Черная клевета на патриота Виктора Третьякевича слишком большой бедой обернулась для семьи Третьякевича. Родители Виктора, мать Анна Иосифовна, отец Иосиф Кузьмич, братья Михаил и Владимир, большинство оставшихся в живых молодогвардейцев, жителей Краснодона не верили в его предательство. Народ все настойчивее выступал против лжи и клеветы, за правду и справедливость в оценке "Молодой гвардии". Первую победу в этом трудном деле одержал средний брат Виктора, Владимир Третьякевич.

Владимир Третьякевич в звании капитана служил в артиллерийском дивизионе 17-й армии. С этой армией он прошел боевой путь от Новороссийска до Польши. Был награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды, медалями "За боевые заслуги", "За оборону Кавказа". Последняя его должность — старший инструктор политотдела армии по комсомольской работе.

Как-то вызвал его начальник политотдела армии полковник Калашник и сказал: "Пойдешь помощником начальника политотдела 60-й армии Белорусского фронта". Новое назначение капитан Третьякевич воспринял как должное. Подготовился к отъезду на новое место службы, ждал транспорт. Вдруг приходит адъютант начальника политотдела и объявляет: "Капитан Третьякевич! Срочно к начальнику политотдела". Когда зашел он в кабинет, увидел незнакомого полковника. Повернув голову к Владимиру, тот спросил:

- Не кажется ли Вам, Третьякевич, что Вам нельзя оставаться на комсомольской работе?

- Почему? - удивился Третьякевич.

- Ну, знаете, вы должны проводить воспитательную работу, пропагандировать "Молодую гвардию" Краснодона. А как вы будете это делать, когда ваш брат предатель?

Начальнику политотдела этот незнакомый полковник сказал: "Я думаю, Михаил Харитонович, вы подыщите ему какую-нибудь другую работу".

Это был помощник начальника Главного политуправления Красной Армии по работе среди комсомольцев полковник Видюков, члeн бюро ЦК ВЛКСМ. В итоге капитан Третьякевич не только не получил нового назначения, но и был снят с должности в политотделе 17-й армии.

Владимир Третьякевич не верил в то, что сказал полковник Видюков. В своих воспоминаниях он писал, что верил в честность и порядочность своего брата Виктора, верил родителям, которые в письмах просили приехать домой и провести расследование. Взяв письма родителей, капитан Третьякевич пошел к начальнику политотдела армии. Полковник Калашник оказался чутким, внимательным человеком. "Езжайте домой, за месяц — два разберетесь", — сказал он после ознакомления с письмами.

Получив отпуск, Владимир Третьякевич приехал в Краснодон. Опросив всех, кто знал Виктора, он пришел к выводу, что комиссия, возглавляемая полковником А. В. Торициным, которой было поручено изучить деятельность "Молодой гвардии", к своей работе отнеслась несерьезно, ее выводы в некоторой части не соответствовали действительности. В материалах своего расследования капитан Третьякевич привел множество доказательств.

Надя Тюленина, сестра известного молодогвардейца Сергея Тюленина и сама активная участница краснодонского подполья, писала: "Знаю Третьякевича как комиссара "Молодой гвардии". Он нес основную работу в организации, составлял тексты листовок, принимал в члeны ВЛКСМ, выдавал комсомольские билеты и собирал взносы. Всю работу в "Молодой гвардии" возглавляли Виктор Третьякевич, Иван Земнухов и впоследствии Иван Туркенич. Клятва "Молодой гвардии" написана Виктором Третьякевичем".

Далее она писала, что 3 января 1943 года Кошевой, Тюленин, Борц, Оля и Нина Иванцовы ушли из Краснодона, чтобы перейти линию фронта. Сергей, ее брат, дважды переходил линию фронта и возвращался в Краснодон. 28 января его поймали и казнили. Судьбу Олега они не знали с тех пор, как он ушел. Очевидцы приводили и другие факты деятельности "Молодой гвардии". Так в конце ноября 1942 года по указанию Виктора Третьякевича в его доме собрались все девушки организации. Присутствовали Борц, сестры Иванцовы, Громова, Пегливанова, Тюленина и другие. Виктор дал указание собирать, где возможно, медикаменты, чтобы с приходом Красной Армии вручить их одной из частей.

