Г.Фролов
ДЕВИЧИЙ ФЛАНГ

Группа девушек-партизан сражавшихся под командованием Колесниковой Е.Ф. (в центре)

   Среди документов военного архива есть материалы, на основании которых Леле Колесовой было присвоено звание Героя Советского Союза. В одном из документов, по-военному суховатом и лаконичном, рассказывается:
   "Елена Федоровна Колесова родилась в деревне Колесово Курбского района Ярославской области в июле 1920 года. Отец умер в 1922 году. До семи лет жила с матерью в деревне. В 1928 году сестра матери Наталья Михайловна Савушкина взяла девочку к себе в Москву. Здесь она пошла учиться в школу № 52 Фрунзенского района. В 1936 году окончила семь классов и поступила во Второе педагогическое училище, которое успешно закончила в 1939 году, и была направлена учителем в третий класс школы № 47 Фрунзенского района. В 1940/41 учебном году работала старшей пионервожатой школы..."
   Можно было, конечно, подробнее написать о том, как Леля росла и мужала вместе со всей страной. Они были почти ровесниками - Родина наша и эта порывистая жизнерадостная девушка, мечтавшая посвятить свою жизнь воспитанию детей, мирной и благородной профессии учителя. Но ей не удалось осуществить свою мечту - летом 1941 года, как и миллионы советских людей, пришлось взять в руки оружие.
   Вот как об этом она рассказывала сама в ЦК ВЛКСМ, после возвращения с очередного задания в марте 1942 года:
   "...В середине июня с восьмиклассниками я уехала в десятидневный поход, и как раз в тот же день, когда началась война, мы вернулись из похода. Приехали в Москву и тут же, на вокзале, услыхали, что началась война. Тут же говорю ребятам: "Поехали в райком!" Многих из нас сразу же отправили на трудовой фронт, меня не отпу- стили.
   - Хорошо,- говорю,- не отпускайте на трудовой, пойду на настоящий фронт.
   Поступила на курсы сандружинниц. Окончила. Говорили, что на днях будут брать в армию, но так и не взяли. Стала каждый день ходить в райком, ЦК комсомола. Запишут и велят ждать повестки. Все ждешь и ждешь... Как утром встанешь, так сразу и смотришь почту. Как звонок, так бежишь открывать - не повестка ли?
   Однажды вызывает меня секретарь райкома Миша Коболев.
   - Хочешь на фронт?
   - Спрашиваешь!
   - А украинский знаешь?
   - Раньше знала, а теперь многое забыла,- слукавила я.
   - Понимаешь, Леля, срочно нужны люди на Украину, для партизанского отряда. Приходи завтра. Напиши автобиографию, только по-украински.
   Я домой, разыскала управдома.
   - Кто у нас из жильцов знает украинский?
   Дал адрес. Нашла. Вместе с товарищем написала автобиографию - вначале по-русски, а он перевел на украинский. За ночь выучила.
   Утром прихожу в райком.
   - Ну, рассказывай. Только по-украински. Выслушал и говорит:
   - Ничего, получается. Только произношение хромает.
   - Так я же давно с Украины...
   Послал меня в ЦК, дали там пропуск к т. Андреенко. Вижу, фамилия украинская. Ну, думаю, попалась. А может, он не настоящий украинец? Зашла к дежурному, спросила.
   Тот говорит, что Андреенко прекрасно говорит по-украински. Ну, я, конечно, к нему не пошла... В общем, крах получился. Но тут вскоре был набор к Спрогису - нужно было три человека. Меня приняли..."
   
   * * *
   
   Есть под Москвой небольшая железнодорожная станция. Со всех сторон ее окружает лес. И только несколько проселочных дорог ведут к небольшим дачным поселкам, затерявшимся в лесной чаще.
   Сейчас мало кто знает, что здесь, в одном из дачных поселков, размещалась воинская часть специального назначения майора Спрогиса. Когда гитлеровцы приближались к Москве, нужно было особенно широко развернуть диверсионную работу на коммуникациях немецко-фашистских войск, чтобы ослабить силу их последнего удара по столице. Для этого в тыл врага нужно было послать как можно больше групп, гораздо больше, чем было их у Спрогиса. И тогда на помощь пришли комсомольцы Москвы, Ярославля, Рязани, Тулы и других городов, изъявившие желание добровольно пойти на это трудное дело. В ЦК ВЛКСМ работала специальная комиссия. Она рассматривала тысячи заявлений, отбирая лучших из лучших.
