В. Минаев

 

 

«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»:

Опять

предательство

В поисках истины

 за «круглым столом»

 

 

          Издание пятое,

дополненное

 

 

 

 

Минаев В.

М 62    «Молодая гвардия»: опять предательство. В поисках истины за «круглым столом».

 

 

 

 

Книга знакомит с публичными высказываниями журналистов, историков, писателей, свидетелей событий, связанных с историей легендарной подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия». Своеобразная заочная дискуссия за «круглым столом» позволила сопоставить разные точки зрения, выявить истину и очистить ее от преднамеренной  фальсификации давних событий.

Пятое издание дополнено отрывками из воспоминаний автора, справочными материалами, пояснительными и доказательными текстами в ответах на вопросы читателей.

Для широкого круга читателей.

 

 

Книга издана в авторской редакции.

 

 

 

 

 

О книге Владимира Минаева

«Молодая гвардия»: опять предательство.

В поисках истины за «круглым столом».

Я прочитала замечательную книгу смелого и мужественного человека, сохранившего верность своей поруганной Родине и ее героям. Блистательно написанная, эта книга является ярчайшим документом сегодняшнего антифашистского сопротивления, неприятия очернительства советской истории, в том числе истории героической борьбы Краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия».

Владимир Петрович Минаев — брат Нины Петровны Минаевой, участницы «Молодой гвардии», зверски замученной вместе с другими молодогвардейцами и сброшенной в шурф шахты №5 — выступает не просто как честный публицист, но и как свидетель, на глазах которого происходили те героические и трагические события, и посему имеет право утверждать: подпольная молодежно-комсомольская организация «Молодая гвардия» в Краснодоне существовала и действовала!

За несколько месяцев — с сентября по декабрь 1942 г. — молодогвардейцы распространили тысячи листовок, казнили двух полицаев-предателей, отбили у охраны и разогнали по степи гурт скота, сожгли биржу труда со списками тысяч людей и тем самым спасли их от отправки на каторжные работы в Германию, освободили 75 пленных красноармейцев из Волченского лагеря и 20 военнопленных из здания бывшей Первомайской больницы, в честь 25-й годовщины Октября вывесили на самых высоких зданиях восемь красных флагов, совершили множество других героических деяний, о которых пишет В.Минаев и которые зафиксированы в целом ряде материалов и документов. Заявления продажной прессы о том, что «Молодая гвардия» — миф (См. напр. «Самостійна Україна», 29-30 августа, 2002) — это откровенная и бессовестная ложь.

Попытки национал-радикалов, вчерашних и сегодняшних ОУН'овцев, присвоить себе героические деяния молодогвардейцев есть не что иное, как политическое мародерство, обкрадывание мертвых, рассчитанное на то, что свидетелей уже не осталось, а у потомков моральное чувство парализовано вследствие тотального извращения националистической пропагандой всей истории советской Украины.

Вокруг «Молодой гвардии» наворочены горы лжи, разлиты океаны желчной клеветы и наветов. Как подступиться к ним? Объяснять каждый отдельный факт, искать оправданий?

Владимир Минаев избрал непростой, но, на мой взгляд, самый правдивый и, если можно так выразиться, бесстрашный метод исследования. Он предоставил слово обеим сторонам, главным образом опровергателям «Молодой гвардии», развернул заочную дискуссию за своеобразным «круглым столом», чтобы, как он пишет, «сопоставить разные точки зрения, выявить истину и очистить ее от преднамеренной фальсификации давних событий» — ... «всесторонне и трезво, без эмоций».

Выставленные на свет разума, тонко, глубоко, иронично прокомментированные автором, лживые и циничные рассуждения фальсификаторов обнаруживают свою полную логическую несостоятельность, и противоречивость — опровергают самих себя. И каждому из клеветников автор мог бы сказать словами великого Авиценны:

«То дело, что творил, творил ты темной ночью: Оно при свете дня существовать не может».

Одна из наиболее злонамеренных фальшивок пытается внушить сбитому с толку обывателю мысль о том, что «Молодая гвардия» была не комсомольской, а националистической, бандеровской организацией и якобы возглавлял ее функционер ОУН Евгений Стахив. Я непосредственно столкнулась с этой фальшивкой на страницах газеты «Літературна Україна» в статье Владимира Покотило «Фадеев и правда. Из записок украинского националиста». («ЛУ», 5.02. 2004). В статье написано буквально следующее:

«А правда была такая. В первые дни немецкой оккупации на восточные территории Украины двинулись бандеровские походные группы создавать очаги борьбы за освобо-
ждение Украины от фашистских орд. Такая группа прибыла и в Краснодон. Стахив — напористый и умный ватаг из этой группы — поселился среди краснодонцев, разыскал норовистых смельчаков и создал из них повстанческий центр с лозунгом «Украина без Сталина и Гитлера!» — вот что мы открыли в Краснодоне».

От своего отца — Костенко Василия Семеновича, который в 1943-1947 гг. возглавлял комсомол Украины, поднимал ее из руин и был причастен к увековечиванию памяти о молодогвардейцах, из его книг (напр. «Юність полум'яних літ» — К. 1969) и устных рассказов я знала историю героев Краснодона.

Фальсификация событий в статье В.Покотило глубоко возмутила меня. Я выступила со статьей-опровержением в этой же газете, на что незамедлительно откликнулись сторонники В.Покотило и Е.Стахива, смысл выступлений которых сводился к тому, что нет, мол, дыма без огня («Літературна Україна», 22 апреля 2004).

После этих публикаций благодаря известному публицисту Светлане Гараже я познакомилась с многообразными материалами желтой прессы, главным героем которых оказался Е.Стахив. Но только книга Владимира Минаева вносит, наконец, ясность в вопрос о том, что же это за персона, которую принимают на высшем уровне как почетного деятеля ОУН и одновременно как руководителя краснодонского подполья.

Подробно о мнимой деятельности этого псевдогероя читатель узнает из таких разделов книги В.Минаева, как «Где подпольничал Е.Стахив?», «Легальное подполье», «Самозванец из Америки», «Рожденный ползать — не врать не может» и др.

Но кратко можно обобщить так. Этот вояжер, по сравнению с «наездами» которого меркнут похождения «великого комбинатора» Остапа Бендера, совсем неслучайно совершил свой второй поход на Украину в начале 90-х гг. (в целом он приезжал сюда, кажется уже четырнадцать раз).

Стахив реализовал указания своих американских покровителей, заинтересованных в том, «чтобы в последующей войне не было «Молодых гвардий», не было космодемьянских и матросовых». Но американские кукловоды недостаточно добросовестно разработали легенду для своего эмиссара. И поэтому он все время путается, перевирает сам себя, не может толком изложить даже факты собственной биографии. То он будто бы еще в 1952 г. опубликовал несколько статей о «Молодой гвардии», о том, «как все было на самом деле» («зробив сенсацію»). То, кажется, в 1955 г., посмотрев кинофильм С.Герасимова «Молодая гвардия», «опомнился»: «антигерой Евгений Стахович — это я, это большевики меня очернили за мою тяжелую подпольную работу в Донбассе. ...Кошевой — это я...»

Явно клиническое признание, спровоцированное подобием имен, проливает свет на природу лживых слухов о том, что О.Кошевой, мол, не погиб, а сбежал и живет в Америке! Только в Америке оказался Стахив, а Олег Кошевой не стал на колени перед палачами и был казнен.

Е.Стахив, по саркастическому замечанию В.Минаева, «теперь уже под крылом американских «демократов»... с триумфом сунулся в чужую историю. И, пожалуй, уже вообразил себя бронзовым памятником на постаменте из «Молодой гвардии».

Многочисленные противоречия, логические нестыковки в выступлениях Е.Стахива широко проанализированы в книге.

Неужели целая армия журналистов, историков, публицистов и проч. — всех тех, кто «делал сенсацию» вокруг имени Е.Стахива, порочащего «Молодую гвардию»,— не видели их?! Конечно, видели. Но в карьеристских и шкурных интересах, пытаясь угодить заокеанским спонсорам, фальсифицировали события.

Книга В.Минаева обличает продажную прессу. Автор уверен «в неминуемой замене пресловутой, суррогатной свободы слова на крепкую и безупречную свободу правды».

За «умышленное широкое распространение недостоверных сведений о краснодонском подполье, которые унизили честь и достоинство молодогвардейцев и причинили моральные страдания их близким родственникам», он пригвождает к позорному столбу распространителей гнусных сплетен.

Книга Владимира Минаева — книга-подвиг; она восста-
навливает историческую справедливость и воздает должное как героям «Молодой гвардии», так и их очернителям.

Наталья В. Костенко,

доктор филологических наук,

профессор Киевского национального

университета им. Тараса Шевченко

 

 

Молчать – безнравственно и подло

 

Множество слов похвалы теснится у меня в душе после прочтения этой книги о «Молодой гвардии» и о том, какая вакханалия брехни, лжи, наветов, самозванства и вранья накопилось вокруг этой патриотической, чисто Советской, НАШЕЙ юношеской организации  беззаветных Патриотов своей Великой Родины.

В.Минаев нашел безупречный публицистический прием, который помог объективно и глубоко показать и проанализировать духовный подвиг молодогвардейцев, среди которых была и его сестра в активном ядре органи­зации. А с другой стороны, не вдаваясь в проклятия и эмоции, раскрыть бессовестную, подлейшую брехню Стахива-самозванца, его приспешников, восхвалителей и «подельников» по этой подлой клеветнической кампании, дис­кредитирующей погибших в муках отважных комсомольцев.

Такой наглой, без­удержной, а, главное, самовосхвалительной брехни, пожалуй, не было еще в истории. Даже в геббельсовской пропаганде!

Есть у величайшего баталиста мира В.В.Верещагина знаменитая картина «Мародеры» — она хранится в Николаевском художественном музее наряду с другими выдающимися полотнами этого гениального художника. Их подарил Николаевскому музею сын Василия Васильевича Верещагина после гибели отца вместе с адмиралом Макаровым на броненосце «Петропавловск», который был потоплен японцами на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 4 января 1904 года во время вероломного нападения японской военщины, подстрекаемой миллиардером Шифом и К^о, собравшим с мирового еврейства огромные суммы для  подготовки Японии к этой войне – даже строительства новейших линкоров, в том числе и флагмана «Микаса», на котором держал свой флаг Главнокомандующий Императорским флотом адмирал Того.

Без этой подлой, латентной силы не обошлось и здесь. Ибо кто такой Стахив? Пешка, нуль! Гитлеровский прихвостень! Они все обслуживали фашистскую армию, вермахт, в качестве переводчиков и референтов по Украине.

У нас в совхозе «Баштанский» в первые же дни оккупации, с передовыми частями двигались каратели «абвера» и гестапо с бандеровскими переводчиками, и расстреляли вернувшегося из неудачной эвакуации, тяжело раненого в обе руки управляющего IV отделением совхоза Александра Федоровича Романенко – бывшего командира бронепоезда в гражданскую, а потом начальника ВЧК Харьковской области. Из ВЧК он был изгнан еще в конце 20-х или начале 30-х, и об этом мало кто знал. Но немцы приехали именно за ним! По всей вероятности, по доносу своих агентов. Его, больного, прикованного к постели, допрашивал какой-то высокий чин в плетеных погонах через пе­реводчика, говорившего на галицийском наречии. А потом расстреляли. Об этом я написал в повести «Пауль, Петер, Йоган…» и в романе «Степь».

Мне хочется сказать, что картина «Мародеры», на которой турки разде­вают на поле боя погибших в бою русских солдат, была бы очень точной иллюстрацией к тому, что затеял этот прислужник фашистов и его прихлебатели. Хочется так же подчеркнуть, что дискредитация «Молодой гвардии» стоит в ряду тщательно разработанных в недрах ЦРУ, «Моссад», английской военной разведки МИ-5 мероприятий по развенчанию нашей роли по разгрому вермахта в его «быстротечной кампании» – «блицкриг», а также нашей Победы. Не гнушаются использовать для этого даже фальшивку ведомства Геббельса по дискредитации Жукова, приписывая ему подписание «приказа» вместе с Берия о высылке в Сибирь ВСЕГО НАСЕЛЕНИЯ УКРАИНЫ. Да  вагонов, мол, не хватило.

В общем, «были времена и потяжелее. Но не было подлей!». Гадко, омерзительно читать эту стряпню, видимо, оплачиваемую из-за бугра.

– Когда, по-вашему, началась вторая мировая война? – спрашивают некоего из высших чинов Пентагона.

– Десятого июня 1944 года, – отвечает, ничтоже сумняшеся.

– А с 39-го по 44-й?

– Это были локальные войны...

Так перечеркивают нашу Великую Отечественную войну и Победу в ней при нашей жизни. А что будет, когда мы «исчезнем», – как выразился на Тегеранской конференции И.В.Сталин? Победителями во второй мировой войне объявят себя насаждатели «нового мирового порядка на все века», вытравив из сознания будущих поколений даже воспоминание о нашей Великой Отечественной и о нас. Игра затеяна дьявольская, масштабная, глобальная. Посредством глобальной же брехни и фальсификаций. В этом ряду стоит и дискредитация «Молодой гвардии», ее Славы и Доблести. И нет нам спасения от клеветы на нашу Великую Родину, на наш Советский строй, на наши принципы высокой морали, патриотизма и верности долгу.

Будем же мужественными и стойкими в борьбе против наших хулителей и пасквилянтов! Молчать в эти сумбурные, треклятые времена – безнравственно и подло!

Александр Сизоненко,

писатель, лауреат Государственной

             премии Украины им. Т.Г.Шевченко, премий имени Юрия Яновского, Ивана Нечуй-Левицкого.

        Конча-Озерная, 16 мая 2006 года.

 

 

 

 

...Над степью небо чистое сияет,

и ясени застыли у дорог.

И слава Краснодона

не смолкает.

И монумент

величествен и строг.

Сюда приносит юность всей планеты

любовь свою

в букетах и венках.

Здесь вдохновенье черпают поэты,

сердца живых

здесь крепнут на века.

 (Иван Светличный. Баллада о молодогвардейцах)

 

                                 *  *  *

 

В семье землян, увы, не без урода,

Но нашей вечной славы не украсть –

В истории великого народа

Пробелом станет нынешняя власть.

И писари еще сломают перья,

А пахари запашут их обман.

Есть время потрясающих империй,

В историю вошедших, как таран.

                             (Леонид Корнилов)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Я решил, что жить так невозможно!

Смотреть на муки и самому страдать.

Надо скорей, пока еще не поздно,

В тылу врага врага уничтожать.

 

Я так решил и это я исполню!

Всю жизнь отдам за Родину свою,

За наш народ, за нашу дорогую

Прекрасную советскую страну.

                                                 (Олег Кошевой)

 

Подпольная комсомольская организация «Молодая гвардия» сформировалась в сентябре 1942 года из разрозренных групп подпольщиков, возникших в первый месяц оккупации г. Краснодона немецкими захватчиками. Молодые патриоты поставили перед собой задачи:

1. Разоблачать ложь немецко-фашистской пропаганды, вселяя в народ веру в неизбежный разгром немцев.

2. Организовывать молодежь на срыв и саботаж немецких мероприятий, препятствовать угону молодежи в Германию, истреблять немцев и предателей Родины.

3. Обеспечить всех оружием, боеприпасами и в удобный момент уйти в леса, вести открытую вооруженную борьбу.

Штаб принял решение: разбить членов организации по пятеркам, возглавляемых решительными и осторожными товарищами.

К началу ноября подпольная организация, охватившая своим влиянием город и поселки Краснодон, Первомайка, Семейкино и ряд хуторов, насчитывала в своих рядах более 70 человек.

С 1-го по 28-е января 1943 г. почти все подпольщики были арестованы. Пытки, издевательства не сломили воли молодогвардейцев к борьбе, они умерли героической смертью.

Молодежь Ворошиловградщины с ненавистью и презрени­ем                                                                                                                                                                     прокляла подлых предателей Почепцова, Лядскую, Вырикову, Полянскую, выдавших молодог­вардейцев врагу, и немецких холуев — Суликовского, Захарова, Куле­шова – участников зверской расправы над членами подпольной комсомольской организации.

На документальной основе был написан роман А.А. Фадеева «Молодая гвардия». Этот документ эпохи был опубликован на всех основных языках мира. В СССР был издан тиражом около 15 млн. экземпляров; свыше 200 раз — более чем на 40 языках народов Советского Союза.

Советскому Человеку посвящаю

 

Так  было

Пролог

 

Грузная, в заплатанной кофте, в брезентовых чувяках, – такие с подошвой из кусков автомобильных покрышек в военные годы носили и старый и малый, –  Анна Дмитриевна робко вошла в дом, точно пришла к покойнику, печальным взором обвела голую комнату, сочувственно покачала головой.

– Как разоренное гнездо, – унылым голосом откликнулась бабушка. – Жизнь нескладная пошла. Все из рук валится... А Наташка в работу погрузилась... Такая, видно, наша планида.

– Понимаю, понимаю. Горе очень большое... – Учительница присела к столу, раскрыла самодельную тетрадку, уставилась на туалетный столик.

Он один в зале выглядел по-прежнему: на стене зеркало в резной деревянной оправе, под зеркалом – две высокие стеклянные вазы с пучочками ковыля, собранными Ниной, и, привезенная ею из Мариуполя картонная шкатулка, вся оклеенная ракушками. Анна Дмитриевна поежилось, перевела взгляд на бабушку.

– Я чего, Евдокия Алексеевна, зашла? Хочу о наших ребятах книгу написать,

– Нынче многие пишут. Вон учитель Яков Филиппович тоже затеял. Намедни с фронта пришел. Первомайцев с мальства знает. И меня тянул за язык. А я что расскажу? Голова кругом идет… Вот письма Нине. Ее уж давно нет, а они все идут, – бабушка передала их Анне Дмитриевне.

Пока учительница читала, бабушка задумалась и механически шевелила пальцами по столу, как обычно перебирала она крупу или зерна.

Анна Дмитриевна вытерла глаза за стеклами очков, вздохнула:

– Много я таких перечитала. За душу берут.

– На моем веку, Митревна, всякое бывало. Но такое – уму непостижимо. Кабы ране сказали – убей меня не поверила бы. Наперед не угадаешь, кому по ком плакать. Да изверги и нам могилу уготовили. Хотели с корнем вырубить. Не успели кровопийцы.

– Об этом надо все написать. Все что пережили.

– Чего расписывать-то? Так ясно: прошлого не воротишь, а нынешняя жизнь что пашня на косогоре. Пахали, пахали, чтоб урожай был, а пошел ливень и все размыл. Сызнова надо пахать. Плодючий слой наново дожидаться...  За это   время много воды утечет.

– Это верно. Но людям надо хлеб выращивать и после таких ливней.

– Э-э! Жизнь она сама свое сделает. Глянь вон акация! Всю антихристы изуродовали. А живет! Потому как корни живы. Так, поди, и люди. Какие корни у них...

У веранды стояла ветвистая акация. Гитлеровцы, маскируясь, ободрали на ней кору бортами автомашин, обтесали ствол боками бронетранспортеров. И она засохла. А летом от материнского ствола, у самого корня взметнулся нежный зеленый побег.

–  Земля, дерево, корни... Очень метко, Евдокия Алексеевна, – учительница записала что-то в тетрадь. – Расскажите, как жили раньше, как росла внучка. И потом что было... Пока память свежая.

Бабушка сникла, сцепила руки, облокотилась на стол, тихо говорит:

– Да ты, Митревна, сама знаешь, как жили. Наташка-то рано овдовела. На ее плечах вся семья осталась, а профессии никакой. Когда мой Никифор был жив, он хоть и сторожем работал, да подмога семье была. Но Наташка быстро стахановкой стала. Ее премировали швейной машинкой, потом путевкой в дом отдыха. Сама-то не поехала, Нину вместо себя отправила. Золотое дитё было. Вся в мать пошла, в руках все горело. Всегда уборку в хате делала с песнями. Девки соседские возле нее клубились. Да вот они живы, а ее нету… Крошечка моя. И соседи в ней души не чаяли.

– А к вам как относилась внучка? – оторвалась от тетрадки учительница.

– Меня, бывало, на грех наводила. Выведет ночью на веранду и толкует о звездах и что небу конца нету. Грех было такое слушать. Часто шутила со мной. И я заигрывала. Бывало хочу ее оторвать от книжки, спрашиваю: «Нина, всю яйцо бить, али половину?». Она задумается, рассмеется, обхватит меня и тискает…

Когда антихристы напали, она не послушала мать и не поехала в Алмату, куда Маша Боркина из Ленинграда выкуировалась. Пошла на курсы в больницу. Тогда к нам на постой пять Ванюшек стало, командир Дубченко врачом был, учил Нину лекарничать. А когда вонючие хрицы пришли, все кувырком пошло. Да разве мыслимо все рассказать?

Однажды ночью Нина аэроплан услыхала, в пляс пустилась. Сказала, что это наш аэроплан, пошел к партизанам. А когда Тоня Иванихина с плену пришла, их стало водой не разлить. Так вместе и забрали. А что они вытворяли!..

Я чуть не умерла, когда Захаров наставил на меня наган, требовал сказать, где оружие. Хорошо, что Нина все из дому уносила. Она все скрывала, и мне строго-настрого наказала молчать. И хорошо, что Наташка ничего не знала. Когда в полиции Нины не стало, прибежала моя кума, Ильинична Клюзова. С порога про Нину спросила. Говорит, Сеню ее, тоже сказали, что в Ворошиловград увезли. А четыре месяца ни слуху ни духу. Надысь, говорит, две ночи жуть брала. Загудели машины. Послышалась песня. Поди, к пятой шахте поехали. Потом стрельба. И как ножом по сердцу: «Может там Нину порешили?». Я чуть не рехнулась. И ее, грешным делом, обругала. Но Наташке не сказала. А то беда была бы. Она такое могла натворить. Нас всех бы прикончили. Когда обыск делали, ее Захаров долго дожидался. Не знаю, как ее сердце выдерживает. И загодя прошу, Митревна: встретишь Наташку – не расспрашивай, не домогайся, Тяжко ей. Своими глазами дите истерзанное видела. Да окромя дочки одиннадцати душ родственников лишилась,

– А у Фадеева были?

– Приглашал. Наташка наотрез отказалась. Ажноль в живой-то ране копаться?

Многие родители молодогвардейцев, охваченные горем, скованные нуждой и лишениями военной жизни, не воспринимали подвигом поступка своих детей. И надоедливую Анну Дмитриевну они встречали слезами, молчаливым укором, а то и отмашками. Учительница искала своих прежних учеников, близких друзей погибших подпольщиков, надеялась списаться с ними. Вскоре ответил Борис Клыго:

«3дравствуйте, Анна Дмитриевна!

Получил сегодня Ваше письмо, которое горем и болью легло мне на душу. Многое из того, что сообщаете Вы, я уже знаю, но большая часть явилась новостью.

У меня очень мало времени – мы проходим последнюю под­готовку к бою, и я смогу только дать Вам ответ на письмо. Может быть, позже я смогу удовлетворить Вашу просьбу, потому что то, что Вы просите меня сделать, мне страшно хочется сделать, т.к. это и Ваша просьба – для меня самое дорогое, самое неотложное. Она воодушевляет меня.

Но Вы еще, видимо, не знаете, какое изменение произошло в моей службе. Я и все мои товарищи проходим последнюю подготовку перед боем. Мы – танкодесантники. Перед нами много трудностей и опасности. Сейчас почти нет свободного времени, и, чтобы сосредоточиться, спокойно подумать, слишком мало сейчас  подходящих условий.

Я, конечно, помогу Вам, может быть, еще раньше, чем думаю, но многое будет зависеть не от меня.

Мне перед боем получить Ваше дорогое письмо, узнать хотя и печальную судьбу моих друзей очень дорого. Если все будет благополучно, мы развернем большую, плодотворную переписку с Вами.

Я никогда не думал, что у меня уже нет стольких друзей: Краснянского, Клюзова, Третьякевича. О Минаевой Нине и о всех молодогвардейцах я много читал в газетах и письмах от родных. Так грустно об этом думать.

Ну, я заканчиваю. Уже темно, а в лесу света нет. Завтра утром, я узнал, мы выступаем. Когда Вы получите это письмо, это уже не будет тайной.

Итак, до свиданья. До свиданья после боя. Если будем живы, мы еще о многом поговорим.

Да! Поздравляю Вас с наступающим великим праздником 7 ноября, под сенью знамен которого, благословляющих нас, мы идем в бой! Привет всем и моим родным.

Я им больше не успею написать, а это письмо будет самым последним от меня, т.е. самым свежим.

Примите мой искреннейший дружеский привет.

Ваш воспитанник, гвардии младший сержант Клыго Б.Г.

I.XI..43 г. Полевая почта № 07289»

 

Добросердечный и обаятельный, скромный, большой любитель театра, шутник, немного художник, чуть-чуть поэт, он был душой своих одноклассников. Ох, как много он мог рассказать о них! Но это его письмо стало последним.

Удрученная Анна Дмитриевна решила отказаться от неудачной затеи писать книгу. Но чем дальше, тем чаще вспоминались ей будничные события школьной жизни, а из них отчетливо проступали истоки душевной силы у обычных, порой совсем незаметных мальчишек и девчонок. Она настойчиво собирала материалы, и в списке своих учеников – первых выпускников школы № 4 и тех, кому война не дала ее закончить, – делала пометки:

– Иван Виткалов – геройски погиб на фронте; а еще в сорок первом при прорыве кольца немцев под Харьковом радист танка Виткалов заменил убитого водителя и раздавил огневые точки врага, за что был награжден орденом Красного знамени.

– Юрий Виценовский, Михаил Григорьев – члены «Молодой гвардии» казнены 31 января 1943 года.

– Леонид Дадышев – член «Молодой гвардии», казнен 15 января 1943 года.

 

– Вениамин Жданов – погиб на фронте. О его подвиге газета «Комсомольская правда» писала: «Старший лейтенант Вениамин Жданов вел свое звено на выполнение боевой задачи. Бой был неравным. Противник в несколько раз превосходил силами наших. Машина Жданова загорелась. Стоял острый вопрос: использует ли командир парашют? Мгновение, и машина Жданова ринулась вниз, направляемая на склад горючего... Клубы черного дыма, поднявшиеся и окутавшие все окружающее, заставили противника остановить свои действия и дать возможность нашим самолетам скрыться».

– Нина Иванцова – член «Молодой гвардии», комсорг 8-го батальона связи 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта.

– Ольга Иванцова – член «Молодой гвардии», комсомольский работник.

– Борис Клыго, Александр Клюзов – геройски погибли на фронте.

– Анатолий Ковалев – член «Молодой гвардии», 31 января 1943 года бежал из-под расстрела, пропал без вести.

– Клавдия Ковалева – член «Молодой гвардии», казнена 16 января 1943 года.

– Александр Краснянский – погиб на фронте.

– Виктор Лукьянченко – член «Молодой гвардии», казнен 31 января 1943 года.

– Нина Минаева – член «Молодой гвардии», казнена 15 ян­варя 1943 года.

– Анатолий Орлов, Владимир Осьмухин, Виктор Третьякевич – члены «Молодой гвардии», казнены 15 января 1943 года.

– Сергей Тюленин – член «Молодой гвардии», казнен 31 ян­варя 1943 года.

– Любовь Шевцова – член «Молодой гвардии», казнена 9 февраля 1943 года...

Через много лет, в 1961 году Анне Дмитриевне Колотович удалось издать небольшим тиражом свою книгу «Дорогие мои краснодонцы». Написали свои воспоминания Е.Н.Кошевая, З.Т.Главан, К.М.Иванцов, Л.В.Попова. И несмотря на большую давность той суровой поры не убывал интерес к истории «Молодой гвардии», интерес к познанию облика того героического поколения, которое ярко и талантливо изобразил А.Фадеев: люди писали родственникам молодогвардейцев, учителям, в краснодонский музей. Писали отовсюду – все хотели знать о героях больше, чем знают. Вот только малая часть того, что написали мне.

«Наша пионерская дружина носит имя бессмертной «Молодой гвардии». Уже десять лет мы по крупицам собираем материалы о молодогвардейцах. Три раза ездили в Краснодон. Познакомились и подружились с 22 семьями молодогвардейцев. А теперь рассказываем всем учащимся, которые приезжают к нам из района и области. Большой интерес наш музей вызывает и у взрослых...

Как взволнованы ребята, когда они рассматривают личные вещи Вити Третьякевича, Тоси Иванихиной, Тони Дьяченко, Лиды Андросовой, Вани Земнухова! В их взгляде и тревожная грусть о погибших, и молчаливая клятва на верность молодогвардейцам.

Мы свято храним память и о Вашей Нине. Чтобы больше рассказывать о ней, пришлите свои воспоминания и ее личные вещи, если они сохранились.

Члены штаба музея «Молодая гвардия» средней школы № 12 Звездного городка».

«...Наша школа открыта совсем недавно. Но уже каждый пионерский отряд носит имя молодогвардейца. В дни рождения наших любимых героев мы проводим торжественные вечера, где читаем книги о них, рассказываем все, что знаем, минутой молчания чтим их память. Мы очень гордимся Вашей сестрой. Ее жизнь служит для нас примером, и память о ней сохраним навсегда.

Пионерский отряд имени Нины Минаевой и члены совета музея «Молодая гвардия», город Сердобск, Пензенской области».

«...В нашем классе две молодогвардейские парты. За ними сидят лучшие ученики класса.

Пионеры отряда имени Нины Минаевой средней школы №19 города Новосибирска».

«…Мы оформили стенд о нашей землячке Нине. Сейчас готовим демонстрационный столик, где разместим все, что отдала Ваша мама. Передайте ей – милой маме нашей Ниночки Минаевой – большое спасибо. И пусть не переживает, что забы­ла она подать сахар к чаю. Все было очень хорошо: и встреча, и беседа на скамейке под акацией, где любила сидеть Нина, и вкусный с вареньем чай, и ароматное масло, и мягкие булочки.

Летом наметили побывать в тех местах, где родилась Ни­на, где жил и боролся ее дедушка.

Мы скоро заканчиваем школу. И для работы в музее гото­вим себе смену из пионеров 5 и 6 классов. По материалам о Нине уже подготовили очень активных ребят.

Члены штаба музея «Боевая слава» школы № 37 города Орла».

«...Этим летом мы побывали на родине героев – в городе Краснодоне, встречались с родителями, с людьми, знавшими молодогвардейцев. Краснодонский музей зачислил наш музей своим филиалом. За три недели с начала учебного года мы провели 15 экскурсий, у нас побывало более 500 человек...

Члены совета музея «Молодая гвардия» школы № 8, город Томск».

Помнится, в 1946 году в нашу Первомайскую школу прие­хали гости – первая делегация московских школьников. И с той поры была неразрывной связь учеников школы № 312 города Москвы с Краснодоном.

Со всех уголков земли люди приезжали в Краснодон. Приезжали поучиться мужеству, обрести новые силы. Приезжаю я и теперь. С волнением подхожу к братской могиле... И как прежде, как всякий раз вижу: над чернокаменной могилой, всегда ухоженной и прибранной, склонили свои ветви широкие акации. Они все в цвету, рясном и ароматном, сотни гроздьев, тысячи цветков. Цветы, словно белые пчелы роем облепили разлапистые ветки, собирают нектар... И я вспоминаю ту, что у нашего дома, ту, что сменила погибшую и потом цветущая. С виду она была еще слабая, нежная, хрупкая, а попробуй сломать – голыми руками не возьмешь! И всегда она одинакова: в благодатное лето и в засуху. Потому что корни у нее прежние, глубоко разрослись в земле.

Я иду по городу и такие же акации вижу повсюду: в новых скверах, вдоль новых улиц, в просторных дворах. И везде слышу: «Здесь она родилась... Отсюда он пошел в школу... Тут они вступили в комсомол... Этот парк посадили они. В нем любили гулять... Здесь стояла та черная биржа... На этих домах они вешали флаги, клеили листовки... По этой дороге везли их на казнь...».

С тревожным чувством я направляюсь к шахте №5. Подхожу к шурфу. К террикону – свидетелю. Он помнит, как оборвали песню, как шурф стонал, как плакал Краснодон. Да, он помнит. Громада террикона вся в красно-бурых пятнах, точно впитала кровь погибших здесь. Дождевые потоки избороздили его. Но это – не борозды, это – морщины страдалиц-матерей. Я замечаю: молодые акации в новом сквере у шахты дружно тянутся вверх, а старый террикон с каждым годом становится ниже: нескончаемый людской поток уносит его по пылинкам. И я уношу. Так по пылинкам собирается прошлое, образуются глыбы истории... А может быть то – не пылинки, а зерна? Они прорастают, дают всходы. Всходы новых героев…

Так было… А теперь эти интересность, познавание, уразумение нередко с существенно иной целью: противоположной, враждебной. О чем читатель узнает из этой книги.

 

                        *      *      *

          «Нет ничего более человечного в человеке, чем связывать прошлое с настоящим».

                                                          ( Ф.И. Тютчев )

 

Нет, ничем нельзя нанести большего вреда, чем сообщая ложь.

 

Демосфен,

древнегреческий оратор, вождь

демократической группировки

 

 

У всего человечества один и тот же враг — ложь и один и тот же врач — правда.

 

Ю. Бондарев,

русский советский писатель

 

 

Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, и потому надо желать одной правды и искать ее, несмотря на все те выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже, несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее.

 

Ф. М. Достоевский,

русский писатель

 

 

Нелепо судить о людях прошлого так, словно они живут теперь и думают таким же образом, как и мы… Мы не можем судить о прошлом, подходя к нему с меркой настоящего.

 

Джавахарлал Неру,

Премьер-министр Республики Индии,

«строитель новой Индии» 

 

 

Вступительное слово

 

Уважаемый читатель! Я не увижу Вашей реакции при чтении этой работы. Однако надеюсь на понимание и даже — на одобрение, потому что здесь, в ожесточенном споре, но в рассудительной схватке, побеждает правда.

Много столетий назад римский историк и писатель Гай Светоний сказал: «Кто не порицает клеветников, тот поощряет их». Время не оспорило эту истину.

Испокон веков ложь отравляет людям существование. Обывательская ложь разрушает семьи, делает врагами друзей, вносит раздор в коллективы. Ложь предательская помогает противнику. Выдающийся знаток русского слова В.И.Даль в «Напутном слове» в 1862 году сказал:

«Во всяком научном и общественном деле, во всем, что касается всех и требует общих убеждений и усилий, порою проявляется ложь, ложное кривое направление, которое не только временно держится, но и берет верх, пригнетая истину, а с нею и всякое свободное выражение мнений и убеждений» [1].

Его современник, русский писатель М.Е. Салтыков-Щедрин об этом сказал так:

«...История дает приют в недрах своих не только прогрессивному нарастанию правды и света, но и необычайной живучести лжи и тьмы. Правда и ложь живут одновременно и рядом, но при этом первая является нарождающеюся и слабо защищенною, тогда как вторая представляет собой крепкое место, снабженное всеми средствами самозащиты...

Вообще ложь имеет за собой целую свиту преимуществ... Она знает, что торжество правды не влечет для нее за собой никаких отмщений. Правде чужда месть; она приносит за собой прощение, и даже не прощение, а просто только восстановление действительного смысла явления» [2].

В этих мудрых обобщениях тогда, полтора столетия назад, ложь только порой пригнетала истину, держалась вре-
менно и пребывала в защите. Потому ходячий ум народа (пословица) верно утверждал: правда сама себя очистит; все минется, одна правда останется.

За годы научно-технической революции западные цивилизаторы крупномасштабными разработками произвели на свет ложь глобальную и всесильную. В облике прямого обмана и дезинформации, нетрадиционных идеалов и соблазнительных мифов, обожествленного мамона и утонченных систем воздействия, она стала главным орудием в информационно-психологических войнах: оружием массового поражения, способным разрушать страны, обычаи и хозяйственные системы, разжигать вражду народов, развязывать горячие войны.

А правда так и осталась «нарождающеюся», «слабо защищенной» и даже гонимой!

На темных улицах пустых

Спасалась правда от погони.

От страха пряталась в кусты,

Сжимая потные ладони.

Бежала, путала следы,

Кралась по грязным подворотням,

Своей боялась наготы

И зябко куталась в лохмотья.

Так просто, но точно обрисовала нынешнее положение правды Ольга Марчевская.

Сегодня уже не тайна, что врожденная ненависть Запада к славянам, к Советской России (СССР) возбудила идеологический психоз в так называемой холодной войне. «Мы бросим все, что имеем,— все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей» — планировал А. Даллес в 1945 году в доктрине психологического сражения с СССР [3]. «Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события» — предписал Совет национальной безопасности США в директиве № 20/1 от 18 августа 1948 года [4].

С конца 40-х  годов объем вещания западных стран на Советский Союз возрос более чем в тысячу раз и составил 1400 часов в неделю, или 200 часов в сутки. Пропаганду вели 34 зарубежные радиостанции на 22 языках народов СССР. США тратили на это с 1950 года по 120 миллионов долларов в год, а с 1960 года – более 500 миллионов ежегодно.

И агрессивная ложь сорок лет подтачивала опоры Советского Союза. В результате «внутренние события» свершились.

Страну в одночасье слизали,

Изгрызли до мелкой трухи.

Христос остается с «низами»,

Иуда подался в «верхи».

(В.Кочетков).

Теперь иуды бахвалятся своим коварством. Дескать, Председатель Верховного Совета УССР Л.Кравчук собрал тайное совещание, на котором И.Плющ, И.Драч, Д.Павлычко, Л.Лукьяненко, И.Юхновский выработали такую «тактику недопущения» подписания нового Союзного договора: «У микрофонов в Верховном Совете говорить не об отказе от подписания Союзного договора, а, наоборот, о важности этого договора, необходимости его доработки, внесения поправок и изменений. Выработанная тактика затягивания в принятии решения действовала безотказно. Наконец подписание было отложено... Широкая общественность не знала, что за этим кроется» [5].

Так «свершали внутренние события» наперекор воле 80 процентов населения Украины, проголосовавших на референдуме за Союз.

А вот признания победителей. Президент США Дж.Буш после телефонного доклада Б.Ельцина об успешном развале СССР воскликнул: «Это победа силы наших нравственных ценностей, это означает экономический рост и рабочие места у нас дома!». Президент США Б.Клинтон: «В начале 1990 года работники ЦРУ передали на Восток для осуществления наших планов 500  миллионов долларов,  и затем – такие же суммы». Дж. Бейкер, Государственный секретарь США: «Мы истратили триллионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в холодной войне против России». Ф.Гафней, директор Центра политики и безопасности США: «Победа США в холодной войне была результатом целенаправленной, планомерной и многосторонней стратегии США, направленной на сокрушение Советского Союза... В конечном счете, скрытая война против СССР и создала условия для победы над Советским Союзом».

Осуществляя план расчленения Советского Союза на отдельные государства, США со своими союзниками самочинно снизили цены на энергоресурсы и сырье, закрыли рынки для советских товаров и тем самым нанесли в 80-е годы ущерб Советскому Союзу в 1,2-1,5 триллиона долларов – почти в два раза больший, чем в войне 1941-1945 годов.

Аллен Даллес планировал: «Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить». И его «единомышленники и союзники в самой России» заставили людей поверить как в магические, чудодейственные «ценности»: «демократию», «реформы», «свободу», «рынок». А порядочных ученых и политиков с их голой правдой, тоже по Даллесу, «поставили в беспомощное положение, превратили в посмешище..., оболгали и объявили отбросами общества».

В массовом помрачении рассудка остались без внимания суждения даже несомненных авторитетов. Так, известный американский экономист Дж. Гелбрейт говорил: «За свободный рынок могут ратовать люди с психическим отклонением. Наша жизнь смягчается и регулируется правительством». «Реформаторы» оказались «с психическим отклонением» и пропустили мимо ушей вот это откровение японского миллиардера Хироси Такавамы:

«Мы ничего не можем понять у вас. Мы в свое время взяли ваш план, наполнили гибкими инструментами, и он у нас заработал. А теперь мы видим, что вы от плана отказались. Вы были умными, а мы, японцы, дураками. Мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей».

Ловчилы и пройдохи, захватившие власть над обломками СССР, ни уха ни рыла не смыслят в экономике и не знают, что с 1933 года США используют заимствованное у СССР государственное регулирование народного хозяйства, что специальные плановые органы созданы во Франции, в Канаде, Нидерландах и многих других капиталистических странах.

Известный ученый, философ А.Зиновьев, проживший на Западе более 20 лет сказал так:

«Высокая продуктивность западной экономики вообще лишь в ничтожной мере определяется частным предпринимательством. Она определяется общей структурой капиталистического предпринимательства, которая гораздо ближе к тоталитарной структуре, чем дискредитируемая коммунистическая экономика Советского Союза» (Мюнхен, август 1990 г. – «Комсомольская правда» 15.09.1990).

Неожиданным даже для противника, ошеломляющим для трезвомыслящих людей оказался безрассудный отказ 200 миллионов «пятилетних детей» от наследства великой эпохи — мощной высокоразвитой индустрии и эффективного агропромышленного комплекса, созданного тремя поколениями советских людей. «Демократическая элита» посчитала абсурдом и экономическим авантюризмом индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства.

Но разве победа в смертельной схватке с фашизмом не явилась подтверждением необычайной, величественной человеческой сущности планов социализма, осуществленных большевиками в поразительно короткий срок? А возродить страну из руин в считанные годы, поставить мирный атом на службу человечеству, первыми проникнуть в космос неужели смогли бы «дети Шарикова», «люди с совковой психологией», как обзывают сегодня советский народ?

Так кто же эти политические пигмеи, которые хлипкими ножками чванливо пинают этот грандиозный и необозримый обломок истории?

«Мы вышли из страшной державы»,— втолковывал телезрителям первый Президент Украины Л. Кравчук, бывший главный идеолог компартии республики. «Беловежское соглашение — это был единственный шанс для Украины выбраться из ада»,— заявил в свое семидесятилетие этот, выпестованный в том «аду», самодовольный и чванливый оборотень. «Мы жили в тюрьме»,— уточнил прессе второй Президент Л. Кучма, бывший директор наиважнейшего, привилегированного оборонного завода СССР и член самого главного органа руководящей коммунистической партии.

Поражает неестественное отсутствие у этих двоих и их приспешников душевной тревоги от тяжкого оскорбления презрительным клеймом «предатель», удостоверенным бесспорной истиной, выраженной знаменитым французским писателем В.Гюго: «Позорить свое отечество — значит предавать его».

Сегодня те заговорщики, разрушители Советского Союза, выдают себя за спасителей своего народа. «Неконтролируемый распад страны, – сказал Л.Кравчук, – имел бы катастрофические последствия глобального масштаба и привел бы к миллионам жертв… Приняв в Беловежье соглашение о создании СНГ, мы тем самым придали процессу развала СССР, который начался не по нашей инициативе, цивилизованный характер… Я считаю нашей заслугой, что народы СССР и мира не почувствовали на себе последствий неконтролируемого распада государства». («День», 09.12.2006).

Этот рукотворный катаклизм по-иному оценили умные и неравнодушные иноземцы. Йоле Станишич, югославский писатель говорил:

«Советский Союз был самой величественной крепостью надежд для всего прогрессивного человечества… Не существует больше той великой гармонии, которую укрепляли мыслью, трудом и зачастую своими жизнями миллионы людей. Разрушение СССР для меня – самая страшнейшая беда после Ноевого потопа» («Правда» 28.06-5.07.1996).

Пьер-Мари Галуа, французский генерал, бывший военный советник де Голля, выдающийся стратег - геополитик, мыслитель, историк и известный писатель сказал: 

«Если бы я смог увидеть возрожденную Россию такой же могучей, как СССР, то тогда отправил бы свою душу с песней на небеса. <…> В наши дни либерализм, капитализм не приобрели необходимой мудрости и не стали человечными, гуманными, на что всегда на словах претендовали. Капитализм при всей своей изощренности, закамуфлированности стал еще более агрессивным,  алчным… Мое заключение: если бы Россия не потерпела крушение, если бы не было этого … разрушения России, СССР, не было бы войн в Ираке и Югославии, не погибло бы около 2-3 миллионов невинных. Крушение СССР … устранило политическое и экономическое равновесие в Европе. С уничтожением СССР наступило полное нарушение баланса на планете» (Там же).

Директивой США № 20/1 было намечено:

«Мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а)  не имел большой военной мощи;

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами;

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

<...> ...Мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов...» [4].

Но не потребовалось ни «мытье», ни «катанье»: «местные власти, которые пришли на смену Советской власти», сами осуществляют предписанную «программу деком-мунизации». При этом используют поражающее воздействие лжи через средства массовой инфантилизации (превращения взрослых в детей) — СМИ.

Эффективность такого действия Гитлер обосновал так:

«Восприимчивость масс довольно ограничена, их понимание — незначительно, зато забывчивость чрезмерно велика... Только того, кто тысячекратно будет повторять ординарные понятия, масса пожелает запомнить. Если уж врать, так врать нагло: в большую ложь охотнее верят, чем в малую... <...> Большая ложь дает выигрыш во времени, а потом о ней никто не вспомнит».

Современные цивилизаторы пошли дальше: большую ложь они фабрикуют с учетом закона «красного смещения». Он отражает свойство здоровой психики: в воспоминаниях человека давние горести забываются, исчезают из памяти, а радости остаются и занимают почти все ее пространство. Чтобы скрасить потрясающие драматические последствия псевдореформ, армия манипуляторов общественным сознанием создает травмирующий психику фон: вытесняет из памяти радостные воспоминания и нагнетает горестное из тяжелых событий прошлого, обставляя его тысячекратно повторяемыми клеветническими штампами и издевательскими клише. Вот самые ходовые: «совки», «рабские души», «красно-коричневые», «московско-большевистские оккупанты», «тоталитаризм», «казарменный социализм», «совдепия», «уравниловка», «печально знаменитые серп и молот».

Советские люди, избалованные социальным благополучием и утратившие чувство беспокойства о будущем, без сомнений «заглатывают» фальшивые цитаты, поддельные приказы, подложные «архивные» документы. Без возражений, как истину, они принимают вот такие язвительные нелепицы: «коммунизм страшнее фашизма», «коммунисты воспитали колбасный патриотизм», «большевистский период был страшнее, чем татаро-монгольское иго», «только при немцах наши люди наелись хлеба».

А сколько усилий было потрачено на замену названия «Великая Октябрьская социалистическая революция» на «Октябрьский переворот»! А ведь ретивые оценщики истории хорошо знают, что большевики совершили не дворцовый переворот, а настоящую социалистическую революцию: власть от капиталистов  и помещиков перешла к рабочим, была сломана буржуазная государственная машина, утверждена общественная собственность на средства производства, ликвидирована эксплуатация человека человеком. Иначе говоря, революция — это избавление от гнета, нищеты, скотского существования, и, как сказал В.Гюго, это возврат от поддельного к настоящему. Потому-то во Франции все делается, чтобы не замарать облик Великой Французской революции; ее репутацию охраняют конституцией и никто не пытается поливать грязью. «Марсельезу» поют как коммунисты, так и их противники. И с большим почтением французы относятся к Великой Октябрьской революции, родившей первое в мире социалистическое государство. Да и сегодня под знаменем социализма, поднятым Великим Октябрем, живут полтора миллиарда землян — больше, чем в так называемом золотом миллиарде  западных стран.

Поражающее воздействие всеми средствами массового извращения истины (СМИ) нацелено на В.И.Ленина и И.В.Сталина. Так, например, у Ленина «...и дурацкая мимика, и плешивость, и ужимки подвыпившего телеграфиста... нет в нем ни вида, ни величия» (М.Вайскопф). «Ленин — наибольший в мире террорист и тиран» (Ж.Желев, президент Болгарии). «Ленин — изменщик Родины, лицемер и демагог... От сифилиса помер наш вождь и учитель» (А.Иванов, поэт-пародист). «Жириновский по выговору своему, по верткости, по всем ухваткам, по мерзости всей — копия Ленина» (В.Астафьев, писатель). «По сравнению с палачом Сталиным, Гитлер просто карлик» (Ж.Желев). «Сталин был в молодости осведомителем полиции» (И.Левин, ж. «Лайф»).

Академик Н.П.Бехтерева рассказывала в газете «Аргументы и факты» (сентябрь 1995 г.), как на нее «давили», чтобы она подтвердила, что ее дед, В.М.Бехтерев, назвал Сталина параноиком. «Это была тенденция,— говорила она,— объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием моего дедушки, но никакого высказывания не было».

Учитывая чрезмерную забывчивость масс, «бульварный кулинар» В.Коротич приправил миллион своих жареных газетных уток ядовитой небывальщиной: «советские вожди свергли самодержавие», и, дескать, Иосиф Сталин участвовал в свержении императора Николая Второго. Но высокообразованный, бывший советский общественный деятель знает, что царя свергла российская белая кость: дворяне и родственники монарха.

Многие годы на все лады цитировали строку из пролетарского гимна: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...» И всегда затушевывали то, что объектом разрушения в ней является «мир насилия», и клеймили коммунистов как разрушителей. Даже теперь, «разрушив до основанья» все народное хозяйство Украины, глава государства утверждает, что «советская командная система оставила нам разрушенную экономику».

Бурлацкие и радзинские с яростью набросились на Павлика Морозова, который на суде выступал свидетелем и защищал мать, себя и честь семьи от отца-мучителя. Отца за хозяйственные преступления приговорили к нескольким годам лишения свободы, а четырнадцатилетнего Павлика и его младшего брата убили дед и родной дядька. Но об этом — ни слова. Зато твердили, что советская система воспитывала таких вот «предателей святости кровных уз».

«Необычайную живучесть лжи» подтверждает газета Конгресса украинских националистов «Нація і держава» (21.10.2003), в которой некто Д.Цивьюк, героизируя юного Б.Цицика, застрелившего в 1949 году «большевистского мучителя», райвоенкома майора Бугайова, а в 1950 году — майора НКВД Скороделова, пишет: «В СССР наибольшим юным «героем» был Павлик Морозов. Сотни школ, улиц, колхозов носили его имя. За что? А за то, что он предал родного отца и выдал его на казнь. Вот таких героев воспитывала советская власть! Предатель — герой».

Но, как говорится, море песком не засыплешь. На фронтах Великой Отечественной войны защищали Родину, народ, своих отцов и матерей, братьев и сестер 14 миллионов комсомольцев, воспитанных советской властью. Почти 3,5 тысячи стали Героями Советского Союза, более 3,5 миллионов комсомольцев были награждены орденами и медалями. И вот газетчики по невежеству, а скорее всего со злым умыслом, противопоставляют народным героям террориста Цицика.

Ложь в законе, «снабженная всеми средствами самозащиты», воровски поступает с историей Великой Отечественной войны. Пышными торжествами в день Победы она прикрывает бешеную ненависть к Красной Армии, оглупление выдающихся советских полководцев, глумление над прославленными защитниками Отечества, надругательство над братскими могилами и памятниками. Извращенное толкование истории Второй мировой войны западной историографией уже навязано нашим беспринципным идеологам и политикам, взорвавшим сверхдержаву изнутри.

В учебнике А.Кредера «Новейшая история. XX век», изданном на деньги американца Д.Сороса, которому уже удалось, по его признанию, «американизировать целое поколение молодежи в Восточной Европе и России», сказано: «Первым вестником перелома во второй мировой войне стало сражение у атолла Мидуэй». А решающие военные действия, мол, происходили в Африке и Атлантике. Так зачеркивают истинно решающие битвы — под Москвой, Сталинградскую и на Курской дуге.

Во Франции, например, есть станция метро «Сталинград», площадь «Сталинград», кафе и школы с таким именем; в Бельгии есть улица Сталинградская, в Англии — площадь Сталинградская. А в Украине, освобождение которой началось благодаря победе в Сталинградской битве, этот символ уже вытравили из памяти людей.

Германский телесериал «Будь проклята война» распространил по планете такое вот заключение диссидента Льва Копелева о советских солдатах, избавивших трусливую Европу от фашистского зверья:

«Это были солдаты, которые умели только убивать, копать могилы, заниматься разбоем и бабами».

Но не говорят, что бомбардировка американцами Дрездена в самом конце войны унесла жизни 150 тысяч мирных жителей и уничтожила культурный центр Германии. Более 600 тысяч мирных немцев погибли от американских бомб.

И сегодня СМИ США трубят, что советские солдаты убивали немецких детей и насиловали женщин. Дескать, в первые послевоенные месяцы сотни тысяч мирных жителей Германии умерли от голода и холода (в жаркие летние месяцы 1945 года!), мол, советы изгнали миллионы людей из их домов в Германии на Восток.

Американский «историк» Энтони Бивер, автор книги «Падение Берлина. 1945» сегодня заявляет, что когда советские войска вошли в Германию, русские солдаты изнасиловали два миллиона немецких женщин. «Русские солдаты,— говорит он,— насиловали каждую немецкую женщину в возрасте от восьми до восьмидесяти лет». Такая дикая ложь в «цивилизованном» обществе именуется «свободой слова».

А советский писатель В.Астафьев, переметнувшись в стан «царя» алкоголика и убийцы Б.Ельцина, уценил советское воинство так: «Мы просто не умели воевать. Мы и закончили войну, не умея воевать... Мы залили своей кровью, завалили врагов своими трупами». Конечно, этот «военспец» не умел воевать и потому служил всего-навсего ротным телефонистом в гаубичной бригаде. Но как читатель он знал данные Генерального штаба Вооруженных сил СССР, которые говорят, что общие безвозвратные потери военнослужащих Советского Союза составили 11 миллионов 273 тысячи человек, в том числе более 2 миллионов военнопленных погибли в немецких концлагерях, а общие безвозвратные потери Вооруженных сил Германии и ее союзников на советском фронте составили 8,7 миллиона человек. Так что при почти равных потерях сторон победила Красная Армия. Но злобная ложь — неугомонна. И святоша выискал новый порок: «Наша армия была первой в мире, что воевала без Бога... Даже у фашистов на пряжке было написано «с нами Бог».

Публикуя эти мыслишки, редакция газеты «Известия» умолчала о более 15 миллионах советских мирных жителей, уничтоженных гитлеровцами с именем Бога, и что с именем Бога «цивилизованные» варвары США уничтожили миллионы мирных жителей и памятники культуры в Хиросиме и Нагасаки, в Северной Корее и Вьетнаме, в Триполи и Багдаде, в Боснии и Югославии. Но с выгодой для себя распространила вот этот слушок дельца А.Тарасова: «Когда немцы ненадолго заняли город, поселились и в нашем доме, то, как вспоминала бабушка, без спросу они даже соль не брали... Наши же партизаны приходили в город по ночам за бражкой, воровали. На том их немцы и поймали, несколько человек повесили».

На подлых слухах сочинили грязную клевету на народную героиню Зою Космодемьянскую некие В.Леонидов и А.Жовтис, а редакция газеты «Аргументы и факты» распространила ее серией статей тиражом 24 миллиона экземпляров. Эта шатия, удовлетворенная палаческой расправой над патриоткой-мученицей, вдобавок поиздевалась над матерью двух Героев. Будто бы она при опознании трупа устроила вульгарную драку с другими матерями за право признать казненную партизанку своей дочерью, чтобы получить привилегии матери Героя Советского Союза. «Побоище было страшное,— пишут сочинители.— Всех разогнала длинная и худая женщина, впоследствии оказавшаяся Космодемьянской. Так Таня стала Зоей». Но авторы и распространители этой сплетни знали, что комиссия опознала Зою Космодемьянскую 4 февраля 1942 года, а 16 февраля 1942 года ей присвоили звание Героя Советского Союза. Зачем же понадобилось якобы свозить для опознания матерей, а им драться, когда героиня уже была известна?

Беспощадно поизмывалась над Космодемьянской некая Сенявская Е.С. из Института Российской истории РАН. В ее «исследовании» партизанка, назвавшаяся Таней, — «фанатичка», поджигала дома, «в которых жили только русские», и она «не нанесла никакого урона немецкой армии». И «Таня» — не Зоя Космодемьянская. Настоящая Зоя, дескать, была заслана в тыл к немцам, была в концлагере, а когда ее освободили наступающие войска, она вернулась домой, но мать ее не приняла и выгнала. А вот «мертвую «Таню» по фотографиям в газетах опознали как свою дочь сразу несколько женщин, в конкуренции на право получения за нее пенсии, льгот и славы победила, естественно, та, которая лучше всего совмещалась с системой» [6].

Какие же матери вскормили таких негодяев, презревших даже природные материнские чувства? Когда Сталин узнал о казни партизанки Зои Космодемьянской, то приказал немец-
ких солдат и офицеров 332-го пехотного полка в плен не брать. Кто сегодня воздаст по заслугам духовным палачам?

Застрельщиков информационных казней героев войны, возбуждения к ним ненависти родила пресловутая горбачевская перестройка. «Пятая колонна» во главе с новоявленным главным идеологом компартии А.Н.Яковлевым захватила средства массовой информации и умело организовала кампанию размывания исторического сознания народа.

Раскрепощенные корчеватели памяти и творцы мифов дружно набросились на краснодонскую «Молодую гвардию», как моллюски, облепили ее, чтобы утопить в океане лжи. Прежде ковыляла по миру коротконогая ложь об Олеге Кошевом: будто бы не погиб он и живет в Америке. Но вот в 1987 году западные радиоголоса поставили под сомнение само существование подпольной организации «Молодая гвардия», о Кошевом говорили как о предателе своих товарищей и изменнике Родины, и призывали советских людей «пересмотреть свои позиции по отношению к Олегу Кошевому и его боевым товарищам».

Этот призыв, как чертополох, засорил разум и буйно расцвел на нашей «независимой» информационной ниве. В сотнях газетно-журнальных публикаций, в передачах радио и телевидения ехидными насмешками и коварной ложью героическую организацию низводят до мифической, будто бы придуманной в краснодонской полиции и писателем А.Фадеевым...

Все это — типичные истории наших дней и всего лишь фрагменты огромной по масштабности многогранной психологической войны. Но даже из пунктирно обозначенных подлогов и обманов видно невооруженным глазом: неистово одержимых идеей сменили не искатели истины, а ее душители, предатели, носители зла и ненависти. Собственно они породили и овеществили Смутное время, создали государство, в котором главное оружие власти — средства массовой информации, которые серией хитроумных способов агрессивно вторгаются в душу и подсознание человека, словесным насилием изменяют личность, подавляют память и волю. В результате сегодня мало кого удивляет, что миллионы умудренных опытом ветеранов войны смиренно наблюдают, как над могилами советских воинов, которые шли в атаку и побеждали под Красным знаменем, развеваются флаги их врагов: власовские — в России, бандеровские — на Украине. Видно, мало кто знает мудрый совет Юлиуса Фучика: «Бойтесь равнодушных. С их молчаливого согласия в мире происходят самые ужасные вещи.»

Нравственный долг и обязанность очевидца из последнего поколения свидетелей дают мне большие права, чтобы активно выступить против глумливо торжествующей неправды. И дают право судить тех, кто покушается на честь беззащитных молодогвардейцев.

Чтобы очистить подлинную репутацию «Молодой гвардии», нужно выяснить: почему, с какой целью Запад обратил особое внимание именно на нее, кто конкретно десятки лет распускал сплетни о Кошевом, какие силы ведут массированный огонь по молодогвардейцам и писателю А.Фадееву?

Искать правду, которая, по выражению Салтыкова-Щедрина, «восстановит действительный смысл явлений», будем в заочных дискуссиях, беседах за «круглым столом», в разговоре по душам с журналистами, историками, писателями, свидетелями тех давних событий. Процесс исследования проведем во всем объеме, всесторонне и трезво, без эмоций: от этого разбора в какой-то мере зависит бессмертие героев и бесславие, позор и кончина тленных лжецов.

Как пищу для ума читателей и будущих историков, осветим отдельные позорные страницы современности с именами фальсификаторов советских летописей, виртуозов обмана и клеветы, марионеточных и бесплодных правителей Украины с их одиозным кругом продажных осквернителей святых символов и идей, русофобов и отечественных неофашистов, распространителей суеверий, астральных предсказаний, первобытных обрядов и пережитков глубокой старины.

Чтобы легче осмыслить разговор, уясним себе внутреннее содержание таких слов как «вера», «правда», «ложь», «патриотизм», «подвиг», «предательство».

Вера — «…уверенность, убеждение, твердое сознание, понятие о чем-либо, особенно о предметах высших, нравственных, духовных» (В.Даль).

Правда — то, что соответствует действительности. «Правда необычайнее вымысла: вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается» (Марк Твен).

Ложь — «слова, речи, противное истине (истина — все, что верно, подлинно, точно, справедливо, что есть)» (В.Даль). С психологической и этической точки зрения следует различать ложь сознательную, намеренную и заблуждение.

Патриотизм (греч. patre — родина) — нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к отечеству, преданность ему, готовность ради него к самопожертвованию, уважение к историческому прошлому родины и унаследованным от него традициям; гордость социальными и культурными достижениями своей страны; сочувствие к страданиям народа и переживания за социальные пороки общества; привязанность к месту жительства.

Подвиг — доблестный поступок, дело или важное, славное деяние, акт героизма, требующий от человека предельного напряжения воли и сил, связанный с преодолением необычайных трудностей.

Предательство — «поступок лукавый, вероломный, крамольный, изменнический» (В.Даль). Нарушение верности общему делу, требований солидарности, переход на сторону врага, выдача ему соратников, тайны, умышленные действия, враждебные общему делу и выгодные его противникам. Предательство обычно связано с беспринципностью, политической трусостью и шкурническими интересами; всегда расценивалось как злодеяние.

 

*   *   *

 

За труд, за честь, за правду и любовь

По подлецам, как в настоящем доте,

Машинка бьет очередями слов,

И мчится лента, словно в пулемете…

(Эдуард Асадов)

легкое «прикосновение»

к предмету разговора

Беседа первая

 

В заочной полемике участвуют: В.Аблицов и др., авторы материала «Антифашистское движение сопротивления» («Голос Украины», 06.11.1999 г.), Н.Ажгихина, автор статьи «Заложники легенды» («Огонек» №44, 1990), Г.Головлева, автор заметки «Молодогвардейцев выдумывали дважды» («Киевские ведомости» 11.12.2000), А.Гордеев, профессор Днепропетровского аграрного университета, автор статьи «Кто предал молодогвардейцев?» («Комуніст» №46, 1996), К.Иванцов, автор книги «Молодая гвардия»: правда, вымысел, клевета», А.Ильченко, автор материала «Молодая гвардия» — роман про ОУН?» («Всеукраинские ведомости», 12.06.96), С.Киселев автор статей «Кто же предал «Молодую гвардию»?» («Литературная газета» 27.06.90, «Киевские ведомости» 18 и 21.10.2002), А.Кобельнюк, автор статьи «Олег Кошевой комиссаром «Молодой гвардии» никогда не был...» («Голос Украины» 19.05.93), Н.Кононова, автор материала «Триумф и трагедия «Молодой гвардии» («Киевские ведомости» 11.10.2002), В.Левченко («Житомир», 08.05.1992 г.), А.Никитенко, директор Краснодонского музея «Молодая гвардия», В.Полищук, кандидат юридических наук, доктор общественных наук, с 1946 г. проживал в Польше, с 1981 г. живет в Канаде, автор книги «Гірка правда: злочинність ОУН-УПА», А.Редченко, автор материала «Мы верили в Украину…» («Народна газета», №9, 1994 г.), М.Романцов, автор материала «Если бы Олега Кошевого не казнили немцы — казнили бы большевики» («Вечерний Киев» 6.03.93), Ю.Семиволос, автор материала «Большевистское подполье: зеро, брехня» («Молодь України» 27.04.93; «Час-Time» 4.08.95), В.Семистяга и Ю.Козовский, авторы очерков «Что же было в Краснодоне?» («Молодь України» за 17, 18 и 22 сентября 1992 г.), В.Сильченко, автор статьи «Фадеевский «предатель Стахович», оказывается,— герой. И издал мемуары» («Киевские ведомости» 5.10.95), М.Слабошпицкий, главный редактор издательства «Рада», Е.Стахив, автор публикации «Молодая гвардия» — это выдумка Фадеева» («Вечірній Київ» 17.08.95) и книги «Останній молодогвардієць» (К., 2004), М.Федоренко, автор материала «ОУН и «Молодая гвардия» («Народна газета» №7, 1991), Э.Шур, автор материала «Молодая гвардия»: подлинная история, или уголовное дело № 20056» («Совершенно секретно» №3, 1999 и «Департамент» №4, 2000) и другие авторы публикаций.

Заголовки отдельных статей сразу раскрывают их смысл и возбуждают своей эмоциональной окраской: одни читатели с возмущением отвергают сенсационные сообщения о том, что «Молодая гвардия» якобы была националистической подпольной организацией, другие — заинтересованно берут это на веру. Наша задача — искать ис­тину, и для этого обратимся к авторам за доказательствами их утверждений.

В.Левченко: Теперь установлено, что в Краснодоне действовало самостийницкое подполье «Молодая гвардия» под лозунгом «Советская власть без большевиков». Однако все подвиги подпольщиков и славу приписано комсомольцам во главе с О.Кошевым [7].

М.Федоренко: Гость из США Евгений Стахив — коренастый седоголовый мужчина — знает о подпольной борьбе с фашизмом на Донбассе и о «Молодой гвардии» то, чего не знают читатели романа А.Фадеева [8].

А.Редченко: Евгений Стахив — человек пожилой, но такой же энергичный, как и в годы Второй мировой войны, когда пришлось путешествовать по Украине, организовывая самостииницкое подполье. «Народна газета» рассказывала о взаимодействии созданных им подпольных структур с «Молодой гвардией» на Донбассе. О подлинном, а не выдуманном Фадеевым по заказу компартии облике организации Олега Кошевого, о национал-коммунистической направленности действий юношей и девушек, которые под влиянием убедительного агитатора Евгения Стахива начали писать в своих листовках: «Смерть Гитлеру! Смерть Сталину! Советская власть — без большевиков!» Пан Евгений снова в Украине. Уже шестой раз после войны [9].

