Днищенко А.В.
1990 год |
Высылаю статью из журнала "Радио" 9 за
1958 год. В ней все верно, кроме финала.
Автор, очевидно с воспитательной целью
(была у нас такая тенденция в литературе),
подорвал моего батю на гранате. Отец
из-за этого имел неприятности с КГБ. В 58
году он работал в школе на Камчатке.
Преподаватель физики, выписывавший журнал,
проявил бдительность и сообщил "куда
надо", что в школе работает человек под
фамилией погибшего радиста. Пришлось
поднимать архивы.
Недавно в
"Комсомольской правде" была опубликована документальная повесть -
"Подпольный фронт" - о героических делах партизанского подполья в городе
Николаеве во время Великой Отечественной войны. Созданное областным
комитетом партии подполье носило название "Николаевский Центр". Отсюда
направлялись смелые боевые операции по уничтожению техники и живой силы
врага, велась большая пропагандистская работа среди
населения.
Ядро николаевского подполья
составляли 111 коммунистов и 139 комсомольцев. Плечом к плечу со своими
старшими товарищами - коммунистами - беззаветно сражались комсомольцы.
Они учились у коммунистов мужеству, стойкости в борьбе, ненависти к
врагу.
У подпольщиков была не только хорошо
оборудованная типография, но и первоклассная рация, при помощи которой
Центр поддерживал регулярную связь с Москвой.
Подпольным радиохозяйством заведовал радист-комсомолец Александр
Днищенко - "Чеченец". Это был мужественный, решительный, бесконечно
преданный Родине человек. Он не совершал диверсий: не взрывал складов с
боеприпасами, не пускал под откос эшелоны, не уничтожал в жаркой схватке
врага. Но в условиях строжайшей конспирации, жестокого террора и
преследований со стороны гестапо рация Саши Днищенко работала
бесперебойно. Это было равноценно подвигу.
* * *
Самолет шел на большой высоте. Глухо
урчали моторы, покалывало в ушах. Саша смотрел на светящийся циферблат
летных часов - час ночи. "Значит, летим уже больше двух часов - подумал
он,- скоро должны переходить линию фронта". Днищенко не терпелось: это
было первое его серьезное задание, и юноше хотелось как можно скорее
приступить к делу. Он встал, прошелся и едва не зацепил ноги еще одного
пассажира. Большой человек, с шапкой густых светлых волос на голове, дремал,
уткнувшись в меховую подкладку куртки.
Саша даже с
сожалением поглядел на Анатолия Васильевича: "Ну разве можно так
безмятежно спать... Такое задание летим выполнять, а он...". Но Днищенко
ошибался. Анатолий Васильевич Палагнюк не спал. Вот и сейчас, едва
приоткрыв один глаз, он наблюдал за юношей: "Горяч, порывист,- думал о
радисте Палагнюк, - рвется в бой. Смелый хлопец... А это в нашей работе
важное качество".
Анатолий Васильевич поудобнее
устроился на сиденье, привалился плечом к ребристой стенке
кабины.
Молодость! Желание подвига всегда
сопутствует ей. Они так и шагают вместе - молодость и подвиг. В памяти
всплыли воспоминания. 1919 год... Безусым юнцом по путевке комсомола
пришел он в Чрезвычайную Комиссию. Считал тогда, что с ним поступили
несправедливо. Ох, и обижался на товарищей! И надо же было именно его
послать в ЧК. Ему бы клинок в руки да доброго коня: лететь, чтобы ветер
свистел в ушах, рубить врага в открытой схватке.
Но
позже, когда приходилось чуть ли не каждый день встречаться со смертью,
понял - и здесь идет настоящая борьба. Контрабандисты, нэпманы, шпионы
всех мастей и видов, наконец, просто бандиты и налетчики - с кем только не
приходилось встречаться молодому чекисту Анатолию Палагнюку в те грозные,
тяжелые годы! Тогда он тоже был горяч, и ему казалось, что делает он ничтожно
мало...
Самолет вдруг резко накренился влево, теряя
высоту. Оба пассажира - старый и молодой - прильнули к окошечкам. Внизу,
где-то далеко под ними, вспыхивали и гасли яркие огни, потом вспышки
следовали беспрерывно одна за другой. "Проходим линию фронта",-
мелькнула одна и та же мысль у обоих. И тотчас самолет как-то неестественно
подпрыгнул, рванулся вверх. Слева совсем рядом вспыхнули разрывы снарядов
зениток. Но за гулом моторов разрывов не было слышно. Летчик бросал самолет
то вниз, то вправо, то вверх, искусно уходя от
обстрела.
Но вот пропали разрывы, погасли огоньки
внизу. Самолет снова шел в густой темноте июльской
ночи.