   А потом несколько дней боевой подготовки на станции - и комсомольцы-добровольцы небольшими группами уходили за линию фронта...
   На подготовку Леля Колесова приехала в конце октября. Здесь уже было много юношей и девушек, прибывших на базу несколько раньше. Жили все в большом деревянном доме, где до войны находился детский сад одного из московских заводов. Здесь все еще напоминало о довоенном времени, о безмятежной жизни детворы. И вот сюда, в этот залитый осенним солнцем мир, ворвалась война, вернее, то, что поминутно напоминало о ней. Выкрашенные белой краской детские кроватки - и сколоченные наспех из неотесанных досок двухъярусные нары... Груды пестрых игрушек - и ящики с гранатами, подсумки, противогазы, автоматные диски и коробки с лентами для станкового пуле- мета.
   Занятия начались на следующий день с восьми утра. До позднего вечера, с небольшими перерывами на обед и ужин, комсомольцы изучали оружие, учились хорошо стрелять, минировать мосты и переправы, пользоваться компасом, бесшумно двигаться в темноте - словом, всему, что требовала нелегкая служба разведчика.
   Времени для подготовки к выполнению боевого задания было в обрез. Приходилось спешить: враг был совсем близко. Поэтому занятия начинались на рассвете и заканчивались поздно вечером. Кроме того, майор Спрогис еще в ЦК ВЛКСМ отбирал в часть прежде всего спортсменов, значкистов ГТО и отличных стрелков. Это в значительной степени облегчало дело.
   Многими занятиями руководил сам Спрогис. Он уже не раз встречался в бою с немецкими фашистами и хорошо знал их волчьи повадки. Теперь он неутомимо передавал свой боевой опыт комсомольцам, воспитывал у них находчивость, инициативу, умение быстро принять решение и найти выход из любого, казалось бы, уж совсем безвыходного положения.
   - Тяжело в ученье - легко в бою,- часто повторял майор слова Суворова.- А у нас, у разведчиков, и в бою не всегда бывает легко. Так что, товарищи, готовьтесь к трудным делам.
   Вечерами по установившейся традиции юноши и девушки собирались у костра во дворе базы. Здесь они, затаив дыхание, слушали рассказы разведчиков, уже побывавших "там", по ту сторону фронта. А потом пели свои любимые песни, чаще всего это были песни гражданской войны.
   К костру всегда подсаживался бригадный комиссар Никита Дорофеевич Дренов. За глаза разведчики называли его "батей". Участник революции, питерский рабочий, а позднее профессиональный военный, комиссар прошел большую школу революционной борьбы. Незаметно комиссар включался в разговор, и вот уже юноши и девушки внимательно слушают его рассказ о годах революционного подполья, о боях Красной Армии против Деникина, Колчака, Врангеля, о событиях недавних лет у озера Хасан, на Хал-хин-Голе, в Финляндии. Трепетное пламя костра освещает молодые лица разведчиков, которым, быть может, завтра придется идти на свое первое в жизни боевое задание. И для некоторых оно, возможно, будет последним...
   ...Тревожным, тихим сном спит лагерь разведчиков. Лишь командир и комиссар бодрствуют. Склонившись над картой, освещенной неярким светом керосиновой лампы, они еще раз уточняют маршруты, боевые задания групп.
   Нелегкое это дело - провожать в самое пекло войны совсем еще юных, необстрелянных бойцов. Смогут ли они выполнить задание? Удастся ли им благополучно перейти линию фронта и вернуться к своим?
   
   * * *
   
   ...С тех пор прошло много лет. Листая пожелтевшие от времени архивные документы, я пытаюсь представить, как все это было тогда, осенью 1941 года.
   Я уже говорил, что работники ЦК ВЛКСМ в марте 1942 года записали беседу с Лелей Колесовой о боевых делах групп девушек-разведчиц. Вот что она рассказывала тогда о самом первом боевом задании:
   "Впервые в тыл врага мы ушли 28 октября. Было нас четыре девушки и четыре парня. Группу возглавлял Борис Удалов, до этого ни разу не бывавший за линией фронта. И все мы, конечно, плохо представляли себе, как все это будет.
   В вещевые мешки положили патроны, мины и тол вперемешку с сухарями. От этого сухари потом стали горькими...
