Дополнительные фотографии

Майя Пегливанова	Майя Пегливанова
Майя Пегливанова	Майя Пегливанова (справа)
Майя Пегливанова 2-й ряд снизу 1-я слева

   Рассказ матери Анны Васильевны Фоминой /Пегливановой/

   Детство Майи
   
    Майя была ростом выше среднего, смуглолицая с черными глазами и ярко красными пухлыми губами. Ее роскошные вьющиеся волосы спускались до колен /в 1940 году она косы обрезала/.
    Из года в год хорошела Майичка. На выпускном вечере несколько раз она выходила на сцену в своем любимом синем платье. Я сидя в зале с гордостью слушала возгласы женщин "чья она - эта черненькая, какая хорошенькая" Мое сердце трепетало от радости.
    Дедушка и бабушка очень баловали Майю я боялась, что это испортить ее характерно напрасно она только научилась лаской отвечать на ласку.
    Семья наша была обыкновенной трудовой семьей. Имели мы, помимо дома, сад и огород. Сад был расположен в трехстах шагах от нашего дома. Там росли яблони, сливы, вишни ,из ягод- клубника. На огороде каждый год сажали картофель и огурцы. Когда Майечка еще не училась в школе, она с весны до осени большую часть дня проводила в саду.
    Частенько очень рано часов в 6-7 утра она ходила в огород вместе с бабушкой и поливала там капусту своими маленькими ведеречками. "Как хорошо в саду,мама! - говорила она, - и там так чудесно поют птички!"
    Раз вернувшись из сада она серьезно сказала мне: не ленилась бы -ты, мама встала бы утречком пошла бы в сад, там воздух, такой хороший! Птички так весело поют, да и воздух полезен для твоего здоровья. Иногда я ходила в сад. Заметив меня издали Майя пряталась .Она забиралась на какое-нибудь дерево и мне приходилось искать ее. Вдруг она сверху из-за густых веток начинала кидать в меня яблоками. .Набрав вишен мы вместе возвращались домой. Майечка шла с венком на голове и большим букетом цветов. С того времени она полюбила цветы и каждый год под нашим окном сеяла астру, львиную пасть, георгины и ночную фиалку. Майечка заботливо ухаживала за цветами. Она всегда вовремя поливала свой маленький цветник.
    Помню как-то прибегали ее подруги, Уля Громова и Шура Бондарева торопят ее: скорее Майечка, идем на гору зажигать костер, уже все собрались в школьном дворе" Надо было полить цветы, Майечка дала в руки каждой из них ведро и сказала: "Раз так, помагайте мне, кончим и пойдём вместе." В семье нашей все работали: Майечка с малых лет видела, как каждый заботясь о другом помогали друг другу. С большим уважением Майечка относилась к старшим. Наши соседи любили ее и часто про нее говорили какая хорошая девочка, никогда не пройдет мимо не сказав "здравствуйте". Когда я приходила домой с работы Майечка говорила: мама, ты устала, ложись отдохни. Сама старалась не шуметь и когда дома были другие дети, им говорила: не шумите, мама теперь отдыхает.
    Майечка была правдива. Случалось дети играя разобьют что-либо говорила правду да еще учила своих подруг: маме всегда надо говорить правду.
    Майя вообще была очень дисциплинированной, перед тем как пойти в кино или театр она каждый раз просила разрешения даже когда ей было 17 лет и она кончала школу.
    Как-то вернувшись из школы чуть позже обычного она, войдя в комнату, остановилась в дверях, расстегнув пальто скинула шапочку, смотрит на меня и смеется, чего смеешься спрашиваю. Стоит и ни слова. Вдруг я вижу нет кос у нее. "Ты с ума сошла?" вскрикнула я. "Не сердись, мама, не твои же косы, а мои. Отрезала, снова отрастут." Потом она рассказала как мальчики поддразнили ее. Она сказала: захочу отрежу косы, "не отрежешь мамочка не позволит" и парикмахер ей говорил: косы у тебя хорошие, напрасно режешь, мама обидится. Но она не захотела отступать от своего слова. После она конечно жалела об этом.
    Часто подруги Майечки собирались гурьбой и шли на речку Каменку. Они там купались, играли, веселились и к вечеру с венками и песнями возвращались домой. Уля Громова девочка очень серьезная, любившая пошутить смеясь говорила мне "Анна Васильевна, возьмите свою русалку, она всех нас выкупала в воде не дала нам и раздеться, выдумывая разные игры."
