В. Парфенюк, А. Парфенюк
"Презревшие смерть"

Кудря И.Д.

   В хвост очереди у магазина с вывеской "Детский мир" пристроился еще один человек. Это был среднего роста, плотно скроенный мужчина с длинными усами и в вышитой рубашке. В руках он, как и каждый стоявший в очереди, держал радиоприемник. Странной, непонятной выглядела эта очередь. Мужчины, женщины, молодые и старые. Люди привыкли видеть все в обратной последовательности: из магазина уносили приемники домой. Но стоило приглядеться внимательней, и все становилось понятным: на стенах домов и киосков, на заборах и столбах наклеены приказы и распоряжения. По улицам с автоматами наготове ходят эсэсовцы. Шел сентябрь сорок первого года. Люди, сдающие радиоприемники, выполняли одно из многочисленных распоряжений "нового порядка".
   Только что прибывший мужчина осторожно поставил свою ношу на землю, спокойно достал из кармана пиджака папиросы, спички, предложил закурить соседям в очереди. Закурил сам, глубоко и с видимым удовольствием затянулся.
   Очередь подвигалась медленно. Раньше-то всегда находилась какая-нибудь общая тема. Но так было раньше. Сейчас все молчали. И было ясно, что молчание будет длиться, сколько бы ни пришлось простоять. Всего несколько дней хозяйничают в Киеве оккупанты, а город уже полон страшными слухами о грабежах и арестах. Натянутую тишину ночей то и дело вспарывают короткие автоматные очереди. Неуверенность, тревожное ожидание царят в городе...
   Около широко открытых дверей бывшего "Детского мира" стояло несколько человек в штатском. Чуть далее - небольшая группа немцев. Двое гражданских принимали радиоприемники, быстро осматривали их и, убедившись в исправности, ставили на стеллажи. Третий помечал бирками те аппараты, которые относились к приемникам высшего класса. Все трое с нескрываемым интересом устремились к приемнику, который принес мужчина с длинными усами. Это был совершенно новый красавец "СВД-М". Серийное производство таких приемников намечалось в самый канун войны. Один из немецких офицеров подошел, пристально посмотрел на приемник, включил его в сеть. Из репродуктора послышалась музыка. Офицер попытался было отверткой открыть заднюю стенку, но, увидев еще нетронутые заводские пломбы на винтах, махнул рукой.
   В продолжение этих "смотрин" усатый терпеливо стоял у прилавка. Только в тот момент, когда офицер пытался вскрыть заднюю крышку приемника, в глазах его промелькнуло что-то тревожное. Однако в следующее мгновение и лицо, и глаза его опять выражали робкую покорность.
   Офицер что-то сказал штатскому. Тот согласно кивнул головой, нацепил на приемник бирочку, расписался, дал расписаться офицеру. Затем приемник поставили на отдельную полку.
   Усатый повернулся и не спеша зашагал прочь.
   А ночью на Крещатике, в помещении бывшего "Детского мира", раздался взрыв. Огромное здание задымилось и загорелось ярким костром. Прибывшие пожарники и солдаты патрульной службы бросились на верхние этажи спасать гестаповских офицеров. Но было поздно. Взрывы следовали один за другим.
   С этого дня чекист Иван Кудря, приняв подпольную кличку Максим, начал действовать...
   
