Никогда не забыть ужасы 1941 года. Кажется, что то роковое утро 22 июня, когда первые фашистские бомбы упали на Гродно, было совсем недавно. Помню, весь день студенты техникума, в котором я тогда учился, по заданию горкома комсомола помогали милиции нести патрульную службу в городе, выносить из-под развалин убитых и раненых. Под вечер мы пошли в горвоенкомат с намерением вступить в ряды Красной Армии. Но там никого не оказалось. Солнце было уже на закате, когда мы оставили город и пошли в направлении Скиделя, надеясь по пути влиться в какую-либо воинскую часть.

Под бомбежками и обстрелами, без отдыха и остановок шли на восток. Группа наша постепенно уменьшалась. Я с несколькими товарищами добрался до Столбцов. Здесь встретили людей, возвращающихся из-под Минска. Они рассказали нам, что город занят фашистами, Пришлось и мне повернуть в родную деревню Бережное, тогда Мирского района Барановичской области, чтобы там осмыслить создавшееся положение и решить, как быть дальше.

Счастливый случай помог найти выход из сложной ситуации. На второй день после прихода домой в наш двор забрел, опираясь на палку, раненный в ногу военнослужащий с автоматом на груди. Присев около дома, расспросил у меня о деревне, о людях и поинтересовался, комсомолец ли я. Получив утвердительный ответ, он повеселел, сообщил, что является политруком и попросил организовать что-либо покушать для 20 человек, а затем помочь переправиться через Неман. Мать вынесла яйца, сало и хлеб. Политрук ушел с продуктами в лес, возле деревни. Я взял лодку, спустился вниз по течению Немана и остановился в условленном месте. Вскоре подошли красноармейцы, которых я стал перевозить на другой берег реки. Когда перевез всех, политрук попросил провести их в обход деревни Аталез, расположенной на большаке. Шли мы молча луговой тропой. Травы обдавали пахучим ароматом, и это придавало бодрости. Случайно на обочине я нашел винтовку. Она оказалась исправной, даже с патронами.

На опушке Атадезского бора красноармейцы сели в круг и стали обсуждать дальнейший маршрут. Внимание всех было обращено на высокого смуглого человека, на гимнастерке которого сияли орден Красного Знамени и медаль «XX лет РККА», а на петлицах — четыре «шпалы». Улучив момент, я обратился к нему с просьбой взять меня с собой.

Полковник посмотрел на меня, обвел взглядом своих товарищей и сказал: «Мы еще не знаем, как сами пройдем. А ты местный, комсомолец и нужен здесь. Собирай оружие, организуй патриотически настроенную молодежь и начинайте партизанить. Это и будет ваша помощь Красной Армии. Никогда не забывай, что ты советский человек. И тогда свое место в борьбе обязательно найдешь».

Попрощавшись, военные ушли. Я стоял и долго смотрел им вслед. На душе было тяжело от того, что они покидают нас.

Деревенским хлопцам не сиделось дома. Каждый день мы бегали по дорогам, лесным тропам, ныряли в глубины Немана — искали оружие и боеприпасы. И всегда что-нибудь находили: винтовку, иногда пулемет или автомат, ящики патронов, гранаты. Все это старательно прятали в зарослях, подальше от лесных дорог.

Накануне войны в деревню приехали из Донбасса в отпуск мои друзья: Михаил Кремко и Сергей Бокач. Теперь наши отношения стали более тесными. При встречах мы обменивались мнениями, как жить дальше. Приходили к выводу, что нельзя сидеть сложа руки. Нужно бороться с оккупантами. Эту идею одобрили и другие молодые односельчане. Активно включились в поиски оружия Николай Носко, Степан Бокач, Алексей Штата, Владимир Штата, Петр Печенько, Алексей Лапко, Анатолий Комаровский, Петр Бычко и старшие товарищи Арсений Бокач и Лаврентий Борисевпч. К зиме мы создали склад вооружения в леспом урочище «Берглтаны». Как мне помнится, там было около 200 винтовок и карабинов, 15 СВТ, 8 ППД, 2 станковых пулемета системы «максим», 8 пулеметов РПД, 2 миномета, 10 пистолетов «ТТ» и более 10 000 патронов. Кроме того, имелось некомплектное оружие. Заведовать этим «арсеналом» мы поручили Михаилу Кремко, инициатору создания склада. и неутомимому собирателю оружия. Надежность и неприкосновенность склада гарантировалась еще тем, что лесником работал наш подпольщик Арсений Бокач.

Преданность Советской власти утвердилась у нашего населения еще задолго до нападения фашистской Германии. Не массовые репрессии гитлеровцев, как это пытаются доказать некоторые лжетеоретики, толкнули наш народ на борьбу с оккупантами. Анализируя взгляды и действия сверстников и односельчан, я с полным основанием могу утверждать, что любовь к Стране Советов, вера в идеи социализма сложились у населения Западной Белоруссии еще в период борьбы против господства польской буржуазии. Верность трудящихся передовым идеям воспитывалась Коммунистической партией и комсомолом Западной Белоруссии. Вот .почему исторический день 17 сентября 1939 года, день воссоединения белорусского народа, в городах и селах западных областей республики был отмечен как большой всенародный праздник.