    Порою собираясь с подружками на речку /Уля, Саша Бондарева, Иванихина и другие девочки/. Майечка звала и меня. Мне с трудом удавалось выгнать их из воды. Купаясь они забывали все на свете Часами резвились, шалили и их веселые голоса и звонкий смех раздавался далеко за рекой. Майя хорошо плавала, она любила нырять под воду, а подруги ловили ее под водой. Однажды какая-то маленькая девочка не умеющая плавать попала в глубокое место стала тонуть. Девочки растерялись. Майечка же в одежде бросилась в воду и вытащила девочку. Несколько раз Майя лето проводила в пионерском лагере. Лагерь был расположен на берегу Северного Донца, у села Поповка в двадцати километрах от нас. Это было чудесное место для отдыха. Ширина Донца достигала километра, течение спокойное, вода чистая, прозрачная. Берега лесистые, местами крутые, но встречаются и низкие песчаные .Старый густой лес тянется вдоль реки, растет там дуб, сосна, клен, ель. Много фруктовых деревьев - диких груш, яблони и различные ягоды. Обилие грибов. Весной бесчисленное множество цветов весь лес наполнен ароматными ландышами. Я не раз была в лагере. В комнате Майечки всегда можно было видеть много разных цветов, засушены растения, листья. Пол был устлан зелеными ветками, а на стене, рядом с кроватью висела кленовая ветка. Начальник лагеря, смеясь говорил: Майечка весь день был в лесу. и в комнате у тебя как в лесу. Как-то в выходной день я поехала в лагерь навестить Майечку иду по лесу и спрашиваю у девочек, попадавшихся на пути, не знают ли Майечку, не видели ли ее ? "Как- же, не знать нашу Майечку, девочку с черными косами, она только, что бегала с нами в лесу. Она нам читает стихи, рассказывает интересные сказки," - отвечают хором. Весело мы проводили время с Майечкой, бегали по чудесному прохладному лесу. Майечка гналась за мной, а я пряталась за толстыми деревьями и кружилась вокруг ствола. Девочки следившие за нами, смеясь, говорили, что Майя быстро бегает не убежишь от нее, мы пели песни с девчатами. Майя тоже охотно пела. Голос у нее был не сильный, но приятный. Не только петь, Майя любила танцевать, рассказывать стихотворения. Радостно проходили вечерние часы и костра. "Смотри, мама, огненные языки танцуют в лесу как фурии" - говорила Майя. Мне было очень приятно, слышать начальника лагеря, что все довольны Майей, что дети любят ее хорошую вы воспитали дочь. говорил он мне, скромная, умная, прекрасный организатор.
    Можете представить себе, как я была счастлива. Ведь я сама была комсомолкой. В следующий мой приезд Майечкины подруги как то рассказали мне. Вечером катались они на Донцу и один из мальчиков стал дразнить Майю "ты боишься переплыть Донец, на том берегу только лес" Майечка недолго думая прыгнула в воду поплыла к противоположному берегу. Недалеко от берега ее настигла моторная лодка с начальников лагеря и Майечке досталось от него. Узнав про эту историй я всерьез встревожилась и стала настаивать на том чтобы Майя вернулась домой вместе со мной. Но она дала мне слово, что больше ничего подобного не позволить себе и я разрешила ей остаться.
    Возвращалась Майечка из лагеря окрепшая и загоревшая как цыганка. Я же не переносила солнца и пряталась в тень, Майя смеялась надо мной.
    С первых лет Майя с большой охотой ходила в школу. До шестого класса по всем предметам она имела только отлично. А позже стали появляться и четверки. Майечка добросовестно готовила уроки, читала до поздней ночи. Порой мне приходилось запрещать ей много заниматься. По утрам она вставала и собиралась в школу. Часто за ней заходили подруги Уля Громова, /она мимо нас ходила в школу / с которой она все 10 лет училась. Хорошая была дружба у них. Часто девочки собирались у нас. На день рождения к Майечке подруги приходили с разными подарками. Приносили ей книжки, цветные карандаши, шелковые ленты для кос. А иные из девочек посвящали ей стихи, которые читались тут же на вечере. С раннего детства Майечка много читала, много знала наизусть из Пушкина и Лермонтова. Сильное впечатление произвело на нее стихотворение Лермонтова "На смерть поэта". Декламировала она это стихотворение с чувством подлинного гнева против убийцы поэта. Любила Майечка читать наизусть "песню о Буревестнике" Горького. Несколько раз она прочитывала "Как закалялась сталь"Николая Островского. Помню как она была захвачена чтением "Педагогической поэмы " Макаренко о беспризорных подростках ставших сознательными борцами за социализм. Из книг Майи, не знаю каким чудом уцелел роман Виктора Гюго "Человек который смеется".
    Во время войны она читала "Девяносто третий год. Этот роман произвел на нее сильное впечатление . В своем дневнике, который сдан в музей, она написала "Как хорошо, что у нас много людей еще более сильных и бесстрашных, чем герои этой книги- Радуб и Говен. Это значит скоро наступит победа в войне". Майя любила и "Овод" Войнич. За этой книгой в школе постоянно была очередь. Приносила Майя сочинения Маяковского и "Поднятую целину "Шолохова. Некоторые разделы с книги она выписывала себе в дневник. С любовью читала Майя книги Максима Горького, Н.К.Крупской о том, как Ленин бережно о относился к книге и того же требовал от других. После этого Майя тоже аккуратно относилась к книгам. При чтении Майя списывала в тетрадь понравившиеся ей места.
   
