Щербакова А.К.
О зверствах фашистов в нашем посёлке Краснодон.

   Не забыть мне 14 января 1943 года, когда фашистские палачи расправились с моими товарищами - семнадцатилетними комсомольцами. 12 января, рано утром, возвратившись из шахты мы легли отдохнуть (я и мой брат Георгий, который работал вместе со мной на шахте). В дверь постучали и раздался грубый окрик: "Открывай". Открылась дверь и вошёл полицейский, который объявил, что брат мой арестован и должен явиться в полицию. Он ушёл. Вместе с ним ушёл и мой брат. Через несколько часов я пошла в полицию на отметку и узнала что у нас будет произведён обыск. Явились комендант и полицейский. Эти собаки обыскивали всё, заглядывали в каждую щель, но не найдя ничего, они ушли. Вечером того же дня я была тоже арестована. Меня отвели в полицию, где сидели уже Сумской Николай, Жданов Владимир, Шищенко Александр и мой брат Георгий. Комендант толкнул меня, ударив о дверь головой и ушел.
   Часов в 10 вечера привели арестованных девушек комсомолок: Кезикову, Петлю, Старцеву, Петрачкову, Андросову. Их бросили в холодную камеру, а потом началась расправа. Первым был вызван на допрос Сумской Коля. Все затихли, ожидая, что будет. Допрос продолжался долго. Раздался удар по столу и крик: "Признавайся, сволочь". Затем засвистели плетки. Послышался стон и Колю без сознания выволокли на улицу с выбитым глазом. Затем били всех по очереди по нескольку раз. Уходя, товарищи шептали мне: "Шура, останешься жива, передай привет всем, всем и скажи прощай". Потом начали допрашивать Андросову Лиду. Эта на вид худенькая девушка не сказала ни слова. Над ней засвистели удары плёток, она начала считать удары. Считала до 32, а затем потеряла сознание. Придя в себя, она попросила воды, но воды ей не дали. Так издевались над каждым из моих товарищей. При допросе спрашивали о знамени и листовках. Но они молчали. В 2 часа ночи привели молодую учительницу Елисеенко Тосю. Комендант швырнул её и произнёс: "Сволочь". После чего били. Били по лицу, глазам. Слышались крики. Когда фашистским собакам надоело издеваться над своими жертвами, они их бросили в камеры и улеглись спать. Мои товарищи не жаловались. Они начали рассказывать разные случаи из своей жизни и громко смеялись. Да, они лежали на грязном, холодном полу, избитые, измученные, но они ни в чём не раскаивались. Они старались забыться. Подбодрить друг друга. Сидя около Елисеенко Тоси я плакала., она сказала: "Шура, не плачь, тебя выпустят, ты не виновата. А нас расстреляют. Ну что ж...". Подняв голову, и шутя спросила, обращаясь к товарищам: "Ребята, на каком курорте вы находитесь?". Да, это мужественная, смелая девушка, даже в такую тяжёлую минуту, находила в себе слова... Она бодрствовала. Только взмах руками да последнее прости запомнились мне. Больше я их не видала.
   18/I - 43 года настало. Каким пыткам их подвергали в городской полиции я не знаю. О их мучениях мы узнали тогда, когда нас освободила родная Красная Армия. Да, не забыть мне никогда этих смелых, погибших за дело освобождения нашей Родины. Этих славных, весёлых молодых девушек и парней. Не забыть мне своего единственного любимого брата Жору.
   
   

Щербакова А.К.