Нина Минаева

Пролог

Январь 1943 года. Маленький шахтёрский город Краснодон на Луганщине. На окраине города стояло мрачный барак, где в прошлом находилось городское отделение милиции, а ныне находилась полиция. В одной камере находились избитые и изуродованные юноши. В соседней – находившиеся в таком же состоянии девушки. В углу этого сырого, тёмного каземата, прижавшись к стене, сидела изуродованная светловолосая девушка с двумя толстыми косами до пояса. У неё были сломаны руки, выколот правый глаз, всё тело было чёрным от побоев. Несчастная красавица вспоминала свою такую недолгую жизнь. Девушку звали Нина Минаева...
2 февраля 1924 года в Селе Столпчево Орловской Губернии в избе Минаевых раздался крик первенца. По всему селу понеслись радостные возгласы: «У Минаевых дочь родилась! У Минаевых дочь родилась!» Новорождённую назвали Ниной. Девочка росла весёлой, трудолюбивой, тянулась к знаниям. Как то вечером, Нина вошла в комнату и сказала своей маме Наталье Фёдоровне: «Мама, научи читать!». Когда девочке исполнилось 6 лет, её семья переезжает в Донбасс в город Горловку. Вскоре семью постигло несчастье – умер отец.... И через два года семья переехала на Луганщину в посёлок Первомайку. Они поселились в небольшом домике. В дни того августа Нина не могла сидеть на месте – ведь совсем скоро она пойдёт в школу! Будет читать Пушкина, Лермонтова, Толстого, Горького и других великих писателей! Научится красиво писать, обретёт новых друзей! А потом пойдёт в институт, выучится и исполнит свою мечту – стать врачом, помогать людям вновь стать здоровыми. Всегда Нина хотела быть врачом, все дороги были ей на её Советской, так горячо любимой родине открыты! Но она понимала, что помимо школьных забот на ней также будет лежать забота о братьях Шуре и Володе. И это нисколько её не тяготило – наоборот, она была рада работе. В августовский жаркий день мама сказала Нине: «Что ж ты, доченька, опять за книжками? Сходила б погулять, что ли». Нина всегда слушала маму, и, отложив книжку со сказками великого Пушкина, она вышла на улицу. Солнышко ярко светило, видно, будет бабье лето. Сама не заметила Нина, как оказалась в степи. «Ах, степь, степь, широкая ты моя степь!» За два года, как она в Донбассе, Нина крепко полюбила степь. Вдруг она услышала чей – то плачь и возглас: «Что ж ты так, Лиля?» Нина побежала туда и вскоре увидела посреди полянки лежавшую на траве девочку, которая, держалась за пораненную ногу, плакала. А вокруг неё стояли подруги. Нина подошла к ним и спросила: «Что случилось?» На это ей ответила сама пострадавшая: «Я споткнулась и ногу поранила!» Нина присела на корточки и сказала: «Давай посмотрю. Отпусти ногу». Девочка опустила руку. Она сильно разбила коленку. Нина достала из кармашка платьица белый платочек и перевязала коленку. Повредившая ногу девочка спросила:

- Тебя как зовут?

- Ниной.

- А я Лиля. Лиля Иванихина. А это Лина, Майя, Уля и Нина.

Так все и познакомились. Девочки вместе помогли Лиле добраться до дома. По дороге новая знакомая Нины Уля Громова спросила:

- Нина, ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

- Врачом. Я хочу помогать людям, лечить их.

- А я вот учителем хочу быть.

В разговор о будущем вмешались остальные девочки. Лина Самошина изъявила свою мечту:

- Я хочу стать биологом. Ведь это так прекрасно – травы, цветы, деревья и всё это изучать! А ты, Майя?

- Я хочу быть инженером – строителем. Буду строить дома. Ведь столько людей нуждается в жилье.

- А я очень хочу стать агрономом. – Сказала Нина Герасимова.

К разговору подключилась Лиля Иванихина:

- Я тоже хочу учителем быть.

