И. П. Кожар,
Герой Советского Союза
A. Д. Рудак,
B. Ф. Романовский,
кандидат исторических наук
"Сильные духом"

   Через две недели после нападения гитлеровской Германии на СССР Гомель стал фронтовым городом. На подступах к нему вместе с войсками Красной Армии отважно сражались истребительные батальоны и части народного ополчения, насчитывавшие 6918 бойцов. Десятки тысяч местных жителей самоотверженно работали на строительстве оборонительных сооружений. Вдоль рек Днепр, Березина и Сож рыли траншеи, закладывали минные поля, сооружали огневые точки. За короткий срок вокруг Гомеля был вырыт противотанковый ров длиною 28 километров. Работы велись в условиях систематических авиационных налетов, а в ряде мест - в зоне артиллерийского обстрела. Тем не менее на сооружение рва ежедневно выходило свыше 10 тысяч человек, в том числе женщины и подростки.
   В середине июля части Красной Армии нанесли по вражеским войскам мощный контрудар в районе Жлобина и Рогачева. Враг был не только остановлен, но и понес большой урон. Стремясь выправить положение, гитлеровцы сняли с других участков фронта и бросили под Гомель крупные моторизованные части. Лишь после этого им удалось потеснить советские войска и подойти непосредственно к городу. Бои приняли ожесточенный характер. Только 17-го и в первой половине дня 18 августа фашисты шесть раз атаковали подразделения гомельских народных ополченцев, сражавшихся в районе села Семеновка.
   19 августа вражеские войска ворвались в Гомель. Дорого обошлась им эта победа. Во время боев за Гомель воины Красной Армии и ополченцы уничтожили свыше 80 тысяч гитлеровцев, около 200 танков и 100 самолетов. Упорными оборонительными боями и активными контратаками они 20 дней (что имело тогда очень большое значение) отвлекали на себя крупные силы противника, которые гитлеровское командование рассчитывало использовать для действий в направлении Москвы.
   В период тяжелых оборонительных боев в Гомеле была проделана большая работа по подготовке к подпольной борьбе. Дело это было для партийных органов новое. Прежде всего встал вопрос о кадрах. Кто более всего мог подойти для необычной и крайне опасной работы в подполье? Работников, имевших опыт подпольной борьбы и способных использовать его в руководстве деятельностью создаваемого подполья, в областной и городской партийных организациях практически не было. Пришлось отбирать коммунистов, комсомольцев и беспартийных патриотов, проявивших способности в работе с людьми в мирных условиях. Предпочтение делалось тем, кто обладал большей выдержкой, стойкостью, имел меньше колебаний и сомнений при решении вопроса об оставлении его для работы в тылу врага.
   Другой чрезвычайно важной проблемой, волновавшей партийные органы, была конспирация. Ведь что значило уйти в подполье активисту, довоенная деятельность которого была хорошо известна его сослуживцам, соседям и знакомым? Достаточно, чтобы из этого круга людей оказался один даже просто болтливый человек, чтобы подпольщик, а может быть, и подпольная группа стали добычей врага. Надежным средством конспирации могла быть переброска отобранных для подпольной работы людей из одного города в другой. Несколько таких групп было скомплектовано в Гомеле из членов партийных организаций других городов. Но на это требовалось значительное время, а его не было. Перемещение же людей в пределах самого Гомеля не имело особого смысла. Да и будущие подпольщики неохотно шли на это, так как в новом месте им надо было самим внимательно присматриваться к каждому человеку и к ним относились бы недоверчиво из-за "легальных" документов (Некоторые оставленные в подполье работники имели документы, в которых указывалось, что они якобы репрессировались органами Советской власти). В конце концов решено было оставить в гомельском подполье самих гомельчан.
   Непосредственно созданием подполья в Гомеле занимались секретари горкома партии Е. И. Барыкин и С. Ф. Антонов, секретари городских райкомов партии Е. И. Рамбаев, А. М. Болховитин, С. И. Касьянов и В. В. Юдин, секретарь горкома комсомола А. Л. Исаченко. Их деятельность направлялась ЦК КП(б)Б, который в июле - августе 1941 года находился в Гомеле.
   В результате проделанной работы из изъявивших согласие вести борьбу в тылу врага было отобрано свыше 150 коммунистов, комсомольцев и беспартийных активистов. Это были партийные, советские и комсомольские работники, руководители учреждений и предприятий, рабочие, интеллигенты, учащиеся. Часть из них (около 50 человек) вошла в состав гомельского городского партизанского отряда "Большевик". Командиром его был утвержден член партии с 1918 года, участник гражданской войны директор авторемонтного завода И. С. Федосеенко.
   В самом Гомеле было оставлено несколько десятков подпольных партийных и комсомольских групп по 3-5 человек в каждой. Во многие из них входили и беспартийные. Организаторами подпольной работы в городе и руководителями групп были утверждены коммунисты инженер Т. С. Бородин, преподаватель политэкономии одного из техникумов города Р. И. Тимофеенко, рабочий жиркомбината член партии с 1903 года Е. И. Калеников, партийный работник В. И. Сухов, комсомольцы И. И. Железняков, Л. И. Шулькин, беспартийные патриоты дезинфектор санитарной службы Гомельского отделения железной дороги Ф. С. Воронин, работница ремесленного училища речного транспорта Н. Карпенко и многие другие. С каждым из оставляемых в подполье были проведены инструктивные беседы о задачах и методах подпольной работы, способах конспирации. Часть будущих подпольщиков обучалась на специальных курсах, созданных ЦК КП(б)Б в предместье Гомеля. Курсы эти были краткосрочными, но они многое дали для дальнейшей деятельности подпольщиков.
   Большое внимание было уделено подбору конспиративных квартир, мест хранения взрывчатки, оружия, боеприпасов, продовольствия, радиоприемников и т. д. Всякий, кто предоставлял свои жилища для этих целей, хорошо понимал, что ждет его и его родных в случае провала. Но советские люди добровольно, с чувством высокого патриотического долга шли на смертельный риск.
   Обсуждалось немало вариантов состава и местонахождения подпольных горкомов партии и комсомола. Решено было оставить в тылу врага тех же работников, которые возглавляли эти органы до войны, всем им уйти в лес вместе с городским партизанским отрядом и, опираясь на его материальную базу и вооруженное прикрытие, развернуть работу по мобилизации народа на борьбу с захватчиками и руководить оставленными в городе подпольными группами. Чтобы лучше осуществлять контакт с подпольем, отряд расположился в нескольких километрах от города - в Щекотовском лесном массиве. Накануне захвата Гомеля гитлеровцами сюда вместе с партизанами прибыли секретари обкома КП(б)Б А. А. Куцак и И. П. Кожар, секретари Гомельского горкома партии Е. И. Барыкин и С. Ф. Антонов, секретари городских райкомов А. М. Болховитин, Е. И. Рамбаев, С. И. Касьянов, В. В. Юдин, секретарь горкома комсомола А. Л. Исаченко. Секретарь Гомельского обкома ЛКСМБ А. Д. Рудак вышел в лес вместе с Гомельским сельским партизанским отрядом, командиром которого был А. Ф. Бурый. Осенью 1941 года эти отряды объединились.
   Таким образом в Гомеле оккупанты сразу же встретились с организованным подпольем. Правда, подпольщики начали свою деятельность не так, как полагали. Многие районы Гомеля, особенно его центральная часть, были разрушены вражеской авиацией, артиллерийскими обстрелами и пожарами. Подпольщики лишились почти всех конспиративных квартир, складов оружия и продовольствия. Многие из оставленных на подпольной работе людей погибли во время бомбежек или были схвачены гитлеровцами в первые дни их хозяйничанья в городе. Была нарушена отработанная заранее система связи между подпольщиками.
   Восстанавливать это все, создавать новые подпольные группы в условиях вражеской оккупации было делом чрезвычайно трудным. К тому же в Гомеле был установлен особенно жестокий оккупационный режим. Дело в том, что здесь пересекаются важнейшие железнодорожные магистрали с запада на восток, с северо-запада на юго-восток и на юг. Гитлеровское командование придавало охране важного железнодорожного узла большое значение. С момента захвата Гомеля оно постоянно держало в нем гарнизон, насчитывавший до 3,5 тысячи солдат и офицеров. Здесь же располагались многочисленные армейские резервы, штаб 221-й охранной дивизии. Город был опутан густой сетью различных карательных органов. Так, в доме 57 по улице Столярной размещалось СД. При нем имелась следственная группа, тюремный корпус и концлагерь. На углу улиц Плеханова и Полевой находилась тайная полевая полиция (ГФП). В Доме коммуны обосновался контрразведывательный орган военной разведки абвергруппа-315 (ГМ), по Ветряной улице, 5,- полевая жандармерия, по улице Советской у дома № 104 находилась городская, в доме № 59 - областная полиция. Оккупанты разделили город на шесть полицейских участков. В каждом участке насчитывалось около 40 приставов, урядников, квартальных и полицейских. На железнодорожном узле была своя железнодорожная жандармерия и полиция.
