"Покрывается сердце инеем"
    Юлия Друнина.
   

   Молодогвардейцы... Когда мы слышим это слово - непременно вспоминаем наше святое и героическое прошлое. Перед мысленным взором встают мальчишки и девчонки Краснодона, которые в тяжкую для Родины годину вступили в неравную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.
   В семьях, школах, пионерских отрядах и комсомольских группах будущие подпольщики воспитывались в духе взаимного уважения, почитания людей труда, благоговения перед стариками, дружбы и равенства между народами нашей многонациональной Родины. Никому из них не была знакома расовая исключительность, национальная вражда, травля других народов, спесивость или самомнение. На краснодонской земле, как и во всей стране Советов, дети разных народов жили одной дружной семьей. Именно это чувство семьи единой и привело их в ряды борцов против фашизма, в одну подпольную комсомольскую организацию. Молодогвардейцы защищали единое Отечество - Союз Советских Социалистических Республик.
   Среди юных подпольщиков - люди разных национальностей. Так, Люба Шевцова, Сергей Тюленин, Иван Туркенич - русские; Ульяна Громова, Олег Кошевой, Василий Пирожок, Семен Остапенко - украинцы; Майя Пегливанова и Георгий Арутюнянц - армяне; Нина Старцева и Виктор Третьякевич - белорусы; Валерия Борц и Юрий Виценовский - евреи; Борис Главан - молдаванин, Али Асадула оглы Дадашев на русский манер мы называли его Леней Дадышевым-азербайджанец.
   Самому старшему из патриотов, Михаилу Шищенко, было в ту пору двадцать пять лет, а самому младшему, Радику Юркину,- четырнадцать. В основном же в подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" боролись юноши и девушки в возрасте шестнадцати - восемнадцати лет, вчерашние учащиеся средних общеобразовательных школ города и близлежащих поселков.
   В годы Великой Отечественной войны героизм советского народа в борьбе с немецкими захватчиками был массовым. Однако подвиг молодогвардейцев не затерялся в море бесстрашия. Больше того, он обратил на себя внимание сразу после освобождения Краснодона. Вскоре темой "Молодой гвардии" заинтересовался замечательный русский писатель Александр Александрович Фадеев. Влюбившись в юных подпольщиков, А.Фадеев написал о них роман, который пришелся по душе миллионам читателей, особенно молодых. На этой книге впоследствии воспиталось несколько поколений наших граждан. Фадеевская "Молодая гвардия" получила широкое распространение также за рубежами Родины.
   Дело было не только в том, что против фашистских поработителей выступили не пять, десять или пятнадцать юношей и девушек небольшого шахтерского городка, а добрая сотня. Главное - в большинстве своем подпольщиками оказались дети, К тому же в единоборство с хорошо вооруженным и организованным врагом они вступили по собственному желанию, без подсказки извне - настолько высоко ставили честь и независимость Родины. Юные мстители с достоинством боролись. Не менее гордо, с чувством самоуважения встретили они и смерть.
   Большинство молодогвардейцев ушло из жизни, ни разу не испытав любви, этого "первородного запроса души и тела". Лишь некоторым из них посчастливилось вкусить "самое утреннее из наших чувств". Но и им не суждено было долюбить, тем более оставить после себя детей. Подпольщики принесли свои молодые жизни на алтарь Отечества осмысленно. От сознания всего этого мною иной раз овладевает душевное смятение. В такие минуты я всерьез думаю: если бы наше общество было верующим, то с полным основанием могло бы причислить молодогвардейцев к лику святых.
   Совершенное юными патриотами не могло не привлечь, помимо А. Фадеева, внимание других писателей, журналистов, драматургов, а также композиторов, скульпторов, кинематографистов. Первое время КПСС всего лишь способствовала восстановлению подлинной картины борьбы мальчишек и девчонок Краснодона. Она по праву гордилась тем, что воспитанное ею поколение поступило именно так, как учили коммунисты, как и следовало действовать в подобных условиях совестливым, патриотически настроенным молодым людям. О смысле и сути партийного руководства тогда, как мне помнится, не говорили. И если у кого-то подобный вопрос все же возникал, то ответ на него находился сам собой и не вызывал каких-либо недоразумений - он полностью соответствовал тому, что происходило на самом деле. До определенного времени память о подпольщиках Краснодона хранилась, как святыня. Но вот, просмотрев только-что выпущенную кинокартину известного режиссера Сергея Герасимова "Молодая гвардия "/она была поставлена по одноименному роману Александра Фадеева и вышла спустя три года после публикации книги/, "вождь всех времен и народов"- в то время он лично просматривал новые кинокартины - вмешался в трактовку биографии подпольной комсомольской организации Краснодона. Смысл его умозаключений можно выразить словами старой пословицы: "Яйца кур не учат". И пошло, поехало...
   Послушные своему кумиру, партийные функционеры, вслед за кинофильмом "Молодая гвардия", подвергли резкой критике роман Фадеева. И стали срочно искать оказавшихся в оккупированном Краснодоне коммунистов. Разумеется, погибших от рук фашистов - у нас всегда мертвых героев любили больше, чем живых, хотя бы уже потому, что мертвым можно было приписывать все, что Бог на душу положит. Найдя, не мудрствуя лукаво, наделили их полномочиями, которых те никогда не получали, поступками, которых они не совершали. Так начиналось переписывание истории краснодонского подполья вообще и "Молодой гвардии" в частности. Так КПСС подрубила один, пусть совсем крохотный, сучочек в огромной метелке сучьев, на которых покоились ее авторитет, руководящая и направляющая роль. Так партия внесла сомнения в некоторые вопросы создания, жизни и борьбы юных /и не только!/ подпольщиков.
   А ведь подправлять ничего не стоило. Все и без того находилось на своих местах, в самом что ни есть выигрышном свете. Воспитанная коммунистами молодежь Краснодона не приняла "новый порядок". Это ли не успех коммунистической идеологии! Больше того, мальчишки и девчонки самостоятельно вступили в смертельную борьбу с оккупантами. А это был уже триумф работы КПСС по идейному воспитанию молодежи. Казалось бы, чего еще желать?
   Однако "великому кормчему" всего этого показалось недостаточно. Ему надо было, чтобы коммунисты-подпольщики водили мальчишек и девчонок оккупированного Краснодона буквально за руки и указывали, что, когда и как следует делать. Именно так Сталин понимал руководящую и направляющую роль партии, во главе которой он стоял.
   Тема "Молодой гвардии" постепенно становилась беспроигрышной для ученых, желающих "остепениться". Одна за другой защищались кандидатские и докторские диссертации. Не повезло, насколько мне известно, лишь одному-единственному соискателю, нашему земляку, о нем читатель узнает из книги. Появлялись все новые и новые монографии, другие научные исследования, а также журнально-газетные публикации, в которых выдавались за истину непроверенные и явно придуманные факты. Оттого белых пятен в истории "Молодой гвардии" становилось все больше и больше.
   По мере того, как в стране ослабевала власть КПСС, публикации конъюнктурных небылиц о краснодонском подполье усиливались. За истину выдавалось все: слухи, сплетни, анекдоты. Одновременно, правда довольно робко, стала приоткрываться завеса над сфальсифицированной историей борьбы подпольщиков. Последнее радовало, хотя и не всегда: с разоблачениями нередко выступали вчерашние попутчики "руководящей и направляющей...", чьими усилиями те передергивания осуществлялись. Печатая статьи о партократических извращениях биографии "Молодой гвардии", их авторы претендовали на лавры первооткрывателей, умышленно забывая, что задолго до них многие честные люди возмущались измышлениями власть придержащих.
   К концу так называемой перестройки, особенно после распада СССР, искатели "нового" в биографии краснодонского подполья окончательно обнаглели. Пользуясь вседозволенностью, под прикрытием ликвидации белых пятен в истории "Молодой гвардии", некоторые из них стали без всякого стеснения и угрызения совести писать о подпольщиках откровенную мерзость. Растаптывая подвиг, дегероизируя "Молодую гвардию", новоявленные "историки" и "исследователи" сознательно клеветали и клевещут на юных подпольщиков, на нашу советскую действительность. Словно выполняя чей-то заказ, они из кожи лезут, утверждая: "Молодая гвардия" - это коммунистический миф. Впрочем, я слышал подобное еще тридцать лет тому назад в передачах радиостанций "Голос Америки, "Немецкая волна", "Свобода" и других. Время от времени те "голоса" сообщали "сенсационные" новости о юных подпольщиках Краснодона. В частности, о комиссаре молодогвардейцев Олеге Кошевом: то говорили, что его вообще не было, то -что он жив-здоров и живет в Америке, то является гражданином ФРГ и даже служит офицером бундесвера... Клеветали зарубежные радиостанции и на автора романа "Молодая гвардия" Александра Фадеева. Вспоминая те передачи, вижу, как похожи они на "исследования" некоторых нынешних "ученых".
   Чтобы молодежь знала хотя бы некоторые ветви своего прошлого,, я написал эту книгу. Думаю, дегероизация краснодонского подполья предпринимается с одной единственной целью: оставить Украину, ее молодежь без славной истории, лишить юношей и девушек примера для подражания - ведь управлять бездуховными людьми проще и легче.
   В этой книге - рассказ автора о его многолетней и довольно непростой борьбе за чистоту биографии "Молодой гвардии". Предлагаемые вниманию читателей статьи и очерки написаны в разные годы. Они поглотили, отобрали немало сил, здоровья, душевной энергии, которые могли быть отданы другой литературной работе. Сколько осталось неразработанных тем, ненаписанных книг. Однако я сам выбрал ту дорогу. Потому ни о чем не жалею. Я твердо убежден: надо всем нам, жертвуя личным, неустанно защищать богатейшую историю Отечества /как бы оно теперь не называлось/, делать все возможное, чтобы из нее не было выброшено ни одной страницы. К тому же, как говорил Василий Макарович Шукшин, "одна строка, написанная сегодня, со временем будет ценнее многих книг".
   Почти все помещенные в сборнике материалы в разное время публиковались в периодической печати - в примечании об этом сказано довольно подробно. Печатались то с большими, то с меньшими купюрами. Работая над настоящим изданием, я восстановил их в первозданном виде, а некоторые дополнил, правда, незначительно. Одновременно ряд публикаций сократил, иногда основательно: опустил повторы, а также события, известные из других материалов этой книги. Собранные воедино, публикации /замечу в скобках: это лишь небольшая часть того, что хранит мой архив/ рисуют более или менее ясную картину того, что происходило и происходит вокруг "Молодой гвардии".
   Мы должны знать свое прошлое таким, каким оно было на самом деле. К тому же герои и подвиги нужны нам сегодня не меньше, чем вчера. А завтра, уверен в этом, потомки наши без них вообще не смогут жить достойно. Что же касается непосредственно молодогвардейцев, то жизнь и дела их - именно те примеры, которым необходимо подражать.
   Да простят мне Бог и люди, что, рассказывая об инсинуациях, я подчас употребляю довольно крепкие эпитеты. Однако иначе не могу: я эмоционально воспринимаю все, что связано с "Молодой гвардией". Перевертыши посягнули на святая святых Краснодона - юных подпольщиков, моих друзей и товарищей, коммунистов-побратимов по Краснодонскому партизанскому отряду. Потому так больно и остро расцениваю и нападки, и клевету. Я совсем не безгрешный. Однако пишу обо всем совершенно. честно и правдиво. Пишу о краснодонской эпопее потому, что не хочу, чтобы факты, о которых знаю, и события, участником и свидетелем которых я был, канули в Лету вместе со мной.
   Уверен - несмотря на попытки всевозможных семистяг, козовских, ажгихиных, волиных и иных отступников извратить биографию "Молодой гвардии", а то и вообще вычеркнуть юных подпольщиков Краснодона из нашей истории, эта подпольная комсомольская организация навеки останется в памяти не только луганчан, жителей Украины, но и граждан многих других стран.
   
   

Декабрь 1994 г.

   В небольшом книжном магазине, что притулился у заводской проходной, я приобрел ту книгу случайно. В глаза бросилось название "Дорогие мои краснодонцы". Подумалось: вдруг среди земляков, героев книги, окажутся те, кого я знал и знаю. Может даже статься, с кем-то учился в одной школе, а то и классе. Интересно, что о них пишут? А когда обратил внимание на фамилию автора, просмотрел несколько страниц, уверовал - книга не только о моих знакомых, она о друзьях - товарищах детства и опаленной войной юности. Эта книга о членах подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", которая навеки обессмертила наш небольшой городок. Не откладывая дело в долгий ящик, с любопытством принялся за чтение.
   О жизни и борьбе молодогвардейцев Краснодона написано немало статей, очерков, книг. Лучше других рассказал о юных подпольщиках, конечно же, Александр Фадеев, писатель благородного и сильного таланта. В его романе "Молодая гвардия" правда жизни и борьбы юношей и девушек Краснодона удачно сочетаются с поэтической сердечностью и философской глубиной.
   Вместе с тем не лишены интереса документальные публикации некоторых других авторов. Ведь каждый рассказ, даже штришок о новых, неизвестных до сих пор сторонах биографии молодогвардейцев, читатель встречает с волнением и любопытством - ему хочется еще и еще знать о .людях, чья жизнь и дела давно уже стали легендой.
   Я буквально глотаю первые страницы воспоминаний А. Д. Колотович. Страницы детства и юности Сергея Тюленина, Любы Шевцовой, Виктора Третьякевича... В этих, заметках я не собираюсь разбирать достоинства и недостатки книги в целом. Хочу лишь остановиться на образе Сергея Тюленина.
   Александр Фадеев в романе "Молодая гвардия" так говорит о моем школьном друге: "Сережка... хотя и учился, а рос, как трава в степи: не знал своей одежки, - все это переделывалось, перешивалось в десятый раз после старших, и был он закален на всех солнцах и ветрах, и дождях, и морозах, и кожа у него на ступнях залубенела, как у верблюда, и какие бы увечья и ранения не наносила ему жизнь, все на нем зарастало вмиг, как у сказочного богатыря".
   Могу засвидетельствовать: нарисованный писателем портрет Тюленина полностью соответствует оригиналу. Буйная, пылкая, нередко противоречивая натура Сергея не только жила жаждой подвига. Будущий молодогвардеец нередко совершал поступки, которые в его понятии были если не сродни подвигу, то не так уж далеко, от него отстояли. Дерзость учителю, выпущенные на уроке из-под парты воробьи, прыжок со второго этажа школы...
   Все это на какую-то минуту восхищало сверстников, а Тюленину приносило много неприятностей.
   В конце-концов Сергей осознает: настоящие подвиги совершают люди. Александр Фадеев, прибегая к авторскому отступлению, обращается к Тюленину с такими словами: "Дела и подвиги этих людей обеспечили жизнь твоему поколению и останутся навеки в памяти человечества. А между тем эти люди такие же простые, как ты.
   Михаил Фрунзе, Серго Орджоникидзе, Сергей Киров, Сергей Тюленин. Да, может быть, и его имя, рядового комсомольца, стало бы в ряд с этими именами, если бы успел он проявить себя".
   Вышеприведенные выдержки взяты мною из художественного произведения, чтобы подчеркнуть: они вполне подошли бы для любой документальной книги о Тюленине. Блестящий ум и зоркий глаз писателя позволили ему создать подлинный облик одного из самых отважных молодогвардейцев. А. Фадеев удивительно точно изобразил Сергея - описал не только внешние черты, но и раскрыл его душу. Что касается жизни Тюленина до войны, то она шла именно так, как рассказал об этом автор романа "Молодая гвардия". К тому же писатель поведал о ней не только правдиво, но и занимательно.
   А теперь посмотрим, каким представила Сергея Тюленина в документальной книге А. Д. Колотович. Автор отвела ему больше места, чем кому бы то ни было, показала Сергеяв различных условиях и взаимоотношениях. К сожалению, образ будущего молодогвардейца не стал от того живым и ярким. Виной всему - надуманность, предвзятость, желание рассказать не о том, что было на самом деле, а что-нибудь погероичнее. С первых и до последних страниц автор воспоминаний стремится усилить привлекательность Тюленина /зачем? Это ведь была и без того довольно интересная, симпатичная натура!/, убедить читателей, что Сергей родился героем. Потому боль для него не боль, а дурной поступок, им совершенный, если хорошенько покопаться в том действии, окажется прекрасным. И уже потому достоин подражания.
   Вот лишь несколько тому примеров.
   Когда Тюленину было пять лет, он как-то выбежал к идущему по дороге стаду. Неожиданно сивая корова молниеносным движением рог перебросила его через спину. Испугался ли Сережа? Нисколько, Он ползал по земле, бросал в коровью морду горсти пыли и не плакал.
   "Рубашка на Сереже была изорвана. Из носа сочилась кровь, но мальчик., улыбался".
   Могло ли подобное произойти в самом деле? Конечно. Однако все преподнесено явно тенденциозно. Потому первоначально рассказ настораживает, а затем вызывает недоверие к автору. Тем более, что в детстве я тоже попадал на коровьи рога. И мне знакомо то ощущение. Честно скажу, когда сообразил что к чему, не до улыбки было. Душу сдавил страх и чувство собственного бессилия. А ведь уже тогда многие говорили, что я не робкого десятка... Но вот в герои не вышел...
   Читаем далее. Однажды учительница увидела, как Сережа ударил одноклассника. Это, разумеется, плохо, даже скверно. Однако стоило разобраться в том случае поподробнее, как выяснилось: Тюленин не виноват, его первого толкнули, он всего лишь дал сдачи.
   Хочет того автор или не хочет, однако обособление Сергея Тюленина, его идеализация невольно бросаются в глаза. Вот учительница провела беседу об уважении к женщине. Кто первым откликнется на добрые советы преподавателя и защитит девочек? Конечно, Сережа. "Ученица нашего класса Лина только что вышла в коридор, как мальчик четвертого класса подставил ей ножку. Лина ударилась об угол двери. Это увидел Сережа. Он сразу же ринулся/не поспешил, даже не бросился, а именно ринулся. -К. И. / на обидчика и со словами: "Ты зачем ей ножку подставил?"- толкнул его в грудь. Верный себе/читай: по указке автора/ Сергей и на этот раз свою правоту, как и большинство спорных вопросов, доказывал и решал кулаками.
   Продолжая домысливать и придумывать, Анна Дмитриевна рассказывает, как в третьем классе выбирали совет отряда. Учительница напоминает: подбирать надо из самых лучших, из самых достойных. "В числе избранных мальчиков оказался Сережа, который потом прошел на председателя отряда". И это после того, как Тюленин сорвал урок, выпустив в классе воробьев, а позже и вовсе бросил школу, связавшись с беспризорниками. Допускаю, что подобное происходило на самом деле. Однако не к радости учителей, как о том пишет автор книги. Знаю это по собственному опыту.
   Начиная с четвертого класса, я учился в одной группе с Тюлениным. В шестом классе произошел такой случай /Колотович, она тогда читала у нас ботанику и зоологию, надеюсь, помнит об этом/. Мальчишки и девчонки, сговорившись решили избрать классным организатором /так в те годы называли старосту класса/ меня, хотя я не был в числе успевающих - учился подобно школьнику Чарлзу Дарвину. К тому же, как замечает в рассматриваемой книге Колотович, "участвовал во всех из ряда вон выходящих поступках". Дважды собирали собрание. Учителя уговаривали, прямо-таки бились. Однако они упорно стояли на своем: старостой класса будет Иванцов! В конце концов преподаватели согласились, - а что им еще оставалось делать?
   Сохранив в памяти то событие, я, однако, не могу припомнить, чтобы кто-нибудь из учителей, в том числе и Колотович, радовались моему избранию. Больше того, словно сговорившись, многие из них как-то сразу забыли о педагогике: во всеуслышание и с нескрываемой усладой называли меня не классным организатором, а классным дезорганизатором И в конце концов , месяца через полтора - два, нашли подходящий предлог, чтобы освободить меня от обязанности старосты класса.
   Привел эти далеко не лицеприятные воспоминания с одной целью - чтобы, основываясь на собственном опыте (мое поведение и успехи в учебе мало чем отличались Сергеевых), ещё раз сказать: не верю, что Тюленина - ученика недисциплинированного и неуспевающего, к радости учителей могли избрать председателем совета отряда.
   Продолжая рассматривать жизнь будущего молодогвардейца сквозь розовые очки, автор книги "Дорогие мои краснодонцы" рассказывает о многих случаях и даже событиях, которых никогда не было в жизни.
   Так, выдумана от начала до конца сцена участия Тюленина в заседании ученического комитета школы, обсуждавшего недостойное поведение ученика Петра Волкова (говорю как бывший член учкома: Волкова обсуждали. Однако Тюленин на том заседании не присутствовал. Да и не мог присутствовать - заседание учкома было закрытым), активное участие в кружке юных натуралистов, в митинге около школы в день начала Великой Отечественной войны и многое, многое другое. Зачем все это понадобилось автору? Ведь Колотович не может не знать, что прибегать к типизации, героя, к вымыслу, пусть даже художественному, она не имеет права, ибо "Дорогие мои краснодонцы", как значится в подзаголовке, воспоминания, то есть документальный материал, в котором основа основ - достоверность сведений.
   А чего стоит досужая выдумка об участии Тюленина вместе со мной в Краснодонском истребительном батальоне. Что прибавила она к характеристике будущего подпольщика? Ведь на счету Сергея и без того немало славных поступков и боевых дел, которыми все мы гордимся. Да, Тюленин рвался на фронт. Мы вместе не раз ходили в военкомат. Приводил я друга и в штаб нашего истребительного батальона, просил за него командиров. Но, увы... Сергея всегда подводила щупленькая фигура и небольшой рост, хотя он был старше меня на целый год.
   Читая авторские побасенки, испытываешь чувство досады и недоумения. Однако когда знакомишься с рассказом Анны Дмитриевны о том, как в школьные годы Тюленина принимали в члены ВЛКСМ (Ну как же! Будущий герой и вдруг не был в комсомоле!), это чувство уступает место возмущению. Я очень хорошо помню (Выделено мною. - - К.И.) то собрание, на котором Сережу Тюленина принимали в комсомол. Он весь как-то сразу изменился, хмурился, не обращал внимания на шутки, даже походка у него стала другая - размеренная, неторопливая". И заканчивается эта неправда такими словами: "Сергея Тюленина единогласно приняли в комсомол".
   Я напрягаю память, копаюсь в довоенных дневниках, стараюсь вспомнить тот случай - ведь были друзьями, к тому же вместе мечтали о комсомоле. Но все тщетно - такого не было. И быть не могло. Даже если б Сергей решился тогда написать заявление с просьбой принять его в комсомол, непременно получил бы отказ: дисциплина и успеваемость его, как я уже говорил, желали лучшего. Первым против приема Тюленина в ВЛКСМ выступила бы сама Колотович. Она не очень - то жаловала Сергея (он, между прочим, платил ей тем же). А сейчас, забыв обо всем, называет его своим питомцем. Больше того, сочиняет всевозможные сказки о своих добрых отношениях к нему и что Сергей будто бы отвечал на них взаимностью.
   Война, навязанная нашему народу немецкими фашистами, поставила перед всеми советскими людьми, в том числе и молодежью, новые задачи. Каждый юноша и каждая девушка заново пересмотрели свою жизнь и заново решили, где и как приложить силы, чтобы защитить Роди- ну - в этом тогда было главное. И чем сложнее складывалась обстановка на фронте, тем большее число парней и девушек вступало в комсомол - они верили, что именно в Коммунистическом Союзе Молодежи сумеют с большой пользой для страны использовать молодые силы, пламень своих сердец.
   Задумался о своем месте в жизни и Тюленин. Оставшись на оккупированной территории, он вступил в смертельную борьбу с захватчиками. Вскоре пятерка юных мстителей, которой руководил Сергей, объединилась с другими, тоже стихийно возникшими группами сопротивления. Так родилась "Молодая гвардия". Став ее бойцом, Сергей Тюленин, естественно, не мог быть вне ВЛКСМ. В сборнике документов "Молодая гвардия" читаем:
   "В комсомол Тюленина принимала подпольная комсомольская организация "Молодая гвардия" уже в дни подполья".
   Так лопнула как мыльный пузырь еще одна сказка Анны Дмитриевны Колотович. Приходится только сожалеть, что невдомек нашей учительнице простая истина: правдивое описание мыслей и поступков будущих молодогвардейцев намного лучше любых побасенок - они ведь не только искажают облик героя, но и тяжким грузом ложатся на совесть автора книги.
   Мягко говоря, Колотович проявляет нескромность не только в описании жизни Сергея Тюленина, но, как я уже говорил, своей роли в его воспитании. Многие учителя нашей Краснодонской СШ № 4 имени К. Е. Ворошилова, как те, которые названы в книге, так и не упомянутые, могут с чувством законной гордости заявлять: "Тюленин мой питомец". Что же касается самой Анны Дмитриевны, то она меньше всего имеет на это право. Однако нашей учительнице, как видно, очень захотелось купнуться в лучах чужой славы. А. Колотович не питала к Тюленину каких-то симпатий/впрочем, и к другим ученикам нашего трудного, как считали учителя, класса. Разве что исключая девочку, выведенную А. Фадеевым в романе под именем Лены Позднышсвой/. Сергей был для ботанички всего лишь одним из определенного числа таких же "неподдающихся", "трудновоспитуемых". Колотович встречалась с моим другом в основном на уроках зоологии и ботаники. И никакой дружбы между ними, как об этом пишет Анна Дмитриевна, не было. Правда, одно время/очень недолго/ Сергей посещал кружок юных натуралистов, которым руководила Колотович. Однако, поссорившись с ней, вскоре ушел.
   Все, кто знал Тюленина, могут подтвердить: в те годы он буквально бредил авиацией. Потому все свободное от уроков время отдавал чтению книг о летчиках и летном деле, посещению технического кружка, в котором ребята пытались мастерить авиамодели, запуску змеев - в последнем Сергей преуспевал особенно.
   И еще об одном хотелось бы сказать. Автор неоднократно упоминает о моей дружбе с Тюлениным. Пишет об этом доброжелательно и не очень. Однако наша взаимная привязанность и общность интересов были куда сильнее и крепче, чем о том может судить Анна Дмитриевна. Но речь веду не о том. Подчас Колотович вкладывает в уста Сергея слова, заставляет его говорить обо мне то, чего он никогда не только не произносил, но даже, уверен, в уме не держал. Зачем учительница это делает - трудно понять. Неужели, работая над книгой, вдруг вспомнила нашу первую послевоенную встречу? И в душе ее с новой силой вспыхнула обида на меня за высказанные тогда замечания относительно ее беседы с экскурсантами.
   А было все так.
   Однажды в Краснодоне, у могилы молодогвардейцев, слушал я воспоминания Анны Дмитриевны о Тюленине. Учительница страстно убеждала экскурсантов, что Сергей никогда не был троечником.
   - А двоечником? - не выдержав, полюбопытствовал я.
   - Дво-о-о-ечником? - удивилась она моей бестактности, явно не признавая в солдате - отпускнике своего бывшего ученика. -Об этом не может быть речи.
   Когда слушатели начали расходиться, я подошел к Колотович поближе. И спросил, теперь уже громко, с явным недоверием и, как потом понял, не совсем учтиво:
   - Вы это серьезно... насчет двоек и троек?
   Она хотела было возмутиться. Но узнав меня, сконфузилась. И, как провинившаяся школьница, потупила взор. Вскоре , овладев собой, откровенно сказала:
   - Понимаешь, герой и вдруг... двойки... Hexopoшo как-то получается. - В самом деле нехорошо, - согласился я и хотел было добавить: "говорить неправду". Но осекся - учительница все-таки.
   - А ты по-прежнему колкий... не меняешься. Колотович резко вскинула голову. На лице ее я увидел знакомые красно-синие пятна. Они появлялись всякий раз, когда Анна Дмитриевна сердилась. Не говоря больше ни слова, учительница круто повернулась и быстро пошла в сторону музея "Молодая гвардия"- там ее, как видно, ждала новая группа экскурсантов.
   Испытывая не до конца понятое угрызение совести, я еще долго стоял у братской могилы одноклассников и однокашников, раздумывая над только - что состоявшимся разговором. Однако сколько ни размышлял, вины своей так и не понял. Немного успокоившись, продолжил прогулку по парку, с которым и у меня, и у Сергея столько связано. Мысли, нет - нет, да и возвращались к реплике Колотович о саркастичности моего характера. Неужели она все еще не забыла некоторые нелепости и ироничность моего поведения в школьные годы? Как показали дальнейшие события, во время работы над книгой Анна Дмитриевна, уверен, припомнила ту первую послевоенную встречу. Именно воспоминания о ней понудили учительницу прибегнуть к отместке - писать о моей дружбе с Сергеем Тюлениным /как, впрочем, и с Любой Шевцовой/ всякие небылицы.
   Заметки о книге "Дорогие мои краснодонцы" мне не хочется заканчивать на грустной ноте. Потому скажу откровенно: есть в воспоминаниях А. Д. Колотович интересные, заслуживающие внимание читателей страницы. Встречаются также любопытные мысли и наблюдения, запоминающиеся рассказы о школьных годах моих друзей - товарищей, будущих молодогвардейцев. Однако я не ставил перед собой задачу разбирать книгу в целом. Хотел лишь остановиться на образе Сергея Тюленина. Рассказать как о том глянце, который наводит на его биографию автор книги, так и о некоторых ошибках, выдумках, извращениях фактов, вносящих путаницу в умы читателей. Вдвойне обидно, что делает это учительница, четыре года проработавшая в школе, в которой училось немало будущих героев "Молодой гвардии" и ее книги. Свидетель многих описываемых событий, А. Д. Колотович могла рассказать о своих учениках немало примечательного, даже поучительного, о чем авторы других публикаций о юных подпольщиках Краснодона не знают и даже не догадываются. Но для этого надо быть наблюдательным человеком, добросовестным и правдивым автором.

