ОБЗОРНАЯ СПРАВКА
   
   О результатах проверки обвинения Г.П. Почепцова в преступлениях, предусмотренных по ст. 54-I "а" уголовного кодекса УССР

Геннадий Почепцов

   ПОЧЕПЦОВ Геннадий Прокофьевич, 29.01.1924 г. рождения, уроженец и житель г. Краснодона Луганской области, русский, ранее не судим, образование 7 классов, по профессии тракторист. Приговором военного трибунала НКВД Луганской области от 18 августа 1943 г. приговорен к высшей мере наказания расстрелу с конфискацией всего имущества. Приговор приведён в исполнение 19 сентября 1943 г. в г. Краснодоне.
   
    В архиве учетно-архивного отдела УСБ Украины по Луганской области хранятся уголовные архивные дела 6606 на Жукова Дмитрия Маркияновича, 10399 на Кулешова Михаила Емельяновича, Громова Василия Григорьевича, Чернышева Ивана Тимофеевича, Почепцова Геннадия Прокофьевича, 21813-р на Громову Марию Антоновну по обвинению в преступлениях предусмотренных по ст. 54-I "а" и 54-I "в" УК УССР. Их изучение, анализ и сопоставление с другими документами, хранящимися в государственных и ведомственных архивах г.г. Луганска, Киева и Москвы, ставят под сомнение версию о предательстве краснодонской комсомольско-молодёжной подпольной организации "Молодая гвардия" членом её первомайской группы Г.П. Почепцовым и его отчимом В.Г. Громовым. А также приводят к выводу о грубом нарушении юридических норм ведения следствия: выводу о грубом нарушении юридических норм ведения следствия: применения к подозреваемым морального и физического воздействия, провокаций, преднамеренной фальсификации уголовных дел как предателей краснодонского антифашистского подполья, агентов германской полиции и жандармерии, а также гитлеровских разведслужб.
    Так, материалы архивного дела 10399 свидетельствуют о том, что Г.П. Почепцов арестовывался органами НКВД и находился под стражей дважды /арх. Д. 10399, т.2, д.80, 285/
    Впервые он был арестован у себя на квартире в г. Краснодоне, ул. Чкалова, д.12, кв.I сотрудниками смерша в присутствии и по показаниям И.Т. Чернышева 16 февраля 1943 г. /арх. д. 10399, т.2, л.152, 299/ Основанием для ареста послужило подозрение И.Т. Чернышева в том, что он был арестован краснодонской районной полицией в начале января 1943 г., якобы, по доносу Г.П. Почепцова. Под стражей подозреваемый Г.П. Почепцов находился до 2 марта 1943 г., а затем был освобожден. Как показал сам Г.П. Почепцов на очной ставке с В.Г. Громовым 17 июня 1943 г. в Старобельской тюрьме НКВД УССР следователю Дубку, он был освобождён из-под стражи потому, что не давал никаких признательных показаний о предательстве молодогвардейцев. "...Я скрыл от НКВД, что я выдал полиции участников подпольной молодёжной организации". В свою очередь В.Г. Громов заявил, что он не просил сотрудников НКВД об освобождении из-под стражи Г.П. Почепцова, а только спрашивал, за что арестован его пасынок.. И тем не менее Г.П. Почепцов был освобожден из-под стражи сотрудником НКВД /арх. д. 10399, т.I, л. 323 об/. Данный протокол очной ставки подписан одним лишь следователем Дубком. Подписи свидетелей или представителей прокуратуры отсутствуют.
    Вместе с тем, в данном уголовном деле имеется протокол допроса Г.П. Почепцова, датируемый 19 февраля 1943 г. и подписанный старшим следователем особого отдела НКВД 23 танкового корпуса сержантом государственной безопасности Митрохиным и самим Почепцовым. Это единственный протокол допроса Г.П. Почепцова за все время его первого пребывания под стражей с 16 февраля по 2 марта 1943 г. /арх. д. 10399, т.2 л. 10-12 об./ Его анализ вызывает сомнения.
    Во-первых, настораживает и удивляет отсутствие в уголовном деле 10399 других протоколов допросов или иных материалов работы с подозреваемым Г.П. Почепцовым после того, когда он 19 февраля 1943 г. дал признательные показания сержанту Г.Б. Мирохину о своем аресте краснодонской полицией, которой он, якобы, сообщил о наличии в г. Краснодоне подпольной комсомольской организации, назвал известных ему участников, раскрыл формы и методы её деятельности, выдал полиции И. Чернышева, а также о том, что был завербован полицией для розыска партизанского отряда Н. Чернявского.
    Во-вторых, удивляет поведение сотрудников НКВД, прекративших работу с изменником и, более того, освободивших его из-под стражи, что явно противоречило логике работы особых органов в условиях военного времени.
    В-третьих, в данном протоколе впервые появляется упоминание Г.П. Почепцова о, якобы, своей записке-заявлении на имя начальника шахты N1-бис г. Краснодон Жукова, написанной им 28 декабря 1942 г. и датированной 20 декабря 1942 г., в которой он желал сообщить ему о подпольной комсомольской организации. Г.П. Почепцов не говорит о том, что она предназначалась для передачи в полицию, однако и уточняющих вопросов со стороны следователя НКВД, проводившего допрос, не задавалось. Протокол допроса заканчивается словами: "Допрос прерывается. Начат в 19.00, окончен в 22.00". Однако продолжение протокола допроса отсутствует.
    Вместе с тем, уже на следующий день 28 февраля 1943 г. в заявлении органам НКВД от арестованного М.Е. Кулешова уточнялся и раскрывался путь продвижения этой записки - Почепцов- Жуков-полиция-Кулешов /арх. д. 10399, т.I, л.12/.
    К тому же, как протокол допроса подозреваемого Г.П. Почепцова, так и заявления арестованного М.Е. Кулешова /арх. д.10399, т.I, л. 10-12, т.2, л.10-12 об./ оформлены на белой мелованной бумаге и резко контрастируют на фоне всех остальных документов, оформленных следователями НКВД в прифронтовой зоне, тогда как в условиях бумажного дефицита все остальные материалы уголовного дела 10399 оформлялись на бумаге крайне низкого качества или уже бывшей в употреблении. Возможно, оба этих документа оформлены одним и тем же почерком, одними и теми же чернилами, в одном и том же учреждении: особом отделе НКВД 23 танкового корпуса. При этом в заявлении арестованного М.Е. Кулешова отсутствует подпись лица, запротоколившего её со слов М.Е. Кулешова. Оба этих документа в архивноследственном деле разъединены. Заявление М.Е. Кулешова открывает 1-й том дела /л.л. 10-12/, а протокол допроса Г.П. Почепцова - 2-й том дела /л.л. 10-12 об./. Из материалов следственного дела известно, что на 20 февраля 1943 г. М.Е. Кулешов органами НКВД не арестовывался. Поэтому все это вместе взятое усиливает сомнения в объективности данных документов.
    В-четвёртых, по форме, стилю, содержанию, последовательности показаний Г.П. Почепцова, данный протокол его допроса полностью идентичен стилю, формам и методам работы старшего следователя следственного отдела УНКВД УССР старшего лейтенанта ГБ Дубка. Косвенно это подтверждают "неожиданные", когда этого не требовалось следствием, показания самого Г.П. Почепцова следователю Дубку от 5 и 14 июля 1943 г. в г. Старобельске, "аппелировавшего" и своим же показаниям, данным в особом отделе 23 танкового корпуса /арх. д. 10399, т.2. л.105, 107 об./
    Из всего вышеперечисленного следует, что материалы допроса Г.П. Почепцова от 19 февраля 1943 г. и заявление М.Е. Кулешова от 20 февраля г., добытые в особом отделе НКВД 23 танкового корпуса сержантом ГБ Митрохиным сомнительны, не являются объективными. Возникает подозрение о их более позднем происхождении, а также о том, что они были вставлены следователями УНКВД УССР в данное уголовное дело как первичный документ, для придания ведению следствия формы "законности".
    Данное предположение подтверждается не только показаниями самого Г.П. Почепцова /см. арх. д. 10399, т I, л.323, об./, но и свидетельствами бывшего следователя Краснодонского РО НКВД в 1943 г. И.Ф. Грачева.
    9 января 1992 г. в г. Красный Луч Луганской области И.Ф. Грачев заявил членам комиссии областного Союза Молодёжи Луганщины старшему преподавателю кафедры истории Украины Луганского пединститута В.Ф. Семистяге и директору Краснодонского музея "Молодая гвардия" А.Г. Никитенко о том, что он, И.Ф. Грачев, возвратился в освобожденный Красной Армией г. Краснодон 20 февраля 1943 г., что зафиксировано документально, и приступил к выполнению обязанностей сотрудника Краснодонского РО НКВД. На время первых его допросов подозреваемого Г.П. Почепцова в марте 1943 г. никаких признаний о своем предательстве последний следствию не давал. Каких-либо иных материалов о предательстве подозреваемого Г.П. Почепцова сотрудниками РО НКВД также не было добыто. При этом И.Ф. Грачев пояснил членам комиссии В.Ф. Семистяге и А.Г. Никитенко, что он помнит и точную дату ареста Г.П. Почепцова Краснодонским РО НКВД - 10 марта 1943 г.
    Материалы уголовного дела 10399, где зафиксированы четыре даты повторного ареста Г.П. Почепцова - 8, 17, 18, 20 марта 1943 г. /арх. д. 10399, т.2. л.1, 80, 187, 285, 299/, подтверждают эти показания И.Ф. Грачева.
    Со слов И.Ф. Грачева, он лично также в течении первых трех суток допросов подозреваемого Г.П. Почепцова не получал от последнего никаких признаний о своей предательской деятельности. Наоборот, подозреваемый Г.П. Почепцов заявлял, что он член штаба подпольной молодёжной организации "Молот", и что, мол, за его незаконный арест следователи и сотрудники Краснодонского РО НКВД должны быть наказаны. Однако впоследствии /через какое конкретно время - И.Ф. Грачев не помнит/ Г.П. Почепцов изменил свое поведение и стал заявлять, что не он, мол, виновен в предательстве организации. И только после дальнейших настойчивых требований сотрудников следственного аппарата РО НКВД указать, кто виновен, Г.П. Почепцов показал на отчима В.Г. Громова, который, якобы, заставил его написать заявление на имя Д.М. Жукова - начальника шахты N1-бис Краснодона. Произошло это после разграбления подпольщиками немецких автомашин с новогодними подарками.
    Однако в материалах следственного дела 10399 протоколы данных допросов Г.П. Почепцова отсутствуют. Вместо них имеются другие первичные материалы - протокол допроса Г.П. Почепцова от 19 февраля 1943 г. и заявление М.С. Кулешова от 20 февраля 1943 г., оформленные в особом отделе 23 танкового корпуса и которые, на наш взгляд, сомнительны /см стр 2-4 настоящего текста/
