Мои воспоминания о Вите , младшем брате моего мужа Михаила
   Иосифовича Третьякевича.

       В августе 1930 года мы с мужем впервые поехали к его родителям в с. Ясенки. А жили тогда мы в Луганской станице, где муж работал агитпропом в райкоме комсомола.
   Вышли на станции, там были подводы, один возчик согласился нас подвести до Ясенков. Когда подъезжали к селу - увидели, что на поле играют мальчики. Муж просто так помахал им рукой. Они прекратили игру и посмотрели на нас. Один вдруг побежал к нам и закричал: "Миша, Миша приехал! Муж радостно воскликнул: "Это Витя!" Тот подбежал и остановился - застеснялся. Муж подхватил его на руки, стал обнимать и целовать. Витя сказал: "Мне надо побежать предупредить дома" - и побежал впереди подводы.
   Вышли нам навстречу мать, сестра Маня и средний брат Володя. И мать, и Маня заплакали. Вошли мы в хату. Пока радовались встрече, Витя побежал в другую комнату и принёс игрушку: деревянную лошадку на колесиках с приделанной арбой, и говорит по-взрослому солидно: "Это я в колхоз на работу езжу".
   Назавтра он рано проснулся, радостный такой, что мы здесь. Начал нас торопить. "Пойдёмте, пойдёмте в лес за орехами Там орехи растут, я покажу". "Орехи" - по-местному называли. Мы пошли, с нами и Володя, средний брат. Витя возбуждённый бежал впереди, спешил всё показать и рассказать. "А там балка,- показывает он рукой,- в ней "медулюсички" живут в домиках. Они - вроде лягушек, только в домиках как люди живут". Мы долго не могли понять его, потом очень смеялись. Это била его детская фантазия, придуманная сказка. Так и Володя объяснил. А балка та называлась Оржанец. Когда пришли на место там оказалось действительно много ореховых деревьев, но самих орехов почти не было: уже собрали местные жители. Витя очень расстроился, и. мы его утешали. Тогда ему было шесть лет, и был он обыкновенный мальчишка, как все в этом возрасте. Он был просто влюблён в старшего брата Мишу, не отходил от него ни на шаг. И Миша радовался очень ему, всё время его подхватывал на руки, приласкивал. Витя был младше его на четырнадцать лет. Помню, через дня два пошли мы в гости к товарищу мужа. Витя очень просился с нами, но его не пустили. Когда возвращались - увидели, что он стоит на бугорке возле хаты и нас выглядывает. "Пока вас не было, всё время стоял выглядывал, - сказала мать. Когда уезжали, он сильно плакал, просился ехать с вами. Муж его уговаривал всячески, потом снял ремешок от часов и подарил ему. Как всякий ребёнок, тот обрадовался подарку и перестал плакать"
   
