А. Лукин,
   бывший заместитель командира партизанского отряда по разведке
   
БУДНИ РАЗВЕДЧИКА

Герой Советского Союза КУЗНЕЦОВ Николай Иванович

   Николай Иванович Кузнецов (Пауль Зиберт), Герой Советского Союза, легендарный разведчик Великой Отечественной войны. Родился 27 декабря 1911 года в деревне Зырянка Талицкого района Свердловской области в семье крестьянина. Учился в Тюменском сельскохозяйственном техникуме и Талицком лесном техникуме, работал лесоустроителем. В 1934 году переехал в Свердловск, стал работать на Уралмашзаводе. Заочно окончил индустриальный институт. Еще в юношеские годы в совершенстве овладел немецким языком.
   Летом 1942 года в составе отряда особого назначения Николай Кузнецов был сброшен с парашютом в глубокий тыл врага. Работал в городе Ровно в немецкой военной форме под именем офицера вермахта Пауля Вильгельма Зиберта. Доставил советскому командованию много исключительно важных разведывательных сведений, в том числе о подготовке гитлеровским командованием наступления на Курской дуге. Уничтожил таких крупных гитлеровских чиновников, как имперский советник генерал Гель и его адъютант майор Винтер, заместитель рейхскомиссара Украины верховный судья генерал СС Альфред Функ, вице-губернатор Галиции Оттон Бауэр, президиалшеф Генрих Шнайдер, командующий "особыми войсками" генерал Ильген. Погиб в жестокой схватке с отрядом бандеровцев в марте 1944 года.
   Ниже приводятся два эпизода из боевой жизни прославленного советского разведчика.
   
   
   
   
   1
   
   К осени 1943 года дни фашистской оккупации на Украине были сочтены. Активная партизанская и диверсионная работа в тылу врага (теперь не таком уж и глубоком) в условиях решительного наступления Красной Армии приобретала особое значение. Поэтому на совещании в штабе отряда, которым командовал полковник Д. Н. Медведев, было принято решение: не ослабляя основную чекистскую работу по добыче разведывательных данных о фашистской армии, осуществить ряд актов возмездия над особо ненавистными народу фашистскими сатрапами в Ровно.
   Разумеется, первым (как и раньше) в этом списке палачей стояло имя Эриха Коха, рейхскомиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии. Кроме него после всестороннего и детального обсуждения было названо еще несколько имен, в том числе генерал фон Ильген.
   Среди наиболее высокопоставленных гитлеровцев в Ровно генерал фон Ильген играл роль весьма заметную. Он командовал всеми так называемыми "остентруппен" - особыми войсками. Эти части состояли в основном из самых отпетых подонков, которых могли собрать гитлеровцы на оккупированной территории. Это были предатели Советской Родины, изменившие военной присяге, и уголовники.
   Осуществление плана операции, тщательно разработанного и утвержденного в штабе нашего отряда, и было поручено группе наших разведчиков из шести человек во главе с Николаем Ивановичем Кузнецовым.
   Задачу похищения фон Ильгена облегчало одно немало важное обстоятельство: в самом его логове - одноэтажном особняке на Млынарской улице, 5,- был наш человек.
   ...В ресторане "Дойчегофф", куда вход был открыт только для немецких генералов, офицеров и чиновников, самой популярной официанткой слыла Лидия Лисовская, стройная сероглазая красавица с волосами цвета спелой ржи, лет двадцати пяти. Была она обаятельна, умна, всегда весела. При взгляде на нее вряд ли кто-нибудь сказал бы, что Лидия, кумир завсегдатаев "Дойчегоффа", перенесла тяжелую утрату - ее муж, капитан польской армии, погиб в фашистском концлагере.
   По роду работы Лидия и ее двоюродная сестра Мария (Майя) Микота постоянно вращались среди немецких офицеров, как правило, в разной степени подвыпивших, следовательно, разговорчивых. Это привлекло к ним внимание шефов ровненского гестапо. Им предложили сотрудничать в этом мрачном учреждении. В обязанность вменили: регулярно доносить о настроениях и разговорах между собой армейских офицеров. Лисовская и Микота приняли это предложение гестапо, но... с ведома командования нашего отряда, так как уже давно были советскими разведчицами опытными, бесстрашными, изобретательными. Именно квартира Лисовской на улице Легионов, 15, была основной базой Николая Кузнецова - Пауля Зиберта, "произведенного" нами к этому времени в обер- лейтенанты.