    Из материалов следственного дела видно, что повторный арест Г.П. Почепцова произошёл 8 марта 1943 г. /арх. д.10399, т 2., л.80, 299/ однако ордер на арест был оформлен лишь 20 марта 1943 г. /см. арх. д. 10399, т.2. л.1/ Из этого следует, что Г.П. Почепцов был арестован Краснодонским РО НКВД без санкции прокуратуры. Одновременно это подтверждают и показания И.Ф. Грачева о том, что Г.П. Почепцов не давал признательных показаний и они до 20 марта 1943 г. не оформлялись документально.
    В ордере на арест Г.П. Почепцова указана причина его ареста: имел связь с полицией, занимался предательством молодёжи, предал подпольную комсомольскую организацию "Молот", члены которой замучены и брошены в шурф. Аналогичное обвинение Г.П. Почепцову выдвинуто и в постановлении следствия от 20 марта 1943 г.. В нем говорится, что оперуполномоченный Краснодонского РО НКВД лейтенант государственной безопасности Грачев, рассмотрев материал о преступной деятельности Почепцова Г.П., выразившейся в том, что он при немцах был тайным агентом полиции, выдавал членов партизанских и комсомольских отрядов, и, усмотрев виновность в совершенных преступлениях по ст. 54-I "А" УК УССР, решил начал следствие /арх. д. 10399, т.2., л. 183/. Однако установить, на основании каких именно материалов о преступной деятельности Г.П. Почепцова выписан ордер на арест и принято постановление о начале ведения следствия, не является возможным, так как в данном архивно-следственном деле они отсутствуют.
    Как пояснил членам комиссии И.Ф. Грачев, ордер на арест Г.П. Почепцова и постановление о начале ведения следствия оформлялись им значительно позднее указанной даты /т.е. 20 марта 1943 г./ на основании устного распоряжения следователя УНКВД УССР Дубка, переданного из г. Старобельска по телефону, когда там уже находился арестованный Г.П. Почепцов.
    Таким образом, из всего вышеизложенного следует, что Г.П. Почепцов был арестован Краснодонским РО НКВД 8 марта 1943 г. без санкции прокуратуры на том ли основании, что в период временной оккупации немецко-фашистскими войсками г. Краснодона он арестовывался полицией, а затем был выпущен на свободу и остался жив, в том время как остальные участники молодёжного подполья были казнены. Подозревая, что Г.П. Почепцов является изменником, и не располагая материалами, объясняющими истинные причины гибели подпольной организации, сотрудники РО НКВД требовали от него признательных показаний о своем предательстве. В результате давления следствия Г.П. Почепцов стал оговаривать себя и других лиц. Эти признательные показания Г.П. Почепцова стали фиксироваться документально, а затем нивелировались и подгонялись показаниями других подозреваемых как Краснодонском РО НКВД, так и в республиканском УНКВД, находившемся в г. Старобельске. При этом, признательные показания подозреваемых регулярно рассылались в управление НКВД СССР, ЦК КП/б/ Украины, ЦК ВЛКСМ и ЦК ЛКСМ Украины /см. архив УСБ Украины, ф.3, оп. 51, д.1, л. 1, 5, 6, 7, 8, 21, 41-52/. Что же касается показаний подозреваемых о том, что они оговаривают себя под давлением следствия, то об этом умалчивалось.
    Анализ протоколов допросов Г.П. Почепцова показывает, что его показния путаны, противоречивы и не уличают его в предательстве подпольной организации. Так, на допросе в Краснодоском РО НКВД 20 марта 1943 г. Г.П. Почепцов показал, что он добровольно написал 20 декабря 1942 г. главному инженеру шахты N1-бис треста "Краснодонуголь" Жукову письмо, в котором просил зайти для разговора к нему на квартиру в связи с тем, что он знает о существовании подпольной комсомольской организации, участником котором и сам является /арх. д. 10399, т.2., л.16/. Данное письмо, по словам Г.П. Почепцова, 5 января 1943 г. ему, якобы, зачитал начальник полиции Суликовский. И на его вопрос он подтвердил, что оно написано лично им. /арх. д. 10399, т.2, л.17 об./.
    На очередном допросе 8 апреля 1943 г. Г.П. Почепцов подтвердил свои показания о том, он подал 20 декабря 1942 г. письмо не в полицию, а непосредственно главному инженеру шахты N1-бис Жукову, подчеркнув при этом, что в связи с поданными заявлениями была арестована вся подпольная организация, в том числе и он сам /арх. д. 10399, т.2. л. 26, 27/. Однако по крайней мере странными являются при этом слова Г.П. Почепцова "В комсомольскую организацию я вступил с целью бороться с немцами, а в случае, если полиция меня арестует до поступления к ним заявления, то тогда я сошлюсь, что мной подано заявление Жукову /арх. д. 10399, т.2., л.26/. Т.е. по логике высказывания получается, что Г.П. Почепцов начал бороться с гитлеровцами как провокатор, стремившийся предать организацию, что не соответствует действительности.
    Одновременно Г.П. Почепцов показывал, что лично с Жуковым он знаком не был /см. там же/. Бросается в глаза и то, что данный протокол допроса оформлен двумя разными почерками. Причем лист 3-4 протокола имеет и другой цвет бумаги. Протокол также не имеет необходимой шапки: где проводился допрос, время его начала и окончания, кто присутствовал и кто его оформлял /см. арх. д. 10399, т.2. л.л. 25- 29/
    На этом же допросе, 8 апреля 1943 г. Г.П. Почепцов заявил следствию, что во время допроса в полиции он дал исчерпывающие ответы на поставленные вопросы, подробным образом раскрыл все, что ему было известно об организации, и назвал персонально лиц в неё входивших /арх.д. 10399, т.2, д.29/. Однако на последующем допросе 12 апреля 1943 г. следствию Г.П. Почепцов дал противоположные показания: "По существу организации меня не допрашивали, так как 20 декабря я все известное мне об организации "Молот" и членов её изложил в собственноручно написанном мною заявлении на имя начальника полиции Суликовского. Это мое заявление и послужило основание к аресту всех членов организации "Молот". Поэтому меня и незачем было допрашивать". /арх. д. 10399, т.2, л.36, 58/. На этом же допросе Г.П. Почепцов утверждал: "Не желая быть арестованным, я решил составить и передать заявление Суликовскому о деятельности известных мне членов организации "Молот", но в процессе допроса он скорректировал свои показания, заявив, что написал заявление и передал лично Жукову, а не Суликовскому, но адресовал Суликовскому. По его словам, он передал заявление именно через Жукова для того, чтобы не быть замеченным кем-либо из организации "Молот" /арх. д. 10399, т.2. л 59-60/.
    На последующем допросе 2 июня 1943 г. Г.П. Почепцов приводит дословный текст, якобы, своего заявления Жукову, подчёркивая, что на обёрточной бумаге сделал надпись - лично Жукову, но вручил его жене Жукова, так как последнего дома не было. На том же допросе Г.П. Почепцов меняет дату составления своего заявления Жукову - не 20 декабря 1942 г., а 28 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т.2, л.97, об -98/.
    Кроме того, на допросах 20 марта, 12 и 16 апреля 1943 г. Г.П. Почепцов оговаривает руководителя краснодонского подполья В.И. Третьякевича. Объясняет следствию, что свое предательское заявление в полицию он, якобы, адресовал потому, что В.И. Третьякевич являлся предателем /арх. д. 10399, т.2, л.16, 58-60, 73-76/. Однако 5 июня и 14 июля 1943 г. Г.П. Почепцов заявил, что ни о каком предательстве В.И. Третьякевича ему не было известно, так как он все это выдумал, якобы, потому, что следствие не верило в причины его собственного предательства /арх. д. 10399, т.2, л.104, 105 об./, а также в то, что оно произошло якобы 28 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т.2, л. 107 об/.
    Таким образом, из вышеперечисленных противоречий следует:
    Во-первых, непонятно, каким образом, якобы, предательское заявление Г.П. Почепцова послужило причиной ареста молодогвардейцев, если бы оно и действительно попало в полицию, так как в нем не упоминается фамилий участников подполья, кроме подписи самого Почепцова.
    Во-вторых, непонятно, какое отношение имел к арестам первой группы подпопольщиков /В. Третьякевич, Е.Машков, И. Земнухов/ Г.П. Почепцов, так как первые аресты начались не 28 декабря 1942 г., а 1 января 1943 г., а сам же Г.П. Почепцов был арестован полицией только 5 января 1943 г.
    В-третьих, не мог Г.П. Почепцов выдать полиции и членов своей пятёрки: Лукашова Г, Петрова В., Попова А., Фомина Д., так как они были арестованы раньше, чем был доставлен в полицию Г.П. Почепцов /см. арх. д. 26499, л.171, 172, 173 об./ полицейским Давыденко /см. арх. д.10399, т.1, л.82/. К тому же 29 сентября и 5 октября 1959 г. бывший полицейский Давыденко на допросах не подтвердил факта о том, что он якобы провожал в полицию Почепцова /см. Архив-УСБ-Луганской области, ф. 56, оп. 1, д.3, л.100 об./
    В-четвёртых, вышеперечисленные следственные материалы свидетельствуют о том, что к подозреваемому Г.П. Почепцову применялись меры воздействия, в результате чего он давал показания, в которых было заинтересовано следствие, и таким образом оговаривал себя и других.
    В ходе ведения следствия и на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области Г.П. Почепцов признал себя виновным в измене и гибели подпольной молодёжной организации "Молодая гвардия" /см. арх. д. 10399, т.2., л.114, 118 об., 121, 122, 300, 300 об, 304, 304 об, 314, 314 об., 319 об., 321/, однако показания свидетелей /т.2. л 311, 312, 313, 317 об, 318/, а также подсудимых М.Е. Кулешова /т.2., л.309, 315, 320 об., 322/, В.Г. Громова /т.2, л. 307, 307 об., 314 об., 321/ не уличают его в этих деяниях.
    В ходатайстве о помиловании 19 августа 1943 г. Г.П. Почепцов, считая приговор военного трибунала правильным, подчеркнул, что "...организация была раскрыта по другим причинам и мое заявление не сыграло соответствующей роли, потому что оно было написано позднее того, как была раскрыта организация..." /т.2., л. 345/.
   