Девочки и не заметили, как оказались на пороге дома Иванихиных. Дома оказалась только сестра Лили Тоня. Она сняла с ноги Лили платочек – повязку, промыла рану и перевязала стерильными бинтами. Девочки ушли домой. Вечером мама слушала рассказ дочери, как она нашла себе новых друзей. Восторженная Нина сказала: «Вот видишь, мама, я ещё и порог школы не переступила, а уже человеку помогла!» Мать поцеловала своё любимое дитя и сказала: «Какая ж ты у меня, Ниночка, молодец!» На следующий день у дома Минаевых появилась девочка с тёмными волосами с короткой стрижкой. Это была Тоня Иванихина. Увидев её через окно, Нина вихрем вылетела во двор. Тоня первой начала разговор:

- Привет! Помнишь меня? Я сестра Лили Иванихиной, Тоня.

- Привет! А я тебя узнала.

- Я вот зашла отдать тебе – С этими словами Тоня протянула Нине выстиранный платочек, которым она перевязала ногу Лиле – Спасибо тебе за то, что Лиле первую помощь оказала.

- Да не за что. Заходи! – Нина пригласила Тоню в сад. Сад у Минаевых был прекрасный. Девочки присели на скамеечку, что в тени яблонь, и продолжили разговор.

- Мне Лиля говорила, что ты врачом мечтаешь стать.

- Да. Я мечтаю излечить всех от всех болезней. Ведь это так хорошо, когда ты помогаешь людям.

- Согласна. Это очень приятно. Я тоже хочу быть врачом.

- Повезло тебе, Тоня, ты уже в школе учишься.

- Ты тоже вот – вот в школу пойдёшь. Знаешь, когда ты переступишь порог школы, обязательно зайди в библиотеку. Там столько книг!

- Тоня, а у тебя какой самый любимый писатель?

- Трудно сказать. Мне очень нравятся стихи Пушкина. Но и Лермонтова я люблю не меньше. У Толстого очень интересные рассказы. А у Горького настолько глубокие произведения, что ночь можно в размышлениях над его произведениями.

Тут пришла мама Нины. Нина представила матери новую подругу: «Мамочка, это Тоня Иванихина». Наталья Фёдоровна радушно приняла гостью. Напоив девочек чаем, она угостила их крупными красными спелыми яблоками. Поблагодарив за всё, Тоня попрощалась и ушла домой. Так Нина нашла себе подругу, которая разделяла её мечту быть доктором.

Вот и долгожданное первое сентября! У школы полно народу, несут цветы учителям, рыжие и жёлтые листья на деревьях светятся. В тот день маленькая Ниночка была счастлива, как никогда! Наконец - то она пошла в школу! И как Нина обрадовалась, когда оказалось, что с ней будут учиться в одном классе девочки, с которыми она встретилась в степи в тот жаркий день – Уля Громова, Лиля Иванихина, Лина Самошина, Майя Пегливанова и Нина Герасимова! В классе Нина также подружилась с Толей Поповым, Витей Петровым, Володей Рогозиным и Дёмой Фоминым. Последовав совету Тони, Нина пошла в библиотеку. Только войдя в неё, ей сразу же вскружил голову запах книжек! А сколько их тут было! И Пушкин, и Лермонтов, и Толстой, и Горький, и Островский – глаза разбегаются! Придя домой, Нина засела за уроки. С такими стараниями она выводила в своей тетрадке букву за буквой! И никогда Нина не забывала заботиться о горячо любимых братьях...

