"Пламенный Краснофлотский привет..."

    "Слава Краснодона" продолжает публикацию писем наших земляков с комментариями. Сегодня вашему вниманию предлагается рассказ об одном из героев-молодогвардейцев Дмитрии Огурцове.
   
    "26.III. 1942 года.
    Привет из г. Анапы.
    Здравствуй, дорогая сестра Мотя! Передаю я тебе пламенный краснофлотский привет, а также любимой племяннице Тамаре и Валику привет. Сестре Шуре и племянникам Тамары: Поле, Але и Юрику. И особый привет папе, маме и сестре Жене.
    Во первых строках своего письма сообщаю тебе, что письмо я твое получил 23.III 1942 года которое ты писала 24.II. 1942 года, а также сообщаю, что письма от тебя получаю регулярно. Мотя! Сообщаю, что я Сереже послал несколько писем, но от него ответа ещё не получил.
    Мотя! С этим письмом посылаю и справку, как только получите справку, давайте ответ. Мотя! Пиши про здоровье, напиши о мамаше и про их домашнее положение. Напиши, живут они в старой квартире или переехали.
    Мотя! Узнай у Гриши Голубенко: он получил мои письма, которые послал я ему на аптеку?
    С первого числа у нас практические занятия по специальности.
    Остаюсь жив и здоров, чего и вам желаю.
    С приветом брат Митя.
    Жму руку, жду ответа".
   
