"Я БЫЛ ПО 8-10 ЧАСОВ В ВОЗДУХЕ"

А.К. Кокуров

"Здравствуй, Надя!

Вот только сейчас получил твое письмо, был очень рад при виде знакомого твоего почерка. Но когда раскрыл конверт и прочел, увы, радость была напрасной. Сейчас я зол, как черт на бога. Ну ладно (при этом глубокий вздох). Кто-то мне в конце концов сможет хоть раз и навсегда поверить в жизни. Нет, видимо, у меня такого друга, и, может быть, не будет. Не будет, может быть, потому, что время сейчас довольно сурово, чтобы думать о личной будущей жизни и друзьях в ней.

Сейчас я пока до вечера свободен, и у меня более чем достаточно времени, чтобы написать письмо. Вот уж я и напишу все, что у меня сейчас легло поперек души. Вот твое письмо... Спасибо, Надя! Благодарю... У тебя есть основания на меня обижаться: ты не получала 3 месяца моих писем. Понятно. Однако, Надя, я не могу припомнить того, чтобы я 3 месяца тебе не писал... За последние 2,5-3 месяца я лично сам отправлял тебе письма...

Надежда, неужели ты думаешь, что я тут гуляю, и все, и что уж такие у нас хорошие средства связи сейчас. Письма идут довольно долго, а когда ждешь, время мучительно действует на человека. Ты беспокоилась обо мне, судя по письму. Я жив, Надя, и здоров. И о смерти не думаю. Я нужен Родине, и я еще мало сделал для ее защиты. Ибо враг еще продолжает топтать нашу родную землю, города и станицы Северного Кавказа, а они так были прекрасны...

Я знаю, что радости в твоей жизни немного, чтобы так много беспокоиться обо мне, но я не думаю, что я лишний. Не пиши только больше, что тебя мучает одиночество. Это меня раздражает. Эти мучения одиночества часто приводят к поискам друзей. Радости вообще сейчас мало. Всенародный гнев уже перетянул все страдания, какие в истории ложились на чашу весов... Да, мои нервы огрубели, т. к. глаза мои видели уже многое, о чем нельзя написать. За это нужно только мстить...

В письме нельзя написать о моей жизни. Написать в письме о жизни - это значит написать о нашей боевой деятельности, а зачем это тебе, пока не нужно. Достаточно сказать, что с 8-го 09 до сегодняшнего дня я был по 8-10 часов в воздухе, а это не легко. Так я прошу тебя, Надя, не обижайся на меня, что обо мне знаешь ты очень мало. Пока достаточно того, что я жив и здоров и дела мои идут неплохо. А раз я здоров, значит, еще могу сделать много полезного и помнить тебя...

6.10.42 г."

Судя по письму воздушного стрелка сержанта Алексея Кузьмича Кокурова своей невесте Надежде Васильевне Дремовой, переписка между ними в 1942 году была нерегулярной. И хотя Алексей объяснял это плохой работой почты -"письма идут довольно долго", все же у него нередко портилось настроение, закрадывались сомнения. Тогда Надежда написала в "Комсомольскую правду" открытое "Письмо к любимому":

"Товарищ редактор! Очень прошу вас поместить мое письмо в газете.

Есть у меня любимый, сержант авиации Алексей Кокуров... Его письма я получаю, а мои письма не поспевают за его самолетом. Я пишу по одному адресу - он перелетит в другое место.

И вот я хочу через "Комсомольскую правду" обратиться...

Здравствуй, Алексей! Ты волнуешься, не получая моих писем. Я знаю, что это очень трудно - ждать писем и не получать их. Ты пишешь письмо и невольно ловишь себя на мысли: "Не всякая умеет ждать".

Но скажи: разве не искусно водит самолеты советская девушка? Разве не искусно перевязывает советская девушка раны бойца? Разве не искусно владеет винтовкой советская девушка? Так почему же тебе кажется, что она не умеет ждать?

