"Население городов поднимается на борьбу"
(из книги "Война в тылу врага", издательство Политической литературы, 1974 г.)

  Подготовка к народной борьбе против фашистских оккупантов в городах и ее развертывание являлись составной частью мероприятий Коммунистической партии по организациии партизанского движения в тылу фашистских захватчиков. Поэтому для борьбы в населенных пунктах основополагающими документами были директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года и постановление ЦК ВКП(б) "Об организации борьбы в тылу вражеских войск" от 18 июля 1941 года. Указывая на необходимость разжигания партизанской войны "всюду и везде", директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня выдвинула перед партизанским движением конкретные задачи. Причем многие из них, такие, например, как порча телефонной и телеграфной связи противника, поджоги складов, создание невыносимых условий для врага и всех его пособников, срыв всех его мероприятий, могли с наибольшей эффективностью выполняться именно в населенных пунктах.
   Формируя партизанские отряды, партийные органы одновременно вели большую работу по организации сил для борьбы с оккупантами в городах, промышленных районах, на железнодорожных узлах и станциях - по созданию подпольных организаций и групп.
   Там, где позволило время, партийные органы проделали некоторую работу по подготовке будущих подпольщиков к предстоящей деятельности: ознакомили их в общих чертах с задачами, которые предстояло решать, с методами конспирации. Многие согласившиеся остаться в подполье патриоты прошли краткосрочное обучение в специальных школах и на курсах. В ряде случаев была продумана структура подполья, подобраны конспиративные и явочные квартиры, оборудованы тайники с запасами оружия, продовольствия и т. д.
   Однако недостаток времени, отсутствие у подавляющего большинства партийных работников и будущих подпольщиков не только опыта подпольной борьбы, но и минимальных знаний в этой области не позволили более широко и тщательно подготовиться к борьбе в населенных пунктах.
   Имели место случаи, когда партийные органы, занимаясь подготовкой партизанских формирований, не уделяли должного внимания заблаговременной организации подполья. В одном из отчетов работников аппарата ЦК ВКП(б), помогавших местным партийным органам в подготовке к партизанской борьбе, сообщалось, что иногда партизанские силы формируются только в лесных районах. "...Безлесная и степная часть, а также города оставались без партизанских отрядов и групп. Эту ошибочную установку,- говорилось в отчете,- исправили..."
   При подготовке подполья порой нарушались правила конспирации: проводились совещания будущих подпольщиков, причем нередко в помещениях партийных органов. Были случаи, когда в подполье оставляли недостаточно проверенных людей. Попадая в фашистские застенки, они выдавали подпольщиков. В целом же проделанная партийными органами работа по подготовке борьбы против оккупантов в городах и других населенных пунктах дала весьма положительные результаты. Опыт показал, что многие заранее сформированные подпольные организации и группы начали свою деятельность более успешно, чем некоторые организации, создававшиеся уже во время оккупации.
   Становление и первоначальная деятельность подполья были сопряжены с чрезвычайными трудностями. Быстрое продвижение противника во многих случаях нарушало установленные связи подполья, срывало развертывание его звеньев - подпольных организаций и групп. В ряде случаев заранее созданное подполье было полностью уничтожено в самом начале вражеской оккупации, многие подпольные организации были значительно ослаблены развернутым захватчиками массовым кровавым террором. Фашистам удалось раскрыть ряд явочных и конспиративных квартир подпольщиков, тайников с запасами оружия, боеприпасов и других материально-технических средств. Не обладавшим опытом подпольным организациям и группам сразу же пришлось иметь дело с изощренным в подавлении подполья, хитрым, коварным врагом, действовать в условиях суровейшего оккупационного режима. В неравных схватках были разгромлены сотни подпольных организаций и групп, десятки тысяч отважных патриотов-подпольщиков погибли в фашистских застенках.
   Трудности усугублялись еще и тем, что на первых порах большинство подпольных организаций и групп не имело постоянных двусторонних связей с находившимися в тылу врага партийными органами, то есть не имело руководящих центров. Не имея опыта и не получая конкретных заданий от партийного руководства, они нередко упускали из виду такие направления подпольной борьбы, которые являлись главными в сложившейся обстановке. В частности, многие подпольные организации не всегда сосредоточивали свои усилия на таких важных объектах, как вражеский транспорт, связь, склады, хранилища горючего и т. д. Отсутствие единого руководства вело к параллелизму в деятельности отдельных, не связанных между собой подпольных организаций и групп, излишним затратам сил и средств.
   Из-за отсутствия связи с партийными органами и партизанскими формированиями многие возможности подполья не реа-лизовывались. Например, подпольщики могли добывать (и нередко добывали) весьма важные сведения о противнике, представлявшие большой интерес для советского командования. Однако они не могли передавать эти сведения по назначению. Поэтому первоначально подпольные организации вели разведку главным образом для своих нужд. В структуре многих подпольных организаций не было даже специальных звеньев (групп), занимавшихся разведкой.
   Так же обстояло дело и с диверсионной работой подполья. Подпольные организации и группы не всегда совершали диверсии на важных объектах. Не имея специальных минновзрывных средств, подпольщики производили диверсии главным образом путем механической порчи оборудования предприятий, линий связи, паровозов и другого железнодорожного подвижного состава, поджогов складов, казарм, помещений, где размещались учреждения оккупантов, путем устройства завалов в шахтах и т. д. В массе своей эти действия наносили значительный ущерб захватчикам. Однако для их осуществления требовались усилия большого числа людей, что увеличивало потери и делало подполье более уязвимым для врага.
   Нередко в подполье случались провалы из-за плохой структуры отдельных организаций. В некоторые из них входило 100-200 и больше человек, они не делились на звенья и группы. Достаточно было проникнуть в такую организацию одному провокатору, как она немедленно становилась добычей врага.
   Главный же недостаток большинства подпольных организаций состоял в том, что подавляющая масса подпольщиков не знала правил конспирации. Было немало случаев, когда подпольщики устраивали собрания, вели протоколы этих собраний и заседаний своих руководящих органов, коллективно слушали передачи советского радио, хранили списки членов организаций, тексты присяги с подписями, не проявляли должной бдительности при приеме новых людей в свои ряды.
   Вот один из характерных примеров такого рода. В Минске в самом начале вражеской оккупации из военнослужащих Красной Армии, попавших в окружение и оставшихся в тылу врага, была создана подпольная организация под названием "Военный совет партизанского движения" (ВСПД). В состав ее руководящего органа входило до 30 человек, которые нередко собирались вместе. ВСПД издавал письменные распоряжения, в его штабе устраивались дежурства. Подобные нарушения конспирации привели к тому, что большинство членов организации знало друг друга. Это дало возможность проникшему в нее вражескому агенту выявить многих подпольщиков. Вскоре организация была разгромлена гестаповцами. В результате минскому подполью был нанесен огромный удар. Оккупанты доносили в Берлин, что в течение марта - мая 1942 года они схватили в Минске 404 подпольщиков, 28 человек из числа арестованных повесили, 151 расстреляли. Такой ценой нередко расплачивались подпольщики за нарушение правил конспирации.
