- Без связи с людьми подполье бессильно. - Эту мысль Михайлов развивал не однажды. - Мы не кучка заговорщиков, а организация. Советские люди должны чувствовать наше дыхание, знать, куда мы зовем, - говорил он.
   Поэтому в планах комитета отводилось особое место печати.
   Михайлов пришел к Скройбижу, чтобы самому посмотреть место будущей типографии. Инженер предложил прорыть лаз из погреба под печку и оборудовать там помещение для приемника, пишущей машинки, столика.
   - Я думаю сделать еще запасной выход на огород и замаскировать его пеньком.
   - А куда денете землю? Выносить на улицу или высыпать во дворе - рискованно.
   - Будем копать траншею открыто, а предварительно подвезем водопроводные трубы, якобы для канализации.
   - Правдоподобно. А помогут вам Сокол и Ильгунас. Впрочем, Ильгунас только подвезет доски и трубы, помещение будете делать с Соколом. Сколько потребуется времени, чтобы все закончить?
   - Дней десять.
   - Постарайтесь сделать побыстрее, но не в ущерб качеству и главное - осторожно. Когда все закончите - сообщите мне.
   Через неделю работу завершили. Михайлов осмотрел маленькую подземную комнатку, запасной выход и остался доволен. Скройбиж показал ему электрический звонок, который работал, когда открывалась калитка.
   - Сделано добротно. Завтра получишь приемник и запасные части к нему, попросту говоря, такой же приемник, только испорченный. Пишущую машинку и бумагу получишь чуть попозже, пока наладь приемник. Помогать в работе будет Юрпй Кондратов - этого ты, наверное, не знаешь. Молодой, смелый и надежный хлопец.
   - Его отец был директором школы, а мать учительницей?
   - Он самый. Затем Николай Пазюрич, двоюродный брат моей бывшей хозяйки, Дмитрий Сорокин. Надо сделать так, чтобы они друг с другом не встречались.
   - Понятно.
   - Распространять листовки, кроме них, будут Сокол, Эдик Доманский - этот еще совсем мальчишка, но такой проныра и смельчак, что к нему следует относиться с полной серьезностью.
   - Еще мой отец.
   - Ну что ж, смотрите, вам виднее. За работу группы вы несете полную ответственность. Листовки с текстом сводок Совинформбюро делайте самостоятельно, остальные тексты будем давать или предлагайте сами, но по согласованию с комитетом. Желаю удачи. Да, вам пора подумать о легализации. Надо поступать на работу.
   - Куда?
   - Есть на примете одно место. Немцы решили восстанавливать котельные в лагере, требуется инженер.
   - Согласен.
   - Вот и отлично, попозже я сообщу, когда и к кому обратиться.
   "Типография" Скройбижа начала выпускать листовки на пишущей машинке. Но вскоре Юрий Кондратов, увлекавшийся в школе цинкографией, сумел сделать вместе со Скропбнжем клише листовки с обращением к военнопленным. В течение трех дней было отпечатано двести экземпляров величиной с почтовую открытку. Проносил их в лагерь сам Скройбиж, который устроился работать в "гросслазарете".
   Одновременно было изготовлено клише листовки с обращением к населению, в котором комитет призывал всемерно помогать пленным одеждой, питанием, медикаментами и по возможности выручать своих братьев из-за колючей проволоки. Всего было отпечатано более четырехсот листовок, отпечатки получились очень удачными, однако Скройбиж ворчал, что это адская работа, слишком кропотлива и отнимает массу времени. К тому же цинковые пластинки скоро выходили из строя. При встречах о Михайловым Николай постоянно напоминал о его обещании раздобыть настоящий типографский шрифт, в конце концов Федор Михайлович сказал, полушутя-полусерьезно:
   - Ну что ты пристал? Это же не морковку с огорода утащить! Удастся, будет шрифт. А ты рентгенаппарат с ходу починил, неужели такой пустяк, как замену шрифта, не придумаешь?
   - Уже придумал,- буркнул Скройбиж,- вон Доманский предлагает поближе познакомиться со славутской типографией и "занять" у них шрифт.
   - Что ж, это неплохое "изобретение". Придумай, каким образом осуществить его. Доложишь, примем окончательное решение. Ну, а еще чего-нибудь не можешь предложить? Скажем, заменить цинк другим материа- лом?
   - Попробую...
   Через несколько дней Николай Адамович с торжеством показал свое "рацпредложение" (впрочем, Михайлов заявил, что готов рассмотреть его в качестве изобретения) - клише из смолы. Матрица для него готовилась на пластинке из каолина, на которой иголкой выцарапывался текст, после чего пластинка заключалась в рамку, смачивалась водой и заливалась смолой. Такое клише выдерживало до ста пятидесяти отпечатков.
   - Ну молодец! Сырье для твоей кухни неисчерпаемо, технология производства - на грани чудес техники, запускай его на полную мощность!
   И "производство" заработало, листовки разлетались чуть ли не на доброй половине Каменец-Подольской области, доносили их также до Здолбунова и Кременца, и немалую роль в этом сыграл отец Николая - Адам Прохорович, работавший в отделе заготовок городской управы. Скройбиж-старший частенько разъезжал по селам Славутского района, наведывался в соседнюю Ровенскую область, завязывал связи и там оставлял печатную продукцию.
   И все же листовок было мало. Их приходилось возить из Житомира. Это важное поручение выполнял помимо других т Попелев: бухгалтер кожевенного завода регулярно выезжал туда по служебным делам. Вот Николай Климентьевич, вернувшись из очередной поездки, выложил из небольшого чемоданчика с двойным дном пачку листовок н. пожав плечами, сказал:
   - Не понимаю, какой смысл таскать их с риском для жизни из Житомира? Ведь ничего нового по сравнению с тем, что мы сообщаем в своих листовках, тут нет?
