Я работала на оборонном предприятии, когда начала война. Предприятие выпускало приборы автоматического управления огнём на кораблях, но мы этого не знали. Всё было засекречено. Дежурила я в подвале у телефона, здесь же была радиорубка. Вела бессменное дежурство. Домой ходила редко.
На завод градом сыпались зажигалки, на крышах постоянно дежурили девочки из отряда МПВО и сбрасывали их. Одной девушке перебило позвоночник, и она сразу погибла. Однажды в здание завода попала бомба - разбомбило техническую библиотеку, а цеха не пострадали.
Семья наша была очень дружная, и это помогло выжить. Много сил отнимал поход за водой. Вокруг лунок на льду лежали люди и пытались достать воды. Пока поднимаешься по ледяной горе на дорогу, останется полведра воды. А тут старушки стоят, просят водички. Всё разольёшь по кружкам и опят спускаешься к лункам.
Самым страшным были не бомбежки, а голод. Голод унижает человека, он становится совершенно другим. Когда первый раз пошла за 125 гр. хлеба, я не взяла эту норму - заплакала и ушла. Был внутренний протест, было унизительно брать этот кусочек. На базарах чего только не было! Золото, ценные и бесценные книги, антикварные вещи - всё отдавали за буханку хлеба.
Я видела столько страшного, столько смертей, что мне казалось уже и жить после этого нельзя. Силы покидали нас.
7 апреля 1942г. мы эвакуировались. Остался в Ленинграде отец и брат. Летом отец устроил себе огород рядом с зоологическим садом. Завод разрешил им раскопать газоны. Отец потом рассказывал, что навоз брал от бегемота и выращивал капусту. Все приходили на неё любоваться, а воровать не смели.
Была такая жуткая картина о блокаде – «Жила-была одна девочка». В ней показаны жуткие вещи, но на самом деле было гораздо страшнее.
Родина Нина Владимировна
экономист.