   Разумеется, эти и другие недостатки подполья в 1941 году и начале 1942 года объяснялись прежде всего объективными причинами. Главная из них состояла в том, что на борьбу с захватчиками поднялись люди самых мирных профессий и занятий. Пламенные патриоты, они рвались к борьбе, но часто делали это неосторожно. При этом необходимо учитывать, что сеть подполья очень быстро расширялась. А для того, чтобы тысячи и десятки тысяч участников подпольной борьбы овладели необходимыми навыками, приемами и методами этой борьбы, требовалось время.
   Преодолевая трудности становления, подполье крепло, набиралось сил и опыта. Заранее сформированные и сохранившиеся после прихода фашистов, а также присланные партийными органами из советского тыла подпольные группы пополнялись новыми бойцами. Еще больше подпольных организаций и групп возникало самостоятельно. Их организаторами были коммунисты, комсомольцы и беспартийные патриоты.
   Вот несколько характерных примеров. В Сталино была создана широкая сеть подпольных организаций. С приходом захватчиков она сразу же была раскрыта вражеской контрразведкой. Но уже в первые месяцы фашистской оккупации в Буденновском, Калининском, Куйбышевском и Кировском районах города возникли и стали быстро расти новые подпольные организации, объединявшие к концу 1942 года более 120 подпольщиков. В Артемовске для организации подпольной борьбы была оставлена по личной просьбе беспартийная патриотка директор средней школы А. А. Колпакова. Вскоре после захвата города фашистами она создала подпольную группу из 40 человек. К концу лета 1942 года группа превратилась в крупную организацию, которая охватывала своим влиянием весь Артемовский район.
   Гитлеровцам удалось сразу же ликвидировать подполье в ряде городов Белоруссии. Тем не менее в 1941 году во всех крупных населенных пунктах республики существовали подпольные организации и группы. Например, захватчики нанесли сильный удар по заранее сформированному подполью в Могилеве. Однако через два месяца после прихода фашистов в городе действовало более десятка подпольных групп, созданных коммунистами М. М. Евтихеевым, М. П. Кувшиновым, беспартийными патриотами К. Ю. Метте, А. И. Шубодеровым, П. И. Крисевичем и другими. Весной 1942 года в Могилеве вела борьбу с врагом крупная подпольная организация, насчитывающая несколько сот человек.
   В Смоленске для организации подпольной борьбы было выделено всего несколько человек, а осенью 1941 года в городе имелись четыре крупные подпольные организации и более 13 групп. В Риге также было оставлено несколько организаторов подпольной борьбы, но уже в 1941 году в столице Латвии боролось с врагом более 20 подпольных групп, возникших по инициативе коммунистов, комсомольцев и беспартийных патриотов. В Симферополе, Феодосии и ряде других городов Крыма подполье до вражеской оккупации вообще не было создано. В начале же 1942 года в Симферополе действовали подпольные группы, созданные коммунистами П. Ш Топаловым, Я. П. Ходячим, беспартийной патриоткой А. А. Волошиновой и другими. Организатором и руководителем общегородской подпольной организации в Феодосии стала беспартийная патриотка Н. М. Листавничая.
   Особенно быстро росло подполье там, где сохранились или вновь были созданы партийные органы. Например, гитлеровцам удалось сразу же нанести сильные удары по сети подполья в Днепропетровской области. Однако сохранившийся подпольный обком партии во главе с Н. И. Сташковым через три месяца после прихода врага организовал в Днепропетровске несколько подпольных групп и вновь образовал подпольный горком, а также сформировал новые подпольные организации и группы в других городах области.
   В Минске, где заранее не был создан подпольный партийный орган, работу по объединению возникших в городе подпольных групп и созданию новых возглавил образованный уже после вражеской оккупации по инициативе оставшихся в городе коммунистов Минский подпольный горком партии. Под его руководством в конце 1941 - начале 1942 года в различных местах города активно действовали десятки подпольных групп.
   Укреплением подполья занимались и партийные органы, находившиеся вне городов - в расположении партизанских формирований. Например, Крымский подпольный обком партии в апреле - мае 1942 года направил в города и районы 34 организатора подпольной борьбы. В результате их деятельности к осени 1942 года только в девяти районах - Джанкойском, Азовском, Белгородском, Зуйском, Нижегородском, Советском, Краснопресненском, Симферопольском и Старокрымском было создано 59 подпольных групп 1.
   Подполье росло и ширилось. В ходе борьбы вырабатывались формы организации и методы конспирации подполья. Этот процесс шел по следующим основным направлениям.
   Во-первых, укреплялись и создавались центры руководства подпольем. Ими были действовавшие в тылу врага партийные органы. Выполняя их конкретные задания и получая от них необходимую помощь, подпольные организации и группы сосредоточивали свои усилия на важнейших участках и направлениях подпольной борьбы, работали более целеустремленно и, следовательно, более эффективно.
   Вот, например, как организовал руководство подпольем Краснодонский подпольный райком партии (Ворошиловградская область). Главная задача борьбы в Краснодонском районе состояла в срыве экономических мероприятий захватчиков, прежде всего их попыток восстановить шахты и наладить добычу угля. Исходя из этого, райком разделил район на участки, создал на них подпольные группы, поставив перед каждой из групп конкретные задачи: совершать диверсии на шахтах и других предприятиях, мобилизовывать рабочих и служащих на срыв попыток захватчиков пустить эти шахты и предприятия в ход. Кроме того, была сформирована специальная группа инженерно-технических работников, специализировавшихся на организации диверсий, порче технической документации и т. д. Комсомольцы и несоюзная молодежь были объединены в получившую в дальнейшем всемирную известность комсомольско-молодежную организацию "Молодая гвардия". Она также состояла из территориально-производственных групп, возглавлявшихся штабом. По отношению ко всем этим звеньям подполья райком партии выступал в качестве руководящего центра.
   Непосредственными центрами руководства подпольем были подпольные горкомы партии в городах Днепропетровской и Сталинской областей, Минский подпольный горком и все другие действовавшие непосредственно в городах подпольные комитеты партии. Эту же роль по отношению к подполью играли сохранившие и установившие связь с городами партийные органы, находившиеся в партизанских формированиях.
   В отдельных случаях подпольные организации и группы работали по заданиям действовавших в окрестностях городов партизанских формирований.
   Во-вторых, складывалась и проверялась практикой структура подполья. Для большинства подпольных организаций, особенно для возникших самостоятельно и не имевших связей с партийными органами, это был тяжелый, сопряженный с большими жертвами поиск лучших форм организации. Характерна в этом отношении деятельность минского подполья. Первоначально его звенья строились по территориальному принципу, что затрудняло проведение подпольной работы на предприятиях. В начале мая 1942 года Минский подпольный горком партии принял постановление "Организационные принципы и структура подпольной партийной организации". В нем говорилось: "Прежняя структура не дала возможности связаться с основными, с точки зрения наших военных задач, предприятиями города". Горком перестроил подполье по производственному принципу: вместо крупных подпольных организаций создал численно небольшие подпольные группы, которые действовали изолированно друг от друга.