   
   
    Майя комсомолка.
   
    Майя принимала активное участие в общественной жизни. Еще ученицей шестого класса она была пионервожатой. Возня с малышами доставляла ей большое удовольствие. Как в лагере, так и в школе на переменах она затевала с ними забавные игры. Часто можно было видеть ее с учениками первого и второго классов, которых она водила на речку Каменка. Уже ученица седьмого класса, как то Майя прибежала домой вся раскрасневшаяся, бросила сумку, снова собираясь уходить сказала мне: "ты не беспокойся, если я опоздаю, сегодня меня принимают в комсомол." Она была безгранично рада. В тот день ей не было еще пятнадцать лет.
    Другой раз, вернувшись из школы Майя сказала, что на собрании решено прикрепить комсомольцев к неграмотным, чтобы обучать их читать и писать. Во дворе у нас жили двое неграмотных Фрол и его жена Ганна. У них было трое детей. Майечка обратилась к ним: "я должна учить Вас грамоте" Я спросила ее как же ты сможешь заниматься с ними , ведь тебе совершенно некогда". "Ничего, - сказала Майя, - буду заниматься в зимние вечера". Посмотрели бы какие это была забавные занятия, Фрол и Ганька садились за стол, а Майя стояла рядом с ними, с очень серьезным лицом и слог за слогом учила их читать. Фролу с трудом давалась грамота, а Ганька была способней. Всю зиму Майя регулярно занималась с ними.
    Когда они уехали из Краснодон, Майечка получила письмо от Ганьки с крупно выведенными каракулями. Она благодарила за грамоту и сообщала, что читает букварь. Вообще Майя с увлечением выполняла свои комсомольские поручения. Когда она секретарем организации была в школе N6 пос. Первомайка где училась Уля и другие многих из учащихся вовлекла в комсомол. На собраниях она в начале ставила вопрос о приеме в комсомол, а за тем уже вопросы успеваемости комсомольцев, дисциплины, работы разных кружков. Как то мы с ней гуляли в парке и встретили там секретаря Райкома комсомола тов. Приходько. До этого он не знал что Майя моя дочь."Знал я Вас давно, - говорит он мне, но не знал что она Ваша дочь."Хорошая комсомолка очень дисциплинированная и исполнительная. Счастливо проходили школьные годы Майечки. Я и не заметила, как она выросла. Прекрасная была школа ,где училась Майя с подругами. Я и все родители признательны преподавателям, по коммунистическому воспитанию наших детей. Самыми любимыми преподавателями Майечки были Иван Арсеньевич Шкреба, Петр Степанович Степаненко, Прасковья Власовна Султанбей, Шкреба -директор школы преподаватель анатомии, биологии и химии. Он был очень строг и требователен к ученикам и никогда не переоценивал их знания Редко кому удавалось получить пять по его предмету. Со слов Майи и подруг я знала, что он рассказывая новый урок очень доступным языком со всеми подробностями, приводил примеры и факты. Майя как то говорила, что послушав его в классе можно даже не готовить урока, так хорошо объяснял он. Каждый год она сушила разные травы и цветы и когда в школе открывалась выставка брала все это туда. Возвращалась она очень довольная. Живо сохранился в моей памяти выпускной вечер средней школы, когда Майя без конца появлялась на сцене. И в эту минуту звучит в моих ушах ее звонкий смех Она с волнением ждала этого дня. Специально для вечера я сшила ей платье из голубого шелка. Сестра купила к этому платью красивый кружевной воротничек. Когда Майя одела это платье, ее трудно было узнать. Затем мы сделали ей локоны спустили на плечи. К волосам прикололи белую ромашку. Майя посмотрела в зеркало и засияла.
    "Вы разодели меня как невесту", - сказала она, "я так не хочу, мне будет неловко".
    И она, сняв это платье надела свое любимое шерстяное синее платье. На вечере присутствовал один студент Ростовского медицинского института. В последствие его мать говорила мне: "Анна Васильевна покажите ка мне свою дочь мой сын прямо восхищен ею". Этот студент после школьного вечера стал ходить к нам домой. Я смеялась над дочкой и говорила ей "Майечка, студенты стали навещать тебя, не рано ли/хотя ей уже шел 17 год/.
    Майя отвечала, что не дикая же она, чтобы беспричинно выпроваживать молодого человека. "Он сам перестанет ходить как увидит, что я не симпатизирую ему".
    Еще в школе Майе нравился один из учеников Витя Покровин. Он был славный мальчик, да и хорош собой. Девочки дружили с ним. Помню, Майечка говорила подруге Шуре Бондаревой, что Витя Покровин смелый парень и хороший спортсмен Витя часто приходил к нам и приносил книги для Майи. Как-то когда Витя уже был в Красной Армии мне передали письмо адресованное Майе. Письмо не было запечатано, а сложено треугольником. Как обычно письма с фронта. Оно оказалось от Виктора. Он был на три года старше Майи. Его сестра Вера был ее одноклассницей. Зимою Витя частенько катал сестру вместе с Майечкой на легких саночках. Они на коньках катались на льду речки Каменка. Майя вовсе не догадывалась, что она очень нравится ему. Он об этом ничего не говорил ей. Только после того, как уехал а армию, стал писать Майе, она давала мне читать его письма и говорила: "мама, я не буду отвечать ему Почему он так пишет мне. Если бы он написал мне хорошие товарищеские письма ,я бы отвечала ему. А то я еще не разбираюсь во всем этом. Я должна еще учится".
    Виктор служил в Брест-Литовске,затем в Одессе. В одном из писем он писал: "Лежим мы на берегу Черного моря и смотрим на волны, они точно синие ленты, вплетенные в твои черные косы". Я посоветовала Майе отвечать на его письма, ибо жизнь солдата тяжела это ободрит его поможет стать более стойким бойцом. Майечка согласилась со мной и писала Покровину простые, товарищеские письма. Позднее Виктор погиб на войне.
    Майя, разумеется, была намерена по окончании школы продолжать учебы. Я предлагала ей ехать в Ростов и там поступить в медицинский институт. Но Майя этого не хотела,
    "А кем-ты хочешь стать спрашивала я ее", она смеясь отвечала: "Я хочу стать человеком Когда я допытывалась каким именно человеком она отвечала: "скорее инженером строителем или лучше всего химиком".
    Майя любила повторять слова одной песни "кто хочет, тот добьется, кто ищет тот всегда найдет."
   
   
   
    Началась война.
   
