Лето 1941 года в Прибалтике стояло на редкость теплое, солнечное. Море искрилось, блестело, как будто оно было отполировано рубанком. Ярко светило солнце. Жители города Лиепаи собрались весело отдохнуть в воскресный день. Но утром 22 июня грохот воздушной бомбардировки разбудил их. Они услышали грозную весть: началась война. От этой тяжелой вести как будто померк солнечный день, суровыми стали лица людей.

Война разметала уют налаженного быта. Жены офицеров гарнизона — комсомолки Зинаида Степановна Мажарова, Евдокия Петровна Сердюкова, Татьяна Савишна Гуртовая — со своими детьми быстро собрались в дорогу. И женщины принимают смелое решение: они становятся в строй защитников города. Вместе с другими в течение нескольких дней они подносили боеприпасы защитникам города, готовили им пищу, стирали белье. Но тревога за детей не давала им покоя, и они предприняли попытку добраться до Риги. Нелегок был этот путь под обстрелом.

И когда они добрались до Риги, город был уже в руках фашистов. Так как сын одного офицера был ранен, женщины обратились во 2-ю городскую больницу. Здесь они встретились с профессором Страздынем.

Рискуя жизнью, он устроил женщин на работу в больницу. Но фа-шисты узнали о нахождении в больнице жен офицеров. Их забрали и отвезли в тюрьму. Здесь у Зинаиды Мажаровой сын Володя. В тюрьме им создали невыносимые условия: кормили одной мутной баландой, хлеб давали один раз в день по 120 граммов.

На глазах заточенных в тюрьму матерей таяли, теряли силы их дети. Маленький Вова Мажаров не мог кричать, только хрипел.

Седые пряди волос появились у 25-летней Зинаиды Мажаровой, Гуртовой и Евдокии Сердюковой.

В один из страшных дней февраля месяца 1942 года фашисты на-сильно отобрали у томившихся в камере узниц старших детей. Увезли неизвестно куда Славика Мажарова, Колю Гуртового, Юрика Сердюкова, Володю Рахвалова, Витю Мухаммедова.

Маленького Вову фашисты не взяли. Они видели, что жизнь его угасает. Только чудо могло спасти ребенка. И чудо это явилось в образе медицинской сестры — латышки из Рижской центральной тюрьмы. Она тайком от надзирателей приносила в камеру то яички, то протертую морковь, то овсяную кашу, витамины в таблетках. У Вовы с каждым днем стали прибавляться силы, появилась улыбка. Радости матери не было границ. Но эта радость была преждевременной. В один из сентябрьских дней в камеру вошли тюремщики и отобрали у Зинаиды Мажаровой сына. С лязгом захлопнулась дверь, звякнули тюремные ключи, и все было кончено.

В январе 1943 года жен офицеров Зинаиду Мажарову Евдокию Сердюкову, Татьяну Гуртовую, Елену Рахвалову, Марию Мухаммедову перевели из тюрьмы в лагерь смерти Саласпилс. Побои и издевательства, травля собаками, непосильный физический труд — таков был удел заключенных в этом лагере. Организатором этих диких расправ над советскими военнопленными и мирными гражданами был начальник лагеря фашист Краузе.

И даже здесь, в холодных, не отапливаемых зимой бараках, лишенные какой-либо медицинской помощи, полуголодные, терзаемые думами о судьбе детей, о судьбе мужей, жены офицеров не падали духом, продолжали борьбу. Будучи комсомолками, Зинаида Мажарова, Евдокия Сердюкова и их подруги вели борьбу всеми силами: тайком от стражи лагеря беседовали с военнопленными воинами, вселяли в них уверенность в близкую победу Советской Армии, стирали тяжелораненым белье, организовали в дни революционных праздников пение советских песен.

Кто-то в лагере донес на Зинаиду Степановну Мажарову, что она является женой офицера-политработника, членом ВЛКСМ. Признаться в этом — значило быть расстрелянной на месте. Зинаида твердо решила не сдаваться, дала себе мысленно клятву не сказать правды.

Когда ее ввели в низкую комнату барака к следователю, навстречу ей из-за стола стремительно вскочил дебелый рыжий детина и, направляясь к ней, громко произнес: «Ваш муж — политрук Мажаров, мы знаем! А ты комсомолка! У нас принято говорить только правду, за неправду один исход — расстрел».

Но Зинаида нашла в себе силы разыграть роль человека, не имеющего к политруку Мажарову никакого отношения. Рыжий увесистый кулак фашиста со всей силой бил хрупкое тело Зины. В течение 4-х часов четыре следователи, сменяясь один за другим, пытались сломить волю советской женщины, но так и не добились своего.

