ОЛЕГ ТИХОНОВ
ПОМНИМ!

   В ноябре 1941 года в оккупированном Шелтозере шел обмен паспортов. Алексей, прихрамывая, вышел из районной полицейской управы, развернул вдвое сложенную бумагу - временное удостоверение с печатью военных властей Восточной Карелии.
   Опросили - словно наизнанку вывернули: где родился, жил и работал до "освобождения", состоял ли в комсомоле, в партии, где и какие есть родственники, начиная с дедов и кончая дальней родней. Записали в особый бланк цвет лица, глаз, волос, рост, особые приметы: "от природы хромает".
   - Национальность? - по- фински спросил полицейский.
   - Вепс *, - ответил Алексей по-русски. (*Финно-угорская народность.)
   - Забудь этот язык, он запрещен...
   Мрачно было в Шелтозере. На каждой избе висел заверенный печатями список ее обитателей. Если во время ночной облавы полицейские найдут человека, не включенного в список, хозяину либо две тысячи марок штрафа, либо концлагерь, либо расстрел.
   Сразу же после оккупации в селе появился лютеранский пастор. Прибыли православные попы из белой эмиграции, окончившие духовную семинарию еще при Валаамском монастыре.
   ...Как-то вез Алексей на склад кожсырье и встретил старосту из Горнего Шелтозера Дмитрия Егоровича Ту. чина. Шел он с начальником районной полицейской управы. Посмеивались оба. Не вытерпел, слез с телеги, подошел.
   - Дмитрий Егорович, свою шкуру не собираетесь сдавать?
   Начальник полицейской управы ощупал кобуру.
   - Не надо, - спокойно сказал Тучин. - Ненормальный он...
   Не думал Алексей, что эта встреча положит начало той сложной борьбе, которая скоро наполнит его жизнь.
   16 августа 1943 года - первая связь Дмитрия Егоровича Тучина, старосты Горнего Шелтозера, с секретарем подпольного райкома партии Горбачевым. Начало организованной работы шелтозерского подполья.
   "Первый вовлеченный в подпольную организацию - Н. И. Гринин, второй - Алексей Николаев", - рассказывается в находящихся в архиве записях руководителя шелтозерской подпольной группы Д. Е. Тучина.
   Для начала Тучин поручил Алексею "прощупать" и привлечь к работе Ефима Бальбина, ставшего впоследствии одним из самых активных подпольщиков. Николаев делал первый шаг в выполнении возложенной на него задачи - создать подпольную комсомольскую органи- зацию.
   Шел к дому Ефима не без риска. И злился на себя за непривычный еще холодок осторожности. И мысленно продумывал "речь", как учил Тучин. "Помнишь, Ефим, как в школе было? Здорово было! А кстати, слышал, как под Сталинградом дали фрицам?.." Что еще сказать?
   Тучин советовал:
   - Как почувствуешь в человеке отклик на твои слова, задай свой главный вопрос: так можем ли мы уживаться с фашистами, гнуть спину на помещиков "великой Германии"? И тут же добавь: Красная Армия нас не оставит. Сталинград - это тоже битва за нас. И если мы настоящие люди, мы обязаны помочь Красной Армии.
   - Дмитрий Егорович, - спросил тогда Алексей, - а если он спросит: чем помочь, как?
   - В таком случае, если ты уверен в человеке, раскрывай свои карты: чтобы освободиться, надо бороться. А чтобы бороться, надо объединяться. Скажи, мол, от верного человека знаешь, что в районе организуется партийная и комсомольская организации.
   Разговор с Ефимом вышел неожиданно легким. Тот первый сказал:
   - Слушай, ты ездишь по деревням. Где бы пару гранат достать?
   Так и не понял Алексей, кто кого из них больше "вербовал" тогда.
   Впоследствии такие ситуации складывались часто.