В период между сентябрем 1939 года и июнем 1941 года трудящиеся массы западных областей Белоруссии на практике убедились в преимуществах нового общественного строя, в тех благах, которые принесла Советская власть. Поэтому, когда гитлеровская Германия напала на СССР, абсолютное большинство населения активно встало на защцту Родины Октября. Проявлялось это в самых различных формах. В первые дни войны, когда, красноармейцы вынуждены были отходить на восток, жители нашей деревни, как и других населенных пунктов, по велению сердца выносили бойцам продукты питания. Девушки оказывали помощь раненым, юноши проводили бойцов скрытыми тропами в обход станции Столбцы, где уже находились фашистские войска. Возле деревни Бережное моста через Неман не было и военные автомашины преодолевали его вброд. Если они увязали в песке и глине, крестьяне заходили в воду и выталкивали машины на противоположный, берег. Так было спасено несколько сот. автомобилей, которые с грузом прорывались на восток. Я не помню случая, чтобы в те тяжелые дни 1941 года кто-нибудь из односельчан высказал сомнение в победе Красной Армии, хотя все очень болезненно переживали ее \неудачи. В народе жила уверенность, что Красная Армия изгонит оккупантов. Иначе и быть не должно.

Старики смело и открыто говорили: «Много раз враги пытались поработить нашу землю. Но никому из них не удалось этого сделать. Все они потерпели поражение. Такая же участь ждет и гитлеровцев». В том, что советский народ но покорится фашистам, были убеждены все. Из уст в уста передавались сообщения с фронтов Великой Отечественной войны. Многое знали о героизме советских воинов. Особенно широкую огласку получило поражение, фашистов под Москвой в декабре 1941 года. Эти известия отвечали чаяниям наших людей и поэтому распространялись- с большой радостью. Никто, за исключением единиц, не верил ни одному слову фа-шистской пропаганды. Крестьяне саботировали мероприятия оккупантов. На призыв завербоваться на работу в Германию люди говорили: «Няма дурных ехаць у няволю».

В такой атмосфере зарождалось наше подполье. И вести работу нам было значительно легче, поскольку почти в каждом дворе мы имели друзей и помощников.

Осенние и зимние вечера 1941 года мы, подпольщики, проводили за изучением оружия. К этой работе привлекались окруженцы (так называли осевших в деревнях командиров и бойцов Красной Армии) Григорий Матвеевич Русских и Яков Максимович Бакунович. Их политические взгляды нам были известны, и мы не скрывали свои тайны. Русских был старше нас, служил политруком в Красной Армии. Мы прислушивались к его советам и предложениям.

10 марта 1942 года состоялось первое официальное собрание подпольщиков деревни Бережное. Помню, кто-то предложил собрания оформлять протоколами, мотивируя тем, что если мы погибнем, то сохранится документ о нашей деятельности. Написанные мной тогда протоколы собраний всю войну хранил мой отец Игнат Андреевич.

В первом собрании участвовало только пять наиболее надежных и активных ребят. На повестке дня стояли вопросы: о создании подпольного комсомольско-молодежного партизанского отряда; о проверке и подготовке оружия; и третье — разное. После обмена мнениями постановили — организовать подпольный комсомольско-молодежный отряд. В отряд привлекать бойцов-окруженцев и проверенную местную молодежь. Постановление по второму вопросу гласило: оружие всегда держать в чистом виде, хранить в надежном месте и близко под руками. При рассмотрении «разного» зачитали листовки, сброшенные советскими самолетами в ночь с 8 на 9 марта.

В протоколе № 1 фамилии присутствующих не упоминаются. Но я хорошо помню, что, кроме меня, тогда присутствовали Михаил Кремко, Сергей. Бокач, Григорий Русских и Яков Бакунович. Собрание проходило в доме Лаврентия Борисевича, стоявшем на отшибе. Хозяин во время собрания вел наблюдение на улице.

В одной из листовок, найденных около леса, была напечатана речь И. В Сталина от 3 июля 1941 года на русском и польском языках. Она еще больше убеждала в том, что' мы стоим на правильном пути, что пришел час развертывания борьбы против оккупантов. С листовками наши подпольщики ознакомили многих жителей деревни, а затем передали их знакомым в соседние населенные пункты.

Через день мы собрались снова. На этот раз изучали ручной пулемет и решили вопрос о командовании отрядом. Командиром единогласно избрали Г, М, Русских, комиссаром — меня, начальником связи — С. П. Бокача, начальником боевой подготовки — Я. М. Бакуновича, заведующим складом оружия — М. Г, Кремко.