   В конце 1930 года мы с мужем перекали в Краснодон, куда его перевели агитпропом в краснодонский райком комсомола, а в конце 1931 года - в Изварино, куда направили мужа начальником ОРСа. В конце 1932 года родители мужа с детьми переехали из Ясенок к нам в Изварино. Жили первые два месяца в нашей однокомнатной квартире: мы с мужем и дочкой Лёлей /ей был 1 год/ и родители с тремя детьми. Витя уже умел читать и писать. Он много возился с Лелей, показывал ей в букваре картинки /Ясно, что та ещё не понимала/. Вскоре, отец пошёл работать на базу и им дали тоже однокомнатную квартиру. Они перешли туда. Витя очень привязался к Лёле, каждый день прибегал после школы поиграть с ней. Потом нам дали трёхкомнатную квартиру, и мы опять съехались все вместе.
   А через некоторое время мужа переводят директором совхоза им. Орджоникидзе и мы вынуждены опять переезжать в Краснодон. Квартиру дали нам на Клубной улице. Тогда родители мужа сказали, что, мол, мы будем ездить всё время за вами, надо определяться на постоянное жительство. И они последний раз переехали вслед за нами в Краснодон, де на деньги, вырученные от продажи избы и коровы в Ясенках купили на "Шанхае" мазанку на краю яра и корову. В мазанке была, одна комната и маленькая кухонька с печкой. Дворик имел два выхода: на тропинку к яру и на пустырь, за которым начинался базар. Стали жить они там в пятером. Со временем уехала Маня, затем Володя, и остались они втроём. /Оставшись одна в пятидесятые годы, Анна Иосифовна дважды продавала мазанку и переезжала к нам жить. Но она так тосковала за дорогим ей местом, где всё напоминало о Вите, что оба раза откупала мазанку и возвращалась в Краснодон. Окончательно продала она мазанку и переехала к нам в 1960 году, когда стала хворать. Люди, которым она продала, и сейчас там живут го адресу: Овражная, 4. От довольно глубокого яра, на краю которого стояла мазанка, со временем почти не осталось следа./
   У мужа была мандолина и гитара и он учил играть Витю на них. Тому это очень нравилось, он быстро научился. Когда родители перееxaли в Краснодон на "Шанхай", муж отдал Вите свои инструменты и ещё купил и подарил ему балалайку. Витя приходил к нам с "Шанхая" почти каждый день. Зайдёт - и сразу к книжному шкафу. Он очень много читал, часто можно было видеть его с книгой.
   Напротив мазанки через яр с 1934 года жили мои родители. Когда моя мама выгоняла в стадо корову, всегда встречалась с Витей, который гнал свою корову. Он же и встречал её из стада. Родители всегда восхищались им: маленький, а корову гонит в стадо так рано, всегда воду в дом носит, ни в чём не отказывается помочь матери. Моя мама спрашивала у него: "Почему ты гонишь корову, а не мать?" Он отвечал с приветливой улыбкой: "Нас трое мужчин в доме" Надо маме помогать" Его не надо было заставлять, он с детства был очень сознательный.
   В 1936 году мы с мужем переехали в Ворошиловград. Во время каникул Витя приезжал к нам, а то мы ездили к ним.
   В 1940 году он приезжал летом и сказал тогда: "Я приехал ненадолго, на пару дней. Я назначен в лагерь пионервожатым"" Они с Лелей /ей было 9 лет/ ходили в кино, в парк, он набрал у нас кипу книг и уехал.
   Мы обычно приезжали к ним на 1 Мая. Помню, приехали на май в 1939 году. Витя очень возмужал, стал очень серьёзным. Всё рассказывал мужу о делах в школе, об учителях, о комсомоле. Советовался с ним по комсомольским делам
   Помню, приехали на май к ним в 1941 году. Пригласили Витю к нам на летние каникулы, но он ответил, что опять, как в прошлом году, поедет вожатым в лагерь. Тут пришёл какой-то мальчик. Витя сказал, что помогает ему и ещё нескольким ребятам по учёбе. "А как у тебя самого дела?- спросил муж. "У меня дела хорошо"- ответил он и улыбнулся. Учился он очень хорошо, был комсоргом в школе. Все удивлялись его серьёзному, не по годам отношению к делам. Даже родители удивлялись: "Сам всё делает с раннего детства. Нас ни разу в школу не вызывали. В его дела да учёбе мы и не заглядываем" "Когда мы ехали домой, дочь Леля сказала по секрету мне, что Витя, выйдя с ней во двор, таинственно улыбаясь показал ей фотографию, где он был снят вместе с какой-то девушкой / Спустя время, будучи в музее, Леля гнала Аню Сопову/"
   Ещё вспоминается мне такой случай. Когда ещё мы жили в Изварино, муж собрался ехать в Краснодон по служебным делам. Дело было зимой. Пока муж собирался, Витя стоял возле кучера Журавского. Тот говорит "Садись в сани, я тебя пока прокачу". Тот сел, сани стали разворачиваться, на крутом повороте резко накренились и Витя, вылетел в снег. Я видела это, очень испугалась, побежала к нему. Но он уже вскочил, с ног до головы в снегу, отряхивался и громко смеялся. У меня отлегло от сердца... Этот случай отчётливо мне запомнился.
   Ещё хорошо помню, когда приезжали к ним в Краснодон, часто видели Серёжу Тюленина. Он приходил к Вите и они сразу направлялись во двор. Когда были поменьше - подолгу играли в какие-то игры, когда стали постарше - подолгу разговаривали, стоя в сторонке. Серёжа запомнился очень энергичным худощавым мальчиком, быстрым в движениях. Тюленины жили на "Шанхае" рядом с нашими.
   
   Конечно, я не видела Витю во время оккупации - я с маленькой Лелей была в эвакуации в Самарканде. Он мне запомнился, каким я знала его в детстве и в юношестве в обычной жизненной обстановке. Он и сейчас стоит перед моими глазами: с волнистыми светлыми волосами ,с глубоко сидящими , как у мужа и Анны Иосифовны, яркими синими глазами, среднего роста, крепкого телосложения.
   В детстве он был обычным мальчиком, очень весёлым, отзывчивым. Взрослея, становился всё серьёзнее, разговоры с. мужем заводил всё больше на политические темы, о комсомольских делах в школе, об учёбе. И всегда, сколько его помню, очень любил книги. Был очень музыкален, как все братья Третьякевичи.
   Вся его короткая жизнь была открытой, честной. Такие не предают. Мы в нашей семье никогда, даже в самые тяжёлые минуты, не верили, что Витя мог стать на путь предательства. Мы знали, что многие родственники молодогвардейцев и просто краснодонцы не верили в это и всегда вспоминали о Вите с большим уважением и любовью. Также тепло вспоминали о нём всегда оставшиеся в живых молодогвардейцы: Вася Левашов, Жора Арутюнянц, Анатолий Лопухов и другие.

М.В. Третьякевич
   Декабрь 1985
(Третьякевич Мария Васильевна жена ст. брата Виктора - Михаила Иосифовича)
   
РГАСПИ. Ф.М-1. Oп. 53. Д. 350-a