   
   
   
   

Михаил Кулешов

    Кулешов Михаил Емельянович, 13.09.1890 г. Рождения, уроженец х.Изварино Краснодонского р-на Луганской области, русский, из крестьян середняков, образование 5 классов, специального образования нет, по практической работе адвокат, беспартийный, женат, в 1917-1918 гг. служил в Красной Гвардии, в 1919-1920 гг служил в Добровольческой Армии Деникина, 1920 г. служил в Красной Армии, в 1941-1942 гг. участник Великой Отечественной войны, судим в 1928 г. по ст. 101. УК УССР, Верховным судом УССР оправдан, приговорм военного трибунала войск НКВД Луганской области от 18 августа приговорен к высшей мере наказания расстрелу с конфискацией всего имущества. Приговор приведен в исполнение 19 сентября 1943 г. в г. Краснодоне.
   
   Как уже шла речь выше, М.Е. Кулешов впервые обвиняет в предательстве Г.П. Почепцова в своем заявлении, данном в особом отделе НКВД 23 танкового корпуса /арх. д. 10399, т. I, л. 10-12/. При этом М.Е. Кулешов утверждал, что он лично видел и читал в полиции донос гражданина Почепцова Геннадия Проковьевича, написанный и адресованный на имя начальника шахты N1-бис Краснодон.
    В официальной беседе членам комиссии областного Союза Молодежи Луганщины Семистяге В.Ф. и Никитенко А.Г. бывший следователь Краснодонского РОНКВД И.Ф. Грачев показал, что на день ареста М.Е. Кулешова в марте 1943 г. никакими письменными признательными показаниями последнего он не располагал. На допросах в Краснодонском РО НКВД М.Е. Кулешов вел себя сдержанно, утверждал, что он, мол, патриот своей Родины и спас от смерти многих членов ВКП/б/, что подтверждалось, якобы, показаниями ряда свидетелей. Кроме того, М.Е. Кулешов на последующих допросах в том же Краснодонском РО НКВД заявлял о том, что с подозреваемыми В.Г. Громовым и Г.П. Почепцовым он лично и заочно не знаком. М.Е. Кулешов также требовал от следствия "не шить ему политическое дело", так как в полиции он работал по криминальным, а не по политическим делам, и к тому же - незначительное время.
    Просмотр архивно-следственного дела 10399 показывает, что эти материалы не приобщены к материалам следствия. И хотя, по словам И.Ф. Грачева, на допросах в г. Старобельске М.Е. Кулешов мог изменить и дополнить свои показания, в Краснодонском РО НКВД никаких признательных, уличительных или каких-нибудь иных заявлений от него не поступало.
    Из вышесказанного закономерно возникают вопросы:
    Во-первых, как в следственном деле появилось заявление М.Е. Кулешова от 20 февраля 1943 г. с признательными показаниями в своих преступлениях и обвинениями в адрес Г.П. Почепцова?
    Во-вторых, почему, невзирая на такие обличительные показания, подозреваемые М.Е. Кулешов и Г.П. Почепцов были освобождены из-под стражи и вновь арестованы только в марте 1943 г.?
    В третьих, почему, невзирая на явные улики, как это вытекает из материалов следствия, М.Е. Кулешов в начале апреля 1943 г. был освобожден из-под стражи и вновь арестован только 6 апреля 1943 г. /арх. д. 10399, т.2., л. 152, 187, 346/
    В своих показаниях от 7 марта 1943 г. М.Е. Кулешов называет следствию Г.П. Почепцова тайным агентом краснодонской полиции, указывая при этом точный адрес жительства: улица Чкалова, д.12, кв. I /арх. д. 10399, т. I, л.10 об./ Указывает этот адрес М.Е. Кулешов и на допросе 28 мая 1943 г., который, якобы, был в записке Г.П. Почепцова, адресованной инженеру Жукову /там же, л.82/.
    В связи с этим возникают вопросы:
    Во-первых, почему, не будучи знакомым с Г.П. Почепцовым, тем не менее М.Е. Кулешов указывает точный адрес его места жительства?
    Во-вторых, почему и после этих показаний в преступных деяниях Г.П. Почепцов не был сразу же арестован и продолжал находиться на свободе в условиях прифронтовой зоны?
    В этих же своих показаниях от 7 марта 1943 г. М.Е. Кулешов приводит дословный текст заявления Г.П. Почепцова от 20 декабря 1942 г. на имя начальника шахты N1-бис г. Краснодона Д.М. Жукова, которое он, якобы, увидел на столе начальника полиции Суликовского 24 или 25 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т. I, л.16/. В этом заявлении, дословном со слов М.Е. Кулешова, Г.П. Почепцов указал название организации "Молодая гвардия" и свой домашний адрес ул. Чкалова, д.12, вх. I
    На последующем допросе 22 мая 1943 г. М.Е. Кулешов изменил свои показания и утверждал, что данное заявление Г.П. Почепцова он увидел в полиции 26 декабря 1942 г. Пересказывая его текст /аналогичный, но не дословный данному на допросе от 7.03.1943 г./, М.Е. Кулешов указывает и совершенно иной адрес Г.П. Почепцова ул. Чапаева, д.12, вх.I, опускает название организации, но оставляет неизменной дату написания доноса - 20 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т.I, л.59/.
    28 мая 1943 г. М.Е. Кулешов ещё раз изменил свои показания, заявив, что данный донос Г.П. Почепцова на столе начальника полиции Суликовского он увидел 2-3 января 1943 г. При этом М.Е. Кулешов показал, что этот донос имел помятый вид, и снова указал название организации "Молодая гвардия", домашний адрес Г.П. Почепцова ул. Чкалова, д.12, вх. I, дату написания его 20 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т.I. л.82/
    Вышеперечисленные показания М.Е. Кулешова позволяют сделать следующие заключения:
    Во-первых, о том, что дата, когда, якобы М.Е. Кулешов увидел заявление Г.П. Почепцова в полиции на столе Суликовского, подгонялась следователя НКВД к показниям самого Г.П. Почепцова, который первоначально заявив, что написал свое заявление в полицию 20 декабря 1942 г. /арх. д. 10399, т.2, л.16, 26, 36, 58/, изменил свои показания, датируя его 28 декабря 1942 г /арх. д. 10399, т.2., л.97, об - 98/. Утверждение Г.П. Почепцова о том, что заявление писалось 28 декабря 1942 г. сразу же после ареста руководителей подполья Е.Мошкова, В. Третьякевича и Левашова, но датировалось 20 декабря 1942 г., в свою очередь не соответствует действительности, так как Е.Мошков, В.Третьякевич, И.Земнухов были арестованы 1 января 1943 г., а член штаба В. Левашов ушел от преследований полиции и остался в живых /вероятно речь идет о нём/. Что же касается С. Левашова, то он был арестован полицией только 5 января 1943 г. Все это вызывает сомнение в достоверности не только показаний М.Е. Кулешова, но и самого Г.П. Почепцова и свидетельствует о фабрикации "показаний" арестованных самими следователями НКВД.
    Во- вторых, Г.П. Почепцов не мог написать в вышепреведённом заявлении Жукову название организации "Молодая гвардия", так как он его не знал. На время его ареста полицией ему было известно название организации как "Молот". Об этом он сам показал на допросе 5 июня 1943 г. "Со слов Главана Б. наша организация называлась "Молот", Уже в полиции я узнал, что её почему-то называют "Молодая гвардия". Когда я был арестован, некоторые лица, содержавшиеся под стражей со мной, спрашивали меня, или я из "Молодой гвардии"? Об этом спрашивал и следователь Кулешов. Я ему сказал, что мне известно название организации "Молот", а о "Молодой гвардии" я не слыхал /арх. д. 10399, т.2, л.103/.
    В-третьих, на основании текста заявления Г.П. Почепцова, адресованного, якобы, полиции, последнего нельзя обвинить в выдачи полиции членов организации, так как он не назвал полиции ни единого участника подполья.
    В- четвёртых, вызывает сомнение адрес, указанный М.Е. Кулешовым в заявлении Г.П. Почепцова на имя Жукова, по которому последний якобы проживал: ул. Чкалова, 12, вх. I и ул. Чапаева, 12, вх. I
    Данное архивное дело 10399, а также архивно-следственное дело 21813-р по обвинению М.А. Громовой в преступлениях по ст. 54-I "в" УК УССР свидетельствуют о том, что семья Г.П. Почепцова после освобождения г. Краснодона Красной Армией проживала по ул. Чкалова, д.12, вх. I-ый /арх. д. 21813-р, л.10,11/. Однако, во время оккупации немецко-фашистскими войсками г. Краснодона семья Г.П. Почепцова проживала в другом доме. Так, мать Г.П. Почепцова М.А. Громова, арестованная как член семьи изменника Родины, на допросе в Краснодонском РО НКВД 20 сентября 1943 г. дала следующие показания: "В период оккупации немцами г. Краснодона я проживала по ул. Чкалова, дом N9... Вместе со мной в одном доме жили: мой отец Антифеев Антон Иванович, свекровь Громова-Нуждина Ефросия Лазаревна, муж Громов Василий Григорьевич, сын Почепцов Геннадий Прокофьевич и сын Громов Александр Васильевич" /арх. д. 21813-р, л.12-12 об/.
    Эти показания М.А. Громовой подтверждаются другими документами, хранящимися в материалах данного архивного дела 21813-р. В частности, в паспорте М.А. Громовой ПФ N613286, выданном 27 марта 1938 г. в г. Краснодоне, имеются записи: "Паспорт прописан 5 сентября по ул. Чкалова, д.9, кв. 2", а также отметка паспортного отдела Краснодонской полиции, заверенная печатью и подписью паспортного отдела полиции: "Зарегистрирована в книге за N2 19 января 1943 г., проживающей по ул. Чкалова, 9-2".