    Началась война и все планы Майечки рухнули. Майя будучи в это время секретарем школьной Комсомольской организации, энергично принялась за дело. Летом 1941 г она вместе со своей подругой Шурой Дубровиной была прикреплена к комсомольской организации колхоза села Краснянка на время уборки урожая.
    Это село было в восемнадцати километрах от нас. Мне не хотелось пускать туда Майю. Я говорила эта работа трудная и далеко от нас. Но она сказала мне "Я секретарь комсомольской организации и обязана первая идти на помощь". И она поехала с товарищами. Они оказали колхозу значительную помощь. В свободное от работы время они читали колхозникам газеты и журналы. Колхозники остались довольны ими "наши девушки" говорили они. Война заметно повлияла на характер Майи. До этого она во всем слушала меня если я говорила "Майечка не ходи в театр, не ходи к девочкам" или в кино она не ходила, но во время войны она стала своевольной и упрямой.
    Осенью 1941 года когда немцы довольно близко подошли к Краснодону, комсомольцы получили указание выехать из города. Мы выехали но вскоре, когда стало известно, что наша Армия приостановила продвижение врага вернулись обратно.
    При переучете комсомольцев выяснилось что двое из школьной организации Валентина Тарарина и Валя Игнатова потеряли свои комсомольские билеты.Это сильно возмутило Майю. Собрание школьной организации решило исключить их из рядов комсомола. Районный комитет на заседании которого присутствовала Майя утвердил это решение. Майя пришла домой вся красная от негодования. "Ты напрасно так волнуешься из-за пустяка других, - сказала
   я ей. Она сердито отвечала: "лучше бы потеряли свои головы, чем комсомольские билеты" Они испугались немцев трусы! Сколько им нужно было место чтобы спрятать их.
    Во время войны у нас на квартире жил один лейтенант Советской Армии. Он принес как-то книжку под название "Таня". Майя вслух прочитала книжку для всех нас. Говорилось там в подвиге Зои Космодемьянской в тылу врага. Прочитав книжку Майя с большим волнением сказала: "она погибла, но ведь не напрасно! Умереть за Родину превыше всего". В этот момент к нам зашла подруга Майи пионервожатая Лина Самошина. Она попросила книжку почитать, затем передала ее Шуре Дубровиной и книжка пошла по рукам".
    Шура Дубровина была старше Майи на 5 лет, и ее однокласниц. Она преподавала химию в средней школе нашего поселка Первомайка. Она просто была влюблена в Майю и все свое свободнее время проводила с нею.
    В 1942 году когда немецкие фашисты прорвались к г.Краснодону мы стали готовиться к отъезду это было для нас довольно неожиданно, торопились, а Майя так спокойно и ловко собирала наши вещи, словно она много раз уже выполняла подобную работу. Я с тоскою вспоминала наше путешествие с Майей в счастливые мирные дни.
    Тогда мы выехали с ней из г.Краснодон в Ростов и Артемовск. Все вокруг занимало и увлекало Майю.В поезде она не отходила от окна, восторгалась пышными садами, тянувшимися вдоль берега Азовского моря. Непрерывно звучал ее голосок. "Мама, посмотри какой пароход идет по морю! Какие здесь хорошие сады!" Наши попутчики все угощали ее то мороженым, то конфетами, то фруктами.
    В дороге Майя очень заботилась обо мне. То она подкладывала подушку, то бегала за кипятком. Но мне не хотелось отпускать ее от себя, все боялась что увлечется чем-нибудь и останется от поезда. Не такое предстояло на путешествие теперь из Краснодона мы выехали 17-го июля, за три дня до вторжения немцев, вместе с нашей соседкой Анастасией Колобовой, ее муж и сын. Ехали на подводе а местами шли пешком по дороге была бодра и оживлена. Она совершенно не унывала. Все повторяла что это недолго продлится, что наш город будет освобожден и мы вернемся обратно.
    На привалах Майя распоряжалась, "мама, Вы ложитесь под повозкой с Анастасией Дмитриевной ты Николай возьми ведро и сбегай за водой, а я приготовлю для Вас цыганского супа".
    По дороге она нам рассказывала истории из прочитанных ею книг. Анастасия Дмитриевна говорила ей "с тобой не почувствуешь эвакуации, словно обычное путешествие. В пути мы встретили лежащего на подводе раненого бойца. Он стонал и бредил. Майя подошла к нему и приспособив свой зонт, защитила его голову от солнца. Потом пошла к реке принесла воды и намочив платочек положила ему на лоб. Спустя некоторое время боец пришел в себя.
    "Благодарю, сестричка" -сказал он Майе "пока буду жив не забуду тебя".
    Так мы двигались все дальше на восток но все же не сумели уйти от немцев. Доехали до Новошахтинска, в ста километрах от Краснодона, как немецкие солдаты на мотоциклах обогнали нас и отрезали нам путь. Скоро нам пришлось лицом к лицу встретиться с этими разбойниками. Они перевернули вверх дном все наши вещи и отобрали все, что им понравилось. Своими грязными руками рылись они в чемоданах Майечки. Ехать дальше не удалось Шура Дубровина, узнала в Краснодоне, что мы застряли в Новошахтинске /ей сказали сосед который вернулся ранее нас в Краснодон/.Пешком пришла к нам. Обувь ее все истрепалась ноги были покрыты ранами. Надо было видеть, какая была радость встреча! Всю ночь не спала все распрашивала друг друга точно они годами не виделись.
    Немецкий комендант Новошахтинска через несколько дней приказал приехавшим из других мест вернутся к себе Мы тоже получили повестку. Пришлось собираться в обратный путь. Майя и Шура несколько не были подавлены они весело болтали и смеялись, хотя дорога их очень утомила, особенно Шуру потому, что она сегодня пришла а утром нужно уезжать.
    В пути к нам подошли два полицая в намерением угнать нашу лошадь. Шура Дубравина с серьезным видом достает повестку Новошахтинского коменданта, написанную по немецки, где нам предлагалось немедленно выехать из Новошахтинска и сказала: "Видите мы едем с разрешением в город Краснодон, кто тронет нас ему не поздоровится. Вы понимаете по-немецки, нате читайте. Здесь указано, что разрешается выехать таким-то и таким-то", - сама смотрит на лошадь и добавляет "на серой масти лошади никто не имеет право отобрать". Полицейские не понимавшие по- немецки испугались и отстали от нас. Как они тогда смеялись и мы вместе с ними. Майя смеясь сказала: "молодец комсомолка вся в секретаря. Как ты сообразила описать лошадь какой она масти, а мне признаться не до лошади было, думаю отберут, чем придется довести детей которые ехали на нашей подводе /чужие /"