   Ряд подпольных организаций (например, первоначально в Могилеве) строился по принципу цепочек. Заключается он в следующем. Руководитель цепочки, назначенный руководством организации, поддерживал связь с несколькими (пятью - десятью) подпольщиками, не знавшими друг друга, и направлял их работу. В свою очередь, каждый из этих подпольщиков мог иметь свою цепочку. Такая структура предохраняла от крупных провалов: с арестом одного или нескольких подпольщиков Цепочка обрывалась и вражеская контрразведка была не в состоянии раскрыть всю организацию. Но эта структура имела и существенный недостаток. В случае ареста руководителя цепочки связь с известными только ему подпольщиками (и их цепочками) прекращалась2.
   Некоторые подпольные организации состояли из изолированных друг от друга групп, связанных только с ее руководством или с его уполномоченным. Так, например, была построена действовавшая во Львове подпольная организация "Народная гвардия". Возглавлял ее совет из трех - пяти человек, в аппарате которого было три функциональных отдела: военный, пропаганды и технический. Львов был разбит на четыре района. В них имелись военные группы, а также подпольные группы на предприятиях. Действия этих групп непосредственно направлялись районными руководителями, подчинявшимися совету.
   Подпольная организация Ильичевского района Одессы была разделена на пятерки, члены которых знали только своих руководителей, а последние - уполномоченных подпольного райкома партии. Бывший начальник Украинского штаба партизанского движения Т. А. Строкач писал о структуре подполья в Ровно: "Было решено приступить к созданию групп по принципу троек. Каждая тройка связана с другой только через одного члена тройки. В случае беды, если в организацию пролезет шпион, то, кроме двух-трех человек, он никого знать не будет"'. Такой же была структура подпольной организации Буденновского района в городе Сталино.
   Подобный принцип построения - руководящий орган (комитет, штаб, совет и т. д.) и сеть подчиненных ему подпольных групп - был положен в основу структуры многих подпольных организаций.
   В-третьих, вырабатывались способы и приемы конспирации. Наряду с поисками наиболее целесообразной организационной структуры (которая сама по себе является важным элементом конспирации) подпольные организации вводили в практику своей работы псевдонимы, шифры, создавали "паспортные столы" для изготовления и подделки паспортов, пропусков и других документов, отрабатывали приемы связи, создавали сеть конспиративных и явочных квартир и т. д.
   Некоторые подпольные организации внедряли своих членов в учреждения оккупантов. Это не только давало возможность легального прикрытия деятельности части подпольщиков, но и позволяло получать сведения о намерениях противника (в частности, узнавать о готовящихся арестах и облавах), выявлять провокаторов и доносчиков, доставать подлинные бланки документов, разными способами дезорганизовывать работу этих учреждений.
   Отдельные подпольные организации использовали для своего прикрытия различные легальные (разрешенные захватчиками) организации. Например, подпольная организация Новороссийска через подставных лиц добилась разрешения создать в пригородном селе Мефодиевка специальную сельскохозяйственную общину для снабжения оккупантов овощами. Согласно утвержденному гитлеровцами уставу общины ее члены освобождались от угона в Германию и принудительных работ в городе. В списки общинников была включена значительная часть подпольщиков и членов их семей. Многие подпольщики были внедрены в полицию и другие оккупационные органы. Такие способы прикрытия во многом способствовали тому, что новороссийская подпольная организация действовала относительно долго и весьма эффективно.
   Указанные и аналогичные им приемы конспирации подполья не были еще массовыми в конце 1941 - начале 1942 года. Поэтому нередкими были провалы подпольных организаций. Тем не менее уже в самом начале вражеской оккупации подпольщики развернули активную боевую и политическую деятельность. В каждом занятом врагом городе, иа каждом железнодорожном узле, станции, в рабочем поселке на оккупантов обрушивались удары патриотов, становившиеся с каждым разом все сильнее.
   Начиная с осени 1941 года советская печать и радио стали сообщать о действиях отважных городских партизан. Некоторые из первых сообщений, раскрывающих масштабы и эффективность подпольной борьбы в пору ее развертывания, целесообразно привести полностью. 9 сентября 1941 года, касаясь положения в оккупированной фашистами Белоруссии, Совинформбюро сообщало: "Отважные партизаны ведут беспощадную борьбу с гитлеровскими бандитами, захватившими советские города, срывают все мероприятия фашистских властей и истребляют живую силу германской армии. В городе Барановичи в течение августа и за первые дни сентября убито 37 фашистских офицеров, 12 германских чиновников из органов городского управления и более 80 солдат. В гор. Вилейка советские патриоты за то же время уничтожили более 70 фашистских офицеров и солдат. Такие же сведения поступают из Витебска, Мо-зыря, Бреста и многих других оккупированных городов Белоруссии. Белорусские патриоты умело пользуются в борьбе с гитлеровским зверьем таким простым и могучим оружием, как огонь. В Белостоке партизаны подожгли и уничтожили три германских армейских склада, в Вилейке взорвали два склада с боеприпасами, в Бресте подожгли большой продовольственный склад".
   А вот одно из сообщений Совинформбюро от 1 ноября 1941 года о борьбе с захватчиками в городах Украины: "Героически действуют советские партизаны в городах, оккупированных немецко-фашистскими полчищами. На окраинах города Николаева каждое утро находят убитых немецких и румынских солдат и офицеров. В начале октября в окно ресторана, где шел кутеж фашистских офицеров, была брошена бомба необычайной разрушительной силы... В Киеве сгорели большие немецкие военные склады. 7 октября на Крещатике в момент прохождения колонны немецких войск с крыши здания универмага была брошена бомба; убито и ранено до 25 солдат и офицеров. В Кривом Роге действует отважная группа партизан под командованием председателя рудкома товарища Ш. Немецкие инженеры подготовили к пуску один из рудников Криворожского бассейна. Во время открытия рудника раздалось несколько взрывов, уничтоживших компрессорную установку, подъемные и другие механизмы. Многие из присутствовавших на открытии рудника фашистов были убиты и ранены. В эту же ночь партизаны напали на усиленный немецкий отряд, присланный для охраны рудников. Разведчики незаметно сняли часовых, разрушили электрическую сеть, а затем забросали караульное помещение немецких солдат гранатами. Прибывшее к немцам подкрепление партизаны встретили огнем из автоматов. Попытки немцев организовать в отдельных городах производство различного снаряжения для армии встречают непреодолимые препятствия, чинимые советскими патриотами. В цехах происходят взрывы и пожары, в подшипниках механизмов обнаруживается песок. Каждую ночь во многих городах, захваченных немцами, нарушается связь, прекращается подача электроэнергии".
   То же самое происходило в оккупированных врагом городах Российской Федерации. 24 ноября 1941 года Совинформбюро сообщало: "Большую активность проявляют партизанские отряды рабочих Таганрога. 15 ноября произошел большой пожар и взрыв в портовом складе, где фашисты организовали крупную базу различного военного снаряжения. Склад и находившееся в нем снаряжение сгорели дотла".
   Такого рода известий о борьбе в захваченных врагом советских городах поступало все больше. Обобщая их, газета "Правда" в передовой статье от 5 мая 1942 года "Разгорается пламя партизанской войны" писала: "Все чаще и чаще поступают сведения о действиях партизан в городах. Городское население включается в партизанскую войну".