   "Как-то Алексей спросил меня, - пишет Д. Е. Тучин, - почему я не вовлекаю в подпольную работу такого надежного человека, как Николай Гринин. Алексей не подозревал, что Гринин раньше его узнал о существовании подпольной организации и уже выполнял мои задания по разведработе. Так нужно было на первом этапе работы, и мне ничего не оставалось делать, как сказать Алексею: "Ну что же, попробуй поговори с Грининым".
   Николаев в тот же день встретился с Грининым, и они стали вовлекать один другого. Лишь впоследствии, когда уверился, что ребята были крепки духом, я открыл им друг друга, ознакомил с тем, что ими сделано порознь, и стал давать групповые задания.
   Такой метод вовлечения в члены подпольной группы оказался правильным, так как каждый подпольщик во избежание недоразумений тщательно изучал поведение своего товарища, поэтому не могли попасть в организацию ни предатели, ни слабохарактерные, ни болтуны..." Одного за другим приводил Алексей в дом Тучина, где происходила решающая беседа. Рождалось комсомольское подполье.
   После 7 ноября 1943 года Тучин сообщил, что получена литература. Вечерами вовлеченные в организацию Алексеем люди заходили поодиночке к старосте, брали брошюры, номера выходившей в Беломорске газеты "Ленинское знамя". И шли своими дорогами вести с Большой земли: в Вознесенье - с возами сена к военнопленным, прессовавшим его; в Ладву - в карманах Н. Гринина и А. Егорова, работавших там на лесозаготовках; по окрестным деревням - под кожсырьем Алексея Николаева.
   - Будь осторожен, - напутствовал Алексея Тучин.
   - Провалюсь - не вырвут ни слова ни о вас, ни о ком другом.
   - Мало важности, что меня не выдашь, - как всегда, спокойным голосом усмирял горячность Алексея Тучин. - У организации не станет тебя... Никаким образом не навлекай на себя подозрений. Если понадобится, при врагах ругай Советскую власть, но, когда выйдешь к народу, говори нашу советскую правду. Бери пример с меня - мне даже на собраниях приходится выступать и по радио тоже. Если бы я этого не делал, то наверняка не мог бы проводить среди населения работу в таком масштабе, не мог бы скрывать у себя товарищей из пар- тизанского отряда, почти в деревне принимать подпольную литературу и указания центра.
   Однако опасность подкрадывалась к Алексею совсем с другой стороны. Утром 22 июля 1944 года Николаев на велосипеде приехал из Залесья к Тучину. Передал записку от офицера национального батальона Мартынова, привлеченного месяца два назад к работе подполья. "Дмитрий, - торопливо писал Мартынов, - разреши уничтожить двух фашистских полицейских, которые уводят лошадей у населения. Иван". Тучин пишет на обороте: "Категорически запрещаю. Немедленно явиться в распоряжение отряда" - и просит отвезти записку назад.
   Еще не доехав до Залесья, Алексей услышал выстрелы. Когда дорога выскочила из леса на поляну, он увидел на обочине велосипед. Рядом лежал ничком полицейский. Раздумывая, как быть, сделал вокруг него несколько кругов. Винтовки у полицейского не было. Значит, Мартынов, прихватив трофей, успел скрыться. Пробрался задворками к дому. И тут же понял, что бежать поздно. Залесье уже обложили полицейские.
   Через несколько минут Алексей стоял перед начальником полицейской управы со скрученными руками.
   - Ты стрелял в полицейского?
   Молчание.
   - Кто писал записку?
    Молчание.
   ...Подняли избитого Алексея с земли у окон отцовского дома, вывели по дороге в сторону Тихоншиты. В притихшей деревне услышали залп.
   ...Через несколько дней шелтозерское подполье сформировалось в партизанский отряд. В его списке было 73 человека. Люди, которых поднимал на борьбу Алексей Николаев. 26 июня 1944 года, за день до прихода Красной Армии, отряд поднял красные флаги над сельсоветами Калинострова, Тихоншиты, Горнего Шелтозера. И в Залесье, где жил обыкновенный парень, погибший героем.
   ...На красном бархате музейного стола - орден Отечественной войны. Знак подвига. На орденской коробке надпись: "Алексей Николаев",