   В административном отношении Гомель был включен в состав так называемой "зоны армейского тыла". Власть здесь целиком принадлежала военному командованию. В Гомеле ее осуществляла военно-полевая комендатура (она располагалась на Пролетарской улице, 14). Ей подчинялись все военные, карательные и гражданские учреждения. С санкции комендатуры и под ее руководством творился в Гомеле кровавый разгул: только в первые месяцы оккупации города гитлеровцы уничтожили десятки тысяч гомельчан. Кроме того, в "зоне армейского тыла" - на территории Гомельской, Витебской и Могилевской областей - действовала оперативная группа полиции безопасности и СД, известная под названием "эйнзацгруппа Б". Она имела специальное задание истреблять советских людей, в первую очередь коммунистов, комсомольцев и беспартийных активистов. Согласно официальному отчету, в течение месяца - с 15 ноября по 15 декабря 1942 года - группа уничтожила 134 198 советских граждан.
   Массовый кровавый террор гитлеровцы считали надежной гарантией от сопротивления населения. Белорусский народ казался им парализованным, не способным к проявлению какой-либо активности. 22 июля 1942 года фашистская газета "Берлинер берзенцейтунг" с презрением писала: "...белорусы не проявили никаких государственных способностей, которые могли бы противостоять воле завоевателей. Они лишены твердости, честолюбия и энергии, всегда были пассивными объектами в борьбе окружающих великих народов".
   Трудно сказать чего здесь больше - тупого прусского высокомерия или самообмана. Пожалуй, достаточно того и другого. Факты же говорят о том, что с самого начала фашистского вторжения белорусская земля горела под ногами оккупантов, а к середине 1942 года вся она была объята испепеляющим пламенем всенародной партизанской борьбы.
   Впрочем, одно дело фашистские газеты, а другое - секретная переписка оккупантов. Здесь гитлеровцам было не до пропаганды расистских бредней. За полтора месяца до упомянутого выступления фашистской газеты, 12 июня 1942 года, в сообщении полиции безопасности и СД отмечалось: "Сильные партизанские группы действуют в районах Березино, Бобруйска, Почепа, Ширгатино, Гомеля, Витебска, Лепеля и Суража. Их вооружение состоит почти исключительно из тяжелого пехотного оружия и легких орудий. Эти партизанские группы развили большую активность. Взрывы на железнодорожных линиях, обстрел транспортных колонн происходят почти ежедневно. В отдельных деревнях в день 1 Мая были вывешены красные флаги и справлялся праздник. В некоторых местах партизаны через улицы развесили красные лозунги с антигерманским содержанием".
   В Гомеле уцелевшие подпольные группы развернули свою деятельность уже в конце августа - начале сентября 1941 года, то есть сразу же, как только гитлеровцы заняли город. И вскоре документы оккупантов запестрели тревожными сообщениями о деятельности гомельских подпольщиков и партизан. В сообщении полиции безопасности и СД от 31 января 1942 года указывалось: "Из Гомеля сообщается, что дорога между Гомелем и Черниговом постоянно находится в опасности из-за партизан". "В городе Гомеле,- говорилось в сообщении от 11 марта 1942 года,- неизвестными лицами ночью были расклеены листовки, призывающие к открытой борьбе с немецкой армией".
   С самого начала вражеской оккупации большое внимание гомельскому подполью уделяли подпольные партийные органы. Через гомельский партизанский отряд "Большевик", лоевский отряд "За Родину", Чечерский отряд, куда перебрался секретарь обкома партии А. А. Куцак, в Гомель группами и в одиночку направлялись связные. Они устанавливали контакты с подпольными группами, налаживали их деятельность. По заданию подпольного обкома партии в октябре 1941 года в Гомель был направлен из лоевского отряда Л. И. Шемионко. Он установил связи с некоторыми подпольщиками и вместе с ними собрал ценные сведения о противнике. В частности, подпольщикам удалось раздобыть немецкие документы с подписями и печатями. По ним в партизанском отряде "За Родину" изготовлялись документы для партизанских разведчиков. В это же время в городе по заданию подпольных обкомов партии и комсомола побывала комсомолка А. В. Платонова. В конце 1941 и в начале 1942 года в Гомель неоднократно пробирался партизанский связной Г. П. Харламов.
   Большую активность в налаживании связей с гомельскими подпольщиками проявил секретарь горкома комсомола А. Л. Исаченко, находившийся в партизанском отряде "Большевик". Он испробовал немало вариантов и в конце концов достиг цели. Сначала Исаченко установил связь с действовавшей в Уваровичском районе подпольной комсомольской организацией, которую возглавлял оставленный в подполье обкомом комсомола С. П. Купцов. С помощью этой организации А. Л. Исаченко удавалось пробираться на окраину Гомеля и встречаться с некоторыми подпольщиками. По этой цепочке началось налаживание связей с гомельскими подпольщиками, создание в городе новых подпольных групп.
   Во многих случаях попытки связных проникнуть в Гомель кончались неудачами. Но партийные и комсомольские органы посылали новых людей и добивались успеха. Подполье росло и крепло. Коммунисты и беспартийные, комсомольцы и несоюзная молодежь вливались в действовавшие и создавали новые подпольные группы. Ядром их были коммунисты и комсомольцы. Они возглавляли большинство подпольных групп, выполняли наиболее опасные операции, увлекали своим примером других патриотов.
   Большую работу по собиранию патриотических сил, налаживанию связей между подпольщиками города и развертыванию их деятельности вели оставленные на подпольной работе в Гомеле Т. С. Бородин, Р. И. Тимофеенко, Л. И. Шулькин и другие. Возглавлял их Т. С. Бородин. Это был стойкий коммунист, пламенный советский патриот. Накануне войны вместе с другими молодыми гомельчанами Бородин был послан в Брест на строительство оборонительных сооружений на границе. Там и застала его война. Возвратившись в Гомель, он обратился в партийные органы с просьбой направить его на подпольную работу. Просьба была удовлетворена, и Т. С. Бородин остался в тылу врага "с задачей организации диверсионной и подпольной работы в Го- меле".
   Перед захватом гитлеровцами Гомеля Т. С. Бородин побывал в городском партизанском отряде, где получил установки секретаря горкома партии Е. И. Барыкина. Вернулся он в город в конце августа 1941 года. Вместе с ним в Гомель прибыли из отряда Р. И. Тимофеенко и Л. И. Шулькин. Выполняя указания горкома партии, они энергично взялись за работу: налаживали связи с подпольными группами, устанавливали явки, выявляли надежных людей и вовлекали их в активную подпольную работу. Таким образом, Т. С. Бородин и его товарищи образовали своего рода городской подпольный центр, который доводил установки и задания горкома партии до подпольных групп, а когда не было возможности связаться с горкомом и обкомом КП(б)Б, сам давал подпольщикам необходимые указания.
   Вскоре к подпольщикам примкнул ставший впоследствии одним из активнейших героев гомельского подполья старший лейтенант комсомолец И. Б. Шилов. До поступления в военное училище он работал в Гомеле и, попав в окружение, пробрался в родной город. Шилов хорошо знал немецкий язык, и к тому же ему удалось раздобыть документы на имя немецкого офицера Фридриха Генке. Это обстоятельство в сочетании с высоким мужеством и находчивостью Шилова облегчало подпольщикам проведение дерзких боевых операций.
   Сильная подпольная группа сложилась непосредственно вокруг Бородина, Тимофеенко, Шулькина и Шилова. В нее вошли все члены семьи Бородина: его мать Мария Александровна, сестры Антонина и Лидия, жители Гомеля Т. М. Медведев, его дочь Валентина, Зинаида Ермолаева, Галина Шилова, Никифор Железняков, Полина Чистякова, Вера Андреенко, Галина Федоренко и другие - всего 19 человек. Одной из первых боевых операций этой группы была попытка взорвать элеватор. Осуществить ее должны были Бородин, его сестра Антонина и Шулькин. Однако при выходе из дома Бородин и Шулькин были арестованы. Антонине, у которой находилась взрывчатка, удалось скрыться. Арест был вызван тем, что Шулькина выследил и выдал гитлеровцам знавший его как комсомольца сын белогвардейца Остриков. Шулькин был вскоре расстрелян, а от Бородина потребовали в трехдневный срок представить подписанное 18 местными жителями поручительство о том, что он не связан с подпольщиками и лояльно относится к оккупантам. В патриотах, готовых пойти на смертельный риск ради спасения руководителя подпольщиков, недостатка не было. Необходимое количество подписей было собрано: Бородин был отпущен. Но гитлеровцы не были полностью уверены в его благонадежности. Чтобы он был "на глазах", Бородину была предложена работа по специальности - он стал инженером типографии.