   О неуклонном росте подполья и расширении его деятельности свидетельствуют и документы врага. Вот некоторые из них. В "Сообщении из занятых восточных областей полиции безопасности и СД" за ноябрь 1941 года говорилось, что под Могилевом гестаповцам удалось "раскрыть организацию, которая перед собой ставила задачу создавать партизанские отряды, обеспечивать информацией уже существующие партизанские группы, а также руководить предусмотренными оперативными группами по совершению актов саботажа". В указанном документе сообщалось о ликвидации трех русских людей, "которые пытались создать коммунистическую подпольную организацию и уже приобрели себе оружие". Оккупационные власти Паневежиса (Литва) в июне 1942 года вывесили "в назидание" местным жителям объявление о казни "террористов", которые "проводили разрушительную работу, направленную против немецких войск...". В их намерения, говорилось в объявлении, ВХОДИЛИ "подготовка к взрыву мостов, подготовка к взрыву важных военных предприятий, помощь русским военнопленным в побеге и присоединении к террористическим бандам, а также другие насильственные действия". Бывший гитлеровский генерал Типпельскирх писал после войны: "Оставляя осенью 1941 года Одессу, русские создали в городе надежное, преисполненное величайшего фанатизма партизанское ядро... Партизаны совершали ночные нападения на отдельных солдат и плохо охраняемые объекты..." Подобных свидетельств противника можно привести множество но каждой подвергшейся вражескому нашествию республике и области.
   Среди задач, которые сразу же пришлось решать подпольным организациям и группам, партия придавала первостепенное значение политической работе среди населения. Выполнение этой задачи было чрезвычайно сложным делом. В условиях сурового оккупационного режима и деятельности вражеской контрразведывательной службы массовая политическая работа могла проводиться главным образом с помощью печати, что также было сопряжено с огромными трудностями: необходимо было организовать издание и распространение газет и листовок, изыскать для этого материально-технические средства, наладить получение необходимой информации из советского тыла.
   Особенно большое значение имела массово-политическая работа в начальный период войны. Захватчики трубили о "решающих победах" гитлеровской армии, "разгроме армии Советов", беспорядках в советском тылу", "скором падении Москвы и Ленинграда". Все делалось, чтобы парализовать волю советских людей, убедить их в бесполезности сопротивления оккупантам, необходимости покориться фашистским завоевателям. Лживой пропаганде врага необходимо было противопоставить большевистскую правду, ободрить павших духом и растерявшихся людей, показать патриотам, что и в суровейших условиях фашистской оккупации можно успешно вести борьбу с захватчиками, указать конкретные пути этой борьбы.
   Преодолевая огромные трудности, подвергаясь смертельной опасности, подпольщики организовывали нелегальную печать. Разными путями они добывали и укрывали в надежных местах радиоприемники, пишущие машинки, ротаторы, иногда сами изготовляли множительные аппараты. Очень трудно было с бумагой. В дело пошло все, на чем можно было писать и печатать: бумага различных сортов, обои, конторские книги, ученические тетради. Еще сложнее оказалось наладить выпуск листовок, воззваний и т. д. Целыми ночами их переписывали от руки, размножали через копировальную бумагу и на пишущих машинках. Нередко подпольщики печатали свои материалы под самым носом у фашистов - в типографиях оккупантов.
   Уже в конце 1941 -начале 1942 года некоторые подпольные организации оборудовали свои типографии. Они размещались в подвалах разрушенных зданий, погребах, вырытых в земле тайниках. Наборщики и печатники работали в тесных, душных помещениях, при свете керосиновых ламп и коптилок. Например, действовавшая в Киеве подпольная организация "Смерть немецким оккупантам" оборудовала типографию у подножия Черной горы в пещере, высотой в рост человека и площадью 2,5 на 1,2 метра. Прорытый из коридора соседнего здания вход в пещеру был настолько мал, что в помещение типографии можно было проникнуть только ползком. Подпольщики раздобыли шрифт, а печатный станок изготовили сами. Организация имела пять радиоприемников. Используя материалы передач советского радио, подпольщики составляли тексты листовок и ежедневно размножали их по 200-300 экземпляров.
   Подпольщики Минска имели несколько типографий. Интересные сведения об одной из них содержатся в "Сообщении полиции безопасности и СД из восточных областей № 2" от 8 мая 1942 года. В нем говорится: "Пропагандистский и разведывательный материал поставлял Казинец, так как отдел информации не имел приемников. Казинец слушал сообщения у непойманного еще "Жоржа" (Георгия). "Жорж" имел в своей квартире 2 приемника, один из которых был устаревший, построенный им самим. Второй аппарат был приемник типа "Лионер" фирмы "Телефункен", построенный в Минске. Приобрести аппараты взялся работающий на фирме "Телефункен" инженер (бывший офицер). Последний, с тремя также арестованными сообщниками, вынес приемник с завода по частям, а у "Жоржа" собрал его.
   Казинец передавал сообщения дальше в комитет через также арестованного связника. Кроме того, собирали еще и другие (ведения, которые затем перепечатывались в секретной типографии и распространялись в виде листовок. Типография была полностью оборудована, и в ней можно было печатать не только листовки, но и пропагандистские брошюры. При разгроме типографии был найден пробный оттиск брошюры, которая содержала одну из последних речей Сталина.
   Весь необходимый материал для печатания, такой, как матрицы, был доставлен... Ивановым, который стащил его из типографии "Прорыв" гор. Минска... Типография постоянно выполняла также поручения партизанских групп, находящихся вне Минска. По известным до настоящего времени сведениям, партизанам было доставлено около 3 тысяч листовок".
   Подпольщики размножали принимавшиеся по радио сводки Совинформбюро, материалы сбрасывавшихся советскими самолетами листовок, а также выпускали листовки собственного сочинения и даже газеты. Яркой страницей в историю подпольной печати вошла газета Минского подпольного горкома партии "Звязда". Первый ее номер был тайно набран в использовавшейся оккупантами бывшей типографии имени Сталина. Набор по частям был перенесен в подпольную типографию и там отпечатан. Очередные номера "Звязды" набирались и печатались в подпольной типографии.
   Наиболее массовым средством политической работы подпольщиков среди населения были листовки. Крупные подпольные организации выпускали по нескольку десятков, реже - по 100-300 экземпляров в день. Однако содержание листовок передавалось из уст в уста и вскоре становилось достоянием многих людей. Первоначально листовки подпольщиков были во многих случаях единственным средством информации населения о действительном положении на фронте и в советском тылу. Кроме того, сам факт появления листовок в оккупированных врагом советских городах оказывал огромное воздействие на население. "Нередки были случаи,- писал в своих воспоминаниях один из руководителей подполья в Могилеве К. Ю. Мэттэ,- когда люди, читая нашу листовку, плакали от радости, ибо они получали хоть маленькую весточку с Советской Родины. К ним обращались свои люди, жившие в таких же условиях, как и они, внушали им надежду, уверенность в победе, призывали к совместной борьбе против общего врага - немецких захватчиков".