М.С.: «Народна газета» знакомила читателей и со всей семьей Евгена Стахива, в которой все были в ОУН, и с ним самим, подробно информируя о важной миссии пана Евгена в донецкий край, когда он, будучи в подполье, сотрудничал и с Олегом Кошевым, и с другими «молодогвардейцами», борясь и против фашизма, и против коммунизма [10].

М.Слабошпицкий: Я впервые встретился с этим человеком пять лет назад и сразу почувствовал в нем спокойную и разумную внутреннюю силу, которая дает возможность человеку преодолевать в жизни чрезвычайно сложные преграды.

... Книжка «Крізь тюрми, підпілля й кордони» родилась из рассказов Стахива обо всем, что ему довелось пережить в годы борьбы за независимую Украину. Он сидел и в тюрьмах, и был в подполье, переходил границы разных государств, ясное дело, каждый раз рискуя жизнью. Его биография — готовый широкоформатный, остросюжетный роман.

Евгений Стахив живет в Нью-Йорке, а его книга выходит в киевском издательстве «Рада» [11].

М.Прокоп: Это живо написанная и интересная работа, которая в своих отдельных частях может стать настоящим достоянием украинской мемуаристики, в частности там, где автор рассказывает об организованной освободительной борьбе подполья ОУН во время немецкой оккупации Украины [12].

В.Сильченко: Отечественная история сейчас бурно переписывается и преподносит немало сюрпризов. Вот и книга Евгения Стахива ... несомненно, вызовет легкий шок у всех, кого воспитывали на примере юных героев-краснодонцев из «Молодой гвардии» А.Фадеева. Подполье было, но не коммунистическое, а оуновское. И «предатель Стахович», т.е. Стахив, никого не предавал, а был активным, опытным бойцом-подпольщиком.

О чем он сам, приехав из Нью-Йорка, убедительно рассказал собравшимся на презентацию.

Книга воспоминаний Стахива читается как ошеломляющий приключенческий роман. Тут и сотрудничество со Степаном Бандерой, неравная борьба с немецким фашизмом в Закарпатье и в самой Германии, «кошки-мышки» с гестапо в Донбассе и по всей Украине [13].

В.Аблицов, В.Жежера, В.Краснодемский: ...Недавняя встреча с Евгением Стахивом в Союзе писателей Украины возродила новую заинтересованность историей юношеской, краснодонской организации «Молодая гвардия».

Евгений Стахив — почетный деятель ОУН (Организация украинских националистов), во время второй мировой войны в составе подпольных походных групп ОУН действовал на Донбассе.

Е.Стахив, как и большинство оуновцев, прибыв в Украину, стал мишенью как для немцев, так и для участников большевистского подполья...

Вся история краснодонской юношеской подпольной организации до сегодняшнего дня является тайной, которую, очевидно, никому не удастся разгадать [14].

В.Минаев: Трудно поверить в то, что образованные журна­листы газеты высшего законодательного органа Украины не знают историю краснодонской подпольной организации. Может быть, Е.Стахив раскроет им «тайну» и расскажет о «взаимодействии с «Молодой гвардией»?

Е.Стахив: Как-то наши ребята нарвались в Ворошиловграде на молодых людей, которые занимались шпионажем. Потом уже мы узнали, что к чему: Шевцову перебросили сюда с рацией, чтоб передавала информацию о движении немецких войск. Сама она, конечно, ничего не видела. Имела нескольких ребят, которые приносили ей новости. Они изучали знаки на автомашинах (например, медведи, жабы, ключ), рассказывали об этом Шевцовой, а она передавала, что вот в Ворошиловграде появились автомобили с такими рисунками.

<...> Мои ребята имели разговор с информаторами Шевцовой. Они сразу поняли, что это какая-то подпольная группа, однако совсем не политическая.

 Мы стали переубеждать в важности нашей борьбы. Впоследствии они согласились с нами и писали на своих листовках: «Смерть Гитлеру! Смерть Сталину!.. Советская власть — без большевиков!» [8].

В.М.: Приписать такие лозунги молодогвардейцам значит задеть честь комсомольцев, представить их изменниками Родины. Но, может, это были другие подпольщики?

Е.Стахив: ...На основании отчетов членов украинского освободительного движения в Донбассе Володьки Гринченко и Теодора Личмана я знал, что в Донбассе действовала небольшая группа бывших комсомольцев, называвшая себя «Молодой гвардией». Эта группа (хотя её члены были национал-коммунистами, которые пламенно ненавидели и Гитлера и Сталина) находилась в постоянном контакте с нашим подпольем и распространяла наши самостийницкие листовки. В Донбассе были также рабочие, которые требовали бросать в народ лозунги такого содержания: «Радянська Україна — без Сталіна, радянська Україна — без більшовиків!» Такие требования выдвигали, между прочим, также «молодогвардейцы», приятели Гринченко, поскольку они, как национал-коммунисты, думали об отдельном от российского «украинском пути к социа­лизму» [15].

В.М.: «Отдельный от российского украинский путь к социализму» сочинили только сегодня, а у комсомольцев 30-40-х годов такая мысль не возникала даже как фантазия.

А когда состоялась встреча с молодогвардейцами? И где?

Е.Стахив: ...Где-то в декабре до меня дошла весть, что Володька (Козельский) наткнулся на молодых людей, которые записывали знаки на немецких военных машинах. Он понял, что это какая-то разведка. Мы хотели привлечь этих молодых людей — им было по 17-18 лет — к сотрудничеству, но вышло, что они не понимают никакой политики. Они просто собирали данные для разведчицы Любови Шевцовой.

<...> Таким образом, мы прервали с ними всякие контакты, чтобы не нарваться на возможные неприятности от немецкой контрразведки или гестапо.

<...> Но эта группа не проводила никакой идеологической работы и не имела никакого названия. «Молодая гвардия» — это выдумка Фадеева [16].

В.М.: Есть пословица: всякая сплетница на свою голову наплетает. Кажется, что эта истина подтвердится в наших беседах. Смотрите, сколько противоречий: то подпольная группа была «совсем не политическая», то «молодогвардейцы, приятели Гринченко» были «национал-коммунистами». Или «группа бывших комсомольцев, называвшая себя «Молодой гвардией», вдруг оказывается, «не имела никакого названия» и, дескать, «Молодая гвардия» — это выдумка Фадеева». Да и Володька, обнару­живший «информаторов Шевцовой», вначале был по фа­милии Гринченко, потом стал Козельским.

Так что за голословными и противоречивыми высказываниями проглянула несерьезность рассказчика.

М.Романцов: Во время немецкой оккупации Украины именно Евгений Стахив был организатором и руководителем националистического освободительного подполья в Донбассе. Которое после войны по известным причинам было «перекрашено» в красный цвет придворным литератором Фадеевым [15].

Е.Стахив: В своих интервью я утверждаю со всей ответственностью: коммунистического подполья на Донбассе не было. Мы просто не могли бы на него не натолкнуться в своей деятельности, как натолкнулись на ребят, которые собирали сведения о движении немецких войсковых частей для советской военной радистки Любови Шевцовой [16].

В.М.: Если большевистского подполья не было, то как же Стахив стал его «мишенью», господа хорошие из «Голоса Украины»?

М.Романцов: Какие лозунги принесла с собой ОУН в оккупированный Донбасс? [15].

Е.Стахив: О-о-о, это очень поучительная история. Донбасс был для меня университетом политической программы. Мы пришли воевать, имея лозунг «Украина — для украинцев». Но, поскольку контактировали также и с интеллигенцией Донбасса, то она нас научила, что это является пагубным. ...Мы отказались от старой редакции лозунга, после чего я имел в своем подполье и русских, и греков, и татар. Некоторые из них были уничтожены немцами.

А на летучках (листовках) сначала главным лозунгом был: «Смерть Сталину!» Пока мы не поняли, что люди могут подумать, будто бы самостийное украинское подполье подпирает Гитлера. Тогда мы поменяли надпись на летучках: «Смерть Гитлеру, смерть Сталину!» [15].

В.М.: Откровенное признание. Но как можно бороться с тем, чего нет? Не было на оккупированной территории сталинского режима! Был советский дух. Вот с ним и боролись немцы и оуновцы. Боролись открыто и подпольно. Скорее всего, главный лозунг оуновцев «Смерть Сталину!» был паролем, по которому гитлеровцы опознавали сообщников. Кстати, он смахивает на заклинание немцев, которые, сдаваясь в плен, твердили: «Гитлер капут, Гилер капут». А лозунг «Смерть Гитлеру!» был фальшивым. Чтобы с его помощью втираться в доверие к советским людям. Такое немцы могли позволить холопам ради об­щего дела. Об этом умысле Стахив проговорился.

А.Никитенко: ...Ни в какие ворота не лезут открове­ния Стахива относительно того, что в Донбассе не было коммунистического подполья, а было только украинское националистическое, в равной степени боровшееся и с гитлеровцами, и с большевиками. Смешно это... [17].

В.М.: Итак, легкое «прикосновение» к предмету разговора раскрыло легковесность исторических «сюрпризов». Этим можно было исчерпать спор с Е.Стахивом. Но в современной Украине он — важная особа: с почетом как национального героя его принимали Президенты страны, СМИ встречают нарасхват как крупного авторитета в «неравной борьбе с немецким фашизмом».

В связи с тем, что книгу Е.Стахива выдают, с подчеркнутым одобрением, за исторический документ и первоисточник правды о краснодонской «Молодой гвардии», нам нужно обстоятельно исследовать подпольную деятельность Стахива.

                                                  Ворона  летела,

                                         собака на хвосте сидела  (посл.)

Выдержки из книги

Стахів Є. Останній молодогвардієць. К.: Варта.—2004

Составитель книги Виталий Аблицов.

«Крізь тюрми, підпілля й кордони. Повість мого

життя».

Стояли первые дни декабря 1942 года. Зима. Голод. Беда очень большая. А у Черкашенка — бочки с квашеной капустой, помидорами, немного свеклы. Каждый день мы ели винегрет на завтрак, обед и ужин. Хлеб — только в воскресенье. И то было еще хорошо, так как позднее не стало ни помидор, ни свеклы, одна капуста и огурцы. Я, горемычный, имел такой заквашенный живот... Жить было тяжело.

<...> Как-то батальонщики, с которыми меня познакомил Антоняк, пригласили меня к себе на квартиру. Они были из пленных, взятых под Кавказом; кабардинцы, осетины, украинцы, кубанцы — душ 15-20. С Кубани — недалеко — привезли 20 литров самогона, имели кое-какую закуску.

Помню, я им рассказывал о самостийной Украине, о воле всех народов, а между кабардинцами и осетинами началась ссора. Закончилось тем, что они меня провозгласили своим Лениным (так как знали только большевистскую историю). Ребята хорошо выпили, повытаскивали наганы, начали стрелять. Я их останавливаю: «Придут гестаповцы». А они: «Никто не придет. А как придут, мы их к ноге. Не бойся, ты наш гость».

Принесли мне свою униформу: штаны, пиджак, длиннющую шинель, шапку-кубанку, дали большой наган. Повели к одной солдатке, представили как батальонщика, чтобы я мог у нее останавливаться.

А еще познакомили с Иваном Павловичем — инженером на хлебном заводе, который жил на Седьмой улице.

Очень мудрый, образованный мужчина, лет 40-45, патриот глубокого содержания. Имел где-то закопанную, без первых страниц, историю Грушевского, весь процесс «СВУ» — в сшитых газетах «Вісті» 1930 года. Перепрятывал вещи, связанные с историей Украины. То знакомство оказалось моим лучшим достижением, а он — лучшим учителем политической жизни.

Я ему рассказал о наших спорах с преподавателем пединститута, у которого жил, и он сказал: «Тот мужчина говорил тебе правильные вещи». Иван Павлович первый меня научил, что надо отречься от лозунгов, с которыми мы пришли. В первую очередь — от лозунга «Украина — для украинцев» как вредного. Говорил: «Вы должны отбросить все писания Донцова. Мы должны говорить о народном правлении, о социальных правах всех национальных меньшинств. Украина должна быть демократическим государством со свободой печати, религии, совести.

<...> Тогда мы говорили, что революция 1917 года была на благо, но пришел Сталин и уничтожил ее достижения, ввел диктатуру, тоталитаризм, который ничем не отлича­ется от гитлеризма, — уничтожали инакомыслящих, упрятывали в лагеря, только там была немецкая раса, а здесь — «старший брат».

Все это было изложено на бумаге Иваном Павловичем и даже в некоторых листовках, которые я послал на ут­верждение в Днепропетровск.

После того нас лучше начали понимать люди.

<...> Потом я поехал в Днепропетровск и имел разговор с Лемишем, который поддержал меня, так как и у его людей в Днепропетровске болело то же самое. Итак, идеи, с которыми мы пришли в Украину, претерпели изменения.

<...> Эта наша переориентация имела большой успех — к нам приставало все больше людей, а главное — из молодого поколения и рабочего класса. Мы пошли с народом, начали говорить с ним языком, который он понимал,— и он начал с нами сотрудничать, и это был наибольший успех всей нашей подпольной работы. С этого времени в нее начали включаться другие национальности: русские, татары, греки. Но теперь совершенно изменилась роль подпольщиков-националистов: не руководить народом (который может быть только исполнителем воли маленькой группы руководящего состава националистической партии), а служить ему, быть с народом и для народа.

Итак, мы стали на демократическую базу, и это был наш шаг вперед.

Батальонщики с Кубани научили меня ходить в немецкой униформе, эту идею я привез в Днепропетровск, и с того времени наши курьеры на пути Днепропетровск — Здолбунов начали пользоваться ею. Возили нам чемоданы с литературой, хорошее соленое сало с Волыни, которое мы распределяли между активными членами подполья, чтобы их хозяйки могли варить хороший суп — это была важнейшая пища, так как мяса почти не имели.

<...> Тем временем события на фронте развивались бурно. Мы не имели радио, читали лишь местные газеты, но ощущали, что на фронте что-то случилось, так как начали появляться одиночные то румынские, то итальянские солдаты, которые пешком шли на запад. Я затронул одного румына, который шел без оружия, привязав себе бечевкой к ремню чемодан: «Куда идешь?» Он умел одно-два слова по-молдавски: «Иду к мамке». Уже начали по­являться и немецкие солдаты-дезертиры.

<...> Грозной ситуация становилась и здесь, вокруг Луганска. ... Когда возвратился из Луганска в Днепропетровск, Лемиш послал в Луганск руководить подпольем новых людей. Осенью 1942-го туда послали Екатерину Мешко и студента Теодора Личмана. А кроме того, я по­слал туда Володьку Козельского. Они организовали более широкое подполье. И где-то в декабре ко мне пришла весть, что Володька встретил молодых людей, которые записывали знаки на немецких военных машинах. Он понял, что это какая-то разведка.

Мы хотели привлечь этих молодых людей — им было по 17-18 лет — к сотрудничеству, но вышло, что они не понимали никакой политики. Они собирали данные для разведчицы Любови Шевцовой. Позднее мы узнали от Александра Фадеева много преувеличений, неправды об их деятельности.

Итак, мы прервали с ними всякие контакты, чтобы не нарываться на возможные хлопоты с немецкой контрразведкой или гестапо. (с. 146-149)

*  *  *

«Полковник А.Бизанц был ведущим вербовщиком в школу в польском Закопане, размещенную на вилле «Тамара», – он лично отбирал в декабре 1939-го 115 оуновцев для обучения. Руководил этим учебным цетром офицер гестапо Кригер, преподавали немецкие офицеры-инструкторы. Впоследствии число курсантов-оуновцев увеличилось…

А были еще лагеря, курируемые немецкими спецслужбами, в Крынице, Дукле, Барвиняке, Пищанах, где к маю 1941-го обучалось около 800 бандеровцев и около 150 мельниковцев. С началом войны выпускники школ в Крынице и Закопане перешли в распоряжение абвера-2 майора Вайнца (Галичина) и капитана Вербейка (Волынь). Что до высшего руководящего состава ОУН, то он проходил «вишкіл» на специально организованных генералом Лахузеном спецкурсах под Берлином (через которые прошло приблизительно 1000 функционеров ОУН». («2000» 21.09.2007).

Приказы и объявления оккупационных властей.

 

«Приказываю всем, кто имеет огнестрельное или холодное оружие, сдать его в комендатуру г. Краснодона по истечении 24 часов. Кто уклонится от сдачи, будет немедленно расстрелян».

«Приказываю явиться на регистрацию всем коммунистам, комсомольцам и евреям. За неявку – расстрел».

«Запрещаю появляться населению на улицах после 6 часов вечера. За невыполнение – расстрел».

 

ОБ'ЯВЛЕНИЕ.

Об обязательной регистрации населения.

Все жители, а также граждане, прожившие в городе (или селе) свыше 3 суток, обязаны

НЕМЕДЛЕННО  РЕГИСТРИРОВАТЬСЯ

в городской (сельской) Управе. Отметка о регистрации производится на удостоверениях личности. Регистрацию обязаны пройти и все вновь прибывающие лица.

Жители, желающие оказать приют лицам, временно прибывшим в данный город (село), обязаны своевременно получить разрешение городского (сельского) головы, указав причины приезда и личные обстоятельства вновь прибывших.

Нарушения указанных правил строго караются. Лица, оказавшие приют красноармейцам и агентам советской власти (партизанам, шпионам), подвергаются высшей мере НАКАЗАНИЯ – РАССТРЕЛУ..

Полевой комендант.

(Гос.архив Луганской обл., Ф. Р-1717, оп.1, д.5, л.7)

 

ОБ'ЯВЛЕНИЕ

Кто возьмет к себе на квартиру участника банды или парашютиста, не заявляет о его квартировании, снабжает продуктами питания или знает его убежище и не заявляет, или вообще чем-нибудь ему помогает, арестовывается и беспрекословно расстреливается.

Крестьяне! Заботьтесь сами о безопасности ваших семейств, ваших продуктов питания и ваших сел.

Каждый в отдельности Вы слабы, об'единяясь в самооборону вашего села вы будете достаточно сильны, а с помощью полиции прекратите преступную деятельность банд.

Мы пришли чтобы помочь вам в этом.

Майор и комендант

(Гос.архив Луганской обл., Ф. Р-1717, оп.1, д.5, л.2)

 

 

 

Где подпольничал Е.Стахив?

Беседа вторая

 

Поскольку воспоминания американского мемуариста не подтверждены документами или свидетельствами других участников подполья, судить об их достоверности или недостоверности можно только по глубине описанных событий, оценке фактов, степени точности воспроизведения ситуаций того времени. При таком рассмотрении выяснится личность Стахива как летописца и его заинтересованность или незаинтересованность в утверждении правды.

Поэтому не будем касаться неизвестной нам «неравной борьбы... в самой Германии», а перенесемся в Донбасс, в оуновское подполье и изучим его истоки, деятель­ность и нанесенный фашистам ущерб.

Е.Стахив: Я всегда стремился быть в авангарде, поэтому, когда Гитлер оккупировал Украину, я выбрал место для создания подполья ОУН, к которой принадлежал. Пробрался в Донбасс, в Горловку, где не знал никого, ни одного знакомого человека. И полтора года, с февраля 1942 до лета 1943, находился у незнакомых людей. Они меня прятали, хотя знали, что если гестапо найдет это укрытие, их повесят вместе со мной.

<...> Я организовал подполье в Константиновке, Мариуполе, Сталино (Донецке), Луганске, Горловке... Конечно, и в меньших городах мы имели свою подпольную сеть [15].

М.Федоренко: Как Вы попали на Донбасс?

Е.Стахив: После Киева был еще Кременчуг. От него у меня остались тяжелые впечатления. Там гестапо жестоко расправилось с нашим подпольем. Его возглавлял редактор местной газеты Михаил Щепанский. Вместе с ним погибли его жена и двое детей. Расстреляно было также многих галичан, посланных туда ОУН. С фальшивыми документами, в товарном вагоне я добрался до Днепропетровска, где также узнал о разгроме нашего подполья немцами (здесь также была группа ОУН) ...Тогда же, в феврале сорок второго, я не смог найти в Днепропетровске наших подпольщиков, вынужден был рассчитывать только на себя. С большими трудностями пробрался в Горловку, устроился на шахту. Сгруппировал вокруг себя людей, ездил по окрестным селам, часто наведывался в Краматорск и Мариуполь.

 ...Сюда пробирались из других мест те, кто или был на грани провала, или смог убежать уже после провала. Из Кривого Рога пришел к нам Кривошапко (имя выпало из памяти)... Из Днепропетровска появился Теодор Личман и Васько Петренко, были и другие [8].

Ю.Семиволос: Военное время — оккупанты, патрули, проверки...

Е.Стахив: Да. Однако мы имели в то время хорошо организованную технику изготовления фальшивых документов, бумаг, которыми пользовались, чтобы ехать поездами, однако не теплыми вагонами, а товарными или на ступеньках. Так и добрался до Киева, где был провод «Центральна Україна», который возглавлял Дмитрий Мирон <...> Предатель выдал его гестапо, которое убило Мирона выстрелом в затылок в июле 42-го года.

<...> Добрался в Кременчуг, где мы имели ячейку. Там я организовал подполье Михаила Щепанского, редактора газеты «Дніпрова хвиля». И жену, и детей, и его, Щепанского, немцы расстреляли.

А еще в немецкой армии в Кременчуге была группа переводчиков, всех их расстреляли... Гестапо их продал секретарь редакции, который назывался Днепров или как-то так — он донес на ячейку националистического подполья. Тогда же я встретился с мужчиной из Горловки, который приехал в Кременчуг за табаком. Он обещал, что, как доберусь в Горловку, то поможет мне, и это была единственная возможность зацепиться в Донбассе.

Добрался в Днепропетровск. Подполье — разбитое, осталось только два-три наших человека. Из них — Тарас Онишкевич (он потом погиб как сотенный УПА). В Горловке нашел того, знакомого из Кременчуга — звался Чумак. Он мог продать меня. Но я не ошибся. Мужчина пустил к себе, имея знакомых на шахте, запихнул туда и меня.

Ю.Семиволос: Подполье готовилось? Заранее создавалась база, сеть?

Е.Стахив: Мы были первыми. Никого до нас не было. Я ходил пешком в Константиновку, Краматорск, где достал велосипед. Впоследствии купили второй для коллеги, Ивана Клима. Поехали в Мариуполь через Волноваху. В Мариуполе организовали подполье, там оно было сильное и наилучшее [18].

В.М.: Как говорится, из одного места да разные вести. Поэтому много вопросов.

Как удавалось ездить на ступеньках вагонов, если в инструкции германских властей говорилось: «По лицам, едущим на тормозных площадках, огонь открывать без предупреждения...»?

Зачем при наличии ячейки пришлось создавать еще и подполье Щепанского? Организовал или «узнал о его разгроме»? Почему после провала в глубоком тылу оуновцы «пробирались» ближе к фронту, где подпольничать во сто крат опаснее?

А как удалось пробраться в Горловку, фактически в прифронтовую зону? Как удавалось прятаться от гестапо и одновременно работать на шахте, часто наведываться в Краматорск за 70 и в Мариуполь за 160 километров? Тем более, что тогда Донбасс был забит гитлеровскими войсками. Нет ответов? Тогда давайте уточним, кем и когда организовано подполье в Луганске.

П.Шевченко: Вот главные выводы, к которым пришел луганский ученый: оуновское подполье реально существовало в Донбассе, и, действительно, к его созданию причастен некий «Евген» (он же, вероятнее всего, Е.Стахив) [19].

B.M.: Ученый обязан знать элементарную формулу: или да, или нет. Но если уж «вероятнее всего» выдается за веский аргумент, то связь Стахива с «Евгеном» надо бы пояснить.

В.Семистяга: Возглавлял Луганский городской и об­ластной провод ОУН(б) в 1942-1943 гг. заведующий кафедрой Украинского языка местного пединститута Максим Иванович Бернацкий. В начале августа 42-го именно с ним установил связь эмиссар ОУН(б) «Евген», прибывший из Западной Украины для формирования оуновского подполья в Донбассе.

Прибыл легально, в качестве представителя «Пресс-бюро», находящегося в Ровно. В городской управе заведующий отделом культуры и просвещения В.М.Ковалев представил ему М.И.Бернацкого как украинского патриота...

<...> «Евген» сообщил, что стоит на позициях С.Бан-деры и будет руководить подпольем из Мариуполя [19].

В.М.: Из трудов В.Семистяги можно добавить, что созданием оуновского подполья в юго-восточной Украине занимался краевой провод ОУН(б), расположенный в Днепропетровске, что по его решению в Ворошиловград в сентябре 1942 года прибыли эмиссары Ф.Личман и М.Иванов, потом «в помощь подпольщикам прибыла одна из ее руководителей Екатерина Мешко-Худенко, она же «Оксана». Возникает вопрос: Теодор Личман пробрался в Горловку после разгрома подполья в Днепропетровске, или Ф.Личман прибыл в Луганск по решению Днепропетровского краевого провода ОУН(б)? Что скажет на это сам Стахив?

Е.Стахив: Я припоминаю, что когда вернулся из Луганска в Днепропетровск, Лемиш послал в Луганск руководить подпольем новых людей. Осенью 1942 туда были посланы Екатерина Мешко и студент Теодор Личман. А кроме того, я послал туда Володьку Козельского [16].

В.М.: А когда сам пробрался в Луганск?

Е.Стахив: Летом 1942 года, в июле, я перебрался в Луганск, и в этом снова помог Мариуполь: редактор газеты Николай Стасюк сделал фальшивую справку, что я являюсь корреспондентом той газеты. Я мог действовать полулегально и быстро. Организовал подполье. Как вдруг передают, что комендант сердится: кто это делает все; а ему докладывают, это приехал такой-то из Мариуполя... Я знал, что все пропало, нужно бежать. На мое место прислали другого человека [18].

В.М.: Снова неясность: «Евген» — Е.Стахив прибыл в Луганск легально как представитель Ровенского «Пресс-бюро» или полулегально как корреспондент мариупольской газеты? Если в Луганск Стахив прибыл в июле, значит, вместе с передовыми частями оккупантов. А когда бежал от «рассерженного коменданта»?

Е.Стахив: ...Перед самым взятием Ворошиловграда Красной Армией наша подпольная разведка уведомила меня, что Шаповал (был у нас такой) — большевистский агент, что он донес гестапо на тех членов подполья, которых знал, указал несколько наших явочных квартир. Я немедленно послал связника-курьера в Ворошиловград, чтобы спасти членов подполья от ареста. Кое-кому, как, например Теодору Личману, посчастливилось его избежать. Потом гестапо схватило Личмана в Мариуполе, и он погиб сорок четвертого года в концлагере Бухенвальд. Других арестовали в Ворошиловграде, с ними и «молодогвардейцев» во главе с Олегом Кошевым. Вполне понятно, почему большевики помогли немцам уничтожить подпольщиков. Эти юноши и девушки исповедовали лозунги, которые сегодня называют национал-коммунистические. Они не хотели обнародовать такой, например, факт, что Олег Кошевой, бывший комсомолец, организатор подполья, вошел в союз с уже действующим украинским самостийницким подпольем [8].

В.М.: Позвольте! Это же сапоги всмятку! Общеизвестно: молодогвардейцы были краснодонские и их в Ворошиловграде не арестовывали. Почему же руководитель организации, в которой якобы были и молодогвардейцы, не знает этого?

П.Шевченко: Как полагает историк (В.Семистяга), возможно, Стахив, действительно, несколько преувеличивает собственную роль в организации и создании оуновского подполья [19].

В.М.: Мягко сказано. Закрадывается подозрение: не умышленно ли все перепутано, перемешаны временные отрезки, а места событий не определены временем их свершения? Может быть, так и нужно для «остросюжетного» романа. Но даже художественная правда, похоже, полноценна лишь при наличии основных признаков места и времени. А запутанное изложение Стахива и подавно далеко от научного, и не может быть вставкой в отечественную историю.

По выражению В.Сильченко, подпольщик Е.Стахив играл в «кошки-мышки» с гестапо в Донбассе и по всей Украине. Другой его собеседник, М.Федоренко, назвав пять имен самостийников, погибших в застенках гестапо Кривого Рога и Джанкоя, сказал: «Около двух десятков человек потеряла на Донетчине группа Евгения Стахива». Но как самому Стахиву удавалось выходить сухим из воды?

Е.Стахив: Мой коллега Билык, который был переводчиком в сталинском (донецком) гестапо, сказал мне, что между документами увидел донос на меня из Горловки и что меня ищут. Конечно, постоянно пребывая во вражеском окружении, имеешь усталые нервы,— и я страшно боялся, что до меня, наконец, доберутся. Но Билык успокаивал: «Донос есть донос, тебя никто не поймает, аж пока кто-то на тебя не покажет пальцем. Но если кто-то покажет пальцем, то есть донос или нет, уже не играет никакой роли — пропал и так».

<...> С Билыком мы встречались тайно, потому что ему было крайне небезопасно встречаться с лидером подполья, которого к тому же искали немцы. Но он был отважный, геройский парень и, как очень дисциплинированный член ОУН, также поддерживал со мной контакт. И однажды сообщил: есть новый донос — из Луганска, от коменданта полиции Шаповала. В нем говорилось о том, что в городе есть подполье и руководит им дочь Бернацкого [16].

В.М.: Наивно полагать, что донос, мол,— ерунда; лишь бы не указали пальцем. Может, так и было для оуновцев?

А Шаповал — это тот комендант полиции, который рассердился за организацию подполья в Ворошиловграде, и потому Стахиву пришлось бежать?

Значит, он служил немцам, был оуновцем и одновременно — «большевистским агентом». Вспомните, он даже помог оккупантам расправиться в Ворошиловграде с молодогвардейцами. Дескать, чтобы не обнародовать союз О.Кошевого с оуновским подпольем. Действительно «приключенческий роман», ошеломляющий сенсационной примитивностью.

А разве не странны переброски кадров? «Луганск оставили и Екатерина Мешко, и Теодор Личман, и Бернацкий»,— рассказывает Стахив в своих мемуарах. Екатерину Мешко, дескать, Лемиш назначил в Крым, Личмана — к нему, Стахиву, и он послал его в Мариуполь, Володька Козельский перешел работать в Знаменку — между Павлоградом и Новомосковском. «С Днепродзержинска убежали Степан Держко и Нюра (ее называли Цыганкой), потому что их там искало гестапо. Степан перешел в Мариуполь, а Нюра стала работать с Вячеславом в Горловке и Краматорске».

Какая бурная деятельность! Но почему так легко избегают арестов те, кто «был на грани провала», и те, кого «искало гестапо»? Может и обстановка во вражеском окружении была не такой уж опасной, как рассказывает история?

Е.Стахив: Ситуация была грозная. Она отражалась на населении. Скажем, немецкая политика в отношении коммунистов сначала была такая: на оккупированных территориях коммунисты должны были зарегистрироваться. Многие действительно зарегистрировались и сидели себе тихо в немецком тылу. Но когда дошло до Сталинграда, где-то с конца января — начала февраля, немцы стали арестовывать коммунистов [16].

В.М.: То есть, не было бы поражения немцев под Сталинградом, они бы не арестовывали коммунистов? Это умышленный обман. Даже у нас, в Краснодоне, где немцы рассчитывали на активную поддержку белоказаков, в первый месяц оккупации по доносам были арестованы десятки советских граждан.

Э.Ренатус, бывший начальник жандармерии Краснодонского округа: В середине сентября мою работу в Краснодоне проверял подполковник Хандцог. Через несколько дней такую же проверку произвел генерал полиции бригаденфюрер СС Деринг. Согласно указаниям моих начальников я сообщил Соликовскому (начальнику полиции Краснодона), что всех арестованных, которые окажутся евреями и коммунистами, необходимо расстрелять [20].

В.М.: По этому указанию после долгих издевательств несгибаемых советских патриотов, в том числе 10 коммунистов, со связанными проволокой руками загнали по аппарели в глубокий ров — укрытие для автомобиля — и живых засыпали землей.

Это зверство совершено тогда, когда гитлеровцы, штурмуя Сталинград, приближались к его центральной части.

Как же можно в противовес народной исторической памяти выдвигать уродливую мыслишку о лояльности фашистов к советским людям, тем более к коммунистам?

Нелишне напомнить и приказ начальника штаба вооруженных сил Германии фельдмаршала Кейтеля от 16 сентября 1941 года о «Коммунистическом повстанческом движении на оккупированных территориях», в котором черным по белому было написано:

«Чтобы в корне задушить и пресечь недовольство, необходимо по первому же поводу, незамедлительно принимать самые жестокие меры, чтобы утвердить авторитет оккупационных властей...

Действенным средством запугивания может быть только смертная казнь».

Каждая буква этого приказа касалась советских патриотов. История сохранила сотни достоверных фактов провалов подпольных групп и организаций, тысячи — о зверской расправе над подпольщиками и партизанами. А где скрыты свидетельства о разгромах оуновских групп? Может быть, и не было никаких провалов?

Е.Стахив: В Мариуполе подполье таки раскрыли, и помог немцам галичанин, которому я доверял, и другие доверяли: его фамилия Олег Вальчик, из Львова. Было расстреляно около двадцати человек — очень хороших украинских патриотов... Гордея Николаевича Черкащенка, у которого я скрывался, гестапо тоже забрало, его убили в концлагере. Когда я возвращался из Горловки, дочка Гордея Николаевича выбежала на улицу и кричала: «Убегай, а то тебя гестапо ждет уже три дня». Так и спасла меня [18].

В.Семистяга: Он говорит правду. Его немцы искали. Именно он организовал подполье. Но «Молодая гвардия» возникла раньше... [21].

Е.Стахив: Я почти три раза был в руках гестапо. Меня предал Личман. Дочка подпольщика меня три дня ждала. И когда увидела, кричала, что отца арестовали и меня ищут... И я покинул Донецк [22].

В.М.: Удивляет неправдоподобно пассивное гестапо. Или оно не стремилось поймать эмиссара ОУН(б) «Евгена»?

Может быть, исследователь обрисует ту обстановку и в ней «лидера подполья»?

В.Семистяга: Он («Евген») ознакомил Бернацкого с оуновской литературой, бюллетенями, листовками, издававшимися во Львове и Кракове, в которых ОУН призывала к борьбе на два фронта - против режимов Гитлера и Сталина.

Такая позиция оказалась близкой Бернацкому, и «Евген» убедил последнего создать и возглавить нелегальную организацию и легальную украиноязычную оккупационную газету, через которую можно было бы распространять идеи национально-освободительного движения и объединять вокруг себя сознательных украинцев, чтобы они с оружием в руках могли выступить за независимость Украины...

Сама редакция превратилась в штаб подполья. Отсюда распространяли специальную литературу, листовки, бюллетени ОУН как на украинском, так и на русском языках, а также украинские газеты из Львова, Кракова, Станислава, Берлина и др.

Впрочем, объективности ради надо признать, что, работая в условиях жесткой оккупационной немецкой цензуры, газета печатала и различного рода материалы, документы и приказы оккупантов, восхваляла «новый порядок» в Европе [19].

В.М.: Как понимать жесткость цензуры, которая позволяла печатать нелегальное? Или то были материалы с призывами против Сталина? А как удавалось в жестком режиме военного времени, после, как уже рассказывалось, разгрома подполья во многих городах, да еще прячась у незнакомых людей, доставлять нелегально пропагандистские материалы из Львова, Кракова, Берлина?

На самом деле газета Бернацкого «Нове життя» была рупором оккупантов. Газета выходила 3 раза в неделю. Последний  номер (14/72) вышел 7 февраля 1943 года, за неделю до освобождения Ворошиловграда. Из дневника молодогвардейки Лиды Андросовой: «27/ХI-42 г. Пятница. После обеда приходил Коленька. Приносил газету «Нове життя».

<…>…В Сорокино (пос.Первомайка – В.М.) много немцев, они отступают… Ох сколько радости! … и в газете они нет-нет да и забрешутся, как собаки».   

П.Шевченко: Это подполье имело свою специфику, что, впрочем, не принижает его членов как участников движения Сопротивления. Владимир Семистяга на основании изученных документов утверждает также, что оуновцы не имели контактов с германскими спецслужбами и военными властями, а, следовательно, и не сотрудничали с ними. И наконец — члены подполья были раскрыты и большей частью уничтожены карательными сталинскими органами либо еще во время войны, либо после ее окончания [19].

В.М.: «Ученый» говорит неправду. Публикация в газете приказов властей, восхваление «нового порядка» есть не что иное, как сотрудничество оуновского «подполья» с гитлеровцами. Да и соратник Стахива Билык, работая в спецслужбе, не мог не иметь с ней контактов. Именно за сотрудничество с фашистами были осуждены оуновцы Ворошиловграда. Это преступление против советской власти.

Сведения же о разгромах подполья немцами противоречивы. В.Семистяга говорит, что «в 1943 году гитлеровцам удалось разгромить оуновское подполье в Сталино и Мариуполе, часть оуновцев была арестована и отправлена в концлагерь Дахау». Сам «руководитель подполья» о разгроме в Сталино молчит, но говорит, что гестапо схватило Личмана в Мариуполе, и он погиб сорок четвертого года в концлагере Бухенвальд. Других арестовали в Ворошиловграде [8]. А луганский «ученый» говорит, что «эти члены подполья были раскрыты... сталинскими органами». И еще: откуда известно, что оуновцев отправили в Дахау, а Личман погиб в Бухенвальде, да еще сорок четвертого года?

Е.Стахив: Я думал, он погиб, но он уцелел и вернулся в СССР, где его схватили. Сохранились его свидетельства обо мне и нашем подполье. То есть все было задокументировано советской тайной полицией.

В.М.:.Откуда же эти «новые» сведения?

Е.Стахив: Сейчас этой историей занимается Владимир Семистяга, преподаватель Луганского пединститута. Он нашел в архивах бывшего КГБ дела подпольщиков из Мариуполя и Донецка.

А.Ильченко: Так как же вам удалось ускользнуть от гестапо?

Е.Стахив: В военные годы я находился в городке Рудченково возле Сталино (Донецк). Работал на овощной базе, что было удобно с точки зрения конспирации — люди могли туда свободно приходить и уходить. После того, как схватили Личмана, он под пытками рассказал, где я живу и работаю. Меня хотели взять живым, но мне повезло — меня в это время не было в городе. А у одного из подпольщиков, Черкащенко, была дочь Тоня. Она знала, что через три дня я должен вернуться в город. Каждый день Тоня выходила на проселочную дорогу, ждала меня и предупредила о готовящемся аресте. И я сумел скрыться [23].

В.М.: Овощная база в Рутченково вместо шахты в Горловке существенно меняет сюжет. И объясняет, отчего так много разноречий. Известно, что небылицы каждый раз передаются по-разному, и к тому же трудно рисовать не пережитое. Вот и приходится вуалировать примитивный вымысел об игре в «кошки-мышки» с гестапо. Напрашивается естественный вопрос: а было ли недовольство, которое по приказу Кейтеля должны были «в корне задушить и пресечь»?

Ю.Семиволос: Как потом сложилась подпольная работа?

Е.Стахив: Сталино, затем Днепропетровск, Крым, Николаев. Большевики уже перешли в Днепропетровск, Днепродзержинск. В октябре, где-то числа 10-го, 1943 года я поехал через Кировоград на Волынь. В ноябре я добрался до Львова. Когда Лебедь стал референтом внешней политики, меня назначили к нему. Послали завязать контакт с западными альянсами, чтобы вырваться из немецкого кольца. С фальшивыми документами я прорвался в Италию, 1 марта 1944 был уже в Триесте.

Ю.Семиволос: А как же Краснодон? Подполье — то есть «Молодая гвардия»?

Е.Стахив: Люди знали, что было подполье. Нужно было его переделать. И наше подполье сделали красным [18].

М.Федоренко: Как сложилась ваша судьба после Донбасса?

Е.Стахив: Я был там до самого прихода Красной Армии. Видел, как горела Украина. Немцы, отступая, жгли все, что могло гореть. Из Донбасса я двинулся в Днепропетровск. Когда пришел туда, там уже были большевики. Нас трое — Дужий, Петренко и я — поехали на Черкащину. Хотели поднять там восстание против фашистов. Но люди к нему не были готовы. Никто даже не пускал нас переночевать. Пробрались в Николаев над Черным морем. Там было наше подполье. Я передал нашим людям инструкции, чтобы они пробивались к Одессе, а то уже подходят большевики. Потом была Волынь, дальше — Львов. Там я был переведен в референтуру внешних связей, то есть в ведение Лебедя. Начались мои зарубежные вояжи. Выходил на контакты с англичанами, американцами, итальянцами. Имел встречи с военными, бизнесменами, по­литиками. Мы надеялись привлечь внимание мировой общественности к нашей борьбе с большевизмом. Однако обстоятельства были против нас [8].

В.М.: Непонятен приход в Днепропетровск, когда там были большевики. И потом поездка на Черкащину, чтобы поднять восстание. Как же удавалось столько раз переходить фронт?

Донбасс был очищен от гитлеровцев к середине сентября, а Днепропетровск — 25 октября. Следовательно, двадцатипятилетний Стахив странствовал по оккупированной территории более месяца. А по инструкции генерала Хойзингера «странствующие должны сдаваться в руки службы СД, гестапо или доставляться в лагеря военнопленных». На моих глазах отступающие немцы хватали не успевших скрыться подростков и стариков и угоняли с собой. Как же смогли три подпольщика странствовать фактически по прифронтовой полосе?

А как можно прийти в Днепропетровск после 25 октября («когда там были большевики»), а 10 октября поехать через Кировоград на Волынь? Как быть тогда с «восстанием» на Черкащине? Да и «военная тропа» от Днепропетровска до Волыни запуталась.

Такая путаница в рассуждениях, абсурдно очерченная роль «коменданта полиции Шаповала», особенно в судьбе молодогвардейцев, сомнительные «провалы» и переброски по городам подпольщиков изобличают Е.Стахива в незаинтересованности утверждать правду.

Умозаключения «ученого» В.Семистяги и журналиста П.Шевченко о том, что «подполье имело свою специфику» и что оуновцы «не сотрудничали» с оккупантами, умышленно неправильные и вводят в заблуждение. Ведь Билык, «очень дисциплинированный член ОУН», служил в гестапо, а Бернацкий, по словам В.Семистяги, «подбирал новых членов подпольной организации как среди местных жителей, так и украинцев, находившихся на службе в германской армии, привлекая их к сотрудничеству в газете. Среди них были студент Львовского университета, переводчик одной из войсковых частей О.Городисский, студент Черновицкого университета, переводчик отдела пропаганды госуправы В.Якубович и другие» [19].

Все это склоняет к мысли, что Е.Стахив и его соратники, скорее всего, вправду играли в «кошки-мышки» с гестапо: гитлеровцы делали вид, что преследуют оуновцев, а те для вида спасались в подполье. Поэтому необходимо выяснить суть оуновского подполья и уточнить, каким оно было на самом деле.

 

И то бывает,

что овца волка съедает  (посл.)

Выдержки из книги

Стахів Є. Останній молодогвардієць.—К.: Варта.—2004.

Составитель книги Виталий Аблицов.

«Крізь тюрми, підпілля й кордони.

Повість мого життя».

...Я поехал в Украину. Побывал коротко, две-три недели в Бердичеве, столько же в Кременчуге, оттуда проскочил в Киев, а потом назад, во Львов.

В Бердичеве (то должны были быть последние дни августа 1941 года) я встретил маленькую группу членов ОУН, проводником которой был Назаркевич из Ярослава. Кажется, именно от него я узнал, что в Житомире застрелены Сеник и Сциборский — обвинили как бандеровцев, а во-вторых, что началась охота гестапо за члена­ми ОУН бандеровского направления. Скоро я потерял контакт с Назаркевичем, так как его тоже арестовало гестапо.

После того я был в Кривом Роге — где-то с 5 по 25 сентября. В тамошней группе ОУН работали Ярослав Проточный и Мирослав Мричко — бывшие выпускники Перемышльской гимназии, Г.Максимец, Дмитрий Гор­бачев.

<...> 25 сентября я приехал в Кременчуг и был там до середины октября. В городе существовала небольшая группа ОУН, в которой были Владимир Вережак, (служил переводчиком в немецкой армии), Богдан Мазяр, Павел Длябога. Выходила газета «Дніпрова хвиля». Редактор — Михаил Щепанский, родом из Каменец-Подольского. В редакции – Надя Мойленко, Люся Черненко, отец кото­рой работал в типографии. Секретаршей была девушка по фамилии Цыбуля. И был там секретарь Днипров. Он пошел на сотрудничество с гестапо и донес, что «Дніпрова хвиля» во главе с Щепанским — ячейка ОУН. Пока я еще был в Кременчуге, до 14-15 октября, там все было спокойно, газета выходила, печатала патриотичные статьи, материалы по истории Украины.

Я поехал в Киев вместе с Олегом Витошинским и Андреем Пащуком — поездом через Лубны, Ромодан. Вышли в Дарнице. На правый берег нельзя было добраться — был развален мост. Перешли какой-то кладкой через Днепр и искали, где бы остановиться. Забрели на Большую Васильковскую, 40.

<...> Я искал в Киеве контакт с бандеровским подпольем. Но встретил одного из лидеров мельниковцев Андрея Шикерика. Он работал в городской управе, и я там переночевал пару раз. Я знал, что в Киеве где-то был Дмитрий Мирон.

<...> Просил пойти к Елене Телиге, которая была редактором литературного журнала «Литаври» и к Ивану Рогачу — редактору ежедневной газеты, которого я знал с Хуста, с Карпатской Украины, и по муштровочному лагерю в Завберсдорфе.

<…> Я ходил к Рогачу, говорил с Телигой.

* * *

«Тогда ко мне снова приходят: «Эй, ты был в Украине, все там знаешь. Наши группы разбиты, одних арестовали, остальные сбежали. Мало людей осталось. Может быть, ты бы поехал назад?» — «Почему бы нет? — отвечаю.— ... Хорошо. Я хочу. Я из Перемышля, значит поеду на Донбасс — на другой конец Украины»... Нашли напар­ника — он уже был на Украине, в Запорожье, и убежал оттуда. Иван Клим. Немного старше меня, кончил Краковский университет. Вдвоем веселее и легче, так как сидеть нам на территории, где еще нет никакого начала и надо как-то зацепиться.

Я абсолютно сознавал, что из Донбасса мы никогда не возвратимся и там нам конец, гроб. Но был молодой, дерзкий и будто отстраненно это воспринимал. Думал: значит надо ехать под фанфары.

<...> Мы оба имели фальшивые бумаги. Но у меня был хороший документ, а Ивану печатала девушка, которая не знала немецкого, и наделала ошибок — наше счастье, что не было контроля в дороге. В Киеве я уже знал наши подпольные квартиры, контакт с Маевским, Дмитрием Мироном, Ярославом Хомивом. У них был опыт подполья, ребята давали нам советы. Критиковали нашу программу — наш тотальный национализм. Так что кое-чему мы научились в Киеве...

Зима, февраль. И мы едем дальше. ... Доехали до Кременчуга.

В Кременчуге я знал людей: Щепанский, Черненко, Мойленко. Еще была такая Даша Запорожец, которой Витошинский голову крутил.

Приходим в «Дніпрову хвилю», встречаем там дядьку — красивый усатый казарлюга. Спрашиваем: «Вы откуда?» — «С Донбасса,— говорит.— Из Горловки».— «А здесь что делаете?» — «Услышали, что здесь есть хорошая газета, хотим взять ее с собой». Тот мужчина по фамилии Чумак рассказал нам, что у них беда — голод, нечего есть. Поэтому организовали свой учительский кооператив, имеют две грузовых машины, покупают в Кременчуге на

заводе дешевую махорку, а там продают дороже. А еще немцы наловили коней, и за 5-10 пачек у сторожей можно выменять коня.

Я договорился с Чумаком, чтобы взял с собой Ивана (горемычный ехал наверху, так как в кабине не было места, было ему плохо — зима), а сам на несколько дней остался поговорить с остальными подпольщиками.

За пару дней я приехал поездом в Днепропетровск. Нашел на самой горе улицы Карла Маркса нужный дом, где жил Тарас Онишкевич. В одной квартире с ним жила еще одна наша девушка Маруся, которая работала секретаршей, дородная такая, крепкая, лицо круглое. Все вместе мы пошли к Екатерине Мешко (младшей сестре Оксаны Мешко, известной диссидентки 70-х  гг., члена Хельсинского союза)...

Я и у них просил какие-то адреса на Донбассе, но они также ничем не могли помочь. Что-то мы там ели: картофель, жаренный на масле, лук. Хлеба не было.

Я пробыл у них день или два и двинулся в сторону Ясиноватой, где должен был пересаживаться на Горловку. Поезд был из одних товарных вагонов, и только впереди один — пассажирский, отапливаемый. Впервые я ехал в теплом вагоне. Вместе с немцами, солдатами словаками, один или двое было гражданских. Я вез с собою два чемодана с литературой. Меня никто ничего не спрашивал.

<...> Аж под вечер приехали в Ясиноватую. В Горловке был уже поздно.

* * *

Как раз пришла весть, что немцы прорвали фронт и рвутся к Сталинграду и на Кавказ. И я решил, что надо уже податься в Луганск для организации подполья. Так как лучше это делать с самого начала, тогда можно иметь влияние на новую государственную, общественную жизнь в городе.

Я мог в своих целях передвигаться со своим удостоверением корреспондента Мариупольской газеты, поэтому на раздорожье поймал итальянскую машину, которая двигалась в сторону Сталинграда, и доехал до Луганска. Хожу по городу, осматриваю центр. Все вывески, надписи на русском, а один — на русском и украинском. Это был жилищный отдел городской управы. Представился заведующему этого отдела Гречко как корреспондент. Он дал мне ордер на жилье к какой-то вдове с дочкой 20-22 лет — его добрых знакомых.

       <...> Гречко сказал мне, что в городе проходит учительское собрание. Ясная речь, я на него пошел. В зале было, может, человек двести, и все дискутировали, на каком языке проводить обучение — русском или украинском. Я попросил слова. Отрекомендовался как корреспон­дент газеты и говорю: «Есть такой указ, изданный немецкой властью, что в Украине должен быть украинский язык, а вне ее границ — русский». Тогда председательствующий спрашивает у зала: «Так какой вы хотите язык?» Конечно, все проголосовали за украинский. Так вот вышло, что я учредил украинский язык.

<...> Между теми учителями на собрании я познакомился и с профессором, преподавателем пединститута, автором учебников по языкознанию Бернацким. Я был у него дома, где все говорили на украинском: жена, дочь — студентка университета. Он меня познакомил с другими преподавателями, в частности с Наконечным. Они мне рассказали, что здесь выходит маленькая — на две страницы — русская газетка «Вести». Спрашиваю Бернацкого: «Хочешь быть редактором?» — «Да я могу»,— отвечает. Приходим с ним в редакцию. Говорю редактору: «Почему выходите на русском языке? Видите (а я имел с собой несколько газет), в Украине все газеты украинские. Идите прочь. Пан Бернацкий здесь будет редактором, и газета отныне будет украинская». Ей богу, так и было. Он пошел прочь. А Бернацкий стал редактором. Так я заправлял национальной политикой в Луганске.

Гречко меня познакомил со своим братом — заместителем бургомистра. Тот говорил по-русски, умел по-украински, но тяжело. Как-то Гречко мне говорит: «Брат про­сил, чтобы ты к нему зашел». Я зашел. А тот: «Здесь немецкий комендант спрашивал, кто дает распоряжения и о газетах, и о школах, и просил тебя прийти к нему помочь координировать работу». Когда я узнал, что немец меня зовет, понял, что надо убегать. Пошел на квартиру и говорю: «Я еду прочь». Не простился даже с Гречко. Пошел за город, к разбитому мосту, сел в какое-то военное итальянское авто. Моментально убежал, пробыв там дней 10-12.

Но интеллигенция Луганска знала, кто я и что. Я рассказал, что — националист, от ОУН, организовываю подполье. Предупредил Бернацкого, что от меня приедет кто-то продолжать работу.

Со всем тем я поехал в Днепропетровск сказать, чтобы послали кого-то в Луганск, дали новые адреса. Там были очень довольны, что все идет хорошо на Донбассе. А еще я познакомился в Ворошиловске — ехал через Дебальцево — с ветеринаром, национально- сознательным украинцем, и также обещал привлечь его к работе.

* * *

<...> Через Днепропетровск я возвратился на Донбасс, несколько раз был в Мариуполе — пользуясь униформой.

Мне надо было поместить где-то тех кубанских казаков, которые остались со мной. И мы телегой и парой коней поехали на Ясиноватую, где была подпольная группа — фотограф, квартира которого была явочной, директор школы-десятилетки (именно он и организовал ясиноватских ребят и того фотографа). Мы квартировали у татар, которые нас хорошо принимали, кормили кониной, а мясо тогда было большой редкостью. А потом я своих казаков завез в совхоз, в котором директором был болгарин — также член нашего подполья. Здесь должен сказать, что с теми казаками мы набрались хлопот, так как они везде ходили вооруженные, с наганами, носили гражданские пиджаки, но военные штаны, сапоги. В совхозе несколько раз крали баранов на шашлыки. Директор на них нарекал, и я должен был их оттуда забрать — отослал в Днепропетровск, чтобы шли на Волынь, в УПА. Такая судьба остатков того батальона. Но они мне делали добрую работу. Я их посылал в Макеевку, где на заводе разбрасывали листовки, проводили пропаганду среди рабочих. Некоторые из них остались ждать красных, я с ними разговаривал, но не убедил, и боюсь, что дальнейшая их судьба была довольно печальная, так как Сталин никому ничего не прощал.

Работа наша продолжалась, мы привлекали все больше людей, в Рудченково уже имели целую группу русскоязычных рабочих — собственно, мы не спрашивали, какой они национальности, между ними были и русские, и украинцы.

1 января 1943 года я привез из Днепропетровска на Донбасс Михаила Кривошапку. Он, кажется, работал где-то в районной управе в Кривом Роге, был членом ОУН. Убежал от гестапо. Было ему 40 с гаком, имел жену, дочку. Прекрасный оратор, организатор. Когда мы ехали по­ездом, то там, где собиралось много народа, он устраивал митинги против немецкого террора, оккупационной политики — превратить Украину в колонию.

Кривошапка стал моим заместителем. Я показал ему весь Донбасс, познакомил с нашими людьми. Он был хорошо ознакомлен с нашей новой политикой демократического направления, добавлял свои замечания к нашей новой программе, был автором нескольких листовок, которые мы распространяли на Южной Украине. Это был человек, отданный украинскому делу, опытный подполь­щик, чрезвычайно активный, трудолюбивый, честный человек.

 

* * *

Так вот возвращаемся к событиям на Донбассе. Я убежал из Сталино, из Мариуполя, меня искали в Горловке, потому я больше бывал на шахте «Мария» или аж в Краматорске. Еще раз ездил в Крым — где-то в августе,— где руководила Екатерина Мешко. Привез им новые инструкции, новые задания, литературу. Возможности опериро­вать на Донбассе стали ограничены, за меня остался Кривошапка, но уже ненадолго, так как 8 сентября Сталино отбила Красная Армия. И можно сказать, что я руководил подпольем на Донбассе до прихода большевиков — они пришли через неделю-две. Я уже тогда был в Днепропетровске и работал в самом городе.

Как оказалось потом, это был последний месяц моего пребывания в Украине. Вплоть до 21 сентября мы с Грабом, последние два члена ОУН, которые еще оставались в Днепропетровске, его покинули.

<...> Большевики захватили Донбасс 8 сентября и быстрыми темпами двинулись к Днепру. Немцы убегали. Думаю, уже 15-17 сентября началась эвакуация. Дали приказ населению оставить город на протяжении пяти дней.

(с. 105-107, 115-118, 135-137, 156, 167)

*  *  *

«Мемуары господина Стахива «Сквозь тюрьмы, подполье и границы. Повесть моей жизни» были опубликованы в Киеве в 1995 году и, как утверждает Станислав Кульчицкий, очень объективные и точные. В частности, в части, касающейся отношения местных жителей к оуновцам…

– Говорят, что это все были «западенцы». Но таких, как я, из Львова, который в сентябре 1941 года отправился в Горловку Донецкой области формировать походный отряд, было пять-шесть человек на весь Донбасс. Остальные – местное население, – со слезами на глазах вспоминает Евгений Стахив. – В наши ряды пошла молодежь – бывшие комсомольцы… Также были бывшие петлюровцы. Никто из населения нам не отказывал, когда нужно было где-то переночевать, хотя как только я заходил к кому-то в хату, говорил: «Если меня у вас поймают, застрелят и меня, и вас..». Особенно хорошо нас воспринимали в греческих и татарских селах Дон­басса: даже лучше, чем львовяне. Люди нам тогда говорили, что верят, что мы завоюем Украину» (Оксана Миколюк, «День», 17.09.2008).

 

 

Распоряжения и воззвания  оккупационных  властей.

 

ДО ВСІХ ПРАЦЕЗДАТНИХ ЧОЛОВІКІВ!

ДО       ВАС     СПРЯМОВАНИЙ      СЬОГОДНІ      ЗАКЛИК!

Гірниче виробництво в Сталінській області набагато продуктивніше, ніж у Вас!

Тому для Вас виникає можливість зараз же одержати роботу і хліб і цим достатньо забезпечити ваші родини.

Тому закликаємо Вас працювати на шахтах Сталінської области. Там Ви одержите плату за відповідним тарифом. Крім того, за важку працю Ви одержите додаткову і достатню плату.

Всі піклування, які уділяє Німецька Держава своїм гірникам, поширюватимуться і для Вас!

Ваші сім'ї Ви зможете брати з собою, Вас забезпечать гарними кватирами, Ви не будете піклуватись про харчування. Вас буде всим забезпечено.

Не думайте, що Ви зможете прохарчуватись в колгоспах, або якимсь іншим способом, крім працею за своєю спеціяльністю.

Всім шахтарям заборонено працювати в колгоспах. Керівникам колгоспів СУВОРО ЗАБОРОНЕНО приймати.

(Гос. архив Луганской обл., Ф. Р-1717, оп.1, д.1, л.5)

 

К местным жительницам, которые едут в Германию!

 

Для создания Новой Европы вождь Адольф Гитлер нуждается в каждой рабочей силе. Новое строительство требует от каждого европейца, в том числе от вас, жертв и готовности к услугам. Поэтому, на вас пал выбор, как на представительниц Вашего народа, дабы и вы участвовали в общем деле, как это вполне естественно делает каждая немецкая девушка в Германии. Я знаю, что для молодой девушки неожиданное расставание с родителями и с родиной не легко. Но разлука будет для вас легче, если перед вашим мысленным взором будет стоять та высокая задача, ради которой ваш народ сотрудничает – для созданья Новой Европы.

Я уверяю в том, что потом вместе с нами будете с гордостью вспоминать то время, когда вы были призваны для выполнения службы в Германии. Поэтому выполняйте эту обязанность охотно и с доброй волей. Прочтите внимательно об'явления на Бирже Труда или у старост и соблюдайте его точно.

Одежда и пропитание обеспечивается вам в рамках условий военных обстоятельств.

Ваша поездка в Германию является почетом и лучшей для вас школой.

                                                                        Местный Комендант

(Гос. архив Луганской обл., Ф. Р-1717, оп.1, д.2, л.12)

 

 

Распоряжение старшего полевого коменданта Донецкого военного округа от 3 декабря 1942 года.

1. Все граждане, проживающие в полосе Донецкого Военного округа, в возрасте от 14 лет подлежат обязательной регистрации на Биржах труда и использованию на работах на условиях трудповинности.

2. На основании обязательной трудовой повинности каждый житель обязан:

Беспрекословно выполнять требования Биржи труда в отношении посылки на работу в независимости от рода выполняемой работы равно и места работы.

3. Каждый работник обязан точно в установленное время являться на свое рабочее место, честно и добросовестно выполнять порученную работу. В случае необходимости трудящиеся обязаны выезжать и в другие местности, согласно указаниям Биржи труда.

 

Старший Полевой Комендант

                                                    Генерал-майор фон Глеер

 

Гражданское население!

Слышал ты уже, что большевики приближаются к твоей деревне?

Как думаешь ты поступить? Хочешь ты остаться дома, или уйти, чтобы не попасть к большевикам?

Знаешь ли ты, как поступают большевики с населением занятых ими городов и селений?

Знаешь ли ты, что тебя ожидает?

В Миллерово они мобилизовали 2500 мужчин, сунули им в руки винтовки и без обмундирования необученных послали как пополнение на фронт.

Знаешь ли ты, сколько из них уже погибло?

В Морозовской и во всех остальных станциях и поселениях они согнали все мужское население, мальчиков и стариков и погнали на фронт против германских орудий, пулеметов и минометов.

Хочешь ли ты, чтобы тебя постигла та же участь?

Нет! Но что-же мне делать? Как поступить?

Очень просто! Уйди с германской армией от грозящей тебе со стороны большевиков опасности!

Оставь на короткий срок свое родное селение!

Оставайся под защитой германской армии!

Не беспокойся за свою судьбу, ты будешь иметь и заработок и пропитание и вскоре вернешься на свою родину свободным человеком.

 

(Гос. архив Луганской обл., Ф. Р-1717, оп.1, д.5, л.1)

 

Легальное подполье

Беседа третья

 

       Из мемуаров Стахива мы узнали, что он и Билык ходили и в немецкой униформе, и в гражданской одежде. Переодевались в швейной мастерской у портного, который был членом их организации.

Военная форма Билыка не вызывает сомнений — он служил в гестапо. Но как удавалось Стахиву ходить в униформе? Это очень похоже на легендарного разведчика Николая Кузнецова, действовавшего под именем немецкого офицера Пауля Зиберта.

Луганский историк В.Семистяга сказал, что оуновская подпольная организация ставила задачу «объединять вокруг себя сознательных украинцев, чтобы они с оружием в руках могли выступить за независимость Украины». С каким оружием и против кого выступали оуновцы, возглавляемые Е.Стахивом?

Е.Стахив: Как-то вечером пришли к нему (портному) за униформой — я думаю, это было в последние дни августа или первые дни сентября 1943. Наши ребята должны были ликвидировать одного предателя полицая, который делал вид, что работает на нас, а фактически помогал немцам. Мы с Билыком шли для подстраховки — на случай, если произойдет что-то непредвиденное. Просим хозяина дать лопату. Портной кричит жене: «Маруся! Ребятам нужна лопата».— «А зачем им лопата?» А он: «Слушай, Маруся, не спрашивай, дай! Видно, наши ребята идут кого-то выручать». Мы смеялись с Билыком: идут выручать с лопатой.

А еще было такое. 25 августа мы казнили двух полицаев, которые застрелили из револьвера нашего подпольщика. Мы напечатали листовки и расклеили их возле полицейских участков и везде, где живут полицаи,— примерно такого содержания: ОУН 25 августа казнила двоих (фамилии) за то, что они убили члена ОУН и помогали гестапо преследовать членов подполья. Каждому полицаю будет такая смерть. Смерть палачам! Смерть Гитлеру! Смерть Сталину! [11].

В.М.: А при чем здесь «Смерть Сталину!»? Полицаи ведь были работниками немецких карательных органов. В истории и памяти народа хранится множество фактов, когда оуновцы служили в полиции, жандармерии и других карательных органах оккупационного режима. Они были надзирателями в концлагерях и лагерях военнопленных; разрабатывали и осуществляли «пляні акцій по боротьбі з большевицькою партизанкою» и внедрялись в советское подполье как провокаторы.

Е.Стахив: ...Они (советские авторы книги «Народна боротьба» — В.М.) не могут бесконечно высасывать факты из пальца. И одновременно не могут сказать правду о том, каким было подлинное подполье украинских патриотов, как боролось население Днепропетровска, Кривого Рога, Одессы, Николаева, Симферополя и Донбасса, как одинаково ненавидело оно фашистов и большевиков. Разве нужно говорить, какая это была тяжелая борьба — мы постоянно пребывали между двух огней [8].

В.М.: Вместо убедительных фактов  «пребывания между двух огней» — надуманные обстоятельства и туманные события. Но если один «огонь» обозначен хоть назойливыми утверждениями «гестапо искало», «гестапо расправилось», то второй — только «большевистским агентом» Шаповалом.

В.Бондаренко: Днепропетровские бандеровцы плечом к плечу с коммунистами боролись против оккупантов.

Пути обоих подполий иногда пересекались: так в одном из домов в центре города (ул. Полевая, 14) располагались конспиративные квартиры ОУН... и комсомольцев [24].

В.М.: Даже такой нелепостью сегодня примазывают бандеровцев к подвигу советского народа. Противореча и Е.Стахиву о «двух огнях», и узловой директиве о главных врагах бандеровцев — коммунистах.

И обратите внимание на странную память Стахива, которая полвека хранит точную дату рядового «боевого» эпизода (убийства двух полицаев), и которая потеряла историческое событие — битву за Донбасс. Именно в те дни советские войска наступали на Миусский оборонительный рубеж немцев и в результате 23 августа 1943 года освободили Амвросиевку, 30 августа в Горловку прорвались советские разведчики, а 5 сентября она была очищена от гитлеровцев; 6 сентября освобождены Славянск, Краматорск и Константиновка, 8 сентября — г. Сталино (Донецк).

Конечно, оуновцам и полицаям было не до стычек с применением лопат — гитлеровские приспешники всегда бежали от Красной Армии впереди немцев.

Е.Стахив: Лемиш приказал мне оставаться в подполье и в случае прихода Советской Армии. Я не был от этого в восторге, так как знал, что под большевиками — не легко и скорее всего я буду выявлен, однако приказ есть приказ [16].

В.М.: Почему в жертву принесен именно Стахив? Подполье было многочисленное?