1961 г.

   Более двадцати лет тому назад группа преподавателей Ворошиловградского государственного педагогического института имени Т. Г. Шевченко, возглавляемая доцентом, кандидатом филологических наук М. П. Диченсковым, при содействии Краснодонского музея "Молодая гвардия", организовала и провела в нашем городе первые Фадеевские чтения. Энтузиасты ставили перед собой задачу не только пропаганды романа "Молодая гвардия", изучения портретно - психологических характеристик и языка известного произведения, но и выяснения на первый взгляд не типичных, к тому же недостаточно исследованных проблем. Немало места отводилось жизни и творчеству автора, видного советского писателя, одного из организаторов литературного движения в СССР, вице-президента Всемирного Совета Мира.
   Во главу угла роман "Молодая гвардия" был поставлен не случайно. "Виной" тому две причины. Во-первых, описанные в произведении события происходили на Ворошиловградщине, в Краснодоне. Во-вторых, "Молодая гвардия", как говорил в выступлении на чтениях большой знаток и пропагандист творчества А. Фадеева, член Союза писателей СССР, профессор Ворошиловградского пединститута Б. Л. Беляев, "это пламенный гимн в честь советской молодежи, всего советского народа, победившего своих врагов".
   Первые Фадеевские чтения с блеском выполнили подставленную перед ними задачу. Больше того, они с новой силой привлекли внимание к наследию А. Фадеева как творческой интеллигенции, так и широкой общественности. Поэтому и было высказано настоятельное пожелание сделать чтения традиционными.
   Вскоре к первоначальным организаторам цикла докладов в память выдающегося писателя примкнуло областное общество "Знание". Это усилило оргкомитет, придало мероприятиям вторых чтений /они состоялись в 1969 году/ больший масштаб. То собрание продолжалось четыре дня. В нем участвовали литераторы, историки, лингвисты из Москвы, Даугавпилса, Калуги, Курска, Лиепаи, Одессы, Оренбурга, Ровно, Рязани, Челябинска и других городов;. молодогвардейцы, их родители и родственники. Помимо пленарных заседаний работали секции литературоведения, истории, лингвистики, искусствоведения, методики, а также секция студенческих научных обществ.
   Интересы участников были многообразны. Потому родились новые подразделения чтений: "Теории литературы и литературной критики", "Дальневосточные романы А. Фадеева", "Литературы народов СССР". В числе заслушанных и обсужденных докладов - как' сообщения о "Молодой гвардии" и узкоспециальные, так и затрагивающие многие стороны жизни и творчества большого советского писателя и современности: "Влияние творчества А. Фадеева на нравственное воспитание молодежи", "А. Фадеев - в борьбе за дружбу народов", "А. Фадеев и семья Сибирцевых" , "Молодая гвардия'' и современность", "Молодая гвардия" и борьба зарубежных прогрессивных сил против неофашизма и реваншизма" и др.
   Популярность Фадеевских чтений росла год от года. Достаточно сказать, что в последних, четвертых /они проходили в 1973 году/ участвовали представители десяти союзных республик, двадцати пяти городов, двадцати трех вузов. Работало семь секций, на которых было заслушано и обсуждено пятьдесят шесть докладов и сообщений. И все это не за плотно закрытыми дверями, а в присутствии самой широкой общественности. Больше того, после чтений их участники выступали в студенческих, творческих, трудовых коллективах - сеяли "разумное , доброе , вечное" .
   Не могу не вспомнить писателя и критика С. Н. Преображенского, в то время заместителя главного редактора журнала "Юность". С каким неослабным вниманием и интересом слушали присутствующие его рассказы о дружбе и встречах с Фадеевым, сборе и изучении фадеевского литературного наследия - в частности, работе над книгой писем и воспоминаний Александра Александровича "... Повесть нашей юности". И не случайно в постановлении оргкомитета от 19 октября 1973 года специальным пунктом отмечалось многолетнее, деятельное, плодотворное участие Сергея Николаевича Преображенского в чтениях.
   А профессор, доктор филологических наук В. В. Гура /г. Вологда/, профессор. И. И. Сгебун /г. Донецк/, доцент, заслужённый деятель науки П. П. Охримснко /г. Сумы/. И, конечно же , неутомимый, везде успевающий, заместитель председателя оргкомитета, теперь доцент Донецкого государственного университета, кандидат филологических наук М. П. Диченсков. Десятки других ученых, которые по велению собственных сердец, не считаясь со временем, занятостью, и здоровьем приезжали в Ворошиловград, чтобы нести слова большой правды о жизни, деятельности и произведениях признанного Мастера! То были воистину счастливые для культурной жизни Ворошиловградщины годы. Других таких никогда в истории города не было.
   Да, успех чтений, их авторитет и значение превзошли все самые радужные надежды. Этому искренне радовались не только специалисты - ученые и лингвисты, но и широкая общественность. Говорю об этом не с чьих-то слов, а как человек, который активно работал в трех/из четырех/ Фадеевских чтениях.
   Думалось, достигнутое будет закреплено и приумножено, что Фадеевским чтениям обеспечена долгая и счастливая жизнь.
   Но не тут-то было.
   С момента последних чтений минуло почти четырнадцать лет. Теперь уже не так часто встретишь их участников. Впечатление такое, что о них просто забыли. Однако утерянное надо непременно возродить. Во имя светлой памяти большого художника слова. Во имя немеркнущей славы легендарной "Молодой гвардии", сорок пятую годовщину со дня рождения которой мы будем отмечать в этом году. Во имя того, чтобы идущие нам на смену поколения знали, кто они и откуда.
   А что думают об этом нынешние ученые Ворошиловградского пединститута, областной писательской организации, Краснодонский музей "Молодая гвардия", организация общества "Знание", обком комсомола?
   

Ноябрь 1986 г.

   Прочитав "Воспоминания доверенного лица" Евг. Долматовского, я проникся благодарностью к автору за то, что он поведал о ряде интересных и даже поучительных, неизвестных прежде широкому читателю страницах жизни любимого многими Александра Александровича Фадеева.
   Однако к радости тотчас примешалась горечь: рассказывая о романе "Молодая гвардия" и подлинной истории г. Краснодона, уважаемый литератор допустил целый ряд ошибочных заключений, неверных предположений и выводов. К тому же, Евгений Аронович не оригинален: многие из его "открытий" не только известны читательской общественности, но и в прошлом довольно подробно разбирались компетентными органами и критикой. Назову хотя бы статью известного литературоведа Сергея Преображенского "Еще раз о "Молодой гвардии", опубликованную в журнале "Юность". Удивительно, что обо всем этом не знает автор "Воспоминаний доверенного лица".
   Правда, в публикации Евг. Долматовского есть и такие "открытия", на авторство которых еще никто не претендовал. Евгений Аронович, в частности, пишет: "Один из предателей... дал ложные показания - будто организацию под пыткой выдал тот самый молодой человек, который и был комиссаром "Молодой гвардии", - Виктор Третьякевич". Но ведь официальные документы говорят о другом: комиссаром юных подпольщиков Краснодона был Олег Кошевой. Кстати, один из этих документов, многие годы периодически публикуется в газетах и журналах, сборнике официальных документов "Молодая гвардия". Называется он Отчет коммисара "Молодой гвардии". Ивана Туркенича И датирован апрелем 1943 года. В нем, в частности, указывается: "Для "руководства всей работой был избран штаб. Олег Кошевой, душа и вдохновитель всего дела, был назначен комиссаром... "Если у Евг. Долматовского есть доказательства того, что Иван Туркенич не знал, кто был комиссаром организации, которой он командовал, так надо их обнародовать. А писать о серьезных вещах вот так легковесно, что Бог на душу положит... Мне даже как - то неудобно говорить такое об известном, солидном, уважаемом литераторе.
   А вот еще пример недобросовестности автора воспоминаний, вызывающий кривотолки читателей: "...брат краснодонца, выведенного Фадеевым под именем Стаховича, сам повел расследование и даже раскопки. Собранные данные свидетельствуют, что Евгений был одним из руководителей организации и был замучен и расстрелян первым в застенках гестапо".
   Прежде всего, о ком идет разговор? Если о Третьякевиче, то его звали Виктор. Если о Стаховиче, то персонаж тот вымышленный. Потому ни о каком реально существующем брате его не может быть речи. Непонятно также, о каких раскопках говорит Евгений Аронович. Если о могиле молодогвардейцев, то ее, к счастью, никто никогда не трогал. Возможно, имеется в виду место гибели героев, шурф шахты пять? Однако там никто, даже самый близкий родственник казненного, ничего не мог делать. Да и не было в том необходимости. Всеми работами здесь ведала Государственная комиссия по выявлению боевой деятельности и причин гибели "Молодой гвардии", которой руководил помощник начальника Центрального штаба партизанского движения по работе среди молодежи в тылу врага А. В. Торицын.
   Утверждение, что Третьякевич был замучен и расстрелян первым в застенках гестапо, тоже далеко от истины. Хотя бы уже потому, что в Краснодоне гестапо не было, а Третьякевича никуда из города не вывозили. Впрочем, других молодогвардейцев тоже. Виктор содержался в здании полиции. Но и здесь, в полиции, его не расстреливали. Казнили Третьякевича у шурфа шахты пять вместе с другими молодогвардейцами первой партии.
   "Я думал о том, - пишет далее Евг. Долматовский, - что если сюжетную линию с предательством Евгения Стаховича пришлось бы перестраивать и отдавать роль руководителя "Молодой гвардии" Виктору Третьякевичу, трудно пришлось бы автору". Совершенно непонятно, зачем, во имя чего могла возникнуть необходимость перестраивать сюжетную линию предательства, зачем отдавать роль руководителя "Молодой гвардии" Виктору Третьякевичу? Не путает ли Евгений Аронович роман и историю? К тому же в романе нет предателя Третьякевича: есть предатель Стахович. А это далеко не одно и тоже. Конечно, каждый из нас вправе думать все, что ему заблагорассудится. Но вот стоит ли это обнародовать? Тем более, когда речь идет об очень деликатных вопросах. Роман, как известно и как неоднократно разъяснял сам А. Фадеев, написан на исторической основе. А исторически верный факт говорит о том, что руководителем "Молодой гвардии" был отнюдь не Третьякевич.
   Непродуманные, не до конца исследованные и понятые Евг. Долматовским страницы деятельности "Молодой гвардии" не делают чести знаменитому литератору. Больше того, они вселяют сумбур в умы читателей, среди которых подавляющее большинство школьников.
   Кстати замечу, что и в других своих работах, скажем, в ''"Зеленой браме", говоря о "Молодой гвардии", Евгений Аронович тоже допускает вольности. Он, например, пишет: "Счастливая случайность, журналистское везение натолкнули моих товарищей Михаила Котова и Владимира Лясковского... на следы краснодонской организации "Молодая гвардия" сразу же после освобождения шахтерского городка". И хотя автор не утверждает открыто, но у читателя создается впечатление: именно М. Котов и В. Лясковский "открыли" "Молодую гвардию".
   Однако правда истории такова: первой рассказала о героях Краснодона газета 51-й армии "Сын Отечества". В номере от восемнадцатого апреля 1943 года, под рубрикой "Никогда, никогда, никогда комсомольцы не будут рабами", газета пометила статью "Молодая гвардия"/установлено, ее написал журналист ''Сына отечества" Владимир Смирнов /и две небольшие заметки: одна Таисии Павловны Шепелевой /матери казненного молодогвардейца Евгения Шепелева/ "Говорит мать", вторая редакционная - "Стены тюрьмы".
   Двенадцатого мая газета напечатала новую большую статью В. Смирнова "Это было в Краснодоне" - подробный рассказ о делах молодогвардейцев. Потом ещё не раз "Сын отечества" возвращался к молодогвардейской теме. Но тот, апрельский, материал был первым. Как Петр Лидов "открыл" Зою Космодемьянскую, а Александр Кривицкий - двадцать восемь героев панфиловцев, так Владимир Смирнов "открыл" молодогвардейцев Краснодона.
   Когда я письменно сообщил обо всем здесь рассказанном Евгению Ароновичу, он чистосердечно/и тоже письменно/ сознался: "Всего этого о краснодонцах я не знал". Но признание признанием, а обнародованные Евг. Долматовским непроверенные, а то и надуманные эпизоды еще долго будут гулять по стране.
   Несколько слов об упоминавшемся Евг. Долматовским его товарище Владимире Лясковском. Работая над этими заметками, я припомнил, что последний выступал с собственными воспоминаниями о краснодонских событиях. Так, в мае 1983 года он опубликовал в республиканской газете "Литературная Украина" записки "Из краснодонской тетради", в которых допустил целый ряд неточностей, рассказал о вымышленных событиях. В. Лясковский, в частности, писал: "В начале февраля 1943 года... я попал в... Краснодон". Этого не могло быть по той простой причине, что Красная Армия освободила родину "Молодой гвардии" лишь 14 февраля - а это далеко не начало месяца. "В феврале, - вспоминает В. Лясковский, - я принимал участие в похоронах молодогвардейцев". Подобного тоже не могло быть, ибо похороны юных подпольщиков состоялись в марте.
   В той же корреспонденции В. Лясковский бездоказательно утверждает: корреспонденты "Комсомолки" стали первыми разведчиками, которые нашли следы "Молодой гвардии". Я уже писал, кто именно был первым разведчиком и нашел следы "Молодой гвардии". Потому не стану повторяться. В публикации В. Лясковского есть целый ряд и других неточностей. Скажем, утверждение, что после перехода линии фронта Туркенич вступил в стрелковый батальон 99 стрелковой дивизии. Это не так. После ухода из оккупированного Краснодона Иван ( с февраля по апрель 1943 года ) был командиром минометной батареи 163 гвардейского стрелкового полка 54 гвардейской стрелковой дивизии. А уже затем, с мая 1943 служил в 99 стрелковой дивизии, но, отнюдь, не в стрелковом батальоне.
   Не отличается точностью также место гибели бывшего командира "Молодой гвардии". В. Лясковский называет польский город Жешув, тогда как Иван Туркенич погиб под польским городком Глогув.
   Мое письмо редактору "Литературной Украины" Б. Рогозе по поводу "Краснодонской тетради" В. Лясковского осталось без ответа. Впрочем, большего я и не ожидал. Рогоза из тех редакторов, которые превыше всего ставят не Истину, а честь мундира - "сужу об этом по ряду других обращений к редактору "ЛУ".
   Раз уж зашла речь об искажениях в освещении молодогвардейской темы маститыми литераторами, не могу не сказать о выступлении еще одного известного и уважаемого поэта - Евг. Евтушенко. В его поэме "Фуку!" есть такие строки: "Предатель молодогвардейцев - нет не Стахович, не Стахович - теперь живет среди индейцев". Каково! Далее автор поэмы предоставляет слово своему герою: "Всех предал я, дойдя до точки, не разом, а по - одиночке... Я предатель Олега, Любки. Ошибся в имени Фадеев... "Правда, хлестко!? Фадеев ошибся, а вот он, Евтушенко, восстановил истину!
   Когда появилось это произведение, мне позвонила мать Олега Кошевого Елена Николаевна и спросила, читал ли я "Фуку!" Услышав утвердительный ответ, попросила приехать к ней. На следующий день вместе с женой/она дружила с Еленой Николаевной/ я был в Краснодоне, на квартире Кошевой. Мы вместе читали и перечитывали строки "Фуку!", рассказывающие о "Молодой гвардии", точнее о новоявленном предателе юных подпольщиков. "Кто бы это мог быть?" - в который раз спрашивали друг друга, путались в догадках, предположениях. Сожалели, что автор не назвал имени. И хотя нам было известно многое об аресте и казни Олега и Любки, мы все же тревожно ожидали чего - то нового, важного.
   Но вот Елена Николаевна, сжав виски слегка вздрагивающими от волнения пальцами, тихо проговорила:
   - Чует мое сердце - придумал Женя.. - И надолго умолкла. Минуты через две - три также негромко попросила: - Напишите ему, пусть назовет фамилию предателя. И что ему еще известно о наших детях и тех событиях. Я написал. От имени матери Олега и своего. Против ожидания, ответ не заставил себя ждать: "К сожалению, больше, чем об этом предателе написано в поэме, по причинам профессиональным, сообщить Вам не могу"
   Я тут же поехал к Кошевой, показал ей письмо Евтушенко.
   - Хытруе, - раздумчиво произнесла Елена Николаевна. - За захоплывистью... увлекательностью погнался... а мое сердце не пожалел. Хиба ж так можна?
   Потом стало известно, что описанный Евг. Евтушенко "предатель" - двоюродный брат настоящего иуды Геннадия Почепцова. В "Молодой гвардии" он не состоял. Никого из молодогвардейцев не знал и не выдавал. По судебному делу Г. П. Почепцова не проходил. Убежал за границу из - за боязни/возможно, не безосновательной/, что его могут арестовать и судить, как родственника Г. Почепцова. И вот теперь на чужбине, как видно, чтобы не только держаться на плаву, но и стать "знаменитым", вызвать интерес к своей личности, приписал себе злодеяния, которых на самом деле он не совершал.
   Так вольно или невольно Евг. Евтушенко не только ввел в заблуждение читателей, но и нанес еще одну рану на и без того израненное сердце недавно скончавшейся матери Олега Кошевого.
   Нельзя, никак нельзя, уважаемые Мастера слова, допускать подобные вольности. Ведь Вам, известным и уважаемым, доверчивый читатель верит больше, чем неизвестному автору.