   Среди девушек были две студентки института физкультуры - Зина Морозова, по кличке "толстенич", и Нина Шинкаренко, звали мы ее все "большой". Скажешь ей что-либо, сделаешь замечание, а она в ответ: "Ну что вы ко мне прицепились? Ведь я же большой". Самой старшей в группе была Тоня Лапина. Обычно звали мы ее "комиссаром" - за серьезность и деловитость. За мной же утвердилась кличка "Алешка-атаман". Так меня звали еще в детстве.
   Ребят мы знали мало до задания. Среди них Борис Удалов- командир, Леша Ефимов, "африкан"-так звали третьего - и, наконец, Миша. Фамилий "африкана" и Миши я не помню, да и ни к чему было нам тогда. Ребята все молодые, в задание еще не ходили.
   Нам дали задание минировать дороги, уничтожать связь и вести разведку в районе станций Тучково, Дорохово и деревни Старая Руза.
   К линии фронта нас провожал старший лейтенант Клейменов. Вначале ехали на машине, потом шли пешком. И вот наконец мы в тылу врага. Попрощавшись, Клейменов ушел назад, а мы остались одни в глухом и незнакомом лесу..." И вот наступила первая ночь в тылу врага, холодная и тревожная. Стал моросить дождь. Разведчики укрылись под густой елью, легли на голую землю, положив под голову вещевые мешки, тесно прижавшись друг к другу. Часовые менялись каждый час, но все равно никто не спал - было холодно, да и тревожно в эту их самую первую ночь за линией фронта.
   Наконец рассвело. Встали все мокрые, ноги в сапогах замерзли. А тут еще нерешительность Бориса Удалова и остальных ребят... Эти, в сущности, неплохие парни как-то сразу растерялись в незнакомой обстановке, не смогли найти в себе сил побороть неуверенность. Им нужна была сильная встряска и время, чтобы привыкнуть, а его-то и не было у разведчиков...
   А девушки как-то сразу объединились вокруг Лели - волевой, энергичной, находчивой. Посоветовавшись, решили разделиться на две группы, расстаться с ребятами по-хорошему. Пусть действуют самостоятельно или же возвращаются на базу.
   И вот теперь к Старой Рузе шли вчетвером. Надо было выяснить, какие части стоят в деревне, восстановлен ли мост через реку, взорванный при отходе наших частей. Остановились на опушке леса и решили, что в разведку, оставив оружие, вещевые мешки, пойдут Леля Колесова и Нина Шинка-ренко. Тоня Лапина и Зина Морозова должны были ждать их возвращения и в случае какой-либо неожиданности действовать по обстановке.
   "Когда мы уже вошли в деревню,- вспоминает Нина Иосифовна Шинкаренко (по мужу она сейчас Флягина и работает в Союзе спортивных обществ и организаций.- Г. Ф.),- я взглянула на Лелю и ужаснулась: на лице ее было столько ненависти к фашистам, мимо которых мы проходили.
   - Ты что, Леля,- шепчу ей,- хочешь, чтобы нас забрали? - И стала рассказывать ей первый пришедший в голову анекдот из нашей студенческой жизни. Смотрю, Леля заулыбалась, стала держаться проще, естественнее. У меня отлегло от сердца".
   Непринужденно болтая, девушки прошли почти всю улицу, оставалось перейти через мост, который немцы почти полностью восстановили. По дороге старались запомнить все, что увидели,- знаки различия солдат, офицеров, количество машин, танков, орудий, где расположены зенитки. И вот наконец мост. Хотели пройти, но гитлеровцы задержали девушек.
   - Вы куда идете? - спросил их высокий рыжеватый офицер, руководивший работой по восстановлению моста.- Солдат? Партизан?
   - Мы идем домой, в Смоленск,- стараясь говорить как можно убедительнее, ответили девушки.- Работали здесь, рыли окопы, а теперь пробираемся домой.
   - Нет, вы партизан,- упорствовал офицер.- Почему в сапогах и лыжных брюках?
   И, не слушая объяснения девушек, отправил их под конвоем в штаб. Пусть, мол, там разберутся.
   В штабе их допросили и, втолкнув в колонну военнопленных, погнали на запад, к Новой Рузе.
   ...Можно было много рассказывать о том, как девушки шли вместе с пленными по размытой осенними дождями дороге, увязая в грязи, как они хотели бежать при первой же возможности, но она, к сожалению, не представилась...
