Леонид Мелков
"Керчь"
(древний город у двух морей)
   
   Повесть-хроника в документах, воспоминаниях и письмах участников героической защиты и освобождения города в 1941-1944 гг.- М.: Политиздат, 1981-199 с-(Города-герои).

   
   
    В Керчь весна приходит рано.
   Уже в конце марта, согретые беспокойными черноморскими ветрами, оживают серебристые тополя. Первые клейкие листочки разворачиваются навстречу солнцу на молодых побегах раньше, на старых ветвях - позже. Невесомая дымка свежей, только что народившейся зелени заполоняет город и на равных соперничает с голубизной вод Керченского пролива.
   Зеленое и голубое..
   Но это только начало.
   Чем сильнее берет свое весна, тем больше красок дарит она городу. Вот уже на склонах древней горы Митридат объявились среди изумрудной, еще не обожженной солнцем травы степные беглецы - сиреневые подснежники. А вслед за ними то там, то тут красными звездочками вспыхивают дикие розы, ранние вестники жаркого лета.
   В апреле красный цвет можно увидеть в Керчи повсюду. Это не только розы. Красные флаги обрамляют улицы и площади, они полощутся на продувном ветру над большим стапелем судостроительного завода "Залив", где рождаются крупные нефтеналивные суда- танкеры. Алые флаги гордо развеваются на мачтах торговых и рыболовецких судов, которые, покидая порт, уходят в плавание по всем океанам планеты.
   Красный цвет в апреле - это и звездочки на дверях домов, где живут ветераны Великой Отечественной...
   Да, здесь была война. Долгие дни и ночи бушевал над Керченским полуостровом свинцовый шквал, пока не пришло освобождение.
   11 апреля в Керчи праздник.
   Почти четыре десятилетия назад, весенним утром 11 апреля 1944 года, полуживой город, в котором насчитывалось несколько уцелевших зданий и лишь несколько десятков жителей, снова стал советским.
   Это было второе рождение города, который прожил на свете две с половиной тысячи лет.
   Он многое пережил - сначала Пантикапей, столица Боспорского государства, позднее - византийский Боспор, потом - Корчев Тмутараканского княжества, генуэзский порт Черкио... Менялись времена, на смену одному поколению приходило другое, а город все стоял меж двух морей - Черного и Азовского, и не однажды приходилось ему играть важную роль в истории, не раз и не два он, казалось, погибал, но снова на обугленных руинах рождалась жизнь.
   Память человеческая хранит многое. Но особое - священное - место в ней занимают герои. В их честь мы ставим памятники, называем города и корабли Их имена мы даем своим детям.
   На вершине горы Митридат, там, где скрещиваются пути всех ветров, сегодня горит Вечный огонь и крепко стоит на земле памятник - трехгранный солдатский штык, устремленный ввысь. Вокруг него - некогда грозные пушки времен Великой Отечественной.
   Здесь - место поклонения тем, кто в трудный для Родины час отдал свою жизнь во имя будущего. Того будущего, в котором жить завтра нашим детям и внукам.
   Прикосновение к подвигу всегда возвышает. Хочется видеть и слышать то время, когда наши соотечественники в единоборстве одолели врага, посягавшего на свободу и независимость нашего народа Хочется пройти за героями, вместе с ними все трудные военные дни и годы.
   Но как вместить в несколько десятков страниц текста все, что произошло за огненные дни Великой Отечественной войны здесь, на узкой кромке каменистой прибрежной земли, назвать все имена, достойные вечной памяти и вечной славы?..
   Может быть, постараться рассказать о главном... Но что главное? Самая крупная в годы Великой Отечественной войны Керченско-Феодосийская десантная операция? Или насмерть стоявшие на огневых рубежах воины всех родов войск?
   Извлеченные из завалов в Аджимушкайских каменоломнях стабилизаторы мощных авиабомб - ими гитлеровцы пытались уничтожить Подземный гарнизон...
   Детская игрушка, самодельный заяц, найденный в Багеровском рву, где фашисты расстреляли тысячи мирных жителей, детей...
   Все, что свидетельствует о подвиге, о несгибаемой воле к победе над захватчиками,- главное. И, быть может, появится книга, в которой будут бережно собраны все свидетельства славы и бессмертия защитников и освободителей древней Керчи.
   В этой книге - попытка напомнить об отдельных вехах героической борьбы.
   Год 1941-й... "Вставай, страна огромная". И Керчь, приграничный город, стал городом прифронтовым. Здесь, как и по всей стране, люди вершили подвиг трудовой, равный подвигу ратному. На исходе этого года у стен города высадился десант, который вошел в историю Великой Отечественной как самая крупная десантная морская операция.
   Год 1942-й... Аджимушкай! Название мало кому известного поселка стало синонимом слова "подвиг". Не о них ли, бойцах Подземного гарнизона Аджимушкайских каменоломен, сказано, что подвиг - это победа духа над телом? Их дух оказался несломленным.
   Год 1943-й... Город был захвачен, но не покорен фашистскими оккупантами. Керченские партизаны и подпольщики, как могли, приближали освобождение Керчи и Крыма от захватчиков. В этом году были осуществлены крупные наступательные операции советских войск. Эльтигенский десант. Огненная земля...
   Год 1944-й... Воины Красной Армии, моряки и авиаторы принесли городу освобождение. И пошли дальше, освобождать Крым, пошли к Победе.
   И было это весной.
   
   
 
    ГОД 1941-й
   Июнь
   
    Утро 22 июня 1941 года пришло в Керчь вместе с бойкой разноголосицей причалов. На берегу уже сушились, отработав ночь, темные просмоленные шаланды, подставив солнцу ребристые бока. Рыбаки деловито сортировали ночной улов, серебряное богатство керчан - рыбу.
   Осетры и кефаль, сельдь, так и называемая- "керченская", ставридка, жирные, лоснящиеся на солнце бычки - все эти дары моря через какие-то полчаса, как и обычно, появились на городском рынке.
   Еще не успели прогреться солнцем лотки рыбных рядов, а рынок уже шумел, пестрел разноцветьем мужских рубашек и женских платков.
   В выходные дни утро здесь всегда начиналось с рыбных рядов.
   Но в это воскресное утро что-то круто изменило обычный рыночный ритм. Озабоченные посетители рынка, одни не продав рыбы, а другие не сделав покупок, спешили покинуть бойкое и веселое место. Печать тревоги вдруг легла на лица людей, пришедших сюда поработать и отдохнуть, наговориться вдоволь и пригласить друг друга в гости.
   Весть, тяжелая и темная, как ил в береговых замоинах, заполнила город.
   - Бомбили Севастополь!
   - Кто бомбил?..
   - Немцы, говорят!
   - Неужто война? Не может быть!
   - Война, брат, война...
   Еще день не вступил в свои права, а Керчь уже знала, что фашистская Германия напала на Советский Союз.
   И померкли праздничные краски воскресного дня. Город в считанные часы стал не только приморским городом, но и пограничным, каким являлся по сути своей.
   К полудню 22 июня в горком партии поступила срочная телеграмма Крымского областного комитета ВКП(б). В ней говорилось:
   "Введено боевое угрожаемое положение. Приведите в боевую готовность партаппарат, все средства воздушной обороны. Поднимите отряды самообороны, мобилизуйте для них автомашины, вооружите боевым оружием, организуйте сеть постов наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усильте охрану предприятий, важнейших объектов. На ответственные места поставьте коммунистов. Усильте ход важнейших работ предприятий, совхозов, колхозов".
   Через час Керченский горком партии провел заседание бюро. На повестке дня - мобилизация. На бюро были приглашены секретари райкомов партии, военкомы города и районов, работники противовоздушной обороны, руководители предприятий.
   Первое заседание бюро горкома партии с военной повесткой дня длилось всего 40 минут, за которые было решено несколько вопросов, жизненно важных для города, для организации отпора немецко-фашистским захватчикам. И в дальнейшем заседания этого партийного органа проходили динамично, конкретно. Только в привычную обстановку вписывалась уже новая деталь: винтовки, составленные пирамидой тут же, в зале заседаний.
   В постановлении бюро Керченского горкома ВКП(б), принятом 22 июня 1941 года, в частности, отмечалось:
   "Заслушав сообщения райвоенкомов и директоров судоремонтных заводов, бюро горкома ВКП(б) постановляет: ...б) обеспечить бесперебойную работу хлебокомбината, мясокомбината, мельниц, макаронной фабрики и других пищевых предприятий.
   3. Обязать директоров Керченского и Камыш-Бурунского судоремонтных заводов товарищей Удалова и Задорожного, начальника морского порта товарища Карпова и секретарей первичных парторганизаций мобилизовать всех рабочих, инженерно-технических работников на быстрейшее выполнение спецзаданий.
   4. Обязать управляющего Керченским отделением Крымавтотреста товарища Древалева обеспечивать бесперебойную перевозку рабочих на Камыш-Бурунский судоремонтный завод и железорудный комбинат".
   После заседания члены бюро, не мешкая, отправились на свои рабочие места. На заводах, предприятиях, в учреждениях - везде шли митинги. Судоремонтники и металлурги, рыбаки и горняки принимали решения, направленные на скорейшую мобилизацию сил для разгрома врага
   Уже 22 июня 1941 года заводы и фабрики, артели и рыболовецкие колхозы начали перестраивать свою работу на военный лад.
   У начальника сектора береговой обороны майора Соколовского первые военные задачи: светомаскировка, работа штаба местной противовоздушной обороны.
   Близился к концу первый день войны. Солнце опускалось за горизонт где-то за Эльтигеном. Багровые отсветы заката казались тревожными предвестниками надвигавшихся испытаний. Немало повидала их древняя Керчь на протяжении своей многовековой истории. Последние - по исчислению Истории - были совсем недавно и вспоминались особенно остро потому, что также были связаны с немецкими милитаристами.
   В апреле 1918 года германские войска, нарушив условия Брестского мира, вторглись в Крым. Оккупанты и созданное ими марионеточное "краевое правительство" объявили о восстановлении помещичьей и капиталистической собственности, насаждали жестокий террористический режим. В Керчи, как и других городах Крыма, стали обычным явлением повальные обыски, массовые аресты, расстрелы революционно настроенных рабочих и крестьян.
   Однако террор захватчиков и белогвардейцев не сломил дух большевиков. На заводах, фабриках, в пригородных поселках и деревнях создавались партийные ячейки. В октябре 1918 года образовался подпольный городской комитет партии. Он установил связь с подпольным областным комитетом. Народное сопротивление контрреволюции росло.
   Советская Республика отстаивала свои завоевания на фронтах гражданской войны. Правительство рабочих и крестьян аннулировало грабительский Брестский договор. Красная Армия успешно вела бои за освобождение оккупированных Германией областей.
   В ноябре в Германии вспыхнула революция. Германские войска поспешно оставили Крым.
   Однако на смену им пришли англо-французские интервенты, за спиной которых стояли Соединенные Штаты Америки, В Крыму опять воцарился террор.
   По зову партии большевиков рабочие и крестьяне поднялись на борьбу с интервентами и буржуазно-помещичьей белогвардейщиной.
   В декабре 1918 года состоялась подпольная областная конференция большевистских организаций, на которой присутствовали представители всех крупных городов Крыма, в том числе и Керчи. Конференция вынесла решение: развернуть партизанское движение и готовить вооруженное восстание.
   В феврале 1919 года был создан Старокарантинский отряд, численность которого вскоре достигла 180 человек. В марте организовался Петровский отряд, в состав которого вошло около 80 крестьян из пригородных сел и деревень. А вслед за ним по решению подпольно проведенной конференции большевиков города родился и стал расти партизанский отряд в Аджимушкайских каменоломнях, численность которого за короткий отрезок времени выросла до 600 человек.
   Отряды красных партизан стали обосновываться в керченских каменоломнях. Под землю спустились большинство коммунистов, много революционно настроенных рабочих. Вместе с бойцами в каменоломни часто уходили и их семьи. Действиями отрядов руководил военно-революционный штаб во главе с большевиком С. Т. Самойленко.
   Настоящей партизанской крепостью стали тогда керченские каменоломни. Здесь веками добывали из-под земли пористый, легко поддающийся обработке камень - ракушечник. Из него строили дома, и они вырастали на берегу пролива, и светились их стены в лучах жаркого южного солнца то матово-белыми, то нежно-палевыми, а то и золотисто-желтыми с темным крапом оттенками. То были неповторимые краски Пантикапея - Керчи. А под землей, там, где побывали камнерезы, оставались лабиринты, порой такие глубокие и запутанные, что, попади туда мифический Тезей, не помогла бы ему и волшебная нить любящей Ариадны.
   Сюда, в керченские катакомбы, никогда не проникают лучи солнца. Здесь вечный мрак и вечный холод. Здесь нет воды.
   Вот какое место для своих баз выбрали красные партизаны, возглавляемые большевиками.
   Партизаны не давали покоя интервентам и белогвардейцам. Выходя из-под земли в город, они уничтожали отряды деникинских золотопогонников, захватывали оружие и продовольствие, распространяли листовки, печатаемые в подземной типографии.
   Белогвардейцы, сначала деникинские, а потом врангелевские, в бессильной злобе пытались задушить сопротивление подземной крепости. Для подавления партизан они отзывали с фронта целые казачьи полки, держали поблизости артиллерию и бронепоезд, просили своих союзников обстреливать каменоломни из мощных корабельных орудий, взрывали шахты, замуровывали входы и выходы, пускали в штольни отравляющие газы...
   Но все средства оказывались бессильными против мужества партизан. Несмотря на тяжелые потери, недостаток оружия, боеприпасов, а также продовольствия, революционно настроенные керчане стойко продолжали сражаться с врагом, нанося ему ощутимые потери, сковывая вокруг каменоломен значительные военные силы, проводили агитационную работу среди населения Керчи, вселяя в земляков уверенность в скором возвращении Советской власти...
   Именно об этих славных страницах истории города вспоминал секретарь Керченского горкома партии Н. А Сирота, проходя по непривычно темным, настороженным улицам.
   Однако, несмотря на поздний час и сгустившуюся темноту, улицы не были безлюдными, слышались приглушенные голоса. То и дело встречались патрули, группы самозащиты. Возле репродукторов люди тревожно вслушивались в голос диктора, читавшего последние известия.
   На Керчь опускалась ночь. С первого дня обрушившейся войны все предприятия Керчи, выполняя заказы армии, трудились по-фронтовому.
   На заводе имени Войкова смена мастера-прокатчика Дмитрия Столяренко 22 июня выполнила задание на 119 процентов, сталевар Баранов выполнил план на 120 процентов. В июне этот завод отгрузил тысячи тонн металла сверх плана Механический цех за первую неделю войны выпустил столько конструкций, сколько раньше выпускал за месяц. По-фронтовому трудились и другие керчане. Грузчики торгового порта разгружали теплоходы с большим превышением нормы. Рыбаки колхозов имени Ворошилова и имени Кирова за десять дней выполнили трехмесячный план улова рыбы. Многократное превышение довоенных норм становилось обычным.
   У заводских проходных рядом со сводками Совинформбюро вывешивали сводки выполнения дневных заданий.
   Беспредельна была самоотверженность керчан, как и всех советских людей, беззаветна готовность отдать все силы защите Отечества.
   Вот как рассказывалось об этом в корреспонденции, опубликованной в газете "Красный Крым" 26 июня 1941 года:
   "...Каждый день поступают заявления от добровольцев в райкомы партии, комсомола, райвоенкоматы и райсоветы. В партийное бюро прокатного цеха завода имени Войкова таких заявлений поступило свыше 100. Среди прокатчиков, желающих уйти на фронт, мастер цеха, орденоносец И. М. Ткаченко.
   ...Среди добровольцев-доменщиков - инженер товарищ Гуревич, мастер товарищ Иоша, водопроводчик товарищ Сазанович и многие другие. 30 девушек - работниц табачной фабрики - изъявили желание поступить в распоряжение военного командования в качестве медсестер.
   Отделы кадров предприятий в эти дни переполнены женщинами-домохозяйками, предлагающими свои услуги на производстве взамен мужчин, ушедших в армию.
   ...Большое дело сделали женщины рыболовецкого колхоза имени Сталина. Они сейчас уже заменяют мужчин, призванных в армию. ...Комсомольцы школы имени Шмидта направились в военкомат с просьбой зачислить их в ряды Красной Армии. Горя желанием всеми силами помочь стране, другие комсомольцы и пионеры этой школы решили поехать в колхозы Маяк-Салынского района, чтобы помочь быстрее убрать богатый урожай. В первую группу записалось 30 человек.
   ...Инициатива школьников встретила горячий отклик. Во всех школах состоялись комсомольские и пионерские собрания. Молодежь с радостью идет на уборку хлеба.
   Рабочие, работницы и специалисты Керченского судоремонтного завода задолго до гудка приходят в цехи и не хотят уходить допоздна. Каждый стремится сделать больше и скорее, чтобы укрепить мощь страны, помочь Красной Армии разгромить фашистских хищников. Производственные планы перевыполняются на всех участках производства. Судоремонтный завод с честью справляется со всеми заказами и заданиями".
   Помощь женщин всем предприятиям города была крайне необходима. В первые же дни войны, как только началась мобилизация в действующую Красную Армию, на предприятиях города, в рыболовецких колхозах стал ощущаться недостаток рабочей силы, хотя широко распространилось многостаночничество и совмещение профессий. Тогда горком партии через газету "Керченский рабочий" и по местному радио обратился к женщинам-домохозяйкам с призывом заменить на рабочих местах своих родных и близких, ушедших на фронт. Керчанки горячо откликнулись на этот призыв. Женщины, еще вчера заботившиеся главным образом о тепле домашнего очага, приходили на производство, чтобы заменить мужчин, ушедших в армию.
   Решила работать вместо мужа-радиотехника вчерашняя домохозяйка Лубяницкая, изучив профессию мужа, призванного в Красную Армию.
   В отдел кадров судоремонтного завода пришла В. П. Бинькова, проводившая в армию сына - рабочего этого завода.
   Директор рыбозавода в Еникале Николай Леонидович Лирин рассказал секретарю горкома:
   - Приходят ко мне четыре женщины - Яковенко, Барабаш, Давиденко и Никифорова,- дескать, хотим вместо мужей- фронтовиков сесть за руль, автомашины водить. Ну, и права показывают. Я им говорю: так и так, товарищи, работа у нас очень тяжелая, случается и сутками из кабины не вылезать, и грузчикам помогать... А они твердо так: "Не подведем, товарищ директор, только возьмите". И смотрят, словно одарить я их должен. Понимаете, женщины ведь, хрупкие, а такую тяжесть за подарок принимают! Взял их. Видели бы, как они работают... Или вот Сулич наша, мотористка... У нас, конечно, женщины и раньше моторными катерами управляли, но только в местном водоеме. А Сулич: "Разрешите в Мариуполь сходить. Вижу, мужиков-то, мотористов, не хватает".
   - Разрешил? - спросил его Сирота.
   - Конечно. И блестяще провела катер туда и обратно!..
   Керчанки плавили сталь и водили тяжеловесные составы крытых вагонов с фронтовыми грузами, вытачивали на станках корпуса "лимонок" и ловили рыбу, которая отправлялась потом по многочисленным адресам полевых кухонь.
   
   Июль
   Город брал в руки оружие.
   Продолжалась мобилизация на фронт. Керчане записывались в военные команды, направляемые на переформирование и обучение. Пример показывали коммунисты. В первые дни войны из керченской парторганизации ушло на фронт более тысячи коммунистов.
   В начале июля Крымский обком партии провел совещание секретарей горкомов и райкомов, на котором был обсужден вопрос о подготовке баз для партизанских отрядов на случай, если фашисты войдут в Крым. С этого времени работа по организации партизанского движения приняла планомерный, целенаправленный характер.
   15 июля 1941 года командующий войсками Крыма генерал-лейтенант П. И. Батов отдал приказ о формировании народного ополчения. Командование отряда возложили на подполковника А. В. Мокроусова, за плечами которого был опыт участия в Октябрьской революции и гражданской войне, борьба с фашистами в Испании, где он был советником командующего Арагонским фронтом. Алексей Васильевич оказал партийным органам города Керчи большую помощь в организации народного ополчения.
   Запись в народное ополчение - дело добровольное. Но когда был обнародован приказ о его формировании, к пунктам записи в ополчение потянулись тысячи человек. В эти грозные дни, когда страна оказалась в опасности, никто не хотел оставаться в стороне от священной борьбы с захватчиками. Металлургии рыбаки, горняки и судоремонтники, комсомольцы-подростки, женщины и девушки - все хотели с оружием в руках отстаивать Родину.
   В городе были организованы районные штабы, которые и занимались формированием отрядов ополченцев. В состав штабов входили военкомы, секретари райкомов партии, директора и секретари партийных организаций некоторых предприятий. Командирами отрядов и бригад назначались коммунисты, имевшие военный опыт, пользовавшиеся личным авторитетом среди трудящихся города. Так, бригаду ополченцев Орджоникидзевского района возглавил директор железорудного комбината A. Т. Петрухин, Ленинского района--директор металлургического завода имени Войкова B. Д. Бакст, Кировского - прокурор города Е. С. Макаренко. Комиссарами бригад назначались секретари райкомов партии.
   Напряженно работала трудовая Керчь. Специальные заказы для фронта выполнялись, как правило, ранее устанавливаемых сроков. Однако один из заказов, поступивший в конце июля на завод имени Войкова, потребовал особых усилий. Это было задание правительства и обкома ВКП(б) наладить выпуск противотанковой зажигательной смеси.
   На счету войковцев немало военной продукции, изготовленной в начальный период войны. Это 100 тысяч гранат Ф-1, 250 огнеметов, 22 миномета, 3 тысячи противотанковых мин, металлические колпаки для дотов, якоря для морских сетей против подводных лодок, противотанковые ежи и многое другое. Немало боевой техники вернули в строй золотые руки ремонтников, работавших на заводе. Однако особо вспоминают ветераны выполнение того памятного задания по производству смеси КС. Сутками не уходили из цехов рабочие, мастера, инженеры, руководители завода и вместе с ними секретари горкома и представитель обкома. В результате многократных экспериментов в домне, перестроенной в рекордно короткие сроки, была получена огневая жидкость. Вскоре войковцы отправили на фронт 100 тонн зажигательной смеси.
   В конце июля в Аджимушкае состоялось совещание, созванное горкомом партии, на котором обсуждались конкретные вопросы партизанской борьбы: завоз в каменоломни боеприпасов, продуктов, устройство запасных выходов, поиски воды в подземелье.
   
   Август
   1 августа 1941 года бюро горкома партии создало специальную комиссию по эвакуации населения, в первую очередь детей, промышленности, культурных ценностей.
   Город по-прежнему посылал своих сынов и дочерей в ряды Красной Армии с наказом беспощадно бить врага, отстаивая каждый клочок родной советской земли, где бы он ни находился - на Черноморье или в далекой Прибалтике Но обстановка на фронте складывалась так, что приходилось думать о том, чтобы в случае необходимости город стал неприступной крепостью на стыке двух южных морей. Не только думать, но и действовать.
   В постановлении бюро Керченского горкома ВКП(б), принятом 11 августа 1941 года, говорилось:
   "1. Установить срок окончания работ по строительству оборонительных объектов вокруг города - 24 августа. ...3. Обязать горисполком товарища Осипчука изыскать необходимые материалы и инструменты для строительства оборонительных объектов к 15 августа сего года: кольев для проволочных заграждений - 4000 штук, лес для строительства рогаток и ежей -160 кубометров, лопат штыковых - 2000 штук, кирок - 800 штук".
   И сроки, и меры, особо отмеченные в постановлении, свидетельствуют о многом.
   Началось строительство оборонительных объектов вокруг Керчи. За работу взялись и стар и млад, коммунисты и беспартийные, руководители предприятий и рядовые рабочие, мужчины и женщины, школьники. В районе станции Багерово и Камыш-Буруна, в Старом Карантине и Аджимушкае они возводили противотанковые сооружения, рыли окопы, траншеи, ходы сообщений, готовили минные поля. В самом городе вдоль улиц и тротуаров вскоре протянулись глубокие щели, вырытые на случай налета вражеской авиации, открылись и начали действовать бомбоубежища в жилых кварталах.
   Город приобрел непривычный вид. Исчезла праздничная белизна зданий, построенных из солнечного камня - ракушечника, вместо стеклянных витрин магазинов тревожно темнела кирпичная кладка, на окнах домов появились бумажные полоски, наклеенные крест-накрест...
   Победа завоевывается не только на фронте.
   Одолеть врага помогает тыл.
   Керчь, один из крупных промышленных городов Крыма, ощущал на себе ответственность за дела Красной Армии так, словно линия фронта проходила через его сердце.
   Рядом с привычной - довоенной - продукцией на заводах и фабриках города изготовлялась продукция для фронта. На передовую шло вооружение, боеприпасы, различные виды снаряжения. На Камыш-Бурунском железорудном комбинате, табачной фабрике, консервном заводе изготовлялись ручные гранаты. На судоремонтных заводах по заданию командования Черноморского флота ремонтировались суда, а плавсредства рыболовецких колхозов реконструировались, укомплектовывались вооружением и шли на пополнение и усиление Азовской военной флотилии. Здесь же изготовлялись зажигательные авиабомбы. Часто случалось так: если одно предприятие не в силах освоить какой-нибудь вид военной продукции, ему на помощь приходило другое предприятие или сразу несколько. Так, например, случилось с выпуском минометов. На железорудном комбинате начали вытачивать стволы для них. Но один ствол - это еще не миномет. К нему нужна опорная пята. А как ее изготавливать, если на комбинате нет нужных прессов? Решить проблему помогли войковцы: на заводе нашелся пресс. Предприятия кооперировались. На железорудном комбинате изготовлялись стволы и другие детали для минометов, а на металлургическом заводе штамповали опорные пятки. Качество минометов было оценено придирчивыми военпредами на "отлично".
   Металлургический завод имени Войкова, дававший стране до войны мирный металл, начал строить бронепоезд.
   Славный, хоть и короткий путь по железным дорогам войны прошел этот бронепоезд- "Войковец". Но это было потом. А тогда, летом, на металлургическом заводе специалисты и рабочие решали проблему: как выполнить и этот заказ, столь ответственный и необычный? Ведь бронепоезд закладывался здесь впервые, как, впрочем, впервые налаживалось производство в домне жидкости КС.
   Однако желание помочь Красной Армии победить врага оказалось сильнее всех трудностей. Нет брони, которой должны обшивать паровоз и поезд? Будет такая! И начали строить двойные стенки из толстого листового железа, а полость между ними заливать бетоном. Так же, на ходу, в минимальные сроки, решали и другие технические и технологические трудности. Решающим был самоотверженный труд. Рабочие котельно-сборочного цеха, который возглавлял Тихон Иванович Тихонов, сутками не уходили со строительной площадки, а порой и спали тут же, у строящихся платформ бронепоезда.
   21 августа распахнулись заводские ворота, и старый машинист Аким Алексеевич Полежай повел бронепоезд через Джанкой на фронт, к Перекопу. На боку паровоза, закованного в своеобразную броню и ощетинившегося пушками и пулеметами, красовалась гордая надпись- "Войковец". Уже через несколько дней бронепоезд, построенный керчанами, получил боевое крещение.
   Опыт войковцев помог и коллективу Камыш-Вурунского железорудного комбината в сжатые сроки построить и отправить на фронт еще один керченский бронепоезд - "Горняк", который впоследствии участвовал в обороне Севастополя.
   Рабочий ритм крупнейших промышленных предприятий Керчи, как и всего города и всей страны, определялся общей обстановкой на фронте и в целом в стране, конкретными решениями партийных органов. Вот строки одного из постановлений бюро обкома ВКП(б) об организации производства вооружения на предприятиях Крыма, принятого 28 августа 1941 года:
   "...2. Обязать директора завода имени Войкова товарища Бакста организовать изготовление:
   а) Ф-1 упрощенных ежесуточно по 700 штук, всего в течение сентября не менее 20 000 штук;
   б) упрощенных бутылочных гранат по 1400 штук в сутки, всего за сентябрь не менее 40 000 штук;
   в) упрощенных мин до 1 сентября 1941 года 2 000 штук...
   3. Обязать директора Камыш-Бурунского комбината товарища Петрухина организовать производство:
   а) упрощенных противотанковых мин в сентябре не менее 2 000 штук;
   б) упрощенных бутылочных гранат ежесуточно по 700 штук, всего до 1 октября не менее 20 000 штук;
   в) окончить оборудование бронепоезда к 30 августа 1941 года.
   ...6. Обком ВКП(б) предлагает горкомам, райкомам партии, директорам и партийным организациям предприятий принять все необходимые меры для перевыполнения данных заданий".
   Все для фронта, все для победы! С этим призывом город просыпался на рассвете, трудился не покладая рук, а когда сгущались сумерки, укрывал огонь в домах и на рабочих местах светомаскировкой. Даже ночью, даже под бомбежками не переставал биться учащенный, но сильный пульс промышленных предприятий города. Все для фронта, все для победы! И шли юноши и девушки на очередной воскресник, и пели смелые, полные веры в светлое будущее песни. Вечные песни, которые родились в огне гражданской войны и в возвышенных буднях первых пятилеток. Только во Всесоюзном комсомольско-молодежном воскреснике, который проходил 17 августа 1941 года, участвовало 11 тысяч молодых керчан. Комсомольская организация города перечислила в народный фонд обороны Родины 50 тысяч рублей.
   Все для фронта, все для победы! И шли к массивному зданию Госбанка седая старушка и молодая женщина, недавняя невеста, проводившая своего безусого мужа на фронт, шли сдавать на постройку танков и самолетов свои немудреные драгоценности: одна- золотое колечко, обручальное, память о далекой юности, другая - сережки с зеленым камушком.
   Движение по оказанию материальной помощи фронту, ставшее в стране всенародным, захватило и керчан. Они отчисляли часть заработной платы, передавали личные сбережения и драгоценности в фонд обороны. На 1 октября 1941 года сумма этих бескорыстных перечислений составила 974,7 тысячи рублей. Кроме того, они внесли 2760 тысяч рублей облигациями и большое количество ценных золотых и серебряных изделий. Успешно шел также сбор теплых вещей и подарков для фронтовиков. Комсомольцы города, например, отправили на фронт подарков на четверть миллиона рублей.
   Теплом и заботой были окружены раненые воины, находившиеся в керченских госпиталях. Многим из них местные доноры спасли жизнь.
   Все для фронта, все для победы!..
   
   
    Сентябрь
   Обстановка на фронте, приближавшемся к Крымскому полуострову, становилась все тре- вожнее.
   9 сентября противник нанес сильный удар с Каховского плацдарма по войскам Южного фронта. Ему удалось прорвать нашу оборону, и 11-я немецкая армия, включавшая в себя три корпуса, а также две моторизованные дивизии СС "Адольф Гитлер" и "Викинг", многочисленную артиллерию и авиацию, основным составом устремилась к Перекопу и Чонгару, чтобы захватить Крым.
   Фашистские генералы хотели во что бы то ни стало выполнить установку Гитлера, объявленную им на совещании в фашистской ставке еще 16 июля 1941 года: "Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами".
   14 сентября войска 11-й немецкой армии своим левым флангом вплотную подошли к Геническу и на следующий день захватили его.
   Вступивший 17 сентября в командование 11-й немецкой армией генерал-полковник Манштейн начал подтягивать резервы.
   Советские войска, ведя тяжелые оборонительные бои, несмотря на вынужденный отход на Ишуньские позиции, продолжали наносить врагу невосполнимый урон: они перемалывали его отборную кадровую армию, тем самым закладывали фундамент грядущих побед.
   К концу лета в разговорах керчан все чаще можно было слышать слово "эвакуация". Произносилось оно с разными оттенками: то грусти - в преддверии расставания с родным домом, с близкими людьми, то неизбежности - надо ехать, чтобы спасти детей от вражеских бомб и снарядов, то невеселого облегчения - там, на востоке страны, можно успешнее работать, выполнять заказы фронта...
   В сентябре рабочие металлургических предприятий города, не останавливая производство, начали частично демонтировать оборудование, готовить его к перебазированию в восточные районы страны.
   К переправам на берегу Керченского пролива потянулись построенные парами цепочки мальчиков и девочек, матери и отцы приносили на причалы своих детишек, передавая их с рук на руки морякам транспортных и рыбацких судов.
   Не всем суждено было свидеться потом, когда закончится война. И долго еще, целые десятилетия спустя после победного салюта, родители станут искать своих детей, а дети - родителей, затерявшихся в огненном вихре войны. Но тогда, в сорок первом, у керчан, как и у жителей многих других городов и сел, оказавшихся перед лицом фашистских захватчиков, не было иного решения, кроме эвакуации, чтобы уберечь от смерти или неволи маленьких граждан Страны Советов.
   Примечательная деталь того времени. Люди, взрослые люди, уже занесенные в списки эвакуируемых, до последней минуты надеялись, что враг будет отброшен и им не придется покидать покалеченные вражескими бомбами родные углы. Бывало так: объявят по городу об отправлении очередного транспорта в тыл, но прозвучит по радио сводка Совинформбюро о пусть даже небольшом успехе Красной Армии на советско-германском фронте - и десятки людей распаковывали свои вещи, шли на работу.
   Однако обстановка на фронте складывалась так, что эвакуацию пришлось ускорить и подчинить строгой дисциплине.
   И таяла в вечерних сумерках корма очередного судна, отошедшего от причала, оставляя за собою исчезающий пенный след.
   Прощай, любимый город...
   С начала сентября по решению обкома ВКП(б) началась эвакуация скота и сельскохозяйственной техники из захваченных врагом районов Украины. К тому времени Керченский пролив остался практически единственным путем для эвакуации.
   Рабочие Керченского судоремонтного завода соорудили сходни и трапы на двух стоявших еще с довоенных дней в ремонте судах, приспособив их для перевозки скота.
   Не только практические трудовые задачи, подчас неимоверно сложные, решали в те первые дни военной осени жители Керчи.
   Еще 2 сентября бюро горкома партии рассмотрело вопрос о боевой и политической подготовке воинов 16-й бригады народного ополчения. Был образован специальный политотдел, в который вошли лучшие организаторы, активисты керченской парторганизации.
   Полным ходом шла подготовка баз для партизанских отрядов.
   ...Первый секретарь Керченского горкома Н. А. Сирота читал заявления, поступившие в горком партии от жителей города. "В случае организации партизанского отряда прошу зачислить меня бойцом",- писалось в одном из них. "У меня двое сыновей на фронте. Прошу зачислить в партизанский отряд. Имею медицинское образование",- говорилось в другом.
   Раздался телефонный звонок. Наум Абрамович услышал разгневанный голос И. И. Пахомова:
   - Отстаем! По радио уже передают о действиях партизан на оккупированной территории, а мы все что-то думаем, все раскачиваемся!- возмущался старый партизан.- Гляди, захватит нас немец врасплох!
   Секретарь горкома партии понимал нетерпение товарища, который еще не знал, что именно ему, Ивану Ивановичу Пахомову, уже отведена роль в организации партизанского движения на Керченском полуострове. Скоро ветерану придется на практике применять богатый боевой опыт, приобретенный в сражениях с контрреволюцией...
   Иван Иванович в 1919 году партизанил в Аджимушкайских каменоломнях. Это он и его товарищи организовали тогда разгром белогвардейского гарнизона на Камыш-Бурунской косе... Это он, Пахомов, закончил гражданскую комиссаром эскадрона.
   Формирование партизанских отрядов всегда дело многотрудное, даже когда нет недостатка в добровольцах. В Керчи было именно так.
   Работа по формированию отрядов проходила в глубокой тайне. Те, кто был в них записан, по-прежнему работали на своих предприятиях. Это днем. А ночью они возили и носили на себе в каменоломни все, что могло им пригодиться в борьбе с врагом, в нелегком подземном быту. Склады, устроенные в штольнях, пополнялись запасами оружия, боеприпасов, взрывчатки, продовольствия, фонарей, спичек.
   Порой дело доходило до курьезов. К секретарю Ленинского райкома партии С. И. Черкезу как-то поступило заявление, в котором сообщалось, что некоторые товарищи приходят утром на работу как сонные, а это значит, что по ночам они где-то болтаются, не спят, и это в такой напряженной обстановке, когда враг у стен города! Предлагалось обсудить поведение этих товарищей.
   Если б знал автор заявления, чем занимались эти люди по ночам! Но не знал. И это хорошо.
   Устраивая свою подземную крепость в Аджимушкайских каменоломнях, будущие партизаны старались предусмотреть все до мелочей. Но одна проблема вырастала все больше и больше, чем ближе подходил час ухода под землю. В катакомбах не было воды. А ее нужно было запасти на четыре-пять месяцев для нескольких десятков человек. Как быть?
   Выход нашли простой: внутри самых длинных галерей решили соорудить емкости для хранения воды, сделав цементные перекрытия между стенами. Эту работу поручили трем старым рабочим, известным мастерам по цементному делу. На третий день старики доложили, что можно заливать воду.
   В таком же большом секрете и при каждодневном напряжении физических и духовных сил шла подготовка базы для партизанского отряда в Старокарантинских каменоломнях. Так же запасали здесь оружие и продовольствие. Так же тщательно продумывали обеспечение бойцов отряда водой.
   Правда, здесь неожиданно возникло одно "но". Некоторые будущие партизаны высказали опасение, что отряд в каменоломнях не сможет активно действовать под носом у врага, так как выходы наверх могут оказаться для партизан ловушкой.
   Керченский горком партии обратился в областной комитет ВКП(б). Секретарь обкома В. С. Булатов и командующий партизанским движением в Крыму А. В. Мокроусов внимательно отнеслись к соображениям керчан. Мокроусов разъяснил:
   - Разрабатывая план размещения партизанских сил в Крыму, мы учитывали и опыт прошлого, и особенности современной войны. Отряды должны, понимаете, не только могут, но и должны, базироваться на Керченском полуострове. Надо искать запасные выходы, по возможности обеспечить базы самым необходимым.
   - Совершенно верно,- поддержал командующего Булатов.- В лесах расположатся другие отряды. Совместными действиями вы сможете наносить ощутимые удары по врагу.
   Между тем борьба за Крым ожесточалась
   24 сентября 11-я гитлеровская армия начала наступление на Перекоп. Войскам до зубов вооруженной вражеской армии противостояли лишь отдельные соединения только что сформированной 51-й Отдельной армии.
   25 сентября войска 51-й армии (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов) под ударами превосходящих сил противника оставили перекопские позиции.
   
