Валерия Борц

Пролог

1 марта 1943 года. Весна! Радость должна быть! Но этот день для города Краснодона был не днём радости, а днём траура и слёз – хоронили погибших героев, молодогвардейцев. Их похоронили на центральной площади Краснодона. Плакали матери, друзья над телами зверски замученных комсомольцев, к свежей братской могиле несли цветы пионеры, октябрята, чьими пионер – вожатыми были павшие. Состоялся траурный митинг, артиллерийские залпы в честь погибших героев. Имя – выстрел. Имя – выстрел. «Всегда на устах подрастающих поколений будут имена Олега Кошевого» – выстрел. «Ульяны Громовой» – выстрел. «Ивана Земнухова» – выстрел. «Любови Шевцовой» – выстрел. «Сергея Тюленина» - выстрел. И так сотни залпов были. На братской могиле возвели временный деревянный обелиск с именами павших комсомольев и зажгли вечный огонь. «Как окончим войну, памятник им до небес возведём!» - сказал молоденький красноармеец. Другой боец подошёл к могиле, посмотрел на табличку с именами и звонким голосом закричал: «Клянусь отомстить за героев!». И он ушёл. А у могилы всё стояла молоденькая девушка, почти девочка, лет 15 ей, больше не дашь, и смотрела на табличку с именами, а точнее в одно имя – Сергей Тюленин.... По её щекам текли слёзы. Кто это была? Это могли знать только те, кто саму её знал. Это была одна из восьми выживших участников «Молодой Гвардии», связная штаба Валерия Борц. Осталась в живых...

***

Семья Валерии Борц переехала в Краснодон в 1940 году. Её родители, Давыд Наумович и Мария Андреевна, стали преподавать литературу в школе №1 имени Горького. Туда же, в 8 класс поступила учиться Лера. В школе она сдружилась с Тосей Мащенко, Стёпой Сафоновым, Олегом Кошевым. С Тосей Мащенко Лера сидела за одной партой. Вскоре они стали лучшими подругами и доверяли друг другу свои секреты и никому их не выдавали. Стёпа Сафонов Лере казался смешным, даже немножко чудаковатым. У него были, как казалось многим, странные мечты – он всё время говорил о том, что станет космонавтом, полетит к звёздам. Как то на очередной полёт в мечту Лера посмеялась над Стёпой, на что он обиделся:

- Чего смеёшься? Люди будут летать к звёздам!

- Да глупости всё это!

- Вот увидишь, Лерка, я стану космонавтом!

Семья Борц была одна из немногих в Краснодоне, имевших пианино. Лера блистательно играла на этом инструменте. Вечерами у неё собирались товарищи. Лера играла, а ребята пели. Слыша в соседней комнате, как играет дочка, Мария Андреевна улыбалась и думала: «Не зря мы пианино купили!». И ничего, казалось бы, не предвещало беды, но 22 июня 1941 года по радио объявили, что фашистские танки вступили на территорию Советского Союза. Началась Великая Отечественная Война. Лере к тому времени исполнилось только 14 лет...

С первых дней Валерия и её друзья помогали фронту, чем могли. Выезжали в Беловодский район, на Родину Тоси Мащенко, на уборку урожая. Рыли траншеи. Готовили подарки на фронт бойцам. Так прошёл первый страшный год войны. 21 марта 1942 года Лере исполнилось 15 лет. Когда приближалась оккупация, ученики, средь которых были Лера, Тося и Стёпа выезжали на поля Беловодска. Когда они возвращались домой, Мария Андреевна со слезами думала: «Куда я их везу? Ведь дома вот-вот появятся враги",- думала Мария Андреевна, когда ночью грузовик, натужно пыхтя мотором, вез их по ухабистой дороге к Краснодону. И, пытаясь разглядеть лица ребят, она видела в кузове только темные, тесно прижавшиеся друг к другу комочки.

Весь трагизм происходящего первой из ребят поняла Валерия: слишком хорошо она знала свою мать и без лишних слов прочитала все на ее осунувшемся лице. "Значит, оккупация",- думала девушка, положив голову на сложенные на коленях руки. И не чувствуя, как больно бьются ее худенькие лопатки о шероховатые доски машины. Что же теперь будет? Как жить? А как же школа? Она мечтала стать летчицей, как Гризодубова, как Раскова, как Полина Осипенко. И вот теперь все это рушилось.

