Про Ульяну Громову
(Из архивного документа")

   Тревожные дни начались в январе 1943 года.
    Кто-то предал организацию. Начались аресты. Сперва арестовали ребят. Каждый день приносил новые жертвы. Через день узнавали кого нет. Уля встревожено перечисляла арестованных. Узнав об аресте Дёмы, она побежала к Фоминым, чтобы удостовериться лично.
    11 января Уля утром пошла к своей подруге Поповой Нине, и они вместе пошли к остальным девчонкам. По дороге Уля зашла к Бондарёвой Шуре, но её дома уже не было. Её арестовала полиция. В груди Ульяны что-то оборвалось. На лицо набежала тень, никто в этот день и другие не увидел улыбки на её лице. Подруги возвращались к Поповой и останавливались у крыльца. Уля молча перебирала рукой веточки розы, выбрала самую колючую и сломала. Нина не могла полностью разделять невеселого настроения Ули, не будучи членом "Молодой гвардии", но тоже молчала, облокотившись на перила крыльца. Покрутив голую, колючую веточку розы, Уля слегка замахнулась, и с силой несколько раз ударила ею по руке Нины. От боли и удивления Нина вскричала:
    - Что ты делаешь?! Ведь больно.
    - Прости, Ниночка, но я так и хотела... оставить память о себе, - ответила Уля. - чувствую, что скоро умру.
    - Да что ты... брось это. Откуда ты взяла?
    - Нет, Нина, чувствую, что скоро.
    Она быстро попрощалась и пошла домой грустная, не веселая. Не слышно было в этот день её веселого смеха и бодрой песни.
    По дороге домой встретили другие подруги и воскликнули:
    - О, Ульяна Матвеевна наша идёт.
    Но Уля, грустно качнув головой, ответила:
   - Нет. Это уже тень её идёт.
   И, не останавливаясь, прошла в дом.
   Поздно вечером пришла два полицейских Краснов Леонид и Подтынный Василий. Спросили квартиру Громовых. Ульяны в это время дома не было, она сидела на квартире у Веры Кротовой. Идя вместе с Кротовой к себе, на пороге столкнулась с Красновым, посланным Подтынным на её поиски. Глупо улыбаясь, Краснов ввёл её в дом. Войдя Уля молча начала раздеваться, косо глянув на Подтынного, развалившегося в стуле под окном. Подтынный вскочил и резко приказал ей одеваться и идти вместе с ними.
   Ульяна, не обращая на него внимания, зло ответила:
   - Как так идём? А может быть я кушать хочу.
   Краснов засмеялся, но Подтынный, зло дёрнув её за рукав, прохрипел:
   - Захотела чего. С собой возьмёшь.
   Уля начала собираться. Старшая сестра подсовывала ей вещи потеплее и с силой всунула под руку сверток с пирожками.
   Ульяну увели, и её больше никто не увидел.
    В камере Ульяну подвергли нечеловеческим пыткам. Её били до полного изнеможения. Потом подвесили за прекрасные пышные волосы к потолку и пытали. Пытали до тех пор, пока она не потеряла сознание. Видя, что ничего не помогает, палачи вырезали на её спине пятиконечную звезду, прижигали её и посыпали солью.
   Её пытали долго и беспощадно. Но ни слова признания, ни звука о пощаде не услышали палачи. В бессильной ярости гестаповцы спрашивали, почему она молчит, когда им все известно. Почему не сознаётся, перенося такие пытки.
   Ульяна им ответила:
   - Если вам известно, то можете меня не спрашивать. Говорить же с вами, гадами, не хочу.
   Больше от неё не услышали ни слова.
   15 января молодых гвардейцев казнили. Их замученных и покалеченных, но ещё живых, побросали в шурф шахты N5. Садисты, бросая вслед за казненными куски железа и глыбы камня, со звериным упоением слушали едва доносящиеся глухие стоны своих жертв.
   Когда ребят увели из камер, девушки почувствовали, что они не вернуться. Но девушки знали, что такая же участь ждёт и их. Пощады никто не просил и её не ждали.
   Уля собрала подруг в кучку и предложила спеть. Сперва тихо, потом громче рвались в окна песня:
   
   "В воскресенье мать-старушка
   К воротам тюрьмы пришла
   Своему родному сыну
   Передачу принесла".
   
    После перенесённых пыток лицо Ули было синее и в кровавых подтеках, но глаза по прежнему блестели и горели огнём ненависти и твёрдой решимости бороться до конца.
    Боевые подруги прощались. Ульяна где-то вырвала кусочек ржавого гвоздя, и начала царапать на стене камеры прощальное письмо:
   
   "Прощайте мама,
   Прощайте папа,
   Прощайте вся моя родня,
   Прощай мой брат любимый Еля,
   Больше не увидишь ты меня.
   Твои моторы во сне мне снятся,
   Твой стан в глазах всегда стоит.
   Мой брат любимый, я погибаю,
   Крепче стой за Родину свою".
   
    Уля видела перед собой образ своего любимого брата, готовящего к бою грозные, смертоносные для фашистов самолёты.
    Часто Елисей писал ей, что вот разгромим врага и заживём новой счастливой жизнью.
   Часто говорила она, нахмурив свои красивые чёрные брови:
   - Вот увидишь, мама, скоро придут наши, скоро Красная армия придёт.
   17 января 1943 года, морозным вечером полураздетых девушек привезли к шурфу шахты N5.
   Перед казнью Ульяну Громову ещё раз пытали, заведя в баню. Но опять ни слова не добились от неё. Избитую, её вытолкнули из бани.
   Едва держась на ногах, Уля обратилась к девушкам, собрав весь остаток своих сил:
   - Девушки! Не робейте, не бойтесь смерти. С нами Ленин и Сталин. Умрём за родину. Смерть гадам.
   Это были её последние слова.
   С именем Ленина и Сталина умерла героиня Украинского народа.
   Совсем недавно родители Громовой Ульяны Матвеевны нашли в рамке с фотокарточками её комсомольский билет и втрое сложенный листок папиросной бумаги, с записанной на ней зашифрованной азбукой. Больше ничего найти не удалось. Так же до сих пор не удалось найти место, где закопала Ульяна портреты Ленина и Сталина и сверток с какими-то книгами, о которых Уля говорила, что они очень ценны.

5/VII - 1943 г. Инструктор Ворошиловградского ОК ЛКСМУ /Крылик/
    РГАСПИ Фонд М-1, опись 53, ед. хр. 329