В Днепропетровск прибыл из Киева представитель гаулейтера Украины гауптштурмфюрер Платт. Вызвав в гостиницу шефа СД Мульде, Платт учинил ему жестокий разнос. Мульде стоял, вытянув руки по швам, и не сводил глаз с начальника, который, точно взбесившийся боров, метался по номеру... Платт орал на Мульде, как на штрафного солдата, топал ногами и стучал кулаком по столу:
  - Город наводнен партизанами и подпольщиками! Мне доподлинно известно, что у вас существует какой-то подпольный горком большевистской партии, который руководит всеми диверсиями и убийствами немецких солдат и офицеров. Хотел бы я знать, чем вы здесь занимаетесь, штурмбанфюрер? Не слишком ли вы засиделись в тылу?
  Мульде молчал. Он по опыту знал, что лучше не возражать.
  Накричавшись вдоволь, гауптштурмфюрер вытер лицо носовым платком, опустился на диван и сказал:
  - Подите прочь! Мне противно на вас смотреть. Вы не национал-социалист, а мокрая курица. Я бы на вашем месте снял партийный значок.
  Буря стихала. Подождав еще несколько минут, пока физиономия Платта снова приняла нормальный оттенок, Мульде вкрадчиво сказал:
  - Вы совершенно правы, господин гауптштурмфюрер. В городе действительно имеются подозрительные элементы. Я, к сожалению, не могу вести с ними эффективную борьбу. Мне не на кого опереться. Мой заместитель Прейс - жалкий пьяница, а командир команды экзекуции Гейнц Беренфойтер - шизофреник и садист. Заберите у меня этих людей, и я обещаю вам, что через две недели город будет полностью очищен от партизан.
  Воспользовавшись случаем, Мульде расправился с неугодными ему подчиненными. Предоставив гаупт-штурмфюреру вымещать гнев на Прейсе и Беренфойтере, Мульде сел в машину и поехал в городскую полицию. При его появлении в большом четырехэтажном здании словно пронесся ледяной ветер. Застигнутые его взглядом, замерли полицейские, застыли у своих столов чиновники следственного отдела. Мульде вбежал по лестнице и ворвался в кабинет начальника полиции Корниенко.
  - Я вас приветствую, господин Корниенко,- сказал Мульде, зловеще улыбаясь и мягкими, кошачьими шагами подходя к столу.- Рад видеть образцовый порядок в вашем уважаемом ведомстве. Будет очень жаль, когда ваши подчиненные останутся без начальника!
  - Вы недовольны мной, господин штурмбанфюрер?- спросил Корниенко. Это был плотный человек с длинными волосатыми руками и бычьей шеей. Он исподлобья смотрел на Мульде, ловя каждое его движение. Его ладонь незаметно скользнула в ящик стола, где лежал пистолет. Эти два человека стоили друг друга. Начальника полиции боялись даже больше, чем Мульде. О его звериной, патологической жестокости был наслышан весь город. Корниенко был украинским националистом, одним из тех изменников, кто в суровые годы испытаний подло предал свой народ и увеличил его страдания. В Днепропетровске во время оккупации появилось немало националистов. Первое время они еще делали вид, что враждуют с немцами, но после того, как оккупанты прекратили маскарад и разогнали созданное ими центральное "украинское правительство", националисты открыто стали сотрудничать с фашистами. Они служили в полиции, в управе, на бирже. Из их числа вербовались провокаторы и тайные агенты гестапо. Эти люди, потерявшие все человеческое, были даже более опасны, чем фашисты. Оккупанты ходили в форме, и от них можно было спрятаться, с ними можно было бороться. Националистов раскусить было не просто. Они исподтишка вели антисоветскую пропаганду, втирались в доверие, спекулировали демагогическими лозунгами о "самостийной Украине", а сами были верными помощниками фашистов... Честные люди вскоре научились распознавать их. Националисты не имели и не могли иметь никаких корней в народе. Они были окружены ненавистью и презрением жителей города и в бессильной ярости расправлялись с патриотами с еще большей жестокостью, чем немецкие каратели...
