Герой Советского Союза Васильев Николай Григорьевич

   Непроглядной осенней ночью, искусно обходя вражеские гарнизоны и посты, мы пробирались на восток, к месту расположения штаба 2-й бригады.
   Было известно, что штаб находится где-то в районе Серболовского леса - то ли в Чертове, то ли в Вязовке. Об этом нам сообщили связные - Саша Попов и Ваня Александров, недавно совершившие поход в Серболовский лес. Они-то и принесли приказ о выходе нашего отряда "Пламя" к месту дислокации штаба. Приказ был отдан командиром бригады Николаем Григорьевичем Васильевым и комиссаром Сергеем Алексеевичем Орловым. Мы знали этих двух вожаков только по рассказам, лично с ними не встречались. Поэтому ко всему прочему добавилось и любопытство: посмотрим, какие-то они из себя.
   Решение командования собрать воедино разбросанные по псковской земле малочисленные партизанские отряды, входящие во 2-ю бригаду, было вполне разумным и полностью совпадало с нашими планами. Четыре месяца мы действовали в отрыве от бригады в своем родном Славковском районе. Вели разведку, создавали подпольные партийные организации, распространяли листовки, минировали дороги, нападали на небольшие группы фашистских солдат, подбивали их автомашины. И все это нам удавалось.
   Но в середине октября, слишком рано для этих мест, ударила зима. Выпавший снег принес непреодолимые трудности. Немецкие каратели стали охотиться за нами по следу. Какие бы замысловатые петли ни устраивали мы на снегу, все равно оставались уязвимыми. Выход был один: изменить тактику, собрать силы бригады в один кулак и действовать вместе, крупным соединением.
   
   
    И вот мы в Глотове, деревне, ставшей временной столицей Партизанского края. Нам разрешили отдохнуть. А через день, после того как мы отогрелись, обсохли, отмылись в бане, переоделись, нас выстроили в шеренгу на деревенской улице.
   - Смирно! - скомандовал командир отряда Леонид Цинченко, как только завидел приближавшихся к нам руководителей бригады.- Товарищ комбриг, разрешите доложить. Славковские партизаны прибыли.
   Васильев (а мы сразу узнали его) внимательно оглядел нашу пестро одетую группу и спрятал в уголках губ чуть наметившуюся улыбку. Он был в черной длиннополой шубе, перепоясанной ремнями, с маузером на боку - высокий, стройный, прямой. Из-под воротника шубы виднелись петлицы, на которых красовались два прямоугольника. Мы всматривались в его лицо. Большой открытый лоб, умные серые глаза, густые, сросшиеся на переносице брови, крутой подбородок с характерной глубокой ямкой посредине.
   - Суровый! - шепнул мне Вася Крылов, разглядывая комбрига.
   Я верил и не верил его словам. Под хмурыми бровями Васильева весело искрились такие ласковые глаза, а на губах еле заметно светилась такая добрая улыбка, что трудно было поверить в суровость характера этого человека. Потом мы убедились, что мягкости и доброты у Васильева было не меньше, чем строгости, но, зная свое положение, он всегда старался быть твердым, строгим и требовательным. Вот и сейчас, знакомясь с нами, как бы заново принимая нас в