   Подпольщики с самого начала использовали листовки и для руководства массовой борьбой населения против оккупантов. Так в листовках, обращенных к определенным слоям населения, представителям различных профессий, давались конкретные указания, как, какими способами вести борьбу в тех или иных случаях. Широко были распространены листовки-лозунги: "Уничтожайте захватчиков, срывайте все их мероприятия!", "Создавайте невыносимые условия для врага и всех его пособников!", "Уходите в пгртизаны, помогайте Красной Армия освобождать советскую землю от гитлеровских грабителей!", "Всем, чем можете, уничтожайте награбленное врагом народное добро!", "Выводите из строя станки и механизмы!", "Вредите фашистам всеми способами!" и т. д.
   Исключительно трудным делом было распространение газет и листовок. Причем нужно было позаботиться о безопасности как подпольщиков, так и людей, читавших газеты и листовки (за это оккупанты, как правило, также расстреливали). Листовки распространялись на базарах, в церквах, на предприятиях и в других людных местах. Нередко подпольщики наклеивали их на досках объявлений управ и комендатур. Среди различных распоряжений, приказов и объявлений они дольше не привлекали внимания оккупантов. Да и людей, читавших "официальные документы", трудно было обвинить в чтении листовок. Вот что рассказывает об одном таком случае исследовательница партизанского движения в Крыму Е. Н. Шамко: "Ялтинцы хорошо запомнили один из.*, декабрьских дней 1941 года. Было воскресенье. Городская управа не работала. Но около нее стояли большие группы людей и оживленно обсуждали необычное "извещение управы". На витрине под надписью: "Ялтинская городская управа извещает жителей города" - висел лист ватмана с крупным заголовком: "О разгроме немецко-фашистских войск под Москвой". Далее следовал полный текст сообщения Совинформбюро о блистательной победе Красной Армии в битве за Москву".
   Весьма эффективным был и такой метод распространения листовок. По внешнему виду их делали похожими на пропагандистские материалы захватчиков (сорт бумаги, формат, шрифт).
   Расклеенные на видных местах, рядом с каким-нибудь объявлением оккупантов, они долго не привлекали внимания гитлеровцев.
   Широкое распространение получило такое оперативное средство массовой агитации, как надписи на приказах, распоряжениях и плакатах оккупантов. Например, на приказах о сдаче оружия делалась приписка: "Товарищи! Прячьте оружие. Оно пригодится для борьбы с захватчиками". На объявлениях о посулах за выдачу подпольщиков можно было прочитать: "Предателей у нас нет". Нередко для этой цели подпольщики изготовляли специальные штампы: "Смерть фашистским оккупантам!", "Не верьте геббельсовской брехне!", "Хочешь жить - убей фашиста!" и т. д. Оккупантам приходилось на глазах у населения срывать свои приказы и плакаты с оттисками этих штампов.
   В первые месяцы оккупации захватчики повсеместно развесили портреты Гитлера. Но вскоре им пришлось снимать эти портреты, на которых к словам "Гитлер-освободитель" были сделаны приписки: "от свободы и хлеба", "от человеческой жизни". Во многих случаях слово "освободитель" перечеркивалось и заменялось словами "губитель народов", "палач свободы", "обер-бандит", "разбойник с большой дороги" и т. д.
   Таким же образом подпольщики срывали попытки захватчиков переименовать улицы оккупированных советских городов. В результате приписок появились, например, такие "названия" улиц: "Ул. сумасшедшего Адольфа Гитлера", "Ул. брехуна Геббельса". Подобные случаи были столь широко распространены, что оккупанты вынуждены были изменить введенные ими названия многих улиц. В Белоруссии в начале 1942 года в полевые комендатуры городов был разослан специальный приказ: "Улицам, названным именем фюрера или именами германских военных начальников, немедленно дать нейтральные уличные названия, вследствие того, что надписи улиц, названных указанными именами, как правило, срываются злонамеренными лицами из населения или подвергаются оскорбительным при- пискам"
   Наряду с политической работой среди населения подпольщики с самого начала вражеской оккупации развернули боевую деятельность. В прифронтовых районах, особенно там, где противник вел наступление, подпольщики прежде всего стремились оказать непосредственную помощь советским войскам: нарушали связь противника, уничтожали его живую силу и технику, собирали для советского командования разведывательные данные. Вот несколько характерных примеров.
   Созданная Горловским подпольным горкомом партии диверсионная группа (командир А. С. Сотников, комиссар А. П. Клу-бук), действуя в непосредственной близости от фронта, в течение октября - ноября 1941 года взорвала и сожгла два крупных воинских склада противника (один с обмундированием для фронтовых войск, другой с различным военным имуществом), подожгла казарму вражеских солдат. Группа заминировала большой воинских! гараж. Взрывом были уничтожены все находившиеся в гараже автомашины и 25 вражеских шоферов.
   В разгар ожесточенных боев на Северном Донце летом 1942 года члены подпольной организации Артемовека во главе с А. А. Колпаковой, узнав о подходе к противнику крупного танкового подкрепления, переставили установленные оккупантами дорожные указатели; целая колонна вражеских танков ушла в противоположную от фронта сторону.
   Подпольщики Красноармейска (Донецкая область) в ноябре 1941 года неоднократно минировали шоссе Грипшно - Красноармейск и дорогу между Горловкой и станцией Фенольная, на которых наблюдалось интенсивное движение к фронту вражеского автотранспорта с боеприпасами и продовольствием. 29 декабря 1941 года на перегоне Славянка - Шиловка они подорвали шедший к фронту эшелон с боеприпасами. Движение на перегоне было приостановлено на несколько часов. Одна из подпольных групп Красноармейского района (руководитель П. С. Шумко), имевшая рацию, собирала важные сведения о противнике и своевременно передавала их советскому командованию. На основании донесений группы советская авиация уничтожила 5 вражеских артиллерийских и минометных батарей, железнодорожный эшелон и 80 вагонов с боеприпасами и боевой техникой. С помощью калининских подпольщиков советские летчики ликвидировали более десятка вражеских дальнобойных артиллерийских установок.
   Подпольщики наводили советские самолеты на цели светящимися ракетами и другими средствами. "Точно установлено и доказано,- говорилось в приказе гитлеровского военного коменданта Днепропетровска от 22 сентября 1941 года,- что в Днепропетровске существует радиосвязь с Красной Армией, в результате чего зажигаются костры, подаются сигналы красными ракетами, что является ориентиром для красных, после чего каждый раз бомбардируются переправы". А вот свидетельство иного рода - запись в дневнике мобилизованного в фашистскую армию немецкого коммуниста П. Кренер-Шрадера, находившегося осенью и зимой 1941 года в Витебске: "Самолеты прилетают теперь не в одно и то же время, как раньше, а лишь ко времени прибытия и разгрузки эшелона. Создается впечатление, что кто-то докладывает советскому командованию о времени прибытия эшелонов. Раньше бомбы сбрасывались просто на железнодорожные пути, теперь они летят прямо на вагоны. Все ломают себе голову, откуда противник узнает о прибытии воинских составов". Подпольщики Орловского железнодорожного узла во время ночных воздушных тревог клали на крыши воинских эшелонов зажженные электрические фонарики, которые они выменивали на зажигалки у немецких солдат.
