Герой Советского Союза Балицкий Григорий Васильевич (в центре) и его товарищи по партизанской борьбе Семянников В.Г. (слева) и Юдович С.М

   Тихий, зеленый, поросший спорышей переулок украинского степного города. Здесь живет Григорий Васильевич Балицкий. На углу, в тени акаций, кирпичный дом, забор, садик. Красиво сформированные кроны груш и яблонь свидетельствуют, что хозяин дома любит и умеет сажать и растить деревья. Еще он увлекается цветами и пчелами. В глубине садика белеют два или три улья. Возле летней кухни - целая столярная мастерская. И над всем этим шумят высокие пирамидальные тополя...
   Иногда хозяин не приходит вечером с работы - это значит, что он укатил на обкомовской "Волге" в колхозы... И, случается, из степной глубинки "Волга" привозит его не домой, а в областную больницу. Сказываются долгие годы партизанских боев и походов. В такие ночные часы, когда болезни и раны особенно напоминают о себе, на помощь приходят воспоминания молодости. О честной, славной, боевой молодости.
   
   * * *
   
   - Гриша, а какую же ты себе легенду выдумал?
   - Народным учителем решил сделаться.
   - Постой, постой, Грицько! Легенда-то хороша, но какой же из тебя к черту интеллигент в этаком наряде? Да тобой детей можно пугать...
   И командир Черниговского областного партизанского отряда Николай Никитич Попудренко весело рассмеялся.
   Григорий Балицкий осмотрел себя и смутился. Но не потому, что на нем была незавидная одежонка - потерявшая цвет измятая гимнастерка, вытертое хлопчатобумажное галифе, старенькая кепка и потрескавшиеся, разбитые, грязные сапоги. Нет, экипировка вполне подходящая для партизанской жизни. Покраснел Гриша оттого, что, придумывая себе легенду, не обратил никакого внимания на свой вид.
   "Вот так диверсант! Вот так разведчик! Да первый же попавшийся немец никаким легендам не поверит!.."
   - Ничего, не горюй,- подбодрил Попудренко.- А ну пошли ко мне...
   В штабной землянке Попудренко вытащил из-под нар чемодан, раскрыл его и, не задумываясь, вынул оттуда новенький коверкотовый костюм, такие же новенькие хромовые сапожки и вышитую украинскую рубаху.
   - Надевай!
   - Да вы что, Николай Никитич? - растерялся Григорий.
   - Берн, бери. На что оно мне... Переодевайся, быстро. Вот так. Погоди... Да у тебя, брат, и белье военное, со штампом. Бери мое! На важное задание идешь!..
   Да, задание было действительно ответственное. Утром того же дня - 3 октября 1941 года - состоялось заседание Черниговского подпольного обкома партии. Партизанская война разгоралась. Нужно было связываться с отрядами, действовавшими в районах области, с подпольщиками в городах и местечках, координировать их действия, давать задания...
   Как будто и просто... А на деле? На деле - опаснейшая работа. Уже не одна группа и не один связной сложили головы, выполняя такое задание. Незадолго перед Балицким ушли на связь в Чернигов партизаны Залесский, Тупица, Муха, Товчко. Ушли и не вернулись. Навсегда исчезли за тяжелыми дверями гестапо...
   Дед проницательно оглядел незнакомца с ног до головы и ласково сказал:
   - Почему же нет. Обязательно знаю... Давай проведу! "Ну и везет мне на людей",- подумал Григорий, шагая следом за провожатым.
   Вместе они вышли на широкую улицу. Невдалеке большой дом с вывеской: "Комендатура".
   "Неудачно выбрал путь старик,- с досадой подумал Гриша. - Ну да ничего, пронесет"...
   Поравнялись с часовым. И тут дед (как потом выяснилось, его фамилия была Глухенький) внезапно остановился, кивнул головой на Балицкого.
   - А ну-ка возьми этого... Шляется тут, Комсомольскую спрашивает... Большевицкие названия почитает...