Когда немцы отобрали у населения скот и хотели угнать его в Германию, Виктор собрал заседание штаба, изложил план операции по уничтожению немецкой охраны и предотвращению угона скота в Германию, дал конкретные задания члeнам организации. Операция была проведена успешно. Именно Виктор Третьякевич готовил акцию молодогвардейцев по вывешиванию красных флагов накануне праздника годовщины октября.

Сопоставив эти и другие данные о деятельности молодогвардейцев с материалами комиссии Торицина, опубликованными в мае 1943 года в "Комсомольской правде", капитан Третьякевич еще раз убедился, что комиссия к делу о расследовании деятельности "Молодой гвардии" отнеслась безответственно. В материалах комиссии был обнаружен фальшивый снимок камеры, в которой якобы сидел Олег Кошевой. Тут же сообщалось, что вместе со всеми молодогвардейцами Кошевой был сброшен в шурф шахты № 5.

Многие семьи молодогвардейцев - Тюленины, Осьмухины, Левашовы, Земнуховы, Шевцовы, Субботины, Софоновы, Юркины, Туркеничи, Борц, Арутюнянцы и другие в беседе с Владимиром Третьякевичем в один голос осуждали Е. Н. Кошевую. Сумев опутать комиссию, она с помощью лжи и обмана прославляла своего сына Олега, при этом не лестно отзывалась о Викторе Третьякевичс, Василии Левашове и других активных молодогвардейцах. Отец и дочь Тюленины, мать и дочь Осьмухины, а также Сафонова, Шевцова, заявили, что их дети, члeны "Молодой гвардии", всегда собирались у Третьякевича. Об Олеге Кошевом никто не говорил, они его не знали. Мать и отец Сергея Тюленина, мать Осьмухина заявили, что во время оккупации Краснодона мать Олега Кошевого содержала на своей квартире немецких офицеров, гуляла с ними и жила за их счет. Теперь же она нашла подход и к советским властям. Ее и даже бабку Олега, которая готовила вкусные обеды немецко-фашистским офицерам, наградили. Это подтвердили родители молодогвардейцев Борц, Сафонова и другие.

Методами работы, как и результатами комиссии Торицина, многие остались недовольны. Матери Осьмухина, Юркина и Тюленина рассказывали: "Мы обратились с возмущением к Торицину. Он сказал, чтобы мы поменьше рассуждали о деятельности Олега и Виктора, а говорили бы так, как опубликовано, иначе он отберет то, что нам дали. С родителями Виктора Третьякевича никто из члeнов комиссии не беседовал. Однажды мать Виктора, Анна Иосифовна, не дождавшись приглашения, пошла сама. Но ни Торицин, ни члeны комиссии не приняли ее. В другой раз она пошла к члeну комиссии Соколову, чтобы рассказать о Викторе. Но Соколов даже не слушал ее".

Изучив показания оставшихся в живых молодогвардейцев, их родителей и жителей Краснодона, капитан Третьякевич сделал вывод: "Думаю, что если бы Виктор смалодушничал и стал провокатором, то его оставили бы в живых, как было с Почепцовым, а если бы убили, то убивали бы последним, чтобы иметь еще показания. Он же был казнен в первой партии 15 января 1943 года, а казнили молодогвардейцев в три очереди. Материалы моего расследования дают все основания считать, что Виктор себя не опорочил, погиб героической смертью".

Капитан Третьякевич написал заявление на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина. В нем изложил результаты расследования и выводы и просил создать авторитетную комиссию, которая бы установила истинную правду о молодогвардейцах. Письмо Калинину Владимир не отослал. Вернувшись в армию, Третьякевич показал его начальнику политотдела полковнику Калашнику. Тот командировал его в Москву, где Третьякевич решил направить заявление в ЦК ВЛКСМ и Главное политуправление Красной Армии. Перед этим он разыскал участницу "Молодой гвардии" Валерию Борц, которая училась в Москве в институте иностранных языков.

