Пожалуй, нет такого человека не только в нашей стране, но и за пределами её, который бы не знал Радика Юркина.
    Знают, что в грозном, 1942 году 14-летний Радик произнес слова клятвы за комиссаром "Молодой гвардии" Олегом Кошевым.
    Знают, что он, Сергей Тюленин и Степан Сафонов в канун 25-летия Великого Октября в оккупированном Краснодоне водрузили красный флаг - символ непобедимости советского народа.
    Но не все знают, что по рекомендации ЦК ВЛКСМ в сентябре 1943 года Радий Петрович был зачислен курсантом 1-й школы летчиков первоначального обучения Военно-Морского авиационного училища, которое он окончил в январе 1945 года и в 17 лет получил специальность военного летчика. Об этом периоде жизни молодогвардейца рассказывают документы, хранящиеся в архиве музея "Молодая гвардия".
    Первым летчиком - инструктором у Радия Петровича была Вера Ивановна Лупанова.
    "Я для них была не только как воспитатель, а ещё и как мать, - вспоминает Вера Ивановна. - Заботилась и следила, чтобы были тепло одеты, портянки и рукавицы были сухими. Если негде просушить, забирала все с собой на квартиру, а на утро приносила сухим. В 1-ю школу летчиков Радик приехал в 1943 году. Худенький, в серой солдатской шинели, в грубых ботинках, на голове - пилотка, а на гимнастерке уже был орден Красной Звезды и медаль "Партизану Отечественной войны" 1-й степени. Не по годам он выглядел взрослым, а было ему в то время всего лишь 15 лет. В группе он был старшим. Трудолюбивый, настойчивый, всегда серьёзный. Летное дело любил, все усваивал быстро. На выводную группу затрачивал мало времени, из группы вылетел первым, и полет его был успешным. Трудностей в то военное время было очень много, но ребята не отчаивались, учились на "хорошо" и "отлично" и жили надеждой на скорую победу".
    В 1948 году в армейской газете "Сталинский сокол" была напечатана статья "Молодогвардеец Радий Юркин - офицер авиации". Тогда корреспондент А. Гордиенко писал: "Через год молодогвардеец получил право на первый самостоятельный вылет, а вскоре был направлен для продолжения службы в Н-ское авиасоединение. В части Радий Петрович получает офицерское звание и через некоторое время отправляется на фронт. Правда, не на Западный, как он мечтал об этом, а на Дальневосточный. "Но не все ли равно - немецкие фашисты или японские самураи? Они - злейшие враги советского Отечества, и с ними надо кончать", - про себя рассуждал молодой летчик.
    Начались ожесточенные бои с японскими империалистами. Летчик-бомбардировщик Радий Юркин успешно совершил несколько разведывательных полетов, участвовал в нанесении бомбовых ударов по японским портам. За мужество и отвагу, проявленные в боях с японскими империалистами, Р.П. Юркин награждён орденом Красного Знамени.
    С 1945 по 1948 год Р.П. Юркин служит в военно-морской авиации на Дальнем Востоке.
    Война помешала ему закончить среднюю школу, и это он особенно остро почувствовал теперь, в период напряженной послевоенной учебы. Сам Р.П. Юркин пишет в своем письме родным: "Мама, прости, что долго не писал. Не было времени. У меня сейчас государственный экзамен, а образование мое - ты знаешь. Тяжеловато. Занимаюсь по 12 часов сутки".
    В 20 лет Р.П. Юркин стал коммунистом. Вот как об этом событии в его жизни рассказывает майор А. Гордиенко: "В этот день его принимали в партию. Секретарь партийного бюро, доложив коммунистам о поступившем заявлении, обратился к Юркину: "Расскажите партийному собранию свою биографию". Высокий стройный лейтенант поднялся с места, подошёл к трибуне и, заметно волнуясь, начал говорить: "Я родился в г. Краснодоне в 1928 году...". И едва он произнес эти слова, как в зале послышался легкий шепот: "Не тот ли это Радик Юркин?...". Многим из присутствующих в зале припомнились волнующие страницы из романа "Молодая гвардия", где описан незабываемый эпизод, как 6 ноября 1942 года молодогвардейцы принимали в комсомол большеглазого подростка в детской куртке - Радика Юркина.
    ...И вот теперь, спустя шесть лет, лейтенанта авиации, возмужавшего боевого летчика Радия Юркина принимали в партию. За прием члена "Молодой гвардии", воспитанника комсомола, единодушно голосовали все коммунисты".
    В 1948 году Радий Петрович Юркин поступил в Ейское высшее Военно-Морское ордена Ленина авиационное училище. Окончив с отличием это училище (аттестат ныне экспонируется в музее), Радий Петрович в 1950 году продолжает учебу на Высших офицерских летно-тактических курсах авиации. Получив специальность летчика-инструктора, он стал сам обучать молодых курсантов летному делу в Военно-Морском авиаучилище.
    Большую ценность представляет пожелтевшее от времени удостоверение на имя Р.П. Юркина от 22 марта 1949 года, командированного в Москву на XI съезд ВЛКСМ. Для Радия Петровича это были незабываемые и радостные дни. В столице нашей Родины Москве он среди делегатов съезда встретил своих боевых товарищей по подполью - лейтенанта, секретарю бюро ВЛКСМ дивизиона курсантов Ленинградского технического училища зенитной артиллерии Георгия Минаевича Арутюнянца и комсомольского работника Ольгу Ивановну Иванцову.
    В фондах музея хранится редкая фотография, на которой запечатлен Радий Петрович Юркин, который с огромным вниманием слушает приветствие ЦК нашей партии - делегатам съезда.
    И в дни военной службы, и уже на заслуженном отдыхе Радий Петрович Юркин постоянно принимал активное участие в воспитании советской молодежи. Всегда с интересом слушали его выступления комсомольцы, пионеры и школьники городов Харькова, Курска, Воронежа, Полтавы, Белгорода, Одессы, Волгограда, Симферополя, Калуги, Ростова-на-Дону, Краснодона и многих других городов, куда он выезжал по приглашению горкомов, обкомов и ЦК ВЛКСМ.
    На подвиге героев Краснодона, в когорту которых входил и Радий Петрович Юркин, ныне воспитываются советские юноши и девушки, вся прогрессивная молодёжь мира.
   