   "Бежать? - пронеслось в голове Балицкого.- Поздно... Ну, Грицько, держись!.."
   - Ты что же это, батя? - прикидываясь удивленным, сказал Григорий.- За что?
   - Иди, иди,- огладил бороду старик и прищурил глаз.- Зараз там разберутся. Пришла наконец наша власть!..
   Подталкивая в спину стволом автомата, часовой повел Балицкого к коменданту.
   Впервые Григорий так близко видел врага. Он стоял перед ленивым тучным офицером. Офицер сидел за столом, молча посматривал на Балицкого, курил сигарету и пускал дым через ноздри. Наглядевшись, он что-то сказал часовому, который тотчас же вышел.
   Вскоре в комнате появился переводчик - тщедушный человечек с тонкой гусиной шеей. "Что-то, сдается, знакомое лицо,- подумал Григорий.- Где мы с ним встречались? "
   Офицер начал допрос: "Кто такой? Откуда? Почему здесь? "
   - Я учитель. Жил и работал в Холмах, - спокойно объяснил Балицкий.- Сейчас там беспорядки, школы не работают. А здесь, в Мене, я слышал, новые власти вскоре собираются открыть школу...
   - Да, это так,- важно кивнул комендант.
   Часовой быстро, привычными движениями обыскал Григория, положил перед комендантом блокнот, узелок, в котором, оказались десяток яблок и ломоть хлеба. Комендант перелистал блокнот.
   - А зачем тебе эта... Комсомольская? А?..
   - В Мене я впервые, господин комендант. Остановиться мне негде, а на Комсомольской - вот только номера не помню - живет мой приятель по университету. Думал, переночевать у него, а завтра собирался прийти к вам просить работу. Я без работы прожить не могу.
   - Да, я думаю открыть школу с 15 октября. Придешь через денек зарегистрируешься. А там увидим.
   И комендант швырнул Григорию блокнот... Балицкий пошел было к двери.
   - Стой! - вдруг крикнул переводчик,- а ты в Чернигове не работал?
   - Нет,- твердо ответил Григорий.
   - Ой, брешешь!.. А и впрямь, разве ты не работал в Чернигове?
   - Нет, в Чернигове бывал на совещании учителей, а работать не работал.
   - А в Шостке?
   - И в Шостке не бывал.
   Теперь Григорий уже припомнил, кто его допрашивает: это был преподаватель немецкого языка из шосткинской школы. Некоторое время Балицкий работал в областной газете, ездил по всей области, видел в школе и этого типа... Хорошо еще, что предатель никак не может свести концы с концами в собственной памяти.
   - Ну как? Все? - нетерпеливо спросил комендант.
   - Я, видно, обознался, герр комендант,- угодливо наклонился переводчик,- спутал с кем-то...
   - Марш! - крикнул комендант Балицкому,
   - Ты наведывайся,- крикнул вслед переводчик.
   - Обязательно, а как же! - откликнулся Балицкий...
   Он вышел на улицу. Предатель-старик, который привел его в комендатуру, сидел на лавочке неподалеку от часового и деловито крутил козью ножку. Проходя мимо него, Григорий отвернулся.
   "Обожди, иуда! Может, еще не так свидимся!" - подумал он, стискивая зубы...
   Но... беды, которые поджидали Балицкого в Мене, еще не кончились.
   Он отложил свое свидание на Комсомольской, а пока решил заглянуть на вокзал: Попудренко приказал выяснить, что происходит на железной дороге...
   На менском вокзале было шумно. Только что прибыл воинский эшелон. Григорий стал на перроне и принялся быстро подсчитывать вагоны, платформы с орудиями, прикидывать количество солдат.
   - Что делайт?! - гаркнул кто-то вблизи.- Хенде хох!..
   Балицкий оглянулся. Тускло поблескивая, на него смотрел ствол автомата. А солдат полевой жандармерии с жестяной бляхой на груди уже ощупывал его карманы. Григория отвели в здание вокзала и заперли в темной каморке.
