21

   В воскресенье учитель Ягош снова ждал у церкви в Бельке. В этот раз он сразу же подошел к Марушке, как только она вышла из ворот. Девушка вопросительно посмотрела на него.
   - Чрезвычайные обстоятельства, Марушка, дело очень спешное,- сказал он, едва они оказались на улице. Глаза у него были грустные и более серьезные, чем обычно.- Может быть, зайдешь к нам?
   Марушка, не говоря ни слова, последовала за ним. Они перешли Величку и направились к Яворнику. Учитель жил в конце села.
   Они молча долго шли рядом, а затем Марушка спросила:
   - Что вы думаете о закрытии высших учебных заведений, пан учитель?
   Ягош вздохнул и печально покачал головой:
   - Это плохо для вас, молодых. И особенно для твоих сверстников. Ведь скоро экзамены на аттестат зрелости... - Помолчав минуту, он добавил:-Мой сын учится в пятом классе.
   - Через три года высшие школы опять откроют,- успокоительно заметила Марушка.
   Учитель горько улыбнулся:
   - Не строй иллюзий, девочка. Это продуманный удар по нашей интеллигенции. Они хотят ее ликвидировать. Думающий человек для фашистов - самая большая опас- ность.
   Они поднялись на застекленную веранду. Дом был просторный и тихий. Учитель отвел Марушку на второй этаж и тихонько постучал в крайнюю дверь. В замке повернулся ключ, и в приоткрытых дверях появился темноволосый молодой человек. Глаза его за стеклами очков смотрели удивленно.
   - Не бойся,- успокоил его Ягош,- веду к тебе компаньонку.
   Марушка села в предложенное кресло.
   - Я не буду представлять вас, подобные формальности сейчас ни к чему. Да и мы тоже незнакомы,- показал учитель головой в сторону молодого человека.- Я знаю о нем лишь то, что он студент из Праги, беженец. Немцы напали на их общежитие. Ему нужно попасть в Словакию.
   Студент молча кивнул.
   - Поэтому я и позвал тебя к нам, Марушка,- продолжал учитель.- Этот молодой человек должен исчезнуть как можно быстрее. Уже сегодня.
   - Днем? - удивленно посмотрела на него Марушка.
   - А почему бы и нет? - беззаботным тоном произнес Ягош.- Что удивительного в том, если ты в воскресенье выйдешь на прогулку с красивым молодым чело- веком?
   - Конечно, - поняла Марушка, - и отведу его в какой-нибудь дом, который находится уже за шлагбаумом. Скажем, к Черняковым или лучше к Саботовым, это будет безопаснее. Мартин может переодеть его в одежду брата, и немцы ничего не узнают.
   - Ну и молодец Марушка! - восхитился учитель.- Откуда это в тебе? Или ты уже занималась подобными вещами?
   - Нет,- засмеялась Марушка,- просто я знаю, что Мартин уже кое-что подобное делал.
   - Так ты зайди к нему, чтобы предупредить... А после обеда будешь ждать нас на Вапенке, я приведу тебе туда кавалера,- пошутил учитель.- Посмотрите на себя как следует, чтобы узнать потом друг друга. Смотри, Марушка, не уйди с другим. И будь с ним приветлива, пусть у него за границей останутся воспоминания о том, какие милые у нас девушки.
   - Но он же вернется, когда мы их выгоним,- быстро проговорила Марушка, заметив, что в глазах студента после слов учителя появилась грусть.- А мы их выгоним.
   Утренние зори становились все холоднее, иней на траве держался долго, до середины дня. А однажды траву покрыл толстый слой снега. Перед вокзалом вновь появились сани из отдаленных деревень. У лошадей, накрытых попонами, из ноздрей валил пар.
   В трактире у Ганчаровых все время было полно народу. Хотя в гостинице жили немецкие таможенники, в трактире все равно собирались хуторяне, чтобы поиграть в карты и поговорить за стопкой можжевеловки.
   Близилось рождество, и немцы пытались завязать дружеский разговор с местными жителями.
   - Спойте что-нибудь, какую-нибудь вашу, национальную,- благосклонно улыбнулся гестаповец Кюнце группе заросших мужчин.
   Хуторяне так посмотрели на него, что у очкастого гестаповца мороз пробежал по коже. Но он попытался взять себя в руки.
   Та наша песенка чешская... - запел он и бодро произнес:
   - Да, это очень хорошая песня, патриотическая,- и снова запел:
   Та наша песенка чешская...
   Мужчины посмотрели друг на друга, и все сразу грохнули:
   
