ИВАН КАРАСЕВ
В СЕМНАДЦАТЬ МАЛЬЧИШЕСКИХ ЛЕТ

командир боевой группы подпольщиков днепропетровского села Межеричи Владимир Чумак

   Доживал а свой век в селе Межеричи на Днепропетровщине старая крестьянская хата. Накренилась ее обветшавшая стена, и из щели выпали толстая тетрадь, записная книжка и пачка разрозненных листов. Тетрадь оказалась дневником. Странички - черновиками листовок и стихотворений. А записная книжка была заполнена протоколами комсомольских собраний. Старожилы Межеричей узнали руку Володи Чумака, семнадцатилетнего комсомольца-подпольщика. Так открылась еще одна страница в летописи Великой Отечественной.
   
   
    Кто-то должен начать первым
   
   "Мы, народные мстители, идем, чтобы отомстить проклятым поработителям за их издевательства, за слезы, за кровь, пролитую нашим народом. Мы ничего не забудем и никогда не простим. Ничто не остановит нас. Поэтому берегитесь, проклятые, мы сметем вас с лица земли, навеки отобьем у вас желание когда бы то ни было посягать на нашу землю.
   Верные сыны народа, вперед! Пусть с фашистов летят головы, пусть взлетают в воздух мосты и автомашины, пусть под откос летят поезда! Вперед, за Отчизну!"
   Такие листовки появились в Межеричах осенью 1942 года, А потом чьи-то невидимые руки начали перерезать телефонные провода. Немцы устраивали засады, но не могли найти следов диверсантов.
   Эти следы оставались лишь в дневнике Володи Чумака:
   "4 ноября. По моему заданию Петр Бубликов вырезал много провода.
   7 ноября. На лицах людей, которых пришлось сегодня видеть, отчетливо заметно праздничное настроение. Все мы долго ждали этого большого праздника. Мы знали, что сегодня во время парада на Красной площади Советский Союз показал непобедимую свою мощь, благодаря которой мы надеемся скоро освободиться от гнета, под которым сейчас находится почти вся Европа.
   21 ноября. Со своим товарищем, который проживает на хуторе Котивиц, из немецкой винтовки сделал обрез. К нему Петр Бубликов стащил в полиции патроны.
   23 ноября. Немцы, которые находятся в новой межеричской школе, собираются уезжать. Думаю не прозевать, воспользоваться моментом их отъезда".
   В боевую комсомольско-молодежную группу, которую организовал Володя, вошли его школьные друзья: Петя Бубликов, Паша Черныш, Петя Овсиенко, Катя Луняк, Миша Спичак, Володя Чмуль и другие. Каждому было по 16-18 лет. Бубликов устроился рассыльным в сельской управе. Это упростило добычу необходимых сведений, документов и даже оружия. Диверсии совершались все чаще и чаще.
   Глубокая вера в победу жила в душе у Володи. И неукротимой была его ненависть к врагам. Он забывал об усталости, о больной ноге (в раннем детстве у него начался туберкулез коленного сустава, и с тех пор он ходил на костылях). Поражались его энергии и выносливости даже друзья, а уж они-то хорошо знали Володю.
   Когда Чумака принимали в комсомол, кто-то спросил его, кем он хочет стать. Ждали, что ответит: учителем, врачом, инженером. Но Володя сказал твердо и убежденно:
   - Хочу быть, как Мефодий Терещенко...
   В селе все знали о бесстрашном партизане гражданской войны, похороненном в центре Межеричей.
   Володя стал секретарем школьной комсомольской организации. Он был серьезным, принципиальным юношей и в жизненных вопросах разбирался глубже сверстников. Учился отлично. Знал наизусть много стихов. Особенно любил Лермонтова, Шевченко, Маяковского. И удивительно хорошо их декламировал. Он и сам сочинял стихи и охотно читал их друзьям. В начале войны договорился с дирекцией МТС, чтобы школьникам разрешили подучиться и заменить ушедших на фронт трактористов. И сам первым сел на трактор. Все удивлялись: "С больной ногой, а сумел..."
   Ребята любили его, и ни один из тех, к кому Володя обратился с предложением вступить в боевую подпольную группу, не ответил отказом.
   