   В сентябре Бородину снова удалось побывать в партизанском отряде. В беседе с секретарем подпольного обкома партии А. А. Куцаком, секретарем горкома партии Е. И. Барыкиным и командиром отряда И. С. Федосеенко было решено, что Бородин возвратится в Гомель и использует типографию для нужд подпольной работы. Присмотревшись к рабочим типографии, Бородин наиболее надежных из них включил в ночные смены. Вскоре в ночное время, когда бдительность гитлеровцев снижалась, в типографии вместе с приказами и распоряжениями фашистских властей стали печататься листовки. Члены подпольной группы распространяли их по городу. Иногда листовки наклеивались на приказы и распоряжения оккупантов и население "легально" читало призывы подпольщиков. Тексты большинства листовок составлял Тимофеенко. Там же, в типографии, Бородин изготовил три печати оккупационных учреждений, что дало возможность наладить изготовление паспортов, дневных и ночных пропусков для подпольщиков и военнопленных, бежавших из лагерей.
   Бородин и его товарищи продолжали расширять связи с подпольщиками. Они установили тесный контакт с подпольной группой, действовавшей на Гомельском паровозо-вагоноремонтном заводе, передавали им установки областного и городского подпольных комитетов партии, помогали им советом и делом. Сводки Совинформбюро и листовки на завод приносил Шилов. Действовал он, как всегда, бесстрашно и находчиво. Однажды Шилов в старой замасленной спецовке, с переброшенной через плечо порванной камерой от автомашины прошел почти через весь город. Никому из гитлеровцев и их прислужников и в голову не пришло, что в камере находились сотни листовок, предназначенных для подпольщиков паровозо-вагоноремонтного завода.
   Вскоре группа Бородина установила связи с рабочими электростанции, деревообделочного комбината и других предприятий.
   Одновременно с расширением связей Бородин и его товарищи усиливали удары по оккупантам. Неудача первого боевого выступления не обескуражила их. В конце ноября 1941 года Бородин, Тимофеенко, Шилов и Железняков взорвали мастерскую по ремонту танков. Шилов был в форме немецкого офицера, и это помогло бесшумно устранить охрану. Операция прошла удачно. Утром в квартире Бородина гитлеровцы произвели обыск, а его самого обыскали на работе. Никаких улик обнаружено не было.
   Вскоре последовала операция по уничтожению склада горючего, находившегося на окраине Новобелицы. В ней участвовали Бородин, Тимофеенко и три партизана отряда "Большевик". Возникший в результате взрыва пожар ярко осветил все окрестности и произвел огромное впечатление на население: подпольщики действуют, бьют оккупантов! Гитлеровцы снова обыскали Бородина и квартиру его семьи. И на этот раз улик не было. Взрыв склада, где находились десятки тонн горючего, был весьма чувствительным ударом для гитлеровцев. Они выпустили специальное обращение к населению, в котором обещалась большая награда тем, кто поможет выявить диверсантов. Усилилось наблюдение за квартирой Бородиных. Рядом с ней поселились немецкий переводчик и полицейский.
   Осенью 1941 года подпольщики произвели исключительную по своей дерзости операцию. Они взорвали ресторан, находившийся на углу улиц Советской и Жарковского. Посещали ресторан только немецкие офицеры и крупные чины оккупационной администрации. В момент взрыва в ресторане было многолюдно, так как ожидался доклад гитлеровского генерала о "взятии Москвы". Собравшиеся успели принять хмельного и не обратили внимания на офицера, прошедшего в раздевалку с чемоданом. Это был Шилов. В чемодане была взрывчатка с часовым механизмом. Мину смонтировал Тимофеенко, обучавшийся минноподрывному делу на специальных курсах. Взрыв произошел после того, как Шилов благополучно ушел из ресторана. Рухнувшее здание похоронило под своими обломками десятки фашистских офицеров, в том числе и генерала.
   Весной 1942 года группа Бородина начала подготовку к выводу из строя городской электростанции. Активное участие в этом приняли работавшие на электростанции Вера Андреенко и Полина Чистякова. Но в это время над группой уже нависла смертельная опасность. 9 мая 1942 года были арестованы Бородин, Шилов, Полина Чистякова, Вера Андреенко, Галина Федоренко, спустя три дня - член группы Фицев, затем Железняков и другие подпольщики.
   Геройски отдал свою жизнь Р. И. Тимофеенко. Когда производились аресты, его не было в городе. Возвратившись, он направился на конспиративную квартиру. Однако ее хозяйка Наталья Карпенко была уже арестована и в доме находилась засада. Не обнаружив условного сигнала, Тимофеенко хотел уйти, но из засады выскочили фашисты. Выстрелами из пистолета и гранатой Роман Илларионович убил офицера и солдата, но и сам погиб в перестрелке.
   Арестованные подпольщики подверглись длительным истязаниям. Их избивали, изнуряли длительным лишением сна, пищи, воды. Затем следовала "психологическая" обработка - инсценировалась казнь. Арестованных ставили к стенке, наводили на них оружие или ставили к виселице, надевали им петли на шеи. Затем внезапно инсценировка прекращалась, и вновь начиналось следствие. Расчет состоял в том, чтобы дать узникам "заглянуть в свою могилу", вызвать ужас перед смертью и тем самым сломить их волю. Однако не только такие стойкие бойцы, как Бородин и Шилов, но и девушки-подпольщицы вынесли весь арсенал изощренных изуверств гестаповских садистов. А вот Фицев не устоял. Не выдержав пыток, он рассказал следователю все, что знал о подпольщиках. А знал он многое. Началась новая серия истязаний. Гестаповцы стремились выколотить из своих жертв то, что было неизвестно Фицеву. Однако больше они не узнали ничего: подпольщики были непреклонны.
   Еще до ареста подпольщикам удалось оформить в тюрьму своего человека. Это была простая советская женщина Матрена Аврамовна Коваленко. До войны она работала дворником Гомельского горкомхоза, во время вражеской оккупации по предложению подпольщиков стала уборщицей тюрьмы. Убирала она и камеры смертников. Вместе с окровавленными тряпками и мусором Матрене Аврамовне удавалось выносить письма узников. Еще более сложным было пронести письма в камеру. В дальнейшем почта "тети Моти" не ограничивалась письмами. Через ее руки прошли сотни паспортов, удостоверений, пропусков, с помощью которых многие советские патриоты ушли от фашистских палачей.
   С помощью Матрены Аврамовны Бородину, Шилову и некоторым другим подпольщикам удалось переслать весточки на волю.
   "Дорогие мои родители и братья! -писал 9 мая 1942 года Шилов.- Я сейчас нахожусь в тюрьме. Обвинения предъявляют очень веские. В общем, придется распрощаться с жизнью. Ну что же делать? Не я первый и не я, по-видимому, последний. Поэтому прошу здорово не огорчаться. Знайте, что я умираю, любя вас, мои дорогие родители, свою жену и дочку, любя свою Родину. Если когда-нибудь найдется моя семья, то пусть это письмо напомнит ей о последних днях моей жизни... Сегодня было первое следствие, а в понедельник 11/V будет второе, где будут бить и пытать. Я боюсь, как бы из-за этого пустяка не пострадали и вы. На этом кончаю сегодня. Будет возможность, напишу еще. А пока прощайте! Целую всех. Baш Ваня".
   А вот последнее письмо, полученное родными от Бородина. Оно было написано им перед казнью на окровавленном носовом платке. "Родные! В последний час пишу вам. Видно, моя такая судьба, чтобы умереть от пули. Мама, папа, Валя, Тоня, Лида, Нина, Женя, Володя, Аркадий, Саша, если я был к кому несправедлив, простите меня. Дорогие, берегите себя, не обижайте друг друга. Папа, берегите Тоню и Сашу (* - Валя, Тоня, Лида, Нина - сестры, Женя и Володя - братья, Аркадий и Саша - племянники). Привет в предсмертный час всем родным и знакомым.
