Г.М. СОЛОВЬЕВ

Георгий Соловьёв

Соловьев Георгий Матвеевич в Краснодон попал в период оккупации, в конце августа 1942 года.
   Был в окружении, бежал, больной, измученный без документов пришел к нам.
   Мы хорошо знали этого человека и раньше.
   Осенью 1941 года их воинская часть стоявшая в Краснодоне была расквартирована на нашей улице. Соловьев жил рядом у соседей, но часто приходил к своим ребятам, жившим в нашем доме.
   Тогда для меня это был просто веселый, умный, красивый парень (Мне было 19 лет)
   Как брата, родственника, мы приютили Жору и в период оккупации. Вскоре он устраивается в механические мастерские, которыми руководили Ф.П.Лютиков и Н.П.Бараков.
   Работал кузнецом, делал санки, вилки и всякую мелочь.
   8-го января 1943 года, в 2 часа ночи он был арестован.
   Двое полицейских ворвались в дом, двое охраняли вход со двора. Раздался выстрел и его увели навсегда.
   Очень страшной для всех нас была та ночь и все последующие дни до освобождения Краснодона.
   Зверским пыткам враги подвергли Георгия Матвеевича.
   Три дня с невесткой мы ходили искали тело. Опознали его по одежде среди извлеченных из ствола шахты N5.
   Тело Соловьева было разорвано на две части. Одну мы нашли в первом отсеке бани, другую во втором. Глаза и зубы были выбиты.
   Была зима, нестерпимый мороз, душераздирающие стоны и крики, рыдание матерей и близких - этого никогда не забыть и не простить.
   
   Елена Ивановна Тарасова 18/III-1983 г.
   

г. Москва, музей "Молодая гвардия"
   школы N312.
   
   

Уважаемые товарищи!
    По Вашей просьбе я сообщаю некоторые сведения о нашей семье и о брате Георгии Матвеевиче Соловьёве - участнике Краснодонского подполья.

