Герой Советского Союза Апивала Станислав Петрович

   В конце декабря 1941 года из литовцев, успевших эвакуироваться в глубь нашей страны, была создана литовская национальная дивизия. Там оказался и Станислав Петрович Апивала. Но впервые встретиться с ним в годы войны мне довелось в партизанской школе, где я работал инструктором.
   Быстро текли дни, заполненные напряженной учебой. Ведь для того, чтобы, оказавшись в тылу врага, успешно бить его, одной ненависти недостаточно. Надо еще знать партизанскую технику: уметь владеть захваченным у врага оружием.
   В один из августовских дней 1942 года с группой литовских патриотов Станислав Петрович перешел линию фронта и, преодолевая большие трудности, пробрался на литовскую землю. Потом в тыл врага собралась другая партизанская группа, в которой были Марите Мельникайте и я. Мы приехали на аэродром. Здесь нам сказали: "Когда приземлитесь в белорусском партизанском крае, вас встретит товарищ Сергей Григас". Кто он был такой, мы не знали.
   Перелет прошел удачно. Вскоре в одной деревушке, которая раскинулась на опушке небольшого леса, мы увидели человека с мужественным загорелым лицом. Вы, наверно, догадываетесь, что это был Станислав Апивала.
   - Сергей Григас,- представился он каждому из нас, хотя хорошо знал, что нам известно его настоящее имя.
   Здесь уместно хотя бы кратко познакомить читателя со Станиславом Петровичем Апивала.
   
   Нелегкое детство было у Станислава. Семья жила впроголодь. И чтобы заработать на кусок хлеба, мальчик нанимался к богатым хозяевам пастухом. Приходилось переносить оскорбления, а порой и побои. Страшная обида переполняла душу.
   - Потерпи, потерпи еще немного, сынок,- уговаривала его мать,- Уходить нельзя. Что будем делать зимой?
   И вот радость. Этот день останется в памяти навсегда: 17 сентября 1939 года. Вместе с другими бедными крестьянами Станислав выбежал встречать Красную Армию.
   Жизнь быстро стала налаживаться. Юноша вступил в комсомол. Все силы отдавал строительству новой жизни.
   Но радоваться пришлось недолго. Артиллерийская канонада, взрывы авиабомб возвестили, что началась война.
   Сердце Станислава наполнилось ненавистью к врагу. Он все чаще задавал себе вопрос: что предпринять на случай, если гитлеровцы придут сюда?
   В Швенченском уезде стали появляться вражеские парашютисты. Вместе с товарищами Станислав смело вступал с ними в борьбу, разоружал и передавал нашим войскам. Фронт приближался. Люди, бросая все, уходили на восток. Станислав в числе последних покидал Швенченис. Он даже не успел забежать в родную деревушку Криконис, чтобы проститься с родителями.
   Мрачные, е опущенными головами, с детьми на руках, беженцы шли по дорогам. А над ними кружили фашистские стервятники, сбрасывая смертоносный груз. Горели дома, и черный дым разъедал глаза. На обочинах и в придорожных канавах лежали трупы убитых женщин, стариков, детей. Невыносимо тяжело было видеть эту страшную картину. Руки невольно сжимались в кулаки, а сердце подсказывало: этого нельзя простить! Гитлеровцы должны ответить за смерть, за страдания невинных людей...
   Вместе с Григасом мы стали пробираться к литовской земле. Шли преимущественно ночами, по обожженной белорусской земле, пока не оказались в Козянском лесу. Тут мы повстречались с руководителями литовского партизанского движения товарищами Шумаускасом Мотеюсом Козовичем, Зиманасом Генриком Ошеровичем, Домасом Роцюсом и другими.
   ...В один чудесный летний день партизаны из отряда "Вильнюс" построились на опушке. Подошел комиссар бригады "Жальгирис" Домас Роцюс (псевдоним Башкис) и сказал:
   - Идите, дорогие, в свои родные места. Там вы сможете больше уничтожить гитлеровцев. С вами пойдет опытный и уже закаленный в боях командир Григас.
   Партизаны повернулись в сторону Станислава Петровича. Он был строг и серьезен. Руки его крепко сжимали автомат.
   Ночью мы перебрались в Адутишский лес, в котором и началась наша боевая жизнь.
   Однажды группа из семи человек отправилась на диверсионную работу. Мы должны были заминировать железнодорожное полотно. Когда до железной дороги оставалось километров десять, Григас остановил нас в кустах, приказал наломать еловых веток и замаскироваться. Тут мы должны были пробыть целый день. Притихшие и настороженные, лежали в лесу, а издалека доносились звуки проходящих вражеских поездов.
   - Спешат на Ленинградский фронт,- объяснил командир.- Сегодня ночью за дело.- Потом он обратился ко мне: - Оставь все лишнее. Пойдем в разведку.