   Я недаром так много говорю об этих замечательных и бесстрашных женщинах. В плане операции, которую готовил Николай Кузнецов, Лидия Лисовская играла видную роль. Дело в том, что с некоторых пор число поклонников Лисовской пополнилось еще одним. Да не каким-нибудь лейтенантом, а генералом! Самим генералом фон Ильгеном! Нет, генерал не был легкомысленным человеком. Но внешность Лидии - привлекательная и строгая одновременно, ее "высокое" происхождение (многие в Ровно почему-то считали Лисозскую графиней) и превосходные манеры невольно вызывали интерес. В результате последовало весьма заманчивое предложение: сменить должность официантки в "Дойчегофф" на почетное и чрезвычайно респектабельное положение экономки командующего особыми войсками.
   Неожиданно оказалось, что прихоть генерала обрадовала не только Николая Кузнецова, но пришлась по душе и господам из ровненского гестапо, которые не хотели упустить возможности приставить к Ильгену "своего человека". Так, на всякий случай...
   Уникальное совпадение: едва ли за всю войну был еще случай, когда гитлеровский генерал, гестапо и советская разведка желали одного и того же!
   И вот, в конце сентября Лидия приступила к своим новым обязанностям: необременительным - кастелянши и опасным, требующим огромного нервного напряжения - советской разведчицы.
   Окончательный план похищения фон Ильгена был утвержден (а затем и приведен в действие) после того, как Лидия Лисовская представила нам подробное описание образа жизни генерала, распорядка его дня, привычки и т. д. Из привычек наше внимание особо привлекла следующая: Ильген обедал только дома - вскоре после полудня и, как правило, один. Опаздывал он к обеду только в самых исключительных случаях.
   В это время в доме кроме генерала находились Лидия, кто-либо из двух адъютантов и денщик. Наружную охрану у выездных ворот нес один часовой до шести часов вечера. После шести выставлялся усиленный пост из трех солдат. Следовательно, всю операцию нужно было провести не позднее шести, а лучше всего - примерно в час дня.
   На руку оказалось еще одно обстоятельство: оба адъютанта-немца 10 ноября отбыли на неделю в Германию, чтобы отвезти несколько чемоданов с награбленными вещами семье генерала. В особняке на эти дни оставался лишь денщик из так называемых "казаков".
   Подготовительная часть операции возлагалась на Лиду и Майю. Исполнительная - на боевую группу Кузнецова, под командой которого были Николай Струтинский, Ян Каминский и Мечислав Стефаньский. Струтинский был разведчиком нашего отряда. В форме немецкого солдата он не раз сопровождал Кузнецова в поездках в Ровно, играл роль шофера при "обер-лейтенанте" Пауле Зиберте. Ян Каминский и Мечислав Стефаньский были нашими разведчиками из местных подпольщиков.
   Итак, 15 ноября 1943 года утром вся боевая группа собралась на квартире Яна Каминского. Шли последние приготовления к операции. Кузнецов придирчиво проверял каждую мелочь. Прежде всего форма. Внимательно осмотрел самого себя в зеркало. В памяти еще жило воспоминание о том, как при первом выходе в Ровно он привлекал внимание (хотя и не подозрение) всех встречных военных тем, что был в пилотке. Оказывается, пилотку принято было носить на фронте, в тылу же полагалась фуражка, знаменитая немецкая фуражка с высоко заломленным верхом.
   Сейчас все в порядке. Мундир не с иголочки, но и не потрепан, хорошо подогнан. На плечах погоны обер-лейтенанта. На груди слева, ниже кармана,- "железный крест" 1-го класса. В петлю пуговицы продернута ленточка "железного креста" 2-го класса (при получении высшей награды низшая уже не носилась - только ленточка). Медаль "За зимний поход на восток" (Николай Иванович ухмыльнулся, вспомнив, что сами немецкие солдаты метко называли ее "мороженое мясо"). Справа - знак за тяжелое ранение. Разумеется, все - и награды, и "очередное" звание, и ранения - аккуратно вписано в офицерскую книжку.