   ряды 2-й бригады, комбриг чуть скосил глаза в сторону, пристально рассматривая незнакомых ему людей, и твердым командирским голосом сказал:
   - Приветствую вас, товарищи, на партизанской земле! Будем теперь воевать вместе. Отряд ваш невелик. Мы решили объединить вас с дедовичанами. Вольетесь в отряд "Буденновец". Командует им Николай Рачков, человек храбрый, лихой. Помните: драться нам придется много и отчаянно. В бою держитесь друг друга: рука к руке, плечо к плечу. Ясно?
   - Ясно, товарищ комбриг! - хором ответили мы.
   Разойдясь по отведенным нам для отдыха квартирам, мы все еще продолжали делиться мыслями о комбриге. Общий вывод был таков:
   - Боевой командир! С таким не заскучаешь.
   И верно. Скучать нам не пришлось. Боевые операции следовали одна за другой. Комбриг не любил бездеятельность. Он не ждал, когда враг навяжет бой, а искал врага и вступал с ним в схватку. За его плечами было немало боев. Это он, Васильев, в ночь на 5 октября водил партизан на разгром фашистского гарнизона на станции Судома. Это под его командованием был сметен с лица земли гарнизон фашистов в Плотовце...
   Собственно, Николай Васильев и в тыл врага попал именно потому, что рвался к боевой жизни, стремился попасть туда, где опаснее. А случилось это так.
   В первых числах июля 1941 года в Новгороде, где Н. Г. Васильев работал начальником Дома Красной Армии, шла эвакуация. Этим же был занят и Васильев. Он готовил к отправке на восток армейское имущество. Здесь же размещался партизанский отдел Северо-Западного фронта, возглавляемый полковым комиссаром Алексеем Никитовичем Асмоловым.
   Васильев пристально наблюдал за тем, что происходило вокруг. Во двор Дома Красной Армии приходили незнакомые ему люди. Одни были одеты в гражданское, другие - в военное. Эти люди вооружались, обучались военному делу, затем группами уезжали куда-то на машинах. Повсюду кучами лежали гранаты, винтовки, пистолеты, продовольствие, обмундирование.
   Асмолов заметил необычный интерес Васильева к происходившему, его энергичную работу и однажды осторожно спросил:
   - Скоро вы закончите эвакуацию. А потом куда?
   - Есть распоряжение выехать с имуществом на восток,- недовольно ответил Васильев.- Но мне это не по душе. Воевать хочу.- И, круто повернувшись и блеснув глазами, он неожиданно спросил: - Товарищ полковой комиссар! Пошлите и меня туда.
   - Куда?
   - Думаю, что угадал. К немцам, под Старую Руссу.
   Общий язык был найден быстро. А вскоре пришло указание откомандировать Васильева в распоряжение штаба фронта.
   В это время в районе Старой Руссы собралось около ста партийных и советских работников, главным образом порховичей и дновцев, вышедших из вражеского тыла. Они-то и составили ядро 2-й бригады, командиром которой стал Н. Г. Васильев. Было ему тогда 32 года. К этому времени Васильев уже 12 лет состоял в рядах Коммунистической партии.
   