На третьем собрании мы утвердили тексты партизанской присяги и листовки-обращения к населению.

Раньше я считал, что наша присяга навсегда утеряна, поскольку была напечатана на машинке в нескольких экземплярах. Однако совсем недавно удалось обнаружить ее в материалах Кореличского краеведческого музея. Вот ее текст: «Доброохотыо (добровольно) вступаю в ряды партизан с задачей помощи РККА и очищения нашей земли от оккупантов. Принимая эту присягу, клянусь добросовестно выполнять все поручения и приказания командиров, изучать военное дело, быть храбрым, дисциплинированным и бдительным партизаном, строго сохранять партизанскую тайну. Если же я по злому умыслу нарушу эту присягу, то пусть в этот же момент, меня постигнет суровая кара самих партизан и вечное презрение народа к моей фамилии».

Эта клятва действовала у нас до тех пор, пока не поступил официальный текст партизанской присяги из Москвы.

Когда оккупационные власти прислали старостам деревень разнарядку на отправку в Германию молодежи, я написал текст листовки. Она была напечатана на пишущей машинке, которую я нашел возле Немана в июне 1941 года. Общий тираж превышал 100 экземпляров. Наши подпольщики распространили ее во многих ближайших деревнях Мирского и Столбцовского районов.

Текст нашей первой листовки также хранится в Кореличском краеведческом музее. В ней говорилось, что подходят дни, когда фашисты начнут брать нашу молодежь на фабрики и заводы, а некоторых и в армию. И тут же следовал призыв: «Не подчиняйтесь, не идите, па каждом шагу вредите фашизму, который отрезал нам путь в науку и лучшее будущее. Они очистили наши гумна и хлевы от того, что мы добывали кровавым потом. Будьте готовы в любое время объединиться в партизанские отряды и быть участниками очи-щения нашей страны от немецких оккупантов. Все на борьбу с фашизмом! Крах фашизму!»

На последующих собраниях мы принимали в наш подпольный отряд новых товарищей, проверенных на выполнении данных им поручений. Вторая часть подпольной организации состояла из патриотически настроенных юношей и девушек деревни и работала по заданию нашей группы. В нее входили: Николай Бокач, Иван Панкрат, Павел Бокач, Владимир Сачук, Надежда Плюта, Евгения Абрамович, Василий Терешка, Николай Сахар, Иван Печенько, Николай Сачук, Степан Кремко, Михаил Комаровский.

С целью охраны населения и членов подпольной организации мы организовали вооруженное дежурство в деревне и на дорогах к ней. В деревне круглосуточно дежурили по два, а на дорогах, в лесу — по три человека. В случае появления противника дежурные на дороге обязаны были обстрелять его. Услышав выстрелы, постовые в деревне оповещают членов организации о приближении фашистов. Все подпольщики обязаны явиться в урочище «Берштаны», получить оружие и участвовать в отражении нападения оккупантов. Эти дежурства сыграли положительную роль в активизации под-польщиков, в подготовке их к уходу в партизаны.

Был такой случай. В конце апреля 1942 года в двух километрах от деревни мы сделали засаду. Немцы и полиция, ехавшие в Бережное на заготовку продовольствия и мобилизацию молодежи в Германию, натолкнулись на нее и, не вступая в бой, бежали через Иницу в местечко Мир. По деревням пошла молва, что высадился советский десант и скоро окку-пантов прогонят.

В начале 1942 года мы открыто устраивали вечеринки, на которых пели советские песни, а 2 мая в лесу провели митинг. В этот день все подпольщики получили на складе закрепленное за ними оружие, почистили его и в назначенное время выстроились на поляне. Мне выпала честь выступить перед собравшимися с небольшим докладом о 1 Мая, а Григорий Матвеевич Русских поставил задачи молодежи по борьбе с фашистами. После митинга провели соревнования по стрельбе из винтовки.

Работа подпольной группы не ограничивалась деревней Бережное. За зиму и весну члены нашей организации побывали во всех близлежащих населенных пунктах Мирского и Столбцовского районов. Анатолий Комаровский и я два раза посетили деревни Симаково и Песочное Мирского района. Используя старые знакомства, в Симакове нам удалось создать подпольную группу, в которую вошли Александр Серафимович, Федор }Кук и Иван Садовский, а в Песочном — Михаил Алексеевич Капура, Василий Елисеевич Лецко и Михаил Павлович Капура. По заданию нашей организации Михаил Кремко, Сергей Бокач и Григорий Русских неоднократно посещали деревни Перетоки, Слободка и Жуков Борок Столбцовского района. Там они наладили связь с уже действующими подпольными организациями. Мы были очень рады, что в подпольной организации деревни Слободка состоят Петр Сачук, Михаил Новицкий и Иван Скорбеж, известные нам еще до войны как участники революционной борьбы в Западной Белоруссии. Арсений Бокач установил, связь с патриотами деревень Велетово, Лядки и Браносово. С первых дней оккупации возникли и зимой окрепли комсомольско-молодежные организации в Погорелке и Синявской Слободе.

