Когда вспыхнула война, мне шел 15-й год. Жил я тогда вместе с родителями в деревне Мазурки.

У меня зарождались свои планы на будущее, я мечтал окончить десятилетку и приобрести профессию слесаря-механика. К сожалению, этому помешало вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз.

Как-то после боя фашисты согнали жителей окрестных деревень хоронить убитых. Я тоже оказался на этом поле, где пахло порохом и гарью пожарищ. Страшное зрелище предопределило мою судьбу. Преисполненный ненависти к фашистам, я начал скрытно засыпать землей всякое оружие и боеприпасы. Характерно, что комплектных винтовок и пулеметов мы находили мало. При отступлении красноармейцы разбрасывали детали по кустам, чтобы исправным оружие не досталось противнику. Однако мне все-таки удалось собрать несколько винтовок. Закапывая оружие, я не представлял, е какой целью это делаю. Но, видимо, уже тогда как-то подсо-знательно соображал, что оно не должно достаться оккупант там. Ненавистью к врагу горела душа не только у меня. Многие наши односельчане тоже зарывали оружие.

Протекали дни, недели и месяцы гитлеровской оккупации. Жить приходилось в постоянном страхе. Фронт удалялся на восток. Численность регулярных фашистских войск здесь уменьшалась. Их место занимали охранные и карательные отряды, которые начали вводить пресловутый «новый порядок». Особенно много таких отрядов разместилось в Ляховичском районе, где пролегали шоссейные и железнодорожные пути стратегичеркого значения. Вдоль этих коммуникаций гитлеровцы построили целую систему караульных постов. Особенно сильно укрепили караульный пост возле моста через реку Щара. Фашисты вели постоянное наблюдение за местностью и часто, то ли от скуки, то ли от страха, строчили из автоматов и пулеметов по зарослям. Нам только потом стало известно, что их профилактическое прочесывание огнем местности не было лишено смысла. Уже осенью 1941 года начали доходить слухи, что в нашем районе действуют партизаны.

Ляховичский район являлся типично сельскохозяйственным. Промышленные предприятия отсутствовали, и рабочего класса, следовательно, не было. Советская власть за неполные два года не имела возможности ликвидировать вековую отсталость, но сделала немало: ликвидировала помещичью собственность, ввела всеобщее обучение, бесплатное лечение, обеспечила всех работой и т. д. Население не могло недооценить это и полностью поддерживало Советскую власть.

Теперь, когда над Советской страной нависла серьезная опасность, нельзя было оставаться безразличным. Это сознавало большинство населения. Там, где появлялись партизаны, люди встречали их радушно и сердечно. Расспрашивали их о положении на фронтах, вместе делили горечь поражений и радость побед, выясняли, как вести борьбу против вражеских карательных отрядов, которые не давали им покоя ни днем ни ночью.

Слава о партизанах распространялась по всей округе.

В сентябре 1942 года и мне удалось впервые встретиться с группой народных мстителей. Они зашли в наш хутор в Мазурках, чтобы выяснить обстановку на шоссе Брест — Москва. Им было известно, что это место густо насыщено немецкими постами. И все же имели задание уничтожить телеграфно-телефонную связь. Тогда я согласился провести эту группу к шоссе безопасными тропами. Задание было выполнено успешно. Более того, партизаны обстреляли пост на мосту через реку Щара.

Первая встреча с партизанами оставила у Меня неизгладимое впечатление. Я имел возможность лично убедиться в их смелости и самоотверженности. В душе гордился тем, что был вместе с ними. В моем воображении стали рисоваться картины следующих встреч, но так как мы поравнялись с нашим хутором, мне пришлось с ними попрощаться. Я попытался пригласить их в наш дом, отдохнуть, перекусить, но в ответ услышал:

— Спасибо. Зайдем в другой раз, а сегодня не располагаем временем. Благодарим за помощь. Ты молодец! Будь осторожен.

Домой я вернулся часа в четыре утра. Но мать, отец и младшая сестра Валя пе спали. Их, понятно, беспокоило мое продолжительное отсутствие. К тому же они отчетливо слышали стрельбу, доносившуюся со стороны моста. Охранники вели беспорядочный огонь по тем местам, где партизан давно уже не было. Родителям я постарался объяснить, что партизаны уничтожили около 20 телеграфных столбов и с очень близкого расстояния обстреляли гитлеровский караульный пост. Это известие сразу всех оживило, а отца моего прямо-таки воодушевило. Он одобрил действия боевой группы и стал давать советы, как в условиях партизанской войны застигать противника врасплох и не ввязываться в продолжительный бой.

Мой отец в свое время был солдатом царской армии и три года воевал против немцев в годы первой мировой войны. Великая Октябрьская социалистическая революция застала его раненым в одном из военных госпиталей Петрограда. Затем он вступил в большевистский отряд по охране города.

В моих глазах отец был опытным солдатом, и его советы я воспринимал серьезно. Несколько позже он стал моим самым близким советчиком в подпольной работе. Я поделился с ним своим намерением сотрудничать с партизанами, рассказал, что у меня имеется «арсенал» оружия и боеприпасов, хранящихся поблизости. Возникла трудная проблема, как это оружие вынести оттуда и передать партизанам.