Прошло 7 лет с того первого дня осени. Нина повзрослела, стала серьёзней. Вот придёт мать запоздно с работы, и видит она, что во всём доме порядок, на столе стоит разогретый ужин, мальчики спят, а Нина сидит и при свете свечки читает какой - нибудь роман или же поэму. Окончив 7 классов родной Первомайской школы с отличием, Нина решила продолжать учёбу в 8 классе в городской школе № 4 имени Ворошилова, где была десятилетка. Подруги не захотели вместе с Ниной переходить в другую школу. Они подождали год, и в Первомайской школе образовали десятилетку. Новая школа, новые учителя, новые одноклассники – все эти мысли беспокоили Нину Минаеву на пороге новой школы. Набравшись храбрости, она, наконец, вошла туда. Переступя порог своего нового класса, она столкнулась с взглядом своего нового классного руководителя Анны Дмитреевны Колотович. И такой маленькой показалась ей эта покрасневшая от волнения девочка с двумя светлыми косичками, что у той невольно вырвалось: «Ты тоже в 8 класс? А документ об окончании 7 классов у тебя есть?» Такой приём Нину ещё больше разволновал, она ещё гуще покраснела и дрожащей рукой протянула учителю свой табель. Видя, как разволновалась новая ученица, классный руководитель поспешила успокоить её: «Да ты успокойся. Всё хорошо. Садись за парту». Нина присела за первую парту, но всё же ещё чувствовались отголоски сомнения. Неожиданно, как гром среди ясного неба, в классе появилась светлая невысокая девчушка с короткими волосами. Увидев Нину, она подбежала к ней и положила свой красный кожаный портфель на стул. Вглядываясь в Нину , девочка спросила:

- Ты новенькая?

- Да.

Незнакомка повеселела и снова спросила:

- Тебя как звать то?

- Ниной. А ты?

И девочка звонким голосом воскликнула: «Любка!» И с размаху по - мальчишечьи пожала Нине её маленькую ладошку. Так Нина познакомилась с лихой девчонкой Любкой Шевцовой, или, как её шутя называли товарищи Любкой – Артисткой. Нина быстро основалась в коллективе. Вступила в агитбригаду, где выступала перед шахтёрами и рабочими с новыми друзьями Любой Шевцовой и Серёжей Тюлениным. В том же году в жизни Нины произошло самое главное событие – Нина стала комсомолкой! В тот сентябрьский день 1939 года её зелёные глаза горели, как две большие яркие звезды. На порог своего дома Нины влетела, как птица с криком: «Теперь я комсомолка! Ура!». Мама искренне поздравила свою дочь, обняла, поцеловала и сказала: «Какая ж ты у меня взрослая! Не успели оглянуться, как уже комсомолка!». Вечером пришли Лиля и Тоня Иванихины – поздравили Нину со вступлением в ВЛКСМ. Тоня вступила в комсомол год назад – в 1938. А Лиля пока только мечтала об этом, т.к. она была 1925 года рождения. Посидели за столом, попили чай с пирожками, поболтали, в лото поиграли. Когда девочки ушли домой, Нина помыла посуду и пошла спать. Зайдя в свою комнату, она запалила свечу, и достала из внутреннего карман сумки заветный сложенный книжечкой листок картона – комсомольский билет. С дрожью в руках Нина положила билет в шкатулочку, что стояла на тумбочке. Засыпая с улыбкой на устах, Нина подумала: «Ах, как же хорошо жить! До чего же хорошо! Будем спокойно и счастливо жить на нашей дорогой Родине, будем трудиться во благо народа. Спасибо тебе, Страна Советов, за такую счастливую жизнь!» Но Нина, как и многие, ошиблась, не такой мирной и счастливой получилась жизнь. 22 июня 1941 года по радио объявили, что началась война...

Когда грянула та страшная весть, Нина возвращалась домой с выпускного вечера. Дома она застала мать в слезах. «Мамочка, почему ты плачешь?» - спросила Нина. Сквозь слёзы мать промолвила: «Да разве ты не знаешь, Нинок? Последнюю сводку не слыхала?» Нина надела наушник и в её ушки грянул голос диктора Левитана: «Говорит Москва. 22 июня в 4 часа утра Фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз...» Нина едва не упала от такой вести. Как?! Неужели война?! Только это и было в голове каждого человека в тот страшный день. На улице Нина встретила плачущую Лину Самошину. Она со слезами обняла подругу и проплакала:

- Ниночка, ты ведь уже знаешь?

- Конечно, знаю. Это ужасно!