    В архивно- следственном деле 10399 имеются карточки биржи труда В.Г. Громова и Г.П. Почепцова, где указан такой же домашний адрес: г. Краснодон, ул. Чкалова, д.9, вх.2. Датированы они 25 и 28.08.1942 г.
    Следовательно, Г.П. Почепцов, проживавший в период оккупации гитлеровцами г. Краснодона в одном доме со своими родителями по ул. Чкалова, д.9, вх. 2, не мог подписать свое заявление, адресованное, якобы, полиции - мой адрес: ул. Чкалова, д.12, вх.I, где он проживал с родителями после освобождения города Красной Армией /см. арх. д. 10399, т.I, л.16/.
    Однако, невзирая на очевидное, в обвинительном заключении от 13 октября 1943 г. по обвинению М.А. Громовой в преступлениях по ст. 54-I "а" УК УССР, совершенно аналогично, как и в случае с Г.П. Почепцовым, сотрудники НКВД, подготовившие документ, написали на основании анкеты арестованного, что она проживала на временно оккупированной территории с мужем Громовым и сыном Почепцовым в одной квартире по ул. Чкалова, 12, т.е. указывали снова ту квартиру, где эта семья проживала на момент ареста /арх. д. 2183-р, л.32/.
    Противоречивыми, сомнительными, а то и просто неправдоподобными являются и другие показания М.Е. Кулешова в отношении Г.П. Почепцова. Так, на допросе 28 мая 1943 г. М.Е. Кулешов утверждал, что в подпольную организацию Г.П. Почепцова вовлёк якобы И.Т. Чернышев, житель г. Краснодона и что об этом рассказывал 2-3 января 1943 г. в полиции лично Г.П. Почепцов /арх.д. 10399, т.I, л.82 об/.
    На допросе 24 июня 1943 г. в г. Старобельске, рассказывая следствию о предательстве Г.П. Почепцова, М.Е. Кулешов утверждал, что он совместно с начальником полиции Суликовским в его же рабочем кабинете 3 января 1943 г. допрашивал Г.П. Почепцова. Вызванный якобы в кабинет Суликовским, Г.П. Почепцов назвал всех известных ему участников организации.
    На последующем допросе 20 июля 1943 г. М.Е. Кулешов заявил, что Г.П. Почепцов сам явился к Суликовскому в кабинет и был допрошен последним лишь в присутствии его же, М.Е. Кулешова, тогда же, 3 января 1943 г. /арх. д. 10399, т.I, л.131, об., л.180/.
    Данные показания М.Е. Кулешова не только противоречивы, но и расходятся с действительностью.
    Во-первых, И.Т.Чернышев никогда не являлся членом подпольной космольско-молодёжной организации в г. Краснодоне, о чем свидетельствуют не только документы музея "Молодая гвардия", но и он сам это может лично подтвердить /И.Т. Чернышев проживает по адресу: г.Киев, ул.Тычины, д.26, кв.100/, а также не вербовал и не мог завербовать Г.П. Почепцова в подпольную организацию, который сам состоял в её рядах с осени 1942 г.
    Во-вторых, Г.П. Почепцов не был в полиции 3 января 1943 г. и не мог быть допрошенным ни М.Е. Кулешовым, ни начальником полиции Суликовским, что показывает не только тщательный анализ архивно-следственного дела 10399. Так, бывший полицейский Давыденко на допросах 29.09.1959 г. и 5.10.1959 г. не подтвердил факта о том, что он якобы вызывал в полицию Г.П. Почепцова /см. ф. 56, оп. I, д. 3, л.100 об./.
    Сам же Г.П. Почепцов 14 мая 1943 г. на допросе в г. Старобельске показывал, что он был арестован и доставлен в полиции только 5 января 1943 г. По существу его заявления о подпольной организации М.Е. Кулешов проводил допрос в полиции не 3 января, а 7 января 1943 г. /см. арх. д. 10399, т.2, л. 87-89/.
    Детальный анализ протокола допроса Г.П. Почепцова от 14 мая 1943 г. показывает, что свои признательные показания он давал в течение 5.5 часов и давал именно те показания, которые требовали от него следователи, без прояснения отдельных деталей, т.е. по принуждению. Это прослеживается и в материалах допроса Г.П. Почепцова от 5 июня 1943 г. /арх. д.10399, т.2, л.104/, где он говорит о том, что следствие не верило его показаниям и он выдумывал неправдивые показания о предательстве В.И. Третьякевича.
    Противоречивы и путаны не только эти показания М.Е. Кулешова. Так, весьма сомнительными являются его показания от 16 июня 1943 г., где он заявляет о том, что ему не было известно об очной ставке в полиции между Г.П. Почепцовым и А. Поповым. Однако тут же скорректировав свои показания после вопроса следователя НКВД, М.Е. Кулешов заявил, что он лично на этой очной ставке не присутствовал, а рассказал ему о ней якобы арестованный полицией В. Третьякевич /арх. д.10399, т.I, л.117 об./
    Внимательное ознакомление с архивным делом 10399 показывает, что своими показаниями М.Е. Кулешов оговорил многих, а не только Г.П. Почепцова. В частности, он оговаривал руководителя молодёжного подполья В.И. Третьякевича /арх. д. 10399, т.I, л.83, 118 об./, О. Лядскую /там же, л.84/, которая никакого отношения к комсомольско-молодёжному подполью не имела и в настоящее время реабилитирована, но со слов М.Е. Кулешова, якобы являлась предательницей и выдала полиции "Молодую гвардию".
    Таким образом, приведённые противоречивые показания М.Е. Кулешова свидетельствуют:
    Во-первых, М.Е. Кулешов оговаривал на следствии в органах НКВД Г.П. Почепцова, себя, а также других лиц, имевших и не имевших отношение к молодёжному подполью. Делалось это как сознательно, так и под давлением следствия /арх. д. 10399, т. I, л.45 об., 204, 204 об., Т.2, л.115/. О том, что это так, свидетельствует и протокол допроса М.Е. Кулешова от 13 июля 1943 г.. Из него явствует, что М.Е. Кулешов с 17 марта 1943 г. сотрудничал с органами НКВД, оформив его документально путем дачи подписи, написания автобиографии и т.п. Выполнив задания сотрудников Луганского областного управления и Краснодонского районного отдела НКВД, он занимался внутрикамерной разработкой заключенных, а также казачества, проживавшего на территории района. В силу этого 28 марта - в начале апреля 1943 г. М.Е. Кулешов освобождался из-под стражи и свободно передвигался по территории Краснодонского района /арх. д. 10399, т.2, л. 152, 346/.
    Во-вторых, о своем оговоре подследственных заявлял и лично сам М.Е. Кулешов. Так, из заявления Г.П. Почепцова следователю НКВД от 14 июля 1943 г. видно, что М.Е. Кулешов передавал ему в камеру тюрьмы не падать духом, так как он, М.Е. Кулешов, откажется на суде от своих показаний и сумеет его оправдать.
   Заявление Г.П.Почепцова подтвердил и некто Богдан 15 июля 1943 г. Аналогичные показания на заседании военного трибунала войск НКВД по Луганской области дал и И.Т.Чернышев, которому, якобы, также через Богдана, М.Е. Кулешов передал не падать духом, так как на суде он откажется от показаний, данных на предварительном следствии (арх.д. 10399, т. I., л.165 об., 204, 204 об.); т.2 л. 115, 315 об.). И действительно 18 августа 1943 года на заседании военного трибунала войск НКВД по Луганской области в своем последнем слове М.Е..Кулешов заявил: "Следствие по делу "Молодой гвардии" я не вел и этого обвинения я не могу признать", а также просил рассмотреть дело внимательно и серьезно и вынести ему меру неказания справедливо (арх.д.10399, т.2, л.321, 321 об.). \
   В-третьих, сам Г.П. Почепцов, изменив своя показания от 14 июля 1943 г., также оговаривал М.Е.Кулешова. Так, на заседании военного трибунала войск НКВД по Луганской области от 16 августа 1943 г. Г.П.Почепцов показал, что М.Е.Кулешов через арестованных якобы, просил не сознаваться в том, что он сам его допрашивал в полиции (арх.д. 10399, т.2, л.315 об.).
   Путаны и весьма противоречивы показания как Г.П. Почепцова, так и М.А.Громовой и В. Г.Громова в адрес друг друга. Их анализ показывает, что они не совпадают в деталях и не уличают вышеупомянутых лиц в измене и предательстве. Более того, они позволяют предположить, что обвиняемые оговаривали себя в других под воздействием следствия.
   Согласно показаниям Г.П. Почепцова, его мать М.А. Громова в ноябре и декабре 1942 г. информировалась о принадлежности своего сына к подпольной молодежной организации" в связи с чем просила последнего быть осторожным (арх.д. 10399, т.2, л. 22, 27, 34, 96 об 97, 98, 100 об.). Знала она и о том, что он, якобы, тайный агент полиция (арх.д. 10399, т.2, л.22), подавал заявление в полицию через Жукова и 5 января 1943 г. на допросе в полиции выдал подпольнуо молодежную организацию (арх.д. 10399, т.2, л.22, 27, 96, 100 об.).
   Располагая также информацией, поступившей от Г.П. Почепцова 24 марта, 8 апреля и 2 июня 1943 г., следствие обязано было перепроверить ее, допросив по существу изложенных фактов. Однако этого не было сделано и в уголовном деле 10399 имеется протокол допроса М.А. Громовой от 18 июня 1943 г. в котором её показания расходятся с показаниями Г.П. Почепцова.
   
   
   
   
    ГРОМОВА Мария Антоновна, 1899 года рождения, уроженка с. Макаров Яр ныне Краснодонского района Луганской области, русская, из служащих, образование низшее, до ареста закройщица плательного отделения в вахтоуправлении N9 треста "Краснодонуголь", арестована 20 сентября 1943 г. и осуждена 19 января 1944 г. особым совещанием при НКВД СССР, как член семьи изменника Родины, ввиду отсутствия совокупности доказательств, подтверждающих обоснованность привлечения к ответственности 4 ноября 1991 г реабилитирована прокуратурой и УКГБ по Луганской области.
   