- Что ты будешь делать, если в Краснодон придут фашисты? - услышала Валерия слова, сказанные ей в самое ухо. Прижавшись плечом, рядом сидел Степа Сафонов. Только хотела ответить, как вдруг черный купол неба совсем неподалеку осветился вспышками зенитных разрывов, длинные полосы прожекторных лучей заметались по небу, послышались глухие разрывы бомб. Смерть была где-то совсем рядом, и Мария Андреевна склонилась над ребятами, будто желая прикрыть их всех разом от опасности своим телом. И, конечно же, она не слышала, как в это самое время ее Валерия каким-то совсем чужим, словно охрипшим голосом, сказала Степану:

- Разве можно простить их зверства! Конечно же, будем бороться!

От школы, где остановился грузовик с учениками, домой, на улицу Деревянную, Мария Андреевна и Валерия шли вдвоем. Они не узнавали родного города - безлюдного, словно вымершего. Вот 20 июля Лера вышла во двор своего дома, постелила на траве мягкое покрывало, сняла туфли, легла на покрывало и начала читать Джека Лондона. Неожиданно она услышала, что кто – то бежит. Вдруг сзади раздался взволнованный мальчишечий голос: «Что ж, ты, девушка, читаешь? В Краснодон идут немцы! Разве не слышишь, как машины ревут с Верхнедуванной?». Лера обернулась и увидела, что перед ней стоял запыхавшийся юноша лет 16 – 17. У него были каштановые волосы и голубые глаза. Она со спокойным лицом сказала: « А куда ты бежал?». Юноша на секунду смешался. Не могло быть, что бы это была плохая девушка.

- Хочу на вашу школу залезть, побачить немного...

- А как ты туда заберёшься? Ты разве бывал в нашей школе?

- Ну, был один раз. На литературном вечере. Да уж как – нибудь заберусь.

- А вдруг немцы в первую очередь школу займут?

- Так я их увижу и в парк.

- Лучше всего смотреть с чердака. Оттуда всё видно, и нас никто не увидит

- Видишь, какое дело. Если немцы таки сунуться в школу, придётся со второго этажа сигать...

- Придётся, так придётся...

- А ты сможешь?

- А то!

И они побежали вдвоём к школе через парк. Школа была закрыта на ключ. Наломав веток, парень выдавил окно на первом этаже и вместе с Лерой он оказался в запертом здании. Когда они пробрались на чердак, они увидели через узкое окно немцев.... Лера думала: «Вот и немцы. Вот какие они, эти чудовища, о которых столько рассказывают. Итак, вот они и в нашем Краснодоне...». От этих мыслей в груди бешено колотилось сердце. Острый взгляд её нового знакомого охватывал всё, что они могли видеть из узенького чердачного окна. Сам того не замечая, паренёк запоминал всякую мелочь.

- Ты глянь, кусты рубят! Даже подсолнухи – говорил он. – Видать, тут у них, в тресте, штаб будет, вишь, как хозяйничают...

Неожиданно он обернулся к Лере, улыбнулся и спросил:

- Тебя как звать – то, разведчица?

- Лера Борц.

- Я Серёга. Сергей Тюленин.

Так они и познакомились – Лера и Сергей...

Спустя некоторое время они вышли из школы тем же путём, что и вошли. А в ту же ночь, когда ребята провели разведку на чердаке школы, загорелся тест, образованный фашистами под штаб! Когда Лера об этом узнала, у неё не оставалось сомнений – это дело рук её Нового знакомца – Серёжки Тюленина. С тех пор часто стали видеть рослого паренька с каштановыми волосами и голубыми глазами на Деревянной улице.