   2
    
   В тот день Максим должен был встретиться с Митей Соболевым - первым своим помощником по чекистскому подполью. Предстояло обсудить оперативный план действий на ближайшее время. Кроме того, весьма остро стоял вопрос связи с центром. Специально подготовленная, законспирированная еще до прихода немцев радиостанция сейчас бездействовала. Кончились запасы питания. Почувствовав за собой слежку, ушли в лес радисты. Правда, были у Максима адреса конспиративных явок. На одной из них имелись и батареи радиостанции. Однако вследствие одного непредвиденного обстоятельства явка провалилась. Погибли и явочные адреса, и радиошифры, и оружие. Даже продовольствие, заготовленное для работы в оккупированном городе, погибло безвозвратно.
   А случилось вот что. Вскоре после занятия Киева немцы приступили к методическому уничтожению лучших зданий города. Был взорван и дом, в котором намечалась явка.
   Словом, было над чем призадуматься Максиму, когда он шел на встречу с Митей Соболевым. Времени оставалось достаточно, и он решил зайти пообедать в одну из частных харчевен, которые появились в Киеве с приходом новой власти. Здесь был своеобразный "информационный центр", где киевляне узнавали все подробности событий, будораживших жизнь оккупированного города. Немало отиралось здесь и шпиков, но Максим постоянно был начеку. В кабачке, где имелось два выхода (чем он и приглянулся Максиму), тесновато. Лишь в самом углу нашлось свободное место. Максим сел, заказал обед и в ожидании закурил сигарету. Слух и глаза остро схватывали все происходившее в прокуренном помещении.
   Вдруг чья-то рука мягко легла на плечо Максима, затем вкрадчивый голос уже нашептывал в самое ухо воркующим баритоном:
   - Иван Данилович Кудря! Подумать только, какая романтическая встреча. Здравствуйте, здравствуйте, дорогой мой. Несказанно рад вас видеть.- С этими словами из-за спины Максима вышел и тотчас опустился на стул полный мужчина лет сорока.
   Максим узнал его сразу. Еще в 1939 году, после освобождения Западной Украины, он, Иван Кудря, познакомился с ним в Львовском управлении НКВД. Тарас Семенович служил когда-то в войсках Западно-Украинской Народной Республики (ЗУНР), эмигрировал в Германию. Потом опять объявился на Львовщине. Он, Кудря, вел следствие по его делу. Кудря же подписал и распоряжение об освобождении Тараса Семеновича из-под следствия. Оба прекрасно знали друг друга. Играть в знакомых-незнакомых было глупо. Тарас Семенович заказал две кружки пива, осклабился:
   - Вполне, впрочем, возможно, что зовут вас уже по-иному. И даже наверняка по-иному, учитывая характер вашей довоенной деятельности. Не исключено, и кличку имеете?
   Улыбка Тараса Семеновича засияла еще радужнее.
   - Да, вы правы, Тарас Семенович, фамилия у меня другая,- спокойно откликнулся Кудря.
   Это несколько озадачило Тараса Семеновича, он на мгновение смешался, но в следующий миг продолжал разговор, стараясь быть все таким же уверенным и веселым.
   - Не понимаю, неужели вы рассчитываете на какое-то небесное чудо? Вы ведь знаете, какую фирму я представляю? - Тарас Семенович артистично отвернул левый лацкан коричневого пиджака. Там красовался хорошо знакомый Максиму знак гестапо.
   - Нет, что вы, Тарас Семенович, вы ж знаете, что люди нашей профессии в чудеса не верят. Мое чудо абсолютно земное. Оно здесь, в Киеве, и ходит в знакомой вам форме служащего абвера, а живет, если уж непременно интересуетесь, по улице...- Максим наклонился к собеседнику и что-то прошептал ему в самое ухо.
   Тарас Семенович вздрогнул и побледнел. Широкую улыбку его как ветром сдуло.
   - Интересно, что же компрометирующее обо мне скажете вы майору Миллеру?
   - Это вы уже несерьезно! Впрочем, подумайте сами... Вспомните, что случилось с вами и Миллером осенью 1939 года...
   Но этот случай Тарасу Семеновичу и не надо было вспоминать. Он никогда не забывал, как осенью 1939 года четырнадцать лет безвыездно проработавший на территории Советского Союза, в районе, которым особенно интересовался абвер, майор Миллер вдруг совершенно неожиданно для него был раскрыт. И повинен в этом деле был не кто иной, как Тарас Семенович.
   - Сами знаете,- говорил своему собеседнику Максим,- почему мы тогда нашли возможным освободить вас... Думаю, что майору Миллеру может посчастливиться дважды: один раз ему уже посчастливилось, когда он ушел от ареста. А во второй раз он будет очень рад, когда ему станет известно имя виновника его провала... Впрочем, придется ли радоваться Миллеру во второй раз, целиком зависит от вас, дорогой Тарас Семенович!
   Тарас Семенович натянуто усмехнулся, сунул руку в карман пиджака.
   - А вы уверены, что дойдете до Миллера?..
   Кудря понимал: выстрелит Тарас, убьет его, Кудрю, и - концы в воду. Лишь хладнокровие могло спасти чекиста.
   - Уверен... А впрочем, если сам и не дойду, Миллер все равно узнает... Как вы понимаете, об этом я позаботился...
   Бледность, разлившаяся по лицу Тараса, перешла в прозелень.
   - Что вы предлагаете? - сквозь сжатые зубы проговорил он.
   - Предлагаю сотрудничество... Что вам немцы?.. Ведь они же... кхм...- Кудря сделал паузу.- Ведь вы же сторонник Петлюры... Помнится, так отвечали на допросе?
   - Я враг большевиков!
   - Враг или не враг, а придется вам выполнять наши задания! И смотрите, Тарас, не шутите!.. С нами шутки плохи.- Помолчав, Кудря добавил: - Пойдете с нами, еще станете человеком, Тарас Семенович...
   С тех пор Максим имел свои глаза и уши в самом гестапо.
   