Е.Стахив: Что касается численности оуновского освободительного подполья, то ее из-за конспирации невозможно было точно определить. Конечно, большинство подпольщиков не стали ждать, что с ними сделают большевики [15].

В.М.: Значит, уходили с теми, с кем заодно. И Стахив, вопреки приказу, драпал вместе с гитлеровцами.

А что выяснил луганский ученый?

В.Семистяга: После освобождения Украины от нацистов органами советской контрразведки часть оуновского подполья была разыскана и по приговорам военных трибуналов расстреляна или приговорена к многолетним срокам тюремного заключения. Другие, не желая погибать в руках тоталитарного режима, покончили с собой.

И лишь незначительная часть, эмигрировав, оказалась недосягаемой для существующего режима [19].

B.M.: Заявление «ученого» подтверждает, что оуновцы были осуждены именно за преступления, совершенные против советского народа во время оккупации, так как осуществить замыслы под лозунгом «Смерть Сталину!» на освобожденной территории у них не было ни времени, ни возможностей.

Героизация оуновцев, якобы покончивших с собой, беспочвенна. Ведь приверженцы украинского национализма не обладали тем духом и той силой воли, которые нужны для самопожертвования и тем более для самоубийства. Это подтверждают характеры многих известных «борцов за свободную Украину». В их ряд можно поставить и портрет луганского руководителя оуновского «подполья» М.И.Бернацкого, нарисованный В.Семистягой в газете «Киевские ведомости»...

И все же, какую работу выполняла группа Стахива?

Е.Стахив: Мы имели листовки, свои журнальчики подпольные, бюллетени. Старались распространять среди многих людей, искали наибольших сторонников, хотя и не все могли работать в подполье, были готовы для него. Но мы не хотели обмануть людей.

Ю.Семиволос: А коммунистическое подполье?

Е.Стахив: Большевистское? Не было его. То брехня, выдуманная после войны! Нигде не было ни одного его знака. Зеро! Какого-то коммунистического движения, какой-то коммунистической пропаганды — не было. Мы бы натолкнулись на какие-то следы... Подполье — это идейное, это люди, молодежь добровольно шли на работу. Мы такую имели — украинскую работу. А коммунисты ее избегали. Их я не заметил нигде [18].

За два года немецкой оккупации мы на Донбассе вообще не встретили ни одного сторонника Сталина. Вместо этого были наши листовки и остались документы гестапо (и это наверняка!), которые свидетельствовали, что там активно действовало националистическое подполье. И население знало о нас — мы разбрасывали и развешивали листовки, гестапо арестовывало и уничтожало наших воинов [11].

B.M.: Что за люди были в оуновском подполье?

Е.Стахив: Почти все они — бывшие комсомольцы, активисты. Эти люди пересмотрели свои взгляды, стали в наши ряды. Хорошо помню... Володю Нофенко с Винничины, который имел псевдоним Весло. Бывший детдомовец, чрезвычайно способный парень. Рисовал прекрасные карикатуры, писал стихи. Мы назначили его редактором нашей подпольной газеты. Потом он погиб где-то на Волыни в рядах УПА.

Они становились пропагандистами, как тот же Володя Нофенко. Он как-то пошел в одно село. Через неделю мне пришлось побывать там. Я был поражен. После его разговоров с тамошними людьми почти все они стали оуновцами по духу. Вот что такое наша пропагандистская и воспитательная работа [8].

В.М.: Складывается впечатление, что такими «подробностями», фамилиями, кличками делается попытка придать достоверность рассказам и не говорить ничего фактического.

В то время как оуновским духом наполняли лишь одно мнимое село, партизанам и подпольщикам Сталинской (Донецкой) области уже за первую половину 1942 года удалось уничтожить сотни реальных гитлеровцев, разрушить 75 километров средств связи, 19 мостов, 3 склада с боеприпасами. В мае-сентябре 1943 года в Донбассе действовали 43 отряда партизан и подпольщиков, которые пустили под откос 18 воинских эшелонов, уничтожили 12 танков, взорвали железнодорожный мост. В Горловке, где распространял свой дух сам Стахив, коммунист А.Г.Сергеев в районе ртутного комбината создал из подпольщиков боевую дружину, которая уничтожала отступающих фашистов. Целые тома документов освещают реальную борьбу советских подпольщиков и партизан на Украине.

Заявляя о широкой «подпольной сети», Е.Стахив не привел убедительных фактов конкретных действий оуновцев, их численности, не доказал своего руководящего влияния, не объяснил, почему они решили поднять восстание на Черкащине, а не в Донбассе. Ведь за полтора года можно было подготовить выступление, как сказал В.Семистяга, «с оружием в руках». Для подготовки «сознательных украинцев» у них и способности были «исключительные». Как у В.Нофенко.

Теперь давайте выясним: почему именно из Кракова доставлялись пропагандистские материалы и почему между ним и Триестом «вращался» Стахив?

Альфред Бизанц (сотрудник абвера, резидент германской разведки в Галичине, который, по его выражению, «руководил «пятой колонной» в Западной Украине»): Когда я прибыл в Краков (в сентябре 1939 г.— В.М.), мне предложили работу в Абверштелле (АСТ)-Краков, ведшего подрывную работу против СССР... К этому времени Главный провод ОУН также перебазировался из Берлина в Краков и занимался созданием Украинского Центрального Комитета (УЦК), а также его так называемых «допомоговых комитетов» (ДК) в восточных районах оккупированной Польши. Были также созданы лагеря, где сосредотачивались националисты, бежавшие из Западной Украины. УЦК, ДК и лагеря находились полностью в руках немецкой разведки.

<...> Бандера, захвативший со своими сторонниками руководство в Главном проводе ОУН, находился в Кракове, и с ним работал сотрудник абвера Ейкерн.

<...> По указанию руководства абвера примерно в марте 1941 года я отобрал несколько десятков молодых украинцев, объединившихся вокруг УЦК, для использования их в качестве переводчиков, пропагандистов и советников по украинским делам. Все они после соответствующей подготовки были прикомандированы к частям немецкой армии и принимали участие в походе на Советский Союз [25].

В.М.: Можно предположить: студент Львовского университета, переводчик одной из войсковых частей О.Городисский и студент Черновицкого университета, переводчик отдела пропаганды госуправы В.Якубович, принятые в Луганскую ячейку, могли быть агентами А.Бизанца. Но почему такая мысль не посетила исследователя В.Семистягу? Может быть, он сознательно назвал подпольной легальную организацию, которая распространяла приказы оккупантов, восхваляла «новый порядок» в Европе? Потому что кроме такого определения нечего сказать о противодействии гитлеровцам. При знакомстве же с документами о деятельности бандеровцев кровь стынет от ужаса. Значит, поэтому и переписывают историю... Но как примитивно! В широкой кампании героизации «националистического освободительного подполья на Украине» все делается на одну колодку.

Вот, к примеру, телесериал «Непереможені». «Непобежденный» и хорошо сохранившийся бандеровец, бывший последний главнокомандующий УПА В.Кук (кстати, советская власть помиловала его, дала квартиру в Киеве и работу в академическом институте) теперь, освещая «подвиги» ОУН-УПА, в частности, сказал, что они уже тогда знали: российская империя вот-вот развалится и не мешали уничтожать ее силами немцев. Выходит, «тяжелая борьба ... меж двух огней» придумана Стахивом.

По словам Кука, ОУН создала много школ для обучения своих воинов, поэтому УПА была сильной и хорошо вооруженной. И была народной армией, так как защищала народ Украины от немецких и московско-советских оккупантов.

В.Полищук: Нет в литературе фактов, которые бы доказывали акции УПА против немцев с целью их уничтожения. Нет информации относительно такой диверсии, как уничтожение железных дорог, уничтожение направлявшихся на восток военных транспортов-эшелонов [26].

В.М.: ОУН будто бы подготовила шесть тысяч руководителей разных рангов для управления всеми областями и районами Украины и Кубани. Не раскрыв деятельность этих «руководителей», мистер Кук подробно рассказал о действиях большевиков: дескать, в первый этап они грабили гражданских людей и жестоко убивали их, во второй этап — под видом вояк УПА совершали всякие преступления, чекисты терроризировали людей, даже жарили в огне упивцев. Но, несмотря на подлые действия большевиков, был массовый героизм гражданского народа, связников и бойцов, люди верили в свою победу...

В.Полищук: 9 февраля 1943 года, польское село Паросле... Банда украинских националистов, представившись советскими партизанами (подчеркнуто В.Полищуком — В.М.), ввела в обман жителей села, которые на протяже­нии дня угощали банду. Вечером бандиты окружили все дома и замучили в них польское население. Тогда убили 173 человека. Спаслись только двое, которые были завалены трупами, и шестилетний мальчик...

Позднейший осмотр замученных показал исключительную жестокость извергов. Младенцы были прибиты к столам кухонными ножами, с нескольких мужчин сдирали шкуру, женщин насиловали, у некоторых были отрезаны груди, у многих были отрезаны уши, носы, выколоты глаза, отрезаны головы... После ухода палачей среди разбросанных бутылок от самогона и остатков еды нашли 12-месячного младенца, прибитого штыком к столу, а рот был заткнут недоеденным куском соленого огурца [27].

В.М.: Так они боролись за «незалежну Україну» и потому теперь — национальные герои.

В.Полищук: Правду, которая касается убитых ОУН-УПА украинцев, должны исследовать историки, что живут в Украине, имеют или могут иметь доступ к источникам. Однако ж... Однако ж теперь находятся историки-украинцы, которые поставили перед собой задачу «научно» оправдывать, даже восхвалять ОУН-УПА [28].

В.М.: Даже гостелевидение по УТ-1 показало 14 и 15 октября 1994 года «документальный» фильм «Воспоминания об УПА». Состряпали его Л.Мужук, М.Джинджиристый, бывшие советские доктора и кандидаты наук И.Билас, Ю.Шаповал, Г.Демьян, М.Ханас, редактор Зоя Сторожук.

По утверждению этих «историков» с первых дней оккупации все Полесье, Волынь и Правобережную Украину охватило бандеровское подпольное движение. Повстанцы возле главного штаба в селе Гутвин на Волыни имели госпиталь, офицерскую и старшинскую школы, типографию и завод, где делали всякую утварь и воинские знаки отличия (убедительные детали «подполья»!). 15 тысяч повстанцев (у Кука — 6 тысяч) разошлись по всей Украине, чтобы организовать хозяйственную деятельность.

Но не сказали, что эти «организаторы» хозяйственной деятельности известны как «походные группы ОУН».

В.Полищук: ...Запущенная до войны машина действовала — на Восток подались тысячи и тысячи пропагандистов обоих ОУН — это были так называемые «походные группы ОУН»...

<...> Руководство ОУН во главе с Бандерой также организовало т.н. походные группы, в состав которых входили специально подобранные пропагандисты и администраторы. Они должны были передвигаться за передовыми подразделениями немецкой армии и на захваченных территориях Восточной Украины пропагандировать нацио­налистические идеи, организовывать звенья ОУН и вербовать новых членов.              <...> Все группы вместе насчитывали около 4000 человек.         <...> ...Тот поход был запланирован задолго перед войной, ОУН выполняла диверсионные задания Абвера. К таким заданиям нужно отнести призывы ОУН к бойцам-украинцам Красной Армии сдаваться в плен. Такие призывы объявлялись через громкоговорители, по радио, путем миллионов листовок на украинском языке, которые сбрасывали с самолетов.

<...> Об этой преступной деятельности ОУН(б) пишет Зиновий Кныш: «Бандера со своими помощниками... виновен в смерти миллионов украинцев, которые сдавались в плен» [29].

В.Цуркан: Эти группы, как утверждает доктор исторических наук В.Чередниченко, «действовали по прямым заданиям немецко-фашистских специальных служб. В их распоряжение разведка выделила современные средства передвижения, по свидетельствам самих националистов, «від авта починаючи і на парашуті кінчаючи». Другой автор, В.Давиденко, дополняет: «Следом за гитлеровскими фронтовыми частями в Украину вторглись т.н. походные группы ОУН, которые были подготовлены абвером незадолго до нападения на нашу страну. Их участникам поручалось создавать и возглавлять вспомогательный оккупационный аппарат — городские и районные управы, редакции газет, команды и станицы т.н. украинской полиции» [30].

В.М.: Эти разъяснения подтверждают наши догадки о белых пятнах в рассказах Стахива. Он прибыл в Луганск в июле 1942 года — значит, в составе «походных групп ОУН». Раскрылась и причина, по которой оуновские «подпольщики пробирались» с тыла к линии фронта.

А вот в фильме «хозяйственная деятельность» этих групп (подпольная, по Семистяге) удостоверена вскользь показанными документами. Но если остановить кадр, то удастся прочитать следующие обращения в листовках:

«К крестьянам-колхозникам. Русско-большевистские палачи впрягли вас в колхозное ярмо...» «К молодежи... Смерть Сталину и его русско-большевистской империалистической клике. Смерть изменникам украинского народа — украинским большевикам...»

Помните, у «подпольщика» Стахива в качестве подсадной утки был лозунг «Смерть Гитлеру!» У его преемников — вот эта выдержка из якобы секретного документа немцев: «Нашими врагами есть евреи, коммунисты и националисты. Но наиболее опасными являются бандеровцы, потому их нужно беспощадно уничтожать».

Для фактов о «беспощадном уничтожении» кинопленки не хватило. А вот «красному террору» посвящены обе серии фильма. Более десятка стариков и старух с Тернополыцины и Ровенщины рассказывают, как «чекисты», «кагэбисты», «энкаведисты», «ястребки», «москали», «русские», «пятая колонна» русифицированных малороссов», «партийно-комсомольские активисты» не просто «не жалели патронов» (будто бы по приказу Сталина) против украинских патриотов, а закапывали живыми в землю, отрезали уши, выкалывали глаза, отрезали языки, топили в колодцах, расстреливали детей и т.д. «Мои дети были хорошие. А пришли русские и их убили» — сказала последняя «свидетельница».

Примитивный отвлекающий прием мелкого воришки, который кричит «держи вора!», стал научным в доказательстве ложного и несуразного.

В.Полищук: Участник УПА Даниил Шумук приводит в своей книжке рассказ упивца:

«Под вечер мы снова вышли на те самые хутора, организовали десять подвод под маской красных партизан (подч.— В.П.) и поехали в направлении Корыта... мы ехали, распевая «Катюшу», время от времени ругались на русском языке и в русском духе».

А теперь ОУН твердит, что это красные партизаны мучали поляков, маскируясь под УПА [31].

В.М.: Нравственный облик создателей фильма раскрывают и их недоказательные, категоричные суждения, злоречивые текстовки и обобщения. Вот, например, как толкуют они кинокадры, на которых женщины с радостными лицами принимают из вагонов породистый скот: «Сталинская кинопропаганда инсценирует братскую помощь Западному краю... В жизни было иначе. Как только стихнет стрельба, «пятая колонна» поможет, чтоб в западно-украинских городах дети захотели учиться только в русских школах, а высшее образование и тут, как на Востоке Украины, стало форпостом русификации...»

Этой ложью стремятся утопить правду. Но из истории не вытравить подлинные факты: после воссоединения Западной Украины с Советской Украиной в 1939 году была прекращена колонизация западноукраинских земель и ополячивание украинцев, малоземельные крестьяне получили более 1 миллиона гектаров земли, более 84 тысяч коней, 76 тысяч коров, 14 тысяч свиней; в регионе впервые были открыты украинские вузы, число школ с преподаванием на украинском языке увеличилось в 10 раз; во Львове и области были открыты более одной тысячи клубов, 24 библиотеки и 13 музеев.

Так что сухую грязь к стене не прилепишь.

А примитивные агитки Кука, Мужука, Биласа, Шаповала и прочих замешаны на густой желчи, начинены извращенными событиями, завернуты в грубую демагогию и разоблачают самих авторов. Можно сказать: какие сами, такие и сенсации.

Правда же об истинной деятельности ОУН раскрыта в ее программе. Вот лишь одна установка из нее:

«ОУН должна действовать так, чтобы всех, кто признает советскую власть, уничтожать... Не запугивать, а физически уничтожать! Не нужно бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 миллионов украинского населения останется половина — ничего страшного в этом нет. Не забывайте слова Степана Бандеры: «Наша власть должна быть страшной» («Вестник», Канада, 20 декабря 1961 г.).

В.Полищук: Если бы описать те преступления УПА против польского и украинского народов, на которые лишь есть доказательства, то нужно было бы издать отдельную книжку, приводя только сами факты без комментариев, на сотнях страницах мелким шрифтом [32].

В.М.: Как видим, реальная биография Е.Стахива ни «широкоформатная», ни «остросюжетная». А за абсурдными лозунгами, за словами «пробрались в Николаев», «пробивались к Одессе», «журнальчики подпольные» не скрывается даже дутый ущерб, причиненный фашистам. Нет даже мухи, чтобы сделать из нее оуновского слона.

Разговорами вокруг да около, подчеркнутым и категоричным отрицанием коммунистического подполья Стахив и его помощники по перу обнажили тщательно скрываемое — легальный характер работы оуновских ячеек и союзнические отношения между «подпольщиками» и гитлеровцами. Это подтвердил и проект закона «О восстановлении исторической справедливости в борьбе за свободу и независимость украинского государства в период с 1939 г. до 50-х годов XX столетия», разработанный на основе вывода Института истории Украины Национальной академии наук.

Несмотря на пронационалистические позиции, историки не смогли спрятать правду и вынуждены были записать в статье 2-й законопроекта: «Период после 22 июня 1941 года до весны 1943 года считать началом активных действий и вооруженной борьбы членов ОУН против правящего коммунистического режима на территории Украины».

Следовательно, Е.Стахив на Донбассе с Гитлером не воевал. И только однажды сказал правду: «Мы пришли воевать, имея лозунг «Украина — для украинцев», и лозунгом был «Смерть Сталину!» Таким образом, личность Е.Стахива выявилась вполне определенно: он лживый мемуарист, намерения его нечестны и верить ему нельзя. Очевидная недостоверность его рассказов оказалась саморазоблачительной и, что более важно, характеризующей нынешних украинских политскульпторов: они из песка лепят статуи национальных

героев. Лепят горячо желаемые лики, игнорируя истинные, документальные автопортреты.

Вот В.Кубийович, председатель УЦК, главный инициатор и участник создания дивизии СС «Галичина», пишет: «8 марта 1943 года я написал письмо генерал-губернатору Франку с просьбой принять меры в деле создания добровольного вооруженного формирования на территории генерал-губернаторства, которое вместе с немцами воевало бы против большевиков... Была опасность, что немцы организуют его без согласия украинской общественности. В этой ситуации я решил вмешаться в эти дела» (В.Кубійович. Мені 85.- Париж-Мюнхен, 1985.- С. 109-110).

И вот его выступление 28 апреля 1943 г.: «Формирование галицийско-украинской дивизии по образцу СС — это для нас не только награда, но и обязательство, чтобы активное сотрудничество с немецкими государственными органами продолжать вплоть до победного окончания войны». (Львівські вісті.— 28.04.1943 г.).

Е.Стахив: ...О борьбе украинцев за свою независимость молодежь должна знать и изучать ее. Из учебников истории надо изъять клевету о сотрудничестве «украинских буржуазных националистов» с гитлеровскими захватчиками (Вісті з України. - №28.- 1994).

В.М.: С.Бандера и Н.Лебедь подписали с представителем абвера доктором Макертом договор, по которому ОУН перешла в полное подчинение германского командования, и оно использовало ОУН-УПА для подавления партизанского движения, для ведения боевых действий против Красной Армии.

Украинский советский писатель Ярослав Галан (зарублен топором бандеровцами в 1949 году за разоблачительные статьи о них и сатанинском Ватикане) в очерке «Чему нет названия» в 1945 году привел отрывки из ряда заявлений Герасимовского, представителя «Центрального руководства ОУН-б». Так, на встрече 4 марта 1944 года с криминал-комиссаром Паппе, например, заявил: «...В нелегальной работе строго предусмотрено не действовать против Германии, а подготовиться к решительной борьбе против русских». «Если же в отдельных местах и происходили акты антинемецкого саботажа, то это никогда не было по приказу бандеровской группы, а делалось самовольно украинцами из преступных побуждений».

На встрече с представителем гестапо 23 марта 1944 года Герасимовский, в частности, заявил: «...ОУН будет передавать немцам сообщения военного характера из районов за линией советского фронта. ОУН будет держать свои боевые части за линией советского фронта и будет вредить советскому подвозу, базам подвоза, центрам вооружения, складам — активным саботажем...»

Вот такая ваша, господа-паны, «борьба на два фронта». И неспроста заместитель министра юстиции Украины Н.Хандурин в пояснительной записке к проекту ложного закона «О восстановлении исторической справедливости...» отметил: «Из вывода Института истории видно, что борьбу с националистами в западных областях советская власть осуществляла прежде всего руками выходцев из восточных областей Украины. Противостояние было длительным и жестоким».

Чтобы воскресить в памяти достоверный образ «борцов» за Украину, обратимся к творческому наследию Д.Павлычко — не сегодняшнего однодумца националистов, снискавшего доверенность властей криводушием и лестью, а «покончившего с собой прежним» советского поэта, лауреата Государственной премии УССР имени Т.Г.Шевченко, который по свежей памяти событий выразился об оуновцах искренне и метко:              

 

Це неправда, що за волю

Ви боролися в ярмі.

Лицеміри! Нашу волю

Убивали ви самі.

Це неправда, що за брата

Ви страждали у тюрмі.

Лицеміри! Того брата

Мордували ви самі.

 

Це брехня, що Україну

Ви любили будь-коли,—

Як могли б, то й Україну

У криницю б затягли!

 

Можем сослаться на авторитет одного из достойных самого высокого уважения украинских поэтов. Василь Симоненко, которого норовили «приватизировать» неооуновцы, передал нам правду так:

 

Я зустрічався з вами в дні суворі,

Коли вогнів червоні язики

Сягали від землі по самі зорі,

І роздирали небо літаки.

Тоді вас люди називали псами,

Бо ви лизали німцям постоли,

Кричали «хайль!» охриплими басами,

І «Ще не вмерла...» голосно ревли.

Де ви ішли — там пустка і руїна,

І трупи не вміщалися до ям —

Плювала кров'ю «ненька Україна»

У морди вам і вашим хазяям.

Ви пропили б уже її, небогу,

Розпродали б і нас по всій землі,

Коли б тоді Вкраїні на підмогу

Зі Сходу не вернулись «москалі».

Тепер ви знов, позв'язувавши кості,

Торгуєте і оптом і вроздріб,

Нових катів запрошуєте в гості

На українське сало і на хліб.

Ви будете тинятись по чужинах,

Аж доки дідько всіх не забере,

Бо знайте: ще не вмерла Україна,

І — не умре!

 

Эти слова не вырубить из истории.

 

 

Горе от бога,

а неправда от дьявола  (посл.)

 

Выдержки из книги

Стахів Є. Останній молодогвардієць.—К.: Варта.— 2004.

Составитель книги Виталий Аблицов.

«Крізь тюрми, підпілля й кордони.

Повість мого життя».

Бургомистром Кривого Рога был избран инженер Сергей Шерстюк. Когда в город прибыли походные группы и проводили собрание о провозглашении самостийности, он заявил: «Какое может быть провозглашение самостийности в маленькой комнате? Оно должно быть при большом количестве народа». Именно тогда и решили его избрать и не ошиблись — Шерстюк был прекрасный организатор, хороший работник, большой патриот. Хорошо наладил снабжение продовольствием, в городе был порядок, работали школы, театр, кино, выступала капелла бандуристов, издавали газету «Дзвін». Редактором газеты был Михаил Пронченко (кажется, родом из Апостолова — небольшого городка неподалеку Кривого Рога), его помощником — Иван Потапенко. Я заходил в редакцию, отпечатал там несколько статей — под псевдонимом Павлюк.

Это была хорошая газета. И вдобавок их типография печатала нам листовки, брошюры. Пронченко, между прочим, издал тогда сборник своих избранных стихов «Кобза». Он был комсомольский поэт, в 1930-х годах сидел в лагерях, откуда возвратился в 1940-м. Мне очень нрави­лись его стихи. Некоторые строки я и до сих пор помню.

<...> Криворожская группа действовала совершенно легально. При городской управе существовало бюро ОУН, где правил Я. Потичный, и отдел пропаганды, которым заведовал Д. Горбачев.

<...> ...Тот Горбачев — член ОУН — упек в тюрьму Пронченка с Потапенком, немцы их ликвидировали в Днепропетровске.

<...>Где-то 7-8 ноября вместе с моими приятелями Олегом Витошинским и Андреем Пащуком мы ехали в Фастов в пустом товарном вагоне и думали, что не выживем — так было холодно. В Фастове пересаживались на другой поезд — через Бердичев на Львов.

<...> Когда я еще только приехал во Львов, перед по­ездкой в Краков, через каких-то 5-10 дней заскочил в Перемышль к своим родным, которых так долго не видел. Проведал их, снова возвратился во Львов и решил: еду в Берлин — мой брат сидит «у криміналі» (как член прави­тельства Стецько), надо найти возможность его увидеть.

Я имел хорошие документы, поехал.

<...>Ребята мудро поступили — зарегистрировали нас аген­тами-заготовителями своего учительского кооператива. Поэтому можно было свободно передвигаться. Как-то они снова посылали свои машины в Кременчуг за махоркой, предложили ехать и нам. Если не ошибаюсь, тронулись 19 марта. Еще стояли морозы, и было довольно снега. Добрались до Гришино, переночевали, а на следующий день началась оттепель, все тает, машины грузнут. Как-то добра­лись до Межевой и увязли напрочь.

<...> Из Новомосковска я поехал в Днепродзержинск, имел контакт с ОУН. Там у Алексея Самойленко выпросил пять кило муки на галушки. Оттуда поездом добрался в Кременчуг. Встретил случайно на улице секретаршу из редакции — Цыбулю, и она мне сообщила о несчастье: арестовали Щепанского, у него как раз был Петр Олейник — галичанин, других ребят, Надю Мойленко. Всего 15 человек. И меня ищут.

<...> Теперь я сам должен убегать — через Днепр по мосту, где стоял двойной контроль: воинский и гестаповский. Первый проверял военнослужащих и людей, которые работали для войска, а гестапо — гражданских. Я знал, что на последнем пропаду, поэтому шел тем боком, где были военные, показал им документ, что я переводчик немецкой армии. А со второй стороны гестаповцы кричат: «Давай его сюда». Солдаты сказали: «Нет, он принадлежит нам».

Так я счастливо перешел на другую сторону в Крижов, стал ждать поезда. А на железнодорожной станции — немецкий солдат и местный милиционер. Милиционер сразу бросился ко мне проверять документы. Я притворяюсь, что не понимаю, говорю по-немецки — боюсь, что меня выдаст мой галицкий диалект. Тот побежал к немцу. Я показал солдату документы. Он сказал: «Все нормально», и я поехал в Днепропетровск.

<...> В Днепропетровске я не останавливался, пересел на поезд до Новомосковска, где должен был встретиться с Иваном Климом. (Там есть старинная деревянная казацкая церковь, построенная без единого гвоздя. Говорят, это о ней «Собор» Олеся Гончара). Там мы познакомились с украинцем, который работал где-то в колхозе или совхозе и дал нам 5-6 литров масла и немного муки. Так что мы уже имели небольшой запас на проживание.

      Из Новомосковска поехали в Знаменку — узнал от людей, что там есть довольно лука, и решил привезти кооперативу витаминного продукта. Я пошел к председате­лю сельсовета — учителю Черному. Он согласился дешево продать лук. Я у него начал просить муки.

<...> Он пригласил зайти к нему вечером домой, чтобы поговорить о нашей программе и борьбе.

Я согласился, хотя и мелькнула мысль, что там может ждать засада. Решил идти без Клима, так как если пропаду, то сам. Да и Клим не очень хотел идти. В доме Петра Дмитриевича Черного было где-то полтора десятка людей — и женщины, и мужчины. Стол застелен скатерками, стояло, может, 5-6 бутылок самогона, сало, лук, огурцы, жареная рыба. Немного выпили и начали разговор. Я им рассказал, что ОУН организовывает борьбу за самостийную Украину против большевиков и против немцев; что во Львове было провозглашено правительство, но немцы его разогнали; что мы хотели идти вместе с немцами, но те не пожелали и 15 сентября арестовали много наших людей; что у нас везде есть подполье...

Они начали подробнее расспрашивать, за какую мы Украину. Говорю: самостийную. А какая программа? — Сначала строим государство, и там будем смотреть.

Конечно, программа у нас была тоталитарная. ОУН стояла на основе руководящей монопартийной системы. Но мы не могли откровенно об этом говорить.

Так мы сидели до первого часа ночи. Я им рассказывал и о Бандере, и о Коновальце.

<...> Спали мы на полу. Встали где-то в седьмом-восьмом, а столы уже снова накрыты, снова стакан водки, яичница, сало. Упрашивают: «Выпейте на похмелье — это лучшее средство от боли». Я выпил полстакана, съел кашу с молоком, и должен признать, что та каша — это наилучшее лекарство.

<...>Мне надо было организовать подполье в Гришино (Красноармейске) — на самой границе между Днепропетровской областью и Донбассом. Там я имел контакт с Васей Петренко, местным жителем, который учился в Днепропетровском университете (где его наши и завербовали в ОУН), а когда немцы позакрывали учебные заведения, парень (помню, был с кривой ногой) приехал домой, к матери-вдове.

Вася мне сообщил, что бургомистр Валерий Якубович — хороший человек и патриот, но он не имеет к нему доступа. Поэтому я решил сам пойти на прямой разговор.

<...> Но в данном случае все сложилось трагически. Каким-то образом гестапо арестовало Петренко, и на следствии он не выдержал и выдал Якубовича. Их обоих выслали в Германию, они сидели в концлагере Бухенвальд-Дора. То был ужасный лагерь, где под землей строили завод для производства ракет «ФАУ-2».

Все-таки они пережили войну и несчастье, и в 1945-м я обоих встретил в Мюнхене. Узнал, что с ними в Бухенвальде сидел мой приятель из Сталино, который жил в Рудченково, заведующий овощной базой Тимофей Черкащенко. Он умер в лагере от истощения. Вася остался в Германии, а Якубович выехал в Канаду. Жил в Торонто. В 1953-м мы там встретились, много говорили, выпили добряче водки. Умер он еще где-то в 1985-м.

Еще пару раз, когда бывал в Германии, я встречался с Васей. Он женился на немке. Умер также где-то в 1985 году, как и Якубович.

<...>Когда мы освоили все эти земли, контакты шли лучше, употребляли и воинские униформы. Мы имели разные немецкие пропуска для жителей Украины, в разных местах они были иные, их тяжело было доставать, поэтому пользовались фальшивыми, отпечатанными в Виннице. Имели также печать винницкой железнодорожной станции, подтвержденную немецким военным комендантом. Много печатей изготовляли сами. Следовательно, когда на Донбассе пользовались удостоверением якобы из Житомира, а в Житомире, скажем, винницкой, никто не мог убедиться, фальшивое оно или нет. Собственное удостоверение, которое давало возможность проезда с Винницы в Мариуполь и назад, я давал своим ребятам. С ним можно было ездить из Сталино в Мариуполь и до Днепропетровска, так как дорога шла через Днепропетровск — Сталино — Мариуполь — Запорожье. На всем Левобережье можно было употреблять тот документ. Также мы имели удостоверения с печатями с Нико­лаева до Краматорска и назад.

<...> При такой системе было относительно легко передвигаться. Наша подпольная типография во Львове напечатала разные справки, мы понаставляли печатей и ездили. Один интересный пример, как использовали удостоверения. В Днепропетровске я ночевал то у Сывой, то у заведующей детским садиком, а еще у одного дядьки, который работал в большом немецком ресторане — по не­мецким нарядам завозил продукты: масло, хлеб, колбасу... Он показал мне ту бумагу — ее легко было изготовить...

Мы изготовили такую самую бумагу, и я пошел на первое дело сам. Решили начать с Днепропетровской макаронной фабрики. Я выписал 100 кг печенья к чаю или кексов каких-то. Но надо было заведомо знать, что те сухие сладкие кексы расфасованы в мешках по 30 кг. Итак, мне должны были дать три и четвертый развесить. Они смотрели на меня недоуменно.

<...> Так что через пару дней пошли в молочную за маслом. Здесь уже заранее узнали, что в пачках по 25 кг, я выписал две пачки — и не было никаких проблем. Решили, пока немцы нас не раскрыли, скоро взять что-то еще. Одолжили у жуликов большую трехтонную машину, и Билык в немецкой униформе поехал брать продовольствие для целой сотни — и колбасу, и консервы, и хлеб. Мы хотели заготовить побольше и уже бросить эту опасную вещь. Нашли дядьку с домом на окраине Днепропетровска, чтобы к нему завезти товар. Билык приезжает разгружаться, а к дядьке пришли немцы занимать дом для себя. Они были удивлены: что за машина с продовольствием? Начали проверять документы. Билык был вынужден все бросить и убегать. Позднее мы узнали, что немцы посылали письма к его отцу, разыскивая (так как он тогда уже дезертировал из армии), в котором, в частности, обвиняли его в том, что проводит чернорыночную торговлю.

<...> Билык имел еще одну историю в Днепропетровске. Где-то на улице нагнал своего командира — капитана СС. Тот хотел его арестовать, но Иван был отважный парень, застрелил его и убежал. Это был один из наилучших боевиков, которых мы имели в подполье на Украине. ... А еще было такое. 25 августа мы должны были подвергнуть смертной казни двух полицаев, которые застрелили из ре­вольвера нашего подпольщика.

<...> Вот Билык в своем мундире и Орел (мы его звали Степаном) — в одолженном — подстерегли тех двоих. Билык в своего попал сразу, а другой еще перевернулся и ранил Степана в пятку. Мы той же ночью перевезли его с левого берега на правый к Сывой. Профессор-хирург Борис Андреевский извлек пулю, подлечил, и он поехал на Волынь.

Мы напечатали листовки и расклеили их возле полицейских участков и везде, где знали, что живут полицаи,— приблизительно такого содержания: ОУН 25 августа подвергла наказанию двоих (фамилии) за то, что они убили члена ОУН и помогали гестапо преследовать членов подполья. Каждому полицаю будет такая смерть. Смерть, палачам! Смерть Гитлеру! Смерть Сталину! После той нашей расправы немцы просто взбесились. Мы увидели, что надо остерегаться, поменяли квартиры.

(с. 105, 108, 121-123, 157, 158, 162-165)

Лазил черт за облаками,

да оборвался  (посл.)

 

Выдержки из книги

Стахів Є. Останній молодогвардієць.—К.: Варта.— 2004.

Составитель книги Виталий Аблицов.

В.Никольский. Подполье ОУН(б) на Донбассе

В Ворошиловграде, как сообщает Е.Стахив, руководителем организации украинских националистов был бывший профессор пединститута, который работал редактором местной газеты, Бернацкий, а членом ОУН — преподаватель Наконечный.

По материалам архивно-следственного дела, которое хранится в Управлении Службы безопасности Украины в Луганской области, 2 марта 1945г. военным трибуналом войск НКВД Ворошиловградской области был приговорен к расстрелу М.И.Бернацкий, редактор фашистской газеты «Нове життя».

Директор средней школы, как сообщает Е.Стахив, был руководителем подпольной группы украинских националистов в городе Ясиноватая. Он завербовал в нее фотогра­фа, квартира которого была явочной.

Согласно документам архивно-следственного дела №33720-пф, 8 февраля 1945 г. были осуждены за участие в ОУН жители г. Ясиноватая и г. Иловайск: Гербич А.А. — учитель железнодорожной школы, Волков В.Ф. — фотограф, Волкова Т.М. — учительница, Голуб И.С. — рабочий железной дороги, Гришко Я.К. — управляющий экспеди­цией железнодорожного агентства, Лимаренко В.Г. — рабочий карьера, Кулинич А.А. — начальник конторы на железной дороге, Лиходей В.М. — начальник авторемонтной мастерской, Канивец О.Я. — стрелочник железной дороги, Веретенников О.С. — дежурный станции, Седов О.В. — инженер железной дороги, Синцов В.Д. — рабочий завода, Савчук К.И. — мастер железной дороги, Ковалевс­кий П.И. — служащий.

<...> ...В воспоминаниях Е.Стахива отсутствует какая-либо информация относительно ячеек ОУН в некоторых городах и районах Донбасса; отсутствуют также данные относительно определенных лиц.

Так, в Волновахе органами НКГБ было арестовано 11 лиц, которых позднее осудили по четырем уголовным делам: АСС 9501-пф - 3 чел., АСС 31889-пф — 2 чел., АСС 35406-пф — 1 чел., АСС 36389-пф — 1 чел., АСС 36889-пф — 2 чел. Следственными орга-

нами не было доказано, что «фигуранты» этих дел входили в одну местную ячейку ОУН.

По г. Сталино, кроме тех, кого вспоминает Е.Стахив, были репрессированы за принадлежность к ОУН в послевоенные годы 7 чел.: по АСС 8211-пф — 3 чел., АСС 33132-пф — 1 чел., АСС 34689-2ф — 1 чел. и АСС 36141-пф — 2 чел.

В Мариуполе основной состав членов местной организации ОУН эвакуировался вместе с немцами и значительная их часть не была выявлена и репрессирована органами госбезопасности. Кроме того, за оуновскую деятельность осуждено одно лицо, которое не упомянуто Стаховым; нет также свидетельств о нем в архивно-следственных делах Ирия-Авраменка А.В. (АСС 35692-пф) и Фененка М.В. (АСС 18489-пф).

<...>Преследование было направлено, как свидетельствуют документы, прежде всего против любого сопротивления немецкой оккупационной власти. Так, в июне 1943 г. СД разоблачила комсомольско-молодежную организацию, которая распространяла свои листовки по городу Мариуполю. Было арестовано 12 лиц.

Следователь ВКС М.Селиванов на допросе 14 января 1946 г. рассказал, что лично он закончил свыше 100 дел на коммунистов, комсомольцев, партизан и на лиц, которые были враждебно настроены к немецкой власти. Из них свыше 50 были расстреляны.

В обвинительном заключении по делу П.Бордичевского указано, что он за период своей службы в немецких карательных органах в Мариуполе «раскрыл и ликвидировал в разное время партизанский отряд численностью около 150 чел. и три подпольных патриотичных группы численностью 200 чел. Из числа советских патриотов 350 чел. были расстреляны немцами 140 чел.»

<...> Согласно данным, которыми мы владеем, в Мариуполе действовали ячейки двух оуновских течений — ОУН-Б и ОУН-М. Под преследование немцами подпадали представители обоих течений. Так среди репрессированных были бандеровцы Я.Жижура, А.Ирий-Авраменко, Ф.Гайдар, Й.Степаненко и мельниковцы — М.Стасюк, ФЛящинский, А.Донец.

Но масштабы преследований, возможно, по причине небольшой численности самих оуновцев, были небольшими. Об этом свидетельствуют даже отдельные сравнительные данные по репрессиям большевистских партизан и подпольщиков.

Институт истории Украины

 Национальной академии наук Украины

К.2001  (с. 322, 323, 336)

Самозванец из америки

Беседа четвертая

 

Раньше споры о комиссаре «Молодой гвардии» (Кошевой или Третьякевич?) были естественными: подпольщики, как и положено, много тайн унесли с собой. Но здравомыслящие люди оказывались в недоумении, когда слышали кривотолки о Кошевом. И вдруг ошеломляющее заявление Е.Стахива: дескать, большевики помогли немцам уничтожить молодогвардейцев, так как не хотели обнародовать, что Олег Кошевой вошел в союз с уже действующим украинским националистическим подпольем. С какой целью выпущена эта дичь? Один популярный американский публицист как-то сказал, что у западного читателя «политический горизонт десятилетнего мальчика, и он ничего не хочет знать за пределами своего крохотного мирка. Статью, в которой нет ни крупицы «сенсейшен», он читать не станет».

Вполне возможно, что американский эмиссар как раз за мальчиков принимает наших людей. А может быть, выполняет вот эту установку: «С помощью радиопропаганды следует осведомленного человека превратить в неосведомленного, убежденного — в сомневающегося, информированного — в дезинформированного... С помощью дезинформации человека можно сделать беспомощнее грудного ребенка». Так поучал вести операции в «холодной войне» начальник отдела в Управлении стратегических служб США профессор М.Чукас. Отправляясь на Украину, Е.Стахив знал, что в «независимой» такие операции уже можно осуществлять всеми средствами массовой дезинформации, что в стихии одурманивающей свободы слова легко отрешать людей от прошлого и уверить их в любой ереси. И, пожалуй, решился «освежевать» историю «Молодой гвардии» и самому вписаться в нее.

Проведем разбирательство. Первое слово зарубежному гостю.

Е.Стахив: Еще в 1952 году я опубликовал несколько статей в Нью-Йорке о том, как все было на самом деле. Эти статьи имели резонанс и в тогдашней советской Украине. На собрании писателей Юрий Смолич с гневом заявил, что эмигранты «делают из славных молодогвардейцев кучку буржуазных националистов». Тогда же пошел слух, что Олег Кошевой не погиб, а сбежал и живет в Америке. Меня стали отождествлять с Олегом Кошевым. Обо всем этом подробно рассказано в моей книге «Крізь тюрми, підпілля й кордони»! [23].

В.М.: Вот, оказывается, откуда десятки лет распускали слухи об оставшемся в живых Олеге Кошевом!

Е.Стахив: Еще в начале 1957 года, полемизируя с «Комсомольской правдой» и Юрием Смоличем в отношении личности Олега Кошевого, я писал на страницах газеты «Сучасна Україна», которую издавала украинская диаспора США: «В своем романе «Молодая гвардия» Фадеев украл самостийницкого борца и сделал его «героем СССР». Речь идет о фигуре О. Кошевого, о котором надо с натяжкой утверждать, что он был героем, но не большевистским!

<...> Если бы Кошевого не уничтожили немцы, то, наверняка, его ликвидировали бы русские большевики.

М.Романцов: То есть, и этот эпизод еще недавней истории был искажен, перекручен в «назидание потомкам».

Е.Стахив: Надо было перерисовать самостийницкое подполье на красное, что и сделал Фадеев, взяв за основу «Молодую гвардию» и исковеркав ее по заказу энкаведистов и партийных вельмож. Вероятно, Фадеев располагал документами о нашей деятельности в Донбассе, ему была знакома моя фамилия; недаром он выводит в романе образ предателя Евгения Стаховича [15].

В.Семистяга: В Краснодоне должен был быть Воро-шиловградский подпольный обком партии, но они бежали в Ростов, потом в Орджоникидзе... Если бы молодогвардейцы остались в живых, то их бы уничтожили большевики — это правда. Потому что они создали самодеятельность. На украинском языке выступали [21].

Е.Стахив: Господин Александр Фадеев имел доступ к документам. Понятно, что он не мог описать националистическое подполье. У него оно стало коммунистическим. Он «переделал» наше «сине-желтое» подполье в «красное». А меня он сделал предателем — Стаховичем из «Молодой гвардии» [23].

В.М.: Опустимся на грешную землю. В многонациональном Краснодоне не было даже тончайшего слоя почвы, способного родить украинский национализм. Так, в числе 70 наиболее активных подпольщиков 43 человека были из русских семей, 21 из которых переселилась из Ростовской и Орловской областей в голодные 30-е годы; 11 человек были из семей бывшего сословия донских казаков, 8 — имели украинские корни, остальные — белорусы, армяне, евреи, молдаванин и азербайджанец. В школе с 4-го класса они учили наравне с русским языком украинский, но общались, как и все горожане, на русском языке. Так что и в самодеятельном концерте они выступали на русском языке. И ни один полицай не разговаривал на украинском языке.

А В.Семистяга плохо знает историю. Мне, например, пришлось работать с людьми, которые во время оккупации в составе художественной самодеятельности давали концерты. Но не только не были репрессированы, а стали коммунистами.

Ю.Шаповал: О Кошевом, пан Евгений, ваше отношение к нему.

Е.Стахив: Кошевая была любовницей Фадеева, поэтому он сделал его героем.

Ю.Шаповал: Вы говорили об этом руководству краснодонского музея?

Е.Стахив: В 1964 году в Нью-Йорке были Павлычко и Драч, и я встречался с ними, говорил им, что Е.Стахива сделали предателем, потому что я был в документах гестапо [22].

Г.Довнар, писатель: Использовали радиожурналисты из украинской столицы Евгения Стахива... «ко дню» — подготовили с ним цикл передач, которые «установили, наконец, историческую справедливость». Для большей убедительности привлекли к участию в них такого себе киевского профессора и кандидата исторических наук из Луганского пединститута Владимира Семистягу, который давно уже тоже «копается» в истории «Молодой гвардии», всё выискивая в ней «антитезы».

Так украинские радиожурналисты сфабриковали целых три передачи, каждую из которых повторяли дважды: в вечерних и утренних выпусках по первой программе, удивляя всю Украину неимоверными историческими «открытиями»...

Это настоящий эфирный бандитизм в отношении нашей гордости и юных героев — сынов и дочек краснодонских шахтеров, воспитанников благородного Ленинского комсомола [34].

В.Аблицов, В.Жежера, В.Краснодемский: Именно из местных гестаповских архивов автор известного романа «Молодая гвардия» Александр Фадеев взял фамилию своего литературного героя — предателя Стаховича, под которым ошибочно имелся ввиду реальный молодогвардеец Виктор Третьякевич (через много лет он был реабилитирован и отмечен высокой советской наградой) [14].

О.Притыкин: В феврале 1943 года Луганщину заняли советские войска. В руки НКВДистов попали документы немецких оккупационных властей. По некоторым сведениям, именно из них и узнали о существовании «Молодой гвардии» [36].

Е.Стахив: Гестаповские архивы попали в руки НКВД. Его (Фадеева), думаю, со всем тем ознакомили, однако сказали приблизительно так: напиши роман патриотический, такой, в котором молодежь борется с именем Сталина и партией на устах. Так он и сделал.

М.Федоренко: К слову, первым вариантом произведения он очень не угодил идеологам Кремля. Его жестко раскритиковали («не показана руководящая и направляющая роль коммунистической партии в борьбе юных подпольщиков») и заставили почти под диктовку (?) переписать книгу.

Е.Стахив: Вынужден выдумывать, и выдумывать то, чего и близко не было. Или до неузнаваемости извращать то, что было. Вот, например, Евгений Стахив, то есть я, стал у него изменником Стаховичем. А может, было и конкретное указание в отношении меня. Те, кто хотя бы немного знакомился с архивами гестапо (а это были в основном энкаведисты), сразу поняли, что к чему с той «Молодой гвардией» и вокруг нее. Конечно же, для самого большевистского режима невыгодно говорить обо всем этом правду [8].

В.М.: Е.Стахив посчитал себя прототипом предателя Стаховича в романе. Но литературный образ Стаховича — типичный образ предателя — куда более выразительный, живой, со знакомыми людям чертами, чем реальный и плоский, как тень, Е.Стахив, в котором нет никакого подобия с предателем, кроме имени и сходной фамилии.

В.Цуркан: Клеймо изменника никак не смущает Евгения Стахива. Наоборот, в течение полувека он кичится совпадением своего имени с именем литературного персонажа подпольной комсомольской организации... Это совпадение он считает достаточным, чтобы приписать себе создание краснодонской «Молодой гвардии» и еще раз попытаться перелицевать ее в группу, которая «была в постоянном контакте с нашим (то есть оуновским — В.Ц.) подпольем [30].

А.Никитенко: ...Через призму борьбы молодогвардейцев, о которой сегодня известно всем, пан Стахив пытается привлечь всеобщее внимание к собственной персоне и к тем событиям, в которых он будто бы принимал участие [37].

В.М.: А реплика М.Федоренко рассчитана на то, что подстреленного сокола и газетная утка заклюет. Нет! О мастере говорит его творение.

Е.Стахив: Фадееву приказали — он сделал все, как требовалось. Он взял сюжет из самостийницкого подполья и создал образ действительно героической украинской молодежи, лишь подретушировав то, что было на ее знаменах. Да и цвет тех знамен изменил. Я думаю, Фадееву рассказали донетчане, что в листовках подпольщиков Гитлер приравнивался к Сталину, а гестапо — к НКВД. Этих листовок было много. Мы переправляли их даже через линию фронта [8].

М.Романцов: Как же быть с лучшим героико-патрио-тическим произведением коммунистической эпохи — романом Фадеева «Молодая гвардия»? Не одно поколение наших школьников, не говоря о студентах, изучали эту книгу, как «Отче наш»... [15].

В.Семистяга: Фадеев никому не позволял переписывать роман, потому что он написан по заданию Сталина [22].

М.С.: Александр Фадеев, получив приказ написать «правильный» роман о подполье в Краснодоне, узнал о Стахиве и решил, оттолкнувшись от него, создать образ изменника Стаховича. Потому что не мог, по коммунистической логике, националист не быть изменником, хотя Евгений Стахив показал всем пример мужества и непримиримости к врагу [10].

В.М.: Видимо, у инкогнито еще осталась капля совести, если оно спряталось от своей глупости за инициалами.

Е.Стахив: Вначале была книга Фадеева, а потом были документы под эту книгу [21].

А.Тхоров: В Кишиневе побывал член координационного совета Всемирного украинского общества Евген Стахив. В течение нескольких дней гость из Нью-Йорка занимался наведением мостов дружбы с украинцами Молдовы, а напоследок даже подарил им два компьютера.

<...> Выступая, он выдавал себя за активного участника антифашистского подполья в Краснодоне [17].

М.Слабошпицкий: ...На Стахива злобно набросились коммунистические газеты, особенно щедро облила его помоями московская «Правда», которая называла пана Евгения не иначе как «Самозванец из Америки». Мощная идеологическая машина сразу же стала на защиту своих мифов и дискредитацию личности того, кто на них замахнулся — давно известная тактика коммунистической борьбы [11].

B.M.: Но это сущая галлюциация. Крохотная заметка в 67 строк не идет ни в какое сравнение с сотней публикаций общим объемом более пятидесяти тысяч строк, в том числе и написанных М.Слабошпицким, которыми «демократическая машина «наехала» на «Молодую гвардию». И обратите внимание, с той заметкой о вояжировании Стахива в Молдавии «Правда» выступила 18 февраля 1993 года, когда не было ни коммунистических газет, ни компартии России. Так что защитнику «самозванца из Америки», померещилась «мощная идеологическая машина» коммунистов. Может это от правды в заметке «Правды»?

О.Притыкин: Независимость Украины вместе с национальной идеей принесла и новую версию о «предательстве», а точнее, о прототипе Евгения Стаховича. Согласно ей, в образе краснодонского Иуды выведен Евгений Стахив — руководитель куда более мощной, чем советское подполье, донбасской резидентуры Организации Украин­ских Националистов [36].

В.С.Костенко: Тревожит тот факт, что некоторые ловкие газетчики и научные работники, исследуя историю краснодонцев, часто хватаются за непроверенные данные и выдают их за истину. Последнее время в эту работу включился даже иностранный гражданин, который утверждает, что краснодонское подполье было не коммунистическим, а националистическим [18].

Ю.Семиволос: Такое вот предостережение... во времена, когда рухнули в прошлое КПСС, комсомол, когда за журналистской рукой уже не наблюдают ни ЦК, ни цензорское недремлющее око, и никто уже, казалось, не направлял, не одергивал эту руку [18].

В.М.: Но разве свобода топтать и оплевывать историю своего народа и память своих предков освободила журналиста от нравственной ответственности? При всяком режиме именно совесть должна быть самым строгим цензором.

А.Никитенко: Несколько последних лет Стахив публикуется в радикальной украинской прессе со своими «мемуарами», пытаясь доказать, что именно он являлся фигурой номер один в краснодонском подполье. Все это не более чем очередная мистификация. Не выдерживает никакой критики его утверждение о том, что Стахович в романе Фадеева — это именно он. Собирательный образ предателя автор «Молодой гвардии» создавал, имея в виду прежде всего Виктора Третьякевича... [17].

Е.Стахив: В 1955 году, посмотрев кинофильм «Молодая гвардия», я сразу опомнился, что антигерой Евгений Стахович — это я, это большевики меня очернили за мою тяжелую подпольную работу в Донбассе...

Многие читатели верили, что Кошевой — это я, потому что я был руководителем подполья в Донбассе [11].

В.М.: Человеку, объявившему себя Наполеоном, по врачебным правилам не перечат. Не будем и мы возражать Стахиву. Однако важно напомнить, что не только гестаповцы, а более всего полицаи, старосты и другое фашистское охвостье, отступая, в паническом страхе уничтожали всякие доказательства своих преступлений. Да и сам Стахив сказал: «немцы, отступая, жгли все, что могло гореть». Потому он так твердо и ссылается на «несгораемые» архивы — дескать, на Донбассе «остались документы гестапо (и это наверняка!)».

О.Трачук: 31 января, когда Красная Армия подошла к реке Северский Донец, жандармы и полицаи в спешке грузили все дела, вывозили их в лес и сжигали. Так было уничтожено и дело «Молодой гвардии» [38].

А.Гордеев: Как показал бывший следователь Краснодонской полиции Т.Усачев, все следственные материалы ее, в т.ч. дело «Молодой гвардии», были уничтожены по приказу окружной жандармерии до освобождения Краснодона советскими войсками [39].

А.Никитенко: ...На протяжении многих лет глубоко изучая историю «Молодой гвардии» в архивах бывшего Советского Союза и особенно в последнее время, когда стали доступными для ознакомления самые секретные данные архивов бывшего Комитета государственной безопасности, я ни разу ни одного документа, более того, ни одного слова о связи «Молодой гвардии» с ОУН и учас­тии в ней пана Стахива не обнаружил...

Мы полностью согласны с, видимо, нечаянно вырвавшимся откровением пана Стахива на встрече в Донецком университете: «Трудно сказать, как оно было на самом деле».

Действительно, трудно пану Стахиву и ему подобным убедительно говорить и писать о том, чего они не знают или знают понаслышке [37].

Е.Стахив: ...Я вызвал большую полемику через океан и, в конце концов, добился пересмотра целого дела «Молодой гвардии», который продолжается и поныне [11].

В.М.: Таков результат необузданной деятельности Е. Стахива, самозванца из Америки.

Теперь мы знаем, что он дважды вторгался на нашу землю. Первый раз — 22 июня 1941 года в составе «походных групп ОУН» для борьбы с советским духом на оккупированной фашистами территории. Второй раз — полвека спустя, в первые дни «независимости» Украины, и с той же целью. Но если в первый раз его миссия не сыгра­ла роли, оказалась бесплодной, и он ускользнул от боль­шевиков и покинул фашистов, то теперь под крылом американских «демократов» он с триумфом сунулся в чужую историю. И, пожалуй, уже вообразил себя бронзовым памятником на постаменте из «Молодой гвардии».

Наверное, каждый заметил, что Стахив создает преувеличенное мнение о своей подпольной деятельности. Но делает это бессвязно и нелепо. Например, он утверждал, что «полтора года, с февраля 1942 до лета 1943», его прятали незнакомые люди, и тут же рассказывал о многочисленных поездках по городам Украины. А вот несусветная чушь: в декабре 1942 года «уже начали появляться и немецкие солдаты-дезертиры». Или вот это: где-то в декабре он узнал «из отчетов» членов ОУН о «какой-то подпольной группе» в Ворошиловграде. То есть, проведал о «Молодой гвардии» за две-три недели до ее разгрома. Но журналисты приписали ему, «убедительному агитатору», влияние на «Молодую гвардию». Что  их заставляло притворяться доверчивыми слушателями и наивно восторгаться его «важной борьбой»?

 

Иной, стремясь не оплошать,

Спешит все с той же ложью

Повыше влезть, побольше взять

И, если не на мрамор встать,

То хоть присесть к подножью.

                                (Эдуард Асадов)

Одной руки пальцы

и кость одна   (посл.)

 

Выдержки из книги

Стахів Є. Останній молодогвардієць.—К.: Варта.—2004.

Составитель книги Виталий Аблицов.

Выдающийся борец за украинскую

государственность и демократию.

Впервые я увидел Евгена Стахова в Вене в 1959 г. на Москвой сорганизованном международном молодежном фестивале. Он пришел в гостиницу, где жила делегация с Украины, на встречу с украинскими комсомольцами. Для нас — это был шок.

<...> И вот — наша встреча. За столом ребята из комсомольского начальства, кагэбисты, а также, для прикрытия, молодые писатели Борис Харчук, Юрий Мушкетик и я. Между кагэбистом и первым секретарем ЦК ЛКСМУ сидит Евген Стахив. Он говорит: «Я — украинский националист. Я боролся против немецких фашистов на Донбассе. На меня клевету сделал Александр Фадеев в насквозь лживом романе «Молодая гвардия», изобразив меня как предателя под именем Евгения Стаховича. Но я не хочу теперь анализировать этот роман. Я пришел к вам, чтобы спросить, как живет мой дорогой Донбасс, как живет моя Родина — Украина».

Коренастый, высоколобый, светлоглазый, элегантно одетый сорокалетний муж, он производил хорошее впечатление своей внешностью. Его язык по лексике и интонации был чистым литературным языком; я даже подумал, что он родом с Восточной Украины. Я ощущал в нем бесстрашную и правдоречивую душу. Он не боится говорить правду в глаза людям, которые смотрят на него вра­жескими взглядами. Я пригнулся от страха, чтобы кагэбисты не заметили в моих глазах увлечения этим мужчиной.

<...> Евген Стахив пристально посмотрел на меня. Глазами я старался сказать ему, что здесь он не услышит правды. Мы прощались долго. Я пожал ему руку, и в том пожатии было больше уважения к нему, чем во всех словах, которые имел я в душе, и не смел их произнести. Он меня понял.

В этом я убедился, когда в 1966 г. с Иваном Драчом находился в составе делегации УССР на XIX сессии Генеральной ассамблеи ООН. Евген Стахив, первый из украинской эмиграции старшего поколения в Америке, встретился с нами.

        <...> Я сказал Евгену Стахову, что мы, то есть Драч и я, готовы встречаться с украинскими интеллектуалами в США, но не надо нам ставить провокационных вопросов.

От Евгена Стахова мы узнали о недоразумениях и рас­прях в среде эмиграции, о враждебном отношении к нам со стороны бандеровской группы, о так называемых «реа-литетниках», преимущественно людей интеллектуального труда, которые не боятся, наоборот, стремятся к контак­там с «советскими украинцами.» Мы узнали о деятельно­сти «клуба круглого стола», где заместителем председате­ля профессора Голубничего работал Евген Стахив.

Мы с Драчом пережили разочарование украинской политической элитой США.

<...> На некоторых встречах нас называли московски­ми прислужниками, представителями правительства ко­лонии. Конечно, мы были представителями УССР, то есть на самом деле в ООН репрезентовали колониальное прав­ление советской Украины.

<...> Именно в наиоткровеннейших разговорах с Евгеном Стаховым мы выработали формулу, с которой обра­щались к нашим аудиториям, когда заходила речь о на­ших политических взглядах. Мы говорили: «Нам не нуж­но коммунизма без Украины, но и Украины без комму­низма мы не хотим». Первый тезис этого утверждения был нам более дорог, чем другой тезис, которым мы тогда пользовались для прикрытия своих антирусификационных, патриотичных взглядов. Под коммунизмом мы тогда также понимали, прежде всего, справедливость социальную, а не систему власти с одной партией, с одним вождем, с «диктатурой пролетариата».

<...> Феномен Евгена Стахова, его страдальческую и героическую жизнь, бесстрашие и правдивость его харак­тера, я смог лишь тогда постигнуть, когда прочитал его книжку «Крізь тюрми, підпілля й кордони». Это, навер­ное, наилучшая повесть о жизни борца за украинскую го­сударственность в XX ст., где рядом с эпизодами, в кото­рых смерть постоянно караулит боевика и подпольщика, идут раздумья про неистребимость национального духа, подается правдивая история ОУН, характеризуется идео­логическое противостояние в среде ее высочайшего руко­водства.

<...> Повесть про свою жизнь Евген Стахив наполнил многочисленными деталями и образами, как настоящий художник. А при том его сказ есть строго документаль­ный, где упоминаются сотни имен героев, которые высту­пали вместе с ним сначала против польского и венгерско­го, а дальше и одновременно против немецко-фашистско­го и большевистско-российского порабощения Украины. Евген Стахив сохранил в своей гениальной памяти столько имен и событий, что его исповедь можно считать ценнейшим источником к полной истории ОУН и ее борьбы за независимость Украины.

<...> Евген Стахив выбрал для своей подпольной работы самые восточные регионы Украины: Днепропетровск, Донецк, Луганск, Крым, и находился там почти три года, сорганизовал хорошо действующую, разветвленную сетку ОУН, о чем узнаем из документов гестапо и НКВД.

<...> С большим уважением говорит Евген Стахив о людях Донетчины, обычных крестьянах, рабочих, интеллектуалах, которые, собственно, открыли ему глаза на ошибочный лозунг, с которым он прибыл, чтобы возбудить в шахтерском крае национальный дух: «Украина для украинцев».

<...> Понятная вещь, Восточная Украина была русифицирована, уничтожена голодоморами, расстрелами украинской интеллигенции, но, как свидетельствует Евген Стахив, организация и деятельность националистического подполья в более всего не расположенных к национальной идее регионах были активно поддержаны народом. Именно на Днепропетровщине и на Донетчине он организовал немало людей, готовых сотрудничать с ним, способных при первом благоприятном случае образовать партизанские отряды, подобные тем, что уже с 1942 г. действовали в Карпатах и на Волыни под названием УПА.

<...> Читая воспоминания Евгена Стахова, почти на каждой странице наталкиваемся на десятки и сотни фамилий людей, забитых, замученных, уничтоженных патриотов, а были они выдающиеся личности, интеллигенты с гимназическим или даже университетским образованием. Каждый галичанин и волыняк знает, что десятки и сотни наиспособнейших, наилучших его земляков погибли в рядах УПА, в тюрьмах гестапо и НКВД, в сибирских ссылках. Оправданная ли была такая большая «офіра» украинского народа?

Оправдана. Евген Стахив, который с отрочества находился в рядах ОУН, прошел страшные испытания смертями своих друзей и единомышленников, боролся за демократические основы в националистических программах, то есть перегонял в развитии своих близоруких верховодов, нигде не усомнился в идейной нацеленности своей жизни. Он описывает свои первые походы в Макивку, свое трудное пребывание на Закарпатье, когда там появилась Карпатская Украина, свою подпольную работу на оккупированных территориях нашего Юга и Востока как что-то такое, что объединяет его с народом, дает возможность расширить свои чисто человеческие знакомства, жить между своими и работать для своих, жить свободой.

<...> Увидев кинофильм «Молодая гвардия», Евген Стахив (а было это в 1955г.) прочитал книгу Фадеева и понял, что поданый там отрицательный герой Евгений Стахович — это он, это его очернили большевики за тяжелую патриотичную работу на Донбассе. Он опубликовал несколько статей, где развенчал фальшивый миф Александра Фадеева про управляемую компартией молодежную комсомольскую организацию «Молодая гвардия». «В своих статьях и интервью я утверждаю со всей ответственностью,— пишет Евген Стахив,— коммунистического подполья на Донбассе не было. Мы просто не могли бы на него не натолкнуться в своей деятельности, как натолкнулись на ребят, которые собирали сведения о движении немец­ких воинских частей для советской воинской радистки Любови Шевцовой. Но эта группа не проводила никакой идеологической работы и не имела никакого названия. «Молодая гвардия» — это выдумка Фадеева».

<...> Для меня Евген Стахив — это один из наивыдающихся украинцев XX ст. Данный и береженый Богом талант организатора, боевика, общественного деятеля он не потерял, а использовал на всю мощь. Его благородная жизнь (дай Бог, чтобы она длилась и грела еще долго Украину!) говорит о мудрости, отваге и правдолюбии, что их Евген Стахив также получил от провидения и никогда их не предал.

Дмитро Павлычко, апрель, 2004 (с. 3-13)

 

Украинец с рубежа тысячелетий

Вместо послесловия

Я не буду прибавлять еще что-то к портрету моего давнего приятеля, человека-легенды, уважаемого Евгена Стахова — в книжке довольно свидетельств об уникальности его судьбы. Тем более, что убежден — исследования истории донбасского подполья продолжатся. Не может остановиться поиск правды о трагедии молодых людей, трагедии народа, брошенного в кровавый конфликт по­лярных по своему смыслу идеологий. <...> Следовательно, впереди новые исследования, а значит, и продолжение дискуссии об активном участнике тех событий не по го­дам неугомонного Евгена Стахова.

<...> Убежден, что без Евгена Стахова галерея портре­тов выдающихся украинцев прошлого и начала нашего столетий невозможна. На границу тысячелетий Украина вышла, возрождая свою Независимость. Разные судьбы выпали тем, кто приближал это время. И поэтому страстные призывы Евгена Стахова к объединению всех укра­инцев, независимо от их политических уподоблений, ради укрепления позиций украинского государства, справедливы, как никогда. Пора бы понять нашим ярым оппонентам, что будущее Украины — это общее будущее всех украинцев, а не только тех, на кого опирается власть. Пример жизни Евгена Стахова именно и открывает нам всю шекспировскую глубину трагедии противостояний народов и идеологий. Из подобного столкновения живыми выходят лишь победители.

Перелистав страницы книги Евгена Стахова, я поймал себя на мысли, что она является своеобразным сценарием документального фильма. Кажется, что роман Александра Фадеева — лишь первый шаг к осмыслению донбасских событий (читатели теперь имеют возможность самостоятельно определить художественную ценность Фадеевского произведения — аргументов больше, чем достаточно). Так что слово за украинскими прозаиками. Документальная основа будущего романа перед ними.

