Наши не прилетают. Люди потихоньку говорят: "Значит, заняты где-нибудь в другом месте. Вот освободятся- и снова появятся". Ночи лунные, и это плохо.

Несколько дней не была на участке: то выдавала хлебные карточки, то, расписавшись в "представительстве" о явке на работу, уходила с утра на огород. Там чудесно! За высокой ботвой тебя и не видно. Снимешь платье, обвяжешь им голову, чтобы не пекло, и принимай солнечные ванны, забыв обо всем, успокоившись. Утомишься - вытянешься на меже среди кукурузы, в укромном и затененном месте, неподалеку от старого явора.

Уходя на огород, я всегда беру с собой книжку. Когда прополешь несколько грядок, очистишь их от сорняков, можно себе позволить малость помечтать, дать волю воображению. Чаще всего мы трудимся на огороде группой, "колхозом", но я предпочитаю отойти в сторону, чтобы меня не отвлекали, не мешали разговорами. Мама обычно говорит: "Становись с противоположного конца грядки, там можешь тянуть "козу" и думать о чем хочешь!" Надо пояснить: позу человека, занятого прополкой, почему-то называют "козой". По маминому толкованию, тот, кто полет, "гонит" грядку славно козу на пастбище. Может быть, и так.

Мучает меня мысль о третьем июня, которое неумолимо надвигается. На Петропавловскую площадь, к трамвайной остановке, с моего участка никто не придет. Нескольким я достала броню, кое-кто "выписался", а остальные скрываются.

Тут же на грядке мне вспомнился способ спасения от неволи Веры. Однажды, когда мы были в комнате втроем - я, Вера и ее мать, Вера мне сказала:

- А ну, отвернитесь и не глядите, как я буду исчезать. А затем поищите. Хорошо? Давайте проделаем такую репетицию. Если найдете маня, придется придумать другой тайник!

Закрываю глаза на несколько минут и потом убеждаюсь в том, что Вера действительно исчезла. Мать-то знает куда, молчит и хитро, но с тревогой глядит на меня: может ли посторонний глаз заметить? Но ничего я не заметила и искренне удивлялась, куда исчезла Вера. Словно сквозь землю провалилась! Мария Григорьевна была вне себя от радости, узнав, что я не верю, будто Вера где-то здесь, в комнате. Тогда и Вера отозвалась из стенки каким-то лесным "ау". До чего же тяжело и обидно: молодой девушке, недавней студентке педагогического вуза, приходится на своей же земле проваливаться если не сквозь землю, то в стенку. И когда все это кончится!

Как отец Веры сумел соорудить в стене тайник - не моту разглашать. Это его секрет. Но сделал он это мастерски, с блеском. По вполне понятной ассоциации вспоминаю, как Володя Кулиш подделал штамп о выбытии, проставляемый полицией в домовой книге, когда в эту мобилизацию запретили выезжать.

Хорошие люди на этом участке: стойкие, уверенные в непоколебимости своего государства, советского строя. А потому и бесстрашные. Понимают сложившуюся обстановку и умеют молчать, когда нужно. Поэтому и верю им, как самой себе. Верю, неоднократно убедившись в том, что меня не подведут, не выдадут.

Вот и теперь сумела помочь нескольким жителям, приходившим ко мне на дом со своими горестями. Снова пригодились брачные метрики. На всякий случай заготовлена справка о смерти. Может быть, кому-нибудь придется на время "умереть", якобы переселиться на кладбище.

Хорошо было в эти дни на огороде. Усердно занималась прополкой. Завтра пойду на участок. С людьми лучше.