Письмо от Титовой Антонины Герасимовны

   13 апреля 1989 г. г. Суходольск
   
   Уважаемый Виктор Михайлович! (сын Михаила Иосифовича)
   
   Наконец могу Вам написать о Вашем дяде Викторе Третьякевиче. Не подумайте, что я не хотела сразу ответить. Беда вся в том, что в этом году мне очень нездоровилось, все время какой-то упадок сил. Много приходилось ходить в поликлинику, на процедуры.
   Меня всё время мучила мысль о том, что я не выполняю обещания, тем более, что я не делаю пустых обещаний.
   И вот наконец посылаю Вам то, что ещё сохранилось в памяти.
   
   
     Итак, о Викторе.
   
    Вспоминаю первую встречу с ним. Год 1940. Лето. Каникулы. Я возвращаюсь от своего отца (он не жил с нами). Устала. Хотелось есть, пить, и я зашла в столовую в посёлке Изварино. Сев за столик, я заметила, что напротив расположился юноша. Он тоже что-то заказал себе из еды. Ожидая пока не принесут, он внимательно смотрел на меня. Потом забрал свои тарелки, присел ко мне, и, улыбаясь, сказал, что знает меня, т.к. не раз видел в Краснодоне. Оказалось, что он тоже из Краснодона, зовут его Виктором, а фамилия Третьякевич.
    Это было первое знакомство с замечательным юношей.
   Транспорта никакого не было и мы пешком пошли домой в Краснодон.
   Шли долго. Изварино от Краснодона довольно далеко.
   Я к тому времени закончила 7 кл., он же был постарше, учился в школе N1 им. Ворошилова. Но я его до этой встречи не знала, т.к. училась в школе им. Горького. Говорили мы обо всём, но больше о прочитанных книгах. Речь у него была прекрасная, остроумная, весёлая.
   Высокий лоб, умные, глубокосидящие глаза свидетельствовали о незаурядных способностях. Виктор рассказал о том, что он является комсоргом школы. Это в моих глазах подняло его ещё выше...
   Порой во взгляде Виктора сквозила тревога и тогда он казался мне взрослее, чем был на самом деле, чувствовалось, что он знает больше, чем я. А что я?
   Я была весёлой, жизнерадостной девочкой, хорошо училась, участвовала в самодеятельности, но всё это было ещё по- детски.
   Одет он был в серенький их х/б ткани костюм, ситцевую светлую рубашку, но всё было чистое и аккуратное.
   Наши серьёзные разговоры прерывались смехом, шутками. Виктор нё мою сумочку сшитую из куска материи, и в конце-концов, он предложил мне дружить с ним.
   Я не прияла это всерьёз и сказала, что итак с тобой друзья.
   После этого я виделась с ним Краснодоне, много раз в городском парке.
   Когда началась война, я потеряла его из вида, по-видимому его не было в Краснодоне. Снова я встретилась с ним в начале октября 1942 г., т.е. город уже был занят немцами.
   Ко мне пришли Анатолий Ковалёв, Вася Пирожок, Миша Григорьев. С ними был и Виктор.
   Перед этим прошёл на базарной площади парад донских казаков. Событие это мы обсуждали бурно, возмущались, что старые казаки надев мундиры, штаны с лампасами, оголив шашки демонстрировали свою готовность служить немцам.
   Виктор был более сдержан, хмурился, всё думал о чем-то, лицо выражло озабоченность.
   Когда собрались ребята уходить, он спросил у меня, хочу ли я поступить в комсомол. Я удивилась - кто же меня примет сейчас в комсомол. Он улыбнулся и ответил - найдутся люди, а потом добавил - подумай.
    Вот эти три слова - "найдутся люди" и "подумай" - я буду помнить всю жизнь. В жуткие дни оккупации, когда, казалось, жизнь остановилась, он активно начал сплачивать молодёжь, вовлекая её на борьбу. Он оставался комсоргом в нашем городе.
    Дня через три Виктор принёс мне текст листовки, прочитал и сказал: напиши как можно больше экземпляров, а Анатолий (он имел ввиду Анатолия Ковалёва - который являлся моим другом и который после побега из-под расстрела скрывался у меня) ночью разбросает их по базару.