   Вечером его повели в комендатуру. Снова предстал он перед комендантом, который на сей раз смотрел на "учителя" зло и подозрительно.
   - Ты зачем шлялся на вокзале?
   - Собирался там переночевать. В дом-то никто не пускает.
   Комендант в упор рассматривал Григория... Не известно, чем бы все это кончилось, если бы в этот момент в кабинет не ввалились несколько гитлеровских офицеров. Они шумно поздоровались с комендантом и, как догадался Балицкий, потребовали ночлег и ужин.
   Комендант приказал Балицкому пересесть в угол, на пол. Непринужденно болтая, офицеры развалились на креслах и диване. Комендант стал звонить куда-то, вызывал часовых, которые по очереди разводили офицеров на постой. Густой дым сигарет затянул комнату сизым туманом.
   Когда офицеры вышли, комендант подошел к окну и стал его открывать. Балицкий мгновенно вскочил, схватил со стола мраморное пресс-папье и со страшной силой ударил им коменданта по голове, а сам выпрыгнул в окно и побежал, проламываясь сквозь кусты. По лицу больно хлестали ветки яблони. Вот и забор - перемахнул не задерживаясь...
   Позади торопливо захлопали пистолетные выстрелы, протрещала длинная автоматная очередь.
   Но Балицкого было уже не догнать...
   Он выбрался из Мены, обошел ее болотами и кустарниками, отыскал приметные груши. Вырыл компас, документы, листовки...
   Так совершил первые свои партизанские шаги Григорий Васильевич Балицкий...
   Первое задание он выполнил, хоть и не полностью: Сосницкий отряд подвергся нападению гитлеровцев, многие погибли, остальные примкнули к другим отрядам. Зато Балицкому удалось наладить связь с подпольщиками, а главное - разыскать Корюковский партизанский отряд, которым командовал старый друг Балицкого Петро Козик. Когда через две недели Балицкий вернулся в областной партизанский отряд и доложил Попудренко о том, что сделал и пережил, командир обнял его за плечи.
   - Ну вот, Гриша, первый партизанский класс ты окончил. Узнал, что оно такое фашистский тыл и как по нему ходить надо. А теперь принимайся за диверсии. Это, брат, работенка посложнее!..
   Первую диверсию Гриша совершил на железной дороге Гомель - Бахмач. Вместе с ним в этой диверсии принимали участие еще двое партизан - Иван Полищук и Петр Романов...
   К вечеру партизанская кобыла Машка привезла будущих диверсантов к деревне Величковке. Здесь у Гриши была знакомая жительница.
   Хозяин - отец учительницы, симпатичный, веселый дед Макар - охотно рассказывал о месте, которое интересовало партизан.
   - Ого еще какой мост,- поглаживая роскошные белые усы, распространялся дед Макар.- А для меня так вдвойне знаменитый. До революции, когда еще молодым был, так нашел возле того моста кошелек с двадцатью карбованцами... Ох и выпили же мы тогда с товарищами, ох и выпили же!.. Только вот оно какое дело, хлопцы,- добавил дед, понижая голос.- Больно уж охраняется тот мост. Днем и ночью часовые ходят, будь они прокляты!..
   - Ладно, ладно, диду,- усмехнулся Балицкий.- 3 ранку пойдем побачим на твой мост. Глядишь и еще двадцатку найдем. Да и погуляем!
   На рассвете собрались в дорогу. Дед Макар отправился проводником. Усевшись на передок тачанки, он погонял Машку.
   Всходило солнце, когда партизаны пересекли картофельное поле и остановились в зарослях кустарника. Дед Макар по-хозяйски принялся распрягать Машку. Невдалеке виднелись ажурные формы моста на четырех железобетонных быках. С обеих его сторон расхаживали часовые, а метров за триста стоял кирпичный домик, возле которого умывались голые до пояса солдаты.
   К счастью, на поле вышло несколько девчат копать картофель. Григорий предложил помочь. Девушки с радостью приняли в свою компанию трех рослых парней, вручили им лопаты, и работа закипела...
