"ФРОНТ СТАЛ МОИМ УНИВЕРСИТЕТОМ"

    В последнюю декаду ноября 1942 года начальник штаба 4-го отдельного стрелкового батальона 148-й отдельной мотострелковой бригады старший лейтенант Игорь Иннокентьевич Портнягин отправил в Свердловск два письма учителям родной 13-й школы. Оба они посвящены знаменательному событию в его фронтовой судьбе. Первое - преподавателю географии О. С. Юсупову:
   
    "Дорогой Осман Садыкович! Получил вашу традиционную поздравительную открытку с 25-летием Великой революции. Спасибо большое. Надеюсь, что доживу и до 100-летия, и много намерен натворить за это время. Чувствую себя хорошо, прекрасная зима вливает бодрость. На днях по рекомендации Серафимы Архиповны и капитана Серебренникова принят кандидатом в члeны ВКП(б). Через три фронтовых месяца буду полноправным члeном партии, это свершится у Смоленска, а может быть, и в Минске. Одно скажу - далеко погоним, как бешеных собак, и опомниться фрицам в эрзац-валенках из соломы не придется...
   Из наших, кажется, только один я остался воевать, остальные погибли смертью храбрых. Я поклялся за них отомстить...
   Игорь.
   20 ноября 1942 г."
   
   На следующий день Игорь Иннокентьевич написал завучу школы С. А. Прокоповой:
   
    "Здравствуйте, Серафима Архиповна! На днях по Вашей рекомендации партийная организация части единогласно приняла меня кандидатом в члeны ВКП(б). Большое спасибо за честь, оказанную Вами мне. Можете быть уверены, что никогда не опозорю я высокого звания члeна нашей партии, что пока руки смогут держать знамя большевизма, это знамя будет поднято высоко.
   Много событий произошло за этот год и четыре месяца - дали они мне больше, чем иные 5-7 лет, чувствую и сам, что вырос и расту с каждым днем, учит фронт, бой-Фронт стал моим университетом, фронт закалил меня, фронт разжег огонь ненависти в моей груди к заклятым врагам и жажду мести за страну и народ, за погибших друзей, за искалеченного брата и свои раны. Фронт заставил в тысячу раз сильнее полюбить Родину, полной мерой оценить свою жизнь. К твердому заключению привело меня время: только на фронте мое место, только в первых рядах защитников Родины до тех пор, пока не перестанет пахнуть фрицем моя земля, пока пятка последнего врага не оставит мою страну. Эта клятва дана самому себе, и нет ничего сильнее ее. Так сказал я и партийному собранию, принимавшему меня кандидатом в члeны великой партии.
   За это военное время я многого достиг, став начальником штаба отдельного стрелкового батальона. Большое, ответственное и трудное дело управления частью лежит на мне, до сего времени успешно выполняю его.
   Сейчас стоим перед большими боями, ждем их с часу на час...
   С фронтовым приветом, старший лейтенант Игорь Портнягин.
   21 ноября 1942 г."
   
   В свои девятнадцать лет Игорь действительно, как сообщал в письме С. А. Прокоповой, многого достиг, многое испытал. Весной 1942 года после окончания пехотного училища, будучи командиром взвода автоматчиков, успел побывать в жесточайших боях под Ржевом, был тяжело ранен. Из госпиталя направлен на курсы усовершенствования командного состава, которые окончил с отличием и получил назначение начальником штаба отдельного стрелкового батальона 148-й стрелковой бригады 8-го гвардейского стрелкового корпуса Западного фронта.
   Ожесточенные бои на смоленской земле, в которые вступила 148-я стрелковая бригада в конце ноября - начале декабря 1942 года, имели целью не допустить переброски противником своих частей под Сталинград, где в те же ноябрьские дни началось успешное контрнаступление наших войск. В Сычевском районе Смоленщины батальоны бригады в это время на своем участке метр за метром "прогрызали" глубоко эшелонированную и хорошо укрепленную оборону врага. 25 ноября, когда 4-й батальон шел в атаку, выбивая противника из опорного пункта, расположенного в деревне Пруды, погиб начальник штаба старший лейтенант Игорь Иннокентьевич Портнягин.
   Остались его письма родителям, Ангелине Транквиллиновне и Иннокентию Иннокентьевичу, и любимым учителям. В них вся его короткая, словно проблеск молнии, боевая биография.
   