  ...Мульде заметил, что Корниенко сунул руку в ящик стола и усмехнулся. Вместо того чтобы еще больше рассвирепеть, он внезапно остыл. Начальник полиции был поистине достойным собеседником. Такие люди нравились штурмбанфюреру.
  - Заприте дверь,- приказал Мульде и бросился в кресло. Повернув в замке ключ, Корниенко вернулся к столу.
  - Как вам должно быть известно, в городе действует подпольный горком партии большевиков,- язвительно сказал штурмбанфюрер.- Я не люблю тратить много слов, господин Корниенко. Если в течение десяти дней у меня на столе не будет лежать список участников террористической организации, я вас расстреляю,- он встал, надел фуражку и направился к двери:
  - Доброй ночи, господин начальник полиции... На прощание хочу вам напомнить, что я всегда держу свое слово...
  - Через десять дней я узнаю фамилии,-угрюмо ответил Корниенко.
  - Каким образом? - заинтересовался Мульде.- у вас уже есть план?
  - Это, пожалуй, еще нельзя назвать планом,- буркнул Корниенко,- я прикажу агентам заводить разговоры на улицах, в парках, в очередях, ругать оккупационные власти, произносить большевистские речи, выражать желание связаться с подпольщиками... Думаю, вскоре это принесет плоды. Мои люди наткнутся на какого-нибудь коммуниста, и он познакомит их со своими товарищами...
  - Ваш способ не годится,- насмешливо сказал штурмбанфюрер,- он рассчитан на длительное время, а в вашем распоряжении всего десять дней. Впрочем, действуйте. Пятого июня жду вас со списком.
  Мульде удалился, а Корниенко закурил сигарету и жадно затянулся несколько раз подряд.
  К вечеру полиция напоминала разворошенный муравейник. В кабинете Корниенко собрались самые надежные агенты - дезертиры, спекулянты и преступники. Люди без чести и совести, готовые на все. Начальник полиции проинструктировал их и пообещал: агент, который свяжется с подпольной организацией, получит десять тысяч марок.
  Наутро принялись за дело полицейские агенты. Они вступали в беседы с незнакомыми людьми на улицах, в очередях и в парках. Они били себя кулаками в грудь и клялись, что ненавидят оккупантов и готовы кинуться на них с голыми руками. Они произносили речи. Инструкция начальника полиции выполнялась. Но это не принесло никаких результатов. То ли агенты действовали слишком уж неосторожно, то ли их собеседники были достаточно умны и не поддавались на провокации-так или иначе, миновала неделя, а Корниенко не узнал ни одной фамилии.
  Сообразив, что три дня его не спасут, и прекрасно зная, что Мульде может и в самом деле вздернуть его на первом попавшемся дереве, Корниенко начал уже собираться в дорогу. Он решил скрыться, пока не поздно, пусть штурмбанфюрер сам расхлебывает кашу. Но потом он передумал. Он нашел выход! Штурмбанфюреру нужны фамилии коммунистов? Прекрасно, он их получит!
  Не доверяя никому, Корниенко сам составил список людей, якобы состоящих в подпольной большевистской организации. Разумеется, эти люди даже не слышали о подпольщиках. Их фамилии начальник полиции наугад записал в адресном столе. Его не волновало, что должны погибнуть невинные... Однако преступление не совершилось. Жителей, осужденных начальником полиции на смерть, спасла случайность...
  В тот день, когда Корниенко собирался идти со своим списком к Мульде, штурмбанфюрера снова вызвал господин Платт.
  - Что слышно о подпольщиках?- спросил представитель гаулейтера.- Я вижу, вы не можете сообщить ничего нового.
  - Все возможные меры приняты,- почтительно ответил Мульде.- Наши агенты в настоящее время выясняют возможности проникновения в большевистскую организацию.