   * * *
   
   Бригада вышла в район озера Полисто и Серболовеккх лесов. Она объединила многих партизан Псковщины, рассеянных по своим районам. Вскоре о ее действиях узнала вся страна. Об успешных боях 2-й бригады не раз сообщало Советское информбюро, конспиративно называя это соединение группой отрядов под командованием товарищей В. и О. (Васильева и Орлова).
   Здесь-то, более чем в ста километрах за линией фронта, и зародился широко известный в стране Партизанский край - обширный советский район. В крае были восстановлены органы Советской власти. Работали колхозы и сельсоветы, школы и больницы, выходили печатные газеты. Жизнью населения края руководили специально созданные для этой цели тройки - своеобразные райкомы партии и райисполкомы в тылу врага. Крестьяне жили по законам Советского государства. Это был настоящий советский строй, партизанская республика.
   Главой этой республики, организатором и руководителем ее был Николай Григорьевич Васильев. Волевой, смелый, собранный, он с первых дней войны весь отдался боевому делу. Мало сказать - партизаны его уважали. Его любили. Все видели, что целью своей жизни Васильев поставил честное и добросовестное служение Родине, партии. Такой не мог не стать героем. Это был человек долга. Все личное он отодвигал на второй план.
   Казалось, о чем, как не о своих личных переживаниях, о трудностях походов, о сыновних чувствах, мог написать комбриг родителям в советский тыл? А разве таково его первое письмо к отцу и матери? Написал он его 19 ноября, вскоре после встречи с нами - славковскими партизанами. Вырвал листик из блокнота и черным цветным карандашом написал:
   "Здравствуйте, папа и мама!
   Спешу вам сообщить, что я жив, здоров и того вам желаю.
   Вы обо мне не беспокойтесь: питание у нас отличное, одеты мы тепло и в валенках.
   Сообщите Нине (жена Васильева.- И. В.), что я жив. Я вернусь из фашистского тыла с полной победой над проклятым и лютым врагом.
   Я и товарищи будем драться до последней капли крови за Родину, за народное счастье!"
   ...В конце ноября партизанская разведка донесла: на подступах к краю, у станции Локня, появился крупный вражеский отряд.
   - Разгромить его! - решительно заявил Васильев.- Не дать врагу обложить край. Показать ему нашу силу.
   На эту боевую операцию комбриг отправился сам. Он повел за собой шесть партизанских отрядов. Остальные отряды, среди которых был и наш "Буденновец", оставались на месте.
   На третьи сутки партизаны достигли деревни Вихрище. Приближаясь к селу, они обнаружили следы автомобильных шин. Значит - поблизости. Жители села Ушаково подтвердили это. Они сообщили, что в Вихрище окопались около трехсот солдат и офицеров. И хотя сведения явно расходились с данными разведки, Васильев принял смелое решение - разгромить фашистский гарнизон.
   Атака началась ранним утром. Немцы дрогнули и побежали, устилая снежное поле убитыми и ранеными. Но куда бежать? Гарнизон был окружен. Для выхода из кольца оставались одни ворота - дорога на деревню Юхново. Но это были ложные ворота: здесь в засаде сидел отряд Алексея Горяинова. Он встретил бегущих фашистов ураганным огнем.
   Бой закончился полной победой партизан. Противник потерял только убитыми 180 солдат и офицеров.
   С гарнизоном в Вихрище было покончено. Можно продолжать путь. Но что это? Слева и справа вновь появились немцы. Они начали окружать партизан. Из-за леса выскочили броневики. Грянули орудийные залпы, послышалась пулеметная дробь.
   "Что-то неладно",- подумал Васильев и приказал двигаться на север,- к деревням Заходы и Веряжи. Однако и в этих деревнях оказались фашисты. Куда бы ни направлялись партизаны, всюду натыкались на врага.
   Наконец разведке удалось установить, что против Партизанского края фашисты бросили крупную карательную экспедицию. Они сняли с фронта потрепанную в боях дивизию, присоединили к ней карательные отряды и местные гарнизоны. Экспедиция имела артиллерию, минометы, танки, броневики и даже авиацию. А на вооружении партизан находились только винтовки, автоматы, гранаты и несколько пулеметов. К тому же немцев было в пять раз больше, чем партизан. Руководил экспедицией командующий войсками охраны тыла Северной войсковой области генерал-майор Шпейман.
   Все деревни Партизанского края в течение нескольких дней были заняты карателями. Штаб бригады во главе с комиссаром Орловым вынужден был покинуть Глотово и податься в Серболовский лес. Но и в лесу его окружили немцы. Каратели торжествовали. Они считали, что партизаны в мешке. По глухим, закованным в лед дорогам загрохотали танки и броневики. Положение создалось сложное. Все мысленно обращались к Васильеву. В него верили. И не ошиблись. Васильев нашел выход. Первое, что он сделал,- отдал приказ идти на соединение с группой комиссара.
   Как мы ждали тогда, хоронясь в лесу, своего комбрига! И когда мелькнула меж деревьями его высокая, стройная фигура, партизаны, забыв об осторожности, крикнули "ура".
   - Васильев вернулся! Комбриг с нами! - полетела от землянки к землянке радостная весть.
   Васильев сразу же принял решение: немедленно, в первую же ночь, вырваться из кольца окружения и ударить по карателям с тыла. Так и было сделано. Но вести бои с карательной экспедицией нам долго не пришлось. Помогла обстановка на фронте. В начале декабря наши войска перешли в решительное контрнаступление под Москвой и прорвали фронт противника. Чтобы как-то закрыть образовавшуюся брешь, фашисты спешно стали подтягивать туда свои силы. Не имея достаточных резервов, они вынуждены были отозвать на фронт и дивизию Шпеймана.
   - Ну, что ж, экзамен выдержан,- довольный исходом борьбы говорил Н. Г. Васильев.- Теперь вся бригада получила боевое крещение. Будем готовиться к новым боям.
   