   Забросьте, людишки,
   Вилки и ножики,
   Все равно нечего жрать,
   Все у нас забрали,
   Лишь нам оставили Гаху и протекторат...
   
   
 &nbs p; Кюнце удовлетворенно улыбнулся и, покачиваясь из стороны в сторону, довольно сказал:
   - Да, Гаху и протекторат... Тоже очень патриотическая песня, национальная.
   В прокуренное помещение трактира ворвалась снаружи волна свежего морозного воздуха. На пороге стоял посыльный с фонарем в руке. Он тревожно оглядывал помещение. Увидев Кюнце, посыльный подошел к нему и что-то взволнованно сказал, показывая при этом рукой в сторону путей.
   Глаза гестаповца за стеклами очков побелели.
   - Что? - заорал он и замахнулся.
   Хуторяне поднялись из-за столов. Но Кюнце уже выскочил из трактира и бросился бежать.
   - Что случилось? - спросили у посыльного.
   - Немецкий таможенник попал под поезд,- сообщил он дрожащим голосом,- тот высокий... красавец.
   На путях было полно народу, около стоящего поезда мелькали мундиры гестаповцев, серо-зеленая форма таможенников и кожаные плащи протекторатских жандармов.
   - Как я мог остановиться? - отмахивался машинист от орущего Кюнце.- Ведь такой туман, что в двух шагах ничего не видно!
   - Позвоните доктору, быстро! - приказал Кюнце.
   - Доктор ему уже не поможет,- проворчал жандармский прапорщик, но все же направился в кабинет начальника станции.
   В эту минуту учитель Ягош разъяснял доктору из Вельки:
   - Ничего уже нельзя было сделать, пан доктор. Он поймал нас как раз на границе. Я переводил десять человек... Мы просили его отпустить их подобру-поздорову, но он ни в какую. И сразу за пистолет...
   Ягош помолчал, вытащил платок и поспешно вытер со лба пот... С той ужасной минуты он жил как в кошмарном сне. Он даже не знал, кто из них, собственно говоря, сбил немецкого таможенника. Опомнился он лишь тогда, когда услышал вдалеке свисток паровоза.
   - Быстро положите его на рельсы, как раз идет поезд из Миявы.
   Все это было делом нескольких мгновений.
   - А теперь идите туда! Заблудиться вы не можете. Через минуту встретите Палко... Пароль: "Не знаете, кто бы нам продал трубочный табак?" Не забудьте. А ответ вам известен,- торопливо говорил он беженцам.- Мне сейчас же нужно к доктору. Все в его руках.
   Теперь он стоял здесь, и доктор из Бельки слушал его, сосредоточенно глядя на него серыми глазами.
   На письменном столе зазвонил телефон.
   Врач поднял трубку. Минуту он держал ее у уха, несколько раз хмыкнул и наконец сказал:
   - Хорошо, я сейчас же туда приеду.- Положив трубку, он обратился к учителю: - Как раз по этому поводу звонили.
   Ягош уставился на него испытующим взглядом:
   - Теперь все зависит от вас, пан доктор.
   Врач снял белый халат, повесил его в шкаф и подал руку учителю со словами:
   - Я сделаю все, что будет в моих силах. Можете на меня рассчитывать.