С начала июля 1942-го в Ставке Верховного командования разрабатывался план операции по прорыву блокады Ленинграда южнее Ладожского озера — в районе Синявино. На этом участке Ленинградский и Волховский фронты разделяло всего 16 километров.

Синявинские высоты — небольшая возвышенность, всего 57 метров. Но отсюда местность просматривается больше чем на 2 километра. Это давало возможность артиллерии поражать любые цели с большой дистанции. Кто владел высотами, тот был царем и Богом на этой земле. С сентября 1941-го здесь хозяйничали гитлеровцы. За 11 месяцев они построили оборонительные позиции, где на каждый километр приходилось до 30 огневых точек и 50 блиндажей, врытых в землю на глубину 6 — 7 метров. Обычными снарядами их было не взять. Передний край прикрывали минные поля и искусственные заграждения.

Немцы придумали оригинальный способ строительства искусственных заграждений. В землю вбивали два ряда кольев и стягивали их проволокой. Пространство между рядами заполняли мокрой землей и бревнами. Получался забор высотой и толщиной 2 — 3 метра. Причем землю, которую засыпали внутрь, брали со стороны противника и, таким образом, перед самим укреплением образовывался еще и глубокий ров, который быстро заполнялся болотной водой. В заборе делали огневые точки с бойницами.



ВОСПОМИНАНИЯ:

Галибин Константин

Я брал Синявинские высоты. Это была сложнейшая операция. Немцы видели нас, контролировали все наши действия. У них были фашинники, вроде заборов сделаны, и они могли перемещаться внутри своих подразделений. А наши находились перед ними в болоте, как на ладони. Вот в чем была сложность.



Самохвалова Татьяна

На Волховском фронте было страшно даже оборону держать. Зимой морозы, весной вода, мох, болото. В землянке — всегда вода. Если солдаты делали нары и ложились отдохнуть, то обязательно двое в это время вычерпывали воду. Вот таков был Волховский фронт. А зимой все промерзало так, что негде было отогреться. Каждому солдату выдавали банки со спиртом и воском, чтобы вскипятить себе чай и обогреться, да и руки можно было согреть. Эти банки прозвали «жми-дави». Были и смешные случаи. Я перед боем проверяла, чтобы подворотнички у всех ребят были пришиты. Я им говорила: «В плен попадем, так немцы должны знать, что вы чистюли, у вас подворотнички даже есть». Потом стали солдаты ко мне приходить и просить: «Татьянка, дай бинтик широкий». А я думаю: зачем это им бинт, ведь я вчера давала на подворотнички. А потом выяснилось: они, оказывается, узнали, что в этих банках есть спирт. Брали мой широкий бинт, вытаскивали воск и над кружкой выжимали. Клали туда немножко соли, чтоб все остатки выжимались. И пили спирт. Вот так и грелись. А что делать? Уже после войны я часто слышала, что на фронте много давали водки. Это все чепуха. Водку давали у нас на Волховском фронте только в 25 градусов мороза: по 100 граммов, один раз в день. На 5 человек пол-литра приносили во взвод. Если 12 человек, значит, давали 2 бутылки на сутки, для того, чтобы солдаты не замерзли, потому что было очень холодно. Спали ведь многие просто в траншеях. Что сумеют найти, то и стелили на землю, на снег. Стелили в основном ветки еловые. Иногда и полушубок к земле примерзал, и шапка, и даже волосы. Вот такие условия были на Волховском фронте.