   * * *
   
   В первой половине января бригада получила важный боевой приказ. Его прислал начальник штаба Северо-Западного фронта Н. Ф. Ватутин. Он приказал ударом с тыла захватить город Холм и удерживать его до подхода наших передовых частей.
   Сборы были недолги. Ранним утром 15 января бригада разбилась на три группы и двинулась к Холму. Это был большой и трудный поход. Ехали три дня и две ночи. По глубокому снегу, по бездорожью преодолели 80 километров вражеского тыла. Комбриг Васильев все время подбадривал партизан:
   - Крепче держитесь, ребята! Идем навстречу Красной Армии.
   В ночь на 18 января все дороги, ведущие к городу Холму, были перерезаны партизанами, все мелкие гарнизоны, расположенные в окрестностях, окружены. Плотным кольцом партизан был опоясан и город Холм. В назначенное время местность огласилась грохотом боя.
   Операция оказалась тяжелой. Гарнизон немцев в Холме насчитывал 1300 солдат и офицеров. Они были хорошо вооружены, имели укрепленные огневые точки и надежные укрытия. Каждый дом приходилось брать с бою.
   Васильев то и дело появлялся среди атакующих партизан. Он и здесь оставался спокойным, уверенным и невозмутимым.
   - Укройтесь, слышите? Не делайте из себя мишени. Стреляйте из-за укрытия! - Наставлял он партизан, шагая от дома к дому, как будто его самого пули не могли тронуть.
   К полудню город был в руках партизан. И хотя остатки фашистского гарнизона все еще укрывались за стенами каменного собора и тюрьмы, судьба врага была решена. Подошедшие с некоторым опозданием части 33-й стрелковой дивизии нанесли окончательный удар по фашистам. Задача советских воинов была значительно облегчена. Только в боях с партизанами немцы потеряли в Холме 475 солдат и офицеров, 70 автомашин, две радиостанции.
   После десятидневных боев под Холмом 2-я бригада возвратилась в Серболовский лес. Уверенно вступили мы на землю Партизанского края. Вроде прибавилось сил, просторнее и светлее стали наши леса. Даже комбриг на время расстался со своей строгостью. Обычно сдержанный и подтянутый, он много шутил, весело, заразительно смеялся, иногда даже пел полюбившиеся ему строки из нашей отрядной песни:
   
   Отчизна-мать!
   Мы все полны стремленья
   Громить врага как ночью,
   так и днем.
   Скорей умрем, чем встанем на колени,
    Но победим скорее, чем умрем!
   
   "Дома" нас ожидали крупные неприятности. Узнав об уходе бригады в новые места и почувствовав себя в безопасности, фашисты осмелели. Они врывались в деревни, грабили жителей, охотились за активистами и оставшимися партизанами. Особенно распоясался фашистский гарнизон в Яссках, где стоял 20-й эсэсовский батальон. Партизаны хотели покончить с ним еще до похода на Холм, но не успели.
   - Опять этот гарнизон! - гневно сказал Васильев, услышав информацию о положении в крае.- Сотрем его с лица земли!
   Коротки партизанские передышки! Не успели люди отдохнуть после большого похода, отогреться, привести в порядок обмундирование, как уже снова приказ комбрига позвал их в бой.
   - Что верно, то верно: с таким комбригом не заскучаешь,- шутили партизаны.
   В ночь на 5 февраля фашистский гарнизон в Яссках был окружен. Комбриг снова применил свою любимую тактику: обошел гарнизон с трех сторон, оставил ворота для выхода противника, устроил у ворот засаду. Мы знали его излюбленный прием: окружение, налет! - в этом весь Васильев.
   В самый разгар боя я, будучи связным, оказался вблизи командного пункта. Он находился сразу за обочиной дороги, на расстоянии автоматной очереди от Яссок. Комбриг Васильев, комиссар Орлов, начальник штаба Александр Афанасьев и начальник особого отдела Николай Иванов наблюдали за ходом боя. Отсюда было видно и слышно все.
   Я задерживаюсь на минуту, чтобы взглянуть на Васильева. Хочется узнать: верно ли, что комбриг загорается в бою, увлекается, как юноша, "с улыбкой воюет"? Вот он стоит, высокий, тонкий, и мне видно его возбужденное лицо.
   - Хорошо, хорошо идет бой! - взволнованно говорит Васильев, следя за перебежками партизан.- Так и задумано было.
   В этой, казалось бы, беспорядочной стрельбе, где трудно по звуку определить, что происходит в селе, комбриг видел всю картину боя, видел свой план в действии. Как опытный радист читает на ходу зашифрованную радиограмму или музыкант мгновенно определяет тончайшие нюансы в музыке, так и комбриг по звукам стрельбы, по видимым издали перебежкам партизан и немцев определял все детали операции.
   - Николай сегодня в ударе! - снова заговорил Васильев, угадывая действия отряда Николая Рачкова.- Смотрите, как азартно воюет. Всю окраину очистил. С таким командиром воевать можно. Военная хватка у него есть! А вот это уже Синельников. Пошел, Никифор, пошел! В обход. Так. Я говорил тебе, Сергей, будет из Никифора толк,- обращаясь к Орлову, продолжал комбриг.- Храбрости он научится у Рачкова, а знаний у него своих хватает.
   Следя за ходом операции, комбриг и комиссар не только изучали бой, не только руководили им. Они изучали людей, свои кадры, свой командный состав. В огне боя полнее всего можно было проверить достоинства командира и бойца. Любого партизана Васильев и Орлов оценивали по поведению в боевой операции...
   Через несколько дней Советское информбюро передало сообщение о яссковском бое. Снова о действиях партизан "под командованием товарищей В. и О." узнала вся страна. А вскоре в лагерь пришла радиограмма начальника Ленинградского штаба партизанского движения М. Н. Никитина. В ней наряду с поздравлением содержался намек: "Подумайте, нельзя ли совершить операцию в Дедовичи, как было сделано в Яссках".
   
