Я, к сожалению, не была в день салюта в Ленинграде, хоть и перенесла все ужасы первой блокадной зимы. Мне пришлось с родными мужа выехать 20 июля 1942 года на Урал.

Муж мой, Пономарев Анатолий Александрович, был все время в Ленинграде. Он работал на Адмиралтейском заводе в должности главного строителя. Был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Муж присылал мне на Урал письма, ленинградские газеты (бандеролью) и вырезки из газет, так как я жила в сельской местности, где не было ни электричества, ни радио. Письма наши все, для порядка, были пронумерованы.

Посылаю вам «главное» письмо —№ 82, которое он мне написал в день снятия блокады с Ленинграда.

27 января 1944 г. 23 ч. 30 м.

«Здравствуй, моя девчура!

Пишу из дома в день, которого мы ждали все таких долгих, тяжелых 27г года, в день снятия блокады с Ленинграда! Даже не верится, что это так, что больше нет и не будет этих проклятых артобстрелов; что можно спокойно идти по городу и не ждать, что вдруг, без всякого предупреждения, разорвется снаряд. Кончилось это страшное время. А сейчас только передали сообщение — оперативную сводку за сегодня— взято Волосово (это где-то за Гатчиной). Гатчина взята вчера, взято Тосно. Не сегодня завтра Московская дорога будет свободна. Ой, ну прямо не верится, как хорошо!

А и побили же здесь под Ленинградом фрицев, как рассказывают! Мало, надо всех бы!

О том, что сегодня будет радостная весть, стало известно на заводе, мне, по крайней мере, часа в 4.45. Сказали, что в 7 ч. 30 мин. будет важное сообщение, а в 8 ч. салют в Ленинграде. В Ленинграде, а не в Москве! Ну, значит — это о нас, значит, о снятии блокады. Сообщение это было в 7 ч. 45 м., я прослушал на улице, шел домой с завода, уг. пр. Маклина и канала Грибоедова, недалеко от нашего старого дома. Один стоял и слушал, темно кругом, погода — течет, очень тепло, кругом лужи. Прослушал приказ командующего Ленинградским фронтом (его приказ, не Сталина) генерала армии Говорова, а в 8 часов был салют из 324 орудий, 24 залпа, ракеты пускали. Вернулся до ул. Декабристов и стоял на углу, смотрел. Затем пошел домой. Думал сразу тебе написать, но решил, что лучше, когда все сделаю, что надо, то и напишу. Ну, вот, пока пришел — половина 9-го, Затопил печурку, затем надо было попилить дрова, наколоть. Затем брился и мылся, поджарил себе картошки, закусил, выпил за радость одну рюмочку, а вот сейчас налил чай и пью и пишу тебе.

Если бы ты была со мной, моя девчурка!.. Никого, ни души, с кем бы слово сказать в такой день! А ты так далеко!.. Ну, ничего, скоро мы с тобой должны увидеться. Тянут там где-то с пропусками. Они, конечно, будут.

Сегодня объявили, что разрешается ходить до часу ночи, это для такого праздника!..

Так, ура, Валюська! Ура! Как только что будет — сразу дам тебе телеграмму.

Пиши, жду. Твой Анатолий.

P. S. Валюська, вкладываю тебе в письмо приказ о снятии блокады».

Уважаемая редакция!

Еще раз поздравляю вас и всех-всех с большим праздником! Желаю, чтобы не было больше войны и все люди жили спокойно и счастливо.

С уважением к вам