   И вот они в Новой Рузе, в штабе крупного гитлеровского соединения. Наверное, не такими представляли себе партизан немецкие офицеры, допрашивавшие в Новой Рузе Лелю и Нину. А может быть, очи слишком торопились в Москву и не стали терять время на проверку всего, что рассказали им девушки о своих родных и близких в Смоленске. Во всяком случае, в конце концов их отпустили, и вскоре девушки уже были снова в лесу.
   Несколько дней, обходя деревни и большие дороги, они шли на восток. Наконец им удалось благополучно перейти линию фронта и вернуться на базу. Здесь уже считали, что они погибли,- Тоня Лапина и Зина Морозова, не дождавшись подруг, ночью пробрались к деревне и здесь узнали о том, что гитлеровцы схватили двух партизанок и угнали их куда-то. С зтой невеселой вестью они вернулись к своим. И сколько радости было, когда они снова встретились с Лелей и Ниной!..
   Так состоялось первое боевое крещение разведчиц. Несмотря на неудачи, они собрали немало интересных сведений о расположении гитлеровцев в Новой и Старой Рузе, об их боевой технике, составе воинских частей, шедших к фронту, и даже об особенностях штабной жизни гитлеровцев - ведь как-никак Леля и Нина почти двое суток пробыли в плену, их несколько раз допрашивали, и они многое запомнили. Во всяком случае, майор Спрогис был доволен...
   
   * * *
   
   Несколько дней разведчики отдыхали. Леле Колесовой и Нине Шинкаренко даже разрешили съездить в Москву, повидаться с родными и близкими. А потом опять начались дни боевой учебы, подготовки к новым заданиям.
   - Мы,- рассказывает Нина Иосифовна Шинкаренко,- обратились к майору Спрогису с просьбой создать группу девушек для самостоятельных действий в тылу врага. Ведь нам, девушкам, доказывали мы, гораздо легче переходить линию фронта, вести разведку в населенных пунктах, чем мужчинам.
   Майор долго колебался, но наконец дал согласие. Командиром группы была назначена Леля Колесова, ее заместителем - Тоня Лапина...
   В военном архиве я нашел список группы и приказ. Вот что говорилось в приказе:
   "Группе в составе 9 человек под командованием тов. Колесовой Е. Ф. надлежит перейти линию фронта и выйти в тыл противнику в район Акулово - Крабузино с задачей разведать силы гитлеровцев в деревнях Акулово, Крабузино, Бутаково, Вишенки, Алферово, Шахалево, Мокроселово, Свенухово, Солодово, Шульгино, Токарево, Глазово, заминировать дороги, ведущие к этим населенным пунктам.
   После выполнения задания перейти линию фронта и попасть к нашим частям. Коротко доложить в штабе воинской части, куда вы попадете, все, что знаете о противнике..."
   А вот и список группы:
   Колесова Елена Федоровна, 1920 года рождения, член ВЛКСМ; Лапина Антонина Ивановна, 1920 года рождения, член ВЛКСМ; Лаврентьева Мария Ивановна, 1922 года рождения, член ВЛКСМ; Маханько Тамара Ивановна, 1924 года рождения, член ВЛКСМ; Суворова Нина Павловна, 1916 года рождения, член ВЛКСМ; Суворова Зоя Павловна, 1923 года рождения, член ВЛКСМ; Белова Надежда Алексеевна, 1917 года рождения, член ВЛКСМ; Морозова Зинаида Дмитриевна, 1921 года рождения, член ВЛКСМ; Шинкаренко Нина Иосифовна, 1920 года рождения, член ВЛКСМ.
   В основном это москвички, студентки вузов и техникумов. Они знали, что идут на нелегкое, опасное дело, требующее мужества и готовности все сделать для нашей победы над врагом...
   Неудачи первого похода научили их многому. А главное, пришла уверенность в том, что они, девушки, могут наносить врагу ощутимые удары и тем самым помогают Москве, нашей армии выстоять в нелегком единоборстве и опрокинуть врага.
   Восемнадцать суток девушки провели в немецком тылу. Не раз их подстерегала опасность, были короткие ожесточенные стычки с врагом, и всегда им сопутствовала радость успеха, завоеванного нелегким ратным трудом.
   В последние пять дней кончились почти все запасы. Полуголодные, измученные девушки шли упорно на восток. Их окрыляло сознание, что свой долг они выполнили. Уже в прифронтовой полосе группа попала под минометный обстрел, но все обошлось благополучно - никто не пострадал.