   Так же тщательно Кузнецов осмотрел товарищей. Николай Струтинский уже давно привык к немецкой солдатской форме. Ян Каминский и Мечислав Стефаньский, по-видимому, отлично чувствовали себя в форме офицеров рейхс-комиссариата Украины (РКУ), хотя и облачились в нее лишь полчаса назад.
   - Как машина? - спросил Кузнецов Струтинского.
   - Отлично выглядит, Николай Иванович.
   Вопрос не праздный. Автомобиль - великолепный, мощный "Адлер", наши разведчики "одолжили" (без обещания вернуть) у самого ровненского гебитскомиссара Веера. Разумеется, ее пришлось перекрасить в серый цвет. Сделал это с большим мастерством и знанием дела наш разведчик Василий Бурим.
   В 12 часов дня Кузнецов встал: "Пора"...
   ...Разбрасывая колесами ноябрьскую грязь, серый "Адлер" вылетел на центральные улицы города. Несколько минут езды, и машина уже на Млынарской улице. Мелькают мимо уютные одноэтажные домики. Прохожих почти не видно - местные жители стараются обходить район, где живут многие видные немцы, стороной. Вот и особняк Ильгена, окруженный палисадником. Перед окнами уныло отмеривает шаги часовой с винтовкой за плечом. При виде машины с офицерами он вытягивается в струнку.
   Не повернув головы, Кузнецов краем глаза напряженно всматривается в окна. В угловом окне занавеска приспущена до половины... Так уже было и вчера, и позавчера. Это условный знак. Лидия сообщает, что операция откладывается.
   Сквозь зубы Кузнецов бросает Струтинскому: "Прямо..." Машина летит дальше.
   Остановка возле маленького ресторанчика. Здесь, по договоренности, свидание с Лидией в случае неудачи. Кузнецов выходит из машины, остальные остаются.
   Через полчаса появляется Лисовская. Впархивает оживленная, веселая.
   В их сторону никто даже не смотрит, обычное дело: офицер встречается со "знакомой девушкой".
   Придвинувшись ближе, Лидия быстро шепчет:
   - Генерал звонил,- задерживается в штабе. Приедет обедать в четыре. У нас все готово. Ждем.
   Кузнецов облегченно вздохнул. Откладывается, но все же не отменяется, как вчера и позавчера, когда Ильген вообще не приезжал домой.
   - Ну, мне пора!
   Допив свой кофе, Лидия встает, на ходу целует "капитана" и бежит к выходу, бойко постукивая каблучками модных туфель.
   Расплатившись, покидает кафе и Кузнецов.
   В машине происходит короткое совещание.
   - В городе оставаться незачем,- говорит Николай Иванович,- считать минуты - лучшее средство взвинтить себя до предела, а нервы нам еще потребуются. И крепкие. Едем-ка, друзья, за город!
   Мало кто знает, что перед тем, как совершить этот знаменитый подвиг, герои-разведчики мирно гуляли по осенному лесу, словно набираясь сил и мужества в общении с родной природой.
   
   
    
   
   2   
   ...В шестнадцать ноль-ноль серый "Адлер" резко затормозил у дома № 5 по Млынарской улице, занавеска на угловом окне была поднята до самого верха!
   Разведчикам повезло: двумя минутами ранее из соседнего особняка вышли генералы Кернер и бывший петлюровец, а ныне гитлеровец - Омельянович-Павленко, ближайшие помощники Ильгена. Встреча с ними могла бы сорвать операцию.
   Кузнецов вылез из машины, спросил у вытянувшегося "казака":
   - Генерал дома?
   "Казак" (его фамилия была Луковский) виновато пробормотал :
   - Я не понимаю по-немецки, господин обер-лейтенант... Брезгливо отмахнувшись, обер-лейтенант вошел в особняк. Следом за ним - остальные.
   В гостиной навстречу Кузнецову поспешил денщик:
   - Господин обер-лейтенант, генерала нет дома, изволите подождать или передать что...- и замер, увидев внимательный, устремленный ему в живот зрачок "парабеллума".
   - Не шуметь! - повелительно сказал Кузнецов по-русски.- Я советский офицер, партизан, понятно?
   Мясников (такую фамилию носил денщик) все понял и, охнув, опустился на стул. Его мгновенно обыскали. Из дальних комнат уже спешили Лида и Майя.
   - Все готово! Личные вещи генерала упакованы в два чемодана.
