Заявление Гадзон Антона Антоновича, проживающего г.Рига, ул.Айзсаргу, №84, кв.1.

Арестовали меня в конце июля 1941 года. В грубом виде направили на ул.Реймерса. Откуда и начались все те мучения, которые пришлось мне пережить. Сперва в камере я был один, на другой день поместили еще четверых, хотя камера была предназначена только для двух человек, среди них был один командир латыш. Меня первый раз на допрос вызвали ночью, около 11 часов. Когда я вошел, за столом сидели трое из полиции Зихера (Siecher). Сперва допрос происходил в солидном виде, но позже меня посадили на стул и просунули ноги через спинку другого стула, после чего один сел мне на ноги, а другой резиновой дубиной бил по подошвам ног. Это были неописуемые мучения. Я думал, что будет сотресение мозга. После этой процедуры меня отвели вниз, потому что сам не в силах был ходить. На второй день вызвали командира, спустя три часа двери открыли и бросили человека, словно полено.

В темноте присмотрелись и узнали товарища, который был избит так, что описать невозможно. В камере воды не было, мы стали энергично стучать в двери и требовать воды. После большого скандала удалось уменьшить страдания товарища. В этот же день меня увезли в Центральную тюрьму, там я сидел в 1-м корпусе на 3-м этаже. Камера была переполнена, как бочка с селедками. Камера была предназначена для 20-и человек, но нас всего там было 60 человек. Около 20 мая начались массовые убийства, в эту ночь увели 300 человек женщин и мужчин. Эта ночь была тревожная: всю ночь слышался шум щагов, стоны и проклятия тюремных стражей.

Когда открывались двери камеры, сердце останавливалось - не знали, кого вызовут. Под утро затихло, и мы вздохнули с облегчением, но не знали, насколько долго. Из 1-го корпуса часто доносились стоны, тогда мы знали, что это кто-то из товарищей на допросе. В один день объявили карантин, мы все остолбенели, потому что знали, что это значит. После этого стало все хуже, начались заболевания тифом. Каждую ночь умирали 3-4 человека. С каждым днем становилось хуже, люди стали ослабевать. В одно утро, когда я встал, я не смог надеть туфли, потому что ноги были опухшие. Тем, кому разрешили, разрезали мягкие места, чтобы предотвратить отеки, но это было еще хуже, так как ноги стали гноиться, и люди умирали.

Кормили нас листьями капусты. В похлебке можно было найти все, что угодно. Раз я сам нашел куски бумаг. Эту пищу прозвали «коксогызом». В это время погибли сотни товарищей. Были случаи, когда в камере кто-то умирал, то скрывали это несколько дней от начальства, чтобы получать пайки, и так мы тянули свои жизни, кто остался жив. Однажды нас, 12 человек, вызвали в коридор, мы были взволнованны - была надежда, что нас отпустят домой. Но появилась стража с оружием, мы поняли, что горько обманулись. Нам приказали выйти и садиться в «Берту» *, мы поехали. От стражи мы узнали, что нас привезли в лагерь Саласпилс. Когда нас привезли в лагерь, то поставили у комендатуры, была пурга. Мы так простояли пару часов, позже велели нам бежать - это было трудно после голода. На другой день мы пошли работать у бараков, через два часа пришли, взяли одну группу и начали гонять по двору: бегать, ложиться, стегать, одним словом, это было мучение людей. На работе было холодно, недалеко от нас горел костер, но мы не имели права подойти и погреться - за это наказывали. Я отморозил палец и потерял ноготь. Это были ужасные мучения. Когда старейшина лагеря был пьян, тогда лучше было спрятаться в каком-нибудь углу. Знали, что будет избивать без причины. Пища была только чтобы ни умереть, ни жить. На обед давали полчаса. Пока мы доходили до барака и получали обед, проходило порядочно времени. Если кто-то не успел поесть вовремя, того резиновыми дубинками выгоняли.

А.Гадзон (подпись) Чрезвычайной Комиссии по расследованию в период немецкой оккупации с 1941-1942 г.

Перевела с латышского языка сотрудница Чрезвычайной Республиканской Комиссии

(подпись) 8/1-1945 г.

* «Берта» - так заключенные называли черную крытую машину для транспортитровки узников. Одна из таких машин была приспособлена под газовую камеру, где умерщвляли заключенных при помощи отработанных газов автомашины, которые подавались в закрытый кузов.