    "Дорогие папа, мама! Второй день хожу в форме курсанта Кировского пехотного училища... Вчера оборудовали наше жилище, и за небольшие художества на клумбах перед бараками я получил небольшое поощрение командира роты. Ну, времени, понятно, свободного остается столько, сколько позволяет международное положение.
   Крепко целую. Игорь.
   15 августа 1941 г."
   "Дорогой Осман Садыкович! Никак не хочу, чтобы письмо потерялось, потому что, кроме самого письма, шлю вам свою физиономию. Видик, конечно, бледный, мощного командирского вида еще не приобретено, но довольно правильно отражает мой облик.
   Жизнь движется тем же ускоренным порядком, очень радует начавшийся разгром врага... В Красной Армии служу честно, пока не имею ни одного взыскания. Недавно мне присвоено звание ефрейтора, считаюсь передовиком подразделения...
   15 декабря 1941 г." "Дорогой Осман Садыкович! Теперь Вы будете получать письмо не от ученика, каким я был до сего времени, а от самостоятельного человека, лейтенанта Красной Армии, командира взвода автоматчиков. 23 января, когда исполнилось ровно полгода моего отбытия из дома, нам объявили, что учение закончено. 28 января я оставил училище, а 3 февраля прибыл в часть... Когда поеду на фронт, сообщу, а это будет скоро. Пока, если встретите маму, не говорите об этом, я сам сообщу, чтобы не волновалась зря.
   Под моей командой люди в 2-2,5 раза старше меня, побывавшие на фронте, с осколками и пулями в теле...
   5 февраля 1942 года".
   "Действующая Армия. Дорогие папа и мама! Сегодня, кажется, смогу спокойно написать вам письмо. Хотя в адресе и стоит "Действующая", по-настоящему я еще не действовал. Нахожусь в деревне, почувствовавшей на себе немецкий сапог. У населения еще живы в памяти эти черные дни господства арийцев, да и писать о них не хочется - газеты полны фактов и примеров поведения оккупантов на нашей земле, все их можно отнести к этой деревне. Наши гнали фашистов быстро, они не успели поджечь деревню, поэтому она относительно целая.
   Патроны, повозки с нерасстрелянными снарядами, пушки, автомашины, походные кухни, каски - все это, брошенное тут же рядом, у домов деревни, подтверждает слова населения о скорости бегства фашистов... Отверстия в броне танков и в защитных щитах у орудий говорят сами за себя - так точно работают наши артиллеристы!
   Чувствую себя хорошо. Обучаю военному искусству своих бойцов, учимся днем и ночью, так как нам придется гнать немцев дальше. На днях пробовал свой автомат - стреляет безотказно и точно, немногие арийцы уйдут, если попадут под огонь...
   11 марта 1942 г."
   "Западный фронт. Дорогие папа и мама! Вот я и на фронте. В 6-12 километрах. День и ночь слышится артиллерийская и ружейно-пулеметная стрельба, летают "мессершмитты" и наши "яки", устраивая воздушные бои. К фронту привык, хотя настоящего боя еще не нюхал. Понюхать придется довольно скоро, добавлю патрончиков, возьму гранаток с пяток и с ребятами своими пойду бить гитлеровцев. Возможно, что буду брать Смоленск, от него нахожусь километрах в 50. Уже вечер, кругом все освещено прожекторами, иногда взлетают ракеты...
   6 апреля 1942 г."
   "Дорогие папа и мама! Позавчера самолетом прибыл в столицу и нахожусь сейчас в госпитале...
   На передовую позицию наша часть прибыла 11 апреля. Шли только ночью, а днем, замаскировавшись, отдыхали. На нашу долю выпала самая дрянная, пожалуй, погода. Начинало таять, шел мокрый снег, дорог не было, и надо удивляться нашей "мото-мехсиле", как она вытащила на передовую обоз. Прямо с ходу вступили в бой. То, о чем говорилось, то, к чему готовились, подошло как-то неожиданно. Вначале мы были обстреляны из минометов и с воздуха. Налетело штук восемь "хейнкелей", серых, с черными крестами.., противных, как гадюки, хотя и летающих... Потом мы заняли оборону. Немцы в этот день на нашем участке вели наступление с танками. Сутки прошли в ожесточенной перестрелке, но ни на шаг мы не отступили. Наутро мы пошли в наступление. Наступать приходилось по пояс в воде, проваливаясь в снег, по совершенно открытой местности, поливаемой огнем из дотов и дзотов, расположенных на горе. Чем дальше мы лезли, тем сильнее становился огонь. Ночь застала нас наполовину залезшими на гору. Началась метель с мокрым снегом. Какая-то шальная пуля разорвала мне ниже правого локтя пиджак, обожгла кожу...
   Ночью же меня с подразделением отозвали на охрану штаба полка. 13-15 апреля под постоянной бомбежкой и минометным обстрелом мы стояли на охране штаба. Двухграммовый осколок проскочил через мое плечо - сейчас уже все зажило.
   16 апреля мы снова пошли в наступление... Штук 10 танков поддерживали нас, но под сильнейшим огнем артиллерии и увязая в болоте, они продвигались очень медленно. К вечеру мы выбили немцев из первых дзотов. Огонь не ослабевал: пулеметный, артиллерийский, минометный, бомбежка. Я со своими ребятами шел впереди. Как только ворвались мы в блиндаж, пуля или осколок - не разобрал я - прошлась по моей щеке, сантиметров 4-5, но довольно удачно, не задев челюсти. И что меня очень удивило, совершенно целым осталось ухо.
   Перевязав щеку, я пошел дальше, потому что руки и ноги работали. Время, должно быть, подходило к часу ночи, и мы продвигались дальше. Пулемет немцев вел кинжальный огонь, стоял в метрах 150 от нас и лупил трассирующими. То и дело приходилось прижиматься к земле, потому что ракета выпускалась з ракетой. Пулемет необходимо было снять. С гранатами пополз я к нему. Ползти было все труднее, т. к. подо мной была вода, все сильнее пропитывающая ватные брюки и пиджак. До немцев оставалось метров 45-50.
   Ясно слышу, как командует офицер, как он ругается. И тут, только я занес в сторону ногу, чтобы ползти дальше, почувствовал секундную боль в ноге и что-то теплое. Вначале не обратил внимания, но потом стало плохо. Только часам к пяти добрался до медсанбата. На следующий день сделали перевязку. Трассирующая пуля прошла через икру, начиная от колена, но снова удачно, оставив целой кость. Входное отверстие с 15-копеечную монету, на выход можно уложить пару пятаков, в общем, ничего опасного нет...
   15 мая 1942 г."
   