   Григас закатал рукава белой рубашки, в один карман брюк положил две гранаты, в другой - заряженный пистолет. Я последовал его примеру. Затем мы пошли по сосновому лесу. Шли спокойно, не торопясь, словно собирали ягоды.
   А вот и железнодорожное полотно. Видно, как блестят рельсы. Залегли под разлапистой елью и стали наблюдать.
   Спустились сумерки. Григас отправился за остальными товарищами. Когда стало совсем темно, мы все лежали, прижавшись к земле. А совсем рядом мимо нас через каждые 15-20 минут проходили вражеские поезда.
   Григас шепотом отдает команду: "Володя Курмялис (псевдоним автора этих строк) с Владасом Бовшисом ставят мину. Станислав Бурокас с пулеметом прикрывает правую сторону... С другой стороны с автоматом - Ядвига Высоцвайте. Алексеев и Клушин, если появятся фашисты, будут стараться снять их без всякого шума".
   Невдалеке послышался шум приближавшегося поезда. Ночь была теплая, небо темное-темное. Осторожно ползем на высокий железнодорожный откос. Владас Бовшис несет 20 килограммов толу, а я - мину и капсюль-детонатор. Место, кажется, выбрали удачное. На откосе - деревянные ступеньки, внизу - цементная труба, по которой течет маленький ручеек.
   Руки коснулись рельсов. Теперь осторожно. Закладываем мину под шпалу.
   Командир приказывает: "Отходим, бежим с километр влево, ставим еще одну мину!"
   Побежали. И вдруг слышим - идет поезд. На насыпи из темноты вынырнули три фигуры, но они нас не видят. "Фашисты! Заметят или не заметят?" Почти не дыша мы прижались к земле.
   Фашисты что-то кричали, иногда давали по сторонам автоматные очереди. Прошли. Отлегло. Теперь шум поезда слышен совсем ясно. Григас командует: "Минировать". Через минуту мина уже установлена. Быстро уходим. Успели пробежать метров сто - сто пятьдесят. Поезд совсем близко. Залегли. Сердце замерло. Еще мгновение, и раздастся взрыв. Но... поезд прошел, а взрыва нет. Что же случилось?
   Григас приказывает: "Быстро к железной дороге!" Подползаем и видим: электропровод перерезан колесами, прижат к рельсам, и замыкания не произошло.
   Осторожно выдергиваем электрический капсюль-детонатор. Извлекаем заряд. Но не все еще потеряно: ведь там впереди-вторая мина. Но и вторая мина не взорвалась... Отчаяние невозможно передать. Отходим молча, подавленные. Прошли по лесу примерно восемь-девять километров. Станислав Петрович остановил нас.
   - Переждем,- спокойно сказал он.- А ночью попробуем поставить новую мину.
   Шел дождь. Голодные, усталые и мокрые, мы уснули на сырой земле. А рано утром вскочили, услышав взрыв. Оказалось, что на нашей мине взорвался вражеский эшелон. Командир радостно воскликнул: "Поздравляю с боевым крещением".
   Движение поездов остановилось на несколько часов. Замаскировавшись в кустах, мы с нетерпением ожидали ночи.
   А с первой звездочкой, появившейся над нашими головами, Станислав Петрович сказал: "Ударим еще раз!"
   На этот раз вышли к железнодорожному полотну в другом месте. Заняли оборону, командир и я бесшумно подползли к рельсам и заложили мину.
   Отползли метров на сто. Один из нас взялся за конец шнура и держит, ожидая, когда вражеский эшелон подойдет к мине.
   Из-за поворота показался эшелон. Даже услышали, как гитлеровцы горланили песни. Лежим за спиленной сосной, прижались к земле. Когда паровоз наехал на нашу мину, дернули шнур. Раздался взрыв!..
   Мы отбежали километра два и услышали паровозные гудки. Это шел встречный поезд из Швенчионеляя. Через несколько минут он на полной скорости врезался в обломки взорванного нами неприятельского эшелона.
   Так за двое суток нам удалось двумя минами уничтожить три состава.
   - Хорошее начало! - радовался наш командир Григас.
   Только тут мы вспомнили, что за два дня почти ничего не ели. Подошли к деревне Першукшта. Крестьяне дали нам хлеба и молока. Мы очень спешили, до утра надо было во что бы то ни стало проскочить в Лынтупские леса. Но рассвет застал нас вблизи озера Окуляры.
   - Остановимся здесь, переждем,- говорит командир.
   Только мы свернули в кусты, как увидели неизвестного человека, который пас лошадь. Подошли к незнакомцу.
   - Документы! - строго потребовал Бурокас. Испуганный незнакомец ответил:
   - Какие документы? Я лошадь пасу.
   - Хорошо, паси. Только никому ни слова.
   - А мне что за дело.
