В республиканскую Чрезвычайную комиссию по установлению и расследованию немецко-фашистских злодеяний.

От гр-ки Виба Эвелина Яновна, рожд. 1897 г., по национальности латышка, беспартийная, рабочая спецторга. Прож. г.Рига, Большая Алтонавская ул., д.29, кв.1.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, как пострадавшая от немецко-фашистских варваров, которые меня содержали под стражей с 8 сентября 1943 года до 6 июля 1944 года и после этого была под надзором полиции. Я просидела в гестапо на бульв.Райниса семь дней, в Центральной тюрьме, камере №6, первый корпус и с 1 октября 1943 года в Саласпилсском лагере.

Про немецкие злодеяния могу рассказать следующее:

Меня арестовали и держали в заключении за то, что я состояла членом МОПРа* и дома был портрет Сталина, и за то, что я усомнилась в правильности немецко-фашистской пропаганды, когда немцы в газетах публиковали снимки, якобы замученных Красной армией граждан с обрезанными носами, оборванными ногтями и тому подобными зверствами.

* Международная организация помощи революции (МОПР) - благотворительная организация, созданная по решению Коминтерна.

Я заявила, что. этими делами Красная армия не занимается. Кроме этого мне предъявили, что я была санитаркой в 1919 году в Красной армии во 2-м латышском полку, и что двое моих братьев в Красной армии.

Про нахождение в гестапо могу сказать то, что там немцы при допросах безжалостно уродовали советских людей. Так, например: со мной вместе в камере №1 сидела Фирсова Мелания 20-и лет, русская. Ее обвинили в том, что она помогала пленным. Когда ее взяли на допрос в период с 8 по 12 сентября 1943 года в один из дней, то с допроса она вернулась вся избитая, голова была в крови, из носа текла кровь, губы были распухшие. В этой камере на стенах я прочитала следующие надписи: «Когда этим скотам будет конец. Меня били до бессознания. Подпись Аня». «Мне смертный приговор, а мне только 18 лет. Дзидра». Эти надписи были и на досках, где лежали заключенные.

Находясь в тюрьме, я видела продолжающиеся избиения заключенных там, как и в гестапо. Так, например, с моей камеры №6 первого корпуса была взята на допрос гр-ка, фамилию которой я забыла, когда она вернулась с допроса, у нее лицо было распухшее синее, левый глаз был разбит налившись кровью. Выбиты зубы. Левая рука и бок были в синих кровоподтеках от избиения. Ее били подряд три раза. У этой камеры были расстреляны 7 ноября 1943 года следующие гражданки:

1) Аня Вычинская, латышка; 2) Урбане Анна, латышка; 3) Дундс, латышка; 4) Иванова, русская; 5) Учительница Партнова и ее муж Партнов, тоже учитель; 6) Учительница Ершова, - все жители Риги. Их привезли на расстрел в Саласпилс, расстреляли приблизительно в 2-х км в лесу от лагеря в сторону полевой дороги, и трупы сожгли тут же. Для сожжения трупов взяли из лагеря Саласпилс дрова, солому и какую-то жидкость. Когда жгли, шел едкий дым. После расстрела вышеуказанных лиц, их вещи привезли в Саласпилсский лагерь и мы вещи опознали. Вещи были продезинфицированы, потом их отдали немцы в швейную мастерскую, для пошивки для немцев и их родственников пальто и другой одежды. Из одежды расстрелянных немцами шили все, вплоть до утренних платьев. Я сама шила и кроила пальто, залитые кровью расстрелянных, т.к. работала в швейной мастерской Саласпилсского лагеря.

Для коменданта этого лагеря немца Краузе мы шили из одежды расстрелянных - его сыну пальто и для его любовницы, одной немки - утренние, бальные и другие платья. Самому Краузе шили нижнее белье, купальный халат и другую одежду. Как Краузе, так и всей администрации лагеря Саласпилс шили там одежду из вещей расстрелянных. Я помню следующих лиц, которым шили разную одежду:

1. зав.хозяйственной частью лагеря немцу Теккемейеру.

2. заведующему транспортом Хееру.

3. заведующему канцелярией немцу Бергеру.