   "Неспокойно" было в тылу у захватчиков и в более отдаленных от фронта городах и других населенных пунктах. Всюду на них обрушивались все более ощутимые удары патриотов. Не успели захватчики обосноваться в Харькове, как в ноябре 1941 года взлетел на воздух мост, соединявший Холодную гору с центром города. В это же время были совершены крупные диверсии на аэродромах Харькова, Чугуева, Рогани. В начале декабря подпольщики вместе с партизанами взорвали на Южной железной дороге полотно между станциями Беспаловка и 113-й километр: под откос свалился воинский эшелон, движение на этом участке было остановлено на несколько суток.
   Харьковские подпольщики в самом начале вражеской оккупации взорвали и сожгли несколько зданий, где разместились штабы и другие учреждения захватчиков. Эффективность их ударов усиливалась специальными диверсиями, подготовленными подразделениями советских инженерных войск. Еще до прихода фашистов эти подразделения заминировали ряд объектов управляемыми по радио минами. 14 ноября 1941 года по сигналу радиостанции из Воронежа были взорваны особняк на улице Дзержинского, в котором размещался штаб 68-й немецкой дивизии, здание штаба Харьковского военного округа, где находились эсэсовские подразделения, несколько позже - мост через реку Донец близ Харькова.
   В Орле в начале ноября 1941 года подпольщики взорвали и сожгли гостиницу "Коммуналь", уничтожив до 150 фашистских офицеров, через несколько дней - многоэтажное здание, в котором размещался штаб вражеской воинской части, затем склад горючего. В Витебске в самом начале вражеской оккупации подпольщики взорвали городской водопровод.
   В Киеве 2 ноября 1941 года гитлеровский комендант города издал приказ для населения: "Участившиеся... случаи поджогов и саботажа заставляют меня прибегнуть к строжайшим мерам.
   Поэтому сегодня расстреляны 300 жителей Киева. За каждый новый случай поджога или саботажа будет расстреляно значительно большее количество жителей Киева". 29 ноября появился новый приказ коменданта: "В Киеве злонамеренно повреждены средства связи (телефон, телеграф, кабель). Потому что вредителей дальше терпеть нельзя, в городе было расстреляно 400 мужчин, что должно быть предостережением для населения". Борьба с захватчиками разгоралась в каждом большом и малом населенном пункте.
   Не имевшие опыта, испытывавшие острую нехватку оружия и взрывчатки, а подчас вообще безоружные, подпольные организации находили весьма эффективные способы нанесения ударов по захватчикам. Особенно грозным оружием в руках подпольщиков стал огонь. Вот всего лишь несколько примеров. В Орле на Привокзальной площади гитлеровцы разместили большой склад бензина. Отсюда бензин доставлялся на фронт и аэродромы. Здесь же находился крупный заправочный пункт для автомашин. В один из февральских дней 1942 года, когда на складе скопилось более 500 двухсотлитровых бочек бензина и разгружался очередной состав с горючим, подпольщики устроили пожар. Пламя охватило огромные штабеля бочек с бензином, перебросилось на прибывший состав с горючим и стоявший за ним состав с артиллерийскими снарядами. Огонь полностью уничтожил склад, заправочный пункт, состав с горючим и два вагона с боеприпасами. Минские подпольщики осенью и зимой 1941 года неоднократно поджигали обувную и войлочную фабрики, на заводе имени Ворошилова сожгли цех, где был организован ремонт немецких танков, на железнодорожном узле - пакгауз. Поджоги вражеских объектов были одним из распространенных способов совершения диверсий, применявшихся подпольщиками, особенно в начальный период фашистской оккупации.
   Умело использовали подпольщики для совершения диверсий и мороз: замораживали колонки для подачи воды п водома-гистрали, нарушая водоснабжение предприятий, железнодорожных узлов и станций, аэродромов, казарм, штабов и различных учреждений оккупантов.
   Применялись и "комбинированные" методы диверсий: например, паровозы с раскаленными топками вывозили на мороз, и, наоборот, сильно охлажденные паровозы обливали кипятком. После такой "обработки" они быстро приходили в негодность.
   Уже в начальный период вражеской оккупации определились основные направления боевой деятельности подпольщиков, а также массовой борьбы населения городов за срыв мероприятий захватчиков. Одним из важнейших направлений было нарушение работы вражеского транспорта, прежде всего железнодорожного. Здесь боевая работа подпольщиков получила весьма широкий размах и в массе своей наносила большой ущерб оккупантам.
   Особенно успешно действовали подпольные организации, имевшие взрывчатку, и где были бойцы, знакомые с минно-взрывным делом. На станции Орша и других железнодорожных станциях Белоруссии, в Фастове, Нежине, Бахмаче, Конотопе и на других железнодорожных узлах Украины подпольные диверсионные группы весьма эффективно использовали "угольные" мины, с помощью которых были выведены из строя сотни паровозов.
   К сожалению, таких групп было подготовлено крайне мало. Большинство подпольных организаций совершало диверсии на объектах вражеского транспорта с помощью "подручных средств", проявляя много выдумки и находчивости. Вот что рассказывает в своих воспоминаниях руководитель диверсионной группы на станции Сталино (ныне Донецк) П. Ф. Батула: "...немцы после того, как сузили железнодорожную линию, сразу же сосредоточили большое количество немецких паровозов на станции Сталино. Предназначались паровозы... для вывоза из шахт, заводов необходимых материалов, железа, угля, кокса, цветных металлов, рельсов и т. д. Мы стали препятствовать этим операциям. Понятно, главное, за что нужно было бороться,-это паровозный парк. Дежурный по станции Сталино коммунист Качан убеждал коменданта, что вода плохая и нужно часто промывать паровозы. Делалось это следующим образом: паровоз тушили по нескольку раз, а затем на морозе в холодном состоянии промывали горячей водой, трубы паровоза сразу давали течь, и паровоз требовал капитального ремонта. Другой способ: бросали в котел каустическую соду (полкилограмма), результат получался такой же. Третий способ был основан на том, что немцы сильно ограничивали машинистов в отпуске им смазочных материалов. В этом случае умышленно допускали загорание букс, и, как следствие, плавились подшипники... Паровозы увозили на ремонт в глубокий тыл..."
   Подпольщики-железнодорожники разными способами выводили из строя паровозы, вагоны и цистерны, разрушали станционное хозяйство и ремонтное оборудование, создавали пробки на железнодорожных путях, сталкивали вражеские эшелоны друг с другом, устраивали крушения поездов, поджигали грузы и т. д. Не редки были случаи, когда машинисты-подпольщики, рискуя жизнью, а иногда и жертвуя ею, направляли воинские эшелоны на участки пути, заминированные партизанами, или на большой скорости сталкивали их с другими эшелонами.
   Подпольщики, занятые в эксплуатационном хозяйстве, запутывали учет, обеспечивали неправильное формирование составов. В результате поезда направлялись не по назначению. Были случаи, когда на фронт поступали эшелоны с металлоломом, подбитой техникой и награбленным народным добром, а эшелоны с оружием, боеприпасами и горючим возвращались на запад.
