12 ноября

Вот и я прошла этот ад - ночную смену в пятом конфетном цехе (шоколадном). Поставили меня на укладку ирисок в те самые ящички, которые я сколачивала в тарном цехе и от которых у меня до сих пор отметины на пальцах и ногтях. Как ни часто представляла я себе обстановку в пищевых цехах, но даже и вообразить себе не могла все эти груды конфет, которые отделяет от двора кирпичная стена. Конечно, трудно это все представить, если почти год кроме кусочка хлеба, каши-размазни и супа, похожего на разведенную водой кашу, я ничего не видела.

Повели нас по цеху на рабочее место, смотрю по сторонам, лежат на столах какие-то коричневые бруски, в чанах такая же масса и никак не могу ocoзнать, что это и есть съедобное. Начала укладывать ириски в ящики. Они соединены между собой тонкими пленками и составляют плитку размером как раз по размеру ящичка. Каждую плитку надо переложить бумажной прокладкой, чтобы они не слиплись, так как еще очень свежие, мягкие и ломкие. Укладываю, укладываю и боюсь конфетку в рот положить. Наконец, попалась плитка со смятым углом. Отделяю раздавленные ириски и заменяю нормальными, ну а брак можно и съесть!

Так и пошло: как брак - так в рот. Кажется, работа легкая и приятная, однако к середине смены я уже устала и захотела спать. Приторный цеховой воздух кружил голову, и гремела прямо надо мной вентиляция. Кое-как доработала и сразу же пошла в ящичный. Как я там маялась, лучше не вспоминать! Каждый стук молотка отдавался в висках острой болью.



15 ноября

Неожиданно меня перевели в 3-й карамельный цех (подозреваю, что похлопотали Антоневичи). Я не успела еще и обрадоваться, как получила халат и косынку и была приставлена к трясуну карамельной машины. Шум у нег очень сильный, и я боюсь, что у меня не выдержит голова, как это было от вентиляции.



17 ноября

Работаю на трясуне, который похож на катальную горку с бортами. Такие горки устанавливали зимой в ЦПКиО. Трясун тоже с бортами, но вместо льда обшит гладкой, блестящей жестью. По нему «бусы» из конфет скользят и извиваются ровной волной (или зигзагом). Моя работа - смотреть, чтобы не засорялась поверхность трясуна. Бывает, что конфеты бьются, начинка налипает на жесть, и «бусы» застревают, накапливаются на клейком месте, не успевают остыть и затвердеть, и все превращается в сплошное месиво - брак.

Еще надо смотреть, чтобы в конце трясуна не ссыпались в лотки сдвоенные конфеты, так как на дальнейших операциях, где они покрываются шоколадной глазурью или обсыпаются какао, это считается тоже браком. Немного странно, что в такое тяжелое время на это обращают внимание. Я стараюсь хорошо работать и не только потому, что имею дело с конфетами, мне нравится эта работа. Как только поверхность трясуна загрязняется, я сразу же счищаю начинку и протираю это место масляной тряпкой. Трясун у меня просто зеркальный!

Рядом на таком же трясуне работает Тамара Иванова. Она действует по-другому. Загрязненное место Тамара присыпает мукой, а цепочки конфет, плохо скользящие по этому участку, проталкивает руками. В конце смены мне надо только немного обтереть трясун от крошек у бортиков, а Тамара, вооружившись ведром с горячей водой и щеткой, долго скоблит и чистит машину. Не понимаю, чем это лучше? Да и конфеты у нее в лотках какие-то не блестящие.

Я раньше удивлялась, что рабочие пищевых цехов ходят в столовую. Теперь поняла, что голод конфетами можно заглушить, но не утолить. Хочется хлеба, картошки и особенно чего-нибудь солененького. Жалко бабушку, она голодает и только нюхает мою, пропитанную запахом эссенции, одежду Я думала, думала, как принести ей хоть пяток конфет, и, наконец, придумала. На фабрику все ходят с противогазами - это обязательно, хотя еще ни разу не было химической тревоги. Отвинтила гофрированную трубку и засунула в нее несколько длинных карамелек, затем привернула обратно, прощупала - не прощупываются. В проходной все сошло нормально, противогаз осмотрели, а трубку даже не потрогали. Сашета с тревогой посмотрела на меня, но конфеты съела.

Маме легче - ей удается на фабрике чего-нибудь съесть. То мешки с сахаром или какао бобами поможет перетаскать в подвал с машины, то бочки с повидлом или вареньем катает в тот же подвал. За это получает кружку повидла или патоки. Для этого она носит с собой мой школьный портфель, в котором находятся кружка, ложка и полотенце. Мама маленького росточка, ходит в больших ботах и в моей старой зимней жакетке. Выглядит она довольно смешно, поэтому ее прозвали «швейк».

Кадр из фильма `Доктор Калюжный`. Слева - актриса Янина Жеймо

18 ноября

Сегодня Сашета сказала, что она встретила Лялю и что у вид у нее очень плохой. Я сразу вспомнила, что еще летом Ляля приглашала меня зайти к ней. Но находясь в ПКП на казарменном положении, я почти не бывала дома и про Лялю совсем забыла.



19 ноября

Зашла к Ляле сразу же после работы. Мы сели на кровать (так как в малюсенькой комнатке больше ничего не было), и она, не то виновато, не то завистливо улыбаясь, сказала, что от меня очень вкусно пахнет. Лицо у Ляли худощавое, из-за густых и пышных волос голова на тонкой шейке кажется большой,) а ножки - палочки. Я почувствовала к ней щемящую жалость. Придется мою «контрабанду» делить между бабушкой и Лялей.



20 ноября

Меня зачислили в фабричный штаб МПВО. Это значит, что через сутки я должна остаться после работы на фабрике на всю ночь. Ночью два часа дежурства на отведенном посту, в основном, на крыше. Я опять в пожарной команде. В свободные часы, если нет тревоги, можно спать на нарах в бомбоубежище штаба. В нем усиленно проводится обучение всех команд. Мне легко в моей команде, так как я все это проходила и умела делать в ПКП. От нас требуется предельная организованность и четкое выполнение всех команд.

По радио сообщили об успехах наших войск под городом Орджоникидзе *. Сердце запрыгало от радости. Может быть, это начало конца?

* Город Орджоникидзе - ныне Владикавказ.

<< Назад

Вперёд >>