   
    
    "Кого они хотят запугать!"
   
   Телефонный кабель, идущий из Днепропетровска, снова в нескольких местах перерезан. Поиски "злоумышленников" не дали никаких результатов. Тогда командир карательного отряда обер-лейтенант Курт Руге решил прибегнуть к испытанному методу.
   Утром 27 ноября солдаты окружили Межеричи. Население согнали на окраину села. Выстроили всех в три шеренги. Через переводчика Руге объявил, что, если в течение двадцати минут диверсанты не будут названы, каждого десятого ждет расстрел. Воцарилось молчание. Но вот двое подняли руки, их повели в хату, где находился штаб. Вскоре оттуда вышел переводчик и вызвал двенадцатилетних мальчиков - Гришу Бровченко и Афоню Черевика.
   Гриша сам залез на стул, стоявший под виселицей, сорвал шапку и запустил ею в Курта Руге.
   - Красная Армия придет! За нас отомстят!..
   Володя готов был броситься на врагов с костылем.
   Но кто-то удержал его. Резко обернулся и встретился со строгим взглядом незнакомого мужчины - его Володя видел до этого всего один раз.
   Раздался визгливый голос Руге: обещания жестоких расправ в случае "проявления непокорности и неподчи- нения".
   К Володе протиснулся Петя Бубликов.
   - Надо сегодня же этому гаду ответить!
   Они долго сидели за столом, а когда стемнело, вышли на улицу. Утром на стенах колхозных построек и на сельской управе снова появились рукописные листовки.
   "Люди! Боритесь за свободу, громите ненасытных собак! Отомстите за издевательства, за смерть братьев и сестер наших - борцов за свободу, которые пали жертвами ничтожных псов и их прихлебателей!"
   На следующую ночь немцы выставили усиленные караулы. Однако утром на шоссе Днепропетровск - Павлоград, возле Межеричей и в окрестных селах были найдены новые листовки. Вечером как сквозь землю провалился адъютант Руге. Потом кто-то у моста застрелил шофера машины, груженной ящиками с оружием. "Бюсинг" полетел в глубокий ров...
   
   
    
   
   