   Действия подпольщиков умножались массовым саботажем железнодорожников. Они всячески уклонялись от работы на захватчиков, скрывали свои профессии, симулировали болезни, а нередко и умышленно вызывали их у себя. Те, кого оккупанты силой привлекали к работе, как правило, включались в активную подрывную деятельность. Разница в таких случаях между подпольщиками и участниками саботажа состояла лишь в том, что первые вели организованную борьбу, а вторые по своей инициативе подсыпали в буксы вагонов песок или металлическую стружку, портили тормозную систему, стрелки, ремонтное оборудование, инструмент и т. д. Подобные действия наносили большой ущерб оккупантам. В октябре 1941 года губернатор Бессарабии сообщил в Бухарест: "Будучи извещен о большом количестве железнодорожных катастроф (столкновений составов, крушений и т. д.) на территории Бессарабии и так как есть опасения, что речь идет об актах саботажа, я распорядился о проведении расследований". Оккупанты установили слежку за железнодорожными рабочими, особенно на узловых станциях Бендеры и Бессарабская, чтобы "предупредить возможные случаи терроризма и саботажа". Тем не менее именно на станции Бендеры патриоты вскоре устроили пожар на складе горючего, а затем сожгли вагон со смазочным маслом.
   По сути дела, массовый саботаж железнодорожников представлял собой огромное количестве повторявшихся изо дня в день мелких диверсий. И в этом - в массовости и непрерывности - заключалась его сила.
   Разумеется, нельзя подвести столько-нибудь точные итоги и тем более выразить в каких-либо цифровых показателях результаты действий подпольщиков и участников саботажа на вражеском железнодорожном транспорте. Однако имеется достаточно оснований для вывода о том, что подобная борьба была весьма эффективной. При этом необходимо учитывать, что уже в конце 1941 - начале 1942 года подпольные организации и группы имелись почти на всех железнодорожных узлах и на многих станциях, а в середине 1942 года не было сколько-нибудь крупной железнодорожной станции, где бы не действовали отважные диверсанты-подпольщики. И повсюду массовый характер приобрел саботаж железнодорожников.
   Об эффективности борьбы на вражеском железнодорожном транспорте свидетельствуют и мероприятия оккупантов по обеспечению своих железнодорожных перевозок.
   Повсеместно вводилась и неуклонно усиливалась охрана железнодорожных объектов; появление посторонних лиц на этих объектах строго каралось, вплоть до расстрела на месте. Местные жители, привлеченные к работе на железнодорожном транспорте, находились под особым наблюдением контрразведывательных органов. На наиболее ответственных участках работы велись под постоянным наблюдением немецких надсмотрщиков. Во многих случаях местные машинисты паровозов заменялись немецкими или их сопровождали вооруженные гитлеровцы. С начала 1942 года захватчики стали использовать на советской территории специалистов-железнодорожников из других оккупированных ими стран.
   Предпринятые оккупантами меры по охране перевозок сами по себе были весьма обременительны для них. Кроме того, эти меры не давали ожидаемого врагом эффекта. Оккупанты были не в состоянии даже приостановить рост борьбы подпольщиков на железнодорожных объектах и саботажа железнодорожников.
   Все более усиливавшимся ударам подвергался и вражеский автомобильный транспорт. Подпольщики поджигали гаражи, заправочные пункты и авторемонтные мастерские, совершали диверсии на различных предприятиях и в учреждениях, созданных захватчиками для обслуживания автотранспорта, минировали дороги, разбрасывали на них ежи для прокола камер, разрушали дорожное хозяйство, уничтожали или переставляли указатели и т. д.
   Другим чрезвычайно важным направлением сопротивления населения городов фашистским агрессорам явилась борьба за срыв попыток захватчиков восстановить и поставить себе на службу промышленность оккупированной советской территории. Как и на транспорте, эта борьба представляла собой сочетание целенаправленных действий подпольных организаций с саботажем рабочих и инженерно-технических работников, принявшим с самого начала вражеской оккупации массовый характер и небывалый размах. Уже осенью 1941 года один из руководителей подавления партизанского движения на оккупированной советской территории Оберлендер доносил в Берлин: "Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление - трудовой саботаж, в преодолении которого мы имеем еще меньшие шансы на успех".
   То, что оккупанты называли пассивным сопротивлением, представляло собой массовое уклонение населения от работы на захватчиков. О масштабах этого явления можно судить по таким, например, фактам. В крупнейшем индустриальном центре Харькове, по данным городской управы оккупантов, в марте 1942 года действовало 51 предприятие. Общая численность занятых на них рабочих составляла 1287 человек - в среднем по 20-30 рабочих на каждом предприятии. На предприятиях Симферополя до войны работало 24 тысячи человек, а в январе 1942 года, по признанию фашистской газеты "Голос Крыма",- всего лишь 1500 человек. Газета с раздражением писала о "нейтралитете" населения. "Теперь, казалось бы,- говорилось в ней,- нейтралитет этот должен был перейти в активное содействие новому строю... а население остается по-прежнему в нейтралитете". Что представлял собой "нейтралитет", на который сетовала фашистская газетенка, можно судить по тому, что гитлеровцы вынуждены были пригнать в Крым рабочих из других оккупированных ими стран.
   Пытаясь восстановить и пустить в ход промышленные предприятия на захваченной советской территории, оккупанты нередко сталкивались и с таким подчас непреодолимым препятствием, как "отсутствие" инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих: патриоты скрывали свои профессии, выдавали себя за чернорабочих, работников непроизводственной сферы и т. д. Уклонение от работы под предлогом "отсутствия" квалификации приобрело столь широкое распространение, что оккупанты уже в конце 1941 - начале 1942 года вынуждены были выписывать на многие предприятия специалистов из Германии.
   Оккупантам удалось силой и голодом загнать на заводы, шахты и другие предприятия часть рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Они полагали, что установленный ими суровый полицейский режим и каторжные условия труда позволят наладить выпуск необходимой для ведения войны продукции. Но на предприятиях захватчиков ожидало еще более упорное и активное сопротивление. Трудящиеся всячески саботировали восстановительные работы, причем саботаж все чаще переходил в диверсии. Патриоты портили оборудование, станки, инструмент, сырье, готовую продукцию, устраивали обвалы в шахтах и т. д. Массовый саботаж сливался с деятельностью подпольных организаций и групп и усиливался ею.
   В результате массового саботажа и диверсий попытки захватчиков восстановить промышленные предприятия проваливались. Например, в первую зиму оккупации Одессы рабочие всячески уклонялись от работы. Когда же их силой принудили выйти на работу, они стали совершать множество мелких диверсий, взорвали восстанавливаемые оккупантами заводы медицинского оборудования и лесоматериалов, вывели из строя пресс на заводе "Красная гвардия". В течение первых трех месяцев оккупации захватчики не сумели восстановить в Харькове ни одного промышленного предприятия.
   В широких масштабах развернули фашисты работу по восстановлению Донбасса. Но им удалось временно наладить добычу угля примитивными способами лишь на небольших шахтах, где угольные пласты располагались недалеко от поверхности. Так, созданный захватчиками на базе треста "Первомайскуголь" "Дирекцион № 2" ввел в строй 15 мелких шахт. За пять месяцев шахты выдали на-гора 2,3 процента того количества угля, которое они добывали за такое же время до войны. Столь же плачевно окончились попытки захватчиков восстановить металлургические и машиностроительные заводы Донбасса.
   Из-за массового саботажа рабочих и диверсий подпольщиков захватчики не смогли восстановить промышленность Днепропетровщины, Запорожья, Кривого Рога и других индустриальных районов Украины.
