Александра Шарандаченко.

   ...Большая перемена. Притихшие, тревожно сосредоточенные дети жмутся к стенам и шепотом переговариваются. Ни смеха, ни игр. Будучи дежурной, зашла в учительскую и услышала, как Григорий Кириакович, остановив техничку, которая направилась с колокольчиком в коридор, потихоньку распорядился:
   - Звонок дадите на пять минут позже, а сейчас пригласите сюда всех дежурных учителей.
   Перемена была между четвертым и пятым уроками. Сердце сжалось: значит, опять что-то случилось... Что же именно? Радостное или еще более тягостное? Преподаватели быстро собрались в учительскую.
   Многих из них не знаю: наша школа, эвакуированная из Пущи на Подол, слилась с частью коллективов 19-й и 20-й школ. Директором вновь созданной средней школы № 19 районный отдел народного образования назначил нашего директора, Гречко Григория Кириаковича.
   Убедившись, что собрались все педагоги, директор, преодолевая волнение, сказал:
   - Оповестите детей, что больше уроков не будет. Организованно, как всегда, выведите их из школы и ничего не говорите им о причине прекращения заня- тий.
   Замолчал на минутку, а затем, как бы разговаривая с самим собою, глухо закончил:
   - Наша армия временно оставляет Киев...
   У всех у нас дух захватило. Кто стоял - окаменел, кто сидел -так и застыл на стуле. Ошеломленно смотрели на него: что, мол, он говорит?
   ...Молча отправился каждый в свой класс и вывел учеников из школы. Никто из детей не спросил и, видимо, даже не догадался, почему сегодня только четыре урока.
   А мы снова вернулись в учительскую. Тяжко, горько, больно.
   - Завтра приходить нам в школу? -- спрашиваем с робкой надеждой.
   - Завтра отдыхайте, - говорит Григорий Кириакович, - а там видно будет, что дальше делать. Сейчас можете идти домой, а кто хочет присоединиться к воинским частям, оставляющим Киев, приходите через час в районе.
   Григорий Кириакович остался отдавать какие-то распоряжения техничкам и сторожу, а учителя начали медленно расходиться.
   Задержались с коллегой у подъезда школы, смотрим друг на друга и думаем об одном и том же: неужели наши улицы, наш город могут стать не нашими?
   Попрощались. Доехала лишь до завода "Дрижджовик" (Дрожжевой завод. 8). Впереди и далеко позади нас огромное количество опустевших вагонов. Опросила вагоновожатого, долго ли прядется ждать возобновления движения. Он хмуро ответил;
   - Идите лучше пешком, ждать вам придется, может, не один год... - снял рукоятку и сам пошел пеш- ком.
   В разных направлениях спешат люди, молча обходя друг друга.
   Не помню, как добежала до своего двора. Всю дорогу назойливо звенел в ушах тревожный детский голосок одного ученика, который во время урока как-то спросил меня:
   - Ведь правда, что наши не сдадут Киев немцам?
   Вопрос ставился с чисто детской непосредственностью, и ответить на него следовало с той же прямотой. Так именно я и поступила. Помнится, как насторожился весь класс, когда я сказала:
   - Вообще-то не должны, но если придется, так потом заберут обратно.
   Примчавшись домой, увидела, что домашние заняты весьма практичным делом: как и многие другие жители нашей улицы, они носят с пивоваренного завода зерно, которое предназначено было для солода.
   Озабоченная мать сунула мне какую-то сумку в руки, поспешно проговорила:
   - Бежим с нами, принесем еще немного, а то оно там уже на исходе.
   Всем семейством мы успели сбегать туда еще несколько раз. Под вечер со всех концов города послышались взрывы - это отступающие части поднимали на воздух железнодорожные мосты.