   Рано утром они подошли к нашим передовым постам.
   - И тут,- вспоминает Нина Иосифовна Шинкаренко,- мы услышали такое долгожданное русское "Кто идет?". На мгновение усомнились: а может, это не наши? И тут снова команда часового: "Один ко мне, остальные на месте!" Эта команда у нас не вызывала ни малейшего сомнения, и мы все бросились к часовому с радостными криками...
   Вскоре мы уже были в штабе, рассказали там много интересного о расположении немецких войск на этом участке. Нас хорошо накормили, отвели землянку, чтобы мы отоспались. А наутро, 6 декабря, наши войска перешли в наступление. И мы были счастливы, что наши данные о противнике, собранные за восемнадцать дней и ночей, безусловно, пригодились советскому командованию и в какой-то мере способствовали разгрому гитлеровских полчищ под Моск- вой...
   
   * * *
   
   Это было в конце января 1942 года. Наши войска вели наступательные бои, гитлеровцы ожесточенно оборонялись. Немецкий гарнизон города Сухиничи был со всех сторон окружен нашими войсками, и, чтобы деблокировать его, гитлеровское командование выбросило большой парашютный десант у деревень Попково, Ракитное, Казары, который с боем, при поддержке авиации стал продвигаться к городу.
   Чтобы преградить путь десанту, ему навстречу был срочно отправлен сводный отряд № 1 разведотдела штаба Западного фронта. Возглавляли его капитан Радцев и комиссар Багринцев. Во взводе младшего политрука Русакова было отделение девушек, командовала им Леля Колесова. Я хочу назвать фамилии всех бойцов этого отделения, которые после ночного броска к фронту сразу же вступили в бой с превосходящими силами противника. Им нужно было во что бы то ни стало задержать продвижение десанта до подхода частей 10-й армии. Двое суток вели бой Леля Колесова, Тоня Лапина, Нина Шинкаренко, Зина Морозова, Нина и Зоя Суворовы, Тамара Маханько, Надя Белова, Вера Ромащенко, Таня Ващук и Ариадна Фанталова. Они были на правом фланге взвода, оборонявшего деревню Казары.
   - Ну как, девичий фланг, держитесь? - спрашивал их младший политрук Русаков, подползая к разведчицам.
   - Вы бы лучше за парнями поглядели,- задорно отвечала Леля, выпуская по наседавшим гитлеровцам очередь из своего автомата.
   Бой был нелегким. Во взводе уже было много убитых и раненых. Погибла Нина Суворова, тяжело была ранена ее сестра Зоя. Настал момент, когда взвод получил приказ отойти. Леля Колесова на плащ-палатке тащила раненую Зою. Вот как она сама рассказывала об этом:
   "...Я все ее тащила. Трудно было, снег по колено, да и Зое больно, когда тащишь ее. Тогда я взвалила ее на спину и поползла. Так было легче. Только я решила передохнуть, но тут появились на пригорке гитлеровские автоматчики и открыли по нас огонь. Зоя была снова ранена... Когда я ее тащила, она кричала что-то, но я не могла разобрать ее слов в этом грохоте боя..."
   Зоя Суворова умерла от ран. В бою погибли капитан Радцев, комиссар Багринцев и многие другие. Но сводный отряд № 1 свою задачу выполнил - он задержал гитлеровский десант до подхода частей 10-й армии... Выполнили свою задачу и разведчицы - "девичий фланг" не подвел, выдержал в нелегкой схватке с врагом, закалился для новых сражений.
   За успешное выполнение боевых заданий девушки были награждены орденами и медалями. Леле Колесовой, командиру группы разведчиц, Михаил Иванович Калинин вручил в Кремле орден Красного Знамени. Тогда же она и побывала в ЦК ВЛКСМ, рассказала о себе и своих боевых подругах. И вот сейчас, спустя 22 года, я читаю страницы стенографической записи, пытаюсь представить, как все это было тогда, в первые месяцы войны...
   
   * * *
   
   А потом была Белоруссия.
   Глубокой ночью в канун 1 мая 1942 года над Борисовским районом пролетел самолет, развернулся и снова ушел на восток... А утром среди жителей окрестных деревень разнеслась весть - возле Мигозщины выброшен большой парашютный десант Красной Армии.