    Тут в первые мы увидели русских людей с повязками намецких полицейских на руках. Как только мы немного отъехали, Майя с Шурой стали смеяться. Если бы на этой яряшке ,которая были пришита на руке было бы написано "болван" все ровно они обвязались бы ею. и сами хохотали.
    Мы прибыли в Краснодон второго августа.
    Вскоре к нам прибежала Уля Громова, Шура Бондарева с братом Васей, Лилия Иванихина, Лина Самошина они все радостно приветствовали Майечку.К ружили ее по комнате и с возгласами "Ура! Ура! секретарь с нами", стали высмеивать порядки установленные немцами. Я боялась, чтобы они так же свободно и громко будут говорить на улице и навлекут на себя. Я попросила их быть осторожнее .Майя до конца сохранила свой комсомольский билет. Только в январе 1943 года она спрятала его с другими документами в своей железной коробке. Запрятала ее не знаю где, Майя мне сказала, что не обязательно мне знать где она его запрятала, так будет лучше.
    Майя и ее товарищи ни на минуту не примирялись с фашистским "новым порядком" Те черные дни она часто повторяла "никогда, никогда комсомольцы не будут рабами" Майя и ее подруги еще большим уважением прониклись к своей учительнице немецкого языка Зое Алексеевне Адерихиной отказавшейся работать переводчицей в немецком градоуправлении. Она сказала девочкам "Я не пойду подхалимничать. Если приведут человека нашего и я должна переводить. Нет не могу и не пойду!"
    Как-то Майя и Шура Бондарева были у директора школы Ивана Арсентьевича Шкребы оставшегося в школе с тем, чтобы служить нашей Родине" Её родители были люди пожилые, они оставались дома и хозяйство кое-какое сохранилось. Как-то к нам пришли Нина Герасимова, Уля Громова и говорят мне: "кажется, у Вас нет соли. Мы сейчас пойдем на рынок и принесем соли. Они стали ложить тетради, листы в корзину и когда я подошла хотела посмотреть, Майя мне говорит, что это мне девочки дали списанных тетрадей мы пойдем поменяем бумагу на соль. Но они соли не принесли, а принесли мне пару пирожков, отдают мне и смеются, "пирожки ведь вкусней соли правда мама?" А Шура Дубровина говорит не волнуйтесь Анна Васильевна. Я Вам целое ведро принесу, у нас много мама наносила. Оказывается оставшиеся в живых рассказывали, что им было поручено на базаре распространять листовки. Они пришли на базар, там одна бабка продавала пирожки Майечка ей говорит, что почему масленные пирожки продаете не уварачиваете в бумагу. Бабка в сердцах им отвечает, что нет бумаги. Они ей предложили свою бумагу она конечно с радостью дала им по пирожку, а сама стала уварачивать в листовки пирожки и продавать. Пока кинулись полицейккие бабка уже продала все пирожки и ушла. Дома девочки говорили, что удачный у них был базар .
    Мы чтобы пропитаться ходили собирали колосья и там Майя сумела разбрасывать листовки. По вечерам часто Маины подруги собирались у нас, заводили патефон, пели, танцевали. Порою кто-нибудь из них тяжело вздыхал: "эх, что с нашей жизнью стало! Когда же это кончится". Если девочки засиживались до позднего часа то оставались у нас ночевать чтобы не попасть в руки немецких патрулей, Я стала замечать, как они что-то внимательно читают, я как-то спросила у Майи"что это у вас такое интересное".Майя вполне серьезно сказала мы повторяем теорему, пройденную в десятом классе, чтобы не забыть И я поверила. Позднее я поняла, что они переписывали листовки, автором которых большей частью были Уля и Майя. Как-то Майя собиралась к моей сестре в Самсоновку в пятнадцати километрах от нас Я не хотела ее пускать боялась, чтобы кто либо дорогой ее не обидел, но она настаивала, говоря мне, что знает другую дорогу, через балку и никто ее не увидит. Сестра потом рассказала, что как Майя пришла со степи шли люди домой и приносили листовки.
    Майя в тот же день пришла домой. У одной знакомой фельдшерицы раза два Майя брала йод и бинты говоря, что ей нужно дома. Мне ничего не говорила об этом и я не знаю куда она их дела /когда она сидела то у нее делали допрос, кому она передавала йод и бинты на что Майя ответила "нашей славной Красной Армии"/. Как-то Майя принесла мне записочку присланную офицером Советской Армии он находился в лагере г. Краснодон военнопленных и просил выручить его оттуда. Записку он по словам Майи бросил через забор. Как вопросительно-умоляюще смотрела Майя на меня и на мою сестру приехавшую к нам из Херсона! Сестра у меня была партийная. Она полагая что ее не узнают так как она долгое время не была в Краснодоне, решила этого офицера объявить своим мужем и подкупив начальника охраны освободить его из лагеря, как больного, она пошла к этому начальнику. Выяснилось, что нужно добыть 350 рублей, литр водки, мы достали самогон, курицу, продали ячмень который летом собирали и понесли все это. Но подлый некий изменник Изварин Николай узнав сестру выдал ее. Так сорвалось это дело. На следующий день пленных угнали. Майя несколько дней не могла успокоиться. Как жаль,очень жаль говорила она, В декабре месяце Майя принимала участие в вечерах самодеятельности организованных в клубе им.Горького и клубе им.Ленина, как то она попросила меня на обратном пути с города зайти в клуб, чтобы вместе вернуться домой. Когда я вошла в зал на сцене было несколько человек. В середине стоял Ваня Земнухов,по левую сторону Майя положившая руку на его плечо, а правую Уля. Ваню я энала давно,он работал пионервожатым был очень умный и симпатичный юноша. Я ничуть не встревожилась увидев дочь в его обществе, работали они в самодеятельности потому, что им давали пропуска и они вечерами могли свободно ходить.
    Вечеров они устраивали много и на одном на приглашенных вечеров я увидела как Ваня Туркенич танцевал, пел и жестом на портрет Гитлера который висел на стене показывал и пел "расскажи,расскажи бродяга ,чей ты родом откуда ты есть". В зале все смеялись. Даже немцы, которые ничего не поняли к кому это относится.
    Майечка идя со мной домой смеясь спрашивала "поняла, мама, к кому относится эта песня?". Майя как и все люди нашего круга, страстно ненавидела немцев. Она особенно не выносила тех из местных жителей, которые подло изменяя Родине, раболепствовали перед фашистами. Каждый раз когда кто-либо из полицаев проходил по нашему двору, Майя говорила "ну ничего, все равно на Вас придет погибель". А когда немцы отступали не было предела ее радости. "Посмотрите, как они пятки салом намазали и бегут", - восторженно говорила она девочкам, но все же мне в голову не приходило, что она является членом тайной организации "Молодая Гвардия". Для меня она оставалась все тем же ребенком. Когда в декабре 1942 года ночью сгорела биржа труда, мы наблюдали пожар из нашего дома. Майи в это время не было дома, я ждала ее с нетерпением. Пришла Майя, я спросила это не здание Донэнерго горело? Майечка ответила нет! Это сгорела биржа труда, все погорело теперь они не заберут молодежь в Германию, так как все документы сгорели, а пока они снова начнут оформлять что либо еще случится. Ты подумай мама сколько спасено молодежи от угона в Германию".