В один из майских дней 1944 года партию заключенных Саласпилсского лагеря в 4 часа утра вывели на расстрел. В их числе были и жены офицеров. Как всегда, жертвы выкопали себе ров и, крепко взявшись за руки, стали на краю его. Теплый майский ветер играл прядями седых волос молодых советских женщин. Но в глазах не было слез. Дважды за спиной слышалась отрывистая немецкая команда: «Открыть огонь!» — но выстрелов не последовало. Это начальник лагеря Краузе инсценировал сцену расстрела. Когда рассвело, он заявил своим жертвам: «Расстрелять мы вас всегда успеем, вы в наших руках, послужите нам еще как рабочий скот в Германии».

И их, действительно, как скотину, загнали в душные трюмы океан-ского парохода и под усиленным конвоем отправили в Германию.

Это было в августе 1944 года. Татьяна Гуртовая, Елена Рахвалова, Мария Мухаммедова оказались в лагере смерти в Равенсбрюке, а Евдокию Сердюкову и Зинаиду Мажарову отправили в другой лагерь — Бельцик. На них была полосатая тюремная одежда, на ногах — грубые деревянные колодки. Каждый из заключенных имел свой номер — бирку. Пережить и перетерпеть в фашистских лагерях смерти в Германии пришлось им не меньше, чем в Саласпилсе.

И даже здесь, на чужбине женщины не пали духом. Зинаида Ма-жарова и Евдокия Сердюкова через немецких патриотов узнавали последние известия о победах Советской Армии и рассказывали о них по возвращении с работы в бараки другим.

В один из последних дней апреля 1945 года заключенных из разных лагерей вывели на шоссе и повели куда-то на запад. Тех, кто не мог идти, согнали в два барака, а затем бараки облили бензином и подожгли.

И вот, когда весенний день клонился к вечеру, из разных партий предприняли попытку бежать Зинаида Мажарова, Евдокия Сердюкова, Татьяна Гуртовая. Любовь к жизни, стремление встретиться во что бы то ни стало с детьми придали им силы. Несколько дней Зинаида Мажарова и Евдокия Сердюкова скрывались в заброшенном сарае. Здесь их обнаружил угнанный в неволю русский паренек. По ночам он им приносил хлеб, картофель — все, что удавалось достать у хозяина, где он работал. Вскоре их освободили советские войска. И жены офицеров вернулись на родину. Они начали поиски своих детей. Оказалось, что они проделали тот же путь в Германию, что их матери в августе 1944 года. Началась переписка, матери посылали письма в многочисленные города Западной и Восточной Германии. И после настойчивых поисков им удалось напасть на след.

Вначале, казалось бы, все так просто: раз нашлись дети и живы их родители, раз у них имеется Родина, надо быстрее вернуть детей семьям.

Но потребовалась длительная переписка советских офицеров по делам репатриации с английскими оккупационными властями в Германии. Англичане не хотели вернуть детей, стремясь превратить их в сирот, не имеющих не только родителей, но и Родины.

Зинаида Мажарова и Елена Рахвалова обращаются с открытым пись-мом к президенту Британского Красного Креста лорду Вултону. Они писали, что отцы детей, которых задерживают в приюте, смело сражались с фашистами. Некоторые из них погибли, другие вернулись с победой домой. Они просили без промедления вернуть детей на Родину.

В ответ пришла формальная отписка заместителя лорда Вултона, некоего генерал-майора, который даже не удосужился отчетливо проставить подпись. Этот бездушный генерал «Икс» сообщил, что, к сожалению, Британский Красный Крест не имеет возможности помочь в этом деле. Потребовался настойчивый громкий протест советской и международной общественности, чтобы принудить англичан отпустить детей на Родину.

Однажды Мажарова получила телеграмму из Берлина следующего содержания: «Ваш сын Владимир взят нами у англичан и находится в нашем детском доме. В ближайшее время будет доставлен Вам домой. Сообщите Рахваловой, что ее сын Виктор также нами взят у англичан и находится в нашем детском доме». Под телеграммой стояла подпись генерал-майора Юркина. Немного позднее радостные телеграммы пришли к Татьяне Савишне Гуртовой, к Марии Мухаммедовой, к Евдокии Сердюковой. Когда московский экспресс доставил в Ригу детей, каждая из матерей взяла на руки именно своего ребенка. Материнское сердце не обмануло...

Дети, о которых мы вели речь, стали взрослыми молодыми людьми...

Большой ценой было завоевано счастье на жизнь, на радость труда.
Ямщиков Б.М. 16 февраля 1965 г. Город не указан.

РГАСПИ Ф. М.-98. Оп. 3. Д. 89. Л. 64—68.