   
    Октябрь
   
   Начало октября 1941 года, как и весь этот осенний месяц, было чрезвычайно трудным для страны.
   На фронтах продолжались тяжелые, напряженные бои. Враг, несмотря на значительные потери, на многих участках советско-германского фронта продолжал развивать наступление.
   На отдельных направлениях Карельского фронта войска противника были остановлены Начали оборонительные операции войска Южного, Западного и Резервного фронтов.
   Советские воины стояли насмерть на боевых рубежах.
   Напрягали все свои силы и труженики тыла, стремясь увеличивать помощь фронту.
   Московские рабочие призвали расширять производство, увеличивать выпуск вооружения, боеприпасов.
   Фонд обороны пополнялся сбережениями советских людей.
   12 октября Государственный Комитет Обороны принял решение о строительстве еще одной оборонительной линии на непосредственных подступах к столице
   К середине октября завершилась переброска войск Приморской армии из Одессы в Крым
   В целях объединения войск, находившихся в Крыму, и организации взаимодействия с Черноморским флотом Ставка Верховного Главнокомандования создала Военный совет и штаб войск Крыма Командующим войсками Крыма был назначен вице-адмирал Г. И. Левченко. Его заместителем по сухопутным войскам назначается генерал-лейтенант П. И. Батов.
   Продолжались тяжелые бои на севере Крымского полуострова.
   18 октября, еще до того, как Приморская армия сосредоточилась в северной части Крыма, противник начал прорыв Ишуньских позиций и к исходу дня вклинился в нашу оборону.
   Все эти дни воины Приморской армии сражались с подлинным героизмом.
   11-я немецкая армия, прорвав Перекопско-Ишуньские позиции и выйдя в открытый простор степей северного Крыма, получила свободу маневра...
   С каждым днем фронт приближался к Керчи.
   20 октября в район Керченского пролива была направлена Дунайская военная флотилия во главе с контр-адмиралом А С. Фроловым В Камыш-Бурун прибыло подкрепление. Строки из документа, относящегося к тем дням:
   "Из постановления бюро обкома ВКП(б) о создании городских комитетов обороны.
   23 октября 1941 года.
   В соответствии с решением Государственного Комитета Обороны от 22 октября 1941 года бюро Крымского обкома ВКП(б) постановляет: 1. В интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти и установления строжайшего порядка в городах, представляющих ближайший тыловой район фронта, создать городские комитеты обороны в городах Симферополе, Севастополе. Керчи.
   ...По городу Керчи: в составе секретаря горкома ВКП(б) товарища Сироты (председатель), председателя горисполкома товарища Осипчука, начальника горотдела НКВД товарища Хваткова и контр-адмирала товарища Васюнина".
   В те осенние дни партийные и советские органы Крыма по-прежнему уделяли особое внимание эвакуации на восток, в тыловые города и области всего того, что должно было служить народному хозяйству страны, перестроенному на военный лад, что еще можно было использовать для выполнения заказов фронта. В порту грузилось на суда прокатное и энергетическое оборудование с металлургического завода, электростанция с мощной турбиной и экскаваторы с железорудного комбината.
   Немало трудностей возникло при демонтаже и транспортировке крупногабаритного металлургического оборудования. Для погрузки его подали судно, приспособленное для перевозки жидкого топлива. Как грузить в него громоздкие металлические конструкции? Технологию столь сложной операции тут же, в порту, разработали и осуществили в минимальные сроки опытный такелажник Даниил Тимофеевич Корнев и его помощники В. М. Васильченко и П. И. Златницкий.
   В течение всей осени грозного 1941 года в керченском порту, в непосредственной близости от линии фронта, практически непрерывно грузились суда, и целые предприятия переезжали в тыл страны. Сначала морем, потом по железной дороге. Объем перевозок был огромен. Достаточно сказать, что под оборудование только эвакуируемых керченских предприятий потребовалось 1800 вагонов.
   А там, в глубинных районах страны, вскоре вырастали корпуса новых заводов и фабрик - на реке Чусовой, в Кемерове, Магнитогорске, Нижнем Тагиле и многих других районах за Уральским хребтом. Руками рабочих-керчан. которые переехали на восток со своими предприятиями, по-прежнему плавилась и закалялась сталь, ковалась броня.
   Но и та броня, что создали керченские рабочие в родном городе, не раз еще давала знать о себе врагу.
   В последние дни октября в горячих боях участвовал бронепоезд "Войковец".
   25 октября в командование бронепоездом вступил майор Семен Петрович Баранов, боевой офицер, командовавший до этого 5-м танковым полком 172-й дивизии, отличившимся в боях с врагом на Перекопе. "Войковец" получил новое боевое задание: охранять железнодорожную линию на участке Симферополь - Альма, по которой, ведя тяжелые бои с наседавшим врагом, отходили на Севастополь и Керченский полуостров наши части.
   Экипаж не подвел командира. Утром 31 октября бронепоезд отразил атаку батальона фашистов. Под метким огнем пушек и пулеметов "Войковца" полегли две роты захватчиков.
   Позднее, когда к Альме подошли части 25-й чапаевской дивизии, бронепоезд взял курс на Севастополь. Здесь, у станции Шакул, он принял свой последний бой. Силы были неравные, но "Войковец" сражался стойко. Когда стало ясно, что в Севастополь не прорваться - снаряды вражеских пушек разбили паровоз,- экипаж вывел на бронепоезде из строя все, что нельзя было унести с собой, а сам пробился в Севастополь.
   В итоге того боя было уничтожено восемь вражеских орудий, двенадцать минометов и около батальона гитлеровских солдат.
   Майор С. П. Баранов, израненный, продолжал руководить боем. Лишь когда он потерял сознание, его отправили в севастопольский госпиталь.
   А Керчь становилась прифронтовым городом. Когда увеличилась угроза вторжения немецко-фашистских войск в Крым, обком партии создал подпольный партийный центр с местом пребывания в Керчи. В состав подпольного центра, который возглавил И. А. Козлов, вошли В. С. Колесниченко, Е. В. Ефимова, Н. В. Скворцов и Л. Н. Боруц.
   Иван Андреевич Козлов не случайно был назначен его руководителем. Большевик с дореволюционным стажем, он прошел царские тюрьмы, каторгу и ссылку, имел большой опыт подпольной работы. Последний - пятый - раз он был в подполье в деникинском тылу в Харькове. После победы Октябрьской революции, после гражданской войны со всей свойственной ему энергией Козлов включился в строительство новой жизни, многие годы находился на ответственной партийной работе. Незадолго до войны в связи с ухудшением здоровья, подорванного в годы скитания по царским тюрьмам и напряженной подпольной работы, Козлов приехал в Крым для лечения. Но старый большевик, не привыкший сидеть без дела, тут же стал работником Крымского обкома партии.
   Перед самой войной ему сделали операцию. Весть о вероломном нападении фашистской Германии на СССР он встретил на больничной койке.
   И все-таки ему удалось убедить товарищей, что он, как никто другой, будет на своем месте в подполье.
   Первое заседание подпольного обкома состоялось 26 октября в Керчи. Был обсужден и утвержден план организации подполья, распределены обязанности между его членами.
   27 октября Керчь впервые подверглась массированному налету вражеской бомбардировочной авиации. И раньше немецкие бомбовозы были не в редкость над городом. Они уже не раз и не два сбрасывали свой смертоносный груз на промышленные и транспортные объекты, на жилые кварталы. Но то, что произошло в этот день, имело очень серьезные последствия для Керчи.
   Первые бомбы упали в районе морского порта и железнодорожной станции Керчь-1. У головки мола стояли не успевшие разгрузиться пароходы с боеприпасами. Большой запас снарядов, мин, бомб и патронов скопился и на самом молу: вагонов не хватало, и этот запас таял медленно. От детонации и все новых порций бомб, сыпавшихся с немецких самолетов, которые в течение нескольких часов делали один заход за другим, боеприпасы начали рваться, сея вокруг смерть и разрушение. Несколько бомб попало в теплоход "Делегат", также груженный боеприпасами. Взорвались многие другие суда, стоявшие у мола в ожидании разгрузки.
   Варварский налет принес городу неисчислимые беды: вышли из строя морской порт и железнодорожная станция, погибло много людей - моряки и путейцы, грузчики, женщины и подростки. Однако и в этом аду, когда все горело и рвалось кругом, люди не растерялись. С первыми пожарами железнодорожники во главе с начальником станции Б. Г. Роденко бросились тушить огонь, спасать пакгаузы и другие сооружения. Мужественно вели себя в этой чрезвычайной ситуации бойцы аварийно-восстановительного батальона местной противовоздушной обороны, воины инженерно-саперной роты, работники милиции.
   В один из осенних дней в контору керченского "Рыбакколхозсоюза" пришел старик в очках, сутулый, обросший бородой, в поношенной телогрейке и стоптанных сапогах. Председатель, приняв старика сразу, потому что того рекомендовал на работу секретарь горкома партии Сирота, внимательно вчитывался в справку, поданную необычным посетителем:
   "Вагин Петр Иванович, 1886 года рождения, осужденный по делу № 2465 от 18 августа 1938 года по статье 116 Уголовного кодекса РСФСР... Из-под стражи освобожден по отбытии срока наказания, что и удостоверяется".
   Председатель, молодой парень, никак не мог взять в толк, почему это секретарь горкома партии печется о судьбе подозрительного типа, бывшего заключенного?
   Однако уже на следующий день после повторной "рекомендации" Вагин был принят на работу в "Рыбакколхозсоюз".
   Так работник Крымского областного комитета ВКП(б) Иван Андреевич Козлов, перевоплотившись в кустаря Вагина, только что прибывшего из мест не столь отдаленных, перешел на нелегальное положение.
   Готовясь к подпольной работе, Иван Андреевич Козлов входил в роль старика инвалида, столяра и стекольщика по специальности. Он раздобыл изрядно подержанный столярный инструмент, который ему требовался для открытия мастерской, собрал подходящую одежду.
   А над городом все чаще появлялись немецкие бомбардировщики с черными крестами на фюзеляжах Полыхали зарева пожаров. На пределе своих возможностей работала переправа через пролив. К таманскому берегу тянулись пароходы и баржи, груженные ранеными, оборудованием эвакуируемых фабрик и заводов, скотом. Последние приготовления к уходу в катакомбы делали партизаны.
   В эти дни подпольный центр развернул широкую работу по подготовке к борьбе в тылу врага. Будущие подпольщики подбирали жилье, искали и находили людей, которые могли им пригодиться при выполнении заданий во время предстоящей оккупации, оборудовали фиктивную мастерскую по ремонту домашних вещей, готовились открыть комиссионный магазин, чтобы потом под видом покупки можно было спокойно разъезжать по окрестностям Керчи, добывая необходимые сведения.
   Поэтому Ивану Андреевичу Козлову, по документам снабженцу Вагину, приходилось часто и надолго отлучаться из "Рыбакколхозсоюза". За это его не очень-то жаловали сослуживцы, смотрели косо и подозрительно. Да и как же иначе: этот приезжий человек, недавно отсидевший срок в тюрьме, к работе относился халатно, куда-то все время исчезал, якобы по поручению председателя. Последней каплей, переполнившей чашу подозрительности сотрудников "Рыбакколхозсоюза", явилось то, что в одно из очередных исчезновений Вагина в его столе был обнаружен учебник немецкого языка. "Немецкий шпион, не иначе!"- решили они и заявили, куда следует. Делать было нечего. Разыгрывая легенду до конца, председатель "Рыбакколхозсоюза" с ведома секретаря горкома партии Н. А. Сироты уволил снабженца.
   На грустное "прощайте" Вагина никто из его сослуживцев по "Рыбакколхозсоюзу" не ответил...
   
   
    Ноябрь
   
   Первый день ноября принес тяжелую весть: наши войска оставили Симферополь.
   Соединения 51-й армии под командованием П. И. Батова, ведя тяжелые бои, отходили к Керченскому полуострову.
   4 ноября войска армии, изнуренные боями, отошли к Ак-Монайским позициям - они прикрывали Керчь в самом узком месте перешейка...
   В исключительно трудном положении оказались гарнизоны береговых батарей, установленных в северной части Крыма, 120-го отдельного артдивизиона, а также Каркинитского укрепленного сектора береговой обороны. Оказывая помощь отходящим сухопутным войскам, артиллеристы вели огонь по противнику порой до полного выхода орудий из строя. Только после этого личный состав батарей вливался в боевые порядки сухопутных войск и вместе с ними сдерживал наседавшего врага.
   Однако часть батарей 120-го артдивизиона фашистам удалось обойти с флангов и окружить. Артиллеристы-черноморцы во главе с командиром дивизиона капитаном В. Ф. Модзалевским не дрогнули. Более трех суток сражались они в окружении, уничтожив при этом 15 вражеских танков и много живой силы врага.
   Когда были израсходованы все снаряды, артиллеристы взорвали свои орудия и с боем вырвались из окружения. Поскольку путь на Джанкой был отрезан, капитан Модзалевский принял решение форсировать Сиваш и по Арабатской стрелке пройти в Феодосию или Керчь. По пути к дивизиону присоединился один из батальонов 276-й стрелковой дивизии.
   Сводный отряд, успешно форсировав Гнилое море, шел по Арабатской стрелке к узловой железнодорожной станции Владиславовка. Но здесь он наткнулся на крупную часть фашистских войск. Завязалась неравная схватка. Моряки-артиллеристы и пехотинцы сражались героически, и основной части отряда удалось прорваться. 800 человек под командованием капитана В. Ф. Модзалевского пробились в Керчь.
   В не менее трудных условиях вели арьергардные бои и другие части советских войск, сдерживая натиск превосходящих сил противника, рвавшегося по степным просторам Керченского полуострова к проливу, который теперь стал единственным местом переправы наших войск на Тамань. Здесь, в Керчи, скопилось большое количество военной техники, предназначенной для переброски на кавказский берег. Корабли и суда принимали на борт красноармейцев, технику, гражданское население и шли к противоположному берегу, совершая по нескольку рейсов в сутки, несмотря на ожесточенный обстрел и непрекращавшуюся бомбежку.
   Высочайшее боевое мастерство и мужество проявляли в те дни и наши летчики. В небе рыскали десятки, сотни фашистских самолетов, многие из которых по техническим характеристикам, по летным и боевым качествам превосходили наших "ястребков". К тому же советские военные аэродромы уже были перенесены с крымской земли, и наши боевые машины могли находиться в воздухе ограниченное время: значительная часть горючего уходила на покрытие расстояний от баз дислокации к местам боевых действий. И тем не менее самолеты с красными звездами на крыльях наносили существенный урон врагу, самоотверженно прикрывали с воздуха наши войска, защищали переправы от вражеских бомбардировщиков.
   В один из ноябрьских дней, когда в районе крепости Еникале полным ходом шла эвакуация через пролив боевой техники, к переправе стали приближаться тяжело груженные бомбами фашистские самолеты - около 20 "юнкерсов". Они еще не успели выбрать цель для бомбометания, как в небе неожиданно появились три советских истребителя. Завязался бой. В первые же его минуты два вражеских бомбардировщика вспыхнули и пошли к земле, отмечая свой путь черным шлейфом дыма. Истребители стали заходить для повторной атаки, когда вынырнули два "мессершмитта". Находившийся на командном пункте 51-й армии офицер наведения передал в эфир:
   - "Сокол-2", принимайте бой, остальные выполняйте задачу!
   Лейтенант Шаронов, услышав свой позывной и распоряжение с командного пункта, бросился наперерез "мессерам", сковал их действия на несколько секунд. В итоге одна вражеская машина, завалившись на крыло, пошла к земле. Но и самолет лейтенанта Шаронова пострадал: пламя охватило левую плоскость.
   - Шаронов, покиньте машину!-поступила команда с земли.
   У летчика еще оставалась возможность выброситься с парашютом и тем самым спасти свою жизнь. Но он решил иначе. На командном пункте отчетливо услышали его ответ:
   - Я с вами, товарищи!.. Иду на таран!
   На земле видели, как охваченная пламенем машина лейтенанта Шаронова на полной скорости врезалась в "юнкере". Оба самолета, вспыхнув ярким факелом, развалились в небе на части...
   Это был первый воздушный таран в керченском небе.
   Группа фашистских бомбардировщиков, беспорядочно сбросив бомбы, повернула вспять. А товарищи лейтенанта Шаронова подожгли еще два "юнкерса".
   Только один короткий воздушный бой... Звено советских истребителей атаковало врага, который численно превосходил их в семь раз. В бою было уничтожено шесть фашистских бомбардировщиков.
   Тысячи людей, наблюдавших с земли за противоборством советских истребителей с вражескими стервятниками, были потрясены. Подвиг лейтенанта Шаронова стал для многих из них образцом мужества, примером самоотверженности, повторенным многими на полях жестоких сражений Великой Отечественной.
   4 ноября был образован Керченский оборонительный район. Его командующим назначили генерал-лейтенанта П И. Батова. В Керченский оборонительный район входила также Керченская военно-морская база под командованием контр-адмирала П. Н. Васюнина.
   Оба партизанских отряда - Аджимушкайский и Старокарантинский - спустились в катакомбы. В каждом из них было по 40 человек. Это сначала. А потом отряды пополнились краснофлотцами и красноармейцами, не успевшими в силу разных причин переправиться с отходившими нашими войсками на таманский берег. Так, к аджимушкайцам пришла группа из четырех человек во главе с капитаном М. Д. Молчановым и 13 моряков во главе с младшим лейтенантом А. В. Кобелецким.
   Старокарантинский отряд ушел в катакомбы 7 ноября. В него вошли кроме рабочих и женщины, а также юные партизаны Володя Дубинин, Ваня Гриценко и Толя Ковалев. Мальчики помогали отряду добывать необходимые разведданные.
   Ночью, при свете "летучей мыши", в одном из глубинных отсеков подземелья в Аджимушкае начальник штаба партизанского отряда имени Ленина потомственный рыбак Николай Ильич Бантыш писал на большом листе бумаги:
   "Я, нижеподписавшийся член партизанского отряда имени Ленина города Керчи, торжественно заявляю, что не дрогнут моя рука и сердце при выполнении священного долга перед Родиной в борьбе с гитлеровским бандитским полчищем.
   За поруганную землю нашу, за сожженные города и села, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко и беспощадно.
   Я клянусь, что никакая пытка не сломит моего духа, я никогда не выдам ни тайн отряда, ни тайны моей Родины.
   И если я откажусь от этой клятвы и торжественного обещания, то пусть моим уделом будет общее презрение и ненависть, а мерой мщения мне пусть явится мое физическое уничтожение и презрение к моей семье и потомству".
   Эту присягу подписывали при свете все той же "летучей мыши". Сверху, с земли, доносились звуки приближавшейся канонады. Подземелье содрогалось от близких разрывов снарядов, которые враг обрушивал на город.
   В тяжкие осенние дни, когда фашистские войска рвались к Крыму, используя свое превосходство в живой силе и технике, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение срочно формировать четыре стрелковые дивизии для усиления обороны полуострова. Личный состав одной из них - 320-й - значительно пополнился керчанами. Начальником политотдела дивизии был назначен секретарь Орджоникидзевского райкома партии города Керчи С. Б. Белявский, инструктором- начальник политсектора рыбтреста С. А. Калганов, комиссарами полков стали второй секретарь горкома партии П. И. Красников и секретарь Приморского райкома партии Д. Ф. Ермаков. Дивизионную газету "На штурм врага" возглавил редактор газеты "Керченский рабочий" К. Г. Железняк. На политическую работу в дивизию ушли многие керченские коммунисты. В ноябре, уже под Керчью, в состав дивизии влились и керченские ополченцы и бойцы истребительного батальона. Сражаясь бок о бок с воинами 106-й дивизии полковника А. Н. Первушина и 157-й дивизии полковника Д. И. Томилова, личный состав 320-й до последнего держался на боевых рубежах.
   7 ноября в Керчь прибыл генерал-лейтенант П. И. Батов. После анализа обстановки стало ясно, что Керчь удержать не удастся. Об этом было доложено в Москву. По распоряжению Ставки начался отвод наших войск с Керченского полуострова на Тамань.
   В исключительно сложных условиях продолжали переправляться через пролив тысячи воинов, боевая техника. Их отход прикрывали стрелковая дивизия, бригада морской пехоты, а также стрелковый батальон и подразделения артиллерийского дивизиона.
   Война входила в Керчь, но взять город с ходу фашисты не могли: здесь еще находились части Красной Армии, переправлявшиеся через пролив на таманский берег, на Кубань и Кавказ.
   Ожесточенными были бои в самом городе. Когда враг прорвался на гору Митридат, у подножия которой располагался командный пункт оборонительного района, на огневые точки противника обрушила свой удар артиллерия с кораблей, находившихся в проливе. Поддержанные огнем моряков, подразделения 156-й дивизии полковника А. X. Юхимчука очистили Митридат от врага. В донесении в штаб оборонительного района об этом сражении говорилось:
   "Завязался ожесточенный ближний бой, вплоть до рукопашной схватки. Потеснив нашего правого соседа, противник подставил нам свой фланг и с большими потерями оставил Митридат и северо-западную окраину Керчи".
   Гитлеровцы, встречая в городе сильное сопротивление, стремились побыстрее захватить пригородные деревни, в которых сопротивляться уже было некому.
   Одним из первых был оккупирован Старый Карантин. Немецкая техника въехала в поселок, и завоеватели расположились здесь по-домашнему, в одном из домов устроили свой штаб и стали наводить "новый порядок".
   Однако не знали еще фашисты, что под землей, в глубоких каменных лабиринтах, укрылся партизанский отряд под командованием председателя рудкома Камыш-Бурунского комбината Александра Федоровича Зябрева.
   Эта ночь над Керчью была непогожей, только пожары рассеивали нависшую низко над землей осеннюю хмарь, да прожекторы без передышки сверлили небо. Непогодой воспользовались партизаны. Они вышли на первую свою боевую операцию.
   Бесшумно сняв часового, отряд миновал патрульный пост, захватив врасплох подразделение врага. Ночную мглу прорезали винтовочные выстрелы и светящиеся трассы автоматных и пулеметных очередей. Завязалась схватка. Силы оказались явно неравными. Опомнившись от первого удара, фашисты перешли в наступление, пытаясь окружить партизан.
   Александр Федорович Зябрев, быстро оценив создавшуюся ситуацию, поднял своих бойцов в рукопашную. Но тут же его сразила вражеская пуля...
   Забросав фашистский штаб гранатами, партизаны ушли в каменоломни.
   В штольне, которая служила теперь красным уголком, партизаны бережно положили тело своего командира, вынесенное из-под огня. Не было длинных речей. Люди стояли молча, но в этом молчании чувствовалась твердая решимость отомстить врагу за гибель командира.
   В ночь на 17 ноября части, прикрывавшие отход наших войск на Тамань, незаметно снялись со своих позиций. На берегу Керченского пролива их уже ждали катера. Враг, опомнившись, начал преследование, но было уже поздно. Катера с войсками отошли от берега, а наша артиллерия, заранее установленная на косе Чушка, открыла заградительный огонь по побережью Керченского полуострова...
   Жизнь в городе перешла в другое измерение.
   То ноябрьское утро навсегда осталось в памяти каждого, кто встретил его здесь, в Керчи. Было чуть пасмурно, а может, казалось так, потому что еще дымились развалины зданий и кое-где на улицах чадила попавшая под вражеские бомбы техника. С моря шел легкий туман, и в нем солнце казалось большой круглой головней, которая тихо тлела в проволглом рассветном воздухе.
   Едва ли кто из жителей города спал в ту ночь. Последние части Красной Армии переправились на таманский берег; даже ночью - было слышно - отбивались они от наседавших немецких бомбардировщиков. Казалось, усталые бойцы в запыленных, у многих набрякших кровью шинелях уносили с собой надежду на будущее, на возможность счастья...
   На рассвете чужие солдаты с автоматами на изготовку появились на горе Митридат и цепочками стали спускаться к городу, осторожно прислушиваясь к каждому шороху, к каждому колыханью осенней, пепельно-серой степной травы.
   Резкий треск автоматной очереди расколол утреннюю тишину. Это нервы у фашиста не выдержали: полоснул очередью по кустам, в которых что-то прошуршало. А всего-навсего мышь юркнула в свою спасительную норку...
   С первых дней появления в Керчи фашисты обнародовали суть своего "нового порядка", который они принесли с собой.
   "Я намереваюсь грабить, и именно эффективно"- так сформулировал экономическую политику германского правительства на Востоке рейхсминистр гитлеровского правительства Герман Геринг, выступая на совещании с рейхскомиссарами и представителями военного командования.
   В Керчи, как и в других оккупированных городах страны, захватчики старательно выполняли наставления Геринга. В первом своем приказе гитлеровцы уведомляли:
   "Жителям Керчи предлагается сдать немецкому командованию все продовольствие, имеющееся в каждой семье. За обнаруженное продовольствие владелец подлежит расстрелу".
   Приказом № 2 всем жителям предписывалось немедленно зарегистрировать всех кур, уток, индюков, гусей, овец, коров, телят, рабочий скот. Владельцам названной выше живности строго-настрого запрещалось пользоваться ею без специального на то разрешения немецкого коменданта. Каждый из приказов заканчивался зловещим рефреном: "За невыполнение - расстрел".
   В городе начались повальные обыски. Гитлеровцы отбирали все: продукты питания, вещи, драгоценности. Не гнушались и спрятанной горстью муки - могли и расстрелять за нее...
   В городе, население которого в основном состояло из женщин и детей, людей преклонного возраста и подростков, начался голод.
   Но не голод и не утрата вещей и немудреных ценностей больше всего вызывали внутренний протест в каждом человеке, вкусившем от "нового порядка": иного никто и не ждал от фашистов.
   Насаждение своей власти в Керчи захватчики начали с массового истребления мирных жителей, первым делом тех, кто в какой-либо форме выражал протест или не годился в качестве рабочей силы для "великой" Германии.
   Чудовищные зверства в городе немцы начали с умерщвления детей. Согласно приказу немецкого коменданта 245 школьников пришли в школы в указанный час. Явившихся с учебниками детей отправили за город, в заводскую школу - якобы на прогулку. Там озябшим и проголодавшимся детям предложили отравленный завтрак - кофе с пирожками. Детям, которым кофе не хватило, немецкий фельдшер смазал губы ядом.
   Через несколько минут все дети были мертвы.
   Школьников старших классов вывезли за город и расстреляли из пулеметов.
   Обитателям глухих подземелий Аджимушкайских каменоломен казалось, что день, когда они подписали присягу в верности Родине и дали слово беспощадно мстить фашистам за поруганную честь родной земли, был давным-давно, хотя время, проведенное под землей с момента вступления в Керчь оккупантов, можно было сосчитать по часам.
   Эти большие суточные морские часы находились в ведении начальника штаба партизанского отряда Николая Ильича Бантыша. У него же был и календарь.
   Начальник штаба бдительно следил за своими счетчиками времени, и они не подвели его. Позднее, когда партизаны вышли из-под земли, оказалось, что хронометр убежал вперед всего лишь на два часа. Он торопил время, близил час освобождения.
   А еще начальник штаба вел дневник. Теперь его короткие записи как штрихи к портрету людей, которые одной своей готовностью к борьбе в любых условиях уже сказали врагу: нет, мы не примиримся, чего бы это нам ни стоило...
   Николай Ильич Бантыш вел свой дневник, несмотря на обстоятельства и настроение. Он каждый день записывал туда что-то, хотя бы строчку, хотя бы слово.
   Вначале он заносил в тетрадь заметки о том, как идут организация отряда и устройство подземной крепости, рассказывал о настроениях людей, о себе, пусть и мельком, мимоходом, тоже:
   "2 ноября. Сегодня была моя первая партизанская ночь, провел ее в скалах, выставил посты и дежурства. Немцев еще нет, но надо привыкать.
   4 ноября. Последний раз вышел на свет. Был вечером дома, у матери, попрощался с нею...
   11 ноября. Я наблюдал, как горел мой родной город. Я прожил в нем всю жизнь".
   "...Прожил всю жизнь". В это время автору дневника было 30 лет.
   Но чем ближе подходил враг, чем чаще подземные лабиринты наполнялись гулом разгоравшихся наверху боев, тем больше записей о делах отряда появлялось в дневнике. Главный мотив их - решимость бороться с оккупантами, вера в Победу.
   "16 ноября. Заложили ход, запалили шнур и взорвали несколько выходов. Теперь к нам будет трудно добраться. На расстоянии тридцати метров в отверстие скалы видел немцев - живых, пока еще живых. Охватило страшное чувство. Вечером в Аджимушкае немцы расстреляли первых четырех человек. Ночью мы проводили партсобрание.
   17 ноября. В 2.20 сделали тревогу. Прошло хорошо. Все на местах.
   20 ноября. Налаживали телефонные аппараты. На главных постах поставили телефоны и провели провода к штабу. Все по-настоящему, как в крепости".
   День 20 ноября был для партизан отряда последним сравнительно мирным днем, а уже 21-го фашисты забрались в верхние галереи каменоломен и стали выгонять на свет спрятавшихся там жителей поселка Лджимушкай. Партизаны слышали наверху плач детей, то и дело звучавшие автоматные очереди и одиночные выстрелы. До боли в суставах сжимали они оружие, чтобы не "сорваться", не броситься наверх. Но был приказ до поры до времени не обнаруживать себя, чтобы, когда придет час, с лихвой рассчитаться с захватчиками за все.
   22 ноября немецкие солдаты стали спускаться глубже. Боясь подземной темноты, они стреляли вниз, в пустоту, трассирующими пулями. Но ответом им было молчание.
   Ночью, когда фашисты ушли, партизаны заложили фугасы у крайних выходов. И очередной поход вражеских солдат в каменоломни окончился для них неудачей. Гремели взрывы, тонны камня обрушивались в галереи, погребая под собой десятки карателей.
   Получив отпор в открытом бою, оккупанты пошли на провокацию.
   Контрольный пост в одной из штолен обнаружил, что фашисты намерены именно здесь прорваться в каменоломни. Командир отряда направил туда боевую группу.
   Партизаны заняли свои позиции, приготовились к бою.
   И вдруг из глубины штольни донесся срывающийся женский голос:
   - Партизаны-ы... Родненькие наши... Немец гонит на вас, не жалейте, стреляйте, бейте гадов... бей...
   Голос осекся, но тотчас же, повторенный подземным эхом, возник многоголосый гул толпы, в котором слышались старческие и женские голоса, детский плач.
   Фонарики заметались, потом стали гаснуть один за другим. Расколола тишину пулеметная очередь.
   -Тикайте, люди, тикайте!..- снова услышали партизаны голос, предупреждавший об опасности.
   Когда топот толпы стих за поворотом штольни, ведущей наверх, а фашисты устремились вниз ближе к расположению отряда, партизаны открыли огонь.
   Так провалилась провокация фашистов.
   Но так началась и многодневная осада Аджимушкайских каменоломен, подземной крепости партизан.
   В отряде сразу же были приняты чрезвычайные меры. Усилили посты наблюдения. Командование приняло решение сократить выдачу табака и спичек. Была урезана дневная норма воды и продовольствия.
   Блокировав каменоломни, немцы начали сгонять жителей поселка Аджимушкай к выходам из подземелья. Их заваливали крупными камнями, засыпали землей, но работа шла из рук вон плохо. Насильно согнанные люди под угрозой штыков и расстрела не исполняли то, что им приказывали надзиратели в солдатских шинелях. Ничто не могло заставить аджимушкайцев, которые с детства знали каждый лаз под землю, показать многие другие, невидимые постороннему глазу ходы в подземную крепость.
   Уже потом, спустя месяц с небольшим, когда Керчь освободили от захватчиков, стало известно, почему фашисты держали в окрестностях Аджимушкайских каменоломен целый пехотный полк, а возле каждой щели в земной поверхности стояли бессменные многочисленные патрули. Враг думал, что под землей скрывается около двух тысяч хорошо вооруженных партизан. А ведь их было всего шестьдесят с небольшим!
   Не зря сказано: у страха глаза велики.
   А у людей в осажденной подземной крепости налаживался свой распорядок несения боевой службы и борьбы с врагом, устраивался быт - трудный, пещерный.
   Под землей нелегко. Вечный мрак. Холод и сырость, проникающие до костей. Нехватка воды. Неимоверное физическое напряжение: в каждой из бесконечных галерей приходилось держать охрану, потому что любая оплошность могла закончиться непоправимой бедой. Люди дежурили по суткам, спать доводилось по два, три, в лучшем случае четыре часа...
   Но далее в таких условиях люди оставались людьми. В дневнике начальника штаба отряда есть несколько записей, которые подтверждают это. Вот одна из них:
   "17 ноября. ...Перепелица, видя, как я веду дневник и ведомости, пристроил мне лампу так, чтобы висела над столом..."
   Незначительная деталь, мелочь, о которой и говорить-то не стоит. В обыденной, "земной" жизни, может быть, да. Но здесь, в царстве мрака и холода, оторванности от внешнего мира, даже самое малое проявление участия, заботы о человеке приобретало совсем иное значение.
   Или другая запись: "Как кобыла звонила". О чем это? Был такой курьезный случай. В те дни под землей были еще лошади, которые раньше возили сюда воду. А ко всем постам партизаны подвели сигнализацию. Одна кобыла, шедшая по коридору, запуталась в проводах. На все каменоломни зазвучал сигнал тревоги. Так и родилась поговорка. Если кто-то устраивал ложную тревогу, партизаны говорили: "А! Как кобыла звонила!" Чувство юмора не покидало людей и в подземелье.
   А обстановка на земле складывалась напряженная.
   Немцы усиливали блокаду, строили наверху укрепленные пулеметные точки с амбразурами, заваливали взрывами вновь обнаруженные выходы из подземелий и всячески утверждали свой "новый порядок".
   28 ноября был вывешен приказ гестапо № 4, согласно которому жители, ранее зарегистрированные в гестапо, должны были 29 ноября до 12 часов дня явиться на Сенную площадь, имея с собой трехдневный запас продовольствия. Явиться было приказано всем мужчинам и женщинам, независимо от возраста и состояния здоровья.
   Пришедшие на площадь 29 ноября были уверены, что их вызвали для направления на работы. К 12 часам дня на площади собралось свыше семи тысяч человек. Здесь были юноши, девушки, дети всех возрастов, глубокие старики и беременные женщины.
   Но не на работу отправили многотысячную колонну, а в тюрьму.
   Истребление мирного населения проводилось немцами по заранее разработанной инструкции гестапо. Сначала заключенным было предложено сдать ключи от своих квартир и указать точные домашние адреса коменданту тюрьмы. Затем у всех арестованных отобрали ценные вещи: часы, кольца, украшения. Все были раздеты почти до наготы.
   Многих женщин и девочек-подростков фашисты заперли в отдельных камерах, где несчастные подвергались особым пыткам.
   Всех, кто был обманом упрятан в тюрьму, вскоре отправили на расстрел. Местом казни был избран противотанковый ров вблизи деревни Багерово. В течение трех дней свозили туда керчан целыми семьями...
   Одному из обреченных на смерть, А. И. Бондаренко, впоследствии бойцу Красной Армии, по счастливой случайности удалось прыгнуть в ров за секунду до пули, которая была предназначена ему.
   "Когда нас подвезли к противотанковому рву и выстроили возле этой ужасной могилы,- вспоминает он,- мы еще думали, что нас привезли сюда для того, чтобы заставить засыпать ров или копать новые окопы. Мы не верили, что нас привезли на расстрел. Но когда раздались первые выстрелы из наведенных на нас автоматов, я понял, что расстреливают. Я моментально кинулся в яму и притаился между двумя трупами. Так невредимым, в полуобморочном состоянии пролежал почти до вечера. Лежа в яме, я слышал, как некоторые раненые кричали жандармам, расстреливающим живых: "Добей меня, мерзавец!"...
   Когда немцы уехали, один наш односельчанин из ямы крикнул: "Поднимайтесь, кто живой!" Я встал, и мы вдвоем стали раскидывать трупы, вытаскивать живых. Я был весь в крови. Над рвом стоял легкий туман и пар от остывающей теплой груды тел, крови и последнего дыхания умирающих. Мы вытащили Науменко Ф. и моего отца, но отец был убит наповал разрывной пулей в сердце. Поздней ночью я добрался к своим знакомым в деревню Багерово и там дождался прихода Красной Армии..."
   Чем дольше "хозяйничали" фашисты, тем чаще в Керчи проявлялась тайная и открытая борьба советских людей против оккупантов. То неожиданно сгорит какой-то объект, то навсегда "неграмотный" рабочий выведет из строя какой-нибудь станок, то наткнется полицейский патруль на труп немецкого солдата в глухом переулке...
   В захваченной Керчи враг все острее ощущал отпор непокорившихся патриотов.
   26 ноября 1941 года Военный совет Закавказского фронта доложил Ставке о возможности высадки морского десанта на Керченский полуостров. Успешное осуществление этой идеи обещало не только отвлечь часть сил 11-й армии Манштейна от Севастополя, но и положить начало освобождению Крыма от немецко-фашистских захватчиков. Верховный Главнокомандующий идею одобрил и приказал командованию фронта приступить к разработке плана и подготовке операции. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский доложил Ставке о том, что флот такую операцию выполнит и сможет высадить десант не только в Керчи, но и в Феодосии.
   А далеко на севере, у стен столицы Родины, 30 ноября Военный совет Западного фронта представил в Ставку Верховного Главнокомандования план контрнаступления войск фронта.
   План был утвержден Ставкой.
   