В начале войны фашистская авиация бомбила шоссейные и грунтовые дороги, мосты на Немане и его притоках. Выходившие из окружения отдельные подразделения и даже части Красной Армии вынуждены были отступать по проселочным дорогам и даже прокладывать пути по лугам и лесам. На левом берегу Немана возле деревни Синявская Слобода скапли-валось много техники, особенно автомашин, которые не могли переправиться вброд. Комсомольцы и молодежь этой деревни организовали помощь советским воинам на переправе. Позднее они создали две подпольные группы.

Зимой 1941—1942 года была возрождена комсомольско-молодежная организация в деревне Лядки. В нее входили Александр Бенецкий, Леонид Бусько, Борис Бусько, Александр Бусько, Михаил Бусько, Михаил Громыко, Арсений Карпович, Николай Мацко, Михаил Можейко, Владимир Можейко, братья Феофан и Константин Станкевичи, Павел Уласевич, Петр Соболевский, Борис Чубрйк. Они работали в тесном контакте с подпольщиками Погорелки.

К весне 1942 года начали создаваться подпольные группы и во многих других населенных пунктах Мирского района. В Обрине в подпольной группе состояли Александр Пучко и Александр Царюк; в Скоричах — Михаил Трубилко, Николай Анцух, Михаил Драб, Сергей Томашкевич, Владимир Хваль; в Болтичах — Иван Климаш, Сергей Коваль, Иван Бутько; в Загорье — Александр Брилевич, Тимофей Борисевич, братья Николай и Иван Брыли, братья Николай и Михаил Плескачи, бывшие военнослужащие Тихон Дудников и Михаил Ипатов; в Малосенцах — Николай Фирулев и Михаил Брыль; в Коже-ве — И. И. Мартиневский, В. Р. Максимович, В. И. Штытько и А. А. Хиневич. Были также подпольные группы в деревнях Великая Слобода, Тарасовичи, Некрашевичи, Трощичи, Жуховичи, Любно, Терабостунь и других.

Однако на этом этапе патриотическое подполье Мирского района еще не достигло той степени организованности, чтобы избрать общее руководство, ставить и решать задачи в масштабе района.

Однако деятельность подпольных организаций не могла оставаться незамеченной оккупантами. Каратели разъезжали по деревням, без суда и следствия расстреливали советских активистов, комсомольцев. В этот период пострадала подпольная организация деревни Перетоки Столбцовского района.

Она сложилась зимой 1941—1942 годов и объединяла более 20 человек. В нее входили бывший председатель сельсовета Андрей Саятевич, скрывавшийся от фашистов, комсомольские активисты и передовая молодежь. Под видом вечеринок молодежь собиралась в доме Николая Боровского или Ивана Качаыовича, слушала советское радио и обсуждала вопросы ухода в партизаны. Об этом стало известно оккупационным властям в Столбцах. Неплохо были информированы и подпольщики. Их систематически уведомлял обо всем староста деревни Цвирки — Эдуард Иванович Цвирко. Он известил Саятевича о том, что оккупанты готовят арест 36 человек в деревне Перетоки, даже перечислил фамилии. Но не все подпольщики поверили этому. И поплатились жизнью. Иван Турко, Аркадий Тур, Федор Качанович, Константин Мазур, Владимир Пархимович, Андрей Турко, Александр Гавака, Алексей Санкевич и Николай Боровский были схвачены и после пыток расстреляны. Андрей Саятевич и Иван Качанович ушли в лес и стали первыми руководителями партизанских групп в нашей зоне.

Наступила весна. Оккупационные власти, стремясь остановить развитие партизанского движения, издали приказ: 5 мая 1942 года явиться в волости для перерегистрации всем «приписникам», т. е. бывшим командирам и красноармейцам. Это означало отправку их в лагеря военнопленных. Узнав от старосты нашей деревни о замыслах оккупантов, члены подпольной организации пошли в ближайшие населенные пункты с призывом к «окруженцам» не являться на регистрацию, а идти в лес и объединяться в партизанские отряды. Через день в лесном урочище «Берштаны» собралось более 30 человек бывших -воинов Красной Армии. Состоялось собрание по организации отряда, на котором от наших подпольщиков присутствовали Григорий Русских, Михаил Кремко и я. Командиром созданного партизанского отряда имени Суворова был избран старший лейтенант Красной Армии Василий Балабанов, комиссаром — Григорий Русских. Поскольку большинство из прибывших не имели оружия, мы вынуждены были вооружать их со своего склада. В архиве хранится документ-:

Справка

Дана партизанской группе деревни Береоюное в том, что она выдала оружие для партизанского отряда: 24 винтовки, .6 десяток (СВТ), один автомат, один ручной пулемет и 4- нагана.