    Дмитрий Уварович Огурцов родился 15 ноября 1922 года в хуторе Юрасово Севского района Орловской области. В 1923 году семья Огурцовых переехала в город Краснодон, где отец Дмитрия работал забойщиком на шахте N7- 10.
    Быстро и весело пролетели школьные годы. Митя много читал, как и большинство его сверстников. Мечтал стать лётчиком. Но мечтам не суждено было сбыться. В октябре 1941 года Дмитрий был призван на военную службу Краснодонским РВК.
    Дрожащими, загрубевшими от работы руками, сложила Ефимия Федоровна немудреную еду на дорогу сыну и благословила на подвиг и на жизнь.
    Наверное, никогда так не ждали писем, как в годы войны: письма с фронта - вестники жизни, письма на фронт вселяли в солдат уверенность в победе, звали к подвигу... С каким волнением вчитываемся мы сейчас в скупые строки солдатских писем: "Пишите почаще, не обращайте внимания на отсутствие писем от меня. Время сами знаете какое, а служба моя связана с долговременные отлучками в такие места, где нет почтовых ящиков" (1942 г).
    Дмитрий проходил службу сначала в Анапском учебном отряде, затем в 144-м отдельном батальоне морской пехоты. Однополчанин Огурцова Иван Емельянович Коник вспоминает: "Дмитрия я хорошо знал, вместе с ним учился в школе радистов в Анапском отряде сторожевых кораблей. Он был хороший товарищ, честный и храбрый воин. Не раз мне приходилось вместе с ним выполнять боевые поручения командования".
    А в Краснодон шли письма, наполненные заботой о близких:
    "Привет из Анапы! Здравствуй, дорогая сестра Мотя!
    Сообщаю, что письмо твое получил. Почти месяц оно ожидало меня на берегу. Пишите мне о здоровье родных и ваших домашних делах". (1942 год).
    В начале 1942 года в Москве был сформирован 144-й отдельный батальон морской пехоты. Однополчанин Огурцова Иван Емельянович Коник вспоминает: "Дмитрия я хорошо знал, вместе с ним учился в школе радистов в Анапском отряде сторожевых кораблей. Он был хороший товарищ, честный и храбрый воин. Не раз мне приходилось вместе с ним выполнять боевые поручения командования".
    А в Краснодон шли письма, наполненные заботой о близких:
    "Привет из Анапы! Здравствуй, дорогая сестра Мотя!
    Сообщаю, что письмо твое получил. Почти месяц оно ожидало меня на берегу. Пиши мне о здоровье родных и ваших домашних делах". (1942 год).
    В начале 1942 года в Москве был сформирован 144-й отдельный батальон морской пехоты. Весной, по прибытии в Ейскую военную базу Азовской военной флотилии, он занял позиции в системе береговой обороны. В Ейске в батальон продолжало поступать оборудование. В июне из Новороссийской военно-морской базы прибыла группа матросов , в которой среди молодых моряков, призванных в первый год войны, находился комсомолец из Краснодона Дмитрий Огурцов. Краснофлотца Огурцова и прибывших вместе с ним товарищей зачислили рядовыми в стрелковые роты.
    Занимая рубежи противодесантной обороны, 144-й батальон морской пехоты готовился к отражению нападения на военно- морскую базу с моря. Но опасность пришла с другой стороны. По степным дорогам с востока к Ейску прорывались немецкие пехотные части. Батальон не стал дожидаться врага, а сам пошел вперёд и неожиданным ударом выбил фашистов из ближайшей станицы Широганской. Это позволило командованию вывести основные силы в Темрюк, чтобы организовать там прочную оборону. И в Темрюке морские пехотинцы не стали ждать прихода фашистов. Узнав, что в тридцати километрах от города, в районе станицы Анастасиевской остановились передовые части оккупантов, смело атаковали врага и нанесли ему немалый урон. В этой вылазке и участвовал и Дмитрий Огурцов.
    Между тем, наступавшие на Кавказ немецкие дивизии вышли к Новороссийску. Под Темрюком и на Таманском полуострове оставались только морские части, силы которых заметно истощились. И командование приказало оставить Темрюк. Батальоны морской пехоты к тому времени были уже отрезаны от основных сил фронта, им оставался один путь - прорыв в направлении Новороссийск. Но именно там их и ждал противник. У моста через Кубань командование поставило на позиции заслон - несколько автоматчиков из 144-го батальона. В их числе был и Дмитрий Огурцов.
    (М.В. Ашик. 144-й отдельный батальон морской пехоты в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Историческая справка о боевом пути. Ленинград. 1980 год_.
    Жители Темрюка помнят, как сражался заслон у моста, помнят этот бой и оставшиеся в живых участники. И.Е. Коник об этом бое вспоминает: "В конце июля наш батальон вел ожесточенные бои на подступах к городу Темрюку. Немцу предприняли несколько атак. Мы продолжали держать оборону в районе переправы, держали мост через Кубань, по которому отступали наши войска. К исходу дня мост через Кубань был взорван. Часть нашего батальона не успела отойти за реку и осталась на занятой противником территории. В это время мы расстались с Дмитрием Огурцовым и я его больше не встречал".
    А сердце матери томилось от неизвестности. Чуткими пальцами перекладывала письма сына и поглаживала фотографию, присланную в 1942 году из Анапы. На фотографии он, Митя - стриженный, серьезный, в матроске и бескозырке.
    Глубокой осенью 1942 года, наскитавшись по вражеским тылам, раненый, испытавший горькое унижение фашистского плена, Дмитрий пришёл в Краснодон, там жили его родители, родные и друзья.
    В оккупированном фашистами Краснодоне Дмитрий становится активным участником подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия".
    28 января 1943 года Дмитрий был арестован. До 31 января находился в краснодонской тюрьме, а затем в ровеньковской окружной жандармерии. Однажды, когда арестованных выгнали на работу расчищать снег, Огурцов совершил побег, но неудачно. После жестоких пыток в феврале 1943 года он был расстрелян фашистами.
    Приказом начальника центрального штаба партизанского движения от 10 сентября 1943 года награждён медалью "Партизану Отечественной войны"
   
   Н.Ладная
   ("Слава Краснодона", 12 декабря 1989 года N197 (10997)
   
   