   
   Декабрь
   
   В начале декабря 1941 года в ходе Великой Отечественной войны произошли крупные военно-политические изменения, В те дни Советские Вооруженные Силы перешли в стратегическое контрнаступление, которое знаменовало окончательный провал гитлеровского "блицкрига" и начало коренного поворота в войне против фашизма. Красная Армия, закалившаяся в ожесточенных боях с врагом, остановила продвижение гитлеровских войск на всем советско- германском фронте, а на его флангах развернула наступательные действия.
   Главный удар в планах контрнаступления советских войск намечалось нанести на западном направлении против группы вражеских армий "Центр", угрожавших Москве. Одновременно предусматривалось продолжение наступления под Тихвином и Ростовом. В ходе разгрома вражеских войск на этих направлениях Верховное Главнокомандование приняло решение расширить фронт контрнаступления и подключить к активным действиям Закавказский фронт и Черноморский флот.
   7 декабря Ставка поставила задачу перед командованием Закавказского фронта провести десантную операцию по овладению Керченским полуостровом.
   Город меж двух морей, словно затаившись, тоже собирал силы, боролся с захватчиками всеми возможными средствами.
   В ту ночь, когда старокарантинские партизаны навсегда простились с Александром Федоровичем Зябревым, командование отрядом принял рабочий Камыш-Бурунского железорудного комбината Семен Михайлович Лазарев. После первой вылазки бойцы подземного отряда готовились к новым схваткам с врагом, искали возможность наносить ему вред и на земле, и из каменоломен.
   Фашистское командование принимало срочные меры, чтобы избавиться от партизан, обезопасить свой тыл. Выходы из каменоломен были блокированы усиленными нарядами солдат. В районах возможных вылазок партизан постоянно курсировали патрули. Фашисты начали закрывать выходы из каменоломен: заложат порцию аммонала, подорвут ее и многотонные каменные глыбы, обрушиваясь под силой взрыва, наглухо запечатывали галереи, ведущие наверх, к свету, воздуху, воде...
   Казалось, отряд уже навсегда погребен в мрачных подземельях Старокарантинских каменоломен. Казалось врагам. Но это было далеко не так.
   ...Чьи это маленькие бесшумные тени скользят по захваченной фашистами деревне, замирая при каждом звуке? Как удается им каждую ночь появляться на окраинах Керчи и в самом городе, оставаясь незамеченными многочисленными патрулями?
   Это не тени. Это партизанские разведчики Володя Дубинин, Ваня Гриценко и Толя Ковалев.
   В отряде на их долю выпала нелегкая обязанность быть разведчиками. Они знали каменоломни с детства, не раз играли здесь в "красных" и "белых", подражая керченским партизанам времен гражданской войны. Поэтому ориентироваться в запутанных лабиринтах им было просто. К тому же мальчишки могли пролезть в самую маленькую щель среди камней. Это было их неоспоримым преимуществом перед взрослыми разведчиками.
   В трудное время ребята были глазами и ушами отряда. Сведения, добытые ими, давали возможность партизанам правильно оценивать обстановку, предусматривать очередные карательные акции оккупантов.
   Фашисты не раз пытались проникнуть в места дислокации отряда.
   В середине декабря, взорвав тяжелые бомбы в двух шурфах, гитлеровцы лавиной ринулись в подземелья, надеясь захватить партизан врасплох.
   Но просчитались завоеватели.
   Заманив карателей в ловушку, старокарантинцы подорвали заранее заминированные каменные лабиринты, обрушив на головы врагов многотонные глыбы камня, а потом открыли пулеметный огонь, пустили в ход гранаты.
   Бой продолжался около полутора суток, партизаны вышли из него победителями.
   "После этой операции немцы уже не пытались совать свой нос на нашу территорию через границу шахты,- напишут позднее в отчете о деятельности отряда его командир С. М. Лазарев и комиссар И. 3. Котло.- В бою мы потеряли убитыми одного человека, тяжело раненными и легко раненными трех человек". Потери фашистов составили около 80 человек.
   Потерпев очередное, весьма ощутимое поражение, оккупанты стали избирать более коварные способы борьбы с партизанами.
   Подтянув компрессоры к щелям, стали нагнетать в каменоломни удушающие газы. 30 бойцов отряда были выведены из строя на продолжительное время. Кроме того, немцы устраивали поблизости насосные станции, намереваясь морской водой залить катакомбы.
   Территория в районе каменоломен была объявлена запретной зоной, и каждого, кто попадал здесь в поле зрения немецких патрулей, ждала пуля...
   В планах деятельности подпольного партийного центра под руководством Ивана Андреевича Козлова, обосновавшегося в Керчи, на первое время стояла задача глубоко законспирироваться, сохранить руководящее ядро и начать подбор патриотов, которые могли бы впоследствии выполнять задания подпольщиков.
   Обосновываясь на новом месте, бывший за- ключенный Вагин, недавно уволенный из "Рыбакколхозсоюза" за саботаж, судя по всему, при новой власти чувствовал себя неплохо. Через несколько дней после прихода фашистов он открыл небольшую столярно-слесарную мастерскую. Благодаря ей постепенно расширялся круг знакомых, завязывались связи на промышленных предприятиях среди рабочих. Иван Андреевич внимательно присматривался к новым людям, размышлял, можно ли, а если можно, то кого и в какой форме привлекать к подпольной работе.
   В то время подпольщики не раз пожалели, что у них не было радиопередатчика. Сколько важной информации - и о передвижениях фашистских воинских частей, и о внедрении "нового порядка", и о настроениях советских людей - могли бы они передать из оккупированного города в советский тыл!
   Подпольному центру предписывалось в первые два месяца ничем себя не проявлять. Разумом это понимал каждый подпольщик, но сердца их обливались кровью при виде того, что творили фашисты.
   В окрестностях Керчи было несколько концлагерей, где содержались тысячи пленных красноармейцев и краснофлотцев. Фашисты создали им невыносимые условия, издевались, морили голодом.
   Подпольщики помогали пленным, чем могли. Конечно, через надежных людей. А тех, кому удавалось бежать из концлагерей, и советских солдат и офицеров, скрывавшихся от фашистов, они снабжали документами и переправляли к партизанам.
   Конечно, за такой короткий срок, как полтора месяца, подполье не могло проявить себя s полную меру. Но и то, что было сделано,- подготовка диверсионных групп, распространение листовок - давало понять советским людям, оставшимся в оккупированной Керчи, что в городе есть другая власть, не покорившаяся оккупантам. И придет час - она восторжествует, принесет мир и свободу.
   Николай Ильич Бантыш продолжал вести летопись жизни и борьбы отряда партизан имени Ленина, обосновавшегося в Аджимушкайских каменоломнях.
   "5 декабря. Провели собрание, встречали праздник Конституции.
   8 декабря. Немцы засыпают и заваливают верхние проходы.
   10 декабря. Слышали с утра сильную бомбежку и зенитную стрельбу. Видимо, наши их беспокоят. В 12.30 немцы завалили круглую яму. Три сильных взрыва. Меньше еще на один выход. В 19.40 по нижнему ходу пошел в разведку Кочубей.
   11 декабря. Ждем Кочубея.
   12 декабря. Немцы опять бурят и подкладывают аммонал для взрыва. В 16.12 глухой взрыв. Завалило еще один проход. Ждем Кочубея. Все еще нет.
   13 декабря. В 14.40 вернулся Кочубей. Сколько радости".
   Да, радость в отряде была великая. Во-первых, потому, что их товарищ, боец-коммунист, прокатчик завода имени Войкова Николай Владимирович Кочубей вернулся живым и невредимым. Во-вторых, потому, что он раздобыл и принес в отряд ценные сведения о боевых действиях Красной Армии, которые были в тот час для партизан дороже воды и хлеба, ибо подсказывали направление дальнейших действий.
   Разведчик выбрался из каменоломен перед вечером 10 декабря и до сумерек отлеживался в глубоком овраге под самым носом у вражеских патрулей. Когда стемнело, он прокрался на окраину города, отлежался, затаившись в темноте, и в полночь осторожно постучал в окно родного дома. Ему открыла жена. А наутро она и дети Николая Владимировича отправились в город собирать сведения, необходимые партизанам.
   Половина дела была сделана. Но еще надо было вернуться в отряд.
   По дороге в район каменоломен разведчика по пятам преследовали фашисты. Стараясь оторваться от них, он в темноте попал не в ту штольню и оказался в ловушке. Чтобы попасть к своим, Кочубей целую ночь и часть следующего дня голыми руками, обдирая в кровь пальцы, разбирал каменную стену, проделывая себе узкое отверстие, спасительный паз.
   Только после полудня 13 декабря партизанский разведчик, окровавленный и обессиленный, не пролез, а буквально упал к своим.
   Он рассказал партизанам, что Москва и Ленинград стоят неколебимо, хоть и нелегко их защитникам, что Севастополь также не покорен врагом. В Керчи и ее окрестностях ходят по рукам листовки, сброшенные с советского самолета, в которых говорится, что части Красной Армии будут встречать новый, 1942 год на крымской земле.
   Эти радостные известия, принесенные разведчиком, вдохнули в партизан свежие силы, а весь отряд нацелили на более решительные действия. Но впереди их ждали новые испытания.
   К середине декабря вопрос об оперативном окружении противника на Керченском полуострове был решен.
   План операции предусматривал, что Азовская флотилия высадит соединения 51-й армии на северном побережье Керченского полуострова, а Керченская военно-морская база доставит соединения той же армии на восточный берег полуострова - на участке Старый Карантин, Камыш-Бурун, Эльтиген.
   Главной задачей кораблей эскадры Черноморского флота и транспортных судов была высадка войск 44-й армии в порт Феодосия и у горы Опук.
   Положение немецких войск на южном крыле фронта к декабрю значительно ухудшилось. Немецкое командование было вынуждено отказаться от заранее задуманного силами 11-й армии удара с Керченского полуострова на Тамань и Северный Кавказ. Командующий 11-й армией Манштейн получил приказ предпринять еще один штурм Севастополя, чтобы наконец-то покончить с непокорным городом и после высвободить все силы, сосредоточенные в Крыму, для использования их на других участках фронта.
   К городу русской славы стали стекаться свежие силы врага, в том числе и из-под Керчи. На рассвете 17 декабря враг начал наступление на Севастополь. Бои были упорными и велись одновременно на нескольких направлениях. Положение защитников города русской славы осложнилось...
   16 декабря Ставкой Верховного Главнокомандования был утвержден окончательный вариант плана высадки десанта в районе Керчи и Феодосии, замысел которого родился еще осенью, когда наши войска перешли в наступление под Ростовом, когда на оперативных картах Генштаба лишь вырисовывалась картина разгрома гитлеровских войск под Москвой.
   Однако в ходе подготовки Керченско-Феодосийской операции обстановка на театре военных действий резко изменилась. Предпринятый Манштейном очередной штурм Севастополя, второй штурм, поставил войска Севастопольского оборонительного района в крайне тяжелое положение. Это заставило Ставку Верховного Главнокомандования срочно оказать помощь героическим защитникам главной военно-морской базы Черноморского флота. В Севастополь были направлены 345-я стрелковая дивизия и 79-я стрелковая морская бригада, предназначавшиеся вначале для высадки в Керчи.
   Начало операции по высадке десанта пришлось отложить.
   Большая роль в успешном проведении операции отводилась силам Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы.
   При проведении десантных операций одна из самых сложных задач - преодоление войсками водной преграды. Успешный исход операции зависит в первую очередь от быстроты и массовости доставки личного состава и вооружения на противоположный, занятый врагом берег. Штурм керченского берега осложнялся тем, что у Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы не было в распоряжении крупных кораблей, высадка десанта планировалась на малотоннажных судах. С этой целью было подготовлено 176 байд, 64 рыбачьих шлюпки, 58 барказов, 17 дубков, а всего свыше 300 единиц. Получилась большая и трудноуправляемая армада, причем без средств радиосвязи. Нельзя было забывать и о том, что в декабре - январе на Черном и Азовском морях часто бывают штормы, снегопады, туманы, прибрежная полоса Керченского пролива замерзает.
   Учитывалось также, что в воздухе господствует фашистская авиация, а истребительная авиация Закавказского фронта, базировавшаяся на аэродромах Кавказского побережья, из-за дальности расстояния или вовсе не могла быть использована для прикрытия пунктов высадки десантов, или могла находиться в воздухе незначительное время - всего лишь 10-15 минут. Поэтому противовоздушная оборона пунктов высадки десантов возлагалась на корабельную зенитную артиллерию.
   И все-таки, несмотря на многочисленные трудности, две армии Закавказского фронта - 51-я под командованием генерал-лейтенанта В. Н. Львова и 44-я под командованием генерал-майора А. Н. Первушина - совместно с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией, которую возглавлял контр-адмирал С. Г. Горшков, и Керченской военно-морской базой, в командование которой с 23 ноября 1941 года вступил контр-адмирал А. С. Фролов, энергично готовились к высадке крупного десанта на Керченском полуострове.
   В ночь на 25 декабря на таманском берегу войска 51-й армии были посажены на корабли и суда Азовской военной флотилии.
   Всего было сформировано пять десантных отрядов.
   В первые четыре отряда вошли войска 143-го и 185-го полков 224-й горнострелковой дивизии, а также три батальона 83-й бригады морской пехоты. Пятый был сформирован из войск 12-й стрелковой бригады. Первый отряд, в количестве 530 человек, должен был высадиться в Казантипском заливе, второй, в количестве 2883 десантников, был разделен на западную и восточную группы и должен был высадиться в районе мыса Зюк. На борту судов, погрузивших этот отряд, находилось 3 танка, 8 орудий, 9 минометов и 18 лошадей.
   Третий отряд насчитывал 1070 десантников, одно орудие и должен был произвести высадку в районе мыса Тархан. Четвертый, которому предстояло высадиться в районе мыса Хрони, насчитывал 2198 десантников, 8 орудий, 3 танка и автомашину.
   Пятый отряд, в котором была тысяча десантников, направился в район Еникале.
   Одновременно с Азовской военной флотилией высадку десантных войск 51-й армии осуществляла Керченская военно-морская база. В ее распоряжении имелось 20 торпедных, 6 сторожевых катеров и 47 вспомогательных судов, в основном сейнеров и барж. Все эти корабли были распределены по трем отрядам, которые в свою очередь делились на группы. Это было вызвано необходимостью охватить весь фронт высадки десанта - от Камыш-Буруна до озера Тобечик.
   ...Над Керченским проливом уже несколько дней подряд лютовал шторм. Порывистый западный ветер, достигавший порой шести-семи баллов, вздымал крутые водяные валы, которые, с силой обрушиваясь на каменистый берег, ломали, тащили далеко по земле грязные осколки ледяного припоя. А как только уходила очередная волна, берег тут же покрывался тонкой ледяной корочкой, похожей на стекло елочных игрушек. "Динь-дон,- звенели, перекатываясь под ветром, тонкие льдинки-стекляшки.- Динь-дон! Скоро новый год! Динь- дон..."
   Пряча лицо от ледяного ветра, военком Калинин вышел на берег. Впереди, скрытая туманом и водяной хмарью, была Керчь.
   Сильная волна стремительно подкатилась к ногам капитана, обдала его ледяными брызгами, жестко лизнула сапоги. Он еле устоял на ногах, машинально сделал шаг назад. В наступившем на мгновенье затишье он явственно услышал: "Динь-дон!" И вдруг выплыл из неимоверной дали перезвон елочных игрушек, праздник Нового года...
   "А ведь действительно скоро Новый год,- подумал он.- Новый, сорок второй. Где и как мы будем встречать его?"
   И почти крикнул навстречу набегавшей волне:
   - Но встречать мы его должны в Керчи! Только в Керчи!
   Назад ему шагалось легче: и ветер дул в спину, и мысли выстроились в строгом порядке. Он уже явственно слышал не елочные "динь-дон", а совсем другие звуки. Звуки, которые сопровождали в последние дни каждый шаг, каждый час бойцов и командиров 51-й армии: могучий рокот еще и еще раз проверяемых судовых двигателей, мягкий стук укладываемых в трюмы кораблей и судов ящиков с боезапасом, щелканье автоматных и винтовочных затворов, вкрадчивое шарканье десантных кинжалов и ножей по брускам и оселкам...
   Партизаны, блокированные в Аджимушкайских каменоломнях, еще не знали, что скоро части Красной Армии и флота сделают невиданный по своей смелости и отваге бросок на крымский берег, что это наступление войдет в историю Великой Отечественной войны как Керченско-Феодосийская десантная операция Но они предчувствовали грядущие события И готовились к ним. Николай Ильич Бантыш все так же регулярно вел дневник:
   "25 декабря. Все время сильная бомбежка Немцы пытались прорваться к главному ходу После перестрелки отступили. Весь день опять стреляют по щелям из автоматов. Вечером слышались пятнадцать сильных взрывов. Это уже не у нас в шахте, а где-то наверху. Каждый из нас про себя думает, что, может быть, это десант, но друг другу пока не говорим, ждем, боимся верить.
   26 декабря. Непрекращающийся гул артиллерийского огня наверху. Носков и Буженко пошли на разведку в верхние галереи и, столкнувшись с немцами, двоих убили. Немцы отступили, началась сильная перестрелка. В 18 часов верхние посты донесли, что немецкая охрана начинает отходить от главных проходов. В 20 часов заседание штаба".
   Это заседание было обычным по своей деловитости. И только скрытая взволнованность каждого его участника, важность обсуждаемых вопросов придавали ему особое значение, особый смысл. Завтра отряду предстояло выйти из-под земли, вступить в открытую схватку с врагом.
   Утром 27 декабря четыре группы партизан, 30 человек, неожиданно напали на гитлеровцев в окрестностях Аджимушкая. Они оттеснили патрули и часовых к деревне. Но тех поддержали "кукушки" - немецкие снайперы, засевшие на чердаках деревенских домов. Партизаны вернулись в свою подземную крепость, чтобы с новыми силами ринуться в бой. 28 декабря уже шесть групп вышли наверх, чтобы прорвать вражеское кольцо, сомкнутое вокруг каменоломен. Сняв "кукушек", они прорвались к дороге, по которой торопливо отходили из Керчи в глубь полуострова, в свой тыл, фашистские обозы. Партизаны подбили несколько автомашин, сожгли радио- станцию, уложили огнем из пулеметов большое количество живой силы противника.
   Уже к полудню оккупанты вынуждены были обходить Аджимушкай стороной, по вспаханному полю, так как дорога была запружена разбитой и брошенной техникой...
   29 декабря отряд целый день вел бой с фашистами. Об этом бое позднее сообщалось в сводке Совинформбюро:
   "Отряд крымских партизан под командованием т. П. атаковал отступающие от Керчи гитлеровские части. Партизаны обстреляли немцев из пулеметов и забросали их гранатами.
   Противник в панике бежал, оставив на поле боя 120 трупов, 6 автомашин, 20 повозок с имуществом и боеприпасами, автобус с радиостанцией, 2 станковых пулемета, 5 мотоциклов, много винтовок, автоматов, патронов".
   В тот же день партизаны освободили 25 заложников - жителей деревни Аджимушкай, которых фашисты намеревались расстрелять.
   Освобожденные люди - и не только заложники - плакали от радости. Радость освобождения переполняла и души партизан.
   Начальник штаба отряда записал в своем дневнике:
   "И верится, и не верится, и не знаешь - ты ли это или нет. Кругом воздух, и стоишь во весь рост! Вынесли наверх и воткнули в скалу наше отрядное знамя".
   Незадолго до встречи партизан с частями действующей армии на улицах деревни Аджи- мушкай появилось краткое объявление, напечатанное на машинке: "Настоящим штаб партизанского отряда имени Ленина объявляет, что власть в районе переходит в его руки".
   Это было итогом борьбы, неравной борьбы, которая длилась полтора месяца.
   Родина высоко оценила боевые действия керченских партизан: семь человек были награждены орденом Красного Знамени, четверо - орденом Красной Звезды, столько же медалью "За отвагу". Первый командир Старокарантинского отряда А. Ф. Зябрев был посмертно удостоен ордена Ленина.
   Но вернемся мысленно к штормовому морю...
   Борясь с крутой встречной волной, с ветром, который порой достигал семи баллов, блуждая в темноте и тумане, теряя несамоходные плавсредства, десантные отряды медленно, но упорно пробивались к занятому врагом крымскому берегу.
   Перед высадкой первого эшелона десанта в районы Старого Карантина, Камыш-Буруна и Эльтигена был заброшен на торпедных катерах небольшой штурмовой отряд краснофлотцев Керченской военно-морской базы под командованием капитана второго ранга А. А. Мельникова и батальонного комиссара М. И. Любовича. Отряду предстояло захватить на вражеском берегу плацдарм и удерживать его до прихода основных сил десанта, а также обеспечить швартовку прибывающих судов. Несмотря на героическую самоотверженность моряков, эту задачу им удалось выполнить лишь частично.
   Из-за сложных метеорологических условий корабли с краснофлотцами и красноармейцами на борту пришли в пункты, определенные планом операции, с опозданием.
   Только в половине седьмого утра 26 декабря четвертый отряд, которым командовал капитан третьего ранга В. М. Дубовов, сумел зайти в бухту Булганак в районе мыса Хрони. Укрывшись от штормового ветра, корабли начали высадку десанта. Вскоре буксир "Дофиновка" подвел к берегу баржу "Таганрог". Под обстрелом врага удачно причалил и тральщик "Советская Россия" под командованием капитанлейтенанта Н. А. Шатаева. В тот же момент несколько краснофлотцев во главе с комиссаром корабля политруком К. К. Козьминым бросились в воду, закрепили швартовы, а затем, стоя в ледяной воде, помогли 450 десантникам со всем вооружением высадиться на берег. Командир отряда, выполнив первую часть задачи, на нескольких судах и кораблях отправился за вторым эшелоном десанта, оставив для артиллерийской поддержки высадившихся десантников канонерскую лодку "№ 4" и как платформу для следующей высадки баржу "Таганрог".
   Третьему отряду, который вышел с десантом вслед за четвертым, на первый раз зацепиться за вражеский берег не удалось. Поврежденный двумя бомбами, в пути перевернулся и затонул земснаряд "Ворошилов", на котором находилась основная часть десантников. Людей подобрали подоспевшие корабли. Остальные суда отряда на подходе к мысу Тархан попали под сильный огонь вражеских пушек, минометов, под авиабомбы и вынуждены были вернуться в порт отправки.
   Перед второй попыткой овладеть тфымским берегом командира третьего отряда капитан-лейтенанта А. Д. Николаева пригласил командующий Азовской военной флотилией контрадмирал С. Г. Горшков.
   - В бухте Булганак,- сказал он,- у берега находится танковая баржа "Таганрог", с помощью которой четвертый отряд успешно высадился и закрепился на крымском берегу. Силы вашего отряда поредели, вам лучше теперь высаживаться именно там, в бухте.
   Уже подходя к бухте Булганак, капитан-лейтенант А. Д. Николаев, вглядевшись в запотевающие окуляры бинокля, увидел, что плацдарм, куда накануне высадились войска четвертого и частично второго отрядов, занят врагом.
   "Что случилось?" - пытался он найти ответ на мучивший его вопрос.
   Оказалось, что высадившиеся на берег десантники, охваченные порывом гнать врага, далеко вклинились в оборону противника, оставив завоеванный плацдарм без прикрытия с тыла. Фашисты не замедлили этим воспользоваться.
   Решение сложной задачи - вторично захватить отбитый врагом плацдарм - было для третьего отряда однозначным: высадить десант и закрепиться на занятом пятачке, учтя урок предыдущего отряда.
   Под огнем врага передовым подразделениям отряда удалось зацепиться за берег. А тем временем самоходная шаланда "Танаис", готовясь к высадке десанта, села на мель. Две мины попали в ходовой мостик, из строя вышел весь командный состав. Однако и в такой обстановке десант был высажен на берег, а "Танаис", став легче без груза, приподнялась и сошла с мели, а вскоре и вообще вышла из зоны обстрела.
   Второй отряд, за исключением отставшего в пути парохода "Красный флот", подошел к месту высадки в районе мыса Зюк 26 декабря к семи часам утра. Под прикрытием дымовой завесы сейнеры с головной группой десантников пошли в бросок. Однако сильные волны помешали подойти к берегу всем судам.
   К берегу направился буксир "Никополь" с баржой "Хопер". Под покровом ночи команда баржи, руководимая военным комендантом "Никополя" старшиной второй статьи Алексеем Степанчуком, сначала подтянула баржу к берегу и закрепила ее, а затем стала выгружать боевую технику. Под огнем противника десантники, находясь по грудь в ледяной воде, несколько раз преодолевали пространство длиной более десяти метров, перенося на берег на поднятых руках противотанковые орудия.
   Шторм усиливался. С разрешения командующего флотилией отряд перешел для высадки оставшейся части десантников к мысу Хрони. Враг встретил их сильным артиллерийским огнем. Появилась бомбардировочная авиация. От прямого попадания бомбы начала тонуть самоходная шаланда "Фанагория", потянув за собой минную баржу с войсками и техникой, которая была на буксире. Только находчивость коменданта "Фанагории" старшины первой статьи Н. Плотникова, который быстро переправил людей с шаланды на баржу и обрубил буксирный трос, спасла команду и груз.
   К моменту выхода пятого отряда, то есть к 22 часам 25 декабря, погода резко ухудшилась. В проливе крепко штормило: с палуб буксира и тральщиков срывало шлюпки, несколько байд, шедших на буксирах, оторвались. С разрешения командующего флотилией отряд направился к мысу Хрони. Здесь к вечеру 26 декабря было высажено 1452 воина, три танка и четыре орудия.
   Только к 28 декабря штормовая погода стала стихать. Используя более или менее благоприятные метеоусловия, в море вышли суда со вторым эшелоном десанта, которым командовал капитан третьего ранга В. М. Дубовов.
   С ходу приткнулся к берегу и сел на грунт транспорт "Ейск". Десантники устремились вперед. И хотя враг начал сильный обстрел, операция была завершена успешно. На крымском берегу закрепились еще 1354 человека при 15 орудиях и минометах.
   В предрассветном сумраке вышли и торпедные катера № 105 под командованием лейтенанта И. Н. Васенко и № 24 во главе с лейтенантом А. Ф. Крыловым. Они должны были доставить на захваченный десантниками Камыш-Бурунский плацдарм медицинский персонал из состава 51-й армии и медикаменты. Уже приближаясь к месту высадки, катера попали под сильный артиллерийский огонь противника.
   В катер № 105 попал снаряд, на его борту возник пожар. Мотористы Ф. 3. Бережной и М. А. Петаков самоотверженно боролись с огнем, но безрезультатно. Пожар грозил гибелью медицинским работникам, которых так ждали на берегу десантники. Тогда старшина группы мотористов тяжело раненный коммунист П. И. Долиновский стал за руль и выбросил горящий катер на песчаную отмель у берега.
   В подобной ситуации оказался и катер № 24. Его командир лейтенант А. Ф. Крылов также сумел вывести катер на отмель.
   Оставшиеся в живых члены экипажей этих катеров сошли на берег и влились в состав ударного отряда моряков под командованием начальника штаба Керченской военно-морской базы капитана третьего ранга А. Ф. Студеничникова и военкома старшего политрука Д. С. Калинина. Они с боями шли в авангарде наступающих десантников и первыми ворвались в город Керчь, водрузили красное знамя на горе Митридат.
   На захваченный штурмовой группой плацдарм у Камыш-Буруна продолжали высаживаться войска первого и второго эшелонов десанта.
   Еще одна десантная группа в составе части войск 12-й стрелковой бригады сделала попытку высадиться на крымском берегу 30 декабря. Но суда попали в плавучие льды, и только на следующий день с помощью ледокола отряд пробился к берегу, высадил десант и прибыл в уже освобожденную Керчь.
   За 4 дня, с 26 по 30 декабря (27 декабря бушевал семи-восьмибалльный шторм, и высадка десантов была приостановлена), с кораблей и судов Керченской военно-морской базы высадилось на крымский берег 11 225 десантников, было доставлено 47 орудий, 198 минометов, 229 пулеметов, 12 машин и много другой техники, вооружения и боеприпасов.
   Большой вклад в успешное осуществление десанта внесли моряки Керченской военно-морской базы под командованием контр-адмирала А. С- Фролова.
   В ночь с 29 на 30 декабря Ивану Андреевичу Козлову не спалось. Едва забрезжил рассвет, он вышел на улицу.
   Город казался пустынным. Стрельба уже стихла, было безлюдно. Даже немецких солдат не видно, исчезли с постов жандармы. Только стлался по земле дым затухавшего близкого пожара, да слышно было, как бьют волны в берег: ночной шторм и тот шел на убыль...
   Иван Андреевич решил пройти к зданию горкома партии, оставаясь на всякий случай все тем же Петром Вагиным, бывшим заключенным и человеком без определенных занятий.
   Не успел он сделать и несколько шагов, как из-за угла пустынной улицы неожиданно выехал всадник.
   - Вы кто будете? - спросил его Иван Андреевич.
   - Моряк из десанта.
   - А куда же немцы девались?
   - Удрали, дедушка.
   - Значит, город свободен, ходить можно?
   - Свободен, ходи, дедуля, куда хочешь. Город наш.
   Из калитки соседнего дома к ним подошла сгорбленная старушка. Она жадно прислушивалась к разговору всадника и старика.
   - Батюшки, неужто этих аспидов больше нету?..
   - Нет, бабушка, нет, не бойся больше никого.
   Старушка бросилась было к краснофлотцу, но тут же повернулась к домам и закричала что было сил:
   - Феня! Люди! Выходите, наши пришли! Наши! Фашистов больше нету!..
   На ее крик из домов начали выбегать люди...
   Иван Андреевич насилу выбрался из толпы и пошел дальше.
   На здании гестапо каким-то чудом уцелела вывеска горкома партии. Вагин вошел во двор и через черный ход поднялся на второй этаж, обошел все комнаты, заглянул в ящики столов, в шкафы. По всему было видно, что немцы удирали в спешке - оставили много документов. В папке начальника гестапо Фельдмана сохранились последние доносы. Собрав все документы и спрятав их понадежнее, Козлов отправился искать командира десантников.
   Красноармеец в полушубке показал ему, как пройти.
   В одной из комнат Иван Андреевич нашел моряка, осматривавшего трофейное оружие.
   - Вам что, папаша? - спросил моряк.
   - Начальника ищу.
   - Командира пока нет. Я заменяю. А вы по какому делу?
   Иван Андреевич объяснил и представился.
   - Очень приятно познакомиться! - моряк встал и, одернув бушлат, крепко пожал "папаше" руку.- Я Калинин, комиссар десантной группы моряков.
   В разговоре выяснилось, что никто из гражданских с десантниками не прибыл.
   - В Керчь вошла только моя группа - восемнадцать человек,- с гордостью сказал Калинин.- Пятнадцать моряков и три красноармейца. Из Камыш-Вуруна мы ждем десантные части. Но тут надо раненых устроить, выпечку хлеба наладить. Хорошо, если бы вы за это сами взялись.
   Так и решился выход из подполья группы Ивана Андреевича Козлова.
   Трудно добывалась победа в дни Керченско-Феодосийской десантной операции, которая вошла в историю как самая крупная морская десантная операция периода Великой Отечественной войны.
   Газета "Правда" в передовой статье "Наша победа в Крыму" писала 31 декабря 1941 года: "Новая победа Красной Армии является свидетельством величайшего мужества, исключительного героизма советских воинов, их всесокрушающего наступательного порыва в борьбе за освобождение родной земли от иноземных поработителей".
   И как один из самых дорогих новогодних подарков прозвучало сообщение Советского Информбюро о высадке морского десанта и освобождении Керчи и Феодосии:
   "29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта, во взаимодействии с военно-морскими силами Черноморского флота высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боев заняла город и крепость Керчь и город Феодосию.
   При занятии Керчи и Феодосии особенно отличились войска генерала Первушина, генерала Львова и группа военно-морских сил...
   Противник на обоих участках отходит, преследуемый нашими частями. Захвачены трофеи, которые подсчитываются".
   
   
   
   
   ГОД 1942-й
   
   Январь
   
   Наступивший новый год немногочисленные жители Керчи и десантировавшиеся на крымский берег войска встретили в освобожденном городе.
   1 января организационное бюро горкома ВКП(б) и комиссар гарнизона опубликовали обращение к населению Керчи, в котором говорилось:
   "Десантными группами Красной Армии, Во- енно-Морского Флота, при содействии красных партизан, город Керчь 29 декабря стал опять советским городом.
   Немецкие оккупанты недолго похозяйничали в нашем городе, но их господство и порядки надолго останутся в памяти советских людей: открытые грабежи и издевательства над мирным населением, десятки повешенных на улицах города, тысячи расстрелянных мужчин, женщин и детей. Вся жизнь города была затянута мертвой петлей немецких палачей...
   Товарищи рабочие, служащие и советская интеллигенция! Мы призываем вас энергично и дружно взяться за восстановление разрушенного народного хозяйства: фабрик, заводов, школ, больниц и других культурных учреждений.
   Немедленно приступайте к работе на своих предприятиях и в учреждениях!
   Примите строгие меры к охране социалистической собственности от воров и расхитителей...
   Смело и дружно за работу, товарищи!
   Да здравствует наша славная Красная Армия!
   Смерть немецким оккупантам! Оргбюро Керченского городского комитета
   ВКП(б). Комиссар гарнизона города Керчи".
   Утром в горкоме партии собрались подпольщики: весть об освобождении города с молниеносной быстротой облетела Керчь, ближайшие катакомбы.
   Иван Андреевич Козлов, все еще одетый "под Вагина", как будто помолодел, из-под очков светились радостью его почти незрячие глаза. Оглядев собравшихся, он узнал многих: Ивана Пахомова, Сергея Черкеза, Николая Бантыша...
   - Товарищи! - сказал Козлов. - Город Керчь, маленькая, но очень дорогая сердцу каждого из нас частица советской земли, снова стал свободным. Победа над сильным и коварным врагом дается нелегко. Еще много прольется крови, еще много бессонных ночей предстоит провести и нам, восстанавливая разрушенное, налаживая работу промышленности, учреждений. И мы должны работать на освобожденной земле так же страстно, как боролись с фашистской нечистью, будучи в подполье. Ибо каждая трудовая победа здесь, в тылу,- это помощь нашим товарищам - краснофлотцам и красноармейцам. И первыми, как всегда, в это нелегкое время будут коммунисты и комсомольцы...
   В оргбюро Керченского горкома партии вошли И. А. Козлов, Е. В. Ефимова и В. С. Колесниченко. Были созданы также оргкомитет городского Совета депутатов трудящихся и оргбюро по Кировскому, Ленинскому и Орджоникидзевскому районным комитетам партии, а также по Приморскому и Ленинскому сельским райкомам ВКП(б).
   Бывшие партизаны и подпольщики, возглавившие партийные и советские органы города, а также наиболее ответственные участки хозяйственной деятельности, с энтузиазмом включились в работу по налаживанию нормальной жизни полуразрушенной Керчи - в работу, которая каждодневно граничила с фронтовой по своей напряженности.
   В это же время областной комитет партии, прибывший с Кубани в Керчь, утвердил новый состав городского комитета обороны, членами которого стали первый секретарь горкома партии Н. А. Сирота, председатель исполкома горсовета И. И. Антилогов, начальник горотдела НКВД П. А. Хватков и начальник гарнизона контр-адмирал А. С. Фролов.
   Нужно было в кратчайший срок мобилизовать население города на выполнение ответственных задач.
   Город налаживал новую, свободную жизнь, а в Старокарантинских каменоломнях все еще томились партизаны, замурованные фашистами. Предстояло срочно освободить их из каменного плена. Выполнение этой задачи городской комитет обороны поручил Ивану Ивановичу Пахомову, дав ему в помощь группу военных минеров.
   В то утро Володя Дубинин забежал домой, выполнив важное задание: установил связь с десантниками и передал просьбу разминировать завалы. Евдокия Тимофеевна приготовила Володе немудреный завтрак и нежно смотрела на сына, счастливая уже тем, что он снова дома и нет уже страха, что войдет фашист, что схватят дитя во время облавы, что погибнет от вражьей пули...
   Володя торопливо вышел из-за стола. Уже в дверях обернулся, натягивая на самые уши шапку- треух:
   - Я скоро, мам. Сбегаю посмотрю, как наших будут из каменоломен добывать..
   Так в то утро скрестились дороги группы минеров, отправившейся разминировать Старокарантинские каменоломни, и пионера Володи Дубинина, который вызвался быть у них проводником.
   Под землей, в промозглых каменных лабиринтах, партизаны с нетерпением ждали, когда к ним на выручку придут товарищи. Хотелось скорее выбраться наверх, вдохнуть свежего, пахнущего морем и снегом воздуха - и тогда можно снова идти в бой, гнать отступающего фашиста на запад, в его логово.
   Томительно тянулись последние минуты ожидания. В катакомбах слышали, как дробят земляки наверху камень, освобождая заваленный фашистами выход, как все громче звучат голоса минеров.
   Еще, еще немного...
   И вдруг оглушительный взрыв потряс землю, гулкое эхо загрохотало по лабиринтам. Мина взорвалась прежде, чем ее сумели обезвредить саперы...
   А когда рассеялся дым, партизаны бросились к светлевшему пятну неба в каменном проломе. С наружной стороны лежал, неестественно запрокинув голову, партизанский разведчик Володя Дубинин, чуть поодаль - четыре бойца- минера.
   Партизаны обнажили головы. Они стояли, старые и молодые, здоровые и раненые, и слезы беззвучно текли по их почерневшим щекам.
   Так горько омрачился тот светлый день освобождения старокарантинских партизан - 2 января 1942 года...
   В первые же январские дни над Керчью взметнулся и с новой силой зажег каждого боевой лозунг: "Все для фронта! Все для победы над врагом! Все для освобождения Крыма от немецких захватчиков! Работать так, как работали в дни тяжелых испытаний труженики Москвы, Ленинграда, Севастополя!"
   Областной и городской комитеты партии уделяли огромное внимание политической работе среди населения. Уже 3 января с помощью военных политработников был выпущен первый после оккупации номер городской газеты "Керченский рабочий" тиражом 5000 экземпляров. Газета вышла под лозунгом: "Работать так, как дрались за Керчь героические воины нашей армии и флота!"
   В городе восстановили радиоузел, у которого было 600 трансляционных точек, начали действовать кинотеатры и клубы. Готовилась книга "О зверствах немецких оккупантов в Керчи"...
   С первых дней освобождения города и полуострова от немецко-фашистских захватчиков областной и городской комитеты партии стали проводить большую работу по формированию партийных организаций. Из числа коммунистов в первую очередь комплектовались кадры партийного и советского аппарата, хозяйственных органов.
   Вот как рассказывает о жизни города в те дни первый секретарь Крымского обкома ВКП(б) В. С. Булатов в письме секретарю обкома партии Ф. Д. Меньшикову, находившемуся в Севастополе. Это товарищеское письмо по праву можно считать ярким документом той поры:
   "Привет, Федор Дмитриевич! В порядке взаимной информации сообщаем о положении на Керченском полуострове и работе, проводимой партийными и советскими организациями.
   Тебе должно быть понятно, с каким воодушевлением большинство населения Керчи встретило приход частей Красной Армии, изгнание немецких извергов с Керченского полуострова. Первые дни это особенно чувствовалось. Народ при немцах был буквально загнан и не смел появляться на улицах. С приходом наших частей народ свободно вздохнул. Улицы были запружены населением. С первых дней началась восстановительная работа.
   Еще до нашего приезда товарищ Козлов со своей группой (бывший подпольный комитет) образовал оргбюро горкома. Из состава партизанских отрядов подобрали оргбюро городских, Ленинского и Маяк-Салынского районов. Нам пришлось только частично прокорректировать этот состав...
   С первых дней было обращено особое внимание на восстановление или создание примитивных предприятий для удовлетворения основных запросов армии и населения.
   При оккупантах из промышленных и коммунально-бытовых предприятий ничего не работало. Были отдельные попытки восстановить несколько паровозов, вагонов, мельниц и других, но ничего из этого не вышло. Предприятия не работали. Света не было, мельницы не работали. Ни о какой торговле или общественном питании речи не было. Вот на этой "базе" и начали создавать и восстанавливать все возможное. Фронту нужен был раньше всего железнодорожный транспорт. Рабочие-инициаторы наладили на Камыш-Буруне, на заводе имени Войков ~. ремонт паровозов и вагонов. Сейчас уже работают 7 паровозов и до 140 вагонов. Силами этих заводов и железнодорожников, с помощью воинских организаций сравнительно быстро восстановили железнодорожную линию до Семи Колодезей. Восстановили 21 мост, из них 3 крупных (8-9 и 18 метров). Это дало возможность крепко помочь армии в подвозе необходимых боеприпасов и других грузов.
   Восстановили водопровод и, хотя с большими перебоями и весьма ограниченно, но обеспечиваем водой транспорт и важнейшие учреждения города. Принимаются меры к созданию дополнительных источников. Думаю, что за ближайшую декаду кое-что будет сделано для того, чтобы значительно ослабить остроту в водоснабжении.
   Пустили трамвай к заводу имени Войкова на паровозной тяге. Это не совсем эффективно, но все же решает вопрос о связи города с заводом.
   Вопрос электроэнергии был и продолжает еще нас крепко лимитировать. Маленькую электростанцию для города уже пустили и свет важнейшим организациям даем. На предприятиях пустили ряд двигателей, обеспечивающих их нужды На днях войдет уже в строй машина бочарного завода и будет увеличена мощность электростанции Камыш-Буруна, которые вместе обеспечат основные потребности города, и можно будет перевести движение трамвая на электричество.
   Закончена и пущена в эксплуатацию мельница (бывший асфальтовый завод) и пущены все остальные мельницы в общем на 60-65 тонн в сутки. На такое же количество пущены хлебопекарни.
   Предприятия сейчас напрягают максимум своих усилий на ремонт судов, изготовление шанцевого и инженерного инструмента и сооружений, начали ремонт пушек, пулеметов, создано много мастерских по ремонту автомашин и тракторов... и параллельно с этим ведется работа по восстановлению отдельных цехов на предприятиях, которые могут в ближайшее время быть полезны для нужд обороны и коммунально-бытового обслуживания населения. Сейчас уже работает свыше 10 тысяч рабочих, и это число растет с каждым днем.
   В первые дни было особенно тяжело с руководящими кадрами, но за этот период многие возвращаются с Большой земли...
   Вопросы продовольствия с первых дней занимали особое внимание обкома и СНК и городских организаций. В самой Керчи почти ничего не осталось...
   Пока что медленно у нас идет работа по организации рыбного лова. Все же думаем, что в ближайшие дни на Средней косе лов начнем.
   Уже функционируют 5 столовых, принимаем меры к организации еще 2-3 столовых для населения...
   Уже с первых дней начали работать магазины, парикмахерские, разного рода бытовые мастерские. Постепенно налаживается нормальная их работа.
   В первые же дни пущены кинотеатр, радиоузел, налажен регулярный выпуск газеты "Керченский рабочий", и с 10 января начали работать несколько школ. Однако в связи с частыми бомбардировками мы решили временно прекратить работу кинотеатра и занятия в школах...
   Вот коротко о наших делах. Информируйте нас чаще о жизни Севастополя и работе.
   С приветом В. Булатов.
   30 января 1942 года".
   