   Убедившись, что денщик не способен ни к какому сопротивлению, Кузнецов вышел на крыльцо.
   - Эй, ты! - крикнул он часовому на ломаном русском языке.- Иди сюда!
   - Не имею права с поста,- нерешительно пробормотал тот.
   - Быстро-быстро! - уже с угрозой в голосе приказал обер-лейтенант.
   Забыв про устав, "казак" поспешил подчиниться. В прихожей раньше, чем он успел что-либо понять, его обезоружили, втолкнули в комнату и усадили рядом с Мясниковым.
   Начался обыск квартиры. Карты, фотографии, служебные бумаги, личная переписка исчезали в недрах объемистого портфеля. Николай Струтинский быстро облачился в каску и амуницию разоруженного Луковского и занял его место перед крыльцом.
   Тем временем Майя вела идеологическую обработку "казаков".
   - Эх вы, были грицами, а стали фрицами,- безжалостно и гневно бросала она им в лицо,- в немецкие холуи записались. А что дальше будет? Вы знаете, что Киев освобожден?
   Мясников невнятно оправдывался:
   - Мы мобилизованные насильно. По своей охоте разве пошли бы? Возьмите нас в лес, к партизанам! Не пожалеете... Если, конечно, поверите.
   Луковский был, видно, решительнее. Трудно сказать, что пережил за 10-15 минут этот человек, совершивший в жизни страшную ошибку, исправить которую дано не каждому... Он неожиданно встал и обратился к Николаю Ивановичу :
   - Генерал меня знает в лицо, нехорошо выйдет, да и разводящий подойти может. Дозвольте снова на пост встать...
   И Кузнецов согласился. Согласился, хотя шел на немалый риск. Потому что чутьем разведчика понял: довериться можно.
   Струтинский вернулся в дом, на его место снова встал Чуковский. Правда, патроны из магазина его винтовки были на всякий случай вынуты.
   В начале шестого где-то вдалеке послышался звук мотора, Лида чуть отодвинула занавеску и увидела, как из-за угла вырвался длинный черный "Мерседес". "Едет!"
   Все быстро разошлись по заранее условленным местам.
   Через несколько минут, не удостоив вставшего во фронт часового даже кивка, в дом вошел Ильген. Лидия, выбежавшая в переднюю, помогла ему снять шинель.
   Генерал был в хорошем настроении. Отпустил грубоватую казарменную шутку, вымыл руки, весело осведомился: "Что сегодня на обед, фрейлен Леля?" - и... в недоумении уставился на вставшего в двери солдата (Струтинского).
   - Спокойно, генерал!
   Ильген стремительно обернулся на незнакомый голос. Он увидел неизвестного ему подтянутого обер-лейтенанта с пистолетом в руке. В первую секунду Ильген ничего не понял. Но с объяснением обер-лейтенант не замедлил...
   - Предатель! - взревел Ильген (он не верил, что Кузнецов не германский офицер) и всем своим огромным, мускулистым телом стремительно ринулся на Кузнецова.
   Завязалась отчаянная борьба. Ильген был очень силен, в молодые годы он всерьез занимался борьбой и боксом. Ярость удвоила его силы.
   В бешеной свалке переплелись пять тел. В ход пошли и кулаки, и каблуки. Струтинскому, пытавшемуся загнать в генеральский рот кляп, Ильген до кости прокусил руку. Не утерпев, в драку ввязался и Мясников - на стороне партизан. С большим трудом генерал был скручен.
   Отдышавшись, Кузнецов прочитал ему лекцию о хорошем поведении.
   - Спокойнее, Ильген,- мягко выговаривал он.- Будьте же благоразумны. На первый раз, учитывая неожиданность, мы вас прощаем. Но впредь советую вести себя пристойнее.
   В конце концов Ильген как будто притих.
   Первыми из особняка вышли Каминский и Стефаньский с портфелем. Затем Струтинский и Мясников вынесли генеральские чемоданы. Чтобы ввести немцев в заблуждение, денщик оставил по приказанию Кузнецова на столе записку:
   "Спасибо за кашу. Ухожу к партизанам и забираю с собой генерала. Смерть немецким оккупантам! Казак Мясников".
