На стол руководства регулярно ложились спецсообщения НКВД о ситуации в городе и настроениях ленинградцев. Они не были похожи на бравые реляции советской пропаганды, зато отражали истинное положение дел.

Из спецсообщения НКВД: «За последнее время в Ленинграде возросли пораженческие настроения. Значительная часть лиц считает: войну с Германией Советский Союз проиграл, Ленинград и Москва будут сданы».

Часть населения полагала, что город можно спасти, лишь сдав его неприятелю. Эту идею даже пришлось обсуждать в советской прессе. 25 сентября 1941 года газета «Ленинградская правда» напечатала необычайно смелую статью «Старые знакомые». В статье — разговор двух подруг: «Стоит ли сопротивляться? Не лучше ли шапку снять и милости ждать. Отдать город и спастись». Подруги, конечно, решили не сдаваться. «Возьмем винтовки — будем драться на улице».

Вскоре в органы НКВД поступила информация — винтовки могут повернуться и против советской власти.

Из спецсообщения НКВД: «В конце октября начали поступать сигналы о готовящемся в Ленинграде военном перевороте. Рабочий завода "Красный треугольник" рассказал, что два командира Красной армии ему посоветовали: "Вы, рабочие, должны восстать против советской власти. Восстаньте без оружия, а мы, военные, вас поддержим"».

Силы НКВД в Ленинграде были невелики. Но штат негласных осведомителей непрерывно возрастал. Кроме того, самые обычные граждане считали своим долгом сообщать о подозрительных личностях и антисоветских проявлениях.



ВОСПОМИНАНИЯ:

Москаленко Нина

Жители города были распределены по домам: кто зажигалки тушить, кто на крышу к зениткам, кто дежурить у ворот. Объявили, что высадился немецкий десант на Волково кладбище.

Люди начали смотреть друг за другом. Не ты ли шпион, не ты ли немец? Мы с мужем идем по Разъезжей. Смотрим — на площадке трамвая стоит мужчина и крутит пальцем у виска. Его схватили, потому что подозрительная личность.

Мой муж зашел в парикмахерскую, а я стою и думаю: а вдруг немцы вот с этого угла пойдут? Я заглядываю. А если с этого? Я туда поворачиваюсь. Тут меня хватают какие-то люди. И ведут. Но в это время муж выскакивает из парикмахерской, летит за мной и кричит: «Это моя жена, это моя жена!»

Муж как-то ночью шел без пропуска, так его больше суток продержали в милиции. Была обстановка очень напряженная.



Смирнова Ольга

Конечно, люди были очень подозрительны. Даже меня один раз задержали. Мне надо было для племянницы свидетельство о рождении получить, я в ЗАГС шла. На улице ребятишки играют, маленькие, 5-6 класс, может. Я говорю — ребята, а где ЗАГС здесь? — А, тетенька, пойдем, мы тебе покажем. И привели меня в милицию. Мы так потом смеялись.

Но что интересно, — все старались помочь городу и стране. Все, даже эти маленькие мальчишки. Задача нашего истребительного батальона была вылавливать диверсантов и шпионов. Мы и оборону несли, и, если надо было, поднимались ночью, и по болотам ходили, если там замечали парашютистов. Ну а я, медсестра, всегда с ними.

Шпионы — были. Была же Пятая колонна в городе, которая помогала фашистам. Ракеты пускали для самолетов, указывали, где что бомбить. Как-то вечером мы ехали мимо завода Воровского. Началась бомбежка. Вот с этого завода летели ракеты, а самолет бросал зажигательные бомбы.



Шу Мария

О сдаче города немцам разговоров не было. Только один раз, когда я навещала двоюродного брата, я услышала слова милиционера: «Надо готовиться, что немцы могут войти в город».

По городу распространялись разные слухи. Например, о диверсантах-сигнальщиках. Я сама слышала об этом и даже видела, как ракеты запускали в нашем районе.



Щупляков Эриксон

Начало войны застало меня в Ленинграде. Никакой паники не было. Это уже потом, когда Бадаевские склады разбомбили, — тогда поняли ужас войны. У кого были деньги, начали скупать продукты. В сентябре уже хлеб выдавали по карточкам. Начались бомбежки.

Были вредители, которые стреляли из ракетниц и указывали немцам, что бомбить. Я жил на Васильевском острове, около Дворца культуры Кирова. Там из-за котельной кто-то пустил ракету, мы, мальчишки, увидали и сразу побежали к взрослым. Говорят, его нашли и в милицию сдали.