- Скорей бы, Анатолий Васильевич,-
повернулся к Палагнюку Днищенко.
Анатолий
Васильевич положил на Сашино плечо руку.
- По
всему видно скоро, Сашко...
И, как бы подтверждая
слова старого чекиста, зажглась и погасла сигнальная лампочка. Из пилотской
кабины вышел штурман.
- Пора, товарищи,
приготовьтесь,- громко произнес он,- подходим к
Николаеву.
Снова вспыхнула лампочка. Штурман
открыл люк, крепко пожал пассажирам руки. Саша приблизился к люку, в грудь
ударила тугая струя холодного воздуха. Радист взглянул на Палагнюка.
Анатолий Васильевич одобрительно кивнул головой. Саша резко оттолкнулся,
пропал в темноте. Палагнюк еще раз пожал руку штурману и тоже покинул
самолет...
Как и было условлено, Палагнюк и Днищенко
приземлились в районе села Гурьевки, северо-западнее Николаева. Встретились
уже на рассвете на явочной квартире у дядьки Андрея. Отсюда их подпольщики
незаметно перебросили в Николаев.
Палагнюк отлично
ориентировался в городе. Он был женат на местной уроженке Пане Сцепинской,
не раз приезжал до войны к родителям жены. С помощью Центра ему удалось
быстро устроиться под боком у гитлеровцев. Здесь он развернул свою
деятельность. А Саша Днищенко поселился на Кузнечной, где находилось
спрятанное заранее сложное "хозяйство" радиста. Вскоре в эфир ушла первая
шифровка, отправленная "Николаевским Центром" в
Москву:
"Д. Центра. Прибыли благополучно. Связь
установлена. Приступаю регулярной работе.
Чеченец".
Связь действовала безотказно. В
установленные дни и часы Большая земля принимала позывные Центра,
получала шифрованные сведения от николаевских подпольщиков, узнавала о
смелых диверсиях в тылу врага.
Невероятно трудно
было работать Днищенко в условиях жесточайшего террора, бесконечных
расстрелов, провокаций и слежки. Каждый день Саша подвергался опасности.
Перехватив как-то шифрованную радиограмму, гестапо начало поиски рации.
День и ночь работали гитлеровские слухачи, пытаясь запеленговать подпольную
рацию. Но это им не удавалось. Центр тщательно охранял своего радиста.
Работая на различных волнах, часто меняя свое местонахождение, Саша
ускользал от врага. Связь с Москвой не прерывалась. Так продолжалось
больше года.
Но
однажды...
* *
*
Знойные херсонские
ветры горячим дыханием наполняли город, обшаривали пустынные улицы и
переулки, успокаиваясь только возле серых широких вод
Буга.
Донесения местного гестапо в Берлин пестрели
сообщениями: на 43-м километре участка Николаев - Снегиревка пущен под
откос эшелон с продовольствием; на станции Гороховка обстрелян
железнодорожный патруль - убито два полицейских; из лагеря "Дулаг" № 162
бежала группа военнопленных; в пригородных хозяйствах начался массовый
падеж скота.
Командующий войсками "СС" в
Николаеве генерал Титман имел все основания быть недовольным. Для поимки
подпольщиков на ноги были поставлены отделения гестапо, "СД", агенты
криминальной полиции, николаевской жандармерии.
Но
подпольщики были неуловимы.
Совершались все
новые и новые диверсии. Комсомольцы Саша Николаев и Володя Васильев по
заданию штаба произвели взрыв на немецком аэродроме в районе села
Широкая Балка. Под видом крестьян они завербовались на строительство
взлетной площадки и таким образом проникли на территорию аэродрома.
Больше двух недель подпольщики возили материал на строительство. Наконец
им удалось заложить мины. В результате взрыва вспыхнул пожар. В огне
погибли два боевых самолета гитлеровцев, десять тонн авиационного
бензина.
Агенты рыскали по городу, почти каждый день
вывешивались строгие приказы и распоряжения, арестовывался каждый
подозрительный, все чаще по ночам на кладбище звучали автоматные очереди -
гестаповцы расстреливали заключенных.
Руководство
Центра предупредило командиров групп об усилении конспирации, предложило
сменить явочные квартиры.
Анатолий Васильевич
Палагнюк дал задание юным подпольщикам Вите Хоменко и Шуре Коберу
найти (в который уже раз!) новую квартиру для Чеченца - радиста Саши
Днищенко.
Пионеры работали "мальчиками" в одном из
ресторанов Николаева. Они устроились туда по заданию Палагнюка. Ребята
действовали дерзко и смекалисто: порой даже гестаповцы находили в своих
карманах антифашистские листовки. Витя и Шура часто добывали полезные
сведения, прислушиваясь к разговорам пьяных посетителей. Хлопцы
неоднократно выполняли различные поручения Анатолия Васильевича. Задание
Палагнюка передал ребятам Федор Воробьев.