Встреча состоялась в общежитии, где жила Валерия. Ознакомившись с заявлением Третьякевича в ЦК ВЛКСМ, она сказала, что согласна с ним. Тут же вырвала из ученической тетради двойной лист. На трех страницах она написала о "Молодой гвардии", ее комиссаре Викторе Третьякевиче и письменно полностью подтвердила все то, что было сказано в заявлении Владимира Третьякевича. Свое заявление и показания Валерии Борц капитан передал в приемную ЦК ВЛКСМ.

Прошло два дня. Бюро ЦК ВЛКСМ рассматривало заявление капитана Третьякевича. Заседание проходило в кабинете первого секретаря ЦК ВЛКСМ Михайлова. Но самого Михайлова не было. Вел его второй секретарь Романов. Скользкие вопросы всегда поручались вторым лицам. Присутствовали заведующий военным отделом Шелепин, секретарь Мишакова, полковник Видюков, заведующий особым отделом ЦК ВЛКСМ, он же председатель комиссии по изучению "Молодой гвардии", полковник Торицин, члeн комиссии, работник ЦК ВЛКСМ Соколов, несколько генералов. Владимира Третьякевича посадили в торце приставного стола. Его заявление, напечатанное на машинке на 18 страницах, пункт за пунктом зачитывал Шелепин. По многим вопросам возникали споры. И вот Шелепин дошел до того места, где приводился рассказ матери Валерии Борц Марии Андреевны.

"Моя дочь вместе с матерью Олега ездила в Москву, откуда выступала по радио. Когда она возвратилась домой, я спросила, почему она сказала, что руководил "Молодой гвардией" Олег Кошевой. Ведь это же неправда. Она мне ответила: "Я говорила так, как мне там сказали".

Если бы работа Кошевого в организации была такой, как других члeнов "Молодой гвардии", и он действительно был бы руководителем, то его мать после ухода из Краснодона сына, во время арестов молодогвардейцев арестовали бы как меня, Тюлениных и других, чьи дети ушли из города. Она же, как и Олег, в полиции не сидела, более того, у нее на квартире стояли немцы. Никакого участия в работе "Молодой гвардии" она не принимала. За что наградили ее и бабку, совсем непонятно". Прочитав все это Шелепин взял листки, написанные Валерией Борц в общежитии института но просьбе капитана Третьякевича, и зачитал их.

После чего наступила пауза. Шелепин, Романов и Мишакова стали о чем-то шептаться. Вдруг сзади открылась дверь, и вошла Валерия Борц. Мишакова сходу набросилась на нее:

— Валерия! Нам непонятно ваше поведение. По Всесоюзному радио вы говорили одно, а сейчас пишете другое. Как это понимать?! Вы же не забывайте, что награждены боевым орденом и учитесь в одном из лучших институтов Москвы!

Валерия стояла бледная. Молчала.

Для нее было трудно принять решение. Можно даже сказать, что для Валерии Борц это было серьезное испытание на зрелость, на верность правде и справедливости, на верность героической "Молодой гвардии". Известно, что в свое время она ушла от ареста, счастливо избежала жестокого испытания в застенках оккупантов, которое пришлось выдержать Виктору Трстьяксвичу, Сергею Тюленину, Евгению Мошкову, Любе Шевцовой и их многочисленным друзьям-молодогвардейцам. Теперь настал ее черед проявить свою волю, свой характер, мужество, хотя и в другое время, в других условиях.

Многовековой опыт показывает: не всем удастся выдержать выпавшие на их долю испытания, удержаться на высоте своего положения. Не выдержала их, к великому сожалению, и Валерия Борц. Сказать правду в глаза властным людям не хватило силы воли. Знала, что за это можно поплатиться. Исключат из института, начнутся другие неприятности. И она произнесла:

- Я отказываюсь от моих слов, данных в письменном показании Владимиру Третьякевичу.

— Вы свободны, — сказал с облегчением Романов, и Борц вышла.