   20.VI.42 г. Бородин Тимофей Степ.".
   
   Как живые предстают со страниц этих писем замечательные советские люди - пламенные патриоты, любящие сыновья, сердечные друзья своих родных и близких. Им было кого любить в жизни и было за что любить жизнь. И именно ради этой любви они с гордым спокойствием шли на смерть. А спокойствие нужно было сохранить не только перед лицом самой смерти, но и перед палачами. Как показал впоследствии перед советским судом один из прислужников оккупантов, "Шилов получил на допросах в общей сложности около 600 ударов плетью и после того, как он не мог больше держаться на ногах, его расстреляли".
   Летом 1942 года фашисты казнили Тимофея Степановича Бородина, Ивана Борисовича Шилова и их боевых товарищей.
   Не купил себе жизни предательством подлый трус Фицев. Гитлеровцы расстреляли и его.
   Разгром группы Бородина нанес тяжелый удар по гомельскому подполью. Но созданные при участии Бородина и его товарищей другие подпольные группы продолжали действовать, набираться сил.
   Важную роль в развертывании подпольной борьбы в Гомеле играли рабочие одного из старейших предприятий Белоруссии - Гомельского паровозо-вагоноремонтного завода (ПВРЗ). Гитлеровцы прилагали все силы к тому, чтобы как можно скорее пустить в ход это предприятие. Расположенное на важнейших железнодорожных коммуникациях страны, оно, по замыслам оккупантов, должно было явиться крупнейшей мастерской по ремонту паровозов и вагонов для центрального и южного участков фронта. В первые же дни оккупации захватчики развесили по городу грозные приказы, в которых под страхом казни предписывалось рабочим явиться на завод. Но рабочие всячески игнорировали эти приказы. Одни из них ушли в села, надеясь связаться с партизанами, другие скрывали свои специальности и вообще старались не попадаться на глаза оккупантам.
   В конце концов гитлеровцы установили места жительства многих рабочих и силой оружия заставили их приступить к работе. На заводе царила жесточайшая эксплуатация подневольного труда. Официально рабочий день определялся в 12 часов. Однако шеф завода Иоганн Цимм и главный инженер Pay имели право неограниченно увеличивать его продолжительность, притом без надбавки зарплаты. Снабжение рабочих продуктами питания фактически отсутствовало. Чтобы не умереть с голоду, они вынуждены были продавать или менять на продукты годами нажитые одежду, мебель и другие вещи. В среднем рабочему в день платили одну марку или 10 рублей. За эти деньги, когда пуд хлеба стоил 1200- 1400 рублей, можно было купить не более 150 граммов хлеба. При заводе была столовая. Там кормили один раз в сутки. Обед состоял из тарелки супа, сваренного из гнилого картофеля. Иногда суп заправлялся потрохами неизвестных животных, в которых систематически обнаруживались черви.
   На заводе царил режим чудовищных репрессий. За опоздание или невыход на работу, не говоря уже о самовольном уходе с предприятия, виновные заключались в концлагеря или угонялись на каторжные работы в Германию. Подозреваемые в саботаже расстреливались. Над рабочими стояла целая свора надсмотрщиков. Они творили ничем не ограниченный произвол: по любому поводу избивали рабочих, сажали их в холодные камеры.
   Ничто, в том числе и репрессии, не могло заставить рабочих трудиться на оккупантов. Прибегая к различным средствам борьбы, от саботажа до диверсий, они всячески задерживали монтаж оборудования, срывали сроки ремонта паровозов и вагонов, выводили из строя оборудование и подвижной железнодорожный состав. Уже в первые недели оккупации при разгрузке станочного оборудования были выведены из строя уникальные станки. Затем был разбит паровой молот: чья-то умелая рука незаметно отпустила параллельные болты крепления, и молот с размаху разнес станину. Крайне низким было качество работ. "Отремонтированные" паровозы намного раньше срока вновь становились на ремонт. Гитлеровцы все больше тревожились. Завод не оправдывал их надежд. Однажды шеф завода Цимм собрал группу рабочих паровозосборочного цеха и стал им доказывать, что сопротивление бесполезно. На заводе все немецкое, говорил он, и станки, и паровозы, и оборудование. Кто-то из рабочих не выдержал и крикнул: "Вы забываете, что люди остались советскими!" Многие рабочие тут же были жестоко избиты, но никто не выдал смельчака.
   Уже в конце 1941 года на заводе действовало несколько подпольных групп. Часть их возникла самостоятельно, другие были созданы партийными органами.
   В одну из таких групп входили молодые рабочие комсомольцы Михаил Бетанов, Николай Пивоваров, Яков Слепянков, Сергей Кондратьев, Герасим Дятлов, Иван Ковалев, Александр Скобенков, Владимир Ясинский и другие. Все они были из потомственных рабочих семей и свой трудовой путь начинали на ПВРЗ. Подпольщики имели радиоприемник, установленный в подвале дома по улице Авербаха, 29. Содержание передач московского радио и сводок они пересказывали товарищам по работе и постепенно вовлекали их в подпольную работу.
   Не имея опыта подпольной работы, но сильные духом, преисполненные жгучей ненависти к врагу, молодые подпольщики сначала робко, а затем все смелее включались в диверсионную работу. Они использовали простые и вместе с тем надежные способы вывода из строя подвижного железнодорожного состава: сыпали песок и металлическую стружку в подбивки букс паровозов и вагонов, выводили из строя паровозные котлы, растаскивали подшипники и электроды. На ремонтировавшиеся паровозы и вагоны подпольщики ставили старые, изношенные, с дефектами и поломками части, при шлифовке цилиндров вместо наждачного порошка использовали песок. Все это приводило к тому, что паровозы и вагоны, не успев пройти обкатку, вновь возвращались на завод.
   Подпольщики ПВРЗ вели также подрывную работу на Гомельском железнодорожном узле, находившемся рядом с заводской территорией. Для этого члены молодежной подпольной группы устроились работать в ночной смене. Ночной пропуск и голубая нарукавная повязка с надписью "Дейче рейхсбан" давали подпольщикам возможность свободно ходить ночью по железнодорожным путям. Подпольщики знали все, что делается на железнодорожном узле. Они установили наблюдение за прохождением вражеских эшелонов, узнавали маршруты их движения, собирали подробные сведения о численности и вооружении перебрасывавшихся по железной дороге воинских частей, данные о местном гарнизоне, расположении оборонительных сооружений в городе. Все эти сведения через связных передавались в партизанский отряд "Большевик".
   На железнодорожном узле всегда находилось большое количество эшелонов. Подпольщики Сергей Кондратьев, Николай Пивоваров, Иван Ковалев и другие под предлогом обмена с немецкими солдатами зажигалок на хлеб и сигареты или под видом осмотрщиков и смазчиков вагонов пробирались между составами и незаметно делали свое дело: подсыпали в буксы песок. Подпольщики спрятали большое количество ракет, оставшихся после отступления частей Красной Армии, и при налетах советской авиации указывали ей цели. Так, накануне нового, 1942 года во время налета советских самолетов на Гомельский железнодорожный узел они точно указали места расположения завода, депо и эшелонов с воинскими грузами. Гитлеровцы долго не могли опомниться от этого налета.
   Деятельность подпольной группы значительно облегчалась тем, что она имела своих людей в конторе завода, которые снабжали ее пропусками, аусвайсами (удостоверениями), нарукавными повязками. Этот "реквизит" широко использовался подпольщиками для хождения по городу и железнодорожному узлу, укрытия армейских разведчиков и партизанских связных. Наряду с диверсиями подпольщики организовывали побеги советских военнопленных. Они снабжали их одеждой, документами, устраивали на завод или переправляли в партизанские отряды.
   Замечательным патриотическим делом подпольщиков завода явился сбор средств в фонд обороны страны, произведенный осенью 1942 года, когда Красная Армия вела тяжелые оборонительные бои под Сталинградом. Старейший рабочий завода А. Ф. Пашковский в своих воспоминаниях рассказывает: "Мы знали, что нам грозит в случае, если фашисты узнают о сборе средств в фонд обороны, но желание помочь Родине, поделиться самым последним в трудный для нее час было сильнее всякого страха. Ведь мы же были советские люди". Десятки тысяч рублей и облигаций собрали рабочие и передали в партизанские отряды, а оттуда через линию фронта в Москву.