   
   Февраль
   Город набирал силы, восстанавливал разрушенное, изыскивал возможность активнее помогать войскам, продолжавшим наступательные бои.
   4 февраля состоялось собрание городского и областного партийного актива, которое сыграло большую роль в мобилизации гражданского населения Керчи на выполнение первоочередных задач восстановления разрушенного оккупантами хозяйства и помощи фронту. С докладом о текущем моменте выступил
   В. С. Булатов.
   - Все наши усилия,- говорил он,- нужно сосредоточить на узловых участках для того, чтобы отдельные предприятия, цехи, даже агрегаты могли быть пущены в кратчайший срок, как можно скорей стали давать продукцию фронту и городу...
   Прямо с заседания актива коммунисты шли на свои рабочие места, на многочисленные участки восстановительных работ. Шли как в бой, потому что здесь был их фронт.
   Под руководством городской партийной организации восстанавливались заводы и фабрики, снова организовывались артели промышленного и бытового назначения. Еще в первых числах января основные промышленные предприятия города - в первую очередь металлургический завод имени Войкова - стали давать продукцию фронту и городу.
   Завод стал своеобразным арсеналом Крымского фронта, созданного по решению Ставки еще 28 января. В разрушенных цехах день и ночь трудились рабочие, показывая чудеса изобретательности в восстановлении разрушенных машин, станков и механизмов, в налаживании ускоренной технологии выпуска продукции. Из ворот завода шли на фронт металл для оборонительных сооружений, огнеметы, гранаты, железные блиндажные печи, ложи к автоматам и винтовкам...
   На передовых рубежах трудового фронта были комсомольцы Керчи. 7 февраля бюро горкома партии одобрило инициативу молодежи города, предложившей собрать средства на строительство танковой колонны имени ВЛКСМ. 15 февраля 7400 юношей и девушек Керчи участвовали в общегородском воскреснике. Заработанные средства были переданы в фонд танковой колонны.
   По-ударному, по-фронтовому работали войковцы. Они давали фронту металл, оружие, технику. Только за первые два месяца 1942 года заводские мастерские по ремонту боевой техники и вооружения дали фронту 50 орудий и минометов, 50 танков и тягачей.
   Как-то в одной из партий оружия, прибывшего на завод для ремонта, рабочие обнаружили миномет, изготовленный здесь в 1941 году. "Старого знакомого" отремонтировали с особенной тщательностью. Передавая его воинской части, рабочие говорили:
   - Товарищи бойцы! Мы своими руками создали миномет в 1941 году, а сейчас еще раз возродили его. Он вас не подведет. Громите беспощадно фашистского зверя, не давайте ему передышки!
   Заказы для фронта выполнялись не только на металлургическом заводе имени Войкова. Вот что сообщал Крымский обком в Центральный Комитет партии 28 февраля:
   "...Работа по налаживанию нормальной жизни на Керченском полуострове, освобожденном от немецких оккупантов, с каждым днем принимает все более широкий размах...
   Восстановлены электростанции на Камыш-Буруне, бочарном заводе, табачной фабрике, Керченском судоремонтном заводе с общеймощностью 641 киловатт. Проводятся работы по дополнительному изысканию электроэнергии, так как недостаток последней продолжает лимитировать развитие промышленности.
   На госметзаводе имени Войкова пущены в эксплуатацию новые механический и литейный цехи, в которых производится ремонт тракторов, изготовление штыковых и шанцевых лопат, ломов, кирок, печей, скоб, пулеметных лож и других предметов, необходимых армии.
   Восстановлен механический цех на Керченской табачной фабрике, где производится ремонт и изготовление вооружения для Красной Армии.
   В городе Керчи открыта пошивочная мастерская, а также мастерская по ремонту вещей и предметов домашнего обихода. Начали работу промыслово-кооперативные артели имени Клары Цеткин, "Работник", "Соцбыт", "Гарантия", "Красный Октябрь", "Пищепром", которые почти целиком работают для удовлетворения нужд фронта.
   Приступила к работе восстановленная корабельная верфь Рыбтреста, которая производит ремонт рыбацких судов.
   Начали работать новые пекарни, и в настоящее время производительность по выпечке хлеба достигла 108 тонн хлеба ежесуточно.
   Всего на предприятиях города Керчи занято 9271 рабочий и служащий.
   За истекшее время почти заново создан Камыш-Бурунский порт, работающий на двух причалах. Восстановлены два портальных электрических крана и два паровых крана.
   С 10 февраля начал навигацию Керченский порт.
   Большие затруднения в работе портов мы ощущаем из-за недостатка рабочей силы, автотранспорта и угля для снабжения судов...
   Отремонтировано 12 паровозов и 322 вагона. Находится в ремонте еще 30 вагонов. Налажено обеспечение водой паровозного хозяйства...
   Восстанавливается рыбная промышленность. Уже восстановлены и приступили к работе рыбокомбинат, Еникальский, Камыш-Бурунский и Чигинский рыбозаводы, Керченская и Крымская моторыо-рыболовные станции и 10 рыбацких колхозов...
   Положение с обеспечением городского населения продовольствием начинает улучшаться. Хлеб получают все трудящиеся в соответствии с утвержденными Наркомторгом Союза нормами. Начали выдавать по карточкам сахар, рыбу, мясо. В городе Керчи работает 6 столовых общественного питания и 3 кухни, отпускающие обеды на дом. Всего столовые и кухни отпускают ежедневно 3750 обедов.
   Кроме этого открыто на предприятиях 8 столовых, в которых питается 1219 человек... Налаживается работа по оказанию медицинской помощи населению. В городе Керчи открыта больница на 40 коек, 3 поликлиники, 3 пункта "скорой помощи", санитарно-эпидемическая станция и городская лаборатория.
   Приступило к работе аптекоуправление. Открыты две аптеки и аптечный пункт...
   Большое внимание уделяется делу оказания помощи семьям военнослужащих и пенсионерам. Проведен учет семей военнослужащих и пенсионеров, организовали выплату им пособий. Органы социального обеспечения работниками укомплектованы и работают".
   Партийные и советские органы города делали все возможное не только для оказания помощи фронту, но и для удовлетворения бытовых нужд металлургов и строителей, докеров и рыбаков.
   Во всей этой огромной работе, проводимой в неимоверно трудных условиях, часто под бомбежками, самое активное участие принимала молодежь. На трудовые подвиги в прифронтовом городе юношей и девушек мобилизовал горком комсомола. Его секретарь Андрей Белан, прибывший в Керчь из осажденного врагом Севастополя, прошедший в боях с фашистами хорошую школу мужества и упорства в достижении цели, считал, что победа куется не только в штыковой атаке, но и в повседневном упорном труде на заводе, в порту, в тимуровской команде и за школьной партой. Свою увлеченность и порыв он передавал сверстникам-комсомольцам.
   Одним из важных дел комсомольцев стало восстановление здания городской типографии. Молодежь порта быстро ввела в строй радиостанцию и наладила коротковолновую связь с судами, вышедшими на промысел рыбы в Азовское и Черное моря.
   120 юношей и девушек по путевкам комсомола пошли работать в эвакогоспитали, объединившись в 60 бригад. Они дежурили возле раненых, устраивали концерты художественной самодеятельности, рассказывали о том, как возрождается из пепла древняя Керчь, как помогает город фронту.
   Школьники организовали 25 тимуровских команд. Они собирали металлолом, готовили посылки на передовую бойцам и командирам Крымского фронта, писали им добрые письма, полные душевной теплоты и благодарности защитникам, комсомольской и пионерской веры в победу.
   
   
   Март - апрель
   
   Город жил фронтовой жизнью, напрягая все силы для выполнения главной задачи - помощи фронту. К апрелю 1942 года в результате бомбежек большинство предприятий были разрушены полностью или частично. Крупнейшие из них - металлургический и судоремонтный- день и ночь дымили в развалинах. Однако в цехах, у которых порой не было не то что крыш, но и стен, кипела работа: город выполнял заказы фронта. Люди ночевали в цехах, работая по 18-20 часов в сутки. Они оставались здесь порой и потому, что им некуда было идти. Их дома представляли такие же развалины, как заводские цеха.
   Вот как рассказывается об этом в информации Крымского обкома партии в ЦК ВКП(б) о результатах налетов вражеской авиации на Керчь и Севастополь и принятых мерах по обеспечению нормальной жизни и работы в условиях бомбежек:
   "...За последнее время вражеская авиация участила налеты на города Керчь и Севастополь с тем, чтобы сорвать работу тыла, внести растерянность и деморализацию в среду трудящихся, самоотверженно работающих над восстановлением разрушенного немецкими оккупантами хозяйства, над выполнением заказов для фронта.
   За первый квартал и 10 дней апреля текущего года в налетах на город Керчь участвовало 304 самолета, из коих 207 самолетов Ю-88 и 77 ХЕ-111.
   Сигнал воздушной тревоги за это время подавался 126 раз, общей продолжительностью 72 часа 42 минуты".
   Особенно интенсивными налеты врага на Керчь были в конце марта и начале апреля 1942 года. За этот период на город было сброшено 930 авиабомб, которые принесли большие разрушения и человеческие жертвы. В городе оказались разрушенными 131 и повреждено 15 зданий, металлургический завод и железнодорожный вокзал, выведены из строя 600 погонных метров железнодорожного полотна, ...450 метров телефонного кабеля и 2500 метров телефонных проводов. Городские органы учли за первый квартал и 10 дней апреля 500 человек раненых и 396 убитых.
   "Несмотря на продолжающиеся налеты вражеской авиации,- говорится дальше в информации,- в Керчи и Севастополе не прекращается работа предприятий. Гитлеровским бандитам не удается деморализовать нашу работу. Наоборот, трудящиеся Керчи и Севастополя с еще большей энергией и самоотверженностью работают над выполнением заказов для фронта.
   Принимаются необходимые меры к быстрейшему восстановлению объектов, пострадавших от бомбежки...
   Областным комитетом ВКП(б) проведен и проводится ряд мероприятий, обеспечивающих бесперебойную работу предприятий, учреждений и по укрытию населения..."
   Варварство фашистов не знало предела. Над зданием гостиницы "Керчь" развевался флаг Красного Креста. Но гитлеровцы систематически бомбили госпиталь.
   Писатель Петр Павленко позднее скажет об этом времени:
   "...В страшном тыловом городе, бомбимом от зари до зари, всегда что-нибудь горело или взрывалось. Когда я увидел опустошенный Сталинград, он не потряс мое воображение, ибо до него я уже увидел Керчь.
   Территория Сталинградского тракторного завода была так же изуродована, как и площадка завода имени Войкова, и оба эти завода вдруг сразу стали похожими один на другой, как две гигантские братские могилы..."
   В такой обстановке областной и городской комитеты партии приняли решение перебазировать основные промышленные предприятия, выполнявшие заказы фронта, под землю, в катакомбы. Населению также предстояло укрыться от бомбежек под землей. Решение этих задач было возложено на секретарей обкома партии Л. Е. Спектора и С. Н. Грачева, на партийные и советские органы города.
   В середине апреля буквально в течение нескольких дней Старокарантинские каменоломни вдруг преобразились. Исчезла тишина и гулкость многокилометровых подземных лабиринтов, они оживились человеческим многоголосьем, стрекотом электродвижков и гулом металлорежущих станков, запахом свежего, только что вынутого из печи хлеба и даже звонкоголосой возней детишек, которые еще не успели пойти в школу. Подземным городом, подземным промышленным комбинатом стала Керчь весной сорок второго. Такого за две с половиной тысячи лет своей истории город еще не знал.
   И подземный город жил, подземный комбинат работал для фронта. Коллективы судоремонтных предприятий, железорудного комбината, разместившиеся в Старокарантинских каменоломнях и в подземных штольнях в районе крепости Еникале, ремонтировали танки, автомашины, другую военную технику, готовили узлы и детали для судов, стоявших на ремонте у причалов, производили корпуса для гранат и мин. Артель "Гарантия" шила обмундирование для частей Красной Армии. Артель "Красный Октябрь" ремонтировала обувь. Под землей выпекали хлеб для населения и воинских частей.
   Особую заботу городской комитет обороны проявлял о гражданском населении. Проверив в середине апреля условия жизни и быта керчан, переселившихся в катакомбы, он принял постановление, в котором были предусмотрены широкие меры по улучшению бытового и медицинского обслуживания жителей подземного города. Предполагалось создать вблизи Аджимушкайских и Булганакских каменоломен обмывочные и медицинские пункты, открыть передвижную взрослую и две детские парикмахерские, организовать бесперебойную продажу хлеба и других продуктов, а большую часть населения обеспечить горячей пищей, организовать выдачу хлебных карточек на местах переселения, в том числе и на окраине города, там, где люди жили в полуразрушенных, но еще пригодных для жилья домах. Для проведения этих мероприятий были выделены постоянные представители горисполкома, к работе широко привлекались общественность, комсомольцы и молодежь.
   С новой силой заработал подземный комбинат, давая больше продукции фронту.
   Вся эта работа городского комитета обороны, городских партийной и комсомольской организаций принесла свои плоды. За три месяца 1942 года основные предприятия города выпустили всевозможной продукции более чем на 3 миллиона рублей, в том числе для фронта - свыше чем на 2 миллиона рублей. А с января по май керченские предприятия дали 1100 катков для средних танков, построили бронепоезд, отремонтировали 35 пушек, 215 пулеметов, 80 минометов, 7 тысяч винтовок и много другого оружия и снаряжения.
   Сразу же после освобождения города от оккупантов одновременно с восстановлением разрушенных предприятий керчане - потомственные рыбаки - взялись налаживать работу рыболовецких колхозов и рыбозаводов. Только за первые пять свободных дней рыбаки колхозов имени Войкова и имени Моссовета сдали на колхозные склады до 1500 сетей для ловли сельди. Так было и в других хозяйствах. Собранный и отремонтированный флот - 37 самоходных и 310 несамоходных судов - тут же вышел на промысел. Буквально под носом у противника, маскируясь от самолетов с черными крестами, рыбаки трудились сутками, стараясь добыть как можно больше рыбы, которая шла главным образом в воинские части. С января по май 1942 года керченские рыбаки выловили 25 тысяч 869 центнеров рыбы. Причем они занимались не только этим сугубо мирным трудом. На их счету немало успешно выполненных боевых заданий командования: они вели разведку и наблюдение за противником, перевозили боеприпасы и снаряжение с кавказского берега пролива в Керчь.
   В начале 1942 года войска Крымского фронта, заняв Керченский полуостров, вели активные боевые действия против фашистских захватчиков на земле, в море и в воздухе. Наши войска упорно атаковали врага, нанося ему ощутимые потери.
   Так, еще в феврале соединения 51-й армии, действовавшие на правом крыле фронта, потеснили противника. На освобожденной территории были захвачены богатые трофеи - более 120 артиллерийских орудий, много минометов, большое количество другого вооружения и техники.
   В марте понесла значительный урон введённая фашистским командованием в бой 22-я танковая дивизия: наши войска отбили все ее атаки, уничтожили 50 танков, в результате чего гитлеровцы вынуждены были отвести дивизию в тыл для пополнения.
   Однако развить наступление Крымскому фронту не удалось. Авиация противника продолжала бомбить позиции советских войск, минировала Керченский пролив, побережье Черного моря.
   Войскам Крымского фронта по указанию Ставки Верховного Главнокомандования пришлось перейти к обороне, чтобы сковать большие силы моторизованных полчищ врага и сорвать планы фашистского командования по захвату Севастополя - главной базы Черноморского флота.
   Части и службы Крымского фронта, находившиеся в Керчи, также во время непрекращавшихся вражеских бомбежек избрали местом своего укрытия каменоломни.
   В Центральные катакомбы перешел в апреле 1942 года отдел боевой подготовки Крымского фронта во главе с полковником П. М. Ягуновым и резерв командно-политического состава, которым командовал капитан В. М. Левицкий.
   В Малых каменоломнях, также находящихся в Аджимушкае, однако не сообщающихся с Центральными, разместился батальон 1-го запасного фронтового стрелкового полка, которым командовал старший лейтенант М. Г. Поважный.
   
   
   Май
   
   11 мая по радио прозвучала очередная сводка Совинформбюро:
   "В течение 11 мая на Керченском полуострове наши войска вели упорные бои с перешедшими в наступление немецко-фашистскими войсками..."
   Кровопролитные бои на Керченском полуострове шли уже три дня.
   Утром 8 мая немецко-фашистские войска перешли в наступление против войск Крымского фронта.
   К исходу дня враг прорвал оборону 44-й армии и вклинился в наши боевые порядки на глубину до восьми километров.
   События развивались стремительно. На следующий день, 9 мая, враг снова пошел в наступление.
   В районе села Батальное оборону держали воины 72-й Кубанской кавалерийской дивизии. Мужественно сражались кавалеристы, стремясь сдержать натиск моторизованных частей врага - до ста танков, поддерживаемых пехотой, устремились через Батальное на север.
   Чтобы избежать угрозы окружения 51-й и действовавшей на правом фланге 47-й армий, командование Крымского фронта выдвинуло вперед 236-ю стрелковую дивизию, 56-ю танковую бригаду и 229-й отдельный танковый батальон. Бой был тяжелым, и продолжался он до наступления ночи. Фашисты не досчитались 50 сгоревших и разбитых танков.
   После неудачной попытки окружить 51-ю и 47- ю армии в районе села Батальное фашистское командование попыталось осуществить этот замысел в районе села Бранное поле.
   На исходе 10 мая и здесь разгорелась смертельная схватка. Натиск врага отражали части 77-й горнострелковой дивизии, а также 40-я и 55-я танковые бригады. Не жалела снарядов вражеская артиллерия, волна за волной шли на боевые порядки наших войск гитлеровские бомбардировщики, но наши войска - и пехотинцы, и танкисты - стремились любой ценой задержать противника, стояли насмерть. Дивизия с помощью танкистов удерживала позиции всю ночь, обеспечивая тем самым отход двух армий. Р1 только выполнив поставленную задачу, она отошла сама. А фашисты оставили на поле боя около 20 танков и два батальона пехоты.
   Жестокие бои вели также воины 44-й армии. Об этом свидетельствует сохранившееся донесение командира 276-й стрелковой дивизии, составленное 10 мая, в котором говорится, что в соединении осталось всего 369 человек, боеприпасы имеются лишь на руках у бойцов, продовольствия и горючего нет.
   И все же борьба с превосходящими силами 11-й немецкой армии продолжалась.
   12-13 мая войска Крымского фронта пытались задержать прорвавшихся на Турецком валу фашистов. В кровопролитных боях участвовали воины всех родов войск. Они наносили ощутимый урон противнику, не прекращали контратаки, До последнего удерживали позиции 39-я танковая бригада и 126-й отдельный танковый батальон...
   Используя превосходство в танках и авиации, враг 13 мая прорвался через Турецкий вал и стал развивать продвижение в сторону Керчи...
   И снова предместья и окраины древнего города стали ареной жарких схваток красноармейцев и моряков с гитлеровскими захватчиками.
   В штабе Манштейна вымуштрованные офицеры каждый час аккуратно доставляли командующему сводки о ходе операции, которая носила условное название "Охота на дроф". На лицах штабистов можно было прочитать некоторую растерянность: "дрофы", то есть красноармейские части Крымского фронта, которым по плану была уготована почти молниеносная гибель, оказались не такими уж беззащитными "птицами".
   Уже к исходу первого дня наступления фашистов в штаб Манштейна стали поступать непредвиденные сообщения: "Сотни красноармейцев во главе с комиссарами идут на нас, и мы вынуждены отходить, избегая рукопашных схваток...". "Красные атакуют наши фланги, и путь вперед пока невозможен..." Гитлеровское командование для захвата Керченского полуострова направило главный удар вдоль южного побережья. Сюда Манштейн бросил почти все свои наличные силы, надеясь взять в кольцо основные части Крымского фронта. Однако его части встретили упорное сопротивление советских войск, а застрявшие на размытых, глинистых дорогах фашистские танки оказались хорошими мишенями для наших бронебойщиков...
   В те дни берлинская газета "Дер Кампф" вынуждена была отметить, что стойкость и мужество советских бойцов на Керченском направлении могут стать примером для солдат вермахта. А начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер, докладывая Гитлеру о событиях под Керчью, признал: "Я еще не видел такого отчаянного сопротивления..."
   В ночь на 14 мая бои под Керчью немного стихли. Затишье оказалось временным - на рассвете схватка разгорелась с новой силой.
   Близ города, на окраинах его фашисты не могли сломить упорное сопротивление частей 44, 47 и 51-й армий, матросов Черноморского флота, 83-й бригады морской пехоты, 1-го фронтового запасного стрелкового полка и других воинских подразделений, а также ополченцев - рабочих и рыбаков, старых и молодых керчан, коммунистов и беспартийных, вставших на защиту города.
   Утром 14 мая ожесточенные бои шли в пригороде Керчи. За каждый дом, улицу, камень.
   Красноармейцы и краснофлотцы проявляли массовый героизм, но сдерживать натиск моторизованных фашистских полчищ было все труднее.
   В полдень на главную площадь Керчи прорвались эсэсовцы на мотоциклах. Их удалось уничтожить.
   Однако к вечеру на юго-западной окраине города появились передовые части 46-й немецкой дивизии.
   Город пылал. Части наших войск, ведя самоотверженные жестокие бои, вынуждены были отходить в район порта, где продолжалась эвакуация гражданского населения, раненых, женщин и детей.
   Вода у берега кипела от пуль и бомбовых разрывов. Немало воинов и мирных жителей остались навсегда здесь, на этой узенькой кромке береговой земли, или в соленых, как слезы, водах Керченского пролива...
   Защищая переправы от фашистов, упорные бои в Керчи вели воины 44-й армии, бойцы 1-го запасного полка Крымского фронта, 26-го Краснознаменного и 95-го пограничного полков, сводных отрядов под командованием полковника Д. С. Куропатенко, подполковников П. М. Татарчевского, И. М. Пашкова, А. Т. Кияшко и других частей. Севернее сражались воины 51-й армии, арьергард которой обеспечивал эвакуацию войск.
   Стойкость воинов армейского заслона во многом способствовала осуществлению этой тяжелейшей эвакуации войск Крымского фронта с Керченского полуострова.
   Несмотря на яростный обстрел врага, всего с 14 по 20 мая удалось эвакуировать на Тамань 120 тысяч человек.
   Мужество, стойкость, массовый героизм защитников Керченского полуострова нанесли гитлеровским войскам большой урон. 11-я армия врага только с 7 по 20 мая потеряла в боях за Керчь десятки тысяч солдат и офицеров, более 320 самолетов, практически лишилась танковой дивизии - 22-я ударная танковая дивизия Манштейна была разгромлена.
   А в это время переправы через Керченский пролив работали на полную нагрузку и даже больше. На таманский берег переправлялось все, что представляло ценность, но прежде всего - люди.
   Однако не всем, кто держал оборону города, в эти майские дни пришлось влиться в состав Красной Армии, собиравшей силы по ту сторону Керченского пролива. Прибежищем многих опять стали каменоломни.
   ...Раненый лежал неподвижно, распластавшись на густой, еще не успевшей пожухнуть траве. Глаза его были закрыты, сознание покинуло человека. Он словно слился с окружавшей его природой, стал неотделимой частицей земли, травы, неба...
   Но вот дрогнули опаленные ресницы, раненый чуть шевельнулся, напрягся. Еще не размыкая глаз, он пошарил правой рукой возле пояса. Дрожащие пальцы наткнулись на теплый, прогретый солнцем металл фляжки. Раненый машинально расстегнул кнопку чехла, и фляжка легко оказалась в руке. Он подтянул ее повыше, положил на грудь. На этом силы его иссякли. Полежав без движения с минуту, он решил левой рукой открутить крышку фляги. Но рука не слушалась, а тело пронзила острая боль. Раненый застонал.
   Однако мысль о воде не оставляла его. Придя в себя, он пододвинул фляжку здоровой рукой ко рту и взялся зубами за крышку. Она поддалась легко, и уже через мгновение вода, пропахшая металлом, потекла на лицо, сбегая вниз, на траву, по заросшим скулам. Немного воды все-таки попало в рот.
   Обессилев от такой тяжелой работы, раненый снова расслабился, и фляжка соскользнула с его груди в траву, упав вниз горлышком. Последние капли живительной влаги пролились на землю.
   Раненый снова лежал неподвижно. Сознание понемногу возвращалось к нему.
   "Где я? И что с моей рукой?"
   Ему стоило большого усилия разомкнуть слипшиеся веки. Резкий свет майского полудня ослепил его. Раненый машинально закрыл глаза, как бы защищаясь, но тут же снова раскрыл их: уж слишком нетихим показалось ему в этот миг голубое небо. И действительно, оно походило на голубую шелковую скатерть, расшитую, особенно по краям, крупными и мелкими крестиками, которые быстро и замысловато двигались, порой пересекая пути друг друга.
   В доли секунды сознание раненого прояснилось.
   "Самолеты? Чьи? И почему я их не слышу? Контузия!" - понял он.
   Ему вспомнился последний бой, когда пехотная рота, в которой он был стрелком, приняла здесь, в степи под Керчью, неравный бой с гитлеровским батальоном. Много парней наших полегло, но фашисты вынуждены были отступить и искать обходные пути на город. Последнее, что осталось в памяти стрелка,- это распустившийся, как петушиный хвост - красное с черным,- взрыв снаряда, ухнувшего почти рядом. Дальше наступил мрак, провал в мир без звуков.
   Он попытался еще раз пошевелить левой рукой. Боль была нестерпима, Он закрыл глаза, крепко стиснул зубы. Но вдруг почувствовал на своем лице тень и открыл глаза. Над ним стоял человек в красноармейской форме, с автоматом наперевес. Человек что-то сказал. Раненый его не расслышал, лишь по движению губ понял, что его о чем-то спрашивают.
   - Помогите встать,- прохрипел он и не услышал своего голоса.
   Неизвестный, видимо, понял его и присел на корточки. Рядом выросли еще две тени. Втроем, бережно, чтоб не задеть окровавленное левое плечо, они поставили его на ноги. Мир закачался в глазах человека, снова стоявшего на земле. Как будто все перевернулось в нем, что-то осело на дно, в ушах сильными толчками начала биться кровь, и вдруг - вот повезло-то! - шумы и шорохи мира ворвались в уши.
   - Держись, браток,- сказал тот, который первым помогал ему встать. Сказал тихо, как будто из-под воды.
   Так понемногу и разговорились. Оказалось, что это остатки соседней роты, которая тоже стояла насмерть. Человек 30 личного состава во главе с капитаном остались живыми, а значит, боеспособными.
   Откуда-то, переданная с рук на руки, появилась санитарная сумка. Перевязка длилась недолго, но после этого раненому полегчало, хотя рука висела на перевязи, перекинутой через шею, как чужая.
   - Куда же мы теперь? - спросил раненый.- Где наш штаб?
   - Так выходит, что тебе придется идти с нами,- сказал капитан.- А у нас приказ: следовать в район поселка Аджимушкай, там наши держат оборону...
   Солдатские сапоги, около 30 пар, свободным строем топали по степной траве. Раненый уже начал ориентироваться и понял, что Керчь осталась за спиной: оттуда доносились раскаты частых взрывов, а степь то там, то тут стрекотала зловещими кузнечиками войны - пулеметными и автоматными очередями.
   Павел Максимович Ягунов облюбовал себе один из дальних отсеков, в котором раньше находился штаб фронта, уже эвакуировавшийся на Тамань. Главное помещение отсека очень напоминало обычную комнату: деревянный пол, электрическая лампочка с абажуром, вдоль стен - несколько стульев, два дивана.
   15 мая 1942 года, ровно в 10 часов вечера, в отсеке Ягунова началось оперативное совещание с участием представителей штаба обороны города.
   - Товарищи,-начал совещание полковник Ягунов,- немецко-фашистские войска упорно наступают и стремятся отрезать наши части от переправы, чтобы окружить их и уничтожить. Штаб фронта, как вам известно, успел эвакуироваться. Справа и слева вдоль моря идут ожесточенные бои, и там, вы тоже это знаете, продолжают сражаться наши товарищи. Вражеское кольцо смыкается. Перед нами поставлена задача: держаться до прихода Красной Армии, то есть наносить врагу максимальный урон при минимальных потерях, бить его с тыла. Это приказ Родины, нашей партии и всего советского народа. И я уверен: все мы, как один, будем стоять насмерть. В создавшихся условиях только мы, коммунисты и комсомольцы, кадровые специалисты РККА, сможем объединить, организовать имеющиеся в каменоломнях боевые силы, чтобы, защищаясь, бить врага, помогать фронту.
   Немногословным было и сообщение полковника Федора Алексеевича Верушкина, начальника группы по встрече и учету военнослужащих:
   - Мы располагаем немалой силой. Положение с оружием вам известно. К сожалению, нет артиллерии, тяжелых пулеметов, ограничены средства борьбы с танками. Однако принимаются меры для пополнения нашего арсенала. Придется бить врага и своим, и его же оружием, взятым в бою... Хочу добавить: в нашем гарнизоне оказались представители многих национальностей - русские, украинцы, белорусы, казахи, представители народов Кавказа и других районов нашей Родины. Все они готовы насмерть сражаться с общим врагом - фашистами. О партийном составе доложит старший батальонный комиссар Иван Павлович Парахин.
   Иван Павлович действительно не просто говорил, а докладывал - напористо, чеканя слова:
   - Среди нас около двух тысяч коммунистов и комсомольцев. Это огромная сила, товарищи! Необходимо в ближайшее время провести общегарнизонное собрание и собрания в подразделениях, развернуть в катакомбах широкую партийно-политическую работу. Борьба предстоит тяжелая, в самых сложных условиях. Все мы верим в возвращение Красной Армии, в нашу победу, но никто не может сказать точно, когда наступит этот час. Важно, чтобы все поняли: наше освобождение зависит от того, как мы сами будем сражаться в тылу немецко-фашистских захватчиков... Иван Павлович отдавал себе отчет, какая сложная предстоит борьба. Он прямо сказал товарищам о трудностях, которые их ждут, о том, что нужно готовиться их преодолевать с твердостью коммунистов во имя победы над фашистами. Комиссар умел открыть людям глаза на трудности и нацелить на их преодоление.
   Собрание продолжалось. Один за другим выступали командиры и политработники. Все сходились в одном: необходимо срочно организовать круговую оборону каменоломен и готовиться бить врага.
   Замысел организаторов обороны Аджимушкайских каменоломен был четко продуман Первый круг укрепленных позиций захватывал поселки Аджимушкай и Колонка, завод Войкова и Царский курган. Второй огибал каменоломни на расстоянии километра от входов в подземелья. Третий замыкался у входов. Вся система подземных галерей разбивалась на три участка. Участки, в свою очередь, делились на секторы. В каждом секторе оборудовали амбразуры, выходящие на поверхность, и возле них устанавливали постоянные вооруженные посты.
   Ягунов подписал приказ номер один, по которому создавался полк обороны Аджимушкая, распределялись должности. Заместителем командира полка был назначен полковник Ф. А. Верушкин, комиссаром - старший батальонный комиссар майор И. П. Парахин, начальником штаба - старший лейтенант, двадцатилетний Павел Ефимович Сидоров Полк делился на три батальона, каждый из которых базировался на отведенном ему участке подземной крепости. В течение двух дней состоялись и другие назначения по гарнизону, вплоть до командиров рот, взводов, отделений и расчетов. Была сделана печать: круглая металлическая пластина, на ней рельефный герб Советского Союза и слова: "Командование Красной Армии".
   Так завершилась пора организационных мероприятий- наступала пора боевых действий подземного гарнизона. 16 мая полковник П. М. Ягунов составил донесение:
   "Командующему войсками Крымского фронта (в его отсутствие командующему 51-й армией).
   16 мая, 9.30, каменоломня. Противник силой до двух рот при поддержке 16 танков овладел с. Аджимушкай. В 8.30 16 мая мною была предпринята атака с целью выбить противника из села. Атака оказалась неудачной ввиду отсутствия артогня. Имеются убитые и раненые. Потери подсчитываются. Связь с подразделениями и частями потеряна, за исключением подразделений, непосредственно охраняющих подступы в каменоломню..."
   В этот же день командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов дал радиограмму следующего содержания:
   "9 час. 50 мин. 16.5. 42 г.
   Командарму 44-й и полковнику Ягунову:
   1. Ваша задача обеспечить направление на Капканы - Еникале, прочно удерживать рубеж 78,8, зап. окраина Колонка.
   2. В ваше подчинение передается отряд полковника Ягунова, действующий в районе Ад- жимушкай.
   3. Уделите особое внимание правому флангу, где обстановка создается крайне тяжелой.
   4. Отход и эвакуация вашего участка обороны по особому приказу".
   Полковник Ягунов получил от командования фронтом приказ, который мог читаться и выполняться только однозначно: драться с врагом в его тылу. Об этом много лет спустя напишет бывший командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов: "Полковник Ягунов честно выполнил приказ, обороняя район Аджимушкая. Он не имел приказа на отход, а на выход из окружения у него едва ли были силы, так как он не имел ни пушек, ни танков. Связь с Ягуновым была прервана, и восстановить ее не удалось, несмотря на попытки арьергарда 51-й армии прорваться к окруженным".
   Об этом же свидетельствует и противник. В одном из донесений Крымского оккупационного командования "О советском движении сопротивления в каменоломнях Аджимушкая (Крым)" сказано:
   "От командующего русским фронтом в Крыму генерал-лейтенанта Козлова Ягунов получил приказ продержаться до возвращения Красной Армии. Этот приказ точно выполнялся..."
   Под землей, в царстве вечного мрака и холода, опять устраивали люди свой непритязательный быт - в который раз за неполные полвека двадцатого столетия. Отсеки галерей заполнились шумом, запахами варева и табака...
   Неяркий, красноватый свет лампочки выхватил из полумрака фигуру молодого командира, вошедшего в отсек. На него тут же устремились десятки глаз.
   Военный, казалось, пришел безо всякой определенной цели. Он оглядел отсек долгим и внимательным взглядом, как бы запоминая всех и все, потом неторопливо направился к группке людей, сидевших у выхода. Подошел, поздоровался, присел на корточки возле женщины и трех детишек.
   - Ну, как настроение? - спросил у старшего мальчика, которому на вид было лет десять - двенадцать.
   - Какое ж у них может быть настроение? - ответила за мальчика мать, женщина лет тридцати.- Второй раз под землю спустились. Думали, не придется больше, а вот как все повернулось...
   - Вы керченская? - опять спросил командир.
   - А чья ж еще? Мы все тут керченские. Здесь родились, здесь и помирать, видно, придется.
   - Ну, насчет помирать - Это рановато. По-воюем еще, прогоним немчуру... Верно, молодцы? - улыбнулся он мальчишкам.
   Те только крепче прижались к матери. Один из них, осмелев, сказал:
   - А нам папка писал, что скоро Красная Армия вернется в Керчь и немцев прогонит.
   - Верно писал твой папка.
   - Как ушел в сорок первом, так и не видали его. Правда, пишет часто, только про себя рассказывает мало - все про нас спрашивает да про наш завод.
   - Какой завод?
   - Войкова. Мы там с мужем до войны работали...
   Командир только тут заметил, что их разговор слушают десятка полтора детей. Хиленькие, серые в неверном свете маломощной лампочки лица, большие, похожие, как у кровных братьев и сестер, все понимающие глаза...
   Командиру захотелось их чем-то ободрить, но ничего подходящего в голову не приходило.
   - Ну что,- неожиданно спросил он,- поможете нам одолеть фашистов?
   - Да-а! -полтора десятка мальчишеских и девчоночьих голосов ответили ему дружно и вполне серьезно.
   Он шел по мрачным лабиринтам, а в его глазах неотступно стояли лица детей, с которыми только что разговаривал.
   "Не хватит целой человеческой жизни, чтобы высказать весь гнев и всю боль за покалеченные судьбы этих маленьких граждан... Надо, чтоб об этом знали все, даже если нас не будет в живых..."
   Так думал командир, пробираясь почти на ощупь во мраке Аджимушкайских каменоломен.
   ...Кто был он, тот молодой командир в форме политрука? Его имя история не сохранила. Но в каменоломнях сохранился дневник, который был найден младшим лейтенантом Ф. А. Грицаем, офицером штаба 414-й стрелковой дивизии, в январе 1944 года, когда был освобожден Аджимушкай.
   Была снята копия этого потрясающего своей искренностью и болью документа, и довольно объемную офицерскую тетрадь отправили вместе с донесением в соответствующую инстанцию. Но случилось так, что подлинник дневника исчез. И до сих пор нет достаточно твердых оснований для того, чтобы точно назвать имя автора этой безыскусственной и мужественной летописи. Им мог быть политрук Александр Иванович Трофименко, уроженец станицы Ахтырской, бывший учитель. Его мог вести и политрук А. Сериков (Сариков) - его фамилия значилась на дневнике.
   И как случилось, что появилось это довольно подробное описание борьбы не покорившихся врагу людей?
   Как знать, быть может, комиссар Парахин дал молодому коммунисту партийное поручение вести летопись жизни и борьбы Подземного гарнизона?
   Немало тайн Аджимушкая пока еще хранит история. Но надо надеяться, что ответы на эти вопросы будут найдены.
   А мы и сейчас имеем возможность узнать о боях и страданиях, о мужестве и самоотверженности, читая записи, сделанные в те далекие дни:
   "...Последний раз продумываю план. Разбиваю на группы по 20 человек. Выделяю старшего группы. Задача всем ясна, ждем общего сигнала. Встретился с Верхутиным, который будет давать сигнал для общей атаки. Вылезаю на поверхность, рассматриваю. Оказалось, метрах в 100 от колодца стоят два танка. Приказываю противотанковому взводу уничтожить. Пять-шесть выстрелов, и танк загорелся, а другой обратился в бегство. Путь свободен. Слышу сигнал "В атаку". Сжимаю автомат, встаю во весь рост:
   - За мной, товарищи, за Родину! Грянули выстрелы. Дымом закрыло небо. Вперед! Враг дрогнул, в беспорядке начал отступать. Вижу, два автоматчика стоя веду огонь по нашим. Падаю на землю. Даю две очереди. Хорошо, ей-богу, хорошо! Один свалился в сторону, другой остался на своем месте. Славно стреляет автомат - грозное русское оружие. А ребята с правого фланга давно уже пробились вперед, с криком "ура" громят врага. Слева в лощине показался танк. Танкисты растерялись от смелого натиска наших героев. Забыли, что у них имеются пулеметы, стали стрелять прямой наводкой по одиночным целям из 75-миллиметровой пушки. Задача была выполнена, поэтому приказано было отступить, оставив заградительный отряд в захваченных нами домиках. На поле сражения осталось более 50 фрицев убитыми и несколько десятков ранеными..."
   Спустя некоторое время немецкий военный журнал, описывая бои 18 и 19 мая в районе поселка Аджимушкай и прилегающих к нему каменоломен, сообщал о каких-то крупных советских десантах в тылу - настолько сильных, что фашисты были вынуждены оставить захваченные перед этим позиции.
   Разумеется, журнал был неправ. Советское командование в это время на Керченский полуостров никаких десантов не высаживало. Это Подземный гарнизон - несколько тысяч бойцов и командиров Красной Армии во главе с полковником П. М. Ягуновым - своими неожиданными атаками наводил ужас на захватчиков, заставлял держать в этом районе большое количество войск и боевой техники, которых так не хватало фашистским генералам на передовой.
   А в это время в подразделениях Подземного гарнизона командиры и политработники знакомили личный состав с приказом о создании Отдельного полка обороны Аджимушкайских каменоломен. Приказ заканчивается такими словами:
   "День и ночь блюсти строжайший революционный порядок, как зеницу ока беречь воинское товарищество.
   Ни при каких условиях, даже перед лицом смерти, не помышлять о сдаче в плен.
   Проявление малодушия командование рассматривает как измену Родине и будет карать трусов и паникеров по всей строгости революционных законов Советского социалистического государства.
   Победа или смерть! Другого выхода у нас нет.
   Да здравствует наша победа! Да здравствует наша Советская Родина! Смерть немецким оккупантам!"
   Командование Подземного гарнизона уже знало, что на этом, керченском, берегу не осталось больше частей Красной Армии. В течение 19-20 мая через пролив переправились последние воинские подразделения Крымского фронта. Значит, теперь нужно самим организовать борьбу с врагом, нанося ему урон, сковывая вокруг каменоломен пехоту и танки. Начиналось самое главное.
   Однако откуда день и ночь доносятся взрывы снарядов и интенсивная автоматная перестрелка? Местные жители-керчане, которых было немало в рядах бойцов Подземного гарнизона, на слух определили: с территории металлургического завода имени Войкова и района Малых аджимушкайских каменоломен. Об этом и шел разговор в штабе.
   - Мы должны помочь товарищам с завода,- сказал полковник Ягунов.- Нам следует объединиться. Надо послать связных.
   А в это время в одном из подвальных помещений металлургического завода имени Войкова совещались между атаками фашистских автоматчиков бойцы подполковника Григория Михайловича Бурмина, заместителя начальника автобронетанковой службы 44-й армии. Немного их осталось от той части, которой было поручено защищать поселок металлургического завода. Под натиском вражеских батальонов бурминцы вынуждены были в конце концов оставить поселок и укрепиться на территории завода. Здесь они заняли круговую оборону и держали под своим контролем довольно большую территорию. Однако силы таяли...
   - Товарищ подполковник, говорят, в Аджимушкае, в каменоломнях, бойцов много,- вывел всех из минутной задумчивости Константин Проценко, рабочий-войковец.- Вот если бы нам прорваться туда!
   Он не успел договорить: где-то ухнул снаряд, с потолка посыпалась штукатурка.
   - К бою! - скомандовал Бурмин. Проводив группу связных в район завода имени Войкова, Ягунов приказал всем подразделениям подготовиться к атаке. Часть сил он выделил для проведения отвлекающих маневров в противолежащей заводу стороне каменоломен. Успех операции зависел от многих факторов, но главными были скрытность подготовки и внезапный, одновременный удар по врагу с двух сторон - от каменоломен и от завода.
   Ровно в два ноль-ноль, как было условлено, над катакомбами взвивается ракета, пущенная в черное, беззвездное небо капитаном Левицким. И в то же мгновение две ракеты, сперва одна, потом другая, шипя, взметнулись над гигантским скелетом разрушенного завода.
   Ягунов приказал:
   - Вывести людей из укрытий! Через минуту атака!
   Такую же команду отдал своим бойцам Бурмин.
   Ожила ночная степь, зазвучала пулеметными очередями и разрывами гранат, расцветилась немецкими осветительными ракетами и стремительными пунктирами трассирующих пуль. И в этом неверном, меняющемся свете казалось, что земля, как море, заколыхалась темными волнами. Однако нет, не волны это, а бойцы Подземного гарнизона, поднимаясь из расщелин земли, сливаясь в плотные группы, устремились в атаку. И не было, казалось, силы, которая могла бы остановить их порыв. Выползли было из своих укрытий три танка с крестами на башнях, но тут же вспыхнули чадными факелами от бутылок с горючей смесью, брошенных умелой красноармейской рукой...
   Бурминцы, хотя и немного их было, отважно рвались вперед, прокладывая себе путь к каменоломням кто пулей, а кто штыком.
   Жесток был этот ночной бой, и длился он более часа. И хотя фашисты бросили против атакующих свежие, хорошо вооруженные войска, не удалось им помешать успешному завершению операции, организованной штабом Подземного гарнизона.
   Спустя немного времени подполковник Бурмин доложил полковнику Ягунову:
   - Прорыв завершен. Пробились. Доставили раненых. Есть трофеи.
   В один из майских дней чуткий слух обитателей подземной крепости уловил не совсем обычные звуки. Наверху урчали автомобильные двигатели, какие-то тяжелые предметы с грохотом сгружались на землю. Наблюдатели доложили Ягунову: - На переднем крае каменоломен, ближе к поселку, немцы делают ямы, закладывают в них авиационные бомбы. Работает какая-то саперная часть. Попытки прогнать их успеха не имеют, потому что каждую щель в земле фашисты держат под прицелом: задействована артиллерия, минометы, постоянно дежурят пулеметные расчеты и снайперы...
   Прошло несколько минут, и вдруг мощный взрыв потряс каменоломни. Воздушная волна ворвалась в штольни, с силой швырнула людей на стены. Раздались стоны раненых. Но ударил второй, третий, четвертый взрыв. Погас электрический свет. В кромешной темноте содрогалось подземелье...
   Вот как описывает в своих воспоминаниях это злодейство фашистов бывший начпрод Подземного гарнизона Андрей Пирогов:
   "Часам к десяти грохот постепенно прекратился. Я во время взрывов был в медчасти и рад был убедиться, что наш госпиталь почти не пострадал. Он располагался в боковых отсеках, а подрывы приходились в основном на передний край. Но вот громыхнул еще один, запоздалый взрыв где-то совсем неподалеку, и все стихло. Наступила мертвая тишина. Я не понял тогда, прекратились ли взрывы, или я оглох. В ушах стоял тонкий, сверлящий звон. Через некоторое время в том месте, где ударил последний взрыв, сквозь пелену дыма и пыли, сквозь нагромождение камня обозначился просвет, и почувствовалось веяние свежего воздуха. И все, кто находился поблизости, поползли к пролому. На ярком свету люди не могли друг друга узнать, такими они были оборванными, запыленными и грязными.
   Над катакомбами послышались очереди вражеских автоматчиков. Они вели огонь по тем, кто пытался высунуться из провалов. Но мы ползли к пролому, ползли, чтобы хоть немного вдохнуть чистого воздуха, прийти в себя..."
   Обитатели Аджимушкайских каменоломен поняли: враг решил уничтожить Подземный гарнизон. И это всего лишь первая попытка, но за ней непременно последуют другие. Надо быть готовым к любым неожиданностям.
   По команде штаба на ноги были подняты все способные работать обитатели подземелья. В считанные часы аджимушкайцы - так они себя теперь называли - в местах вероятного прорыва фашистских солдат возвели оборонительные стенки с амбразурами, от батальонов и наблюдательных пунктов, от госпиталя и складов с продовольствием и оружием к штабу полка потянулись укрепленные на высоте человеческого роста провода, чтобы каждый в случае необходимости смог даже в кромешной темноте добраться к нужному месту.
   Однако полковник Ягунов, комиссар полка старший батальонный комиссар Парахин, начальник штаба старший лейтенант Сидоров, заместитель командира полка полковник Верушкин и многие другие командиры и политработники понимали: враг будет искать самые изощренные средства, чтобы уничтожить Подземный гарнизон. Такого допустить было нельзя, ибо командование Красной Армии поручило им, командирам и политработникам, не только сковать вокруг себя по возможности крупные силы врага, но и сохранить личный состав бойцов, оградить от насилия оккупантов гражданское население города, оказавшееся в каменоломнях.
   Полковник Ягунов, посоветовавшись со своими товарищами, членами штаба полка, с керчанами из гражданских, которые хорошо знали окрестности, распорядился: готовиться к большой вылазке и боевым действиям на поверхности. Замысел предстоящей операции на первый взгляд был прост: вывести большую ударную группу наверх, внезапной атакой прорвать кольцо окружения и пробиться к переправам через пролив, а затем вызвать с Тамани переправочные средства и вывезти из каменоломен по образовавшемуся коридору всех раненых и больных.
   Приказ с молниеносной быстротой достиг самых отдаленных уголков подземелья. Галереи и штольни оживились, к выходам потянулись вооруженные бойцы и все, кто мог ходить и носить оружие.
   Когда большинство бойцов ударной группы сосредоточилось на поверхности, комиссар Петр Верхутин подал сигнал. Взвилась над каменоломнями ракета, осветив изрытые воронками холмы. Еще не успела она погаснуть, как в вечерней тишине более тысячи бойцов устремились вперед, на фашистские заслоны. Атака была настолько стремительной, что аджимушкайцев не мог остановить ни интенсивный минометный обстрел, начавшийся вскоре, ни кинжальный пулеметный огонь с бесчисленных высоток в степи. Лавиной катились аджимушкайцы к переправе.
    Однако боевое счастье на этот раз не сопутствовало аджимушкайцам. В итоге двухчасового боя силы атакующих иссякли, а те, что еще могли держать оружие, были не в состоянии противостоять свежим гитлеровским подразделениям. Лишь немногие добрались к утру к спасительным лазам в катакомбы.
   Только рота под командованием старшего лейтенанта П. Ф. Мишустина прорвалась на берег пролива и закрепилась там. Больше суток ждали аджимушкайцы подхода основных сил, но так и не дождались. Не смогли оказать им помощь и с таманского берега. Два небольших судна, появившиеся в проливе, вынуждены были уйти назад, подобрав в воде под обстрелом вражеской артиллерии всего несколько десятков человек...
   Штаб Подземного гарнизона еще и еще раз пытался связаться с Большой землей, со штабом фронта. Причины для этого были веские. Не хватало оружия и боеприпасов, раненые поправлялись медленно, запасы продовольствия пришлось взять на строгий учет, воду теперь выдавали мизерными дозами.
   Начальник главной рации Федор Казначеев круглосуточно прощупывал эфир, посылая свои позывные, но ответом ему было молчание или - чужая, лающая речь...
   Командир 46-й немецкой пехотной дивизии генерал-майор Гакциус приказал срочно вызвать к нему капитана Фрейлиха, командира 88-го саперного батальона, который занимался взрывными работами в районе каменоломен.
   У генерала было плохое настроение. Он только что вернулся от командующего армией Манштейна- Тот устроил ему разнос за то, что в районе Керчи все еще не уничтожены красноармейские части, базирующиеся под землей.
   Гакциус, негодуя, припоминал, какие меры он предпринял. Неужели его дивизия сделала мало для уничтожения красных кротов? Ведь для наведения порядка в районе каменоломен он лично выделил два хорошо оснащенных полка, к операциям подключены бронемашины, саперный батальон и другие части...
   Дежурный офицер доложил, что прибыл капитан Фрейлих.
   - Зовите!
   Войдя в кабинет генерала, капитан щелкнул каблуками, выбросил вперед правую руку для приветствия:
   - Хайль Гитлер!
   Вместо ответа Гакциус встретил вошедшего вопросом:
   - Капитан, скажите мне, кто контролирует район Аджимушкайских каменоломен - мы или большевики полковника Ягунова?
   - Мы, господин генерал. Саперами произведено несколько мощных взрывов. Засыпаны все входы и выходы. По нашим сведениям, у красных нет воды, на исходе пища. Но...
   - Но они каждую ночь выходят на поверхность земли, нападают на мои гарнизоны, убивают моих солдат, жгут мои танки, уносят с моих складов продукты и оружие. Так?
   - Так точно, господин генерал!
   - Какой же вывод?
   - Нужны особые меры, господин генерал. Если их невозможно заживо засыпать землей, то можно удушить в подземельях... газами!
   - Правильно, капитан. Приказ о такой операции разрабатывается. Вашему батальону доверяется непосредственная его реализация. Подробные инструкции скоро получите, а пока установите теснейший контакт с прибывшей зондеркомандой 10-Б.
   Операция по уничтожению Подземного гарнизона готовилась в глубокой тайне, поначалу о ней знал очень узкий круг лиц: генерал-полковник Манштейн, генералы Гакциус и командир 132-й немецкой дивизии Линдерман, капитан Фрейлих. Разумеется, все делалось с ведома Берлина. О том, что будут применяться газы, запрещенные международными правилами ведения войны, никто вслух не говорил и прямо не писал. Перед первой газовой атакой в Керчи 22 мая 1942 года начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер занес в свой дневник:
   "Генерал Окснер: доклад о состоянии полков химических минометов. Вопросы подготовки химической войны".
   Позже, 13 июля 1942 года, в этом же дневнике Гальдера появилась следующая запись: "Генерал Окснер: доклад об участии химических войск в боях за Керчь".
   Фашизм вершил очередное, одно из самых бесчеловечных своих преступлений. В Керчь, в расположение 88-го саперного батальона, прибыли две машины с необычным грузом - продолговатыми баллонами и узкими трубами.
   Из дневника, найденного в катакомбах:
   "...Грудь мою что-то так сжало, что дышать совсем нечем. Слышу крик, шум... Быстро схватился, но было уже поздно... Катакомбы полны отравляющим дымом. Бедные детишки кричали, звали на помощь своих матерей. Но, увы, они лежали мертвые на земле с разорванными на груди рубахами, кровь лилась изо рта.
   Кругом крики:
   - Помогите!
   - Спасите!
   - Покажите, где выход! Умираем!
   Но за дымом ничего нельзя было разобрать.
   Я и Коля тоже были без противогазов. Мы вытащили четырех ребят к выходу, но напрасно- они умерли на наших руках.
   Чувствую, что я уже задыхаюсь, теряю сознание, падаю на землю. Кто-то поднял и потащил к выходу. Пришел в себя. Мне дали противогаз. Теперь быстро к делу, спасать раненых, что были в госпиталях.
   Ох, нет, не в силах описать эту картину. Пусть вам расскажут толстые каменные стены катакомб, они были свидетелями этой ужасной сцены...
   Вопли, раздирающие стоны. Кто может - идет, кто не может - ползет, кто упал с кровати и только стонет: "Помогите..." Белокурая женщина лет двадцати четырех лежала вверх лицом на полу. Я приподнял ее, но безуспешно. Через пять минут она скончалась. Это врач госпиталя. До последнего своего дыхания она спасала больных, и теперь она, этот дорогой человек, удушена. Мир земной! Родина!
   Мы не забудем зверств, людоедства. Живы будем - отомстим за удушенных газами!
   Требуется вода, чтобы смочить марлю и через волглую ткань дышать, но воды нет ни одной капли. Таскать людей к отверстию нет смысла, потому что везде бросают шашки и гранаты. Выходит, один выход - умирать на месте в противогазе...
   Колю потерял. Не знаю, где Володя. В госпитале не нашел, хотя бы в последний раз взглянуть на них.
   Пробираюсь на центральный выход. Думаю, что там меньше газов, но это только предположение. Наоборот, здесь больше отверстия, а поэтому здесь больше пущено газа.
   Почти у каждого отверстия 10-20 немцев, которые беспрерывно пускают ядовитые газы - дым.
   Прошло восемь часов, а они душат и душат. Теперь противогазы уже пропускают дым, почему-то не задерживают хлор.
   Я не буду описывать, что делалось в госпитале на центральной. Такая же картина, как и у нас. Ужасы были по всем ходам, много трупов валялось, по которым еще полуживые метались то в одну, то в другую сторону. Все это, конечно, безнадежно. Смерть грозила всем, и она была так близка, что ее чувствовал каждый..."
   Эта запись сделана сразу же после трагической ночи 24 мая. Газовая атака застала автора дневника спящим, и он не знал, что командование Подземного гарнизона, получив последние разведданные, приказало проверить распределение противогазов среди бойцов, перенести в безопасные места продовольствие, запасы воды...
   Еще строки из дневника:
   "Чу! Слышится пение "Интернационала". Я поспешил туда. Перед моими глазами стояли четыре лейтенанта. Обнявшись, они в последний раз пропели пролетарский гимн...
   Умирали сотни людей за Родину. Изверг, гитлеровская мразь, посмотри на умирающих детишек, матерей, бойцов и командиров! Они не просят от вас пощады, не станут на колени перед бандитами, издевающимися над мирными людьми. Гордо умирают за свою любимую священную Родину..."
   В это время на главную рацию пришли Ягунов и Парахин. Павел Максимович передал Федору Казначееву лист бумаги с написанным текстом и приказал передать его в эфир. Кто-то зажег карманный фонарик, стало светлее, и начальник главной рации, настроив передатчик, трижды в микрофон и трижды азбукой Морзе передал в эфир текст радиограммы:
   "Всем, всем, всем! Всем народам Советского Союза! Мы, защитники обороны города Керчи, задыхаемся от газов, умираем, но в плен не сдаемся. Ягунов".
   Разведка советских войск, находившаяся по другую сторону Керченского пролива, на Тамани, в Кубани, время от времени докладывала своему командованию, что в районе города Керчи часто слышатся звуки сильного боя: "В районе Аджимушкайских каменоломен и западнее слышны взрывы", "По дополнительным данным, на западной окраине завода Войкова орудийная стрельба..."
   Командование Красной Армии неоднократно делало попытки связаться с Подземным гарнизоном. Архивные документы свидетельствуют:
   "Для связи с Аджимушкайской группой войск, оставшейся в период отхода на Керченском полуострове, в ночь на 31.5.42 г. высажено из разведгруппы два человека местных жителей в районе западнее м. Хрони. Высадка группы разведчиков штаба 47-й армии не удалась".
   "Для связи с Аджимушкайской группой в ночь на 1 июня высажено две группы (3 и 4 человека) разведотдела 47-й армии в районе между м. Тархан и м. Хрони".
   В течение лета еще не однажды на керченский берег засылались группы по одиннадцать, шестнадцать, двадцать пять человек, но все они успеха не имели.
   