- Что же теперь будет со всеми нами?

- Линочка, откинь эти страшные мысли! Надо верить, что изгоним проклятых захватчиков с земли родной. Ведь вспомни историю – Чингисхан думал, что навеки Русь покорил, да ничего не вышло – весь народ поднялся против ненавистных татар, и уничтожил их проклятую обитель Золотую Орду. Наполеон, сидя в Москве, думал, что выиграл, что он, как и обещал, раздавил Россию и стал властителем мира, да ничего он не выиграл. Пока его «Великая Армия» в Москве пьянствовала и воровала, наши солдаты сил набирались, и изгнали пресловутого оккупанта с Родины! И всю Европу от ненавистного Наполеоновского ига освободили. Так и мы должны верить, что и это нашествие нашей победой окончится. А если же придут гадины фашистские сюда, то мы им дадим достойный отпор. Пусть мы умрём, пусть нас убьют, но мы не сдадимся! Мы будем партизанить!

- Ты права! Что это я слёзы распустила? Мы же комсомольцы! Мы должны верить!

Девчата с Первомайки Нина Минаева, Лина Самошина, Лиля Иванихина поступили на курсы медицинских сестёр при Краснодонской больнице. По их окончании их Нина работала в поликлинике. Осенью 1941 фашисты предприняли наступление на Донбасс. Создалась угроза оккупации Краснодонского района. Но Красной Армии удалось отбросить врага от Донбасса. В Краснодоне разместилась воинская часть. У Минаевых были расквартированы военнослужащие. Среди них был гвардии лейтенант Иван Григорьевич Дубченко. Он был по профессии врачом и помогал Нине учить латынь, писать рецепты, делать перевязки. Нина сдружилась со своим квартирантом. В сентябре – месяце Нина получила письмо от Тони Иванихиной, в котором подруга сообщала, что вместе с однокурсницей Любой Максимцевой уходит медсестрой на фронт. Так прошли тяжкие для Советского Народа 4 месяца. Сводки были неутешительными – враг прорывался к Москве, в блокаду взят Ленинград. Вечером 5 декабря 1941 года унылая Нина, придя с работы, начала готовить ужин. Глазами пилила она стоящий на столе радиоприёмник, так хотелось услышать о крупной победе. Не выдержала Нина – одела наушник и нашла Москву. И услышала она громовой голос Левитана: «5 декабря 1941 года Войска Калининского фронта перешли в контрнаступление. Враги отброшены от Москвы. Ура, Товарищи!» Нина так и подскочила со стула и радостно закричала: «Ура, ура, ура, Контрнаступление!!!». Неожиданно прибежала Лина Самошина и они вместе с Ниной кричали и прыгали от радости. На их душах царила радость и гордость за бойцов своей страны. Такое настроение было у каждого Советского Гражданина в тот день. Вот как – то под Новый Год девчата Майя Пегливанова, Лина Самошина, Нина Минаева, Лиля Иванихина, Шура Бондарева, Нина Герасимова собрались у Ули Громовой. На её письменном столе лежала газета, в которой было рассказано о подвиге 28 панфиловцев. Слушая Улю, девочки плакали. Своим спокойным голосом Уля прочитала абзац в конце: « Пусть армия и страна узнает, наконец, их гордые имена. В окопе были: Клочков Василий Георгиевич, Добробабин Иван Евстафьевич, Шепетков Иван Алексеевич, Крючков Абрам Иванович, Митин Гавриил Степанович, Касаев Аликбай, Петренко Григорий Алексеевич, Есибулатов Нарсутбай, Калейников Дмитрий Митрофанович, Натаров Иван Моисеевич, Шемякин Григорий Михайлович, Дутов Петр Данилович, Митченко Николай, Шопоков Дуйшенкул, Конкин Григорий Ефимович, Шадрин Иван Демидович, Москаленко Николай, Емцов Петр Кузьмич, Кужебергенов Даниил Александрович, Тимофеев Дмитрий Фомич, Трофимов Николай Игнатьевич, Бондаренко Яков Александрович, Васильев Ларион Романович, Белашев Николай Никонорович, Безродный Григорий, Сенгирбаев Мустафа, Максимов Николай, Ананьев Николай...» Лина Самошина сквозь слёзы воскликнула: «Ах, девочки, как же всё это ужасно! Слово Война... Вроде бы оно короткое, всего пять букв, а такое страшное! Вот сейчас произношу его, и как камень на сердце тяжёлый...». Мрачное настроение было у комсомолок в тот день. Расходились девочки с красными от слёз глазами. Лиля Иванихина всё ещё тихо плакала...