   3
   
   Приближалась 24-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Максим решил достойно отметить этот праздник, прежде всего показать, что город лишь оккупирован, но отнюдь не завоеван. Впрочем, немцы и сами прекрасно знали, что Киев не покорен. После взрыва в "Детском мире" карающая рука подпольщиков подняла в воздух кинотеатр в Печерске. Затем в одну ночь были совершены крупные диверсии. На Соломанке вспыхнули нефтехранилища. На Теличке взорвались склады снарядов и авиабомб. Это радовало и ободряло киевлян. И почти каждое утро в подворотнях многих домов гестапо находило тела убитых гитлеровских солдат и офицеров.
   Конечно, гестапо не дремало. И днем, и ночью не умолкали выстрелы в Бабьем Яре. Часто устраивались облавы: гитлеровцы всячески пытались напасть на след подпольщиков.
   Тарас Семенович доложил Кудре, что немцы располагают кое-какими сведениями о подпольщиках, в том числе о чекистах из группы Максима. Выяснилось также, что в городской комендатуре появились документы о подпольщиках...
   На комендатуре, находившейся в доме на Прорезной, и остановил свой выбор Максим, готовя октябрьский подарок гитлеровцам.
   Состоялось короткое совещание, и было решено: ночью б ноября заминировать здание комендатуры. Операцию возглавлял сам Максим. Кроме него в группу вошли Митя Соболев, Жорж Дудкин и Гриша Кошман.
   Вышли незадолго до наступления комендантского часа. Еще накануне тщательно разработали план диверсии. Группа должна была проникнуть в кабельный канал, чтобы по каналу пройти в здание комендатуры. Выполнение задачи облегчалось тем, что комендатура размещалась неподалеку от бывшего магазина "Детский мир", от которого осталась лишь куча развалин. Зато полностью сохранились его подвалы и складские помещения. Гриша Кошман до войны работал в этом магазине и хорошо знал всю систему подвалов. За те 30-40 минут, что остались до комендантского часа, предстояло разобрать метровый простенок между одним из помещений подвала и каналом, ведущим к гестаповской штаб-квартире. Прихватили миноискатель, так как, по сведению Тараса Семеновича, все подземные входы в здание комендатуры гитлеровцы заминировали.
   Вот сделан пролом. Жора Дудкин, специалист-минер, первым вошел в кабельный тоннель. За ним с пистолетом в одной руке, с фонарем в другой последовал Митя Соболев. Максим и Гриша остались у пролома. Перед самым входом в здание подпольщики натолкнулись на закрытую дверь. Прислушались. За дверью было тихо. Но через узкую щель в кирпичной стене, в том месте, где в нее входил толстый электрокабель, виднелся свет. Минут десять подпольщики молча выжидали, затем, осторожно действуя коротким ломиком и подвернувшимися под руку железными прутьями, вынули из стены несколько кирпичей. Жора заглянул в отверстие и вздрогнул. С обратной стороны двери от замочной скважины тянулись тонкие провода. Одно из двух: или дверь заминирована, или же к ней подведена сигнализация, при попытке открыть ее начнется тревога. Выждав еще некоторое время, чекисты через отверстие залезли в комнату. Первым долгом проверили провода: оказалось, что это сигнализация. Небольшая каменная лестница вела куда-то вверх. Поднялись, попали в ярко освещенный коридор. Слева и справа виднелись двери. Что-то хлопнуло. Чекисты, затаив дыхание, спрятались в тени лестницы. Из двери слева вышел полураздетый немец. По характерному шуму воды поняли, что это уборная. У Мити были с собой три магнитные мины. Он быстро достал две и поставил взрыватели на восемь часов. Потом Жора Дудкин установил мины в сливной бачок... Готово. Теперь вниз. Быстро заделали отверстие. Третью мину заложили в тоннеле под тем примерно местом, где был склад боеприпасов. Если все будет удачно, сила взрыва удесятерится.
   - Ну, теперь ждать,- прошептал Максим. Медленно тянется время...
   - К восьми всем быть дома,- сказал Максим.- Помните, после взрыва начнутся облавы. Глупо рисковать не имеем права!
   7 ноября в восемь часов утра страшной силы взрыв разметал комендатуру. Сразу же сдетонировали два склада боеприпасов, расположенные в этом квартале. Целые сутки специальные команды собирали останки убитых гестаповцев.
   Около 12 часов в тот же день в районе Боярки были пущены под откос два эшелона с боеприпасами. Всякое движение в юго-западном направлении прекратилось на четыре дня. Эту операцию осуществил Антон Печенев, работавший в паровозном депо. И, наконец, сюрприз преподнесли фашистам патриоты в ремонтном доке: прямо на стапелях взорвалось несколько пароходов и барж. Пожар уничтожил много ценного оборудования, подготовленного гитлеровцами к отправке в Германию.
   