Через несколько дней к Лере пришли Стёпка Сафонов и вернувшийся из неудачной эвакуации Олег Кошевой. Мария Андреевна, которая ко всем своим ученикам питала горячую материнскую любовь, долго целовала и обнимала Степана и Олега. Дом Борцев казался Олегу Кошевому спасительным островком, где по прежнему царил мир и тёплая обстановка, где не было никаких немцев, где не вырубили акаций и деревьев, не растоптали цветников. Неожиданно Степан восторженно воскликнул: «А вы знаете, Олег уже с фрицем, что у них дома расквартирован, подрался! Видали, какая у него щека красная!». Лера вдруг подала маме знак, что им надо остаться одним. Мария Андреевна посмеялась: «Боже мой, какие конспираторы!» и ушла. А Лера пригласила ребят в другую комнату, а по дороге выпытывала у Олега, с кем он подрался – с солдатом или с офицером? А в комнате, сидя на стуле, уже сидел Сергей. Когда Степка его увидел, он кинулся ему с распростёртыми объятиями и криком: «Здорово, Серёга!» Парни пожали друг другу руки и обнялись.

- Олег, познакомься, это Сергей. – Познакомила молодых людей Лера. Мальчики обменялись рукопожатием. Лера обратилась к Олегу: «Олег, ты знаешь, как связаться с подпольем? Помоги нам!». Олег ответил: «К сожалению, я с ней связи не имею, но точно знаю, что она существует. Не сами же по себе листовки на столбах висят, и баня с трестом сгорели!». Но тут Лера ответила: «Баню и Трест спалило не подполье, а Серёжка!». Олег удивился и спросил: «Сам? Один?»

- Ну, да, через чердачное окно школы Горького.

- Ну, ты даёшь! Это, конечно, хорошо, что поджог, но плохо, что один...

- Всё равно надо искать путь к подпольщикам...

Олег и Степан ушли. А Валерия встала и сняла с полки книгу «Ледяной Дом» и протянула её Сергею.

- Ладно, Лер, я пойду. Пока!

- Пока, Серёг!

В ту же ночь был собран семейный совет. Расстрелы мирных граждан, усиливающийся террор и мародерство не оставляли надежды на спасение: надо было срочно что-то предпринимать. Марию Андреевну особенно тревожила судьба мужа. Скромный и тихий человек, с мягким и добрым характером, всю жизнь посвятивший обучению детворы, Давыд Наумович с первых дней оккупации еще больше ушел в себя. Фашисты жестоко расправлялись с евреями, и беда могла прийти в дом с часу на час. Решили, что отцу надо уходить.

- А может, останешься, папа? - двенадцатилетняя Люся никак не могла согласиться с такой необходимостью.

В ответ он только поправил дрожащими пальцами очки и повернул взволнованное лицо к жене. Так уж было заведено, что последнее слово в доме всегда оставалось за ней - энергичной, по-мужски решительной. Что же будем делать?

- В городе тебя знают все, и может найтись подлец... А так все же есть хоть какая-то надежда на спасение,- взвешивая каждое слово, произнесла Мария Андреевна.

Было решено, что Давыд Наумович пешком доберется до Сталино и какое-то время поживет там у дальних родственников. Темной, по-осеннему холодной ночью Мария Андреевна провожала мужа из дому. Поддерживаемый Валерией, тепло одетый, с котомкой за плечами, он с трудом сошел с высокого крыльца. Втроем вышли они за околицу и остановились. Валерия должна сопровождать отца, пока начнет светать, а Марии Андреевне следовало возвращаться домой, к плачущей Люсе.

Вокруг стояла беспросветная холодная чернота. Минуту молча постояли они рядом.

- Прощай, Машенька. Спасибо тебе за все, девочек береги,- Давыд Наумович хотел еще сказать что-то, но только махнул рукой, и вскоре фигуры отца и дочери слились с темнотой. Некоторое время Мария Андреевна еще слышала их удаляющиеся шаги, а потом и они стихли.

В ту самую ночь, когда Мария Андреевна провожала мужа в Сталино, в центре Краснодона, в городском сквере, фашисты закопали живыми 32 человека. Многих из них учительница хорошо знала, учила их детей. Об этой трагедии ей стало известно на следующий день. Казнь шахтёров была последней каплей для горящих сердец молодых ребят Краснодона. И было решено создать подпольную организацию, писать листовки, собирать в степи оружие. Первый раз дождливым сентябрьским вечером ребята собрались у Вани Земнухова, талантливейшего поэта и прекраснейшего товарища. Серёжкой было внесено предложение под лозунгом «Кровь за кровь! Смерть за Смерть!» расправиться с полицаями, что было единогласно принято. Неожиданно Жора Арутюнянц спросил:

- А как мы назовём нашу организацию?