Наступил Новый 1942 год. Нина продолжала работать в поликлинике, Уля, Лина, Майя, Лиля, Нина продолжали учёбу в 10 классе. 20 апреля закончилась битва за Москву. Но решающие бои ещё впереди. В феврале Ульяна снова созвала девушек к себе. На столе подруги увидели газету «Комсомольская Правда» На первой странице было фото девушки, которая висела на виселице. А под ней была большая статья под заголовком «Таня». Уля читала её своим чудесным голосом, а девушки плакали. Когда она закончила читать, Шура Бондарева спросила: «Уля, а что мы будем делать, если нас всё – таки оккупируют?» А Ульяна ответила: «Будем партизанить!». И тут Уля обратилась к Лиле Иванихиной: «Кстати, Лилечка, от Тони так и никаких известий?»

- Нет, мы все за неё переживаем. Мама даже допускает такую мысль, что...

И тут Лиля горько заплакала. Нина Минаева горячо возразила: «Нет, Лиля, никогда не допускай такой мысли! Мы все должны верить, что Тоня вернётся, что с ней будет всё хорошо!». На этом девушки разошлись.

Как - то раз в разговоре с Дубченко Нина промолвила: «Я думаю ещё учиться, и у меня на это много есть желания, для того, чтобы быть полезной нашему обществу, работать, трудиться, быть участником великого нового социалистического общества»

Наступило лето. Фронт всё ближе подступал к Донбассу. Уля Громова, Майя Пегливанова, Лиля Иванихина, Нина Герасимова и Лина Самошина закончили школу. В июле Красная Армия отступила из Краснодона. Теперь все знали, что Краснодону не избежать оккупации. Дубченко, заезжая в Краснодон 13 июля в 1942 году в дни отхода Красной Армии с Донбасса и Украины, предлагал Нине уехать с его частью с территории, оккупированной врагом, но Нина отказалась: "Если мы будем оккупированы, будем тоже вести борьбу" - сказала Нина. И вот, 20 июля немцы ворвались в Краснодон. В бараке, где ранее располагалась милиция, фашисты образовали полицию. Начальником был назначен не однократно сидевший за хищение государственного имущества начальник мелкой шахтёнки в Суходоле Василий Соликовский. Время тянулось невероятно медленно. На душе каждого стояла чёрная тоска. Нина спрятала свой комсомольский билет в летней кухоньке. Жить при оккупантах было с каждым днём всё тяжелее. Жители ходили за несколько километров от Краснодона на заброшенные колхозные поля и собирали колоски. Набирали 3 – 4 мешка на тачку и еле передвигая тачку по пескам, шли к тем мужчинам, что построили ручные мельницы на казачий хутор. Некоторые откапывали на своих огородах картофель, а шкурки сушили, толкли и добавляли туда немножко полученной муки. В конце концов мать Нины, Наталья Фёдоровна, пошла к соседке Ершовой, которую сделали заведующей молокозавом, и попросила её устроить дочь на работу, что бы её не угнали в Германию. И Нину устроили на молокозавод приёмщицей. Нина получала зарплату хлебом – 200 грамм. Но однажды одна переводчица, служившая в полиции, сказала Нине: «ты снимаешь вершки, ты мне даёшь «снятое» молоко». А Нина говорит: «ну как я могу снимать, я не имею права, тем более, что всё это под надзором полиции». В общем, переводчица очень обозлилась на Нину, говорила: «Я знаю, ты комсомолка! Всё на тебя донесу!» И Нина бросила работу. Тогда мать пошла к директору Первомайской школы Ивану Андреевичу Шкребе. И тот устроил Нину учительницей Немецкого языка в 3 класс школы села Верхняя Краснянка. Также было и с Лилей Иванихиной – её определили в Суходол, Учителями также стали Лина Самошина – в Герасимовской поселковой школы; и Нина Герасимова – тоже в Верхней Краснянке. Жизнь была невероятно тоскливой. Ночью Нина лежала и читала стихи Пушкина:

Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.