   
   Июнь - август
   
   Оккупанты вынуждены были держать свои резервные войска у Центральных каменоломен. Одним из таких районов стали и Малые каменоломни.
   А условия жизни обитателей катакомб с каждым днем все более усложнялись.
   Вспоминает начпрод Подземного гарнизона
   Центральных каменоломен Андрей Пирогов:
   "Вода стала решающим фактором жизни и смерти нашего гарнизона. Добыть ее нужно было внутри катакомб.
   Катакомбы - это сплошной каменный мешок. Куда ни долби - всюду каменная порода. Пока саперы бились в поисках воды, люди изнывали от жажды. В борьбе за жизнь проявляли буквально чудеса изобретательности. Где-то в прожилках камня неустанные искатели воды нащупали слезившуюся влагу, на каком-то участке нависшего потолка заметили капли - собирали их в кружки, котелки. К выступу камня, где слезилась влага, закрепляли палочку, и по ней капля за каплей начала стекать вода. За два часа - стакан, а то и кружка, за день - целый котелок. Его бережно относили в госпиталь и там по чайной ложке раздавали больным и раненым.
   Вскоре такой сбор воды принял организованные формы. Была выделена водосборная команда..."
   Однако такие методы сбора воды все же не решали питьевой проблемы гарнизона. И тут находчивость проявили саперы. Они решили прорыть ход к колодцу, который сверху был забросан, но в котором внизу все-таки была вода. Работы велись долго, слежавшийся грунт с трудом поддавался самодельным орудиям. Истощенные люди изнемогали от усталости, порой теряли сознание. Один боец задохнулся в узкой штольне, и его так и не смогли отходить. Аджимушкайцы - и военные, и гражданские, среди которых по-прежнему оставалось немало женщин и детей,- жили надеждой на успех саперов.
   Настойчивость и вера людей в конце концов победили. Саперы пробились к колодцу, и воентехник Г. Ф. Трубилин зачерпнул ведро холодной, чистой воды. Этот день - 3 июня - стал настоящим праздником под землей. В гарнизоне появилась возможность готовить горячую пищу и выдавать ежедневно по целой кружке воды на человека.
   Но как ни была важна борьба за жизнь в условиях подземелья, войска, укрывшиеся в Ад-жимушкайских катакомбах, всеми средствами старались выполнять свою главную задачу: наносить урон врагу. Вылазки аджимушкай-цев в расположение гитлеровских войск следовали одна за другой.
   Рассказывает Андрей Иоанникиевич Пирогов:
   "В ночь на 17 июня полковник Ягунов приказал провести разведку боем. От каждого из трех батальонов выделялось по одному взводу, которым ставилась задача провести разведку в северном направлении, на Юргаков Кут, и в юго-восточном, на Капканы...
   На командный пункт по приказу Ягунова были вызваны старшие командиры из управления полка, командиры батальонов и командиры разведгрупп с замполитами.
   - Главная ваша задача,- сказал Ягунов,- выявить на заданных направлениях силы противника и цель передвижения его подразделений. Взять "языка". Порядок действия при выходе и возвращении всем понятен?
   Командиры разведгрупп ответили утвердительно.
   - В батальонах,- продолжал Ягунов, повернувшись к комбатам,- иметь не меньше роты для поддержки и прикрытия. Как с оружием, боеприпасами? - спросил он снова разведчиков.
   - Все по установленной норме,- ответили те.
   К разведчикам подошел комиссар Парахин и обратился к замполиту одной из групп - Балакину:
   - Чем действовать будешь ты, политрук?
   - Оружием, товарищ комиссар, и словом.
   ...Раньше всех донеслись звуки боя с юго-востока, от Капкан. Сперва там раздалось несколько винтовочных выстрелов, затем короткие пулеметные и автоматные очереди. Участок местности осветился ракетами, ружейная перестрелка дополнилась разрывами гранат и мин. Стало понятно, что группа завязала неравный бой. По приказу Ягунова на помощь ей майор Панов вывел сперва одну, а затем вторую роту своего батальона. Достигнув места боя, роты дружно атаковали фашистов и, продолжая наступать, эттеснили противника от поселка Колонка и Карантинной слободки. Бойцы действовали энергично и слаженно.
   Вводить в бой остальные силы полка было слишком рискованно, и Ягунов дал приказ вернуться в катакомбы.
   Отходили с боем. Подошедшая немецкая часть начала контратаку. Ее отбили. Противник попытался отрезать пути отхода нашим бойцам. Не удалось. Тогда, преследуя отходящих, вражеские солдаты попытались ворваться на территорию каменоломен. Выдвинув на возвышенности станковые пулеметы, бойцы охранения встретили наседавших гитлеровцев градом свинца, и те, неся значительные потери, вынуждены были откатиться...
   С нашей стороны также были немалые потери. Из разведгруппы, завязавшей бой, возвратилось только несколько человек. Ни командира группы, ни замполита в их числе не оказалось. Они остались на поле боя. И политрук И. А. Балакин так и не смог доложить Парахину о том, как выполнил его наказ, как поднял своих бойцов в контратаку и как упал, отброшенный разорвавшейся рядом миной...
   Вернулись две группы, действовавшие на севере. Маневрируя в складках местности, бойцам удалось пройти значительный участок прибрежной зоны и выявить систему вражеского охранения побережья. В Глазовке разведчики совершили внезапный налет на расположение немецкого моторизованного подразделения, они забросали гранатами стоянку автомашин и мотоциклов, а затем обрушили огонь из ручного пулемета и автоматов на метавшихся в панике вражеских солдат. Как и было приказано, взяли "языка".
   Эта разведка боем позволила добыть ценные данные о расположении частей противника..."
   По-особому готовилось командование Подземного гарнизона отметить годовщину нападения фашистской Германии на Советский Союз.
   Накануне в одном из больших отсеков собрались все, кто мог прийти, даже больные и раненые. Начальник политотдела батальонный комиссар Ф. И. Храмов выступил с обзором военных событий. Затем под сводами подземелья мощно зазвучали суровые слова песни:
   
   Пусть ярость благородная
   Вскипает, как волна,
   Идет война народная,
   Священная война...
   