   Затем на крыльце показался Кузнецов, заботливо придерживая Ильгена за локоть. Руки генерала были связаны за его спиной. Мясников и Стефаньский уже сидели в машине. Струтинский стоял, поджидая, возле открытой дверцы.
   - Скорее! - услышал Николай Иванович взволнованный голос Луковского,- смена идет!
   Действительно, в конце улицы уже маячили фигуры трех солдат.
   И тут Ильген вдруг вырвался из рук Кузнецова, вышиб языком изо рта кляп и заорал во всю силу легких:
   - На помощь! На помощь!
   Кузнецов, Струтинский, Каминский успели поймать Ильгена за плечи, заткнули рот. Извернувшись, Ильген умудрился ударить Каминского сапогом в живот. И тут же на ноги ему навалился, отбросив винтовку, Луков-ский.
   В мгновение ока генерала втащили в машину. Мотор взревел, и...
   - Что здесь происходит?
   Кузнецов резко обернулся. К машине на крик спешили трое немецких офицеров. Руки у всех - на кобурах пистолетов.
   Это был решающий момент операции. На карте стояло все: и успех дела, и жизнь разведчиков.
   К счастью, Кузнецов, как никто другой, обладал драгоценным для разведки даром: не теряться ни в какой ситуации. Хладнокровие не изменило ему и на сей раз.
   Спокойно, с самым независимым видом Пауль Зиберт подошел к гитлеровцам. Козырнул:
   - Мы выследили и арестовали советского террориста, одетого в нашу военную форму. Прошу удостовериться в моих полномочиях.
   В руке отважного разведчика тускло блеснула овальная металлическая пластинка - жетон сотрудника гестапо.
   Этого было достаточно.
   Роль нужно было доиграть до конца. В распоряжении Кузнецова было еще 2-3 минуты:
   - Прошу предъявить ваши документы.
   Офицеры послушно протянули свои удостоверения. Обер-лейтенант Зиберт внимательно просмотрел их и вернул владельцам, кроме одного, привлекшего его особое внимание.
   - А вас, господин Гранау,- обратился он к коренастому военному в коричневом кожаном пальто,- прошу следовать за мной в гестапо в качестве свидетеля. Вы можете быть свободны, господа.
   Пожав плечами, человек в кожаном пальто спокойно уселся в машину. Он, Пауль Гранау, личный шофер гауляйтера Эриха Коха, чувствовал себя совершенно спокойно.
   Это была удача, хотя и совершенно случайная, но заработанная выдержкой и находчивостью: кроме Ильгена прихватить еще и коховского шофера!
   Офицеры поспешили удалиться подальше от греха. Кузнецов вернулся к "Адлеру" и сел рядом с Николаем Струтинским. Машина была уже набита до предела: семь человек! - а еще предстояло как-то усадить Каминского.
   Выход нашел Струтинский:
   - В багажник, живо!
   Едва Каминский кое-как втиснулся в тесную коробку, "Адлер" рванул в темноту. На огромной скорости, петляя по пустым улицам, автомобиль промчал за городскую черту и через час достиг наконец надежного убежища на хуторе Валентина Тайхмана, вблизи сел Новый Двор и Чешское Квасилово.
   ...Тайхман был бедным польским крестьянином, которого судьба наделила огромной семьей - девятью детьми. Старшему было лет семнадцать. До 1939 года семья жила в невыразимой нищете и встала на ноги лишь при Советской власти. Естественно, что и Тайхман, и жена его, и дети ненавидели оккупантов.
   Хозяин хутора был замечательным садоводом и устроил вокруг своего дома небольшой питомник фруктовых деревьев.
   Со стороны дороги дом летом был почти неразличим - тонул за листвой молодых вишен и яблонь.
   По многим причинам хутор оказался очень удобной явочной квартирой. В частности, именно здесь регулярно меняли облик автомобили, которыми пользовался Николай Кузне- цов.
   В это укромное место и были доставлены Ильген и Гранау. Кузнецов рассудил правильно, что в этот день не стоит и пытаться доставить генерала в отряд, коль скоро похищение не осталось незамеченным. Действительно, новый караул, не застав на месте Луковского и обнаружив у палисадника утерянную Ильгеном в борьбе фуражку, забил тревогу. Немедленно были подняты на ноги и гестапо, и СД, и жандармерия.