В тот же
день Шура и Витя пришли в гости к пионервожатой Кате Сафроновой. Катя
жила со своей матерью в маленьком домике на одной из улиц Слободки. Когда
советские войска оставляли город, Катя тяжело болела и уйти с нашими не
смогла... Выбор пионеров был правильным. Сафронова с радостью приняла
предложение подпольщиков.
Началась переброска на
новое место "хозяйства" Саши Днищенко. Как и раньше, переносили
громоздкий радиопередатчик по частям. Но случилось непредвиденное: при
переноске Федор Воробьев попал в облаву, которые регулярно устраивали в
городе оккупанты. Уходя от облавы, Федор повредил передатчик. Рация вышла
из строя. Долго "колдовал" над передатчиком Саша Днищенко, но так и не смог
устранить повреждение.
Палагнюк понимал: своими
силами рацию не восстановишь, захватить у врага тоже не удастся. Как же быть?
Выход был один: послать через линию фронта на Большую землю связных.
Встал вопрос: кого? И здесь Анатолий Васильевич высказал свои соображения.
С донесением - шифровкой направить через фронт пионеров Витю Хоменко и
Шуру Кобера.
Ребята смелые, толковые. Да и
подозрений на них меньше будет. Задание выполнят. Центр дал
согласие.
Нелегок был путь связных к фронту. Дважды
их арестовывали полицейские, но выручали сфабрикованные документы -
хлопцев отпускали. К фронту вышли на восьмые сутки и ночью перешли к
своим.
Юных подпольщиков доставили на военном
самолете в Москву. Задание Центра пионеры выполнили с
честью.
Через месяц подпольщики возвращались в
Николаев. Вместе с ними на самолете в тыл врага отправлялась радистка
комсомолка Лида Брыткина. У каждого из пассажиров были спрятаны детали,
необходимые для ремонта радиопередатчика. Как и прежде, приземлились
ночью в районе села Гурьевки. С самолета были сброшены на парашютах два
багажных мешка, в которых находились радиопередатчики, фотоаппараты и
фотоматериалы.
К вечеру следующего дня Витя, Шура и
Лида пробрались в Николаев. Снова заработала Сашина
рация.
Москва получила шифровку: "Д. Центра. Адлер,
Кедр и Дуня (подпольные клички ребят и девушки) прибыли благополучно.
Часть груза захвачена полицейскими, принимаем меры к его
выручке.Чеченец".
* *
*
Подполье наращивало
удары. Диверсии следовали одна за другой.
Иллюстрация к статье
из журнала "Радио" |
Шеф
николаевского гестапо Ганс Санднер принимал экстренные меры. В подполье:
пробрался провокатор. Начались аресты. При выполнении диверсии были
схвачены Витя Хоменко, Шура Кобер и Федор Воробьев. В лапы гестапо попал
Анатолий Васильевич Палагнюк. Но Центр продолжал
действовать.
По-прежнему радист Саша Днищенко
поддерживал связь с Москвой. Но работать становилось все труднее и труднее.
Гестаповцы настойчиво продолжали искать рацию. И вот однажды, готовясь к
очередной переброске своего "хозяйства", Днищенко увидел, как к домику, где
он находился, стремительно подъехала грузовая машина с гестаповцами.
"Запеленговали, знают, - мелькнула мысль, - уйти не успею". Мгновенно
было принято решение. Подпольщик быстро забаррикадировал дверь и
единственное окошко, оставив узкую щель для дула
автомата.
И едва только гитлеровцы начали спрыгивать
с машины на землю, Саша первым открыл огонь. Больше часа продолжалась эта
неравная схватка. Отважный радист был уже дважды ранен, истекал кровью.
Наконец кончились патроны. Но Саша и не думал сдаваться. У него ведь были
еще гранаты! Он приготовил связку, подполз к рации. Настроившись на нужную
волну, Саша передал в эфир открытым текстом свою последнюю радиограмму.
Вот она: "Д. Центр. Всем! Всем! Всем! Погибаю, но не сдаюсь. Чеченец -
Днищенко".
Последним усилием воли Саша поднялся и
стал возле радиопередатчика, словно закрывая его своей грудью. Под ударами
кованых сапог и прикладов не выдержали забаррикадированные двери. В
комнату ворвались гестаповцы. И в тот же миг связка гранат полетела им под
ноги...
Так погиб на боевом посту мужественный
человек, славный патриот радист-комсомолец Александр
Днищенко.
М. Канюк
журнал "Радио" N9, 1958 год
|