   "Здравствуйте, Осман Садыкович! Сегодня два месяца со дня ранения. Занимаюсь гимнастикой и диатермией, частенько сижу в ванне. Все же годовщину войны встречу, наверное, здесь. Очень доволен своим медицинским начальником - военврачом 3 ранга Симоновой, которая, к моему смущению, при первом нашем знакомстве совершенно серьезно спросила: "Ну, а как там, на фронте? Вас солдаты-то слушались?" Это дало возможность сделать выводы: хирург Симонова была гражданским доктором, я очень молодо выгляжу...
   Как-то я понаблюдал за фронтовиками - как влияет фронт, и нашел, что война делает одних слишком нервными, других вообще оставляет без изменения, а третьих безразличными. Почти полтора месяца после ранения я причислял себя к последним. Да, пожалуй, это было действительно так, что бы ни происходило вокруг, меня мало задевало. Сейчас это понемногу отошло, я стал раздражаться и реагировать на окружающее. Чувствую, что после победы над Гитлером мне еще предстоит ой-ой-ой сколько, чтобы жить по-настоящему не только ногами, но и головой-
   16 июня 1942 г."
   
   "Дорогие папа, мама и Зоря! Вчера я покинул госпиталь. Комиссия признала меня годным для строевой службы. Чувствую себя, прекрасно, хожу без тени хромоты - прямо и твердо. Завтра мне надо явиться в часть, возможно, на фронт или на формирмание... Если придется день своего 19-летия снова встретит^ в бою, постараюсь справить этот день как можно лучше для еебя и для Родины, думаю теперь повоевать побольше, чем в апреле...
   20 августа 1942 г."
   
   "Дорогой Осман Садыкович!.. Учусь на отделении помощников начальников штабов, а также начальников штабов батальоное. Придется перейти на штабную работу. Кажется, пора отказаться от иллюзии университета. Ну, ничего, я еще напишу свое
   "50 лет в строю".
   25 августа 1942 г."
   
   "Дорогие папа, мама и Зоря! В 17.00 зачитан приказ и выдано свидетельство о том, что лейтенант И. И. Портнягин окончил курсы Западного фронта и направляется на должность помощника начальника штаба полка с присвоением звания "старший лейтенант"...
   Командир и бойцы боевые и бывалые, на годы сейчас мало кто обращает внимание - была бы голова на плечах, и совсем неважно, что правая рука командира не достигла еще 20 лет. Мой комбат говорит, что я имею шансы на получение в своей жизни генеральского звания. Ну, генерал не генерал, а повоюю, так капитана "заработаю". КУКС закончил на круглые "отлично". Других отметок, даже по стрельбе, несмотря на глаза, не было...
   23 сентября 1942 г."
   