   
    Из показаний М.А.Громовой от 18 июня 1943 г, видно, что со слов сына Г.П.Почепцова она узнала о существовании подпольной молодежной организации только со середины декабря 1942 года, когда он собирался уйти к частям Красной Армии через линию фронта совместно со своими товарищами. Что под арестом в полиции он сидел в течение дня и не знает, почему он был освобожден. Со слов Г.П.Почепцова ей было известно, что в полиции его бил заместитель начальника Захаров, что его расспрашивали о других лицах из молодёжи, на что он, якобы, отвечал, что никого не знает, и, что, якобы, при его освобождении из-под ареста Захаров заявил: "Такую сволочь мы всегда успеем найти". (Арх.д. 10399, т.1. л. 315-316).
   На допросе в Краснодонском РО НКВД 1 октября 1943_г. Громова показала следователю Грачеву: "... в первых числах января 1943 г. после начала ареста юношей за экспроприированные машины, к нам ночью привел на квартиру начальник полиции Суликовский и три полицейских (фамилии их не знаю). Суликовский вошёл в хату, осветил прожектором и сказал - где Почепцов? Громов, лежавший в постели ответил - Ушел за хлебом в деревню. Суликовский Громову сказал - Смотри, чтобы завтра Почепцов был в полиции. Громов ответил - Хорошо, пришлю. Суликовский уходя дополнил, обращаясь к Громову - По поводу той записки, которую он написал Жукову. Что это за записка, написанная моим сыном Почепцовым Жукову я не знала.
   На другой день Почепцов в середине дня вернулся из деревни домой, только вошел - сразу был полицейскими взят и уведен под конвоем в полицию... Почепцов под арестом в полиции был часов пять или шесть, вернулся домой в день ареста. Когда мой сын вернулся из полиции, я его спросила - Гена, ночью приходила полиция и говорила о записке какой-то, которую ты писал Жукову, что это за записка?
   Он ответил - Мама, Жуков избивал женщин за уголь, мы его предупредили. И я больше его не стала спрашивать, поняла, что юноши предупреждали, чтобы Жуков не издевался над женщинами". (Арх. д.21813-р, л.20 об.)
   Данные показания М. А.Громовой расходятся с вышеприведенными показаниями Г.П.Почепцова. Кроме того, как объяснил на допросе 5 июня 1943 г. Г.П.Почепцов со слов родителей ему известно, что начальник полиции Суликовский "Не найдя меня дома, он прика- зал отцу, как только я прибуду, направить меня в полицию угрожая в случае не выполнения его распоряжения" арестовать отца и мать" (арх. д.. 10399, т.2, л.103 об.). Однако показания Почепцова, данные на очной ставке с отчимом в. Г. Громовым в г. Старобельске 17 июня 1943 г. противоречат показаниям ранее им данным "В полиции я не ночевал, а пришел в тот же день, когда меня арестовали. Домой я вернулся часов в 10 вечера. Отец и мать меня в этот вечер не видели, так как я спал в другой комнате" (арх. д.10399, л.323).
   Показания М.А. Громовой от 10 октября 1943 г, противоречат и показаниям В. Г. Громова от 17 июня 1943 г. Так, М.А. Громова показала, что после того как г. Краснодон был освобожден от немецких оккупантов Красной Армией, 16 февраля был арестован особым отделом НКВД. Когда сын просидел уже продолжительное время, Громов переживал и волновался и не помню какого числа в марте, в последних числах, ложась спать воскликнул - Я никак не могу спокойно уснуть. Я Громову сказала - А что тебе волноваться?. Он ответил - Как бы он с этой запиской на влепился помнишь, что начальник полиции всполошился, будучи у нас в квартире? Я его спросила, а что это за записка? Громов ответил - А откуда это я знаю.
   После этого я догадывалась, что Громов и Почепцов какое-то преступление совершили перед Родимой" (арх. д.21813-р, л.21).
   Данные показания М.А. Громовой даны после расстрела Г.П. Почепцова и В.Г. Громова, основаны они на загадках и подстроены под общую концепцию предательства, выработанную военным трибуналом, а поэтому не могут служить уликой.
   На очной ставке 17 июня 1943 р. в г. Старобельске между Г.П. Почепцовым и В.Г.Громовым, последний уверял следствие, что именно он предложил Почепцову в целях сохранения собственной жизни написать в полицию о том, что он хочет выдать полиции известных ему участников организации, и что именно Почепцов ему рассказал о том, что свое заявление о выдаче организации подавал Жукову (арх.д.10399, Т.1, л.323).
   Анализ показаний В.Г.Громова показывает, что они противоречивы и не совпадает в деталях с показаниями Г.П.Почепцова, М. А. Громовой и ряда свидетелей, проходящих по данному делу.
   
   
   
    ГРОМОВ (до 1921 г. Нуждин) Василий Григорьевич, 1894 года рождения, уроженец с. Майлов Хвастовического района Орловской области, русский, бывший член КП(б)У с 1926 года, женат, образование среднее, по профессии горный техник, до ареста помощник заведующего шахтой N1-бис Краснодона, житель г. Краснодона, арестован 12 апреля 1943 г. Краснодонским РО НКВД и осуждён 18 августа 1943 г. военным трибуналом войск НКВД Луганской области к высшей мере наказания с конфискацией имущества. Приговор приведен в исполнение 19 сентября 1943 г. в Краснодоне.
   