Биография

    Огурцов Дмитрий Уварович родился в 1922 г. в Орловской обл. Севского р-на. По соц. Происхождению в семье рабочих. Отец работает забойщиком на шахте 7-10. Две сестры замужем, одна сестра занимается на курсах мед. Сестер. В два года Митя начал уже очень чисто говорить. Рос бойким, подвижным ребёнком. Особую страсть питал к животным: голубям, зайцам и др. Любил слушать, когда ему читают.
    В 23 г. семья переехала в Краснодон. С 7-и лет Митя пошёл в школу. У Мити с детства было много друзей. Особенно близкими друзьями были Субботин, Загоруйко. С этими товарищами он и рос и развивался вместе. В 37 г. семья переезжает на о. Сахалин, где Митя поступает в 5-й класс. Митя в школе был на хорошем счету. Он хорошо учился, нёс общественную работу.
    Наряду с выполнением домашних работ, Митя находил время быть участником всех игр на улице, занимался с голубями и т.р.
    В 1939 г. Митя вступил в комсомол. В 1940 г. семья вновь возвращается в Краснодон.
    Кончив 8 кл. Митя очень хотел поступить на работу, но отец ему не разрешил. Тогда Митя поступил учиться на вечерние курсы в 9 кл. К этому времени он был уже взрослый юноша. Стройный, высокий, с серьёзным выражением лица. В семье не могли нарадоваться на вежливого, выдержанного Митю. Это был первый помощник во всём. Не было такого случая, когда Митя кому-либо отказал в помощи - будь то свой или чужой человек. В 1941 г. его берут в армию и отправляют Краснодарский край во флотскую школу радистов. После окончания школы его в числе других окончивших послали на защиту города Тимрюк (около Севастополя). Там он попадает в окружение. С пленными Митя был отправлен в Новороссийск. В плену Митя каждый день обдумывал план побега. Там он пробыл 14 дней. На 15-й день ночью Митя проследил, когда часовые покурили и отправились по своим местам и подполз к проволоке. Он подпрыгнул через неё. Его прыжок услышали часовые, открыли стрельбу, но темнота помогала Мите бежать. 10 км. бежал не останавливаясь. Бежал по направлению к Кубане. В одном селении он остановился, отдохнул 3 дня, а затем пошёл к Краснодону. Дорога была трудная - холод, без хлеба и денег.
   Единственным багажом Мити были два яблока, которые он, делая над собой большие усилия, чтобы не съесть, нёс детишкам сестры. Не доходя 30 км. до Краснодона, он вынужден был их съесть.
   Придя в Краснодон, он никого своих не застал: они поехали менять хлеб. Митя пошёл их встречать, но разошёлся и когда родные вернувшись с хлебом, узнали, что он пришёл в Краснодон, идут на его поиски. За Иварино они встретились. 3 месяца Митя скрывался у сестры. Эти дни он почти не покидал шифеньера, потому что в комнате сидеть было опасно. Но соседи заявили на сестру Мити, что она скрывает брата. Тогда полиция стала принуждать его работать, грозя жестокой расправой за непослушание. Митя поступает на шахту 7-10 вагонщиком. В это время связывается со своими друзьями, которые сразу же его привлекают к работе в "Молодой гвардии".
   На шахте работал мало. Больше ходил по больницам, выдумывая болезни, чтобы не работать. Когда Митя приходил домой, то торопился умыться, поесть и бежал. На вопрос сестры: "Куда ты ходишь?" - отвечал, что ходит в клуб на вечера.
   Часто приходил домой весёлый, говорил, что наши дела идут хорошо, но какие дела, как не спрашивала сестра, не говорил. Как-то дома сестра стала замечать, что стали исчезать чистые тетради. Спросила у Мити, куда они делись. Митя ответил, что тетради пошли на дело и всё.
   Однажды он под секретом сказал сестре, что скоро убежим к красным партизанам, но арест 28/I помешал ему исполнить задуманное. Через два дня его отправили в Ровеньки. Несколько раз пытались родные увидеть Митю, но безуспешно. Расстреляли его неизвестно когда. Только после прихода наших среди откопанных трупов обнаружили труп Мити.
    РГАСПИ Фонд М-1, опись 53, ед. хр. 330
   Огурцова.
   Записано со слов Матрёны Уваровны

О Дмитрии Огурцове
(Из книги Светланы Вернеевой
"А роль была назначена войной")