Перед отъездом на фронт Владимир Третьякевич снова зашел в общежитие к Валерии Борц. Она была растерянной. Не ожидала его визита. Владимиру хотелось узнать, почему она отказалась от своих слов. И он услышал: "Мне так сказали".

После показаний Валерии Борц в заседании бюро ЦК ВЛКСМ был объявлен перерыв. Капитан Третьякевич вышел покурить. В коридоре к нему подошел полковник Торицин. "Зря ты это затеял, - сказал он Третьякевичу. — Можешь потерять все". Это, конечно, была угроза. А когда стали заходить в кабинет, капитан Третьякевич услышал сзади голос Мишаковой:

- Вы клеветник, Третьякевич. Вас надо изолировать. Вы можете оказаться в положении, что и на фронт не попадете.

Угрозы Торицина и Мишаковой были вполне реальными. В то время КГБ имело неограниченную власть, а капитан Третьякевич выступил против этого всесильного ведомства, которое здесь представлял Торицин.

Вторая часть заседания бюро ЦК ВЛКСМ свелась к нападкам на капитана Третьякевича. Защищали фальшивую справку комиссии Торицина, которую в пух разнес капитан Третьякевич. Слово взяла Мишакова:

- Третьякевич заслуживает сурового партвзыскания. Я вношу предложение поставить перед Главным политуправлением Красной Армии вопрос об исключении его из рядов ВКП(б) за клевету на Героя Советского Союза Олега Кошевого.

Шелепин зачитал текст постановления: "Считать заявление Третьякевича клеветническим, дискредитирующим Героя Советского Союза О. Кошевого. Просить парткомиссию при Главпуре РККА рассмотреть члeна ВКП(б) капитана Третьякевича в партийном порядке".

Заседание было объявлено закрытым. Владимир Третьякевич подумал: "Если сейчас ко мне не подойдут солдаты и не заберут меня, то сделают это на выходе". Но все обошлось.

Парткомиссия Главпура РККЛ заседала спустя два дня. Позже он писал: "Отдаю должное всем члeнам парткомиссии во главе с полковником Леонтьевым. Меня не исключили из партии, а объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку. Полковник Леонтьев сказал мне: "Возвращайтесь к себе на фронт".

Попытка капитана Третьякевича восстановить правду и спра-ведливость, отстоять честь брата Виктора, комиссара "Молодой гвардии" требовала от него знаний, смелости и мужества. Первые результаты мы знаем. Как их оценить? Об этом немало думал и сам Владимир Третьякевич, и те, кто хорошо знал его дело. Хотя из боя за правду он вышел потрепанным, со строгим партийным выговором, победа, безусловно, была на его стороне. Ведь никто из присутствовавших не мог опровергнуть приведенные им убедительные доказательства, которые разоблачали фальшивые измышления комиссии Торицина, нанесли его выводам непоправимый удар. В то же время стало вполне очевидным, что Виктор Третьякевич был честным патриотом, организатором и комиссаром героической "Молодой гвардии". А что касается заседания бюро ЦК ВЛКСМ, то это был несправедливый и жестокий суд.

Все, кто был знаком с делом "Молодой гвардии", видел фальшь выводов комиссии Торицина. Василий Левашов заявил, что не верит в предательство Третьякевича. Торицин не простил ему этого. Его не представили к награде, даже не упомянули в романе "Молодая гвардия".

Мать Сергея Тюленина писала Генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу 25 января 1965 года о Кошевой: "Я с дочерью Надеждой стояли под окнами дома Кошевой, куда нас Фадеев пригласил для беседы. Но она не пустила в дом. Под диктовку Кошевой Фадеев написал в книге, что Олег был комиссаром, а ее саму и ее брата изобразил как людей, которые чуть ли не руководили всей работой. Это неправда. Олег никогда не был комиссаром. Комиссаром был Виктор Третьякевич. Она оклеветала Виктора..."