    Было несколько случаев когда она приносила нам домой листовки и говорила, что нашла на улице "нате читайте и передайте только надежным. Пусть знают, что наша Красная Армия пошла в наступление!" Я впервые догадалась, что Майя скрывает что-то от меня очень важное. Лишь в середине декабря 1942 года когда она как-то ночью взволнованно вбежала в дом и показывая листовку сказала: "наши заняли станцию Морозовскую. Немцам крышка!" Мы все прочитали листовку и очень обрадовались. Я поинтересовалась , где она достала листовку. Майя сказала: со стены нашего дома сорвала. Я была удивлена ее ответом. Я ничего не сказала хотя и не поверила ей. Наш дом в стороне от улицы, обнесен забором. Да и собака во дворе. Понятно никто бы не пришел ночью приклеивать эту листовку на стену нашего дома. К тому же шел снег, а листовка нисколько не отсырела и не измялась.
    Очень поздно, только в январе 1943 года я твердо убедилась, что Майя состоит в нелегальной организации. Когда накануне нового года арестовали Ваню Земнухова. К нам сошлись подружки Майи Уля Громова, Саша Бондарева, Саша Дубровина, Нина Герасимова они сильно были расстроены Стала я говорить про арест Вани Земнухова, Мошкова и предложила им уходить. Майечка мне ответила что "еще успеем, нужно знать что станет с мальчиками, говорят их на базаре будут вешать Ты мама пойди на базар посмотри: есть там виселица и что говорят в народе, а мы тебя будем ждать". Я собралась и пошла. Базар от нас с километре. Виселицы на базаре не было, народ сильно волновался, что забрали молодежь. Я подошла к полиции посмотреть, что там народу стояло много. Я скрывалась в толпу и стала наблюдать и прислушиваться к разговорам. Смотрю полицаи ведут группу девочек и мальчиков у одного мальчика подбит сильно глаз, весь в кровоподтеках. Народ заволновался, полицейские нас плетьми стали разгонять, приговаривая "всем так будет кто помогает партизанам". В толпе слышны разговоры, что это забрали с поселка Краснодон партизан. Я скорее поспешила домой сообщить неприятную новость и когда я рассказала девочкам, они так все и ахнули! Неужели и в поселке обнаружили? Потом они все оделись и куда-то ушли. Майя и Шура Дубровина пришли домой очень поздно. Я стала Майю ругать, что и вас могут ночью забрать, поздно ходите. Она мне ответила: "не волнуйся, мама, дай нам хотя последний раз походить по нашей родной земле". Я начала плакать. Майя меня стала успокаивать, говоря, что-то она потому так сказала, что завтра они с Шурой решили уйти из Краснодона. Вечером Шура Дубровина осталась у нас, вижу они с Майей взволнованно разговаривают о чем то серьезном. Я с трудом сдержала себя не жалая вмешиваться в их разговор. Затем они вместе легли спать. Скоро они умолки. Мне показалось, что они уснули. Я подошла к кровати и с тревогой стала смотреть на них. Вдруг Майя открыла глава и спросила: "ты почему так смотришь, мама?" Я больше не выдержала, расплакалась и говорю: "неспокойно на сердце. Может Вам сегодня спрятаться куда либо надо?" Майя и Шура стали меня успокаивать, что ничего не случится за одну ночь. Я говорю "Ведь мальчики то арестованы в тюрьме. Пытают, кто-нибудь может не выдержать и все рассказать. "Ну что ты, мама! Никто из наших товарищей не выдаст. Я сама ни за что не сказала бы ничего". Я снова стала уговаривать Майю и Шуру уйти из города скрыться где-нибудь, но они остались непоколебимы, ссылаясь на то, что нельзя товарищей оставлять в беде, уйти еще успеем.
    Так прошло несколько дней в постоянной тревоге, Одиннадцатого января Шура и Майя легли спать и вдруг стук во дворе "открывай, полиция"! Забрали Майю и Шуру и увели в полицию в этот вечер забрали Иванихину, Улю и других. Страшные дни наступили для нас. Никто из родителей арестованных не отходил от тюрьмы. Из тюрьмы до нас дошла записка написанная рукой Дубровиной Шуры от себя Майи, Шуры Бондаревой нам, трем матерям. "Вы не плачьте, мамы, все ровно придут наши мы будем вместе с Вами. Мы бодры и веселы".Через три дня после ареста Майи мне как то удалось через окно увидеть Шуру Дубровину, смотревшую на меня сквозь высокое окно. Она руками дала мне понять, что Майя спит, но я чувствовала что она не в состоянии подняться с места. Я не могла помочь ей ничем.
    17 января я понесла Майе передачу и видела как полицейская группа пошла на направлении шахты N5. Этот день я не могла вернуться домой, а стерегла возле полиции, так как полицаи решили отступать. Близко слышны гулы орудий. Видела как подъехала закрытая машина, слышала крики но не знала ,что вывозят наши детей. Утром чуть свет я пошла в полицию спрашиваю у полицейского "сидят еще дети?" Он мне грубо ответил "иди отсюда, ты бы еще в 12 часов ночи пришла. Црийдет время передачи узнаешь". Все мамаши стали сходиться к полиции, а мое сердце чувствует, что что-то страшное случилось, и когда мы стали передавать передачу своим детям, нам отвечали, что их нет они вывезены в гор. Ворошиловград. Я закричала "неправда! их побросали в шахту, так как первая партия была сброшена туда".
    Я, мама и отец Саши и Васи Бондаревых, Иванихиной направились к шахте N5 люди нас встретили и предупредили чтобы не ходили труда. Мы увидели цепь полицейских, которые засыпал штыбом угля кровь .На другой день мы пошли снова к этой шахте и что мы там увидели, стены все в крови, возле дыры шахты кровь, валяются гребешки, а в самой дыре висит застрявший желтый чулок, я вскрикнула, что это Майи чулочек и потеряла сознание. Когда пришли наши 13 февраля, мы стали просить чтобы наших детей достали из шахты, каждый день до поздней ночи мы стояли и ждали когда вынуть чей труп.
    Майечку вынули с шахты, целый труп, только ноги выломаны да не было глаз, остальное рассказать я не могу. Похоронили их всех в парке. Мое утешение в том, что Майя оказалась достойной Ленинского комсомола, научившего ее как надо жить и бороться за дело коммунизма. Что расчет такая прекрасная молодежь, которая строит коммунизм.
   