Георгий Соловьёв

    Семья у нас была большая: отец, Матвей Андреевич, мать, Мария Александровна, и девять детей: - шесть братьев и три сестры: Ольга 1908 года рождения, Илья - 1909, Алексей - 1911, Константин - 1915, Георгий - 1918, Надежда - 1921, Анна - 1924, Александр - 1925, Борис - 1928.
    Все мы уроженцы посёлка Лисий-Нос под Ленинградом. Родители переехали туда в 1907 или 1908 году, купили домик. Впоследствии отец кое-что подстроил сам: сарай, баню и пр. Он был плотником, поэтому все умел делать своими руками. Работал по специальности на стройке.
    Мать была домохозяйкой. Насколько я её помню, она всегда была в работе: одеть, накормить такую семью было нелегко, приходилось изворачиваться, чтобы хватало небольшого отцовского заработка. Обрабатывала участок земли у дома, держала живность. Сызмальства приучала к труду и нас.
    Прожили мы тяжёлую жизнь, не было детства и юности. Росли как и все дети того времени, со своими трудностями и нуждой. Старшие братья и сестры, подрастая, шли работать, чтобы помочь семье.
    В 1932 году от кровоизлияния в мозг умер отец. Все заботы о семье легли на плечи матери. Шестерых детей, старшему из которых Константину - было 17 лет, а самому младшему Борису - 4 года, нужно было ещё ставить на ноги, доводить до ума.
    Все мы учились в местной поселковой школе. Георгий, или как мы называли его дома Жорж, Жоржик, после окончания школы, пошёл работать на завод слесарем. Ездил в Ленинград, но не знаю, что это за предприятие. Помню только, что в нашем доме долго, до самой маминой смерти, на стене висела большая фотография, на которой Георгий снят со своими товарищами по работе. К сожалению, этот снимок не сохранился.
    Георгий был весёлым, общительным парнем. Умел дружить с ребятами, за что его очень уважали. Если, случалось, нужно кого-то защитить, он не раздумывал: раз друг в беде, надо выручать. Друзей всегда было много, а сейчас никого нет: одни погибли в годы Великой Отечественной войны, другие разъехались.
    Жора был плотный, коренастый, крепкого телосложения. Занимался спортом-штангой, лыжами. А летом пропадал на Финском заливе. Плавал превосходно.
    Любил одеваться, да только было не с чего. Помню, носил он брюки-клеш, модные в те времена, да шеввотовый костюм. Всегда все сам нагладит, почистит. И не новое, а все на нём как с иголочки: чистое, аккуратное. Идет, бывало гулять, где молодёжь собирается, а мы его провожали радостным взглядом.
    Он очень хотел научиться выбивать чечетку. Его товарищ, не помню сейчас имени, мастерски это делал и брата много учил. Получалось уже неплохо, а ему все хотелось лучше.
    Наша семья любила Жору, с ним всегда было легко, весело. Матери помогал по хозяйству: посмотрит за скотиной, накосит сена. Мы младшие, его слушали.
    1 ноября 1939 года его призвали на действительную службу. Место нахождения его нам не было известно, а из справки воинской части мы знали, что служил в 16 ремонтно-восстановительном батальоне.
    Писем от него не сохранилось. Перед самым началом войны писал, что скоро заканчивается срок службы, сетовал, как будет расставаться с друзьями, которых много там. Сообщал, что занимается спортом, участвует в художественной самодеятельности.
    И вдруг война. Двое из нашей семьи - Константин и Георгий - уже служили в армии, а ещё пятеро ушли на фронт: Илья, Алексей, Александр, Надежда и я.
    Мама осталась с внучкой Галей, дочерью Надежды, и 12-летним сыном Борисом. Они перенесли все тяготы блокады. Мама пошла работать. Устроилась в какую-то организацию или отдел по ремонту и эксплуатацию дорог (точного названия не знаю). Работала по месту жительства.
    В обязанности входило: расчищать от снега дороги, летом содержать в порядке обочины. Скромный труд нашей мамы был отмечен правительственной наградой - медалью "За оборону Ленинграда". У нас, её детей, есть свои ордена и медали, полученные за участие в Великой Отечественной войне. Но самой дорогой для нас является её награда, даже единственная.
    Как рабочая, мама получала карточки на всех живущих с ней членов семьи. Конечно, норма в блокадном городе была скудной.
    С июня 1942 года я служила радисткой в 26 отдельном Краснознамённом полку связи, дислоцировавшимся в Ленинграде. И хотя мы с мамой находились в одном городе, очень редко виделись. Как-то она меня разыскала в части. Я очень обрадовалась встрече, но и огорчилась, увидев её похудевшей, уставшей. Я расспрашивала о доме, о том, нет ли весточек с фронта от всех наших. Затем собрала все, что осталось от моего пайка и чем поделились девушки-однополчанки, и отдала ей для детишек.
    В годы войны на мамину долю выпало много горя. В 1942 году пришла похоронка на Илью, погибшего под Ленинградом. А в блокадном городе умерла от голода самая старшая дочь Ольга, оставив двух малолетних детей. Спустя два года мать получила ещё два извещения - о гибели Надежды в Прибалтике и Александра под Ленинградом.
    А о Жоре мы ничего не знали с самого начала войны. Очень тревожились. Потом блокада, письма шли с большим опозданием и очень редко. Но мы все надеялись, что объявится, напишет. Долго искали и после войны, писали запросы в военные архивы. Хотели знать, где и как погиб наш брат. Из архива Министерства обороны СССР в разные годы прислали два извещения о том, что он пропал без вести. Но в первом указан 1942 год, во втором - 1944. С болью в сердце переживали мы тяжёлую безвестную судьбу. И только в 1985 году мы узнали, что он был участником подполья в Краснодоне, погиб смертью храбрых и тело его покоится в братской могиле героев "Молодой гвардии".
    Мама умерла в 1967 году. Все военные и послевоенные годы она безвыездно жила в посёлке Лисий-Нос. Очень жаль, что она так и не узнала, как сложилась военная судьба её сына Георгия, как он боролся с фашистами, хотя всегда была уверена в его смелости, отваге, преданности Родине.
    В отцовском доме в посёлке, который вошёл в черту г. Ленинграда, живёт наш младший брат, инвалид труда I группы по болезни - Борис Матвеевич Соловьёв.
   