О некоторых негативных сторонах жизни Е. Н. Кошевой было известно и в высших эшелонах власти. Министр госбезопасности СССР В. С. Абакумов 18 ноября 1947 года направил Сталину, Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) А. Кузнецову докладную № 3428—А, в которой писал: "Кошевая в работе подпольной организации "Молодая гвардия" не участвовала, а наоборот, поддерживала тесную связь с немецкими офицерами, проживавшими в ее квартире". По сути он подтвердил то, что сообщали матери молодогвардейцев. Однако речь в докладной шла не о восстановлении справедливости, а о том, чтобы факты подогнать под версию, изложенную в романе Фадеева "Молодая гвардия".

В это время руководство КГБ по-своему оценило деятельность полковника Торицина. Оно присвоило ему звание генерала. В результате Торицин стал еще более влиятельным и опасным. Это многие ощутили на себе. Мать Жоры Арутюнянца, Татьяна Никитина, рассказывала, как они с мужем переживали, когда Торицин вызывал Жору, чтобы склонить его на сто-рону неправды.

Особенно тяжело было родителям Виктора Третьякевича. Табличку с именем Виктора сняли с памятника на могиле молодогвардейцев. Будто в насмешку над здравым смыслом, на памятнике установили табличку с именем О. Кошевого.

На Луганщине еще хорошо помнят, как на торжественное собрание в связи с вручением первых наград молодогвардейцам пришли, получив приглашение, и отец с матерью Виктора Третьякевича. Однако при входе в зал милиционер грубо отстранил отца: "А вам здесь делать нечего". У Иосифа Кузьмича подкосились ноги. Он упал, а через некоторое время умер. Это было явное убийство человека, который, рискуя жизнью, охранял заседания штаба "Молодой гвардии", проводившиеся в его хате, и, безусловно, заслужившего высокой награды, а не таких слов.

После смерти Сталина стало известно о многих злоупотреблениях властью. Забеспокоился и Шелепин, став секретарем ЦК ВЛКСМ. Он, как и другие ответственные работники ЦК ВЛКСМ, хорошо помнил о том зле, которое они творили против Виктора Третьякевича по подсказке Торицина. Он решил пересмотреть дело. В 1956 году дал указание инструктору Ванину возглавить комиссию по проверке деятельности "Молодой гвардии" г. Краснодона.

Изучив вопрос, комиссия в докладной записке на имя секретаря ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепина подтвердила невиновность Виктора Третьякевича и отметила его роль как организатора "Молодой гвардии". Комиссия установила, что комиссар "Молодой гвардии" Виктор Третьякевич проявил стойкость и мужество в застенках полиции.

Так же было отмечено, что О. Кошевой не был комиссаром, он пришел в организацию в ноябре месяце, в разгар ее деятельности. Однако при этом в докладной предлагалось не ворошить историю "Молодой гвардии", оставить все так, как было.

Лишь через три года, 10 февраля 1959 года в постановлении бюро Луганского обкома Компартии Украины, которое подписал первый секретарь обкома В. К. Клименко, частично были признаны заслуги Виктора Третьякевича, а его имя после 16- летнего запрета появилось на страницах газет. 13 декабря 1960 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за активное участие в деятельности подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", а также проявленное личное мужество в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Виктор Иосифович Третьякевич был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Отец Виктора, Иосиф Кузьмич, не дожил до этих дней. Орден вручили Анне Иосифовне. Она же попросила, чтобы в те дни в городе не демонстрировали фильм "Молодая гвардия", искажающий историю краснодонского подполья.

В газетах и журналах появились статьи, отражающие тот неоспоримый факт, что комиссаром "Молодой гвардии" был Виктор Третьякевич. На эту верную позицию встали и исследователи.

Героический подвиг Виктора Третьякевича нашел отражение в изобразительном искусстве. Новосибирский художник А. П. Ликман написал картину "Арест комиссара "Молодой гвардии" Виктора Третьякевича".