    Вилы тоже неплохое оружие
   
   Степан Чумак появился неожиданно, поздним вечером. Он был одет в новенькую форму полицая. Ремень на животе оттягивала кобура с пистолетом.
   Володя не видел двоюродного брата года полтора. Перемена была разительной. Верить глазам было трудно. В начале войны, возвращаясь после ранения из госпиталя в часть, Степан заезжал на один день в Межеричи. Тогда он был в форме старшего лейтенанта, и Володе удалось выпросить у него перочинный нож с надписью на рукоятке: "Смерть фашистам". "Как видишь, он предназначен не для кухонных дел, так что постарайся применить его по назначению", - сказал тогда Степан.
   Сейчас, снова увидев на широкой ладони брата этот нож, Володя испугался. Нож пропал позавчера, когда они с Петей Бубликовым и Павликом Чернышом убили поздним вечером в переулке адъютанта Руге.
   - Зачем ты сюда пришел? Что тебе нужно?
   - Во-первых, чтобы возвратить тебе нож, его случайно нашел наш человек, Безрукавый, - спокойно ответил Степан. - Во- вторых, мне нельзя здесь задерживаться, поэтому пойдешь к нему завтра сам. Он живет на соседней улице у сестры, сапожничает.
   Вечером следующего дня Володя отправился по адресу, указанному Степаном. Сапожник оказался дома. Володя узнал в нем мужчину, которого видел на площади в день казни пионеров.
   Группа Безрукавого через Степана Чумака, который после побега из концлагеря устроился по заданию подпольщиков в жандармерию, была связана с горкомом партии. Оттуда снабжали листовками на русском и украинском языках. Безрукавый сказал Володе:
   - Подбери двух комсомольцев. Нужно организовать наблюдение за шоссе. Появится штабная машина - дадите сигнал засаде.
   Мимо Межеричей должен был проехать начальник гестапо Ганс Крюгер.
   Володя пошел на задание. Он, Петр Бубликов и Виктор Клинич, чтобы не вызвать подозрений, запаслись торбой жареных семечек. И когда какая-нибудь машина останавливалась, ребята подбегали к солдатам: "Пан, купи!"
   На четырехтонный грузовик не обратили сначала внимания. Лишь когда вышедший из машины фельдфебель их окликнул, они, подхватив сумку, стали наперебой предлагать семечки. Однако немец вырвал сумку и передал ее шоферу. Затем показал на кузов и на ломаном русском языке приказал садиться.
   В кузове лежали вилы. Когда машина свернула с шоссе в степь, где из-под снега торчали скирды соломы, стал ясен план немцев. Им надо было привезти соломы, а самим работать не хотелось.
   - Будем бить вилами по голове, - зашептал Володя.
   Машина остановилась возле скирды. Немцы вылезли из кабины. И тут же свалились от сильных ударов. Ребята забрали оружие и документы, а трупы запрятали в кучу соломы. Машину решили угнать в поле, разбить и бросить. Когда уже были за селом Котивец, услышали несколько одиночных выстрелов. Стреляли где-то в стороне шоссе. На другой день от Безрукавого узнали, что боевая группа из засады обстреляла легковую автомашину. Убит Руге и еще один офицер из днепропетровского гестапо, шофер легко ранен. Полковник Крюгер, к сожалению, удрал. Володя за нарушение дисциплины получил выговор от Безрукавого.
   
   
   
   
   
   
    И стихи тоже оружие
   
   В очередной свой визит Степан Чумак попросил Володю срочно сочинить стихи.
   Первую листовку в стихах распространили в селе. Потом Володя написал еще одну стихотворную листовку - "На Рим". На этом участке фронта действовали и итальянские части.
   Гестаповцы и полицаи начали арестовывать и расстреливать всех, кто попадал под подозрение. На эти расправы Володя ответил новой листовкой "Партизаны идут!".
   
   Ни угрозы, ни застенки
   Не собьют с дороги нас.
   У громил дрожат коленки -
   Подошел расплаты час.
   Отобьем у них охоту
   Притеснять свободный люд.
   Палачей возьмет в работу
   Справедливый, грозный суд.
   Так вперед же! В бой упорный
   Пусть нас Партия ведет!
   Пусть своею кровью черной
   Захлебнется черный сброд! *
   
   * Перевод с украинского А. Дихтяря.
   
   
   
    Пять дней свободы
   
   Одиннадцатого февраля 1943 года 35-я гвардейская стрелковая дивизия стремительной атакой овладела станцией Лозовая. До Павлограда оставалось 50 километров. В городе готовилось вооруженное восстание, был назначен день выступления.
   Однако межеричским подпольщикам пришлось вступить в бой раньше намеченного срока: фашисты напали на след боевых групп капитана А. Нестеренко и старшего лейтенанта Чумака. Бой длился более двенадцати часов. Но силы были слишком неравные.
   По поручению Безрукавого Володя ночью 14 февраля выпустил боевую листовку:
   "Они погибли. Они хотели, чтобы наш народ поскорее освободился от власти ненасытных псов. Они стали жертвами предательства изменников Родины, пиявок, которые продались закоренелому врагу всех народов - немецкому фашизму. Они первыми подняли знамя восстания в Павлограде и, стоя под петлей, под пулями, завещали нам продолжить их дело, закончить разгром врагов и навсегда освободить все человечество от кровожадных зверей.
   Своей смертью они зажгли огонь борьбы, огонь мести... Вечная память погибшим борцам за дело народа! Продолжим же их дело! Отомстим за них!.."
   В ночь на 16 февраля подпольщики снова поднялись на врага, захватили здание гестапо и полиции, телеграф, радиостанцию и железнодорожный узел. Гарнизон был перебит. К вечеру над зданием павлоградской городской управы взвился красный флаг. На другой день в город вошли части Красной Армии.
   Володе предстояло создать в селе легальную комсомольскую организацию. Фашисты, обозленные неудачей, рвались к Павлограду, бомбили город и ближайшие села. Коммунист Прокофий Иванович Косниченко поручил Володе собрать комсомольцев. В дневнике комсорга появились новые записи.
   
