ВОСПОМИНАНИЯ:

Басистов Юрий

На Ленинградский фронт в начале 1942 года прибыл, наверное, самый пра-вильный командующий. Нужен был человек спокойный, методичный. Человек, не бросающийся в прорыв, а умеющий подготовить почву для своих действий. Вот таким и был Говоров: умный, интеллигентный военный. Отличался он своей сосредоточенностью, лаконичностью формулировок. Не был матершинником, в отличие от многих других наших больших начальников.

Самым резким выражением, которым он пользовался, были слова: «Вы без-дельник». Если на то пошло, самое возмутительное — быть бездельником, особенно на войне. Я думаю, что в этом сказался, прежде всего, его характер. И то образование, которое укрепило его как человека дела и человека слова. Он всю жизнь был человеком дела и слова.

Я не могу сказать, что встречал кого-либо, кто бы отнесся к Говорову с сомнением. Это военный трудяга, который выкладывался полностью. Недаром он рано заболел и рано, в общем-то, ушел из жизни. Ни парикмахерши особой, ни личной коровы, как у некоторых блокадных деятелей, никаких «походно-полевых жен» у него не было. Никогда он не пользовался какими-то особыми привилегиями. Он был исключительно светлый и чистый человек.

Приезд Говорова во многом изменил обстановку на фронте. Он сумел тогда обратить внимание на укрепление обороноспособности города, сумел создать идеальную систему контрбатарейной борьбы.

А вместе с тем, Говоров методично готовил первую свою крупную операцию по прорыву блокады города. И во всем этом сказался, безусловно, его военный талант и очень тщательный подход ко всему, что он делал, его высокая требовательность, ум и опыт предыдущей сложной жизни.



Куприн Семен

Самым популярным начальником у нас был Маршал Советского Союза Говоров Леонид Александрович. Мне трудно давать полную характеристику маршалу с позиции красноармейца. Но я помню, какое к нему было отношение простых солдат. Они считали, что маршал относится к ним по-отечески.



Смирнов Юрий

Меня направили в 90-ю дивизию, которая в то время дислоцировалась в Московской Славянке и Понтонном. В зиму 1942-го я занимался на курсах младшего начсостава.

В свободное время мы помогали жителям убирать дворовую территорию. Вам трудно, наверное, представить, как было чисто в городе, а я помню это отчетливо. В период блокады паек у солдат был, конечно, больше, чем у гражданских. Нам давали, по-моему, 150 граммов хлеба и сухари дополнительно. Более или менее, на передовой кормили. Терпимо по сравнению с жителями Ленинграда.

После окончания курсов меня выпустили заместителем старшины, а когда пришел в часть, меня назначили замполитрука. Первоочередная задача части была — укрепить оборону. Уже в июне мы начали ставить рогатки на берегу Ижоры. Сколачивали их, обматывали колючей проволокой и, когда стемнеет, устанавливали.

И мы, и немцы стояли там тихонечко. Мы не трогали их, и они нас не трогали. Потом, в 1942 году, начали действовать немецкие истребители. А наши снайперы выходили на нейтральную полосу и оттуда из бесшумных винтовок стреляли немцев.

Когда мы были в Московской Славянке, напротив нас стояла испанская Голубая дивизия. Один их боец ночью перебрался к нам и подошел к спящему в ячейке солдату. Тот испугался, а испанец говорит: «Веди меня к командиру». Как он объяснил, трудно понять, но его привели. Испанский солдат сказал, что в 19-м полку существовала полковая передвижка — подходил танк, и оттуда рассказывали немцам, что делается на фронтах.



Басистов Юрий

Когда пришли холода и линия фронта замерла, немцы у нас хлебнули... Климат наш трудный, и их фронтовая жизнь стала совсем несладкой. И настроение упало. Это было понятно по прослушке переговоров. А мы это их состояние стремились развивать: обращались к ним в листовках, в звукопередачах.

Офицер и оператор вдвоем за плечами тащили аккумулятор и маленькую окопную звукостанцию на передний край. Быстро обустраивались и — в эфир: «Ахтунг, ахтунг иэр шприхт дер зенд дер рут арме». В переводе: Внимание! Здесь говорит передатчик Красной армии.

В нашей армии были станции на 150, 300 и 500 ватт. «Пятисотка» имела несъемный рупор, а нужно было как можно ближе подъехать к линии фронта, найти укромное место, замаскироваться, провести передачу и быстро уехать. Немцы засекали такую станцию и могли начать артобстрел. В 55-й армии Ленинградского фронта придумали разместить звукостанцию на танке. Танкисты выделили старенький Т-26, и на него смонтировали устройство. Мне приходилось на этом танке вещать несколько раз, правда, не очень удачно. Когда шла передача, рядом разорвался снаряд, нас осыпало осколками, и один горячий осколок попал мне под глаз. Позже выяснилось, что глаз цел, а вот танк подбили.