   Все дороги были перекрыты. Начались поиски, которые продолжались много недель. В частности, советская войсковая разведка перехватила по радио такое сообщение:
   "Надо учесть, что похищенный 15. XI. 1943 г. партизанами в Ровно шеф особых частей генерал-майор Ильген увезен ими дальше на какой-то повозке, вероятно, какой-то авто- машине.
   Во всем армейском округе тотчас должен быть установлен контроль за автомашинами. Во всем районе дислокации армии немедленно должен быть установлен контроль за автомашинами. Местным комендантам следует указать, что они должны проводить этот контроль в своих районах при помощи местной стражи. Оперотделение".
   На хуторе Валентина Тайхмана Николай Кузнецов допрашивал всю ночь генерала Ильгена и шофера Коха и получил от них важные сведения. Так как вывезти их в отряд оказалось невозможно, здесь же, на хуторе, оба фашиста нашли свою могилу...
   
   
 & nbsp; 
   
   3
   
   Следующим после похищения Ильгена пунктом плана, разработанного в штабе отряда, была ликвидация главного немецкого судьи Украины - оберфюрера СС Адольфа Функа.
   Функ, как и сам Кох, был одним из любимцев Гитлера, осыпавшего его пышными чинами и званиями. В одно и то же время оберфюрер СС Функ являлся президентом немецкого верховного суда на Украине, сенатс-президентом верховного суда в Кенигсберге, чрезвычайным комиссаром по Мемельской области, главным судьей С А группы "Остланд", председателем "национал-социалистического союза старшин" и прочее и прочее.
   Звания и должность разные, но обязанность у него была в сущности одна: уничтожать советских людей. По приказам-"приговорам" Функа ежедневно расстреливали и вешали по всей Украине сотни патриотов.
   Верховный суд занимал унылое трехэтажное здание, выходящее одной стороной на Немецкую улицу, другой (с угла) - на Парадную площадь. Третья сторона здания выходила на тихую и малолюдную Школьную улицу.
   Быть может, убить Функа было легче где-нибудь в другом месте и в другое время, но командование решило это сделать именно в здании суда и сразу же вслед за похищением Ильгена.
   Николаю Ивановичу Кузнецову было известно, что Функ, человек аккуратный и педантичный, каждый день брился в парикмахерской на Немецкой улице, почти напротив суда. Без нескольких минут девять он пересекал улицу и входил в здание.
   Брил Функа один и тот же мастер - Ян Анчак, бывший польский офицер, тесно связанный с нашими разведчиками. В Ровно у него была семья - жена и две маленькие дочки-близнецы. Худой, с глубоко посаженными черными глазами, услужливый и подобострастный с клиентами-немцами, Анчак выглядел человеком, никогда не державшим в руках никакого иного оружия, кроме бритвы. У гитлеровцев он не вызывал ни малейшего подозрения.
   ...В восемь часов тридцать минут утра 16 ноября на Школьной улице, не доехав до суда метров пятьдесят, остановился "Адлер" (с новым номером), из него вышли два офицера в форме РКУ (из-за расшитых фуражек их прозвали "золотыми фазанами") - Кузнецов и Каминский.
   Солдат-шофер - Николай Струтинский остался в машине и, казалось, задремал за рулем. Офицеры перешли площадь и разошлись в разные стороны. Кузнецов стал медленно прогуливаться по тротуару. Каминский занял позицию, откуда было удобно наблюдать за окном парикмахерской Анчака.
   Потянулись минуты напряженного ожидания. Несмотря на ранний час, на улице было многолюдно, Кузнецов и Каминский то и дело отвечали на приветствия офицеров.
   В восемь сорок к главному входу суда подъехал грузовик с двумя десятками эсэсовцев.
   Струтинский нащупал под сиденьем автомат и насторожился, полагая, что это неожиданное осложнение сорвет операцию. Но Кузнецов и Каминский продолжали как ни в чем не бывало спокойно прохаживаться на своих постах.
   В восемь сорок пять на мгновение откинулась занавеска в окне парикмахерской - Анчак подал знак, что через несколько минут он закончит бритье. И сразу же Каминский сдвинул фуражку на затылок - это был сигнал Кузнецову.
   В восемь пятьдесят занавеска откинулась совсем. Каминский приподнял фуражку. Кузнецов взглянул на часы и неторопливо направился к дверям суда. Струтинский завел мотор...