   * * *
   
   Подготовка к новой операции началась без промедления. Партизаны покинули зимний лесной лагерь и взяли курс на запад, к Дедовичам. Первая остановка была сделана в деревне Семеновщине. Здесь штаб бригады задержался на целые сутки. Прибывший в край полковой комиссар А. Н. Асмолов устроил в этой деревне, на виду у всех жителей, вручение правительственных наград отличившимся партизанам.
   На широкой улице прямо на снегу стоял стол. На нем были аккуратно разложены красные коробочки. Представитель штаба зачитывал приказ:
   - За доблесть и мужество, проявленные в партизанской борьбе против немецко-фашистских захватчиков, наградить орденом Ленина...
   Выстроенные по команде "смирно" партизаны затаили дыхание. "Кто же удостоен такой большой награды? Не иначе - комбриг".
   - ...Васильева Николая Григорьевича...
   Васильев подошел к столу, вытянулся и взял под козырек. Асмолов вручил ему коробочку с орденом и, подавшись вперед, расцеловал.
   - Служу Советскому Союзу! - по-военному строго отчеканил Васильев и отошел в сторону.
   - Орлова Сергея Алексеевича,- продолжал читать представитель штаба...
   Затем награды были вручены Н. А. Рачкову, И. В. Смирнову, А. Ф. Майорову, И. А. Шматову, М. И. Тимохину, Н. И. Синельникову и другим партизанам. - На другой день штаб перебазировался в село Железкицу. Здесь накануне большого боя родилась смелая, дерзкая мысль: помочь голодающим ленинградцам. Было решено собрать тайком от врага хлеб, мясо, жиры, создать продовольственный обоз и переправить его через линию фронта в осажденный Ленинград. Николай Васильев с большим восторгом воспринял эту идею и сам горячо взялся за претворение ее в жизнь. Но прежде всего надо было разгромить фашистское гнездо в Дедовичах.
   Дедовичи - районный центр, крупная железнодорожная станция, через которую фашисты подбрасывали подкрепления и оружие к Ленинграду. Через нее они питали и окруженную под Демянском свою 16-ю армию. Гарнизон в Дедовичах насчитывал свыше 900 солдат и офицеров. Фашисты окружили себя блиндажами, танками, закопанными в землю до самых башен, рядами колючей проволоки, возвели ледяные валы. Крупные здания были подготовлены к круговой обороне. Фашисты полагали, что теперь им обеспечена полная безопасность.
   Но о какой безопасности могла идти речь, если рядом росла, мужала и крепла боевая партизанская бригада. И вот в ночь на 22 февраля загрохотали взрывы на окраинах Дедович. Это партизанские полки и отряды (к этому времени бригада уже делилась на полки), зажав в железное кольцо немецких карателей, начали штурм фашистского логова. Ничто не могло остановить их наступательный порыв.
   Гудел весь поселок. Трещали, ломаясь, обгорелые балки, с грохотом рушились стены. Раскатисто ухала артиллерия, заглушая непрерывный стрекот автоматов и отрывистые выкрики командиров.
   Комбриг, находясь среди атакующих, весь горел от возбуждения. Он поминутно отдавал приказы, посылая связных то на одну, то на другую окраину поселка. Когда ему доложили о том, что на севере в трудное положение попал отряд имени Горяинова, что враг, пользуясь численным превосходством, с трех сторон обошел партизан, Васильев вскипел:
   - Зубы показывают фашисты! Добить их! Не уходить, пока не разгромим всех!
   Вражеский гарнизон был разгромлен.
   В короткий срок партизаны и жители края собрали свыше трех с половиной тысяч пудов продовольствия и, погрузив его на 223 подводы, переправили обоз через фронт. Вместе с продуктами народные мстители вывезли в советский тыл письмо в Кремль, Центральному Комитету партии, под которым стояло свыше 3 тысяч подписей партизан и колхозников.
   ...К весне 2-я бригада занимала уже 9600 квадратных километров полей и лесов, держала в своих руках 400 сел и деревень.
   С каждым днем росли и крепли отряды лесных воинов. А люди все вливались и вливались в ряды партизан. На территории края действовали теперь 1, 4 и 5-я бригады. Но и они по установленному порядку подчинялись командованию 2-й бригады. Комбригу Васильеву была вверена теперь судьба почти 3 тысяч партизан.
   Разгоревшееся в этом районе пламя партизанской борьбы всерьез встревожило фашистское командование. Немцы предпринимали одну попытку за другой, стремясь вторгнуться в край, подавить народное восстание, уничтожить партизан. Они широко использовали авиацию. Фашистские самолеты с утра до вечера кружились над краем, сжигая деревни, расстреливая с воздуха мирных жителей и партизан. Они охотились даже за отдельными всадниками и пешеходами. Однако и в этой обстановке партизаны продолжали усиливать борьбу. Крестьяне по ночам пахали землю, засевали поля. Край жил, действовал, боролся.
   Васильев близко принимал к сердцу народное горе. Он заботился об устройстве погорельцев, особенно детей. Находил время навещать раненых. Врач Лидия Семеновна Радевич и медсестра Нюра Егорова всегда рады были его приходу.
   По приказу комбрига в крае были созданы специальные истребительные группы по борьбе с вражеской авиацией. Рассредоточившись в лесах, вооруженные ручными пулеметами и противотанковыми ружьями, эти группы стреляли по фашистским самолетам. То там, то здесь падал в снег, оставляя дымный след, подбитый "Юнкерс" или "Хейнкель".
   