   В операции, приуроченной к годовщине начала Великой Отечественной войны, участвовало около трех тысяч аджимушкайцев. Боевые группы возглавили Ягунов, Парахин, Верушкин, Бурмин и другие командиры. Нападение на заранее разведанные позиции и огневые точки противника они совершили внезапно. Задача - истребить как можно больше гитлеровцев, взять трофеи, еще раз напомнить врагу, что не он здесь хозяин, а если и сумел захватить территорию, то не покорил советских людей...
   Очевидцы вспоминают, что весь день и всю следующую ночь в районе Аджимушкая и Царского кургана шли ожесточенные бои. В сторону Керчи то и дело отправлялись автомашины, заполненные убитыми и ранеными вражескими солдатами, офицерами. Почти двое суток враг не мог приблизиться к каменоломням, к поселку Аджимушкай.
   Над территорией, с которой были изгнаны фашисты, развевались красные флаги.
   Батальон старшего лейтенанта Михаила Георгиевича Поважного, впоследствии преобразованный в полк, составил основу Подземного гарнизона Малых каменоломен, в который влились остатки некоторых подразделений, не успевших эвакуироваться на Тамань. Объединившись в подземелье в боеспособную часть, которая вскоре насчитывала до трех тысяч бойцов, гарнизон создал свой штаб, партийную организацию. Начальником гарнизона стал подполковник С. А. Ермаков. Старший лейтенант М. Г. Поважный принял на себя командование полком.
   В том, что гарнизон в Малых каменоломнях живет и борется, враг признавался сам. В секретном фашистском документе "О советских очагах сопротивления в каменоломнях Аджимушкая (Крым)" говорится: "В Малых катакомбах ответственный командир Поважный уже в мае - июне регулярно посылал по ночам на прорыв большие группы своих людей..."
   Очень мало свидетелей осталось, которые могли бы поведать в подробностях о действиях этого Подземного гарнизона: когда 30- 31 октября гитлеровцы прочесали катакомбы, то им в руки попало всего лишь шесть изнуренных людей - бойцов гарнизона. Одним из них был старший лейтенант Поважный. Но не только из его уст современники узнали о героической судьбе защитников Малых каменоломен. До нас дошел исключительной силы человеческий документ ^- дневник старшего лейтенанта А. И. Клабукова, найденный в конце 1943 года связистами 166-го полка 55-й гвардейской стрелковой дивизии.
   Предоставим же слово им - очевидцам и участникам, погибшим и живущим среди нас. Из дневника А. И. Клабукова: "23 июня 1942 года.
   Еще не спал. Иду перед рассветом проверить работу наблюдателей. Воздух значительно чище, чем днем. В дальнейшем решил окончательно - ночью работать, а днем укутываться в шинель с головой и спать, дышать из-под шинели: воздух очищается.
   Наш госпиталь меня заинтересовал. Врачи проделали в этих условиях большую работу. Особенно отличается по-большевистски политрук товарищ Трубарев, то есть комиссар госпиталя... С 13 июня по сей день смертности пока нет. Всего раненых было с 13 мая 361 человек, выписаны 242 человека.
   Воду до Трубарева давали раненым пить в сутки одну ложку. Вареная пища до 29 мая отсутствовала. С 29 мая получают раз в сутки горячую пищу, воды - по полторы столовые ложки. Вместо хлеба из муки, что отпускается на человека по 25 граммов, делают оладьи. Обслуживающего персонала было раньше 34 человека, сейчас 11. Перевязочного материала и медикаментов совершенно нет, рвем рубахи и кальсоны...
   Трубарев все же командованием и правительством должен быть отмечен, молодец он, истинный большевик. Вот где люди проверяются.
   23 июня 1942 года.
   ...Нашел в катакомбе в кармане брошенной шинели четыре сухаря, наверное, граммов 200-250. Ведь это еда добавочная на восемь дней, даже сделаю на десять. Зацвели сухари, отсырели, потому храню и сушу за пазухой... Когда высохнут, вес, конечно, на 15-20 граммов убавится да плесени граммов 3-5 снимется. Жаль терять вес, но жадничать не собираюсь, поделюсь с Гуземой. Да, его ноги и глаза не дают ему возможности подняться, а ведь совсем недавно молодой был, цветущий парень. Как мне его жаль, его молодость.
   8.30. Техник Горбачев прочитал утреннюю информсводку. На Севастопольском направлении идут упорные бои...
   Целый день провел у щелей выходов. Проверил посты наблюдателей, у бойцов винтовки чистые (относительно условиям: нет масла).
   Вылез наверх, посмотрел на село Аджимушкай. Все разбито, наша каменоломня сверху вся изуродована... На воздухе пробыл минут 20, ясная погода, жара 30-35 градусов. Когда влез в катакомбу, стало мрачно, душно, голова закружилась, почувствовал слабость и через час такой аппетит, но есть нечего... Обед на 11 человек: вермишели 200 граммов, муки (сделали затирку) 200 граммов, комбижира 55 граммов...
   24 июня 1942 года.
   1.30. Продолжалась стрельба. Или артподготовка, или бьют по обнаруженным точкам?
   Мне замесил товарищ Короткое, наш хозяйственник, десять граммов сахару, десять граммов киселя (авиаклей) и воды граммов 15. Получилась масса горько-сладкая, как патока, съел на сон грядущий. Приятно и сытно.
   С 8 по 11.30 гитлеровцы били из минометов по щелям проходов. Что это значит? Или у них переброска войск... или наши подготавливают десант и фашисты боятся, чтобы мы не напали на них? А это так и будет. Настанет час! За наши мученья и издевательства фашисты поплатятся в два раза больше.
   С 18.30 до 22.00 было пасмурно, моросил дождичек, но очень мало. На ночь обратно навертывается дождь, хоть бы лил ливень. Как нам нужна вода, особенно раненым! Как они, бедняги, мучаются! Мы имеем воды теперь на человека в сутки литр. Если бы побольше крупы и муки - хотя бы муки граммов 80 и крупы граммов 50, а комбижира граммов 10 на человека - могли бы иметь пышку или блин и вообще подкрепились бы. 26 июня 1942 года.
   Вчера весь вечер читал вслух Пушкина. Еще читали бы, да в горле пересохло, а вода ограничена. Сегодня в два часа ночи лег спать, но спать долго не мог. Мысли обгоняли одна другую. Сидеть долго нам здесь нельзя: нет продуктов. Что ж, идти на верную смерть, хотя и с боем. Это тоже не даст положительного результата стране.
   Днем отдыхал, хотел заснуть, но не мог. Вспомнил жену. Задумался, что делает сын. В памяти возникла фабрика, товарищи. Много о работе с Манукаловым говорили, я ему обрисовал весь технологический процесс. А все же хочется жить, работать, и так работать, день и ночь! Восстановить фабрику и дать ей полный размах во всей ее красе. Сбудется ли это желание? Несомненно сбудется!.."
   Павел Максимович Ягунов, несмотря на все ужесточавшуюся вражескую блокаду, недостаток продовольствия и воды, тяжелейшие условия жизни в каменоломнях и, главное, несмотря на неизвестность, как долго еще придется быть под землей,- полковник Ягунов был всегда одинаково подтянут, гладко выбрит. Его команды и распоряжения дисциплинировали людей, укрепляли веру в победу.
   Понимая, что на скорую выручку полагаться не приходится, Ягунов со своим штабом продолжал активно осуществлять тактику каждодневных вылазок в расположение противника, всеми средствами наносить ему урон в живой силе и технике. В течение июня и июля не было дня, чтобы аджимушкайцы не предпринимали атак на расквартированные в поселке части, на посты и огневые точки фашистов.
   На той стороне Керченского пролива еще и еще раз фиксировали крупные бои в районе Аджимушкайских каменоломен. Наблюдатели докладывали командованию:
   "Наблюдением с катеров 27 и 28 июня отмечалась стрельба и взрывы в районе Аджимушкайских каменоломен".
   "30.6.42. В районе Ваксы ружейно-пулеметная стрельба и глухие взрывы".
   ...Ночью 5 июля на коротком совещании руководящего состава Центральных каменоломен было принято решение о проведении очередной боевой операции. Так Подземный гарнизон решил ответить на предложение фашистских военных властей покинуть каменоломни.
   Выступая перед командирами, полковник Ягунов сказал:
   - Обстановка на фронте очень трудная. Вы знаете, что наши войска оставили Севастополь по приказу Главнокомандования Красной Армии. Свою задачу защитники города русской славы выполнили. Они долгое время сковывали большие силы фашистов, уничтожили много техники и живой силы врага. Это их вклад в победу, которая, в том нет сомнений, придет.
   Ягунов сделал короткую паузу, затем продолжил:
   - Наш Подземный гарнизон здесь, под Керчью, тоже громит фашистов. Это мы делали и будем делать впредь, пока живы, пока наши руки могут держать оружие. Мы должны показать врагу, что падение Севастополя не сломило наш дух.
   На совещании был объявлен приказ, которым предписывалось нескольким боевым группам занять поселок Аджимушкай, разгромив расквартированные там части противника, и оседлать дорогу на Керчь во избежание подхода свежих сил врага, а также захватить продовольственный склад и перебросить захваченное имущество в катакомбы. Рассказывает Николай Арсеньевич Ефремов, участник обороны Центральных Аджимушкайских каменоломен:
   "Неслышно мы подобрались к дому, где находился штаб. Часового у входа, как мне помнится, снял сам Бурмин. Следуя за ним, я услышал только глухой короткий всхлип. Бурмин говорил по-немецки, и мне показалось, что он даже перебросился несколькими фразами с часовым, прежде чем к нему приблизиться. Когда сраженный немецкий солдат грузно осел, Бурмин шепотом произнес: - За мной!
   Держа оружие на изготовку, я и еще один из бойцов тихо вошли в дом. У дверей, уткнувшись лицом в локти, храпел немец-связист, а в глубине комнаты в большом кожаном кресле, развалясь, лежал офицер. Бурмин направился к нему. Тот проснулся, схватился было за пистолет...
   Через несколько минут в захваченный нами штаб прибыл полковник Ягунов. Взглянув в лицо и на знаки различия немецкого офицера, он сказал:
   - Ого, да вы никак на майора, самого начальника гарнизона, напали!
   - Точно,- обрадовано ответил Бурмин, быстро просматривая извлеченные из кармана офицера документы.- Он сам.
   Из бывшего немецкого штаба полковник Ягунов продолжал руководить ночным боем, который длился почти до утра.
   Майор Панов доложил, что гарнизон противника почти полностью уничтожен, только небольшая часть солдат разбежалась в темноте. Взяты трофеи: пулеметы, винтовки, гранаты. Тяжелое вооружение врага - минометы и несколько автомашин - повреждены.
   Доложили также о том, что захвачен продсклад и бойцы начали на плечах перетаскивать мешки и ящики в катакомбы.
   Ягунов передал приказание поторапливаться с продовольствием.
   Прибыли Бармет и Бочаров, доложили, что обнаружен склад авиабомб.
   - Как только своих людей отведем,- приказал им Ягунов,- этот склад взорвать во что бы то ни стало.
   На рассвете со стороны Керчи послышались звуки боя. Ягунов передал приказание Белову отвести своих бойцов и всем отходить в катакомбы.
   - А это,- показал он на разбросанные на столе штабные бумаги,- забрать с собой, там разберемся.
   Когда мы были уже под землей, на поверхности раздались взрывы. Это Бармет и Бочаров подорвали склад авиабомб, которые немцы использовали для разрушения катакомб".
   Среди документов, захваченных в штабе, оказалась депеша начальника Керченского гарнизона, в которой он распекал майора Рихтера за то, что тот не может разгромить "кучку русских", засевших в катакомбах под Аджимушкаем. На деле вышло иначе. Разгромленным оказался батальон майора Рихтера.
   Так отплатили аджимушкайцы врагу за Севастополь.
   Еще две записи из журнала наблюдений на Таманском полуострове:
   "9 июля 1942 года в 2 часа 40 минут ружейно-пулеметная стрельба и артстрельба в районе Керченских каменоломен. В течение ночи в районе каменоломен слышны взрывы и выстрелы".
   "20.7.42.5.00. Артиллерийская батарея противника из района горы Митридат выпустила 11 снарядов по Аджимушкайским каменоломням".
   На этой записи наблюдателей следует остановиться. Фашистская артиллерия не стала бы стрелять по каменоломням, рискуя попасть в своих. Но "своих"-то в это время у немцев в Аджимушкае как раз и не было. Дерзкую операцию осуществили тогда аджимушкайцы. Они изгнали немцев из поселка, заняли прилегающую к каменоломням местность, разрушили все укрепления и огневые точки противника. В каменоломни они вернулись с большими трофеями.
   Не однажды подобные вылазки проводились и в августе.
   Но вернемся снова к событиям, происходившим в подземном гарнизоне Малых каменоломен.
   Из дневника А. И. Клабукова:
   "1 июля 1942 года.
   ...Погода на воле чудесная. Небо ясное, синее-синее, тишина, жаворонки поют... Все так приятно наблюдать, даже в этот момент забываешь, что около тебя кладет пули автоматчик...
   3 июля 1942 года.
   20.30. Ходил с товарищем Поважным в расположение 4-го батальона к колодцу, где проделывали ход. Там наши наблюдатели. Дорога туда разными изгибами один-полтора километра, всю дорогу шли, перелезая через камни, упавшие с потолка. А с потолка они оторвались потому, что немец рвал и рвет проходы. Промежуточные выходы, а их мы минули до 15, засыпаны немцами. Чего только там нет: столы, стулья, швейные ручные и ножные машины, походные кухни, кровати, гардеробы, автомашины, разные повозки, трупы лошадей, людей...
   6 июля 1942 года.
   12.00. Паразиты, подошли к щели и, как жалкие, презренные трусы, сначала бросили гранату, а за ней вслед листовки. Бессмысленный стандарт. Подобные листовки я читал еще в январе и ежемесячно еще на фронте. Но вот подлинный текст этой запишу сюда дословно, так как читаю впервые и смеюсь над этой безграмотной галиматьей:
   "Красноармейцы и командиры!
   Полтора-два месяца вы уже напрасно ожидаете помощь. Десант красноармейских сил на Крым второй раз не будет повторяться. Вы надеялись на Севастополь, но он уже с сегодняшнего дня находится в германских руках. Ваши товарищи подняли там белый флаг и сдались. Многие из ваших товарищей пытались выйти из каменоломен, но ни один не мог перебраться на ту сторону. Ваше положение безнадежно, ваше сопротивление бесполезно..."
   Да, хорошее "воззвание"! Знаем хорошо, сколько вас, гадов, легло под Севастополем. Не белый флаг наши товарищи выбрасывали, а отошли, оставив Севастополь...
   Хватит о вас говорить - бумага дороже стоит.
   10 июля 1942 года.
   ...Товарищ Поважный приобрел себе дочку Светланочку. Светланочка осталась без родителей. Ее родители еще числа 20 мая ушли из катакомб за продуктами и не вернулись: или убиты, или у немцев. Девочка очень умная, понимает с полуслова. Ей дали сухарик, она спрашивает: "Дядя, это на сегодня или вообще?" Если бы ей сказали "вообще", то, конечно, она его сразу бы не скушала, а растянула дня на два, на три.
   15 июля 1942 года.
   Чуть не забыл отметить, сегодня уже пошел 61-й день, как нахожусь в катакомбе. Командир полка и начальник штаба делают себе новую штаб-квартиру, оборудована хорошо. Вот уже 4.30 утра, они все еще работают. Выходил на волю ночью, дышал полной грудью свежий, чистый воздух, теперь болит голова и очень есть хочется. Проверил свой автомат ППД, работает одиночными и автоматическими очередями, как зверь.
   16 июля 1942 года.
   ...В 18.00 началось партсобрание. К этому времени у меня все приемные документы были подготовлены. Открыл партсобрание секретарь бюро Манукалов, он же председательствовал. Меня принимали в ВКП(б) кандидатом. Поручились: товарищ Манукалов, старший политрук Карпекин - батальонный комиссар, Трубарев - политрук. На собрании рассказал свою автобиографию, вопросы задал Поважный, и приняли единогласно. Для меня этот вечер был большим праздником. Да и в характеристиках товарищи заверили партию, что я честен, добросовестно отношусь к делу, волевой. Я был таким и буду до последнего дыхания. Постараюсь быть еще лучше..
    18 июля 1942 года.
   ...Начальник штаба товарищ Шкода дал материалы в газету. Один стих, другой в прозе о фашистах-караульщиках. Стих на украинском языке, составлен прекрасно.
   Группа подполковника Ермакова вот уже третью ночь пытается выбраться на переправу, но не удается.
   2 августа 1942 года.
   ...Провели партсобрание. Комполка Поважного перевели в члены партии, также начальника штаба Шкоду. Наша организация работает и крепнет".
   Дневник А. И. Клабукова заканчивается записью от 20 августа 1942 года. В те дни командир гарнизона отпустил все-таки Александра Клабукова в разведку. По всей вероятности, он погиб, как и многие его товарищи, о которых он так тепло и подробно рассказал нам. Дополняет его командир подземного гарнизона Малых каменоломен Михаил Георгиевич Поважный:
   "Несмотря на то, что враг значительно превосходил нас численностью и вооружением, мы успешно боролись с ним на протяжении всего лета и начала осени сорок второго. В Малых катакомбах не было заранее подготовленной базы, поэтому бойцам и командирам приходилось очень трудно: не хватало продовольствия, боеприпасов. Голод у нас наступил раньше, чем в Больших катакомбах, оружие добывали в ночных схватках. Люди показывали чудеса героизма, они били фашистов и свято верили в то, что рано или поздно придет Красная Армия и освободит землю Керченского полуострова от фашистской нечисти.
   Мы не раз пробовали связаться с гарнизоном Больших каменоломен, но это удалось сделать бойцам Ягунова. И хотя мы действовали разрозненно, каждый гарнизон самостоятельно, фашисты боялись аджимушкайцев. Не случайно с середины лета они держали в этом районе четыре пехотных полка, бронетанковые части, тяжелую артиллерию..."
   Шел второй месяц обороны Аджимушкайских каменоломен. Положение гарнизонов все более осложнялось. К тому же фашисты, доведенные до бешенства каждодневными вылазками красноармейцев, постоянно проводили газовую блокаду, и каждый день, кроме воскресенья, с 10 часов утра и до 4 часов пополудни нагнетали в каменоломни отравляющий газ. Хотя теперь газовые атаки и не захватывали аджимушкайцев врасплох - у них были оборудованы газоубежища,- все равно люди гибли без свежего воздуха, без лекарств.
   Ягунов, Парахин, Бурмин и другие командиры понимали, что нужно искать выход из создавшейся ситуации. Но какой? Гарнизон свою задачу, по существу, выполнил: почти два месяца отборные пехотные части противника были скованы в глубоком тылу и несли большие потери. Но теперь прежние методы борьбы с фашистами уже много пользы не принесут. Значит, нужно уйти из каменоломен и пробиться к своим, чтобы влиться в действующую армию. До сих пор командование Подземного гарнизона такой задачи перед собой не ставило, а теперь от ее решения зависела судьба многих красноармейцев, советских людей.
   В начале июля несколько разведывательных групп побывали на поверхности. План предстоящей операции мало-помалу прояснялся.
   И тут случилась беда.
   В штабной комнате командования грохнул взрыв. Мощная воздушная волна хлынула по подземелью, разнося эхо.
   Первыми на место взрыва прибежали часовые. Они зажгли огонь и в густом дыму увидели несколько фигур. У разбитого в щепки стола лежал без движения полковник Ягунов. Здесь же, тяжело раненные, стонали Сидоров, Панов и Левицкий.
   Прибежавшая медсестра бросилась к полковнику, припала к его груди, замерла.
   - Убит,- тихо проговорила она помертвевшими губами.
   Командир Подземного гарнизона полковник Ягунов погиб в результате взрыва заброшенной в подземные галереи смертоносной гранаты с "секретом". У аджимушкайцев не хватало боеприпасов, и они научились обезвреживать эти "сюрпризы" и бить ими фашистов во время ночных вылазок. Кстати, первую такую гранату разобрал сам Павел Максимович, у него был большой опыт - он много лет изучал военную технику и обучал этому курсантов в Бакинском пехотном училище. Но на этот раз секрет врага Павлу Максимовичу разгадать не довелось...
   Командира Подземного гарнизона похоронили с воинскими почестями, какие были возможны в условиях подземелья. Состоялся траурный митинд, на нем выступили Парахин и Бурмин. Все оставшиеся в живых и способные держать в руках оружие бойцы и командиры Подземного гарнизона прошли в скорбном молчании возле тела, покрытого красным знаменем. И грозно прозвучала в подземелье клятва:
   - Отомстим немецко-фашистским захватчикам!
   Командир погиб, но гарнизон жил и действовал. Командование гарнизоном принял подполковник Григорий Михайлович Бурмин.
   Блокада каменоломен почти совсем прервала связь аджимушкайцев с внешним миром
   А необходимость в такой связи становилась все острее. Гарнизону требовались оружие, продовольствие, наконец, моральная поддержка со стороны советских людей, живущих в городе и его окрестностях. Нужна была связь с действующей армией.
   Командование гарнизона пыталось решить эту задачу.
   Кроме поисков выхода на связь с подпольщиками и партизанами, организации боевых вылазок командование Подземного гарнизона неослабно следило за поддержанием необходимой дисциплины в самих катакомбах, вело учет боевых действий, распределения продуктов, медикаментов и воды.
   В дополнение к тем источникам воды, которые удалось использовать в мае - июне, аджимушкайцы пробили 15 метров скального грунта и таким образом получили новый колодец, находившийся в глубине катакомб. Впоследствии он стал главным источником воды до последних дней обороны Аджимушкайских каменоломен.
   Итак, проблема воды была решена. И тем не менее учет ее велся очень строго - так же, как учитывалось оружие и боеприпасы. Об этом свидетельствуют сохранившиеся документы. Вот, например, сводка за 23 июля:
   "Приход: колодец №1 - 80, колодец резерва-188, остаток от 22.7 - 50 Итого: 318 литров.
   Расход: кухня - 197, подразделения - 63,
   прачечная - 29. Итого: 289.
   Остаток на 24.7 - 70.
   Наличие на складе - 500".
   Получив воду, люди воспрянули духом. Они по-прежнему, несмотря на ежечасные карательные действия фашистов, громили вражеские заставы, уничтожали солдат противника, жгли склады с оружием и продовольствием.
   О том, как напоминали о себе несмирившиеся советские люди оккупантам, свидетельствует и такой документ - выписка из дневника пленного немецкого капитана:
   "12 июля 1942 года. Как надоели партизаны. Наконец идет большая сила немцев и румын, чтобы покончить с этими бандитами.
   16 июля 1942 года. Сегодня веселей, слышна стрельба .. К вечеру особых результатов не добились.
   17 июля 1942 года. 20 000 бросили на уничтожение, но пока один труп, а среди наших уже десятки.
   18 июля 1942 года. Есть у нас убитые... Кругом опасность... От неосторожности много погибло, в том числе прекрасный капитан Кляп-пес".
   Не знали захватчики покоя в глубоком своем тылу. Партизаны, подпольщики, воины подземных гарнизонов держали гитлеровских солдат в постоянном страхе, и не без оснований. Вот что пишется всего лишь в одном боевом донесении тех дней:
   "Сведения по 3-й роте 3-го батальона.
   Убывших без вести - 5 человек. Ранено - один.
   Сколько убито фашистов - 16.
   Забрано трофеев: винтовок - три штуки, ленты для пулемета - четыре штуки, патронов - 600 штук.
   Командир роты лейтенант 3. Табунец".
   Немало таких донесений было написано командирами подразделений за долгие месяцы борьбы советских людей в каменоломнях. Поистине там, под землей, была частица действующей армии, и фашисты не могли позволить себе хотя бы на день ослабить блокаду каменоломен и поспать на фронт прикованные к Аджимушкаю пехотные полки и танковые подразделения.
   Гарнизон Центральных каменоломен продолжал борьбу с врагом.
   Новый командир приказал провести во всех подразделениях перепись личного состава и оружия. Оказалось, что боеспособных людей осталось не более двух тысяч, причем не у всех было оружие: оно выходило из строя из-за сырости. Мало оставалось и патронов. Однако настрой у аджимушкайцев по-прежнему был боевой, и каждый верил в успех предстоящей операции.
   Одна за другой уходили на поверхность разведывательные группы. Разминировались выходы из каменоломен. Комиссары в подразделениях и ротах проводили партийные и комсомольские собрания.
   В один из дней, накануне операции, комиссар гарнизона Иван Павлович Парахин сам обошел все подразделения гарнизона и собрал у коммунистов партийные билеты.
   - Что бы ни случилось, а эти документы не должны попасть в руки врага,- говорил он.- Я верю: после победы каждый партбилет найдет своего хозяина, а если не найдет, то достанется только советским людям, так сказать, по наследству. Верно?
   - Верно, Иван Павлович,- отвечали коммунисты. И просили: - Только спрячьте по-надежней - это самое дорогое, что у нас осталось здесь...
   Решающий день наступил.
   20 июля 1942 года в поздний вечерний час, когда фашисты в благодушном после жаркого летнего дня настроении уселись за ужин, аджимушкайская степь огласилась громким "ура". Забросав гранатами ближайшие посты гитлеровцев, порвав ряды проволочных заграждений, аджимушкайцы ринулись на вражеские пулеметные гнезда. То там, то тут завязывались ожесточенные рукопашные схватки. Падали убитыми вражеские солдаты и офицеры.
   Главные ударные силы аджимушкайцев смяли пытавшихся остановить их фашистов. Тем не помогли ни пулеметы, ни танки, превращенные в доты
   Вот уже позади остались кольца блокады, успех, кажется, маячит на горизонте...
   Но что это? Кинжальный пулеметный огонь ударил навстречу воинам Подземного гарнизона.
   Свежая часть фашистских пехотинцев, вызванная из Керчи, поставила на пути аджимушкайцев заслон из свинца. Силы были чересчур неравными, и аджимушкайцы вынуждены были отступить.
   ...Остановись, читатель. Попытайся представить себе этих непокоренных людей.
   Кто они, оставшиеся по особому приказу в тылу врага? Рискнувшие собственной жизнью во имя высокой идеи - победы над фашизмом. Ведь знали же, что не все дождутся заветного часа встречи с Красной Армией, что лишения и голод станут на какое-то, может быть долгое, время их каждодневными спутниками.
   Хочется все, до мельчайших деталей биографии, знать о них. О том, что сделало их дух несгибаемым. Как они смогли выстоять и победить в поистине нечеловеческих условиях. Потому что сегодня их имена стоят рядом со словом "подвиг". Подвиг, который дает сыновьям крылья для новых свершений во имя Родины.
   Их было несколько тысяч, бойцов Подземного гарнизона, молодых и старых, коммунистов, комсомольцев и беспартийных, русских и украинцев, белорусов и грузин, представителей многих других национальностей и народов Советского Союза. Но всех их объединяло одно: они были гражданами Страны Советов, бойцами Красной Армии, которая от имени народа вела борьбу со злейшим врагом человечества - гитлеровским фашизмом.
   Первыми в Подземном гарнизоне были коммунисты. Первыми s бою. Первыми приходили товарищу на помощь. Это они, члены Ленинской партии, большевики, вселяли в людей уверенность в победу, сплачивали гарнизон, помогали переносить тяжелые утраты. Они были комиссарами, секретарями партийных групп, пропагандистами. Даже враг не мог не признать их огромной заслуги в организации борьбы против захватчиков. В секретном донесении Крымского оккупационного командования в ставку гитлеровской армии "О советском движении сопротивления в каменоломнях Аджимушкая (Крым)" есть такие строчки: "Пропаганда находилась в руках политруков и комиссаров. Она была направлена на то, чтобы побудить находившихся там людей к наибольшему сопротивлению". Да, именно на организацию борьбы направляли все свои силы коммунисты, комиссары Подземного гарнизона.
   Едва ли кто из аджимушкайцев не знал тогда Ивана Павловича Парахина. Правая рука полковника Ягунова, комиссар Подземного гарнизона, он всегда был там, где решались судьбы людей, судьба гарнизона - в бою ли, в горе или радости. Он не жалел себя. В одном из фронтовых писем он писал своей жене: "Знаю, что тебе одной будет очень трудно воспитывать четырех малышей, но помни одно: если от меня долго ничего не будет слышно, значит, меня нет, но дешево свою жизнь... не отдам". Он учил людей самопожертвованию, и сам был готов к нему.
   Петр Васильевич Верхутин еще до войны стал профессиональным партийным работником. В 1929 году на Брянский энергетический комбинат пришел работать комсомолец из деревни Семиловичи Петя Верхутин, он стал молотобойцем. У паренька был широкий круг интересов, и он не только работал, но и учился, окончил без отрыва от производства среднюю школу, овладел сложной по тем временам специальностью машиниста турбины. Двадцати двух лет от рождения стал коммунистом. И еще активней включился в общественную работу. Прошло еще некоторое время, и коммунисты предприятия избрали Петра Верхутина секретарем парткома. Умение работать с людьми очень пригодилось ему в каменоломнях. Аджимушкайцы верили своему комиссару и не колеблясь шли за ним на подвиг.
   Автор дневника, найденного в Центральных каменоломнях, не раз вспоминает политрука Василия Семенюту, называя его человеком с чистой, открытой душой. И это было действительно так. Выходец из крестьянской семьи, он очень рано познал, что такое труд, какую радость он приносит каждому в свободной Советской стране. В 1924 году Василий вступил в комсомол, с 1929 года стал членом Коммунистической партии. В тридцатые годы он окончил Днепропетровскую школу руководящих колхозных кадров, работал в политотделе МТС, был инструктором райкома партии, возглавлял в районе оборонную организацию Осоавиахима. С началом Великой Отечественной войны Василий Семенюга вместе с райвоенкомом формирует и отправляет на фронт подразделения мобилизованных. С одной из последних групп он уходит и сам в армию. Первые бои с фашистами, ранение, госпиталь, снова передовая, на этот раз на Крымском фронте. В Аджимушкайских каменоломнях, куда он попал вместе с бойцами своей части, его назначают политруком. Первый батальон, возглавляемый Аркадием Пановым и Василием Семенютой, совершил немало смелых вылазок в расположение фашистских частей.
   И еще один коммунист. Когда в Керчи велось расследование злодеяний фашистов во время оккупации города, в одной из пяти братских могил, обнаруженных советскими солдатами в Аджимушкайских каменоломнях, в истлевшей гимнастерке был найден партийный билет на имя Степана Титовича Чебаненко. В билет была вложена записка, написанная, вероятно, перед смертью. Вот ее текст:
   "К большевикам и ко всем народам СССР. Я не большой важности человек. Я только коммунист - большевик и гражданин СССР. И если я умер, так пусть помнят и никогда Pie забывают дети, братья, сестры и родные, что эта смерть была борьбой за коммунизм, за дело рабочих и крестьян... Война жестока и еще не кончилась. А все-таки мы победим!.."
   Эти слова мог бы с полным правом и с чистой совестью сказать каждый боец Подземного гарнизона. Их сказал коммунист Степан Титович Чебаненко, до войны рядовой колхозник, затем председатель сельсовета в Киргизии, комсомольский активист в армии, выпускник Бакинского военно-политического училища. Весь образ нашей советской жизни подготовил этого человека к самопожертвованию во имя Родины.
   Павел Максимович Ягунов... К началу Великой Отечественной войны он был уже немолод и имел за плечами большой опыт службы я армии, командирской работы. Еще подростком вступил добровольцем в Отдельный Туркестанский коммунистический полк. Там, на фронте, в гражданскую, приняли его в Коммунистическую партию. Когда закончилась гражданская война с врагами Советской власти, Ягунов, как и многие его сверстники, пошел учиться. В 1923 году он успешно окончил 4-ю Ташкентскую объединенную военную школу, которая впоследствии была преобразована в Ташкентское училище имени В. И. Ленина. За время учебы будущий командир не только получил военные знания, но и прошел хорошую закалку. В то время в Средней Азии свирепствовала банда Курбаши Баястана, и на ликвидацию ее были посланы курсанты. Они выполнили задание, поймали главаря и уничтожили банду.
   Выпускники училища разъехались по гарнизонам нести ратную службу. Павла Ягунова назначили сначала заместителем командира роты, затем командиром роты, а в 1931 году, после окончания курсов "Выстрел", он становится командиром батальона стрелкового полка. Четырнадцать лет прослужил он в этом полку, стал его командиром. И в 1939 году полковника Ягунова направляют преподавателем пехотного училища, назначают начальником кафедры тактики.
   Когда началась Великая Отечественная война, Павел Максимович стал проситься на фронт. Он знал: гам, на передовой, где решается судьба Родины, могут пригодиться его знания и опыт, командирское мастерство. Просьба его была удовлетворена. И снова начались фронтовые пути-дороги. Сначала - командир 138-й горнострелковой дивизии, потом, уже в Крыму, начальник отдела боевой подготовки штаба Крымского фронта...
   В истории Великой Отечественной войны его имя навсегда останется связанным с Керчью, как имя командира Подземного гарнизона.
   Все города и села Советской страны, захваченные войсками фашистской Германии, разделили общую горькую участь, попав под оккупацию. Но по-настоящему роднило их другое. Ни массовый кровавый террор, ни мародерство и поборы не могли запугать советских людей и сломить их волю к отпору оккупантам, к стремлению жить и работать в свободной стране, строящей социализм.
   Керчь не была исключением. И в период второй оккупации, когда зловещие крылья гитлеровского орла распластались над городом более чем на полтора года, фашистские власти постоянно испытывали необходимость защищаться, быть начеку.
   В Центральных и Малых катакомбах Аджимушкая вел беспримерную борьбу Подземный гарнизон. В городе хорошо было слышно, как там, на степной окраине, днем и ночью гремели взрывы, стрекотали пулеметы и автоматы. Каждый керчанин мог видеть, как в госпиталь не прекращали привозить раненых фашистских солдат и офицеров.
   Но и в самом городе фашисты не были в безопасности. То взлетит на воздух грузовик, то солдат, зазевавшийся на ночном посту, лишь слабо вскрикнет, то забелеют вдруг поутру листовки, расклеенные кем-то в людных местах города.
   Сразу же после своего второго вторжения в Керчь фашисты убедились, что в городе есть силы, которые им неподвластны, но ощутимы повсеместно.
   Летом 1942 года эфир над Керченским проливом то и дело прорывали стремительные цепочки точек и тире. Те, кому положено, знали: в оккупированной Керчи, на чердаке старого сарая у дома № 17 по Садовой улице, в это время работал наш разведчик, оставленный разведотделом штаба 47-й армии Крымского фронта. Позывной разведчика был "Тоня".
   Уже после войны бывший батальонный комиссар И. Ф. Стеценко, военком разведотдела штаба 47-й армии Крымского фронта, рассказывал:
   "Нашей 47-й армии было приказано переправиться через Керченский пролив и на Таманском полуострове занять оборону.
   ...13 мая мой начальник тяжело заболел, и я полностью принял на себя командование разведотделом.
   Было ясно, что, когда мы займем оборону на Таманском полуострове, командование армии потребует от нас, разведчиков, полные данные о войсках противника, а поэтому необходимо было серьезно подумать об организации агентурной разведки на Керченском полуострове и в городе Керчи.
   Я вызвал к себе начальника оперативного пункта № 1 (этот пункт подчинялся нашему разведотделу). Но вместо него приехал его помощник, капитан. Разговор происходил в траншее. Я спросил у капитана: есть ли подготовленные разведчики с рацией, которых можно оставить в городе Керчи? Капитан доложил, что такая группа из двух человек есть: девушка и парень, которые хорошо освоили радиостанцию. Капитан добавил: эту группу готовил лично и уверен, что поставленную задачу они, комсомольцы, выполнят с честью.
   ...Конечно, этих отважных ребят я не видел и. к сожалению, фамилий их тоже не знаю. Я только спросил: как продуман вопрос о месте работы разведчиков и где будет находиться радиостанция?
   Капитан ответил, что радиостанция будет на чердаке сарая, место очень хорошее. Я пожелал капитану успеха и попросил его, чтобы он еще раз самым внимательным образом Продумал все "мелочи".
   На этом мы с капитаном расстались и встретились через несколько дней в городе Темрюке. Капитан с большой гордостью доложил, что оставленная группа разведчиков начала работать".
   Уже с первых чисел июня в "Журнале работы", который вели радисты на приемной радиостанции Центра, стали появляться записи: "Принято", "Принято", "Принято..." О чем сообщала "Тоня"? "Ленина, 56: штаб немецких войск". "Пирогова, 12: заправочный пункт", "Район бульвара и пляжа: обнаружены зенитные орудия", "В здании НКВД штаб карательного отряда", "Главные силы немецких войск оттянуты на Севастополь..."
   В условиях готовившегося фашистского наступления на Тамань эти короткие сообщения, в которых, казалось бы, нет больших секретов противника, сослужили добрую службу нашим войскам. По ним, этим радиограммам, командование Северо-Кавказского фронта могло судить о некоторых намерениях врага, о том, какие силы и когда могут перейти в наступление в районе Керчи.
   "Район Еникале и Бочарный завод: готовится десант на Кубань",- передала "Тоня" в Центр 2 июня.
   "Уточнить подготовку десанта Еникале и Бочарный завод",- прикажет ей Центр. "Тоня" уточняла:
   "Из района Бочарного завода вывезены все средства переправы в район Еникале. В районе Еникале до Жуковки и дальше до Маяка готовится большой десант. Состав одной резиновой лодки-10 человек. Вооружение - 1 ручной пулемет и автоматы. Подготовка к переправе закончена. Ждут приказа. Численность не установлена ввиду невозможности проникнуть в этот район".
   В этот день, 9 июня, Центр ответит ей:
   За хорошую работу представлены к награде. Работайте еще лучше".
   Сообщения о готовящемся десанте Центр на другом берегу Керченского пролива получал от "Тони" в течение всего июня очень регулярно, в точном соответствии с установленным графиком радиосвязи:
   15 июня: "Подготовка к десанту закончена. Средства переправы не вывезены. Лодки находятся в вырытых в берегах тоннелях. Все хорошо замаскировано".
   16 июня: "Слышал разговор двух немецких офицеров. С 20 июня пойдут в наступление на Таманский полуостров".
   20 июня: "Энгельса, 14/29: штаб десантной группы. Отмечено активное движение войск в сторону Еникале".
   29 июня: "В район десантной группы проникнуть нельзя. Наличие точно установить не удалось..."
   Эти слова "установить не удалось" есть в радиограммах "Тони", но это не ее вина. Кроме обычных трудностей, с которыми сталкивается любой разведчик в тылу противника, "Тоне" приходилось ловить малейшие колебания в решениях верхушки гитлеровского генералитета, которые отражались на действиях последних звеньев цепочки - войск, расположенных в Керчи и окрестностях города. Требовалось большое умение, чтобы отсеивать все второстепенное и только главное, самое важное передавать в эфир. Ведь в июне, когда все силы 11-й немецкой армии сковал вокруг себя героический Севастополь, фашисты неоднократно меняли дату начала высадки десанта на Тамань.
   3 июля Гитлер принял решение об использовании на других направлениях сил 11-й армии Манштейна, "освобождающихся" после боев под Севастополем.
   6 июля Центр в категорической форме спросил "Тоню":
   "Что известно о готовящемся десанте на Таманский полуостров?"
   10 июля "Тоня" передала: "В район Еникале двигалась мотопехота немцев с легкой артиллерией. Количество установить нельзя, движутся ночью". 28 июля Центр снова спросил: "Что делает противник по подготовке десанта на Кубань? Ответ к 15 часам".
   "Тоня" ответила в первый сеанс утренней связи следующего дня:
   "По словам немцев, они переправляться не будут. Ждут успеха у Ростова".
   В этой радиограмме было сказано то, о чем всего десять дней назад говорилось в ставке Гитлера и о чем педантичный Гальдер записал в своем дневнике:
   "Фюрер внезапно изменил свое решение о форсировании Керченского пролива. Теперь через пролив будут переброшены только горнопехотные дивизии, и то только тогда, когда нажимом на ростовском участке фронта будет открыт путь на Тамань".
   Оперативность и точность в передаче информации - пожалуй, главное достоинство разведчика. По радиограммам "Тони" можно судить, что она этим качеством обладала вполне.
   Все лето 1942 года обстановка на южном крыле советско-германского фронта оставалась неустойчивой, напряженной. Под нажимом превосходящих сил противника 24 июля пал Ростов, 25 июля фашисты начали наступление на Нижнем Дону. Войскам Северо-Кавказского фронта был отдан приказ отойти за реку Кубань и занять жесткую оборону. Спустя некоторое время 47-я армия стала отходить в район Новороссийска, чтобы обеспечить его защиту. Свой участок обороны на Таманском полуострове она передала Азовской военной флотилии.
   Вероятно, в этом решении определенную роль сыграли сообщения "Тони". Анализ разведданных подсказывал нашему командованию, что фашисты не решаются переправляться на Тамань, даже имея успех у Ростова.
   Так кто же работал в Керчи под именем "Тоня"?
   Вот о чем говорится в документах:
   "Дудник Евгения Денисовна, 1923 года рождения, украинка, из крестьян, служащая, член ВЛКСМ с 1938 года, образование среднее, специальность: радистка".
   Автобиография:
   " Родилась 27.1. 1923 года. Киевская область, Мироновский район, село Ельчиха...
   Закончила 9 классов, курсы радистов при ФЗУ треста города Керчь.
   Состав семьи:
   Дудник Денис Филиппович, отец, 57 лет.
   Мать - Дудник Мария Ивановна, 47 лет.
   Сестра - Дудник Нина Денисовна, 18 лет.
   Сестра - Дудник Антонина Денисовна, о 1926 года (16 лет).
   Братья - Николай и Алексей (в Красной Армии)".
   Из служебной характеристики в "Личном деле":
   "...Зачислена 29.3.42 года с целью использования в качестве радиста.
   7.4.42 года "Тоня" приступила к подготовке и за сравнительно короткий период времени была готова выполнять свою задачу.
   Поведение ее за время подготовки было исключительно хорошее. Она всегда была скромной и культурной девушкой как в своей работе, так и в быту.
   15.5.42 года "Тоня" в момент отхода наших частей с Крымского полуострова была оставлена у своих родителей и начала работу 27.5.42 года..."
   Помогали Жене в смертельно опасной работе ее школьные товарищи Сергей Бобошин и Анатолий Родягин. Оба они погибли в застенках гитлеровской охранки, которая не пощадила и родителей Бобошина.
   Конечно, им было трудно, невероятно трудно. В радиограммах, полученных Центром, об этом говорилось редко, но там, на Тамани, понимали, в каких условиях работают советские разведчики, и волновались за них, за их работу и судьбу.
   До последней возможности посылали они в Центр радиограммы, и в них было все: и мужественное решение солдат до конца служить долгу, и вера в победу, которая непременно будет за Советской страной, родиной партии Ленина.
   Все население оккупированной Керчи знало, что в Аджимушкайских каменоломнях продолжает держаться несломленный гарнизон бойцов и командиров Красной Армии, окруженный плотным кольцом фашистских войск. Казалось, через этот заслон не сможет перелететь даже птица, а не то что пробраться человек. Поначалу так оно и было. "Тоня" сообщала в Центр:
   "Наши войска находятся в каменоломнях Аджимушкая. Связь с ними установить нельзя. Они окружены противником".
   Но уже вскоре на том берегу Керченского пролива получили радиограмму совсем другого содержания:
   "...Раз в неделю можно установить регулярную связь с нашими войсками в скалах. Давайте указания".
   "Как вы можете связаться с нашими войсками, которые в скалах?" - нетерпеливо запросил Центр.
   "Связь имеем через партизан",- в тот же день, 23 июля, ответила "Тоня".
   В течение конца июля и начала августа керченские разведчики 47-й армии Северо-Кавказского фронта не раз выходили в эфир и передавали Центру сообщения о положении в "скалах" - каменоломнях, о подготовке группы партизан для переправы их на Тамань:
   "Партизаны для переправы к вам подбираются", "Люди для переправы вам есть. Шлите самолет..."
   "Уточните район посадки самолета. Укажите сигнал, дату",- запросил Центр 7 августа, и в тот же день дежурный радист записал в
   "Журнал работы": "7.08. 13.00-13.59. Передано. К-т пропал".
   К сожалению, это была последняя радиограмма, переданная Женей Дудник в Центр. Больше "Тоня" в эфир не вышла. Гитлеровские ищейки напали на ее след...
   Больше двух месяцев получало советское командование точные сведения о расположении войск противника в Керчи и окрестностях города, о жизни и борьбе Подземного гарнизона Аджимушкайских каменоломен.
   В одном из документов "Личного дела" Жени Дудник сделан такой вывод:
   "Тоня" полностью и до конца выполнила возложенную на нее задачу, работая по нескольку сеансов в сутки..."
   К этому следует добавить, что за время работы Жени Дудник в оккупированной Керчи Центр получил от нее 87 радиограмм.
   
   
   
   Сентябрь - декабрь
   
   Наступила вторая военная осень. В огромном напряжении сил ве-^а страна единоборство с оголтелым врагом.
   После пятимесячной трудной обороны Красная Армия заставила врага отказаться от наступательных действий. Разгром фашистов под Москвой явился началом коренного поворота в ходе войны.
   Гитлеровское командование, потерпев первое крупное поражение в ходе второй мировой войны, наращивало свои силы на других направлениях советско-германского фронта.
   Шли кровавые бои у стен Сталинграда. Началась оборона Новороссийска - военно-морской базы Черноморского флота. Насмерть стояли советские войска и в предгорьях Главного Кавказского хребта.
   К 1 сентября фашисты, заняв Анапу, отрезали Керченскую военно-морскую базу от основных сил советских войск. Теперь немногочисленному в общем составу Керченской базы приходилось оборонять побережье Таманского полуострова и противостоять наступавшим с суши гитлеровским войскам. Сил для решения этих задач у Керченской базы, которую возглавил после ранения А. С. Фролова под Керчью контр-адмирал П. А. Трайнин, было явно недостаточно.
   Ожесточенные бои с врагом вели моряки-катерники, артиллеристы береговой обороны, морские пехотинцы. Самоотверженно и стойко сражались воины 305-го отдельного батальона морской пехоты под командованием майора Ц. Л. Куникова. Их поддерживали артиллерийским огнем орудия береговой обороны и канонерских лодок "Ростов-Дон", "Октябрь". До последнего удерживали позиции бойцы береговых батарей.
   Но неравными были силы. По приказу командования Новороссийского оборонительного района началась эвакуация частей Керченской военно-морской базы, которая вскоре была расформирована.
   Пройдет немного времени, и начнется победное наступление советских Сухопутных войск и Военно-Морского Флота, скажут свое слово наши героические летчики, будет вновь воссоздана Азовская военная флотилия - и все это произойдет в приближавшемся новом, 1943 году.
   А пока, осенью 1942-го, захваченная врагом, но не покорившаяся ему Керчь все-таки оружия не сложила. Все чаще давало о себе знать оккупантам керченское подполье, хотя подпольщикам было очень трудно. И вот почему.
   - При оставлении города в мае 1942 года горком партии не сумел по примеру 1941 года подготовиться к подпольной борьбе в тылу врага: слишком поспешным и неожиданным был отход наших войск с Керченского полу-острова,- рассказывал впоследствии Н. А. Сирота.- Надо признаться, что успешные действия десанта, отвоевавшего у врага Керчь, породили у нас некоторую самоуспокоенность, и уверенность, что во второй раз Керчь оставлять не придется...
   И все-таки, несмотря на это, и во время второй оккупации подпольные и партизанские группы создавались и действовали активно, хотя так же, как и у бойцов Подземного гарнизона Центральных и Малых Аджимушкайских каменоломен, у керченских партизан и подпольщиков не было устойчивой двусторонней связи с Большой землей, с Крымским областным подпольным центром. Зачастую им приходилось полагаться главным образом на свои силы и возможности.
   ...Комсомолка Мария Русанова работала уборщицей на бирже труда. Платили гроши и, кроме того, грозили отправить на работы в Германию, а каждый представитель "нового порядка" - будь то офицер или младший чин - мог по любому поводу не только оскорбить словом, но и ударить, убить...
   Она с ненавистью смотрела на фашистов и не переставая думала, как найти друзей, на которых можно опереться, с которыми можно хоть как-то отплатить этим мародерам и насильникам.
   В один из октябрьских дней, когда Мария, не разгибаясь, терла пол мокрой тряпкой, ее окликнул девичий голос. Это оказалась подружка Клара Карасева. Маша обрадовалась ей как родному человеку.
   Клара отвела ее в сторону и шепотом сказала:
   - Слушай, Машенька, ты не могла бы достать несколько десятков листов белой бумаги? Понимаешь, хочу переписать свои любимые песни, да некуда. А у вас тут такая большая канцелярия...
   - Не знаю, но попытаюсь.
   - А вечером приходи ко мне. Разговор есть.
   Бумагу Маша достала и, закончив работу на бирже, отправилась в гости к Кларе, предусмотрительно спрятав тонкую пачку белых листов под кофтой.
   Клара была дома не одна, у нее сидела ещё девушка.
   - Надя Комарова,- представила ее хозяйка.
   Так они познакомились.
   - А какие песни ты переписываешь?-поинтересовалась Маша.
   - Ты понимаешь,- замялась Клара,- это не совсем песни. Точнее, совсем не песни. Это - другое. Тебе могу показать. Надя об этом знает. Но кроме нас троих, об этом никто знать не должен. Поняла?
   - Поняла,- ответила Маша, догадываясь, о чем идет речь.
   А когда прочитала на сером обрывке оберточной бумаги слова: "Смерть фашистским оккупантам!", все стало совсем ясно.
   - Какие же вы молодцы, девочки!..
   Так родилась одна из подпольных патриотических групп молодежи Керчи.
   Бумага, принесенная Марией Русановой, пошла на листовки. Близился праздник Октябрьской революции, и девушки решили его отметить по-своему. Вечером 6 ноября 1942 года их листовки забелели на столбах и заборах в поселке Колонка. Больше всех отличилась Надя Комарова. Она вывесила в городе Государственный флаг СССР на столбе возле магазина, где всегда было многолюдно.
   Листовки, появившиеся 7 ноября, но теперь уже на городском рынке, наделали много шума. У керчан поднялось настроение. Рады были и девушки: они увидели результат, почувствовали пользу от своей работы.
   С тех пор в Керчи листовки появлялись все чаще и чаще. Их писали уже не от руки. Подпольщики вырезали шрифт из резины и делали необходимое количество оттисков. Листовки с антифашистским текстом появлялись и в окрестных селах, куда их возили матери молодых подпольщиц, ездившие менять вещи на хлеб.
   Подпольная группа Марии Русановой росла численно. В нее были приняты Владимир Клопченко, Дмитрий Сотников, Зинаида Черноморченко, Владимир Самрай, Тамара Григорьева, а также Анатолий Козлов (Храбров). Все они были молоды - комсомольского возраста.
   Ребятам очень хотелось настоящего дела - с оружием в руках мстить фашистам за поруганную честь родной земли, за убитых и замученных советских людей. Они мечтали создать свой небольшой арсенал.
   Но не удавалось так, как хотели их горячие сердца. И ребята, не уставая, делали то, что было под силу. Листовки и плакаты, вывешиваемые членами подпольной группы, вселяли в керчан, особенно тех, кто успел отчаяться от жизни при "новом порядке", уверенность, что фашисты не вечны, что придет час расплаты, только надо приближать его пусть самым маленьким, незаметным на первый взгляд практическим делом.
   Эти практические дела и входили в программу деятельности подпольной группы. Например, Кларе Карасевой часто приходилось отгружать противогазы для отправки в фашистские воинские части. Перед укладкой их в ящики девушка незаметно вспарывала лезвием маски или трубки.
   Старались вредить фашистам и другие подпольщики, где бы они ни работали.
   Как ни изощрялись фашисты в подавлении свободолюбивых настроений жителей оккупированной Керчи, ответом им было только усиление борьбы. В сентябре в городе родилась еще одна подпольная патриотическая группа. Ее возглавил Павел Толстых, керчанин, работавший до войны в механическом цехе металлургического завода имени Войкова и не попавший в армию по болезни. Членами группы стала молодежь - Николай Лазарев, Карп Андриашин, Мария Цуркова.
   Павел Толстых часто встречался с Алексеем Стрижевским. У них было много общего: примерно одинаковый возраст, жажда мести за поруганную родную землю, за погибших соотечественников. Друзья решили действовать сообща.
   В городе все чаще стали появляться листовки, написанные совместно патриотами двух групп - Павла Толстых и отца и сына Стрижевских. Однако подпольщикам хотелось более веских дел. Они знали о трудностях Подземного гарнизона Центральных каменоломен в Аджимушкае и хотели помочь бойцам в их нелегкой борьбе с регулярными фашистскими войсками, в их трудной подземной жизни.
   Мать Николая Лазарева, Наталья Ивановна, рассказывала, что она знала о намерениях и действиях сына, который ей говорил о необходимости помочь бойцам в каменоломнях. Группе Павла Толстых удалось наладить связь с гарнизоном Центральных Аджимушкайских каменоломен, а также с партизанами, которые действовали в лесах Старого Крыма. Рассказывает керчанка Д. С. Семко: "В октябре или ноябре 1942 года Толстых мне сказал: "Сегодня мы должны уехать, и если все обойдется хорошо, то я вам расскажу". Вечером Толстых выехал из Керчи. Куда и с кем, я не знаю. Примерно дней через 5-6 он возвратился... взял у меня слово молчать и сказал: "Я со своими ребятами ездил в Старый Крым к партизанам. Все обошлось благополучно. Мы отвезли туда три мешка муки, бочонок масла..."
   Как знать, может быть, эти поездки Павла Толстых преследовали цель не только помочь партизанам продуктами, но и наладить "мост" для переброски в старокрымские леса последних оставшихся в живых бойцов Подземного гарнизона? Пока это лишь предположение историков.
   До конца декабря группа Павла Толстых добывала продовольствие на фашистских складах и переправляла его сначала аджимушкайцам, пока существовал Подземный гарнизон, а потом партизанам.
   А фашисты все чаще вывешивали в городе объявления о том, что производится набор рабочей силы в Германию. Но не помогали обещания сытой жизни, мало кого могли запугать репрессиями, неэффективны были и облавы, когда фашистские солдаты и каратели, оцепив жилые кварталы, сгоняли молодежь, а потом под конвоем отправляли на железнодорожную станцию для погрузки в вагоны.
   Подпольщики использовали любую возможность, чтобы только остаться на родной земле: не являлись на вызовы по повесткам, добывали фиктивные справки о несуществующих болезнях, устраивались на такие работы, откуда в Германию посылали в последнюю очередь. Некоторые из них устроились на хлебозавод.
   Здесь работали грузчиками немало военно-пленных. "Как помочь им?" - думали подпольщики. И вот как-то в обеденный перерыв девушкам Гале Сухаревой, Саше Поповой и Дусе Дунаевой удалось перемолвиться с нашими красноармейцами несколькими короткими фразами.
   - Ребята, мы тут надумали: надо вам бежать...
   Высокий русоволосый хлопец сокрушенно покачал головой:
   - Эх, сестренка... Разве в этом убежишь? - и показал на обвисшую лохмотьями гимнастерку.
   - Ребята, вы только слушайте...- Галя перешла на шепот, тревожно оглядываясь, потому что каждую минуту мог появиться охранник: - Мы с девчатами все продумали, одежду вам приготовили, и место присмотрели, где часовой не увидит.
   - Сестренки вы наши дорогие!..
   Когда утром патрули хотели провести перекличку пленных, то не обнаружили ни одного. Подняли тревогу, завод оцепили, вызвали гестапо. Задержали всех рабочих ночной смены. Начались допросы, побои, облавы в городе.
   Но все усилия фашистских ищеек оказались напрасными. Бывшим военнопленным удалось уйти к партизанам.
   К осени 1942 года гарнизоны Аджимушкайских катакомб стали совсем немногочисленными. К сентябрю в Центральных каменоломнях оставалось не более 250 человек, в Малых - около 30.
   Но все равно эта частица земли оставалась неподвластной оккупантам. Фашисты по-прежнему опасались углубляться в катакомбы, хотя воинам подземных гарнизонов все реже удавалось проводить боевые вылазки.
   В конце октября - начале ноября часть Подземного гарнизона решила пробиться к партизанам в старокрымские леса. В последнем бою лишь немногим аджимушкайцам суждено было остаться в живых. Израсходовав боеприпасы, израненные в рукопашной схватке, они попали в плен, единицы остались в живых, пройдя сквозь ад фашистских концлагерей.
   О последних днях в Малых катакомбах вспоминает бывший начальник гарнизона М. Г. Поважный:
   "Уже не хватало людей, чтобы охранять входы и выходы из каменоломен. Заложили их камнями и замаскировали. Оставили только секретные. От нашего поста до выхода из каменоломен был коридор длиной в тридцать метров. Вдоль коридора разостлали листы железа, поставили на них пустые бутылки, связанные веревками. Идущий по коридору задевал веревку, и все с грохотом валилось. Часовой поднимал тревогу: бил в подвешенный рельс и открывал огонь. Дежурили все по очереди по восемь часов".
   28 и 29 октября фашисты все-таки решились прочесать галереи Центральных каменоломен. Были схвачены совершенно обессилевшие F. М. Бурмин, И. П. Парахин, В. М. Левицкий и еще несколько человек. Левицкий умер по дороге из Керчи в Симферополь после пыток, которым подвергли аджимушкайцев. Остальные товарищи погибли в тюрьмах и концлагерях.
   Последних обитателей Малых каменоломен, в том числе и М. Г. Поважного, гитлеровцы схватили 31 октября.
   С мая до конца октября, 170 дней и ночей, сражался с врагом Подземный гарнизон. Подвиг советских воинов в Керченских каменоломнях стоит в одном ряду с героической обороной Севастополя и Брестской крепости. Своей беспримерной силой духа, умением в тяжелейших условиях наносить врагу чувствительные удары бойцы Аджимушкаиских каменоломен вписали героическую страницу в историю Великой Отечественной войны.
   Высочайшее мужество, несгибаемую волю проявили советские патриоты на непокорившейся врагу керченской земле. И эта преданность своему народу, идеям коммунизма, интересам Родины была высоко оценена. Поздравляя трудящихся Керчи и воинов - участников героических сражений на Керченском полуострове с присвоением городу звания "Город-герой", Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Л. И. Брежнев писал:
   "Величайший героизм и самоотверженность, проявленные вами в борьбе с фашистскими захватчиками, получили достойную оценку. В этой награде - благодарность Родины, партии, правительства и всего советского народа героическим воинам, непосредственным участникам сражений на Крымском полуострове, мужественному подвигу советских патриотов в Аджимушкаиских каменоломнях, всем трудящимся города, проявившим огромную выдержку и стойкость, отдавшим все силы во имя нашей великой победы...
   Вечная слава героическим защитникам свободы и независимости нашей великой Родины".
   