    Из показаний, данных на предварительном следствии видно, что В.Г. Громов давал противоречивые сведения о своей роли в гибели подпольной организации. Из его собственных показаний (арх. д. 10399, т.I, л.279, 302, 321- 321 об. Протоколы допросов от 10.06, 17.06, 17.07. 1943 г.) видно, что он знал о молодёжном подполье со слов своего пасынка Г.П. Почепцова ещё с октября 1942 г. Более детально о нем он узнал с середины декабря 1942 г., когда боевая группа подполья в составе 15 человек стремилась уйти к партизанам или же перейти линию фронта и соединиться с частями Красной Армии. Но никогда при этом с его стороны не было попыток получить информацию об организационном строении и личном составе организации. Эти свои показания, данные на предварительном следствии он подтвердил и на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области 10 августа 1943 г. (арх. д. 10399, т.2, л. 305 об.,306 об.).
    Из остальной части показаний В.Г. Громова следует:
    Во- первых, после освобождения из-под стражи и своего освобождения из полиции, на поставленные вопросы 5-6 января 1943 г. Г.П. Почепцов объяснил отчиму, что им, якобы, написано заявление в полиции и на допросе он рассказал всё, что знал об организации (арх. д. 10399, т. I, л. 245, 259, 259 об., 261 об., 263 об., 323; т.2, л.300. Протоколы допросов от 23.05, 24.05, 25.05., 17.06., 1.08. 1943 г.). Эту информацию В.Г. Громов подтверждал и на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области 16-17 августа 1943 г. (арх. д. 10399, т.2., л.306, 307, 314 об.).
    Во- вторых, с целью выдачи участников подполья полиции участников полиции им активно подстрекался пасынок Г.П. Почепцов к написанию заявления предательского характера (арх. д. 10399, т.I, л. 280, 281, 289 об., 294-294 об., 302, 322 об., 323 об.; т.2. л 242. Протоколы допросов от 10.06, 15.06, 12.06, 17.06, 17.07, 1.08. 1943 г.).
    В-третьих, являясь агентом полиции и, узнав от пасынка о молодёжном подполье, выдал его заместителю начальника Краснодонской полиции Захарову (арх. д. 10399, т.I, л. 260, 261, 290, 294-294 об.; т.2, л. 242. Протоколы допросов от 25.05., 15.06., 12.07. 1943 г.).
    В-четвёртых, не желая выдавать Г.П. Почепцова полиции, не сообщил Захарову о подпольной организации (арх. д.10399, т.I, л. 281 об. Протокол допроса от 10.06.1943 г.).
    В-пятых, заявление предательского характера было написано раньше в полицию Г.П. Почепцовым, чем он ему предложил написать (арх. д. 10399, т.I, л.322 об. Протокол очной ставки от 17.06.1943 г.).
    В-шестых, на поставленные вопросы следствия заявил о своей непричастности к предательству молодёжной организации (арх. д.10399, т.I, л. 263 об. Протокол допроса от 25.05.1943 г.), о чём подтвердил во время судебного заседания военного трибунала войск НКВД Луганской области 15, 16, 17 августа 1943 г. (арх. д. 10399, т.2., л.300, 305 об., 306, 307, 314 об., 321).
    В-седьмых, называя причины, побудившие к подаче в полицию заявления предательского характера, утверждал, что таковыми явились аресты подпольщиков - участников разграбления немецких грузовиков с новогодними подарками, которые произошли в последниъ числах декабри 1942 г. (арт.д. 10399 т.1, л. 280, 290, 294-294 об. 302, 322 об. Протоколы допросов от 10, 15, 17.06., 12, 17.07, 1943 г.).
   Внимательное прочтение протоколов допросов В. Г.Громова показывает следующее:
   Во- первых, следствие велось с нарушением юридических норм и правил ведения следствия, против обвиняемого применялось моральное и, скорее всего, физическое давление. О чем свидетельствует практика ночных и многочасовых допросов, проведение очных без представителей прокуратуры или других работников следственных
    Так, 17 апреля 1943 г. был проведен ночной допрос подозреваемого В.Г. Громова (арх. д. 10399, т. I, л.237-238 об.). 24 мая 1943 г. допрос начат в 12.00 и проводился с перерывами в 16.10-16.40, в 18.45-19.00. Прерван допрос последний раз в 19.40. Однако когда он был завершен не зафиксировано. Допрос 8 июня 1943 г. начат в 9.50, а окончен в 20.05. 9 июня 1943 г. (см. арх. д. 10399, т.I, л.250-259 об., 260-263 об. 269-275). 10 июня 1943 г. допрос проводился с 10 часов до 16 час. 29 мин., а 11 июня 1943 г. с 10 час. 25 мин. до 16 час. 40 мин (см. арх. д. 10399, т.2., л. 279-281 об., 282-288).
    Очные ставки Г.П. Почепцов - В.Г. Громов (17 июня 1943 г.) и М.Е. Кулешов - В.Г. Громов (15 июля 1943 г.) проводились заинтересованным лицом - старшим следователем, старшим лейтенантом государственной безопасности Дубком, который вел предварительное следствие без представителей прокуратуры или других работников следственного аппарата УНКВД (см. арх. д. 10399, т.I, л.321-323 об., 323 об. - 327 об.).
    Во-вторых, при таком ведении следствия В.Г. Громов оговаривал себя и Г.П. Почепцова, отказывался от своих показаний и снова возвращался к ним.
   Так, на допросе 26 мая 1943 годи, оговаривая себя и пасынка, В. Г. Громов заявлял, что, являясь агентом полиции и германской разведки, получил задание по розыску молодёжной организации.
   "Выполняя задание германской разведки, я от сына узнал о существовании подпольной молодежной организации и заставил его выдать ее участников полиции" (арх.д.10399, т. I, л.261). Однако после 15- минутного перерыва ведения допроса на вопрос: "Почему Вы так поспешно сообщили полиции о существования подпольной организации, даже не расспросив сына подробно о структуре этой организации и ее участниках. Вы что, хотели допустить похвал и благодарностей от немецкой разведки за свою активную деятельность?" В.Г. Громов ответил: "Нет, это не так. Мои предыдущие показания о том, что я агент полиции, а затем агент германской разведки, неправдивые. В своих показаниях я оговорил себя".
    В. Г. Громов на поставленные вопросы объяснил, что "Когда я рассказывал на предыдущих допросах в Краснодоне о том, что никакой связи с полицией и разведкой не имел, следствие не поверило мне. Поэтому я решил оговорить себя и рассказать о том, что я был агентом германской разведки и краснодонской полиции".
    "...О предательской деятельности нечего было рассказывать и поэтому я, хотя и обещал рассказать правду, продолжал оговаривать себя". "...Я агентом полиции и германской разведки не был и об этом не могу рассказать".
    После ещё одного 15-минутного перерыва в процессе ведения следствия, признавая себя виновным в измене Родины, тем не менее В.Г. Громов заявил: "В том, что я был агентом германской разведки и выдал ей коммунистов и советских активистом, а также в том, что вместе с сыном выдал полиции участников подпольной молодёжной организации - я виновным себя не признаю, так как этой предательской работы я не выполнял" (арх. д. 10399, т.I, л.261, об., 262-262 об., 263-263 об.).
    Признав себя изменником Родины в результате последующего давления следствия (арх. д. 10399, т.I, л.209-275). В.Г. Громов признал и свое участие в подстрекательстве Г.П. Почепцова и выдаче полиции молодёжной организации (арх. д. 10399, т.I, л. 280, 294-294 об.).
    Именно под давлением следствия В.Г. Громов написал 15 июля 1943 г. заявление на имя наркома государственной безопасности (арх. д. 10399, т.I, л.198-198 об.) адекватное по содержанию заявлениям арестованных по многочисленным процессам 30-х годов. На заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области 16 августа 1943 г. оглашался лист дела 298, т. I (заявление подсудимого Громова) и лист дела 299, т.I (протокол допроса подсудимого Громова от 17.07.1943 г.) на что В.Г. Громов показал: "Заявление мое я не отрицаю", "Да, это показания мои, но я их не подтверждаю, так как они ложные, я их дал вынужденно". (арх. д. 10399, т.2., л.307 об.). На этом же заседании военного трибунала В.Г. Громов неоднократно отрицал свою причастность к предательству молодёжного подполья. "О том, чтобы он (т.е. Почепцов) выдал в полиции молодёжную организацию я ему не говорил" (арх. д. 10399, т.2., л.305 об.). "Тогда я ему (т.е. Почепцову) сказал, что о заявлении поданном в полицию, я ничего не знал... то, чтобы Почепцов не мешал меня в это грязное дело, т.е. в дело предачи молодёжной организации" (тем же, л.306) ... "С половины декабря 1942 г., я не знал, что существует молодежная организация, что сын является членом организации, я ему не оказывал никакой помощи в работе, а также не говорил ему ничего в отношении организации, он ко мне ни за чем не обращался" (там же, л. 306 об.)... "Я ему (т.е. Почепцову) не говорил, чтобы он выдал членов молодёжной организации (там же л. 307)... "Я не советовал Почепцову подавать в полицию заявление на членов молодёжной организации, он подал по своей инициативе" (там же л. 314 об.)... "Я не являюсь агентом немецкой разведки, никто меня не вербовал, с полицией я не был связан. Данные мною показания на предварительном следствии вымышленные, не соответствуют действительности. Когда я правду говорил, следователь мне не верил и я решил показывать ложь" (там же, л. 315 об.).
    В своей последнем слове на заседании военного трибуна войск НКВД Луганской области 17 августа 1943 г. В.Г. Громов ещё раз заявил, что "в трагедии организации "Молодая гвардия" я не виновен" (там же, л. 321).
    И все же военный трибунал признал В.Г. Громова виновным и приговорил его к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества (там же, л.л. 333, 334, 335, 336).
    В данном уголовном деле имеется ходатайство о помиловании, адресованное В.Г. Громовым Президиуму Верховного Совета СССР от 19 августа 1943 г. В нем В.Г. Громов не признает себя виновным, считает, что его оговорил Г.П. Почепцов, что приговор слишком суров и мера наказания не соответствует содеянному, а также утверждает, что изложенный материал в предварительном следствии являлся его собственной оговоркой. Кроме того, В.Г. Громов заявил, что он никогда не был врагом Советской Родины, был настоящим советским гражданином и не мог быть социально-опасным... (там же, л.345).
   В- третьих, о записке, якобы, предательского характера, поданной в полицию Г.П. Почепцовым через Жукова, В.Г. Громов узнал от самого Г.П.Почепцова (там же, т.I, л.л. 245, 259, 261, 261 об., 280 об., 322 об., 323).
   В-четвертых, из показаний В.Г.Громова все же следует что краснодонская полиция стремилась арестовать Г П. Почепцова как члена подпольной организации, а не вызвать в полицию как провокатора. "Ночью, как я уже показывал, приезжал на квартиру Суликовский, спрашивал сына, но его не было. Он предложил, чтобы сын к 10 часам утра был в полиции, угрожая в противном случае арестовать меня и жену. Уходя на следующий день утром, сына не было, когда я привел с работы, жена сказала, что как только сын вернулся, его сразу же полиция арестовала... Ещё когда ночью был Суликовский, он сказал, что сын должен явиться к нему по вопросу записки, которую он написал Жукову. Я удивился, почему Жукову, а не полиции..." (арх. д. 10399, т.I, л.280).
   Но на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области 16 августа 1943 г. В.Г. Громов показал: "4 или 5 января ночью ко мне пришли полицейские, произвели обыск, спросили, где сын Почепцов. Я ответил, что пошёл менять хлеб. Начальник полиции сказал, чтобы сын завтра был в полиции, при этом отметил - "Он знает по какому вопросу" (арх. д. 10399, т.2, л.306).
   Показания свидетелей (о чём шла речь ранее: см. арх. д. 26499 л.171, 172, 173 об.) показывают, что в ночь с 4 на 5 января 1943 г. производится арест группы подпольщиков, в которой состоял и Г.П. Почепцов. И только отсутствие последнего дома отсрочило его арест на несколько часов.
   
   
   
   
   
   ЖУКОВ Дмитрий Маркович, 1903 года рождения, уроженец г. Лисичанска, украинец, образование высшее, по специальности горный инженер, в период временной оккупации Украины гитлеровцами работал главным инженером шахты N1-бис г. Краснодона Луганской области и шахты им. Калинина Горловского района Донецкой области, арестован 25 сентября 1943 года и осуждён 27 мая 1944 г. военным трибуналом войск НКВД Луганской области по ст. 54-I "а" УК УССР к 15 годам ИТЛ, срок заключения отбывал в Воркутлаге: Коми АССР, г. Воркута, п/я ж 175-5, освобождён 25 сентября 1954 г., 17 декабря 1956 года была снята судимость, проживал в г. Лисичанске, работал заместителем начальника тех.отдела треста "Лисичанскуголь", умер 12 ноября 1985 г.
   
    Д.М. Жуков был арестован 25 сентября 1943 г. в г. Калининске Горловским ГО НКВД Донецской области. В постановлении на арест указано, что им выданы в руки немецким властям участники молодёжной организации "Молодая гвардия" (арх. д. 6606. л.31).
    Основанием к этому послужила имеющаяся в деле выписка из показаний бывшего следователя Краснодонской полиции М.Е. Кулешова от 28 мая 1943 г. о том, что Д.М. Жуков получил от Г.П. Почепцова заявление о существовании в г. Краснодоне подпольной молодёжной организации "Молодая гвардия" и о том, что полученное сообщение он передал в полицию (арх. д. 6606, л.15).
    На допросе 16 октября 1943 г. Д.М. Жуков показал: "Не признаю себя виновным в том, что я получал заявление о существовании в Краснодоне подпольной молодёжной организации "Молодая гвардия" (арх. д. 6606, л.16, об.).
    На допросе 24 октября 1943 г. Д.М. Жукову зачитывались показания М.Е. Кулешова от 28 мая 1943 г., на что Жуков заявил: "Показания свидетеля Кулешова я не подтверждаю, так как Почепцова я совершенно не знаю и заявления о существовании в Краснодоне подпольной молодёжной организации "Молодая гвардия" ко мне не поступало..." (арх. д. 6606, л.23).
    О том, что Д.М. Жуков и Г.П. Почепцов не были знакомы показал ещё 8 апреля 1943 г. сам Почепцов: "Знакомства с Жуковым у меня не было. Я его знал только как начальника шахты... Ничего мне не известно имел или не имел Жуков связи с полицией. Я написал ему заявление для передачи в полицию, как начальнику шахты, на территории которой я проживал". (арх. д. 10399, т.2., л.26).
    В архивно-уголовном деле 6606 имеются показания и заявление свидетельницы Е.Ф. Хмелевцовой в органы НКВД (см. л.л. 39-39 об., 56). Однако они не могут служить уликой, ибо основаны на сообщении, якобы гражданки А.К. Рымаревой, не имеющей ничего общего с данным делом, и на общих слухах, циркулировавших в то время в Краснодоне о предательстве Д.М. Жукова и Г.П. Почепцова уже после судебного процесса и расстрела М.Е. Кулешова, В.Г. Громова и Г.П. Почепцова, к тому же А.К. Рымарева в то время не устанавливалась и не допрашивалась по данному делу. Сама же Е.Ф. Хмелевцова в качестве свидетеля на судебное заседание военного трибунала не явилась и свои показания не давала (арх. д. 6606, л. 79).
    В обвинительном заключении 2 февраля 1944 г. по обвинению Д.М. Жукова в преступлениях по ст. 54-I "а" УК УССР бездоказательно утверждается о том, что Д.М. Жуков имел связь с немецкими карательными органами и в января 1943 г. передал заявление Поцепцова в полицию, на основании чего члены организации арестованы и погибли, а также изобличается показаниями свидетелей: Кулешовым и Хмелевцовой (арх.д. 6606, л. 61- 62).
    27 мая 1944 г. на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области в г.Луганске Д.М. Жуков признал себя виновным частично, а именно в том, что в период оккупации возглавлял предприятия угольной промышленности.
    На этом же заседании свидетель М.Ф. Шулика пояснил, что он не знает о том, что Жуков разыскивал участников "Молодой гвардии". Как было выше сказано, свидетельница Е.Ф. Хмелевцова вообще не явилась на заседание военного трибунала. Сам же Д.М. Жуков на поставленные вопросы ответил военному трибуналу: "Заявление на участников "Молодой гвардии" я не подавал" (арх. д. 6606, л. 83).
    В своем последнем слове Д.М. Жуков заявил: "Меня свидетели оговаривают и основная причина в том, что меня оговаривают свидетели - это непонимание системы работы во время немецкой оккупации. Я же никого из коммунистов не выдавал, я не мог стать на путь измены Родине и по своему происхождению и по положению". (арх. д. 6606, л. 84).
    При вынесении приговора Д.М. Жукову не вменялось предательство подпольной комсомольско-молодёжной организации "Молодая гвардия". В 1956 г. за недоказанностью вины решением военного трибунала Киевского военного округа Д.М. Жукову был снижен срок наказания, а затем и снята судимость (арх. д. 6606, л. 108-109, 122).
    В официальной беседе с работниками КГБ Д.М. Жуков, его жена Александра Васильевна и дочь Вера заявили, что они не видели заявления Г.П. Почепцова и он никому из них его не передавал. Передачи Д. М. Жуковым в полицию предательского заявления Г.П. Почепцова не было.
    Таким образом, материалы архивно- следственного дела 6606 не подтверждают версию о предательстве Г.П. Почепцова, который, якобы, передал записку через Д.М. Жукова полиции и выдавал ей всех известных ему членов подпольной организации. Наоборот, данные материалы свидетельствуют о том, что на следствии Г.П. Почепцов оговорил себя и других.
   