Август 1987 г.

   10 февраля 1990 года я с неослабным вниманием смотрел демонстрировавшуюся по Украинскому телевидению художественно - публицистическую киноленту "По следам фильма "Молодая Гвардия" - авторы сценария и режиссеры лауреаты Государственной премии СССР и премии имени А. Довженко Ренита и Юрий Григорьевы, производство киностудии имени М. Горького
   О фильме Сергея Герасимова "Молодая гвардия" за сорок лет, что он идет на экранах страны, написано множество рецензий, заметок, отзывов в основном, положительных. Любопытный зритель, кажется, знает все не только об экранизации романа Александра Фадеева, но и о замыслах, их воплощении, творческой манере и мастерстве именитого кинорежиссера. Длительная же полемика вокруг кинофильма свидетельствует о том, что он составил целую эпоху в нашей культурной жизни, что фонд кино пополнился новой, крупной, завоевавшей сердца миллионов зрителей лентой.
   Однако в последнее время появились досужие публикации о подлинных и мнимых недостатках кинокартины "Молодая гвардия". В них ни слова не говорится о ее достоинствах. Зачем, во имя чего, кому нужна эта однобокость? Среди тех публикаций - статья Вячеслава Шмырова, ее напечатал журнал "Искусстве кино".
   Повторяю, недостатки в фильме есть. /А в каком их нет?/ О них говорилось нс раз. Но в год 40-летия кинокартины захотелось и В. Шмырову сказать "свое" слово о том, о чем мы уже не раз слышали. Впрочем, кое о чем, кажется, слышим впервые.
   Разбирая кинокартину 'Молодая гвардия", автор публикации в "Искусстве кино" сознательно забывает о том, что она поставлена по роману, то есть по художественному произведению. И что создавалась в годы сталинщины, когда слово чиновников от культуры было истиной в последней инстанции. А о мнении самого "великого кормчего" и говорить нечего Вот, например, что записала в те дни в своем дневнике исполнительница роли Любы Шевцовой Инна Макарова: "9 декабря 1947 года. Я встретила Сергея Аполлинариевича Герасимова в коридоре Театра - студии киноактера. Он шел в пальто, увидев меня, остановился:
   - Только что говорил с Иосифом Виссарионовичем!!!
   Был Сергей Аполлинарисвич взбудоражен.
   Оказалось, что просмотрев первую серию "Молодой гвардии", Сталин сказал, что провала взрослого, партийного подполья в фильме не должно быть, как и беспорядочного, панического отступления наших, отступали "на заранее заготовленные позиции и планомерно".
   А это означало, что летят из первой серии две самые удавшиеся в художественном отношении темы: превосходно сыгранная сцена последнего разговора Шульги и Валько в тюрьме - причем роль Шульги в отличном исполнении Александра Хвыли выпала из фильма вся - и сцена первого появления Любки в фильме...
   К этому времени и относится рубец - след инфаркта на сердце Сергея Аполлинариевича, перенесенного им на ногах.
   Какова же была грозная сила авторитета Сталина и беспрекословного подчинения ему. Поистине "не сотвори себе кумира".
   Неискушенный максималист может возразить: надо было Герасимову спорить, сопротивляться, отстаивать свою правоту. "С кем спорить, со Сталиным?" - спрашиваю я. Легко сказать, да трудно сделать. В свое время маршал Г. К. Жуков на подобный совет слушателей Академии общественных наук ответил так: "...насколько я понимаю, вы упрекаете меня в том, что я был недостаточно настойчив и упорен в своей информации Сталину. /Речь идет о неполных пяти предвоенных месяцах, в течение которых Г. К. Жуков занимал должность начальника генерального штаба. - К. И. / - Может быть... Может быть. Но в отличие от вас, дорогие товарищи, я на очень близком расстоянии видел, что было с теми, кто проявлял настойчивость и упорство в своих докладах Сталину. Видел и не мог не делать соответствующих выводов. Что ж, судите меня за это, если думаете, что я виноват. Я оправдываться не собираюсь".
   Так говорил крупный авторитет, волевой, знающий себе цену человек, занимавший должность куда более высокую, чем режиссер киностудии.
   В своей публикации В. Шмыров и словом не обмолвился о неугасающем интересе зрителей к фильму, о полных, а то и переполненных залах кинотеатров, о благотворном влиянии "Молодой гвардии" на формирование нравственных начал нескольких поколений советской молодежи. Да только ли советской!
   "Когда я впервые услышала о "Молодой гвардии", - писала моей сестре Нине Иванцовой польская школьница Дануша Богушевская, - мне было четырнадцать лет. Я ходила в монастырскую школу и мое мировоззрение определялось так, как того хотели монашки... И вот я увидела картину "Молодая гвардия". Вначале я не поверила, что все это правда. Но это было так героически, что я должна была поверить. Я подумала: если эти коммунисты являются такими героями, если они, и молодые, и взрослые, все отдают и все делают для своей Родины, так это значит, что коммунизм - самая лучшая идеология в мире. Я решила познакомиться с историей комсомола и его героями, изучить хорошо русский язык и вступить в Союз польской молодежи. И я сделала то, что хотела: ушла от монашек в другую школу и вступила в Союз польской молодежи. Самостоятельно начата изучать русский язык..."
   Подобные письма получали также и другие уцелевшие молодогвардейцы, родители и родственники подпольщиков. Значение их для воспитания подрастающего поколения трудно переоценить.
   Безусловно, далеко не все в нашей идеологии и жизни вообще так безукоризненно, как казалось польской школьнице, да и многим из нас в долгие годы информационного голода. Однако известные и признанные теперь изъяны, пороки и преступления сталинщины есть ничто иное, как передержки, отступления от истинных идеалов демократического социализма, а не сам социализм. Любовь же молодежи к Великой Октябрьской социалистической революции и Родине неподдельна и глубока.
   Умышленно забыв о том, что фильм "Молодая гвардия" поставлен по роману автор публикации "Искусстве кино" судорожно ухватился за неточное высказывание киноартиста В. Иванова: никаких выдуманных историй в фильме нет. И на этой основе строит всю свою статью. Но зачем же ломиться в открытую дверь? Зачем шуметь понапрасну? Ведь давным-давно критика, создатели фильма, автор романа открыто и внятно рассказали, что в фильме документально, а что обобщено, типизировано, введено для возбуждения интереса зрителей. Однако В. Шмырову до всего этого нет дела - ему хочется сказать "свое" слово.
   С той же меркой критик подходит и к упоминавшейся мною художественно - публицистической ленте студия Горького "По следам фильма "Молодая гвардия", упорно доказывая: она должна по замыслу авторов защитить фильм "Молодая гвардия" от возможных "ревизующих публикаций". Кстати замечу, общественный просмотр и обсуждение "По следам фильма "Молодая гвардия" в Краснодоне и Ворошиловграде прошли с огромным успехом при переполненных залах. Все три областные газеты, а также радио и телевидение с большой похвалой отозвались о работе сценаристов - постановщиков.
   Нет, новая картина о молодогвардейцах, как я понимаю, призвана объяснить то, что в силу определенных обстоятельств не сделали ни А. Фадеев, ни С. Герасимов. Ну, хотя бы так понравившийся В. Шмырову вопрос о предателе. Автор статьи на все лады разбирает и литературного предателя Евгения Стаховича и необоснованно обвиненного в измене молодогвардейца Виктора Третьякевича. Рассматривает скрупулезно, и так, и этак. И никак не может свести концы с концами. А вот Григорьевы делают все достоверно, профессионально. Они не только называют имя настоящего предателя - Геннадия Почепцова, - но и показывают. /кстати, впервые/ его следственное дело, откуда зритель узнает о признаниях Г. Почепцова и выдаче им многих молодогвардейцев.
   Надо отдать должное создателям фильма "По следам "Молодой гвардии" и за многие другие кадры, которые дополняют характеры юных подпольщиков Краснодона, глубоко раскрывают их патриотизм, стремление не остаться в стороне от всенародной битвы с фашистами. Показательно в этом отношении воспоминание члена партии с 1917 года, одного из организаторов партизанского движения на Украине Александра Александровича Борцова - Могилевича о том; как приходил к нему осенью 1941 года и буквально умолял взять в партизаны будущий Герой Советского Союза Сергей Тюленин.
   Вот на экране старый шахтер, отец молодогвардейца Лидии Андросовой, Макар Тимофеевич. Он рассказывает как сам пытался спуститься в шурф шахты пять, чтобы отыскать тело дочери. Однако сил не хватило: на середине шахтного ствола он потерял сознание.
   А разве могут оставить кого-нибудь равнодушным воспоминания о работе в подполье ныне здравствующих молодогвардейцев Валерии Давыдовны Борц, Ольги Ивановны Иванцовой, Василия Ивановича Левашова, Анатолия Владимировича Лопухова. Уже за одно то, что кинематографисты засняли их, записали воспоминания, не только нынешнее, но и будущие поколения будут благодарны Рените и Юрию Григорьевым.
   Интересующиеся историей "Молодой гвардии" нередко спрашивают: "Кто, когда и где обнаружил и опознал труп Олега Кошевого?" Ими, об этом знают немногие, были Елена Николаевна Кошевая, мои сестры Нина и Оля Иванцовы. Матери Олега и Нины уже нет среди нас. А вот Оля здравствует. Зрители видят ее на экране, слышат воспоминания: "Нам сообщили из города Ровеньки, что 18 марта 1943 года будут поднимать трупы в Ровеньках, в Гремучем лесу. Вот это место. Тут были расстреляны наши товарищи. С Еленой Николаевной и моей сестрой Ниной 19 числа утром мы нашли Олега. Ну, опознать можно было легко, была же зима. Они чуть - чуть были припорошены землей. Когда мы их поднимали, то они прямо замерзшие были. А узнать было очень легко и Любу, и Остапенко, и Субботина. А Олега Кошевого мы подняли в одной исподней рубашке, без ничего Олег был..."
   Не может не потрясти рассказ жительницы поселка Краснодона Александры Павловны Поповой. Это она одевала и готовила в последний путь тела казненных молодогвардейцев. Попова помнит всех поименно, рассказывает не только о берущих за сердце следах истязаний на телах героев, но и о том, как собирала буквально по частям трупы некоторых подпольщиков, как старалась не спутать ни руки, ни головы. Прямо скажу: Александра Павловна - удачная находка кинематографистов, хотя ее рассказы и леденят души.
   Ну, а кому, скажите, неинтересны повествования артистов, занятых в свое время в фильме "Молодая гвардия", о том, как они работали над ролями, как встречались с родителями молодогвардейцев, как проходили съемки фильма? Один рассказ народной артистки СССР, Героя Социалистического Труда Тамары Федоровны Макаровой, исполнительницы роли матери Олега Кошевого, чего стоит!
   Думаю, "По следам фильма "Молодая гвардия" поможет нынешним молодым людям лучше узнать прошлое, понять, какой ценой была завоевана победа над фашизмом. И "в пафосе критической мысли так назревшей и необходимой нам всем перестройки не потерять ориентиры" - как говорит в начале фильма Инна Макарова. Слова народной артистки СССР вызвали прямо-таки раздражение В. Шмырова. А, собственно, почему? Что она сказала противоестественного? Лично я понимаю слова Инны Владимировны, как своевременное напоминание о долге тем молодым людям, которые поддались социальной апатии и пассивности, отошли от производительного труда и занялись спекуляцией, все свое внимание сосредоточили на приятном времяпрепровождении, а то и на глумлении над нашими святынями - об этом не так уж редко сообщают газеты, радио, телевидение.
   Не будем закрывать глаза и на то, что в молодую среду проникли не только нотки пацифизма, но и неприкрытого национализма. Потому напоминание Инны Макаровой вполне уместно, оно проникнуто заботой о судьбах нашей молодежи.
   Документально - публицистическая лента "По следам фильма "Молодая гвардия" заставляет зрителя задуматься о бережном отношении к памятникам краснодонской истории. Вот на экране одна из землянок знаменитого "Шанхая". Здесь жил молодогвардеец Виктор Третьякевич, здесь проходили некоторые заседания штаба юных подпольщиков. Смотрю на это жилище школьного товарища и с болью в сердце вспоминаю снесенную мазанку Героя Советского Союза Сергея Тюленина. Неужели и эту постигнет та же участь? Неужели нельзя ее сохранить?
   Когда на экране появляются старческие, изрезанные многочисленными глубокими морщинами лица немногих ныне здравствующих родителей молодогвардейцев и их близких, невольно задумываешься о милосердии и сострадании. О героях Краснодона мы говорим много красивых слов, проводим немало /нередко ради пресловутой галочки/ всевозможных мероприятий, посвященных их памяти. А вот об обычных житейских заботах родных молодогвардейцев/как и других, одиноко доживающих свой век людей/ нередко забываем...
   Возвращаясь к публикации В. Шмырова, не могу не отметить: ее тенденциозность прямо-таки пронизывает всю статью, принижает подвиг молодогвардейцев. Больше того, автор открыто неуважительно говорит не только об артистах, занятых в фильме "Молодая гвардия", но и о самих героях-подпольщиках, Чего, скажем, стоит такое, взятое в кавычки, выражение как "радетели святынь" - это о создателях киноленты "По следам фильма "Молодая гвардия". Или: "Если Любовь Шевцова, по выражению Фадеева, это Сергей Тюленин в юбке, то столько же справедливо и утверждение, что экранизированный Олег Кошевой - это Ульяна Громова в брюках".
   И все же, несмотря на эти и подобные им злопыхательства, киноленте Григорьевых, уверен в этом, уготована долгая жизнь. Для старших - это воспоминания о молодости их огненного поколения. Для людей среднего возраста - славная строка нашей истории. Ну а школьникам фильм станет добрым примером понимания своего долга, чести, ответственности за судьбу Родины.
   Память о юных подпольщиках Краснодона дорога нам по-особому: они ведь были обыкновенными мальчишками и девчонками, а как понимали долг, как любили Родину. К тому же сражались в самый тяжелый период Великой Отечественной войны. И погибли в той неравной борьбе, достойно встретив смерть.
   Надо бы всем нам, а В. Шмырову в особенности, постоянно помнить об этом.
   
   

Февраль 1990 г.