   * * *
   
   ...Уверенно и твердо шли партизаны навстречу новым боям. А бои предстояли горячие. В начале мая враг начал стягивать крупные силы. Опять надвигалась гроза.
   - Ну, что ж, "люблю грозу в начале мая",- сказал как-то комбриг.- Это не декабрь. В Яссках и в Холме мы многому научились. Сумеем встретить врага, как надо.
   11 мая на границах Партизанского края загрохотали пушки, затрещали пулеметы. Около тысячи немецких карателей повели наступление на деревню Большое Заполье. Партизанские заслоны встретили их шквальным огнем.
   Это была вторая карательная экспедиция немцев против Партизанского края. Фашисты готовились к ней целый месяц. Они создали сильную группировку: сняли с фронта 163-ю пехотную дивизию и дополнили ее отрядами СС. У карателей были танки, бронемашины и самолеты.
   Бои приняли ожесточенный характер. Они продолжались и днем и ночью. Врагу удалось занять ряд партизанских деревень.
   Обстановка накалялась. Из отрядов поступали тревожные вести. Но Васильев ни на минуту не терял самообладания. Он спокойно отдавал распоряжения и вместе со своими соратниками искал новые формы борьбы.
   И эти формы были найдены. Партизаны применили тактику активной подвижной обороны. Они умело сочетали засады с внезапными нападениями с флангов и с тыла. Днем партизаны вели позиционные бои, а ночью совершали налеты, устраивали засады, заманивали врага в "огневые мешки".
   Успех переходил на сторону партизан. Цепи карателей дрогнули. Инициатива была вырвана из их рук. Фашисты начали откатываться назад.
   Весь май на границах края продолжались бои. 55 боевых операций, а всего около ста боев выдержала бригада за этот месяц. Враг был остановлен и отброшен.
   Несмотря на это, каратели не отказались от своего намерения разгромить партизан. Оправившись от удара, они развернули новое наступление. Партизаны назвали этот поход немцев третьей карательной экспедицией. Однако в этом походе фашисты не имели даже временного успеха. Ворота Партизанского края оказались закрытыми. Потеряв почти половину своего состава, немцы на всех направлениях отступили и перешли к обороне. Опять партизанам была навязана позиционная война.
   Все здесь напоминало фронт. Край был опоясан траншеями и окопами. В них стояли на боевом посту и вели прицельный огонь партизаны.
   