И тут Тюленин встал и воскликнул: «Предлагаю такое название – МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ!»

Его тут же поддержала девушка с посёлка Первомайки Ульяна Громова: «А что, неплохо! Красиво звучит. Мне нравится...». С тем, что название хорошее, согласились все присутствующие. Был избран штаб: Виктор Третьякевич, Олег Кошевой, Ульяна Громова, Сергей Тюленин, Иван Земнухов, Любовь Шевцова, Иван Туркенич, Василий Левашов. Комиссар – Третьякевич. Командир – Туркенич. Начальник штаба – Земнухов. Связными при штабе были назначены Лера Борц, Оля и Нина Иванцовы. Через врача Нину Алексеенко ребята узнали, что в посёлке Краснодоне, что в 13 километрах от города, существует подпольная группа под руководством комсомольцев Николая Сумского, Владимира Жданова и Антонины Елисеенко. Было решено, что связь будет установлена Лерой. Когда ребята стали расходиться, Серёжа как обычно проводил Леру до дома. У самой калитки он, со смущённым выражением лица, всунул ей книгу «Ледяной дом» и вложил в неё записку. «Дома прочтёшь...» - и Сергей побрёл в сторону «Шанхая», где стояла его мазанка. А дома Лера развернула листик бумаги, исписанный размашистым мальчишечьим подчерком: "Нет капли крови во мне, которая не напитана была бы самою пламенною к тебе любовью: нет биения сердца, которое бы не отозвалось к тебе во всём существе, где бы ты ни жила. Говори мне, что хочешь против себя, пускай все видят в тебе дурное: я ничего не слышу, ничего не вижу, кроме Отчизны и тебя, обожаемых мною".

Когда кровь кипит ещё, когда волосы черны, когда голова ещё держится прямо, как пламя свечи, когда сердце готово ещё любить и биться жаждою жизни и счастья, когда впереди всё ещё будущее. Я - для тебя, ты - для меня, мы - для народа". С тех пор Лера и Сергей стали лучшими друзьями...

Когда Лера вернулась из посёлка Краснодон, дома она узнала, что в парке повешены два полицая. На груди повешенных висели таблички с грозным посланием: «Такая участь ждёт каждого продажного пса!». А внизу подпись: «Молодая Гвардия». Из рук сестрёнки Люси она получила маленькую записку, на которой легли знакомые размашистые буквы: «Лера, я никогда не думал, что буду так переживать, что ты ушла одна. Думаю всё время: что с тобой, как ты? Давай никогда не разлучаться, давай всё делать вместе. Лера, если я всё же погибну, прошу тебя об одном: приди на мою могилу, помяни незлым тихим словом.

Серёжа, Лера, Стёпа Сафонов и Тося Мащенко, которая стала активнейшим членом «Молодой Гвардии», отрыли в парке резиновый шрифт. Володя Осьмухин сконструировал Простенький печатный станок. Подпольная типография была установлена на квартире Жоры Арутюннца. Радиоприёмник смонтировали Володя Осьмухин и его лучший друг Толя Орлов. Как – то октябрьским вечером Лера пришла домой взволнованная и показала маме временный комсомольский билет, подписанный Кашуком. Так Мария Андреевна узнала о существовании в городе подпольной комсомольской организации, об участии в ней своей старшей дочери.

Сложные чувства испытала она при этом. Валерия и ее друзья-подпольщики подвергают себя смертельному риску. Но разве могут они сидеть, сложа руки? Ведь именно такими - мужественными, преданными Родине их воспитали школа, трудовые семьи.

Затаив в себе тревогу, она настороженно вслушивалась теперь в каждый шорох, в каждое сказанное слово.