   - Ошибаешься, - сказал Михайлов. - Смысл большой. Одно дело взять в руки рукописную листовку или сделанную с клише, отпечатанную на машинке или такую вот - ты представляешь ее воздействие?
   Как-то Антон Яворский привез из Житомира сорок экземпляров иллюстрированной листовки: на ней был портрет Гитлера с антифашистскими стихами. Михайлов распределил листовку по городам, предупредив, чтобы клеили на самых людных местах: около церквей, у проходных предприятий и учреждений.
   Листовки приводили в бешенство полицию и гестапо. Славутский комендант, получавший нагоняй от гебитс-комиссара, гневно спрашивал Косовича:
   - Меня интересует, сколько полицейских было в Славуте у большевиков до войны? Что вы на меня уставились? Должны понять, что я имею в виду их милицию.
   - Не знаю точно, господин гауптман, об этом можно узнать сегодня же. По-моему, человек пятнадцать.
   - Пусть будет двадцать, тридцать, пятьдесят наконец! Хотя я наверняка уверен, что не больше двадцати. Но, вероятно, в городе был порядок? А?
   Косович молчал, он уже сообразил, куда дует ветер, и не хотел оправданиями злить разъяренного коменданта. Впрочем, тот не ждал объяснений от начальника полиции и продолжал, все больше раздражаясь:
   - В славутской полиции сейчас почти двести бездельников! В десять раз больше! А в городе творится черт знает что! Ваши шуцманы, Косович, умеют только жрать самогон, грабить, развратничать. Вы видите это, а? - И комендант швырнул на стол измятую листовку.
   Словно в насмешку над блюстителями порядка подпольщики лепили листовки на служебных зданиях, добрались даже до дверей квартиры славутского коменданта. На ней однажды появилась такая листовка:
   
   Смерть фашистским оккупантам!
   Трудовой народ Украины!
   Немецкие людоеды жгут и убивают украинцев, грабят наши села, посылают на каторгу в Германию на верную смерть. Наш ответ им - бить фашистов-людоедов! Все на борьбу! Час расплаты настал!
   
   Косовича спасали лишь ценности, награбленные у населения, которыми он откупался у коменданта.
   Однажды к гебитс-компссару Шепетовки оберштурм-банфюреру Ворбсу доставили пачку листовок, подписанных "Корчагин".
   Ворбс брезгливо отодвинул листовку:
   - Примите меры, чтобы повесить этого Корчагина...
   Начальник шепетовскоп полиции Шнайдер, доставивший листовки, переступил с ноги на ногу. Гебитс-комиссар поднял на него холодные глаза:
   - Что вы хотели сказать?
   - Прошу прощения, господин гебитс- комиссар. Поймать Корчагина невозможно - это не человек. - И, видя взлетевшие вверх брови комиссара, торопливо пояснил: - Корчагин - герой книги Островского, местного писателя, большевика.
   Ворбс созвал комендантов городов, входивших в Шепетовский округ, и чиновников. С информацией выступил пожилой гастаповец в штатском.
   - На территории округа, - начал он, - с сентября зафиксированы отдельные случаи враждебных высказываний в адрес фюрера и вермахта, с красных самолетов сбрасывались газеты и листовки, были случаи порчи связи, несколько нападений на наших солдат и украинских полицейских, попытки саботажа. Подчеркиваю: случаи единичные, особой тревоги они не вызывали, их участников быстро обезвреживали. Но с середины ноября положение резко изменилось: листовки регулярно появляются в Шепетовке, Славуте, Полонном, Аниополе, Берездове и других местах. Судя по их содержанию, авторы достаточно хорошо информированы о положении на фронте и в советском тылу. Значит, у них имеется приемник. Содержание и вид листовок, обнаруженных в различных, далеко отстоящих друг от друга пунктов, говорит о том, что выпускаются они в одном месте, - докладчик вытащил из папки несколько листовок и передал их офицерам. - Эти листовки из Славуты, а вот эти из Старо-Константнова, то есть на территории соседнего округа, идентичны. Вот еще типографская. Указание, что листовка отпечатана в городе Житомире не больше, чем маскировка. Тем не менее проверена и эта версия, разумеется, безрезультатно.
   В Изяславе. Славуте, Шепетовке, Берездове бесследно исчезли десять солдат, три унтер-офицера, восемь полицейских, несколько русских и украинцев, активно сотрудничавших с нашими властями. Случаев саботажа также достаточно много. Какой отсюда вывод?
   - Вывод такой, - раздраженно заговорил Ворбс, - у нас под носом действует хорошо организованное и законспирированное подполье. Оно распространило свое влияние на территории округа! - Ворбс то спокойным, деловым тоном, то срываясь на крик, продолжал: - Масса следов и ни одного бандита, схваченного живым. Те, которых мы расстреляли, не в счет, нет доказательств их связи с подпольем. К тому же деятельность коммунистов нисколько не ослабела - наоборот! Вам попятно, чем это пахнет? Не искореним заразы в ближайшее время, она даст всходы не хуже, чем в Белоруссии. От листовок и саботажа красные перейдут к партизанской борьбе! Что вы улыбаетесь, господин гауптман? Вам смешно? - Славутский комендант вскочил, испуганно хлопая глазами, он вовсе не думал улыбаться - до улыбок ли тут! Ворбс нетерпеливо махнул ему рукой, комендант поспешно сел. - Активизировать работу местной полиции; установить тщательный контроль за передвижением населения, брать на учет всех, кто надолго уходит или уезжает из своих городов, усилить ночное патрулирование, особенно в тех местах, где регулярно появлялись листовки; практиковать засады и секреты, а самое главное, проникнуть непосредственно в подполье - тогда его можно уничтожить одним махом!