... из молодогвардейцев, которые провели последние дни в тюремных подвалах окружного гестапо, мужчиной можно было, пожалуй, назвать лишь одного: Дмитрия Огурцова. Два месяца назад ему исполнилось двадцать. Такие сейчас учатся на третьем-четвертом курсе института, пользуясь опекой родителей. Это им не в упрек, просто время другое. В те годы взрослели раньше. Дмитрий в шестнадцать лет уже работал на шахте, но учебу не бросил: после рабочей смены шел в вечернюю школу. Началась война, и в октябре 1941 года его призвали на службу в Военно-Морской флот. На музейной фотографии он навечно остался моряком,- юноша с серьезным взглядом, в полосатой тельняшке, выступающей из разреза ворота.
   Да, Дмитрий Огурцов был мужчиной. За его плечами остались курсы военно-морских радистов, бои в Краснодарском крае и на Кубани, где морская пехота дралась до последнего патрона.
   Его не миновал осколок вражеского снаряда, окружение, немецкий плен. Дерзкий побег увенчался успехом. Дмитрию удалось добраться до родного, но уже оккупированного фашистами города.
   Вот как характеризуется в биографических очерках о членах партийно-комсомольского подполья Дмитрий Уварович Огурцов:
   "Боевой, принципиальный, смелый юноша, он постоянно искал и находил все новые и новые приемы борьбы с оккупантами. Как специалист радиодела, помогал своим товарищам монтировать радиоприемник. По заданию штаба писал и распространял листовки. Рассказывал населению правду о действительном положении на фронте. Проводил агитационную работу среди молодежи по вовлечению в подпольную организацию. Собирал оружие, участвовал в нападениях на вражеские автомашины".
   "Дружил с Виктором Субботиным,- напишет позднее сестра Дмитрия Женя.- Аня Сопова была его девушкой".
   Увлечение, к сожалению, было безответным: Аня любила Виктора Третьякевича. Та самая Аня Сопова, что последней из девушек- молодогвардейцев сидела с Любой в камер краснодонской тюрьмы. Веселая, длинноносая. Пытая, полицейские подвесили ее за волосы...
   Аню казнили в тот самый день, когда Дмитрия Огурцова отправили в Ровеньки. Там на допросах его будут жестоко пытать.
   "Уже после освобождения Краснодона девушка, которая сидела с Митей в одной камере в Ровеньках, рассказывала, что Митю сильно били, загоняли иголки под ногти. Он весь, был синий",- напишет сестра.
   Когда из могил в Гремучем лесу будут извлекать трупы, чтобы перезахоронить их на центральной площади города, отец опознает сына и ужаснется: у Дмитрия были выколоты глаза.
   Палачи изощрялись еще и потому, что Дмитрий Огурцов, когда-то сбежавший из немецкого плена, повторил побег в Ровеньках. В первых числах февраля повалил снег. Группу арестованных вывели на расчистку аэродрома. В это время вдали послышался и стал быстро приближаться гул самолетов. Наших, советских. Самолеты шли бомбить аэродром. Началась паника; и охрана, и арестованные упали в снег, прижались к земле. Дмитрий быстро, ловко отполз в сторону. Потом приподнялся, побежал полусогнувшись, скрытый от глаз полиции медленно оседавшей после бомбовых разрывов серой пеленой из земли и снега.
   Дмитрию Огурцову удалось уйти из города. Он добрался до незнакомого хутора. Какая-то пожилая женщина, почти старуха, брала из колодца воду. Она настороженно смотрела на усталого, прихрамывающего парня. О чем подумал тогда Дмитрий? Наверное, о тысячах, десятках тысяч женщин, которые, рискуя жизнью, прятали у себя партизан, советских солдат, подпольщиков. А может быть, вспомнил свой побег из лагеря для военнопленных.
   Их тогда было трое. Дмитрий рассказывал, как переплыли реку, несколько дней пробыли на Кубани, как какие-то женщины помогли переодеться, предлагали остаться у них. Много было, светлых, благородных, жертвенных женских душ в России.
   Дмитрий подошел к женщине смело, не таясь:
   - Спрячьте меня. Я партизан.
   Та кивнула в ответ, увела в дом, стала накрывать стол, куда-то уходила, приходила. Впервые после побега Дмитрий расслабился, прикрыл глаза, откинулся на спинку стула. Минут через пятнадцать дверь широко распахнулась, и в дом шагнули полицейские с автоматами наизготовку. Хозяйка, поджав губы, стояла в коридоре.
   Впрочем, я не знаю, где и как она там стояла. Пишу сейчас эти строки - и испытываю смешанное чувство ненависти, омерзения и стыда. Стыд-то отчего? Не я же совершила ту подлость. А вот стыдно. Выходит, кроме русских женщин, воспетых поэтами, и такие, как эта, бывают среди нас.
   Мы не знаем, да, наверное, и не узнаем никогда имени старухи, которая выдала полиции доверившегося ей парня. Об этом случае родные Дмитрия Огурцова узнали от девушки, сидевшей с ним в одной камере. Фамилии её они не запомнили.
   После побега Дмитрия бросили в камеру смертников.