   * * *
   
   8 августа в пять часов утра задымился горизонт, затрещали пулеметы, мелькнули вспышки орудий, загремели взрывы. Началась четвертая, самая мощная карательная экспедиция немцев против Партизанского края. В ней принимали участие 218-я пехотная дивизия, переброшенная немцами из-под Ленинграда, 16-й карательный отряд, 4-й заградительный полк СС и специальное бронетанковое соединение 3-АА. Кроме того, фашисты стянули карательные и полицейские отряды от Старой Руссы и Дно, от Пскова и Опочки, от Великих Лук и Холма. Потом были пущены в ход части 8-й танковой дивизии. Тройное превосходство немцев в живой силе сменилось пятикратным. О превосходстве в технике нечего было и говорить.
   На границах края разгорелись жаркие бои. Путь наступающим немцам расчищала артиллерия. Впереди шли танки, броневики, вездеходы, за ними двигалась пехота. Сверху их прикрывала авиация. На этот раз каратели наступали с пяти направлений. Они действовали своей излюбленной тактикой - клином, стремясь разрезать территорию края, зажать партизан в клещи и уничтожить их по частям.
   Край оказался в огненном кольце. Атаки фашистов следовали одна за другой. Партизаны стойко отражали натиск врага. Бои нередко доходили до рукопашных схваток.
   Враг рвался в центр Партизанского края. Все силы партизан были брошены в бой, в том числе и прибывшая в край 3-я бригада под командованием талантливого советского офицера Александра Германа. Комбриг Васильев почти не слезал с коня. Смертельно усталый, похудевший, с глубоко запавшими, воспаленными от бессонницы глазами, он появлялся то на одном участке фронта, то на другом. Везде ждали его указаний, советов, распоряжений.
   Бои нарастали. Но силы были неравны. Вдобавок ко всему каратели получили новое подкрепление из Холма, Поддорья и Старой Руссы. Всем стало ясно: и командованию бригады, и Военному совету Северо-Западного фронта, и Ленинградскому обкому КПСС, что удержать территорию края в сложившейся обстановке невозможно. Дальнейшая борьба могла привести лишь к истреблению партизан. Тем более что край свою основную задачу выполнил. Выросшие в нем партизанские соединения и командные кадры прошли отличную школу борьбы. Настала пора вывести их на широкий оперативный простор.
   И началась скрытая от врага переброска партизанских сил в еще более глубокий немецкий тыл. Незаметно для фашистов покинули край и взяли курс на запад 1-я и 3-я бригады, за ними двинулись некоторые полки 2-й бригады. Главные силы партизан вышли из клещей, которыми пытались было сдавить их каратели. Во вражеском кольце оставались только два полка. На них была возложена очень трудная задача: боевыми действиями сковывать немцев, принимать весь огонь на себя, вести упорные оборонительные бои до тех пор, пока основные силы партизан не выйдут на запад и не развернутся в новых районах. И эту трудную задачу взял на себя Николай Васильев. С ним же остались и другие работники штаба бригады.
   8 сентября вся территория края была занята карателями. Они укрепились на месте сожженных деревень, стреляли по лесам и болотам из минометов, ходили по тропам, разыскивая партизан.
   