   Оккупанты понимали, что на заводе действует организованное подполье. В цехах постоянно шныряли ищейки СД, ГФП, жандармерии и других карательных органов, выискивая виновников диверсий. Малейшие подозрения влекли за собой аресты и расправы. Весной 1942 года во время ареста Т. С. Бородина и его группы на заводе было схвачено около 20 человек. Всех их обвинили в диверсионной деятельности и после долгих пыток расстреляли.
   Подпольщики стали действовать осторожнее, тщательнее готовить операции. В ходе борьбы накапливался опыт, росли кадры волевых и бесстрашных борцов, овладевавших искусством подпольно-диверсионной работы. Удары их по врагу становились все более эффективными. Летом 1942 года подпольщик Н. В. Пивоваров установил непосредственную связь с секретарем подпольного горкома комсомола А. Л. Исаченко. Он получал от него листовки, сводки Совинформбюро и необходимые указания по подпольной работе.
   Энергично работали и другие действовавшие на заводе и на железнодорожном узле подпольные группы. Вследствие диверсий и саботажа уже весной 1942 года паровозный парк в Гомеле пришел в катастрофическое состояние. Главная железнодорожная дирекция в Минске в секретном донесении от 20 мая 1942 года в генеральную железнодорожную дирекцию с тревогой сообщала: "Поезда, следующие в сторону фронта, вынуждены в Гомеле задерживаться в среднем на 40-50 часов. И почти 50°/о паровозов возвращается обратно, не доходя до станции назначения".
   Обеспокоенные положением дел в Гомеле, оккупанты начали принимать срочные меры. Из Кёльна и Бреслау на железнодорожные объекты Гомеля был направлен специальный отряд жандармов. Помимо разного рода средств сыска он имел специально выдрессированных для вылавливания ракетчиков и диверсантов собак-ищеек. Не надеясь на местные органы СД, жандармерии и полиции, захватчики усилили деятельность военной разведки абвер. В июне 1942 года в Гомель был командирован один из пронырливых сотрудников абвера зондерфюрер К. Гартман. Живший до революции длительное время в России, он считался в абвере специалистом по русским делам.
   В конце 1942 года Гартман заслал на ПВРЗ своего агента Глушакова. Последний выдавал себя за советского разведчика, прибывшего из-за линии фронта для установления связи с подпольщиками. Гартман снабдил Глушакова фиктивными документами, советскими газетами и сводками Совинформбюро. Предателю удалось втереться в доверие к подпольщикам.
   В феврале 1943 года Глушаков совершил свое черное дело. Он узнал о подготовке подпольщиками крупной диверсии- накануне Дня Красной Армии они намеревались взорвать на ПВРЗ кислородный склад, что грозило большими разрушениями. Но Глушаков не знал, кто должен совершить диверсию. Оккупанты всполошились. В это время на заводе произошло событие, окончательно выведшее гитлеровцев из равновесия. В связи с разгромом фашистских войск под Сталинградом оккупанты объявили трехдневный траур и вывесили на ПВРЗ траурный флаг. В первую же ночь он был сорван, а на его месте был водружен красный флаг с надписью: "Слава Красной Армии!"
   Гартман решил действовать немедленно. Еще раньше он дал задание Глушакову и другому агенту - Бобу учесть рабочих, желавших уйти в партизанский отряд. Предатели говорили рабочим, что запись в партизаны они ведут по заданию секретаря горкома партии Е. И. Барыкина, бывшего в то время начальником штаба соединения партизанских отрядов Гомельской области. 7 февраля Глушаков по указанию Гартмана должен был под предлогом встречи с представителем партизанского отряда собрать к себе на квартиру наиболее активных участников подполья. Глушаков и "представитель партизан" имели задание до ареста подпольщиков выявить их планы и исполнителей намеченного взрыва кислородного склада. Однако собралось всего пять подпольщиков. Выдавший себя за члена партизанского отряда агент абвергруппы-315 некто Тихонов потребовал назвать фамилии активных подпольщиков, якобы для представления их к правительственным наградам. Подпольщики, помня наказ Т. С. Бородина - никого о работе не информировать, поняли, что попали в ловушку. Не ответив на вопросы вражеского агента, они решили разойтись. В это время в квартиру ворвался Гартман с солдатами и арестовал всех присутствовавших.
   Одновременно по заранее заготовленным Глушаковым и Бобом спискам были схвачены многие другие члены подпольных групп и наиболее активные рабочие завода. Аресты продолжались всю ночь и следующий день. Большую группу патриотов гитлеровцы арестовали прямо на заводе. Всего в застенки гестапо было брошено около 200 рабочих ПВРЗ, в том числе вся ночная смена паровозосборочного цеха. Среди арестованных оказались составлявшие руководящее ядро подпольщиков Н. В. Пивоваров, Я. Слепянков, С. Кондратьев, И. Ковалев, Г. Дятлов, В. Железняков, В. Ясинский, Н. Алимов, Г. Киршанов, Ф. Морозов, П. Панков, И. Путейко, В. Юсупов, М. Зайцев, А. Салмычев, А. Скабенков, И. Анкундинов, Г. Дятлов, Дроздов, Волков и многие другие. В тюрьме уже находился активный подпольщик завода М. С. Бетанов, арестованный по подозрению в уничтожении траурного флага. Одновременно были произведены массовые аресты железнодорожников, работавших в отделениях службы движения и службы пути.
   Гартман и его сподручные из абвергруппы-315 всячески истязали арестованных, морили их голодом, не давали им воды. Допросы перемежались с провокациями. В камеры под видом арестованных патриотов подсаживались агенты - "поплавки", как их презрительно называли заключенные. Они заводили разговоры "по душам", пытаясь добиться того, что не удавалось фашистским следователям: выявить организаторов и исполнителей диверсии, инициаторов сбора средств в фонд обороны страны. Провокаторы подсылались к родным и близким арестованных. Например, к жене С. Кондратьева несколько раз приходили "друзья ее мужа" и "по его разрешению" требовали, чтобы она отдала им листовки, ракеты и взрывчатку.
   В течение двух недель продолжались истязания. Садист Гартман был поражен мужеством патриотов. Позже, попав в плен, он заявил на допросе: "Легче было из камня воду выжать, чем добиться от них признания".
   22 февраля 1943 года гитлеровцы вывезли патриотов в Назаровский лес и там расстреляли. Как рассказывают очевидцы, родные и близкие арестованных как-то узнали о готовившейся расправе и с ночи толпились у ворот тюрьмы. Когда показались первые машины с арестованными, толпа с плачем рванулась к ним. На одной из машин стояли связанные между собой, в изорванной одежде, исхудавшие и избитые до неузнаваемости М. Бетанов, С. Кондратьев и И. Ковалев, чуть дальше - Н. Пивоваров и Г. Дятлов. Кто-то из них крикнул: "Прощайте, люди! Погибаем за народ, за Родину!" Такие же восклицания раздавались и из других машин. Патриотам удалось выбросить несколько записок. На одной из них были написаны адрес М. Бетанова и слова: "Умираю за дело рабочих", на другой - "Ковалев Иван..." Взбешенные гитлеровцы открыли огонь по собравшимся-родителям, женам и детям обреченных.
   Не насытившись истязаниями, чинимыми во время допросов над подпольщиками, фашистские садисты учинили кровавую оргию на месте казни. Одна из женщин, посаженная в тюрьму с грудным ребенком, отказалась снять с себя одежду. Гитлеровец вырвал из ее рук ребенка, ударом о колено переломил ему позвоночник и швырнул в яму. Обезумевшая от ужаса мать бросилась вслед за ребенком. Многие из расстреливаемых были ранены. Фашисты живыми бросали их в ямы. Над могилой еще долго шевелилась пропитанная кровью земля.
   Совершив это чудовищное злодеяние, оккупанты надеялись, что они навели страх на остальных рабочих, на все население города. Однако получилось обратное: массовая расправа над рабочими одного из старейших предприятий республики вызвала гневное возмущение гомельчан. Она еще более усилила их жгучую ненависть к захватчикам. На место погибших становились другие патриоты, создавались новые подпольные группы.