    И. ГРИГОРЕНКО,
    заместитель директора музея "Молодая гвардия" по научной части.
    В. ЛАДНАЯ,
    заведующая фондами музея "Молодая гвардия".
   
    "Слава Краснодона", 20 января 1978 года N12 (7924)
   

Рассказ Ольги Юркиной -
   внучки Радия Петровича Юркина.

    Радик не любил говорить на темы связанные с войной. Если кто-то начинал расспрашивать, даже дети или друзья, он говорил;- "Иди в музей, там всё узнаешь." Папа у меня, кстати, тоже очень неразговорчивый. Но немного биографии я вытянула. Радик Юркин родился и жил в Большом Суходоле, там отец Радика был председателем колхоза, где-то перед войной вся семья переехала в Краснодон. Мама Радика - Мария Константиновна, отец - Пётр Данилович, сестра - Лилия Петровна, младший брат - Алик. Пётр Данилович Юркин погиб во время войны в Волгоградской обл. Там сейчас должен быть совхоз им.Юркина. Пётр командовал расчётом катюш который, при окружении немцами, взорвали. Радик очень хотел съездить на место гибели своего отца, но всё как-то не получалось. В июле 75-го он с моим папой уже точно собрался ехать, папа даже взял отпуск на июль, но дед неожиданно умер..., сердце. У Радика и его жены Валентины Андреевны было трое детей; старший сын, мой папа, - Юрий, младшая дочь- Лена и сын Валерий.
    Дружил Радик с Левашовым Сергеем и с Тюлениным. Мой папа вспомнил одну историю, что дед ему рассказывал. Когда немцы захватили Краснодон, они завладели всеми пищевыми складами города. Людям было практически нечего есть. Как-то Радик с Тюлениным обходили склады, искали еду, но везде всё было пусто. Нашли один склад заваленный солью, еды там не было, просто очень много соли и всё. Не найдя еды мальчишки пришли домой к Тюленину. Там мама Сергея их расспрашивать стала где были, что нашли. Рассказали они ей, что еды в городе нет, все склады пусты, один какой-то нашли до верху заваленный солью. Мать Серёжи , как запричитает;- "Да, вы что, ребята!? Да, это же "Золото"! Бегом несите, сколько сможете донести несите!" Много они соли натаскали домой, на всю войну хватило.
   