   Бездействовали предприятия Минска, Гомеля, Витебска и других городов Белоруссии. А там, где оккупанты кое-как сумели наладить работу, начались массовые диверсии. Так, на фабрике имени Крупской в Минске рабочие прокалывали изготовлявшиеся там парашюты. В Гомеле в сентябре 1941 года были взорваны два цеха паровозоремонтного завода, где оккупанты пытались наладить ремонт танков и автомашин. В январе 1942 года на предприятии по добыче торфа в поселке Осинторф Витебской области подпольщики сожгли торфонасосный кран, четыре электромотора и другое оборудование.
   Активная борьба с захватчиками развернулась на промышленных предприятиях Латвии, Литвы, Эстонии и Молдавии. Массовый саботаж срывал восстановление предприятий, а удары подпольщиков надолго выводили их из строя. Так, в Каунасе подпольщики в конце 1941 - начале 1942 года вывели из строя три работавших па немецкую армию деревообрабатывающих завода. В Шяуляе была взорвана и полностью разрушена электростанция, снабжавшая ремонтные мастерские фашистских войск.
   Аналогичными фактами изобилует борьба в городах оккупированных гитлеровцами областей Российской Федерации. 6 ноября 1941 года в Брянске на заводе, где оккупанты пытались наладить ремонт танков, подпольщики подожгли цистерны с горючим. Все находившиеся в ремонте танки сгорели. Подпольщики Острова (Ленинградская область) взорвали трансформаторную будку электростанции лесопильного завода, продукцию которого оккупанты использовали для нужд своей армии, а через некоторое время сожгли и сам завод.
   В начальный период вражеской оккупации в городах развернулась боевая деятельность, направленная на нанесение непосредственного ущерба вооруженным силам оккупантов.
   Особенно успешно вели борьбу заранее подготовленные и вооруженные подпольные организации и группы. Так, весьма эффективными были операции оставленной в Одессе подпольной группы, возглавлявшейся опытным чекистом В. А. Молодцовым. В середине ноября 1941 года члены группы установили время прибытия в Одессу из Бухареста поезда специального назначения с крупными чиновниками, назначенными на раз- личные должности в оккупационном аппарате. Недалеко от города подпольщики минировали железную дорогу и пустили поезд под откос: под его обломками нашли смерть 300 фашистских чиновников. В конце декабря, узнав, что в Одессу должен прибыть эшелон с солдатами и офицерами, направлявшимися под Севастополь, подпольщики минировали путь. Мина подорвалась под четвертым вагоном, а в пятом оказались снаряды, которые также начали взрываться. Охваченные пламенем вагоны свалились под откос. Находившиеся в них солдаты и офицеры погибли. Группа В. А. Молодцова устанавливала мины и металлические шипы на автомобильных дорогах. Были выведены из строя сотни вражеских автомашин, уничтожено много гитлеровцев и военных грузов.
   Но и не имевшие специальной подготовки и минновзрывных средств подпольные организации находили способы наносить ощутимые удары по вражеским войскам. Так, подпольщики Луги зимой 1941 года сожгли две воинские казармы. Они вызволили из находившегося в городе лагеря для военнопленных многих советских солдат и офицеров, из которых была создана диверсионная группа, а затем партизанский отряд. Подпольщики Сталино в январе 1942 года вывели из строя 20 автомашин и 18 мотоциклов, подготовленных фашистами к отправке на фронт, через некоторое время напали на вражеский обоз, убили 10 гитлеровцев и захватили 2 ящика гранат, 10 автоматов и 11 пистолетов. Действовавшая в поселке Ясная Горка Краматорского района (Сталинская область) небольшая подпольная группа "Семерка" в январе - феврале 1942 года уничтожила 66 фашистов и их пособников, 10 вражеских автомашин, оружейные мастерские, несколько обозов, три раза перерезала телефонный кабель, связывавший фронт с гитлеровской ставкой. В Кировограде был взорван оставленный советскими войсками воинский склад, на аэродроме сожжено 5 вражеских самолетов.
   Разумеется, не все такие операции подпольщиков, взятые в отдельности, наносили серьезный ущерб врагу. Но в сумме, постоянно повторяясь и увеличиваясь, они причиняли большой урон войскам противника, способствовали ослаблению их боевых возможностей.
   Важный итог массовой борьбы с оккупантами, развернувшейся в населенных пунктах уже в первый год войны, состоял в том, что она приковала к себе большие силы противника, в том числе его регулярные войска. С середины 1942 года фашистское командование использовало для борьбы с партизанским движением на оккупированной советской территории помимо охранных дивизий около 10 процентов своих сухопутных сил, действовавших на советско-германском фронте. Значительная часть этих сил была брошена на подавление сопротивления населения городов. "В Харькове подготовлено восстание. 57 дивизию не выводить",- записал 2 января 1942 года в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных сил Германии генерал Гальдер. В действительности восстание в Харькове не готовилось. Но активная борьба подпольщиков и всего населения вынудила оккупантов в разгар ожесточенных боев на советско-германском фронте задержать в городе целую дивизию регулярных войск.
   Харьков не был исключением. Во всех не только крупных, но и средних, а в ряде случаев и в мелких городах гитлеровцы вынуждены были держать слишком большие даже в условиях военного времени гарнизоны регулярных войск. В Минске, например, постоянный гарнизон противника насчитывал до 5 тысяч человек.
   Помимо постоянных гарнизонов в подавлении сопротивления населения городов участвовали отводившиеся на пополнение и отдых фронтовые части. Вместо отдыха они вынуждены были нести караульную и патрульную службу, проводить облавы и т. д. Нередко подпольщики предпринимали специальные акции против фронтовых частей противника, присланных на отдых. Вот один из примеров. В начале 1942 года в поселок "Осинторф" Оршанского района Витебской области прибыл сильно потрепанный в боях под Москвой полк гитлеровцев. В одну из ночей подпольщики закрыли на замок барак, где разместились вражеские солдаты, и подожгли его. 18 гитлеровцев получили тяжелые ожоги, в огне погибла значительная часть оружия, боеприпасов и обмундирования полка. В спешном порядке командование перевело полк в другое место.
   Кроме регулярных войск с самого начала оккупации гитлеровцам пришлось держать в населенных пунктах эсэсовские и полицейские части и подразделения, разного рода контрразведывательные и карательные органы, громоздкий оккупационный аппарат и постоянно увеличивать их численность. Например, в Смоленске, где оставалось 60-70 тысяч населения, находились абверкоманда-303 (военная контрразведка), СД (полиция безопасности), ГФП (тайная полевая полиция), фелдъджандармерии № 907 и № 580, окружная и городская полиция, отдел "1-С" штаба охранных войск группы армий "Центр" и другие учреждения подобного рода.
   Таким образом, наряду с прямым ущербом подпольщики и население, участвовавшее в массовой борьбе за срыв мероприятий оккупантов, наносили захватчикам и большой косвенный ущерб, заставляя их сосредоточивать в тылу значительное число регулярных войск, затрачивать много средств на содержание специального контрразведывательного и карательного аппарата в населенных пунктах. Все это оказывало немаловажную помощь Красной Армии.