   Победоносное наступление советских войск на фронтах и развертывавшаяся во вражеском тылу всенародная партизанская война придавали новые силы боровшимся в городе патриотам, вдохновляли их на самоотверженную борьбу с фашистскими поработителями. Это были вынуждены признать и сами оккупанты. Так, в одном из донесений главной железнодорожной дирекции от 25 мая 1943 года о положении на железнодорожном транспорте, и в частности на Гомельском узле, говорится: "Дисциплина 1941/42 годов, которую мы считали плохой, теперь (1943 г.) во много раз стала хуже. Положение таково, что местное население вообще не может быть использовано для работы на железнодорожных объектах. Русские наглеют с каждым днем. Количество рабочей силы снижается, и наказания уже перестают действовать на рабочих". Далее в донесении говорилось о необходимости создать специальные органы СД, которые держали бы под строжайшим контролем каждого рабочего. Однако никакой строжайший контроль, никакие чрезвычайные меры не помогали оккупантам. С весны 1943 года начался массовый уход рабочих с предприятий города. Большинство из них группами и в одиночку, самостоятельно и с помощью подпольщиков пробирались в партизанские отряды. А те, кто оставался в городе, объединялись в подпольные группы и наносили все более ощутимые удары по врагу.
   В активизации и повышении эффективности подпольной борьбы в городах Белоруссии, в том числе и в Гомеле, большую роль сыграли решения состоявшегося 26-28 февраля 1943 года в Москве V пленума ЦК КП(б)Б. Глубоко проанализировав некоторые итоги борьбы белорусского народа против захватчиков за полтора года, пленум обратил особое внимание на необходимость усиления деятельности подпольных организаций в городах. "Пленум ЦК КП(б)Б,-говорилось в его решении,- ставит задачу перед подпольными партийными организациями и партизанскими отрядами, расположенными вокруг городов,- решительно усилить проникновение в города". Пленум дал четкую установку о формах организации и содержании работы городского подполья. Он предупредил против создания многочисленных по составу подпольных организаций, которые, как показал опыт, больше подвержены провалам. Пленум рекомендовал вести подпольную работу в городах силами небольших, глубоко законспирированных групп и даже подпольщиков-одиночек.
   Все это не означало сужения численного состава подполья. Напротив, речь шла о том, чтобы вместо одной или нескольких крупных подпольных организаций действовали десятки менее уязвимых мелких групп. Дальнейший опыт показал, что такое построение городского подполья вполне себя оправдало: значительно уменьшились потери, возросла эффективность подпольной борьбы.
   Выполняя решения V пленума ЦК КП(б)Б, гомельские областной и городской партийные подпольные комитеты усилили деятельность по проникновению в Гомель. В начале 1943 года им удалось установить прямую связь с рядом подпольных групп и подпольщиков города. Секретари подпольного горкома партии Е. А. Барыкин, Центрального райкома Е. И. Рамбаев, секретарь подпольного горкома комсомола А. Л. Исаченко, а после его гибели С. П. Купцов и другие партийные и комсомольские руководители неоднократно встречались с руководителями подпольных групп, инструктировали их, давали им задания. Была развернута активная работа по созданию новых подпольных групп и насаждению подпольщиков-одиночек. Из Добрушской партизанской бригады, из бригад "Большевик", им. Щорса и им. Чапаева, дислоцировавшихся в лесах недалеко от Гомеля, в город систематически стали направлять группы диверсантов и разведчиков. Они устанавливали новые связи, распространяли сводки Совинформбюро, листовки, газеты подпольных обкома и горкома партии, а нередко и центральные издания - "Правду", "Комсомольскую правду", "Советскую Белоруссию" и т. д. Вместе с подпольщиками и самостоятельно они совершали в Гомеле и его окрестностях смелые диверсии, наносившие большой ущерб оккупантам. Так, в начале сентября 1943 года партизаны бригады им. Щорса вместе с подпольщиками в черте города, около Полесского переезда, взорвали вражеский эшелон. Были уничтожены паровоз и шесть цистерн с бензином. В конце сентября эта группа на сортировочной станции взорвала второй эшелон. В результате было уничтожено пять платформ с направлявшимися на фронт автомашинами.
   В соседние с Гомелем районы пробиралось много жителей Гомеля для встреч с родственниками и знакомыми, обмена вещей на продукты и по другим причинам. С ними часто встречались партизаны, получали от них информацию о положении в городе, снабжали их сводками Совинформбюро, листовками и газетами, вели беседы. Во время этих встреч выявлялись патриоты, способные выполнять задания подпольных партийных органов и партизанских отрядов.
   Так, летом 1943 года член Добрушского подпольного райкома партии Н. А. Михайлашев встретился с жителем деревни Саньково В. К. Васильковым, которого оккупанты направили на работу на Гомельскую телефонную станцию. Не желая работать на захватчиков, Васильков попросил принять его в партизанский отряд. Михайлашев рекомендовал ему другой путь борьбы - создать на телефонной станции подпольную группу для проведения диверсий. Вскоре группа была создана. В нее вошли кроме самого Василькова Д. Михальков, В. Мельникова и И. Наумкина. С помощью связной Г. Гуцевой Васильков снова встретился с Михайлашевым. Последний обучил его обращению со взрывчаткой и через некоторое время через Гуцеву передал ему тол и взрыватели. Перед подпольщиками была поставлена важная задача - взорвать Гомельскую центральную телефонную станцию. Вскоре задание было выполнено - станция взлетела на воздух. В результате телефонная связь в городе и дислоцированных в нем вражеских учреждений с фронтом была прервана. Восстановить станцию гитлеровцы не смогли и были вынуждены пользоваться аварийной станцией.
   Проникновение партизанских связных в Гомель все более усиливалось. В свою очередь подпольщики посылали своих представителей в партизанские отряды, где они встречались с руководителями партийных подпольных органов. Большую, например, работу по связи с городским подпольем вел связной Гомельского подпольного горкома партии В. Теселкин. Неоднократно с важными сведениями из города в подпольном горкоме партии бывал гомельский подпольщик 3. Исаченко. Назад он возвращался с инструкциями для подпольщиков, с толом, газетами и листовками. Бывшая студентка Гомельской фельдшерско-акушерской школы A. JI. Кирикова вела работу по связи подпольных партийных органов с подпольными группами железнодорожного узла, с подпольщиками, действовавшими на бирже труда и в других учреждениях оккупантов. Она доставляла подпольщикам от партизан взрывчатку и политическую литературу. Отважно действовали юные подпольщицы связные Валентина Шишко и Зоя Макаревич. Каждую неделю они ходили на 50-70 километров от города и обратно. И каждый раз нужно было избежать встреч с немецкими патрулями и полицейскими. Девушки приносили партизанам информацию о положении в городе, сведения о противнике, медикаменты. Назад они возвращались с заданиями подпольщикам, газетами и листовками.
   Установление и укрепление связи подпольных партийных органов и партизанского командования с подпольщиками Гомеля способствовало росту числа подпольных групп, значительно повысило эффективность их деятельности. В 1943 году в городе активно работали подпольные группы И. И. Железнякова, А. Мищенко, Ф. Соломина, С. Дергай, О. Л. Радьковой, П. Ф. Воронина, М. Цыганкова и другие. Подпольная группа И. И. Железнякова возникла еще осенью 1941 года. Вскоре в ней насчитывалось более 35 человек, в основном комсомольцев и несоюзной молодежи. Это были рабочие, бывшие студенты, учащиеся средних школ и т. д. Подпольщики имени радиоприемник и пишущую машинку. По передачам советского радио они печатали и распространяли листовки и сводки Совинформбюро.
   Членам группы удалось совершить ряд удачных диверсий. Боевая деятельность подпольщиков еще более активизировалась с весны 1943 года, когда была установлена связь с партизанским отрядом им. Щорса. Подпольщики стали получать взрывчатку, им давались конкретные задания, которые они выполняли нередко вместе с проникавшими в город партизанами. Так, по заданию командования отряда И. И. Железняков взорвал телефонный трансформатор на Полесском переезде. В результате на некоторое время была прервана связь Гомеля с другими узловыми железнодорожными станциями. В. В. Радзевич вывел из строя в паровозном депо три токарных станка, и токарный цех депо прекратил работу. В августе А. Губанов и В. Смирнов взорвали два воинских железнодорожных эшелона: один на участке дороги в районе совхоза Брилево, другой на сортировочной станции в Гомеле.
   Подпольная группа оказывала большую помощь партизанам. Она вела в их интересах разведку в городе, выявляла и направляла в отряды патриотов, стремившихся к вооруженной борьбе с захватчиками, собирала и переправляла партизанам медикаменты, соль, мыло и т. д.