   
   

КЛЯТВА ЮНЫХ

Из воспоминаний Радия Юркина, члена "Молодой гвардии"

   На глазах у нас слезы. Мы смотрим на нашу шахту. Тишина. Медленно проходят секунды. Взрыв. Черная угольная пыль повисла над шахтой. Я иду к городу и часто оглядываюсь назад. Все. "Прощай, родная!" Кажется, что черная мгла окутала непроницаемой пеленой мир, закрыла небо и отравила жизнь. В городе пустынно. Зловещая тишина. Вошли немцы. На сердце немая боль. Сотни тысяч ненавидящих глаз сквозь щели заборов, через занавески в окнах наблюдают за серо-зеленой ордой.
   Дома я тщательно спрятал все винтовки, которые мне удалось подобрать на улице. Пригодятся. Томительно медленно потянулись летние дни. Молодежь ненавидела немцев и, где только было возможно, вредила им. Жизнь в городе становилась все мрачнее. Я больше не мог жить в этой гнетущей обстановке и решил уйти куда-нибудь из Краснодона. За Миллерово шли ожесточённые бои. Я попытался перейти фронт, но не удалось. С тяжелым чувством возвращался домой. В одиночестве шел степями, укрывался в балках. Однажды случайно набрел на поле боя. На всякий случай прихватил с собой отсюда семь штук гранат. В Каменске нужно было перейти Северский Донец. Я не знал, что на той стороне реки всех проходящих задерживает и обыскивает фашистский пост. Спокойно перешел мост.
   - Стой! Что несешь? - окликнул фашист и подбежал ко мне. Подошли еще двое. Моя рука невольно потянулась
   за пазуху гимнастерки, где лежали три гранаты.
   - Что у тебя там?
   - Ничего,- ответил я и вытащил большую печеную картошку, купленную в селе. Фашисты вырвали ее, разломили и стали есть. Меня отпустили, спросив, нет ли еще.
   Словно на крыльях мчался я от моста, радуясь голодной жадности фашистов.
   В Краснодоне я достал к гранатам запалы. Как-то вечером встретил своего задушевного друга Степу Сафонова.
   - Хочешь стать членом "Молодой гвардии"?
   - Да! Конечно, хочу,- обрадовался я.
   Степа Сафонов показал мне радиоприемник, который он смастерил своими руками, и поручил мне установку его. Это была первая моя практическая работа и испытание на звание молодогвардейца. В "Молодую гвардию" принимались комсомольцы, преданные делу народа юноши и девушки. Мне было четырнадцать лет, но я уже давно мечтал стать комсомольцем, и теперь гордился доверием товарищей, оказанным мне в лихую для Родины годину.
   В последних числах октября на квартире у Вити меня принимали в комсомол. В маленькой комнате за столом сидели Олег Кошевой, Ваня Земнухов. Они задали мне несколько вопросов, а затем, посоветовавшись, сказали, что я принят в члены Ленинского комсомола.
   - Но билет,- Олег подчеркнул это слово,- ты должен оправдать и заслужить.
   Первого ноября меня вызвал Виктор и сказал, чтобы я, Тюленин, Сафонов и Дадышев приготовились к Октябрьским торжествам. Мы с жаром принялись за работу. Достали полотнище для знамени, приготовили гранаты, привезенные мною из Миллерово, и в долгожданную ночь, накануне праздника, отправились выполнять задание. Шел дождь. Погода отвратительная, но на душе было легко и радостно.
   Вот и школа имени Ворошилова. В здание мы вошли через черный ход. Поднялись на площадку верхнего этажа, откуда узенькая лесенка вела к тяжелой кованой двери чердака. Сережа Тюленин первым поднялся по шаткой скрипучей лесенке. За ним с гранатами наготове мы. Осмотрелись и сразу же принялись за работу. Степа и Сережа по скреплениям и проволоке влезли под самую крышу. Леня Дадышев стал у слухового окна, всматриваясь и прислушиваясь, не подбирается ли кто к нам. Я прикрепил полотнище к трубе.