9 мая 1965 года в селе Ясенки Горшеченского района Курской области, где родился Виктор Третьякевич, был открыт памятник герою Краснодона. Это было великое торжество и вместе с тем важный шаг на пути восстановления справедливости. Как писали газеты, "такого праздника старинное село Ясенки никогда не видело". Сюда съехались представители комсомола и молодежи, рабочих, крестьян и интеллигенции не только района, но и области. Даже из столицы прибыла большая делегация. На открытии памятника присутствовали мать Виктора, братья Михаил и Владимир, друзья-молодогвардейцы Василий Левашов, Анатолий Лопухов и Радик Юркин. В митинге приняла участие первая учительница Виктора О. В. Лящук. От имени оставшихся в живых молодогвардейцев Радик Юркин произнес клятву.

На пьедестале памятника было написано: Виктор Третьякевич 1924—1943 комиссар Краснодонского комсомольского подполья "Молодая гвардия" После этого события, Е. Н. Кошевая, не стесняясь в выражениях, стала всячески чернить верных правде молодогвардейцев. В письме Л. И. Брежневу от 14 апреля 1965 года Кошевая писала: "Участник "Молодой гвардии" В. Левашов вошел в заговор с бывшим директором музея "Молодая гвардии" Л. Литвином. Они привлекли на свою сторону шатких в своих убеждениях Арутюнянца и Юркина. Между собой завели условную заговорщицкую переписку и стали упорно утверждать, что Кошевой не был комиссаром, а якобы был Третьякевич.

Поднятая ими шумиха вокруг роли Третьякевича, не побуждена чувством товарищества, а мелкой злобой и ненавистью против Олега и меня, труженицы. Они злобствуют, что меня 16 лет подряд избирают члeном Луганского обкома партии, 20 лет я - областной депутат. Вся эта группа - Левашов, Арутюнянц и Юркин — до такой степени обнаглела в своих действиях, что без соответствующего на то разрешения или указа на памятнике В. Третьякевичу, который открыт в Курской области, по инициативе этих товарищей высекли слова "Комиссару Молодой гвардии Краснодона".

Л. Литвин был освобожден от должности директора музея. Новый директор в угоду властным лицам того времени стал вновь выдавать ложь за правду. Выступавшие против правды, начали бешенную атаку на молодогвардейцев, инкриминируя им заговор, навешивая различные ярлыки. Кроме Торицина, в поддержку фальшивой позиции Кошевой включился Луганский обком партии. 22 мая 1965 года бюро обкома направило в ЦК КПСС докладную записку за номером 93, подписанную первым секретарем обкома В. В. Шевченко. В этом наспех составленном документе было сказано, что "бюро обкома считает появившиеся в последнее время в советской литературе и в публичных выступлениях сведения о В. И. Третьякевиче как комиссаре "Молодой гвардии" не соответствующими действительности, комиссаром был Олег Кошевой".

По мнению бюро, это нужно считать правдой, т.к. О. Кошевой стал более известен, чем В. Третьякевич.

Для изучения истории подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Институтом истории марксизма-ленинизма при ЦК КПСС по указанию ЦК была создана комиссия под руководством доктора исторических наук профессора Петрова. После изучения документов комиссия пришла к заключению: "Доказательства, содержащиеся в докладной записке бюро Луганского обкома КП Украины от 22 мая 1965 года о том, что организатором и комиссаром "Молодой гвардии" был О. Кошевой, документальными данными не подтверждаются. Из документов и свидетельств наиболее активных и осведомленных участников "Молодой гвардии" явствует, что именно В. Третьякевич был организатором и комиссаром этой подпольной комсомольской организации".

В начале 60-х годов появилось мнение о необходимости упоминания двух комиссаров - Третьякевича и Кошевого. Однако те, кто стоял на позициях правды, решительно опровергали это надуманное мнение.

14 декабря 1960 года в "Комсомольской правде" была опубликована статья Кима Костенко "Первый комиссар "Молодой гвардии". В ней предпринималась попытка восстановить справедливость, показать, что организатором и комиссаром "Молодой гвардии" был Виктор Третьякевич. Прочитав статью, Василий Левашов помчался в редакцию. Он заявил, что по содержанию статья написана правильно. Однако заголовок ее вызывает удивление. "Я еще раз утверждаю, - заявил он, - что комиссаром "Молодой гвардии" был только один человек - Виктор Третьякевич". В редакции "Комсомольской правды" побывал и Георгий Арутюнянц. Он тоже выразил свое возмущение по поводу двух комиссаров, утверждая, что комиссаром был

только Третьякевич.