   С весны 1943 года активную деятельность развернула комсомольско-молодежная подпольная группа, возглавлявшаяся бывшей студенткой Гомельского пединститута О. Л. Родьковой. В состав группы входили Ольга, Любовь и Евгений Емельяновы, И. Ракуто, В. П. Козополянская, В. Л. Чиж, О. А. Симакович, Я. П. Ракуто, П. И. Кутузов, Л. В. Семеновская, Н. Н. Христович и другие. С большой изобретательностью подпольщики распространяли поступавшие от партизан листовки и газеты. Они ухитрялись наклеивать "Гомельскую правду" (орган Гомельского подпольного обкома партии), листовки и обращения на витрины объявлений оккупантов и в зданиях, где помещались учреждения захватчиков. Членам группы О. А. Симакович, Г. И. Злотникову, О. А. Емельяновой и другим удалось похитить в здании центральной почты большое количество писем гитлеровцев и угнанных в Германию гомельчан. Эта переписка была широко использована партизанами в беседах с населением. Часть ее оказалась полезной для разведывательных органов Красной Армии.
   Подпольщики Ольга и Любовь Емельяновы, Лилия Семеновская и другие собирали для партизан сведения о противнике, помогали бежать в партизанские отряды работавшим на различных предприятиях города советским военнопленным. В августе 1943 года члены группы взорвали два паровоза, в сентябре - два железнодорожных эшелона: один с горючим и боеприпасами, другой с немецкими офицерами. Руководителю группы О. Л. Радьковой удалось проникнуть в гараж полевой жандармерии и поджечь его. Сгорели здание гаража, автомастерская, три автомашины, более тонны бензина.
   На железнодорожном узле действовало несколько подпольных групп. Одна из них, возглавлявшаяся рабочим комсомольцем П. Ф. Ворониным, за короткий срок взорвала и вывела из строя восемь паровозов, сожгла два вагона авиамоторов, склад смазочных и горючих материалов, систематически обрезала телеграфно-телефонные провода и т. д. В этой группе активно действовали братья Александр и Николай Брике, Евгений Хомич и другие. Члены группы вели наблюдение за маршрутами воинских эшелонов, выявляли расположение и характер военных объектов в городе и передавали собранные сведения партизанам.
   Подпольные партийные органы проделали большую работу по созданию и активизации мелких подпольных групп - по 3-5 человек в каждой. Выполняя отдельные поручения по распространению листовок, диверсиям, разведке, эти группы играли заметную роль в деятельности подполья. Создавались они на предприятиях, в учреждениях, по месту жительства. Иногда такие группы объединяли только членов семей или хорошо знакомых людей. Так, группа А. Т. Мищенко состояла из него, его жены Евдокии Ивановны и их дочери Марии. В их доме хранился замурованный в печке радиоприемник. Задача группы состояла в том, чтобы распространять среди населения передачи советского радио. Группа Т. М. Медведева состояла из него, его дочери Валентины и ее подруги Зинаиды Ермолаевой. Подпольщики распространяли листовки подпольного обкома партии. На лесохимкомбинате действовала подпольная группа, в которую входили коммунисты Блинков и Король, комсомолец Васенкин, беспартийный Попов. Подпольщики распространяли листовки среди рабочих, вывели из строя динамомашину, подорвали паровую турбину на электростанции комбината.
   Эффективно действовали подпольщики-одиночки. Вот два примера. Попавшему в плен советскому воину Б. Никифорову (он свободно владел немецким языком) гитлеровцы предоставили работу на бирже труда. Рассчитывая связаться с подпольщиками, он согласился с этим предложением. С помощью подпольщицы А. Л. Кириковой Никифоров нашел свое место в подпольной борьбе. Поступавшая от него информация представляла большую ценность. Он собирал сведения о расположенных и прибывавших в Гомель воинских частях, составил списки изменников - служащих гомельской полиции и тюрьмы, снимал копии с поступавшей на биржу из Германии корреспонденции, похитил книгу руководящих кадров оккупационных служб Гомельского округа, выявлял планы оккупантов по борьбе с партизанами.
   В связи с активными действиями подпольщиков гитлеровцы в 1943 году ввели особо строгий режим на Гомельском железнодорожном узле - беспрерывно меняли пропуска, делали в них особые отметки, проводили внезапные проверки документов. Чтобы своевременно узнавать обо всем этом, подпольщикам нужен был свой человек в администрации узла. Выбор пал на переводчика шефа узла Шапиро, работавшего под фамилией Писаренко. Склонить его к подпольной работе было поручено подпольщику А. Бриксу. Встреча состоялась, и Шапиро стал снабжать подпольщиков пропусками и другими документами, сообщать им пароли.
   Связи с партизанами позволили подпольщикам значительно расширить свои операции. Особенно эффективными были те из них, которые проводились совместно с партизанами. Так, например, летом 1943 года подпольщики И. Баровицкий, А. Трестинская, А. Л. Кирикова, Л. Павлов и другие совместно с группой партизан под руководством секретаря подпольного горкома комсомола С. П. Купцова провели дерзкую операцию по спасению находившихся в немецком лазарете тяжелораненых командира танковой бригады подполковника Федорова и десяти других советских офицеров. Подпольщики мастерски изготовили фиктивные документы на перемещение раненых офицеров в госпиталь города Жлобин. Днем к лазарету подъехали повозки. По предъявленным администрации "документам" раненые советские офицеры были погружены на эти повозки и вывезены в партизанскую зону, откуда они были отправлены на самолетах на Большую землю.
   Спасением советских военнопленных энергично занимались многие подпольные группы. Как вспоминает бывший член Добрушского подпольного райкома партии Герой Советского Союза Н. А. Михайлашев, только из лагеря военнопленных "Дулаг-121" с помощью подпольщиков бежало в Добрушскую партизанскую бригаду до 250 советских военнопленных.
   Большую работу вели подпольщики и партизаны среди личного состава РОА. Многие из солдат и офицеров этих частей с помощью подпольщиков бежали к партизанам. Активной борьбой с захватчиками они не только искупили свою вину перед Родиной, но и заслужили уважение партизан. Некоторые бежавшие из частей РОА стали командирами партизанских подразделений, организаторами и исполнителями смелых диверсий. Партизаны Добрушской бригады с помощью гомельских подпольщиц А. Василевской, Н. Акулич и других полностью разложили так называемую восточную роту ("Осткомпанию"), состоявшую в основном из советских военнопленных. Только в отряды бригады из этой роты перебежало около 100 человек.
   Действуя совместно, подпольщики и партизаны в течение 1943 года взорвали гомельскую электростанцию, нефтебазу, два склада боеприпасов, гомельский радиоузел, городскую водокачку, две зенитные установки, казарму немецкой воинской части № 34/340, интендантский склад и ряд других важных объектов. Каждая из этих операций требовала тщательной подготовки, мужества и находчивости исполнителей. Вот, например, как был произведен взрыв гомельской электростанции. Летом 1943 года в Добрушскую партизанскую бригаду прибыли из города В. П. Бондаренко и П. К. Шабаронин, хорошо знавшие подходы к электростанции и ее внутреннее устройство. Партизаны обучили их обращению со взрывчаткой. Узнав через гомельских подпольщиков городской пароль в ночь на 13 августа, партизаны направили в Гомель членов добрушской подпольной организации комсомолок П. Малышеву и Н. Турину. С помощью гомельских подпольщиков они доставили на квартиру подпольщицы А. Справцовой тол. В эту же ночь Бондаренко и Шабаронин незаметно проникли со взрывчаткой на территорию электростанции. Пробравшись в машинное отделение, они напали на охранников и уничтожили их. Затем под турбину и турбогенератор был заложен тол. Бикфордов шнур был зажжен с таким расчетом, чтобы успеть вывести работавших на станции людей и скрыться. Взрыв полностью вывел из строя электростанцию мощностью 6 тысяч киловатт.
   Активно действовали подпольные организации в населенных пунктах, расположенных вокруг Гомеля. Крупным очагом подпольной борьбы были, например, деревня Бервеновка и расположенные рядом с ней другие населенные пункты. Здесь скрывалось от мобилизации на работу в Германию много молодых рабочих и студентов Гомеля и других городов. Сюда бежали из плена советские воины. Еще в начале 1942 года представители подпольных обкомов партии и комсомола создали в Бервеновке подпольную организацию. Подпольщики имели два радиоприемника, принимали и распространяли сводки Совинформбюро, собирали оружие и боеприпасы. Часть подпольщиков входила в специальные группы, которые по ночам изымали у старост и управляющих общинных дворов собранные с населения подати и передавали их в партизанские отряды или возвращали населению.