   
   
   ЧЕРНЫШЕВ Иван Тимофеевич, 1922 года рождения г. Краснодона, русский, из рабочих, электрослесарь, образование среднее, работающий пенсионер, проживает: г. Киев, ул. Тычины, д. 26, кв. 100, дом. Тел. 550-44-98.
   ЧЕРНЫШЕВ И.Т. участник Великой Отечественной войны, имеет награды, в 1942-1943 г.г. проживал на временно оккупированной территории в г. Краснодоне, находился в плену, бежал, в 1943 г. арестовывался органами НКВД по подозрению в преступлениях по ст. 54-I "б" УК УССР, решением военного трибунала войск НКВД Луганской области от 18 августа 1943 г. из-под стражи освобождён, в 1946 г. осужден за незаконное хранение оружие к 3-м годам принудительных работ, наказание отбывал в г. Киеве.
   
   На допросе 20 марта 1943 г. в Краснодонском РО НКВД Г.П. Почепцов показал, что 5 января 1943 г. он выдал начальнику полиции Суликовскому. И.Т. Чернышева, который, якобы, вербовал его в партизанский отряд (арх. д. 10399, т.2. л. 17 об.), и, что, якобы, его, Г.П. Почепцов, 7 января 1943 г. в 10 часов утра допрашивал следователь М.Е. Кулешов (арх. д. 10399, т.2., л. 18 об.), которому он также показал, что его вербовал в партизанский отряд И.Т. Чернышев.
   3 апреля 1943 г. в Краснодонском РО НКВД лейтенанту государственной безопасности Грачеву свидетель Г.П. Почепцов показал, что с И. Т. Чернышевым он встретился лишь в полиции 6 января 1943 г. на допросе у следователя М.К.Кулешова и, что, якобы, он заявлял М.Е. Кулешову о том, что его, Почепцова, вербовал в партизанский отряд И.Т. Чернышев и, что после долгих запирательств сознался (арх. д. 10399, т.2, л.24).
   8 апреля 1943 г. майору государственной безопасности Александрову Г.П.Почепцов также подтвердил факт выдачи им полиции И. Т. Чернышева и показал, что именно М.Ё.Кулешов проводил в полиции очную ставку между ними (арх.д. 10399, т.2, д.28). При этом впадает в глаза, что данный протокол допроса Г.П. Почепцова оформлен двумя разными почерками, а лист 3-4 написан не только другой рукой, но и на бумаге другого цвета. Отсутствует и необходимая "шапка" ведения протокола: кто его вел, кто оформлял, время и место допроса.
   14 мая 1943 г. Г.П. Почепцов снова подтвердил майору государственной безопасности Александрову о том, что очную ставку в полиции ему и И.Т. Чернышеву 7 января 1943 г. проводил М.Е. Кулешов и, что на ней он уличал И.И. Чернышева в попытках его вербовки в партизанский отряд.
   На первом заседании военного трибунала войск НКВД 15 августа 1943 г. Г.П. Почепцов заявил, что он подал в полицию 4 января 1943 г. заявление на И.Т. Чернышева (арх. д. 10399, т.2, л.303 об.). Однако вряд ли он мог это сделать, так как 4.01. 43 г. отсутствовал в Краснодоне и даже не ночевал (см. арх. д. 10399, т.2. л.304 об.)
   Как видим, совпадая в целом, показания Г.П. Почепцова не совпадают в деталях и противоречат показаниям И.Т. Чернышева.
   Так, 28 июня 1943 г. на допросах в г. Старобельске И.Т. Чернышев, охарактеризовав Г.П. Почепцова с положительной стороны, заявил, что он был арестован полицией 6 января 1943 г. в 1 час ночи. 7-8 января на допросах в полиции его избивали, но никаких признательных показаний он не давал. Тогда 8 января 1943 г, была проведена очная ставка между им, И.Т. Чернышевым, и Г.П. Почепцовым, которую провел не М.Е. Кулешов, а следователь полиции Черенков. На этой очной ставке, по его показаниям, Г.П. Почепцов рассказал самым подробным обрезом о попытке его вербовки со стороны И.Т. Чернышева в партизанский отряд. Под страхом смерти И.Т. Чернышев подтвердил следователю полиции эти показания (арх. д. 10399, т.2., л. 148). Эти свои показания И.Т. Чернышев подтвердил и на заседании военного трибунала войск НКВД Луганской области 15 августа 1943 г. в г.Краснодоне: "Не помню какого числа в января с.г. опять вызвал Соликовский на допрос. Я все же не признавался, тогда позвали Почепцова, который и на очной ставке со мной показал, что я 3 января 1943 г. вербовал его в партизанский отрад, что у меня есть оружие, что я ему предлагал при отступлении немцев считать все автомашины, танки, орудия и об этом донести частям Красной Армии. Я сперва говорил, что Почепцов говорит неправду, а потом подтвердил его показания, так как хотел, чтобы меня освободили из-под стражи" (арх. д. 10399, т.2., л.301). На вопросы военного трибунала И.Т. Чернышев дополнил свои показания: "Во время очной ставки в полиции с Почепцовым были Соликовский и Черенков". (арх. д. 10399, т.2., л. 302, об.).
   Как видим, неожиданное "выпадение" памяти И. Т. Чернышева относительно даты очной ставки с Г.П. Почепцовым не коснулось главного: кто её вел. И здесь показания И.Т. Чернышева и Г.П. Почепцова расходятся.
   29 июня 1991 г. в официальной беседе члену комиссии областного Союза молодёжи Луганщины В.Ф. Семистяге И.Т. Чернышев показал, что никто и никогда никаких очных ставок ему, И.Т. Чернышеву, и Г.П. Почепцову ни в Краснодонской полиции, ни в Краснодонском РО НКВД, ни в следственном отделе республиканского управления НКВД в г. Старобельске не устраивал. Не имел он также никогда никаких очных ставок и с М.Е. Кулешовым.
   И. Т. Чернышеву были зачитаны показания Г.П. Почепцова от 3 апреля 1943 г. (см. арх. д. 10399, т.2. л.24). Однако он их не подтвердил. Не подтвердил И. Г.Чернышев и показания Г.П. Почепцова о том, что им устраивал очную ставку М.Е. Кулешов. Не подтвердил он и свои собственные показания о том, что очную ставку им проводил следователь полиции Черенков.
   Одновременно И.Т. Чернышев показал, что в полиции о его разговоре с Г.П. Почепцовым возле часовой мастерской 3 января 1943 г. о необходимости оказывать помощь Красной Армии и уйти в партизаны никогда никто не спрашивал. Более того, он не просил Г.П. Почепцова считать при отступлении немцев и румын их орудия, танки, автомашины, так как это делал сам и держал эти данные в своей голове и даже не записывал. Что же касается предательства Г.П. Почепцова, то он в этом не уверен, так как молодогвардейцы и он сам считали его предателем лишь на том основании, что Г.П. Почепцова полиция не арестовывала. Хотя и это утверждение также не соответствует действительности.
   На поставленные вопросы И.Т. Чернышев показал, что к нему и к другим арестованным по данному уголовному делу 10399 в органах НКВД применялись меры физического и морального воздействия. Протоколы допросов подозреваемым следователи НКВД не зачитывали, читать самим не давали и не разрешали, а только отмечали место, где следовало поставить подпись.
   После вынесения приговора военным трибуналом войск НКВД Луганской области с И.Т. Чернышева была взята подпись о неразглашении того, что с ним происходило во время пребывания под стражей в Краснодоне и Старобельске во время следствия. Кроме того, он вынужден был сотрудничать с органами НКГБ до 1963 г. на основании тех документов, которые были оформлены в г. Старобельске в республиканском управлении НКВД-НКГБ.
   Кроме того, анализ протоколов допросов И.Т. Чернышева в разные годы и его личные показания комиссии Союза молодёжи Луганщины свидетельствуют о том, что следователя НКВД в г. Старобельске собирали компрометирующие материалы на погибших руководителей краснодонского подполья В. Третьякевича и И. Земнухова (см. арх. д. 10399, т.2., л.155-156).
   В архивном деле 26518, т.2., л.178-180 по обвинению полицейского И.И. Мельникова в преступных деяниях, имеется показания И.Т. Чернышева от 11 июня 1965 г., в которых даны совершенно противоположные свидетельства, чем 10 июля 1943 г. в отношении В. Третьякевича и И.Земнухова.
   29 июня 1991 г. комиссии областного Союза молодёжи Луганщины И.Т. Чернышев заявил, что его показания от 10 июля 1943 г. не соответствуют действительности, таких показаний следователям НКВД от не давал и как они появились в уголовном деле 10399 он объяснить не может.
   26 мая 1992 г. И.Т. Чернышев дополнительно пояснил данной комиссии, что он вынужденно девал показания на Г.П. Почепцова и что Г.П. Почепцову во время заседания военного трибунала в г. Краснодоне не разрешали давать показания кроме тех, что были я судебных документах.
   О том, что от Г.П. Почепцова требовали говорить то, что записано в судебных документах и кричали на него во время хода разбирательства дела трибуналом, показали и другие свидетели. В частности, Самохина Р.М. - член Бюро Краснодонского НС КП(б) Украины в 1943 г.
   Таким образом, свидетельства И.Т. Чернышева показывает, что уголовное дело на Г.П.Почепцова, В.Г.Громова, М.Е..Кулешова фабриковалось следователями НКВД преднамеренно. А результатом этого явился сговор и самооговор лиц, проходивших по данному делу.