- Смотрите, чтобы среди вас не затесался предатель,- предупредила как-то Мария Андреевна пришедших к ним ребят Сережу Тюленина, Степу Сафонова, Леню Дадышева. Часто по просьбе Вали она помогала ребятам редактировать листовки, которые юные подпольщики писали на квартире Борц. Приближалась 25 годовщина Октября. Были сшиты красные знамёна. Одно из таких полотнищ группа Сергея Тюленина, в которую входили Лера, Стёпа Сафонов, Тося Мащенко вывесили в ночь с 6 на 7 ноября на школе №4 имени Ворошилова. После этого они в приподнятом настроении отправились на квартиру к Кошевым, оттуда немцы уже съехали. Там проходило принятие в комсомол самого юного подпольщика – 14 летнего Радика Юркина. На следующее утро жители Краснодона плакали от счастья. Женщины бегали друг к другу и говорили: «Мы не забыты! Это всё для нас, Советских граждан!» На древке флага висела маленькая фанерка, на которой было написано: «ЗАМИНИРОВАННО». И полицаи начали стрелять, но ничего не взорвалось. Знамя сняли. Что бы ни быть угнанными в Германию, ребята записались в кружки в клуб имени Горького. Начальником был Женя Мошков. Администратором - Ваня Земнухов. Третьякевич был назначен руководителем струнного кружка. На самом деле, под видом репетиций, там ребята проводили свои собрания. Клуб имени Горького стал штаб – квартирой «Молодой Гвардии». 5 декабря ребята провели концерт для немцев в клубе. Пока немцы в клубе отдыхали. Серёжка Тюленин, Любка Шевцова и друг Серёжи Витя Лукьянченко залезли в окно здания, в котором находилась биржа труда, облили бензином портьеры, стены и подожгли... Над Краснодоном поднималось зарево, а утром все узнали что ненавистная биржа труда сгорела дотла! Все документы завербованных превратились в пепел... Так Сергей Тюленин, Люба Шевцова и Витя Лукьянченко спасли тысячи своих земляков – краснодонцев от каторги и голодной смерти. Как то под Новый Год Лера и Серёжа забрались в клуб имени Ленина. В зале полно солдатни. Курят, хохочут. Чувствуют себя хозяевами. С правой стороны - елка разукрашенная, а слева - большой флаг со свастикой. "Хорошо бы удалить из нашего клуба эту дрянь",- говорит ЛЕРА Сережке, а он ей отвечает: "И я такого же мнения". Перед концом фильма спрятался Сережка на сцене, а когда народ разошелся, и в зале стало темно, как дернет он эту тряпку! Лера спрятала флаг под пальто - и через окно. Только их и видели!

В этом отчаянном и дерзком поступке как нельзя более ярко проявились похожие характеры Валерии и Сергея. Казалось бы, ничего не предвещало беды. Но 1 января в подвале клуба были найдены подарки, которые группа Тюленина вытащила из немецкого грузовика. Арестовали Женю Мошкова, Витю Третьякевича. Но Лера ничего не знала об этом и спокойно шагала в клуб. Но неожиданно она увидела, что ей навстречу бежит взволнованный Серёжка. Она никогда не видела его таким. «Лерка, арестованы Мошков и Третьякевич! В клубе полиция!». Ребята побежали искать Кошевого, которого в декабре назначили комиссаром вместо Третьякевича. На Садовой улице, где он жил, они его увидели. Он уже всё знал. Он сказал: «Лера, беги в посёлок Краснодон, предупреди Сумского. В Первомайку уже Нина Иванцова побежала. Штабом издан приказ разбиваться на маленькие группы и уходить за линию фронта». Лера побежала в посёлок, а Сергей и Олег договорились, что они вместе с Лерой, Олей и Ниной Иванцовыми перейдут линию фронта. Сергей побежал к Лере домой предупредить об опасности Марию Андреевну. Мария Андреевна решила без промедления действовать. Она пересмотрела книги, вещи, документы. Все то, что могло вызвать подозрение или послужить уликой, немедленно уничтожила, часть спрятала понадежнее. Вскоре в дверь постучали, и Мария Андреевна увидела на пороге Семена Остапенко. Это был рослый красивый юноша, которого учительница знала по собраниям подпольщиков, проходивших у них квартире. Обычное спокойствие покинуло юношу, он волновался, и яркий румянец выступил на его щеках.

- Будьте спокойны, Мария Андреевна. Валерия в безопасности. Она просила вас отдать мне тексты листовок, заготовленные бланки комсомольских билетов, гранаты.