Переняв от нашего уважаемого друга Евгена эстафету пожеланий, хочу, прежде всего, ему — УКРАИНЦУ С РУБЕЖА ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ — пожелать крепкого здоровья, оптимизма и работы на благо Отчизны. Слава Украине!

Иван Драч (с. 492, 493)

 

 

Дмитро Павлычко и Иван Драч. «Кто эти люди? Сколько раз они предавали своих друзей, страну, самих себя? Об этих двух написано столько всего и всякого, открыты такие страницы их жизни, что любой мало-мальски порядочный человек умер бы от стыда, от невыносимой тяжести людского презрения, от жгучего осознания своей низости и подлости. Но нет, они — Герои Украины, и требуют к себе уважения и почестей как к героям». ( Олег Афонин. «Киевский вестник» 23.04.2013)

* * *

 

В 1997 году Президент Украины Л.Кучма «за весомый личный вклад в утверждение авторитета Украины в мире» наградил Е.Стахива орденом «За заслуги» III степени (Указ №863-97 от 21.08.1997 г.)

Пятая колонна или

Агенты влияния

Беседа пятая

 

«Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России»,— этот замысел необыкновенного стратега-предсказателя А.Даллеса претворился в жизнь. Его наставления были дополнены по заданию президента США Дж. Кеннеди после Карибского кризиса, в котором проявились огромные военные возможности Советского Союза. Вот некоторые из них:

•  Не разрушив КПСС, взорвать СССР изнутри невозможно; разрушить КПСС можно только проникнув в центры управления партией.

•  Разжечь национализм и в опоре на национально-религиозный экстремизм взорвать страну изнутри.

•  С помощью агентов влияния захватить средства массовой информации, разрушить коллективистский образ жизни, отрезать прошлое от настоящего, тем самым лишить страну будущего.

Главный этап небывалой войны завершен: СССР разрушен, и людей западных стран убедили, «что СССР не был архитектором победы, а был хищником, подобным фашизму». Скажем, большинство американцев и канадцев уверились, что мир избавили от фашизма Соединенные Штаты, Канада и Англия. 95 процентов молодых британцев считают, что Германия была союзницей их страны во второй мировой войне, тогда как Советский Союз — врагом.

Ю.Бондарев, писатель: ...Для безнравственности в политике невозможно лишь одно: чтобы что-нибудь оказалось невозможным. И это касается не только современной культуры, но святого прошлого сороковых годов, второй мировой войны. Здесь некой сатанинской силой правда, подобно оборотню, приняла облик лжи, а ложь — позицию правды, здесь все победы одерживал, оказывается, самоотверженный «дядя Сэм», и на азиатском, и на западном фронте, а театра серьезных военных действий в России не было, и мир от фашизма спасла благородная, любвеобильная, щедрая и богатая Америка при некоторой помощи англичан [35].

А.Зиновьев: На Западе всячески принижают, искажают или замалчивают нашу роль в этой войне. Приписывают все основные заслуги себе. Тут никак не могут допустить, что мы, а не они проявили себя в этой войне самыми честными, мужественными и самостоятельными.

Используя удобную ситуацию, у нас вообще украли нашу победу. А мы сами выдвинули из своей среды множество предателей, холуев и приспособленцев, готовых за грошовую плату и даже задаром отдать врагам все наши исторические достижения [40].

В.М.: Александр Зиновьев — не большевистский агитатор, доктор философских наук, логик, социолог, писатель, автор множества антисоветских книг, в 1976 году был выслан из СССР. Теперь раскаялся в своем поступке, потому что за годы жизни в ФРГ убедился: «социалистическое оболванивание — игрушки по сравнению с оболва­нивающей машиной Запада», и оттуда увидел, что в СССР «началась эпоха великого исторического предательства».

А.Зиновьев: В 1939 году я был членом террористической группы, собиравшейся убить Сталина. Но я не устану утверждать: преобразования сталинского периода были грандиознейшими. А советский период был самым блистательным в российской истории.

Одно из главных достоинств советской системы — ее огромные мобилизационные возможности, в обычной войне ее победить было невозможно. Поэтому и была развязана «холодная война» [41].

Враг ныне гораздо опытнее, чем тот, что шел на Россию в 1941 году. И сильнее. Тогда во главе России стоял Сталин, которого я считаю гениальным государственным деятелем и великим политиком XX века.

        Он опирался на компартию, без которой победа была бы невозможной.

Теперь враг другой. Он правит страной. Высшие посты в России заняли враги России [42].

В.Максимов (диссидент, писатель, сотрудничавший с пропагандистской машиной ЦРУ, антикоммунист и об этой «большой и трагической ошибке» он «на старости лет весьма сожалел»): Если вчера предложенное Александром Зиновьевым определение части нашего общества как «пятой колонны иностранных государств» казалось политической метафорой, то сегодня это свершившийся факт.

<...> Забыв о чести, совести, профессиональном достоинстве, эта грязная шпана публично призывает российских военных к дезертирству, неповиновению приказам ...

<...> Зарабатывая жалкие зелененькие эта прожорливая мошкара пытается в полном соответствии с социальным заказом своих зарубежных хозяев укоренить в психологии российского общества чувство вины и неполноценности и навязать ему двойной счет в международной и внутренней политике [43].

А.Зиновьев: Как теперь ни истолковывают историю заново, революция 1917 года была воистину Великой. И советский период в жизни России был на сегодня, по крайней мере,— верхом ее величия. И во время войны, хотя я был антисталинистом тогда, я шел в бой как коммунист. Таким было все наше поколение, воспитанное в коммунистическом духе. И только за эту Россию я готов сражаться до последней капли крови и сегодня — за Россию социалистическую. Россия купцов и монархии мне глубоко чужда [42].

В.Максимов: И сколько бы они ни кричали о своем демократизме, в сущности, они всегда были и остаются и по профессии, и по убеждениям, и по национальности обычными интеллектуальными прохвостами.

<...>...Подавляющее большинство вышеупомянутых публицистов напрямую связано со средствами массовой информации, финансируемыми американской администрацией,— «Голосом Америки», радио «Свобода», рядом газет и журналов... Лично зная нескольких руководителей Русского отдела ЦРУ, беру на себя смелость заявить с полным знанием дела, что ряд российских газет и журналов в наши дни финансируется из американских источников и с теми же разрушительными целями [43].

В.М.: Украинские СМИ — тем более. Здесь долларовый родник бьет из диаспоры США и Канады.

В.Рубан: Для того, чтобы убедить соотечественников проголосовать за государственную независимость Украины, «Рух» истратил 10 миллионов 725 тысяч рублей, в основном полученных от диаспоры. Кроме того, Торонтское отделение канадского общества сторонников «Руха», например, осенью прошлого года специально направило и оборудовало в Киеве компактную типографию, где было напечатано (и соответственно распространено по Украине) 3 миллиона 700 тысяч листовок и афиш.

На канадской же технике была подготовлена серия телероликов «Независимой Украине — да!», которая шла в эфир (бесплатно) на протяжении двух недель [44].

В.М.: Заокеанская демократия, несомненно, жестоко расправилась бы с пятой колонной в каком-либо штате, решившем отделиться от США.

В.Полищук: «Літературна Україна» пожаловалась на своих страницах на финансовые трудности, а орган ОУН-б — «Гомін України» сразу же откликнулся, провел сбор денег, к 30.09.1992г. выслано «Літературній Україні» 14  тысяч долларов. А известно — кто дает, тот имеет пра­во требовать [45].

В.М.: Разве не в собственных интересах западные страны, фирмы, религиозные общества создают у нас всевозможные «благотворительные» фонды?

В.Максимов:  Я обстоятельно  знаком с деятельностью г-на Сороса (через когда-то близкого к нему Владимира Буковского), а поэтому могу с достаточной ответственно­стью свидетельствовать, что этот господин никогда, ни при каких обстоятельствах не потратит на благотворительные цели ни одной собственной копейки. Он слишком хорошо умеет считать свои деньги [43].

В.М.: Да и Е.Стахив печется не об Украине. Вспомните, когда разгром гитлеровцев стал очевидным, оуновцы бросились искать нового хозяина, и Стахив, оказавшись в ведении Лебедя, устанавливал «контакты с англичанами, американцами, итальянцами... с военными, бизнесменами, политиками». Несмотря на это он не устает твердить, что оуновцы не являются «кучкой немецких и американских наемников».

В.Полищук: Как «министр» иностранных дел УГВР (Українська Головна Визвольна Рада, создана в карпатских лесах 11-15 июля 1944 г.— В.М.), Николай Лебедь имел возможность установить контакты с западными союзниками... перевезти на Запад архив ОУН-б... установить контакты с соответствующими службами США.

<...>...Используя положение «холодной войны» между странами Запада и СССР, ОУН, обе ее фракции, маскируясь под вывесками будто бы общественных организаций восстанавливали на Западе свою пропагандистскую деятельность [46].

В.М.: Наработанный ими во Второй мировой войне провокаторский опыт новый хозяин оценил по достоинству. Так, по радиостанции «Свобода» массово поражали сознание наших людей активный бандеровец Д.Семенко и власовец О.Красовский.

В.Полищук: Во время горбачевской перестройки в СССР возобновилась экспансия украинского национализма на Украину.

Первыми двинулись туда эмиссары ОУН-з, а с ними проф. Тарас Гунчак... Он и начал ездить часто в Украину, устроился там на должность преподавателя в университете, начал пропагандировать идеи ОУН.

<...> Наконец ОУН-з перенесла свой... орган — «Сучасність» — в Киев. Так легче продвигать идеи ОУН-УПА. Так легче подготавливать почву для захвата власти.

А меня всегда интересовало — на чьи деньги много раз ездил Тарас Гунчак и товарищи в Украину, на чьи деньги организовал там издательство, на чьи деньги они живут, покинув теплые преподавательские должности в США? Ведь ОУН-з не имеет широкой базы членства, которое финансировало бы эту деятельность. А с неба деньги не падают.

Второй двинулась на Украину ОУН-м, которая также перенесла из Парижа в Киев свой орган «Українське слово» ...Основан в Киеве журнал «Розбудова держави»... Co-основателями этого журнала стали Николай Плавьюк, который является лидером ОУН-м, и Левко Лукьяненко. И снова интересно — откуда деньги на основание журнала? Неужели из личных прибылей Николая Плавьюка и Левка Лукьяненко?

Позже всех, но зато наглейшим образом двинулась на Украину ОУН-б, которая начала организовывать региональные конференции украинских националистов — сторонников ОУН фракции С.Бандеры. Эта же ОУН-б устраивает «научные» и «теоретические» конференции с це­лью реабилитировать ОУН-УПА.

<...> Из украинского политического лексикона исчезло слово «патриотизм», его заменило слово «национализм» [47].

В.М.: Скороспелая украинская элита псевдосвободно­го буржуазного общества, а вернее — образованщина, по выражению А.Солженицына, откровенно стала на позиции расизма и радикального шовинизма. Вот несколько ярких примеров.

В ноябре 1995 года на презентации Социал-национальной партии, вошедшей в блок В.Ющенко «Наша Украина», было сказано: «В связи с перспективой массовой дег­радации людей, целых народов, мы являемся последней надеждой белой расы, человечества вообще».

И.Заяц, национал-патриот, бывший активный руховец, нардеп от блока В.Ющенко: «Мы из триполья (медного века — переходного периода от каменного века к бронзовому — В.М.). Мы дали человечеству земледелие! Мы дали человечеству медь!» (на сессии Верховной Рады 5.03.2004 г.).

Свой природный фашизм украинские националисты выразили в 1992 году в распространенном обра­щении к партиям «Антикоммунистического и антиимпер­ского фронта»: «Мы, бывшие вояки УПА, отдавшие свою жизнь на алтарь воли Украины, стремимся еще послужить родной земле. Предлагаем настаивать, чтобы выслать в чернобыльскую зону всех комуняк с их родными до третьего колена, выслать туда же всех жидов, поляков и кацапов-орденоносцев, советских депутатов всех созывов, звеньевых, бригадиров и других продавшихся большевикам приспешников, во всех городах Украины поставить памятник С.Бандере и его друзьям по борьбе за волю Украины; запретить детям коммунистов учиться в вузах. Это же касается и выплодков активистов так называемой советской власти».

В январе 2003 года на торжествах по случаю 95-летия со дня рождения С.Бандеры мэр Тернополя Б.Левкив многозначительно процитировал Бандеру: «Если же кто-то добровольно и сознательно сотрудничает с врагами... украинского освободительного движения, мы стоим на том, что за такое преступление национального предательства полагается только смертная казнь».

Кто-то из мудрых сказал, что от произнесенных слов зависит предстоящее. Пока что слова старых и неофашистов проявляются в вандализме: разрушают памятники, переименовывают населенные пункты, улицы и площади. Так, во Львове переименовано 600 улиц и площадей. Исчезли таблички с именами Суворова, Кутузова, Щорса, Ломоносова, Державина, Белинского, Мичурина, Пирогова, Левитана, Васнецова, Ковпака, маршала Конева, старшины Александра Марченко, водрузившего Красное знамя над городской ратушей в июле 1944 года. Улицу Пушкина заменили улицей генерала Чупринки (кличка капитана немецкого абвера, главнокомандующего УПА Р.Шухевича), улица М.Лермонтова носит теперь имя Джохара Дудаева, а улица кинорежиссера Александра Довженко теперь Дикая. В названиях улиц появились имена Мазепы, Бандеры, митрополита Шептицкого, прислужника фашистов, и т.д.

В Киеве ликвидированы названия улиц и площадей Д.Бедного, Большевистская, Маршала Буденного, Маршала Ворошилова, Героев Арсенала, Октябрьской революции, Ки-рова, Калинина, Корнейчука, Ленина, Чкалова, Маркса и многие другие.

В.Борейко: Памятник Николаю Кузнецову местные власти г.Львова хотели выбросить на свалку. Хорошо, что земляки с Урала вовремя приехали — забрали к себе. А вот генерала Ватутина никто не защитил — ни земляки, ни киевляне («Правда Украины», 10.11.1992).

В.М.: Не желая терпеть постоянное надругательство над могилами освободителей, дважды Героя Советского Союза Александра Клубова, летчика-аса, погибшего в бою за Львовщину, родственники перезахоронили на вологод­ской земле.

Во время возложения цветов на солдатском кладбище во Львове национал-шовинисты нападают на ветеранов войны, избивают их, срывают с них награды, топчут цветы. И органы исполнительной власти, милиция (считай — полиция), судебные инстанции фактически поддерживают варваров, разжигающих национальную вражду.

С.Карнаухов: Сессия Стрыйского горсовета (Львовская область) приняла решение о присвоении звания «Почетный гражданин» родным сестрам Степана Бандеры...

<...> С предложением построить в Киеве Пантеон ге­роев Украины и перенести в него прах Степана Бандеры обратились к Президенту, Правительству и Верховному Совету Украины члены ивано-франковской областной организации Конгресса украинских националистов. Они также предложили присвоить имя Степана Бандеры «Львовской политехнике», ...учредить государственную премию им.С.Бандеры... («Факты», 11.10.1997).

«Киевские ведомости», хроника событий (1.10.2002): Городской совет Львова принял обращение к Президенту Украины, в котором предлагает перенести День защитника Отечества с 23 февраля на 14 октября. В этот день 60 лет назад была создана Украинская повстанческая армия (УПА).

B.M.: Все это «предстоящее» — следствие ранее произнесенных слов. Еще 20 марта 1993 года в «Киевском вестнике» было напечатано: «Член УРП Шкуратюк на сессии Ровенского горсовета заявил: «Я горжусь тем фактом, что среди 1500 карателей в Бабьем Яру было 1200 полицейских ОУН и только 300 немцев». Аплодисменты подтвердили единодушие депутатов.

Но вот парадокс: киевская власть слепила национальную героиню из члена ОУН Е.Телиги, якобы боровшейся с фашистами и расстрелянной в Бабьем Яру теми же оуновцами.

С.Дехтеренко: Задумаемся: если бы в 1946-1947 годах (пока Сталин еще не имел ядерной бомбы) армии Запада осуществили против Советского Союза превентивную военно-политическую операцию («агрессию», в терминах украинских «борцов за мир»), они бы не только спасли миллионы и миллионы людей — они бы открыли перед порабощенными Кремлем народами возможность свободного развития, ведь тогда процессы уничтожения всего национального еще не зашли так далеко, крестьяне еще не стали наследственными колхозниками, в лесах Украины, Балтии, Грузии и Чечни действовали отряды борцов за волю, а природные ресурсы на просторах СССР не были еще бездарно выпотрошены в угоду Москве...

Почему же такая акция, за которую выступали дальновидные политики Запада, не осуществилась? Слишком много было «борцов за мир» [33].

В.М.: Этот вывих в мозгах газета преподносит под рубрикой «Авторитетно».

Но кого удивляют сегодня такие «порядочные» и «авторитетные» человеконенавистники? Их крик, кстати, о геноциде украинцев в 1932-1933 годах раздается уже по всему миру. Для них жертвы голода —просто цифры, призрачные числа для манипуляции сознанием людей. Ими хотят взвинтить ненависть к русским большевикам, к москалям-оккупантам, которые, по словам литератора Е.Сверстюка, принесли в Украину коммунизм на штыках и вели непрерывную войну с народом.

Здесь уместно несколько коснуться эффектной пропагандистской суперкампании «Голодомор 1932-1933 гг.»

5 сентября 1990 года в Киеве состоялся Международный симпозиум «Голодомор-33», застрельщиками которого были американцы — журналистка Л.Коваленко и ее муж, писатель В.Маняк. Их книгу «33-й: голод» издали в Киеве в 1991 году, а в 1993 году отметили Государственной премией Украины им. Т.Г.Шевченко.

По государственному телеканалу неоднократно показывали псевдодокументальные телесериал «Украинская ночь 33-го» (Л.Мужук, Ю.Шаповал, В.Пахаренко) и телефильм канадца П.Глушанца «1932-1933: война без выстрелов».

Как громкое мероприятие 2003 года зазвучало требование лишить американского журналиста газеты «Нью-Йорк Таймс» Уолтера Дюранти Пулитцеровской премии, которую он получил в 1932 году за репортажи из Советского Союза, и отрицавшего украинский голодомор. Борцы с самым известным и уже покойным корреспондентом, говоря об «этических границах, которые журналисты никогда не должны переходить», пишут, что «за восстановление исторической справедливости выступают не только представители диаспоры, но и жители Украины».

Кто они? Оказывается, это — редакция газеты «День». Она 15 июля 2003 года подключилась к этой акции и обратилась в редакцию «Нью-Йорк Таймс» с таким вот предложением:

«...Рассмотреть возможность добровольного отказа от Пулитцеровской премии, полученной вашим корреспондентом Уолтером Дюранти в 1932 году. История отрицания им Голодомора 1932-1933 годов в Украине и апологетики Сталина в тот период, за которые он получил премию, свидетельствует, что из всех многочисленных Пулитцеровских премий, завоеванных корреспондентами «Нью-Йорк Таймс», эта лишь бросает тень на репутацию тех журналистов, которые честно заработали свою награду за идеалы, за которые ратовал Джозеф Пулитцер» («День», 28.10.2003).

Почему репутацией американских журналистов обеспокоились в Киеве? Потому что беспокоился о своей репутации консультант «Дня» американский профессор Джеймс Мэйс. Он 20 лет изучал историю голода в Украине, стал ученым, был исполнительным директором сенатской комиссии США по голодомору в Украине и автором выводов, которые
утвердила эта комиссия в 1988 году. Так что он крайне заинтересован в развенчании Дюранти.

Т.Демченко, доцент кафедры истории и археологии Украины Черниговского педуниверситета: ...Он обосновал не только заключение комиссии, но и впервые применил метод устной истории к изучению голодомора. Материалы Вашингтонского сборника 1990 года стали образцом для украинских исследователей. Таким образом, мы благодарим Дж.Мэйса десятками тысяч уже собранных и преданных огласке свидетельств о голоде. Сам народ устами стариков рассказывает о горьком куске хлеба из гречневых отрубей, юшке из лебеды, блинах из ивасиковых головок (цветы клевера), покойниках, которых некому было хоронить, трупах, лежащих на дорогах, пухлых ногах стариков и вздутых животах несчастной детворы («День», 28.11.2003).

В.М.: Проиллюстрируем это самыми обычными «сви­детельствами очевидцев».

«Захар еще работал, но с той работы не разживешься. Шел то в людской ячмень, то в овес, то в рожь — упал и там умер».

«Мама, я завтра уже умру. Идите еще раз где-то хлеба попросите, и больше вас никогда не буду просить». А мама плачет, потому что она детей теряет и должна быть сильной. И говорит: «Ой, Господи, ну кто же мне даст хлеба — все умирают». А я: «Чего ты ноешь? Тебе завтра умирать, а мне — сегодня». Она умерла вечером. Еще от голода умер мой дедушка. А вот был сосед такой, Максим, Галайком его дразнили. Так словил в речке лягушку и живую ее — зубами. Кровь с нее брызжет, а он ее зубами и съел. Подошел к больнице и просит: «Дайте мне стакан молока и хлеба, так буду жить...» Но умер...»

«Они ходили от дома к дому, делали обыски, рыскали по дворам, хлевам, кладовым, на чердаках. Выгребали все из погребов, даже забирали полову, в которой были остатки зерна. Люди прятали узелки с зерном за иконами, в горшках в печи, но опытные негодяи из этих бригад нахо­дили его и там. Отец Васи Ямкового (прозвище Погорелый) всыпал парню несколько стаканов ржи в штанишки и посадил ребенка на лежанку. Один из активистов, Ликарчук, нашел эти запасы — снял штанишки и вытряс оттуда зерно».

«Забирали даже маленькую картофелинку». «Забирали сумочку фасоли». «Забрали все дотла, а детей выкинули на снег».

«Три дочки съели мать. Потом младшую сестру. Потом старшая съела среднюю».

«Видел хлопца, который сестру съел. А в другом селе две девушки съели отца, потом мать, потом старшая съела младшую».

«В базарный день дорога была устлана телами мертвых, валялись как дрова».

«Ему захотелось есть и он украл сумочку зерна. И его, чтобы казнить при всех людях, привязали к коню веревками и протянули через все село. Пока не умер. И в печи запихали людей и поджигали».

«Люди ползли, пока хватало сил, потом замирали и лежали мертвыми, а солнце сияло, и лучи радужно переливались в глазах трупов...»

«Их сгребали в кучу и еще живых — не мертвых, бросали в яму и чуть присыпали землей...»

«Она из ямы говорит: «Я хочу жить». А он лопатой в яму кидает. Это точно было».

Вот в «Дне» 28.11.2006 г. Алена Яхно пишет: «Моя бабушка рассказывала, как ее тетка повела к речке топить своего сына Павлика – чтобы не мучился от голода…». Хладнокровно обнародовав такое, она сказала, видимо, о своих компаньонах: «Мы находим себя. Мы очеловечиваемся».

Если правду сказать, то таковская  братия, наоборот, оскотинивается. Потому этот постыдный бред и тысячи подобных нелепостей занесены в книги, на страницы газет, в телефильмы, распространены по всему миру.

Невозмутимо рисуя омерзительные картины, «свидетелей» не обжигает стыд за своих предков, которые убивали и поедали своих детей, матерей, или хоронили в земле живых вместе с мертвыми.

Миллионы ленинградцев 900 дней, три холодных зимы были в тисках блокады, голодали под бомбами и снарядами, но матери не ели детей, дети не ели родителей. Вот строчки из поэмы Ангелины Булычевой «Дорога-жизнь» о ленинградцах:

Петрович вновь заговорил чуть слышно:

«Собаку мы не съели... Почему?

Не знаю. Сам теперь уж не пойму.

Да нет, пойму — пес вместе с Костей вырос.

Прости мне, Мэри,

Может, сын бы жил,

Когда бы Джима вам тогда скормил...

Но только б сын предательства не вынес...»

(Глаза жены опущены. Лишь вздох),—

«Джим самый первый с голоду подох,

Седую морду уронив на лапы,

И наш мальчишка из последних сил

Собаку в старом сквере схоронил.

А после долго, безутешно плакал».

 

От голода в блокадном Ленинграде умерли 641800 человек. Кто ж мы такие? Какого мы роду и племени?

На телеэкране бьет в глаза ничтожность «очевидцев» среди могил с граненым стаканом в руке и скупость авторов фильма, дешево завладевших «неопровержимыми свидетельствами». Ведь на них они создают научные труды, становятся учеными, а платят стаканом водки. Бросается в глаза и странное противоречие: нередко подчеркивается, что пережившие «голодомор», «репрессии», «многолетнее заключение в сталинских концлагерях», эти «свидетели в свои 75 (80, 90) лет сохранили ясный ум» или «закончили свой тяжелый жизненный путь на 90-м (92-м или даже 95-м) году».

Л.Иваненко, Н.Малышко: Слово «голод» тогда было строго запрещено! Кто его произносил, следом шли преследования, пытки, а то и смерть. А если бы работник ЗАГСа какому-то покойнику написал диагноз: голод, то такого немедленно бы расстреляли.

<...> Василий и Одарка умерли за несколько дней. Осталось трое девочек, голодные, в холодной хате... Хата продана. Пришла новая хозяйка, детей выбросила на мороз, на стужу, на темень. Побежали дети в огороды, в сугробы, в бурьяны, в терняки. Там и позамерзали, только весной забросали трупы землей («День» 31.10.2003).

В.М.: Вот так: по правде тужим, а кривдой живем. Если принять на веру цифры жертв — 7, 10, 15 и даже больше миллионов — то в каждый из 7 месяцев голода умирало, «закапывали живыми», «съедали», «расстрели­вали» от 1 до 2 миллионов человек, или от 30 до 70 тысяч ежедневно. Разумный человек, осмысли эти цифры! И спроси трубадуров повальных смертей: где и когда вскрыты те братские ямы? А разве психически здоровый человек поверит, что сородичи, как хищники, поедали друг друга? Людоедство и тогда признавали тяжким преступлением. В «Черной книге Украины», выпущенной националистической Просвітой в 1998 году, приведено «Спецсообщение секретарю оргоблбюро КП(б)У т.Демченко о фактах людоедства в Букском районе», в котором подробно описаны результаты расследования всех фактов каннибализма и ареста убийц.

В этой книге есть «Протокол...» заседания Политбюро ЦК КП(б)У от 8 февраля 1933 г., на котором рассматривали «случаи голодания в деревне и мелких городах». Кроме того и другие документы подтверждают то, что власть принимала нужные меры борьбы с голодом.

Людям сегодня рисуют страшные картины и умалчивают, что село имело коров, лошадей, волов, посевной материал, успешно провело весенние посадки и собрало большой урожай. В сентябре 1935г. были снижены цены на хлеб и отменена карточная система на мясо, рыбу, сахар, жиры и т.д.

Умолчим о грандиозных стройках тех лет, на которые требовались миллионы не с опухшими ногами работников, а скажем только о школах. В 1933 году в УССР было 21972 школы, в которых учились 5 млн. детей, из них 4,5 млн. – на украинском языке. Если в 1930 году было 101800 учителей, то в 1933 году их стало 134715. К 1937/1938 учебному году прибавилось 907 школ, 946 тысяч учащихся и 53 тысячи учителей. А в 1940/1941 учебном году было уже более 32 тысяч школ, в которых обучалось около 6,9 млн. человек.

Как же мы, здравомыслящие, трезвые люди позволили этим, извините за выражение, манякам, мэйсам, глушанцам и всяким, прости Господи, мужукам, ившиным, дьяченкам, иваненкам лишить нас разума, одурачить, оголить и выставить миру на позор? За все блокадные годы умерли с голоду, погибли от бомб, снарядов и под завалами около миллиона ленинградцев и двести тысяч защитников города. Почему же мы упиваемся искаженными, преувеличенными цифрами людских смертей? А чего хочет власть, допуская такую деморализацию своего народа?

Г.Удовенко, государственный деятель, председатель партии Народный Рух Украины: В Нью-Йорке прошла неделя памяти жертв голодомора... Погибло 8-10 миллионов украинцев. Все говорят про Холокост, а об украинцах не знают. Это было уничтожение украинского народа (Нац.радио Украины, 19.11.2003).

В.М.: Г.Удовенко открыл важную тайну: дескать, он, будучи в советское время представителем УССР при ООН, удовлетворил просьбу американцев не инициировать вопрос о геноциде индейцев, а взамен получил гарантии поддержки на Генассамблее ООН по вопросу деколонизации при выходе Украины из СССР. И признался, что слово «голодомор» родилось в конгрессе США.

Теперь идеологические прохиндеи без душевной осторожности легко и цинично жонглируют цифрами людских потерь. И бессовестно презирают жертвы голода в России: в Поволжье, в Западной Сибири, на Кубани и Северном Кавказе. Оказывается, «...такие последствия и масштабы, как в Украине, он имел там, где проживали этнические украинцы»,— сказано в выводах Дж. Мэйса, утвержденных комиссией конгресса США. Но как такое могло быть?

О.Тихончук («Вечерний Николаев»): Все возможные предположения о «случайности» Голодомора не выдерживают «очной ставки» с документально подтвержденными свидетельствами существования заградительных вооруженных отрядов, бдящих, чтобы никто из голодного гетто не покинул территорию организованного мора.

<...> В том, что украинцев морили голодом по особой схеме — ни в Поволжье, ни на Северном Кавказе не применяли продуктовых штрафов, не забирали все до последней крошки, до последней, уже сваренной картофелины, не стерегли умирающих от голода, чтобы не сбежали,— тоже факт.

<...> Голод был использован как инструмент усмирения нации («День», 28.11.2003).

В.М.: Какая богатая фантазия! Уверен, в воспаленном воображении журналистке казалось, что она борец со злом. Но, щеголяя риторическими фразами, словами с отрица-

тельной эмоциональной окраской, она обнажила свое начетничество, неспособность делать разумные умозаключения...

А всю эту суету вокруг «голодомора» подняли американцы и их холопы из нашего Отечества для того только, чтобы возбудить национальное чванство и разжечь вражду к России. И цель легко достигнута: украинские шовинисты лезут из кожи, чтобы с помощью лукавых цифр превзойти «богоизбранный» народ — Холокост унес только 6 миллионов евреев. Им плевать и на жертвы нынешних «демократических реформ». Им подавай за счет новых жертв величавый монумент с музеем (чего?) и с научно-исследовательским институтом — чтобы утереть нос евреям с их музеем «холокоста».

Им плевать и на заключение Международной комис­сии (по докладу Уиттекера) 1985 г. По словам Мэйса, ему Уиттекер ответил: «Поскольку речь идет о всего лишь трех миллионах украинцев, то есть около 10 % населения тогдашней Украинской ССР, происшедшее не заслуживает называться геноцидом».

Дж.Мэйс: В 1988-м Комиссия США по Голодомору в Украине сделала 19 выводов... в том числе (№16) — что события 1932-1933 представляли собой геноцид. Это был самый важный момент среди заключений Комиссии, и поскольку именно я подготовил эти заключения для ее одобрения, то чувствую себя в некотором роде обязанным защитить их в свете новых свидетельств... («Геноцид в Украине — «доказано!..» «День», 22.11.2003).

В.М.: А в СССР создавалась правительственная комиссия по фактам уничтожения индейцев — коренного населения Америки, рабовладельчества и расизма в США? Или за большими делами руки не доходили?

А.Ордань: Примеров столь массового геноцида тоталитарной власти против одного народа, пожалуй, не знает не только история Украины, но и всего человечества («Факты», 25.11.2003).

Л.Кучма: Страшный голод стал апогеем массовых репрессий в Украине, имел все признаки национальной ката-

строфы. Его демографические, социально-экономические, историко-культурные, психологические последствия наш народ ощущает до сих пор.

<...> Мы утверждаем — и с нами солидарен мир,— что это была катастрофа планетарного масштаба.

(Из обращения к народу в связи с 70-летием голодомора 1932— 1933 гг.).

В.М.: Выходит, при «катастрофе планетарного масштаба» украинцы на Земле исчезли, как Атлантида. Ау! Ах, вот они - аж 40 миллионов! Вдвое больше, чем тогда. Даже после того, как фашисты за период оккупации уничтожили 3,9 миллиона гражданского населения, да 2 миллиона угнали в немецкое рабство, в котором большинство из них погибло.

Скорее всего, в словах Президента была попытка отыграться на неосведомленности народа. Во-первых, мало кто знает, что западные благодарные проводники привели Украину с 9-го места среди высокоразвитых стран на 108-е в группу с Таиландом и Казахстаном — по индексу человеческого развития; в одну группу с Гватемалой и Суринамом — по уровню жизни; в группу с Алжиром, Гондурасом, Турцией, Таджикистаном — по продолжительности жизни.

Во-вторых, воодушевленным поддержкой Вашингтона руховцам, просвитянам и всяким ющенковцам уже грезились компенсации из России, денежная и политическая помощь мирового сообщества.

Но Резолюция о геноциде украинцев на 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2003 года даже не рассматривалась. Был принят только документ для информации — Совместное заявление 27 государств по случаю 70-й годовщины «Великого голода 1932-1933 годов в Украине (Голодомора)». Потом это Заявление подписали еще 9 делегаций. То есть, из 190 государств-членов ООН подписали лишь 36.

Вот такой вышел пшик из потуг Президента Л.Кучмы и «национально-сознательных» специалистов МИД Украины.

Требование националистических организаций официально покаяться за геноцид Президент Российской Федерации проигнорировал.

По сообщению «Дейли Телеграф» Комиссия по присуждению самых престижных в Америке наград в области журналистики отказалась лишать корреспондента Уолтера Дюранти Пулитцеровской премии. Безусловно, рассудительные члены Комиссии смехотворными усмотрели путы, которыми вязали Гулливера-Дюранти лилипуты. Но украинские лилипуты продолжают осуждать Уолтера Дюранти. В «Зеркале недели» от 28.10.2006 невежда С.Махун перепутал имя Дюранти и занес в газетный «Хронограф» такое: «29 октября 1911 года умер американский журналист Джозеф Пулитцер, именем которого названа самая известная на Западе премия для журналистов. Между тем премия имеет «подмоченную» репутацию как минимум в Украине, так как среди награжденных ею и американец Волтер Дюранти, писавший в 30-е годы циничные и хвалебные репортажи из Советского Союза. В.Дюранти «не заметил» голодомор в Украине 1932-1933 годов, впрочем, как и все западные демократии».

С.Солодкий: ...Почему в совместное заявление 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН... не было включено слово «геноцид»?

В.Кучинский, Постоянный представитель Украины при ООН: ...В ходе консультаций было найдено понимание того, что лучшим форматом для привлечения внимания мирового сообщества к трагедии Голодомора станет именно Совместное Заявление — а фактически декларация — от имени многих государств. Стоит отметить, что и это было непросто, переговорный процесс продолжался едва ли не до последней минуты.

<...> ...Даже то, что принятие заявления не стало легким делом, помогло выполнить основную задачу: привлечение внимания международного сообщества к трагедии Украинского Голодомора. Усилия всей украинской дипломатии, привлечение диаспоры во многих странах мира не прошли зря...

<...> Дипломатическая работа на признание мировым сообществом масштабов, причин и последствий Голодомора, не прекращалась и не прекратится, пока мы не достигнем желаемого результата («День», 25.11.2003).

В.М.: Здесь дипломатической риторикой вуалируется и выдается за жизненно важную проблему незначительная, и даже несерьезная, задача. А главный рупор борцов за признание голода геноцидом, редакция «Дня», лжет прямым текстом и приписывает Заявление небольшой группы делегаций всей 58-й сессии Генассамблеи ООН.

Но никто из участников этой грандиозной кампании не объяснил: какой духовный заряд она дала деморализованному населению Украины.

«А что же Мэйс, плюхнувшийся в лужу?» — спросит иной читатель. Отвечу: кажется, он вступил в борьбу за «земельные» блага украинских крестьян.

Дж.Мэйс: Покойному тестю автора этих строк удавалось делать миллионеров из колхозов Галичины, где земля не настолько плодородна, как на большинстве территории Украины, и делал он это без особого образования за плечами. Конечно, он не мог понять, что для большинства председателей колхозов эта должность была неразрывно связана с воровством. И кто-то всегда приходил после него и в течение нескольких месяцев растранжиривал деньги, которые ему удавалось накопить. Однажды ему даже предложили стать Героем Социалистического Труда в обмен на две свиноматки. Он отказался, и стал пенсионером буквально на следующий день («День», 24.02.2004).

В.М.: Конечно, иностранец, даже ученый, ничего не зная о нас, может «делать из своих слов то же, что шарлатан из своих порошков» (Франсуа Фенелон). Но редактор газеты Л.Ившина должна знать, что в СССР было около 25 тысяч колхозов, из них убыточными — только 275, то есть 1 процент, а убытки их составляли в целом — 0,2 процента от прибыли. В 1989 году колхозы получили ссуды на 1,45 млрд. рублей, а погасили — 2,29 млрд. руб­лей. Значит, «ворами» никак не могли быть «большинство председателей колхозов», которые «растранжиривали деньги».

Но чтобы звание Героя Социалистического Труда присваивали за «две свиноматки» это даже не чушь. Давнее народное изречение истинно и теперь: обманщиково слово протухлое. Да, американцу Мэйсу как раз и нужно на тухлятине культивировать вирус презрения — презрения к почетным труженикам, к истории, ко всему советскому. И живая среда для возбуждения эпидемий презрения в независимой от самой себя Украине давно создана.

Вот и Е.Стахив нашел другую среду, в которую стремится запустить свои вирусы: теперь, как председатель Общества украинско-еврейских связей, он выступил против самой популярной газеты «Сільські Вісті», которая якобы разжигает антисемитизм и межнациональную вражду («День», 6.03.2004).

В.Цуркан: ...Ныне Стахиву меньше приходится прибегать к выкрутасам при выборе личины. Теперь он, как не постеснялась написать в этом году газета «Голос Украины»,«гость Украины». Не каких-то ОУН, КУН, ТЗУЗМ или ВУКР, а гость Украины. Вся ненька-Украина принимает пана Евгения! Для заокеанских деятелей любого толка у нас «прозрачные границы». Более-менее «прозрачными» являются и намерения заокеанского гостя [30].

Е.Стахив: Мы хотели бы стать ассоциированным членом какой-нибудь центристской демократической партии. И так сделали, присоединившись к Украинской Демократической партии, которую возглавляет Владимир Яворивский. Уже подписано соответствующее заявление.

Нужно вливаться в политическую жизнь Украины [23].

В.М.: «Вливаться» в политическую жизнь чужого государства — это уж слишком. Но все это по той же американской доктрине: «Мы найдем своих единомышленников... своих союзников и помощников в самой России».

И эта задача успешно решена. Что подтвердила, в частности, позорная кампания «Голодомор-33». Марионеточные власти Украины, лавируя между национализмом и шовинизмом, в угоду «западной демократии», а в действительности — «миру насилия», в основу своей политики заложили почти все положения доктрины Даллеса-Кеннеди. Для обихода, для простого люда, эта политика выражена коротко: альтернативы рыночным реформам нет.

А российский шеф демагитпропа 90-х годов XX столетия М.Полторанин эту политику выразил понятнее: «Мы должны загадить социализм так, как мухи загаживают лампочку». «Сознательные украинцы» (по В.Семистяге) добавили: «Чтобы двигаться вперед, нужно забыть старое». Что в переводе на язык доктрины значит: «отрезать прошлое от настоящего, тем самым лишить страну будущего». Попав под влияние современных «походных групп», замаскированных добродетельными цивилизаторами, они сознательно или по недомыслию стали услужливыми пособниками разрушителей передового общества.

В.Максимов: Сколько их, куда их гонят! Несостоявшиеся прозаики, бездарные ученые, незадачливые литературоведы, бесцветные адвокаты, куплетисты, пародисты, гитаристы, вчерашние комсомольские поэтессы и профсоюзные деятельницы — саранчовой тучей катятся по стране, пожирая на своем пути все, что только можно сожрать и переварить: государственные квартиры и служебные помещения, природные ресурсы и космическую технику, военное снаряжение и лесные пространства. Нет в России ничего съедобного, чего бы не перемололи их хищные челюсти [48].

В.М.: Пещерные трубадуры «новой истории», пропагандисты-шабашники, выдающие за образец общество, где человек не читает художественной литературы, кроме бульварных книжонок с низкопробными комиксами и сенсациями, и где каждый пятый — неграмотный, исполнители гимна собственническому обывательскому «Я», корчеватели советского духа, чувства интернационализма и социального «Мы», лжепатриоты, разжигающие национальную вражду, все они прямо или косвенно работают на дядю «Сэма», на алчный Запад. И составляют «пятую колонну» американцев. По их терминологии — это агенты влияния.

Как духовные иллюзионисты, они умело манипулируют сознанием людей и те видят свою историю в кривом зеркале, а современную действительность — в ореоле «общечеловеческих ценностей» с врожденными «достоинствами западной демократии»: безработицей, наркоманией, хронической инфляцией, проституцией, культом насилия, бандитизмом. Но их спектаклям придет конец, и народ в полном сознании воздаст должное всем нашим западникам. А их верноподданичество Западу хозяева так оценят, как и во все века, о чем справедливо и достоверно высказал им еще полтора столетия назад русский поэт Федор Иванович Тютчев:

 

Как перед ней не гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В ее глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы!

 

Вот, например, Ющенко уложил Украину под США. Денно и нощно при нем находится не просто очень влиятельный, а по сути командующий им советник, дирижер и контролер, сотрудник спецслужб США Кэтрин-Клер Чумаченко-Ющенко.

Органом, который определяет и корректирует деятельность украинской власти, является посольство США в Украине. Об этом, в частности, свидетельствуют откровения до недавнего времени американского по­сла У.Тэйлора.  По его словам, и Юшенко, и Тимошенко внимательно прислушивались как к его словам, так и к советам, которые поступали от правительства Соединенных Штатов Америки. «Диалог, – утверждает Тэйлор, – складывался очень хорошо». Заокеанский дипломат назвал конкретные должностные лица США, которые реально влияли «на выработку американской политики относительно Украины». Среди них: советник по вопросам на­циональной безопасности Джонс, министр обороны Гейтс, сенатор Хилари Клинтон.

И это не бахвальство дипломата. За этим — конкретные дела и поступки Юшенко и К°.

Ющенко в приветствии Бушу по случаю Дня Независимости США льстиво именует Америку «искренним другом», «помощником», «советчиком».

 

 

Письмо

Бердяева Николая Александровича (философа, ярого поборника антикоммунизма)

в Париж Великому Князю Гавриилу Константиновичу Романову (правнуку Российского императора Николая Первого)

«Ваша Светлость, достопочтенный Гавриил Константинович!

Я приветствую Вас от всей души и спешу ответить на Ваше долгожданное письмо ко мне, которое я получил третьего дня, и вот, не откладывая в долгий ящик, уселся за ответ к Вам, тем более, что по одному вопросу из Вашего письма, волею случая, у меня вчера был довольно интересный гость, мой земляк, которому месяц назад удалось покинуть Россию. Он - из рода потомственных купцов разных гильдий, но довольно образованный и милый человек.

…А теперь – к Вашему вопросу о моем видении трагедии, разыгравшейся на Украине с 1932-го по прошлый год, имея в виду голод. Для этого изначально я должен буду упомянуть одного из одиозных личностей Франции второй половины позапрошлого века, хотя и он был апологетом коммуны, посему и был гильотинирован. Сдается мне, что его имя - Гракх Бабеф… Он, в частности, писал, как раз к Вашему вопросу, что в будущем обществе процветание аграриев будет полностью обеспечено при условии создания коллективных ферм, ибо ничто так не объединяет людей, как совместный труд.

Объективности ради не следует отрицать обширнейший кругозор Сталина. Быть может, он проштудировал Бабефа, при жизни которого в природе еще не было ни Карла Маркса, ни Фридриха Энгельса. Но если допустить, что сочинения Бабефа не были известны Сталину, то это, тем более, говорит о его прозорливости и политической интуиции, в силу чего от мизантропии следует отказаться.

Нам известна Сталинская кампания по коллективизации в сельском хозяйстве Советов, против чего были отдельные вспышки саботажа и иных выступлений в виде терактов в отношении колхозных председателей и активистов, а так же против работников партийных райкомов и чекистов в разных областях, районах, селах. А доколе большевики могли сносить эти действия?

Как известно, всевозможных противников коллективизации в России нарекли кулаками и объявили врагами народа, которых раскулачивали и ссылали в лагеря, а террористов уничтожали. Ан то, что произошло на Украине,- уму не постижимо, т.к. активисты из зажиточных крестьян, т.е.- так называемого кулачества, начиная с апреля и включительно по июнь позапрошлого года провели, я бы сказал, гигантскую работу, объезжая и обходя все села Украины и призывая крестьян «к предметным действиям по отпору большевикам», т.е.- не отдавать в колхозы скот и сельскохозяйственные орудия, поджигать хлебные поля или собранный урожай. Даже был назначен конкретный день этого отпора. И вот в одну из июньских ночей вся Украина превратилась в сплошную бойню: забивались крупный и мелкий рогатый скот, птица, живность, и вместе с тем уничтожались плуги, косы, серпы, лопаты и т.д., чтобы не отдавать в колхозы, не говоря уже о поджогах, и эта дикая вакханалия не могла не привести к фатально-трагическим последствиям. Мне думается, что и Вы читали об этих событиях, беспристрастно изложенных в русской прессе. А самое главное, об этих событиях, как говорится, из первых уст, мне детально поведал мой вчерашний гость, Бойко Николай Павлович, который сам лично принимал участие в походах и объездах по украинским селам, особенно – на Полтавщине и Харьковщине.

Мой субъективный вывод: украинцы сами спровоцировали собственный голод, поскольку они не могли не знать, что большевики со своей карательной машиной за такие действия никого не погладят по головке. А на какое время могло хватить того забитого мяса на пропитание? И вот в ответ на этот демарш крестьянства Сталин продемонстрировал свой демарш изъятием всего собранного урожая зерна и овощей, тем более, что вопрос о коллективизации сельского хозяйства был обсужден, одобрен и принят на Пленуме Центрального комитета партии большевиков.

Безусловно, акция была суровая, даже жестокая, в которой погибло около четверти миллиона человек, но она была оправданна, поскольку продиктована требованием момента и поставленной целью коллективизации… Вот это и есть мои соображения, о которых Вы спрашивали меня в своем письме, хотя и в завершение темы о голоде в Украине я должен сказать об одной забавной басне, написанной то ли Лафонтеном то ли Эзопом. Басня эта называется – «Муравьи и Медведь», и название ее говорит само за себя. Я уверен, что если кто-нибудь из инициаторов крестьянского протеста знал бы эту басню и прочел остальным, то все они отказались бы от своей затеи, и не было бы никаких жертв…                            

                                                             Бердяев Н.А.                        

                                              Кламар, 26 ноября 1934г.»

     (Подготовил к печати Виген Макьянц, г.Киев. «Киевский вестник» 4 июня 2013г.)

Выдержки из сборника документов

«Чорна книга України» —К.: Видавничий центр

Просвіта. - 1998

Составитель Ф.Зубанич

 

Из Постановления Политбюро ЦК КП(б)У от

13 февраля 1932 года «О хлебоснабжении»

 

Всем ГПК и РПК

Напряженное состояние хлебных ресурсов в связи с явно неудовлетворительным ходом заготовок продовольственных культур и вызванное этим сокращение хлебных фондов в 1-м квартале 1932 года, в том числе для Украины с 272.699 тонн до 250.199 тонн, вынуждает ЦК установить жесткие ограничения в расходовании хлеба на инди­видуальное снабжение и общественное питание.

Партийные организации промышленных центров, в первую очередь Донбасса… осаждают ЦК телеграммами с требованием об увеличении фондов, ссылаясь на необходимость кормить значительный, против принятых планов, излишек рабочей силы, на невозможность установить точный учет выдачи книжек и сдачи этих книжек при расчете. Ряд организаций требует создания «резервов», в то время как, особенно в Донбассе, налицо систематический перерасход хлеба, достигший в IV квартале по одному Донбассу 17 тыс. тонн…

<...>В связи с этим ЦК предлагает:

1. Всем Бюро областкомов, горкомов и райкомов повести самую решительную борьбу за исключение «мертвых душ» и фиктивных иждивенцев…

<...> 6. В связи с уменьшением общеквартального фонда хле-
боснабжения на 22500 тонн изменить нормы выдачи хлеба для отдельных групп потребителей в следующем порядке:

а)    прочим списка №1 — 300 граммов вместо 400 граммов

б)    рабочим списка №2 — 700      «                  800 «

в)    прочим списка №2  — 300       «                  400 «

г)    рабочим списка №3 — 500      «                   600 «

д)    прочим списка №3 —  200       «                   300 «

Примечание: изменение норм в Харькове произвести только в части «прочих» второго списка по остальным группам потребителей нормы оставить без изменения...

Секретарь ЦК КП(б)У С.Косиор (с. 127,128)

20.IV.32 г. Политбюро (Протокол №72 пункт 24)

 

Слушали: О прод. помощи колхозникам.

Постановили: 1. В связи с заявками областей и Укр-колхозцентра о необходимости оказания на период сева продовольственной помощи колхозникам оказавшимся в наиболее тяжелом положении, отпустить для этой цели проса:

Киевской области    - 500 тонн

Одесской                  - 500 «

Днепропетровской  - 400 «

Винницкой               - 300 «

АМССР                    - 300 «

Харьковской            - 200 «

Остальные 800 тонн проса оставить в резерве.

<...>3. Обязать области принять меры к срочной переработке отпускаемого для продпомощи проса на пшено.

4. Предложить НКСснабу за счет перевыполнения плана заготовок подсолнуха отпустить областям 1000 пудов подсолнечного масла для оказания продпомощи колхозникам (с. 131).

 

Протокол Политбюро ЦК КП(б)У №102 от 8. II. 33 г.

 

Слушали: О случаях голодания в деревне и мелких городах.

Постановили: Ввиду имеющихся случаев голодания в отдельных мелких городах и отдельных семей колхозников предложить областкомам и облисполкомам не оставлять ни одного такого случая без принятия немедленных мер к локализации, обратив при этом особое внимание на проверку того, нет ли в том или ином случае симуляции или провокации.

В этих целях предложить областям немедленно принять меры к максимально возможной мобилизации ресурсов внутри колхозов, районов, городов и областей и в семидневный срок представить т. Чубарю данные об изысканных в области внутренних ресурсах и той дополнительной помощи, которую необходимо оказать в центра­лизованном порядке.

При проведении этой работы запретить посылку каких бы то ни было официальных комиссий и ведения официального учета в отношении колхозов, районов и городов.

Тов. Чубарю представить в ЦК соответствующие предложения.

С.Косиор (с. 140)

Из Приложения к прот. №106, п. 10 от 13. III.33 г.

«О продовольственной помощи»

 

В целях оказания продовольственной помощи крайне нуждающимся отдельным районам и колхозникам ЦК постановляет:

1. Обкомы и облисполкомы должны на основе проверки через ответственных товарищей, командированных из областей, не позже 20 III установить окончательно районы, которые настоятельно нуждаются в оказании помощи.

<...> 3.  Для оказания помощи этим районам необходимо: а) наиболее тяжелые районы прикрепить для заготовки хлеба, картофеля, капусты, огурцов, мяса к благополучным районам области (в отношении закупки хлеба прикрепление разрешить только для Киевской, Винницкой и АМССР).

Заготовки возложить на подтребкооперации как районов, которым оказывается помощь, так и тех районов, в которых происходят заготовки.

4.  Продовольственная помощь должна оказываться в первую очередь колхозникам, имеющим большое количество трудодней… и семьям красноармейцев (как колхозников, так и единоличников). Во вторую очередь — колхозникам и единоличникам, находящимся в исключительно тяжелом положении.

<...> 7. ЦК особо обращает внимание обкомов на необходимость оказания помощи в первую очередь детскому населению. Для этой цели создать особый централизованный фонд, выделив в первую очередь 700 тонн муки (500 тонн за счет невыкупленных грузов, 200 тонн за счет экономии в хлебопекарнях), 170 тонн сахара (150 тонн за счет Наркомснаба, 20 тонн за счет невыкупленных грузов), 100.000 банок консервов (за счет нераспределенного резерва Наркомснаба), 50 тонн круп и 500 пудов подсолнечного масла, изъяв его из Укрмлина…

8. Обязать ЦК УЧХ (Українського Червоного Хреста — B.C.) на период март-июнь включительно развернуть сеть детских площадок с пропускной способностью 50 тыс. детей в день с полным обеспечением детей питанием.

Это количество детских мест распределить по областям:

Киевская — 15000 мест, Днепропетровская — 10000 мест, Одесская — 10000 мест, Харьковская — 7000 мест, Винницкая —5000 мест, АМССР — 3000 мест,

Всего по Украине — 50000 мест.

Обслуживание и питание означенного контингента детей должно производиться за счет всех натурфондов, имеющихся в Красном Кресте, так и за счет собственных его децзаготовок.

Всю эту питательную сеть развернуть в течение 10 дней.

9. Обязать общество «Друзья детей» через Красный Крест взять на себя питание 10 тысяч детей, из них: в Киевской области — 4000, Днепропетровской — 3000, Одес­ской — 2000, Харьковской — 1000...

С.Косиор (с. 141-143)

 

Из Постановления ПБ ЦК КП(б)У от І7.ІІІ.ЗЗ г.

О положении в Киевской области

 

ЦК считает, что тяжелое положение, создавшееся в ряде важнейших районов Киевской области, при условии больших льгот и помощи, оказанной Киевской области, в частности большого уменьшения плана хлебозаготовок и удовлетворительного урожая этого года… есть результатом:

<...> б) отсутствие со стороны парторганизаций отпора и разоблачения различных панических и провокационных слухов, распускаемых враждебными контрреволюционными элементами в целях внесения замешательства в ряды трудящихся. Наоборот, многие районные и даже областные руководящие работники вместо борьбы и отпора всякой провокации нередко сами поддаются паническим настроениям и повторяют эти слухи…

ЦК КП(б)У постановляет:

<...> 2. За счет государственной продовольственной ссуды оказывать  немедленно помощь добросовестным колхозникам… и имеющим большую семью.

3. Организовать через детсады, детясли и школы кормление всех детей, нуждающихся в помощи…

<...>Продажа хлеба колхозами, засыпавшими семена, должна производиться беспрепятственно независимо от выполнения плана сбора семян районом в целом.

Предложить Киевскому обкому выявить в каждом районе благонадежные колхозы, имеющие еще некоторые излишки хлеба как у колхозов, так и у колхозников, и связать с ними нуждающиеся колхозы этих же или других районов на предмет заключения договоров на продажу на льготных условиях некоторого количества хлеба в виде помощи. В тех случаях, когда колхоз продает колхозу хлеб на льготных условиях, эту продажу хлеба стимулировать дефицитными промтоварами.

Наряду с организуемым вывозом на базары колхозами и колхозниками хлеба, потребкооперации организовать вывоз и продажу промтоваров на районных и сельских базарах…

<...> 12. В отношении заготовок мяса и жиров.

Предложить Киевскому обкому организовать через кооперацию децентрализованную заготовку скота, птицы и животных жиров… как в районах, закончивших выполнение этого плана, так и в районах, не закончивших этого плана; у тех колхозников и единоличников, которые выполнили свой план, придерживаясь конвенционных цен. Установить как минимальное задание по децентрализованной закупке мяса Киевской областью 3000 центнеров (в живом весе) в течение апреля - мая месяцев.

Разрешить Киевской области децентрализованную закупку в Черниговской области конопляного масла, для чего выделить следующие районы: Серединно-Будский, Корюковский, Бахмацкий, Новгород-Северский.

<...>13. В отношении заготовки других, продуктов.

Обязать Киевский обком организовать покупку в колхозах и у колхозников различных солений (овощных).

Разрешить Киевской области закупку в Винницкой области и в АМССР повидла и меда...

 

Секретарь ЦК КП(б)У С.Косиор (с. 144, 145)

 

*  *  *

«За первые 17 лет в составе СССР (1922-1939 гг.) даже в условиях голода 1933 года численность населения Украины увеличилась на 5,7 млн., т.е. на столько, на сколько уменьшилась за 15 лет после развала СССР. За весь период существования Советского Союза (1922-1991 гг.), даже в условиях огромных потерь населения в годы Великой Отечественной войны, численность живущих в Украине почти удвоилась». (Юбилейный статистический ежегодник, К., 1972, с.9; Статистический ежегодник Украины за 2005 г., К., 2006, с.343).

 

 

По трудам их узнаете их

Беседа шестая

 

Первой «пересмотрела отношение» к «Молодой гвардии» популярная в те, еще советские, годы «Литературная газета». Ее специальный корреспондент по Украинской ССР С.Киселев взялся реабилитировать О.Лядскую, обвиненную в предательстве подпольщиков. К нему тут же подключилась Н.Ажгихина со статьей в журнале «Огонек».

28 августа 1990 года Ю.М.Козовский, доцент кафедры марксистско-ленинской философии Луганского пединститута, организовал в своей квартире встречу с участием персонажей романа А.Фадеева — З.Выриковой и О.Лядской. Видеозапись встречи — по сути дела инсценировку статей С.Киселева и Н.Ажгихиной — показало Российское телевидение в 49-ю годовщину «Молодой гвардии».

Так завязалось низвержение юных героев.

А.Никитенко: ...В советской печати появилось много новых публикаций о так называемых проблемных моментах в истории «Молодой гвардии»...

Некоторые из уже опубликованных корреспонденций не только не проливают свет на «белые пятна» в истории краснодонского подполья, но, наоборот, грубо, бесцеремонно, бестактно, с явной целью подогреть нездоровый интерес обывателя, искажают истину [49].

В.М.: Это в свою очередь вызвало волну вандализма. Так, в Луганске, в сквере имени 30-летия ВЛКСМ, были сброшены с постаментов бюсты Сергея Тюленина, Ульяны Громовой, Олега Кошевого и других героев-молодо-гвардейцев.

Чтобы отделить зерна от плевел Луганский обком комсомола создал региональную комиссию по изучению обостренных «перестроечным плюрализмом» вопросов: о комиссаре «Молодой гвардии», предателях, партийном руководстве, численном и персональном составе организации и др.

Члены комиссии договорились прекратить всякие публикации, чтобы не оказывать давление друг на друга и на «общественное мнение в лице советских читателей». Но вскоре «советский читатель» исчез, и появилась «независимая» пресса. «Независимыми» стали и члены комиссии, некоторые немедля приступили к «пересмотру целого дела «Молодой гвардии».

Под клич «Даешь правду!» на нее набросились воспитатели молодежи: газета «Молодь України» (главный редактор В.Боденчук) и работники Луганского пединститута В.Семистяга — старший преподаватель кафедры истории Украины, и Ю.Козовский — кандидат философских наук, который вместо членства в компартии и в парткоме института теперь стал сопредседателем Луганского областного националистического Руха. В канун 50-летия «Молодой гвардии» они опубликовали под общим заглавием «Что же было в Краснодоне?» исторические очерки: «Миф первый. О чутком партийном руководстве», «Миф второй. О юном несломленном герое», «Миф третий. О коварной измене».

Заголовки выразительно заинтересовывают читателя, прямо настраивают на неприязненное отношение к известным событиям, раскрывают политические взгляды авторов и позицию редакции газеты. Предваряя очерки, она категорически заявила: «Вы прочитаете правду. Материалы ... уникальные».

В.Семистяга, Ю.Козовский: Все, что мы хотим сообщить в этих очерках читателям — результат более чем двухлетней работы в составе большой группы, главная цель которой — донести людям правду о юношах и девушках Краснодона... В наших очерках будут сюжеты, которые полностью подтверждаются документально. Будут и те, которые логично вытекают из фактов. Иногда мы будем вынуждены высказывать предположения...

Во всяком случае, сегодня можно уверенно сказать, что предыдущая история «Молодой гвардии» — это серия «советских мифов» [50].

А.Никитенко: Несмотря на то, что работа комиссии еще не завершена, мы уже сегодня с полной уверенностью можем подтвердить главное: «Молодая гвардия» — это не миф коммунистической идеологии, и создана она не воображением писателя Фадеева, а самой жизнью [37].

В.М.: Значит, исследователи использовали хитрый прием: предвидя именно такой вывод комиссии, они поспешили навязать молодому читателю свои сюжеты.

Приступая к «разоблачению» истории краснодонского подполья, трактуемой по художественным произведениям (серьезные исследователи никогда не брали за основу художественные произведения о «Молодой гвардии»), авторы «самостоятельного расследования» объявили о своем праве выдавать собственные суждения за истину. И еще не приведя ни одного довода, они принялись злословить, употребляя слова с ярко отрицательной эмоциональной окраской: «страшные фальшивые мифы», «фантастические выдумки советских мифотворцев», «среди «сказочников» — малограмотная домохозяйка и советский писатель».

Но серьезный читатель сразу усомнится в достоверности предложенных очерков хотя бы потому, что их авторы «встречались или беседовали по телефону» всего лишь с тремя живыми членами подполья, с восемью человеками, «которые имели непосредственное отношение к деятельности Краснодонского подполья», с тремя родственниками молодогвардейцев. Но сведения и этих людей не фигурируют в исторических очерках.

Так что произведения Семистяги и Козовского не отвечают главному требованию жанра — глубокому исследованию жизни.

В противоположность им в художественном романе А.Фадеева высокую достоверность обстановки, эпизодов деятельности и характеров героев, взаимоотношений персонажей подтверждает тот факт, что в нем использованы сведения, полученные из первых рук почти ста очевидцев и участников событий, причем через несколько месяцев после случившегося, а не через полвека, как у псевдоисториков.

Кроме того, Фадеев в течение месяца получал и впитывал первичную энергию свидетелей, энергию от не наигранных эмоций, которую потом переложил на страницы романа.

А.Кобельнюк: Региональная комиссия... ставила перед собой цель ответить на два наиважнейших вопроса: почему так много противоречий в оценке деятельности краснодонского подполья, и существовало ли оно вообще, или, может, его выдумала полиция, чтобы выслужиться перед оккупантами? [51].

В.М.: Как же можно так перевирать цели комиссии и ставить с ног на голову причины стараний полиции?

П.Шевченко: Значительно расширился в результате исследований и список тех, кто действительно работал в краснодонском подполье: по количеству членов «Молодая гвардия» оказалась вдвое больше ее канонизированного состава [52].

В.М.: Врет, как водой бредет. На самом деле комиссия признала «целесообразным упоминать в экспозиции музея, в средствах массовой информации участие в борьбе «Молодой гвардии» или оказании ей посильной помощи таких людей, как В.В. Михайленко, И.А. Савенков, И.П. Алексеенко, Р.И. Лавренова, П.И. Суковатый, Н.А. Тюленина, В.П. Шевченко, А.Г. Титова, О.С. Сапрыкина, П. Федянина». И решила «работу по установлению людей, причастных к борьбе «Молодой гвардии» продолжить».

Такое суждение лишено объективности, так как следует из нелепой посылки: будто бы «нет и не может быть критериев, по которым определяется причастность того или иного краснодонца к подполью». Разве не существует признаков собирательного понятия «подпольная деятельность»?

И вопрос к журналисту: как 10 дополнительных фамилий могли удвоить «канонизированный» состав «Молодой гвардии» численностью более 70 человек?

С.Киселев: ...Что все-таки успели сделать молодогвардейцы прежде, чем их подпольную организацию выявили гитлеровцы? Поджог подпольщиками краснодонской биржи труда — был ли он на самом деле? Кража сигарет из грузовика с рождественскими подарками для немецких солдат — действительно ли первые аресты молодогвардейцев случились на рынке, где они этими сигаретами торговали? [53].

В.М.: Бывший собкор «Литературной газеты», несомненно, хорошо знает историю, и здесь выставил себя не дремучим невеждой, а архиплутом: он не опровергает истину — просто сомнительными вопросами истребляет ее, и протаскивает молодогвардейцев в сознание читателя как грабителей, к тому же по-ребячьи наивных, торгующих ворованными сигаретами на базаре, где якобы их арестовали.

Опровергать явного мошенника мне зазорно. Потому что налицо проявление угодливости, подобострастия и стремление хитроумной уловкой зародить мысль о никчемности краснодонского подполья.

Э.Шур: «По фактам поджога биржи труда и вывешивания флагов» полицейские отчитались на следующий день: арестованы восемь человек. Начальник жандармерии, не задумываясь, приказал всех расстрелять.

В Деле есть упоминание только об одной жертве полицейской отчетности — дочери колхозного управленца Касеева, которая призналась в вывешивании флагов. Совершенно точно известно, что Касеева никогда не была «молодогвардейкой» и в списках героев не значится [54].

В.М.: Этими «фактами» Э.Шур пытается доказать непричастность молодогвардейцев к поджогу биржи труда и вывешиванию флагов. Но такой вывод ложный, так как вытекает из ложных оснований.

«Исследователь» надергал в 28 томах «Дела №20056» бессвязные рассказы подследственных полицейских, которые через три года «про «Молодую гвардию» вспоминали с трудом». Конечно, они должны были не помнить, потому что знали меру ответственности. А вот современники молодогвардейцев помнят те события до сих пор.

Например, краснодонцы не заметили никаких арестов «на следующий день» после подрывных акций. Не было и расстрелов. Неизвестно также, где и когда Касеева вывешивала флаги. Если речь идет о 7-м ноября, то как она могла вывесить 8 флагов черной ночью, в разных частях города, на зданиях и сооружениях, на которые полицаи, чтобы снять флаги, даже днем взбирались с трудом?

Теперь о сожжении биржи труда. В ту ночь моя сестра пришла домой сияющая: концерт в клубе удался. А бабушка, испуганная видом пожара, потянула внучку к окну — глянь, дескать, как полыхает, небось, конный двор Донэнерго горит, может на нас перекинуться. Сестра равнодушно ответила: «Горит далеко. В том направлении биржа стоит». Брат спросил: «Кто все это делает: то флаги вывесил, то биржу поджег?» «Почему поджег? А, может, от печки загорелась,— с улыбкой ответила Нина.— Ложись спать, а то много будешь знать — быстро состаришься».