ОГУРЦОВ ДМИТРИЙ УВАРОВИЧ (1922-1943).
(Из книги В.Васильева
"Краснодонское направление")

   С Иваном Коником они были одногодки и друзья. Вместе попали в отряд сторожевых кораблей, кончили школу радистов, жили в одном кубрике. Были они рядовыми в роте автоматчиков 144-го отдельного батальона 83-й бригады морской пехоты.
   В конце июля 1942 года наши войска вели ожесточенные оборонительные бои под Темрюком. В одном из них наши саперы взорвали мост через реку Кубань, но часть батальона не успела отступить.
   "Больше моего друга Дмитрия Огурцова я не встречал",- заканчивает свое письмо в музей Иван Емельянович Коник, из города Тореза Донецкой области, ветеран Великой Отечественной войны, участвовавший в освобождении Кавказа и Крыма, прошедший с боями до Дуная.
   Что же случилось с Дмитрием? Об этом рассказывают его сестры - Александра и Матрена.
   Александра Уваровна вспоминает руки брата в первые дни, когда он появился в Краснодоне. Мозоли и кровавые водянки еще не зажили на них после
   вражеского плена и побега. Рядом с нами жила Валя Ворц. Приходили Сергей Тюленин, Семен Остапенко и другие. Но ни разу словом не обмолвился Дмитрий о каких-нибудь подпольных делах...
   С фотографии смотрит юноша в бескозырке. нА обороте надпись: "На долгую и добрую память сестре Моте от родного брата Огурцова Д. У. Гор. Анапа, Черноморский флот, 12.02.42 г.". Матрена Уваровна живет в Краснодоне. При встрече она рассказала:
   - Он как бежал из плена, к нам пришел, в этом доме и жил. У меня такое сердце... Я чувствовала, что должна его увидеть... Очень мы любили друг друга. Митя такой добрый, заботливый был, щедрый. У меня сынишка появился в 41-м году, так брат после побега из плена через всю Кубань нес ему яблоко. Сам пить хотел, есть, но донес...
   - Вам тоже, наверное, нелегко пришлось в тот год?
   - Конечно, с двумя маленькими на руках... Колонка с водой была взорвана. Нет воды. Идешь за три километра. Несешь-несешь, а в центре немцы отбирают - лошадей поят...
   - У женщин отбирают?
   - У женщин. А фактически у детей - несу-то маленьким напиться. Наши были уже близко, когда Митю арестовали. В Ровеньках, в Гремучем лесу, его с товарищами расстреляли. За несколько дней до прихода наших. Столько лет прошло, а сердце болит. Вот недавно мы всей нашей большой семьей вернулись с могилы, из Ровеньков...
   
   

МОЙ БОЕВОЙ ТОВАРИЩ

Из воспоминаний И. Е. Коника о Дмитрии Огурцове

   В августе 1941 года я был призван в ряды Военно- Мирского Флота и направлен в г. Новороссийск. Вместе с другими молодыми матросами нас послали в г. Анапу в учебный отряд сторожевых кораблей, где готовили корабельных специалистов. Я попал в школу радистов.
   Осенью 1941 года я впервые встретился с Дмитрием Огурцовым. С ним мы вместе учились, жили в одной комнате и дружили.
   Весной 1942 года по окончании школы нас направили служить на катера Новороссийской военно-морской базы.
   В июне по приказу командования была сформирована 83-я бригада морской пехоты из моряков плавсостава. Я и Дмитрий Огурцов попали в эту бригаду - в 144-й отдельный батальон, которым командовал капитан 3-го ранга Востриков Александр. Служили мы рядовыми бойцами в роте автоматчиков.
   Наша бригада действовала на Кубани. В ее задачу входило прикрытие отхода советских войск в районе Кавказа и Новороссийска. В конце июля наш батальон вел ожесточенные оборонительные бои на подступах в г. Темрюк. Немцы предприняли несколько атак. Мы продолжали держать оборону в районе переправы - мост через реку Кубань, по которому отступали наши войска.
   К исходу дня мост через Кубань был взорван. Часть нашего батальона не успела отойти за реку и осталась на занятой противником территории. В это время мы расстались с Дмитрием Огурцовым, и я его больше не встречал. Бригада отошла в Новороссийск.
   Дмитрия я знал очень хорошо, вместе прослужили около года. Он был хороший товарищ, честный и храбрый воин, и не раз мне приходилось вместе с ним выполнять боевые поручения командования. В самое трудное для нашей страны время мы никогда не теряли надежды на разгром озверелого врага н стойко дрались за каждый рубеж, выполняя приказ Родины - ни шагу назад!

1972 год.