   Из приказа по 148-й отдельной стрелковой бригаде: "Прибывший начальствующий состав из штаба 8 гвардейского стрелкового корпуса полагать налицо и допустить к исполнению
   должностей:
   1. Капитана Задорожного Митрофана Савельевича - командира 4-го отделения стрелкового батальона с 22.09.42 г.
   2. Старшего лейтенанта Портнягина Игоря Иннокентьевича - начальника штаба 4-го отдельного стрелкового батальона с 22.09.42 г."
   
    "Дорогие папа, мама, Зоря! Теперь я, кажется, пришел к тому мнению, что в наши дни мое место только здесь и нигде больше. Работаю с большим увлечением и удовольствием, хочется и учиться, и воевать так, чтобы скорее и умело разгромить фрицев. Приятно, что у нашего батальона славные боевые традиции, что бойцы и командиры - это земляки-сибиряки.
   Еще раз хочу написать о нашем комиссаре Андрее Илларионовиче Миляеве - замечательнейший образец военкома. Мой единомышленник в отношении табака и водки - не курит и не пьет, но весельчак. Он - участник гражданской войны. За боевые действия под Ржевом представлен к награде. И мне, честное слово, перед ним стало неудобно, что я еще не вступил в партию. Можно сказать, и старик, и вояка, а еще "комса"...
   Я решил стать члeном ВКП(б), потому что уж раз родился я в Советской стране, раз был везде во главе и впереди, так и здесь отставать не хочется. Там, где будешь разговаривать, скажи, что ни в тылу, ни на фронте твой сын никогда не подводил и не опозорился ни разу. Парторг батальона уже "раскусил" меня и говорит, что скоро поручит мне проведение лекции по военной истории...
   29 сентября 1942 г."
   "Дорогие папа, мама, Зоря! Бои пока не, ведем, но скоро придется взяться за работу. Славные традиции думаем продолжить и расширить, сделав подарок к 25-летию Октябрьской революции. Сегодня первые шесть человек получили правительственные награды... Ребята у нас в основном молодые, но моложе начштаба трудно найти, спасает физиономия с говорящим за себя знаком на щеке...
   10 октября 1942 г."
   "Дорогой Осман Садыкович! Светильник на пушечном сале освещает мой "рабочий кабинет" - срубленную землянку с печуркой, столиком и кроватью, тепло и уютно, второй час ночи. Совсем недавно окончил работу, отдал последние распоряжения на завтра. Подготовка к бою - ответственная и важная задача. Последние дни работаю по 20 часов в сутки, несмотря на это, не устаю, хочется умело и в короткий срок с небольшими потерями взять победу. Учу людей - и бойцов, и командиров, живу с теми и другими дружно.
   2 ноября 1942 г."
   "Дорогие папа, мама, Зоря! Только что мой почтальон вручил пакетище за пятью сургучными печатями с рекомендациями... Завтра секретарю партбюро вручу заявление... Всем поручившимся за меня в ближайшие дни напишу по письму. Сегодня уже не успею - поздно...
   10 ноября 1942 г."
   
   Из присланных И. И. Портнягину рекомендаций:
   "...Был одним из главных руководителей комсомольской и оборонно-массовой работы в школе, причем за военную работу был неоднократно премирован... члeн ВКП(б) с 1924 г... Серебренников Дмитрий Сергеевич, капитан, начальник 3-й Свердловской специальной школы военно-воздушных сил".
   "...Когда-то я рекомендовала его в комсомол. В данное время с радостью рекомендую его в ряды ВКП(б).
   члeн ВКП(б) с 1924 г. Прокопова Серафима Архиповна, зав. учебной частью 13-й школы г. Свердловска".
   Через несколько дней после партийного собрания, на котором коммунисты батальона приняли Игоря Иннокентьевича кандидатом в члeны ВКП(б), 25 ноября, он погиб в бою.
   Свои письма Игорь Портнягин адресовал в Свердловск. Его отец Иннокентий Иннокентьевич был в то время доцентом Уральского индустриального института, мать Ангелина Транквиллиновна работала заведующей отделом Свердловского антирелигиозного музея, старший брат Зорий, ушедший на фронт с четвертого курса энергетического УИИ, в 42-м был тяжело ранен и после излечения в госпитале находился в Свердловске в отпуске по ранению.
   После войны родители Игоря переехали в Челябинск, где Иннокентий Иннокентьевич преподавал в политехническом институте, а Ангелина Транквиллиновна вела активную общественную работу. Сейчас их уже нет в живых. К сожалению, не удалось установить, как сложилась дальнейшая судьба Зория Иннокентье- вича.
   Многие письма, документы, связанные с жизнью И. И. Портнягина и его родителей, хранятся сейчас в фондах Челябинского областного краеведческого музея. Челябинский обком ВЛКСМ посвятил его памяти буклет, в котором рассказывается о жизни отважного офицера-уральца.