   
    РЕТИВОВ Григорий Семенович, 1895 года рождения, уроженец х. Луганский Орловского района Ростовской области, русский, беспартийный, образование за 5 классов, в 1940 г. судим по ст. 99 УК УССР, работавшего пом. нач. шахты N19, бывший полицейский, с февраля 1943 по май 1945 г. служил в немецкой армии, арестован 23 августа 1946 г. Краснодоским РО МГБ, осуждён 22 октября 1946 г. военным трибуналом войск МВД Луганской области на основании ст. 54-I "а" УК УССР
   
   В деле 8136, л.л. 41-42 имеются показания В.Г. Громова и М.Е. Кулешова, на основании которых Г.С. Ретивов был осуждён. А в архивном деле 10399, т.2. л.268 имеется характеристика бургомистра районной управы на Ретивова Г.С. - офицера Краснодонской полиции, достойного занимать ответственные должности в полиции. В связи с тем, что Ретивов Г.С. был отстранён от работы в полиции бургомистр просил начальника жандармерии г. Юзовки (Донецка) в виде исключения оставить его на полицейской службе в г. Краснодоне.
    Причиной отстранения Ретивова Г. С. от работы в полиции явилось письмо в Краснодонскую полицию, поданное коммунистами г. Краснодона. Среди подписавших это письмо был и В.Г. Громов. Данное письмо В.Г. Громов писал на Ретивова Г.С. как на преступника, а не как на коммуниста (см. арх. д. 10399, т. I, л. 238, об. - 239, 261 об.; т.2, л. 300, 305 об., 306 об., 307, 315 об., 321, 345). Однако военный трибунал бездоказательно обвинил В.Г. Громова в предательстве и выдаче полиции коммунистов, в т.ч. и Ретивова Г.С. (см. арх. д. 10399, т.2, л. 334).
    В обвинительном заключении по обвинению Громова В.Г. последний обвинялся в гибели коммунистов Винокурова, Фомина и других (см. арх. д. 10399, т.2, л.280-281). Однако эти обвинения также бездоказательны и опровергаются документально.
    Например, жена В.Т. Винокурова - заведующего военным отделом Краснодонского РК КП(б) Украины Е.С. Винокурова 25.06.1944 г. в лично написанном письме начальнику ГПУР РККА генерал-полковнику Щербакову с просьбой о материальной помощи, приводит конкретные данные, опровергающие причастность В.Г. Громова к гибели Г.Т. Винокурова (см. Государственный архив Луганской области - ГАЛО, ф. 199, оп. I, д.49, л.л. 81- 82).
    Более того, семья В.Г. Громова - Г.П. Почепцова, как и многие семьи коммунистов и комсомольцев, преследовалась краснодонской полицией, которая изымала квартирную мебель и домашние вещи. Об этом показала М.А. Громова (см. арх. д. 21813 л. 15). Естественно, что по логике вещей полиция это не делала бы, в виде исключения, для тех лиц, которые с ней сотрудничали.
    Внимательное ознакомление со всеми вышеперечисленными документами показывают, что существуют и другие противоречия в показаниях подозреваемых в преступных деяниях Громова, Почепцова, Кулешова и Чернышева, которые вызывают закономерные вопросы и требуют их разрешения.
    Например, на допросе в г. Краснодоне Г.П. Почепцов признал предъявленное ему обвинение: "Я был штатным агентом полиции, выдал подпольную комсомольскую организацию "Молот" и подпольный партизанский отряд "Молодая гвардия" (см. арх. д. 10399, т.2., л. 22). Однако 9 июля 1943 г. в г. Старобельске он заявил: "Наша группа носила название "Молот". Какое название носила вся организация в целом, я не знаю, так как мне об этом никто не говорил (там же, л. 111).
    Не подтвердил Г.П. Почепцов и показания М.Е. Кулешова от 7 марта 1943 г. (см. арх. д. 10399, т. I, л. 17) о том, что он, якобы, имел очную ставку с очную ставку с А. Поповым. Так, 14 июня 1943 г. Г.П. Почепцов показал: "С Поповым Анатолием мне ставки в полиции не делали. Я имел только одну очную ставку с Чернышевым". (арх. д. 10399, т.2, л. 107). В свою очередь И.Т. Чернышев показал комиссии областного Союза молодёжи Луганщины, что он не имел очной ставки с Г.П. Почепцовым ни в полиции, ни в НКВД (см. ксерокопию).
    Не совпадают в деталях показания Г.П. Почепцова и М.Е. Кулешова о допросе начальника полиции Суликовского. Так, 14 мая 1943 г. Г.П. Почепцов показал, что был вызван на допрос 5 января 1943 г. после 18 часов. Суликовский "вынул из портфеля моё заявление на имя Жукова, прочитал его и спросил меня писал ли я это заявление" (арх. д. 10399, т.2, л. 93).
    На допросе 22 мая 1943 г. М.Е. Кулешов дал иные показания. Их суть сводилась к тому, что или 3 января 1943 г. в его присутствии Суликовский спросил Г.П. Почепцова, ему ли принадлежало заявление, которое лежало на столе (арх. д. 10399, т. I, л. 59). И далее М.Е. Кулешов показал, что заявление Г.П. Почепцова Суликовский вынимал из своего кармана пиджака и туда же его прятал (см. там же, т.I, л. 82). Получив утвердительный ответ от Почепцова, Суликовский начал его допрашивать.
    Однако в других своих показаниях М.Е. Кулешов показал, что Суликовский вопросов Г.П. Почепцову не задавал, а вызывал следователя Дидика, чтобы тот допросил его. Дидик в свою очередь отправил Почепцова в камеру (арх. д. 10399, т.1, л. 60-61). Однако далее в своих показаниях М.Е. Кулешов показал, что Г.П. Почепцова он подробно допросил с Дидиком и только после этого посадил Почепцова в камеру (арх. д. 10399, т. 1, л.82 об.).
    Далее М.Е. Кулешов показал, что 4 января 1943 г. Г.П. Почепцов согласился выполнить задание Суликовского. Его суть сводилась к тому, что под видом сбора подсолнечника пройти к хутору Рассыпному и установить местонахождение командира партизанского отряда Н. В. Чернявского (там же, л. 83, об.). Однако Г.П. Почепцов не подтвердил эти показания (см. арх. д. 10399, т. 2, л. 244, 304 об.). Он 4 января ночевал в хуторе Липовом (арх. д. 10399, т.2., л. 304 об.) и в полиции находиться не мог. Это подтверждают свидетели Титов В.Г. и Марков Т.И. (арх. д. 10399, т.2., л. 317 об., 318). К тому же, из материалов проверки Краснодонским и Тарасовским РО НКГБ (Ростовская область) известно, что И. В. Чернявский проживал во время оккупации в станице Митякинской Ростовской области и никаким образом партизанским отрядом не руководил (Государственный архив Луганской области, ф. 1720., оп.1, д.75, л. 146, 170, 171, 172, 173). А поэтому, как таковой, скорее всего, полиции был не известен. Однако в 1943 г. Н. И. Чернявский работал конструктором военного отдела Краснодонского РК КП(б) Украины, являлся комиссаром резервного партизанского отряда "Гроза" (см. Государственный архив Луганской области, ф. 1790, п., оп. 1, д. 169, л.1, 5, 18, 31-32, 75-76) и в материалах данного дела появился далеко не случайно.
    Не могут служить уликой в данном уголовном деле и вырезки из газет "Советская Украина" (13.06, 2, 9, 37, 07, 1943 г.), "Ворошиловградская правда" (11.04, 1943 г), "Известия" (27.05.1943 г.), которые 20 июля 1943 г. следователь Дубок приобщил к делу, как вещественное доказательство (арх. д. 10399, т.2, л. 190).
    Анализ протокола судебного заседания военного трибунала войск НКВД Луганской области в г. Краснодоне показал, что М.Е. Кулешов и В.Г.Громов желали дать показания суду, но виновными в предъявленном обвинении и гибели "Молодой гвардии" себя не признали (см. арх. д. 10399, т.2, л. 300). Однако виновными себя признали Г.П. Почепцов и И.Т. Чернышев, после чего военный трибунал изменил судебное следствие и провел его в ином порядке: Почепцов, Чернышев, Громов, Кулешов (там же). Неправдивые показания Г.П. Почепцова и И.Т. Чернышева предопределили весь последующий ход судебного заседания. К тому же А.А. Диков (см. арх. д. 21014) как свидетель и один из обвиняемых по данному делу не был установлен и допрошен.
    Таким образом, все вышеперечисленные противоречия, вытекающие из анализа перечисленных документов, требуют своего объяснения, что возможно лишь на основе тщательного анализа и рассмотрения их правоохранительными органами. Но предварительное расследование, проведенное специальной комиссией областного Союза молодёжи Луганщины, показывает, что о предательстве подпольной организации "Молодая гвардия" известно лишь со слов самого Г.П. Почепцова.
    Показания М.Е. Кулешова и других свидетелей не уличают Г.П. Почепцова в измене и предательстве. Следствие уличающих доказательств о предательстве Г.П. Почепцова и В.Г. Громова не добыло. Скорее всего, в 1943 г. органами НКВД выполнялся социальный заказ существующей системы, что привело к фабрикации уголовного дела N10399. Истинные причины гибели краснодонской антифашистской комсомольско- молодёжной организации "Молодая гвардия" правоохранительные органы не выяснили до сих пор.
   
   
   РГАСПИ Ф-100, оп-1, д-38