Неожиданно в окно раздался стук. Нина не смогла разглядеть через окно. Она вышла на крыльцо и услышала шепот: «Нина, это ты?» Вглядываясь в темноту, Нина узнала, кто её звал. Это была... Тоня Иванихина!

Оказалось, что год назад Тоня и её подруга Люба Максимцева попали в окружение и попали в лагерь военнопленных. Они устроили побег и скрывались в прифронтовой полосе. И теперь они добрались до родного Краснодона. Одежда Тони состояла из крохотных заплаток. Нина сказала: «Какое счастье, что с тобой, Тонечка, всё хорошо и ты жива! Все так переживали за тебя, особенно Лиля. Как немцы в город вошли, так она в курятнике прячется, и стихи там читает. Носу не показывает». «Ладно, Нинок, я пойду. Пока». Подружки расцеловались и разошлись – Нина в свою комнату, Тоня к своему дому. На следующий день, когда Нина вернулась уставшая из Верхней Краснянки, мама ей сообщила: «Ниночка, там тебя Тоня и Лиля Иванихины ждут. Нина обрадовалась и побежала в свою комнату. Тоня и Лиля сидели на Нининой кровати. Когда Нина вошла, девочки с ней поздоровались, расцеловались и Тоня спросила: «Нина, скажи, ты бы хотела бороться за своё Отечество?» Нина так и подскочила и громко воскликнула: «Тонечка, да о чём ты говоришь? Конечно, я бы хотела!» Тоня приставила палец к губам и прошептала: «Тихо! О таком теперь нельзя кричать на всю округу. А если ты хочешь, тогда завтра приходи к нам». «Хорошо, я приду» - ответила Нина. На следующий день она отправилась к Иванихиным. Как ни странно, уже у калитки Нину встретила Лиля и пригласила в дом. Войдя в дом, Нина увидела, что здесь сидели все её друзья – Тоня, Уля Громова, Майя Пегливанова, Нина Герасимова, Лина Самошина, Шура Бондарева, молодая учительница Александра Дубровина, Толя Попов, Витя Петров, брат Шуры Вася Бондарев, Дёма Фомин, Володя Рогозин. Были здесь также двое незнакомых Нине молодых человека. Это были сбежавшие из плена красноармейцы Евгений Шепелев и Борис Главан. Когда Нина вошла, Толя Попов встал и сказал: «Нина, мы доверяем тебе, и всё же хочу тебя спросить – ты действительно хочешь встать на тропу борьбы? Ведь не исключено, что всё окончиться смертью». На это Нина горячо ответила: «Толя, я готова бороться с проклятыми врагами до конца. Я не боюсь умереть!». Уля встала и сказала: «Нина, вот тебе первое задание – возьми этот текст и перепиши его на 40 штук. И распространи листовки в Верхней Краснянке. Лиля, развесь листовки в Суходоле. Лина, сделай тоже самое в Герасимовке». Приказание было исполнено – на следующий день в Верхней Краснянке, в Суходоле и в Герасимовке жители со слезами счастья на глазах читали об успехах Красной Армии. И после листовок жители свято верили в освобождение.

Каждый вечер Нина тепло одевалась и говорила маме: «Я к Иванихиным». А Тоня и Лиля, одеваясь, говорили своей маме Ольге Дмитриевне: «Мы к Минаевым». АВ на самом деле девчата шли к Уле Громовой и вместе с остальными слушали сводки Совинфбюро по собранному Борисом Главаном радиоприёмнику и переписывали сводки в листовки.