Дня 7. V.1942 года. Комиссар отряда Г, Русских К

Таким образом был создан первый в нашем районе партизанский отряд. Вскоре он отправился за Неман, в Налибокскую пущу, где, по некоторым данным, уже действовали другие отряды и группы. Молодежь, работающая в подполье, должна была временно оставаться на местах, собирать оружие, вести разведку, охранять жителей деревни и готовить пополнение отрядам.

Весна, частое появление вооруженных групп из других районов поставили нас перед необходимостью переходить к партизанским, действиям. С этой целью я поехал к подпольщикам деревни Синявская Слобода, где имел беседу с Константином Смолянке Для окончательного принятия решения договорились встретиться в нашей деревне. Как-то в конце мая, на рассвете, к нам пришли из Синявской Слободы Владимир Колесник и Константин Балабанович. Обменявшись мнениями, договорились уходить в партизаны в последнее воскресенье мая. В районе хутора Тихово провести собрание делегатов от всех подпольных организаций района и на нем решить вопрос об одновременном нанесении удара по оккупантам. Помню, что с синявскими товарищами мы тогда условились выработать и принять план, который сводился к следующему - в одну ночь все подпольные организации с оружием собираются возле местечка Мир, по сигналу разбивают здесь полицейский гарнизон и этим актом начинают развернутую партизанскую борьбу в масштабе района. Однако нашему замыслу помешали непредвиденные обстоятельства.

Оккупанты систематически посылали карателей по деревням. В намеченный день нашей встречи отряд карателей двигался из Столбцов через хутор Рудьма и заехал на хутор Тихово, где именно в это время случайно оказалось несколько партизан из группы «Клима». Я и Михаил Кремко не дошли до хутора метров 700, как там раздалась стрельба. Мы укрылись в кустарнике. Спустя несколько минут послышались крики, и черный дым окутал дома. Стало ясно, что собрание не состоится, мы вернулись домой.

После арестов в деревне Перетоки к нам неоднократно приходили Саятевич и Качанович. Однажды они рассказали, что в лагере военнопленных ло.д Столбцами, в Новом Свержене, группа советских военнопленных готовит побег из лагеря и просит помощи. Мы согласились им помочь. В этой опера-ции участвовали только четыре подпольщика, хорошо знавшие местность: Андрей Саятевич, Иван Качанович, Михаил Кремко и Сергей Бокач. Операция прошла успешно. 15 мая в лес, к нашей деревне, прибыло 17-человек во главе с Дмитрием Денисенко, позднее прославленным партизанским ко-мандиром. Мы встретили их, накормили в доме лесника, нашего подпольщика Арсения Бокача, вооружили и переправили через Неман. Они ушли в Балибокскую пущу. С ними отправились Саятевич и Качанович, с которыми мы договорились, что они придут в деревню с партизанским отрядом и «мобилизуют» нас в партизаны.

Подпольщики Синявской Слободы и Погорелки систематически держали СБЯЗЬ со всеми партизанскими группами, были им проводниками, помогали питанием, обеспечивали оружием и боеприпасами. Но наиболее тесный контакт установился с отрядами имени Сталина и имени Чапаева. Эти отряды были лучше организованы, в них чувствовалась крепкая воинская дисциплина. Вот почему к командованию отряда имени Чапаева обратились подпольщики Синявской Слободы с просьбой «мобилизовать» их в партизаны. Такая инсценировка состоялась 23 июля 1942 года. Оставили свои семьи и ушли в отряд Владимир Колесник, Константин Балабанович, Константин Смолянко, Василий Позняк, Степан Балабанович, Михаил Балабанович, Иван Клавсуць, Константин Порецкий, Петр Порецкий и три девушки комсомолки: Антонина Балабанович, Анна Балабанович и Вера Василевская. В эту же ночь таким же методом были «взяты» в партизаны и подпольщики деревни Погорелка. Среди них Иван и Александр Мацко, Александр Бусько, Михаил Сак, Владимир Бухько, Анатолий Мазюк, Анатолий Цобкало, Николай Бусько, Владимир Шудейко и Венедикт Царюк.

В первой половине августа командир отряда имени Чапаева П. А. Климов и командир ОСПО «Бородач» (позднее мы узнали, что под этой кличкой действовал майор Василий Васильевич Щербина) перед группой партизан в 10 человек поставили задачи:

а) на участке железной дороги Барановичи — Минск спустить под откос эшелон;

б) произвести разведку в Мирском и Столбцовском районах о наличии гарнизонов и их численности.

На это задание были направлены А. Саятевич (старший группы), К. Балабанович, И. Качанович, В. Колесник, И. Мацко, В. Позняк, М. Балабанович, А. Мацко, К. Смолянко й И. Клавсуць. Зная хорошо местность, партизаны успешно выполнили задание. Возвращаясь обратно в отряд, они были обстреляны фашистами, которые к тому времени блокировали Налибокскую пущу. Но группа благополучно возвратилась в свой район.