   После некоторого относительного затишья в центральной и республиканской печати снова/к тому же довольно громко, подчас просто крикливо/ заговорили о "новом" в истории "Молодой гвардии". Не остался в стороне и журнал "Огонек", опубликовавший статью Надежды Ажгихиной "Заложники легенды". В ней рассказывается о нелегких, точнее, трагических судьбах О. А. Лядской и 3. А. Выриковой, которых долгие годы считали предателями "Молодой гвардии" и которые теперь реабилитированы.
   История часто бывает двуликой. С одной стороны - действительные события. С другой - их освещение в средствах массовой информации. Не секрет, что сейчас органы прокуратуры, суда и МВД "болеют" оправдательным уклоном. Только за один 1989 год, по сообщениям печати, было реабилитировано без малого шестьдесят тысяч осужденных по 58-й статье. Нередко справедливо наказанные за сотрудничество с немецкими оккупантами и преступления против своего народа стригутся под одну гребенку с теми, кто был осужден по ошибке, поспешно, без должного разбирательства. Настоящие преступники подчас объявляются жертвами сталинщины, им высказывается куда больше сочувствия чем тем, кто пострадал невинно. Теперь в нашем обществе под различными предлогами нередко предаются забвению истинные герои. Одновременно возвеличивается безнравственность, оправдывается предательство. Хочется верить : в случаях, о которых идет речь, восторжествовали истина, законность, правопорядок. Хотя здесь не все так просто, как пишет об этом Н. Ажгихина.
   Статья по замыслу автора, во всяком случае мне так представляется, должна вызвать у читателей не только сострадание к этим двум женщинам. Претендуя на большее, автор говорит подчас неубедительно. Вот тому пример. Когда О. Лядская вернулась домой из мест заключения, пишет Н. Ажгихина, никто из соседей ни разу не упрекнул ее ни в чем. Возможно ли такое? Думаю, нет. Ведь в выходящем почти ежегодно в разных издательствах страны, к тому же огромными, подчас миллионными тиражами, романе А. Фадеева "Молодая гвардия", во множестве газетно-журнальных публикациях, наконец, в многочисленных школьных сочинениях об О. А. Лядской писали, как о предательнице. И что же, люди сразу, как-то вдруг об этом забыли? Народ наш, во всяком случае большинство его, до так называемой перестройки безоговорочно верил книгам, журналам, газетам. Мы ведь "были воспитаны в убеждении, что советская пресса самая правдивая. Потому стереотипы, если в данном случае они имели место, так быстро исчезнуть не могли. К тому же Лядская поехала не к себе домой, в поселок Ореховку Краснодонского района, а в Ворошиловград. Выходит, ни о каком сочувствии соседей не может быть и речи уже потому, что их, тех, старых, знавших ее соседей, рядом с Ольгой Александровной попросту не было.
   "Зам. директора Ворошиловградского тепловозостроительного завода С. Ф. Лебедев, - занес я в записную книжку 20 октября 1970 года, - познакомил меня с докладной запиской, об О. А. Лядской, составленной им несколько лет тому назад. "Не помню уже по какому поводу она была написана и кому предназначалась. В том документе говорилось: "В 1961 году на одном из совещаний первому секретарю Луганского ГК КП Украины т. Крамаренко была подана записка: "Почему предатель краснодонцев Лядская, не имея специального образования, работает на заводе "ОР" в итээровской должности и ей создаются условия для учебы в вечернем институте?"
   Как видите, не молчали...
   Зная об отношении к ней земляков, особенно родителей, родственников и близких молодогвардейцев, О. Лядская вынуждена была не только не афишировать свое прошлое, как о том пишет Н. Ажгихина, но даже скрывать его "Лядская О. А. освобождена из мест заключения в 1956 году, - читаем в справке Лебедева. - На тепловозостроительном заводе работала мастером тепловозосборочного цеха, с апреля 1961 - техником в отделе главного конструктора по локомотивостроению. При поступлении на завод в в листке по учету кадров Лядская записала: "В 1942 году эвакуировалась на Урал, поселок Ныроб Молотовской области". Как видим, Ольга Александровна не только утаила факт своего ареста и заключения, но и, казавшееся безобидным, проживание на оккупированной территории.
   Понять О. Лядскую можно: тяжело человеку, когда встречный и поперечный плюет ему в лицо. А если к тому же незаслуженно? Однако автору статьи, опытному профессиональному журналисту, да еще печатающемуся в таком солидном журнале, как "Огонек", приукрашивать факты, подправлять биографию своего героя негоже.
   Для Н. Ажгихиной, пытающейся героизировать О.Лядскую, и л любопытного читателя приведу оставшуюся часть служебной записки С. Лебедева: "По имеющимся сведениям во время оккупации Краснодона Лядская Ольга Александровна была арестована полицией. Причина ареста заключалась в следующем. У одной подпольщины полицейские обнаружили письмо Лядской, в котором она высказывалась против немцев. Лядская быстро нашла с полицейскими общий язык, была завербована ими в качестве осведомителя. Через десять - двенадцать дней ее выпустили на свободу. Немцы и полицейские использовали Лядскую при допросах молодогвардейцев - для улик, подсаживали в камеры. Выдавала Лядская и красноармейцев, по тем или иным причинам оставшихся на оккупированной территории.
   Вскоре после освобождения Краснодона Красной Армией Лядская была арестована погранвойсками, вывезена в г. Свердловск и там осуждена к десяти годам лишения свободы. Спустя три года, Особым Совещанием дополнительно приговорена к пяти годам лишения свободы. В период отбывания наказания Лядская вошла в интимные отношения с бывшим немецким шпионом, итальянцем по национальности, также осужденным за деятельность против Советского Союза. В 1955 году у них родилась дочь Елена Федоровна Лядская. Тот итальянец в 1955 году был освобожден из мест заключения и выехал в Западную Германию, г. Мюнхен...
   В автобиографии, при поступлении на завод, Лядская. между тем, пишет: "В 1946 году вышла замуж и занималась домашним хозяйством. В последнее время проживала в г. Мариинске Кемеровской области.
   По приезде в Луганск в 1956 году работала на шахте №1 'Таловская" мотористом насоса, а затем в тресте "Ленинуголь" маляром на шахте "Черкасская".
   При переводе технологом в отдел главного конструктора по локомотивостроению записала: "В 1956 году разошлась с мужем и приехала в Луганск. Работала на шахте "Таловская" № 1 и училась в вечерней школе № 5 г. Луганска. После чего поступила на завод "ОР". Трест "Ленинуголь" Лядская по неизвестным причинам выбросила...
   В 1963 году Лядская рассчиталась с завода и поступила работать конструктором в один из проектных институтов города...
   Занимаясь "Молодой гвардией" со дня освобождения Краснодона, будучи автором нескольких книг и многих журнально-газетных публикаций о юных подпольщиках, я тем не менее не считал возможным использовать такую выигрышную и сенсационную записку Лебедева. Прежде всего требовалась проверка некоторых фактов. Сказался, несомненно, и интимно-трагический характер ряда вопросов. Постоянно напоминало о себе также сострадание к опозоренной девушке, в мгновение ставшей любовницей предателя и осведомителем полиции. Да и не в натуре русского человека бить лежачего, тем более женщину. И я молчал.
   Но вот Лядская заговорила сама. Заговорила во весь голос: громко, требовательно, привлекая к себе внимание. В печати появились ее многочисленные интервью и письма, публикации беседовавших с ней журналистов, подтверждающие не только записку Лебедева, но и рассказывающие об изнасиловании Ольги полицейским. И я прервал молчание.
   После встреч и бесед с людьми, хорошо знакомыми с делом Лядской, расскажу об Ольге Александровне несколько больше того, -что поведала читателям "Огонька" Н. Ажгихина.
   Оставшаяся в оккупированном немецко-фашистскими захватчиками Краснодонском районе 17 - летняя Ольга, как и многие ее сверстники и сверстницы, осенью 1942 года получила повестку на отправку в Германию. Не думая уклоняться от мобилизации/как видно, решила посмотреть Европу/ и готовясь к отъезду, она написала прощальное послание одному из школьных друзей, к которому была неравнодушна. В цидульке Ольга, между прочим, бранила войну и немцев за то, что разлучают ее с дорогим человеком. Письмо отдала школьной подруге, будущему члену "Молодой гвардии" Тоне Мащенко, с просьбой вручить его однокашнику. По каким - то причинам Мащенко не исполнила просьбу Лядской. Однако послание сохранила.
   Во время ареста Тони и обыска в ее квартире, полицейские обнаружили эпистолу Лядской, которая и послужила причиной ареста последней: "Я думала, что в полиции меня посадят вместе со всеми, - спустя 47 лет рассказывала Ольга Александровна в письме корреспондентскому пункту "Литературной газеты" по Украине. - Однако меня заперли в отдельную комнату...
   На следующий день пьяный Захаров/заместитель начальника Краснодонской районной полиции. - К. И. / надругался надо мной. И потом это повторялось каждую ночь... О том, что он надругался надо мной, знала вся полиция. На девятый или десятый день моего пребывания под арестом Захаров... ночью, перед рассветом... вывел меня из полиции и отпустил".
   Вот так! Ее насиловали, а она не сопротивлялась, не возмущалась, что обычно инстинктивно делает любая девушка, оказавшаяся в ее положении. Потом на протяжении десяти дней тихо и покорно, под душераздирающие крики и стоны истязаемых молодогвардейцев, разносившиеся по всему зданию полиции, занималась любовью с полицейским чином. Позабавившись, Захаров в конце концов освободил Лядскую. Иди, мол, на все четыре стороны. В то время, как все подозреваемые оставались под арестом, их по-прежнему допрашивали. А ее, прямо - таки по щучьему велению, освободили даже без допроса. А ведь тоже подозревали. "9 января 1943 года к нам в Ореховку приехал... Захаров и забрал меня, - рассказывала Ольга Александровна в том же 1990 году корреспонденту "Литературной газеты" Сергею Киселеву. - Он был вне себя, орал, что арестованы члены подпольной организации, в том числе и моя подруга Мащенко. "Это ты писала листовки! - вопил Захаров. - Мы нашли при обыске твое письмо - почерк тот же!"
   Подозревали, арестовали и вдруг запросто, не мудрствуя лукаво, освободили. Повторяю, даже без допроса.
   Мог ли Захаров, как рассказывает об этом Лядская, пойти на такое? Уверен, нет. Потому что арестованными подпольщиками с первого дня непосредственно занимались немцы: начальник окружной жандармерии Ренатус, начальник Краснодонского жандармского поста Шенн, его заместитель Зонс/ к слову, он лично руководил следствием по делу "Молодой гвардии"/и комендант Краснодона Гедерман. Без их разрешения никто, тем более какой - то предатель Захаров, не мог освободить никого из заключенных,
   Допускаю, Лядская говорит правду: ее, даже без допроса, в самом деле выпустил все-таки Захаров. Но в таком случае он сделал это отнюдь не по своей воле. Как и изнасиловал Лядскую, и забавлялся с ней. Захаров ведь хорошо знал: за подобные действия немцы карали. К тому же именно в те дни за аналогичные дела оккупанты сняли с. должности и крепко наказали дружка Захарова, заместителя начальника Краснодонской полиции Орлова. А уж он служил оккупантам верой и правдой, а точнее со псовой преданностью и людоедской исполнительностью. И, казалось бы, мог рассчитывать на какое - то снисхождение. А вот не пожалели. И не потому, что фашисты беспокоились о чести и достоинстве советских граждан. Они считали: развлечения, любовные утехи, всевластие хотя бы над одним человеком - удел только арийцев. А раб должен знать свое место и положение в общественной жизни. Даже если он с собачьей верностью служит, хозяину, ни о чем подобном не может помышлять. Раб должен вкалывать, выполнять приказания. И только. Не зря ведь говорят: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
   Мои предположения относительно настоящих причин освобождения Лядской подтверждаются материалами следствия. "Приведу лишь одну фразу из допроса Лядской от третьего апреля 1943 года. - после тщательного ознакомления с многотомным делом Ольги Александровны пишет в одной из статей участница "Молодой гвардии" Валерия Борц. - Захаров предложил мне стать тайным агентом, я согласилась и обратилась с вопросом к Захарову: "Когда меня освободят?" и заявила, если это будет сделано сейчас, я обещаю Во что бы то ни стало разыскать и выдать полиции Кошевого, Борц, Лопухова и Тюленина".
   Может быть, именно здесь собака зарыта?
   Эти собственноручно написанные самой Лядской показания наводят, отнюдь, не на сострадание, к которому взывает автор публикации в "Огоньке". Замечу, кстати, в докладной записке А. Торицына от второго сентября 1943 года/ о ней мы еще поговорим/ фамилия Лядской стоит рядом с фамилией Почепцова. И оба они названы "явными предателями". Кто и когда доказал, что выводы комиссии А. Торицына в отношении Лядской ошибочны? Никто. И никогда. Ибо доказать подобное невозможно: на следствии О. Лядская призналась, что "...являясь агентом - провокатором полиции, предала некоторых участников "Молодой гвардии", которых потом изобличала на очных ставках". О каких - либо физических методах воздействия на нее Ольга Александровна никогда не говорила. Правда, последнее время с подсказки некоторых досужих журналистов стала намекать: что - то подобное иногда было.
   Генерал - майор юстиции В. И. Васильев, довольно хорошо знакомый с делом О. Лядской, говорит: "Когда я раздумывал над тяжелой участью Лядской, сочувствуя ей, все же более явственно слышал другие голоса. Их подавали из небытия замученные и погубленные фашистами и их пособниками герои - мальчишки и девчонки, которые в трудный для Родины час не замкнулись и своем мирке, стремясь выжить, не льстили, а вели в меру своих сил и возможностей борьбу с врагом. Они. личным мужеством и патриотизмом подавали пример и многим взрослым".
   Теперь о другой краснодонке 3. А. Выриковой, также арестованной по обвинению в предательстве молодогвардейцев. Со следственным делом Зинаиды Алексеевны я хорошо знаком. Н. Ажгихина и о ней пишет с восторгом и умилением. Начинается тот рассказ такими стонами: "Школу она окончила 21 июня 1941 года... была слушательницей курсов при ЦК ЛКСМУ, активной общественницей. Работать ее направили в Сталинский обком комсомола. Там и трудилась... с наступлением врага - вернулась домой. Дома сидела, как мышь, на улицу боялась показаться".
   14 февраля 1943 года Краснодон и пригородный поселок Первомайка, где проживала 3. Вырикова, были освобождены Красной Армией. Зинаида, ничтоже сумняшеся, тут же решила... вернуться на комсомольскую работу. Однако ей отказали. Ни сама Вырикова, ни Ажгихина так и не уразумели, почему Зинаиду "немедленно исключили из ВЛКСМ. И дали понять, что близко к райкому не стоит подходить".
   Честно скажу, мне жаль их обоих. Ажгихину за узость кругозора: берясь за такую нелегкую и ответственную тему, надо знать хотя бы элементарное. Скажем, что согласно указанию ЦК BЛКСМ, ответственные комсомольские работники в подобных случаях обязаны были эвакуироваться в глубь страны. Если по каким-то причинам они оставались на оккупированной территории, то свою преданность Родине и комсомолу должны были доказывать активной борьбой с немецко-фашистскими захватчиками. К Выриковой же испытываю сострадание из-за ограниченности ее мышления. Ну как можно было ей, бывшему инструктору обкома комсомола, которая во время оккупации по собственному признанию всего лишь "сидела тихо, как мышь, на улицу боялась показаться" идти в райком и претендовать на платную комсомольскую должность? Тут помимо смелости - выходящих за границы приличного действий, нужны были бессовестность и нахрапистость. Других слов не нахожу.
   Не лишены интереса ответы Выриковой на вопросы следователя: почему она, после возвращения домой летом 1942 года, не стала на учет в райкоме комсомола? Почему осталась на оккупированной территории? Вот что сообщила тогда героиня статьи Н. Ажгихиной: "На учет в райкоме ЛКСМУ не взялась умышленно, не хотела, чтобы райком нагрузил меня какой-нибудь работой... В тыл страны не выехала преднамеренно, хотя все возможности для этого у меня были. Мне можно было выехать с машиной райкома ВКП/б/ или даже с пограничниками, которые приглашали меня с собой".
   Вырикову арестовали 18 февраля 1943 года, на четвертый день после прихода Красной Армии. Одновременно посадили за решетку и ее отца - во время оккупации он работал заместителем старосты поселковой управы. Однако через десять дней Зинаиду неожиданно отпустили на свободу. Удостоверившись в правоте слухов об освобождении Выриковой, родители погибших молодогвардейцев решают устроить над ней самосуд. Поразмыслив над происходящим и возможным развитием событий, Зинаида пытается уйти добровольцем в Красную Армию. Однако военкомат в просьбе отказал. А на следующий день, 9 марта 1943 года, органы НКВД вновь арестовали ее.
   За неделю с небольшим, что была на свободе, 3. Вырикова о многом проведала. В частности "узнала, - как говорила она в показаниях следователю, - что за эти дни многие женщины поселка, прежде всего матери расстрелянных молодогвардейцев, совершенно перестали здороваться с моими родителями и теперь уже с полной уверенностью заявляли, что я предала их детей".
   Давайте, читатель, на минуточку задумаемся о чувствах тех матерей. Их дети, рядовые комсомольцы, без всяких улик, только потому что были членами ВЛКСМ, объявляются врагами "нового порядка" и арестовываются. А Вырикова, активная комсомолка, член райкома, инструктор обкома остается на свободе. Ее не раз видят в компании фашистов, больше того - танцующей с ними в клубе. Ну как у матерей не могли появиться мысли о предательстве Зинаиды Выриковой? В самом деле, почему аресты не затронули ее, самую деятельную комсомолку?
   Из материалов следствия видно: Вырикова хорошо знала, что многие ее подруги по школе и комсомолу включились в борьбу с оккупантами. Почему же она осталась в стороне? Ответ на этот вопрос находим в материалах следствия. Вот, например, что показала жительница Первомайки Ганочкина: "Первого января в ту же камеру, где я находилась, поместили комсомолок Громову Ульяну и через несколько дней Бондареву Александру, Самошину Нину, Иванихину Антонину, Минаеву Нину, Герасимову Нину.
   Я знала, что Вырикова тоже комсомолка и спросила у Бондаревой: почему Вырикова не с вами? На что мне Бондарева, Иванихина и Громова ответили: они предлагали ей вступить в партизанский отряд. Вырикова сначала согласилась, но узнав кто в отряде отказалась...
   Бондарева мне рассказывала, что однажды она зашла с подругами в квартиру Выриковой, и лично Бондарева, Герасимова и Иванихина в комнате Зинаиды, на столе, обнаружили список комсомольцев в количестве пятнадцати человек. Когда тот список взяла Иванихина, Вырикова хотела вырвать его из ее рук. Затем они начали спрашивать, зачем ей этот список? "Для памяти при разъезде" - ответила Вырикова.
   Перед тем, как их вывезли для расстрела, Бондарева и Громова попросили меня передать всем родителям что их выдала Вырикова. Я несколько раз видела, как Вырикова в тачанке ездила с немцем- гестаповцем в клуб".
   Интересны также показания другой жительницы поселка Герасимовой А. М. "В декабре 1942 года ко мне на квартиру пришла Герасимова Нина /однофамилица.- К.И. / и сообщила: "Зинаида Вырикова нас может выдать, потому что она присутствовала у меня на квартире, где были также Громова и Иванихина. Последняя, не зная, что Вырикова не состоит в нашей подпольной организации, назвала пароль "Ветер дует с востока" и рассказала новости с фронта, но когда Громова дала знать мне, было уже поздно".
   И после всего этого Н. Ажгихина негодует по поводу исключения Выриковой из комсомола!
   Хочу привести еще одну, совсем небольшую выдержку из следственного дела 3. Выриковой. На вопрос следователя: кого жители поселка считают предателем молодогвардейцев, Вырикова ответила: "Кое - кто в поселке считает, что предала партизан я - Вырикова Зинаида... После вступления Красной Армии в наш район мать сестер Иванихиных и мать Минаевой стали обвинять меня в предательстве открыто".
   Следствие длилось долго. Наконец, 23 января 1944 года принимается решение: "Дело направить на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР с ходатайством о заключении в исправительно - трудовых лагерях сроком на десять лет". Однако следственное дело почему-то попадает в Главную Военную Прокуратуру, а оттуда, тоже неизвестно почему, в УКГБ по Ворошиловградской области. Здесь, в Ворошиловграде, 25 августа 1944 года следователь единолично принимает немотивированное решение: "Дело прекратить, арестованную из - под стражи освободить".
   Я привел некоторые выдержки из дела 3. А. Выриковой для того, чтобы показать: ничего героического в ее действиях не было и нет. И незачем было Ажгихиной лишний раз рассказывать о трагической судьбе этой женщины. Вряд ли поведение Выриковой может вызвать у читателей сочувствие. Исключается, по. моему мнению, также участливое отношение к ней. Тем более, что вопрос о предательстве, как мне кажется, снят из-за недостаточности доказательств, а не из - за их отсутствия. Возможно, и по каким - то другим причинам - пути судебные, как и пути Господни, неисповедимы. Даже если мы напрочь отбросим вопрос о предательстве, то трусость все-таки остается. А "это не то качество, которое следует прославлять.
   Не вызывает также симпатий рассказ Надежды Ажгихиной о встрече.3. Выриковой и О. Лядской в августе 1990 года на квартире у доцента кафедры марксистско-ленинской философии Луганского педагогического института Ю. М. Козовского. И дело здесь не только в том, что ученый муж - сопредседатель Луганского областного Руха -движения, состоящего из разнородных элементов и конгломерата мелких партий, в котором, наряду со здравыми мыслями и действиями, уживается неприкрытый национализм и махровый вандализм, преследование коммунистов, открытие музея и памятника кровавому Степану Бандере, разрушение монументов В. И. Ленину - величайшему революционеру, явлению мировой культуры. К счастью, на Луганщине действия Руха не находят поддержки у подавляющего большинства жителей городов и сел.
   На митингах я не раз слышал резкие осуждения поведения главного руховца Ивана Драча - большого украинского поэта. Мастера поэтического цеха, превратившегося в маленького политикана, и его луганского единомышленника Юрия Козовского - вчерашнего активного пропагандиста марксизма, в мгновение ока перекрасившегося в демократа-руховца. На стенах дома Юрия Михайловича - как и на соседних - прохожие читали порицающие Ю. Козовского надписи. Выведенные крупно, яркими масляными красками, они были хорошо видны издали. Время от времени кто-то /вполне возможно, сам Юрий Михайлович/ старательно замазывал или соскребал их. Однако наутро те нелестные слова вновь появлялись. Разумеется, такие методы Идеологической борьбы одобрить нельзя. Но, положа руку на сердце, следует признать: кое о чем они все же говорят.
   И все-таки интересно, почему, с какой целью руховцы вдруг заинтересовались судьбами О. Лядской и 3. Выриковой, стали трубить о них на всех перекрестках, как о мученицах сталинщины? Почему пытаются героизировать их трагическую судьбу? Почему настойчиво предлагают поместить в Краснодонском государственном музее "Молодая гвардия" материалы об их жизни, в том числе фотокопии постановлений о реабилитации?
    Оказывается, ларчик открывается просто: родившаяся в "Степлаге" дочь О. Лядской, Елена Федоровна Бондаренко /теперь она носит такую фамилию/ - активная руховка. Это она, огорченная тем, что большая часть Украины, в том числе Луганщина, не поддерживает Рух на втором съезде этой организации произнесла слова, очень понравившиеся Ивану Драчу. Последний тут же сообщил их охочему до сенсаций корреспонденту "Литературной газеты". И тот без промедления опубликовал высказывание Е. Лядской - Бондаренко на страницах своей газеты: "Рух лишь тогда сможет победить, когда на приветствие Львова "Слава Украине" шахтерский Луганск дружно ответит: "Героям слава!" Как легко заметит читатель, приветствие, используемое Е. Лядской - Бондаренко, явно заимствовано из словаря бандеровцев. Оно - особый пароль, символ организации украинских националистов.
   Думаю, не стоило ни О. Лядсксй, ни 3. Выриковой откликаться на козовско - семистяговский зов, участвовать во всей этой шумихе, а точнее в козовско - семистяговском шабаше. Как и без устали раздавать интервью корреспондентам всевозможных газет и газетенок. Реабилитировали, опубликовали об этом в печати, ну и слава богу. Ведь как не крути, а то ли из - за превратностей судьбы, то ли в силу характеров, а примерных граждан, тем более героинь, из них все - таки не вышло.
   К тому же ни О. Лядской, ни 3. Выриковой не следует обольщаться тем, что об их реабилитации, совпавшей по времени с присвоением командиру "Молодой гвардии" Ивану Туркеничу звания Героя Советского Союза, сообщали очень многие газеты. Тогда как о награждении И. Туркенича высшей наградой Родины писали лишь некоторые, да и те местные, луганские. О Лядской и Выриковой строчили с захлебыванием, притом каждый журналист старался переплюнуть собрата, нередко домысливая, а то и придумывая. О Туркениче - лаконично, сухо, немногословно. Думаю, все это передержки текущего момента. Они пройдут. И мать - история воздаст кесарю кесарево, а божие Богу.
   А теперь о "жареных " фактах, касающихся отца Олега Кошевого, которые с таким апломбом и смаком преподносит московская журналистка. "В местных газетах, - сенсационно сообщает она, - появились сообщения о том, что отец Олега Кошевого, оказывается, жив! И даже захаживал в музейные залы... "/Краснодона. - К. И. /.
   Во - первых, сведения эти - перепечатка публикаций центральных и республиканских газет и журналов. В частности "А рядом стоял отец". В. Журавлева из журнала "Партийная жизнь". О чем Н. Ажгихина почему - то "забыла" упомянуть. А во - вторых, никакая это не новость, тем более сенсационная., разве только для Ажгихиной и таких, как она, не очень сведущих в истории "Молодой гвардии", к тому же безответственных авторов. О том, что отец Олега был жив, многие луганчане давным-давно знают... хотя бы из моих публикаций.
   В одной из них - она называлась "Помним тебя. Олег!" и была помещена восемнадцать лет тому назад в луганской областной газете "Прапор перемоги", я, в частности, писал: "В январе 1943 года Олега Кошевого видели в городе Боково- Антраците, где до войны жил его отец Василий Федосеевич, бухгалтер центральных электромеханических мастерских. Отца Олег не застал - тот был на фронте... " Так что, повторяю, и в этом случае ни у Н. Ажгихиной, ни у других любителей "жареного", сенсаций не получилось.
   Иначе обстоит дело с утверждением Елены Николаевны Кошевой, что ее муж умер до войны. Сообщая об этом, Н. Ажгихина обвиняет Кошевую в неправдивости. Но ведь Василий Федосеевич на самом деле умер и в самом деле до войны... для Елены Николаевны. Когда появилась статья "Помним твоя, Олег!", Кошевая прислала мне письмо - оно сохранилось. "Дорогой родной Ким Михайлович! Огромнейшее Вам спасибо за добрую и светлую память об Олеге, за уважение и теплое сыновнее чувство к нам, за неоценимую работу по увековечиванию памяти товарищей Ваших, близких друзей, краснодонских молодогвардейцев.
   Внимательно прочла я дорогую для меня статью, посвящению Олегу. И мне захотелось по - матерински крепко обнять Вас, поцеловать и низко поклониться Вам за все Ваши добрые дела".
   А дальше шли такие слова: "Мне кажется то место, которое я обвела карандашом, можно опустить, не помещать в Вашу книгу/я тогда работал над "Краснодонскими мальчишками", о чем Елена Николаевна знала. - К. И. /, так как об отце Олега нигде, никогда, ничего не говорилось. И этот небольшой момент может вызвать много толков, почему, мол, до сих пор молчали об отце и вдруг написали. Я Вам при встрече подробно расскажу об отношении отца к Олегу и другое... Я очень прошу Вас вернуть мне обратно вырезку из газеты с Вашей статьей..."
   Вскоре наша встреча состоялась. Не стану повествовать о ней подробно: непорядочно выставлять на публику доверительный разговор с женщиной в узком кругу. Скажу только: о своей доле вины за разрыв с первым мужем Елена Николаевна не говорила. Однако я чувствовал тот Грех и в оттенках ее голоса и в невольном тяжком вздохе, и в некоторых мелочах их далеко не простых отношений - о них моя собеседница живописала хотя и не очень подробно, но с нескрываемым наслаждением и даже любовью. Все это дает мне сегодня право сделать вывод: кое - что в семейной жизни Елены Николаевны и Василия Федосеевича напоминает некоторые эпизоды взаимоотношений Марианны и Луиса Альберто в известном мексиканском киносериале "Богатые тоже плачут". И что рана, нанесенная в свое время Кошевой ее первым мужем, все еще кровоточила. Елена Николаевна так и не смогла проявить снисходительность к Василию Федосеевичу, найти оправдание его поступку, восстановить разрушенную семью, о чем Кошевой не раз просил и умолял свою бывшую жену. Как видно, есть вещи, которые ни забыть, ни простить невозможно. Такова расплата за то очень худое, что Василий Федосеевич сделал по отношению к Елене Николаевне в первый год их совместной жизни - когда она была такой молодой, наивной, неопытной.
   - Теперь вы многое знаете, - сказала мне на прощание Елена Николаевна. - Еще раз прошу: никогда не упоминайте об отце Олега... хотя бы при моей жизни. Обещайте!
   - Обещаю, - сказал я. И, подумав, добавил: - Но ведь Василий Федосеевич может сам заявить о себе.
   - Такое не случится, - услышал уверенный ответ. - Он слово дал...
   До сих пор поражаюсь я поступку отца Олега и одновременно восхищаюсь его мужеством, выдержкой, порядочностью. Василий Федосеевич сдержал слово. Никогда никому не говорил, что он - отец молодогвардейского комиссара. Можно только представить, чего Василию Федосесвичу это стоило. Лишь перед смертью, если верить рассказам о посещении Кошевым Краснодонского музея "Молодая гвардия", решил заявить о себе.
   И не надо сейчас, спустя десятилетия, когда нет в живых ни Елены Николаевны, ни Василия Федосеевича, копаться в их отношениях, додумывать, что между ними произошло, почему они поступили так, а не иначе и кто из них больше виноват. Любителям сенсаций надо было это делать раньше, когда отец и мать Олега были живы. Хотя... вторгаться в личную жизнь двух людей всегда считалось непристойным даже безнравственным.
   Василии Федосеевич Кошевой - отец Олега, - первый муж Елены Николаевны. Был и второй, скончавшийся, если мне не изменяет память, перед самой войной. Эти подробности своей биографии Кошевая не скрывала, вместе тем и не афишировала.
   Закручивая потуже, еще и еще раз пытаясь утвердить в правах гражданства легенду и ее заложников, автор публикации в "Огоньке" рассказывает о том, как "Елена Николаевна Кошевая умирала в нетопленой комнате, рядом с парализованной матерью, и никому... не пришло в голову поинтересоваться, не надо ли принести дров или ведро воды..."
   Вот уж действительно: в огороде бузина, а в Киеве дядька.
   - Ведро воды не требовалось, - говорю я незадачливой журналистке, - потому что в квартире Кошевой, как, впрочем, и у большинства горожан, имелся водопровод. Не было нужды и в дровах - дом, как и весь жилой фонд Краснодона, оборудован водяным отоплением. К тому же умирала Кошевая жарким июньским днем. И не у себя дома, а в городской больнице.
   Что касается парализованной матери, то она не могла лежать рядом с умирающей дочерью по той простой причине, что ушла из жизни за десять лет до смерти Елены Николаевны.
   Пишу обо всем этом, хорошо понимая: легенды об известных людях /и о простых смертных тоже/, как правило, появляются после их ухода из жизни. И все же мне становился стыдно за Н. Ажгихину: до какой же безответственности, до какого неуважения к самой себе, не говоря уже о матери героя, надо дойти, чтобы сочинить вот такую ересь!
   И последнее. Статью столичной журналистки иллюстрируют несколько фотографий. На одной из них член штаба "Молодой гвардии" Виктор Третьякевич, названный первым комиссаром подпольной комсомольской организации. Эта, претендующая на сенсацию новость, ничем, однако, не подкрёпляется. Этак и я не долго думая, могу написать: Надежда Ажгихина - лауреат Нобелевской премии. Здорово. правда? Но, как и в случае с Третьякевичем - комиссаром, голословно.
   Вот еще один снимок, группой. Среди других на нем запечатлен недавно скончавшийся молодогвардеец Анатолий Владимирович Лопухов. Однако подпись уверяет нас, что это молодогвардеец А. Левашов. Но такого молодогвардейца вообще не было. Был С. Левашов. Живет и здравствует В. Левашов. На фотографии же, повторяю, изображен А. Лопухов.
   "Немало в материале и других огрехов. Как видно, столичная журналистка очень торопилась объявить о "новых" страницах в истории "Молодой гвардии".
   Сейчас время гласности. Открыты новые возможности для ликвидации белых пятен в нашей истории. Не надо только белые пятна заменять новыми, серыми. Не надо шарахаться из одной крайности в другую, как это делают некоторые авторы в отношении героев - заложников легенды:: раньше их обливали грязью, а сейчас, неразобравшись, преподносят как героев.
   Уходят идеалы. Их место занимает меркантилизм - излишняя расчетливость, скупость в мелочах, торгашество, своекорыстие. Демократия освободила нашу печать от цензуры. Предоставила журналистам возможность писать обо всем, не оглядываясь. Вот только от правдивости, добросовестной работы над материалом, ответственности за написанное и опубликованное и, главное, от совести никто ни авторов, ни редакторов не освобождал.
   