Кого она ждет? Она ждет того, кто в бою завоюет наше счастье, и, став его женою, она с гордостью будет носить его фамилию. И всем вам, любимым бойцам, хочется мне сказать: верьте, твердо верьте, что ваши любимые любят вас, ждут вас!

Правильно ты пишешь: война требует суровости и лишений. И вот поэтому мне хочется прямо, без обиняков, сказать вот о чем. Некоторые из вас после жестоких боев могут быть изуродованы. Война есть война. И на это не нужно закрывать глаза. Знаю, что некоторые страшатся такой мысли и мучительно думают, не отвернутся ли от них любимые.

Не буду говорить громких фраз. Скажу только: если бы ты, мой любимый, не желал показаться мне на глаза изуродованным, я все равно отыскала бы тебя...

Кто из советских женщин не согласится со мной? Завоевывай же нам счастье, дорогой, не жалея сил! Бей проклятых немцев! Освобождай наших матерей, отцов, сестер, избавь их от гнусных надругательств! Мы, советские девушки, верим в победу. Мы помогаем вам ее завоевать, каждая на своем скромном участке.

Не сердись на меня, Алексей. Честное слово, я не виновата в том, что почте не угнаться за твоим самолетом. Обо мне не беспокойся. Желаю тебе и всем твоим боевым друзьям скорой победы над врагом.

Надежда Дремова".

Открытое "Письмо к любимому"- письмо сердца и души Надежды. К сожалению, весточек от Алексея больше не было. Его письмо от 6 октября 1942 года оказалось последним...

Родился Алексей Кузьмич в деревне Исаково Ивановской области в крестьянской семье. В школе учился прилежно. Окончил Ивановский учительский институт. В 1939 году был призван в армию. В военкомате попросил направить его в авиашколу. Просьба была удовлетворена. Школу младших авиаспециалистов он окончил с отличием, овладев военными специальностями: техника по авиационному вооружению и воздушного стрелка. Для дальнейшего прохождения службы младшего сержанта А. Кокурова определили в авиационную часть Черноморского флота. Она дис-лоцировалась в Крыму, близ Симферополя. А теперь слово Надежде Васильевне Дремовой:

- С Алексеем Кокуровым познакомилась в Симферополе в 1940 году. В тот год я заканчивала пединститут, а неподалеку служил Алексей. Встречались довольно часто, писали друг другу нежные письма. 9 июня 1941 года я получила такое письмо:



"Надюша, здравствуй! Сегодня я на вахте. Времени без пяти минут 12. Ночь. На улице какая-то серая неопределенная тьма. Ты спишь? Как бы приятно было увидеть тебя, расцеловать много-много раз и обнять так крепко..."



У Надежды Васильевны Дремовой сохранились и фронтовые письма Алексея Кокурова. члeн Союза журналистов СССР, бывший воздушный стрелок-радист Г. Лючин попросил прокомментировать фронтовые весточки однополчанина А. Кокурова.



"Здравствуй, милая Надя! Сегодня получил твое письмо... Как я его ждал! Каждый день собирался тебе написать, но не было времени, да ты и сама знаешь, что пора горячая. Сегодня Сашка получил боевое крещение. Вернулся благополучно, настроение бодрое. Через некоторое время я буду выполнять ответственное правительственное задание. Будь уверена, Надя, я иду в бой довольно хладнокровно..."



Сергей Никитович Шевченко:

- Я знаю, какое это задание. Оно было действительно ответственным и требовало тщательной подготовки. Под плоскости самолетов ТБ-3, на которых мы летали, подвешивали истребители И-16 с крупнокалиберными авиабомбами. Нам предстояло отправиться поближе к объекту противника. Там истребители отцеплялись и наносили удар по целям. Алексей Кокуров и я участвовали в этих полетах...



"...Сегодня собственной рукой пишу письмо... Давно я не читал твоих писем, которые так люблю... Мое здоровье уже лучше, скоро надеюсь снова стать в строй для продолжения борьбы с врагом нашей любимой Родины. Вот поправлюсь, немного отдохну, и будет все нормально... Я почти такой же, только глаз... Ну, это ничего. Я спешу выздороветь, ибо моей ненависти к фашистам нет предела, ведь унесли у меня лучшего друга Михаила Хомутова...