   Анна Матвеевна Чудина, сестра участника Краснодонского партийно-комсомольского подполья "Молодая гвардия" Георгий Матвеевича Соловьёва.

г. Москва, музей "Молодая гвардия"
   школы N312.
   
   

ХРАНИЛА ТАЙНА ИМЕНА
НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ И ПОДВИГА ГЕРОЕВ КРАСНОДОНА

   Новыми экспонатами пополнился краснодонский музей "Молодая гвардия". Среди них - фотографии и документы, рассказывающие о трех патриотах, которых до недавнего времени не знали даже в лицо. Вы видите их на фотографиях - молодых, пристально глядящих в глаза нам, современникам...
   Есть на аллее портретов героев-молодогвардейцев, которая ведет к монументу "Непокоренные" и террикону над бывшим шурфом шахты № 5, куда гитлеровцы сбрасывали тела казненных ими комсомольцев, стенды, возле которых люди стоят особенно долго, в глубоком и скорбном молчании. Пустая рамка, а под ней имя погибшего юного подпольщика: это значит, что даже фотографий его не сохранилось. Или рамка без снимка, а под ней подпись: "Имя неизвестно". Совсем недавно под пустыми рамками стояли фамилии трех человек - Телуев, Соловьева, Румянцева. Их имена были начертаны на первых мемориальных досках на месте гибели и захоронения героев. Их фамилии значились в "Акте районной комиссии по расследованию злодеяний немецких фашистов в Краснодонском районе, совершенных в период с 20 июля 1942 года по 14 февраля 1943 года", упоминались в первых газетных публикациях.
   Но никто, даже оставшиеся в живых члены "Молодой гвардии", не могли ничего рассказать об этих троих - условия строгой конспирации, необходимые в период деятельности комсомольского подполья, хранили глубокую тайну вокруг их имен. Известно было только, что эти люди не местные, не краснодонские. Известны были и их героические дела. Уже в августе все трое были приняты на работу в электромеханические мастерские, ставшие центром партийного подполья. Работали под непосредственным руководством Ф. П. Лютикова и Н. П. Баракова. Обучали молодых патриотов обращению с оружием, тактике боя, правилам подготовки боевых операций. Сами участвовали в срыве планов оккупантов по восстановлению шахт, системы водоснабжения, энергоподачи. Все трое военные: некоторые помнили их по первому периоду войны, когда наша армия еще не оставила Краснодон.
   И больше никаких данных. Хотя и это, прямо скажем, немало, когда речь идет о жизни, отданной Родине. Но кто они, эти трое? Откуда? Где, в каком доме ждут, может быть, еще и сегодня весточки от сына, брата? Не ответить на эти вопросы сотрудники музея "Молодая гвардия" просто не имели права. И начался поиск, который возглавила ученый секретарь музея Раиса Михайловна Аптекарь, сотрудник с двадцатилетним стажем.
   Начинали с Телуева. Он, по воспоминаниям, был, кажется, офицером, старшим по званию в своей тройке... Зацепка небольшая, но она послужила исходной точкой для длительных исследований, проведенных в Центральном архиве Министерства обороны СССР. Телуев Николай Григорьевич... Все на первый взгляд известно- только ищи в алфавитном списке соответствующую карточку. Были Телуевы. Но только они или никогда не воевали вблизи Краснодона, или погибли в первые дни войны, или носили другие имена. Раиса Михайловна не успокаивалась, "просчитывала" возможные варианты ошибки в написании фамилии молодогвардейца, вызванные спешкой военного времени.
   Когда рассказываешь об этом, вроде бы и коротко получается. Но, представьте, сколько архивных страниц пришлось перевернуть, пока забрезжила надежда, что удалось выйти на данные, повествующие именно о том человеке. И вот карточка, найденная в одном из военных архивов. Сведения о выпускнике Томского пехотного училища, направленного за несколько дней до войны в распоряжение 18-й армии. Николай Григорьевич. Правда, не Телуев, а Талуев, уроженец крестьянской семьи села Молодой Туд Калининской области. Родился 2 мая 1920 года в семье, где очень рано умер отец, и мать, колхозница, воспитывала пятерых детей. Выпускник семилетней школы и Ржевского педагогического техникума. Комсомолец. С августа 1939 по февраль 1940-го учительствовал в азановской неполной средней школе Малотудского (ныне Оленинского) района. В феврале 1940 года добровольцем ушел в армию и в день своего двадцатилетия принял присягу.