   Гитлеровцы и их приспешники встревожились. Подтянули войска и стали прочесывать окрестности. Нашли тела трех девушек-парашютисток: они разбились при выброске. Видно, слишком поздно раскрылись их парашюты. Кто они, откуда, никто не узнал - документов при них не оказалось. Местные жители похоронили их здесь же, у деревни Миговщина.
   А вскоре по деревням и селам Минской области стала шириться молва о партизанском отряде, которым командует девушка. Отряд был неуловим, и гитлеровцы объявили повсюду, что за голову командира они готовы заплатить 30 тысяч рейхсмарок и дать еще в придачу корову и два литра "шнапса"... Долго висели эти объявления возле волостных управлений, на домах старост. Читая их, люди усмехались: попробуйте найдите нашу партизанку!
   А ее далеко искать не надо было, почти каждую ночь она напоминала о себе - под откос летели эшелоны, шедшие к фронту, взлетали в воздух мосты и переправы, на дорогах таинственно исчезали гитлеровские солдаты и офицеры.
   Людская молва разносила повсюду весть о героических делах десантников, радуя советских людей и наводя ужас на фашистских захватчиков и местных предателей. И никто не знал о том, что в отряде, которым командовала девушка, было вначале всего лишь несколько человек.
   Их было двенадцать в самолете: Леля Колесова, Тоня Лапина, Зина Морозова, Нина Шинкаренко, Надя Белова, Тамара Маханько, Вера Ромащенко, Таня Ващук, Аня Минаева, Ара Фанталова, Саша Лисицына, Тася Алексеева. В первую же ночь трагически погибли Таня Ващук, Тамара Маханько и Тася Алексеева: их парашюты вовремя не раскрылись. Зина Морозова при неудачном приземлении сломала позвоночник. Она прожила еще больше месяца и погибла во время блокировки гитлеровцами леса, где находился партизанский отряд. И еще одна тяжелая неудача постигла группу Лели Колесовой - 5 мая в деревне Выдрица были задержаны полицией Тоня Лапина и Саша Лисицына. Их отправили в Борисов, в гестапо. И только после войны, пройдя все ужасы гитлеровских тюрем и концлагерей, Антонина Ивановна Лапина вернулась на родину. Сейчас она живет и работает в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области. А о судьбе Александры Лисицыной и до сих пор ничего не известно...
   Так неудачно началось выполнение четвертого боевого задания. Горе о погибших крепко сдавило девичьи сердца. И нужна была железная воля командира, большое самообладание, чтобы не растеряться в сложившихся обстоятельствах, побороть холод сомнения и неуверенности.
   А для этого надо было действовать!
   В группе осталось шесть девушек, причем две из них, Нина Шинкаренко и Надя Белова, несколько дней после приземления бродили по окрестным лесам и только с помощью партизан Сергея Жунина смогли найти своих, а Зина Морозова, конечно, не могла идти на задание...
   Леля Колесова связалась с местными жителями, и вскоре в ее группе появилось пополнение - десять комсомольцев из окрестных деревень вступили в отряд.
   Для начала решили устроить засаду на шоссе. На партизанской мине подорвалась машина с гитлеровцами. 11 фашистов было убито, но их оружие подобрать не удалось: к месту боя подходили еще несколько машин. Пришлось уйти в лес. Первый успех окрылил девушек.
   ...Среди документов архива есть воспоминания командира диверсионно-разведывательной группы капитана Вацлавского, действовавшего в том же районе, где и группа Лели Колесовой. Перечисляя боевые дела группы, он писал:
   "В июне 1942 года группа сожгла мост на шляху, около Винятич. Немцы выехали на восстановление моста. Узнав об этом, Колесова с пятью бойцами устроила засаду. Подпустив машину вплотную, группа уничтожила всех ехавших в ней гитлеровцев..."
   Я боюсь, что меня упрекнут в пристрастии к цитированию, но мне очень хочется познакомить читателей с документами военного архива, где без особых литературных ухищрений рассказывается все, что было. А для меня как для читателя это важнее всего. И я думаю, что со мной согласятся многие. Поэтому я продолжу начатое, буду приводить отрывки из воспоминаний боевых товарищей Лели.
   "Несколько раз,- рассказывает Нина Иосифовна Шинкаренко,- наши небольшие диверсионные группы ходили на железную дорогу, но все безуспешно: гитлеровцы усилили охрану и к железнодорожному полотну было трудно подобраться.