   4
   
   Приближалась зима, а Максим все еще не имел устойчивой связи с центром.
   События развивались быстро, накопившиеся разведданные не могли ждать. Надо было срочно доставить их на ту сторону фронта. Помог случай: Мария Ильинична Груздова принесла записку от Соболева. Митя извещал, что на конспиративной квартире ждёт человек, желающий увидеть Максима. Прибыв туда, Максим, к большой своей радости, встретил там старого друга - чекиста, вместе с которым работал еще до войны. Друг выполнил свое задание и теперь возвращался в центр. Конечно, он охотно согласился помочь. Максим передал чекисту развединформацию, доложил о проделанной работе, кроме того, вручил еще список шпионов и предателей, засланных немецкой разведкой в глубинные районы Советского Союза. И список и адреса диверсантов дал Максиму Тарас Семенович.
   Митя устроил отличный ужин. Вспоминали мирное время, службу...
   - Тебе знакомы Рая Окипная и Женя Бремер? - спросил гость.
   - Нет,- ответил Максим.
   - Да что ты! Окипная еще до войны была известной певицей Киевской оперы. Поет там же и сейчас. Надежный человек! Бывает на приемах у высокопоставленных немцев. Очень нужную информацию добывает!.. А Женю ты, конечно, помнишь... Бремера, чекиста знаешь? Так это ее муж. Скажешь им пароль. Хорошими помощниками тебе будут.
   Рая Окипная и Женя Бремер и впрямь оказались настоящими патриотками. Пользуясь расположением некоторых высших гитлеровских чинов в Киеве, Окипная узнавала важнейшие сведения. Так, благодаря ей командир соединения черниговских партизан Н. Н. Попудренко был заблаговременно извещен о начале карательных экспедиций. Из разговоров генералов Рая знала о положении дел на советско-германском фронте. В то время, когда радиостанция Максима не работала, сообщения Окипной были очень ценными.
   Женя по национальности была немкой. За несколько лет до войны ее муж оказался репрессированным. Гестапо знало об этом и считало Женю вне подозрений.
   Работала Бремер смело и хладнокровно. Поддерживая знакомства с немецкими офицерами-железнодорожниками, Женя была в курсе событий, происходивших на транспорте. Все важнейшие переброски через Киевский железнодорожный узел ей были известны. Кроме того, когда квартировавшие у нее фашисты уходили на службу, она включала их приемник и принимала сообщения Совинформбюро. Максим составлял из этих сообщений листовки, а Женя и Рая размножали их на пишущей машинке. Листовки, подготовленные таким образом, распространялись не только в Киеве, но и в области. За черту города их доставляла Капитолина Васильевна Ритво, дальняя родственница Жени Бремер и надежная связная Максима.
   