   
   
   
   ГОД 1943-й
   Январь - февраль
   
   В начале 1943 года советские войска решительно наступали на южном крыле советско-германского фронта, они вышли на восточное побережье Азовского моря. Немецко-фашистские захватчики были изгнаны из большинства районов Северного Кавказа и взяты в клещи на Тамани.
   Ни зимние холода, ни отчаянное сопротивление противника, обреченного на поражение, не могли остановить наступательного порыва советских войск. Первый месяц нового года был, с одной стороны, временем активной подготовки к грядущим операциям против врага, а с другой - изобиловал частными операциями на разных участках фронта. В них участвовали все рода войск - сухопутные, морские и воздушные. Они оттачивали свое мастерство, совершенствовали взаимодействие.
   3 февраля на основании приказа Народного комиссара Военно-Морского Флота начала вновь формироваться Азовская военная флотилия. С первых же дней своего существования она активно содействовала войскам Южного и Северо-Кавказского фронтов, огнем корабельной артиллерии и высадкой десантов уничтожала портовые сооружения и плавсредства противника, нарушала его морские коммуникации.
   К этому времени командованием 18-й десантной армии Северо-Кавказского фронта была разработана и подготовлена операция по захвату важного плацдарма вблизи Новороссийска - на полуострове Мысхако. Одну из десантных групп возглавил майор Цезарь Куников.
   Об этом рассказал в своей книге "Малая земля" Леонид Ильич Брежнев, непосредственный участник подготовки десанта на Малую землю:
   "Ночь с 3 на 4 февраля 1943 года была очень темная. Тихо вышли катера с десантниками из Геленджика к Цемесской бухте. Оттуда, из пункта развертывания, они по сигнальным ракетам устремились к берегу. Одновременно по береговой полосе, заранее пристрелянной, ударила наша артиллерия... В момент, когда куниковцы бросились на берег, наши батареи перенесли огонь в глубину.
   На войне не все идет по плану... Демонстративный десант был превращен во вспомогательный, а затем стал основным. С него и началась эпопея Малой земли. Пробившись сквозь огневую завесу, наш штурмовой отряд успел занять совсем еще небольшой, но очень важный участок берега в районе предместья Новороссийска - Станички. Уничтожено было около тысячи фашистов, отбито четыре трофейных орудия, которые тотчас открыли огонь по врагу...
   За несколько ночей на плацдарме высадились две бригады морской пехоты, стрелковая бригада, истребительно-противотанковый полк и другие части. На берег были выгружены сотни тонн боеприпасов и продовольствия. Спустя пять дней в районе Станички и Мысхако уже находилось 17 тысяч бойцов с автоматами, минометами, орудиями, противотанковыми пушками. Затем на Малую землю высадилось пять партизанских отрядов - "За Родину", "Гроза", "Норд-ост", "Новый" и "Ястребок"...
   А в общем, повторю еще раз, десант на Малую землю может быть признан образцом военного искусства..."
   В районе Новороссийска, на Тамани, шли упорные бои за каждый клочок советской земли, а в оккупированной Керчи попрежнему не давали покоя фашистам подпольщики.
   Вспоминает Мария Русанова, керченская подпольщица:
   "Вечером 22 февраля 1943 года мы направились к заводскому парку, на воротах которого решили вывесить плакат. Сделав это, мы пошли к фабрике-кухне, где через третий этаж добрались до намеченного места и вывесили советский Государственный флаг. Плакат полиция сорвала утром, а флаг на фабрике-кухне висел до одиннадцати часов дня..."
   
   
   Март - август
   
   Командование фашистской армии, зажатой на Тамани, стремилось любой ценой удержать этот плацдарм. Большие надежды противник возлагал на свою авиацию, принимая также меры по укреплению флота: на аэродромах Крыма и Тамани базировалось около тысячи самолетов, к боевым действиям привлекалась также бомбардировочная авиация, размещавшаяся на аэродромах юга Украины. В район юго-восточного побережья Крыма и Керченского пролива перебрасывались подводные лодки.
   Керченский пролив стал местом ожесточенных схваток морских и воздушных сил двух противоборствующих сторон. Фронтовая и морская авиация Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота мастерски уничтожали технику и живую силу противника. За февраль и март летчики 4-й воздушной армии уничтожили в воздухе и на аэродромах 147 буксировочных и транспортных самолетов, 17 планеров и 92 истребителя. В апреле от налетов армейских бомбардировщиков на фашистские аэродромы, расположенные в том числе в Керчи и Багерово, противник потерял более 80 самолетов...
   Снова рассказывает Мария Русанова: "Начали распространяться слухи, что немцы собирают рабочую силу для отправки в Германию. По этому поводу 30 марта 1943 года в городском клубе промкооперации было намечено собрание населения. К этому собранию нами были подготовлены листовки, часть которых мы разбросали там же, в зрительном зале, а остальные в городе..."
   Не чувствовали себя фашисты хозяевами в завоеванном городе...
   В течение лета советские войска готовились к завершению операции по освобождению Таманского полуострова. Черноморский флот, Азовская военная флотилия и авиация Северо-Кавказского фронта все более усиливали свои действия на морских коммуникациях противника и в воздухе.
   
   
   
   Сентябрь - октябрь
   
   В сентябре 1943 года гестапо расправилось еще с одной группой керченских патриотов. Ее возглавлял Алексей Стрижевский, сын керченского врача Г. С. Стрижевского. Вместе с отцом они создали подпольную группу, в которую вошли А. А. Архангельская, Н. Л. Гвоздева-Кобзева с дочерью Н. Гвоздевой, Т. А. Клоконос, Н. В. Кудряшов, В. Г. Сапсай, Л. А. Черникова и другие патриоты.
   Подпольщики имели радиоприемник, который позволял им принимать сводки Совинформбюро. Члены группы размножали их от руки и распространяли в городе. Доктор Стрижевский помог многим жителям города, доставая в больнице фиктивные справки для тех, кого фашисты готовились отправить на работу в Германию. Благодаря этому многие керчане и военнопленные, бежавшие из концлагерей, смогли укрыться и остаться на Родине.
   Группа действовала довольно активно. В течение 1943 года она совершила несколько диверсионных акций; наиболее ощутимыми из них был взрыв склада с боеприпасами на Широком молу, крушение поезда с фашистскими солдатами и офицерами на станции Керчь-2.
   Патриоты мстили оккупантам за все те беды, которые принесли они на советскую землю и о которых рассказывается в письме Елизаветы Семеновны Коротковой к своему сыну. Письмо было найдено в одной из разграбленных фашистами квартир около завода имени Войкова. В квартире был обнаружен труп Е. С. Коротковой, задушенной немецкими палачами.
   "Дорогой сынок, мой Петя!
   Очень больная я, совсем плохо вижу и жить мне недолго. Пишу я тебе, чтобы ты, когда живой с войны придешь, о нашем семействе знал, где кого искать.
   Когда ты уехал, Катя занемогла, и не могли мы ехать в эвакуацию. А встала она, Лена заболела. Катя за мужа боялась. Он говорит: "Хромой я, не тронут".
   Немцы пришли, нас с квартиры согнали, потому что Катя грубо ответила, что замужем. А немецкий унтер приставал. Николая ночью забрали, смеялись, костылей не дали. Унтер опять приходил к Кате, пугал, что муж - коммунист и если не будет она с ним жить - и ее заберут. Катя ночевала у соседки Настасьи.
   Носили Николаю передачу, а потом сказали нам, что ему уже не надо. Катя убивалась и ночи не спала, потом стихла.
   Ходили в деревню, вещи меняли, чтобы есть. Потом пришла Лена домой, плачет: все приставали немцы и румыны. Девочек забрали копать. Потом Лену немецкий офицер в кухню взял, она нам оттуда есть носила. Я говорю ей: "Смотри, чтоб худа не было", а он снасильничал. Потом все приставал, а я ее прятала. Лена на себя руки наложить хотела, да Катя увидела, не дала.
   К Кате все человек ходил, думала - гуляет. А раз она на три дня ушла, вернулась, все меня целовала, говорит: "Я, мама, наших видела".
   Потом забрали девушек, женщин в Германию. Лену офицер обещал выпустить, но ее увезли. Я на вокзал ходила. Полицейские не пустили, один ударил. Кто уезжал, тех в вагоны забили. Гармонист им играл, а они плакали.
   К Кате все приставал унтер. Ганс ходил к нам пьяный, разозлился, вещи ее раскидал, нашел бумаги какие-то.
   Выгнал меня во двор, двери запер. Долго кричал. Катя плакала. Он ушел. Катя света дождалась, попрощалась, а тут пришли немцы, которые с черепами и костями на шапках, все переломали и Катю били, меня хотели забрать, да я в беспамятстве была.
   Настасья узнавать ходила насчет Кати, так ей полицейский сказал: "Молчи, если жива быть хочешь!"
   Сейчас я одна и совсем кончаюсь. Жив будешь, сыщи Лену и собаку-унтера. Ганс его зовут. Заплати, сынок, за сестер и за мать старую, за позор наш. Настасья отдаст тебе кое-что из вещей: рубахи, носки, исподнее, еще деньги и карточки Лены и Кати с мужем. А найдешь Лену, на могилу к матери придите и помяните мать, Катю с Николаем и отца вашего.
   Остаюсь мать твоя любящая. Прими мое родительское благословение и помни про нас. Целую тебя, ненаглядного.
   Твоя мать Елизавета Семеновна Короткова".
   В Керчи действовали и другие подпольные патриотические группы - в поселке завода имени Войкова, в городской типографии. Боролись с захватчиками и подпольщики сельских пригородов в деревнях Марфовка, Мариенталь (Горностаевка).
   Возникали один за другим и партизанские
   отряды.
   В Старокарантинских каменоломнях обосновался партизанский отряд, в который вошла главным образом молодежь из Камыш-Буруна и Старого Карантина. Возглавил отряд матрос К. К. Мухлынин, прикрывавший отход советских войск с Керченского полуострова в мае 1942 года, но не сумевший переправиться на таманский берег. Кузьма Мухлынин к тому же был рабочим Камыш-Бурунского железорудного комбината и хорошо знал местных жителей. Комиссаром отряда стал рабочий Д. А. Васюнин. Молодые партизаны запаслись оружием, собранным ранее на местах боев, и "оседлали" две важные для гитлеровцев дороги - феодосийскую, проходившую северо-западнее каменоломен, и дорогу на Камыш-Бурун и Эльтиген. Старокарантинские партизаны проводили регулярные боевые вылазки, главной задачей которых был срыв движения гитлеровских войск на этих дорогах. Отряд по-настоящему воевал - решительно и эффективно.
   В октябре 1943 года образовался партизанский отряд в Багеровских каменоломнях. Его костяк составили освобожденные керченскими подпольщиками военнопленные. Командовал отрядом С. Е. Паринов, заместителем командира по политической части был И. С. Белов, начальником штаба - В. В. Груша-Николаев (с 14 ноября - А. В. Рагозин). Все время росла численность отряда, с 28 человек он вырос до 180.
   В трудных условиях жили и боролись партизаны, и все же мужественно выходили на поверхность, вступали в неравный бой, взрывали склады и другие объекты, нападали на вражеских солдат.
   Партизаны, подпольщики, бесстрашные разведчики - имена всех их невозможно назвать, да многие из них остались безымянными. Но подвиг героев останется в памяти народной навечно.
   К осени 1943 года Красная Армия сумела добиться выдающихся успехов в войне с гитлеровскими захватчиками. В результате побед советских войск под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, форсирования Днепра и освобождения большой части советской территории наступательная стратегия фашистской Германии потерпела полный крах. Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны дал возможность Красной Армии диктовать условия ведения вооруженной борьбы.
   В сентябре 1943 года войска Северо-Кавказского фронта в составе 18-й армии под командованием генерала К. Н. Леселидзе и 56-й армии под командованием генерала А. А. Гречко прорвали вражескую оборону на Таманском полуострове.
   В октябре войска Южного фронта (впоследствии 4-й Украинский) разгромили мелитопольскую группировку немцев и подошли к побережью Сиваша и Перекопскому перешейку.
   И тогда, учитывая сложившуюся ситуацию, командование решило провести Керченско-Эльтигенскую десантную операцию, которая должна была стать первым этапом в освобождении Крымского полуострова.
   Операция планировалась следующим образом.
   Десанту 56-й армии предстояло высаживаться северо-восточнее Керчи и захватить плацдарм на участке Вазовка - Опасная, а десанту 18-й армии - южнее Керчи, недалеко от порта Камыш-Бурун в поселке Эльтиген.
   Десантам предстояло действовать в тяжелых условиях. Немецкое командование очень дорожило такой богатой областью, какой являлся Крым. Только в районе Керчи и на Керченском полуострове к началу десантной операции находилось до 85 тысяч гитлеровских солдат, около 70 батарей береговой и зенитной артиллерии, 60 танков, много самолетов. Непосредственно у берега (от Маяка до Глейки) было сооружено 15 дзотов, 10 дотов, 25 блиндажей. Прибрежная полоса представляла собой сплошное минное поле. У берега постоянно патрулировали корабли.
   Необходима была серьезная боевая подготовка десанта и взаимодействующих с ним подразделений. Вот как вспоминает об этом полковник В. Ф. Гладков, командовавший 318-й Новороссийской дивизией, которая высадилась потом на Керченском полуострове:
   "Мы тренировались днем и ночью. Нам было известно, что противник сильно укрепил берега Керченского полуострова, а в проливе поставил мощные минные заграждения. Мы создали макет вражеских укреплений Эльти-гена. Бывалые десантники учили здесь солдат. На кораблях выходили в море, бросались в воду, штурмовали берег...
   Большая работа была проведена политотделом 18-й армии, который тогда возглавлял Леонид Ильич Брежнев. Вдумчиво расставлялись партийные силы. Проводились партийные и комсомольские собрания..."
   
   Ноябрь - декабрь
   Холодной штормовой ночью с 31 октября на 1 ноября 1943 года десант 318-й Новороссийской дивизии погрузился на катера и под прикрытием береговой артиллерии вышел в море. Нужно было преодолеть всего лишь 35 километров водного пространства, но это оказалось далеко не просто. Когда десант, казалось, уже был близок к цели, фашисты нащупали его прожекторами. Вражеские снаряды рвались вокруг катеров, поднимались волны; плавсредства, на которых должен был высаживаться десант, в большинстве своем вышли из строя. Небольшая часть бойцов высадилась, но остальные были вынуждены вернуться в Тамань. И все-таки часть десантников, проявляя высочайшее мужество и воинскую сноровку, сумела в штормящем море высадиться на берег.
   Той же ночью появилось и название у земли, которую 40 дней и ночей предстояло оборонять Эльтигенскому десанту.
   Рассказывает полковник В. Ф. Гладков: "Мы с жадностью смотрели вперед. Берег перед нами пламенел. Там впереди сверкали разрывы снарядов. Вставали и разламывались столбы дыма... Справа что-то ярко вспыхнуло и осветило окрестность ровным желтым светом. Очевидно, снаряд поджег какое-то легкое строение или стог сена. "Огненная земля",- взволнованно произнес кто-то в темноте".
   Одним из первых на "Огненную землю" высадился батальон капитана Жукова, с которым шел Д. С. Ковешников, начальник штаба полка. Двадцатитрехлетний майор Дмитрий Ковешников отличался исключительной храбростью и умением трезво ориентироваться даже в самой тяжелой боевой обстановке.
   Суда с передовым отрядом, куда входили батальон капитана Жукова и рота морской пехоты во главе с политработником капитаном Рыбаковым, шли вперед до тех пор, пока не сели на мель. Бойцы стали прыгать за борт. Двигались по грудь в воде, то и дело с головой покрываясь волной. И все же с неизменным "полундра" батальон вырвался на берег.
   Выбив противника из центра и северной окраины Эльтигена, батальон развернул бой за поселок на высотах. Нужно было выбить немцев из хорошо организованных оборонительных сооружений и закрепиться самим. И тогда начальник штаба полка Д. С. Ковешников принял командование на себя. Была установлена связь со всеми высадившимися подразделениями. Выяснилось, кто где закрепился, какие потери, кому нужно срочно помочь.
   К утру немцы сориентировались и поняли, что десантников немного.
   Гитлеровцы подтянули резервы, бросили на плацдарм танки. В течение часа десант отбивался от них только гранатами и противотанковыми ружьями. Наконец удалось установить радиосвязь с Таманью, и Дмитрий Ковешников, которого считали чуть ли не погибшим, хриплым и счастливым голосом просил: "Огня, дайте огня!"
   Ударила с Таманского берега наша артиллерия. А десантники тем временем ютились на пятачке у берега, куда оттеснили их немецкие танки. Они отбили уже девять вражеских атак. Боеприпасы были на исходе.
   Ковешников и его товарищи решили, что необходимо восстановить позиции, а значит, нужна решительная контратака. В нее пошли все, включая раненых, способных передвигаться. Шли не сгибаясь, с криками "ура!". Фашисты не выдержали и отступили. Решительность и верный выбор тактики, а также умение в крайне тяжелой обстановке организовать из разрозненных отрядов цельное боевое подразделение - в этом заслуга молодого офицера Дмитрия Ковешникова.
   Днем 1 ноября высадился командный состав десанта, а вечером пришло пополнение. Воевать стало легче, товарищи были рядом.
   Успешная высадка десанта на Эльтиген позволила командованию 56-й армии приступить к выполнению главной задачи операции- высадке войск северо-восточнее Керчи. В 22 часа 02 минуты 2 ноября с косы Чушка грянул залп 420 орудий береговой и полевой артиллерии и двух полков реактивной артиллерии 56-й армии. Ошеломив врага неожиданным ударом, артиллеристы через 23 минуты перенесли огонь в глубь вражеской обороны.
   К этому времени советские десантные войска, посаженные на корабли и суда Азовской военной флотилии, уже были на исходных позициях. Первый эшелон десанта составила 2-я гвардейская Таманская стрелковая дивизия генерал-майора А. П. Турчинского, ей предстояло высадиться в районе поселков Глейки и Жуковка. Второй эшелон - 55-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Б. Н. Аршинцева - направлялся в районы Опасная, Еникале.
   В 22 часа 28 минут подошли к берегу и начали высадку 150 бойцов 369-го отдельного батальона морской пехоты под командованием майора Н. В. Сударикова. Выйдя на берег, десантники с боем закреплялись на отбитой у врага территории. Штурмовая группа лейтенанта Н. С. Айдарова в первых же боях уничтожила около полутора сот фашистских солдат и офицеров. На других участках высадки наших войск также шли ожесточенные сражения. Вслед за первыми штурмовыми группами на берег прибывало пополнение, морские пехотинцы с ходу вступали в бой...
   В итоге первого дня боев на берегу Керченского полуострова северо-восточнее Керчи войска 2-й и 55-й гвардейских стрелковых дивизий прочно закрепились на отвоеванном у врага плацдарме.
   В ночь на 4 ноября на Азовское побережье высадились воины 32-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Г. Т. Василенко, которые были последними из 11-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора В. Ф. Сергацкого.
   К исходу 5 ноября соединения корпуса отвоевали у врага плацдарм шириной по фронту 10 километров и глубиной 6 километров. Фашистские захватчики были изгнаны из поселков Маяк, Глейка, Жуковка, Опасная, Еникале, Баксы, Оссовины.
   Мы хотим привести здесь скупые строки из оперативных сводок Советского информбюро о высадке морского десанта советских войск на Керченском полуострове. Они своим лаконизмом еще более подчеркивают мужество советских воинов, первыми высадившихся на измученную крымскую землю. "6 ноября.
   На днях войска Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией провели успешную десантную операцию с высадкой войск на восточном берегу Керченского полуострова в районах северо-восточнее и южнее города Керчи. Северо-восточнее города Керчинащи войска, сломив сопротивление противника, овладели сильно укрепленными опорными пунктами Оссовина, Маяк, Жуковка, Опасная, крепость Еникале, Баксы, Капканы, создав в этом районе плацдарм шириной по фронту 10 километров и в глубину 6 километров. Южнее города Керчь наши десантные части овладели сильно укрепленным опорным пунктом противника Эльтиген. Неоднократные контратаки против наших высадившихся частей были отбиты с большими для противника потерями.
   7 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдарма и улучшили свои позиции. Неоднократные контратаки немцев были отбиты с большими для них потерями. Только на одном участке северо-восточнее города Керчь за день боев уничтожено свыше 1000 гитлеровцев. Советские бойцы захватили 16 орудий, 3 склада боеприпасов и несколько радиостанций. Южнее города Керчь наши подразделения вели разведку и огневой бой с противником.
   8 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдарма и улучшили свои позиции. Северо-восточнее города Керчь полк немецкой пехоты, при поддержке 15 танков, четыре раза переходил в контратаки. Гвардейцы Н-ского соединения отбросили противника. В ходе боя уничтожено 6 танков и более 800 немецких солдат и офицеров. На других участках также отбиты все контратаки противника с большими для него потерями.
   9 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска продолжали вести бои за расширение плацдармов. Северо-восточнее города Керчь немцы, стремясь потеснить наши подразделения, предприняли одну за другой пять ожесточенных контратак. Советские бойцы отбили контратаки противника и уничтожили 600 немецких солдат и офицеров. Взяты пленные.
   Южнее города Керчь батальон пехоты противника пытался атаковать наши позиции. Гитлеровцы, встреченные минометным и ружейно-пулеметным огнем, в беспорядке откатились, оставив на поле боя свыше 100 трупов.
   10 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдармов. Северо-восточнее города Керчь советские подразделения атаковали противника и в результате ожесточенного боя заняли сильно укрепленный опорный пункт немцев. На поле боя остались сотни вражеских трупов. Захвачены трофеи и пленные. Южнее города Керчь противник пытался препятствовать переправе наших войск через Керченский пролив. Артиллеристы Н-ской части потопили 2 торпедных катера. Кроме того, авиацией флота потоплены сторожевой катер и быстроходная десантная баржа противника.
   11 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдармов. Северо-восточнее города Керчь советские бойцы заняли несколько сильно укрепленных опорных пунктов противника. Уничтожено 700 вражеских солдат и офицеров. Захвачены артиллерийская и две минометные батареи, склад боеприпасов и другие трофеи. Взяты пленные. Южнее города Керчь происходила артилле-рийско-минометная перестрелка с противником.
   12 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска продолжали вести бои за расширение плацдарма и заняли несколько сильно укрепленных опорных пунктов. Северо-Восточнее города Керчь наши части вклинились в оборону противника и смелым маневром окружили немцев в районе одного населенного пункта. Противник пытался на катерах эвакуировать часть своих окруженных войск. Советские артиллеристы потопили несколько катеров и не подпустили к берегу другие вражеские суда.
   Наши бойцы в результате ожесточенной схватки ликвидировали окруженную группу противника. На поле боя осталось до 1500 вражеских трупов. Многие гитлеровцы утонули в море. Захвачено 26 орудий, 14 минометов, 70 пулеметов, более 1500 винтовок и автоматов, 10 прожекторов, 8 складов с боеприпасами и разным военным имуществом. Взято значительное количество пленных. Южнее города Керчь противник пытался вести разведку боем, но был отброшен на исходные позиции.
   13 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдармов. Северо-восточнее города Керчь советские части отбили несколько контратак противника. На поле боя осталось свыше 600 вражеских трупов. На других участках противник подтянул значительное количество пехоты и оказывал упорное сопротивление. Южнее города Керчь происходили действия разведчиков и артиллерийская перестрелка.
   Советские летчики в воздушных боях в течение дня сбили 18 немецких самолетов.
   14 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска вели бои за расширение плацдармов в прежних районах. Северо-восточнее города Керчь бойцы Н-ского соединения отбили одиннадцать контратак пехоты, танков и самоходных орудий противника. После упорных боев наши войска овладели сильно укрепленными опорными пунктами немцев Аджимушкай и Колонка. В боях за эти пункты уничтожено более 900 солдат и офицеров и несколько танков противника. Южнее города Керчь активно действовали наши разведывательные отряды.
   15 ноября.
   На Керченском полуострове наши войска продолжали вести бои за расширение плацдармов. Северо-восточнее города Керчь бойцы Н-ской части атаковали противника и в результате ожесточенной схватки выбили из траншей. На поле боя осталось до 300 трупов немецких солдат и офицеров. Захвачены трофеи и пленные. Немцы предприняли несколько контратак с целью вернуть потерянные ими позиции в районе опорного пункта Колонка. Все контратаки противника отбиты с большими для него потерями.
   Наши летчики в воздушных боях сбили 12 немецких самолетов".
   Краткое дополнение к последней строке из оперативной сводки.
   Помощь летчиков десантировавшимся частям трудно переоценить. В той тяжелой обстановке, которая создалась особенно в районе Эльтигена, действия авиации буквально выручали морских пехотинцев. Только за 2 и 3 ноября летчики совершили 289 боевых вылетов, подавили огонь трех зенитных батарей, сбили 7 вражеских самолетов, уничтожили 10 танков и другую военную технику и, конечно, живую силу фашистов.
   Героически сражались эльтигенцы на небольшом, открытом всем ветрам и вражескому огню маленьком плацдарме. Подвиг стал здесь нормой. Нормой для всех - от солдат до командира.
   Взвод лейтенанта Алексея Шуйского в бою вырвался далеко вперед и захватил высоту. Фашисты пошли в ответную атаку. Кольцо врагов сжималось. Тогда лейтенант обратился к бойцам:
   - Отбитое у врага моряки не сдают! Стоять насмерть!
   У моряков кончались боеприпасы, каждый из восемнадцати был уже ранен. Но вот на высоте грянула песня: "Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!"
   С "Варягом" моряки пошли в атаку. Они погибли - все восемнадцать, но на высоте остались десятки врагов, которых они уничтожили. Этот курган так и остался в памяти керчан высотой Шуйского.
   ...Если бы Галине Петровой сказали до войны, что она будет воевать в морской пехоте, она вряд ли этому поверила бы.
   Счастливо и благополучно складывалась ее жизнь. После десятилетки стала студенткой в городе Николаеве, вышла замуж, родила сына. А там - сорок первый год, и рухнули все надежды на спокойную, счастливую жизнь.
   Муж погиб на фронте в сорок втором. Девятимесячного сына отдала Галя бабушке и пошла защищать будущее своего сына. Она стала санинструктором в батальоне морской пехоты и вместе с моряками высадилась в Эльтигене.
   О подвиге этой мужественной женщины рассказал журналист Сергей Борзенко, участник Эльтигенского десанта:
   "Бойцы падали на песок перед колючей проволокой. Вокруг рвались снаряды... Прошло несколько томительно длинных минут - проход был сделан. Теперь кому-то надо было рвануться, увлечь всех за собой. Это было трудно сделать. Лежа перед проволокой, можно было прожить на пять минут дольше. В упор прямой наводкой била пушка...
   Вдруг я увидел девушку. Она поднялась во весь рост и рванулась в проход между проволокой:
   - Вперед!
   Какой моряк мог допустить, чтобы девушка была впереди него в атаке? Будто ветер поднял людей. Но несколько человек все-таки взорвались на минах. Все бежали вперед, пробиваясь через огненную метель трассирующих пуль..."
   За этот подвиг Галина Петрова была удостоена звания Героя Советского Союза. И все же увидеть сына ей не удалось: через несколько недель ее убило осколком авиабомбы. Моряки похоронили ее с воинскими почестями и поклялись отомстить за ее молодую жизнь.
   И еще раз о летчиках. Если бы не помощь "с неба", то вряд ли удалось воинам Эльтигена продержаться те сорок дней. Боеприпасы, продовольствие и медикаменты доставляли летчицы 46-го гвардейского Таманского ночного легкобомбардировочного авиаполка. Под покровом ночи они точно сбрасывали груз. Советские летчицы не раз шли на риск, не жалея своей жизни, чтобы помочь десант- никам.
   Пехотинцы, саперы, моряки, летчики, артиллеристы - все встали в едином строю на Эльтигене. Каждый знал, что главное сейчас - удержать этот небольшой клочок советской земли.
   Военный корреспондент армейской газеты "Знамя родины" Сергей Борзенко пришел на Эльтиген с десантом, Чтобы передать пятидесятистрочную информацию. В десанте каждый человек был на счету, и военкор вместе со всеми ходил в атаку, подбивал вражеские танки, вел людей штурмовать дзоты. "Жив ты или помер, главное, чтоб в номер материал успел ты передать" - эта строчка из написанной К. Симоновым песенки фронтовых корреспондентов полностью соответствовала работе С. Борзенко. Не раз, заняв с передовыми частями вражеские позиции, в фашистском блиндаже, при лампе, которую не успели погасить немцы, писал он свои репортажи с поля боя. И уже на следующий день в армии узнавали о подвигах героев Эльтигена.
   Одну из корреспонденции в армейскую газету Сергей Борзенко передал с тяжелораненым офицером, которого эвакуировали на Большую землю. Но мотобот, на котором они плыли, подорвался на мине. Погибли все. Тело офицера волны вынесли на Таманский берег, с ним в Тамань приплыла заметка: ее нашли среди документов погибшего. Материал срочно пошел в номер.
   В жарких боях сражались с гитлеровскими захватчиками десантники. Не давали врагам покоя и керченские партизаны.
   Группа партизан, базировавшаяся в Багеровских каменоломнях, напала на отряд фашистов и уничтожила несколько солдат и автомашину. 15 ноября партизанам удалось обстрелять радиоустановку и уничтожить шестерых гитлеровцев.
   Напоминали о себе и партизаны, находившиеся вблизи высадки второго десанта.
   Осенью 1943 года в Аджимушкайских каменоломнях обосновались два партизанских отряда, в которые вошли бывшие военнопленные и патриоты-керчане - в общей сложности около 80 человек.
   Партизаны-аджимушкайцы действовали главным образом в районе дорог Глазовка - Бондаренково, Баксы - Колонка. За время своей деятельности они уничтожили 200 солдат и офицеров противника, батарею 75-миллиметровых орудий, 4 зенитные точки, 2 тягача, несколько автомашин, мотоциклы, захватили продовольственный склад и много оружия.
   11 ноября 1943 года партизаны встретились с частями Красной Армии, занявшими Аджимушкай.
   В Старокарантинских каменоломнях по-прежнему активно сражались с врагом партизаны отряда Кузьмы Мухлынина. Жестокий бой приняли старокарантинцы 1 ноября, когда партизанская разведка доложила, что в Эльтигене высадились советские десантники и фашисты стягивают туда силы.
   Командир повел отряд в бой со следовавшими к Эльтигену гитлеровцами. 4 орудия, 7 автомашин, более 30 вражеских артиллеристов остались на перерезанной партизанами дороге.
   И в последующие дни старокарантинцы оказывали существенную помощь Эльтиген-скому десанту: нападали на транспорты противника, следовавшие к месту высадки десанта, уничтожали технику, захватывали оружие и продовольствие. В тяжелом бою с фашистами 3 ноября 1943 года погиб командир отряда К. К. Мухлынин. По общему решению молодежного партизанского отряда командиром стал семнадцатилетний Владимир Панкратов.
   Несмотря на гибель Мухлынина и потери других товарищей в нелегких боях, отряд не ослаблял свою боевую деятельность. 26-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции партизаны отметили достойно: в каменоломнях состоялось торжественное собрание, а наверху прогремел бой: 40 солдат и несколько вражеских грузовиков были уничтожены.
   В декабре 1943 года в отряд влилась арьергардная группа бойцов Эльтигенского десанта - 14 человек во главе с кадровым военным, бывшим политработником полковником П. И. Нестеровым. Боевая деятельность отряда еще более усилилась.
   Обеспокоенные активностью отряда, фашисты стремились загнать партизан в глубь подземелья, лишить их связи с внешним миром. По решению командования отряда несколько групп партизан покинули каменоломни и пошли к линии фронта.
   Группу полковника Нестерова сопровождал на плацдарм Отдельной Приморской армии Владимир Панкратов. Десантники вынесли к своим знамя гвардейского полка, а отважный партизан В. Панкратов, возвращаясь в отряд, попал в руки гитлеровцев и погиб.
   В последние месяцы оккупации старокарантинцам, блокированным фашистами, было очень трудно, но они не прекращали боевые вылазки, а в конце марта выбрались из катакомб и ушли в крымские леса.
   Всего за время своих боевых действий Ста-рокарантинский партизанский отряд уничтожил свыше 600 фашистских солдат и офицеров, 5 орудий, 36 автомашин, захватил много оружия, боеприпасов, радиостанцию.
   В то время, как Эльтигенский десант, ведя тяжелые бои, оттягивал на себя основные силы керченской группировки врага, северо-восточнее Керчи сражался десант 56-й армии. Несмотря на отчаянное сопротивление противника, ураганный огонь, десантники выбили немцев из укреплений на побережье и создали надежный плацдарм.
   Получив пополнение, наши войска двинулись дальше, в глубь вражеской обороны и с боями прорвались в восточный район Керчи, подойдя к железнодорожной станции.
   Была создана Отдельная Приморская армия под командованием генерала И. Е. Петрова, которая заняла оборону на северо-востоке Керчи.
   Эльтигенский десант выполнил свою главную задачу - отвлек резервы немцев от места высадки основных сил, и командование Отдельной Приморской армии приказало десантникам прорываться к основным силам, на северо- восток.
   Ночью 7 декабря 1943 года эльтигенцы стремительным броском преодолели двадцать километров и вышли к южной окраине Керчи, выбив фашистов с сильно укрепленной горы Митридат.
   Утром, когда стала ясной картина боя, полковник Гладков, взволнованный и почти счастливый, радировал в штаб армии генералу Петрову:
   "...Прорвали фронт севернее Эльтигена. Прошли по ранее намеченному маршруту. К 7.00 захватили Митридат и пристань. Срочно поддержите нас огнем и живой силой".
   Спустя полчаса от командарма пришла ответная радиограмма:
   "Ура славным десантникам! Держите захваченный рубеж. Готовлю крупное наступление. Вижу лично со своего НП ваш бой на горе Митридат. Даются распоряжения командиру 16-го стрелкового корпуса генералу Провало-ву о переходе в наступление для захвата Керчи и соединения с вами. Петров".
   Однако даже подкрепление, присланное к десантникам, не помогло: слишком силен был враг, и поэтому эльтигенская группа была снята с керченского берега и переправлена на кубанский берег. Герои-десантники отправились на отдых и лечение. Впереди их ждали новые бои за освобождение Крыма.
   К концу 1943 года в Краснодар из эвакуации стали собираться крымчане, почувствовавшие, что вот-вот Керчь будет освобождена. Ощущение перемен в ходе борьбы за Крым, кажется, носилось в воздухе.
   Отдельная Приморская армия надежно удерживала плацдарм в районе Опасной, деревни Капканы площадью десять на десять километров. Новый командующий армией генерал Еременко с командирами корпусов и дивизий проводил занятия по прорыву обороны противника и плану дальнейшего наступления
   
   
   
   
   ГОД 1944-й
   Январь
   
   Все попытки врага сбросить Отдельную Приморскую армию в Керченский пролив окончились в 1943 году провалом. Советские войска не только удержали занимаемые позиции, но и отбили у противника многие командные высоты.
   Потеряв в боях тысячи своих солдат и офицеров, фашистское командование решило перейти к жесткой обороне.
   Отдельная Приморская армия, упрочив позиции, осуществляла операции по укреплению своих флангов, Для оказания помощи войскам сюда прибыли представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов и начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-полковник С. М. Штеменко.
   10 января войска армии перешли в наступление на правом фланге вдоль побережья Азовского моря, чтобы комбинированными действиями - с суши и высадкой десантов с моря - прорвать оборону противника, занять господствующие высоты.
   Соединениям 11-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Б. Н. Аршинцева предстояло нанести удар в направлении мыса Тархан, а 16-му стрелковому корпусу генерал-майора К. И. Провалова - в направлении Булганака. Их действия должны были поддерживать два морских десанта в районе мыса Тархан.
   Руководство подготовкой и высадкой десантов возлагалось на контр-адмирала Г. Н. Холостякова.
   Для переброски десанта Азовская военная флотилия подготовила суда - сторожевые, торпедные и минные катера, тендеры, мотоботы, которые были сведены в пять отрядов.
   Ночью море штормило, волнение достигало четырех-пяти баллов. Не дожидаясь прибытия всего десанта, подполковник Г. К. Главацкий, командир 166-го полка 55-й гвардейской стрелковой дивизии, решил начать атаку ранним утром.
   На прибрежных высотах разгорелся жаркий бой. Перешла в наступление 2-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. П. Турчинского, с тяжелыми боями продвигаясь вдоль побережья Азовского моря.
   Во второй половине дня вступила в действие 32-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Г. Т. Василенко.
   11 января ожесточенные бои за укрепление правого фланга Отдельной Приморской армии продолжались. Враг неистовствовал. Бомбардировочная авиация делала один за другим заходы над позициями десантников. В атаку пошли фашистские танки.
   Ни одна граната, пущенная советскими воинами в бронированные самоходные крепости противника, не пропала даром. Десантники дрались самоотверженно, часто переходили в контратаки. Подвиг, подобный подвигу Александра Матросова, совершил в одной из них парторг роты главный старшина П. И. Костенко. Он закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота, и однополчане смогли успешно завершить атаку.
   Чтобы противник не смог окружить и уничтожить десант, командование Отдельной Приморской армии приказало подполковнику Г. К. Главацкому прорываться на соединение с частями 11-го стрелкового гвардейского корпуса.
   Еще одна атака - и оборона противника прорвана. После полудня десантные отряды соединились с частями 32-й гвардейской дивизии. У врага были отвоеваны восточные склоны высоты 164,5 на мысе Тархан, занят плацдарм до четырех километров в глубину и до двух километров по фронту.
   Героически сражались десантники, защищая плацдарм. Велики были потери гитлеровцев, пытавшихся потеснить наши войска. Но и наши воины недосчитались многих. Во время боя фашистский снаряд угодил в штабной блиндаж, где находились командир 11-го гвардейского стрелкового корпуса Герой Советского Союза генерал-майор Б. Н. Аршинцев, командующий артиллерией корпуса полковник А. М. Антипов, начальник разведки полковник Т. П. Лобакин...
   В итоге боев на правом фланге Отдельная Приморская армия значительно улучшила положение своих войск.
   А на освобожденной территории Керченского полуострова уже налаживалась трудовая жизнь. Вышедшие из укрытий советские люди восстанавливали жилье, налаживали работу колхозов, уняли детей.
   Уже 11 января газета "Красный Крым" сообщала о восстановлении рыболовецких колхозов на очищенной от врага части Керченского полуострова:
   "На освобожденной части Керченского полуострова приступили к восстановлению рыболовецких колхозов, разграбленных немецко-фашистскими оккупантами. Рыбаки уже отремонтировали сети и другие орудия лова. В проливе выловлены первые тонны керченской сельди. На днях рыбаки Маяк-Салынского района преподнесли Н-ской части, ведущей бои за освобождение Крыма, две тонны свежей рыбы".
   Войска Отдельной Приморской армии готовились к решающим боям.
   Вечером 22 января морские пехотинцы 393-го и 369-го отдельных батальонов погрузились на тендеры и в сопровождении девяти кораблей Азовской военной флотилии вышли из Опасной и направились в Керченскую бухту. Им предстояло зайти во вражеский тыл и закрепиться в восточной части Керчи. Операцию проводили части 16-го стрелкового корпуса генерал-майора К. И. Провалова и морские десантные отряды. Цель операции - нанести по противнику комбинированный удар и укрепить левый фланг армии.
   За час до высадки ночные бомбардировщики 4-й воздушной армии произвели массированный налет на артиллерийские и минометные батареи и прожекторы противника. Затем началась мощная артиллерийская подготовка. А как только артиллерия перенесла огонь в глубь вражеской обороны, суда с десантниками устремились к берегу. 393-й батальон морской пехоты майора Н. Н. Старшинова начал высадку прямо в Керченский порт, в районе Защитного мола, а 369-й батальон майора Н. В. Сударикова - между Защитным и Широким молами.
   Первые минуты берег, еще не оправившийся после авиационной бомбардировки и ударов нашей артиллерии, молчал. Но вот ожили вражеские пулеметы.
   Десантники действовали решительно. Зацепившись за берег, они с ходу атаковали противника. Морские пехотинцы прославленного куниковского батальона уничтожили 220 солдат и офицеров противника и 169 взяли в плен, захватили 22 орудия, 13 минометов, 41 пулемет, 360 автоматов и винтовок, 6 складов. Особенно отличились лейтенант В. И. Пономаренко, младшие лейтенанты Н. П. Кириллов и И. С. Щербаков, матросы П. Д. Буданов, Г. Е. Кадыгроб, В. Я. Новожилов, А. М. Стулов, саниструктор Е. М. Фодина.
   Одновременно с десантниками начали наступление на северную и северо-восточную часть Керчи 339-я дивизия полковника Г. Т. Василенко и 383-я дивизия генерал-майора В. Я. Горбачева 16-го стрелкового корпуса.
   Бои переместились на улицы города. Артиллерия и авиация помогали своим бойцам.
   23 и 24 января бои продолжались на улицах города. Часть Керчи была освобождена от оккупантов.
   Однако Ставка Верховного Главнокомандо- вания приказала ограничить боевые действия в городе во избежание больших потерь в живой силе. 24 января дальнейшее наступление было приостановлено, и войска стали закреплять оборону на рубеже высоты 164,5 - Аджимушкай - восточная окраина Керчи.
   В результате этой операции тактическое положение войск Отдельной Приморской армии на левом фланге значительно улучшилось.
   