   Мать Майи Пегливановой
   Анна Васильевна Фомина.
   1960 год
   

Огородняя-Фомина Александра Васильевна
    (тетя Майи Пегливановой)
    Мои воспоминания о дружбе Шуры Дубровиной с Маей Пегливановой.

    Я своими воспоминаниями хочу описать замечательную дружбу двух молодых комсомолок - Шуры Дубровиной и Майи Пегливановой.
   
    Передо мной всплывает образ Шуры Дубровиной. Худощавая девушка с простой стрижкой. Одевалась всегда скромно, чаще всего ходила в темносиней шерстяной юбке и белой кофточке. Шура Дубровина была всегда строга к себе, настойчивой в достижении цели и обладала большой волей. Эта молодая учительница в первый же год своей работы завоевала большой авторитет среди своих учеников. Майя Пегливанова, комсорг Первомайской школы N6, подружилась с молодой учительницей-комсомолкой Шурой Дубровиной. Их сближали не только общие общественные интересы, но и увлечение химией. Майя Пегливанова очень любила химию и отдавала ей все свободное время. Шура Дубровина заметила способную ученицу и всегда старалась помочь ей. Часто Шура приходила к Майе домой, и я их видела вместе, склонивших головы над решением химических задач.
    Так началась их дружба, которая переросла в пылкую привязанность и недаром отметила, что Шура Дубровина ходила за Майей Пегливановой "как нитка за иголкой".
    Когда началась эвакуация жителей города Краснодона, то Шура Дубровина с рюкзаком на спине пришла к Маей, чтобы вместе уйти от немецких оккупантов.
    Она и другие комсомольцы г. Краснодона при эвакуации попали в окружение и вынуждены были вернуться домой.
    Помню, как Шура Дубровина просила у моего шестилетнего сына /Лени/ цветной красный карандаш, якобы нарисовать ему розу. Розу она, конечно, нарисовала, но карандаш Лене не вернула. Вероятно, тем карандашом писались в листовках призывы к населению.
    Однажды Шура Дубровина и Майя Пегливанова подошли ко мне на рынке и угостили пирожком, завернутым в бумагу. На этой масленой бумаге можно было разобрать призывы к населению, написанные красным карандашом. Когда я вернулась с рынка, то Шура и Майя были уже дома и читали листовку написанную на ученической тетради фиолетовыми чернилами, снова я увидела призывы написанные красным карандашом. Дословно не могу вспомнить содержание листовки, но помню, что в листовки были, в основном призывы к советским людям бороться с немецкими оккупантами. Майя говорила, что она эту листовку нашла и советовала мне прочитать своим людям.
    Я говорила Шуре Дубровиной и Маей Пегливановой, что меня приглашала слушать радио Юркина Мария /мать Радика/. Юркина Мария говорила мне, что Радик смонтировал радио и они слушают сообщение Советского информбюро о положении на фронтах...
    То ли девочки приняли мой совет, или они и до этого слушали радио, факт тот, что через несколько дней Шура Дубровина дала мне листовку, в которой было сообщение Советского информбюро, и эта листовка также была распространена среди населения.
    Шура говорила, что она эту листовку нашла на нашем заборе. Я помню также как, Шура и Майя смеясь рассказывали мне, что немецкие кони съели сапоги, т.е. прибыл обоз с соломенными сапогами /валенками на деревянных подошвах/ и кто-то ночью привязал лошадей к подводам где были сапоги, и кони их съели. Майя и Шура очень смеялись, что кони съели сапоги и остались одни подошвы. Это лишило немцев-постовых возможности утеплять свои ноги от наших морозов.
    Шура и Майя просили меня выручить из лагеря военнопленных - комсомольца Коробова Сергея. Он лейтенант, но сидел в камере рядовых солдат. Этот лагерь военнопленных охранялся румынами. С Коробовым я имела свидания и передавала пленным, которые сидели вместе с Коробовым, продукты, табак, т.е. все то, что давали мне для передачи Шура и Майя. Много приходилось мне выполнять их просьбы. Я считала, что это мой долг помочь комсомольцам, но никогда не думала, что Шура и Майя состоят в "Молодой гвардии".
    Помню, как-то Шура пришла к нам и просит Анну Васильевну Пегливанову дать патефон и отпустить Майю на бал к Зине Выриковой. Мы были возмущены, как можно в такое время ходить на бал, но девочки весело окружили нас и уговорили. После бала Шура ночевала у Майи и они о чем-то беседовали почти до утра.
    Майя и Шура были очень довольны балом, так как познакомились с многими учениками других школ г. Краснодона, а мы с Анной Васильевной и не подозревали, что этот бал был явочным местом для комсомольцев.
    Когда начались аресты я находилась у другой сестры Ненадомской Евдокии Васильевны. Ко мне пришла Шура Дубровина и рассказала, что она ночевала у Майи и полицейские Подтынный и Краснов их обоих арестовали, но по дороге её отпустили, так как распоряжения на её арест не было. Я Шуре советовала спрятаться и не ходить домой, но Шура заявила: "Где Майя, там буду и я". В эту трагическую ночью Шура была у нас, потом пришла её двоюродная сестра, которую тоже звали Шура Дубровина, она сказала, что была арестована по ошибке и полиция разыскивает Дубровину - учительницу. Анна Васильевна и я очень просили Шуру прятаться и не ходить домой, она согласилась с нашими доводами, но ещё раз заявила: "Там где Майя и мои товарищи, там буду и я" и пошла домой.
    Перед моими глазами встают два образа: жизнерадостная молодая комсомолка Шура Дубровина и изуродованное тело, поднятое из шахты. Я видела её труп только с нежней челюстью. Её подружка - Майя Пегливанова лежала в гробу без глаз, без губ, с выкрученными руками, в общем также было изуродовано девичье тело фашистами.
    Не могу без слез вспомнить Шурины слова: "Там где будет Майя, там, где будут мои товарищи, там буду и я".
   