В иной обстановке такое дело не составляло бы труда. А вот в сложившихся условиях, когда на открытую местность направлены стволы вражеских автоматов, это не так просто. Не оставалось ничего другого, как ждать, когда вдоль Щары ночью и по утрам будут стоять густые туманы.

И такое время подошло. На своей подводе нам удалось перевезти оружие ближе к дому и спрятать в кустах.

В начале зимы 1942—1943 года к нам зашли партизаны. Среди них я узнал старых знакомых по операции на шоссе Брест — Москва. Позже мне стало известно, что это были Березовский, Ларин, Жук и пять других товарищей, фамилии которых не помню. Особенно запомнился мне Фабиан Березовский, среднего роста, всегда энергичный и постоянно улыбающийся. Ему первому я поспешил сообщить, что для них приготовил подарок. Это сообщение их обрадовало, и мы направились к моему тайнику, откуда взяли винтовки и ящик, в котором оказалось свыше полутора тысяч новых, еще в фабричной упаковке, патронов.

В эту же ночь партизаны разбили сливной пункт молока и вывели из строя маслозавод в Мазурках.

В одну из очередных встреч я снова пошел с партизанами на боевую операцию. По пути в Гончары, где находился ремонтно-строительный отряд, натолкнулись на немецкий патруль. Он не оказал нам серьезного сопротивления и скрылся. Однако преждевременная стрельба явилась сигналом для противника. Партизаны вынуждены были отказаться от ранее намеченного плана, решили уничтожить несколько сот метров телефонной связи и взорвать водосточный канал на шоссе Брест — Москва. На этот раз я впервые участвовал в операции с оружием в руках.

Моя связь с партизанами становилась более конкретной и регулярной. Ранней весной 1943 года меня вызвали к комиссару партизанской бригады Степану Константиновичу Десюкевичу, которого называли тогда «Степановичем», и комиссару отряда имени Лазо Афанасию Адамовичу Адамову. Встреча состоялась возле деревни Староселье на хуторе крестьянина Булатова. Разговор шел о формах и методах моей конспиративной, работы. Только после тщательного уточнения всех подробностей системы связи и условных знаков мне было предложено конкретное задание — быть связным отряда имени Лазо.

В ходе борьбы партизаны приобретали опыт, стали более умело разрабатывать систему разведки. Росли и командиры. Кроме вооруженных операций усиливалась и другая сторона деятельности — политическая работа среди населения района с целью широкого привлечения его на сторону народных мстителей.

Мне было поручено распространять подпольные газеты и листовки, собирать информацию о положении в полицейских участках, о настроении населения. Кроме того, я имел задание снабжать партизан писчей бумагой, медикаментами и другими материалами. Выполнение этих поручений требовало частого и свободного хождения из одного населенного пункта в другой. Для этого мне надо было поступить на работу в Ляховичах, чтобы получить в «Арбайтсамте» удостоверение личности («аусвайс») с постоянной пропиской. Я нанялся работать в частной кузнице Михаила Канцелярчика по улице Мыслобожской, а жить остановился на квартире Иосифа Шанявского, который меня прописал. Так я получил возможность свободно ходить по городу и -бывать в деревнях. Но чтобы на случай полицейского контроля иметь хорошее алиби, мне надо было всегда придумывать готовый ответ, куда и зачем я иду. Наиболее достоверным выходом в таких случаях могли быть только родственники и знакомые, которых, на счастье, у меня было много: в Подлесье, Шевелях, Волосочах, Конюхах, Потаповичах, Краглях, Мыслобожи, Жеробковичах, Барановичах. Это были люди солидные, пользующиеся уважением у односельчан. К ним-то и пришлось обратиться за помощью. Я чувствовал, что они могут не одобрить мою миссию, но зато был вполне уверен, что оккупантам не выдадут. Предположения подтвердились.

Родственники и знакомые действительно опасались за то, чтобы моя деятельность не принесла беды ни мне, ни им, но отказать в помощи не решались; Сначала робко, а со временем более смело начали распространять подпольные газеты и листовки в своих деревнях и поселках. Одновременно собирали информацию о противнике, о настроении населения и передавали мне. Когда укрепились связи, мне не всегда нужно было ходить по деревням. Мои информаторы, бывая в. Ляховичах по хозяйственным нуждам, сами заходили ко мне в кузницу, передавали новости и забирали листовки. Иногда помогали добывать медикаменты.

Материалы, опубликованные в партизанской печати, вызывали большой интерес. Читая листовки, люди чувствовали в себе могучую силу. Они все более ощущали существование на этой территории Советской власти, которая все видит, слышит и может высоко оценивать каждый патриотический подвиг, а также карать предателей Родины.

Под влиянием политической работы партизан усиливалась психологическая невосприимчивость к лживой фашистской пропаганде. Население сплачивалось вокруг партизан, помогало им всем необходимым, становилось в ряды лесных солдат. Люди, даже не связанные с каким-либо отрядом, стали действовать против гитлеровцев, игнорировать их распоря-жения.