   

Ноябрь 1990 г.

   Несколько лет тому назад я уже писал, что в шестидесятые и семидесятые годы у нас на Луганщине проводились Фалеевские чтения. Они не только пропагандировали имеющий огромное воспитательное значение роман "Молодая гвардия", в котором правда жизни и борьбы юных подпольщиков Краснодона удачно сочетаются с поэтической сердечностью и философской глубиной. Немало времени отводилось также исследованиям малоизученных проблем, а то и вовсе новых страниц в биографии подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия". В статье предлагалось возродить добрую традицию, помнить о Фадееве хотя бы уже потому, что именно благодаря его роману подвиг наших юных земляков получил всемирную известность. К великому сожалению, никто из тех, кто должен был откликнуться, так и не подал голос, не высказал своего отношения к утраченной традиции.
   Молчит Луганский государственный педагогический институт имени Т. Г. Шевченко. А ведь именно ученые этого вуза, доценты М. П. Диченсков, Б. Л. Беляев, другие преподаватели, были инициаторами и бессменными организаторами и участниками всех Фадсевских чтений. Неужели после их ухода из жизни в пединституте не осталось ученых-энтузиастов? Трудно представить такое Тем более, что помню об активном участии в Фадеевских чтениях многих коллег Диченскова и Беляева: И. М. Белогуба, А. В. Гапоновой, А. Н. Ковалевой, Л. А. Образовскойл В. И. Филипенко, И. И. Постниковой, С.Б. Табецкой... Может быть, эти ученые изменили делу своей жизни? Или, уйдя на заслуженный отдых, не воспитали достойной смены? Где их ученики - участники секций студенческих научных обществ, доклады которых я не раз слушал на Фадсевских чтениях? Они, теперь филологи, литераторы, историки с двадцатилетним стажем, тоже обо всем забыли? Ау, бывшие студенты!
   Удивляет молчание обкома КПСС, Луганского и Краснодонского горкомов. Неужели товарищи в самом деле запамятовали, что именно Коммунистическая партия была организатором и руководителем партизанского движения в тылу немецко-фашистских войск, что в оккупированном Краснодоне действовало коммунистическое подполье?
   Считаю уместным напомнить нынешним партийным функционерам: в былые времена обком КПСС проявлял неподдельный интерес к истории родного края. Он непременно участвовал в работе Фадеевских чтений: секретари Луганского и Краснодонского горкомов, члены обкома КПСС выступали с приветствиями, сообщениями, докладами.
   Как ни странно, но предложение возродить Фадеевские чтения не нашло поддержки Краснодонского музея "Молодая гвардия". Кому-кому, а этому учреждению, как говорится, сам бог велел быть в числе первых сторонников возрождения утраченной традиции. Тем более, что совсем недавно, в семидесятых годах, в воздухе музея витала идея создать на Луганщине, может быть, даже в Краснодоне, музей Фадеева. "На стенде одного из залов краснодонского музея "Молодая гвардия", - сообщала "Ворошиловградская правда" в статье, посвященной 75-летию со дня рождения А. А. Фадеева, - начертаны слова: "Писал я о героях Краснодона с большой любовью, отдал роману много сердца.
   A. Фадеев"
   Далее газета повествовала:
   "Несколько лет назад в этом зале появилась первая экспозиция материалов и документов, рассказывающих о выдающемся советском писателе, авторе замечательного романа о подвиге сынов и дочерей донецкой земли. Тогда же возникла мысль создать на родине "Молодой гвардии" музей Александра Фадеева. Сотрудники краснодонского мемориала обратились за помощью в Союз писателей СССР, государственные архивы, к землякам, друзьям и близким А. А. Фадеева. И получили сердечный отклик. "Очень рад, что вы собираетесь открыть музей А. А. Фадеева, - писал, в частности, К. М. Симонов. - Я со своей стороны буду рад оказаться вам полезным..."
   Автор корреспонденции сообщал также новости: "В канун 75-летия со дня рождения писателя в краснодонском музее "Молодая гвардия" открылась выставка "Боец, писатель, коммунист", посвященная А. А. Фадееву. Был установлен бюст писателя, созданный ворошиловградскимн скульпторами- заслуженным деятелем искусств УССР B. Мухиным и Д. Чалым. "Выставка знаменует открытие постоянно действующего фадеевского раздела в экспозиции мемориала, - сказал директор музея А. Г. Никитенко. - Ведь Фадеев и "Молодая гвардия"- неразделимы".
   Один из центральных стендов выставки посвящен пребыванию А. А. Фадеева в Краснодоне и работе над романом "Молодая гвардия". Но то, о чем говорят на стенде документы и фотографии, для многих краснодонцев -лично пережитое, незабываемые воспоминания о встречах с писателем. И признание А. А. Фадеева: "Я отдал роману много крови сердца" может стать эпиграфом к тому, что хранит о писателе- друге благодарная память Краснодона".
   Прочитав старую публикацию, я еще долго повторял про себя: "создать на родине... "Молодой гвардии" музей Александра Фадеева", "... открыта выставка..., посвященная А. А. Фадееву", "писатель - друг... ", "... благодарная память Краснодона". Что с вами случилось, земляки? Почему забыли о своих обещаниях, намерениях? И почему запамятовали о том, что в свое время молодогвардейцам, всем нам, их почитателям, здорово повезло - за воплощение в литературе подвига юных подпольщиков нашего города взялся прекрасный русский писатель Александр Александрович Фадеев: другой бы мог все испортить?
   Помнится, активно участвовал в Фадеевских чтениях также обком ЛКСМУ Сейчас ему, говорят, не до истории. Позабыв о своих далеких сверстниках - героях Краснодона, нынешние комсомольские лидеры все внимание сосредоточили на коммерческой деятельности, развращении молодежи в видеосалонах.
   Полное безразличие к возобновлению Фадеевских чтений проявило и областное отделение Союза писателей Украины. А ведь большинство луганских литераторов пишет на русском языке. Есть среди них даже лауреаты областной премии имени "Молодой гвардии". К тому же Фалеевские чтения по духу своему- дело литературное. А вот поди ж ты, за внутренней борьбой не хотят писатели ничего видеть. Правда, и в застойные времена земляки -писатели, исключая члена СП СССР Б. Л. Беляева, не очень-то интересовались Фадеевскими чтениями. Даже участие в чтениях писателей Москвы / С. Преображенский, С. Нельс / , Челябинска / С. Власов, А. Шматков / и других городов не всколыхнуло их. Выходит, нынешней позиции наших литераторов удивляться нечего.
   Прекращение Фадеевских чтений, на которых, как я уже говорил, в числе других вопросов ученые детально обсуждали все новое, что появлялось о "Молодой гвардии", неблаготворно сказалось на работах по дальнейшему исследованию истории Краснодонского подполья. В газетах, журналах, коллективных сборниках стало печататься немало статей, в которых искажаются многие факты жизни и борьбы молодогвардейцев. Да разве только в периодической печати! В некоторых книгах подчас вольно, а то и откровенно искаженно трактуются многие вопросы рождения и деятельности "Молодой гвардии". Среди авторов тех публикаций и книг не только дилетанты, но и, что особенно печально, солидные ученые. Вот только два примера.
   В 1973 году в издательстве "Просвещение" вышла книга профессора С. И. Шешукова "Александр Фадеев". То же издательство пять лет спустя выпустило в свет работу другого, профессора А. А. Журавлевой "Писатели- прозаики в годы Великой Отечественной войны". В одной и другой авторы допустили массу ошибок и искажений при исследовании романа А. Фадеева "Молодая гвардия" и истории краснодонского подполья. Обе книги вышли двухсоттысячными тиражами, адресованы учителям общеобразовательных школ, преподавателям вузов, студентам. Нетрудно представить, какую сумятицу они внесли в головы читателей. А если б продолжались Фадеевские чтения? Ничего подобного не случилось. Потому что и С. Шешуков и А. Журавлева, уверен, были бы непременными участниками чтений, узнали бы всю правду по интересующим их вопросам, может быть, даже из первых рук.
   От именитых ученых не отстают не менее именитые литераторы, писатели, поэты. Скажем, Евг. Долматовский в "Воспоминаниях доверенного лица", Евг. Евтушенко в поэме "Фуку!"
   В свое время в письмах к вышеназванным ученым и литераторам я сообщил неточностях и грубых ошибках в их работах.. Все они отозвались на мои замечания, признали целый ряд промахов. Один лишь Евг. Евтушенко отклонился от прямого ответа. Однако вся эта переписка осталась в моем архиве. Попытки опубликовать о ней заметки в "Советской культуре", "Учительской газете", других изданиях ни к чему не привели. Редакции газет не сочли возможным принародно огорчать именитых авторов. Те работы вот уже почти два десятка лет разносят по стране непроверенные, а точнее надуманные эпизоды борьбы молодогвардейцев, ошибочные заключения, неверные выводы и предположения.
   А если бы работали Фадеевские чтения все вышеназванные публикации были бы исследованы и обсуждены учеными- специалистами. Недостатки стали бы достоянием Мне только научной и литературной общественности, но и широкого круга читателей.
   Недобросовестность, некомпетентность авторов отдельных статей и книг о "Молодой гвардии" значительно возросли в годы перестройки. В погоне за сенсациями, выискиванием "жареных" фактов многие "исследователи" искажают историю подпольной комсомольской организации, принижают ее подвиг. Примеров тому множество. Назову хотя бы статьи в "Литературной газете", "Молодогвардейце", журналах "Огонек", "Партийная жизнь". Взялись за перо, засели за трактаты о молодогвардейцах "исследователи", которые этой темой не занимались никогда, не работали в архивах и музеях, не встречались с участниками и свидетелями краснодонской трагедии. Многие из них даже не читали книг молодогвардейской тематики.
   Печально, но непроверенные факты, суждения, "открытия" этих дилетантов охотно печатает уже упоминавшаяся областная газета "Молодогвардеец", в прошлом немало сделавшая для пропаганды подвига героев Краснодона. Все теперь ссылаются на плюрализм. Но ведь латинское "плураме" не от слов "плюй" или "плевать" происходит. К тому же плюрализм - не вседозволенность, не отсебятина, не преднамеренное искажение фактов. Плюрализм непременно включает в себя здравый смысл и ответственность за все, что пишешь и говоришь.
   Повылазили на поверхность "клопы", которые в страшную военную годину, когда молодогвардейцы боролись с оккупантами, прятались в темных щелях. Теперь они выступают с воспоминаниями о юных подпольщиках. Причем многие эпизоды жизни и борьбы героев преподносят так, как им, "клопам", выгодно. Некоторые из тех насекомых -паразитов до того обнаглели, что считают и себя чуть ли не героями. Во всяком случае намекают, что их портреты могли бы висеть в Краснодонском музее рядом с портретами молодогвардейцев... может быть, чуточку пониже. А поскольку они, "клопы" - земляки подпольщиков, к тому же учились с ними в одних и тех же школах, то заслуживают почета и уважения, равного, по крайней мере, почету и уважению, которым окружены родственники героев.
   Вот, к чему привел отказ от Фадеевских чтений.
   Мне могут возразить: Александр Фадеев безоговорочно верил Сталину, чуть ли не боготворил его. Потому луганчане и забыли писателя. Отвечу на это словами А. Твардовского, с которыми лично я полностью согласен: "А кто при нем его не славил, Не возносил - найдись такой!"
   Да, автор "Молодой гвардии" принимал за истину идеи социализма. Иначе ведь и не могло быть, ибо демократический социализм - идеал человечества, его заветная мечта. Трагедией Фадеева, как и большинства из нас, оказалось то, что к подлинному народовластию мы шли не тем путем.
   Александр Фадеев был не только литературным, но и партийно-государственным деятелем- слышу неуспокаивающиеся голоса. Верно. Однако справедливо также другое: главное ведь не в этом, а в том, как вел себя Александр Александрович в страшное время сталинщины, когда судьба /читай: произвол "отца народов"/ то непредсказуемо возвышала одного - другого рядового труженика, то также непредвиденно и живо бросала в бездну сотни, тысячи наших ни в чем не повинных соотечественников? Как относился к сумасбродству полуобразованных вождей? Защищал или хотя бы пытался заступиться за униженных, оскорбленных, преследуемых? Сопротивлялся ли режиму, системе?
   "Для Александра Фадеева, - свидетельствовал незадолго своей кончины Олесь Гончар, живой классик украинской литературы, - безусловно, была омерзительной новая валуевщина, как и шовинистическая идея "единой и неделимой";. Как и Шолохов, а еще раньше гениальный Чайковский, он испытывал глубокую, возможно, даже генетическую симпатию к украинской литературе. Руководя правлением Союза писателей, Фадеев не раз брал на себя защиту, поддерживал где только мог тех своих коллег и побратимов из национальных культур, которые без конца испытывали жестокую травлю и унижение за проявление, конечно же, "национализма", да еще и "буржуазного". На протяжении многих лет Фадеев дружил с Довженко. В тридцатых годах они вместе путешествовали по Дальнему Востоку, их обоих, рано поседевших, приветствовал украинский Зеленый Клин, хорошо знакомый Фадееву еще со времен гражданской войны. Приятно было наблюдать, как восторженно, с блеском в глазах слушал Фадеев наших "украинских поэтов, каждый раз просил читать ему произведения в оригинале - его влюбленность в красоту украинского языка многим из нас была хорошо известна... "
   С горечью приходится констатировать, что даже это высказывание О. Гончара не остудило твердолобых хулителей большого русского писателя. С прежним упорством они продолжают порочить А. Фадеева, его роман "Молодая гвардия" и вообще все коммунистическое подполье Краснодона.
   Возвращаясь к Твардовскому, скажу: по свидетельству делегата первого съезда советских писателей, узника ГУЛАГа Андриана Владимировича Македонова именно Александр Фадеев сумел приостановить дело "О кулацком поэте Твардовском и его защитниках". Да только ли Александра Трифоновича спас А. Фадеев от лагерей и тюрем! От многих, от очень многих отвел он беду: письменно ручался в их честности, порядочности, неподкупности; ходатайствовал о помиловании и реабилитации, а после выхода на свободу помогал устроиться в жизни, обрести почву под ногами. Вот только один тому пример.
   В 1945 году в Москву из Караганды возвратился недавний "враг народа" поэт Николай Заболоцкий. В столице угольного бассейна Казахстана он отбывал ссылку после выхода из лагеря. Судимость с поэта не была снята. Потому для "сильных мира" он оставался человеком политически неблагонадежным, даже опасным. Александр Фадеев придерживался иного мнения: считал - на коллегу возведена напраслина. Чтобы поддержать Николая Алексеевича, предложил ему подготовить сборник стихов.
   - Подобное невозможно, - смущенно проронил Заболоцкий. - Я ведь... - Вы такой же советский человек, как все мы, - успокоил его Фадеев. - Я сам буду вашим редактором. И помогу с изданием книги.
   После целого ряда проволочек сборник стихов Николая Заболоцкого увидел свет. И тут же был подвергнут разгромной критике. Досталось заодно и Александру Фадееву... за "политическую близорукость". В разговоре критиков как с Заболоцким, так и с Фадеевым нередко улавливался вызывающе-беспардонный тон. Потребовалось несколько лет борьбы. Куда и к кому только не обращался генеральный секретарь Союза писателей СССР. В конце концов справедливость восторжествовала: с Заболоцкого сняли судимость.
   Сейчас кое-кому поступок А. Фадеева может показаться обычным, незначительным. Однако не будем забывать - все происходило во времена сталинщины, когда для подобных действий необходима была не только смелость, но и понимание того, чем вес это может обернуться для тебя самого. Есть сведения, что однажды Александр Александрович рассказал Сталину о "несправедливых действиях Лаврентия Берия, его бесчеловечности". Правда, пользы это не принесло. А Берия, затая злобу, ждал удобного момента, чтобы свести с писателем счеты.
   Может быть, учитывая все это и многое другое, Иван Жуков однажды справедливо заметил: "Борьба Фадеева за восстановление прав и достоинства писателей, а шире -подлинного лица советской литературы - была... сравнима с деятельностью разве что какого-то института или специального учреждения, в котором лечат правдой".
   Слишком многое было сложно в нашей советской жизни. Потому, ничего не забывая и не отбрасывая при оценке того или иного деятеля, мы должны прежде всего исходить из главного - его человечности. Должны! Однако нередко поступаем иначе. Так неужели у нас настолько отшибло память, что сегодня не трогает наши души святое воспоминание о человеке совестливом и мужественном, редкой красоты и обаяния, в каждом слове и действии которого поблескивали ум, талантливость, забота о ближнем.
   К чести своей, Александр Фадеев, когда была сказана лишь первая правда о "вожде всех времен и народов", понял ошибочность своего чрезмерного послушания в исполнении "примитивных до тупости" компартийных директив. Он болезненно переживал, а точнее, страдал из-за того, что долгие годы был заодно с неучами и доктринерами со Старой площади. И, как человек совестливый, грех свой искупил ценой добровольного ухода из жизни. "Через два месяца после XX съезда, - писала впоследствии знаменитая русская певица Галина Вишневская, - первым и, насколько мне известно, единственным, кто откликнулся на него так, как полагалось в создавшейся ситуации, был многолетний генеральный секретарь Союза писателей Фадеев... "
   В предсмертном письме, объясняя причину самоубийства, Александр Александрович подчеркивал: "Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно - невежественным руководством партии, и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценное умерло, не достигнув 40-50 лет.
   Литература... отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа... во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находится в положения париев и - по возрасту своему - скоро умрут. И нет никакого; уже стимула в душе, чтобы творить... Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл. "
   До какого же безвыходного состояния надо было раздражить душу человека высокой морали и твердой воли, чтобы он вскрикнул: "... и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни". "15 мая 1956 года на даче Фадеева, под Москвой прозвучал услышанный во всем мире выстрел, - писал в одной из статей уже упоминавшийся мной Олесь Гончар, в день опубликования на украинском языке предсмертного письма Фадеева. - То был. выстрел по античеловеческой системе лжи и насилия, по догматикам со Старой площади, которые хотели и в дальнейшем держать его, Александра Фадеева, своим заложником, послушным исполнителем никчемных, примитивных до тупости чиновничьих директив. Навсегда хотели унизить гордую, независимую, рожденную не для рабства душу художника... "
   Надо бы всем нам помнить последний крик затравленного писателя, его трагический уход из жизни. И не сбрасывать их со счета. Мало кто способен на подобный поступок в аналогичной обстановке. Другие литераторы, допустившие куда большие ошибки, не чувствуя угрызения совести, быстро перестроились, потом подстроились к новым вождям. После распада СССР, они /не только у нас на Украине, но и в России, и в других бывших союзных республиках/ резво рванули в депутаты и министры, стали руководителями собственных партий, движений, фондов. Те оборотни и сейчас живут безбедно, ходят в героях.
   Александр Александрович Фадеев достоин вечной признательности и не преходящей памяти луганчан уже потому, что благодаря его роману "Молодая Гвардия" страна и мир узнали о подвиге юных подпольщиков небольшого, мало кому до того известного городка Краснодонаю Таких городков в нашей стране множество, как и подпольных групп и организаций, боровшихся против немецко-фашистских захватчиков во временно оккупированных районах СССР. О них тоже писали. Однако авторы тех книг не обладали талантом, каким Бог наградил А. Фадеева. Потому их книги быстро забывались. За гражданский подвиг Александра Фадеева - написание романа о молодогвардейцах - надо бы давным- давно воздвигнуть ему на Луганщине памятник. А мы писателя анафеме предаем...
   Деяния "Молодой гвардии" заставили страну по- иному относиться к Краснодону, да и Луганщине вообще. Скажем, составление городского, областного, республиканского бюджетов на протяжении почти пятидесяти лет непременно связывалось с подвигом мальчишек и девчонок шахтерского городка. Потому отпускались немалые средства на ремонт, благоустройство и строительство музеев, памятников, дорог, тротуаров, жилья, соцкультобьектов, предприятий общественного питания. Если бы не фадеевская "Молодая гвардия", не было бы у нас того Краснодона, каким мы знаем его сегодня. Да и в областном центре вряд ли появились бы современные авто- и железнодорожные вокзалы, аэропорт, Дом связи, здания цирка, театр. Не было бы и прекрасной автодороги, соединяющей Краснодон с Луганском. Не было бы прямых поездов и авиарейсов на Москву, Киев, Кавказские Минеральные Воды, в Одессу и Крым. И многого, многого другого.
   Из встреч и бесед с работниками горкомов и обкома КПУ, а также Советов знаю: основывая необходимость того или иного строительства, введение железнодорожного или авиамаршрута, они в числе первых причин выставляли паломничество в город комсомольской славы Краснодон тысяч и тысяч туристов, а также посещение родины молодогвардейцев многочисленными иностранными делегациями, видными политическими и общественными деятелями. Вновь возвращаясь к Луганску, отмечу: благоустройство областного центра, возведение здесь новых объектов не в последнюю очередь аргументировалось тем, что дорога в Краснодон /независимо, избрали вы железнодорожный, воздушный или автомобильный транспорт/ непременно идет через областной центр.
   Почему же мы обо всем этом не помним? Почему предаем забвению и молодогвардейцев, и писателя, воздвигнувшего им неповторимый литературный памятник? Почему никто и нигде не упоминает теперь у нас имя Александра Александровича Фадеева, человека, которому Луганщина так многим обязана?
   Вряд ли потомки поймут эти наши действия.
   Слышу голоса беспамятства: сегодня каждый думает о хлебе насущном, о том, как выжить в это тяжелое время, сейчас не до духовной пищи, о каких Фадеевских чтениях можно говорить. Да и деньги... Где на это все взять деньги?
   Не согласен!
   Именно беспамятство, бездуховность, отсутствие культуры и привело нас к нищенскому существования. Чтобы вырваться из трясины, решить экономические, политические, межнациональные и другие проблемы, надо вспомнить нашу историю, воскресить былую гордость и добрые традиции, совестливость, возродить духовность и нравственность. Поймем это - станем не выживать, а жить. Тогда отыщутся средства для проведения Фадеевских чтений - находятся же они, скажем, для конкурсов красоты; обнаружится база чтений - не сошелся же, в самом деле, клином белый свет на погрязшем в междоусобице Луганском педагогическом институте. Не сделаем этого - так и будем прозябать в нищете:
   Путь к возрождению лежит не только через восстановление разрушенной экономики, но и через нашу память о прошлом, через культуру. Другого нет.
   