    Огородняя 1969 г.
   
   
   
   
   
   

Огородняя Александра Васильевна - тетя Майи Пегливановой - члена подпольной Комсомольской организации "Молодая гвардия".    
Мои воспоминания.

   Меня глубоко волнует живой, неослабевающий, искренний интерес юношей и девушек к тому, как жили и боролись молодогвардейцы г. Краснодона. Моя племянница Майя Пегливанова - член подпольной комсомольской организации награждена орденом Отечественной войны первой степени и медалью "Партизана Отечественной войны" первой степени.
    Майя Пегливанова училась в школе N6 и была секретарём школьной комсомольской организации. Во время оккупации комсомольцы продолжали платить членские взносы и на эти деньги покупали медикаменты, помогали сиротам погибших отцов на фронте. Майя часто приносила домой листовки, в которых сообщались сводки Советского информбюро о положении на фронте. В листовках разоблачалась лживая фашистская пропаганда. В листовках вписывались красным карандашом призывы к действиям, а затем распространялись среди населения путем передачи друг другу. Расклеивались на видных местах, а однажды на базаре продаваемые пирожки были завернуты в листовки. Деятельность членов "Молодой гвардии" в том числе и Майи с каждым днём усиливалась на борьбу с немецкими оккупантами. Никогда не забыть тот день, когда жители Краснодона и я увидели красные флаги развевающиеся над городом. Это было 7 ноября 1942 года. Многие плакали от радости, видя эти полотнища и благословляли людей, которые водрузили эти флаги, как символы непобедимой нашей свободы. Всякая борьба с немецкими оккупантами сопровождалась подписью "Молодая гвардия". Озлобленные фашисты привлекли к себе на службу предателей Родины по борьбе с "Молодой гвардией".
    Кому сегодня семнадцать, кто не знает войны или знает её по книгам им трудно представить, как фашисты заживо закопали 32-х шахтеров, как фашисты расправились с Молодогвардейцами подвергая их ужасным пыткам и избитых, покалеченных но непокоренных бросили в шахту N5.
    Не могу описать всего того, что я видела, когда доставали молодогвардейцев из шахты. Многие из них были брошены живыми, их находили в боковых лазах ствола шахты. Приведу несколько примеров о тех зверствах изобретаемых фашистами на допросах молодогвардейцев: Майя была поднята из шахты полураздетая, руки выкручены, кости суставов ног перебиты, глаз не было. У Шуры Дубровиной не было пол головы, осталась только нижняя челюсть. У Вани Земнухова левая сторона головы была вдавлена вправо и правый глаз почти вышел из орбиты. У Ульяны Громовой не было тех чудных, пышных кос, лица не было видно так как голова была замотана марлей. И другие молодогвардейцы были трудноузнаваемые. Каждый из них был доказательством того как фашисты выискивали самые жестокие пытки надеясь этим сломить дух комсомольцев. Но нет такой силы, которая смогла бы уничтожить душу народа, который любит свою Родину, свою свободу и независимость.
    Во имя светлого будущего, учитесь, трудитесь, любите Родину, пусть в вашей жизни образ героев Краснодона и "Молодая гвардия" не угаснет никогда.
   
   
    Огородняя 1968 год.