В этот период зародилась идея создания отряда из местной молодежи. 25 августа 1942 года группы Саятевича и Денисенко прибыли в нашу деревню Бережное. Поздним вечером в наш дом пришли И. Мацко и В. Колесник. Они предложили нашей подпольной организации взять оружие и уйти в партизаны. Втроем мы вышли из дома. На улице, уже собрались другие подпольщики. Шел« разговор о том, с кем мы должны идти. Д. Денисенко считал, что должны влиться в его группу, а Саятевич уговаривал идти с ним. Вся наша подпольная группа, за исключением А. Комаровского, решила пойти с Саятевичем, которого мы хорошо знали еще раньше. Когда этот вопрос был решен, партизаны собрали жителей деревни и заявили.им, что от имени Советской власти «мобилизовали» молодежь. Михаил Кремко, Петр Бычко, Петр Печепько, Алексей Лапко, Анатолий Комаровский, Сергей Бокач, Степан Бокач, Николай Носко и я разобрали закрепленное за нами оружие и на рассвете вместе с товарищами из Синявской Слободы, Погорелки, Переток переправились через Неман и ушли в рудьмянский лес. В течение двух дней готовились к боевым действиям,

27 августа наши две группы — комсомольская и Денисенко — провели рискованную для того периода диверсионную операцию по уничтожению немецкого имения в Красных Горках, недалеко от станции Городея Несвижского района. Сложность операции состояла в том, что имение это было расположено в 35 километрах от нашего лагеря. Его охраняли около 40 человек. Нужно отметить, что Городея была одной из основных станций на железной дороге Минск — Барановичи по вывозке сельскохозяйственных продуктов в Германию. В этом имении хранилось много зерна, отнятого оккупантами у крестьян.

Под вечер мы взяли у крестьян около 20 подвод и, как только начало темнеть, выехали в направлении станции. По пути заехали в деревню Симаково, взяли там с собой членов созданной нами подпольной организации Сашу Серафимовича и Федю Жука в качестве проводников. Ребята хорошо знали эту местность, и мы быстро подъехали к имению. Когда на фоне неба уже были видны темнеющие силуэты домов, мы погнали лошадей по булыжной дороге, создав таким образом сильный грохот. Налет был настолько неожиданным, что охрана испугалась и бежала в Городего. Но теряя времени, наши товарищи открыли все склады, в одном нашли бензин, облили им и зажгли все складские помещения, гаражи с техникой, более 10 огромных скирд зерна и сена. Мгновенно все покрылось черным дымом. Высоко вверх поднимались языки пламени, все вокруг гудело и трещало, на несколько километров освещая окрестность.

Вдохновленные успехом первой операции, мы договорились с симаковскими подпольщиками на обратном пути заскочить еще в одно крупное фашистское имение Прости. Там тоже удачно подпустили нашего партизанского «петуха».

На рассвете наша колонна проследовала мимо, большого полицейского гарнизона, находящегося в Мире. Нас удивило отсутствие преследования. Оказывается, пожары в Красных Горках и Простях были видны в Мире, а фашисты не знали состава партизанских сил и побоялись выступать. Но на возможном пути нашего движения сделали засаду в Крынично, возле переправы через Неман. Не зная этого, мы двигались беспечно, и только случайность спасла нас от больших потерь. Два партизана из отряда имени Суворова на несколько минут раньше подошли к переправе. Гитлеровцы открыли огонь и одного убили, а второго ранили. Обнаружив себя, фашисты быстро снялись и удалились в местечко Мир.

Мы благополучно прибыли в лагерь около деревни Антанево. Эти первые боевые операции выявили, однако, и наши слабости. Они сводились к следующему: малочисленность отряда, неопытность в действиях и недостаточное знание оружия. Вот почему сразу взялись за устранение обнаруженных недостатков.

После дневного отдыха, ночью мы пошли в деревни Погорелка и Лядки. Там с ведома наших людей «мобилизовали» часть местной молодежи, которая проявила себя на подпольной работе»

Вскоре связные передали, что гитлеровские власти издали приказ о мобилизации в полицию и на работу в Германию белорусского населения 1905—1920 годов рождения. Мы срочно выехали в деревни с задачей сорвать затею оккупантов.

Осенью 1942 года к нам влились подпольщики из деревень Болтичи, Скоричи, Обрина и других. В начале сентября в отряде нас уже было более 50 человек. Часть молодежи ушла в другие партизанские отряды, а некоторые скрывались от оккупантов.

Радостным событием в этот сложный для нас период была встреча у хутора Гудьма с первой диверсионной группой десантников, которой командовал В. И. Боженко. Его заместителем по политчасти был В. С. Самусевич. Самусевича мы хорошо знали до войны по работе в Мирском райкоме партии. Я особенно рад был этой встрече, поскольку в 1940 году Василий Сергеевич давал мне рекомендацию для вступления в члены ВЛКСМ. Группа Боженко имела рацию и поддерживала связь с Большой землей. В свободные от походов вечера партизаны нашего отряда отправлялись в лагерь десантников и слушали по рации последние известия из Москвы. Сообщения Ссвинформбюро записывались, затем составлялись ли-стовки, которые мы размножали на пишущей машинке. Потом группа партизан развозила их по деревням Столбцовского, Мирского и Кореличского районов.