Октябрьским вечером на квартире у Толи Попова Нина Минаева стояла перед товарищами и присутствующими там членами штаба произносила священную клятву:

«Я, Нина Минаева, вступая в ряды членов «Молодой Гвардии», перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь: беспрекословно выполнять любые задания организации; хранить в глубочайшей тайне всё, что касается моей работы в «Молодой Гвардии». Я клянусь мстить беспощадно за сожжённые, разорённые города и сёла, за кровь наших людей, за мученическую смерть героев – шахтёров. И, если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам её без минуты колебаний. Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из – за трусости, то пусть моё имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня самого покарает суровая рука моих товарищей! Кровь за кровь! Смерть за смерть!»

Комиссар Олег Кошевой встал, пожал Нине руку и торжественно поздравил со вступлением в «Молодую Гвардию». В тот вечер не одна Нина принимала клятву – в тот вечер клятву принимали все Первомайцы.

Приближалась 25 годовщина Октября. От штаба было получено задание - сшить красные знамёна, что и было выполнено. Ночью седьмого ноября на трубе шахты № 1 – бис, на Школе и Больнице были вывешены красные знамёна. В тот день Нина празднично оделась: белый берет, красное кашне обмотано вокруг шеи. Она подняла брата Володю, и он пошёл вместе с ней. Возле шахты они остановились и Нина сказала: «Володя, сбегай, посмотри, чего там такая толпа и иди домой». А сама она отправилась в Верхнюю Краснянку. Через месяц, а именно 5 декабря, весь дом Минаевых ночью подняла бабушка. Над Краснодоном поднималось зарево. Пылало к западу от Первомайки. Бабушка сразу: «Нина, ты посмотри – там пожар, это, наверное, конный двор Донэнерго горит!» это было совсем недалеко от дома Минаевых «Это может к нам перекинуться». А Нина: «Да ты не бойся. Какой там конный двор? Это в том направлении биржа стоит». Младший брат Шура обратился к сестре: «Нина, это кто всё делает? Флаги вывесил, теперь биржу поджёг». На вопрос братишки Нина ответила: «А почему поджёг, может, от печки загорелась? Быстро ложись спать, а то много будешь знать – скоро состаришься». Красная Армия всё ближе подходила к Донбассу. На январь подпольщиками был задуман грандиознейший план – устроить вооружённое восстание! Но злая судьба распорядилась так, что В ночь на Новый 1943 год группа Серёжки Тюленина напала на грузовик с подарками для немецких солдат. Подарки были пущены на рынок и это было грубейшей ошибкой. 1 января в Клубе арестовали Евгения Мошкова, Виктора Третьякевича и Ваню Земнухова. И вслед за эти последовал донос мерзавца и труса Генки Почепцова. Но Первомайскую группу погубил не он, а Зинка Вырикова, дочка заместителя старосты...