   Вспоминая нынче об этом, Григорий Васильевич Палицкий усмехается. Подобное нарушение всех партизанских правил могло дорого обойтись. Что и говорить - картина: три партизана, сложив оружие на траву, копают бульбу, перебрасываются шутками-прибаутками с девчатами. Дед Макар печет ее на костре. Мирно пощипывает траву стреноженная Машка. А совсем рядом разгуливают вооруженные гитлеровские солдаты. Только малым партизанским опытом да еще тем, что гитлеровцы той первой военной осенью еще были мало пуганы, можно объяснить, что партизаны решались на такое безрассудство и что все обошлось благополучно...
   Разумеется, партизаны даром времени не теряли, подсчитали солдат, присмотрели подходы... Гарнизон состоял примерно из двадцати гитлеровцев. Были замечены две пулеметные точки возле домика. Возле моста виднелась колючая проволока. Подползти можно только возле насыпи, мимо часового... Конечно, нужно выбрать момент, когда он перейдет на правую сторону полотна, где стоит каменный домик.
   После обеда ребята развезли картошку по домам девчат, заехали за зарядами взрывчатки, которую припрятали в клуне деда Макара, а вечером двинулись назад к мосту. Деда хотели оставить, но он запротестовал.
   - Да як же я пропущу такой эпизод в своей жизни? Я - старый щорсовец? Я партизанил, когда вы еще под стол пешком пройти не могли!.. Да и с дороги без меня как пить дать собьетесь. По рукам Грицько?
   - Ну, коли так, по рукам! - усмехнулся Балицкий.
   Как только стемнело, полил дождь. Ни зги не видно. Все благоприятствовало задуманному делу... Впрочем, в кромешной темноте ничего не стоило сбиться с дороги. Хорошо еще, что дед Макар и впрямь знал округу как свои пять пальцев...
   - Тпру... Приехали,- сказал наконец дед.- Вылезай потихоньку!
   Балицкий соскочил на землю, пригляделся. Что-то слабенько светилось впереди. "Да это же окно того самого кирпичного домика, в котором расположился гарнизон! - сообразил Балицкий.- Плохо прикрыли, вот и пробивает!"
   Балицкий и Петро Романов нащупали на повозке заряды, распихали по карманам бикфордов шнур, запалы, проверили, сухие ли спички.
   - Ну, пошли!..- спокойно скомандовал Балицкий.- Тихо!..
   Сгибаясь под тяжестью зарядов, Балицкий и Романов двинулись к месту, ориентируясь на светящуюся цель в окне. Позади с карабином наперевес шла стрелковая поддержка - Иван Полищук. Дойдя до насыпи, Гриша и Петро поползли, осторожно волоча за собой заряды. Вот они уже у моста. Сквозь шум дождя донеслись мерные шаги невидимого часового.
   Партизаны торопливо привязали заряды. Накрылись фуфайками, подожгли шнуры... Есть!.. Слабое шипение возвестило, что шнуры горят.
   - Отходим! - прошептал Балицкий. Он хотел было приподняться, но... ноги одеревенели, не слушаются, будто чужие. Дернулся - дикая боль пронизала тело. "Судорога! Свело!"
   Гриша попробовал ползти, действуя одними руками,- не выходит. Лег на бок, попытался перекатываться - опять не получается. Неужели конец?!
   Да, надеяться не на что. Гриша зажмурил глаза, приготовился к взрыву, к гибели... И вдруг над ухом шепот:
   - Гриша, что с тобой?..
   Теплая волна омыла Гришино сердце: "Петро, друг, вернулся... Не бросил товарища!.."
   - Ноги,- прошептал Балицкий.- Быстрей!..
   Петя встал во весь рост, подхватил Гришу, вытащил его из-под моста, и вместе свалились с насыпи в канаву, царапая лица и набивая шишки. Тут же страшный взрыв потряс землю. За ним другой. Заскрежетало железо. Громко всплеснули падающие фермы. И, может, от взрыва, может, от сотрясения ноги у Гриши отошли. Балицкий, за ним Петр вскочили, пригибаясь, побежали вдоль насыпи, к подводе. А от домика уже поднимались ракеты, освещая все вокруг белым, неживым светом. По мосту ударили пулеметы.