  - Не вкручивайте мне мозги, Мульде,- усмехнулся Платт.- Скажите лучше, что вы бессильны. Благодарите бога, что я к вам расположен. Вместо того чтобы доложить о вашей беспомощности в Киев, я вас научу, как действовать.
  План гауптштурмфюрера был ошеломляюще прост и вполне достоин своего автора.
  - Найдите надежного русского агента и поручите ему застрелить немецкого офицера,- сказал Платт.- Да, да, что вы на меня так уставились? Война есть война. Наши доблестные солдаты и офицеры счастливы отдать жизнь за фюрера, и им совершенно безразлично, где это произойдет - на фронте или в тылу...
  "Вам тоже безразлично?" - чуть было не спросил Мульде.
  - Пусть он нападет на конвойных солдат, на ночной патруль, пусть, наконец, сделает свой выстрел вечером в парке или в кино. На другой день в газете мы поместим портрет убийцы и объявим за его голову крупную награду. Агент зайдет в какой-нибудь дом и попросит приюта. Его спрячут и свяжут с подпольщиками...
  - А вдруг его выдадут?-усмехнулся Мульде.
  - Тогда вы немедленно уберете того, кто его выдал. Неужели я должен вас учить,- ответил гаултштурмфюрер.- Как вам нравится мое предложение?
  - Оно великолепно,- ответил Мульде, Платт самодовольно похлопал его по плечу. Откланявшись, Мульде поехал в полицию. Он не стал напоминать Корниенко о своем обещании расстрелять его. Он был мягок и вежлив... От замысла господина Платта Корниенко пришел в восторг. Дьявольский план ему понравился, к тому же с него лично снималась всякая ответственность...
  - Человека я подберу,- с энтузиазмом пообещал начальник полиции.- Это уж будьте спокойны.
  Проводив Мульде до машины, Корниенко вызвал Аркадия Мартынова. Это был самый лучший, самый надежный агент. В кабинет вошел юноша лет двадцати, с мягкими льняными волосами и наивным взглядом светло-голубых, широко открытых глаз. У Мартынова были пухлые, мальчишеские губы и добродушная улыбка. Полицейские, работавшие с Мартыновым, ненавидели его и боялись. Это был страшный человек. Вот так же, наивно и радостно улыбаясь, он двенадцатого октября стрелял в женщин и детей, которые прятались в квартирах, не желая идти на площадь... Он хладнокровно застрелил в упор своего приятеля - полицейского, который не пожелал с ним поделиться награбленными вещами... Даже сам Корниенко с опаской посматривал на Мартынова.
  Корниенко рассказал агенту о плане гауптштурмфюрера.
  - Если боишься, скажи. Найдем другого.
  - Я не боюсь,- мягким тенорком ответил Аркадий Мартынов и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.- А какая будет награда?
  - Какую ты хочешь? - спросил Корниенко.
  - Сто тысяч марок, звание обер-лейтенанта немецкой армии и командировку в Германию,- быстро ответил Мартынов.
  - Ого! -удивился начальник полиции.- Однако, брат, ты хватил!
  Мартынов промолчал.
  Но штурмбанфюрер Мульде не нашел требования Мартынова чрезмерными.
  - Если человек многого хочет, значит, он и сделает много,- сказал шеф СД.- Передайте ему, что сто тысяч марок будут ему вручены в тот день, когда он узнает фамилию секретаря подпольного горкома, а командировку в Германию и чин обер-лейтенанта он получит после того, как коммунисты будут арестованы.
  Слова Мульде были переданы Мартынову, и тот приступил к делу.
  Четвертого июня он отправился в парк имени Шевченко и встал за деревом, около танцплощадки. Мартынов знал, что после выстрела он должен рассчитывать только на себя. Товарищи убитого могут его прикончить... Нужно быть осторожным, иначе весь хитроумный план рухнет.
  Мартынов долго выжидал. Он присмотрел парочку - щуплого обер-лейтенанта и накрашенную девицу. Когда танцы окончились, офицер взял под руку партнершу и повел ее в глубь парка. Убедившись, что людей на аллеях нет, Мартынов вышел из кустов, выстрелил офицеру в спину и бросился бежать. Он благополучно перемахнул через забор. В переулке его ждала машина. Мартынов сел в нее и через несколько минут был уже в кабинете Корниенко.