И многим другим немцам, фамилии которых я не знаю.

Старшиной лагеря был Видуж и его помощником латыш Пурвиньш. Оба из полиции СД. Им тоже шили одежду расстрелянных.

За мой период нахождения в лагере Саласпилс с 1 октября 1943 года до 6 июля 1944 года, каждую пятницу в лес привозили на расстрел заключенных из Риги, тюрьмы и других мест. Возили в черной закрытой автомашине, которую заключенные прозвали «Бертой». В эту машину помещается до 60 человек, и каждую пятницу горели в лесу костры, шел дым от сжигаемых трупов. От ворот лагеря вправо идет дорога в лес, которую заключенные звали - «Аллея смерти», т.к. по ней увозили на расстрел.

Количество расстрелянных в Саласпилсском лагере непосредственно я не знаю, но там были расстреляны следующие мои знакомые:

1. Андрушенко Аня, русская. Жительница г.Рига, расстреляли после 3-х летнего нахождения в лагере в 1944 году летом. До этого ее так избили, что она лежала неделю без сознания в бункере, в карцере.

2. Женя Оменцесанц, латгалка. Ее тоже страшно били до того, что на расстрел понесли на носилках. Расстреляли в 1944 году.

3. Миервалдис Декснис, латыш. Сперва сильно били, а потом расстреляли. С ним вместе расстреляли другого латыша Страупманиса, Рыбакса Вольдемара и других, фамилии которых я не помню, т.к. вместе с Миервалдисом Декснисом было расстреляно 10 человек. Их расстреляли тоже в 1944 году в августе.

4. Был повешен Иосиф Конепс прямо в лагере на виселице 31 августа 1944 года, на моих глазах, так как я была вторично посажена в Саласпилс 21 августа 1944 года и 31 августа меня отпустили. Кроме того, вешали и других лиц, но я сама не видела.

За период моего нахождения там находилось 7000 заключенных, среди которых много русских из оккупированных районов Советского Союза: Опочки, Ленинграда, Витебска, Ржева и других мест СССР.

В Саласпилсском лагере был тиф и наложен карантин с 8-го января до марта 1944 года. От тифа умерло не менее 100 человек.

Первые угнанные с Советского Союза прибыли в Саласпилс в 1942 году вместе с детьми. После карантина взрослых отправили в Германию, а у матерей отобрали насильно детей, начиная от грудного возраста до 14 лет, и такое отбирание детей продолжалось до 31 августа 1944 года, пока я была в лагере. При этом происходили ужасные сцены. Матери ужасно кричали, рвали на себе волосы, падали в обморок, некоторые матери получали после этого паралич. Дело доходило до того, что матери нападали на немецкую администрацию лагеря и полицейских, отбиравших детей, и на самого Краузе, царапали им лицо руками. Такой зверь, как комендант лагеря Краузе, не выдерживал этого и убегал прочь. В ответ на это матерей били палками, получалась свалка. То, что происходило при этом и сколько было жертв, трудно описать и рассказать. Это был какой-то кошмар.

Отбираемых детей немцы помещали в специальный барак лагеря, и они там десятками умирали. Только в марте 1942 года умерло 500 детей, об этом мне рассказывали ухаживавшие за детьми. Умерших детей хоронили на кладбище, там, где хоронили умерших в лагере, это по той самой дороге, куда вели на расстрел, но только влево.

Таким образом, я знаю, что погибло более 3000 детей и столько же вывезено, но куда, я не знаю.

В этом лагере немцы постоянно отделяли и накопляли стариков, больных, инвалидов и детей калек, и по мере их накопления вывозили на расстрел в лес. В 1944 году в сентябре был расстрел таких людей. Увезли их на машинах в лес. Об этом случае мне рассказала Марианна Тяуне, освободившаяся из лагеря в сентябре 1944 года, она сейчас уехала в дер.Сунтажи, той же волости Рижского уезда. У нее 4 брата в Красной армии. Она же мне рассказала, что в последние дни ликвидации Саласпилсского лагеря были расстреляны в сентябре 1944 года 400 военнопленных инвалидов. У заключенных лагеря мужчин немцы брали кровь, и как брали эту кровь в 1944 году, я сама видела. Это делалось насильно против воли и желания заключенных. При этом у заключенных брали кровь до тех пор, пока она текла из вены и заключенный не падал в обморок, при этом очень многие падали. Среди них могу назвать содержавшегося там латышского писателя Лея, он после этого три дня лежал обессиленный, у него заболели легкие, после того, как у него взяли кровь. Таких жертв было очень много, и многие заключенные скончались после взятия у них крови.