   Хлопцы кинулись на подводу, где их уже ждал Ваня Полищук, и дед Макар погнал Машку вскачь.
   - Ну, как, диду,- спросил, отдышавшись Гриша.- Как тебе сподобились наши двадцать карбованцев?
   - Молодцы, хлопцы, ох и молодцы,- обрадованно отвечал дед.- Желаю вам таких карбованцев побольше на вашем партизанском шляху!
   - Почин хороший,- подхватил Петро Романов.
   
   Так оно и вышло: в скором времени Балицкий подорвал около Мены еще два вражеских склада с боеприпасами. А в начале мая 1942 года совершил диверсию, эхо которой отдалось и в Берлине и заставило гитлеровское командование бросить против черниговских партизан крупные силы... Двадцать человек - диверсионная группа под руководством Балицкого - выстроились перед штабной палаткой. Командир соединения, секретарь подпольного обкома партии Алексей Федорович Федоров, не спеша прошелся взад-вперед вдоль строя.
   - Знаете, на какое дело идете? - спросил он, потрогав рукой заросший подбородок.- Так вот - эшелончик выбирайте повесомей. Из тех, что идут к фронту... Оружие, боеприпасы, технику - вот что надо рвать. На порожняк взрывчатку переводить запрещаю. Имейте в виду!
   В сторонке от штабной палатки сгрудилась кучка девчат-партизанок. В строю диверсионной группы есть у этих девчат возлюбленные. И тревожно сжимается девичье сердце: вернется ли любимый? А может, только расщепленный приклад или пробитую пулей шапку принесут и молча положат у костра оставшиеся в живых товарищи... Стоит среди девчат и Маруся Товстенко... Балицкий неприметно махнул Марусе рукой и улыбнулся. Потом громко скомандовал.
   - Шаго-ом марш!.. Отойдя километра два от лагеря, Балицкий остановил группу, рассадил людей в кружок, сделал многозначительную паузу и спросил:
   - Вы, хлопцы, скажите мне откровенно: никому не страшно? Никто не боится на железку идти?..
   Балицкий обвел взглядом круг сидящих.
   - Если кто боится, пусть скажет прямо. Отпущу назад, и ничего ему не будет... Но уж если кто-нибудь струсит у железки - пусть спуску не ждет... Ну так что - нет желающих возвратиться?..
   Желающих не нашлось, и группа продолжала путь.
   Глухой ночью подошли к большому селу Камень, лежащему в нескольких километрах от железной дороги. Проводник Панков, прихватив с собою еще одного партизана, сходил в Камень на разведку и, вернувшись назад, доложил, что движение поездов происходит только в светлое время. Для охраны железной дороги немцы мобилизовали местных жителей, которые, заметив посторонних людей, должны бить железной палкой о рельс и вызывать охрану. Заодно Панков разузнал расположение постов и время прохода патрулей.
   Балицкий внимательно выслушал донесение и повел группу лесом, напрямик к железной дороге.
   Медленно наступал рассвет. Где-то справа, со стороны Добруша, послышался гудок паровоза. Необычайное возбуждение охватило партизан. Группа ускоренным шагом двинулась к опушке, которая уже просматривалась сквозь поредевшие деревья.
   Под кустом Балицкий заметил чьи-то ноги.
   - Ты кто такой? - спросил он лежавшего под кустом человека, слегка подтолкнув его носком сапога.
   - Та вот поставили немцы дорогу охранять... А я лег да и лежу, ничего не слышу...
   - Ну ладно, не вставай... Ложись! - скомандовал Балицкий.- Все ложись!..
   Люди, вытянувшись цепочкой, расположились за деревьями, приготовились к бою. Шум поезда нарастал.
   - Подрывники, вперед! - распорядился Балицкий.- Быстрее.