  Через полчаса на проспект вылетели мотоциклисты. Они без разбору стреляли по окнам. Они врывались в дома и избивали жителей. Они искали убийцу. А убийца стоял у окна за шторой и, холодно улыбаясь, смотрел на обозленных солдат.
  - Интересный ты человек, Мартынов,- с уважением сказал Корниенко.- Почему ты всегда улыбаешься? Ты хоть раз в жизни пожалел кого- нибудь?
  Мартынов, подняв брови, насмешливо посмотрел на начальника полиции.
  - Жалость? Ерунда! Скучно мне, вот и все. А люди - сволочи. Все до одного. И ты сволочь. Пожалеть я, конечно, тоже могу. Особенно бабу. А могу и убить. Мне все равно...
  Он снова стал смотреть на улицу.
  Утром в днепропетровской газете, которая выпускалась немцами на украинском языке, была помещена фотокарточка Мартынова. На первой странице крупным шрифтом было напечатано объявление: "Тому, кто укажет местонахождение убийцы немецкого офицера комиссара Яковлева, будет выдана награда в сумме пятидесяти тысяч марок".
  Жители города останавливались возле газетных витрин, переглядывались и угрюмо расходились, когда к ним приближались немецкие солдаты.
  Когда стемнело, Мартынов через черный ход выбрался из полиции и отправился на окраину города, туда, где стояли дома, свободные от постоя немецких солдат, где жили, как хорошо было ему известно, честные советские люди, уклонявшиеся от трудовой повинности и не раз замеченные в дерзком неподчинении властям.
  Мартынов облюбовал двухэтажный старый дом, перелез через забор в сад и лег там под деревом, дожидаясь, пока наступит ночь. Он лежал, заложив руки под голову и глядя на яркие звезды. Он ни о чем не думал. Если бы его спросили в ту минуту, доволен ли он своей судьбой, Мартынов, пожалуй, не нашелся бы что ответить. Ему было безразлично. Его не трогало жаркое летнее солнце, обливающее, город золотыми лучами на рассвете, и сверкающий: Днепр, который он видел из окна своего кабинета в полиции. Не возмущали немцы, обращавшиеся с ним как с человеком низшей расы. Не радовало то что русские боялись его и трепетали перед ним...
  Вывозившись в земле, Мартынов встал, обежал вокруг сада и, запыхавшись, поднялся по лестнице на второй этаж. Он постучал в дверь и прерывистым, сдавленным голосом сказал пожилой женщине, открывшей ему:
  - Умоляю, спасите меня, за мною гонятся эсесовцы!
  Ни слова не говоря, женщина схватила Мартынова за руку и втащила в квартиру. Закрыв дверь на цепочку, она внимательно посмотрела на него и прошептала:
  - Вы комиссар Яковлев?
  - Значит, вы догадались,- ответил Мартынов.- Я двое суток не ел. Не бойтесь, я не останусь у вас на ночь...
  - Я вас не гоню,- ответила женщина.- Вы можете у меня переночевать. Здесь не опасно. Я живу одна, у меня сын на фронте...
  Мартынов устало опустился на диван. Хозяйка принесла ломоть хлеба... Он поел и притворился спящим.
  Утром Мартынов сказал:
  - Я должен уйти. Если меня найдут, вас расстреляют. Я никого не знаю в городе... Мне нужно установить связь с подпольем. Спасибо за все, прощайте...
  - Куда же вы пойдете?
  - Не знаю...
  - Вот что,- сказала женщина.- Оставайтесь. Возможно, я сумею вам помочь...
  - Хорошо, я вам верю...
