Шел 1942 год. Полчища фашистских войск продвигались вперед. В мае они заняли ст. Н(ижняя) Касторная, где и образовали смертельный лагерь военнопленных.

Каждый день сюда подъезжали грузовые немецкие машины, приво-зившие раненых советских людей, и, как собак, сбрасывали их за колючую проволоку.

Девушка лет двадцати, в обтрепанной, грязной одежде подходила к оставленным на снегу людям и на себе тащила их в грязные, холодные бараки...

Тоня (так звали девушку) всеми силами старалась спасать советских людей, вырывать их из рук смерти. Ей помогала уже пожилая женщина, Анна Ивановна, которая собирала и готовила пищу для военнопленных. Часто можно было видеть Тоню и Анну Ивановну, ходящих по ближним деревням с котомкой в руках, собирающих куски хлеба, картошку — все, что можно есть... И люди не жалели ничего, делили пополам последний кусок хлеба, отрывая от себя и детей, спасая своих людей.

В один из холодных осенних дней Тоня подобрала и перетащила в бараки более 40 человек, попавших в плен. Среди них был летчик. Когда она подняла его, он находился в бессознательном состоянии. Кисть левой руки была отрезана; он потерял много крови...

Тоня притащила его в барак и сразу же постаралась остановить кровотечение. Вскоре летчик открыл глаза и попросил: «Пить...» В ведре осталось немного воды (ее тоже очень трудно было достать). Взяв маленькую ложечку, Тоня начала поить его. Летчик бредил...

Всю ночь, не смыкая глаз, провела девушка у его изголовья, надеясь спасти ему жизнь. И это ей удалось!

Скоро он пришел в себя, и она узнала, что зовут его Ваня, Ваня-летчик (так прозвала она его). Он был сбит немцами в районе Землянки. И когда, надеясь не попасть в руки фашистов, выбросился с парашютом, потерял сознание и был захвачен немцами в плен. Потом его пытали. Дальше все спуталось в голове, и он не помнил, как попал сюда-Утром Тоня вновь пошла на поиски продуктов. Вернувшись, она вместе со всеми поела приготовленной Анной Ивановной баланды и затем сделала общий обход.

Многих, как всегда, пришлось вытаскивать мертвыми. Та же картина и в тифозных бараках. Люди в бреду метаются по холодному полу, грязные, оборванные, полуголодные, что-то бессвязно кричат, кого-то зовут... Кто умирает в памяти, тот и перед смертью верит в победу нашего народа. Некоторые, разрезая свои руки, кровью пишут на стенах: «Мы победим!.,», «Победа за нами!» Дальше ставят свои подписи и, обессиленно упав, с последним словом «Родина» — умирают.

Тоня уже привыкла ко всему. Месяцы, проведенные в лагере смерти, сделали ее стойкой, мужественной, непримиримой к врагам, ненавидящей их. Она верила, что скоро придут наши, что скоро кончится все это...

Однажды в барак явился немец. Это удивило ее. (Они боялись входить в бараки.)

Он сказал, что Ваню-летчика надо тащить на допрос.

Кое-как они добрались до комендатуры. Оставив его в комнате, где пытали пленных, она не ушла, а притаилась за дверью.

Вскоре послышался лающий голос немецкого офицера и затем пере-водчика. Голос последнего почти не доходил до нее. Девушка прислонилась к замочной скважине и увидела Ваню-летчика. Он независимо стоял против стола, за которым сидели три немецких офицера. Подле стола стоял переводчик. На все вопросы, заданные ему, Ваня не ответил ни слова. Был так горд, молчалив, что вконец вывел из терпения немецких офицеров. Им пришлось прибегнуть к пыткам...

Пули засвистели над головой у летчика, но он стоял, будто изваяние, будто высеченный из камня, не произнося ни единого слова, с вызывающим видом...

У Тони сжалось сердце... Она не видела больше, что было там, за той дверью, где погибали сотни советских патриотов, верных сынов своей Родины, где сейчас, может быть, умирал тот, с которым она провела не одну бессонную ночь, вырывая его жизнь из рук смерти...

Приложив большое усилие, она заставила себя вновь подойти к черной двери, за которой, как ей казалось, в каждом уголке притаилась смерть. Ужас охватил ее, когда она увидела, что делалось там!..

Фашист ручной пилой, словно палку, отпиливал выше локтя левую руку летчика...

Его тело, казалось, безжизненно распростерто на лавке... Кровь затопила все вокруг.

Мгновение, за которое увидела она это, потрясло ее! Тоня, отступив, вскрикнула.

Послышался скрип двери, приведший ее в себя. Она оглянулась, когда фашист что-то пролаял... Переводчик сказал: «Убери такого гада!» — и, зло сплюнув, ушел.

До ее сознания наконец дошло, что она должна убрать труп летчика. «Негодяи, изверги...» — сверлило мозг, но она вошла в комнату, чтобы, живого или мертвого, вынести его оттуда, чтобы не оставить тело на растерзание этим зверям.

Тело Вани было очень тяжелым. Кое-как взвалив его на спину, она вышла. Вслед послышалась брань на противном, непонятном языке...

Руки летчика повисли, как плети. Из левой ручьем текла кровь, за-брызгивая одежду и оставляя след на снегу...

И вновь потянулись бессонные ночи у его изголовья... Благодаря ее терпению, настойчивости и упорству Ваня-летчик начал поправляться. Когда ему стало лучше, он сразу же взялся за «дело». Тоня заметила, что все чаще и чаще возле него стали собираться легко раненные. И с каждым разом их было все больше и больше, но самым близким для Вани-летчика был танкист — земляк Тони — Гришаев Федор.

Часто Тоня приносила в бараки листовки, сбрасываемые нашими самолетами. Она видела счастье в глазах умирающих, которые узнавали о победе наших войск над врагом. Листовки были поддержкой духа у пленных, обреченных на смерть людей.

Однажды летчик позвал Тоню и, дав ей небольшую раскрашенную «игрушечку», сказал, чтобы она закопала ее под железнодорожным рельсом. «В твоем распоряжении — час», — закончил он. Тоня ушла, а когда вернулась и доложила, что все сделала точно, как он сказал, Ваня, радостно улыбнувшись, проговорил: «Молодец! А теперь смотри, как полетит вверх фашистский эшелон, который везет оружие и боеприпасы...» Он не успел кончить, как раздался оглушительный взрыв...

Так девушка выполнила первое задание Вани-летчика. Вскоре, взяв такую же «игрушечку», она закопала ее под немецким штабом. Не успела Тоня дойти до лагеря и доложить о выполнении задания, как штаб взлетел в воздух вместе с десятком фашистов, находившихся в нем.

После этого Тоня еще не раз носила «игрушечки», от которых по-гибало фашистское зверье.

Безусловно, никто не мог подумать, что это совершали люди, об-реченные на верную смерть. Но эти люди были большой силы воли, горячо любящие свою Родину, беззаветно преданные ей, поэтому, даже находясь в застенках лагеря, они жили, борясь и умирая, но верили в скорую победу нашей Родины над фашистами.

И они дождались освобождения! 18 января 1943 года наши войска заняли ст.Н.-Касторная. Среди многих военнопленных «лагеря смерти» были освобождены: советский летчик — Шинуля И.С. и его друг — танкист Гришаев.

Они расстались... Но вот теперь, когда прошло много лет, фронтовые друзья встретились вновь и вспомнили пережитое.
Колошенко Галина. 13 июня 1961 г., Липецкая обл., ст. Тербуны.

Ф. М-98. On. 3 Д. 31. Л. 50—53 об.