3 сентября 1941 г."



В письме только намек на состояние здоровья, чтобы не расстраивать невесту. "При взлете самолета,- рассказывал С. Н. Шевченко,- на котором находился Алексей, отказал один мотор. Скорость была еще недостаточна, чтобы удержаться в воздухе. Тяжелая машина рухнула на землю. А. Кокуров получил ранение..."

13 ноября 1941 года Алексей пишет Наде письмо и признается:



"Уже два раза был на волоске от смерти, но вот жив. Вид мой прежний, только после ночи в Сальских степях немного простудился и получил ангину. Это, конечно, пустяк. Патефон играет "Дождь идет". Мне что-то стало грустно..."



Слово С. Н. Шевченко:

- Сальские степи знакомы и мне. Не помню точно, но, видимо, экипаж, в котором летал Алексей, произвел там вынужденную посадку. Было и у нас такое. Отказал один мотор. Держались на трех. А потом подвел и второй, да, главное, с той же стороны, что и первый. Плюхнулись в Сальских степях...

В октябре 1942 года командование военно-воздушных сил Черноморского флота приняло решение разгромить аэродром врага в Майкопе. Решать эту задачу поручили группе моряков-десантников. Экипаж капитана С. П. Гаврилова, летавшего на ТБ-3, получил задание доставить эту группу к месту назначения и выбросить ее на парашютах близ майкопского аэродрома. Воздушным стрелком в этом экипаже был младший сержант А. К. Кокуров.

Все шло хорошо. Десант приготовился к высадке. К несчастью, гитлеровцы обнаружили ТБ-3. Зенитчики открыли огонь. Первый снаряд попал в хвост самолета, второй угодил в башенный люк, где сидели стрелки А. Кокуров и П. Роменский. Третий снаряд попал в бак с горючим. Самолет вспыхнул и упал вместе с экипажем и десантниками. В живых остался только капитан С. Гаврилов, сумевший выпрыгнуть с парашютом. Он-то и рассказал о попаданиях снарядов в самолет.

Разыгравшуюся трагедию видели местные партизаны, поджидавшие самолет с десантом. Они и похоронили погибших.

После изгнания оккупантов из Майкопа останки десантников и члeнов экипажа перенесли в братскую могилу. Положили надгробную плиту с именами двух партизан-проводников, погибших в этой же катастрофе. Остальные были неизвестны.

Шли годы. Фамилии покоившихся в могиле воинов-авиаторов оставались тайной. К разгадке ее подключились юные следопыты майкопской средней школы № 15 и жена одного из погибших члeнов экипажа самолета Ираида Иосифовна Гонтарева.

В ответ на ее запрос в Центральный военно-морской архив пришло сообщение, в котором, в частности, говорилось:

"Сообщаем в Ваш адрес имеющиеся в архиве сведения о военнослужащих 18-го отдельного транспортного авиационного отряда военно-воздушных сил Черноморского флота, погибших 23 октября 1942 года при выполнении боевого задания в районе Майкопа". Дальше перечислялись фамилии погибших: штурман отряда старший лейтенант Сергей Александрович Косолапов, пилот старший лейтенант Федор Петрович Сухих, механик бортовой старший техник-лейтенант Анатолий Григорьевич Гогин, помощник бортмеханика старший техник-лейтенант Александр Тимофеевич Гонтарев, механик авиационный сержант Михаил Тимофеевич Глухов, радист старший сержант Петр Тимофеевич Роменский, стрелок младший сержант Алексей Кузьмич Кокуров.

Только после этого на обелиске золотыми буквами написали имена погибших на ТБ-3 в ходе десантирования.

Надежда Васильевна Дремова иногда подолгу не получала писем от Алексея. Поэтому-то и написала в газету. Она мучилась ожиданием весточки от любимого. Но после письма от 6 октября 1942 года связь вообще прекратилась. Сослуживцы Алексея писали ей, что он погиб, но она не верила.