Когда начались аресты подпольщиков, сестра показала брату место, где она спрятала комсомольский билет, и вдруг спросила: «Ты когда-то спрашивал о флагах и бирже. Не слышал, кто это делал? Нет? Ну и хорошо! Когда-нибудь я тебе все расскажу».

Впоследствии стало понятным: концерт в клубе для немцев и полицаев отвлек охранников и патрулей от биржи труда. И мы разгадали, почему Нина осталась довольна незнанием брата о тех, кто вывешивал флаги и поджег биржу: если и он будет арестован, то ничего не расскажет.

Такова реальность. А С.Киселев и Э.Шур «контрабандно» провозят свою ложь в то время, когда еще живы свидетели тех событий.

Э.Шур: Виновного в расклеивании листовок тоже нашли сразу. Жена инженера угольного дирекциона как раз решала семейные проблемы. И, чтобы избавиться от мужа, донесла в полицию: вот тут один инженер поддерживает связь с партизанами. «Расклейщика» чудом спас сосед по двору бургомистр Стаценко [54].

В.М.: Детская сказка для взрослых. Ну, хотя бы спросил себя: предположим, нашли, но кто потом расклеивал? А мог ли бургомистр спасти «расклейщика»? Он был всего лишь холопом оккупантов.

Было бы более «правдоподобно», если бы Шур выставил бургомистра «подпольщиком». Как Е.Стахив изобразил коменданта полиции Шаповала, который к тому же якобы был оуновцем и агентом большевиков.

В.Березин: ...Молодогвардейцы навалились на какого-то мужика и убили его, будто безумные Достоевские герои, сожгли биржу труда, а потом убили и их, и некоторые мальчики и девочки еще долго умирали в шахте, и трудно понять, что произошло на самом деле, но ничего в этих страшных сказках не исправить — потому что они, эти сказки, не плохие и не хорошие, они трагичные и горькие — со слезами на глазах. Без праздников. Жестокие [55].

В.М.: Трудно литературным языком отозваться о вывертах в этом легковесном суждении о тяжелых, драматических событиях.

С.Киселев: ...Рассуждая о 60-летии «Молодой гвардии», святочного рассказа, где добро побеждает зло, и умиротворение нисходит на всех, как-то все равно не получается... Потому что так до сих пор доподлинно и неизвестно, в чем именно состоял героизм тех, кто принимал участие в этом крестовом походе детей. В том, что они героически погибли? Несомненно. В том, что они хотели бороться с иностранными поработителями? Всеобязательно [53].

В.М.: Да, у них было «хотение бороться», и с ним они могли бы, как и многие, отсидеться на печи. Однако, пересиливая страх от встреч с патрулями, в дождь и снег, в таинственной кромешной тьме они шли расклеивать листовки, взбирались на заводские трубы, на копры и крыши, чтобы вывесить флаги, нападали на вооруженных врагов, собирались на явочных квартирах.

В непосредственном вражеском окружении они самоотверженно прятали свой неистовый восторг, безудержную радость от успешных операций и мучительную тревогу от начавшихся арестов. Это — мужество и отвага!

Известный писатель и публицист И.Эренбург о людях того времени точно сказал:

«Если сильные уходили в горы и подполье, то слабые прозябали в мире лжи, низости и жестокости».

Сильные молодогвардейцы привитую им потребность защищать свой народ проявили в активных действиях: ради общего дела они взяли на себя решение исключительной по своим трудностям задачи и, вступив в борьбу с оккупантами, совершили подвиг, не типичный для той обстановки. И пожертвовали собой сознательно, оградив свои семьи от репрессий. Хотя фашисты наметили вырвать с корнем всех родственников молодогвардейцев. Не успели!

У С.Киселева тоже есть «хотение бороться» с молодогвардейцами. Но смелости не хватает, чтобы взрывать их памятники, поджигать музеи, терроризовать экскурсантов. Он сидит в мягком кресле с чашкой кофе, сушит мозги и высасывает из пальца сенсационные нелепицы. Без страха. Без наказания. С надеждой на солидные ставки и премии.

Умствуя о «хотении бороться», он знает, что в жизни оно никогда не бывает «всеобязательным». Как и в борьбе с «Молодой гвардией».

Вот, скажем, почему ни он, ни редакция газеты до сих пор не могут умиротвориться? Они, может, безумно радовались многолетней облаве на «Молодую гвардию», думали, что ее уже прикончили.

И вот на тебе — на Луганщине широко отметили 60-летие! Даже Президент Украины Л.Кучма пожаловал на митинг-реквием.

В тот месяц поклонные места в Краснодоне посетили 700 иногородних делегаций.

Это взбесило редакцию «Киевских ведомостей» (и.о. главного редактора Н.Закревский) и она снова наброси­лась на беззащитных подпольщиков: за 20 дней — пять «разоблачительных» статей.

Э.Шур: По Делу, на казнь «молодогвардейцев» вывозили в четыре приема. В первый раз, 13 января,— на грузовике, тринадцать девушек, к которым подсадили шесть евреев. Сначала расстреляли и сбросили в шурф шахты №5-бис евреев. И тогда девушки начали кричать, что они ни в чем не виновны. Полицейские стали поднимать и завязывать девушкам платья над головой. И некоторых бросили в шахту живыми.

На следующий день к шахте на трех подводах вывезли еще шестнадцать человек, в том числе Мошкова и Попова.

В третий раз — 15 января — на двух подводах вывезли семь девушек и пять юношей. И в последний раз, в первых числах февраля, на одной подводе вывезли Тюленина и еще четверых [54].

Л.Ягункова: Делая вид, что он листает архивные документы, Шур всячески старался принизить героев, как бы не замечая ни их сознательности, организованности, готовности к подвигу, ни самого этого подвига. Ну вывесили флаги, ну сожгли биржу. Экие мелочи! Поначалу, мол, жандармы и полицейские, оказавшись под следствием, не понимали даже, «почему изо всего, что они успели натворить за войну, следствие интересует именно этот короткий эпизод с краснодонскими подростками» [56].

В.М.: Этот горе-исследователь даже не заметил просчет в численности вывезенных на казнь: 52 человека вместо фактических 71-го.

О.Трачук: По делу украинских полицаев в качестве свидетеля в 1965 году проходил и Андрей Власов:

— Во время оккупации Краснодона я работал сторожем шахты №5, где на моих глазах немцы казнили членов «Молодой гвардии». В ночь с 15 на 16 января 1943 года я был на шахте, когда часов в 10 вечера к стволу шахты подошли машина и две подводы. По углам грузовика стояли четыре полицейских, держа винтовки на изготовку, а от автомашины к стволу выстроились в два ряда полицейские. Один из них отогнал меня. Вскоре я услышал выстрелы. <...> ...Через некоторое время в сторожку зашли с докладом двое и сообщили, что бросили в шурф камни. Как я потом догадался, они не всех расстреливали, а некоторых сбрасывали в ствол живыми. И чтобы никому не удалось спастись (?), полицейские забрасывали сброшенные тела еще и камнями. Подобные казни повторялись еще несколько раз — с 17 на 18 января, с 19 на 20 и в ночь на 21 января 1943 года.

В архивах сохранились показания непосредственных свидетелей казни молодогвардейцев. Вот некоторые из них.

— Соликовский, собрав нас, объявил, что должна быть казнена первая группа участников подпольной комсомольской организации,— рассказывал на допросе бывший полицейский краснодонской полиции Александр Давиденко.— Глубина шурфа была около 80 метров. Дабы избежать криков и провозглашения советских политических лозунгов, платья девушек поднимали и завязывали над головой. У всех молодогвардейцев, которые были доставлены к месту казни, руки были связаны за спиной.

Через несколько дней после этой казни начальник районной полиции Соликовский и его заместитель Захаров вновь организовали расстрел второй группы, состоящей из 16 молодогвардейцев, среди которых был и командир Третьякевич. Все эти акции проводились при личном контроле бургомистра Краснодона Стаценкова.

20 января прошла казнь еще 12 молодых подпольщиков. Последняя партия арестованных молодогвардейцев в составе 5 человек была привезена к шахте и казнена в конце января или даже в первых числах февраля. Кошевого и Шевцовой среди этих расстрелянных молодогвардейцев не было. Они были задержаны в городе Ровеньки.

— Я лично допрашивал Кошевого и Шевцову,— свидетельствовал на суде бывший начальник краснодонской полиции Орлов.— Шевцова проходила по делу, которое проводила СД, как активная участница антифашистской организации. Кошевой демонстративно заявил о том, что является руководителем «Молодой гвардии», на другие вопросы отвечать отказался… [38].

В.М.: Э.Шур уже в заглавии материала заносчиво выдает свое исследование за подлинную историю «Молодой гвардии». О.Трачук крупным заголовком своей статьи объявляет о сенсационной «находке»: дескать, чтобы девушки не кричали, им платья завязывали над головой. Сообщая об этом, как истине, оба писаки подчеркнули невежество свое и редакций газет.

Ведь профессиональные журналисты изучали психологию человека и должны знать, что выдающийся русский физиолог И.П.Павлов выявил охранительную особенность мозга человека: при сильном перенапряжении психики (страх, боль) в организме «перегорает предохранитель» и нервная сеть отключается. Признаки болевого шока широко известны. Почти подобная реакция организма и при сильном испуге, страхе: слабость, апатия, неспособность отвечать на внешнее воздействие. На краю пропасти, под дулом автомата девушек охватил ужас. Какие крики, когда отнялся язык?

Только на нескольких девушках полицаи оставили платья, но у них они не были завязаны над головой. Неужели на дне шурфа кто-то их развязал? А вот на трупе В.Третьякевича были явные признаки слабости организма.

А почему О.Трачук взял как правдивые показания свидетеля А. Власова? Ведь он обманул следствие в том, что «во время оккупации... работал сторожем шахты №5». Охранять руины шахты не было необходимости. А сторожем он нанялся в первый день казней и строго выполнял приказ оккупантов: угрожая винтовкой, прогонял от шурфа осмелившихся любопытных и долго хранил его тайну.

Неужели «исследователям» не бросилась в глаза очевидная неправда в показаниях подследственных? Бросилась! Но у них замысел один: изыскивать все то, что может размыть образ подпольщиков, навести тень на ясный день. И редакторам газет как раз и нужно «разоблачительное» отношение авторов статей.

Смотрите, какая разноречивость в показаниях на следствии! Один назвал даты казней 13, 14, 15 января и в первых числах февраля; второй — 15, 17, 19 и 20 января; у третьего — первая казнь без даты, вторая — через несколько дней, третья — 20 января, последняя — «в конце января или даже в первых числах февраля».

Истинные даты казней — 15, 16 и 31 января — были подтверждены списками «вывезенных в Ворошиловград», которые вывешивали на заборе полиции на другой день после казней, и отказом в приеме передач. Об автомобилях, проехавших к шахте №5, из которых неслась песня, рассказывали по секрету свидетели из близлежащих домов. Рассказывали в те дни, а не через 3 - 22 года, о чем полицаи «вспоминали с трудом».

А у матерей казненных детей эти даты отметились глубокими зарубками на сердце. Да и надпись на стене камеры — «Погибшие от рук фашистов 15/I-43 г.» и четыре фамилии погибших — подтверждает день первых казней.

Н.Кононова: Странно, но общее горе не сплотило матерей. Обиды, ревность, амбиции терзали их [57].

В.М.: На самом деле взаимная озабоченность сродненных одним горем матерей длилась многие-многие годы. Помню, если в какие-то два-три дня не заглянули к нам Ольга Дмитриевна Иванихина, Елена Никифоровна Кийкова, Анна Васильевна Фомина-Пегливанова, Ефросинья Мироновна Шевцова, то мама бросала всякую работу и наведывалась к ним. Если в какую-то неделю они не видели Анастасию Емельяновну Самошину или Полину Петровну Герасимову, Прасковью Титовну Бондареву или Анну Егоровну Дубровину, Анастасию Ивановну Земнухову или Елизавету Алексеевну Осьмухину, то тут же условливались, кто пойдет навещать их. Так поступали и другие группы родителей.

И только гинандры, лишенные чувства материнства, могут приписывать обиды, ревность, амбиции матерям, с подорванным горестями здоровьем, и которых на самом деле постоянно, до конца их жизни мучила, изводила не тускнеющая картина истерзанных детей.

Н.Ажгихина: ...Единственная из родителей награжденная орденом, служившая верным трамплином для всех местных руководителей, Елена Николаевна Кошевая умирала в нетопленой комнате, рядом с парализованной матерью, и никому из правофланговых комсомольцев и экскурсантов, внимающих рассказу о подвиге матери, растившей героя, не пришло в голову поинтересоваться, не надо ли принести дров или ведро воды... [58].

А.Никитенко: О какой нетопленной комнате может идти речь, если Елена Николаевна умерла в городской больнице 27 июля 1987 года, по-донбасски жарким летним днем? Причем здесь ее парализованная мать, которая ушла из жизни десятью годами раньше, в 1977 году?.. Долгое время Елена Николаевна жила в благоустроенной трехкомнатной квартире на втором этаже дома в центре Краснодона, кстати, с водяным отоплением. Зачем же ей были нужны дрова или ведро воды?

В.М.: А вот коварная подлость Е.Шафранского, распространенная газетой «Зеркало недели» за 5.08.2006 г. В самом начале «Тайны двух комиссаров» исследователь «вычислил», что в романе Фадеева предатель Стахович – это Виктор Третьякевич. Но «новые важные  обстоятельства» он  обнаружил, когда появился Е.Стахив.

«Если такой бывалый подпольщик, как Евгений Стахив, – пишет Шафранский, – имеющий за плечами опыт борьбы с австрийской, чехословацкой, польской, немецкой и советской контрразведками, называет Любу Шевцову разведчицей, то к этому стоит прислушаться. Если это так, то вся история «Молодой гвардии» приобретает совершенно иной поворот!» «Прислушавшись», он принялся переиначивать историю мешаниной реального и выдумок. «Выяснив», будто «не одна Люба Шевцова, а еще около десятка ее приятелей и подруг также прошли спецподготовку в школах НКВД», он заливает: «Прошли спецподготовку Виктор Третьякевич, Иван Земнухов, Евгений Мошков». А «поставив себя на место контрразведчиков абвера», понял, «что им не остается ничего другого, как предположить, что стихийно возникшую «Молодую гвардию» НКВД просто использует для прикрытия своей агентуры». Однако «как именно решали в ведомстве Канариса вопрос о краснодонском гнезде чекистов, до сего дня оставалось загадкой».

Теперь Шафранский разгадал. Заморочив читателя нелепыми слухами о живом О.Кошевом, о «подделке подписей под временными комсомольскими билетами», о представителе партизанского отряда «генерале Даниле» и передаче ему «собранного с риском для жизни оружия» и т.п., он поражает «единственно возможным выводом: шефами молодогвардейцев были вовсе не партизаны, а совсем наоборот – нацистские оборотни!

Очевидно, что абверовской контрразведке, вышедшей на след «Молодой гвардии», было выгоднее не уничтожать подполье (на его месте тут же могло вырасти следующее), а, используя неискушенность наиболее доверчивых и неопытных, «взять его под колпак», координируя все акции и сводя на нет любую угрозу в зоне особого внимания. <…> Можно себе только представить, с каким упоением рейсхфюрер СС живописал фюреру о том, как возглавляемой им службе безопасности удалось нейтрализовать в зоне особого значения самую крупную не только в Украине, в СССР, но и в Европе молодежную подпольную организацию – своего рода «Краснодонскую капеллу»!».

И вот, когда фронт приближался к Краснодону, «видимо, отпала у абвера сама необходимость в этой игре. И молодогвардейцев бросили на растерзание полицаям».

Из таких нелепых суждений Шафранский состряпал дешевую историческую поделку, чтобы вот так лукаво, по-современному нагадить еще недавно знаменитым предкам:

«Неоспоримо одно – все эти очень разные ребята в самых бесчеловечных условиях не уронили себя и остались людьми. Этого не могли понять те, кто пытался спекулировать на их мученической гибели. Для мертворожденных мифов они были нужны мертвые. <…> Из небытия все они обращаются к нам словами писателя-фронтовика Виктора Астафьева:

«Это мы, недоучившиеся, не успевшие изведать любви, не познавшие многих радостей жизни, вытерпевшие такую неслыханную боль, такое неслыханное страдание, такие гонения и притеснения от спасенных нами вождей и родной партии, все же принесли мир на землю, уберегли ее от кровавых безумцев. На благодарность не рассчитываем.».

Неправда! Настоящие фронтовики и подпольщики защищали не вождей, а свою советскую Родину и не позволят пристроиться к ним никчемному фронтовику, озлобленному на свой народ, который подыгрывая Ельцину по телевидению орал во весь рот: «Пороть надо! За любую провинность пороть людей прилюдно, на площади!».

А домысел о содействии НКВД провалу «Молодой гвардии», понадобился Шафранскому  для косвенной защиты гитлеровцев и предателей.

Такая сегодня журналистская этика. На съезде журналистов России руководители популярного телеканала и Союза журналистов откровенно признали: «Звезда в журналистике одна — «журналист по фамилии доллар», и «Никогда еще наша пресса не была столь продажной как сегодня».

Р.Григорьева, кинорежиссер, Лауреат Госпремии СССР, Госпремии им. А.Довженко, всесоюзных и международных кинофестивалей: Сколько я себя помню, столько непрерывно было нападок на «Молодую гвардию». Я даже думаю: вот эти мальчики и девочки, которых было 73, и всех сбросили в шурф, видимо, представляют великую опасность для мировых сил зла, раз в атаку на них направляется такое количество средств массовой информации, которые непрерывно, из года в год занимаются грязным очернительством [59].

В.М.: «Молодая гвардия» опасна буржуазии тем, что до сих пор излучает энергию, которая способна вызвать у человека решимость. Сегодня эта энергия может укрепить у людей тот стержень, который не дает стать на колени, вызвать сопротивление натиску «цивилизаторов» и оказать противодействие установлению «нового мирового порядка».

Может быть, именно этой вдохновляющей силой «Молодая гвардия» привлекла к себе такое внимание? А значит, и в наше время особо значимы животрепещущие слова, которыми Любовь Забашта воспела отвагу, мужество и силу бесстрашных сынов Краснодона.

 

Ведь бой не кончен!

Бой не утихает!

И нет ему пока еще конца.

До той поры,

Пока он громыхает,

Пусть молодость

Сердца свои сверяет

По вашим

Пламенеющим сердцам!

   (Л. Забашта. О юнность Краснодонская!)

                                 

Показания полицейского Мельникова И.И.

15 мая, 24 мая, 27 мая и 15 июня 1965 года

 

В период временной немецкой оккупации города Краснодона, примерно с августа 1942 г. по февраль 1943 года, т.е. до бегства немцев из города, служил полицейским Краснодонской райполиции. Как полицейский я выполнял все указания начальника полиции Соликовского, его заместителей Орлова и Захарова, а также немцев. Как полицейский, я нес охрану камер с арестованными, патрулировал по городу, ходил арестовывать молодогвардейцев и изымать их имущество, а также выводил из камер арестованных молодогвардейцев, связывал им руки по 2 человека. На подводе вывозил их к шурфу шахты № 5, где снимал с них одежду, а немецкие жандармы и Подтынный Василий их расстреливали и бросали в шурф. Такое конвоирование молодогвардейцев к месту казни я производил один раз, когда было казнено 12 человек молодогвардейцев...

<…> В том же январе 1943 года я дважды вывозил молодогвардейцев из здания полиции к месту казни - шурфу шахты № 5.

Первый раз мы вывозили человек 15 молодогвардейцев на автомашине. В этот раз я связывал молодогвардейцам руки веревкой, усаживал их в автомашину, с карабином в руках конвоировал их от полиции к месту казни – к шурфу шахты № 5, где охранял их, чтобы они не совершили побег во время их расстрела и сбрасывания в шурф.

Как производился расстрел и сбрасывание в шурф шахты, я точно не могу сказать, так как я охранял молодогвардейцев около автомашины, которая стояла от шурфа на расстоянии примерно 50 метров. Тукалов брал обреченного с машины, вел его к шурфу. Там раздавались выстрелы. Так повторялось, пока все молодогвардейцы были расстреляны.

Через несколько дней, также в вечернее время, я участвовал в казни второй группы молодогвардейцев в количестве примерно 10-12 человек. В этот раз я также связывал молодогвардейцам руки веревкой; усаживал их в санки, конвоировал с карабином к месту казни – шурфу шахты № 5.

В этот раз вместо Тукалова был около шурфа Подтынный Василий вместе с Соликовским и Захаровым. В этот раз один молодогвардеец, который до ареста служил в полиции и одновременно состоял членом организации «Молодая гвардия», по фамилии Кова-

лев, совершил побег из санок и я вместе с другими полицейскими и немцами искали по поселку шахты № 5. но так и не нашли.

<…> Осенью 1942 года в городе Краснодоне начали появляться антинемецкие листовки. Затем однажды на здании жандармерии был вывешен красный флаг.

Выявить лиц, расклеивавших по городу листовки и вывесивших красный флаг, долго полиции и жандармерии не удавалось.

Я помню, что от вывешенного красного флага на здании жандармерии была протянута к ящикам проволока и на ящиках было написано от руки слово «Заминировано». Поэтому долго флаг снят не был; т.к. немцы искали специалистов-минеров, а сами жандармы, узнав, что на здании жандармерии вывешен красный флаг и он заминирован – выскакивали из здания жандармерии через окна.

Днем же было установлено, что проволока от флага шла к пустым ящикам и никаких мин там не было.

<…> Когда в автомашину было посажено человек 12-15 молодогвардейцев, Соликовский и Захаров всем находившимся в то время в полиции полицейским, сказали также садиться в машину. Вместе со мной в машину село 5-6 полицейских, из которых я помню Терентьева и Тукалова, а остальных я уже забыл. Вместе с нами в автомашину в кузов село два немца-жандарма, и один немец сел в кабину. Шофером был немец. Соликовский, Захаров и два немца-жандарма ехали в легковой автомашине...

...Там они развязывали руки им, чтобы можно было снять одежду, снимали верхнюю теплую одежду и расстреливали, сбрасывая трупы в шурф.

(Ворошиловградское УКГБ, Архив 26518, д. 53,.т. 1,

л. 13, 46, 47, 51, 52, 92, 93)

 

Из показаний бывшего заместителя начальника

Краснодонской полиции Орлова И.А. 11 января 1947 года

 

Мельников, как еще помнится, зверски  избивал арестованных: бывшего заведующего шахтой 2 Валько, бывшего председателя шахтного комитета той же шахты Винокурова и главного инженера этой шахты Черняка. Валько, например, он избил сразу же при его вводе в помещение полиции.

 (Ворошиловградское УКГБ, Архив 26518, д. 53,.т. 1, л. 157)

 

 

 

так  было

 

– Идуть дощи. Холодни осинни туманы клубочать угори и спускають на землю мокри косы. Плывэ у сири бэзвисти нудьга, плывэ бэзнадия, и стыха хлыпае сум, – тихо и однотонно читает Нина заученный по школьной программе отрывок из «Фата моргана» М.Коцюбинского. – Плачуть голи дэрэва, плачуть соломьяни стрихы, вмываеться сльозамы убога зэмля и нэ знае, колы осмихнэться. Сири дни зминяють тэмнии ночи...

Одинокая тоска и сумрак наполнили хату. Я подошел к окну, где стоит Нина, толкнул ее, с целью заиграть. Но она не отозвалась - теребила косу и пристально смотрела на бедного прохожего. Он, с накинутым на голову мешком, шел в раскорячку, скользил, с трудом отлепливая ноги от дороги. Видно, большая нужда выгнала его из дома. Я уставился на смешные капли дождя: они, как живые, дрожали на оконном стекле, сливались друг с другом и неслись вниз, оставляя извили­стый след.

– Бабушка, когда дождь кончится? – нарушила тишину Нина.

Подремывающая за столом бабушка разлепила глаза, широко зевнула и с довольной улыбкой отвечает:

– Запомни, милая: ежели с утра пошел, то – до обеда. Ежели с вечера, то – на сутки. Этот – с вечера, значит, зарядил надолго.

Сестра бросила взгляд на часы, схватила меня, как для танца, и, играя всем телом, живо запела:

                          

На рыбалке у реки

Тянут сети рыбаки,

На откосе плещет рыба

Словно глыба серебра.

Больше дела, меньше слов,

Нынче выпал нам улов...

Нина поет, на ходу одевается, поглядывает в зеркало, ловко натягивает сапоги, начищенные до блеска, и, бросив «я к Иванихиным», кивает головой, соглашаясь с требованием бабушки не канителить, а возвращаться пораньше.

В эти минуты сестра показалась мне прежней, как в довоенные годы, когда она собиралась на школьные концерты. Бывало, нарядится в кофту с вышитыми рукавами, в холщовую юбку с красными петухами, наденет цветастый фартук и зовет бабушку посмотреть.

– Хорошо, милая! Еще б монисто и кокошник! Наши девки так раньше одевались...Только вот юбка коротка. – Бабушка нежно поправляет одежду, разглаживает, довольно улыбается. – Береги одежку! Она из Наташкиного холста. Домо­тканного. А пряла она и ткала лучше всех в нашей деревне.

Нина пританцовывает перед бабушкой и запевает:

 

Пряла наша Дуня      

Ни толсто, ни тонко.

Ни толсто, ни тонко.

Дуня моя, Дунюшка,

Дуня тонкопряха.

– Да ты не смейся надо мной, – говорит бабушка.

Нина обнимает ее, и с улыбкой говорит:

– Да разве я над тобой смеюсь? Это я на концерте петь буду.

– Чего там! Знаю. Меня разумеешь. Но холст мой хоть и толще Наташкиного, да добротный. Ввек не сносишь! Ты лучше, дорогаичка, спой им про тех, что гудять, как их?..

– Поняла, поняла! – говорит Нина и запевает:

 

Вдоль деревни, от избы и до избы

Зашагали торопливые столбы,

Загудели, заиграли провода –

Мы такого не видали никогда...

Нина идет по двору прихорашивается, растроганная бабушка любуется внучкой и просит приходить пораньше.

Но сестра возвращалась из школы часто после ночных гудков: то у нее комсомольское собрание, то репетиция, то школьный вечер. Бабушка иногда выспрашивала, почему она не боится ночью ходить – дорога, по которой ходит Нина, петляет через пустырь, заросший высоким бурьяном, и широкую балку, изрытую темными норами глинищ. Мне на этой дороге даже днем было страшно. А Нина объясняла, что ходит обычно с ребятами, а если сама, то песни поет и удерживает себя от оглядки.

Еще недавно, когда сестра задерживалась, дома не очень волновались – знали, что она у Иванихиных, вмиг добежит до дома. Но вот мама полюбопытствовала у Ольги Дмитриевны: что Нина у них ночами делает? Ольга Дмитриевна удивилась:

– Как это у нас? Они с Тоськой придут, крутнутся и тут же: «Мы к Минаевым». И Лилька с ними. Я спокойна была. А теперь не знаю, что и думать...

После этого разговора мама долго и строго пробирала дочь. Она ведь еще девчонка, а вокруг изверги. У них нет ни стыда, ни совести. Да и соседи что подумают? Мама даже зло крикнула: «3апрещаю где-то шляться ночами!». Нина безропотно выслушала маму и спокойно объяснила, что ходит с друзьями в клуб имени Горького, там устраивают танцы и готовят концерты.

Мама всплеснула руками, ахнула: какие теперь танцы? Какие концерты? Заберут в полицию, дадут плеток, будет не до концертов. А Нина твердо уверяла в безопасности гуляний – концерты ведь для немцев готовят.

Спокойствие дочери и ее убедительные доводы обезоружили маму. У нее даже не зародился вопрос: почему дочь и ее подруги, которых она не раз одергивала за открытую и бурную враждебность к оккупантам, к местным оборотням, вдруг собираются их ублажать концертами? Но спокойствия у мамы хватало до очередной ночи.

Дожидаясь Нину она припадает к окну, всматривается в улицу. А в непроглядной тьме лишь можно представить ряд черных скелетов акаций, что стоят вдоль низкой каменной ограды, да широкую ухабистую улицу, изъезженную, раздавленную колесами, а теперь залитую дождями, расквашенную и непролазную.

Вдруг в том направлении, откуда ждем Нину, всполошились собаки, на кого-то набрасываются с остервенением. Лай приближается, перекидываясь из двора в двор. Мама оживилась: наконец-то дочка идет. Но лай внезапно оборвался и за окном по-прежнему лишь только дождь сечет и барабанит по стеклам, крыше, хлюпает по земле и стенам.

Бабушка ходит от окна к окну, тревожно высказывает, что внучка промокнет до нитки, простудится.

Мама думает, что дочку уже схватили, увезли в полицию и теперь бьют и издеваются как хотят – собаки ведь лаяли совсем рядом, может возле дома Кулешова или полицаев Ураковых, где нередко целыми ночами кутили и куражились их собутыльники.

А Шура убеждает, что полицаи не дураки, чтоб по такой погоде охотиться за кем-то.

– Ну где ее родимец носит? – плаксиво говорит мама и мечется по комнате.

– Вот девка неугомонная! – вспыхивает бабушка. – Ложись Наташка! Она, поди, у Тоськи заночует...

Сестра возвращалась после полуночи, негромко, несмело постукивала в бабушкино окно.

– Да слышу, слышу, – шепчет бабушка, вскакивает с кровати и вся белая в мешковатой рубахе проплывает по хате открывать дверь. – Где ж тебя нечистая носит? Темень, хоть глаза выколи. На сапоги глянь. Куда ж тебя нелегкая угораздила? Помой, чтоб мать не видела!

Утром мама допрашивает бабушку, а та отбивается:

– Ну, что ты пристала, как банный лист? Пришла она вскорости, как ты легла. И я только-только задремала.

– Ты снова юлишь, мать! Часы одиннадцать били – ее не было.

– Грех ты мой! Не могла я на часы поглядеть – в хате-то как в чулане. Спичек бы где достала! – переходила в наступление бабушка. – С десяток осталось. Сходила б за огоньком! Печку распаливать надо.

Мама покорно взяла совок и ушла к соседям за горящими углями. А Нина обнимает бабушку, целует.

Раз как-то, словно в благодарность за защиту, Нина восторженно сказала, что принесла ей радостную весть: немцы в бывшем итээровском клубе церковь открыли.

– Хорошо бы послушать, чему молятся, – серьезно сказала Нина.

– Что я дура совсем? – бабушка удивленно посмотрела на внучку, не понимая ее намерений. – У них, антихристов, вера чужая. А батюшка может и русский, да не наш.

– Поп русский... И, говорят, кто-то там листовки подбрасывает. Если хочешь я буду тебе провожатой, – с заискивающей улыбкой Нина смотрит на бабушку, гладит по голове и убеждает, что интересно побывать в церкви.

Но быстро поняв, что роль соблазнительницы не получилась, она прижалась к бабушке и стала хвалить за ее твердость, а та, польщенная одобрением, широко улыбнулась и говорит, что она хоть и не обучена грамоте, а кумекать может – старого воробья на мякине не проведешь.

В хате появилась мама с чадящими углями, зло хлопнула дверью: она еще с вечера готовилась строго отчитать дочку, обругать за бесчеловечное отношение к матери. Но увидев бледное лицо и хрупкую фигуру дочери, прижавшуюся к полному телу бабушки, у нее защемило сердце: какая у дочери радость дома? Ни еды нормальной, ни ласки. Разве ей самой, в таком возрасте не хотелось погулять? На вечеринки, бывало, за несколько верст ходила в деревню. И все лесом. Но тогда она зверя боялась. Теперь люди страшнее зверей. Напорется на немцев, а ночью закон один.

То ли от распаленного воображения, то ли от удушливой гари по лицу у мамы покатились слезы. Она склонилась над печкой и строго спросила Нину, когда та перестанет шляться ночами и терзать матери сердце.

Нина подошла к маме, обняла за плечи и шутливо гово­рит бабушкиным голосом:

– Не согрешай, Наташка!

Чтобы скрыть улыбку, мама отвернулась, недовольно махнула рукой:

– Что хочешь, то и делай. Ты уже взрослая...

Ночные гулянья не прекратились и когда сестра поступила на работу. В первые месяцы оккупации она по-всякому уклонялась от регистрации на бирже труда. Но вот зачастили по домам полицаи выявлять трудоспособных, все чаще стали угонять молодежь в Германию и мама попросила соседку Ершову пристроить Нину на молокозавод. Вскоре ей дали место приемщицы молока. Единственное чем она обрадовала нас – хлеб принесла. Получила его по талонам, как зарплату: 200 граммов на себя, работника, и 150 граммов на меня, иждивенца. Мама попробовала, разругалась: такой хлеб даже скотине не дают – овсяная мякина застревала в зубах, вонзалась в язык, десна, щеки.

– А куда денешься? По-теперешнему и такой пойдет, –заключила бабушка.

Приемный пункт, где теперь работала Нина, помещался в бывшем книжном магазине – обшарпанном флигеле на базаре. Когда я приносил сестре обед, она с радостью встречала меня, усаживала под прилавок и вручала кружку с молоком. А сама, наскоро съев кашу, подходила к окну и, казалось, равнодушно смотрела на шоссе, по которому громыхала военная техника, обводила взглядом базарную площадь и вдруг спохватывалась, закутывала по-старушечьи голову платком, вытаскивала из-за пустых бидонов наполненную чем-то сумку и говорила мне, что скоро вернется.

– А ты куда? – испуганно спрашивал я.

– На кудыкину гору. Не бойся! Сейчас никто не придет. А я скоро, – говорила сестра и исчезала за флигелем, за которым в нескольких шагах начинался «Шанхай».

Этого поселка сторонились и немцы, и полицаи – нездешнему человеку легко заплутаться в лабиринте узких проходов между беспорядочных, сумбурно притулившихся друг к другу хаток-мазанок. За Шанхаем, над уступами пологих крыш, с вознесенными на шестах скворечниками и деревянными флюгерками, высились суровые и таинственные останки сожженной городской бани.

В стылом приемном пункте после холодного молока меня знобило. Но вот наконец-то сестра вырастала в дверях запыхавшаяся, зарумяненная и вся легкая, радостная кидалась ко мне, тормошила и смеялась, что я посинел весь, но уши у меня горячие, это у дурачков холодные, и выпроваживая меня домой говорила, что с работы пойдет прямо в клуб.

Однажды ни с того ни с сего Нина разбудила меня чуть свет и заигрывая повела на работу. В осеннем пальто, облегавшем талию, в белом вязаном берете, с красным шелковым кашне на шее она выглядела нарядно, празднично, шла быстро и мурлыкала песню. Когда в сером тумане показалась темная громада шахтного копра, Нина свернула к шоссе, ускорила шаг и громче запела песню. Вдруг она остановилась и указала на маячившую впереди толпу людей:

– Интересно. Что-то случилось. Пойди, толком все разузнай, а вечером расскажешь.

Она поправила на моей голове кепку, нежно пошлепала по щекам и, загадочно улыбнувшись, заспешила да работу, крикнув вдогонку:

– Обед сегодня не приноси!

На железнодорожной насыпи толпившиеся люди смотрели в сторону шахтной котельной, где у самой трубы суматошились, размахивали руками, что-то втолковывали друг другу немцы и полицаи.

– Вот, молодцы! Отметили праздник, – тихо сказал кто-то и в толпе стали перешептыватся.

Старушки крестились, славили Господа Бога.

– Дюже смелые. На такую высотищу влезть! Тут снизу смотреть – голова кругом идет.

Люди смотрели на маленький красный флаг на высокой кирпичной трубе и робко, шепотом восторгались смельчаками, диву давались, а кто-то посмеивался над оккупантами. Но их беспомощность была понятна: сорокаметровая труба при взрыве шахты потрескалась, скобы, по которым лазили на нее, местами вывалились.

Но вот принесли веревку, с трудом зацепились за ближайшую скобу и хваткий полицай стал взбираться наверх. Взобрался, дотянулся к громоотводу и, не прикоснувшись к флагу, ловко, как акробат, опустился на землю – оказалось: рядом с флагом была прикреплена дощечка с надписью «заминировано». Из винтовок по флагу открыли стрельбу, а он спокойно колыхался, освещенный утренними лучами солнца.

Оккупанты предложили большую награду тому, кто снимет флаг. Но люди, опасливо оглядываясь, стали расходиться. Лишь через несколько часов, не обнаружив возле флага никакой мины, его сорвали.

В этот день 25-й годовщины Великой Октябрьской социали­стической революции жители города видели восемь красных флагов: на других шахтах, на школе № 4, на бывшем здании райисполкома.

Вечером Нина и Тоня Иванихина особенно ликовали, смеялись, передразнивая трусливых полицаев, поверивших, что флаг заминирован.

– Что это с вами сегодня? – спросила мама.

– Как же, теть Наташа? Сегодня наш праздник. Мы пойдем погуляем. Нам нужно репетировать, – сказала Тоня и как всегда приласкалась к моей маме.

Впервые девушки не услышали возражений.

 

* * *

«Оккупация… Нет положения более бесправного и унизительного, чем оккупация. Понять это может только тот, кто хотя бы незначительное время прожил, стоя на коленях перед врагом. На коленях… Иначе жить не дают… Отобрали у крестьян землю, у государства промышленные предприятия…»

(Владимир Кошута).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Из обзорной справки

по архивному уголовному делу

№100275

 

Черенков Иван Николаевич, 1903 г. р., уроженец х. Можаевка Тарасовского р-на Ростовской области. До войны работал главным бухгалтером шахты № 4 треста «Краснодонуголь». За активное сотрудничество с немцами назначен следователем райполиции г. Краснодона. Вел следствие по делу членов подпольной организации «Молодая гвардия».

10 ноября Черенков показал, что… лично допрашивал Ульяну Громову, двух сестер Иванихиных, брата и сестру Бондаревых, Майю Пегливанову, Антонину Елисеенко, Нину Минаеву, Виктора Петрова, Клавдию Ковалеву, Василия Пирожка, Анатолия Попова, всего примерно 15 человек. Проводил очные ставки с подпольщиками, дела на которых находились у других следователей. Следствием по этим делам руководили Соликовский, Захаров и начальник следственного отдела Кулешов.

«Применяя пытки к молодогвардейцам, –  свидетельствует Черенков, – мы установили: вскоре после прихода немцев в Донбасс молодежь Краснодона, в большинстве комсомольцы, организовались и повели подпольную борьбу против немцев. Комсомольцы назвали свою организацию «Молодой гвардией», избрали ее штаб в составе Третьякевича, Кошевого Олега, Земнухова и Туркенича, бывшего военнослужащего Красной Армии, арестовать которого не удалось… В годовщину Октябрьской революции молодогвардейцы на здании школы и на шахте 12 вывесили красные флаги, которые немцы не сразу сняли, опасаясь, что подходы к ним заминированы. Они писали и распространяли в городе листовки с призывом к молодежи уклоняться от поездки в Германию, не являться на биржу труда, оказывать сопротивление немцам, уничтожать автомашины с солдатами и боеприпасами, склады, железнодорожные пути. Текст листовок утверждался штабом и имелась подпись «Молодая гвардия».

Они имели свой приемник на квартире родственника Кошевого – Коростылева Н.Н. Регулярно из Москвы принимали сводки Совинформбюро, оформляли их в виде листовок и распространяли по городу. Они готовились взорвать здание полиции и дирекциона, но это сделать не удалось в связи с арестом».

 (Дело 100275,  т. 3, стр. 215-238).  

Рожденный ползать – Не врать не может

Беседа седьмая

 

Летом 2000 года общественность Англии возмутил голливудский художественный фильм «U-571», в котором вместо британских моряков, захвативших гитлеровскую подводную лодку с шифровальной машинкой спецсвязи «Энигма», героями показаны американцы.

По этому факту присвоения США чужого подвига премьер-министр Тони Блэр выступил в Палате Общин с гневной речью. Голливуд вынужден был извиниться и назвать имена истинных английских героев.

В апреле 2003 года миру стало известно имя Джессики Линч, военнослужащей армии США, воюющей в Ираке. В пламенных рассказах американских СМИ Дж. Линч, рядовая батальона технического обеспечения, попала к иракцам в плен с переломами, пулевыми и ножевыми ранениями, а кровожадные федаины Саддама Хусейна на допросах истязали ее и морили голодом. Но Линч стойко перенесла издевательства.

Смельчаки американского спецназа, верные евангельской заповеди — не покидай товарища в беде — рискуя своей жизнью, вызволили страдалицу «за правое дело» из вражеского плена.

В действительности Джессика попала в иракский госпиталь после дорожно-транспортного происшествия. Там ее не только не допрашивали и тем более не пытали, а восемь дней лечили, даже делали прямое переливание крови от работников госпиталя.

А «героиня» все время горько плакала и просилась домой. Иракский доктор повез Линч к американским военным, но те открыли шквальный огонь по «скорой помощи» и машина с Джессикой с трудом вернулась в госпиталь.

Зная, что иракские военные покинули город, американцы все же брали госпиталь штурмом, по сценариям голливудских фильмов: в ночное время, со световыми эффектами, взрывами, автоматной стрельбой холостыми патронами, с воплями и выбиванием дверей. Иракских врачей и больных десантники приковали наручниками к кроватям, а Джессику покрыли звездно-полосатым флагом и торжественно перенесли в боевой вертолет.

Видеокадры именно этой «дерзкой спасательной операции» запрудили мировое пространство, и в США криком моды стали тенниски со словами: «Америка любит Джессику!»

На фоне этих эпизодов резко выделяется деформированная в нашем Отечестве ценностная сторона такого глубокого чувства, как патриотизм, и таких его принципов как уважение исторического прошлого родины и унаследованных от него традиций, гордость за достижения своего отечества, ревностная забота о благе народа, неприязнь к национальному эгоизму, шовинизму, узкокорыстным интересам.

В наших беседах продолжим выявлять степень этой деформации и раскрывать, говоря библейским языком, «книжников и фарисеев», прикрывшихся маской правдоискателей.

Э.Шур: Десятилетиями шел спор о том, чем настоящая история «Молодой гвардии» отличалась от написанной Фадеевым. Оказывается, спорили бессмысленно. ...В книге была приукрашена не жизнь, а уже созданный до писателя миф [54].

В.М.: Да, спорили бессмысленно: Фадеев написал не историю, а художественный роман — значит, спорили несведущие в художественном творчестве люди. А кто создал миф?

Редакция «Департамента»: Журналист Эрик Шур детально ознакомился с архивными материалами ФСБ и пришел к выводу: «Молодую гвардию» придумали дважды. Сначала в краснодонской могиле. Потом Александр Фадеев [54].

Г.Головлева: Молодогвардейцев выдумывали дважды.

<...> ...Руководителям «Молодой гвардии» сразу после войны присвоили звание Героев Советского Союза, а организацию возвели в культ.

<...> А история такова: в оккупированном Краснодоне группка молодых ребят похитила новогодние подарки на местном базаре. И краснодонская полиция, чтобы выслужиться перед оккупантами, выдумала в отчете некую подпольную молодежную организацию [60].

Э.Шур: Сначала подвиги молодежного подполья преумножила сама краснодонская полиция. Для чего? Давайте не будем забывать и то, что краснодонские полицаи не с Луны свалились и не из третьего рейха прибыли. Для отчета перед начальством раскрыть рядовое ограбление куда как менее значительно, чем целую подпольную организацию. А уж раскрыв, поверить в нее для бывших советских труда не составляло. Для бывших советских — с обеих сторон [54].

С.Киселев: ...Молодогвардейцев готовы были принести в жертву по обе стороны линии фронта — и гитлеровцы, и сталинцы. ...Чтобы максимально раздувать масштабы подпольной деятельности «Молодой гвардии».

<...> Ведь наверняка то же руководство местного гестапо отлично понимало, что 17-летние дети без оружия и взрывчатки не представляли серьезной угрозы войскам вермахта.

Но большим и малым гестаповским руководителям, очевидно, нужны были ордена, повышения по службе и отпуска домой, а все это могло принести изобличение в зародыше мощной вражеской диверсионной организации, действовавшей в тылах регулярной немецкой армии [53].

В.М.: Ошеломительные сенсации! Истинные чудеса в решете!

Впечатляет не только суть сообщений, но и их трансформация: «Молодую гвардию» «придумали в могиле», полиция «выдумала в отчете», подвиги «преумножила», гестаповцы «раздували масштабы подпольной деятельности».

Но все это — только догадки. Никто из авторов этих мыслей не привел в доказательство ни источников сведений о факте выдумки подполья, ни каких-либо доводов.

Хотя Э.Шур, хваткий пересудчик былого, объяснил, почему полицаи «преумножили» подвиги: потому что они — советские. То есть «советским — по обе стороны» присущ этот большой порок. А почему именно им? Потому что они «не из третьего рейха прибыли». Другими словами, приписки — характерная особенность «унтерменшен» — «недочеловеков». Такая тавтология ничего не доказывает.

Правда, С.Киселев своим предположением опровергает Э.Шура: арийцы из третьего рейха, представители «высшей расы», приписали «масштабы подпольной деятельности» в корыстных целях. Но это тоже домыслы.

На приписке советским людям порочной особенности нужно остановиться. Давайте хотя бы мельком взглянем на современную действительность. Так, самые-самые цивилизованные приписали себе чужой подвиг (пленение подводной лодки «U-571») и раздули из ничего героического слона по имени Джессика Линч.

Было бы это пороком, да еще характерным для советских туземцев, недочеловеков, заокеанские «сверхчеловеки», высокомерные янки, ни за какие зеленые не приобрели бы это моральное качество. Но вот профессор С.Кара-Мурза сообщает: в США издана и быстро разошлась «политически правильная библия», в которой уже не говорится, что Христа распяли иудеи, а Саваоф теперь не Бог-отец, а «Бог-отец-мать», и потому отменили «Отче наш!».

Нет, цивилизованные не пошли бы на приписки и подчистку Священного писания, будь это очковтирательством.

Вспомните первую войну в Ираке. Чтобы ее поддержал американский народ, по ТВ сотни раз показывали кувейтскую девочку, которая своими глазами видела, как иракские солдаты вытащили из роддома 15 кувейтских младенцев и бросили их на бетонный пол умирать.

Ну что из того, что девочка оказалась не беженкой, а дочерью посла Кувейта в США и проживает с родителями в США? Разве такая приписка — порок? Ведь она сделала это во имя прав иракских женщин, стариков и детей, пусть погибших от американских бомб, но зато избавленных от издевательств Саддама Хусейна.

А приписка ему оружия массового поражения! Или руководство международного терроризма — Усаме бен Ладену. Или «гуманные акции» США в Югославии.

Ну что из того, что управляемые бомбы и ракеты с необогащенным ураном убили и искалечили тысячи людей в Югославии, Афганистане и снова в Ираке? Зато человечество «благодарно» добродетельным янки за избавление от Милошевича, бен Ладена и Саддама Хусейна. Нет, советские пред-
ки, ущербные совки не обладали таким «высоконравственным» качеством.

Кстати, США насаждают «демократию» на всей планете: «в 63-х государствах разместили военные базы и расквартировали 255 тысяч солдат».  (Мишель Чоссудовский)

Вот современные шуры, головлевы, «департаменты» и киселевы, олицетворяющие демпрессу, боготворя заокеанское «правильное» общество, быстро переняли у «цивилизованных» и привили себе американскую «добродетель». Правда, мысль-поиск у них пока не глубокая. Списывая друг у друга, они не стремятся к тождеству в сообщениях событийных линий, говорят все, что на ум взбредет, лишь бы скорее списать «Молодую гвардию», пустить ее в расход. А если бы они мыслили по-старому, трезво, соблюдая законы логики, то, обмозговав давние события, нашли бы объяснение, почему вроде бы «17-летние дети без оружия и взрывчатки не представляли серьезной угрозы», но были казнены. Причем тайно.

С.Киселев: ...Если американцы Купер и Кинг через 33 века раскрыли убийство египетского фараона Тутанхамона, то провести расследование по «Молодой гвардии» спу­стя 60 лет, когда есть возможность порыться в архивах (в том числе и немецких), и вовсе представляется задачкой для студентов юрфака. Да вот беда. В ходе такого рассле­дования может всплыть столько грязи, столько подлости, столько негативного, что смелость обнародовать все эти данные возьмет на себя не каждый [53].

В.М.: На правду струсил? Грязь не сало, помял, она и отстала. А, может, там нет «грязи», «подлости». Чего ж воротить нос от дела, которого даже не касался? Это притворная боязнь расследования. Уж очень схоже с приемом «играть комедию» или, по Аркадию Райкину, «запускать дурочку».

Думаю, С.Киселев знает, что все то омерзительное давно тщательно изучено, и даже малодушный человек в белых перчатках, не пачкаясь архивной пылью на документах, может найти на книжных полках, и «смело обнародовать».

Хотя бы вот это. Молодогвардейцы не были «зеленой молодежью»: « 15-16 - летних детей» было 10, 17- летних — 17, 18-25 - летних — 44 человека (с Почепцовым). В том числе 10 бывших военнослужащих и 4 человека, которые окончили Ворошиловградскую школу подготовки партизан и подпольщиков. Многие ребята-молодогвардейцы имели личное оружие. «Сижу за наган, автомат, за партизанщину...» — передал запиской из тюрьмы Анатолий Николаев.

К этому добавлю и свой реальный факт. При обыске в нашем доме заместитель начальника полиции Захаров, угрожая пистолетом, орал на мою бабушку: «Где оружие, бабка?! Признавайся! У партизанки должно быть оружие». И оно было. Но не в доме, а в тайном складе, пополнением которого занималась и моя сестра. Однажды брат Саша обнаружил за сундуком пулеметную ленту с патронами. Нина погрозила пальцем: «Молчи! Не твое дело!» После этого в доме ничего подобного не появлялось. А вот тяжелые сумки она не раз уносила на «Шанхай», где потом обнаружили склад оружия.

Отто Шенн, бывший начальник краснодонского жандармского поста: Было ясно, что в городе действует организованный партизанский отряд, но выявить его нам долго не удавалось... (Из показаний на следствии).

В.Подтынный, бывший заместитель начальника краснодонской полиции: Полиция предпринимала все, чтобы напасть на следы. Мы устраивали облавы по всему городу. Но наши усилия были тщетны. (Из показаний на следствии).

О.Трачук: Во время следствия бывший бургомистр Краснодона Василий Стаценков рассказывал: «Действия «Молодой гвардии» и растущие симпатии к ней местного населения стали беспокоить немцев и полицаев. Попытки выявить участников организации не приводили к успеху [38].

В.М.: Если это «выдумки», «преумножения ... бывших советских» и «раздувание масштабов ... гестаповскими руководителями», то делались они не «для отчета» и не за «ордена, повышения по службе и отпуска домой».

На первый взгляд, действия фашистов в Краснодоне кажутся парадоксальными: подпольщиков жестоко пытали, а казнили тайно, и трупы запрятали так изобретательно, что через несколько месяцев никто бы не распознал, чьи это останки. Так и считали бы подпольщиков, увезенных якобы в Ворошиловград на доследование, пропавшими без вести. (Кстати, сегодня те останки смекалистые «демократы» выдали бы за жертвы сталинских репрессий). Тайну расправы оккупанты подкрепляли всевозможными слухами, распускаемыми полицаями и нанятыми гадалками.

После казни моей сестры Захаров конфисковал все наше имущество и, распивая с полицаем найденную у нас бутылку водки, произнес тост, обратившись к бабушке: «Пьем за здоровье Нины Минаевой. Пусть твоей внучке хорошо живется!» И изверг хохотнул. Бабушка откинулась к стене, осела.

Почему педантичные немцы не выполнили приказов Гитлера и фельдмаршала Кейтеля? Ведь они строго предписывали: «Пускать в ход самые крутые меры для подавления коммунистического повстанческого движения» и «Способ приведения приговора в исполнение должен еще больше усиливать устрашающее воздействие». То есть быть публичным, показательным.

Вот пример из тысяч подобных.

Намцы в Петрищеве в рождественскую ночь перепились, орали песни, потом вывалились из избы на улицу и ринулись к телу казненной Зои Космодемьянской: оно оставалось на висилице — для устрашения жителей — полтора месяца. Пьяные солдаты искололи тело Зои штыками, кинжалами, отрезали грудь.

Сегодня духовные садисты борятся с правдой извращенческим вымыслом, нелепицами, клеветой.

Так что нужно говорить не о «придуманном» подполье, а, наоборот — о сокрытии его. А такое не соответствует замыслам исследователей.

О.Трачук: 28 сентября в парке культуры Краснодона за отказ работать на немцев заживо закопали 32 шахтера. Оккупанты решили таким образом показать серьезность своих намерений и то, сколь жестоким может быть наказание за нежелание поддерживать их власть [61].

В.М.: Неправда. Казнили тайно.

Если не гадать на кофейной гуще, а связать явления действительности, то станет ясно, почему оккупанты скрывали подполье, а не выдумывали и не раздували его масштабы, почему тайно казнили шахтеров и подпольщиков.

Причина кроется в августовских событиях. Тогда в Краснодоне, в одном из первых городов, без труда была выполнена августовская 1942 года инструкция начальника Главного штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера «Использование местных подсобных сил на Востоке», в которые согласно пункту 3 включались казачьи подразделения. Сведенные в роту полицаи, следователи, старосты поселков и деревень, налоговые агенты на так называемом казачьем параде промаршировали перед немецкими офицерами, поклялись «быть верными и абсолютно покорными Адольфу Гитлеру» и получили благословение попа «на борьбу с врагом».

Возможно, «большие и малые гестаповские руководители» в отчете «раздули масштабы» этого события. Но чтобы не подрывать свой миф о благонадежности донского казачества, они спрятали «коммунистическое повстанческое движение» и со звериной жестокостью казнили и шахтеров, и подпольщиков.

И сегодня западные эмиссары трубят, а агенты влияния, подпевая, вторят им, что «коммунистического подполья на Донбассе не было и в помине».

Сталин простил белоказаков, и чтобы не было вражды, при советской власти молчали и о белоказачьей роте, и о казачьем параде, и о благосклонном отношении оккупантов к донскому казачеству. Но быль как смола, а небыль как вода.

С.Киселев: Смершевцам из особого отдела 217-го пограничного полка ... так же, наверное, нужны были ордена и повышения, поэтому в их отчетах и пошла речь о выявлении предателей большого партизанско-молодежного подполья

В.М.: Задачей «Смерша» — военной контрразведки было: ограждать войска от проникновения агентуры противника, надежно обеспечивать планируемые крупные наступательные операции. Тайную войну немцы проиграли, потому что их опытной и коварной разведывательно-диверсионной агентуре противостояли высоко профессиональные смершевцы, которые вряд ли думали о наградах.

Американец Е.Стахив предъявил сомнительную «Справку...» с большими числами, выявленных советскими органами в Днепропетровской области «контрреволюционных элементов», в том числе и оуновцев. Конечно, за это смершевцы заслуживали награды и повышения по службе. Но не из их отчетов пошла речь о «Молодой гвардии».

Летописцы войны — корреспонденты красноармейской газеты 51-й армии «Сын Отечества» В.Смирнов и Л.Яблонский, приехав в  Краснодон, узнали о немыслимой трагедии и первыми опубликовали материал о «Молодой гвардии» в номере газеты за 18 апреля 1943 года. Затем 12 мая 1943 года эта газета опубликовала статью В.Смирнова «Это было в Краснодоне».

В.Семистяга, Ю.Козовский: Первичных документов, которые бы указывали прямо на существование «Молодой гвардии», нет. Сведения об этой организации сохранились исключительно в воспоминаниях подпольщиков, которые остались живыми, их родственников, в справках и отчетах разных комиссий, а также в свидетельствах тех, кто участвовал в пытках и казнях молодогвардейцев.

Все эти документы появились после освобождения Краснодона, когда в город приехала специальная комиссия ЦК ВЛКСМ под руководством А.В.Торицина.

Работала она в спешке и не очень компетентно. В документах четко прослеживается предвзятость в отношении некоторых участников подполья.

<...> Без тщательного расследования комиссия определила лиц, «причастных» к измене и «виновных» в гибели организации.

Уверенно можно сказать, что документы, подготовленные этой комиссией, превратили краснодонских ребят в мифологизированных героев-идолов, которые в течение многих лет были эталоном сталинской системы воспитания молодежи [50].

В.М.: Почему-то вдруг привиделись недавние ловкие наперсточники — мелкие предтечи нынешнего великого обмана: шарик есть — шарика нет.

Да, первичных документов о себе «Молодая гвардия» не оставила. Правдиво названы и источники сведений о ней.Но куда делись факты? Был же шарик! Кому не известно, что «регистрационные свидетельства» таким организациям выписывали кровью подпольщиков и скрепляли вместо печати их смертью? Молодогвардейцы клялись: «хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы в «Молодой гвардии». В газете 51-й армии «Сын Отечества» за 18.04.43г.  можно найти сведения о «Молодой гвардии».

А разве комиссия ЦК ВЛКСМ определяла предателей? Все подозреваемые в предательстве молодогвардейцев и не успевший сбежать с немцами следователь полиции были арестованы органами НКВД сразу после освобождения Краснодона от оккупантов. А когда появилась комиссия?

В.С.Костенко: В июне 1943 года меня, только что утвержденного секретаря ЦК ЛКСМ Украины, вызвал первый секретарь ЦК ВЛКСМ Михайлов и вручил письмо корреспондента «Комсомольской правды» Владимира Лясковского и вырезку из дивизионной газеты. Там говорилось, что с освобождением от фашистов Краснодона стало известно о подвиге членов молодежной подпольной организации, которая называлась «Молодая гвардия». На заседании секретариата ЦК ЛКСМУ поручили секретарю по пионерской работе Евдокии Корниенко создать комиссию для проверки. Такую комиссию создали. Ею была проведена большая работа по сбору документов, свидетельств, убедительных доказательств, которая подтверди­ла существование в Краснодоне «Молодой гвардии» и ее подпольную деятельность. Параллельно с нашей бригадой работала еще и московская комиссия, возглавляемая секретарем ЦК ВЛКСМ Шелепиным [18].

В.М.: Комиссия ЦК ВЛКСМ пробыла в Краснодоне более двух месяцев и собрала десять томов документов.

Но как нынешние «следователи» выявили спешку в работе комиссии, ее невысокую компетентность, предвзятость?

 Озабоченные правдой о молодогвардейцах Козовский и Семистяга безосновательно осуждают тех, кто два месяца под неумолчный гул канонады по крупицам собирал у подавленных горем, немногословных и порой неподступных родителей, у знакомых и очевидцев документальный материал, о котором А.Фадеев впоследствии скажет: «...когда начинаешь его читать, не можешь оторваться... Если бы в сыром виде вышла такая книга, она читалась бы, читалась и читалась». Затем, выступая на читательской конференции в 1946 году, он обоснует это так:

«Тому, что я написал роман, я прежде всего обязан ЦК ВЛКСМ, который задолго до того, как были опубликованы материалы в печати, предоставил в мое распоряжение огромные материалы комиссии, которая работала в Краснодоне после его освобождения. Эта комиссия работала около трех месяцев, опросила родителей, товарищей по школе и оставшихся в живых молодогвардейцев. Свидетелей было много.

В последний период существования «Молодой гвардии», когда большинство членов этой организации сидело в тюрьме, немцы арестовали большое количество людей, не замешанных в делах «Молодой гвардии». Люди эти были отпущены. Они-то и явились свидетелями. Материалы произвели на меня огромное впечатление». [102, с.129]

В.С.Костенко: Впоследствии меня вызвал к себе на фронт под Харьков первый секретарь ЦК КП(б)У Хрущев. Там я рассказал Никите Сергеевичу о результатах работы комиссии и высказал мысль, что молодогвардейцев во главе с руководителем штаба Олегом Кошевым нужно представить к наградам [18].

А.Кобельнюк: Почему Хрущев, по документам, очень настойчиво стремился поднять на щит «Молодую гвардию» перед Сталиным?..

Позволю, не отбрасывая другие версии, высказать... и собственную. Как известно, Сталин собирался интернировать и украинский народ — выселить его на сибирские просторы. Проблемы с транспортом и с нашей численностью не позволили ему этого сделать. Так может Никита Сергеевич, зная сатанинские планы, примером «Молодой гвардии» стремился доказать Сталину, что украинский народ не изменник?

Действительно, подпольных организаций было несчетно — почему ж известной на весь мир стала не какая-то из российских или белорусских, а именно украинская? [51].

В.М.: Кобельнюк умничает по невежеству. Изучающим эту историю известно, что ко времени награждения молодогвардейцев еще ничего не знали о «бессчетных» российских или белорусских подпольных организациях. Первой встретилась освободителям именно «Молодая гвардия».

Нарком внутренних дел УССР Сергиенко направил секретарю ЦК КП(б)У Н.С.Хрущеву специальное сообщение «О гибели подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» в Краснодонском районе Ворошиловградской области» от 31 марта 1943 года, то есть через 45 дней после освобождения Краснодона.

В.С.Костенко: Хрущев очень внимательно меня слушал, живо реагировал, а потом сказал: «...Подготовьте записку за моей подписью на имя товарища Сталина и приложите проекты указов на награждение».

Через несколько дней текст записки и проекты указов я положил Никите Сергеевичу на стол.

«Тут все правильно? — переспросил он...— Хорошо. На ближайшем политбюро я все передам Сталину». Через неделю Хрущев сообщил мне, что записку передал. А 13 сентября 43-го года вышел Указ о посмертном присвоении пятерым молодогвардейцам звания Героя Советского Союза [18].

В.М.: Так что «настойчивое стремление» Хрущева выразилось в обычном исполнении служебной обязанности. Да и подвиги тогда не делили по национальностям и республикам. Например, секретарь ЦК ВЛКСМ Н.Романов 25 августа направил в ЦК ВКП(б) письмо о деятельности подпольной комсомольской организации города Краснодона.

И ЦК ВЛКСМ независимо от Хрущева 5 сентября 1943 года принял постановление, в котором ходатайствовал о награждении молодогвардейцев, поддержал предложение ЦК ЛКСМ Украины об установке памятника героям «Молодой гвардии», обязал отдел пропаганды и агитации создать на выставке «Комсомол в Отечественной войне» специальный раздел о краснодонских подпольщиках и поручил «Комсомольской правде» широко осветить их деятельность.

А сегодня кто побуждает «независимые» средства массовой информации так дружно варганить публицистический вздор по принципу: что нелепее молва, тем ей больше веры?

Редакция «Голоса Украины»: По разным причинам правда о «Молодой гвардии» была искажена. Точнее, главная причина, несомненно, была одна: система «редактировала» события и людей так, как она хотела это видеть [51].

В.М.: Действительно, та «система редактировала», то есть не допускала широкого распространения лжи, обмана и тем более глумления над народными героями. А вот редакция «Голоса Украины» подтвердила, что нынешняя система, как и самая «высокоцивилизованная демократия» США, не редактирует, а намеренно инициирует распространение выгодных ей наглого обмана и всевозможных нелепиц.

Вот газетную утку о «сатанинских планах» выселения всех украинцев выпустила писательская газета «Літературна Україна». Но вскоре одумалась, и 5 марта 1992 года сообщила, что листовка с текстом так называемого приказа Берии и Жукова от 22 июня 1944 года с припиской в конце: «Украинцы! Этот приказ находится в руках Германского Верховного командования» — грубо сварганенная фальшивка гитлеровцев. С таким же опровержением выступили газеты «Правда Украины» (7.10.1994) и «Урядовий кур'єр» (20.10.1994).

Смекалистый человек и сам увидел в немецкой листовке грубую подделку. Так, приказ двух ведомств имеет один, а не два номера. Аргументация в оценке обстановки: «наблюдается явно враждебное настроение украинского населения против Красной Армии и местных органов Советской власти, в отдельных районах и областях украинское население враждебно сопротивляется выполнять мероприятия партии и правительства по восстановлению колхозов и сдаче хлеба для нужд Красной Армии и т.п.» — голословная, не отражала реального положения вещей и не могла быть написана советскими органами. Приказ будто бы подписали Берия и Жуков, но вместо «приказываем» написано «приказываю». Обязывающая часть приказа совершенно неопределенная: ни конкретных исполнителей, ни места, ни сроков. Например, неизвестно, в какие «отдаленные края Союза ССР» приказано выслать «всех украинцев, проживавших под властью оккупантов». Причем выселять нужно «в первую очередь украинцев, которые работали и служили у немцев». Но авторы приказа не знали, что таких выселяли сразу же после освобождения города или села от оккупантов. То есть с января 1943 года и по мере освобождения населенных пунктов. А приказ датирован 22 июня 1944 года, когда завершалось освобождение Украины. В последнем пункте приказа: «Для борьбы с антисоветскими бандами перебросить 12-ю и 25-ю карательные дивизии НКВД». Куда перебросить? Да и нет ни в НКВД, ни в Красной Армии «карательных дивизий». И еще несусветная чушь: «Приказ объявить до командиров полка включительно». Как же так, ведь приказ «совершенно секретный»? Конечно, по незнанию первый заместитель народного комиссара обороны СССР Г.К.Жуков в приказе обозначен как «зам.народного комиссара обороны Союза ССР».

Складывается впечатление, что составитель фальшивого приказа, возможно, умышленно нарушил общеустановленное требование, по которому набор указаний должен быть точен и понятен, чтобы не оставалось места произволу, а передача приказа была детально регламентирована. И сделал это для того, чтобы читающий понял: листовка – фикция.

Но если раньше ложь на тараканьих ножках ходила, то теперь летает стаями уток. Газета законодательной вла­сти страны «Голос Украины» (главный редактор С.Правденко) вдалбливала в головы сотен тысяч читателей лживый «план выселения украинцев» то как «письмо» Жуко­ва и Берии («ГУ» 23.04.1998), то как «приказ Сталина» с разъяснением некого Л.Шульмана, что этот приказ «не был выполнен из-за недостатка железнодорожных вагонов» («ГУ» 13.05.1998).

