Шахта «Богдан» расположена в центре города. Глубина ее ствола сто двадцать метров. Брось в зияющую темноту камень — и он долго будет лететь, ударяясь о сырые стены ствола, пока не шлепнется глухо в холодную зеленую воду.

Вот так н они летели, расстрелянные и живые.

— Да, да. Я видел, как их сюда привозили в сером автомобиле, выстраивали на краю ствола и расстреливали,— будто кошмарный сон вспоминает Иван Калинович Яровой, житель Красного Луча. — И они падали.

Шахтер умолкал. Ему было тяжело говорить.

— Помню, как-то привезли на шахту две машины людей, поставили у ствола, а они запели «Интернационал». Громко запели, чтобы все слышали. Потом раздался ружейный треск, и песня оборвалась.

Город Красный Луч был захвачен гитлеровцами 19 июля 1942 года. Бургомистром немцы назначили итальянца Англезио, жандармерию поставили возглавлять прославившегося своей беспощадностью и жестокостью к советским гражданам некого Голофеева. Свою деятельность палачи начали с подбора предателей.

Замученные, расстрелянные и оставшиеся в живых, но побывавшие в лапах немецкого зверя, подвергались жестоким пыткам. Расстрел — это самая легкая смерть, фашисты мучили людей голодом, до потери сознания избивали резиновыми дубинками, насиловали женщин. Послушайте, что об этом говорит Александр Иванович Панков — рабочий шахты № 7—8 «Карл», долгое время находившийся за колючей проволокой в лагере на шахте № 17—17-бис.

— Жизнь в концентрационном лагере была нечеловеческой. Камеры, зимой не отапливались. Питались один раз в сутки супом из ячменных отрубей, хлеба получали от 25 до 50 граммов в сутки. Хлеб представлял из себя какой-то суррогат. Я долго сидел в лагере, но так и не понял, из какой муки был этот хлеб. Передача до нас не доходила. Однажды я заболел и не вышел на работу. Немцы посадили меня в карцер — нетопленую комнату, где можно только стоять. А чтобы человек не мог лечь, а все время стоял, немцы в карцер напускали воды. Лично мне пришлось простоять в такой комнате с утра до вечера по колено в воде. В карцере кушать не дают.

Александр Иванович тяжело вздыхает, потом после недолгого молчания снова продолжает страшную повесть о черных делах фашистской оккупации.

— Я видел, как во двор часто заезжала крытая серого цвета машина. В нее нагружали арестованных и увозили. Куда — неизвестно. Знаю только одно, что эти люди к нам уже больше не возвращались. В машину грузили полураздетых. Верхнюю одежду приказывали снимать, и ее забирали полицейские.

Зарубова Ася Исааковна, также побывавшая в концентрационном лагере, рассказывает:

— В маленькой комнате нас было 30 человек. Спали на полу. Кроме воды, нам ничего не давали. На третий день к нам в камеру ворвались 8 румынских солдат. Эти животные набрасывались на женщин и насиловали их, а другие подлецы — я помню, их было около десяти — стояли в дверях и хохотали.

— Однажды, это было, кажется, в ноябре 1942 года, — сообщает Мария Васильевна Боровик, — я тогда жила в доме № 24 по Шахтному переулку. Это совсем недалеко от шахты «Богдан». Я слышала, как привезенные и посаженные в холодное здание бывшей шахтной мастерской люди стали протестовать, но в ответ на это послышались выстрелы. Все были убиты, а потом брошены в ствол шахты. Я видел, как многие советские граждане, не желая умереть от рук немцев, сами бросались в ствол. Я помню, как один старый седой шахтер подошел к стволу и произнес полную ненависти к фа-шистам речь. Он сказал: «Вы, немецкие псы, все равно не удушите шахтеров Донбасса. Вы никогда не покорите горняков. Вам недолго осталось бесчинствовать здесь, Красная Армия придет. Настанет день, когда наши сыны и наши братья, воины наши, которые сейчас наступают, уничтожат вас, проклятых душегубов, сотрут с лица земли, превратят вас в пепел и развеют его. Мы победим!»

Свыше 500 человек шахтеров, их жен и детей было сброшено в 120-метровую бездну.

«Ворошиловградская правда», 18 января 1944 г.

<< Назад

Вперёд >>