Большой заслугой группы В. И. Боженко было то, что она с первых дней своего пребывания в нашем районе начала проводить диверсионную работу на железной дороге. С 4 на 5 и с 16 на 17 сентября подгруппа в составе В. С. Самусевича, П. В. Дудковского, В. С. Душкевича, Б. Г. Нестеренко, Д. М. Макаренко, В. П. Чайкина, М. Я. Понежа на участке Городея — Столбцы спустила под откос два эшелона противника. Подгруппа в составе К. А. Афанасьевича, А. И. Ходь-кевича, А. П. Левкова, Д. В. Миклашевского, Е, М. Терени, К. Ф. Чиркова, II. И, Савина с 23 на 24 сентября на участке Столбцы — Колосово также подорвала эшелон, шедший на восток с техникой и боеприпасами.

Группа Боженко обучала минно-подрывному делу многих партизан нашего отряда и обеспечивала их взрывчаткой.

Как только была снята блокада Налибокской пущи, А. С. Саятевич отправил в отряд имени Чапаева донесение по разведке и ходатайство о разрешении ему с группой остаться в своем районе, где организовать отряд из местного населения. Ответа долго не поступало, а отряд по существу был уже создан.

И вот прибыл ответ. Этого документа в архиве, к сожалению, нет. Письмо «Бородача» (В. В. Щербины) всю войну Саятевич проносил в планшете. Он считал- его оправдательным документом, давшим ему право не явиться в отряд имени Чапаева. После трагической гибели Саятевича в 1944 году в его личных вещах было обнаружено это письмо. До сих пор оно хранится у его сына Андрея.

Первая страница этого письма стерта. Привожу строки, которые мне удалось прочитать:

«Т. Саятевич!..

Организация отряда должна быть такова:

1. Командир и комиссар

2. Взводы по 30 человек

3. Группы по 5 человек

4. К-р взвода, он же и командир группы

5. Старшина отряда

6. Военфелъдшер или доктор

Людей недостойных в отряд не принимать.

Т. Саятевич! Международная обстановка в настоящее время такая, что недалек тот день, когда немец будет откатываться назад, а поэтому сейчас задача — не дать возможности перевозить боеприпасы, резервы и питание, а тогда не дать ему возможности выйти из нашей земли живым. В следующем письме подробно сообщи об отряде, вооружении, о проделанной работе... и свои перспективы в дальнейшей работе, а также сообщи, какое положение дел в отношении подготовки к зиме и запаса продуктов на зиму. Тов. Саятевич, лучше сейчас готовиться к худшему, чем располагать на хорошее.

С большевистским приветом «Бородач». 12.9.1942 года».

Помню, было проведено собрание партизан в молодом сосновом бору между Синявской Слободой и Антанево, где читали это письмо. Оно было воспринято как указание на развертывание партизанской борьбы против оккупантов. Здесь же организационно и был оформлен партизанский отряд «Комсомольский». Командиром единогласно был избран. Андрей Степанович Саятевич, его заместителем — Иван Иванович Качанович, комиссаром — Борис Трофимович Чубрик, старшиной — Василий Иванович Позняк, командирами рот: 1-й — я, 2-й — Иван Мацко, командирами взводов в 1-й роте — Михаил Кремко и Николай Буй, во 2-й — Константин Балабанович и Владимир Колесник.

Название отряда нам не нужно было придумывать: с первых дней своего существования он был известен населению как «Комсомольский». Это имя мы закрепили и сейчас.

А. С. Саятевич в буржуазной Польше был малограмотным крестьянином. Клочок земли, который ему достался от родителей, не обеспечивал семью даже самым скудным доходом. Приходилось трудиться по найму и на отходных работах в Столбцах.

В сентябре 1939 года, после освобождения Западной Белоруссии Андрея Степановича Саятевича как активиста односельчане избрали председателем сельского Совета. В июне 1941 года, когда фашистские орды рвались на восток, он с последним эшелоном покидает родные места. В городе Орша, по рекомендации прокурора Столбцовского района Матюхина, Андрея Степановича, Саятевича включают в состав железнодорожной охраны, с которой он отходит до Смоленска. В Смоленске создавались группы активистов из некоторых оккупированных областей Белоруссии. Представители руководящих органов БССР вооружили их, проинструктировали и отправили в свои районы для организации там партизанского движения. Темной осенней ночью Андрей Степанович постучался в окно родного дома, разбудил и без того встревоженных мать и жену.