Но если даже взять за истину эти «сатанинские планы», то их относят к 1944 году. А Хрущев, по словам А.Кобельнюка, «стремился поднять на щит» «Молодую гвардию» в августе 1943 года.

Так что разные, не связанные друг с другом, события, отделенные значительным временем, Кобельнюк выстраивает в последовательности, выгодной ему. А главный редактор С.Правденко подкрепляет нелепые версии авторитетом газеты Верховной Рады и распространяет их среди 850 тысяч читателей.

Н.Ажгихина: Наша история слишком долго была историей легенд. Мифы заменяли нам все - живое прошлое и экономику, нравственность и политику, и советская литература, объявившая себя единственной законной наследницей великой классики, постепенно превратилась в гигантскую фабрику по производству новых, нужных данному моменту мифов [58].

В.М.: Такую кичливость ума народ выразил кратко обиняком: курочка бычка родила, поросеночек яичко снес. Не лишне добавить: журналистка плеснула деготь на прошлое, а сама измазалась по самые уши.

Н.Кононова: Современная действительность нередко корректировала прошлое. Краснодонцы рассказывают, например, что матери Сергея Тюленева после войны пришлось заменить паспорт и фамилию, поскольку Фадеев в романе ошибочно назвал ее сына Тюлениным [57].

О.Трачук: Коммунистические идеологи так спешили использовать имена новых героев, что эти имена сами перепутали. К примеру, Вася Земнухов на самом деле был Зимнуховым. Сергей Тюленин носил на самом деле фамилию Тюленев. Но когда вышел указ о присвоении им звания Героя Советского Союза, было уже поздно [62].

В.М.: Да, тогда спешили: война заставляла все делать быстро. За 1418 дней Великой Отечественной войны почетного звания Героя Советского Союза были удостоены более 11600 человек, в том числе 233 партизана и подпольщика. К примеру, за героизм, проявленный войсками при форсировании Днепра и в боях за правобережные плацдармы 2438 воинов (47 генералов, 1123 офицера и 1268 сержантов и солдат) были удостоены звания Героя Советского Союза. Такая «спешка» (в среднем по 8 Героев в день) нужна была не для использования «коммунистическими идеологами» имен героев, а для того, чтобы своевременно отметить людей за выдающиеся подвиги. И не удивительно, что вкрались ошибки в фамилии Тюленина и Земнухова: записывали фамилии со слов, а не с удостоверений личности.

А вот сегодняшние брехонавты в «разоблачительной» горячке, извращая факты, не удосуживаются уточнять имена и фамилии, даты и события. Так, О.Трачук Ивана Земнухова назвал Васей, Подтынного, бывшего заместителя начальника полиции — Подтыльным, следователем полиции, бургомистра Стаценко — Стаценковым.

Псевдоисследователь Э.Шур артиста Владимира Иванова, игравшего в кинофильме роль О.Кошевого, назвал Александром. Н.Ажгихина подругу молодогвардейца Анатолия Ковалева Антонину Герасимовну Титову превратила в Антонину Захаровну Попову, а на фотоснимке А.Лопухова назвала А.Левашовым. Г.Головлева и Н.Кононова так спешили, так спешили донести свою «правду» до читателей, что забыли уточ­нить, когда наградили молодогвардейцев — во время или после войны — и кто первый назвал ошибочно Сергея Тюлениным — А.Фадеев или М.И.Калинин.

Теперь каждый, наверно, убедился, что историографическая оснащенность «демократических» вояк настолько слаба, что в подлой и безумной возне вокруг «Молодой гвардии» сразу выявляет их заданность на фабрикацию событий. Выполняя роль агентов влияния, задачей которых является «отрезать прошлое от настоящего и тем самым лишить страну будущего», они норовят нечистоплотными и примитивными способами выполнить вот эту установку хозяев: «Добиться того, чтобы в последующей войне не было «Молодой гвардии», не было Космодемьянских и Матросовых».

Это указание откровенно распространил основной, третий по положению в США, еженедельный журнал новостей «Юнайтед Стейтс Ньюс энд Уорлд Рипорт» (владелец, издатель и главный редактор Мортимер Б. Цуккерман).

Согласитесь, «большая полемика через океан», с целью «пересмотра дела «Молодой гвардии» — в русле этой задачи: подрубить одну из опор самосознания народа, заразить молодое поколение беспамятством, чтобы у него не было примеров мужества и самопожертвования героических предков. Выходит, американский эмиссар Е.Стахив оказался заводилой атак на краснодонское подполье не по своей прихоти.

Но нет худа без добра. В этой психологической войне «Молодая гвардия» превратилась в индикатор высокой чувствительности, который легко и точно раскрывает раболепие, холуйство агентов влияния, и подтверждает, что рожденный ползать — не врать не может. Перефразируя дальше высказывание великого писателя эпохи реализма, можно так выразить ответ рожденных ползать:

– Ну что там в правде? – пустое место. Там много света, но там нет пищи... Мне здесь, средь бредней, прекрасно... тепло и сытно!

 

* * *

«Несомненно, что двух историй не было, нет и не будет. И нет смысла удостаивать иных гибнущих от завистливой ненависти критиков даже полусловом спора или гнева. Лишь хочется еще раз напомнить, что тот, кто возбуждает ненависть и нечистоплотные усилия, напоминает известного евангельского пса, пожирающего собственную блевотину. Вызывая брезгливое презрение к себе, булгарины во все эпохи ползают и крутятся вокруг искусства, распространяя пропитанную ядом вражду, отравленную зависть, озлобленность к литературным талантам, намеренно огрязняя, извращая русскую культуру». (Ю.Бондарев. «Правда», 19-20.12.2006).

 

Вранье, что драный тес:

того гляди, руку занозишь (посл.)

 

Выдержки из статьи В.Покотило

«Фадеев и правда.

Из записок украинского националиста».

Літературна Україна. — 2004 г. — 5 февраля.

 

Находясь во время Второй мировой войны в подполье, я выполнял ответственные поручения Руководства ОУН. В частности, мне удалось провести переговоры с гарнизонным руководством Власова и убедить его присоединиться к УПА, чтобы общими усилиями бороться как с немецкими фашистами, так и с большевиками. Со вре­менем я переехал в Киев с целью реставрации разгром­ленной немцами ОУН. В ходе выполнения этой миссии попал в руки ЧК.

После двухлетнего истязания в киевских потайных камерах контрразведки я в конце концов прибыл в Казахстан в 4-е Отделение Степлага отбывать своих пятьдесят лет заключения, которые получил на двух судебных про­цессах, узаконенных Москвой...

Прибыл я в концлагерь в 1950 году вместе с Грунзбергом, главным командиром Латышской Освободительной Армии, с его сподвижниками, подобранными на поле боя. В том бою они убили 800 московских захватчиков. Мы поклялись продолжить борьбу с большевизмом в ГУЛАГе.

<...> Отголосок движения Сопротивления будоражил и пробуждал ум узников кряжистого и широкого Степлага. Наше 4-е отделение уже имело сформированный по­встанческий штаб, в который вошли проводники ОУН, латыши, японцы и представители других порабощенных народов. Повстанческое руководство поручило мне воз­главить ГУЛАГовское восстание. Началась интенсивная подготовка к запланированной акции. Формировались отряды добровольцев, подбиралась спецгруппа смертников.

Один из проводников повстанческого штаба Клим, псевдоним — Генерал, как-то наведался ко мне неожидан­но. Я ступил ему навстречу:

—  Что-то случилось? — спросил его.

— Да ничего не случилось. Хочу тебя познакомить с одним журналистом. Рассказывает, что в 44-м был во Льво­ве. Может, где встречались?

<...> Нашли журналиста, он примостился возле окна: статный, солидный. Познакомились. Я присмотрелся к нему и припомнил, что где-то видел этот тонкий заостренный нос, такие же тонкие бледные уста и... глубокие глаза, но промолчал.

—  Мой друг Клим говорит, что вы работали во Льво­ве?

—  Да,— подтвердил мой знакомый. — ЦК комсомола нас многих откомандировал в Галицию. Я попал во Львов. Но это было в 44-м, а в 43-м в сентябре меня и Фадеева Москва послала в Краснодон доискиваться правды о за­рождении и гибели молодогвардейцев.

Фадеев отказался от первого эскизного плана, посколь­ку комиссия ЦК комсомола дала неточные данные,— вел дальше журналист, увлекаясь ритмом мощного слова.— Его подгоняли комиссары, а в его душе нарастал гнев — гнев гения, который столкнулся с ничтожествами и попал в страшную зависимость от них. Мы снова возвратились в Краснодон искать правду.

А правда была такая. В первые дни немецкой оккупации на восточные земли отправились бандеровские походные группы создавать ячейки борьбы за освобождение Украины от фашистских орд. Такая группа прибыла и в Краснодон. Стахив — напористый и умный вожак из той группы — осел среди краснодонцев, отыскал норовистых смельчаков и создал из них повстанческую ячейку с лозунгом «Украина без Сталина и Гитлера!» — вот что мы открыли в Краснодоне!

«Я правду открыл, а меня принуждают писать вра­нье!» — сказал мне Фадеев.

<...> Фадеев — чудак, он всегда твердил, что ему нуж­на правда, а в романе «Молодая гвардия» правду с огнем надо искать. «Меня заставили, — говорил он,— писать не­правду. Но я еще устрою им неожиданность». Он долго мучился с произведением. Одна лишь первая страница претерпела двенадцать вариантов. Он в душе любил Ста­хова, руководителя группы, но партия запретила показы­вать его положительным героем. Фадеев очень больно воспринимал и Виктора Третьякевича. Но что поделаешь: ре­шение партии не подлежит сомнению.

<...> На следующий день я снова вел разговор с журналистом Сашей. Оставив душный барак, мы пошли по аллее, которая тянулась к соседнему бараку. Нагретый за день воздух наполнялся вечерней прохладой. Медленно шагая, я спросил Сашу: — Как вы восприняли наш Львов?

Он оживился, на лице блеснула легонькая улыбка:

—  Львов мне понравился. Старинный город утопал в прохладных парках, чего, например, не увидишь в задым­ленной индустриальной Москве. Да и люди иные на вид — это типичные европейцы.

<...> Всех нас, московских журналистов, обком напра­вил в разные учреждения города, временами не по специ­альности, а по шефству, как советников. Мы были про­водниками нашей коммунистической идеи.

Официально я числился в «Правде Украины», где готовил «передови­цы», не выходя за порог редакции. Периодически я имел деловые встречи с обкомовскими шефами — в частности с господином В.Ильясовым...

Услышав знакомую фамилию, я вперил глаза в моего собеседника, а Саша еще больше вытаращился на меня. Я улыбнулся и сказал:

—  Надо же такое стечение обстоятельств!.. Советник Ильясов крутил нами обоими!

—  Неужели и вы ходили на богомолье к Ильясову? Я рассказывал вам о молодогвардейцах, но не припоминаю, чтобы и там были ваши знакомые.

—  Что много было их там — этого не скажу, а один... главный был.

—  Кто?

—  Стахив!

—  Я так и думал...

— <...> В сорок третьем я убегал от красных, а за мной вдогонку летел гестаповский формуляр, в котором значи­лось, что В.Покотило за совершенные им против немец­кой власти тяжкие преступления гестапо вынесло заочный смертный приговор, поэтому меня ОУН спровадила из Львова в село Руданцы. Там я имел беседу с надрайонным проводником Круком, который предложил мне про­вести переговоры с офицерами власовского гарнизона, которые желают выйти из-под немецкой опеки и перейти в нашу УПА.

<...> Следующей ночью Яричевский гарнизон был спро­важен в УПА. После этой работы меня захотел увидеть Богдан, член Главного Руководства.

<...> Богдан пригласил меня на Большой Сбор УГВР.

<...> Но, к величайшему сожалению, мы на Сбор не попали — нам воспрепятствовали москали, которые мас­сой двинули через Бродский прорыв.

<...> В районе я шнырял по закоулкам, искал машину, которая бы подвезла во Львов, а тут навстречу военный. Так я попал к майору, политруку. Узнав, что я художник, оставил меня в своей канцелярии. Ему нужно было отчи­таться перед Сталиным о том, как радостно встречают их, «освободителей», галичане. Такое фальшивое письмо, ад­ресованное вождю народов т. Сталину, я помог политруку «сочинить» на родном украинском языке, в доказатель­ство того, что это святая правда.

Журналист, улыбнувшись, покрутил головой:

— Я видел, какую фальшивку строчил Александр Фадеев, но такую побоялся бы писать. Поздравляю!..

— <...> А вы, пан Сашко, рассказывал мне Клим, часто выпивали с Галаном?

— Было такое. Как-то Галан пригласил меня поехать с ним в село немного развлечься. Крестьяне ваши очень приветливые — радушно приняли и угостили. Потом он хотел меня еще куда-то повести, но я сослался на усталость и остался. Я уже было заснул, как кто-то постучал в окно. Хозяйка впустила гостей — это были бандеровцы. Один навел на меня фонарик и спросил:

—  Вы с Галаном приехали?

—  Да, — ответил я.

— Тогда извините, вас больше никто не побеспокоит!

Никто, кроме НКВД. При аресте у журналиста искали оружие, то, что ему подарили... бандеровцы.

—  На допросе, в контрразведке, меня засыпали вопро­сами, отчего, мол, тебя, москаля-захватчика, бандеровцы не расстреляли? Что ты им пообещал? А ситуация вокруг Львова была не в пользу «визволителів»,— вел дальше Саша.— Тогда оперативные группы НКВД-МГБ начали массовые уничтожения мирного населения.

Уже было поздно. Я пожал руку корреспонденту. На прощание он сказал: «Мы еще встретимся с вами на баррикадах. Я буду на вашей стороне. Вместе будем уничтожать сталинскую тоталитарную систему!»

 

Владимир ПОКОТИЛО

 

Правдолюбие свято,

да не корыстно  (посл.)

 

Выдержки из статьи

«Еще раз о «Фадееве и правде».

Літературна Україна.— 2004 г.— 18 марта.

 

«Записки» Владимира Покотило претендуют на выявление скрываемой правды, даже серии правд: о возникновении в Краснодоне подпольной организации «Молодая гвардия», об одноименном романе А.Фадеева, о киевском подполье, о будто бы дружных отношениях Я.Галана с бандеровцами, о НКВД и др. Однако остановимся только на тех правдах, которые касаются краснодонской комсомольской организации «Молодая гвардия» и романа А.Фадеева.

Известный французский ученый Ролан Барт в своей статье по поводу новеллы Э.По «Правда о том, что случилось с мистером Вольдемаром» писал, что заявить об обнародовании какой-то правды – это значит признавать существование какой-то загадки, ошибочного взгляда. Выходит, само название «Записок» В.Покотило «Фадеев и правда» сообщает, что автор развязывает загадку, устанавливает истинную правду.

Что же это за правда? В.Покотило ссылается на рассказ какого-то загадочного журналиста по имени Саша (фамилия не названа), ко­торый определенное время «официально числился в «Правде Украины», а потом был репрессирован, сослан в Степлаг и там, встретившись с автором, открыл ему всю правду о Краснодонском движении сопротивления и о А.Фадееве, с которым якобы он изучал материалы о «Молодой гвардии». «А правда, – пишет В.Покотило, пересказывая слова известного только ему журналиста, – была такая». Цитирую: «В первые дни немецкой оккупации на восточные территории отправились бандеровские походные группы создавать ячейки борьбы за освобождение Украины от фашистских орд. Такая группа прибыла и в Краснодон. Стахив – напористый и разумный вожак с той группы – поселился у краснодонцев, отыскал норовистых смельчаков и создал из них повстанческую ячейку с лозунгом «Украина без Сталина и Гитлера!» –вот что мы открыли в Краснодоне».

В рассказе приводятся высказывания, которые якобы принадлежат А.Фадееву: «Я правду открыл, а меня принуждают писать вранье!»; «Меня принудили,— говорил он (то есть А.Фадеев — Н.К.) — писать неправду». И даль­ше в тексте, ссылаясь на того же таинственного журналиста, В. Покотило пишет, что «в романе «Молодая гвар­дия» правду с огнем надо искать», что А.Фадеев «строчил фальшивку» и т.п.

Странный это способ — устанавливать истину, ссыла­ясь на кого-то, кого мы не знаем, а значит и спросить ни о чем не можем. Как говорят, «за что купил, за то и про­дал». Кстати, лозунг «Украина без Сталина и Гитлера!» явно напоминает знаменитый лозунг нашей современной оппозиции «Україна без...» в 2000-2001 гг. К чему бы это?

Никаких документов в своих сенсационных «записках» автор не приводит — сплошные разговоры и их комментирование. А между тем А. Фадеев ссылался на документы, и эти документы сохранились, несмотря на то, что доступ к ним в последнее время становится все более трудным.

Первые сведения о «Молодой гвардии» появились после освобождения Краснодона от немецких оккупантов в армейской газете «Сын Отечества» 18 апреля 1943 г., со временем в других газетах Краснодона и Ворошиловграда.

Тогда же, весной 1943 г. в Краснодоне работала специаль­ная комиссия ЦК ВЛКСМ, которая собрала материалы о возникновении и деятельности «Молодой гвардии».

<...> Итак, это была таки комсомольская организация, а не отряд ОУН-УПА. Перед вступлением в «Молодую гвардию» каждый из его участников давал клятву на верность родине. Знаком ли В.Покотило с этим документом? Он сохранился. А.Фадеев привел его полный текст в начале второй части романа. Помните? «...Я клянусь мстить беспощадно за сожженные и разоренные города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть тридцати шахтеров-героев. И если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебаний...» (См. также сб. «Герои Краснодона». Материалы и документы о работе в тылу врага подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» — 1943.— С. 18). Неужели этот текст, да еще и на русском языке, написал кто-то из бандеровского руководства?!

<...> Нечеловеческим пыткам подвергли фашисты арестованных молодогвардейцев.

<...> Зачем же глумиться над памятью о мучениках-патриотах? Герои Краснодона — это дети Украины. Неужели для того, чтобы это понять, их надо переодеть в бандеровские мундиры?! Это кощунство. Навязывается мысль, что молодежь Краснодона была неспособна самостоятельно оказывать сопротивление фашистам и ждала, когда придут ими руководить люди с запада.

О том, что В.Покотило откровенно вводит читателя в заблуждение, красноречиво свидетельствует выдуманный им типаж бандеровского ватага Стахова. В.Покотило пишет, что А.Фадеев «в душе любил Стахова, руководителя группы, но партия запретила показывать его положительным героем...» («ЛУ», 5 февраля, 2004 С.7.). Но все дело в том, что в романе Фадеева «Молодая гвардия» предатель Евгений Стахович — образ выдуманный, плод авторского художественного вымысла, подобный Мечику в «Разгроме», в котором писатель заклеймил индивидуалиста. Следовательно, этот образ обобщенный. Кажется мне, что В.Покотило не понял А.Фадеева и увидел в Стаховиче реальное историческое лицо. Отсюда стремление для большей убедительности своего мифа — приблизить имя Стахова к имени Евгения Стаховича. И напрасно. Это явный «прокол». У лжи, как говорят, короткие ноги.

Не А. Фадеев создал фальшивку, а В. Покотило, который одновременно называет русского писателя — и целиком справедливо — гением. Так, образы романа «Молодая гвардия», в котором на реальных фактах А.Фадеев воссоздал подпольную борьбу украинской молодежи против фашизма, не тускнеют. Каждый, кто перечитывал это произведение, убеждался в его чрезвычайно высоких художественных качествах. Это бессмертный роман. Но таким он стал именно потому, что пером писателя водил не лукавый ум, а страстное сердце.

<...> Известно, что понять текст — это применить, на­ложить его на современную, актуальную для интерпретатора ситуацию. Тенденциозность восприятия запрограммирована самим читательским актом. Однако тенденциозность не должна переходить в сознательное вранье. Все же есть какая-то граница, через которую нельзя переступать, чтобы не утратить человеческое достоинство.

Наталья КОСТЕНКО.

 

* * *

Пусть умел и хитер клеветник подчас

И на хвост наступить ему часто сложно,

Только дело в конечном-то счете в нас,

И бороться с мерзавцами все же можно!

                                      (Эдуард Асадов)

 

 

С кем познаешься,

у того и нахватаешься  (посл.)

 

Выдержки из отзывов «Вокруг «Молодой гвардии».

Літературна Україна.— 2004 г.— 22 апреля.

 

Отзыв первый.

Статья «Еще раз о Фадееве и правде», помещенная в «Літературній Україні» 18 марта 2004 года, вызывает удивление.. Почему от редакции нет никакой информации о позиции редакторов «ЛУ» по этим вопросам?

Если Наталья Костенко претендует на абсолютную правду, то почему же не удосужилась связаться с Е.Стаховым и выяснить: Е.Стахович — выдуманный Фадеевым образ или имеет жизненный прототип; было ли в то время на Донетчине реальное историческое лицо — Евген Стахив.

В начале 90-х годов XX столетия в Днепропетровске была встреча с известными людьми — среди них и Евген Стахив. Мне удалось послушать воспоминания Е.Стахова о его подпольной работе в восточных регионах Украины в начале 40-х годов. Он назвал свои тропы на Днепропетровщине, места конспиративных встреч, удачные и неудачные явки, указал фамилии и имена людей, с которыми тогда общался.

На этот раз он посетил некоторые из этих мест и убедился, что в официальной советской литературе искажена наша история. Говорил и о своем пребывании на Донбассе.

Желательно, чтобы редакция «ЛУ» выяснила, где прав­да и где фальшивка. Еще есть возможность правдиво по­дать эту страницу нашей истории.

П.МИШУРЕНКО, пенсионерка г. Днепропетровск

Отзыв второй.

Немного найдется книжек, вокруг которых сломано столько критических копий, как «Молодая гвардия» Александра Фадеева. Ломались они и продолжают ломаться и на страницах «Літературної України», о чем свидетельствуют две публикации: Владимира Покотило «Фадеев и правда. Из записок украинского националиста» («ЛУ», 05.02.04) и Натальи Костенко «Еще раз о «Фадееве и правде» («ЛУ», 18.03.04).

Причина поединка между этими двумя авторами не нова. Во многих проукраинских журналах уже высказывались мысли о том, что «Молодая гвардия» была создана если не бандеровской походной группой, то молодыми украинскими патриотами. В пользу этого свидетельствует довольно весомый факт. В первом варианте произведения она действует обособленно от большевистского подполья. Возникает вопрос: почему комсомольцы сами не брались наладить с ними связь? Напрашивается несколько ответов: или боевого комсомольского подполья не было, или же не было большевистского подполья, или на то были весомые причины. Одна из самых весомых — действовали украинские патриоты, которые думали об Украине, а не о Советском Союзе. А что были комсомольцами... Так в них не записывали лишь детей врагов народа.

Неправомерно утверждать, что молодогвардейцы не могли быть украинскими патриотами только потому, что их клятва написана на русском языке. Приведя отрывок, в котором, между прочим, не упоминается ни Союз, ни Украина, автор спрашивает: «неужели этот текст, да еще и на русском языке, написал кто-то из бандеровского руководства?»

Я знаю очень и очень много русифицированных укра­инцев (а Краснодон — это бывший донской хутор Сорокино, заселенный украинцами, и город строили преимущественно украинцы), которых считаю большими украинскими патриотами. ... Из всего видно, автор упомянутой статьи считает бандеровцев бандитами, которыми их длительное время выставляли (и сейчас выставляют) коммунисты-шовинисты. Неужели ей не известно, что в Бабьем Яру порядочно расстреляно бандеровцев, и среди них такие славные поэты, как Елена Телига и Олег Ольжич. И если они пришли в Киев в немецком обозе, то возникает вопрос: а в чьем же обозе пришло много знаменитых советских разведчиков, с которыми фашисты считались, пока их, так же, как названных поэтов, не раскусили?

Наталье Костенко (и не только ей) следует знать простую истину, а именно: дыма без огня не бывает. Здесь же, как задымило в 1947 году, то и до сих пор дымит. А пищей есть не что другое как неосознанная и осознанная, мягко говоря, неправда. Неосознанная была в первом из­дании, осознанная — во втором, дополненном.

<...> Все началось с прочтения Фадеевым в газете «Сын Отечества» (со временем, как справедливо указывает Н.Костенко, и в других изданиях) сообщения о казни фашистами большой группы молодых патриотов. Писатель понял, что на основе этого трагического события можно написать читабельный очерк и заработать денег, с которыми тогда у него были затруднения, так как книжки не выходили.

В воспоминаниях друзей, в письме, написанном прежде чем подсунуть дробовик под бороду и пальцем ноги нажать на спусковой крючок, в других записках писателя не указано, как произошло, что он попал к семейству Кошевых, бабки и матери Олега. Мать Елена Николаевна была очень обольстительная и просто-таки зачаровала, воз­вратила к жизни писателя, которого до сих пор, кроме водки, ничего больше не интересовало. И пусть бы... Да беда в том, что круг поисков о молодогвардейцах почти замкнулся на квартире Кошевых, где он прожил больше месяца.

<...> Крестница моего отца Надежда Козак тогда учительствовала в этом городе. Заглянув к нам в гости и застав меня за чтением «Молодой гвардии», рассказала, что автор все перекрутил. Не так оно было на самом деле. Мать Олега все приписала сыну. Никаким комиссаром он не был и какой-то выдающейся роли в организации не сыграл. Родня погибших готова ей глаза выцарапать. Она боится выйти на улицу. Напряженные отношения с матерями расстрелянных не скрывает и директор краснодонского музея Анатолий Никитенко. И это через 60 лет!?

А еще Надежда рассказала, что молодогвардейцы ничего героического не устроили. Организация их была совсем не такая, как описано в романе, и входило в нее людей значительно меньше, чем расстреляно, немцы с полицаями, мстя за свои поражения на фронте, хватали всех подряд. Сергей Тюленин вообще был хулиган из хулиганов, ему что немецкие учреждения поджигать, что наши — одинаково... Немцев грабили, так как тяжело жить было.

Реакция краснодонцев докатилась до Сталина. После прочтения романа он сказал, что книжка нужна для воспитания молодежи в духе патриотизма, любви к партии. Извращения фактов ничего не значат. О них знают только жители Краснодона. Они со временем умрут, все придет в забвение, а книжка будет служить в самом деле партии вечно. Главный недостаток романа отец всех народов видел в том, что в нем не показано руководящей и направляющей роли партии. Без нее молодежь сама на борьбу не могла подняться.

<...> Идя наперекор собственной совести, Фадеев переработал роман, и он стал таким, каким хотел видеть его Сталин и его окружение.

Из комсомольского подполье стало партийно-комсомольским, в которое входило 92 человека, в т.ч. 20 коммунистов (в первом варианте не было ни одного), командиром был офицер Красной армии Иван Туркенич, комиссаром — 16-летний паренек Олег Кошевой. Было также определено, сколько убито фашистов, сожжено бирж и скирд, освобождено пленных, и прочее.

И это есть осознанное вранье Фадеева. О неосознанном вранье рассказали после смерти автора те, кто хорошо его знал. Мол, мужчине тяжело было не поверить потому, что молодая женщина втолковывала ему в голову на улице, за столом, в постели. Первый вариант романа, как утверждают те, кто хорошо знал писателя, написан на га­зетных материалах и рассказах Кошевых, матери и бабки. Материалы, собранные спецкомиссией ЦК ВЛКСМ, которую возглавлял полковник, в будущем генерал КГБ Александр Торицын, он же и неизменный консультант писателя, попадут к нему со временем. Если бы в газетных материалах, о которых вспоминает Н.Костенко, было то, что потом заставили его ввести, то разве такой требователь­ный к себе писатель, как Фадеев, обошел бы его?

Говорят, время в истории все ставит на свои места. Но истинной правды о «Молодой гвардии» мы так и не знаем. Может, она появится после того, как кому-то посчастливится заглянуть в немецкие и московские архивы?                      Николай ЯРМОЛЮК,

г. Радомышль на Житомирщине.

 

ОТ РЕДАКЦИИ. Благодарим читателей, которые откликнулись на статью В.Покотило «Фадеев и правда» в поисках истины. На этом завершаем дискуссию, солидаризуясь с п. Н.Ярмолюком, который высказал несмелую надежду по поводу того, что кому-то, может, посчастливится выловить из архивов ту единую правду, до которой пока что мы не добрались.

ОТ АВТОРА КНИГИ. Бред В.Покотило, нелепицы П.Мишуренко и тарабарщина Н.Ярмолюка родились в свихнувшемся разуме. А распространение этой абсурдной несуразицы на страницах, казалось бы, высоко интеллектуальной газеты  проявило недомыслие, ничтожность редакции.

                        * * *

Зачем на свете люди лгут?

                       Причин, наверно, масса: 

                       Одни от лжи процентов ждут,

                       Как вкладчик от сберкассы.

Другие веруют, что ложь,

   Едва лишь миг настанет, —

      Сразит противника, как нож,

                        Или хотя бы ранит.

                     (Эдуард Асадов)

 

 

Кто предал молодогвардейцев?

Беседа восьмая

 

Звездными, студеными ночами 15, 16 и 31 января 1943 года фашистские палачи вывезли к руинам шахты 72 измученных пытками подпольщика, раздели на свирепом морозе, поставили к оледенелому краю шурфа и под автоматные очереди столкнули в пропасть 53-метровой глубины. Вслед за казненными были сброшены глыбы каменной породы, обломки шахтного оборудования. Но стоны доносились из шурфа еще несколько суток. А в полиции вывесили списки как будто отправленных в Ворошиловград на доследование.

Анатолию Ковалеву удалось сбежать с места казни. Д.Огурцов, С.Остапенко, В.Субботин и Л.Шевцова были перевезены в окружную жандармерию в г.Ровеньки, где вместе с О.Кошевым, задержанным поблизости, расстреляны 9 февраля 1943 года. Н.Миронов, Л.Палагута и В.Ткачев расстреляны в Краснодонском районе.

Что погубило подполье? Вначале думали, что молодогвардейцы попались на украденных рождественских подарках. Сами подпольщики очень встревожились, когда арестовали Е.Мошкова, В.Третьякевича и И.Земнухова. Но быстро успокоились — дескать, схватили их за ограбление машин, плеток дадут и отпустят. А через три дня покатились волны арестов. Значит, кто-то виновен в провале? Исчерпывающего ответа нет, потому что предательство чаще всего — запутанное дело.

Но сегодня, в странное лихолетье, причины гибели краснодонского подполья оказались притягательной темой для ревизоров былого. О последних «находках» в неистощимых пластах истории «Молодой гвардии» и поведем разговор.

О.Трачук: Одним из первых немцам начал сдавать членов «Молодой гвардии» житель Краснодона Гурий Фадеев. Автор же романа Фадеев Александр сделал предателем ... создателя подпольной организации [62].

В.М.: Когда он начал сдавать?

 

О.Трачук: ...В первых числах октября 1942 года был задержан житель города Гурий Фадеев, работавший чертежником в немецком дирекционе.

О своем задержании на допросе военного трибунала Гурий Фадеев сообщил следующее:

— При обыске у меня нашли ящик от радиоприемника и неисправный усилитель от узкопленочного киноаппарата. На допросе немцы требовали дать показания о распространении листовок или назвать лиц, причастных к этому делу. Я ни в чем не признался. Однако письменно обещал Соликовскому сотрудничать с немцами [38].

В.М.: Какая же связь его с молодогвардейцами? Таких прислужников у полиции было много, и для писателя этот тип не представлял никакого интереса.

О.Трачук: Фадеев, конечно, старался быть близким к историческим фактам, однако можно только догадываться, почему он решил создать вымышленный образ предателя. Может быть из-за того, что одним из тех, кто начал «сдавать» немцам молодогвардейцев, был краснодонский житель Гурий Фадеев, после «активной беседы» с которым начались первые аресты? Не мог же автор романа допустить, чтобы предатель в книге носил ту же фамилию, что и он [62].

В.М.: Фантастика! Комедия!

О.Притыкин: Почему Фадеев решил «списать» доносчика не просто с рядового молодогвардейца, а с одного из создателей организации, остается загадкой.

Еще далеко не все документы рассекречены или найдены, но согласно тем, что доступны, предателями в действительности были один из членов «Молодой гвардии» Геннадий Почепцов и некий житель Краснодона по фамилии ... Фадеев [36].

В.М.: Под видом поиска вносится сумбур в и без того запутанное дело. Налицо плагиат О.Притыкина. А странные суждения О.Трачука примечательны выражением характерной черты наших «демократических» СМИ. Вот, например, редакция «Фактов» читателя «кормит» пережаренными, горелыми, неудобоваримыми фактами.

Ну нет никакой очевидности в предательстве Г.Фадеева! Нет ни фактов, ни связи мыслей. Нет и доказательства ложности антитезиса. Своему суждению О.Трачук не придает даже видимой убедительности. Его неряшливость возмущает. В предыдущей беседе были отмечены его ляпсусы. Вот еще, казалось бы, «мелочь», такие слова: «Хоронили молодогвардейцев уже после освобождения Донбасса» [62]. Но где и зачем держали 7 месяцев незахороненные трупы?

Ведь их подняли из шурфа 21-28 февраля, а Донбасс освободили 14 сентября.

Так что О.Трачук выглядит не как профессионал и даже не как писака-любитель. А считать его безрассудным нельзя. Может быть, во всем этом благородный замысел? Может, хорошо оплачиваемый заказ он выполняет таким манером, чтобы читатель легко обнаружил чепуху на по­стном масле? И, значит, он рассчитывает, что на Суде Истории такой журналистский прием будет смягчающим обстоятельством.

В.Семистяга, Ю.Козовский: Творцы нового мифа — работники партийных, комсомольских органов, сотрудники госбезопасности, формируя образ показательной, даже идеальной подпольной организации, демонстрировали страшную по своей сути активность, выявляя и карая многочисленных «предателей» «Молодой гвардии».

Изощренность в поисках и методах «выявления» по­ражает и сегодня, когда мы уже многое знаем о беззако­нии и неимоверной жестокости по отношению к тем, кто попадал в руки НКВД-НКГБ-КГБ.

Предателей нужно было найти, чтоб герои имели более монументальный вид. Была еще одна причина: если есть предатели — невиновны руководители. А руководителями «Молодой гвардии» называли большевиков (которые, к слову, ею никогда не руководили). Но ведь легенду нужно было защищать! [50].

B.M.: Эти «исследователи» с садистским сладострастием рубят сплеча. Но их суждения — не что иное, как беспардонный софизм. Ведь только нелепость может связать «монументальный вид» с наличием предателей.

А разве не абсурден вывод «невиновны руководители», если есть предатели? Прием в организацию избалованного Пончика (Почепцова) как раз обвиняет руководителей, и не защищает его измена.

А о какой «легенде» речь? Подозреваемых в предательстве «выявили» почти сразу после освобождения Краснодона, когда о большевиках-подпольщиках речи не вели, а о комиссии ЦК ВЛКСМ даже не помышляли. Заявление о том, что якобы изощренность в поисках и методах «выявления» предателей поражает исследователей,— голословное, лицемерное и фальшивое, так как умозаключение на этот счет они сделали по аналогии с «беззаконием и неимоверной жестокостью» НКВД-НКГБ-КГБ, о которых они будто бы знают. Но вывод «по аналогии» может быть только вероятен, а не достоверен. Это — предположение.

А.Кобельнюк: ...Луганский обком вместе с ЦК Компартии Украины и органами НКВД-НКГБ, чтобы обелить себя, в лучших традициях 30-х годов разработали обширную версию гибели организации, которая базировалась на многочисленных предателях. Да, предатели «появились» позднее [51].

В.М.: Эта газетная утка, конечно, вылупилась в гнезде Семистяги и Козовского. Но в чем виноваты парторганы и НКВД, что решили «обелить» себя? А что кроется в «многочисленных предателях»?

В.Семистяга: Нас ошеломило количество людей, которых называли изменниками. Почему вообще возникла версия о коварной измене? Все очень просто. Вспомните о «партийном руководстве». Если оно было, то возникает вопрос: как же руководило? Чтобы выйти из этой ситуации, мифотворцы заявили, что руководило, дескать, хорошо, а виновны подлые предатели. И этих «предателей» сажали, расстреливали, преследовали членов их семей.

Около ста человек попались в эту «обойму». На самом деле по следам «Молодой гвардии» шли немецкие спецслужбы, которым помогли партийные наши «руководители», которые потеряли, убегая, ценные документы [18].

В.М.: Аргументы ложные и никакой логики.

Н.Петрова: Безосновательные и бездоказательные обвинения в измене и предательстве, за которыми следовали скорое следствие и суровый приговор, были выдвинуты против более чем 30 краснодонских юношей и девушек, которые к подпольной организации не имели никакого отношения. Среди них были З.А.Вырикова, О.А.Лядская, С.Ф.Полянская, Г.В.Стеценко, Н.Г.Фадеев и др. [63].

В.М.: Вот и доктор исторических наук в зыбучем, «демократическом» болоте подозреваемых в предательстве подпольщиков и просто сотрудничающих с оккупантами сводит в одну «обойму».

А.Гордеев: ...В документах ЦК ЛКСМУ и в материалах советского правосудия по делу «Молодой гвардии» в числе лиц, подозревавшихся в предательстве, кроме Почепцова, встречаются также М.Бобровный, В.Громов, О.Лядская, М.Линчевская, И.Остапенко, С.Полянская, В.Третьякевич и др. [39].

В.М.: Все эти псевдоисследователи хорошо усвоили старую истину, что врать — не мякину жевать, не подавишься. Они знают, что в «обойму» подозреваемых в предательстве молодогвардейцев попали Громов, Почепцов, Вырикова, Лядская, Лодкина и Полянская. Следствие по ним было не «скорое», а многомесячное. И приговор был по заслугам. Почепцова и Громова расстреляли, Вырикову оправдали, остальным присудили разные сроки лишения свободы. Но шесть, или, по Гордееву — восемь, неизмеримо меньше ста! И даже — тридцати. Если в это «ошеломительное» число включены изменники Родины — полицаи, старосты, бургомистры, следователи и другое фашистское охвостье,— то причем здесь предатели молодогвардейцев и «партийное руководство»?

А что в намеке В.Семистяги о помощи «партийных наших руководителей» немецким спецслужбам? Бред Стахива!

Э.Шур: Доставленная в полицию Тося Мащенко призналась, что разносила листовки. И выдала Третьякевича, которого с Нового года выдавали уже в третий раз.

Третьякевич выдал Шевцову и стал называть «молодогвардейцев» целыми поселками.

Круг подозреваемых настолько расширился, что начальнику Соликовскому удалось заполучить в полицию даже сына бургомистра Стаценко. И, судя по послевоенным показаниям папы, Жора рассказал все, что знал о шушукавшихся за спиной друзьях. Отец его выручил, как до этого арестованного за листовки инженера. Тот, кстати, тоже прибежал и доложил, что у Олега Кошевого на квартире нелегально слушают радиоприемник [54].

В.М.: Достоверность сообщений Э.Шура весьма со­мнительна, так как фактография чересчур слабая, несвяз­ная, без событийного времени. Это потому, что выписки из противоречивых показаний подследственных сделаны заведомо предвзято, тенденциозно, без сопоставления и анализа.

Э.Шур: Долгое время кроме Лядской «официальным» предателем считался «молодогвардеец» Почепцов. Действительно, следователь Черенков вспоминает, что Геннадий Почепцов, племянник бывшего начальника краснодонской полиции, письменно сдал Соликовскому и Захарову группу в поселке Первомайский. И выдал штаб «МГ» в таком порядке: Третьякевич (главный), Лукашев, Земнухов, Сафонов и Кошевой. И назвал командира своей «пятерки» — Попова [54].

А.Гордеев: Бывший юрист краснодонской горуправы и старший следователь полиции М.Кулешов, поясняя причины провала подполья, во время следствия заявил:

«Тщательные поиски виновных в распространении листовок-воззваний и вывешивании флагов были безуспешны, что приводило в бешенство немецкую жандармерию, и последняя поэтому требовала от Суликовского принятия решительных мер, а последний, в свою очередь, «нажимал» на своих участковых инспекторов полиции. В разгар организационной деятельности «Молодой гвардии» и пришел на помощь полиции Почепцов Геннадий [39].

В.Семистяга: Это миф о предателях. Как будто на каждом углу стояли предатели. Почепцов был расстрелян, но он не был предателем. Организацию выявили в результате кропотливой работы полиции [21].

А.Гордеев: 6 октября 1942 года в организацию был принят и Почепцов. Судя по стенограмме его допроса от 8 апреля 1943 года, он вступил в организацию, чтобы бороться против гитлеровцев. Юноша вошел в первомайскую группу, которую возглавлял сначала Б.Главан, а затем А.Попов.

Став подпольщиком, Почепцов присутствует на некоторых нелегальных собраниях молодогвардейцев. <...> ...Как свидетельствуют документы, инициативы и особой активности он не проявлял. В его действиях заметно прослеживаются неуверенность в себе, трусливость, какое-то скрытое желание избежать риска и ответственности.

<...> Когда его родители поинтересовались причинами нередкого отсутствия сына вечерами и секретными беседами с Д.Фоминым и А.Поповым, он рассказал им о том, что является членом подпольной организации. Вспоминая об этом факте, Почепцов 17 июня 1943 года во время очной ставки с отчимом В.Г.Громовым заявил: «О своей принадлежности к подпольной молодежной организации Громову я рассказал после октябрьских праздников, т.е. в середине ноября 1942 года. В нашем доме был разговор о том, что на октябрьские праздники были вывешены красные флаги и листовки. Я сказал Громову, что это работа наших ребят, а после этого рассказал ему, что состою в подпольной молодежной организации. Кто вхо­дит в ее состав, ее структуру и т.д. я не рассказывал, и Громов у меня об этом не спрашивал.

Несколько позже я назвал ему участников нашей организации — Фомина Демьяна и Попова Анатолия, которые часто ходили ко мне» [39].

В.М.: Донос на своих товарищей Почепцов написал по совету отчима В.Громова, который оказался агентом полиции. 

На допросе Громов сознался в этом.

А.Гордеев: Всего по доносам Громова за период с октября 1942 года по январь 1943 года в Краснодоне и его пригородах было арестовано 34 человека (партизаны, бойцы истребительного батальона, партийные и советские активисты). Большинство из них расстреляли, замучили в полицейских застенках или вывезли насильно в Германию [39].

В.М.: Когда освободили Краснодон, инспектор райисполкома Ф.Ф.Сечков организовал бригаду по обследованию шурфа шахты №5, из которого несло нестерпимой трупной вонью. Бригадиром назначил инженера В.Громова. Тот в металлической бадье смог опуститься в шурф на десяток метров и заявил, что извлечь трупы невозможно, шахту надо закрыть. Его отстранили от руководства бригадой и назначили М.Т.Андросова, бывшего начальника участка шахты №18.

Когда горноспасатели подняли первые трупы, в которых распознали Антонину Елисеенко, Василия Гукова и Михаила Григорьева, Громов, при поддержке врача Н.Ф.Приваловой, пугает угрозой распространения трупного яда, останавливает работы и предлагает оставить шурф братской могилой, поставить памятник.

Чего бы это Громову действовать заодно с палачами? Расчет был на то, что в теплом и сыром шурфе трупы быстро разложатся и тогда по голым, безымянным скелетам не будет никакого дела, не будет предателей. Вот и старался Громов.

Чтобы запутать следствие, была уничтожена и надпись на стене тюремной камеры: «Погибшие от рук фашистов 15/1-43 г. в 9 часов ночи», а в контуре сердца, пронзенного стрелой, четыре фамилии: Бондарева, Минаева, Громова, Самошина. Ведь тех, кого якобы увезли в Ворошиловград, посчитают просто-напросто пропавшими без вести.

Сегодня псевдоисследователи выполняют ту же роль, что и В.Громов, тайный агент немецкой полиции. Солидарные с ним и другими реальными предателями молодогвардейцев, они всякими ухищрениями пытаются обелить их и приписать провал организации отсутствию у молодежи опыта подпольной работы (как будто он был у многих других подпольщиков!) и четким сыскным акциям полицаев (которые ранее никогда сыском не занимались).

К.Костенко: В признаниях Почепцова следствию перечислены все, кого он выдал полиции, после чего и начались массовые аресты. Там названы почти все члены «Молодой гвардии». После него, по сути, и выдавать уже было некого [64].

А.Гордеев: ...Анализ протоколов допросов и других материалов следствия показывает, что действительным предателем молодогвардейцев все же являлся Почепцов [39].

А.Торицин: ...Громов сильно избил своего пасынка и заставил написать заявление на имя начальника шахты 1-бис Жукова.

По показаниям Почепцова были арестованы 13 чле­нов «Молодой гвардии», главным образом из числа Первомайской группы [65].

В.М.: В подтверждение слов А.Торицина важно отметить, что по правилам конспирации, из-за территориальной разбросанности подпольных пятерок, Почепцов не мог знать 70 подпольщиков. Он был рядовым членом группы Анатолия Попова, которую и арестовали 4-6 января. И он никак не мог навести на подпольщиков, скажем, из поселков Краснодон и Семейкино, расположенных в 20-ти километрах от города.

Э.Шур: Действительно, «молодогвардеец» Геннадий Почепцов, которого после войны(?) сделали «официальным предателем» «Молодой гвардии», выдавал инициативно. Но он уже не сообщил Соликовскому ничего нового [54].

В.М.: Когда Соликовский узнал о причине ареста Мошкова, Земнухова и Третьякевича, то приказал хорошенько их выпороть и гнать в шею.

Их уже собирались выпустить как вдруг к начальнику жандармерии гауптвахт-мейстеру Зонсу явился начальник шахты с заявлением Почепцова.

А.Гордеев: Утром 5 января 1943 года Почепцов был доставлен в полицию и допрошен. По свидетельству Кулешова, информатор подтвердил авторство заявителя и свою принадлежность к подпольной организации, назвал членов городского штаба во главе с В.Третьякевичем, состав первомайской группы и ее руководителя А.Попова, цели и задачи деятельности подполья, указал место хранения оружия и боеприпасов...

Получив сведения о молодежном подполье, Суликовский отдал распоряжения срочно сформировать оперативные полицейские группы и начать аресты [39].

В.Г.Боборыкин, исследователь творчества Фадеева, автор книги «История создания романа А.А. Фадеева «Молодая гвардия» (Москва, «Просвещение», 1988): Была взята вся первомайская группа, после чего опытному полицейскому следователю Кулешову не составило большого труда по дружеским связям ребят и по другим приметам раскрыть всю организацию [66].

В.М.: Ай да историки! Ай да фантазеры! Из малого факта они делают такие выводы, что истина оборачивается ложью. Как можно заурядного поселкового адвокатишку Кулешова (кстати, он был нашим соседом), игравшего третьестепенную роль в полиции, превратить в эдакого краснодонского Шерлока Холмса? Ну почему по «дружеским связям» не арестовали, например, Вырикову, Симонова, Краснянскую, Рытикову и многие десятки других, с кем молодогвардейцы имели явные отношения?

Вот подлинный факт. Вечером арестовали Лидию Иванихину, ночь продержали в полиции и выпустили. Почему? Оказалось ее имя чуть-чуть отличается от имени ее однофамилицы — «Лилии». Как только это выяснили, тут же арестовали Лилию Иванихину.

А как «опытный следователь» выявил группу поселка Краснодон, с которой первомайцы не имели связей? И какие «приметы» имели подпольщики?

Очевидно, ревизорам истории выгодно списывать предательство всех подпольщиков на одного Почепцова, чтобы снять обвинения с других.

А.Кобельнюк: Немцы не спешили арестовывать молодогвардейцев, ибо полагали, что эта организация интегрирована в какую-то систему, и ограничились наблюдением. Когда же наступавшие советские войска стали приближаться к Краснодону, начались аресты [51].

Э.Ренатус, бывший начальник жандармерии Красно­донского округа: Была вскрыта молодежная организация коммунистической партии Краснодона и окрестностей. Было арестовано уже более 30 человек... Веннер сообщил мне также фамилию руководителя молодежной организации. Однако этой фамилии при всем моем желании я не могу сейчас припомнить (собственноручные показания от 17.06.1947 г.).

После этого я отдал следующее распоряжение: энергично вести дальнейшее расследование дела; полностью вскрыть всю организацию; вести тщательный допрос; расстрелять виновных коммунистов и комсомольцев; доносить о ходе дела; усилить работу жандармерии в Краснодоне. Это происходило примерно в середине января 1943 года [20].

Е.Стахив: Шевцову и ее окружение немцы раскрыли благодаря запеленгованной рации. Гестапо арестовало ее и всех, кто приходил к ней в дом. Эти люди просто помогали советской разведчице. Это была патриотическая работа. Из этого «сделали» мощную подпольную организацию [23].

А.Никитенко: Любовь Шевцова ...коренная краснодон-ка, закончившая накануне оккупации Ворошиловграда вместе с некоторыми будущими молодогвардейцами школу разведчиков-радистов, и в группе «Буря» под псевдонимом «Григорьева» была оставлена здесь же для работы в тылу врага. Обстоятельства сложились так, что в качестве радистки, вначале из-за маломощной рации, а затем из-за провала «Бури», Шевцовой действовать практически не пришлось. Вот тогда-то она и уходит в Краснодон, где продолжает борьбу в рядах «Молодой гвардии» [37].

В.Семистяга: ...Немецкие и итальянские спецслужбы устроили настоящую охоту на выпускников первого выпуска школы (школы особого назначения Украинского Штаба Партизанского движения — В.М.), особенно на В.М.Загоруйко и Л.Г.Шевцову [Интернет].

В.М.: А вот А.Кобельнюк об этом же говорит несколь­ко иначе: дескать, за Третьякевичем немцы установили слежку еще в Луганске, где он жил до переезда в Красно­дон. И Любовь Шевцова, мол, прибыла в Краснодон «засвеченной» еще со школы радистов. «Таким образом, — делает он вывод, — трагическая развязка была реальной и без предателей» [51].

И доктор исторических наук Н.К.Петрова тоже выс­казалась, правда, двусмысленно: «вообще не было какого-то одного изменника, провалившего «Молодую гвардию» [63].

Вот так без каких-либо доказательств лжеисторики навязывают свое мнение. А ведь для убедительности должна быть аргументация: хотя бы ответы на недоуменные вопросы. К примеру, как арийцы, внедрявшие «новый порядок», могли объяснить невыполнение ими приказа фюрера «по первому же поводу, незамедлительно принимать самые жестокие меры»? Неужели ради журавля в небе они дали подпольщикам возможность совершить диверсии? Но почему эти же арийцы подчеркивали свою слабость, говорили, что подпольщиков «долго не удавалось выявить»? И почему «тщательные поиски», как говорили Подтынный и Кулешов, несмотря на «бешенство немецкой жандармерии» и на «нажим» Соликовского, были безуспешными? А если тот же Соликовский все знал и без доноса Почепцова, то по каким соображениям он растянул «четкие оперативно-сыскные акции» почти на месяц?

А что касается расправы лишь по причине подхода Красной Армии, то это — несуразное утверждение. Аресты начались, когда Красная Армия была в ста сорока километрах севернее и в двустах — восточнее Краснодона. И тихие ночи расправ никак не походили на вот эти из книжонки К.Костенко: «...От разрывов содрогалась земля, огромные зарницы полыхали в небе и казалось, что бои идут уже где-то на окраине города».

Исторические документы – сводки Совинформбюро, говорят следующее: в сообщении от 22.12.1942 года названы первые населенные пункты Ворошиловградчины, освобожденные от немецких захватчиков: Никольское, Морозовка и Каменское. Они – в 134-х километрах от Краснодона. В сводке от 20.01.1943 г. говорилось: «на Юго-Западном фронте наши войска, продолжая развивать наступление, заняли районный центр и железнодорожную станцию Белокуракино, районный центр Беловодск, крупные населенные пункты – Даниловку, Городище, Большую Черниговку…». Они – в 80-ти километрах от Краснодона. И не слышно было гула боя.

В.Семистяга, Ю.Козовский: ...О.Кошевой в силу юношеского максимализма и малоопытности попал на крючок оперативно-поисковой операции краснодонской полиции и жандармерии, и тем самым значительно облегчил им работу по ликвидации антифашистской организации [50].

B.M.: Что, сенсации ради такая чушь? Знают же «исследователи», что при той структуре организации, даже попав на крючок, Олег никак не помог бы полиции. Знают они, и в какой последовательности велись аресты. Но обнародовать невежество понадобилось «ученым» для того, чтобы скрыть истинные цели «исследования». Вспомните, как западные наставники говорили о Кошевом как преда­теле и призывали пересмотреть к нему отношение.

Итак, в мозаике мнений обнажились те, кто в реальную действительность вносит путаницу, утверждает свои взгляды на подлинное прошлое, о котором знает понаслышке, отвергает правду, написанную по горячим следам событий, по фактам и свидетельствам очевидцев, когда для вымысла не было ни времени, ни места. В умозаключениях «правдоискатели» игнорируют не только логику рассуждений, но и логику фактов. Они сознательно нарушают профессиональную этику, которая требует четко отделять в информации какие-либо предположения и оценки от фактов, избегать манипуляций фактами и контекстом. Кроме того, субъективное отношение порядочного автора к тому, о чем он пишет, должно быть выражено через модальные слова «пожалуй», «наверное», «возможно», «казалось». А тут лишь только утверждение отрицательного факта с заведомо враждебным смыслом.

Налицо умысел в искажении истины по политическим мотивам. Стало быть, «Молодая гвардия» вновь окружена кольцом предателей — предателей святой памяти. Таких перерожденцев наш мудрый народ охарактеризовал выразительной пословицей: «Кузьма отца на кобеля променял».

С.Киселев: Кто все-таки выдал краснодонское подполье, если, разумеется, оно действительно являлось столь масштабным? [53].

В.М.: Это продолжим выяснять в следующей беседе.

Показания бывшего следователя полиции

Кулешова М.Е.

7 марта и 28 мая 1943 года

 

Тщательные поиски виновников распространения листовок-воззваний и вывешивания флагов были безуспешны, что приводило в бешенство немецкую жандармерию и последняя поэто­му требовала от Соликовского принятия решительных мер, а последний в свою очередь «нажимал» на своих участковых инспекторов по­лиции. В разгар организационной деятельности «Молодой гвардии» и пришел на помощь полиции Почепцов Геннадий.

В результате арестов были изъяты у арестованного Николаенко автомат и револьвер, один автомат был изъят у одного из артистов клуба имени Ленина, фамилии которого я не знаю.

<…>…Приблизительно в ночь с 30 на 31 декабря 1942 года были похищены из немецкой машины новогодние подарки для немецких сол­дат. 31 декабря 1942 года или 1 января 1943 года Соликовского и меня вызвал к себе начальник жандармерии. В это время там нахо­дился шофер машины, у которого были похищены подарки. Начальник жандармерии сказал нам, что похищены новогодние подарки и потребовал найти виновных. Вместе с немецким шофером мы пришли в полицию, он рассказал, какие именно подарки там были и в чем. Затем Соликовский вызвал всех работников полиции, поставил перед ними задачу любыми путями найти виновных. Сам он пошел по ресторанам, а часть работников полиции пошла на базар... Захарову – заместителю начальника полиции, через одного мальчика удалось напасть на след воров. Были арестованы зав.клубом им.Горького Мошков, зав.струнным кружком Третьякевич и ряд других. В результате обысков была обнаружена часть похищенных подарков.

2 или 3 января 1943 года я зашел в кабинет к Соликовскому и увидел у него на столе заявление Почепцова на имя Жукова – главного инженера рудника. Это заявление было датировано 20 декабря 1942 года и имело помятый вид, а содержание его было следующее: «Начальнику шахты № 1-бис г-ну ЖУКОВУ от ПОЧЕПЦОВА Геннадия Прокофьевича. Заявление. В Краснодоне организована подпольная комсомольская организация «Молодая Гвардия», в которую я вступил активным членом. Прошу в свободное время зайти ко мне на квартиру и я все подробно расскажу. Мой адрес: ул.Чкалова № 12, ход 1-й ПОЧЕПЦОВ. 20 декабря 1942 года».

Я прочитал такое заявление и ни с кем о нем не говорил. В тот же день Почепцов срочно был вызван в полицию. Его привел полицейский Давыденко. Со слов Соликовского, это заявление было Жуковым передано в жандармерию, а оттуда в полицию…

Когда Давыденко привел Почепцова в комнату Соликовского, я уже был там.

Соликовский вынул из кармана своего пиджака заявление, поданное Почепцовым Жукову и спросил у него, он ли писал его? Почепцов ответил утвердительно, после чего Соликовский снова спрятал его в карман...

Почепцов рассказал, что он действительно состоит членом подпольной молодежной организации, существующей в Краснодоне и его окрестностях. Он назвал руководителей этой организации, вернее городского штаба, а именно: Третьякевича, Лукашова, Земнухова, Сафонова и Кошевого. Сам он состоит в Первомайской организации, руково­дителем которой был Попов Анатолий, а до этого Глован.

Со слов Почепцова, в Первомайской организации состояло 11 человек, в том числе: Попов Анатолий, Глован, Николаев, Жуков, Бондаревы – двое (брат и сестра или две сестры), Чернышев и ряд других. Он также сказал, у кого из участников имеется оружие. Соликовский записал себе названных участников организации, созвал полицейских и Захарова и начал производить аресты.

 

(Ворошиловградское УКГБ. Архив 10399, д.147721,т.1,

л. 16, 17, 42, 72)

 

Показания агента полиции Громова В.Г.

23 мая и 10 июня 1943 года

 

В одну из встреч с Захаровым он сообщим мне, что полиции известно о наличии в Краснодоне подпольной молодежной организации. Поэтому он дал мне задание через сына и другим путем добыть сведения об этой организации.

Я это задание принял и впоследствии его выполнил.

...Получив от Захарова такое задание, я решил по­говорить с сыном – Почепцовым Геннадием... Однажды, в декабре 1942 года... Геннадий сказал мне, что он состоит в молодежной подпольной организации... Он сказал, что их организация ставит своей задачей помочь Красной Армии в освобождении городов и сел, распространяет сводки Совинформбюро, вывешивает различные совет­ские листовки и т.д. Как членов организации он назвал только пять человек, которые были с ним в одной пятерке. После он сказал, что никого из этих 5-ти человек я не знаю, я не стал допытываться узнать их фамилии. Более подробно о структуре организации я у него не спрашивал, а после этого пошел и устно заявил об этом Захарову...

<…> Я спросил сына, почему он подал заявление Жукову, а не в полицию. На что он ответил, что не хотел показываться в полицию, т.к. там его могли увидеть соучастники по организации.

 

Вопрос: Сколько же времени сидел ваш сын под стражей?

Ответ:  Одни сутки. Его арестовали утром, а прибыл он на следующий день.

 

(Ворошиловградское УКГБ. Архив 10399, д.147721,т.1,

л. 260, 261, 277)

 

Выписка  из протокола допроса Громова В.Г.

8 июня 1943 года

…Договорившись со мной о том, что я соглашаюсь быть агентом полиции, Захаров написал подписку, в которой я обязался быть агентом полиции.

<…> В декабре 1942 года я имел три встречи с Захаровым… В третью встречу с Захаровым я сообщил ему о двух коммунистах: Штеменко и Дымченко Марии. Штеменко, инструктор всеобуча, нигде не работал при немцах и не состоял на учете как коммунист. Он жил недалеко от меня и я его знал. Дымченко, активный руководящий советский работник, возвратилась из эвакуации, не состояла на учете как коммунист и нигде не работала. Она лично мне говорила, что доставала советские листовки и распространяла их по руднику. Она была арестована и, якобы, расстреляна. Ее судьба мне не известна.

<…> На первой январской встрече с Захаровым я принес ему донесение об Артемове Власе. Артемов, бывший пом.зав.шахтой №1-Сорокино, при немцах не работал – он инвалид, как коммунист ходил на регистрацию. Я сообщил, что он ведет агитацию против немцев…

Он мне говорил, что ведет кое-какую работу против немцев, что фронт приближается и скоро придет сюда Красная Армия. Артемов был арестован и его судьба мне неизвестна, якобы, он расстрелян…

  <…> Допросил: ст.следователь НКВД УССР

Ст.лейтенант госбезопасности   ДУБОК

Реабилитации не подлежат

Беседа девятая

 

В послеперестроечной безалаберщине, после странного, противоестественного поворота назад — из социализма в капитализм, от торжествующего разума к деградирующему моральному сознанию — власти повернули вектор повышенного внимания в сторону жертв политических репрессий.

В чем доблесть этих героев? Они ведут за собой? Развивают духовное сознание людей? Этих «страдальцев» ставят в ложную позу героев и мучеников, окружают ореолом славы и покрывают терновым венком.

На деле эти «праведники» понадобились мертворожденной идеологии отрицания как обвинители прежней системы, якобы жестокой, бесчеловечной. Понадобились для того, чтобы нынешняя повальная беспощадность выглядела благопристойной, и людям, устрашенным рассказами «мучеников», казалась весьма благодатной и милосердной. Не для того ли возвышены и отрицательные герои романа А.Фадеева?

В.Борц: Есть попытка обелить ныне здравствующих Вырикову и Лядскую — в журнале «Огонек» (№44, 1990) в статье «Заложники легенды». Я писала в «Огонек», встречалась с В.Коротичем, главным редактором, безрезультатно. Ничего моего не опубликовали [67].

В.Семистяга, Ю.Козовский: Трагическая доля Виктора Третьякевича — не единственный пример. Ольга Лядская и Зинаида Вырикова... В романе А.А.Фадеева им уделяется много внимания, они — особый тип предателей... [50].

Н.Ажгихина: Появившись лишь мельком на страницах книги, они охарактеризованы со всей определенностью [58].

В.М.: Странно, что «исследователи» в мимолетном увидели «много». Ведь «много внимания» — это в общей сложности три страницы из 490,— менее сотой доли общего внимания. Или роман не читали?

З.Вырикова: В том, что Фадеев написал обо мне, есть единственное слово правды — моя фамилия. Даже внешность у меня никогда такой, как в романе, не была [58].

В.М.: Отмечено главное: «стремление к личной выгоде и использование других людей в своих интересах». Теперь такое поощряется, а тогда моя сестра, например, возмущалась ее болезненным самолюбием. Потому Зинаида и не имела задушевных подруг. И во время оккупации у нее не сложилась дружба с соученицами-подпольщицами, несмотря на то, что окончив курсы при ЦК ЛКСМУ, она три месяца перед оккупацией работала инструктором обкома комсомола.

К.Иванцов: Из материалов следствия видно: Вырикова хорошо знала, что многие ее подруги по школе и комсомолу включились в борьбу с оккупантами. Почему же она осталась в стороне? [68].

З.Вырикова: Дома сидела тихо, как мышь, на улицу боялась показаться. Слышала, кто-то вывесил два раза советский флаг, где-то появилась листовка. О подпольной организации никто ничего не знал. Потом наступили советские войска, началась весна. Тут меня и арестовали. Каким образом? Очень просто — пришли домой из милиции и увели с собой. Там спрашивают, интересно, как это ты, такая активная комсомолка, осталась в живых? На врага, наверное, работала! Никто слушать меня не хотел, и никакого следствия толком не начиналось [58].

В.М.: Как же так? Деятельная комсомолка, рядом подпольщики, а она «дома сидела тихо, как мышь»? На самом деле Зинаида активно стремилась дружить с Ангелиной Самошиной и Шурой Бондаревой. Когда Анастасия Емельяновна Самошина однажды увидела, что дочь пишет листовки, накричала на нее: Зинка, мол, видит, а отец ее у немцев служит. Но Ангелина отговорилась: дескать, Зинка тоже пишет.

И все-таки, за что же арестовала милиция?

З.Вырикова: В феврале 1943 г. Краснодон освободила Красная Армия, и меня арестовали...

Обвиняли в том, что я, комсомольский работник, была на оккупированной территории и не погибла. Следовательно, выдавала молодогвардейцев. Никаких доказательств мне не предъявили. Только один раз была очная ставка с какой-то Ниной Ковальской, она какое-то время сидела в полиции во время оккупации (по слухам, за уголовное преступление) с какими-то девчатами. Девчата будто бы ей говорили, что были у меня дома и видели списки комсомольцев. Однако эти девчата никогда у меня дома не были, и списков никаких я не имела [50].

К.Иванцов: ...Совсем небольшая выдержка из следственного дела З.Выриковой. На вопрос следователя: кого жители поселка считают предателем молодогвардейцев, Вырикова ответила: «Кое-кто в поселке считает, что предала партизан я — Вырикова Зинаида... После вступления Красной Армии в наш район мать сестер Иванихиных и мать Минаевой стали обвинять меня в предательстве открыто» [68].

В.М.: Для этого были все основания. Если рассматривать все эпизоды в совокупности, то вырисовывается яс­ная картина. Ранним утром 1-го января 1943 года к нам прибежала взволнованная Тоня Иванихина. Уединившись с моей сестрой, они долго секретничали. По отрывкам тревожного разговора было понятно: обсуждали новогодние вечера у учителя Тарарина, где была Нина, и у Выриковых; за что-то ругали Зинаиду Вырикову, обзывали ее всякими словами и много раз восклицали: «Трудно было подумать!» Что так встревожило девушек?

Ответ дала участница новогоднего вечера у Выриковых Вера Димитриадис. Оказалось, что на вечере Шура Бондарева случайно обнаружила на столе под скатертью список первомайских девушек-подпольщиц. Испугавшуюся Шуру Зинаида успокоила: для памяти, мол, написала, время такое.

Следовательно, Шура Бондарева сразу после вечера передала по цепочке эту тревожную весть, и потому Нина с Тоней так возмущались Зинкой, и им «трудно было по­думать», что она сделает такое.