Отдав Семену все, что он просил, и проводив его за калитку, Мария Андреевна остановилась крыльце, не замечая, как январский мороз обжигает: ее лицо и руки. Вокруг стояла чернильная темнота - так казалось женщине, вышедшей на улицу из освещенной комнаты. И вдруг где-то совсем рядом услышала еле уловимый шорох. Пристальнее всмотрелась в темень, до боли прищурив глаза, в углу двора различила она два силуэта. И в ту же минуту услышала негромкий протяжный свист - так умела свистеть только Валерия. Это действительно были они - Валерия и Сергей, и Мария Андреевна поспешила к ребятам.

- Мама, мы решили переходить линию фронта,- сказала Валерия.

- Думаю, решили правильно. Денег у меня нет, возьмите еду и уходите как можно скорее.

Валерия простилась с матерью, Сергей тоже обнял и поцеловал ее. Невыносимо ныло сердце, слезы застилали глаза, но она так хотела всем своим видом приободрить ребят, уходивших в неведомое, что не позволила себе ни малейшей слабости. Расставание могло бы затянуться, но в конце улицы послышался хорошо различимый в ночной тишине скрип снега под чьими-то крепкими сапогами. Валерия и Сергей словно испарились, а Мария Андреевна быстро вошла в дом. Через несколько минут в дверь резко постучали.

- Открывайте, полиция!

"Ну, началось",- подумала Мария Андреевна. В комнату вошли трое, среди них помощник начальника полиции Захаров. Перевернули все вверх дном. Захаров стал допытываться, где Валерия.

- Она нужна нам как свидетель. Главные подпольщики уже во всем признались. Даю вам честное слово: если вы скажете, где ваша дочь, полиция никогда больше не приблизится к вашей квартире, и вы спокойно будете жить в Краснодоне, как раньше,- обещал он.

- А вообще, есть ли у вас честное слово? - как-то мимо воли вырвалось вдруг у Марии Андреевны.

И тогда фальшивая маска вмиг слетела с лица предателя. Его глаза налились кровью, выхватив наган, он потряс им перед лицом Марии Андреевны.

- Ах так! Собирайся же сейчас! В полиции ты заговоришь по-другому - мы развяжем тебе язык.

Марией Андреевной овладело удивительное в этой ситуации спокойствие. Не торопясь, она оделась и стала прощаться с Люсей:

- Ты останешься одна, девочка. Продавай вещи, ничего не надо жалеть.

На дворе было темно, поднялся ветер, мокрый колючий снег лепил прямо в лицо, каждый следующий шаг отделял Марию Андреевну от дома. В полиции ее обыскали и сразу же повели в кабинет к начальнику. Комната была залита ярким электрическим светом. В большом кожаном кресле сидел огромный детина в серой казацкой папахе. Марии Андреевне бросилось в глаза, что его руки и костюм испачканы кровью, потом она перевела взгляд на приставной стол, где лежало несколько плеток - толстых и тонких со свинцовыми наконечниками. Мария Андреевна не сразу узнала в стоявшем в углу юноше в изодранной одежде Ваню Земнухова. Очевидно, он плохо видел без очков, глаза у него были красные, а веки сильно воспалены, лицо горело в ссадинах и кровоподтеках. Ванино пальто лежало на полу, сорочка алела багровыми пятнами...

У Марии Андреевны перехватило дыхание, она безотчетно сделала шаг к Ване. И в то же мгновение, сидящий за столом человек в папахе, ногой отодвинув кресло, двинулся к ней. Подойдя вплотную, заорал, пересыпая слова грязной руганью:

- Ну, отвечай, где дочка! Не знаешь?

От страшного удара по лицу - первого за всю жизнь - Мария Андреевна пошатнулась и только усилием воли удержалась на ногах. Уже потом, когда удары посыпались один за другим и она упала на пол, прикрывая руками голову, ее почему-то беспокоило только одно: нехорошо, что она не устояла и Ваня видит ее, учительницу, такой униженной и поверженной перед врагом.

После допроса ее втолкнули в узенькую камеру и, как только двери камеры закрылись, М. А. Борц услышала душераздирающие крики. Прильнув к дверной щели, она увидела, как по коридору в сторону кабинета начальника полиции пошел с ведром воды полицейский, а вскоре оттуда волокли окровавленного Ваню.