Н.К. Кокуров с женой

"Только в 1982 году,- рассказывает Н. В. Дремова,- когда отыскала его сестру Лену, я поверила в гибель Алексея. Ездила в Майкоп, поплакала у обелиска и уверилась, что в самолете сгорели все, кто не смог из него выбраться... Так эту вечную память в своем сердце я сохраняю о нем - Алексее Кокурове и всех его друзьях-товарищах, с ним погибших..."

Не вернулся с войны и старший брат Алексея Кокурова Николай Кузьмич, отец Серафимы Николаевны Черногоровой, которая и рассказала о его трагической судьбе. Он немного не дожил до Дня Победы. 22 марта 1945 года писал жене:



"Здравствуйте, многоуважаемая супруга Катя. Шлю я тебе душевный горячо-пламенный привет и тысячу горячих поцелуев и желаю тебе только хороших успехов в одиночной твоей длительной жизни, а главное, доброго здоровья. Также привет деточкам Симе и Вове, шлю им также душевный привет и бесчисленные поцелуи, и вообще всех вас, мою любящую семью, жму крепко к своему сердцу. Но только не на факте, а заочно. На факте когда-то давно вас жал к своему сердцу, но это уже все давно осталось позади. А теперь только имею одни воспоминания о той прошлой жизни, которую мы проводили с ласками в дружественных, любезных и хороших отношениях. Теперь это прошлое как бы вновь вернуть... Моя настоящая жизнь ежеминутно находится в очень опасных условиях. Но будем ждать, какое наше счастье, бог даст в будущем.

Катя, я пока жив и здоров, письма от тебя хоть и редко получаю. На последнее письмо ответ дал 14-го марта... Написал сейчас Симе и тебе... Правда, бывают промежутки дней семь, девять. Только с начала наступления сделал промежутки 17 дней. И это меня беспокоило... Новостей пока у меня никаких нет. По старому боремся с заклятым врагом на его территории. Бои идут большие. Должно, в недалеком будущем что-нибудь будет. А пока кончаю и на это письмо жду также ответ. Пока до свидания... Ваш близкий друг и супруг Коля и папа".



Очень тяжелой оказалась военная дорога Николая Кузьмича. В первые дни войны он был мобилизован в армию. Воевал на ленинградском направлении. В ноябре 1941 года попал в плен. Несколько раз бежал, но его ловили, жестоко избивали, травили собаками, морили голодом. Но однажды повезло: ушел-таки из лап гитлеровских палачей. Днем прятался в лесах, а ночами шел к своим, встретился с добрыми людьми, которые привели его в партизанский отряд имени Германа, действовавший на территории Ленинградской и Псковской областей. Назначили командиром отделения. А когда 26 февраля 1944 года партизанский отряд соединился с частями Красной Армии, Николай Кокуров был зачислен в 414-й артиллерийский ордена Александра Невского полк 125-й стрелковой дивизии. В феврале 1945 года его наградили медалью "За отвагу" (№ 1964 481). Мечтал дойти до Берлина.

Но не суждено было этому осуществиться. 28 марта 1945 года он был смертельно ранен. На следующий день воин-герой скончался. Похоронили его однополчане в городе Нейсе.

Два брата Кокуровы, Алексей и Николай, сгорели в огне Великой Отечественной войны: один в 1942-м, другой - весной 1945 года. Их имена остались в памяти народной. С гибелью братьев родословная этой семьи не пресеклась. Живут и здравствуют их сестры: пенсионерки Лидия Кузьминична и Елена Кузьминична. Их младший брат Владимир Кузьмич - полковник в отставке. Алексей Кокуров не успел жениться. А у старшего брата Николая Кузьмича было двое детей: дочь Серафима Николаевна уже на пенсии, сын Владимир в Целинограде работает на заводе фрезеровщиком. У них есть дети. Так что растет новое поколение Кокуровых.