Этот случай со списком Шура Бондарева, Ульяна Громова, Александра Дубровина и Лилия Иванихина рассказали сокамернице Нине Ковальской (не «какой-то», а хорошо известной в Первомайском поселке, последняя ее фамилия — Ганночкина). Девушки увидели этот список на допросе, узна-

ли почерк Выриковой и очень просили Нину Ивановну передать родителям, что предала их Зинка Вырикова.

Кроме того, Ольга Дмитриевна Иванихина, мать казненных подпольщиц Антонины и Лилии, свидетельствовала, что староста поселка, убегая с немцами, покаялся ей, своей куме, что допустил ошибку, но к судьбе ее детей не причастен. Во всем-де виновата Зинаида Вырикова: когда начались аресты, она принесла ему список и просила передать в полицию. Но он отказался, и она сама отнесла туда.

С учетом других обстоятельств логично выстраивается такая картина. Когда арестовали группу ребят Первомайского поселка (по списку Г.Почепцова), Вырикова испугалась: могут добраться и до нее, бывшего работника обкома комсомола. Она знала от полицаев, частых гостей в их доме, о тех пытках, которым подвергают арестованных, и решила откупиться. Но убедительные и настойчивые показания Н.И.Ковальской, В.М.Димитриадис и О.Д.Иванихиной советские следователи отклонили, как не подтвержденные вещественными доказательствами.

Помните, В.Семистяга заявил: «И этих «предателей» сажали, расстреливали, преследовали членов их семей». Несмотря на то, что отец З.Выриковой верно служил оккупантам — был заместителем старосты поселка — ее, как члена такой семьи, по завершении следствия отпустили на все четыре стороны.

Вот вам, господа-паны ученые, такое «беззаконие и неимоверная жестокость» НКВД-НКГБ-КГБ и такая ваша правда: «Если предателя не было, то нужно было его создать, поймать и покарать». Раздуваете, гиперболизируете «жестокости» советской власти, чтобы притулиться к буржуазному режиму.

С.Киселев: Теперь доподлинно известно, что ни Ольга Лядская, ни вторая отрицательная героиня романа Александра Фадеева «Молодая гвардия» Зинаида Вырикова, также описанная там как фашистский агент-предатель (эта девушка тоже отсидела более девяти лет в сталинских лагерях...) никого не предавали! [53].

В.Семистяга, Ю.Козовский: Однако следствию нужна была не правда, а предатели. Привезли в Бугульму, посадили в тюрьму. Когда начали печатать роман «Молодая гвардия», вспомнили о Выриковой. Снова пересуды, тюрьма, допросы, издевательства. Через год и семь месяцев ее выпустили [50].

В.М.: Опять промах. Неужели считать разучились?

3.Вырикова: Всего провела я в тюрьмах и лагерях один год и девять месяцев. Никакого суда надо мной не было [58].

Н.Ажгихина: В октябре 1944 года Зинаиду Алексеевну освободили [58].

В.М.: Следовательно, освободили задолго до публикации романа Фадеева — его печатали в «Комсомольской правде» и журнале «Знамя» с февраля 1945 по март 1946 года, а эпизоды с предательством появились в конце 1945 года. Какая тюрьма, какие допросы, если Вырикова уже год наслаждалась свободой?

3.Вырикова: Все годы как дамоклов меч надо мной висел, и на каждом шагу напоминал кто-нибудь: «А, та самая, из «Молодой гвардии»... И боялась, что придут за мной снова [58].

В.М.: И снова неправда: никто не мог напоминать, так как сразу же после освобождения сменила фамилию и никогда не показывалась в Краснодоне. Почему? Арест и безвестное отсутствие спасли Зинаиду от самосудной расправы матерей молодогвардейцев. В проблесках самооценки возникал над ней «дамоклов меч», и она «боялась, что придут снова», и «долго боялась иметь детей». Но это всего лишь моральная санкция за злодияние. Пословица прямо в глаз: у кого совесть не чиста, тому и тень кочерги виселица.

С.Киселев: Что же касается Лядской, то, по всей вероятности, лишь малолетство спасло ее от расстрела. И срок ей, 17-летней, военный Трибунал Уральского военного округа отмерил ерундовый, детский: 10 лет лишения свободы с поражением в правах еще на 5 лет [53].

Н.Ажгихина: Освободили ее уже в 1956 году... Вернулась домой (никто из соседей ни разу не упрекнул ни в чем!), закончила институт, растила дочку, работала [58].

С.Киселев: Она возвратилась к себе домой, в поселок Ореховка (ныне Советский) Краснодонского района Ворошиловградской (ныне, слава тебе, Господи, Луганской) области. В край, где жили родственники и близкие молодогвардейцев...

<...> ...Вместо того, чтобы уехать в другую республику, сменить фамилию и жить, не опасаясь народного возмездия, возвратилась туда, где, как говорится, ее каждая собака знала. Зачем?

— Мои земляки понимали побольше Фадеева,— рассказывала Ольга Александровна, когда мы беседовали с ней прошлой осенью в городе, который тогда еще звался Ворошиловград.— А потому и не держали меня за предательницу, не верили в это. За все время никто и намеком не упрекнул [53].

К.Иванцов: ...Лядская поехала не к себе домой, в поселок Ореховка Краснодонского района, а в Ворошиловград. Выходит, ни о каком сочувствии соседей не может быть и речи уже потому, что их, тех, старых, знавших ее соседей, рядом с Ольгой Александровной попросту не было [68].

Н.Ажгихина: О жизни Ольги Александровны можно написать роман. В нем будет и история любви, короткой, вспыхнувшей за лагерной проволокой и пронесенной через все годы, и история восстания в Степлаге (того, описанного Солженицыным), будут картины великих мук и великого мужества [58].

К.Иванцов: Заместитель директора Ворошиловградского тепловозостроительного завода С.Ф.Лебедев познакомил меня с докладной запиской об О.А.Лядской, составленной несколько лет тому назад.

<...> В том документе говорилось... при поступлении на завод в листке по учету кадров Лядская записала: «В 1942 году эвакуировалась на Урал, поселок Ныроб Молотовской области». Как видим, Ольга Александровна не только утаила факт своего ареста и заключения, но и, казавшееся безобидным, проживание на оккупированной территории...

<...> ...Приведу оставшуюся часть служебной записки С.Лебедева: <...> «В период отбывания наказания Лядская вошла в интимные отношения с бывшим немецким шпионом, итальянцем по национальности... В 1955 году у них родилась дочь Елена Федоровна Лядская. Тот итальянец в 1955 году был освобожден из мест заключения и выехал в Западную Германию, г.Мюнхен...

В автобиографии, при поступлении на завод, Лядская, между тем, пишет: «В 1946 году вышла замуж и занималась домашним хозяйством. В последнее время проживала в г.Мариинске Кемеровской области.

По приезде в Луганск в 1956 году работала на шахте №1 «Таловская» мотористом насоса, а затем в тресте «Ленинуголь» маляром на шахте «Черкасская».

При переводе технологом в отдел главного конструктора по локомотивостроению записала: «В 1956 году разошлась с мужем и приехала в Луганск. Работала на шахте «Таловская» №1 и училась в вечерней школе №5 г.Луганска. После чего поступила за завод «ОР». Трест «Ленинскуголь» Лядская по неизвестным причинам выбросила...

В 1963 году Лядская рассчиталась с завода и поступила работать конструктором в проектный институт города» [68].

С.Киселев: У нескольких поколений советских людей, изучавших в средней школе роман Александра Фадеева «Молодая гвардия», навсегда осело в памяти, что краснодонскую подпольную организацию предала Ольга Лядская [53].

В.Семистяга, Ю.Козовский: Ольга Лядская, тогда девятикласница, пережившая надругательство со стороны заместителя начальника Краснодонской полиции садиста-палача Захарова, была арестована органами СМЕРШа 2 апреля 1943 года. Заставили признать, что она предавала молодогвардейцев [50].

Н.Ажгихина: Первый раз ее арестовали при немцах. Лично заместитель начальника полиции Захаров. В поселке знали, что приглянувшиеся ему девушки нередко исчезали на неделю-другую в полиции, где всегда была наготове отдельная камера. «Молодая гвардия» уже давно была разгромлена. В плену у Захарова семнадцатилетняя школьница пробыла несколько дней, пока мать не умолила выпустить ее за бутыль самогона [58].

В.М.: Нелепо выглядит затея с «отдельной камерой». Но если это правда, то почему Захаров не оставил «на неделю-другую» очень привлекательную Лидию Иванихину? Ведь когда выяснили, что она не Лилия Иванихина, ее сразу выпустили.

О.Лядская: Осенью 1942 года мне... принесли повестку на отправку в Германию. Готовясь к отъезду, я написала большое письмо своему школьному товарищу... Проклинала в этом письме войну, немцев, Гитлера, что нас навсегда разлучают. Оставила письмо своей школьной подруге Тоне Мащенко — попросила передать адресату. Тоня мне при этом рассказала, что в городе появилась какая-то подпольная организация, но чем она занимается и где находится, не знала. Выполнить мою просьбу Тоня не смогла. Письмо осталось у нее. Из-за него меня потом и арестовали [53].

С.Киселев: НКВД?

О.Лядская: Нет, немцы, 9 января 1943 года к нам в Ореховку приехал заместитель начальника Краснодонской полиции Захаров и забрал меня. Он был вне себя, орал, что арестованы члены подпольной организации, в том числе и моя подруга Мащенко. «Это ты писала листовки? — вопил Захаров.— Мы нашли при обыске твое письмо — почерк тот же!»

<...> Меня заперли в отдельную комнату... (это оказался кабинет Захарова), находилась (она) рядом с помещением, где избивали арестованных. Всю ночь были слышны их душераздирающие крики. На следующую ночь пьяный Захаров надругался надо мной. И потом это повторялось каждую ночь [53].

В.М.: Оказывается, в полиции она случайно встрети­лась с Мащенко, которая рассказала, что вступила в под­польную организацию, но никаких имен Лядской не на­звала.

О.Лядская: О разговоре с Мащенко я никому не говорила, да меня никто и не спрашивал... В полиции меня вообще никто не допрашивал. Очевидно, я понадобилась Захарову лишь для одного. О том, что он надругался надо мной, знала вся полиция. На девятый или десятый день моего пребывания под арестом Захаров сказал, что даст мне свидание с матерью, чтобы я попросила у нее самогон... Мать на другой день достала. В тот же вечер арестованных стали вызывать «на выход с вещами». Вызвали и меня. Когда я засобиралась, пришел Захаров, забрал самогон, вышел и запер дверь. Ночью, перед рассветом, он вывел меня из полиции и отпустил... А 2 апреля того же 1943 года я была задержана особым отделом 217-го погранполка.

С.Киселев: ...Почему собственноручно написали, что предали подпольщиков? Вас что — били?

О.Лядская: Да поймите, в свои 17 лет я была буквально раздавлена пережитым в полиции насилием и хотела только одного: все забыть, чтобы все скорее кончилось. Не могла я, 17-летняя девчонка, рассказать молодому красивому следователю СМЕРШа, что со мной сделал Захаров. И когда следователь стал мне диктовать, что я выдала Мащенко и других молодогвардейцев, я покорно написала все, что он диктовал. По поводу моих утверждений, что меня привезли в полицию, когда уже все молодогвардейцы были арестованы, что их арест повлек за собой мой, а не наоборот, следователь сказал, что это не имеет значения. Вот так и состоялся самооговор [53].

В.М.: Здесь обратимся к фактам. Так, к названной дате ареста, 9 января, схватили только 24 молодогвардейца, а с 10 по 16 января — еще 22, и с 18 по 28 января — 13 молодогвардейцев. Если взять за основу 10-11 дней пребывания в полиции и день освобождения — когда арестованных стали вызывать «на выход с вещами» (хотя молодогвардейцев арестовывали без вещей),— то ее арестовали 4 или 5 января. А к этим дням были арестованы всего 8 или 18 молодогвардейцев. Кстати, Мащенко арестована 4 января.

Неужели Лядская забыла судьбоносные даты?

К.Иванцов: Подозревали, арестовали и вдруг запросто, не мудрствуя лукаво, освободили. Даже без допроса.

Мог ли Захаров, как рассказывает об этом Лядская, пойти на такое? Уверен, нет. Потому что арестованными подпольщиками с первого дня непосредственно занимались немцы: начальник окружной жандармерии Ренатус, начальник Краснодонского жандармского поста Шенн, его заместитель Зонс (к слову, он лично руководил следствием по делу «Молодой гвардии») и комендант Краснодона Гедеман. Без их разрешения никто, тем более какой-то предатель Захаров, не мог освободить никого из заключенных, подозреваемых в противодействии «новому порядку».

Допускаю, Лядская говорит правду: ее, даже без допроса, в самом деле выпустил все-таки Захаров. Но в таком случае он сделал это отнюдь не по своей воле. Как и изнасиловал Лядскую, и забавлялся с ней. Захаров ведь хорошо знал: за подобные действия немцы карали. К тому же именно в те дни за аналогичные дела оккупанты сняли с должности и крепко наказали дружка Захарова, заместителя начальника Краснодонской полиции Орлова. А уж он служил оккупантам верой и правдой, а точнее, с псовой преданностью и людоедской исполнительностью. И, казалось бы, мог рассчитывать на какое-то снисхождение. А вот не пожалели. И не потому, что фашисты беспокоились о чести и достоинстве советских граждан. Они считали развлечения, любовные утехи, всевластие хотя бы над одним человеком — удел только арийцев. А раб должен знать свое место и положение в общественной жизни [68].

Э.Шур: Из материалов дела №20056: Лядская: «Я назвала лиц, которых я подозревала в партизанской деятельности: Козырева, Третьякевича, Николаенко, потому что они у меня однажды спрашивали, есть ли у нас на хуторе партизаны и помогаю ли я им. А после того, как Соликовский пригрозил избить, я выдала подругу Мащенко — Борц [54].

К.Иванцов: Мои предположения относительно настоящих причин освобождения Лядской подтверждаются материалами следствия. «Приведу лишь одну фразу из допроса Лядской от третьего апреля 1943 года,— после тщательного ознакомления с многотомным делом Ольги Александровны пишет в одной из статей участница «Молодой гвардии» Валерия Борц.— «Захаров предложил мне стать тайным агентом, я согласилась и обратилась с вопросом к Захарову: «Когда меня освободят?» и заявила, если это будет сделано сейчас, я обещаю во что бы то ни стало разыскать и выдать полиции Кошевого, Борц, Лопухова и Тюленина».

<...> Замечу, кстати, в докладной записке А.Торицина от второго сентября 1943 года фамилия Лядской стоит рядом с фамилией Почепцова. И оба они названы «явными предателями». Кто и когда доказал, что выводы комиссии А.Торицина в отношении Лядской ошибочны? Никто. И никогда. Ибо доказать подобное невозможно: на следствии О.Лядская призналась, что «...являясь агентом-провокатором полиции, предала некоторых участников «Молодой гвардии», которых потом изобличала на очных ставках». О каких-либо физических методах воздействия на нее Ольга Александровна никогда не говорила. Правда, последнее время с подсказки некоторых досужих журналистов стала намекать: что-то подобное иногда было [68].

В.М.: Так называемые независимые исследователи и журналисты в один голос обвиняют А.Торицина в том, что именно он якобы придумал предателей. Но А.Торицин был лишь руководителем комиссии ЦК ВЛКСМ, которая собирала сведения о «Молодой гвардии», и в своей «Докладной записке» использовала материалы пятимесячного следствия по делу предательства. С полным основанием комиссия отметила, что по показаниям Почепцова были арестованы 13 молодогвардейцев, по показаниям Лядской были арестованы 17 подпольщиков, группу Н.Сумского выдала Полянская, брат которой состоял в «Молодой гвардии», и Вырикова.

В своих предложениях комиссия записала:

«18. Войти с ходатайством в Военный Трибунал СССР о проведении показательного процесса в гор. Краснодоне над Лядской, Почепцовым, Выриковой и Полянской, предавших участников «Молодой гвардии» [65].

К огорчению краснодонцев судебного процеса не было.

Сегодня трудно поверить, что журналисты лишь по невежеству сообщают, что Лядскую арестовали, когда «Молодая гвардия» уже была разгромлена. Трудно поверить, что они приняли всерьез стыдливость, возникшую у Лядской после многих дней жизни с Захаровым в его кабинете, куда еженощно доносились душераздирающие крики истязаемых подпольщиков, равнодушие после ужасного зрелища у шурфа шахты, откуда доставали изувеченные тела ее соучеников, застенчивость женщины, которая через три месяца после «насилия» хорошо знала, чем грозит «самооговор» в предательстве...

Э.Шур: Ольга Лядская реабилитирована в середине девяностых на том основании, что не являлась членом молодежной комсомольской организации «Молодая гвардия», а значит, не могла выдавать [54].

С.Киселев: Уголовное дело О.А.Лядской занимает 24 тома. <...> Поэтому помощник Главного военного прокурора СССР полковник юстиции Н.Л.Анисимов знакомит меня с надзорным производством по этому делу.

— В том, что заявления Лядской лишь сейчас рассмотрены по существу, есть и вина Главной военной прокуратуры,— говорит Николай Леонидович.— Те, кто занимался ими, увы, изучали лишь имеющиеся документы в деле самой Ольги Александровны. <...> И тут меня заело. Я почувствовал, что что-то здесь не так. И решил разобраться в деле Лядской сам, ни на кого не полагаясь. В конечном итоге мною было установлено, что, несмотря на собственноручное заявление 17-летней Ольги Лядской о предательстве и признании ею своей вины, материалы уголовного дела свидетельствуют о ее полной невиновности. Основанием же ареста молодогвардейцев явилась предательская деятельность совершенно других людей, равно как и неосторожность самих подпольщиков [53].

В.М.: Вот так! Его заело и он сразу установил «полную невиновность» О.Лядской. Так же необоснованно, беспочвенно реабилитировала «жертвы сталинских репрессий» комиссия под руководством оборотня А.Н.Яковлева.

Бесцеремонные манеры, неразумность категоричных суждений в очередной раз проявил исследователь Э.Шур своей мыслью, полной абсурда: Лядская, мол, «не могла выдавать», так как не являлась членом подпольной организации.

В оправданиях З.Выриковой и О.Лядской нетрудно было заметить обман и лицемерие, искажение и замалчивание существенных фактов, что укрепило давние подозрения. Возможно, потом они сожалели о легкомысленном доверии газетным адвокатам. Ведь голословные, гиперболизированные «кошмары прошлого» рядом с оброненными словами правды подчеркнули фальшивость заступничества.

Так, Лядская с «искалеченной судьбой», с «прогрессирующим туберкулезом», прошедшая «все круги ада», «институт закончила вечерний, работала, квартиру получила», имеет внучку и зятя. Она «заразительно смеется, у нее ясный взгляд, она крепко жмет руку, здороваясь и прощаясь».

Вырикова в «испорченной» жизни окончила техникум, трудилась в общепите. Она радуется: у нее «взрослый сын, внук, внучка».

Да вот огорчение: «нам, бывшим репрессированным,— говорит Лядская,— часто некуда пойти за помощью». В Краснодаре, мол, создано городское общество, «врачи на дом приходят к больным, и юрист есть, и заказы выдают, как ветеранам. У нас в городе такого нет».

Неудивительно, что за «жуткими воспоминаниями о своей загубленной молодости» не проступило ни капли сожаления о соучениках, лишенных жизни в 18 лет. Наоборот — сквозила неприязнь к ним.

Обидно, что миллионы лучших сынов и дочерей Отчизны легли в сырую землю, ничего не взяв от жизни. А теперь забыты. И если вспоминают, то чаще с желанием подчеркнуть бесполезность чрезмерных жертв и виновность в этом советских полководцев.

В.Семистяга, Ю.Козовский: Почти 50 лет прошло с того времени, как уголовные дела Почепцова, Громова и Кулешова стали объектом нашего изучения. Итоги — поразительные. В протоколах допросов — очевидные противоречия, грубые подтасовки.

<...> Следовательно, мы принимаемся за уголовные дела Геннадия Почепцова и его отчима Василия Громова, чтобы поставить вопрос об их реабилитации.

Детальный анализ материалов уголовного дела Г.Почепцова — В.Громова, а также других материалов и документов, собственное расследование, проведенное нами, показали, что это «дело« зародилось и сфабриковано в тисках НКВД. Однако руку к этому приложили ЦК ЛКСМ Украины, ЦК ВЛКСМ, ЦК КП(б) Украины, а также целый ряд должностных лиц высокого ранга.

Так что и Г.Почепцов, и В.Громов были обречены. Ведь если предателя не было, то нужно было его создать, поймать и покарать [50].

А.Гордеев: Вот ...специальное сообщение наркома внутренних дел УССР Сергиенко «О гибели подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» в Краснодонском районе Ворошиловградской области» от 31 марта 1943 года секретарю ЦК КП(б)У Н.С.Хрущеву. В донесении говорится: «На помощь жандармерии и полиции пришел Почепцов Геннадий Прокофьевич, член организации, который, зная о деятельности и составе «Молодой гвардии», выдал разведке всю организацию... Предатель Почепцов Геннадий Прокофьевич арестован, ведется следствие» [39].

В.М.: Луганские «исследователи» без каких-либо аргументов выгораживают предателей. И, строка в строку, как лыком по парче, шьют вину партийной и комсомольской «руке», «тискам НКВД» с одной целью — втереться в шатию строителей «нового порядка» на руинах бывшего СССР. Но не говорят, например, о коллективном обращении родителей молодогвардейцев к судьям военного трибунала. «Мы, родители погибших наших детей,— писали они в августе 1943 года,— присоединяем свой голос мести проклятым палачам и просим трибунал вынести суровый приговор этим мерзавцам и смертную казнь осуществить на площади, чтобы видел весь народ Краснодона, что эти негодяи получили по заслугам».

А.Гордеев: ...Считать коллаборационизм фашистских пособников «мифом о предателях» или принимать кого-то из них за агента НКВД, как это пытаются делать некоторые исследователи истории «Молодой гвардии», не только безнравственно, но и преступно... Фальсификация истории приводит к игнорированию и современных решений правоохранительных органов, в частности президиума Луганского облсуда, который, выполняя закон Украины от 17 апреля 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине», 9 декабря 1992 года рассмотрел заключение Луганской облпрокуратуры на уголовные дела по обвинению Громова и Почепцова и признал, что они осуждены обоснованно и реабилитации не подлежат.

В.М.: Мы убедились, как в процессе защиты предателей криводушные искатели исторической правды прибегают к доказательствам порочным методом: грубым искажением истины и дискредитацией противной стороны. Таким приемом они еще более уверили, что подзащитные реабилитации не подлежат. Трудно не возмущаться невежеством редакций газет, широко распространивших «исследования», в которых вместо фактов и доказательств оценочность и эмоциональность, с помощью которых ведется обличение прошлого, воспитание у молодежи презрения к истории Отечества. В которых вместо логики — точный расчет на наивного читателя. А разве трудно заметить, что критику прошлого, оценку поступков полувековой давности по меркам нынешней гнилой системы морали, они умышленно прикрывают лоском правдоборства?

 

*  *  *

Умный, глупцу не в пример, —правдив,

               С правдой живется легко и смело.

               Но вот совершенно иное дело —

               Жизнь человека, который лжив.

                       Жизнь его хуже морозной замяти.

                      Чтоб не нарватся вдруг на скандал,

                      Он должен хранить постоянно в памяти

                              Все, что когда-то он людям лгал.

                                (Эдуард Асадов)

ОТРЫВКИ

художественного романа А. Фадеева

«Молодая гвардия» (М.: Худ. лит., 1955),

в которых фигурируют Вырикова и Лядская

 

— Я без всякого энкаведе останусь. А что? — сердито выставляя свои рожки-косицы, сказала Вырикова.— Раз никому нет дела до меня, останусь и буду жить, как жила. А что? Я учащаяся, по немецким понятиям вроде гимназистки: все ж таки они культурные люди, что они мне сделают?

— Вроде гимназистки?! — вдруг вся порозовев, воскликнула Майя.

— Только что из гимназии, здрасте!

И Саша так похоже изобразила Вырикову, что девушки снова рассмеялись.

И в это мгновение тяжелый страшный удар, потрясший землю и воздух, оглушил их. С деревьев посыпались жухлые листки, древесная пыль с коры, и даже по воде прошла рябь. (Гл. 1, с. 15)

* * *

Волнение охватило их. Некоторое время они молчали.

— Давай наметим, с кем поговорить в первую очередь,— хрипло сказал Анатолий, овладев собой.— Может быть, начнем с дивчат?

— Конечно, Майя Пегливанова и Саша Бондарева. И, конечно, Лиля Иванихина. А за Лилей пойдет и Тоня. Думаю еще — Лина Самошина, Нина Герасимова,— перечисляла Уля.

— А эта наша активистка, ну, как ее,— пионервожатая?

— Вырикова? — Лицо Ули приняло холодное выражение.— Знаешь, я тебе что скажу. Бывало, мы все в тяжелые дни резко высказывались о том, о другом. Но должно же быть у человека в душе святое, то, над чем, как над матерью родной, нельзя смеяться, говорить неуважительно, с издевкой. А Вырикова... Кто ее знает?.. Я бы ей не доверилась...

— Отставить, присмотримся,— сказал Анатолий.

— Скорей уж Нина Минаева,— сказала Уля.

— Светленькая, робкая такая?

— Ты не думай, она не робкая, она застенчивая, а она очень твердых убеждений.

— А Шура Дубровина?

— О ней мы у Майи спросим,— улыбнулась Уля. (Гл. 31, с. 238)

* * *

Биржа труда помещалась в одноэтажном белом доме, на холме, неподалеку от районного исполкома. Небольшая очередь в несколько десятков человек, молодых и пожилых, главным образом женщин и девушек, стояла у входа в здание. Валя издали узнала в очереди одноклассницу по первомайской школе Зинаиду Вырикову. Валя узнала ее по маленькому росточку и по гладким, точно приклеенным волосам и торчащим вперед коротким острым косичкам и подошла к ней, чтобы попасть в очередь поближе.

Нет, это была не одна из тех очередей, в которых немало пришлось постоять людям в дни войны — и в хлебной, и в продовольственной, и за получением продкарточек, и даже при мобилизации на трудовой фронт. Тогда каждый старался попасть поближе, и люди ссорились, если кто-нибудь проходил без очереди, используя знакомство или служебное положение. Это была очередь на немецкую биржу труда, никто не стремился попасть туда раньше других. Вырикова молча взглянула на Валю недобрыми, близко сведенными глазами и уступила ей место перед собой…

Валя, державшая у груди в потной руке паспорт, завернутый в платочек, вошла вместе с Выриковой.

В комнате, где регистрировали, прямо против входа стоял длинный стол, за которым сидели толстый немецкий ефрейтор и русская женщина с очень нежной розовой кожей лица и неестественно развитым длинным подбородком.

И Валя и Вырикова знали ее: она преподавала в краснодонских школах, в том числе и в первомайской, немецкий язык. Как это ни странно, но фамилия ее тоже была Немчинова.

Девушки поздоровались с ней.

— А... мои воспитанницы! — сказала Немчинова и неестественно улыбнулась, опустив длинные темные ресницы.

В комнате стучали машинки. К дверям направо и налево протянулись две небольшие очереди.

Немчинова спрашивала у Вали сведения о возрасте, родителях, адрес и записывала в длинную ведомость. Одновременно она переводила все эти данные немецкому ефрейтору, и он заносил все это в другую ведомость по-немецки.

Пока Немчинова спрашивала ее, кто-то вышел из комнаты направо, а кто-то вошел. Вдруг Валя увидела молодую женщину со сбившейся прической, неестественно красным лицом, со слезами на глазах. Она быстро прошла через комнату, одной рукой застегивая кофточку на груди.

В это время Немчинова еще что-то спросила Валю.

— Что? — спросила Валя, провожая глазами эту молодую женщину со сбившейся прической.

— Здорова? Ни на что не жалуешься? — спрашивала Немчинова.

— Нет, я здорова,— сказала Валя.

Вырикова вдруг дернула ее сзади за кофточку. Валя обернулась, но, Вырикова смотрела мимо нее близко сведенными, безразличными глазами.

— К директору! — сказала Немчинова.

Валя машинально перешла в очередь направо и оглянулась на Вырикову. Вырикова механически отвечала на те же вопросы, какие задавали и ее подруге.

В комнате у директора было тихо, только изредка доносились отрывистые негромкие восклицания по-немецки. Пока опрашивали Вырикову, из комнаты директора вышел паренек лет семнадцати. Он был растерян, бледен и тоже застегивал на ходу гимнастерку.

В это время Валя услышала, как маленькая Вырикова резким своим голосом сказала:

— Вы же сами знаете, Ольга Константиновна, что у меня тебеце,— вот, слышите? — И Вырикова стала демонстративно дышать на Немчинову и на толстого немецкого ефрейтора, который, отпрянув на стуле, с изумлением смотрел на Вырикову круглыми петушиными глазами. В груди у Выриковой действительно что-то захрипело.— Я нуждаюсь в домашнем уходе,— продолжала она, бесстыдно глядя то на Немчинову, то на ефрейтора,— но если бы здесь, в городе, я бы с удовольствием, просто с удовольствием! Только я очень прошу вас, Ольга Константиновна, по какой-нибудь интеллигентной, культурной профессии. А я с удовольствием пойду работать при новом порядке, просто с удовольствием!

«Боже мой, что она городит такое?» — подумала Валя, с бьющимся сердцем входя в комнату директора.

Перед ней стоял немец в военном мундире, упитанный, с гладко прилизанными на прямой пробор серо-рыжими волосами. Несмотря на то, что он был в мундире, он был в желтых кожаных трусиках и в коричневых чулках, с голыми коленками, обросшими волосами, как шерстью. Он бегло и равнодушно взглянул на Валю и закричал:

— Раздевайт! Раздевайт!

 

* * *

Валя пришла в себя уже на улице. Жаркое дневное солнце лежало на домах, на пыльной дороге, на выжженной траве. Уже больше месяца как не было дождя. Все вокруг было пережжено и высушено. Воздух дрожал, раскаленный.

Валя стояла посреди дороги в густой пыли по щиколотку. И вдруг, застонав, опустилась прямо в пыль. Платье ее надулось вокруг пузырем и опало. Валя уткнула лицо в ладони.

Вырикова привела ее в себя. Они спустились с холма, где стояло здание райисполкома, и мимо здания милиции, через «Восьмидомики», пошли к себе на «Первомайку». Валю то знобило, то бросало в жаркий пот.

— Дура ты, дура! — говорила Вырикова.— Так вам и надо таким!.. Это же немцы,—  с уважением и даже подобострастием сказала Вырикова,— к ним надо уметь приспособиться!

Валя, не слыша, шла рядом с ней..

— У ты, дура такая! — со злобой говорила Вырикова.— Я же дала тебе знак.

Надо было дать понять, что ты хочешь им помогать здесь, они это ценят. И надо было сказать: нездорова... Там, на комиссии, врачом Наталья Алексеевна с городской больницы, она всем дает освобождение или неполную годность, а немец там просто фельдшер и ни черта не понимает. Дура, дура и есть! А меня определили на службу в бывшую контору «Заготскот», еще и паек дадут... (Гл.31, с. 241,242,243)

* * *

В этот же день девушка с «Первомайки», Вырикова, встретила на рынке свою подругу Лядскую, с которой она сидела когда-то на одной парте, а с началом войны разлучилась: отец Лядской был переведен на работу в поселок Краснодон.

Они не то чтобы дружили,— они были одинаково воспитаны в понимании своей выгоды, а такое воспитание не располагает к дружбе,— они просто понимали друг друга с полуслова, имели одинаковые интересы и извлекали обоюдную пользу из общения друг с другом. С детских лет они перенимали у своих родителей и у того круга людей, с которым общались их родители, то представление о мире, по которому все люди стремятся только к личной выгоде и целью и назначением человека в жизни является борьба за то, чтобы тебя не затерли, а наоборот,— ты преуспел бы за счет других.

<...> Не проявив особенного оживления, они были все же очень довольны, увидев друг друга. Они дружелюбно сунули друг другу негнущиеся ладошки — маленькая Вырикова в ушастой шапке с торчащими вперед поверх драпового воротника косичками и Лядская, большая, рыжая, скуластая, с крашеными ногтями. Они отошли в сторонку от кишащей базарной толпы и разговорились.

— Ну их, этих немцев, тоже мне избавители! — говорила Лядская.— Культура, культура,— а они больше смотрят пожрать да бесплатно побаловаться за счет Пушкина... Нет, я все ж таки большего от них ожидала... Ты где работаешь?

— В конторе бывшей Заготскота...— Лицо у Выриковой приняло обиженное и злое выражение: наконец, она могла поговорить с человеком, который мог осуждать немцев с правильной точки зрения.— Только хлеб, двести, и все... Они дураки! Совершенно не ценят, кто сам пошел к ним служить. Я очень разочарована,— сказала Вырикова.

— А я сразу увидела: невыгодно. И не пошла,— сказала Лядская.— И жила сначала, правда, неплохо. Там у нас была такая теплая компания, я от них все ездила по станицам, меняла... Потом одна из-за личных счетов выдала меня, что я не на бирже. Да я ей — фигу с маслом! Там у нас был уполномоченный с биржи, пожилой, такой смешной, он даже не немец, а с какой-то Ларингии, что ли, я с ним пошла, погуляла, потом он мне даже сам доставал спирт и сигареты. А потом он заболел, и вместо него посадили такого барбоса, он меня сразу — на шахту. Тоже, знаешь, не мед — вороток крутить! Я с того и приехала сюда,— может, схлопочу что получше здесь на бирже... У тебя заручки там нет?

Вырикова капризно выпятила губы.

— Очень я ими нуждаюсь!.. Я тебе так скажу: лучше иметь дело с военными: во-первых, он временно, значит рано или поздно уйдет, ты перед ним ничем не обязана. И не такие скупые,— он знает, что его могут завтра убить, и не так жалеет, чтобы ему погулять... Ты б зашла как-нибудь?

— Куда ж заходить,— восемнадцать километров, да еще сколько до вашей Первомайки!

— Давно ли она перестала быть вашей?.. Все ж таки заходи, расскажи, как устроишься. Я тебе кой-что покажу, а может, и дам кой-чего, понимаешь? Заходи! — И Вырикова небрежно ткнула ей свою маленькую негнущуюся ладошку.

 

* * *

 

 

 

В эти дни была доставлена из поселка Краснодон в жандармерию Лядская, и ей дали очную ставку с Выриковой. Каждая считала другую виновницей своих злоключений, и они на глазах невозмутимого Балдера и потешавшегося Кулешова стали браниться, как базарные торговки, и разоблачать друг друга.

— Извини-подвинься, ты была пионервожатая!..— красная до того, что не стало видно веснушек на ее скуластом лице, кричала Лядская.

— Ох ты, вся Первомайка помнит, кто ходил с кружкой на Осоавиахим! — сжав кулачки, кричала Вырикова, так и пронзая ненавистную острыми косичками.

Они едва не полезли в драку. Их развели и подержали сутки под арестом. Потом их порознь снова вызвали к вахтмайстеру Балдеру. Схвахив за руку сначала Вырикову, а потом точно так же Лядскую, Кулешов каждой шипел одно и то же:

— Будешь еще ангела из себя строить? Говори, кто состоит в организации!

И Вырикова, а потом Лядская, заливаясь слезами и клянясь, что они не только не состоят в организации, а всю жизнь ненавидели большевиков, также как и большевики их, назвали всех комсомольцев и всех видных ребят, которые остались на «Первомайке» и в поселке Краснодон. Они прекрасно знали своих товарищей по школе и по месту жительства, кто нес общественную работу, кто как настроен, и каждая назвала десятка по два фамилий, которые довольно точно определяли круг молодежи, связанной с «Молодой гвардией». (Гл. 57, с. 439)

 

* * *

Настанет день в конце концов,

Когда увидят люди

Среди музейных образцов

Последнего из подлецов

В запаянном сосуде.

 

Он будет нужен для того,

Чтоб жизнь не стала гаже,

Чтоб все смотрели на него

И сплевывали даже!

                                          (Эдуард Асадов)

 

Показания бывшего полицейского Лукьянова Ф.Н.

11 ноября 1971 года

 

В декабре 1942 года я вторично выезжал по истреблению советских парашютистов, выброшенных в районе с.Ново-Александровка с Соликовским и совместно с полицейскими: Бауткиным, Давыденко, Тукаловым, Герасимовым, Красновым Матвеем, Извариным, Мельниковым и другими полицейскими.

Во время этой операции мы расстреляли четырех парашютистов.

Вопрос: Вам известны обстоятельства, при которых были арестованы члены организации «Молодая гвардия»?

Ответ: Сразу после оккупации немцами Краснодона советские патриоты развернули активную антифашистскую деятельность.

На стенах городских зданий стали появляться листовки, призывающие население к борьбе против немецких оккупантов. Кроме того, на самом высоком здании города, на школе десятилетке в го­довщину Октябрьской революции был водружен красный флаг.

Неспокойно было и в районе Краснодона, где на дорогах систематически обстреливались проходившие с войсками немецкие автомашины.

Смелые действия советских патриотов вызывали беспокойство у немецких оккупационных властей, но несмотря на принятые меры, выявить советских патриотов Краснодонской полиции до конца декабря 1942 года не удавалось.

В конце 1942 года на одной из улиц Краснодона ночью была разгромлена автомашина с новогодними подарками.

Это событие еще больше привело в ярость немцев и они приказали Соликовскому во чтобы то ни стало установить и арестовать лиц, участвовавших в разгроме этой автомашины.

Принятой полицией мерами на Краснодонском базаре был задержан мальчик, продававший немецкие сигареты, которые по всем данным находились в новогодних посылках для немецких солдат.

На допросе мальчик назвал лиц, от которых он получил сигареты, в результате чего были арестованы комсомольцы Мошков и еще один подросток, фамилии которого не знаю.

Массовые же аресты молодежи начались после того, как следователем Захаровым в полицию была привезена Лядская, которая выдала многих подпольщиков.

Вопрос: Откуда вам это известно?

Ответ: Когда Лядская была доставлена в полицию, то она содержалась не в камере, а в кабинете Захарова и без какого-либо принуждения добровольно заявила о существовании в Краснодоне подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия», назвав при этом некоторых участников этой организации.

На основании показаний Лядской начались массовые аресты краснодонской молодежи. Так за короткий период времени было арестовано свыше 70 девушек и юношей, которые впоследствии приняли мученическую смерть. В уничтожении комсомольцев я также принял участие.

<…> Арестованных вывезли на автомашине в сопровождении полицейских: Красинского, Новикова, Бауткина, Мельникова, Авсецина, Журавлева и других, вооруженных винтовками и автоматами, с нами также поехали четыре немецких жандарма, один из которых находился в кабине шофера.

Раньше нас к месту казни выехали Соликовский, Захаров, Стаценков и офицеры полевой жандармерии…

По приказанию Соликовского с автомашины, стоявшей примерно в 40 метрах от ствола шахты № 5, я, Бауткин, Мельников и другие полицейские стаскивали по одному арестованному, снимали с них верхнюю одежду и подводили к стволу шахты.

Первых двух молодогвардейцев расстрелял и сбросил в ствол шахты офицер немецкой жандармерии, а остальных 11 человек расстреляли и сбросили в ствол шахты Соликовский и Захаров.

<…>…По прибытию в полицию, Соликовский приказал мне и еще одному полицейскому возвратиться обратно на шахту № 5.

Вопрос: Для какой цели?

Ответ: Для охраны места казни, чтобы туда не подходили местные жители и не обнаружили совершенные нами злодеяния…

 

(Подлинник находится в уголовном деле под № 100275,

хранится в архиве КГБ при СМ СССР в гор. Москве)

 

Справка. Новоалександровка находится в 10-ти километрах от Краснодона. Слух о десантниках и выдаче их полиции хозяином дома, в котором они остановились, прошел в Краснодоне в январе, после ареста многих подпольщиков. Полагали, что парашютисты должны были освободить заключенных. А может нужна была связь с краснодонским подпольем? Но потом этот загадочный эпизод не привлек чьего-либо внимания.   

 

 

Не факты, а эффекты

Беседа десятая

 

Автор романа «Молодая гвардия» Александр Фадеев как-то сказал:

«Я буду принимать покорно любую критику художественных недостатков моего романа. Но я хочу сказать, что я в этом романе не вступил на путь идеализации,— нет! Да, я утверждаю, что люди, изображенные мною, именно такими людьми и были».

Но сегодня критика романа построена на упрощенном,  произвольном подходе к осмысленным и обобщенным в художественном произведении явлениям действительности.

Еще в XIX веке литературный критик, публицист, философ В.Г.Белинский о личной оценке сказал, что она может «иметь свой вес, когда дело идет о кушаньи, винах, рысаках, гончих собаках и т.п.; тут могут быть свои авторитеты. Но когда дело идет о явлениях истории, науки, искусства, нравственности — там всякое «я», которое судит самовольно и бездоказательно, основываясь только на своем чувстве и мнении...» не может служить основанием для правильных научных выводов. «Критиковать — значит искать и открывать в частном явлении общие законы... по которым и через которые оно могло быть, и определять степень живого, органического соотношения частного явления с его идеалом» [69].

О чем бы писали журналисты и критики, если бы А.Фадеев литературным героям дал выдуманные имена?

Его героико-романтическое произведение высоко оценили многие известные писатели планеты.

К.Иванцов: ...Напомню высказывания об этом произведении хотя бы некоторых выдающихся Мастеров русской литературы.

М.Шолохов: «Пожалуй, как никто из нас — прозаиков — Фадеев обладает чудесной особенностью глубоко и взволнованно писать о молодежи, и в «Молодой гвардии» в полную меру раскрылась эта черта его большого таланта».

С.Сергеев-Ценский, высказывая свои суждения о писателе ... опирался на творчество М.Шолохова и А.Фадеева. Старый Мастер ставил рядом их книги «Тихий Дон» и «Молодая гвардия». И непременно подчеркивал: «Нужна высота творческого духа, нужны широкие горизонты», чтобы создать такие произведения.

<...> А вот высказывание ... К.Федина: «Я не помню в истории литературы, чтобы романист в такой близости шел вслед за действительными событиями, художественно воплощая их в романе, как это сделано в «Молодой гвардии».

<...> Парижская газета «Леттр Франсез» (1949 г., 3 июня), например, писала: «Если история одной цивилизации и один из ее величайших моментов должны быть выражены одним только литературным произведением, то в СССР таким произведением вполне может служить «Молодая гвардия» Александра Фадеева» [70].

В.М.: За месяц пребывания в Краснодоне, в сентябре-октябре 1943 года, писатель получил от свидетелей тех событий такой эмоциональный заряд, что перенесенный на страницы романа он всегда будет волновать и зажигать читателя.

Вот эта зажигательность и стала причиной для развенчания его положительных героев и самого писателя.

Н.Петрова: Не улучшило, а скорее обострило обстановку в Краснодоне посещение города известным писателем А.А.Фадеевым [63].

О.Притыкин: ... Фадеев по приезде в Краснодон поселился у матери Олега. Родители других погибших ребят знали, что это писатель, что он собирает материал для книги об их детях, и с нетерпением ждали встречи с ним. Но ... так и не дождались. Когда же, одолеваемые любопытством, сами явились домой к Кошевым, услышали из уст Александра Александровича примерно следующее: «Необходимости в этих встречах нет. Я уже собрал достаточно материала: думаю, общая картина мне ясна» [36].

В.М.: Только гнусный негодяй способен приписать такое А.А.Фадееву. А доктору наук скажу: не обострял писатель обстановку, не обострял!

В те дни Красная Армия полностью освободила Донбасс и многомесячный гул дальнего боя затих, а бумажный репродуктор каждый вечер содрогался от орудийных салютов в Москве. Земля, политая кровью и слезами, одарила людей высоким урожаем, и тачки, вздыбившись оглоблями от перегруженности початками кукурузы, подсолнухами, тыквой, со всех сторон стекались в город. А во дворах кипела молотьба. Но военная обстановка оставалась, и все работали с большим напряжением. И писатель — тоже: редко кому довелось видеть столько горьких материнских слез. А многие родители, чтобы не убиваться на чужих глазах, не теребить еще живую сердечную рану, отказались от встречи с писателем. Так что матерей одолевало не «любопытство», а горе.

Но ложь пачкуна понадобилась главному редактору В.Выхованцу, чтобы распространить ее 700 тысячам читателей газеты именно в юбилей «Молодой гвардии»...

Дабы заткнуть за пояс авторов прежних «сенсаций» и поводить за нос читателей, журналист выдал и такую нелепицу: дескать, на научно-практической конференции в Краснодоне «не исключено, что будут оглашены до сих пор неизвестные документы о деятельности юных подпольщиков. Возможно, благодаря им хоть на часть вопросов прозвучат внятные ответы».

Однако невежд, приткнувшихся к незнакомой теме, не оказалось, и оглашать «неизвестные документы» не пришлось.

Ю.Заранкин: Очевидцы вспоминают, как увлеченно и в то же время скрупулезно собирал писатель материал для романа, посещая все места, так или иначе связанные с деятельностью молодогвардейцев, расспрашивал очевидцев героических дел подпольщиков. Приехав в Москву, Фадеев отключает телефон. Никаких дел, никакой работы, кроме «Молодой гвардии». Он пишет эту книгу с поистине фанатичной увлеченностью. По пятнадцать — двадцать часов за письменным столом ежедневно.

<...> Еще ни одна советская книга не получала столь быстрого, столь мощного всенародного признания [71].

Л.Осьмухина, сестра молодогвардейца В.Осьмухина: В 1946 году вышел в свет роман Фадеева «Молодая гвардия», воспитавший не одно поколение советских граждан. Писатель побывал в семьях, был несколько раз у нас. Очень симпатичный, интересный человек [72].

Н.Кононова: Много негативных эмоций у некоторых матерей погибших краснодонцев вызвал тот факт, что Торицин, а позднее Александр Фадеев, собиравший материал для своей будущей книги, неизменно поселялись в доме у Елены Николаевны Кошевой [57].

В.Семистяга, Ю.Козовский: Отдельный разговор о роли матери Олега Кошевого в трактовке мифов о «Молодой гвардии»...

Общеизвестно, что Елена Николаевна имела исключительное влияние на Фадеева. В дни пребывания в Краснодоне он жил в ее квартире. Допускали к нему только тех посетителей, которые разделяли версию Е.Н.Кошевой о ее сыне. Угрозами и запугиваниями отвечала Елена Николаевна тем, кто намеревался сказать хоть слово против официального мнения! [50].

В.М.: Рассуждают, как слепые о красках.

Во-первых, в те месяцы у посетителей Фадеева не было никакого «официального мнения». Во-вторых, родители, которые беседовали с А.Фадеевым, были подавлены горем и не занимались дележом мнений или каких-то версий. А факт поселения кого-то где-то был обыденным, житейским, так как в городе не было гостиницы. Торицина и Фадеева поселили в квартиру Кошевых как в более просторную и благоустроенную, чем у других жителей города. И только ОНО, бесплодное, может приписать «негативные эмоции» от этого мелкого, прозаичного факта матерям, охваченным тяжелыми переживаниями. В забившей ключом жизни они искали утешение в труде и взаимной озабоченности, сродненных общим горем.

В-третьих, подавляющее большинство родителей молодогвардейцев не знали Кошевых вообще, так как жили не в центральном районе города, а в поселках.

В-четвертых, склока, которую «исследователи» выдают за достоверный и существенный факт, возникла через несколько лет. И о ней писатель говорил прямо и откровенно. Вот, к примеру, отрывок из ответа секретарю ЦК ВКП(б) А.А.Жданову:

«6 марта 1948 г.

Письмо X. в части освещения деятельности «Молодой гвардии» отражает ту обывательскую возню, которую подняли над памятью погибших юношей и девушек некоторые из родителей и кое-кто из оставшихся в живых членов этой молодежной организации.

Цель этой возни: задним числом возвысить себя, сына или дочь из своей семьи, а заодно и всю семью, для чего — принизить и опорочить тех из героев «Молодой гвардии» и их семьи, которые получили более высокую награду правительства или более высоко были оценены нашей печатью» [73].

К чести юных подпольщиков: таких родителей оказалось немного. Но теперь обывательскую возню вокруг «Молодой гвардии» учинили луганские «исследователи» и иже с ними.

Выступая перед читателями романа Фадеев рассказывал:

«Я выехал на место событий, пробыл там около месяца, опросил большое число людей. Побывал в семьях молодогвардейцев, беседовал с их товарищами по школе, с учителями и, таким образом, дополнил материал, предоставленный мне комиссией. Кроме того, я ознакомился с материалом допроса предателя Кулешова, служившего при немцах, помогавшего немцам в расправах над членами «Молодой гвардии». …Я встречался с рядом партизан и подпольных работников не только Краснодона, но и других районов Ворошиловградской области»,

«...Я мог иметь все до мельчайших деталей: знал о характере, о наружности, о взаимоотношениях и т. д., не говоря о том, что я весь месяц жил у родни Кошевого и ко мне приходили родители других молодогвардейцев».[102, с.595]

В Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР хранятся записи, которые делал Фадеев в Краснодоне. Скажем, записав рассказы Кошевых, матери и сестры Вани Земнухова, сестер Иванцовых, матери Ульяны Громовой, он беседует с М. А. Борц и ее дочерью Люсей и записывает в блокноте:

«Ее пытали и били. Какие у нее серьезные взрослые глаза и какая навечная горькая от оскорбления складка губ!

Мать Осьмухина. Резкий голос. Она перенесла и испытала такое и познала такое, что навсегда ее сделало бесстрашной. Как прекрасно она сказала о находящихся еще на свободе полицейских: «Если власть их не возьмет, мы их сами поубиваем».

Как и все, мать Володи Осьмухина особенно чувствует и под­черкивает дикость, тупость, бескультурье немецкое. Вообще русские люди, испытавшие немецкое засилье, относятся к ним презрительно-брезгливо» (ЦГАЛИ, ф. 1628, оп. 1, ед. хр. 65, лл. 42—43 об.).

Собрав материалы в Краснодоне Фадеев сказал: «Будь ты хоть семи пядей во лбу и как бы ты ни был талантлив, выдумать это или домыслить – невозможно».

В.Семистяга, Ю.Козовский: Игнорируя неоспоримые факты, что роман был художественным, а не документальным произведением, обком «выявил», что А.А.Фадеев показал борьбу молодогвардейцев как стихийный процесс, который возник и развивался до своего трагического конца без влияния коммунистов-подпольщиков, а сами они нарисованы как жертвы своей неорганизованности. Обком раскритиковал роман за отсутствие роли компартии, за стихийные отступление и эвакуацию.

<...> На таких условиях не выполнить социальный заказ системы А.А.Фадеев не мог [50].

Н.Петрова: Фадеев ... немедленно «взял под козырек», так как по опыту знал беспощадную мощь идеологического диктата Системы. В итоге он пошел на существенную переработку текста романа. У молодогвардейцев в романе появились партийные наставники и руководители. Идея ведущей и направляющей роли ВКП(б) вновь продемонстрировала свою всепобеждающую силу [63].

В.М.: Зачем же так, доктор наук, примитивно, по сегодняшнему демошаблону? Негоже ученому-историку быть политическим флюгером.

Если  режиму Ющенко понадобилось насадить идеологию украинского национализма, то он не только пропагандирует мнимую героику движения ОУН и УПА в «документальных» фильмах, романах, повестях и статьях, но и стремится мифы о борьбе бандеровцев с фашизмом утвердить постановлением государственной власти — законом страны. Советская власть мифы не узаконивала. И А.Фадеев написал не закон СССР, а художественный роман. А критика любого произведения не только правомерна, но и необходима.

Вот В.Семистяга и Ю.Козовский выступили в роли фундаторов «новой истории» краснодонского подполья, с помощью которой жаждут освободить место для националистических героев. А что хотят доказать? И в первичных документах, и в первой редакции романа не было «влияния коммунистов-подпольщиков». Действительно и то, что система и образ жизни требовали художественных произведений, которые бы воспитывали честных и высоконравственных коллективистов, интернационалистов и патриотов своей Родины.

Над такими благородными «заказами» работали лучшие инженеры человеческих душ. Талантливые книги А.Фадеева и К.Симонова, О.Гончара и Л.Леонова, А.Толстого и М.Шолохова, И.Стаднюка и Ю.Бондарева, В.Карпова и Ю.Збанацкого, Н.Тихонова и Б.Горбатова, И.Эренбурга и Б.Полевого, Г.Березко и А.Чаковского и многих других о борьбе советского народа с фашизмом, его военном и трудовом героизме воспитали десятки миллионов людей.

На II съезде советских писателей М.Шолохов высказал коллективное мнение делегатов:

«О нас, советских писателях, злобствующие враги за рубежом говорят, будто бы мы пишем по указке партии. Дело обстоит несколько иначе: каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим своим искусством» [74].

А кому принадлежат сердца нынешней пишущей братии? Чей заказ они выполняют? Ранее уже был ответ.

В.Никифорова: ...Орден Октябрьской Революции в 1968-м получен [ВЛКСМ] за воспитание молодежи в духе преданности Родине.

...Именно это качество в течение пятидесяти с лишним лет выбивает мировая закулиса из сознания советских людей. Десять лет ее рекруты на территории бывших советских республик цинично мажут чистые имена, светлые идеи грязью, «забивают гвозди в гроб коммунизма». Но впустую: видно, не от той крышки те гвозди. Или шляпки у них не с той стороны. А имена Зои Космодемьянской, Олега Кошевого и всех молодогвардейцев, Александра Матросова, Лизы Чайкиной, светятся [75].

В.М.: Об отношении к «руководящей и направляющей» роли коммунистической партии А.Фадеев сказал широкой общественности искренне и прямо. Так же, как вот в этом письме от 31 марта 1948 года другу юности: Г.Х.Цапурину:

«...Вполне справедливы претензии наших старших то­варищей большевиков на то, что роль партии в романе недостаточно отражена. Партия в романе показана главным образом через Шульгу и Валько, которые плохо организовали подполье, провалились сами и провалили все дело. Конечно, такие случаи бывали. Но по опыту нашего подполья при Колчаке, ты сам знаешь, что большевики неплохие организаторы и этим побеждают. Поэтому следовало бы в романе, получившем такое большое народное распространение, показать эту сильную сторону большевиков.

Вот это я и собираюсь сделать...» [73].

После выхода в свет романа «Молодая гвардия» автор получил более 18 тысяч писем с отзывами и новыми сведениями. С их учетом вторая редакция романа стала более достоверной. И только злые невежды могут говорить, что Фадеева «заставили почти под диктовку переписать книгу».

В.Саватеев, доктор филологических наук: ...Главным творческим делом для А.Фадеева в годы войны стало создание романа «Молодая гвардия» — произведения романтического склада, документального в своей основе, но художественного по жанру, методу, по силе обобщения. У романа, как известно, была непростая судьба. <...> ...До сих пор за ним тянется некий шлейф переделанного «по указке». Внешне это как будто верно, однако излишние спекуляции на этом едва ли правомерны; во всяком случае бесспорно, что доработка была произведена писателем мастерски, не механически, а художественная ткань романа обогатилась новыми образами, сюжетными линиями [76].

В.М.: Известный русский публицист И.С.Аксаков сказал: «Для патриотизма важны не только воинские подвиги, но и подвиги духа». Этой формуле соответствует роман А.Фадеева, написанный очень жизненно.

А отвергать партийное руководство «Молодой гвардией» и утверждать «борьбу молодогвардейцев как стихийный процесс» абсурдно.

Патриотизм молодогвардейцев, их воля, вера в победу, откровенное презрение к врагам были воспитаны коммунистической партией. Создавая подполье, они выполняли указание партии. Значит, комсомольцы-подпольщики были настоящими коммунистами. И не важно, кто именно стал их организатором.

Когда наши военные, отступая, покидали Краснодон, и старший лейтенант И.Г.Дубченко предложил моей сестре, Нине Минаевой, уехать с ними, она решительно отказалась:

«Если мы будем оккупированы,— сказала Нина,— будем тоже вести партизанскую борьбу». «Я ей сказал,— писал нам с фронта И.Г.Дубченко,— что она еще молода и для того, чтобы организовать партизанский отряд, нужны люди и руководитель. Нина молодецким взглядом и сверкающими глазами уставилась мне в глаза и сказала: «Силы у нас есть и руководитель тоже есть». Чувствовалась в ней твердая решимость и уверенность в правоте задуманного плана. Я больше не стал возражать, пожелали друг другу успехов и, попрощавшись, расстались».

(Действующая армия, 18.12. 1943 г. полевая почта № 42769).

В доказательстве отрицания партийного руководства «Молодой гвардией» добросовестные исследователи обязаны опровергнуть известные факты. Например, доказать, что Евгений Мошков, один из организаторов подполья, не был коммунистом, что вместе с молодогвардейцами не были арестованы и казнены десять коммунистов-подпольщиков. Опровергнуть должны и хотя бы вот это свидетельство Н.И.Ковальской (Ганночкиной) о совместных допросах молодогвардейцев и коммунистов:

«На моих глазах допрашивали Улю Громову. Что ее ни спрашивали, какими словами только ни обзывали, она не отвечала. Тогда полицай с Грачевника Попов Виктор так ударил ее по голове, что у нее гребешок переломился. «Подними!» — закричал он, и начал бить по лицу и где попало. Когда я мыла пол уже в коридоре, Улю без сознания перетащили в камеру...

Такая участь постигла всех других девушек. Но как им ни тяжко было, они пели. Ребята в соседних камерах подхватывали. В камеры врывались полицаи. Но песни неслись по всей тюрьме.

<...> Однажды, когда я мыла пол в комнате пыток, допрашивали Соколову, старую партизанку (Соколова Н.Г. была связной в партийном подполье — В.М.). Она кричала палачам: «Я прожила свою жизнь хорошо. Но вам, гадам, не хозяйничать на русской земле! Придет время, погонят вас, собак!» На нее посыпались розги, кулаки. Она упала без сознания. В это время ввели Нину Минаеву и Любу Шевцову. Стали допрашивать Минаеву. Но она стояла молча и глядела на Соколову. «Отвечай! Говори, стерва! Будешь молчать — то же будет и тебе!» «Я ничего не скажу. Можете бить»,— тихо сказала Нина. Тогда сам начальник полиции Соликовский подскочил к ней и со всей силы ударил в лицо. Она перегнулась, но не упала. «Ух, гады, изверги!» — простонала Нина. Тут поднялся немец, дал полицаю плеть, и тот дурак рад стараться. Мне приказали принести воды. Я принесла два ведра. Одно вылили на Соколову, другое — на Минаеву.

<...> Если б вы видели эти плети! Мне и сейчас страшно вспомнить о них. Это кожаные ленты с узлами, сплетенные косой. Когда я мыла пол, то боялась даже дотронуться до них».

Но «исследователи» не касаются этой реальности и свое отрицание партийного руководства, понимаемого по академическим критериям, строят не на фактах, а выводят на кофейной гуще. И все же гадательные суждения, даже при различных подходах к этой теме, будут всегда, потому что истину унесли с собой казненные подпольщики.

Ю.Заранкин: ...Никакой сверхопеки над Фадеевым не было. Он всегда достаточно смело и принципиально отстаивал свои позиции. Прислушиваясь в то же время к дельным советам. И если соглашался, то не по принуждению, а опять-таки как принципиальный художник и убежденный коммунист [71].

В.Саватеев: ...Творческий опыт создания «Молодой гвардии» не был забыт. Он по-своему отразился в произведениях таких писателей, как Ю.Бондарев, М.Алексеев, В.Быков, Б.Васильев... Таким образом, продолжая героико-романтические традиции литературы 20-30-х годов, А.Фадеев сам был необходимым звеном в непрерывной цепи художественных традиций. И это его место в истории нашей литературы неоспоримо... [76].

В.Борц, член «Молодой гвардии»: Выражаю свое восхищение талантом писателя. Он сумел точно передать самобытные черты Олега, Ули, Любы, Сережи и других, показать их мужество, преданность социалистическому Отечеству. Этого никому не оспорить.

А.Голенков: Валерия Давыдовна, когда началась фальсификация истории «Молодой гвардии»?

В.Борц: 11 мая 1956 года ... нас, пятерых из бывших тогда живых молодогвардейцев, а также А.А.Фадеева пригласил к себе на дачу под Москвой Н.С.Хрущев. Там он завел разговор о ... прощении (за давностью лет) предавшего (под пытками) членов штаба «Молодой гвардии» Виктора Иосифовича Третьякевича. Оказывается, он был сыном друга Н.С.Хрущева, земляка из с.Калиновка Курской области. Мол, никто из нас негарантирован, что выдержит пытки. Четверо из нас высказались, от неожиданности, видимо, как-то неопределенно. Я же сказала, что, конечно, не могу ручаться, что выдержала бы пытки. Но ... мы же давали клятву, в которой говорилось, что если кто-то из нас даже под пытками выдаст товарищей, то — «пусть будет проклятье ему на всю оставшуюся жизнь» и т.д. Хрущеву это не понравилось. Он стал горячо что-то несвязное говорить. Мы молчали. Вдруг вскакивает А.А.Фадеев и гневно бросает в лицо Хрущеву, что он — бывший троцкист и еще что-то. Хрущев страшно покраснел. Фадеев жутко побелел. Произошла очень некрасивая сцена... Я об этом еще не рассказывала... И не знаю, надо ли говорить... Но встреча та была прервана. «До лучших времен»,— как сказал Хрущев. (Он очень был взволнован). Встреча так и не повторилась. (13 мая, т.е. через 2 дня, как известно, А.Фадеев ... застрелился — А.Г.) [67].

В.М. Николаев, помошник бывшего начальника Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко: Хрущев, начинавший свою политическую деятельность как троцкист, погубил немало честных людей, пытаясь компенсировать грехи своего прошлого «непримиримостью по отношению к врагам народа» («Правда» 12-13 октября 2004г.).

В.М.: Наши враги знают насколько велика роль писателя в воспитании зрелого и настоящего гражданина Отечества. И чтобы основательно потоптаться по авторитету А. Фадеева, на российском государственном телеканале РТР 26 апреля и 10 августа 1997 года была передача «Старая квартира. Год 1952-й». Сценарист В.Славкин использовал Лядскую как эффектный зачин композиции: она в видеозаписи с затемненным лицом отказывается участвовать в этой передаче.

О.Лядская: ...Я не за себя боюсь. Сколько той жизни осталось.

Т.Островский (кор.РТР): Она отказалась от поездки в Москву и вообще отказывается от каких-либо интервью. Человеку очень страшно. Ей страшно за свою внучку, страшно за свою дочку, ей страшно за зятя и вообще за всю семью. Она боится. Хотя она невиновна. Она реабилитирована в 1990 году. И тем не менее она считает, что если она покажется где-то на телевидении, волна поднимется опять против нее, опять будут обвинять в предательстве...

В.М.: Позвольте, что же случилось? Почему скрыто лицо? Ведь оно в крупном плане попало на глаза почти 8 миллионам читателей «Огонька». И вспомните статью Киселева: после освобождения из лагеря в 1956 г. она не сменила фамилию и «возвратилась туда, где ...ее каждая собака знала». Она пояснила: «Мои земляки понимали побольше Фадеева. А потому и не держали меня за предательницу, не верили в это. За все время никто и намеком не упрекнул» ...

Г.Гурвич (ведущий «Старой квартиры»): Здесь в качестве героя должна была присутствовать оклеветанная когда-то и реабилитированная Ольга Лядская. Здесь мог бы присутствовать и Виктор Третьякевич, который по фильму — предатель (?) и впоследствии получил звание Героя Советского Союза (?). Посмертно, конечно. Здесь мог быть и сам Фадеев, как участник этой истории.

Судьба Лядской определилась во многом именно романом Фадеева (?). Когда он писал роман, НКВД подало ему документы, где Лядская и Вырикова без всяких доказательств значились предателями, как уцелевшие просто в этой истории. Но после выхода романа (?) Лядскую приговорили к расстрелу (?!). Однако у Лядской обострился прогрессирующий туберкулез и ей заменили это Степлагом... Она полностью реабилитирована. И тем не менее она боится... Она не хочет справедливости. Почему?..

В.М.: Поистине, рожденный ползать — не врать не может. Странно: среди большой аудитории не нашлось тех, кто опроверг бы эту чушь. Или хотя бы спросили: почему Вырикову не осудили после выхода романа? Но ораторы из зала отрепетировано забросали камнями роман «Молодая гвардия», А.Фадеева, Сталина за «поротую спину» Лядской, за «рубец на сердце» кинорежиссера С.Герасимова, за журналиста К.Костенко, которого якобы «перетаскали по всем кабинетам ЦК комсомола».

Намеченный сценарием ответ на вопрос «почему боится Лядская», высказал в концовке своего стиха артист и поэт (может, и в дуду игрец) О.Анофриев, которую он изрек истово и с надрывом: «Мгновение, увы, остановилось. И как болезнь, как сон, как атавизм, как призрак, как напасть,— скажи на милость, меж нами снова бродит коммунизм»...

Выходит, разыгран примитивный фарс, чтобы разжалобить зрителей, вызвать сочувствие жертве «неимоверной жестокости», а главное, внушить презрение к прошлому своего народа.

Г.Гурвич: Последнюю точку в этой истории поставил сам Фадеев. Вот фраза из его предсмертного письма: «Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни».

В.М.: Только невежды да архиплуты категорически, безапелляционно историей «Молодой гвардии» обусловливают смерть писателя.

О.Трачук: Содержание письма наводило на мысль, что, вероятнее всего, причиною самоубийства Фадеева стали угрызения совести. После смерти Сталина начали возвращаться из заключения коллеги писателя, попавшие под машину репрессий, а Фадеев, как Генеральный секретарь Союза писателей, в свое время ставил визу под их приговорами [61].