   

Апрель 1991 г.

   К перечню россказней, цель которых опорочить комиссара молодогвардейцев и его мать, прибавился пасквиль М.Волиной "Кого оплакивала мать Кошевого?", опубликованный в московской газете "Куранты". Долгое время у нас больше любили мертвых героев, чем живых. Но теперь и мертвых перестали чтить. Судя по рассматриваемой публикации, ее автор совершенно не знакома с историей краснодонского подполья, не говоря уже о мемуарных или художественных произведениях молодогвардейской тематики. Больше того, М. Волина с гордостью заявляет, что не читала роман А. Фадеева "Молодая гвардия" - книгу, на которой воспиталось несколько поколений советских граждан. И вот с таким запасом знаний берется судить о краснодонских подпольщиках. Ну, прямо как в известной эпиграмме В. Гафта: "Не может ведь ни "бе", ни "ме", а вот читает Мериме". Нужны ведь документы, факты, свидетельства очевидцев, а не досужие сплетни. Тогда общество будет знать правду. Однако М. Волина поступает вопреки логике.
   "Во второй половине 40-х годов, - пишет автор опуса, -многие мастера художественного слова в кавычках и без читали с эстрады отрывки из романа "Молодая гвардия" в сборных концертах... А в это время в Краснодоне ломали голову над вопросом: "Кого оплакивала мать Кошевого?"
   Выдав первую "сенсацию", М. Волина тут же воспроизводит не менее "сенсационную" беседу с матерью Сергея Тюленина. "О похоронах молодогвардейцев Александра Васильевна рассказывала привычно бойко.
   - Олега похоронили вместе со всеми? - спросила я.
   - Олега... похоронили? - усмехнулась Александра Васильевна. - А зачем Олега хоронить, когда он, слава Богу, не помер?..
   Вот, что я услышала от нее.
   В Ровеньках из общей могилы вырыли уже полуразложившиеся трупы расстрелянных немцами людей. Елена Андреевна Кошевая /так в подлиннике. - К. И./, она там была, бросилась к мертвому телу седого старика и завопила: "Олежка, Олежка!" Все видят: перед ней старик седой, а она вопит: "Олежка!" Спорить не стали и... похоронили того неизвестного старика во второй раз как Олега Кошевого".
   Вот так! И не иначе!
   Если раньше некоторые обыватели /в худшем значении этого слова/ лишь бросали тень на светлую память комиссара молодогвардейцев, то теперь стали беззастенчиво оскорблять ее. И никто из них, как видно, в силу ограниченности, не задумывается над главным: если человек в шестнадцать лет стал Героем Советского Союза, значит, он совершил что-то необыкновенное, значимое, хорошее.
   Ни один краснодонец ни в конце сороковых годов, ни позже не ломал голову над поставленным М. Волиной вопросом. Просто потому, что такой досужей обывательской сплетни тогда еще не было. Она появилась только сейчас, может быть, с подачи самой московской актерки Маргариты Георгиевны Волиной.
   Что касается Елены Николаевны Кошевой, то она всю жизнь оплакивала своего единственного сына Олега, свою надежду и опору в старости. А не седого неизвестного старика, как утверждает автор публикации в "Курантах", ссылаясь на воспоминания А. В. Тюлениной, которая, как известно, никогда не была на месте гибели и погребения Олега в Ровеньках. И потому, естественно, не могла видеть того, о чем рассказывала - если такой рассказ в самом деле имел место.
   Тринадцать лет тому назад, словно предугадывая инсинуации М. Волиной, в книге "Краснодонские мальчишки" я привел ответ моей сестры Нины Иванцовой на вопрос: "Кто и когда нашел труп Олега Кошевого?". Нина вспоминала: "В январе сорок третьего года Олега видели невдалеке от Боково-Антрацита и Ровеньков... Четырнадцатого февраля советские танки вошли в Краснодон. Через несколько дней, семнадцатого наши войска освободили и город Ровеньки... В Гремучсм лесу - это восточная окраина Ровеньков - гитлеровцы казнили сотни советских людей. Узнав о страшной трагедии Гремучего леса, мы с Еленой Николаевной и Олей /наша двоюродная сестра, - К. И. / отправились на поиски Олега.
   Фронт остановился в нескольких километрах от Ровеньков. Немцы часто бомбили город, обстреливали его из орудий. Но люди, несмотря на смертельную опасность, раскапывали могилы, искали тела своих родных и близких. Разыскивали и мы Олега.
   Разбитые, опухшие ноги вязли в мартовской грязи. Холодный ветер пронизывал до костей. Однако больше ветра и холода терзала душу жуткая картина открывшаяся нам в лесу. Сотни тел, слегка прикрытых землей, а то и просто припорошенных снегом...
   Собрав остатки сил, медленно идем по рву от одних останков к другим... Час, второй, пятый блуждаем по мрачному, с голыми темными деревьями Гремучему лесу. Среди многих убитых узнаем труп Любы Шевцовой, останки Сени Остапенко, Виктора Субботина, Дмитрия Огурцова...
   На следующее утро, девятнадцатого марта, продолжили поиски. У первой же могилы дикий крик вырвался из груди Елены Николаевны:
   - Оле-е-жек! Мальчик мой!. .
   Да, это был Кошевой... Седой, истерзанный, но все такой же прекрасный и дорогой..."
   Труп не был полуразложившимся, как утверждает М. Волина. Он хорошо сохранился - зима в тот год была морозная, а март холодный.
   Могла ли мать и две девушки, знавшие Олега еще по довоенному времени, ошибиться? Думаю, нет. Пусть одна обозналась, вторая. Но чтобы все трое... Такое исключается. к. тому же на Олеге была хорошо знакомая матери нательная рубашка. Потому повторяю: никто и никогда в Краснодоне не ломал голову над вопросом, который сегодня, сенсации ради, поднимает московская дамочка. Не было такого кощунственного вопроса. И быть не могло. Потому что Кошевая оплакивала своего сына.
   Для людей, которых, может быть, не убедили мои доводы, приведу выдержки из официальных документов.
   Бывший начальник Ровеньковской районнойполиции И. А. Орлов, который лично знал Олега Кошевого на допросе показал: "В расстреле Кошевого и Шевцовой принимали участие жандармы Веннер, Фромме, переводчик : Гейте, полицейские Перепеченко и Кучеров".
   В том же уголовном деле приводятся показания -": бывшего жандарма немецкой окружной жандармерии в г. Ровеньки Шульца Якоба. Из них явствует, что в январе 1943 года он участвовал в расстреле группы советских патриотов, в т. ч. молодого мужчины 19-20 летнего возраста. По фотокарточке Щульц Якоб опознал, что это Кошевой Олег.
   Бывший старший следователь Краснодонской районной полиции Т. В. Усачев показал "... В Ровеньках был также расстрелян руководитель краснодонских комсомольцев Кошевой Олег... "
   Выходит, друзья и враги ошибаются, а вот А. В. Тюленина /читай: М. Волина/ говорит правду? Это смахивает на байку, в которой рассказывается, как вся рота шла не в ногу, один лишь старшина не сбился с нога.
   Продолжая краснобайские пляски на крышке гроба комиссара юных подпольщиков, М. Волина рассказывает о своем приезде на родину молодогвардейце": "Мне хотелось одной побродить по Краснодону и одной побывать в музее Олега Кошевого /?/. Не только о музее Ксшевого, но даже о самом Олеге никто ничего не слышал /!?/, либо не хотел со мной о нем говорить. "Який Олег? Кошевой? У нас таких нема. Про то в Москве знают!"
   Мне неизвестно, что, по мнению тех краснодонцев /читай: Волиной/, знали или знают в первопристольной. А вот о том, что мне известно, расскажу.
   В марте 1943 года, после ранения и лечения в госпитале, я получил краткосрочный отпуск и приехал в недавно освобожденный Краснодон.
   На подходе к городу повстречал отставшего от своей части красноармейца. И от него впервые услышал о "Молодой гвардии". Повторяю, в марте сорок третьего. На фронтовой дороге! От случайного встречного! И впоследствии поведал об этом в "Краснодонских мальчишках" так: "Осведомившись, куда я иду и получив ответ, солдат переспросил: "В Краснодон, говоришь? - Не ожидая подтверждения, продолжил: - Как же, знаю. Недавно командир расписывал... Партизаны там действовали... здорово орудовали. А состоял отряд из школьников..."
   Я попросил собеседника рассказать все, что он знает о краснодонском подполье. К сказанному он добавил немного: "Колотили фашистов, листовки распространяли. Отряд назывался "Молодая гвардия".
   Уже тогда, через месяц с небольшим после освобождения Краснодона, солдаты проходивших через город воинских частей знали о "Молодой гвардии". А вот жители города, если верить незадачливой москвичке, о подпольщиках, их комиссаре Кошевом слыхом не слыхали. Ну прямо Иваны, не помнящие родства! Словно не было страшной трагедии. Не было похорон замученных и расстрелянных героев, на которые собрался тогда весь Краснодон. Не было клятвы командира молодогвардейцев Ивана Туркенича у могилы погибших товарищей. Точно не было в Краснодоне в июне 1944 года, при огромном стечении народа, открытия в домике Кошевых первого музея "Молодая гвардия". Будто не писала в те дни краснодонская газета "Социалистическая Родина": музей "Молодая гвардия" начал регулярную работу...
   К слову, в те годы, как и все последующие, "Соцродина" /затем ее приемница "Слава Краснодона"/, областные газеты систематически рассказывали о "Молодой гвардии", связанных с ней событиях и людях. Уже в октябре 1943-го "Социалистическая Родина" публикует письмо одной из соучениц Кошевого "Хороший славный товарищ", стихи другой одноклассницы "Я узнаю тебя, Олег". В том же 43-м "Ворошиловградская правда" помещает стихи самого Олега Кошевого и его матери Елены Николаевны.
   В июне 1946 года "Социалистическая Родина" сообщала: "В продажу поступил роман А. Фадеева "Молодая гвардия". 300 экземпляров, высланных издательством для Краснодона, будут распределены, в первую очередь, среди семей молодогвардейцев".
   - Все было торжественно и празднично, - вспоминала впоследствии моя сестра Нина вручение молодогвардейцам и их семьям романа А. Фадеева. - Хотя на сердце, сам понимаешь, что творилось. Вот посмотри, - подала небольшой любительский снимок. - Узнаешь? Да, это мама Сережи Тюленина. Выступает в райкоме партии после вручения ей романа. Горячо, со слезами благодарила она Александра Александровича за удивительную книгу. За правдивый рассказ о нелегкой жизни и судьбе ее семьи, в частности, сына Сережи. За то, что с искренней любовью поведал о бесстрашии в битве с фашистами самого младшенького...
   В 1947 году в Краснодоне начались съемки фильма "Молодая гвардия".
   Сотни горожан участвовали в массовых сценах, еще больше присутствовало при съемках отдельных эпизодов. Словом, город в те дни буквально бурлил. А через год жители увидели кинофильм. "За первые три дня картину просмотрело около десяти тысяч трудящихся" - сообщала в одной из заметок "Социалистическая Родина".
   И после всего этого автор публикации в "Курантах" смеет утверждать, что в Краснодоне "не только о музее... но даже о самом Олеге..." никто ничего не слышал... Побойтесь Бога, Маргарита Георгиевна! Такого вранья о "Молодой гвардии", Краснодоне и краснодонцах еще никто не писал.
   В сентябре 1943 года, после окончания боев за Донбасс, нашу 328-ю стрелковую дивизию /впоследствии Варшавскую Краснознаменную/ отвели на переформирование в Краснодон. Воины соединения, прослышав о "Молодой гвардии", буквально на второй день после прибытия в город стали просить командиров и политработников организовать знакомство с героической деятельностью юных подпольщиков. Ни начальник краснодонского гарнизона, командир нашей дивизии полковник И. Г. Павловский /ныне генерал армии, Герой Советского Союза/, ни комендант города капитан Б. М Смирнов не отдавали специального приказа о посещении красноармейцами и офицерами памятных мест. Да в этом не было никакой нужды: воины сами шли поклониться памяти героев, узнать побольше о них самих и их подвиге. В проводниках же недостатка не было: в их роли выступали жители города.
   Однополчане шли к школе, больнице, бывшему зданию райпотребсоюза, на которых в ночь на седьмое ноября молодогвардейцы вывесили красные флаги; шли к сожженному юными патриотами зданию биржи труда; шли к мазанке Сергея Тюленина, домику Олега Кошевого и расположенному в глубине двора неказистому дровяному сараю - здесь часто собирались молодогвардейцы для решения своих дел; шли к месту казни и захоронения героев...
   Шли не новобранцы, которым можно было вешать лапшу на уши - выдавать за истину любую сказку, а знающие почем фунт лиха и истинную цену подвига воины: они ведь защитили Туапсе, похоронив тем самым последнюю надежду Гитлера покорить Кавказ, прорвали считавшуюся неприступной знаменитую Голубую линию. Шли те, кому суждено было освобождать Варшаву и штурмовать Берлин. Уж кого-кого, а таких солдат вряд ли можно было потчевать небылицами - их на мякине не проведешь.
   Вскоре после прибытия дивизии в Краснодон в городском летнем клубе состоялось вручение правительственных наград оставшимся в живых молодогвардейцам, родителям погибших. На торжествах присутствовали делегации от всех полков и спецподразделений соединения. От имени родителей молодогвардейцев выступала Елена Николаевна Кошевая. Обращаясь к солдатам и офицерам 328-й стрелковой, она, в частности, сказала:
   - Дорогие наши воины! Прошу вас, отомстите за страдальческую смерть наших детей. Сделайте все возможное для скорейшего освобождения родной советской земли от гитлеровских разбойников...
   Вспоминая те дни, майор в отставке Семен Михайлович Дыхнэ /сейчас живет в Казани/ впоследствии писал мне: "Переформирование в Краснодоне командиры и политработники использовали для достижения высоких показателей солдат, сержантов и офицеров в боевой подготовке. Очень много в этом отношении делал помощник начальника политотдела дивизии по работе среди комсомольцев Петр Варенников. В те дни он квартировал у Е. Н. Кошевой. Тогда же Петр познакомил меня с матерью Олега. Большой души женщина. Никогда не отказывалась встретиться с воинами, рассказать им о сыне и его товарищах, о пережитом во время оккупации"
   А вот что вспоминала во время одной из послевоенных встреч бывший санинструктор нашей 388- й отдельной разведроты, ныне пенсионерка, Заслуженный учитель Украинской ССР Евдокия Евдокимовна Козаченко /сейчас живет в Днепропетровской области/: "В те дни, в числе других дивизионных разведчиков, посчастливилось мне присутствовать при вручении правительственных наград молодогвардейцам и родителям погибших героев. До сих пор помню теплое, душевное, полное горечи и гордости выступление матери Олега Кошевого. А сколько раз бывала я у их домика, беседовала с Еленой Николаевной. Необыкновенная женщина. Какая скромность. Какое понимание совершенного молодогвардейцами. Какое мужество и самообладание... "
   Воины нашего соединения свято выполняли наказ матерей краснодонских подпольщиков, клятву, данную у могилы молодогвардейцев. Только за первые после переформирования двадцать дней боев за освобождение Киева дивизия истребила "около трех тысяч вражеских солдат и офицеров, подбила и уничтожила двадцать семь танков, два бронетранспортера, шестьдесят восемь автомашин, около сорока орудий, семьдесят три пулемета, сбила два самолета противника".
   В перерывах между боями ветераны рассказывали новичкам об увиденном и услышанном в Краснодоне. Именно об этом писал в дивизионной газете "Вперед на врага" 9-го декабря 1943 года во время кровопролитнейшего сражения за старинный украинский город Радомышль старший сержант Губелидзе. Рассказывая о формировании характера молодого воина, он подчеркивал: "Особенно большую воспитательную роль сыграли беседы о бесстрашных подвигах комсомольцев Краснодона, членов подпольной организации "Молодая гвардия". После этих бесед наши бойцы поклялись беспощадно мстить проклятым немецким извергам за смерть славных советских патриотов - молодогвардейцев".
   Во время переформирования дивизии в Краснодоне многие мои земляки, движимые чувством патриотизма и святой мести за смерть молодогвардейцев, стали воинами 328-й стрелковой. Даже те, кто не подлежал мобилизации по возрасту. Один из них, четырнадцатилетний Петя Халиченко /шахтер-пенсионер Петр Никлнорович Халиченко и сейчас живет в Краснодоне/ буквально умолял командиров:
   - Возьмите меня с собой на фронт... Олег Кошевой вон как дрался с фашистами... И Радик Юркин... А Радик всего на два года старше меня. Ну, пожалуйста...
   Вскоре краснодонский мальчишка Петя Халиченко стал воспитанником батареи 120-мм минометов - по этому поводу командир дивизии издал специальный приказ. Он прошел с 328-й весь ее нелегкий, но славный боевой путь по Украине и Польше, участвовал в штурме Берлина. В пятнадцать лет на груди неоднократно отличавшегося в боях воспитанника минометчиков засияла медаль "За боевые заслуги". А в шестнадцать, за смелость и бесстрашие Петр Халиченко удостоился самой высокой, чрезвычайно обожаемой фронтовиками, истинно солдатской медали "За отвагу". В тех наградах не было никакой скидки на молодость. Они заработаны честным выполнением боевых заданий, солдатским потом, личным мужеством и отвагой.
   - Я мстил немцам за мученическую смерть земляков -молодогвардейцев, - не раз говорил мне Петр Никанорович.
   Мои однополчане, всего лишь раз соприкоснувшиеся с подвигом "Молодой гвардии", вот уже без малого пятьдесят лет помнят юных героев, их комиссара, его мать. Они сочли возможным и нужным посвятить пребыванию дивизии на краснодонской земле специальные стенды в Московском и Дагестанском музеях соединения, а также отдельную главу в книге "Варшавская Краснознаменная" - о боевом пути 328-й стрелковой. А жители города, если верить М. Волиной, еще в конце 40-х годов совсем забыли свою историю: трагедию и славу.
   Не святотатствуйте, уважаемая безработная актриса! Утверждая подобное, великий грех берете вы на душу свою.
   И вновь возвращаюсь к своему приезду в Краснодон весной сорок третьего. Вспоминается встреча с первым секретарем райкома комсомола Прокофием Приходько. Вот как я рассказал о ней двадцать с лишним лет тому назад в книге "О друзьях - товарищах": "О многом говорили мы с Приходько в тот мартовский день, а о "Молодой гвардии" больше всего. "Настоящими комсомольцами были наши мальчишки и девчонки, - сказал Проня. - Надо немедля собирать материалы об их жизни. Неплохо бы музей организовать... Я уже и заведующего присмотрел -твою сестру Олю".
   Как легко заметит читатель, речь шла не о музее Кошевого, который разыскивала артистка из погорелого театра, а о музее наших мальчишек и девчонок - молодогвардейцев. Кстати, о музее Олега Кошевого в Краснодоне я никогда не слышал, может быть, просто потому, что никому в голову не приходило обособлять Олега, организовывать на родине "Молодой гвардии" его персональный музей.
   Весь опус "Кого оплакивала мать Кошевого?" построен на догадках, предположениях, несуразных слухах и бредовых сплетнях. Все это госпожа Волина старательно собрала, обобщила, прокомментировала. В результате получилась самая настоящая гнусность.
   Главной сплетницей, вольно или невольно, московская актерка выставляет мать Сергея Тюленина. "Я не могу поручиться, - пишет автор писания в "Курантах", - что все, рассказанное мне Александрой Васильевной, правда-истина. Но я считаю возможным и нужным обнародовать ее рассказ". Вот так! Понимает, что повествование А. В. Тюлениной сомнительно. И все же оглашает его, - не может взять в толк, что те суды да пересуды могут оскорбить кого-то. Больше того, Волина гордится своим решением, ибо уверена, что "опровергнуть или подтвердить нижеизложенное вряд ли кто сможет". Пусть вранье, пусть клевета, пусть грязь, но ради сенсации делает благоглупости достоянием гласности. И не думает московская бумагомарака, что потревожит вечный сон одних, принесет незаслуженную боль другим - ныне здравствующим родственникам оклеветанных людей.
   Поскольку ни о какой нравственности М. Волиной в данном случае не приходится даже заикаться, допускаю - она сознательно исказила рассказ матери Сергея Тюленина, а то и вложила в ее слова свои мысли.
   Я довольно хорошо, с довоенной поры, знал Александру Васильевну. Запомнил ее острый язычок, далеко не ангельский характер. Такой сделала мать моего школьного друга постоянная борьба с бедностью, борьба за выживание. Все годы Александра Васильевна только и думала, как свести концы с концами: прокормить, обуть, одеть, обстирать большую семью. В этих заботах и жизненных невзгодах душа ее не то, чтобы очерствела, она стала как бы невосприимчивой. Появились неудовлетворенность, несдержанность, раздражительность, уверенность в том, что все, ею утверждаемое - сама истина Характер стал крутым. Может быть, именно благодаря такому нраву она выжила сама, сохранила и поставила на ноги детей.