Затем подполье, участие в работе комсомольско-молодежной организации, подготовка к партизанской борьбе. И вот — высокое доверие товарищей. Они вручают ему свою судьбу, становятся под его командование. Тогда Саятевйч встал и сказал: «Спасибо за доверие», смахнул пробежавшую по веснушчатому лицу слезу, провел рукой по редким белым волосам, сел и отвернулся от товарищей, устыдившись набежавшей слабости.

Комиссар отряда Б. Т. Чубрик — уроженец и житель деревни Лядки Мирского района. Активный комсомолец и вожак молодежи в своей деревне в период буржуазной Польши. Он неоднократно арестовывался польской охранкой и пребывал в заключении. После освобождения Западной Белоруссии принимал активное участие в строительстве повой жизни. Работал заведующим клубом, а затем был избран председателем Симаковского сельского Совета. С начала гитлеровской оккупации скрывался от фашистов и как старший товарищ помогал в работе подпольной комсомольско-молодежиой организации своей деревни. Партизаны из деревень Лядки, Погорелки, Симаково и других хорошо его знали, и это сыграло решающую роль во время избрания комиссаром.

В. И. Позняк до Великой Отечественной войны был председателем Сипявскослободского сельского Совета. Во время оккупации он стал одним из активных подпольщиков. Хорошее знание местности (Позняк многие годы работал здесь на лесозаготовках) способствовало избранию его на должность старшины отряда.

Организационное оформление отряда укрепило дисциплину, повысило боеспособность и активность всех партизан. В сентябре, октябре и ноябре 1942 года наш отряд в основном рейдировал. За этот период были сожжены мосты па шоссейных дорогах в Мирском и Столбцовском, частично в Кореличском и Ивенецком районах. Хорошо зная стремление оккупантов больше вывезти в Германию хлеба, мы также уничтожили все склады с награбленным зерном в Мирском районе, сожгли имения Большая Обрипа, Адамово и Репьево. Часть зерна вывозили в лес, но большую часть распределяли среди крестьян. Кроме этого, мы уничтожали телефонную связь и вывозили в лес проволоку, особенно на участке Столбцы -— Мир — Кореличи.

Слава о нашем партизанском отряде среди местного населения росла с каждым удачным походом и с каждой боевой операцией. Усилился приток в отряд передовой молодежи. В декабре 1942 года в нем насчитывалось 153 человека, причем 95 процентов — комсомольского возраста.

К концу осени 1942 года партизанские отряды давали о себе знать во всех районах северной части Барановичской области. Крупными боевыми единицами в Воложинском и Ивенецком районах были отряды имени Чапаева, имени Сталина, имени Чкалова. В нашей Столбцовской зоне ряд успешных операций провел отряд Дмитрия Денисенко, или, как его тогда называли, «Митьки». Организационно оформлялся отряд имени Суворова. Его первый командир Балабанов ушел с группой из отряда. Командиром был избран Николай Андреевич Сорока. После его гибели в декабре 1942 года командиром стал ближайший друг Николая Андреевича Н. М. Курбанов.

В этот период в нашей зоне стал оформляться еще один партизанский отряд, командовал которым Даниил Прохорович Шаркевич. В дальнейшем из группы «Данилы» вырос отряд имени Воронова, который вошел в бригаду имени Жукова.

На базе нашего отряда «Комсомольский», в котором к февралю 1943 года насчитывалось уже более 200 человек, в апреле была создана бригада имени Жукова. В нее вошли, кроме нашего, отряды имени Суворова, имени Воронова, имени Калинина и группа С. С. Ключко (позже отряд имени Рокоссовского) .

Массовый приток населения в наш отряд продолжался. К осени 1943 года в нем было около 300 человек. Вот почему решением командования бригады в начале сентября из отряда была выделена третья рота и образован новый отряд — 2-й Комсомольский. В силу этого старый отряд стал называться 1-м Комсомольским.

Дальнейший рост отрядов дал возможность Барановичскому подпольному обкому партии в декабре 1943 года принять решение, по которому на базе наших комсомольских отрядов была сформирована новая бригада, получившая название «Комсомолец» (командиры И. К. Кузнецов, позже Г. М. Понявин). Кроме наших отрядов в нее вошли: отряд имени Калинина и небольшой отряд «Сокол», недавно прибывший в нашу зону из Докшицкого района. Необходимо отметить, что название бригады соответствовало возрасту партизан. К весне 1944 года в бригаде было 588 человек. Из них до 18 лет было 7 человек, с 18 до 26 (комсомольский возраст) 541 человек и только 40 партизан были старше.

Не менее интересными являются и другие данные. Из всего лично,состава бригады местного населения было 522 человека, прибывших из-за линий фронта — 16, бывших советских воинов, бежавших из плена или вышедших из окружения,— 20.

В таком составе бригада провела много успешных боевых операций против гитлеровских захватчиков и активно взаимодействовала с частями Красной Армии во время изгнания врага с территории Белоруссии в июле 1944 года.

<< Назад

Вперед >>