   - Весь боевой путь лейтенанта Талуева помещался в нескольких строках,- рассказывает Р. Аптекарь. - Прочитала и сомнений не оставалось: он! И фотография была. По ней узнали нашего лейтенанта, краснодонского...
   Коля Талуев, подобно своему тезке Коле Плужникову из романа Б. Васильева "В списках не значился", ехал на первое в жизни место службы в особо приподнятом настроении. И так же, как Плужников, едва успел добраться до места к началу войны. Но он значился в списках, приняв первый бой на границе в составе 18-й армии 22 июня 1941 года. И к концу этого тяжкого года был уже старшим лейтенантом. Возможно, прочитав эту публикацию, оставшиеся в живых однополчане подробнее расскажут и о том периоде жизни Николая.
   А 15 февраля 1942 года его назначили командиром взвода курсов по подготовке младших лейтенантов армии, которые дислоцировались в то время в Краснодоне. Здесь ориентировочно в мае-июне он был принят кандидатом в члены партии, повышен в должности до командира роты курсов. Во время тяжелых оборонительных боев на земле Донбасса попал в окружение, пробивался к своим, но неудачно. И, стремясь вырваться из вражеского кольца, пробрался вместе с Румянцевым и Соловьевым в Краснодон, где еще до оккупации, помимо своих основных обязанностей, занимался с населением, преимущественно с молодежью, военной подготовкой. Поэтому и стал в подполье с первого дня своим, необходимым человеком.
   Старшина Николай Николаевич Румянцев, который был на шесть лет старше Талуева, проходил действительную службу на советско-румынской границе, где пограничные конфликты по вине правительства боярской Румынии случались едва ли не каждый день. В первый день войны принял бой на линии Прута, писал оттуда родным: "Фашистскую гадину уничтожим и сметем с лица земли". Отличного воина направляют на те самые курсы в Краснодон, где командовал взводом и ротой Коля Талуев. "Скоро выпуск,-сообщает он домой,- учеба идет только на "отлично". После окончания опять уезжаю на фронт". Но фронт сам нашел его. Не исполнилась мечта Румянцева встретиться на одном боевом участке с братом Александром тоже офицером, который погиб при освобождении Белоруссии.
   Георгий Матвеевич Соловьев (правильное написание отчества тоже было установлено в ходе поиска) был средним по возрасту в этой героической тройке: на четыре года моложе Румянцева и на два старше Талуева. И служил рядовым красноармейцем ремонтных мастерских, в составе которых попал в Краснодон. Есть одно обстоятельство, роднящее всех троих будущих героев-подпольщиков: все они росли и воспитывались в больших семьях, где забота о детях легла после ранней смерти отцов на плечи матерей. Девятерых в семье Соловьевых подняла мать Георгия Мария Александровна, работница из поселка Лисий Нос под Ленинградом, награжденная за героический труд в кольце блокады медалью "За оборону Ленинграда". Семерых детей проводила она на войну, только трое вернулись...
   Не все известно и сегодня о деятельности Талуева, Румянцева и Соловьева в Краснодонском партийно-комсомольском подполье. Герои погибли. Но остались люди. знавшие их. Остались письма к родным, пронизанные непоколебимой верой в нашу Победу.
   В новую экспозицию музея войдут документы, рассказывающие о трех героях.
   В одном из писем в музей Ветеран Великой Отечественной войны К. М. Соловьев, брат подпольщика, пишет: "Согревает сердце сознание того, что мой брат больше не числится в списках пропавших без вести. Теперь есть его могила, можно прийти поклониться его праху..."
   Н. Г. Талуев, Н. Н. Румянцев, Г. М. Соловьев не числятся более, как в воинских донесениях 1942 года, без вести пропавшими. Семьи знают об их последних мгновениях у шурфа шахты № 5, где они оставались такими же несгибаемыми, как и на фронте, как в краснодонском подполье.
   
   А. НИКИТЕНКО,
   директор ордена Дружбы народов музея "Молодая гвардия". КРАСНОДОН.