  Оставшись один, Мартынов закурил сигарету и снова лег на диван. Он лежал и пускал к потолку дым, а солнечный луч медленно передвигался по полу. Ему было скучно. Он не знал, чем заняться. Вечером хозяйка вернулась. Вслед за ней в комнату вошел мужчина лет пятидесяти с желтыми, ввалившимися щеками и испуганным взглядом.
  - Познакомьтесь,- сказала хозяйка.- Это Яковлев.
  - Очень приятно, Пантелеев,- боязливо ответил мужчина.
  До войны этот человек работал делопроизводителем в райисполкоме. Он жил рядом с Валентиной Давыдовской и хорошо ее знал, Пантелеев догадывался, что Давыдовская осталась в городе неспроста. Сам Назар Ильич был человек робкий и избегал всего, что могло бы навлечь на него неприятности. Но, узнав, что отважному комиссару Яковлеву требуется помощь, Пантелеев забыл о своей осторожности. Он решил познакомить Яковлева с Давыдовской, не сомневаясь в том, что Валентина принадлежит именно к тем людям, связи с которыми ищет комиссар...
  - Пойдемте со мной,- сказал Пантелеев.
  В квартире Валентины уже довольно давно не жили немцы. Офицер, который водил ее на танцы, отправился на фронт, а новые постояльцы еще не прибыли. Воспользовавшись этим, Николай Иванович Сташков, прибывший из Павлограда, созвал в квартире у Давыдовской совещание членов штаба днепропетровской городской организации. И случилось так, что Мартынов, пришедший к Давыдовской в сопровождении Пантелеева, застал у нее и Сташкова, и Савченко, и Сондака, и многих других подпольщиков. Правда, рассмотреть их как следует Мартынову не удалось.
  Пока Назар Ильич поднимался на крыльцо и стучал в дверь, Мартынов заглянул в освещенное окно. Он увидел за столом группу людей. Николай Иванович Сташков сидел в двух шагах от Мартынова, возле окна. Мартынов был призван в армию как раз в те дни, когда Николая Ивановича назначили комиссаром артиллерийского дивизиона. Мартынов был также зачислен в этот дивизион, рядовым бойцом" Он видел Сташкова, когда дивизион грузился в вагоны для отправки на фронт, и хорошо его запомнил. Узнав Сташкова, Мартынов сразу сообразил, что угодил на важное совещание подпольщиков. Такой человек, как Сташков, не мог здесь находиться случайно...
  На крыльцо вышла Давыдовская, и Мартынов отскочил от окна. Валентина долго не могла узнать Пантелеева, узнав, недовольно заявила, чтобы он пришел в другой раз, так как у нее больна мама и она не может с ним разговаривать.
  Пантелеев готов был подчиниться, но Мартынов взял инициативу в свои руки.
  - Здравствуйте,- сказал он.- Вы меня не бойтесь, я политрук Красной Армии, убежал из концлагеря. Я убил немецкого офицера, и меня ищут. Неужели вы меня прогоните?
  - Я не понимаю, о чем вы говорите,- раздраженно ответила Давыдовская.
  - Хорошо,- печально сказал Мартынов.- Я уйду. Но вы разрешите прийти завтра?
  Не ответив, Валентина захлопнула дверь. Попрощавшись с Пантелеевым, Мартынов побежал в гестапо. Мульде собрался уже идти домой.
  - Приготовьте сто тысяч марок,- сказал Аркадий Мартынов и улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
  - Вы узнали, кто руководит подпольной организацией? - спросил Мульде.
  - Да,- ответил агент.- Его фамилия Сташков. Если мы отправимся на Прибрежную улицу, захватим всю верхушку,
  - Вас там видели?
  - Да.
  - Сколько прошло времени?
  - Примерно сорок минут.
  - Они безусловно разошлись сразу же после того, как выпроводили вас. Нет, нет. Никаких арестов совершать не будем... После вашего посещения они, разумеется, свернут всю работу, спрячутся и притихнут, пока не убедятся, что вы не провокатор,- заложив руки за спину, штурмбанфюрер прошелся по комнате.- Торопиться не будем. Теперь они у нас в руках! Нанесем удар наверняка!