К такому же мнению пришла и Межрегиональная комиссия, созданная ЦК ВЛКСМ и ЦК ЛКСМУ по изучению истории краснодонской подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия".

Борьба двух сил вокруг истории "Молодой гвардии" продолжалась с переменным успехом. По письмам фальсификаторов в адрес КГБ и под давлением этой организации с памятника Виктору Третьякевичу в Курской области было убрано слово "комиссар", которое заменили словами "члeн штаба "Молодой гвардии". Правда со временем слово "комиссар" было восстановлено.

На борьбу против фальсификации, за правду и справедливость, за честь и достоинство Виктора Третьякевича и всей "Молодой гвардии" поднялась рать правдоискателей: отец и мать Виктора, братья Михаил и Владимир, другие родственники, оставшиеся в живых молодогвардейцы Василий Левашов, Георгий Арутюнянц, Радик Юркин, Анатолий Лопухов, многие родители молодогвардейцев, члeны их семей, все, кто знал о героических делах "Молодой гвардии" и ее комиссаре Викторе Третьякевиче. Многие энтузиасты во всех уголках страны самостоятельно занялись расследованием деятельности подпольщиков Краснодона и немало сделали для восстановления честного имени В. Третьякевича. Они встречались с молодогвардейцами, родителями подпольщиков, обращались в разные инстанции, писали в газеты и журналы. В. П. Якимович, к примеру, выступил в Бресте и в Измаиле, В. М. Красюк — в Одессе и Геническе, Н. И. Коваленко - в Кировограде и Томске. Он так же записывал на магнитную ленту беседы с родителями молодогвардейцев, организовывал прослушивание записей в школах. В Екатеринбурге вышла книга Елены Самариной "Повесть о братьях Третьякевичах".

Инженер-механик В. Якимович 28 июля 1959 года написал письмо Председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову, в котором просил рассмотреть вопрос о присвоении Виктору Третьякевичу высокого звания Героя Советского Союза. С предложением о награждении Виктора Третьякевича обращался в ЦК ВЛКСМ Вадим Ильинский и многие другие. В 1988 г. в киевской газете "Зеркало недели" в статье Т. О. Юсовой приводился один из выводов Межрегиональной комиссии ЦК ВЛКСМ и ЦК ЛКСМУ, в котором предлагалось ходатайствовать перед правительственными органами Украины о награждении организатора комсомольского подполья "Молодая гвардия" Виктора Третьякевича высшей наградой суверенной Украины.

В свое время во многих школах Советского Союза были созданы музеи "Молодой гвардии". Руководители и активисты этих музеев приезжали в Краснодон, встречались с родителями и родственниками Виктора Третьякевиа, перед школьниками и молодежью предприятий выступали братья Виктора Михаил и Владимир. Героическому подвигу Виктора Третьякевича посвящены стихи многих поэтов.

Молодых активистов, стремившихся утвердить правду о комиссаре Третьякевиче, в стране были тысячи. Они переписывались, ездили в Краснодон, общались друг с другом, организовывали "Слеты молодогвардейцев наших дней". Участники 10-го слета, проходившего в 1990 году в Кировограде, обратились к тогдашнему президенту Советского Союза М. С. Горбачеву и руководителям Луганской области с письмом, в котором отмечалось, что Краснодонский музей "Молодой гвардии" скрывает правду о том, что единственным комиссаром "Молодой гвардии" был Виктор Третьякевич, а история деятельности подпольщиков в изложении сотрудников музея далека от правды. В стороне от широкого общественного движения за правду истории и справедливость не мог остаться и я. В поддержку Виктора Третьякевича мною были опубликованы статьи в областные и высшие инстанции направлены письма. Увидели свет книги "Виктор Третьякевич — комиссар "Молодой гвардии", "Заговор в "Молодой гвардии" и его последствия".