   Подпольщики вели активную работу по срыву мероприятий захватчиков. В марте 1942 года оккупанты объявили приказ об обязательной явке в гомельскую военную комендатуру для регистрации всех бывших советских военнослужащих. В приказе указывалось, что прошедшие регистрацию получат специальное удостоверение и останутся на свободе. В действительности же гитлеровцы намерены были склонить регистрируемых к службе в РОА, а тех, кто не согласится, направить в лагеря для военнопленных. Подпольщики провалили эту гнусную затею. Они широко распространили листовку подпольного обкома партии, обращенную к бывшим советским военнослужащим. А в пригороде Гомеля Мильче подпольщики С. Купцов, Ф. Трифонов, М. Панченко и другие, пользуясь отсутствием гитлеровцев, прямо на улице собрали жителей и разъяснили им истинную цель регистрации.
   Замечательным итогом работы подпольной организации деревни Бервеновка явилось то, что оккупантам не удалось угнать отсюда в Германию ни одного человека. Здесь и в деревнях Хоухло, Васильполье, Чижовка и других гитлеровцы не смогли создать полицейских участков и вообще провести какое-либо хозяйственное или политическое мероприятие. Организация быстро росла. Тесно связанная с партизанами, она пополняла их ряды своими членами. Так, в партизанской бригаде им. Щорса командовал взводом, ротой, а затем отрядом им. Гастелло член организации К. Грицков. Перешли в партизаны М. Панченко (командовал диверсионным взводом), В. Быковский и А. Гуленков (командовали ротами); И. Сафонов стал комиссаром отряда им. Гастелло, А. Быковский- политруком роты этого отряда. Из этой же организации 25 человек с оружием и снаряжением ушли в гомельский городской партизанский отряд "Большевик". В рядах подпольщиков деревни Бервеновка получил боевую закалку ставший затем комиссаром отряда им. Кирова Ф. Трифонов, отважный партизанский разведчик и диверсант В. Ермаков, связная гомельских подпольщиков А. Л. Кирикова.
   Сильная подпольная организация работала в населенных пунктах Михальковского сельсовета. В ее составе было много скрывавшейся от угона в Германию городской молодежи. В 1942 году из-за активных действий подпольщиков гитлеровцы разместили в Михальках крупный немецко-полицейский гарнизон. Многие подпольщики в связи с этим ушли в партизанские отряды. В организации осталось более 30 человек- тех, кто не вызывал подозрений у оккупантов. Подпольщики вели разведку, собирали для партизан оружие, одежду, соль и медикаменты. Они были одним из передаточных звеньев между партизанами и гомельским подпольем: переправляли в город связных, газеты и листовки, взрывчатку.
   Энергично действовали подпольные организации в Брилеве, Мильче, Приборе, Борщевке, на станции Якимовка и в других окружавших Гомель населенных пунктах.
   В конце августа - начале сентября 1943 года, когда Красная Армия развернула бои за освобождение Белоруссии, подпольная борьба в Гомеле приобрела еще более широкий размах. Направляемая подпольными партийными органами и проводимая в большинстве случаев совместно с проникавшими в город партизанами, она наносила большой ущерб оккупантам. Бессильные сломить подполье, гитлеровцы стали на путь поголовных арестов, истребления и угона в Германию населения города и окрестных населенных пунктов. Во второй половине сентября 1943 года только в гомельской тюрьме находилось около полутора тысяч человек. Среди них было большое количество рабочих ПВРЗ, Гомсельмаша и железнодорожного узла.
   28 сентября 1943 года в гомельской тюрьме началась страшная трагедия - массовое уничтожение узников. В течение нескольких дней во двор тюрьмы въезжали автомашины, в которые сгоняли обреченных на расстрел заключенных. Многие из них сопротивлялись, пытались бежать. Тогда фашисты стали связывать их колючей проволокой за руки и класть в автомашины друг на друга в три ряда. Женщин и детей увозили в "душегубках", и они принимали мученическую смерть по пути к местам, где закапывались трупы.
   Весть о начавшемся кровавом преступлении гитлеровцев проникла во все камеры. Патриоты решили сопротивляться до конца. Палачи боялись в одиночку показываться в тюремных помещениях. По приказу начальника тюрьмы камеры простреливались через двери автоматными очередями, и только после этого в них врывались вооруженные охранники и вытаскивали заключенных. Во многих случаях патриоты, крепко сцепившись за руки, сплошной стеной встречали палачей и не давали им выхватывать людей.
   Днем и ночью в камерах звучали революционные и советские песни. "Во многих камерах арестованные, обреченные на смерть, хором пели "Интернационал", "Москва моя" и ряд других советских песен,- показал впоследствии суду бывший охранник гомельской тюрьмы Лазбекин.- Наше старание приостановить пение заключенных ни к чему не приводило. На предупреждения и угрозы арестованные не обращали никакого внимания, еще громче и сильнее продолжали петь". Гитлеровцы пригнали во двор тюрьмы автомашину с громкоговорителем и объявили через него, что все, кто будет продолжать петь, подлежат расстрелу в камерах. В ответ на эту угрозу комсомолец Воробьев взобрался к окну камеры и крикнул: "Палачи истребляют мирных советских граждан, но недалек час их гибели. Красная Армия на днях освободит родной Гомель и отомстит за все палачам! Товарищи! Не сдавайтесь!" Фашисты открыли по нему стрельбу, но промахнулись. Тогда они ворвались в камеру и растерзали мужественного юношу.
   Наиболее активных подпольщиков гитлеровцы уничтожили непосредственно в тюрьме. В их числе были расстреляны 37 участников подпольной группы - молодые рабочие ПВРЗ и Гомсельмаша, руководители и активные участники подпольных групп И. И. Железняков, П. П. Степанцов, 3. П. Боровикова, В. Ф. Семеновский и многие другие. В течение нескольких дней оккупанты расстреляли свыше тысячи советских патриотов, находившихся в гомельской тюрьме.
   Страшные злодеяния творили оккупанты и за воротами тюрьмы. При приближении Красной Армии захватчики начали с еще большим остервенением терзать не покорившийся им город. Оборудование предприятий увозили в Германию. Безудержно грабили остатки имущества местных жителей, разрушали дома и другие сооружения. Трудоспособное население под конвоем угоняли на запад, а стариков, женщин и детей - в лагеря смерти. Попавший позже в плен заместитель командира взвода штабной роты 530-го полка 299-й немецкой пехотной дивизии Генрих Гупе показал на допросе, что солдаты его роты только 24 октября в течение трех часов сожгли живыми 24 жителей Гомеля и 19 расстреляли. "Всего нашей ротой в Гомеле,- говорил Гупе,- было взорвано примерно 25 больших каменных зданий и сожжено не менее 80 зданий, следовательно, всего уничтожено 105 зданий".
   В этой обстановке подпольщики все свое внимание сосредоточили на спасении населения. Все, кто мог, оставляли город и уходили в партизаны или прятались в деревнях и селах. К моменту освобождения в Гомеле оказалось лишь несколько сот человек. Не имея возможности сделать что-либо большее, они под руководством подпольщиков (их осталось в городе всего несколько человек) и других активистов следили за минированием гитлеровцами зданий и других сооружений. С приходом советских войск с помощью патриотов были предотвращены многие взрывы.
   26 ноября 1943 года советские войска выбросили оккупантов из Гомеля. Над не покорившимся захватчикам городом вновь поднялось славное Красное знамя.
   
   * * *
   
   Родина достойно оценила подвиги гомельских подпольщиков и партизан. Большая группа их в дни празднования 20-летия победы над фашистской Германией была награждена орденами и медалями. Среди награжденных - активные участники гомельского подполья Р. И. Тимофеенко, И. Б. Шилов, И. И. Железняков, О. Л. Радькова, М, С. Бетанов, 3. П. Боровикова, С. Л. Коваленко, Н. В. Пивоваров, В. Ф. Семеновский, П. П. Степанцов, М. И. Железнякова, С. П. Купцов, А. Ф. Семенцова, А. Т. Степанцов и другие.
   Отважному руководителю гомельских подпольщиков Тимофею Степановичу Бородину Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
   В центре Гомеля высится памятник героям, отдавшим свою жизнь в борьбе с фашистскими агрессорами. У его подножия горит вечный огонь. Здесь похоронены организаторы и руководители подпольной и партизанской борьбы в Гомельской области Герой Советского Союза Е. И. Барыкин и А. Л. Исаченко, отважные подпольщики Гомеля, воины Красной Армии, чей немеркнущий подвиг всегда будет служить примером беззаветной любви к Советской Родине, преданности делу Коммунистической партии.
   
   
    
    Авторы статьи: И. П. Кожар во время Отечественной войны был секретарем Гомельского подпольного обкома партии, А. Д. Рудак - секретарем Гомельского подпольного обкома комсомола.