А потом в камеру втолкнули Улю Громову, Шуру Бондареву, Шуру Дубровину и Любу Шевцову. Те несколько страшных дней М. А. Борц провела вместе с девушками. Люба Шевцова спросила, знает ли она, где Валерия. Мария Андреевна сказала, что они ушли с Сережей Тюлениным.

- Это надежно,- Люба задумчиво улыбнулась.- С Сережкой не пропадешь. Может, хоть им удастся спастись, чтобы рассказать о нашей борьбе.

В сырую холодную камеру, со стенами, покрытыми изморозью, после пыток бросали девушек прямо на каменный пол. Арестованным не давали пищи и воды. Нечем было перевязывать раны. Каждая из них знала, что надежды на спасение нет. И Марию Андреевну поражало несгибаемое мужество вчерашних школьниц, их удивительное спокойствие перед лицом неотвратимой гибели. Невозможно забыть, с какой внутренней силой читала избитая Уля "Демона", как задушевно звучали в камере украинские песни Шуры Бондаревой, как с вызовом смеялась прямо в лицо полицаям отчаянная Любка. А в это время, перед тем, как уходить из города, Лера и Серёжа забежали к Тосе Мащенко.

- Срочно уходи - идут аресты!

- Не могу - мама больна. А потом у меня валенок нет. Ничего, как-нибудь обойдётся, - ответила Тося. Она совершенно не осознавала опасности положения.

- А если с тобой расправятся у мамы на глазах, ей, что, легче будет? - Сергей пытался уговорить Тосю, но ничего из этого не получилось.

Не только Тося наивно верила, что всё обойдётся. Многие не торопились покидать город, заходили друг к другу проститься, узнать друг о друге. А в это время уже начались обыски. Специальные отряды патрулировали улицы. На перекрёстках, в домах и возле них устраивались засады.

Что им оставалось делать? Ребята наскоро простились с Тосей и вышли. С крыльца свернули направо за угол Тосиного дома, а минутой позже слева к этому крыльцу подошли полицаи. Леру и Сергея спасла случайность...

В тот же день Валерия с Тюлениным покинула Краснодон. Три часа пути - и вот они в сельском доме. Здесь их уже ждали Олег Кошевой и сестры Оля и Нина Иванцовы. Сначала ребята направились в Рассыпное, зная, что там действует партизанский отряд. Но отряда в этой местности уже не было, видимо, он ушёл к линии фронта. Они двинулись в том же направлении - в сторону передовой.

Дорога комсомольцев затягивалась. Больше приходилось отсиживаться, прятаться, чем идти. Через чур заметной была их группа, и они решили, что окажутся за линией фронта быстрее, если будут пробираться поодиночке. Целую неделю Лера блуждала по степи. На ней было очень хорошее по тем временам тёплое пальто с меховым воротником. Шитое на вырост, чуть не до пят, оно спасало от холода. Однако ноги Валерия отморозила. Голодная, замерзающая, она брела куда глаза глядят.

Вблизи какого-то посёлка её схватили. Привезли в полицию. Допытывались - партизанка она или нет. Дёргали за косы - почему-то проверяли, настоящие они или нет, выворачивали карманы, прощупывали одежду. По счастью, временное комсомольское удостоверение Леры было искусно вшито под подкладку пальто, и до него не добрались. В конце концов мой измученный вид заставил поверить, что она, спасаясь от холода, пробираюсь к родственникам в деревню.

Но Валерия шла не в деревню, а возвращалась в Краснодон. Думала, если мамы с Люсей нет, терять нечего – пойдёт в полицию, объясню, что они не виновны, пусть забирают её, а их выпустят на свободу. С подобной же наивной целью - доказать гестаповцам несправедливость ареста Мошкова и Третьякевича - по доброй воле пришёл в полицию главный знаток прав и законов Ваня Земнухов. Какой гибельной оказывалась подчас юношеская наивность молодогвардейев...

Оказавшись в городе, Лера прежде всего забежала к Тюлениным. Стукнула в окно их мазанки. Вышла Серёжина сестра Надя. "Сергея нет и не было", - услышала она. Теперь домой? Лера помнила Серёжины слова: "Домой дорога заказана", - и зашла к соседям, которые, она была уверена, хоть что-нибудь расскажут ей о маме. И нужно же случиться такому: часом раньше, в надежде узнать что-либо обо мне, к тем же соседям пришла мама, которую выпустили из тюрьмы.