   Февраль - март
   
   В течение двух месяцев - последнего зимнего и первого весеннего - войска Отдельной Приморской армии интенсивно и продуманно готовились к операции по освобождению Крыма совместно с войсками 4-го Украинского фронта, который к этому времени занял удобные плацдармы на Перекопе, у Сиваша. Бойцы- приморцы упорно занимались боевой учебой и всем тем, что могло обеспечить успех предстоящей операции.
   По скрытой, невидимой постороннему глазу работе можно было заключить, что надвигаются большие события. Плацдарм, занятый войсками Отдельной Приморской армии на Керченском полуострове, постепенно превращался в крепость, но в такую крепость, которая могла в короткое время прийти в движение и смести на своем пути любого, самого сильного противника.
   Армия пополнялась людьми, техникой. Основная тяжесть снабжения армии легла на Азовскую военную флотилию. В тяжелых условиях приходилось решать морякам эту задачу. Частые штормы, неблагоприятная ледовая обстановка, туманы сильно затрудняли работу малых Судов. К тому же враг то и дело бомбил и обстреливал причалы и суда флотилии. И все-таки азовцы справлялись с возложенными на них задачами. С 1 января по 17 апреля они переправили на Керченский полуостров более 73 тысяч бойцов и командиров, 777 орудий, 164 танка, 4872 автомашины, много другой техники, оружия, боеприпасов, продовольствия. Обратными рейсами на Тамань суда флотилии ходили не порожняком. Через пролив они переправили более 20 тысяч гражданского населения и раненых, орудия, автомашины, много другого самого различного груза.
   В период подготовки к решающему наступлению на занятый врагом Крым, еще в декабре - январе, находчивость и мастерство проявили саперные части армии: через Керченский пролив была сооружена канатная дорога длиной 4 километра Возводилась она при штормовой погоде, в холод, но действовала безотказно. С косы Чушка в Еникале шел поток грузов для армии. Как ни пыталась вражеская артиллерия и авиация уничтожить дорогу, это ей не удалось.
   В эти февральско- мартовские дни относительного затишья на передовой не знали покоя летчики. Каждый день им приходилось сталкиваться со стервятниками гитлеровских воздушных сил. Вот несколько записей из рабочего дневника командира 6-го гвардейского истребительного полка ВВС Черноморского флота Героя Советского Союза гвардии майора М. В. Авдеева - они передают напряжение боевых будней тех, кто защищал крымское небо:
   "Группа из восьми Як-9 во главе с Кологривовым прикрывает наземные войска. Ведет бой с восемнадцатью Ме-109 и десятью ФВ-190. Сбит один Ме-109 и один ФВ-190. У Кологривова снаряд пробил правую плоскость, разрушил рули поворота и водяную систему, Кологривов с задания не вернулся...
   Восьмерка "яков" - ведущий Гриб - обнаружила шесть ФВ-190, пытавшихся бомбить наши наземные войска севернее Керчи. ФВ шли под прикрытием шести Ме-109. Гитлеровцы не дошли.
   10.00. Восемь "яков" - ведущий Тарасов - нацелены по радио на группу из двенадцати Ю-87 и шести ФВ-190. Гитлеровцы рвались к Керчи. Спасаясь от преследования, они сбрасывали бомбы в расположение своих войск. На нашем счету два Ю-87, один Ме-109, один ФВ-190...
   12.15. Восемь Як-9, ведомые Грибом, прикрывали войска. Капитан Бондаренко совершил вынужденную посадку севернее Благовещенской, у разбитого корабля.
   13.45. Пять Як-9 (ведущий Феоктистов), прикрывая войска, приняли бой с "мессерами". Тяжелее всех пришлось старшему лейтенанту Петрову. У его машины пробито левое крыло, перебиты троса рулей поворота, воздушная система, разворочен руль поворота. Раненный в руку и ногу летчик чудом посадил самолет. В машине Федорова пробит радиатор. Сел в районе Тамани. Цыганков увлекся боем, израсходовал горючее. Пришлось сесть в Запорожской, заправиться и уже потом перелететь на свой аэродром.
   14.15. Посылаем пять "яков" Тарасова разведать аэродром в Багерово. Встретившиеся им "мессеры" от боя уклонились.
   15.15. Шесть "яков" (ведущий Локинский) вели бой с "мессерами". Сыграли "вничью". Выходя из боя, встретили вторую группу гитлеровцев. Снова бой. Свалили два Ме-109. Но подбили и Голикова... Летчик ранен в ногу и лицо. Посадку произвел "на моторе". Хвостовое оперение не работало. Сел с перелетом и повис на капонире. Главное - жив. Группа продолжала патрулирование...
   15.45. Гриб сбил Ме-109... в районе Большой Бабчик. Локинский сбил Ме-109... в районе Орловой Могилы.
   16.53. На прикрытие войск идет Тарасов с семью "яками". В районе Багерово вступили в бой".
   До начала наступления оставались считанные дни. Войска Отдельной Приморской армии окрепли, закалились в каждодневных локальных схватках с врагом. Они рвались в настоящий бой, чтобы очистить Крым от фашистов.
   28 марта командование организовало разведку боем по всему фронту армии, чтобы ввести в заблуждение противника относительно сроков планируемого наступления. Разведка прошла успешно. Некоторые подразделения на отдельных участках прорвались к вражеским траншеям, захватили в плен до сотни гитлеровцев, а главное - выяснили огневую систему переднего края врага.
   Ждать оставалось недолго.
   
   
   Апрель
   
   8 апреля, после двух с половиной часов артиллерийской и авиационной подготовки, войска 4-го Украинского фронта, занимавшие подступы к Северному Крыму, перешли в наступление. Начался штурм Перекопа. В приказе, который был зачитан личному составу фронта, говорилось:
   "Мы бьемся на земле, политой кровью наших отцов и братьев в 1920 году. Тогда великий полководец Фрунзе вел красные войска на штурм Перекопа, форсировал Сиваш и очистил Крым от банд черного немецкого барона Врангеля. Тогда молодая Красная Армия совершила великий подвиг, который вечно будет гореть в истории. Пусть наш героизм нарастит мировую славу воинов Фрунзе - славу русского оружия".
   Через день вражеская оборона в Северном Крыму была прорвана, и войска 4-го Украинского фронта, развивая успех, двинулись к центру Крыма.
   Отдельной Приморской армии предстояло взломать оборону, которую держал на Керченском полуострове 5-й гитлеровский армейский корпус в составе четырех дивизий и различных частей усиления общей численностью 60 тысяч человек. Враг опирался на сильные оборонительные рубежи, главный из которых проходил через Керчь. Нужно было хорошо знать этот огневой рубеж, поэтому войска Отдельной Приморской армии вели наблюдение за противником, разведку боем, и в этом участвовали не только наземные части, но и авиация.
   В ночь на 9 апреля лейтенант Евгения Руднева, штурман 46-го гвардейского авиаполка, собралась в свой очередной боевой вылет. Ей было радостно: скоро начнется наступление на Крым, и эта теплая южная земля снова станет советской. Ведь именно ради таких вот событий она и пошла в авиацию, стала крылатым бойцом, чтобы громить вооруженных до зубов фашистов, которые боялись их, девчонок, называли "ночными ведьмами"...
   Вспоминает летчица 46-го гвардейского полка Герой Советского Союза Марина Павловна Чечнева:
   "Штурман полка не обязан летать на задания, но время от времени должен проверять работу летчиц, в особенности не очень опытных. В конце марта такие контрольные полеты Жене приходилось совершать очень часто, почти каждую ночь.
   Вечером 8 апреля решила лететь вместе с недавно пришедшей в полк летчицей Пашей Прокофьевой, на счету у которой уже было более 100 боевых вылетов. Жене предстояло сделать 645-й вылет...
   Экипаж Прокофьевой - Рудневой вылетел около полуночи. В десять минут первого ночи их самолет был над целью, над поселком Булганак. В это время заградительный огонь противника достиг наибольшей интенсивности. Летевшие за Женей и Пашей, в том числе и я, видели, как самолет попал в скрещение сразу шести или семи лучей, как он стал маневрировать и вдруг превратился в огненный шар...
   Весь полк оплакивал свою любимицу, нашу нежную, немного наивную, заботливую и ласковую бесстрашную Женечку Рудневу, нашего милого звездочета, влюбленного в жизнь, звезды и своего Славика...
   Женя выполнила присягу и клятву, данную самой себе еще в школе. Никогда она не бросала слов на ветер, даже если эти слова произносила только для себя. Ради освобождения родной страны Женя сделала очень много. В общей сложности она провела в воздухе под обстрелом 796 часов, сбросила на врага 79 тонн бомбового груза".
   А в полк на имя Жени Рудневой продолжали приходить письма. Писал ей Славик:
   "...Мне что-то грустно и не по себе. Я вспоминаю тебя и знаю, что далеко-далеко есть моя дорогая, горячо любимая девушка".
   Только в июне он узнал о гибели своей Жени, штурмана Евгении Рудневой, которой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
   Воины Отдельной Приморской армии заканчивали подготовку к наступлению. Разведка доложила, что противник начал отводить свои тылы в западном направлении.
   Вспоминает Герой Советского Союза Маршал Советского Союза А. И. Еременко:
   "...Эти признаки указывали на то, что в ночь на 11 апреля не исключена возможность отвода противником живой силы с первой линии при оставлении на этом рубеже сильных арьергардов.
   Чтобы этого не произошло, я приказал командирам корпусов в 22 часа 10 апреля произвести на участке каждого корпуса ночную атаку переднего края обороны противника силами не менее батальона пехоты при поддержке мощного артиллерийского огня. В случае успешной атаки батальонов немедленно развить их успех, подготовить подвижные отряды, которые ввести немедленно, как только обозначится прорыв.
   Командующему четвертой воздушной армией генерал-полковнику Вершинину была поставлена задача в течение ночи организовать усиленную разведку как ближайшей тактической глубины, так и тылов противника до Ак-Монайских позиций, обратив особое внимание на узлы дорог, идущих на запад...
   К вечеру 10 апреля противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по нашим позициям дымовыми снарядами, чего раньше не было. Он стремился задымить наши позиции и лишить нас наблюдения. Больше того, из 22 прожекторов, имевшихся у противника, в ночь на 11-е действовало только два.
   Все это подтверждало наше предположение о намечающемся отходе врага. Необходимо было как можно скорее и решительнее действовать. Я выехал на командный пункт. Здесь мне доложили данные разведки...
   Этих сведений было вполне достаточно, чтобы принять решение о начале наступления".
   В 21 час 30 минут началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Позиции противника покрылись сотнями взрывов, заполыхали пожары. 63-й Краснознаменный бомбардировочный, 889-й Новороссийский и 46-й гвардейский ночные легкобомбардировочные полки подавляли вражескую артиллерию в районах Булганак. Грязева Пучина, Гора Куликова, Катерлез (Войково), бомбардировали штабы и узлы связи противника, железнодорожные станции. Летчицы 46-го гвардейского полка светящимися авиабомбами указывали цель нашим артиллеристам.
   В 22 часа передовые отряды Отдельной Приморской армии пошли в атаку. Чтобы поддержать их и развить успех, через четыре часа начали общее наступление главные силы армии.
   Жестокими были те бои весной 44-го за Керчь. Город представлял собой крепость, оснащенную мощными инженерными сооружениями. Но никакие фортификации не могли спасти фашистов. Передовые батальоны 16-го стрелкового корпуса генерал-майора К. И. Провалова и 255-я отдельная Таманская морская стрелковая бригада полковника И. А. Власова прорвали оборону врага. В прорыв были введены главные силы.
   При поддержке танков пехота выбила фашистов с горы Митридат.
   Над городом взметнулось красное знамя. К 4 часам утра Керчь снова стала советской. Остатки разбитых фашистских войск спасались бегством.
   А войска Отдельной Приморской армии с боями продвигались вперед, на соединение с частями 4-го Украинского фронта.
   Приказ Верховного Главнокомандующего об .объявлении благодарности войскам Отдельной Приморской армии за освобождение Керчи датирован 11 апреля 1944 года: "Генералу армии Еременко. Войска Отдельной Приморской армии, перейдя в наступление, прорвали сильно укрепленную оборону противника на Керченском полуострове и сегодня, 11 апреля, овладели городом и крепостью Керчь, важным опорным пунктом обороны немцев на восточном побережье Крыма, и продвинулись на запад от Керчи до 30 километров.
   В боях при прорыве обороны противника и за овладение городом и крепостью Керчь отличились войска генерал-майора Рождественского, ...генерал-майора артиллерии Сокольского, генерал-майора артиллерии Дегтярева; танкисты полковника Дергунова; летчики генерал-полковника авиации Вершинина, генерал-лейтенанта авиации Ермаченкова; саперы генерал-майора инженерных войск Пилипца и моряки контр-адмирала Горшкова, подполковника Яблонского.
   В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при прорыве обороны противника и за освобождение Керчи, представить к присвоению наименования Керченских и к награждению орденами.
   Сегодня, 11 апреля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Отдельной Приморской армии, прорвавшим оборону противника и овладевшим городом и крепостью Керчь,- двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
   За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в прорыве обороны противника и в боях за освобождение Керчи.
   Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!"
   В первый день свободы, 11 апреля 1944 года, группа воинов, освобождавших Керчь, шла по разрушенным улицам города и вдруг увидела, как старик по приставной лестнице взбирается на ворота своего дома. Он сорвал с них табличку с немецким названием улицы, а потом достал из-за пазухи красный флаг и прикрепил его к воротам. Через все ужасы оккупации пронес его восьмидесятичетырехлетний Кузьма Иванович Панько, веря, что настанет час, когда флаг можно будет открыто, не таясь, поднять над домом. И этот час настал.
   Из освобожденных районов Крыма в город возвращались люди. Шли пешком, таща на себе или толкая на тележках немудреный домашний скарб. А ждали их пепелища.
   Перед городским комитетом партии встали сложные проблемы. В первую очередь надо было организовать восстановление жилищ, водопровода, электрической сети. И уже через неделю, 18 апреля, электроэнергию получили основные предприятия и организации, к концу месяца заработали почта и телеграф, а в центре города была установлена радиотрансляционная точка.
   Мощный репродуктор передавал сводки Совинформбюро и последние известия.
   Приведем выдержки из еще одного документа военных лет: информации Керченского горкома партии в обком ВКП(б) о положении в Керчи после освобождения от фашистских оккупантов от 19 апреля 1944 года:
   "11 апреля 1944 года в 5 часов утра город Керчь был полностью очищен от немецко-фашистских захватчиков. Вместе с армией в город пришли руководящие работники партийных и советских организаций. Город почти целиком разрушен...
   Первый день в городе насчитывалось до трех десятков человек жителей.
   Приступили к восстановлению жизни в городе. Подобрали более или менее сохранившиеся здания для городских и районных учреждений и под жилье. По неточным данным, в городе сохранилось до 10 процентов зданий, которые могут быть использованы для жилья.
   Районные Советы проводят учет населения. На 17 апреля зарегистрировано 5764 человека. Жители приходят из окружающих деревень и других районов Крыма, куда они были изгнаны немецко-фашистскими варварами. Вывезено из каменоломен 62 семьи в количестве 235 человек, которых вселили в квартиры.
   Организованные бригады приступили к очистке улиц... Приступили к подбору и погребению трупов.
   11 апреля привели в порядок сохранившуюся пекарню, и 12 апреля утром население получило хлеб. Открыта торговая точка по реализации хлеба. Рыболовпотребсоюз открыл торговую точку, в которой продается соленая и свежая рыба, открыта столовая.
   Проверены и исследованы уцелевшие колодцы, и население более или менее обеспечено водой.
   Приступили к восстановлению первой очереди водопровода, Скасиево-Фонтана, ремонтируется и восстанавливается мотор для водокачки. Водопровод предполагаем пустить к 1 Мая.
   18 апреля местные организации получили первую электроэнергию от временной установки мощностью 3 киловатта. Кроме того, на Гостабфабрике обнаружены два дизеля с генераторами постоянного тока, которые разминируются, после чего они будут восстановлены и использованы для освещения города. Первый дизель предполагаем пустить в эксплуатацию в течение 3-4 недель.
   Керченский судоремонтный завод разминируется, одновременно разыскивается и свозится оборудование, оставшееся в районе. Завод подобрал 80 человек рабочих. Под временный механический цех отведена часть помещений табачной фабрики. Остальные предприятия, имеющие союзное значение, разминируются, после чего будет проведено обследование на предмет возможного их использования и восстановления.
   18 апреля из Наркомата черной металлургии прибыла комиссия во главе с товарищем Малкиным и с директорами железорудного комбината товарищем Бирюковым и коксо-химзавода товарищем Воробьевым и приступила к работе.
   Приступили к восстановлению железнодорожного пути Керчь - Феодосия.
   Горпромкомбинат организовал четыре сапожные мастерские, одна из них приступила к работе. Остальные укомплектовываются. Организованы две слесарно-жестяные мастерские, из которых одна работает, а во вторую свозится материал, 20 апреля сего года приступит к работе. Подобран инструмент и заготовлен материал для столярной мастерской. Организована мастерская по ремонту пишущих машинок и счетных приборов...
   Заготавливается инструмент и оборудование для шорной мастерской. К 1 Мая будет пущен кожевенный цех. В Сталинском районе приступила к работе швейная мастерская. Установлены три станка, которые обслуживаются двумя работницами.
   На днях приступит к работе артель "Гарантия". Для нее выделено 8 швейных машин, отпущено 1500 метров ткани, подбираются мастера.
   Большое количество мин задерживают темп развертывания работы. Правда, за короткий срок, на 18 апреля, снято и уничтожено мин, авиабомб, снарядов, ручных гранат, фугасов - 8303 штуки
   В Орджоникидзевском районе восстанавливается рыболовецкий колхоз в Старом Карантине... Рыбколхозы 1 Мая, Моссовета, имени 12-й годовщины Октября, имени Сталина вступили в социалистическое соревнование и обязались досрочно выполнить план второго квартала по улову рыбы... Еникальский рыб-завод заканчивает оборудование коптильни. Полностью отремонтирован причал по приему рыбы. Приступил к восстановительным работам Керченский рыбоконсервный комбинат. В первую очередь восстанавливается Октябрьский цех, и к 25 апреля сего года он будет готов к приему рыбы. На комбинате начала работать столовая. К 15 апреля рыбколхозы выловили 637 центнеров рыбы...
   Приступила к работе судоверфь по подъему и ремонту судов.
   По линии здравоохранения организованы три больницы в Кировском районе на 17 коек, в Сталинском районе - на 15 коек, в Орджоникидзевском- на 10 коек. В городе начали работать три амбулатории. Организована в Кировском районе одна женская и детская консультация, одна лаборатория, одна аптека и одна санинспекция. К 17 апреля оказана медицинская помощь 280 человекам и 25 человек обслужено на дому.
   В городе начали работать три почтовых отделения, вручено 280 писем, начали розничную продажу центральных газет. В центральной части города транслируются через одну радиоточку сообщения Информбюро. Из-за отсутствия питания другие передачи не транслируются. Открыта розничная продажа почтовых открыток, марок, конвертов.
   Установлен коммутатор на 30 номеров, девять телефонов в организациях уже работают.
   Городской отдел народного образования приступил к учету детей школьного возраста. Зарегистрировано 300 школьников.
   Комсомольская организация совместно с ороно проводит сбор книг. Собрано уже свыше 1000 экземпляров. Оборудуется и готовится к открытию центральная библиотека. Собирается уцелевшее школьное имущество: парты, учебные пособия. Подбираются помещения под школы.
   Под обломками в подвалах археологического музея обнаружен ряд экспонатов...
   В Сталинском районе приступили к обрезке виноградников. Подготовлена почва под 30 индивидуальных огородов. В Кировском районе отведены участки земли для подсобных хозяйств...
   По городу проведены групповые беседы среди населения на тему о текущем моменте и задачах населения города Керчи. Организованы и работают 5 газетных витрин. Ежедневно вывешиваются в ряде мест сообщения Информбюро... Продемонстрированы киножурналы "Каирская и Тегеранская конференции", "Гимн советского народа" и кинокартина "Жди меня". Выпущен первый номер газеты "Керченский рабочий". Открыта читальня гор-парткабинета... Идет подготовка к проведению 20 апреля общегородского митинга, посвященного освобождению города...
   Керчь испытывает невероятные трудности с транспортом. В нашем распоряжении нет ни одной машины и другого вида транспорта Просим срочно оказать нам в этом деле помощь.
   Просим также оказать нам помощь семенами для развития индивидуальных огородов и подсобных хозяйств.
   Одновременно просим дать указания наркоматам легкой и местной промышленности и промкооперации об ускорении отпуска и доставки сырья и материалов, так как имеющиеся в наличии ресурсы чрезвычайно мизерные и ни в коем случае не обеспечивают широкое развертывание работы предприятий и артелей по выпуску товаров широкого потребления".
   20 апреля состоялся большой митинг, посвященный освобождению города. На него собрались более трех тысяч человек. Собравшиеся приняли обращение к бойцам и офицерам Отдельной Приморской армии, морякам Азовской военной флотилии, В нем говорилось:
   "Фашисты варварски разрушили город. Сровняли с землей завод имени Войкова, железорудный комбинат, судоремонтный завод и много других предприятий, созданных за годы пятилеток.
   В груду развалин превращены дома, улицы и целые кварталы, большинство керчан остались без крова и имущества, а сколько их вместе с детьми погибло от кровавых рук гитлеровских мародеров. Они выгнали все население из пределов города. Немецкому плену предпочли мы уход в каменоломни и скитания по степной части Крыма...
   Мы горим желанием самоотверженным трудом восстановить город, помочь вам в окончательном и скорейшем разгроме подлого врага".
   Разрушения в городе были огромны. За годы оккупации фашисты убили около 15 тысяч мирных жителей, угнали в Германию около 14 тысяч, уничтожили много военнопленных.
   Заводу имени Войкова был нанесен ущерб в сумме 250 миллионов рублей, коксохимический и железорудный комбинаты разрушены полностью, так же как и судоремонтный завод, торговый порт и железная дорога. Уничтожен рыболовецкий флот и промысловое снаряжение. Полностью разрушено было 85 процентов жилья. Общий ущерб городу и населению составил более 2 миллиардов рублей. Злодеяния фашистов в Керчи были настолько чудовищными, что материалы о них фигурировали в документах на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками фашистской Германии.
   12 апреля, сразу после освобождения, в город прибыли директор судоремонтного завода Григорий Акимович Задорожный и его заместитель Александр Максимович Жуляков. Завод лежал в сплошных развалинах. В июне на эллинг было поднято первое судно.
   В Кировском районе юноши и девушки под руководством комсомольской организации восстановили железнодорожные станции Керчь-1 и Керчь-2, а в августе была полностью восстановлена и швейная фабрика.
   Встали из руин мясокомбинат, молокозавод и хлебокомбинат, шло восстановление рыбокомбината.
   На предприятиях чувствовалась нехватка рабочих рук и специалистов. Городской комитет партии организовал занятия в стахановских школах, наладил шефство над молодежью старых опытных рабочих. Одним из таких был прославленный на весь Крым бетонщик П. Рыжих. Еще в 1932 году он начинал строить Камыш-Бурунский железорудный комбинат. "Передам свой опыт молодым,- сказал ветеран,- вот и будет мой вклад в возрождение комбината".
   На судоремонтном заводе коммунисты Г. А. Завгородный, А. Б. Бершадский, А. М. Жуляков, Н. С. Меджевитенко, Ф. Аркашарин и другие партийцы своей умелой распорядительностью, пламенным словом, личным примером и самоотверженностью в работе вдохновляли всех рабочих и служащих на высокий трудовой подъем. Более года держал коллектив переходящее Красное знамя Наркомфлота, ВЦСПС.
   Коммунисты железнодорожного узла Дроздов и Шубин организовали восстановлен"' рельсового полотна и смогли обеспечить движение поездов на участке длиной около ста километров.
   Коммунисты, комсомольцы и все жители города с величайшим энтузиазмом возрождали родную Керчь. Нехватка материалов, рабочих рук, средств - ничто не останавливало людей. Город восставал из пепла и развалин.
   Сразу же после освобождения Керчь ощутила мощную поддержку всей страны. Шли вагоны с цементом из Узбекистана, строительный лес Сибири, металл из Рустави. Колхозы и совхозы Закавказья и Краснодарского края слали продукты, материалы для ремонта тракторов. Командование Черноморского флота передало в дар городу судно, с которого началось восстановление рыбного промысла. Вскоре керчане стали отправлять сельдь на фронт. Поставляли свою продукцию фронту и восстановленные предприятия.
   Для увековечения подвига керчан бюро горкома партии уже в 1944 году приняло решение установить обелиски и мемориальные доски у входа в каменоломни, где базировались партизанские отряды, и во многих других местах. 6 августа 1944 года началось строительство памятника героям - освободителям Керчи и Крыма на горе Митридат. Он был сооружен саперами под руководством подполковника Ф. И. Киневского всего за два месяца.
   8 октября 1944 года состоялся большой митинг, посвященный открытию памятника.
   В торжественной тишине ниспадает покрывало. В центре обелиска надпись:
   "Бессмертным героям - Советская Родина..."
   
   
   
   РАВНЕНИЕ НА ПОДВИГ
   
   Как быстро летит время! Вот и минули послевоенные десятилетия, за полненные восстановлением того, что было разрушено в годы суровой борьбы с захватчиками, и созиданием. Выросли новые города на месте прежних пепелищ, и сегодня на трудовую вахту в них заступило молодое поколение, ровесники первого полета человека в космос. Им есть с кого брать пример: Керченская городская комсомольская организация награждена орденом Отечественной войны I степени. Керчь не исключение в биографии Родины. Она своей историей воочию подтверждает закон развития советского общества: где бы ни был город, где бы ни жил человек - в центре ли страны или на дальней границе,- он всегда в центре внимания партии, коммунистов, он всегда предмет постоянной заботы Советского правительства. Это внимание простирается поистине от Москвы до самых до окраин.
   Но нельзя Керчь назвать окраиной, хотя она и лежит в южном приграничье, отдаленном от столиц страны и республики сотнями километров.
   Как и чем живет город-герой сегодня? Как продолжает держать равнение на ратный подвиг своих дедов и отцов?
   Сегодняшняя Керчь - это крупный индустриальный и культурный центр на юге Советской Украины. Его предприятия выпускают продукции больше чем на полмиллиарда рублей в год.
   Флагманом промышленности города стал судостроительный завод "Залив" имени Б. Е. Бутомы. В сентябре 1974 года на торжественном заседании, посвященном вручению Керчи ордена Ленина и медали "Золотая Звезда", член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Украины В. В. Щербицкий особо отметил, что керченские корабелы сооружают самый крупный в Советском Союзе супертанкер "Крым" водоизмещением 180 тысяч тонн. Прошла всего одна пятилетка, а просторы Мирового океана бороздят уже пять гигантов нефтеналивного флота страны - "Крым", "Кубань", "Кавказ", "Кузбасс" и "Кривбасс". Как символичны их имена! А сегодня судостроители Керчи приступили к возведению танкеров новой серии, первенцу которой дали безмерно дорогое для всех имя - "Победа". Строительство судов идет успешно, ибо на решающих участках производства, как всегда, как было и в самые тяжелые дни войны,- коммунисты и комсомольцы, такие, как Герой Социалистического Труда бригадир слесарей-монтажников С. Т. Бережной.
   Днем и ночью полыхают зарницы на окраине нового, выросшего после войны крупного современного рабочего поселка Аршинцево. Это работают печи Камыш-Бурунского железорудного комбината имени Серго Орджоникидзе. Железную руду, добытую тут же, на Керченском полуострове, спекают с коксом и флюсами - получается агломерат, ценное сырье для металлургической промышленности. Агломерат, еще пышущий жаром и хранящий отблески огня, породившего его, загружают в вагоны и доставляют в Камыш-Бурунский порт. А оттуда на борту специальных судов-лихтеров путь его лежит на другой берег Азовского моря, в город Жданов, на знаменитую "Азовсталь".
   Потомки и наследники тех, кто грудью своей защищал город, кто не жалел сил во имя победы над врагом на своем рабочем месте, сегодня стараются с честью оправдать керченскую марку. Продукция предприятий города расходится по всей стране, она широко известна и за ее пределами. Всеми цветами радуги переливаются рисунки на изделиях, что выходят из цеха стальной эмалированной посуды металлургического завода имени Войкова. Высоким качеством отличается продукция труболитейного завода, межколхозного стекольного комбината "Кварц", завода стеклоизделий имени 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Все более расширяется в городе производство предметов народного потребления, ассортимент пищевой промышленности.
   А как быстро строится Керчь! Объем и качество строительно-монтажных работ, производимых трестом "Керчьметаллургстрой", растет из года в год: поднимаются вверх новые корпуса предприятий, этажи благоустроенных микрорайонов, объекты культурного и бытового назначения, детские учреждения. А Керчь мореходная, рыбацкая? Город, лежащий на "стыке" двух морей, немыслим без моряков и рыбаков. И самая характерная деталь пейзажа - взметнувшиеся ввысь стрелы подъемных кранов, белоснежные морские суда, пришвартованные к причалам торгового и рыбного портов.
   Одним из старейших на Черном море является Керченский торговый порт, отметивший в 1971 году свое 150-летие. К нему приписано много современных грузовых и пассажирских судов. Их маршруты пролегли в 20 стран мира и во все порты Черного моря.
   В 1964 году на промысел в Атлантику ушел первый траулер созданного в Керчи рыбопромышленного объединения "Керчьрыбпром". Сегодня его подразделения обладают мощной материальной базой, они дают примерно треть всей промышленной продукции города. Рыболовецкие суда ведут промысел практически во всех районах Мирового океана.
   Керченские рыбаки добывают в год тысячи центнеров рыбы. Тяжело груженными возвращаются к родным берегам крупные океанские суда. Издалека видны начертанные на их бортах имена героев минувшей войны: "Герои Аджимушкая", "Герои Эльтигена", "Герои Керчи", "Керченский партизан", "Генерал Ар-шинцев", "Николай Сипягин". Трудовая Керчь бессменно держит равнение на их подвиг. И одно из самых наглядных свидетельств этой достойной вахты - результаты десятой пятилетки.
   Она стала для города новым шагом вперед в экономическом и социальном развитии. Ее задания по основным показателям были выполнены промышленностью 30 ноября 1980 года. Сверх плана реализовано продукции на 71 миллион рублей, сверхплановой прибыли получено более 31 миллиона рублей. Эти успехи - результат самоотверженного труда рабочих, рыбаков-колхозников и интеллигенции, широкого развития социалистического соревнования, внедрения новой техники и технологии, рационализаторских предложений и изобретений, умелого руководства производством.
   Успехи керчан в десятой пятилетке высоко оценены партией и правительством. По итогам работы за 1976 и 1979 годы город был награжден переходящим Красным знаменем ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Многие жители города удостоены правительственных наград.
   Успешно завершив десятую пятилетку, город-труженик взял уверенный старт в одиннадцатой. Все более массовыми становятся на предприятиях Керчи ударные вахты, свыше 11 тысяч рабочих идут с опережением планов. Среди ведущих - многие коллективы, работающие на самых разных участках трудового фронта. Среди лидеров борьбы за досрочное выполнение заданий и обязательств новой пятилетки - рыболовецкая бригада объединения "Керчьрыбпром", которую возглавляет Герой Социалистического Труда В. К. Почтарь.
   С началом одиннадцатой пятилетки активизировались работы на строительстве Крымской атомной электростанции, строящейся севернее Керчи, у озера Акташ. Эта энергетическая новостройка станет частью программы строительства атомных электростанций в европейской части СССР. Она даст народному хозяйству Крыма, предприятиям Керчи дешевую электроэнергию.
   Если окинуть взглядом прошедшие послевоенные пятилетки, то нетрудно увидеть, как глубоко они проникнуты одним общим стремлением жителей города Керчи - во всех своих помыслах и делах равняться на подвиг, свершенный в годы Великой Отечественной воинами всех родов войск, партизанами и подпольщиками. Ибо все то, что мы имеем сегодня, стоит на земле благодаря им, павшим и живым. И сам обновленный город как памятник тем, кто не жалел себя во имя Победы.
   ...На местах боев советских воинов и партизан с фашистскими захватчиками в Керчи и ее окрестностях высятся строгие обелиски, увенчанные пятиконечными звездами. Величествен обелиск Славы на горе Митридат. Силой и непоколебимой верой в победу веет от высеченных в камне фигур, что встали над главным входом в Аджимушкайские каменоломни. Гигантский парус отвоеванной мечты скоро взметнется там, где вел бои с фашистами эльтигенский десант...
   Южные сумерки скоры на ногу. И вот они уже шагают по городу длинными тенями, взбираются на Митридат, а потом быстро перемахивают в степь, туда, где тянется длинная цепь древних курганов, молчаливых хранителей тайн времени. И уже солнце, прогревшее за день землю, море, дома и людей, коснулось своим пурпурным краем самой кромки горизонта, освобождая просторы неба для короткой, пахнущей морем и степными ветрами майской ночи...
   Не успела ночь вступить в свои права, а солнце уйти, как в одно мгновенье озарились улицы города красноватым, мерцающим светом. Это вспыхнули тысячи факелов, зажженных руками молодых керчан. Строгими колоннами направились они к подножию горы Митридат. И кажется, что огненная река, резко очерченная в наступившем сумраке, медленно катит свои волны вверх по лестнице, к обелиску Славы и Вечному огню. Проходит еще несколько минут - и река, разбившись на множество ручейков, растекается по вершине Митридата, покрывая гору живыми каплями огня...
   Каждый год накануне праздника Победы керченская молодежь устраивает факельное шествие по улицам города и завершает его у Вечного огня на горе Митридат. И нет на земле сил, которые смогли бы затмить свет этих факелов, нет такого ветра, который смог бы загасить Вечный огонь, вечную благодарную память о тех, кто отстоял Свободу и завоевал Мир.