   Однажды, после очередной неудачи, Леля взяла десять килограммов толу, взрыватели и ушла в деревню. В доме у наших связных она взяла детскую шапочку, одеяло, переоделась сама, и вот по дороге идет молодая женщина с ребенком на руках. Подошла к железной дороге, видит: на луговине у кустов старуха и девочка собирают щавель, а поодаль на солнышке дремлет часовой, охранявший здесь участок дороги.
   Леля посоветовала старухе с девочкой поскорее уйти отсюда, а сама быстро взобралась на насыпь, развернула "ребенка", заминировала полотно, подбежала к часовому и крикнула: "Беги, а то взорвешься!" Зачем она это сделала, сейчас трудно сказать.
   А поезд уже подходил к мине. Леля бросилась в лес, и Ескоре за ее спиной раздался взрыв. Она оглянулась. Увидела, как вздыбился паровоз и вагоны один за другим с треском и грохотом покатились под откос... "Началось! - подумала Леля.- Теперь дело пойдет!"
   И действительно, с этого дня удача стала сопутствовать партизанской группе Колесовой. Меньше чем за месяц под откос было пущено четыре эшелона, разгромлено шесть полицейских участков, устроено несколько засад на дороге Борисов - Минск, стоивших гитлеровцам более 30 солдат и офицеров..."
   Можно продолжить перечень боевых дел группы Лели Колесовой, насчитывавшей уже свыше пятидесяти человек. Ну хотя бы то, что помимо диверсий она вела разведку в городе Борисове, где дважды побывала Вера Ромащенко и установила связь с местными подпольщиками.
   С большой теплотой и любовью пишут о Леле ее боевые товарищи, с горечью рассказывают о том, как она погибла.
   Мне бы не хотелось писать об этом, потому что рассказывать о гибели человека всегда тяжело. Тем более о девушке, которой бы еще жить да жить, воспитывать своих учеников и, быть может, каждый год 9 мая, "в шесть часов вечера после войны", приходить на встречу со своими боевыми товарищами...
   Но вернемся к прошлому.
   "...30 августа,- вспоминает Нина Иосифовна Шинка-ренко,- под Борисов прилетел подполковник Спрогис с группой. Решено было объединенными силами нескольких партизанских отрядов разгромить вражеский гарнизон в Выдрице. Операция была назначена на 10 сентября. В этот день Колесова дежурила по лагерю и не должна была идти на задание. Но она не хотела оставаться, рвалась в бой. "У нас,- говорила Леля,- личные счеты с этим гарнизоном. Там схватили наших девушек - Тоню и Сашу". Спрогис разрешил Леле идти на задание, и она, радостная, вбежала в палатку: "Иду, девушки! Будем мстить за подруг!"
   - А как же мы, Леля?
   - Девчата, ведь у вас же винтовки, а у меня автомат. Постараюсь там за себя и за вас.
   Рассказывали, что Леля шла на задание радостная, весело шутила. Когда начался бой, она была впереди атакующих партизан. Умело перебегая от дома к дому, она вела огонь из автомата. Когда диск кончился, она приподнялась немного, чтобы достать второй, и тут же упала. Рядом с ней был командир одного из отрядов, Свистунов. Бросился к ней: "Что с тобой, Леля?" Под огнем ее отнесли за дом, сделали перевязку, но было уже поздно. Пуля попала в грудь. Силы оставляли ее. Леля тихо сказала окружившим ее разведчикам: "Оставьте меня. Идите бить немцев. Я здесь полежу одна". На мгновение она потеряла сознание, а потом, придя в себя, проговорила: "Как тяжело помирать, зная,-что так мало сделано. Берегите моих девушек и похороните меня в Миговщине, там, где наши лежат. Прощайте..."
   Весть о гибели Лели Колесовой мгновенно разнеслась по атакующей цепи партизан. С криком "ура!" они поднялись в последнюю, страшную и беспощадную атаку. Гарнизон был уничтожен".
   Лелю, как она и просила, похоронили в деревне Мигов-щина, рядом с Тамарой Маханько, Таней Ващук, Тасей Алексеевой и Зиной Морозовой. Прощальный салют у этой могилы долго еще отзывался эхом повсюду на белорусской земле, где побывали спрогисовцы. Летели под откос поезда, взлетали на воздух мосты, водокачки, железнодорожные стрелки, и сотни гитлеровцев находили себе бесславный конец там, где они встречались с друзьями Колесовой.