Я пришел на флот сразу после финской войны, она не принесла нам большой славы и пользы. Поэтому в Народном комиссариате обороны провелись большие замены. Старого наркома Клима Ворошилова сняли и назначили Маршала Советского Союза Тимошенко. Тимошенко сразу стал вводить новые уставы: усилил требования к воинской дисциплине, к боевой подготовке, повысил роль младшего командного состава. Поэтому, когда я прибыл в учебный отряд школы связи имени Попова, и мы стали заниматься строевой подготовкой (на это давалось 2 месяца), то сразу ощутили, что готовимся не по старой системе.

После окончания школы связи меня назначили на корабельную практику и по-слали на сторожевой корабль «Циклон». Тогда в Кронштадте и Ломоносове базировались корабли дивизиона, которые назывались «кораблями плохой погоды». Это «Вихрь», «Буря», «Туча» и «Циклон», на котором я ушел на Балтику. На этом корабле стояло два артиллерийских орудия — две «сотки», один 37-миллиметровый зенитный пулемет, торпедный аппарат, — так что мы могли выходить и в торпедную атаку на неприятельские корабли.

Наша эскадра (отряд легких сил) собралась в Рижском заливе: корабли охраны водного района и часть подводных лодок. Там 22 июня мы и узнали о начале войны. На следующий день все отправились на постановку минного заграждения, которое должно было перекрыть горло Финского залива. Заграждение планировалось от Моонзундского архипелага с южной части до полуострова Ханко на севере.

Вышли минные заградители, эсминцы, тральщики и отряд поддержки, в котором были крейсер «Максим Горький» и эсминец «Гневный». Сначала взорвался «Гневный», а через некоторое время на мину наскочил и «Максим Горький». Оказалось, что накануне войны или в первый день немцы сумели поставить там минное заграждение. По всей видимости, плохо сработала наша разведка.

Все первые недели войны мы были заняты обороной Финского залива. Делалось все для того, чтобы не пропустить немецкие корабли в восточную часть, в сторону Кронштадта и Ленинграда. Но немецкий флот не пошел в залив, немцы пустили сухопутные дивизии.

Ядро кораблей понемногу стало уходить из Таллинской гавани в Кронштадт. Начали перевозить часть ценного инженерного имущества. А когда немцы приблизились к Таллину, начался так называемый Таллинский переход.

Во время перехода наш корабль наскочил на мину. Мы попрыгали в воду. И вот когда я плыл, случайно под руку попался какой-то обломок бруса. Или доски. Я взял ее под левую руку, а правой немножко подгребал. И вот это меня спасло. Через некоторое время слышу — где-то в стороне раздались голоса. Нас подобрал какой-то корабль. Привели нас в машинное отделение — так сразу захотелось спать. Уснули. Через некоторое время нас разбудили, мы поднялись на верхнюю палубу, смотрим, — какой-то остров. Говорят, это Гогланд.



После взятия Таллина обе немецкие армии были готовы к броску на Ленинград. Решающее наступление планировалось по трем направлениям. На востоке: на Новгород и Чудово с целью перерезать Октябрьскую железную дорогу между Ленинградом и Москвой. В центре: через Лугу с выходом на Киевское шоссе, ведущее через Гатчину в Ленинград. С запада: через Кингисепп по шоссе вдоль Финского залива.

Немцы начали наступление 8 августа. Авиация вермахта бомбит непрерывно. Танковые клинья врезались в Лужский рубеж. Курсанты, ополченцы, кадровые части сражались яростно и умело. Из донесения немецкого командования: «Советы приходилось буквально выжигать огнем из их дотов и укрепрайонов. Полицейская дивизия СС заняла Лугу, но потери ее были столь велики, что дальше она не могла про-должать наступление». После упорных боев немцы пробили Лужский рубеж с флангов и устремились к Ленинграду. Приказ отходить был дан лишь тогда, когда наши войска оказались в окружении. 20 тысяч человек попало в плен.