   Мы скрылись в кустах. Но вскоре поняли, что гитлеровцы нас окружают. Значит, предал нас пастух.
   Что делать? Мы смотрели на своего командира. Григас был спокоен. Он приказал: "Без огня отходить на север!" Мы скрылись в Лынтупском лесу.
   ...В конце августа 1943 года гитлеровцы стали стягивать к Адутишскому лесу войска. Хотели застать нас врасплох. Трудно бы нам пришлось, если бы не наш связной Александр Валенис. Его дом стоял около леса.
   Заметив приближение гитлеровцев, Саша вместе с женой Винцентииой решили предупредить партизан об опасности. Они прибежали к нам и только успели сказать: "Спасайтесь! Окружают!", как началась стрельба. Мы залегли в густом и довольно болотистом лесу.
   Командир отряда "Вильнюс" Григас приказал открыть огонь по приближавшимся гитлеровцам. Началась перестрелка. Враги наседали. Их было больше. Решили отходить. В этот момент Станислава Петровича тяжело ранили разрывной пулей в левую ногу. Надо было спасать командира. Но и теперь, раненный, он не прекращал руководить отрядом. Григас приказал троим партизанам - Федору Алексееву, Павлу Клушину и Ипполиту Шабану - отойти вправо, к болоту, открыть огонь из пулемета и автоматов и тем самым отвлечь на себя огонь врага, чтобы дать возможность подальше отойти остальным партизанам.
   Но что делать с командиром? Нет, он не должен попасть в руки врага. Мы его спрятали в густых зарослях и прикрыли мохом и травой. А неподалеку, в болотных кустах, с автоматом замаскировалась Валентина Лаврентьевна Биржайте.
   Гитлеровцы догоняли партизан. Вот они совсем рядом с Григасом. Неужели увидят? Нет, проскочили мимо.
   Трое партизан около часа мужественно вели бой с врагом. Кольцо сжималось. Уже не осталось патронов. Но есть еще гранаты. Нет, они не сдадутся. Спасут командира и своих товарищей. Так погибли три бесстрашных партизана - Федор Алексеев, Павел Клушин и Ипполит Шабан. Погибли, но ценой своей жизни спасли отряд.
   Сколько ни прочесывали фашисты Адутишский лес, но так и не смогли обнаружить партизан и с наступлением темноты вынуждены были оставить лес.
   А что с Григасом? Валя перевязала ему рану. Когда стемнело, пошла в деревню Антоны и, узнав, что гитлеровцы ушли, попросила лошадь, чтобы перевезти раненого в большой Казянский лес. Тут, в партизанской бригаде "Жальги-рис", его и принял хороший врач Александр Куцевалов, который заботливо стал ухаживать за раненым Станиславом Петровичем.
   Гитлеровцы не успокоились. Они стали подтягивать войска, чтобы блокировать Казянский лес.
   Было решено вывести большинство партизанских групп в глубь Литвы, в маленькие леса. А командир? Его - долечивать в Казянском лесу. Вырыли секретную землянку, где и поместили командира.
   Большая группа немецких войск окружила Казянский лес и начала обстреливать из артиллерийских орудий, бомбить с самолетов. Затем фашисты стали прочесывать лес участок за участком. Временами совсем близко подходили к замаскированной землянке, где спрятались Грига с, Лашенков, Куцевалов и Мейлус, которые порой даже слышали голоса врагов.
   Так продолжалось более месяца. Полуголодные партизаны ранним утром 17 октября 1943 года вылезли подышать свежим воздухом.
   Вокруг было спокойно. Пошли туда, где находилась база бригады "Жальгирис". И тут увидели комиссара бригады Домаса Рацюса - Башкиса. Он встретил партизан с веселой улыбкой.
   - Ушли! - спокойным голосом сказал он.- Но будем снова сколачивать силы для борьбы с фашистами.
   Только расположились - одни принялись готовить завтрак, другие мылись, меняли белье,- как вдруг появились фашисты, открыли огонь. Пришлось отходить. Немцев было очень много, они стали преследовать партизан.
   Григас быстро идти не мог. Он отошел немного в сторону, в болотистое место, и спрятался за корнями вывороченного дерева.
   А фашисты идут и идут. Вот они уже совсем близко...
   Потом Станислав Петрович рассказывал, что он пролежал в грязи более трех часов. А когда почувствовал, что совсем окоченел, вылез и тут же увидел мертвого партизана Якубониса, а немного дальше и своего адъютанта Васю Лашенкова, который был еще жив, но под утро скончался.
   Прикрыв ветками своих боевых товарищей, командир медленно шел по Казянскому лесу. Шел до тех пор, пока не увидел горящий костер...