   "18 февраля. Советская власть в селе восстановлена.
   19 февраля. Проведал комсомольцев, сообщил им новости и просил прийти завтра к 8 часам на комсомольское собрание. Немецкие самолеты не дают покоя... Безрукавый рассказал мне о близости фронта. Просил дежурить с Бубликом в сельсовете и в случае опасности немедленно сообщить.
   20 февраля. Рано утром начали летать немецкие самолеты. День был ясный. Сходятся некоторые комсомольцы... Самолеты очень затрудняют движение по улицам. Все время бомбят Павлоград. Все в сборе. Прокофий Иванович проводит беседу, разъясняет главные задачи комсомольского актива. Детально обсудить план своей работы назначили на завтра..."
   Это был последний день легальной работы комсомольской организации села Межеричи. Рано утром следующего дня на дороге снова показались немецкие танки.
   
   
   
   
   
    Смертники не сдаются
   
   Володя и Петр Бубликов решили пробираться к своим. Двое суток петляли по незнакомым полям и балкам, пытаясь перейти линию фронта. Ночевали в скирдах соломы, мокрые и голодные. В села не заходили: полиция и гестаповцы расправлялись со всеми неизвестными, а заодно и с теми, кто их прятал. Володя заболел, и друзья решили возвратиться в родное село.
   Володю схватили дома. Петра Бубликова поймали в степи за селом. Доставили в павлоградское гестапо. Там уже находились межеричские подпольщики: Безрукавый, Половной, Еременко, Шинкаренко.
   Наутро Безрукавый и Половной были расстреляны, Еременко и Шинкаренко отправлены в концлагерь для военнопленных. Володя и Петр - под Днепропетровск, в специальный Игреньский концлагерь.
   Володя продолжал писать стихи и вести дневник. Он никуда не выходил из-за проволочного заграждения: ему трудно было передвигаться. Каждый вечер с нетерпением ждал он возвращения из карьера друзей: Петра Бубликова и Андрея Павловича Караванченко (тогда не только ребята, но и взрослые не знали, что он был секретарем подпольного Павлоградского горкома партии). "На воле", то есть в карьере, легче было узнать что-либо новое о наступлении наших войск.
   Вскоре их перегнали в днепропетровскую тюрьму. Заключенных вывели убирать тюремный двор. Какой-то юноша, почти мальчик, выбился из сил, но конвоир бил и подгонял его. И вдруг подошел Володя.
   Петр не слышал разговора, он только видел, как надзиратель вдруг ударил Володю по лицу.
   - Я тебе покажу "гада"! Я тебе покажу "преда- теля"!..
   Спустя несколько дней узников построили в колонну и погнали на станцию. На каждую пятерку было по два полицая. Володя шел рядом с Петром, но потом отстал и оказался в другом вагоне. Володя попытался перебраться к другу, но полицай ударил его прикладом в спину, сбил с ног.
   Его бросили в соседний вагон. Вслед полетели костыли.
   На третью ночь пути в районе Белой Церкви Караванченко, Петр и другие павлоградцы бежали из вагона. Через две недели, пробираясь на восток, к фронту, они вышли в расположение частей Красной Армии.
   Что же стало с неукротимым бунтарем Володей Чумаком, неизвестно.