   Автор опуса "Кого оплакивала мать Кошевого?" пишет: "В выражениях Александра Васильевна не стеснялась. Она костерила, частила Александра Александровича /Фадеева. -К. И. / и только матюками не обкладывала:
   "... меня смертным боем били... я в камере наблевала... нутро отшибли, а полицай меня сапогом пнул и сказал: "Подлижи, сука старая!" Об этом Фадеев не написал!"
   Даже если б мать Сергея Тюленина на самом деле высказывала такое неудовлетворение писателем /в чем я очень и очень сомневаюсь, ибо не раз слышал от нее совершенно иное/, М. Волиной взять бы да сказать:
   "Напрасно, Александра Васильевна, сами обижаетесь и обижаете Фадеева. Он о вас еще как писал - с большой любовью и состраданием. "И прочесть бы ей, неграмотной молодогвардейской матери, хотя бы такой отрывочек из романа: "Сережка молчал, когда его били... через несколько минут в камеру, в сопровождении Соликовского /начальника полиции. - К. И. / вошла мать.
   Они сорвали одежды со старой женщины и стали избивать проводами на глазах у ее сына. Сережка не отворачивался, он смотрел, как бьют его мать, и молчал.
   Потом его били на глазах матери, а он все молчал..."
   Прочла бы, минуту-другую помолчала, чтобы Александра Васильевна все осмыслила, а потом бы сказала: "В "Молодой гвардии" сражалась о фашистами добрая сотня мальчишек и девчонок. У каждого из них была мать. Это сто матерей! О многих из них Фадеев даже не упомянул. И не потому, что не уважал их, не любил - просто невозможно объять необъятное. Однако лично вам, вашей семье посвятил немало странна, пожалуй, большё, чём многим другим.
   Ничего подобного М. Волина не сказала. Напротив, будучи неуверенной в правоте и искренности А. В. Тюлениной, она смакует несуразности. Вряд ли подобные действия могут понравиться читателям.
   Издерганная жизнью, Александра Васильевна многое позволяла себе. Да, она могла осыпать бранью и обкладывать матюками любого. Делала это кстати и не очень, не взирая на занимаемую должность и заслуги в прошлом. И не только костерила, но и посылала подальше. Нет, не к черту, еще дальше, туда, куда Макар телят не гонял. Многих она поносила. Только не Фадеева. К автору "Молодой гвардии" /я уже упоминал об этом/ мать Сергея Тюленина относилась с величайшим уважением. Много раз встречаясь с ней, я непременно слышал одни лишь слова благодарности писателю.
   - Как же ладно он обо всех нас расписал, особливо о Сереженьке. И меня не забыл. Даже вспомянул, что дед Шуркой величал! - не раз довольно восклицала Александра Васильевна.
   С большой любовью и признательностью отзывался об Александре Фадееве и его романе также брат Сергея Тюленина, Василий Гавриилович - пограничник, подполковник в отставке. Я Встречался с ним, переписывался до последних дней жизни Василия Гаврииловича и всегда слышал о Фадееве только добрые слова.
   Упомянутая в публикации М. Волиной сводная сестра Сергея Надежда Алексеевна в свою очередь благодарила Александра Александровича и за изумительную книгу, и за внимание к их семье. Свои воспоминания об А. Фадееве она частенько заканчивала рассказом о том, как однажды, придя к ним домой и узнав, что Надя заболела, писатель взял ее на руки. Приговаривая: "На солнышко надо, там быстрее выздоровеете", вынес Надежду во двор. Было такое на самом деле или не было - судить не берусь. Однако об упомянутом мною случае Надежда Алексеевна рассказы вала не только мне лично, но и много раз прилюдно, скажем, в музее "Молодая гвардия" в присутствии сотрудников и многочисленных экскурсантов.
   Несколько слов еще об одной побасенке М. Волиной. Олег Кошевой, оказывается, не только уцелел, но и одно время приходил к матери, а потом и жил в семье, - сообщает автор опуса в "Курантах". Правда, Елена Николаевна вскоре выгнала сына - оказался хулиганом. Эту сенсацию, как утверждает М. Волина, поведала ей все та же А. В. Тюленина. "Сама она его /новоявленного Олега Кошевого. - К. И. / не видела, но люди говорили". Безработная актерка с явным удовольствием вспоминает, как А. В. Тюленина поносила Елену Николаевну: "...от живого сына отказалась ради мертвого героя!.."
   Господи, как могла московская лицедейка поверить сплетням! Как могла обнародовать этот бред сивой кобылы! Неужели у этой дамы за душой в самом деле нет ничего святого? Не верю, чтобы мать Сергея Тюленина при всей ее неприязни и зависти к Е. Н. Кошевой могла дойти до такого святотатства. Даже в минуты горячности.
   Да. Александра Васильевна, как и некоторые иные молодогвардейские матери, завидовала Елене Николаевне: ее красоте, молодости, образованности, умению правильно и занимательно говорить, общаться с людьми разных характеров, возрастов, взглядов, располагать их к себе; наконец, ее пониманию совершенного "Молодой гвардией"
   Эти качества Кошевой, а также ее решимость посвятить остаток жизни пропаганде подвига юных подпольщиков Краснодона и тем самым способствовать борьбе с немецкими захватчиками, послужили причиной того, что именно ей больше других доводилось выступать на всевозможных митингах и встречах. Все это было логично: так, как могла выразить мысль, рассказать о виденном, пережитом, прочувствованном эрудированная Кошеная, не могла сделать ни А. В. Тюленина, ни многие другие, неграмотные., измученные жизненными невзгодами молодогвардейские матери.
   Вскоре восторг, вызванный романом А. Фадеева, несколько поутих. Некоторые родители юных подпольщиков стали скрупулезно перечитывать книгу, обращая особое внимание на рассказ об их сыне (дочери), сравнивая его с тем, что сказал писатель о его /ее/ товарищах по борьбе. И тут, вместо прежней благодарности, в ЦК КПСС посыпались письма - жалобы.
   Сдержанным и аргументированным был ответ А. Фадеева. Он прямо указывал, что те письма отпечатлевают "...обывательскую возню, которую подняли над памятью погибших юношей и девушек некоторые родители и кое-кто из оставшихся в живых членов этой молодежной организации"
   Цель этой возни: задним числом возвысить себя, сына или дочь из своей семьи, а заодно и всю семью, для чего принизить и опорочить тех героев "Молодой Гвардии" и их семьи, которые получили более высокую награду правительства или более высоко были оценены нашей пёчатью.
   К. сожалению, А В. Тюленина не осталась в стороне от перемывания косточек таких же, как она, молодогвардейских матерей. Валерия Борц, познакомившись в Центральном архиве ВЛКСМ с рядом документов о "Молодой гвардии", писала в газете "Молодогвардеец" /13 июля 1991 года/:
   "Боже, сколько узнала я там грязи! Лили ее друг на друга весьма уважаемые люди, особенно родители молодогвардейцев. После прочтения романа Фадеева многие из них стали "великими знатоками" нашей подпольной организации. В архивах много писем, в которых родители молодогвардейцев охаивали Кошевую, приписывали ей бог знает что... "
   Вот как низко пали некоторые из моих именитых земляков. А ведь,- оглянувшись на себя, они должны были благодарить мать Олега Кошевого за то, что, позабыв о личной жизни, она несла людям правду об их детях - как. правило, Елена Николаевна больше говорила не о сыне, а о его товарищах по подпольной борьбе. Если бы те хулители задумались над жизнью Е. Н. Кошевой, особенно после смерти ее матери, когда больная и беспомощная Елена Николаевна осталась одна-одинешенька, они бы поняли, что творилось у нее на душе. И, может быть, устыдившись, остановились. К сожалению, ничего подобного не произошло.
   Как-то руководитель музея истории школы № 12 имени Олега Кошевого г. Сыктывкара республики Коми А. В. Горская прислала мне свою статью в защиту "Молодой гвардии", опубликованную в местной газете. "Я видела Елену Николаевну незадолго до ее смерти, - писала старая знакомая. - Она лежала в больнице после операции, когда мы с ребятами приехали в Краснодон. Был уже вечер, когда я сказала: "Вы как хотите, а я еду к Елене Николаевне в больницу" И со мной собрались все.
   Она лежала в крохотном закутке с одним окном, седая, слабая и очень старая. Наш разговор был коротким, но сердечным. Когда она рассказала, как ей плохо живется без мамы, Веры Васильевны, умершей за восемь лет до нашей встречи, что маме так и не сказали о смерти сына Коли, Николая Николаевича, я ощутила такое отчаянное одиночество этой женщины, такой ужас ее жизни, что не смогла, признаюсь, сдержать слезы. Давайте бросим и в нее, несчастную мать единственного сына, одинокую женщину, камень, она уже мертва, а нынче с легкостью необыкновенной мы бросаем камни в покойников...
   Войдя в раж и покончив с родителями молодогвардейцев, М. Волина переходит к их детям. Очень нравится незадачливой журналистке поносить Олега Кошевого. И во что бы то ни стало хочется бросить тень на ого дружбу с Сергеем Тюлениным - если родители были "врагами", то "врагами" должны быть и дети. "...Сережка над Олегом Кошевым смеялся, - продолжает оглашать небылицы А.В. Тюлениной /или свои собственные/ автор опуса. - Олег был заика, а много о себе понимал и Сережка, бывало, пляшет около него, босыми пятками об пол колотит и поет: "Самозванцем я не буду, комиссаром буду я"!
   Сначала небольшое замечание по поводу самих "крылатых" слов. Они - неудачная перефразировка известного изречения: "Самозванцев нам не надо, командиром буду я". Неудачная, потому и звучит, как "С трубы ветер, с поля дым".
   Что же касается претензий Сергея на комиссарство... Это, знаете, "сенсация" из сенсаций. Тут москвичка побила все рекорды благоглупости До нее никто о подобном ни то, чтобы заикаться, подумать не мог. А вообще, если предположить, что подобное было на самом деле, то когда и где? Поскольку речь идет о комиссаре, наверное, во время оккупации. Но где? Судя по тому, что "Сергей босыми пятками об пол колотил", в квартире. Однако в какой? В мазанке Тюлениных Кошевой никогда не был. Да если б забежал когда, разве ж стал Сергей вот так насмехаться нал дефектом речи гостя? Он ведь хорошо понимал - подобное безнравственно. Может, в квартире Кошевых? И случайно оказалась Александра Васильевна? Тоже исключается - мать Сергея в квартиру Олега ни разу не заглядывала. Что же касается Сергея, то он хорошо знал пословицу: "В чужой монастырь со своим уставом не суйся". Возможно, все происходило в полиции? И снова вопрос: в какой именно? Сергей, как известно, сидел в Краснодонской, Олег - в Ровеньковской. Ни того, ни другого никуда не вывозили. Стало быть, и этот, последний, вариант, исключается.
   К тому же перед лицом смерти насмехаться над товарищем... Да и как при том могла присутствовать Александра Васильевна? Выходит, Сергей мог смеяться над Олегом лишь в воспаленном воображении московской актерки. Если бы Тюленин относился к Кошевому так, как об этом рассказывает М. Волина, ссылаясь на мать Сергея, разве стали бы они вместе уходить от немцев? Конечно же, нет. А они пошли в одной группе: Олег Кошевой, Сергей Тюленин, мои сестры Нина и Оля, Валерия Борц. Пошли потому, что в подобных обстоятельствах, когда речь идет о жизни и смерти, люди выбирают себе в спутники самых надежных, самых верных, самых преданных друзей, на которых можно положиться, как на самого себя. Именно так поступили Олег Кошевой и Сергей Тюленин, ибо доверяли друг другу, уважали друг друга, верили друг другу безмерно.
   Во время той, первой, к сожалению, неудачной попытки перейти линию фронта, Тюленин и Кошевой, - как рассказывали мне Нина и Оля, - всячески поддерживали друг друга, и оба вместе - девушек.
   В свое время я был свидетелем знакомства Олега и Сергея, а впоследствии - очевидцем и соучастником многих их встреч и бесед. Не стану повторяться: обо всем том я довольно подробно рассказал в своих книгах "О друзьях -товарищах" и "Краснодонские мальчишки". Сейчас же скажу одно: тем добрым отношениям можно было только позавидовать. Нина и Оля не раз рассказывали мне о большой, настоящей дружбе, которая связывала Кошевого" и Тюленина во время работы в "Молодой гвардии" слушая сестер, я искренне радовался, что довоенные товарищеские отношения моих друзей-товарищей в дни подполья переросли в более близкие, основанные на взаимном к безоглядном доверии, преданности, симпатии. Именно это обстоятельство было одной из причин того, что двух умных и храбрых друзей товарищи поставили во главе созданного молодогвардейцами партизанского отряда "Молот": Олег, был избран комиссаром. Сергей - начальником штаба,
   Я мог бы не разбирать так подробно очередное злословие безработной актерки. Но уж больно задела она за живое. Обидно стало за хороших друзей-товарищей, которых эта дама так беспардонно порочит.
   Предав анафеме дружбу Олега Кошевого и Сергея Тюленина, автор публикации в "Курантах" вновь возвращается к Е. Н. Кошевой, чтобы вылить на нее еще один ушат помоев. Кошевая, оказывается, "немцев приваживала! И ваш Александр Александрович все коло нес терся! Что Кошевая ему наболтала, то он и набрехал!" Это, если верить М. Волиной, тоже воспоминания А. В. Тюлениной. Страшные слова! Кому они все-таки принадлежат: в самом ли деле матери Сергея или все-же автору пасквиля? Думаю, наверняка, последней. Но даже в таком случае с трудом верится, что подобное может говорить женщина. Отбрсим немцев - они враги. И этим все сказывается. Но если у Маргариты Волиной при виде высокого, статного, красивого и симпатичного мужчины никогда не кружилась голова, то ей можно только посочувствовать. Этим самым, отнюдь, не собираюсь утверждать, что когда Кошевая встретилась с Фадеевым, то земля зашаталась под ее ногами и она утратила чувство равновесия. Нет. Но даже если б на самом деле у Елены Николаевны закружилась голова, то что в этом предосудительного? Ведь существует же неписаный закон: на подобное головокружение имеет право любая, способная чувствовать женщина. Даже замужняя. Не говоря уже об одинокой Кошевой. И осуждать ее за это нельзя. Она ведь тоже женщина из плоти и крови, к тому же молодая. Да и как жить без любви? Без нее ведь не только больно, но и страшно. О сострадании, самом человеческом чувстве уже не говорю. И если Бог лишил М. Волину нормальных ощущений нормальной женщины, то ей можно только посочувствовать.
   Не раз и не два спрашивал я себя: зачем, с какой целью безработная эстрадная актриса вдруг ударилась в журналистику, собрала /вполне возможно, высосала из пальца/ целый воз сплетен об Александре Фадееве, Олеге Кошевом, его матери, молодогвардейцах? Почему, если в самом деле, как она утверждает, вела дневник и давно думала писать о Кошевой, не встретилась с ней, не поговорила? Почему не прочла хотя бы то, что писали о Елене Николаевне хорошо знавшие и встречавшиеся с ней люди? Скажем, народная артистка СССР Тамара Макарова. Вот ее слова: "Когда я познакомилась с матерью Олега Кошевого - Еленой Николаевной, долго не могла задать ей ни одного вопроса о сыне. Мне казалось, что ее глаза выражают все, что я хотела и осмеливалась спросить. Нужно было просто сидеть с. нею рядом, гладить ее руку, видеть ее слезы, слезы сильного, мудрого и безутешного человека".
   Ответа на эти вопросы я так и не нашел.
   Разумеется, Маргарита Волина, как и каждый человек, имеет право на собственное мнение о каждом из нас, о событиях нашей истории. Однако, прежде чем высказывать их прилюдно, тем более в газете, наверное, стоило бы подумать: а нужны ли кому твои суждения - бабьи сказки, что они дадут людям? Чем обогатит душу читателей твой пересказ сплетен? И обогатит ли? Не оскорбят ли твои "открытия", твое беззастенчивое краснобайство живых, не потревожат ли покой усопших?
   Наконец, если сообщаемое тобой не плод собственной фантазии, не сплетни, а слова, кем-то на самом деле оброненные неаккуратно, необдуманно, сгоряча, то и в этом случае вряд ли стоит разносить их по свету: любому порядочному человеку противно копаться в житейском дерьме. А вот Маргарита Георгиевна Волина, судя по всему, делает это с превеликим удовольствием. И это о многом говорит.
   Опус "Кого оплакивала мать Кошевого?" заканчивается такими словами: "В Краснодоне, давать "спектакль-концерт" по роману Фадеева "Молодая гвардия" нам не разрешили. Даже имя Алексея Дикого на афише не помогло!"
   Молодцы земляки! Они сразу раскусили, что за гуси, простите, гости к ним пожаловали. Думаю, если бывшая эстрадная актерка вздумает когда-нибудь повторить вояж на родину молодогвардейцев с намерением дать свой "спектакль-концерт", ее непременно ждет тот же прием.
   - Кто автор этой несуразицы? - выслушав мои сетования, спросил знакомый.
   - Некая Маргарита Волина, - ответил я. - В прошлом, как сама пишет, безработная. эстрадная актриса. Сейчас подвизалась в журналистике.
   - Постой, постой... Не та ли это Волина, которая недавно в тех же "Курантах" обдала грязью память Николая Островского? Вполне допускаю: к его книге можно относиться по-разному. Это личное дело каждого. Но к человеку, сильному духом, победившему страшную болезнь отношение может быть только одно - преклонение.
   - Та самая...
   - Ну, брат... Это уже смахивает на имперские замашки Москвы. Прежде, чем лезть в нашу историю, лучше бы в своей разобрались. Впрочем, "разбор" у таких писак один: они непременно все с ног на голову ставят.
   - Имперские замашки тут ни при чем... как и бывшая столица бывшего Союза, - ответил я преднамеренно тихо и раздумчиво, стараясь тем самым несколько успокоить собеседника. - Что же касается истории, то она у нас общая. Именно потому украинец Кошевой боролся против оккупантов бок о бок с русским Тюлениным...
   - Ну, а как быть с оскорблениями, неуважением к подвигу, с грязью, наконец, которыми эта критикесса, а с ее подачи и Александра Васильевна, обливают Кошевую? "Немцев приваживала! И Ваш Александр Александрович все около нее терся!" Она что, рядом стояла? Порочат человека, не удосужившись даже узнать его отчество! Вся страна знает, что Кошевая - Елена Николаевна, а она ее в Елены Андреевны перекрестила. А Виктора Третьякевича прозывает Третьяковичом. Тоже мне, журналистка нашлась...
   Закончить эти заметки хочу словами о Кошевой.
   Елена Николаевна не только благословила Олега на смертельную борьбу с гитлеровцами, но и, до жалуй, единственная из молодогвардейских матерей, деятельно помогала сыну и его товарищам, чем только могла. Ещё неизвестно, как бы поступила М. Волина, окажись она на месте Кошевой.
   После гибели сына Елена Николаевна всю свою жизнь посвятила пропаганде и увековечиванию подвига "Молодой гвардии". Притом никогда, ни в одном выступлении, ни в одной беседе не оттеняла Олега, не обособляла его от остальных молодогвардейцев. (чего никак нельзя сказать об Александре Васильевне Тюлениной, для которой в "Молодой гвардии" был лишь ее сын Сергей/. Кошевая с великим уважением говорила о всех товарищах Олега по борьбе с фашистами.
   Ради встреч и бесед с теми, кто интересовался "Молодой гвардией", Кошевая не считалась ни со временем, ни с отдыхом, ни с болезнями, которых у нес было больше, чем достаточно. Она готова была ехать /и ехала/ в любое село, в любой город, в любую республику - хоть к черту на кулички!
   А скольким людям ответила на письма, сколько выслала в разные концы страны литературы о "Молодой гвардии"! Нередко расходовала на письма, бандероли, посылки добрую половину своей далеко не богатой пенсии.
   Спасибо тебе, мать! За подвиг твоего сына! За твой подвиг! Спи спокойно. Пока мы, родственники, друзья и товарищи молодогвардейцев живы, не позволим никому безнаказанно глумиться над святой памятью о "Молодой гвардии", оскорблять ее - нашу гордость и славу. Даже так называемой московской журналисточке из моссоветовской газеты. Будем делать все, чтобы подвиг краснодонцев не покрылся тленом забвения. Чтобы новые поколения граждан не только суверенной Украины, но и других бывших республик бывшего Союза знали и помнили всю правду о юных подпольщиках Краснодона. И их родителях! Они этого заслужили!
   