   Подрывники Сергей Кошель и Лазарь Баскин, пригибаясь и перескакивая через поваленные вдоль насыпи деревья, выбежали на полотно. В одну минуту установили мину, протянули шнур, воткнули шомпол между рельсами и скатились вниз по откосу насыпи...
   Из-за поворота показался паровоз. Он мчал полным ходом. Страшный удар расколол лесную тишину. Паровоз подпрыгнул, сошел с рельсов, повалился набок. С треском полезли друг на друга вагоны, поблескивая оцинкованными боками, с насыпи покатились бочки, потянуло приторным запахом бензина...
   - Пулеметы! - что есть мочи закричал Балицкий.
   Резанули очереди. Над поездом заполыхало багровое пламя. Колоссальный хвост черного дыма заметался от одной опушки леса к другой. Загорелись кустарники, деревья, трава. Надо было как можно скорее уходить подальше от пожара.
   - Отход! - скомандовал Балицкий и дал в воздух красную ракету.
   Партизаны уже подходили к лагерю, а дым гигантского пожара все еще висел над лесом.
   После этого крушения гитлеровцы взяли под арест коменданта станции Добруш, с которой вышел эшелон с бензином.
   В Злынке, в Новозыбкове и во всех окрестных селах, на станциях и разъездах рыскали фашистские зондеркоманды, пытаясь отыскать партизанских связных. В лесной массив, под Софиевку, где в это время стояло соединение А. Ф. Федорова, по приказу командования вермахта двинулись крупные силы карателей...
   А Григорий Балицкий почувствовал еще больший вкус к диверсиям...
   В конце августа сорок второго года, когда соединение, с трудом отбиваясь от наседавших гитлеровцев, ушло в Клетнянские леса, Балицкий во главе небольшой диверсионной группы остался под Добрушем.
   С Балицким остались отборные кадры подрывников - Григорий Мельников, Лазарь Баскин и один из самых молодых партизан, но уже опытный диверсант и разведчик шестнадцатилетний Вася Коробко.
   В это время в соединении после долгих боев почти не оставалось боеприпасов. Однако группа Балицкого была снабжена необходимым количеством патронов.
   И Балицкий оправдал возлагавшиеся на него надежды. Совместно с диверсионной группой Героя Советского Союза Ф. Кравченко, незадолго до этого заброшенной под Гомель с Большой земли, группа Балицкого взорвала 11 вражеских эшелонов... Под его командованием была уничтожена знаменитая "Голубая стрела" - поезд, в котором уезжали в отпуск и возвращались на фронт гитлеровские офицеры-отпускники. В лесной сторожке под Добрушем Балицкий организовал засаду и уничтожил двух немецких полковников, осмелившихся (под солидной охраной) отправиться на охоту.
   Поздней осенью сорок второго года Григорий Васильевич Балицкий был тяжело ранен (он потерял глаз) и отправлен лечиться на Большую землю.
   После выздоровления, с "Золотой Звездой" Героя Советского Союза, в погонах майора, он снова вылетал в немецкий тыл, в родное соединение партизанских отрядов.
   Во главе лучшего в соединении 1-го батальона Григорий Васильевич оседлал важнейшую для гитлеровцев стальную магистраль Ковель - Ровно.
   И с того времени, как отряд Балицкого появился на этой железной дороге, машинист любого фашистского паровоза, прежде чем отправиться в рейс, исподтишка творил молитву и мысленно прощался с родными...
   
   * * *
   
   Зеленый, поросший спорышей переулок украинского степного города Кировограда. На углу, в тени акаций, кирпичный дом. Здесь живет Герой Советского Союза Григорий Васильевич Балицкий. Он ответственный работник Кировоградского обкома. Его жена, Мария Товетенко, боевая партизанская подруга, по-прежнему медик... Над крышей шумят вечерами высокие седые пирамидальные тополя. Напоминают они Григорию и Марии тревожный шум леса, треск веток в пламени костра, полную тревог партизанскую молодость.