   Все готово. Старший минер Степа Сафонов, как мы потом его прозвали, заявил, что мины готовы, и хотел было запеть свою любимую песенку солдата Швейка: "Сосиски с капустой я очень люблю", но Лепя шапкой закрыл ему рот. Я выглянул в слуховое окно и увидел человек шесть полицейских. Наряд прошел мимо, ничего не заметив. Я вылез на крышу посмотреть на знамя, которое мы так тщательно прикрепили.
   Моросит осенний дождь, дует свирепый ветер. Наше знамя гордо реет в воздухе, а внизу на чердаке лежат противотанковые мины, прикрепленные к древку знамени. Мне хочется крикнуть: "Вперед, к борьбе!"
   Утром около школы собралось много народу. Взбешенные полицейские бросились на чердак, но сейчас же вернулись назад растерянные, бормоча что-то о минах. А знамя развевалось в воздухе и звало народ к борьбе.
   В ту же ночь все улицы и базар были оклеены листовками и карикатурами на немцев. После 7 ноября листовки появлялись систематически.
   Задание штаба "Молодой гвардии" мы выполнили. Из рук своих боевых друзей я получил комсомольский билет. Он был для меня дороже жизни.
   В конце месяца мы принимали клятву партизана Отечественной войны. Помню, в 6 часов вечера мы собрались на квартире у Виктора. Нас было 12 человек. Олег вызывал по одному и торжественно зачитывал:
   "Я, вступая в ряды "Молодой гвардии", перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом своей родной, многострадальной земли, перед лицом всего парода торжественно клянусь..."
   Я повторял за ним слова великой клятвы:
   "...беспрекословно выполнять любое задание, данное мне старшим товарищем.
   Хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы в "Молодой гвардии". Я клянусь мстить беспощадно за сожженные, разоренные города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть 30 шахтеров-героев. И если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебания.
   Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, то пусть мое имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня самого покарает суровая рука моих товарищей.
   Кровь за кровь! Смерть за смерть!"
   Дав клятву, мы разошлись для выполнения нового задания. Нас послали на шахту №22, где находился склад с боеприпасами, за патронами и гранатами. На шахту пришли после обеда. Сняли полицейского, охранявшего склад. Перед вечером, "получив" боеприпасы, направились домой. По дороге нас застала ночь. Лепил снег, шел дождь, ничего не видно. Дадышев и Тюленин, шедшие впереди, скрылись из виду. Нас осталось четверо: я, Степа Сафонов, Володя Куликов и Сеня Остапенко. Боеприпасы были с нами. Вскоре опустился туман, и мы сбились с пути. Проблуждав по степным дорогам несколько часов, к исходу ночи вышли к шахте № 1-бис, вблизи Краснодона. Тут нас задержал шуцманский патруль и направил в полицию.
   Мы прикинулись, будто ходили менять продукты. И здесь нам помогла пресловутая "картошка", которую мы якобы везли из села домой. Нам повезло. Записав придуманные нами фамилии и строго приказав принести штраф, нас отпустили. После этого случая мы стали действовать осторожнее. Листовки появлялись как и прежде, приводя в бешенство начальника полиции.