Неизвестные, безымянные герои писали на заборах и стенах призывы из партизанских листовок, срывали фашистские плакаты и объявления, на придорожных деревьях и телефонных столбах прикрепляли красные флаги по случаю советских государственных праздников, важнейших исторических дат и фронтовых успехов Советских Вооруженных Сил. Молодежь пела песни, опубликованные в листовках. Между прочим, в моей памяти сохранился куплет из одной песни на белорусском языке:

Будзем жывы, будзем рады
Лесу маладому,
А пакуль не зшшчым гадау,
Не чакай, дадому...

Все это свидетельствовало о том, что подавляющее большинство населения всеми средствами содействовало развитию партизанского движения. Люди передавали друг другу все то, что узнавали из подпольной печати, а там, где невозможно было сказать прямо, эти известия передавались в форме сатирических стихов, анекдотов и острот. В такой форме партизанская пропаганда доходила даже до самих фашистов и их прислужников.

Интерес к подпольной печати непрерывно возрастал. Через мои руки проходило ежемесячно от 100 до 150 листовок, но в сопоставлении с действительными потребностями это было не так много.

Распространяя листовки, я одновременно собирал сведения о поведении оккупантов. На территории района постоянных гарнизонов было не так уж много, но почти ежедневно из Ляховичей выезжали летучие патрульные группы. В местечке дислоцировалось около 300 солдат регулярной армии. Кроме того, здесь находился ремонтно-механический отряд численностью до 200 вооруженных немцев. Количество вражеских сил в Ляховичах часто менялось. Об этих изменениях я должен был своевременно сообщать в партизанский отряд.

Приходилось выполнять задания по закупке медикаментов, перевязочных материалов, соли, спичек, сахарина, бумаги, туши и одежды. Для некоторых партизан я покупал в Ляховичах электрические фонарики. Немецкие марки на покупку материалов и вещей давали мне в отряде.

Партизанское руководство постоянно испытывало острый недостаток в писчей бумаге. Немцы относили ее к дефицитным материалам, и покупка ее была связана с большим риском. К тому же в Ляховичах она отсутствовала. Приходилось доставать в Барановичах.

Однажды я отправился к Михаилу Бочеку с письмом от комиссара бригады имени Молотова С. К. Десюкевича, в котором содержалась соответствующая просьба по этому делу. Бочек принял меня необычайно гостеприимно и сердечно, но выполнить просьбу пообещал только через месяц. В условленный день я прибыл снова в Барановичи. Здесь для меня уже все было приготовлено: пачка бумаги, три ленты для пишущей машинки и даже немного типографского шрифта. Хозяин от денег отказался, но попросил принести ему несколько листовок. Груз мне удалось благополучно провезти на случайном тракторе, транспортировавшем на прицепе уголь в Ляховичи. В Барановичах приходилось бывать еще два раза и каждый раз я оттуда доставлял по десять килограммов бумаги, которую немедленно передавал по назначению.

Весной 1944 года моя работа в роли связного начала свертываться. Приближался фронт. Роль разносчиков листовок и газет, разведчиков приняли на себя славные советские летчики. В связи с этим я из Ляховичей возвратился к отцу в деревню Мазурки.

После короткого отдыха пошел к С. К. Десюкевичу, чтобы получить новые инструкции для дальнейшей подпольной работы. Он сообщил, что Красная Армия уже близко и в настоящее время самым важным является то, чтобы не позволить немцам занять оборонительные позиции вдоль реки Щара. Здесь мне поручалось вести наблюдение за отступлением вражеских войск, обращая особое внимание на возведение системы укреплений в районе шоссе Брест — Москва.

В последние дни перед отступлением вражеские войска действительно начали окапываться в этом районе и занимать некоторые доты. Эту весть я немедленно передал партизанам Жуку, Расторгуеву и Березовскому, но им все уже было известно, и они предпринимали меры, чтобы с тыла помешать гитлеровцам закрепляться.

Мне шел уже восемнадцатый год. Выполняя задания отряда имени Лазо, я возмужал, получил идейную закалку. До конца 1945 года мне приходилось участвовать в действиях истребительного батальона. В 1946 году я по репатриации уехал в Польшу.

Отвлекаясь от служебных дел, часто вспоминаю те суровые годы. Они незабываемы!

В 1972 году, благодаря содействию Ляховичского районного комитета партии и райисполкома, мне удалось встретиться с организаторами и участниками партизанской борьбы в этом районе. После стольких испытаний, многих лет самоотверженного труда для блага своей страны я увидел те самые улыбки и полные оптимизма взгляды. Во время встречи я убедился, что эти люди пользуются большим уважением у жителей Ляховичей и всего района.

Сохраняя в памяти факты подпольной борьбы и имена героев-партизан, хочу сказать о польско-советской дружбе, которая росла и крепла не только на советско-германском фронте, но также и в партизанских отрядах. Многие поляки были в рядах советских народных мстителей, днем и ночью наносили удары по общему врагу. Из совместных стремлений и подвигов выросла нерушимая дружба двух братских народов.

<< Назад

Вперед >>