Этому предшествовали следующие события: Зинка Вырикова пригласила к себе на Новый Год Шуру Бондареву. «Я одна не пойду. Если придёт мой брат Вася, и если Жуков придёт, то и я приду к вам на вечер». «Да пусть приходят. И Жуков пусть приходит. И твой Вася пусть приходит». Шура Бондарева подошла к угловому столику, это очень модно тогда было – угловой столик. Накрывали их обычно матерчатой скатертью. Шура облокотилась рукой на столик и почувствовала, что то там под скатертью. Она подняла, а там список всех девчат. Она спрашивает: «Зинка, что же ты делаешь?» «Ну, это я для памяти написала... кто ж знает, что может быть... а я ж забуду». Казалось бы, успокоила таким образом. Шура видела этот список девушек. 1 января к Минаевым прибежала Тоня Иванихина. Поздравила с Новым Годом и вместе с Ниной заперлась в комнате и о чём – то разговаривали. Единственное, что слышали мама и братья, это: «Зинка Вырикова дрянь! Паразитка! Гадина!». Когда Тоня ушла, Нина взяла Шуру за руку и повела в летнюю кухоньку. Она показала ему, где спрятан Комсомольский билет и сказала: «Шура, ты когда-то спрашивал меня о флагах и бирже. Ты не знаешь, кто это делал?». «Нет, не знаю». «Вот и хорошо, что ты не знаешь». И Нина осталась довольной этим ответом. Потому что если её семью арестуют, Шура всё равно ничего не скажет. И вот наступил тот роковой день – 11 января. Кончался уголь, уже топить нечем, а морозы тридцатиградусные стояли, очень холодно. Дров не было, потому что заборы уже разобрали, топить нечем. Где можно уголь взять? Это в породе шахт. Была 38-я шахта – это в направлении Изварино. Соседи собрались, сказали – поедем туда. Взяли санки, построились в колонну и поехали: Володя, бабушка, мама, Саша. Чтобы побольше собрать и тянуть – на санках привезти. И вот они едут обратно, уже везут уголь, подъезжают уже к дому и в это время их полицейский окликнул: «Вы Минаевы?» «Да». А с ним уже Тоня Иванихина. «Пойдёмте». Мама пошла вместе с ними в дом, а бабушка, Володя и Саша санки потащили во двор. И тоже зашли. А Нина мыла пол, юбку подобрала. Когда полицейский вошёл вместе с Тоней, она ведро тихо, спокойно отставила и пошла в бабушкину спальню. И Тоня туда вбежала. Полицейский взял табуретку, сел посреди комнаты. Он сказал: «Минаева, ты арестована». А Нина пошла переодеваться. Она ушла в спальню и долго не выходит. Ну, он прикладом стучит о пол, кричит: «Выходи, Минаева! Что ты копаешься там?» Щёлкает затвором винтовки. В ответ она грубо на него: «Подождёшь, никуда не денешься!» Бабушка вошла к ним в комнату, плачет: «Ниночка, что тебе дать, может пышки?» «Подожди, ба, уйди, ба, не нужно сюда заходить». И вот с Тоней секретничали, секретничали о чём-то. А о чём они говорили – никто не знает. Потом она уже выходит вместе с Тоней, уже одетая в зимнем пальто, кашне завязано, говорит полицаю: «Пошли». И вот они вышли из дому. Но вместо того, чтобы пойти на улицу, они свернули на огороды, а снег высокий. А он и говорит: «Куда пошли», и винтовку на них направляет. «Ничего, ничего, пошли, здесь пройдём, по огородам». Они просто сократили путь и чтобы люди не видели, что их арестовали. Так они и прошли. Нина больше домой не возвращалась...



Эпилог

И вот она, наша героиня, Ниночка Минаева, сидит на тюремном полу, прижавшись к стенке, и вспоминает свою такую короткую, но яркую, как искра, жизнь. Вот она уже всё вспомнила – от начала до конца. Она подумала: «Ну, что ж, товарищ Минаева, так и закончиться твоя жизнь? Несчастная ты!» Но тут же, улыбнувшись, Нина сама себе возразила: «Я ли несчастна? Нет, я самая счастливая. Потому что знаю, за что умираю. Несчастны лишь те, кто не понимает, за что умирает. А я знаю: Я умираю за свой народ, за свою Отчизну. А умереть за свой народ – это счастье...». Неожиданно распахнулась дверь камеры, и полицай Захаров объявил: «Бондарева, Минаева, Громова, Самошина – едете на доследование в Луганск ». Но отчайные девчата Первомайки понимали, что ни на кое доследование их не везут, а едут они на казнь. Шура Бондарева схватила валявшейся на полу ржавый гвоздь и на стене нацарапала овал сердца, куда вписала фамилии: «Бондарева, Минаева, Громова, Самошина». Рядом с прощальным рисунком Лина Самошина нацарапала: «Погибшие от рук фашистов 15/|/1943 в 9 часов вечера. Уля Громова написала: «Смерть немецким оккупантам! Живые, отомстите за нас!» Это и было завещание молодогвардеек народу...