   Вскоре Северный подпольный обком Коммунистической партии Литвы утвердил Григаса - Апивала первым секретарем Швенченского подпольного уездного комитета КП Литвы. Организуя на литовской земле партийные, комсомольские, антифашистские комитеты, Апивала поднимал местное население на борьбу с немецкими оккупантами. Партизаны принимали по радио сводки Совинформбюро, печатали призывающие к борьбе листовки, прокламации и распространяли их среди жителей.
   В июле 1944 года в Швенченском уезде уже действовало шесть партизанских отрядов: "Вильнюс", "Жальгирис", "Витаутас", "Бичуляй", "Перкунас" и имени Костаса Калинаускаса, которые провели немало боевых операций.
   Вот как была проведена операция против гитлеровского крейскомиссара Фрица Оля и его заместителя Эрста Гейнемана. Несколько раз Апивала пробирался в город Швенчекис, пока не выяснил, что с Олем и Гейнеманом можно покончить только днем, так как ночью весь гитлеровский гарнизон поднимался на ноги.
   Партизаны переоделись в длинные крестьянские шубы и в базарный день рано утром на санях поехали к центру города. Мимо них, ни о чем не подозревая, проходили фашистские солдаты. Около здания крейскомиссариата стоял с автоматом часовой.
   Повозки остановились. "Крестьяне" деловито подправили сбрую, двое - Андрукайтис и Дварионас - направились к дому. Они разговорились с часовым, и тот, убедившись, что перед ним крестьяне, сказал: начальников Оля и Гейнемана нет.
   - Раз пана крейскомисеара нет,- громко сказал Андрукайтис,- так пойдем в ресторан.
   Вечером партизаны рассказали о своей неудаче Станиславу Петровичу. Он снова отправился в город и точно установил день, в который можно проводить операцию. ...Раннее утро. Холодный ветер метет поземку. Станислав Апивала уточняет детали операции. Партизаны выехали на дорогу и, смешавшись со спешившими на базар крестьянами, стали приближаться к городу. Проехав по главным улицам, сани остановились около здания крейскомиссариата. Там уже стояло много саней.
   Андрюкайтис и Дварионас пошли к зданию. За ними - Семенов и Баушис с большим мешком за спиной. Вот просторный двор, обнесенный проволочной сеткой. У входа - часовой. Он останавливает Ваушиса, ощупывает мешок и, убедившись, что там куски сала, "подарок" фашистам, одобрительно кивает: "Гут, гут! Комрад".
   Дело в том, что начальник Фрид Оль очень любил принимать подарки. Это могли быть куры, гуси и прочие продукты питания. Все это он отправлял в Германию.
   Кругом было тихо а спокойно. Михаил Семенов задергался у дверей крейскомиссариата, неподалеку от часового, и стал искать в карманах какую-то бумагу. Он делал вид, что никак не может найти нужную. В этот момент Андрюкайтис, Дварионас и Бауншс исчезли за входными дверями. На втором этаже в коридоре они увидели много людей с разными бумажками и свертками в руках.
   Бумажки - это повестки на работу. Сверточки - последняя попытка избавиться от жестокой участи.
   Посетителей с большими мешками было немного. Они стояли более спокойно и надеялись, что им удастся поговорить с самим Олем или его заместителем Гейнеманом.
   Андрюкайтис пробрался к двери кабинета Оля.
   Витас Дварионас стал в конце очереди за пожилой женщиной, держащей большой мешок. Он дернул ее за плечи, решив вызвать скандал. Расчет был прост: поднимется шум, Оль выскочит в коридор, здесь ему и будет конец.
   Женщина стала ругаться, еще сильней кричал на нее Дварионас.
   Андрюкайтис, приоткрыв дверь, вежливо спросил:
   - Можно к господину комиссару?
   Оль, услышав шум в коридоре, поднялся с кресла и направился к двери, Андрюкайтис отскочил в сторону. За Олем шла большая овчарка. Андрюкайтис незаметно прикрыл дверь за вышедшим Олем. Пес дико зарычал, но он уже не мог защитить своего хозяина.
   Андрюкайтис выхватил из кармана пистолет, приставил его к затылку Оля и выстрелил несколько раз. Оль упал на пол.
   - Это тебе за восемь тысяч замученных тобой людей,- сказал Баушис.
   Услышав стрельбу, в коридор выскочил Эрст Гейнеман.
   Однако Гейнеману не удалось выстрелить, так как раздались автоматные очереди партизан. Дварионас приказал напуганным посетителям: "Лежать! И не шевелиться!"
   Партизаны спустились вниз, где их поджидал Семенов, своевременно расправившийся с часовым, быстро вскочили в сани и, нахлестывая лошадей, скоро вырвались из города.
   Через три часа Апивала принимал рапорт об успешно проведенной операции.
   Остается добавить немного: народ высоко оценил мужество Станислава Петровича Апивала в борьбе против гитлеровских захватчиков в глубоком тылу врага. На его груди сияет "Золотая Звезда" Героя Советского Союза. Достойная награда.