   5
   
   Еще до Нового года Максим несколько раз замечал, что за ним следят. И сейчас, направляясь на встречу с Тарасом Семеновичем, он почувствовал: кто-то идет по пятам. Максим попытался отрубить "хвост". Кажется, удалось. Огляделся еще раз, сделал круг по площади, нырнул в подъезд и черным ходом вышел во двор. Оказавшись на другой улице и поколесив еще немного, остановился в условленном месте. Все было спокойно. Через несколько минут подошел Тарас Семенович. Он был чем-то взволнован.
   - Что случилось?
   - Нет, ничего, Иван Данилович. Просто нервное напряжение. Вот и мерещится всякая чушь.
   - Это как сказать... Что же все-таки мерещится? Не "тень" ли появилась?
   Вдруг Тарас Семенович схватил Кудрю за руку.
   - Смотрите! - В подъезд заглянул и тут же отпрянул кто-то в сером полупальто, в заячьей шапке. Максиму приходилось видеть этого шпика на Бессарабке, на Сенном ба- заре.
   Медлить было нельзя. Подпольщики перебежали двор, перемахнули через забор. Максим успел заметить, что их преследуют уже четыре гестаповца. Топот ног приближался. Послышались свистки.
   - Вот адреса, по которым сегодня ночью будут обыски. Проверьте, нет ли там ваших людей.- Задыхаясь, Тарас Семенович на бегу сунул Максиму клочок бумаги.- А теперь бегите, я задержу их.
   Оказавшись в безопасности, Максим прежде всего прочел последнее донесение Тараса Семеновича. Первым в списке стоял адрес Тосика Печенева. Он жил в Комиссиатском переулке, и, чтобы успеть до комендантского часа, Максиму пришлось идти очень быстро, почти бежать. Это тоже было опасно. В одном из распоряжений комендатуры говорилось, что бежать по улице категорически запрещено. Но другого выхода не было. Вот и дом Печенева.
   - Хорошо, что застал. Собирайся, ночью у тебя обыск. Идти есть куда?
   - К Дусе Николаевой, кажется, она вне подозрений.
   - А родители?
   - Они останутся. Неужто стариков тронут?
   - Нельзя рисковать.
   - Ясно. Пойдут к Ивановым - надежные люди.
   Ценой собственной жизни предотвратил Тарас Семенович арест одного из чекистов-подпольщиков.
   
   6
  ;  
   Большая радость у Максима. К нему прибыли радисты. А самое главное - о нем не забыли. Уже несколько месяцев упорно работал центр над восстановлением связи. Было послано несколько групп, но поскольку Максим давно уже не бывал дома, поскольку и дома-то этого более не существовало, группы возвращались ни с чем. Но вот наконец-то связь восстановлена, вернувшийся с задания чекист - друг Ивана Кудри сообщил, что Максим не только жив, но и продолжает действовать. Очередная группа, посланная на связь, отыскала его. Вместе с ней прибыли радисты. Правда, дорога у них выдалась необычайно трудной. Самолет сбился с курса, и они приземлились в шестистах километрах западнее Киева. Их было трое, но до места, вконец измученные и больные, добрались двое - Лидия Росновская и Анатолий Трусов. Теперь Максим имел свою исправную радиостанцию, своих радистов, и можно было немедля передавать по назначению самую свежую информацию.
   Вскоре состоялся первый сеанс связи. Максим сообщил центру, что с наступлением весны на всех линиях Киевского железнодорожного узла, особенно восточного и юго-восточного направления, сейчас наблюдается оживление. Ежедневно отправляются десятки тяжеловесных составов с техникой и живой силой врага. Железные дороги, мосты и переправы - под усиленной охраной. И еще доложил Максим о том, что в районе Винницы ведется какое-то секретное строительство. Обстоятельно выяснить пока не удалось, но точно известно то, что никто из военнопленных, принимавших участие в этом строительстве, живым не возвращался. Последнее сообщение особенно заинтересовало центр. Максиму советовали продолжать наблюдение за винницким строительством.
   Довольный первым радиодиалогом, возвращался Максим домой. До наступления комендантского часа времени было достаточно, и он решил съездить на Подол, куда уже давно собирался перенести одну из своих явок.
   На Крещатике Максим свернул направо. Здесь, возле филармонии, можно сесть на трамвай. Однако к стоявшему на остановке вагону не успел. Пришлось ожидать следующего. В это время из раскрытых дверей филармонии стали выходить пьяные фашистские офицеры. Они остановили первый подошедший трамвай, вытолкали из него пассажиров и начали занимать места. Максим решил идти пешком. Обходя трамвай, он вдруг увидел провод, висевший чуть сзади передней оси стоявшего трамвая! Кровь хлынула к голове: "Это же электропровод тормозов!.." Правой рукой нащупал в кармане нож. Из открытых дверей филармонии все еще шли гитлеровцы, распевая что-то дикое и несуразное, и вскакивали в первый и во второй только что подошедший вагон. Водитель заднего трамвая уже нетерпеливо позванивал. Максим снял пиджак, повесил его на плечо и с ножом в руке скользнул между трамваями. Возле передней оси пиджак вдруг упал, а когда Максим поднял его, провод тормозов беспомощно свисал к самой земле. Теперь не задерживаться. Максим быстро пошел не вниз, а на Владимирскую горку. Отсюда ему хорошо было видно, как, отчаянно трезвоня, с бешеной скоростью несся навстречу своей гибели трамвай, битком набитый фашистами. В самом низу, на повороте, огромная сила как щепку вышвырнула вагон из колеи, а дальше катилось уже что-то бесформенное...
   