    Начиналась листовка словами "Прочти и передай товарищу!" Дальше о Сталинградских боях.
    В клубе им. М. Горького Виктор под видом участника самодеятельности организовал подпольную комсомольскую организацию имя которой "Молодая гвардия".
    В дни оккупации заметно повзрослел. Это был уже не тот полумальчик, полуюноша, которого я встречал до войны. В его глубоко проникновенном взгляде светился не только ум, но и воля, твёрдая решимость бороться не на жизнь, а на смерть с фашизмом.
    На "шанхае" Виктор пользовался колоссальным авторитетом, среди ребят. В "шанхайских" землянках жили Анатолий Ковалёв, Василий Пирожок, Василий Борисов, Сергей Тюленин и многие другие, которые все потом стали членами "Молодой гвардии".
    Это были дети шахтёров.
    По словам Василия Пирожка это была вольница, испытавшая на себе голод и холод тех лет.
    Виктор был врождённый лидер. Он был из среды "шанхайских" ребят, поэтому он сумел сплотить вокруг себя не только своих сверстников, но и ребят гораздо старших, таких как Василий Гуков, Евгений Мошков, Иван Туркенич.
    Своей энергией Виктор напоминал мне Кирова С.М.
    Будучи комсоргом школы, Виктор был связан с другими школами, а поэтому знал много комсомольцев и учащихся старших классов.
    Когда я попала первый раз в дни оккупации в клуб им. Горького, я удивилась, увидев там много молодёжи со всех концов города.
    Олег Кошевой не имел таких обширных связей со школами и по характеру был высокомерным. В клубе Горького Кошевой никогда не был, он не только не участвовал в кружках молодёжи, но даже просто ни разу не посетил его.
    А там кипела жизнь, активно работали кружки, туда тянулась вся молодёжь, там был Виктор, там же давались задания молодогвардейцам.
   В клуб им. Горького приходила девушка по имени Аня Сопова. Красивая, спокойная, две толстых русых косы спускались до пояса. Большие светлые глаза, нежная кожа и розовые губы - все, казалось, излучало свет. Не знаю, кто привлек ее в самодеятельность, но Аня и Виктор подружились. Пара была прекрасная. Виктор - это энергия, Аня - спокойствие. Они очень хорошо дополняли друг друга. Мы часто с Аней шли вместе из клуба домой, нам было по пути. С какой любовью она рассказывала о Викторе, о его порядочности, о том, как он нежно к ней относится. Я слушала и понимала, что эту пару судьба свела навек. На расстрел Аню везли вместе с Анатолием Ковалевым. Истерзанную и избитую, ее полуживую поставили спиной к шурфу, прикладом автомата ударили в грудь. Виктор погиб раньше Ани.
   Когда поползли жуткие слухи о предательстве Виктора, мать Анатолия Ковалева первая начала писать во все края о том, что это ложь. Много лет Анастасия Григорьевна Ковалева с болью в груди о своем бесследно пропавшем сыне добивалась реабилитации Виктора Третьякевича. Ни на мгновение не усомнилась эта замечательная женщина в преданности Виктора делу, за которое он отдал жизнь.
    Анна Иосифовна Третьякевич и Анастасия Григорьевна часто встречались. Униженная, убитая горем гнулась до земли под тяжестью подлой и гнусной клеветы Анна Иосифовна. Мать Анатолия всеми силами своей мужественной и доброй души вселяла веру в маму Виктора. Она говорила, что придет тот день, когда грязное пятно будет смыто с имени Виктора. Через много лет день этот пришел, но подвиг Виктора раскрыт не до конца и не раскрыт тот, кому понадобилось, чтоб организатор и руководитель "Молодой гвардии" был объявлен предателем. Никакого Олега Кошевого нельзя поставить рядом с Виктором Третьякевичем.
   
   На этом я заканчиваю свои небольшие воспоминания. С наилучшими пожеланиями всей семье Третьякевичей
    Антонина Титова".