   Через несколько дней мы одну за другой разгромили немецкие машины, сначала с почтой и рождественскими подарками, затем с обмундированием и теплыми вещами. Вскоре Степан Сафонов, Володя Куликов, Валя Борц, Сережа Тюленин, Сеня Остапенко и я разгромили немецкую автомашину с офицерскими сундуками, в которых были шинели, сапоги и маскировочные халаты.
   Проведенные нами диверсии всполошили полицию. Наконец жандармерии удалось ухватить нить, ведущую к "Молодой гвардии". Троих ребят арестовали. Необходимо было немедленно скрыться. Сережа Тюленин и Валя Борц ушли вовремя. Дадышева и Остапенко мы не нашли. Я и Степа Сафонов остались одни из этой группы. У Тюлениных день и ночь дежурили полицейские, надеясь поймать Сережу. На чердаке у него были спрятаны автомат "ППШ" и три диска с патронами, которые рано или поздно полиция бы нашла. Это грозило семье Сережи смертельной опасностью. К тому же автомат был мне теперь совершенно необходим, потому я и решил во что бы то ни стало выручить его. Встретив на базаре Сережину сестру Наташу, я попросил ее помочь мне. Она согласилась. Достав с чердака автомат и завернув в мешок, она положила его в сарай в сено. Во дворе дежурил полицейский, другой полицейский сидел в комнате и смотрел во двор. Чтобы попасть в сарай, нужно было незаметно проскочить мимо двух полицейских. Улучив момент, когда полицейский, дежуривший во дворе, пошел прикурить к другому в комнату, я подполз к сараю, взял автомат и скрылся. Дома меня ожидал Степа Сафонов.
   - Нас везде ищут,- торопливо сказал он.- Пока не поздно, давай уходить.
   Мы ушли в поселок Краснодон. Оказалось, что там нас знают лучше, чем в городе. Пришлось снова возвращаться домой. Шли мы степью через Чертову балку. По этой дороге часто ходили полицейские. Степа предложил посидеть у дороги, может, какую-нибудь сволочь и уберем. Перед вечером показались двое полицейских. Мы насторожились. Я остался лежать в маскировочном халате по правую сторону дороги, а Степа - по левую. Присмотрелись. Это были Полицейские из предателей. Степа пропустил их мимо себя, но когда они приблизились ко мне на расстояние пяти шагов, я выскочил и наставил на них автомат. Вслед за мной выскочил Степа Сафонов, скомандовал "Руки вверх!" Предатели подчинились. Степа обезоружил их и связал им руки.
   - Ты иди,- сказал он мне,- а я сам с ними справлюсь. Через полчаса он догнал меня и сообщил, что предатели им казнены.
   Мы почти дошли до мостика через маленькую речушку в хуторе Таловом. До него оставалось не более 15 шагов, как вдруг раздался резкий окрик по-немецки, а затем короткая очередь из автомата. Я оглянулся. Степы Сафонова, не было. Я бросился в придорожную канаву и приник к земле. Невдалеке увидел легковую машину и около нее двух людей. Прицелился и выпустил по ним целый диск.
   Вслед за этим раздалась очередь из-под моста, а затем голос Степы Сафонова:
   - Радик, ты жив?
   - Жив. А ты куда стреляешь?
   - Панику на немцев навожу.
   Он зашел с другой стороны, заметил шофера и застрелил его. Около машины лежали два мертвых немецких жандармских офицера и шофер. Мы обыскали их, забрали оружие, документы и поспешили скрыться. На выстрелы уже бежали немцы.
   На другой день мы со Степой распрощались. Вдвоем нам нельзя было оставаться. Он ушел в Каменск, я - в Красный Луч, а затем в Ворошиловск. В Каменске Степа, мой задушевный и боевой товарищ, погиб. Вечная слава ему!
   
   

1943 год.

См. также:

Радий Юркин "Поджог биржи труда"
Радий Юркин "Мои боевые друзья"