   * * *
   
   Мы, партизаны, были тогда убеждены, что Николай Григорьевич заявит о своей болезни и останется в советском тылу до выздоровления. К сожалению, этого не произошло.
   В Валдайской опергруппе комбрига встретили неприветливо. К тому времени состав группы сильно изменился. Полковой комиссар А. Н. Асмолов выбыл на другой фронт. К руководству пришли новые люди. Были здесь и представители Ленинградского штаба. Некоторые из них плохо понимали обстановку, сложившуюся в Партизанском крае, недостаточно знали Н. Г. Васильева - его высокий патриотизм, беззаветную преданность, исключительную честность. Им было досадно, что перестал существовать Партизанский край, который обычно украшал боевые донесения и отчеты. А то, что край уже сыграл свою огромную положительную роль, что в сложившейся обстановке Васильев принял единственно разумное решение, в расчет не принималось.
   Как рассказывают очевидцы, кто-то из штабных работников, беседуя с комбригом, допустил бестактность, проявил к нему недоверие.
   - Это верно говорят, что бригада, которой вы командовали, распалась, рассыпалась, перестала существовать? - спросили у Васильева.
   Комбриг резко и удивленно поднял глаза.
   - Кто вам дал такую ложную информацию? - ответил он вопросом на вопрос.- Бригада действует. Она бьет врага под Псковом и Карамышевом. Часть партизан, которые вышли со мной, тоже готовы в поход.
   - Значит, вы готовы вести бригаду обратно в тыл врага?
   - Готов. Только...- Николай Григорьевич остановился и, пересиливая себя, проговорил: - Только я... болен. Надо бы малость полечиться...
   - Покажитесь врачу. Пусть подтвердит.
   Васильев вспыхнул. Слова недоверия больно ударили по его самолюбию. Он резко встал и, не простившись, вышел.
   У другого подобный разговор, может быть, и не вызвал бы внутреннего протеста. Для Васильева же этого было слишком много. 15 месяцев в тылу врага! На самых опасных участках! И вдруг - такие подозрения? Теперь Васильев не мог настаивать на лечении, он вообще решил не проронить об этом ни слова.
   Врач подтвердил болезнь комбрига.
   - А может, он трусит? - уже совсем некстати спросили в штабе.
   Эта оскорбительная фраза каким-то образом тоже дошла до Васильева. Она окончательно вывела его из себя. Кажется, впервые за время войны комбриг потерял равновесие. На лице его выступили красные пятна. С трудом подавив вспыхнувшее возмущение, он влетел в штаб и хриплым взволнованным голосом заявил:
   - Сейчас же еду к месту сбора, формирую бригаду и отправляюсь в тыл. До свидания!
   К партизанам Васильев вернулся крайне раздраженным. Никто его не видел раньше таким. Первыми его словами были:
   - Кто сказал, что 2-я бригада перестала существовать?! Расстреляю!
   В короткий срок из вышедших в советский тыл партизан была вновь сформирована 2-я бригада. Ее возглавили, как и прежде, Николай Васильев и Сергей Орлов. В конце ноября бригада в составе 300 человек пересекла линию фронта и направилась к месту действия - в Серболовский лес.
   
   * * *
   
   Снова тыл врага, снова бои. Не успела бригада ступить на землю Партизанского края, как немцы встретили ее карательной экспедицией. Партизаны отразили атаки врага и решили выйти из Дедовичского района в Новоржевский. Такое решение принял Васильев, но сам выполнить его уже не мог.
   Болезнь начала быстро прогрессировать. Какие только меры не принимала фельдшер Нина Романовна Щербакова! Ничто не помогало. Состояние Васильева ухудшалось. Но он все еще командовал бригадой.
   - Ты же совсем болен! - убеждал его Орлов.
   - Чепуха! Все пройдет.
   Комбриг продолжал отдавать распоряжения, хотя временами голос его снижался до шепота.
   Выход был один: немедленно вывезти комбрига на самолете в советский тыл. Но, как назло, стояла вьюжная нелетная погода. Не было у партизан и подходящей площадки, чтобы принять самолет: лед на озере оказался тонким, ровной полянки тоже не находилось. Николай Григорьевич терял последние силы. Потный, с повышенной температурой, он с трудом держался на ногах. Его уже перетаскивали на носилках, сам он ходить не мог.
   11 декабря в Валдай была подана тревожная радиограмма: "Васильев тяжело болен. Немедленно шлите самолет озеро Сусельница. Вылет самолета радируйте. Орлов".
   В тяжелом состоянии, с резкой одышкой и тягчайшим истощением вывезли наконец комбрига на Большую землю, в г. Осташков, и положили в госпиталь. Диагноз страшный: скоротечный туберкулез легких.
   26 марта 1943 года меня пригласил в партизанский штаб А. А. Тужиков и упавшим голосом сказал:
   - Подготовься, вечером будешь выступать на траурном митинге. Наш Николай Григорьевич умер.
   Хоронили мы комбрига на центральной площади, в его родном городе Валдае. Толпы народа пришли проститься со своим знатным земляком. Начался митинг. Трудно было сдержать слезы, слушая траурные речи боевых товарищей и друзей. В толпе то и дело слышались всхлипывания.
   В день похорон от имени партизан 2-й бригады пришла радиограмма.
   "Мы не имеем возможности сегодня своими руками увить венками и обложить цветами могилу своего замечательного командира. Но придет время, эта могила будет святым местом для нас.
   Клянемся перед прахом друга и боевого товарища высоко держать честь 2-й партизанской бригады.
   Наш грозный удар по врагу, уничтоживший 608 фашистов в последнем бою,- это боевой салют у могилы нашего любимого Николая Григорьевича Васильева.
   Партизаны и партизанки 2-й партизанской бригады".
   Салют из автоматов был последним актом над свежей могилой героя.
   В апреле 1944 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении 14 ленинградским партизанам звания Героя Советского Союза. Среди них был Николай Григорьевич Васильев.