   Из дверей парикмахерской вышел Функ и... пошел навстречу возмездию. Николай Иванович отлично изучил расположение всех коридоров и комнат в здании суда. Знал все ходы и выходы, в том числе и малоприметный на Школьную улицу. Сейчас ему требовалось единственное - войти в дверь одному, не столкнувшись ни с кем из сотрудников. Иначе чем объяснить, что, оказавшись внутри здания, он не пойдет ни на лестницу, ни в боковые коридоры, а быстро станет прямо за дверью? Но и это было учтено. Кузнецов знал психологию гитлеровских чиновников. Ясно, что сотрудники суда займут свои рабочие места раньше (хотя бы на несколько минут), чем прошествует в свой кабинет на втором этаже главный судья.
   Кузнецов стоял, вплотную прижавшись к стене, затаив дыхание, не шелохнувшись. Справа послышались шаги - кто-то шел по коридору к двери. Шаги приблизились, потом удалились, по лестнице.
   Николай Иванович не успел даже перевести дыхания, как хлопнула входная дверь... Все остальное произошло за какую-нибудь долю секунды. Николай Кузнецов вскинул "Вальтер" и почти в упор трижды выстрелил в Функа. Потом быстро, но без суеты он сбросил плащ и фуражку офицера РКУ, надел спрятанную под плащом обычную общевойсковую фуражку, прошел по правому коридору и вышел на Школьную улицу.
   Эсэсовцы у главного подъезда видели, как из здания суда вышел пехотный офицер и уехал на "Адлере", но не обратили на него никакого внимания. Выстрела они не слышали.
   О том, что произошло дальше, рассказал Ян Каминский, некоторое время еще остававшийся на своем посту возле па- рикмахерской.
   Труп Функа обнаружили только через две-три минуты. На втором этаже здания суда настежь распахнулось окно, и площадь огласил чей-то истерический крик: - Президент убит! Президент убит!
   Поднялась тревога. Эсэсовцы у подъезда, видимо, считали, что Функа мог убить уехавший на автомобиле офицер и устремились в погоню. В двух-трех кварталах от площади они действительно настигли "Адлер", в котором сидел какой-то майор. Его выволокли из машины, избили до полусмерти и отправили в гестапо.
   Это удачное совпадение дало Николаю Кузнецову те самые драгоценные минуты, которые позволили ему и Струтинскому исчезнуть... Благополучно удалился с площади и Ян Каминский.
   После похищения Ильгена и невероятного по дерзости убийства Функа гитлеровцы в Ровно совсем потеряли голову. Среди перепуганных немцев ходили самые невероятные слухи о "большевистских террористах", якобы наводнивших город и беспощадно уничтожающих высокопоставленных лиц. По всему городу начались повальные облавы, документы проверяли не только у местных жителей, но и у солдат и офицеров. Подозрительных лиц арестовывали. Для населения ввели новые паспорта. "Террористы" мерещились повсюду : жителям запрещали выходить из домов позже шести часов вечера, ходить группами больше двух человек, носить чемоданы, свертки, сумки и даже держать руки в карманах.
   Целыми днями по улицам разъезжали автомобили с громкоговорящими установками: жителей убеждали помогать властям в поимке "террористов".
   Немецкая газета опубликовала некролог за подписью самого Эриха Коха под заголовком: "Судебный президент страны убит". Дальше следовали угрозы...
   Несмотря ни на что, никто из наших разведчиков не был задержан. Правда, военная контрразведка после похищения Ильгена задержала Лидию Лисовскую и подвергла допросу. Но Лисовская сразу же после похищения пошла на свидание к знакомому гестаповцу, который и подтвердил потом, что провел с ней чуть ли не весь день и вечер.
   После вмешательства шефа СД Лидия была освобождена. Доказала свою непричастность к этому делу и Майя.
   Так двадцать лет тому назад в "столице" - оккупированной гитлеровцами Украины - Ровно замечательным советским человеком, разведчиком, Героем Советского Союза Николаем Ивановичем Кузнецовым и его товарищами был осуществлен дерзкий план чекистов.
   План, в результате которого понесли заслуженное наказание два матерых гитлеровских палача. План, который потряс и привел в трепет всех оккупантов от рядового солдата до генералов и гауляйтеров...