   7
   
   Максим готовил фашистам первомайский подарок. Само название его - "железнодорожный" - красноречиво свидетельствовало о характере выбора.
   Были избраны три главных объекта: мост через Днепр, станция и линия Киев - Жмеринка. Таким образом, киевская ветка юго-восточного направления сразу режется в трех местах. Началась подготовка к диверсии. Самым ответственным участком (и самым сложным) был, конечно, мост. Фашисты организовали довольно надежную его охрану. Советская авиация в то время сюда не летала, и ночью немцы зажигали на мосту столько огней, что они просвечивали, казалось, всю толщу днепровской воды. Вдобавок между быками непрерывно шныряли катера и лодки патрулей.
   После нескольких дней тщательного наблюдения пришлось отказаться от попытки пробраться к мосту. Разработали другой вариант. Тосик Печенев стал изучать график движения поездов, высчитывая время, за которое они проходят участок Дарница - мост и Киев-Товарная - мост. Три магнитные мины с часовым механизмом решили поставить на состав. Мины должны сработать на мосту. Эту диверсию взялись осуществить Тосик Печенев, Тимощук и Валерий Коваленко.
   В Дарнице на станционных путях постоянно находилось не менее десяти эшелонов. Важно было попасть на самый "громкий" - с боеприпасами.
   Митя Соболев возглавил группу, направлявшуюся в Дарницу, а Максим двинулся на линию Киев - Жмеринка. Бывая здесь и прежде, он знал, что лучше всего действовать на самом выходе из города. Тут немцы еще не построили наблюдательных вышек, а в случае тревоги каратели подоспеют не так быстро.
   Печенев жил теперь на Деловой улице. Здесь он хорошо изучил все входы и выходы на Киев-Товарную - станцию, расположенную совсем рядышком. Вышли в полночь, как и условились с Митей. Благополучно миновали линейный патруль и подошли к эшелонам. Здесь между вагонами притаились. Ждать пришлось долго. Наконец к ним подполз Тимощук и указал на состав с бомбами, готовый к отправке.
   Через минуту мины были приклеены, и подпольщики отошли в безопасное место.
   ...Гулкое эхо сильного взрыва донеслось издали. Но ведь еще не время, еще целых полминуты! А взрывы следуют один за другим. Что же это? Ах да, это Митя в Дарнице! А вот и новые взрывы.
   Центр горячо благодарил Максима и его группу за эту операцию.
   Не знал Максим, не мог знать, что смерть уже ждет, смотрит на него холодными глазами Натальи Грюнвальд. Долго охотилась за Максимом эта добровольно вызвавшаяся служить немцам предательница. Упорно искала его по городу. Рыскала по киевским базарам, по улицам, пока не напала на след Максима. Наконец узнала того, кто изображен на фото, переданном ей шефом. Зовут его Иваном Даниловичем Кондратюком, и живет он на Пушкинской улице, 37.
   Гестапо не спешило с арестом. Немцы установили за Максимом слежку. Вскоре они знали, что он встречается с певицей Киевской оперы Раей Окипной, часто бывает у Жени Бремер. Последнее было для них полной неожиданностью. Выждав еще некоторое время и не открыв новых связей, начальник гестапо в Киеве дал команду на арест.
   ...Максим возвращался домой в приподнятом настроении. Только что закончили с Раей писать и размножать очередную листовку. Завтра ее будут читать киевляне. И не только они. Капитолина Васильевна организовала доставку листовок в Белую Церковь, Васильков и другие районы области. Миновав Прорезную, Максим вышел на Пушкинскую. Что-то подозрительно тихо и пустынно сегодня. Осталось два подъезда, а потом - подъезд своего дома. Но что это? Навстречу ему со стороны бульвара Шевченко выходят два гестаповца. Незаметно оглянулся назад - там тоже. Все ясно. Эх, досада, оружия нет. Но ничего, не все еще потеряно. Не оглядываясь, Максим стремительно входит в подъезд налево. Здесь, во дворе, есть люк в кабельный тоннель, а там у него автомат и две гранаты. Посмотрим еще... Внезапно тяжелый удар обрушился на Максима.
   Три месяца Максима - Ивана Даниловича Кудрю, Раю Окипную и Евгению Бремер допрашивали в гестапо.
   В ноябре сорок второго их увезли в Бабий Яр. И более никто никогда не видал их в живых...
   Но живет в народе память об их славных делах.
   9 мая 1965 года, в двадцатую годовщину великой победы, Указом Президиума Верховного Совета СССР И. Д. Кудре посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.