Комендант лагеря Краузе занимался следующими развлечениями. Когда у него было плохое настроение, он садился на окно своего кабинета и стрелял из пистолета проходящих заключенных. Так им была подстрелена в 1944 году заключенная Реут, после этого она стала калекой, и многие другие, в том числе Тоня Федорова из Советского Союза из Сокольников из-под Москвы, ей Краузе прострелил живот.

Ежедневно в лагере наказывали провинившихся заключенных, вина которых состояла в том, что он закурил или пошел в уборную и там задержался. Наказание состояло в следующем: независимо от времени года, заключенного заставляли ложиться плашмя на землю и моментально вставать и прыгать на корточках, по команде «гултиес, целтиес» (ложись, вставай), а в это время собака коменданта лагеря Краузе по кличке Рольф, рвала заключенного. Комендант лагеря стоял и смеялся. Это продолжалось часто, после такой гимнастики заключенный падал и не мог встать, и его в довершение всего полицейские лежачего били ногами. Особенно от этих истязаний погибали 15-20 человек ежедневно осенью 1943 года, в грязь и гололедицу прошедшие эти истязания плохо одетые заключенные.

Существовало наказание в лагере - это избиение резиновой дубинкой, давали сразу 25 ударов, а у кого было несколько проступков, били по 75 и даже 130 ударов. Я сам видела, как весной 1943 года получил 130 ударов политический заключенный Мангус, лет 35. Хороший, здоровый мужчина, после этого стал калекой, ходил с клюшкой. Таких жертв было много.

В карцере держали до 30 дней и там избивали, а кушать давали один раз хлеб 150 граммов с водой в день и пол-литра супа, так в карцере просидела в 1943 году осенью заключенная Розе, латгалка, 30 суток и потом ее отправили в Германию. Карцер таких жертв был полон. Особенно бил заключенных и сажал в карцер на 30 суток следователь лагеря Сейлис /латыш, из Риги/.

На тех, которые собирались бежать, вешали по две метровые доски с надписью «Аусбрехер» (Беглец) и в таком виде человек жил и работал от 2-х недель до 3-х месяцев.

Пригоняемых в лагерь заключенных раздевали в бараке и голыми гнали в баню на расстоянии более 200 метров и до 800 метров независимо от времени года /снег, дождь, грязь, мороз/, в бане давали только одну рубаху и загоняли в другой барак и в таком виде держали три дня. После этого перегоняли в тот барак, где они раздевались, там все было ограблено немцами, забрана лучшая одежда и вся еда.

Все это, что в лагере творилось, трудно описать и рассказать, не хватает человеческих сил, чтобы показать, что значит немец-зверь. Лучших девушек комендант Краузе брал к себе и их насиловал. Когда женщины мылись в бане, Краузе там присутствовал и любовался голыми женщинами. Был случай веной 1944 года, когда одна заключенная Лилия Озола Краузе в лицо пустила чашку горячей воды, потом дралась с ним 5 минут, за это ее посадили в карцер. Чтобы замять это дело, Краузе объявил Озолу ненормальной, а потом или ее расстреляли, или угнали в Германию, я точно не знаю.

Приходя в пошивочную мастерскую, Краузе убивал заключенных там резиновыми дубинками, бил женщин куда попало.

Был там еще один зверь Чмутов, русский, он заведовал почтой, он при всех расстрелах и избиениях участвовал. Он был из полиции СД. Вот все, что я хочу заявить Чрезвычайной комиссии для привлечения к ответственности этих зверей немецких фашистов.

/подпись/ Виба Из материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии, дело №6 стр. 102-107. Представитель Чрезвычайной Государственной комиссии /Дымов/