В.М.: Очередной черный вымысел.

В.Саватеев: ...Недавний биографический справочник «Деятели отечественной истории» (автор А.Шикман). В нем ничтоже сумнящеся говорится, что А.Фадеев уже в 20-30-е годы «согласился стать проводником партийных требований в литературе». И далее: «...теоретик «социалистического реализма» Фадеев, выполняя волю партийных вождей, громил А.Платонова, Зощенко, Ахматову», участвовал в репрессиях, а потом «терзался муками совести».

<...> «Переосмысление» творчества и личности писателя здесь служит целям кардинальной «перекройки» истории русской литературы XX века, ее ключевых фигур [76].

В.М.: Михаил Алексеев, известный советский писатель, Герой Социалистического труда, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, с благодарностью отзывался о А.Фадееве, писал: «...Кто из литераторов из моего и даже более старшего поколения не успел погреться об его (Фадеева) сердце».

Известный украинский писатель Олесь Гончар сказал об Александре Фадееве так:

«Жизнелюб, натура глубоко творческая, человек открытой мужественной души. Его любило писательское товарищество. Он был выдающимся лидером творческой интеллигенции, ибо чувствовал, я уверен в этом, органическую потребность отстаивать справедливость, защищать людей творческих от дискриминации со стороны вельможных невежд и черносотенцев».

Этих, и многих других литературных авторитетов, современников А.Фадеева и его собратьев по перу, не удастся опровергнуть никаким продажным борзописцам.

В.Саватеев: ...Все с той же целью компрометации Фадеева нередко используется своеобразная тактика двойных стандартов по отношению к нему. В частности, он как руководитель творческого союза и как активный участник литературного процесса много и порой резко критиковал своих коллег — писателей. Но в одном случае его право на критику сегодняшними «либеральными» авторами признается и одобряется (это касается, например, критики Ф.Панферова, В.Ажаева, А.Жарова, А.Первенцева и др.), в другом же случае ей приписываются сознательно злокозненный, злокачественный смысл и значение, такая критика объявляется не иначе как «донос»... (это можно отнести, например, к критике И.Эренбурга, В.Гроссмана, Гурвича, Юзовского и др.) [76].

К.Иванцов: Многих, очень многих отвел он от тюрьмы и лагеря: письменно ручался в их честности, порядочности, неподкупности, ходатайствовал о помиловании и реабилитации, а после выхода на свободу помогал устроиться в жизни, обрести почву под ногами. Одно лишь перечисление тех имен заняло бы немало места. Потому ограничусь лишь некоторыми фамилиями: П.Антокольский, И.Апряткин (товарищ юности), М.Булгаков, О.Бергольц, А.Довженко, Н.Заболоцкий, И.Певзнер (герой гражданской войны), Б.Пастернак, Л.Соловьев, А.Твардовский... [77].

В.М.: Истинный повод для дерзостного поступка, причинную связь А. Фадеев описал ясно, в здравом смысле и убедительно. Возможно, та последняя встреча с Н.Хрущевым и стала каплей для смертной чаши. Вот некоторые строки из его предсмертного письма:

«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено…».

«Литература — этот высший плод — отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун — таких, как Московская конференция или ХХ-й партсъезд,— раздался новый лозунг «Ату ее!» Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду,— и выводы, глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой все той же «дубинки».

«Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных».

«Литература — этот высший плод нового строя — унижена, затравлена, загублена».

«Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни.

Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже 3-х лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять».

Так что погиб А.Фадеев борцом за истину. Погиб смело и решительно. Об этом умалчивают нынешние приспособленцы, почитатели первого недалекого «реформатора» и борца за культ двуличности Н.С.Хрущева.

Л.Ягункова: ...Я с глубоким внутренним подъемом произношу фадеевские слова: «Он думает, он у нас жизнь прекратил... Наша-то жизнь навек, а он кто?» Он — это оккупант, он — это предатель-«демократ»... Но оккупанту вместе со всеми прихвостнями одна дорога — вон! [78].

В.М.: А вот статисты «Старой квартиры», вроде бы серьезные, порядочные, а отдельные — даже «заслуженные», в атмосфере очевидного искажения истории, восторженного надругательства над мертвыми, выглядели жалкими и трусливыми — телеэкстрасенсы РТР с легкостью окашпировали их, очумачили и довели до гипнотических слез умиления...

Конечно, всю фактическую неряшливость, умышленную ложь, голословность, явные противоречия и субъективные пристрастия к «Молодой гвардии» обязаны были заметить редакции газет, журналов, телекомпаний. Но, как говорится, им нужны не факты, а эффекты.

И как парадокс может быть восхищение дальновидными решениями прозорливых стратегов:

«Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность... Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства,— словом, всякой безнравственности... [3].

Это предназначение наше в рыночной стихии стало серой обыденщиной. К счастью, пробуждающийся разум уже начинает распознавать эффектные трюки и выявлять гибридную лжеправду.

 

*  *  *

  По-моему, в каждом земном пороке

    Пусть так или сяк, но таится ложь. 

    Во всем, что бессовестно и жестоко,

Она непременно блестит, как нож.

(Эдуард Асадов)
Отзвуки прошлого

Беседа одиннадцатая

 

С первых же дней Великой Отечественной войны А.Фадеев живет заботами фронта. Корреспондент «Правды» и Совинформбюро, он не раз выезжал в действующую армию, стремился туда, где происходили главные события, и все хотел видеть собственными глазами. Несколько месяцев он провел в блокадном Ленинграде, был в окружении под Ржевом, где питался вместе со всеми трупами лошадей.

«Вот тут-то мы, военные корреспонденты, и узнали, что за человечище Александр Фадеев. И полюбили его, высокого, красивого, уверенного, доброжелательного, неунывающего, умеющего в самые тяжкие минуты излучать какой-то нешумный, светлый, чисто фадеевский оптимизм»,— так написал Борис Полевой в своих нюрнбергских дневниках «В конце концов».

Возможно, именно здесь, под Ржевом, в экстремальных условиях, Фадеев понял, что главной силой в борьбе с фашизмом является патриотизм. И когда ЦК ВЛКСМ попросил его написать книгу о героическом подполье в Краснодоне, он не раздумывая взялся за перо, и 15 сентября 1943 года в «Правде» был опубликован его очерк «Бессмертие». Не отступая от свидетельств очевидцев, А.Фадеев рассказал о боевых действиях и смелых операциях молодогвардейцев, об их мужестве, с которым они встретили смерть. Но в романе Фадеев не выпячивал дея­тельность подпольщиков, свое внимание сосредоточил на их образах. Вот что сказал он сам:

«Мой роман построен на фактах. Вместе с тем, конечно, это не история, это, часто, подлинные факты, и все-таки в них много художественного вымысла...

Кто может сейчас сказать, о чем разговаривали, что думали, переживали, юноши и девушки и в часы свершения своих героических дел, и в часы дружеских бесед? Об этом можно только догадываться. Значит, это и действительная история, и в то же время художественный вымысел. Это — роман» [79].

Чего же хотят от романиста теперешние образованные историки и журналисты? Ведь здравым умом нетрудно понять: А.Фадеева поразила выразительность коллективного подвига новой молодежи, первого поколения воспитанников советского строя. И он в образах молодогвардейцев обобщил черты, «неповторимый облик этого поколения».

«Я очень охотно взялся за роман, чему способствовали некоторые автобиографические обстоятельства, - говорил он на читательской конференции в декабре 1946 г. - Собственную юность я начинал тоже в подполье (1918 год). Судьба так сложилась, что первые годы юности проходили в шахтерской среде. Потом пришлось учиться в Горной академии. И наконец, в 1925—1926 годах много пришлось работать в соседнем с Краснодоном шахтерском округе. Поэтому быт Донбасса и шахтерский быт были мне хорошо известны.

<…> Что произвело на меня наиболее  сильное   впечатле­ние?

Мой ответ таков: характер этой молодежи, которую мне предстояло изобразить в романе. Невольно приходило на ум сравнение с молодежью моей юности. Подавляющее большинство молодогвардейцев было интеллигентными молодыми людьми, в то время как в нашем подполье интеллигентных молодых людей — революционеров было чрезвычайно мало <…> Что же касается рабочей молодежи, то это была чудесная молодежь, очень революционно настроенная. Но она была полуграмотной, ее революционность была в основном стихийной. Очень многие из них не были знакомы с политической литературой. Многие окончили начальную школу, церковноприходскую или даже были совсем неграмотными. Вот какова была молодежь в мое время. В Краснодоне мы видим другую картину: люди с образованием, воспитанные советским обществом, встали на борьбу. Люди, у которых революционное сознание является ясным, а не стихийным. Ведь молодогвардейцы по своему происхождению не представляли из себя что-нибудь выдающееся. В большинстве это были дети шахтеров. Ваня Земнухов был сыном сторожа, у Вали Борц отец и мать работали учителями. И сами молодогвардейцы не представляли собой ничего исключительного. Это были типичные, всем нам знакомые молодые люди, учащиеся наших школ. Именно потому, что это самая обыкновенная наша советская молодежь, вышедшая из самых обыкновенных рядовых советских семей, — именно поэтому вся деятельность «Молодой гвардии» заслуживает того, чтобы ее изобразить в художественном произведении как нечто типичное для всей советской молодежи.

<…> Наши юноши и девушки из книг и рассказов взрослых, из прежней своей общественной работы в школе и пионерских отрядах, в комсомольских организациях усвоили многие методы организации, присущей старому поколению большевиков. Конечно, многое приходилось нащупывать наново. Многое они открывали на практике, о многом догадывались. Но факт остается фактом, что молодое поколение пошло по традициям старых большевиков. Эти обстоятельства кажутся мне самыми примечательными. Во-первых, это молодежь обыкновенная для нас с вами и необыкновенная по сравнению с молодежью капиталистических стран. Во-вторых, это молодежь, воспитанная на традициях прошлого и являющаяся продол­жательницей дела старшего поколения. Вот эти два момента являются самыми замечательными во всей деятельности «Молодой гвардии». [102, с.130-131]

Советская власть оберегала вековые традиции общинного уклада жизни, и все виды искусства нацелила на углубление коллективистской психологии, на морально-нравственное формирование человеческой личности. Главным героем в литературе, на сценах театров, на радио, в прессе стал тот, кто всех «кормил и поил», человек труда  — рабочие и крестьяне. На глазах молодежи претворялся в жизнь лозунг: «Кто был никем, тот станет всем!».

Молодежь зачитывалась произведениями русских и советских писателей, книгами иностранных авторов, которые массовыми тиражами выпускало основанное в 1918 году М.Горьким издательство «Всемирная литература».

Родители будущих молодогвардейцев, погруженные в заботы о детях, были преимущественно малограмотные и не имели познаний в семейном воспитании. Но их порядочность, трудолюбие, бесхитростность, откровенность в общении, правдивость были образцами для их детей.

И писатель одну из основных идей романа выразил словами, которые вложил в уста Матвея Шульги: «Мы вышли из них, все лучшие, самые умные, талантливые, знатные наши люди,— все вышли из них, из простых людей!..»

Каждодневно, не навязчиво воспитывала молодежь и та кипучая жизнь. В те годы советские люди совершали ранее немыслимые подвиги на море, на земле, в воздухе. Весь мир говорил о челюскинцах, папанинцах, Чкалове, Байдукове, Белякове и Громове. Легендарными стали Чапаев и Стаханов.

Молодежь гордилась, что Советский Союз уже в 1940 году по объему промышленного производства занял первое место в Европе и второе — в мире. У будущих защитников страны были широко открытые глаза, и они видели все таким, каким оно было на самом деле. И потому не хитрили, не подстраивались, не лгали. Можно приводить сотни примеров их принципиальности во всем.

Советская молодежь убедилась в справедливости оценки иностранными специалистами Сталинской Конституции, как самой прогрессивной в мире, восхищалась проявлениями трудового энтузиазма и растущим благополучием народа. Ведь за период с 1934 по 1940 год натуральные доходы колхозников возросли в 2,2 раза, а денежные – в 6,5 раз.

Магазины были заполнены товарами повседневного спроса, полки ломились от продуктов питания: мяса, колбас и сыров нескольких названий, сельдей разных видов, всяких хлебобулочных и кондитерских изделий и т.д. В деревянных кадках были черная и красная икра, на поддонах лежали пласты повидла и халвы. То есть все то, что выращивали на полях и выкармливали на фермах, было в изобилии на полках наших магазинов.

Дух, атмосферу той жизни ярко выражала песня — душа нашего народа. Популярные песни молодежь пела в пути, дома, в школе. Музыка была включена в программу школы на равных началах со всеми другими предметами. И по пес­ням, которые молодогвардейцы любили и распевали, можно судить, к чему они были готовы.

Многие песни стали не только символами, но и внятными отголосками той советской эпохи. Вот несколько отрывков из тех бодрых и жизнеутверждающих песен.

Бригада нас встретит работой,

И ты улыбнешься друзьям,

С которыми труд, и забота,

И встречный, и жизнь — пополам.

(Музыка Д.Шостаковича, стихи Б.Корнилова)

                * * *

Нам ли стоять на месте!

В своих дерзаниях всегда мы правы.

Труд наш есть дело чести,

Есть дело доблести и подвиг славы.

…………………………………………

    Припев:  Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

                    Пламя души своей, знамя страны своей

                    Мы пронесем через миры и века.

(Музыка И.Дунаевского, стихи А.Д'Актиля)

                                    * * *

Шагай вперед, комсомольское племя,

Шути и пой, чтоб улыбки цвели,

Мы покоряем пространство и время,

Мы — молодые хозяева земли!

…………………………………………..

Мы все добудем, поймем и откроем —

Холодный полюс и свод голубой.

Когда страна быть прикажет героем,

У нас героем становится любой.

 (Музыка И.Дунаевского, стихи В.Лебедева-Кумача)

 

Здесь уместно поставить рядом, для сравнения, не популярные сегодня блатные и вульгарные песенки, а по-современному «содержательные» и с признаками «поэзии»:

Очі сині, очі сині, очі сині.

Сині очі...

И так далее. И вот еще одна:

Цей дощ надовго, надовго, надовго,

Цей дощ...

       А.Зиновьев: Предвоенное поколение… Большинство его представителей были дети рабочих и крестьян. Перед ними открылись неведомые ранее перспективы образования и жизненного успеха. В общем и целом это поколение исповедовало систему ценностей идеального человека, которую в течении столетий вырабатывали лучшие представители рода человеческого. В этой системе доминировали высшие моральные и духовные ценности. Пусть не все были такими, пусть лишь частично отвечали этому идеалу. Но влияние этой системы ценностей было огромным. Мы даже сами не отдавали себе отчета в этом.

В.М.: Писатель Фадеев отчетливо увидел, что молодых патриотов воспитала именно та среда, их характеры сформировало то общество, и он окончательно уверился в истинности сказанного И.В.Сталиным в письме Детиздату при ЦК ВЛКСМ.

Выступив «решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина», он отметил искажения, не заслуженные восхваления, и «что автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны... подхалимы». И подчеркнул главное: «книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей... культ личностей вождей, непогрешимость героев». «Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская,— писал Сталин,— а эсеровская теория. Герои делают народ, превращая его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики». И Сталин посоветовал «сжечь книжку».

Поэтому А.Фадеев не фантазировал, а писал из жизни. И чем больше он углублялся в фактический материал, тем сильнее поражался исключительностью подвига молодогвардейцев. Чтобы понять ту особенность, нужно пристально всмотреться в историческую даль жуткой обстановки того погибельного времени...

В жаркое лето 42-го, как и в холодную зиму 41-го, Отечество находилось в смертельной опасности. Под немецкой пятой оказались Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, значительная часть России, почти вся Украина. После 250-дневной героической обороны пал Севастополь, в кольце блокады оставался Ленинград. Красная Армия потерпела поражение на Керченском полуострове и под Харьковом, фашистские войска рвались к Северному Кавказу и Сталинграду.

Через Краснодон спешили вырваться из вражеского «мешка» воинские части и беженцы. В пыльном горячем воздухе смешивались гул моторов, грохот колес, рев животных, и это массовое, невиданное по масштабам отступление повергло жителей Краснодона в смятение. В памяти были свежими рассуждения военных о причинах отступления: безволие командиров, страх, паникерство и даже измена.

Когда прогремели взрывы на шахтах, из глубоких балок, заросших колючим терном, потянулись вереницы дезертиров; они бродили по огородам и дворам, выпрашивая милостыню.

Оккупантов встретили хлебом-солью. Притихший в страхе город наполнился чужеземной речью, музыкой губных гармошек, лаем собак, предсмертным визгом свиней, криками пойманных кур. Солдаты с засученными рукавами шныряли по домам, обшаривали сараи, подвалы, сундуки, набивали ранцы приглянувшимися вещами. Европа откровенно демонстрировала «культуру» захватчиков: солдаты разгуливали нагишом, справляли нужду на виду у женщин и детей.

Могущество врага было настолько очевидным, что жителей Краснодона ошеломило неимоверное превосходство грозного немецкого войска, усиленного армиями румын, над отступившими потрепанными частями Красной Армии. Людям казалось, что нет и не может быть силы, способной остановить натиск врага, вернуть советскую власть, и они безропотно приняли гитлеровский «новый порядок».

Сотни шкурников, людей с низкой душонкой, сущие оборотни немедля пошли служить оккупантам, на т.н. «казачьем параде» поклялись быть верной опорой Гитлеру.

Будущие подпольщики оказались в плотном окружении изменников Родины. К примеру, поблизости нашего дома жили два брата полицаи, следователь полиции Кулешов, отец и сын полицейские, агент по сбору налогов, работница городской управы, директор молокозавода, казачий атаман и десятки тех, кто с радостью встретил оккупантов. Уже на третий день после скрытного возвращения шахтеров из неудавшейся эвакуации о них узнали в полиции и сразу арестовали.

Молодые подпольщики не знали о суровом спасительном приказе №227, известном как приказ Сталина «Ни шагу назад!». В нем прямо была сказана горькая правда о катастрофической обстановке: пора кончать отступление, а потому — «Ни шагу назад!» Это стало приказом и лозунгом. Но если в войсках после этого приказа начали укреплять дисциплину, бороться с паникерами и дезертирами, отстаивать каждый клочок земли, то в оккупированном Краснодоне люди не знали: остановлен ли враг и что происходит в стране.

Молодогвардейцы ничего не слышали и о сентябрьском приказе «О задачах партизанского движения», изданном после московского совещания командиров партизанских соединений и представителей подпольных организаций. Они не слышали вдохновляющих слов журналистов и писателей, политруков и командиров. В оккупации они не могли прочитать статью Ильи Эренбурга, в которой он говорил:

«Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать».

Они не читали и призыв Константина Симонова, воплощенный в стихотворении «Если дорог тебе твой дом...»:

Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал,

Не в твоем дому чтобы стон,

А в его по мертвым стоял.

                     ………………………………

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Именно такая ненависть к оккупантам была у молодогвардейцев. Они без слов поэта понимали: «За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят».

Но их личная месть воспылала не на принципе «око за око, зуб за зуб»: их родственникам фашисты еще не причинили зла. Моя сестра, например, не знала, что нашего дедушку Алферова Федора Васильевича, лесника в Орловской области, за помощь партизанскому отряду Подгорного фашисты расстреляли со всей семьей (9 человек) в июле 1942 года. Не знала она, и что троюродного дядю С.С.Клюзова фашисты закопали живым в числе 32-х шахтеров. Молодогвардейцы не знали, что 23 августа 1942 года в Сталинграде от немецких бомб погибло более 40 тысяч мирных жителей.

И у них не было частного интереса: они не думали о славе, не рассчитывали на награды. А, как известно, свойство ощущать боль других больше, чем свою, рождает бунтарей. К тому же с 1934 года в школах преподавали гражданскую историю и тем самым вели патриотическое воспитание молодежи. Патриотизм был провозглашен высшей доблестью советских людей. И молодежь задолго до войны пела:

И если враг нашу радость живую

Отнять захочет в упорном бою,

Тогда мы песню споем боевую

И встанем грудью за Родину свою!

               *    *    *

Пусть знает враг итог борьбы великой:

Народ-герой никем не победим!

Мы смерть несем фашистской банде дикой,

Мы от фашизма мир освободим!

Это потом признали пророческими слова Б.Ласкина (музыка Дм. и Дан. Покрасс). А в то время, да еще в оккупации? Но у молодогвардейцев была незыблемая вера в победу. И у них был не показной патриотизм; их высокий дух и твердая воля — не вымысел Фадеева. Их стойкость при пытках была  моральным превосходством, духовной победой над палачами.

Р.Григорьева: Мы, сегодня живущие, способны пойти вот также, безоглядно и бесстрашно, на жертвенный подвиг во имя Родины? Пусть зададут этот вопрос себе и те, кто все эти годы, выполняя свою предательскую миссию, чернит советский период истории, лапает своими грязными руками святые, чистые имена наших героев. Эти перевертыши потому и вершат свой духовный вандализм, что сами никогда во имя Родины не то, что жизнью не пожертвуют (такое им и в голову не придет), даже мало-мальскими удобствами и благами не поступятся, а потому ради этих самых благ отреклись от нашего прошлого [59].

С.Перекрестов: Мы не знали войны. Поэтому мы не можем недооценивать само понятие «подпольная организация» — подпольная, то есть нелегальная, значит, преследуемая. Ведь их за это убили. <...> ...Они тогда не сдались, не покорились, казалось бы, непреодолимой силе. А выступили против нее и победили. Пускай не сразу, а только через два года. Они победили. Но побе­да не досталась им, они не узнали о ней. Победа досталась нам. Сумеем ли мы оценить ее? Понять ее — такую дорогую цену. Цену свободы. Цену жизни. Цену их жизни, заплаченной за нашу свободу [80].

В.Березин: Толстая книга, написанная советским классиком, стала священным писанием советской молодежной пропаганды. В этом-то и дело — несколько поколений советских людей учили тому, как надо умирать за Отечество. И миллионам людей тыкали в лицо страшными и горькими историями Олега Кошевого и Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской и Александра Матросова. Их спрашивали: «Готов ли ты умереть за Родину? Можешь ли ты умереть за Родину?» И надо было отвечать, будто мальчик в красном галстуке,— готов, всегда готов, могу умереть за Родину, хочу умереть за нее... [55].

Г.В.Свиридов, русский композитор и дирижер: На смену героям Революции, Гражданской войны, героям последующей эпохи... героям войны и послевоенных лет... пришел герой нового послевоенного поколения, «герой-ничтожество», благополучный, полусытый, чрезвычайно самодовольный нуль. Он развязен, нагл и низкопробен в художественном творчестве и развращен во всех смыслах как человек [81].

В.М.: Такому содержательному определению «нового героя» всецело отвечает В.Березин. Фразерством, дешевыми остротами о святая святых, о вечном и священном гражданском долге он самоутвердился в образе «самодовольного нуля». Видно, оттого ему неведомы другие «священные писания»:  «толстые книги», песни и т.п. Ну, хотя бы вот это:

«Если завтра война, если завтра в поход, если черная сила нагрянет — весь советский народ, как один человек, на защиту Родины станет». Или песенный призыв: «Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашстской силой тёмною, С проклятою ордой.» И вставали! И потому сегодня в благополучии «самодовольные нули».

Да испокон веков у нашего народа почитаем тот, кто не жалел живота своего, защищая святую отчизну!

 

И молвил он, сверкнув очами:

«Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!»

Когда-то Лермонтова читали! Сегодня наши космополиты писать умеют, а читать не разумеют.

Четыре столетия назад Патриарх Московский и всея Руси Гермоген в своей проповеди сказал: «Да будут благословенны те, которые идут для очищения Московского государства, а вы, изменники, будьте прокляты!»

А восемь веков назад в половецком походе князь Игорь Святославович сказал дружине: «Братья! Лучше быть убитому, нежели полоненному».

Известная советская писательница Ольга Берггольц правдиво писала о том, что Отечественная война рождала взлет человеческого духа, фронтовое братство, бескорыстный подвиг и самопожертвование.

Народу Руси судьбой предначертано, жертвуя собой, изгонять полчища завистливых и алчных захватчиков. Придет час, и у него снова, по опыту предков, закипит разум возмущенный и опять поведет его в смертный бой.

В.Лановой, народный артист СССР: Нравственное оскудение, а то и потеря героя — неестественное состояние для искусства. Человек всегда хочет видеть рядом с собой людей благородных, честных, сильных духом, верных, способных на подлинные человеческие чувства, на совершение поступков, двигающих общество вперед. И герой, несущий добро и справедливость, способный пробудить спящую совесть, поднять людей на правое дело, — вечен, как вечны сами понятия добра и зла [82].

В.М.: А вот рупоры нынешней украинской и российской пропаганды активно внедряют антиподов: героев обмана, подлости, трусости, предательства. Идейно опустошенные, они насаждают безнравственность, лицемерное благочестие, половую распущенность.

Подпольных организаций, подобных «Молодой гвардии», было немало; и о них тоже писали. Но их авторы не смогли по-настоящему воспеть подвиг героев. А даровитый «инженер человеческих душ» А.Фадеев в своем романе, если говорить словами литературных критиков, «группирует существенные признаки многих схожих явлений в одном явлении, типические черты многих людей — в одном герое». И это не нарушает исторической правдивости и не искажает закономерности жизни.

Критиканы романа «Молодая гвардия» и многих художественных произведений о Великой Отечественной войне являются невеждами. Вот авторитетная точка зрения Н.Г.Чернышевского: «…Ученое сочинение рассказывает, что именно было или есть, а произведение изящной литературы рассказывает, как всегда или обыкновенно бывает на свете». (Н.Г.Чернышевский. Полн. собр. соч. т.3, М.Госполитиздат, 1947, стр.313)

Т.е., как говорят литературоведы, в художественном произведении требуется «жизненное правдоподобие», описание возможного, вероятного события, а не «голая правда фактов» как в научном исследовании, в ученом сочинении.

Такое нынче не устраивает идеологов. Потому что писатель выразил порицаемые ими черты молодогвардейцев: верность своему народу и высоким идеалам справедливости, принципиальность и мужество, преданность в дружбе, моральную чистоту в общественных делах, в личных взаимоотношениях между юношами и девушками, честность и чувство ответственности.

«И поскольку такая молодежь не выдумана мною,— писал Фадеев в редакцию чешской газеты «Млада фронта» в январе 1946 г.,— а действительно существует, ее смело можно назвать надеждой человечества».

Высшая доблесть, проявленная молодогвардейцами в обстановке повального смятения и крайней подлости многих людей, их самоотверженные акции в оцеплении изменников, заслуженно отмечены высокими наградами правительства Советского Союза и вызывают у порядочных людей восхищение и любовь, а у недругов — страх и ненависть.

 

 Никто на встречу смерти не спешит,

Чтоб поскорее побрататься с нею…

Но кроме неуемной жажды жить

Есть к Родине любовь!..

Всех чувств она сильнее!

Она ослабшим силы предает,

Безвестных превращает в легендарных.

И за высокий подвиг — благодарный

Бессмертьем награждает их народ.

                      (Владимир Мухин)

Н.Зайцев, писатель: Новые, так называемые «непревзойденные» патриоты из прежних и нынешних борцов за Украину, получившие право утверждать свои идеи в открытом обществе, на самом деле... не стоят и мизинца чистых и благородных юношей «Молодой гвардии» Краснодона... Высок подвиг молодогвардейцев. Тот же, кто принижает его, все равно не возвысится. Вороне орлом не стать [83].

Инна Макарова, киноактриса: Когда я впервые прочла «Молодую гвардию», мне захотелось играть все роли: от бабушки Веры до Радика Юркина. Что потрясло меня? Все. То, что написан роман с такой чистотой, искренностью [84].

М.Романцов: А я, с детства до отвращения перекормленный патриотизмом «Молодой гвардии» (поскольку сам родился в Донбассе), после задумывался: где его к черту столько взялось коммунистического патриотизма в Украине спустя восемь лет после голодомора? К счастью, в действительности народ не был ни столь слепым, ни столь нищим. Время смывает красную краску с нашей истории [15].

В.М.: Этот характерный представитель пресмыкающихся так холуйствовал, так ползал в ногах у американского самозванца Стахива, что не сдержал свою умственную отрыжку. Но, как говорится, в семье не без урода.

Наши псевдодемократы проматывают доставшуюся им золотую гору: свою историю, народное хозяйство и всю страну. Немало и романцовых, которые не понимают, что после умственной отрыжки от «перекорма патриотизмом» можно поперхнуться сытым цинизмом, после чего непременно начнется голодная икота.

Достойную отповедь «перекормленным до отвращения» дала молодогвардейка из поселка Краснодон Лида Андросова. Она не струсила перед угрозой смерти и смело увековечила ответ простыми записями в своем дневнике:

«6/ХП-42 г. Воскресенье. Вчера был наш праздник «День Сталинской Конституции». Полиция перед этим днем была на постах. Боятся, чтобы не вывесили знамя или листовки». «12/ХП-42 г. Суббота. Сегодня великий праздник «День выборов в Верховный Совет СССР». Мне сегодня ровно 18 лет».

А вот письмо одноклассника молодогвардейцев Бори­са Клыго. По словам русского философа А.Герцена, «письма больше, чем воспоминания: на них запеклась кровь событий, это само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное». Борис в июне 1942 года так написал моей сестре с фронта:

«Как хорошо, что имеешь возможность найти в прошлом светлое место для воспоминаний, а еще лучше, когда все, что успело пронестись вслед за 19-ю годами, представляет собой один светлый, чистый след».

А они — о «голодоморе». Абсурд! Тот светлый, чистый след пакостят под мерзким лозунгом: «Загадить социализм так, как мухи засиживают лампочку!» Тучи «прожорливой мошкары» (В.Максимов) пачкают и доброе имя А. Фадеева.

В.Саватеев: За прошедших почти пятьдесят лет после смерти А.Фадеева к нему многое «налипло», создано немало всякого рода «мифов», большей частью зловредных, сознательно компрометирующих его как человека и художника.

Н.Петрова: А.А.Фадеев сознательно нарушил неписан-ный закон творчества, согласно которому браться за создание произведений о важнейших исторических событиях следовало лишь после того, как они отойдут в далекое прошлое.

И.Жуков: В одном из выступлений военных лет Фадеев говорил о писателях («их немного» — подчеркивал он), которые в годину испытаний надеются высидеть в тишине кабинетов, «а потом, когда все выяснится, вылезти из-за угла и создать «нечто значительное».

И далее, гневно и страстно, он спрашивал: «Если в грозную годину для твоего народа не льется из твоего сердца кипящее слово, какой же ты художник? Кого ты сможешь прославить или заставить возненавидеть лирой своей? Где возьмешь ты пламень чувства и силу разума, если жизнь и борьба лучших людей народа на самом высоком гребне истории пройдет мимо тебя?»

Нетрудно увидеть в этих волнующе-жгучих вопросах-призывах эмоциональное состояние души Фадеева — художника военной поры, творца «Молодой гвардии» [85].

А.А.Караваева: Помнится мне, отвечая на чей-то вопрос, Фадеев сказал, что в работе над романом «Молодая гвардия» у него не было «решительно никакого запаса времени», напротив: он «не только умозрительно», а и будто даже «физически» ощущал, как это суровое военное время «подталкивало» его! Поэтому он лишен был «громадного духовного удовольствия» неторопливо – «например, годами!» - изучать, накапливать материалы… [103, с.276].

К.Федин: В «Молодой гвардии» центральной картине войны, как она в действительности была в Краснодоне, сопутствуют в бурном переплетении картины личной жизни многих героев, семейные, интимные сцены, рассказывающие о том, как глубоко в душу нашего народа проникло патриотическое чувство, как тесно оно связано с самым заветным и нежным, чем только может дорожить человек. 

Героизм краснодонских комсомольцев поднят в глазах читателя тем, что светлые качества души раскрыты в романе с поэтическим подъемом. Писатель и не может говорить без подъема о любви лучшей поры ранних лет, или о потребности наслаждаться природой, или о чистоте юношеской дружбы. Недаром в «Молодой гвардии» такое место отведено стихам и песням — герои сочиняют стихи, декламируют их, поют песни в самую радостную и самую трагическую минуту своей жизни.

<…>Я не помню из истории литературы, чтобы романист в такой близости шел следом за действительными событиями, художественно воплощая их в романе, как это сделано в «Молодой гвардии». Казалось, можно допустить подобный опыт лишь теоретически. Но «Молодая гвардия» из романа-документа выросла в роман-обобщение. И это нам, писателям, вместе с огромной читательской аудиторией романа надо признать самой большой художественной заслугой Александра Фадеева.  [103, с. 481].

В.М.: Нетрудно увидеть в обвинениях талантливого писателя творческую немощь, бесплодность самочинно объявившейся «демократической элиты».

 Как свинье не дано на небо глядеть, так они не наделены способностями во все глаза посмотреть на тот «высокий гребень истории». А чтобы не выглядеть подлинными, а казаться значительными, они в борьбе с историей и памятью, с идеалами и образами, со всем советским прошлым, архивную пыль в глаза пускают.

Но даже поверхностным взглядом трудно не заметить вот этот пустопорожний осадок в их исторических изысканиях, которые проявляют очень ограниченные мыслительные способности авторов оценивать обстоятельства: «коммунистические идеологи спешили использовать имена новых героев»; посещение Фадеевым Краснодона «обострило обстановку»;  «роман написан по заданию Сталина»;  «не выполнить социальный заказ системы Фадеев не мог»; «Фадеев «Молодую гвардию» исковеркал по заказу энкавэдистов и партийных вельмож»;  он «перерисовал самостийницкое подполье на красное»; Фадеева «заставили почти под диктовку переписать книгу»;  Фадеев немедленно «взял под козырек» и т.д.

Они, в самом деле, что комолые коровы — хоть шишкой, да бодают. Множеством подобных «находок» в «раскопках» нашей истории они оплодотворили произведения, созданные по «неписаному закону творчества». У американца Е.Стахива даже появилась надежда, что «кто-то другой когда-то напишет третью редакцию романа о действительной подпольной борьбе на Донбассе — националистическую» [16].

В.Саватеев: ...Следовало ли Фадееву вообще браться за «переписывание» романа? На этот вопрос может ответить только сам писатель, и он ответил на него. А все «ужимки и прыжки» вокруг романа в связи с этим (которые, к сожалению, не прекращаются и по сей день) — всего лишь дань конъюнктуре «нового времени», косвенное подтверждение того, что творчество А.Фадеева рано списывать в архив, оно актуально и сегодня как художественный документ своей эпохи [76].

В.М.: Осуждают роман еще и потому, что в нем как на ладони — сегодняшняя позорная действительность: та эпохальная быль нынче возродилась отдельными явлениями, вскрыла характерную сущность нового смутного времени.

Читая роман «Молодая гвардия», во многом находишь его современность, поразительное сходство гитлеровского «нового порядка» с нынешней «безальтернативно-рыночной» стихией, безалаберщиной и псевдодемократией. Такая же разруха народного хозяйства, подобные людские потери,— правда, теперь остарбайтеров не вывозят в Германию, они уезжают сами (более 7 миллионов граждан Украины выехали на работу за границей). Масштабы измен и отступничества возросли неизмеримо, а предатель­ство и обман стали доблестью, ремеслом и политикой. Полувековая давность словно эхом отзывается на руинах прежнего монолитного жизнеустройства.

В романе читаем: «А эти тачки,— памятны они будут народу на многие годы!.. Тысячи, тысячи людей прошли с ними сквозь весь Донбасс, из конца в конец, и в зной и пыль, и в дождь и грязь, и в мороз и снег...»

Теперь это допотопное перевозочное средство — плод «технической революции»: не коллективное, как раньше, а индивидуальное, изящное, на резиновом ходу и с фабричными марками, как на автомобилях: «кравчучка», «кучмовоз». Да и тягловая сила в них все больше с высшим образованием, и колесят нынче с ними по всему белу свету.

Сегодня те же базары: «Еще с рассвета люди из ближних сел несли на базар овощи, хлеб, птицу, фрукты, мед,— пишет А.Фадеев.— А городской люд вынес спозаранку — кто шапку, кто хустку, кто спидницу, кто чоботы, а не то гвозди или топор, или соль, или завалящего ситчику, а может быть, даже мадеполаму или старинного покроя платье с кружевами из бабушкиного заповедного сундука.

Редкого смельчака или глупца, или просто подлого человека ведет в такое время на рынок нажива,— в такое время гонят человека на рынок беда да нужда» (гл. 39).

Все точно о нас сегодняшних. И причина такого явления в какой-то мере раскрыта в главе 28 в образе бургомистра Стаценко, служившего при Советской власти начальником планового отдела шахтного треста:

«Он был подавлен тем, что не получает от жизни всех ее благ без всякой затраты труда, энергии и знаний. А то, что такая жизнь возможна и что она приятна, он это наблюдал сам в старое время, когда был молодым, а теперь он любил читать об этом в книгах — о старом времени или о заграничной жизни... Ведь существуют же на свете тихие доходы, какая-нибудь там рента или просто хороший оклад на спокойной и почтенной должности,— существуют везде, но только «не у нас». И все развитие жизни «у нас» показало Стаценко, что годы его идут, а он все больше отдаляется от идеала своей жизни. И поэтому он ненавидел общество, в котором жил».

Конечно, Фадеев не мог предположить, что такая болезнь через полвека перерастет в эпидемию на территории СССР, вызовет у миллионов людей ненависть к своему обществу, и чтобы жить на дивиденды или ренту, как на «цивилизованном Западе», они разрушат созданное руками отцов и дедов, и сядут на голодный паек в ожидании манны небесной.

А наши оппозиционные духовные наставники, идеологические лекари не могут раскрыть одураченным людям конкретных возбудителей болезни, не способны втолковать им эффективные средства лечения немощного народа, которые доходчиво изложены в трактате российского профессора Сергея Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием».

К примеру, мечты сегодняшних стаценков профессор аргументировано развеял данными о дивидендах избранного, мирового кумира, американского народа. Он пишет, что доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих остается стабильной и колеблется в диапазоне 2-4 процентов. Доход же от акций у среднего человека составляет всего лишь три тысячных доли процента его семейного дохода.

А об «образцовом» рыночном обществе, куда ведут заблудший народ идолопоклонники Запада, профессор сказал, что там «человек перестал быть членом общины, а стал индивидуумом. Одновременно он — товар на рынке и имеет цену, в зависимости от спроса и предложения. Это значит, что человек сам по себе не имеет права на жизнь, это право ему дает или не дает рынок». «Установление рыночной экономики впервые в истории породило государство, которое сознательно сделало голод средством политического господства».

И как черта под «гражданским обществом благоденствия», вот эта фраза из авторитетной монографии экспертов Организации Объединенных Наций:

«Голод может быть вызван не отсутствием продовольствия, а отсутствием дохода и покупательной способности, поскольку в рыночной экономике лишь доход дает право на получение продовольствия...» [86].

Фадеев, как никто другой из писателей, как тонкий и мудрый психолог, сказал страстные слова о матери-труженице, о «чистых, святых» материнских руках. Но служители пресловутой «свободы слова» не несут людям эти, значимые сегодня, выразительные и волнующие слова:

«Снуют, снуют материнские руки!..— пишет А.Фадеев.— Снуют, укутывая в первую прогулку, снуют, обря­жая в школу. А там и в первый отъезд, а там и в дальний поход,— вся жизнь из проводов и встреч, редких минут счастья, вечных мук сердца. Снуют, пока есть над кем, пока есть надежда, снуют и когда нет надежды, обряжая дитя в могилу...» (гл.56).

«... Если и в дни войны у людей есть кусок хлеба и есть одежда на теле, и если стоят скирды на поле и бегут по рельсам поезда, и вишни цветут в саду, и пламя бушует в домне, и чья-то незримая сила подымает воина с земли или с постели, когда он заболел или ранен,— все это сделали руки матери моей — моей, и его, и его» (гл. 5).

И как было не возмутиться при виде на государственном телеканале Украины 22.10.2006 года самодовольного и чрезмерно почитаемого современными примитивными созданиями с вульгарным вкусом, режиссера - трепача Р.Виктюка, который бурно насмешничал над «Молодой гвардией» и, паясничая, ехидничал над материнскими руками, воспетыми А.Фадеевым в романе?

Даже в День Матери и День ребенка не звучит и вот этот призыв, способный пробудить у молодежи сыновние чувства:

«Оглянись же и ты, юноша, мой друг, оглянись, как я, и скажи, кого ты обижал в жизни больше, чем мать,— не от меня ли, не от тебя, не от него, не от наших ли неудач, ошибок и не от нашего ли горя седеют наши матери? А ведь придет час, когда мучительным упреком сердцу обер­нется все это у материнской могилы» (гл. 5).

В письме в редакцию чешской газеты «Млада фронта» А.Фадеев, характеризуя молодогвардейцев, сказал, что их «черты характера выглядят особенно величественно в свете того, что империализм... обесчеловечивает, стандартизует, развращает молодежь, превращая ее в своих рабов и слуг, прививая ей звериные инстинкты, зоологический индивидуализм и самый низкий карьеризм...»

Все это происходит сегодня не только где-то там, на «райском», «желанном» Западе, а у нас, на наших глазах, с нашей «не цивилизованной» молодежью. И потому неотразимая, явно убийственная для оборотней фадеевская правда, его вера в победу добра над злом, душевная чистота героев в народной книге, как тогда называли роман «Молодая гвардия», бесят предателей сегодняшних — бездушных политиканов, все подлое племя нуворишей-кровососов.

Когда еще шли кровопролитные сражения, а уже весной 1944 года, за год до публикации романа, в Краснодоне был открыт государственный музей «Молодая гвардия».

А.Никитенко: Краснодонский музей был одним из наиболее популярных и посещаемых в советской стране. За время его существования музей посетило свыше 15 миллионов человек, в том числе представители более чем 130 зарубежных государств. Однако именно 90-е годы, внесшие существенные коррективы в нашу жизнь, нанесли сокрушительный удар и по бесценному духовному наследию, огульно пытаясь вычеркнуть из памяти народа то, что по своим моральным принципам не подлежало забвению. Это самым непосредственным образом коснулось и подвига молодогвардейцев. Из школьных программ был безжалостно вычеркнут роман советского классика Александра Фадеева «Молодая гвардия». Психические атаки привели к тому, что «Молодая гвардия» стала терять свою былую популярность, превращаясь в местечковую организацию не столько патриотического, сколько уголовного характера.

В.М.: Патриоты малой Родины — Луганщины — сохранили этот, заброшенный Великим народом, островок облагораживания душ, на который и сегодня едут люди, чтобы получить заряд мужества, обрести новые силы.

Здесь даже и в январские морозы,

Гранитный украшая обелиск,

Алеют ленты, пламенеют розы

И на венке дрожит зеленый лист.

(Ольга Холошенко)

В 60-ю годовщину «Молодой гвардии», 27 сентября 2002 года, тысячи людей из некоторых областей Украины и соседних областей России приехали в Краснодон на юбилейные торжества. Делегации городов и районов съезжались к Дворцу культуры, чтобы от него пешими колоннами пройти последней дорогой подпольщиков к месту казни — к Мемориалу «Непокоренные» на митинг-реквием. С минуты на минуту должны прибыть Президент Украины Л.Кучма и правительственная делегация, и работники Дворца спешно готовились вешать на фронтоне плакат: «Слава героям «Молодой гвардии»!» Но что-то стряслось: через площадь к Дворцу бежала начальница райисполкома и кричала во все горло: «Всех уволю! Всех под суд!» К Дворцу примчалась пожарная машина, и дежурный милиционер надрывался: «Скорее! Скорее!» Но ничего не горело — на крыше Дворца над желто-голубым флагом независимой Украины на корявом древке развевался красный флаг. Директриса Дворца, вся бледная, тихо проронила: «Я повешусь!» Хмурый прохожий остановился возле толпы, уставился на флаг и, улыбнувшись, произнес; «Ну, Краснодон! Молодогвардейцы есть!»

Шестьдесят лет назад на этом месте стоял клуб ИТР, в прошлом «Дом бешеного барина», и вот так же на крыше развевался красный флаг. Оккупанты грозно кричали «Шнель! Шнель!», а полицаи суматошились, напуганные надписью у древка «Заминировано!»

Тогда красные флаги молодогвардейцев взбесили немецких оккупантов. Красный флаг взбесил и нынешнюю власть. Кто же оккупант сегодня?

Не найдут враги покоя,

Не опомнятся никак —

Над управой городскою

Кто-то поднял красный флаг.    

                                (С.Островой)

Отзвук прошлого выразился и в Москве. Современный «молодогвардеец» Армен Вениаминов 7 ноября 2003 года водрузил красный флаг СССР над зданием Государственной думы РФ. Разъяренные красным полотнищем доблестные сыщики набросились на Армена, жестоко избили, пристегнули ему руки наручниками за спиной и волокли за ноги так, что он бился головой о каменные ступени. Он потерял сознание, получил сотрясение мозга. Но Армен Вениаминов не раскаивался в дерзновенном поступке и не просил пощады у антинародной власти.

Выходит, оккупирована теперь и Москва.

Так вот живая история «Молодой гвардии» в достоверном романе А.Фадеева обнаруживает в нынешней необычной, уродливой жизни отзвуки далекого прошлого и сама та история проявляется в них.

 

* * *

Если направо –

Деньги и слава.

Если налево –

Конь пропадет.

Если упрямо

Двинешься прямо –

Сам ты погибнешь. Значит, вперед!

Вспомним да грянем.

Петь не устанем

Тех, кто не сдался.

Тех, кто не сник!

Выпьем да грянем.

Песней прославим

Тех, кто упрямо шел напрямик!

                                                     (Александр Бобров)

Последнее слово

Беседа двенадцатая

 

В заметках «к плану» романа Фадеев записал: «Для того, чтобы построить здание, нужно много людей-тружеников, чтобы уничтожить — достаточно одного человека с динамитом. Так в жизни общества: когда идет созидание нового общества, в этом участвуют множество хороших людей, и они определяют лицо этого общества. С приходом немцев единицы подлецов все это предают, разваливают, разрушают. Но именно эти единицы выплывают на поверхность».

Да, как раз бесцветные негодяи стали во время оккупации бургомистрами, старостами, следователями, полицаями. Уверовав в невозвратимость советской власти, они поклялись преданно служить оккупантам. Но они не были заклятыми врагами прежней власти. Их, беспринципных, интересовала не судьба страны и народа, а только собственная шкура. Взять хотя бы М.Кулешова, упомянутого ранее. При советской власти он активно раскулачивал казаков, получил юридическое образование, работал адвокатом в суде. С приходом немцев организовал сбор у населения керосина для германской армии, а когда сдатчики потребовали взамен обещанный уголь, он послал их ... к Сталину. Вот и заслужил место следователя полиции. Потом эти люди свою измену оправдывали сложившейся неблагоприятной обстановкой.

Нынешний зигзаг, когда историю с восходящей свернули назад, обусловливают якобы неизбежными, но благодатными обстоятельствами. А в обоих случаях смысл происходящего тонко выражен восточной мудростью: когда караван поворачивает назад, то первыми становятся последние верблюды.

Сегодня эти «хромые» «последние» (рабы обстоятельств!), оказавшись во главе «каравана» откровенно обнажили затаенную подлость, обжулили народ, по шкурным побуждениям сдали страну и рынки сбыта западным «цивилизаторам» и объявили войну героическим образам и символам мужества. Как и прежде, в оккупации, ошарашенное, растерянное общество безропотно притихло, а молодогвардейцев снова оцепили старые враги и новые предатели.

Hо, как в песне поется, ничто на Земле не проходит бесследно. И высказывания участников бесед теперь стали историей и уже не могут быть выправлены или уничтожены. А выявленные измышления, нелепости, надувательская оболочка, в которую небрежно упаковали реальную историю, оказались прямыми и весомыми уликами, по которым надлежащее воздаяние неминуемо: кому-то окажут презрение друзья и знакомые, кого-то совесть осудит при жизни, с кем-то расправится история. Во всяком случае перед приговором совести или праведного суда потомков предоставим собеседникам, как и положено, последнее слово.

В.Козорез: ...Время безжалостно снивелировало книжные ценности, сделав их музейными экспонатами, а с открытием так называемых белых пятен в истории глянец многих «наших побед» выявился не таким уж и блестящим.

Наша история довольно долго была историей мифов и легенд [18].

В.Березин: Трагична наша история, еще трагичнее наша мифология, скорбны наши коммунистические сказки [55].

В.Аблицов, В.Жежера, В.Краснодемский: Понятно, что раньше мы говорили только о противостоянии фашизму, инициированном коммунистами. Но сопротивление было и со стороны национально-патриотических сил, в частности Организации украинских националистов (обоих частей: и мельниковцев, и бандеровцев).

<...> С началом боевых действий на территории Украины, принадлежащей тогда Польше, были сформированы три походные группы в общем количестве до 5 тысяч человек.

<...> Задача перед участниками этого похода ставилась единственная — пропагандировать идеи самостийности Украины и организовать гражданскую администрацию на оккупированных территориях [14].

Альфред Бизанц: Когда дивизия «СС-Галичина» была сформирована, я возвратился в Краков, где продолжал руководить частью агентуры из числа оуновцев, контролировал деятельность УЦК и его ДК. Одновременно продолжал подбирать новых агентов для заброски в тыл Советской Армии на земли освобожденной Западной Украины. Так продолжалось до осени 1944 года, т.е. до эвакуации АСТ-Краков на территорию Германии [25].

В.Полищук: Угрозы для Украины со стороны украинского национализма не видят некоторые киевские газеты и журналы. Их писания, а также поддержка ОУН-УПА со стороны таких деятелей, как Дмытро Павлычко, Иван Драч закрыли рты тем украинцам, которые пострадали от бандеровцев, которые потеряли своих близких. Люди вновь стали бояться ОУН, как и 50 лет тому назад [87].

М.Романцов: ...На сей раз речь ... о роли в исторических событиях времен второй мировой войны, обусловившей теперешнюю политическую должность пана Стахива: член президиума Украинского главного освободительного совета (УГВР - В.М.) [15].

Е.Стахив: Народ Украины должен знать, что украинское подполье не было «кучкой немецких и американских наемников», как пишут советские пропагандисты [8]. Я счастлив, что 14 раз был в Украине после 1990 года [22].

М.С.: Стахив — не тот честолюбец, которому хочется славы. Ему хочется правды, чтоб люди знали, что и как было в Краснодоне [10].

В.Сильченко: Повесть жизни много пережившего человека настолько густа, насыщена фактами, что пересказать ее нельзя [13].

Н.Зайцев: ...Главным врагом для себя и Украины такие патриоты, как Стахив, всегда считали советскую власть и коммунистическую партию. Борясь против нее, они не считали позорным для себя идти на союз с гитлеровцами... [83].

О.Притыкин: Части Красной Армии, освободившие Донбасс, не могли не понять, что здесь действовало националистическое, а не коммунистическое, подполье. Его нужно было срочно «перекрасить», что и было поручено Фадееву [36].

А.Ильченко: У нас в редакции побывал Евген Стахив, человек удивительной судьбы, посвятивший свою жизнь борьбе за независимость Украины, один из организаторов антифашистского подполья ОУН на Донбассе в годы второй мировой войны. Позже Фадеев переделал эту историю в роман «Молодая гвардия» [23].

С.Киселев: Но это не просто роман, а роман исторический, и в историческом романе автор обязан соблюдать историческую правду. В этой связи — как быть теперь с переизданиями «Молодой гвардии»? [53].

Н.Ажгихина: А может быть... и вовсе исключить книгу из школьной программы?

Ну, в самом деле, стоит ли детей воспитывать на книге, переписанной по руководящему указанию да и созданной наскоро, по наброскам майора особиста... [58].

Редакция газеты «Молодь України»: Над причинами трагедии нужно задумываться, а подвигу — только поклоняться. Мы поклонялись, пока не поняли: искать нужно правду. Только тогда мы поставим памятники не идолам, а реальным людям. <...> Мы надеемся, что это станет началом честного разговора об истории «Молодой гвардии». Мы надеемся, что будут исправлены школьные учебники и молодежь будет читать не легенды, а знать историю.

Должен, наконец, прийти этот час [50].

В.Семистяга, Ю.Козовский: Молодогвардейцы погибли страшной смертью, они достойны только за это памятника. Однако мы хотим, чтобы возле этого памятника не толклись негодяи.

<...> Надеемся, что, несмотря на все трудности, мы сможем провести в Краснодоне конференцию, на которой наконец удастся рассказать правду о молодогвардейцах и таким образом почтить их память. Память, над которой так жестоко и бессовестно поизмывалась (?) коммунистическая система [50].

А.Кобельнюк: Гибель юных подпольщиков и рождение мифа о них по времени буквально слились. <...> Лжеистория «Молодой гвардии» начала свой отсчет [51].

Г.Головлева: Ребят схватили, пытали и казнили. Это было. Но все остальное — выдумка советской пропаганды и послушного ей писателя. Как все было на самом деле, мы, наверное, уже не узнаем... [60].

Э.Шур: «Молодую гвардию» придумали дважды. Сначала в краснодонской полиции. Потом Александр Фадеев. До того как было возбуждено уголовное дело по факту хищения новогодних подарков на местном базаре, такой подпольной организации, о которой мы знаем с детства, в Краснодоне не было. Или все-таки была? [54].

Н.Петрова: Э.Шур оставляет свой истинно иезуитский вопрос без ответа. <...> ...Общая тональность статьи призвана создать у читателя впечатление, что члены «Молодой гвардии» не совершили никаких героических поступков, что вся их работа — детская игра, пустяки, мелочь... [63].

Луганская редколлегия Книги Памяти: Ложь в современном мире становится как бы нормой. Все более изощряясь, она дезориентирует сильные умы, подавляет слабые, бесцеремонно вторгается в минувшие годы... с особым старанием паразитирует... на событиях и свершениях, которыми гордится народ и которые составляют его славу. И здесь больше всего не повезло юным подпольщикам Краснодона. На молодогвардейцев обрушилась и клевета, и тщетные попытки улучшить прошлое, а равно как и значительно его ухудшить, взять под подозрение те или иные личности, те или иные эпизоды, мотивы поступков отважных юношей и девушек [20].

И.Макарова: В каких бы фильмах мы ни снимались или будем сниматься... «Молодая гвардия» всегда будет стоять отдельно, как главное свершение в жизни. Потому что она дала нам не только редкую в актерской жизни честь создавать образы столь полюбившихся всем героев, она дала, нам возможность прикоснуться к высокой нравственности народа.   

Н.Зайцев: ...Роман Фадеева и фильм «Молодая гвардия» — это не просто учебники жизни, незаменимые в воспитательном процессе. Это особая духовная сущность нашего народа, важнейшая координата его национального мировосприятия и мироотношения, помогающая в нынешние дни стоять в полный рост своей чести и достоинства [83].

В.Борц: Не буду касаться проблем литературной конъюнктуры... Скажу лишь одно: то, как пытали мальчиков и девочек из «Молодой гвардии», не рискнет описать ни один писатель. Это много страшнее, чем у Фадеева. В «вину» ему можно поставить лишь сдержанность. Великим подвигом было не то, что ты закричал или не закричал от боли в подвале гестапо, а то, что ты знал, на какие муки себя обрекаешь, принимая звание молодогвардейца, но все же — пошел! [88].

В.Кузюбердин: Многие матери, у которых война от­няла их детей, видели в «молодогвардейцах» своих живых сыновей — они были такими, они остались такими. Они будут такими [89].

Иоаникий, митрополит Луганский и Старобельский: У нашего народа есть традиции чествовать людей, которые обеспечили победу. Чтобы решиться на этот подвиг противоборства фашистам на захваченных ими территориях, нужно было каждую минуту рисковать своей жизнью...

Сегодня подвиг молодогвардейцев раскрывается перед нами новыми яркими гранями. Мы снова убеждаемся, что это были сильные духом люди, высоконравственные, с верой в добро, любовь, справедливость. Те качества, которых недостает нашему обществу, особенно молодежи, чтобы найти себе нравственные ориентиры в современной жизни [90].

В.Васильев: Что за опасность, скажем, в том же Олеге Кошевом для современного режима? А в том, что он не с ним, причем определенно и навсегда. Живого можно купить, оболванить, склонить на свою сторону, мертвого — никогда. Потеря невосполнимая. Убитые тоже участвуют в наших делах. И какой бы властью современник не обладал, он чувствует на себе пристальный и беспристрастный взгляд «оттуда». Из-за предельной черты бытия исходит некая мощная социально-нравственная энергия, в свете которой вершится непрерывный суд над сегодняшними страстями... Суд памяти и совести. И чтобы освободиться от последнего, надобно развенчать и унизить его носителей, оболгать книги о них, лишить их силы примера и образца и передать эту силу — Жукова ли, Кошевого, Матросова — Власову, Лядской и им подобным, мимоходом распотрошив и наши души [91].

А.Гордеев: ...С целью реабилитации осужденных советской властью предателей, помогавших фашистам совершать преступления против человечества, предпринимаются идеологические атаки на краснодонскую «Молодую гвардию»

А.Никитенко: Из школьной программы было исключено изучение романа А.Фадеева «Молодая гвардия», страницы СМИ буквально заполонили публикации, в которых эту подпольную организацию начали называть мифом коммунистической идеологии, выдумкой Александра Фадеева. <...> Доходило до абсурда, когда «Молодую гвардию» называли националистической организацией оуновского толка, а то и просто шайкой грабителей.

Нередко за эту тему брались журналисты, весьма далекие от материала, о котором писали. <...> В среде молодежи возник вакуум, который немедленно заполнили социальная апатия, цинизм, бездушие. Атакующий натиск этих негативных явлений привел к полному духовному обнищанию молодежи [92].

Н.Голин: Ленин говорил о политических проститутках, а сегодняшние учителя стали интеллектуальными проститутками. ...Представить себе, что можно уважать того, кто торгует своими убеждениями, своей совестью, своей душой, для меня немыслимо.

Так ведь теперешнее государство этих «шестерок» даже государственными служащими не считает. Они лакеи у этого государства: «Ну-с, чего изволите-с?» — оно об этих учителей ноги вытирает. И учителя позволяют, чтобы с ними так обращались, потому что они первые плюнули себе в лицо и вытерли о себя ноги, когда впервые, стоя перед классом, начали нам врать. Когда им говоришь, что все, о чем они рассказывают нам на уроках, вранье, они, как бараны, блеют в ответ: «Так в программе сказано, так в учебнике написано...» А их собственная человеческая совесть ничего для них не значит. Одним словом, интеллектуальные проститутки.

<...> Я обвиняю их своим безрадостным детством, лишенным пионерского горна и барабана, пионерского костра и походов. Всего месяц я носил пионерский галстук, всего один раз я видел пионерский костер. Но я до сих пор храню свой пионерский галстук и помню слова Торжественного обещания. Это обещание я никогда не нарушу.

Я обвиняю их своей оскверненной юностью, лишенной любви. Вместо любви они подсунули мне безопасный секс. <...> Я обвиняю их своей исковерканной жизнью. Никому в этой Украине не нужны мои способности. Я хочу иметь любимую профессию, хочу работать и быть полезным людям. А мне предлагают «свободно» торговать на базаре. Пропади она пропадом, такая «свобода»! [93].

В.М.: Такова результативность воспитания современного молодого поколения «пепси». Неровен час, и в нашем «свободном гражданском обществе» ребенок, наделенный всеми правами человека, по «передовому опыту» школьников США будет расстреливать на уроке своего учителя или соучеников.

Почву для этого готовят, и в молодежной среде духовно-нравственная, культурная и физическая деградация уже пустила глубокие корни. Но пока еще наивные мальчишки и девчонки, выросшие на американских «крутых» детективах и «сексфильмах», очарованные миражем цивилизации, с пивными бутылками в руках бодро шагают к европейской фата-моргане за плодами «передовой демократии»...

Итак, наша своеобразная заочная дискуссия завершилась. Она подтвердила, что при живых свидетелях правда, как говорится, рогатиной торчит: лжецы и сплетники разоблачили себя, обнажили корни злостной профанации краснодонского подполья, глумления над молодогвардейцами и А.Фадеевым. Корни эти — в вероломной кампании антикоммунизма и антисоветчины, развернутой оголтелыми руководящими политическими силами «Незалежной Украины» по сценарию западных «цивилизаторов», в идеологии, которая теорией «промывания мозгов» цинично оправдывает обман и сокрытие правды о прошлом — «святая ложь» во имя так называемого национального и духовного возрождения.

Псевдодемократия, навязанная нам Западом, обеспечила его подконтрольностью осколков СССР, их колонизацию с присущими ей пороками. Результаты «холодной войны» по преступному плану А. Даллеса достигнуты:

«Честность и порядочность будут осмеиваться… превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания… предательство, национализм, вражду народов и прежде всего ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом…».

Противостоять идеологической агрессии, зловещей деградации, массовому растлению душ нам пока не под силу, нет приказа «Ни шагу назад!» и второй Сталинград далеко впереди. К тому же наша интеллигенция закрывает глаза на обман, равнодушно «заглатывает» нелепости, а порядочные публицисты стеснительно выражаются утешительно-примиренческим штампом: ложь, дескать, брехню, мол, оставим на совести их авторов.

Как же так? Совесть всегда побуждает к истине, к добру и отвращает от лжи и зла. А тут явный обман, презрительное осмеяние прошлого и дорогих людям идеалов. Как можно оставлять на том, чего нет? Какие могут быть в таком случае муки стыда, угрызения совести? Нередко авторы опровержений отделываются и ангельскими словами: «в одной из газет», «один из авторов», «имярек». Почему мы пассивно созерцаем и, как простаки, рассчитываем, что истина сама пробьет себе дорогу?

Известный немецкий писатель-антифашист Бертольд Брехт устами героя своей довоенной пьесы «Жизнь Галилея» сказал: «Наружу выходит ровно столько истины, сколько мы выводим. Победа разума может быть только победой разумных».

А Гитлер, благословляя немцев на войну с Советским Союзом, сказал: «Перед поворотным этапом истории я освобождаю людей от сдерживающего начала разума, от грязной и разлагающей химеры, именуемой совестью и моралью». Последствия этого известны.

Почему же мы, благоразумные и просвещенные, забыли уроки истории и добровольно, без сожаления утратили сознание долга, освободились от совести и морали?

Ответ дал и растолковал причину нашей горькой участи русский мыслитель М.Салтыков-Щедрин:

«Видя, с какой безнаказанностью действует клевета, он (средний человек) начинает бояться, и в уме у него постепенно созревает деморализующее «учение о шкуре». Но, раз деморализован средний человек, деморализация уже делается достоянием всего общества... Работа мысли перестает быть плодотворною и сосредоточивается исключительно на одном: на спасении «шкуры».

По совести говорю: общество, в котором «Учение о шкуре» утвердилось на прочных основаниях, общество, которого творческие силы всецело подавлены одним словом: случайность — такое общество, какие бы внешние усилия оно не делало, не может прийти ни к безопасности, ни к спокойствию, ни даже к простому благочинию. Ни к чему, кроме бессрочного вращения в порочном кругу тревог, и в конце концов... самоумерщвления» [94].

Правду в каждом слове писателя подтверждает наша невероятная разруха. И та же правда со своей стороны указывает на главных сообщников небывалого преступления: средства массовой инфантилизации — СМИ. Конкретные примеры безнаказанной клеветы, угнетения истины, «живучести лжи» вскрылись и в наших беседах.

В мозаике сногсшибательных «сенсаций» и «новых открытий» в истории «Молодой гвардии» мы увидели противоречивые и взаимоисключающие утверждения, неуклюжую ложь и сапоги всмятку. Авторы нелепиц не блуждают в темных лабиринтах истории, а шныряют по светлым ее полям и сознательно пакостят прошлое, не стыдясь позорного клейма, которое выжег на них А.С.Пушкин:

«Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим».

Разве такое массовое выступление одичалых пропагандистов стерпишь? В особенности, если у тебя сохранилась гордость за свой народ и его поразительные свершения, не утратились чувства, вызванные событиями военных лет. Я, например, видел кое-какие действия подпольщиков, выполнял простые, разведывательного характера, задания сестры, и многое узнал из рассказов, облитых горькими слезами матерей молодогвардейцев. А сегодня «в эпоху глобального мифотворчества свидетельства очевидцев бесценны».

Некоторых подпольщиков я знал близко, об иных слышал тогда, других узнал потом по рассказам их родителей, друзей и знакомых. В то время моя сестра Нина и ее друзья казались мне самыми обыкновенными. Впоследствии при встречах с подлостью и предательством, они стали ярче, значительнее и слились в единый образ — молодогвардейцы.  Образ реальный, конкретный, человеческий.

Тогда им было по восемнадцать, но и теперь они остаются старшими для меня. И как для них в то время, так для меня всегда цепные ложь и неправда невыносимы. Уверенный в неизбежной замене суррогатной свободы слова на крепкую и безупречную свободу правды, я высек «яхонтовым писчим пером» возмутительные эпизоды духовного мародерства.

В ехидном гневе журналист С.Киселев сожалеет, что А.Фадееву теперь держать ответ не перед ним, а перед «высшим судьей». Что, и нам рассчитывать на «божий суд», на загробное воздаяние? Правда, закон там суров: говорят, лжецам и сплетникам язык жегалом протыкают. Но ведь есть земные юридические нормы для возмездия.

Не следует карать разбойников пера: измышлять и перевирать — это их прокормочное ремесло, а корысть, как известно, ум слепит. О таких кинорежиссер С.Ф.Бондарчук метко сказал: «Бессовестный человек — он не человек. Он зверь».

Вот те же луганские «исследователи» правильно выступили против того, чтобы возле памятника молодогвардейцам «не толклись негодяи». А вскоре сами «вскарабкались на него» и закричали на всю Украину: «Надеемся, нас услышат, или еще раз о тайнах «Молодой гвардии» («МУ», 27.04.93).