- Уходи! Беги! - бросилась она к дочери.

Волнуясь и плача, рассказала о том, что творится в тюрьме.

- Тебя и Серёжу Тюленина ищут. Беги! Не медли! - настаивала мама.

Услышанное потрясло Леру. Она бессильна была помочь друзьям. И ей действительно оставалось только одно - уходить. В ту же ночь Валерия Борц покинула Краснодон - решила добраться до Ворошиловграда, где жили родственники...



Эпилог

14 февраля Ворошиловград был освобождён. В тот же день фашисты были выбиты их Краснодона. Валерию отвезли на грузовике домой. Там она узнала страшное – её товарищей, в числе которых была и лучшая подруга Тося Мащенко, ненавистные немцы и продажные шкуры полицаи сбросили живыми в шурф шахты №5. И не было в живых её любимого Серёжки – когда они расстались, он перешёл линию фронта, попал в плен, бежал из – под расстрела с простреленной рукой, вернулся в Краснодон, где его тут же по доносу предателя схватили и сбросили в шахту №5 31 января вместе с готовившими побег арестованным товарищами Аней Соповой, Юрой Вециновским, Мишей Григорьевым, Витей Лукьянченко и Володей Загоруйко. Не спасся и Олег Кошевой. Ему не удалось перейти линию фронта, он вернулся в Краснодон и оттуда ушёл к родственникам в Антрацит, где его и схватили и увезли в ровеньковскую жандармерию. 9 февраля Олег вместе с Любой Шевцовой, Сеней Остапенко, Дмитрием Огурцовым и Виктором Субботиным был расстрелян в Гремучем Лесу города Ровеньки. Стёпа Сафонов перешёл линию фронта, вступил в Красную Армию и погиб 31 января в бою за Каменск – Шахтинский. Молодогвардейцев похоронили 1 марта на центральной площади города. Удалось уйти от преследования Валерии Борц, Нине и Ольге Иванцовым, Георгию Арутюнянцу, Василию Левашову, Ивану Туркеничу, Анатолию Лопухову, Михаилу Щищенко и Радию Юркину. В тот день они жалели, что они могут дышать и что они остались в живых. Командир «Молодой Гвардии» Иван Туркенич погиб 13 августа 1944 года в бою за польский городок Глогув. Василий Левашов дошёл до Берлина. Больше всего Валерии хотелось уйти на фронт, мстить за Серёжку, за Тосю, за Стёпу, за Олега, за всех! Но её и Радика Юркина не брали, потому что после освобождения Краснодона, а именно 21 марта 1943 года Валерии Борц исполнилось только 16 лет, а Радику было всего 14. Их зачислили в истребительный батальон, вычислять предателей. Через какое – то время Радик поступил в Военно – Морскую Лётную Школу. А Валерия сдала экстерном экзамены за 9 и 10 класс и поступила в московский институт иностранных языков. Окончив его, работала переводчиком-референтом испанского и английского языков в Бюро иностранной литературы при Военно-техническом издательстве. В 1963 году Валерия Давыдовна была командирована на Кубу — редактором технической литературы на испанском языке, а в 1971 году направлена в Польшу, где продолжала службу в рядах Советской Армии. В 1953 году вступила в КПСС. Десятилетия Валерия Борц просыпалась в холодном поту – ей снились то шурф, то погоня... ребят видела во сне только живыми. Каким же горьким было пробуждение! Как же сложилась дальнейшая жизнь нашей героини? Она вышла замуж, стала мастером автомобильного спорта, в 1957 году участвовала вместе с супругом в соревнованиях по авторалли. В 1960 году она увидела то, о чём мечтал её друг Стёпка Сафонов – полёт человека в космос. «Как я была не права, когда смеялась над тобой, Стёпа!» - думала Валерия Давыдовна. В 1963 году была командирована на Кубу. Жила в Москве, где и скончалась 14 января 1996 года. Но до последнего вздоха в её глазах стоял он – лучший друг, который был у неё когда – либо, тот, который искренне любил её – Серёжка Тюленин... По завещанию Валерию Давыдовну Борц кремировали и развеяли прах её над Краснодоном...