   

Январь 1992 г.

   До недавнего времени "новые", а то и "сенсационные" факты о подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", как правило, поставляли московские газеты и журналы. Потом им стали вторить некоторые киевские. И вот заявили о себе наши доморощенные "исследователи" подвига юных подпольщиков Краснодона. Журнал "Донбасс", рассказывая о своих планах на 1993 год, под многообещающим заголовком "И наконец сенсация!" сообщает: "На основе сверхсекретных архивов КГБ Луганский историк В. Семистяга дает ответ на один из злободневнейших вопросов современности: кто есть кто в "Молодой гвардии", восстанавливает подлинную картину событий, происходивших в годы войны в Краснодоне".
   Прочитав журнальную информацию, обращаюсь в Луганское управление службы безопасности /так теперь называется управление комитета госбезопастности/. Мне объясняют, что у них никогда не было и нет отдельного дела "Молодой гвардии".Были и есть дела Почепцова-Громова, Кулешова, Выриковой, бывших полицейских, так или иначе причастных к краснодонским событиям.
   -А Лядской?- спрашиваю я.
   -Дело Лядской находится в Москве. К нам, на Украину, оно теперь вряд ли попадет - там другое государство. Все эти дела никогда не были не то, чтобы сверхсекретными, но даже просто секретными. В разное время с ними работали многие исследователи: писатели, журналисты, юристы, историки.
   Так разлетелся вдребезги первый миф В. Семистяги - о сверхсекретных документах КГБ.
   Предложив толстому журналу свои "открытия", автор их не стал дожидаться нового года - зуд нетерпения взял верх. И вот, как видно, выжимки, а, может, и сама соль обещанных "Донбассу" сенсаций под названием "Его называли "Кашук"?, появились в легковесном луганском "Пульсе". Написаны эти ученые записки В.Семистягой в соавторстве с Ю. Козовским.
   Еще недавно, будучи активными партбилетчиками /членами КПСС их никак не назовешь - обидится "руководящая и направляющая".../ и главными пропагандистами коммунистической идеологии, преподаватели Луганского педагогического института В.Семистяга и Ю.Козовсклй вдалбливали и головы студентов "науку о революционном преобразовании мира и законах революционной борьбы рабочего класса, трудящихся за свержение капитализма, построение социалистического общества: первый читал лекции по истории КПСС, второй - по марксистско-ленинской философии. Тот и другой, конечно же, во главу угла ставили отредактированный "великим кормчим" краткий курс истории ВКП/б/ - эту страшную "подделку октябрьского переворота, истории революции и истории партии". Пропагандируя сознательное и злостное искажение нашего вчерашнего дня, луганские апостолы тем самым вычеркивали многие страницы биографии Коммунистической партии и государства. И если сегодня мы говорим о покаянии, то не народу надо каяться, а власть предержащим и их трубадурам покаяться перед народом.
   Одновременно В.Ссмисгяга работал нал кандидатской диссертацией на тему: "Комсомол - боевой помощник и резерв Коммунистической партии". Построенная на местном материале, работа включала молодогвардейскую тему. Соискатель понимал: без исследования подвига всемирно известной подпольной комсомольской организации, показа руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в оккупированном Краснодоне ему не добиться успеха. И хотя В.Семистяга старался изо всех сил, защитить кандидатскую не удалось. Как объяснили оппоненты, соискатель не дорос до ученой степени, на которую претендовал.
   Но вот наступили новые времена. В нашу жизнь, извиваясь и льстя, вползла так называемая перестройка, а затем Украина заявила о своем государственном и национальном суверенитете. Пребывание в КПСС всякого рода попутчиков стало для них невыгодным. Потому "твердый марксист" В.Семистяга, ничтоже сумняшеся, бросает партийный билет и объявляет себя демократом.
   Вскоре, уловив запах жареного, Владимир Федорович вспоминает о давнишней заветной мечте. Не мудрствуя лукаво, тут же стряхивает со старой диссертации пыль, берет из нее одну лишь часть - "Молодую гвардию" - и поворачивает все на сто восемьдесят градусов: прежних героев, перед которыми еще вчера преклонялся, объявляет заложниками легенды, "идолами", предателями, а настоящих изменников провозглашает героями. Так на крови и костях мальчишек и девчонок Краснодона вновь пытается, "остепениться" - получить младшее научное звание.
   Чтобы придать своим опусам большую научность и национальную окраску, пан Семистяга /да, теперь уже не товарищ, а именно пан/ приглашает в соавторы упоминавшегося Ю.Козовского, кандидата философских наук, доцента кафедры философии /нет-нет, уже не марксистско- ленинской/ и социологии, недавнего заместителя секретаря партийной организации института по идеологической работе, а теперь сопредседателя Луганского Руха - движения, обласканного вниманием самого пана Президента Л.Кравчука.
   Новоявленным панам очень хочется сказать свое слово о "Молодой гвардии", стать открывателями "нового" в ее истории. Одному это сулит долгожданную кандидатскую степень, другому - укрепление доверия сотоварищей по националистическому Руху и, чем черт не шутит, может быть, Докторское звание. Одновременно В.Семистяга и Ю.Козовский усиленно стараются доказать, что все прежние работы ученых, литераторов, музееведов о молодогвардейцах не стоят ломаного гроша; что авторы тех публикаций, пятьдесят лет занимаясь "Молодой гвардией", зря ели хлеб. А вот они, паны Семистяга и Козовский, довольно быстро и точно установят, кто был кто в комсомольском и коммунистическом подполье Краснодона. Так луганские апостолы принялись за новое преступное действие: вычеркивание очередных страниц в биографии нашего края.
   В предисловии к своей работе ученые мужи пишут: "...мы не хотим и не имеем-права обвинить в чем бы то ни было краснодонских ребят!" Насчет права - точно. А вот относительно хотения - верится с трудом. Поясню это на примере моей сестры Нины Иванцовой, которую авторы публикации в "Пульсе", как и многих других молодогвардейцев, не обошли своим вниманием и которая сама не может ответить на клевету - из потустороннего мира ещё никто не подал голоса.
   В.Семистяга и Ю.Козовский, в частности, утверждают: "...явно преувеличенное толкование роли Олега Кошевого в создании '"Молодой гвардии", его руководящей роли в ней пропагандировали Е.Н.Кошевая, Н.М.Иванцова, А.В.Лопухов, В.Д.Борц..." Утверждают и не приводят никаких доказательств. Потому я спрашиваю: господа хорошие, где, когда, в каком выступлении, в какой беседе или публикации моя сестра превозносила до небес Олега?
   Нина отдавала должное всем своим товарищам по нелегкой подпольной борьбе. К тому же делала это вполне обоснованно, ибо все, что говорила, соответствовало действительности. И если иной раз кого-то обособляла, то, отнюдь, не Кошевого. Так, рассказывая об Иване Туркениче, сестра нередко подчеркивала: "Многими своими успехами "Молодая гвардия" обязана нашему командиру, кадровому офицеру Красной Армии. В подготовку и проведение боевых операций он вносил собственные знания военного дела, охотно делился с нами своим боевым армейским опытом."
   Подчас сестра выделяла также Тюленина: "Сергей - человек дела. Он участвовал почти во всем, что совершила "Молодая гвардия". Многие операции предлагал сам".
   Рассказывая о партизанском отряде "Молот", авторы утверждают: "Формирование отряда проходило под контролем неких "Данила" и "Андрея", выдававших себя за руководителей областных партизанских отрядов, которым по их настойчивым требованиям через сестер Иваицовых Олег Кошевой передал списки ядра "Молодой гвардии" - якобы для тщательной проверки. И таким образом сестры Иванцовы и Олег Кошевой, вероятно, попали в сети сыскной полиции и гитлеровских спецслужб".
   Вот так, почти утвердительно и категорично, но, как прежде, бездоказательно. Этак, уважаемые паны, и я, следуя вашей тактике и приемам, могу сказать: "В.Семистяга и Ю.Козовский, вероятно, являются американскими шпионами и работают на ЦРУ". Каково? Хлестко, правда9 Но, как и у вас, голословно.
   А теперь о рубашке Олега, которую сестра передала музею. Тут авторы опуса вообще путают божий дар с яичницей. Нина уволилась из армии в 1945.. году. Тогда же, как пишут Б.Семистяга и Ю.Козовский, передала рубашку музею. Если такое было на самом деле, значит ту рубашку она отдала Краснодонскому музею "Молодая гвардия". Никакого другого музея юных подпольщиков тогда у нас не было. Почему же в таком случае вы, паны ученые, муляж рубашки Олега Кошевого, находящийся в Ровеньковском музее /а он открылся, как вы сами пишете, в 1967 году/ выдаете за подарок Нины? Разве ж можно так передергивать факты! Это же кощунство! Побойтесь хоть Бога!
   "Мы хотим,- утверждают досужие преподаватели пединститута,- сказать о них /молодогвардейцах. - К.И./ правду и таким образом защитить их память от такой насквозь лживой роли, которая им уготовлена была нашими советскими мифотворцами".
   Господи! Если ты есть, избавь мою сестру Нину, ее и моих товарищей - молодогвардейцев от таких защитников. Умоляю тебя! В этом перевернувшемся мире мне не к кому больше обратиться.
   Чем сосредоточеннее углубляешься в чтение "нового" исследования о "Молодой гвардии", тем настойчивее заявляет о себе недоумение и досада. Вроде бы ученые, а пишут легковесно, подчас не сравнивая, не анализируя, без знания официальных, заслуживающих полного доверия документов. Вот тому примеры.
   Следуя заранее намеченной линии, авторы опуса Его называли "Кашук"?, ничтоже сумняшеся, изрекают:
   "Один из ключевых вопросов - о комиссаре "Молодой гвардии". Кто им был на самом деле - Олег Кошевой или Виктор Третьякевич?"
   Поставив такую "проблему", В.Семистяга и Ю.Козовский не объясняют ее правомерности. Вздумалось - сказали. И все. Но ведь с таким же успехом вместо фамилии Третьякевича можно назвать любую другую, даже тех , же В.Семистяги и Ю.Козовского. Поскольку паны исследователи в вопросе о комиссаре "Молодой гвардии" не обладают элементарными познаниями, напомню им общеизвестные факты. Вот, например, что говорили по рассматриваемому вопросу оставшиеся в живых молодогвардейцы.
   Георгий Арутюнянц в статье, опубликованной в газете 'Молодь Украины" 13 сентября 1946 года, писал: "В музее "Молодая гвардия" в Краснодоне имеется волнующая картина. Художник изобразил момент, когда Олег Кошевой приводит к присяге 14-летнего молодогвардейца Р. Юркина".
   Валерия Борц? выступая в качестве свидетельницы по делу группы предателей. Родины в ноябре 1946 года, так ответила на вопрос: кто был комиссаром "Молодой гвардии": "...комиссаром был Олег Кошевой".
   Нина Иванцова, выступая на открытии памятника молодогвардейцам "Клятва" 12 сентября 1954 года, вспоминала: "Трудно передать чувства, которые овладевают мной, когда один за другим встают перед глазами светлые образы бесконечно дорогих, близких сердцу подруг и товарищей: Олег Кошевой - наш вожак, Ваня Туркенич - славный командир нашей боевой организации... "А еще раньше, 7 октября 1943 года /в статье, опубликованной в красноармейской газете "В атаку"/ сестра писала: "...Олег был душой "Молодой гвардии"... к нему шли все связи из района... он держал все нити нашей славной комсомольской организации.
   Ольга Иванцова, отвечая на вопрос Военного трибунала 17 августа 1943 года: "Кто руководил "Молодой гвардией", сказала: "Кошевой - комиссар организации, Земнухов - начальник штаба, Туркенич - начальник организации, Левашов и Третьякевич - члены штаба...
   Василий Левашов в статье, опубликованной в газете "Ленинское знамя" 26 октября 1948 года, подчеркивал: "Бдителен и предусмотрителен не по летам был наш боевой : комиссар Олег К.ошевой. Эта его черта бросилась мне в глаза еще в августе 1942 года, когда "Молодая гвардия" не была еще оформленной подпольной организацией.. В другой статье - ее напечатала 14 ноября 1948 года газета "Советский воин"- Василий Левашов вспоминал: "Я принимал присягу при вступлении в подпольную организацию : "Молодая гвардия". Помню, как в этот день всех нас, будущих молодогвардейцев, Олег выстроил и обратился с короткой речью. В ней он говорил о героических традициях донбасских шахтеров, об обязанностях и чести комсомольцев. Мы внимательно слушали своего боевого вожака, стараясь запомнить каждое его слово".
   Анатолий Лопухов, рассказывая о руководителях "Молодой гвардии , говорил: "Комиссаром был у нас Олег Кошевой, а с сентября командиром был Ваня Туркенич - документ хранятся в бывшем архиве Института истории партии при экс-ЦК Компартии Украины.
   Михаил Шищенко, вспоминая дни подполья, писал: "По заданию штаба "Молодой гвардии" мы срывали мероприятия оккупационных властей по вывоз продуктов в Германию. Задания часто получали лично от командира организации Ивана Туркенича, комиссара Олега Кошевого. /Документ хранится в архиве музея "Молодая гвардия"/. Выступая на митинге, посвященном 50-летию Олега Кошевого, 6 июля 1976 гола в городе Ровеньки Михаил Шищенко говорил: "8 июля исполняется 50 лет со дня рождения одного из любимых героев советской молодежи, отважного комиссара молодогвардейцев, Героя Советского Союза Олега Кошевого... Он был активен, энергичен и на заседаниях штаба, и при выполнении боевых операций. Многие предложения исходили именно от него: распространение листовок, монтирование приемника, прием в комсомол. Олег Кошевой держал связь с населенными пунктами Краснодонского района. Мне приходилось встречаться с ним, получать боевые задания для подпольной группы поселка Краснодона. Меня всегда поражала четкость, с которой Олег излагал план действий, ставил перед нами задачи... Юному комиссару молодогвардейцев не удалось дожить до наших дней..."
   Радик Юркин в газете "Советский воин"/ номер за 14 ноября 1948 года/ писал: "Когда на экране появился кадр, где члены штаба "Молодой гвардии" принимают в ряды ВЛКСМ Радика Юркина, я не мог сидеть спокойно. Еще раз слушал я исполненные высокого значения слова Олега Кошевого, чтобы я берег комсомольский билет, как свою честь". 26 декабря 1948 года в газете "Ленинское знамя" Р.Юркин писал, вспоминая работу в "Молодой гвардии": "На собрании штаба детально обсуждалось, как лучше выполнить то или иное задание. Здесь первое слово было за командиром Иваном Туркеничем и комиссаром Олегом Кошевым. Были у нас ребята и постарше возрастом, но авторитет Олега был непререкаем для всех".
   И, наконец, высказывание об Олеге Кошевом Ивана Туркенича. Оно взято мной из публикации командира "Молодой гвардии" в журнале "Смена" в 1943 году /N 21,22/, когда все было так свежо в памяти. "...Олег Кошевой, душа и вдохновитель всего дела, был назначен комиссаром. Иван Земнухов - ответственным по разведке и конспирации. Меня, как человека военного, товарищи избрали впоследствии командиром подпольной организации...
   Надо было видеть, как Олег Кошевой, который был моложе меня почти на шесть лет, руководил нашей выросшей, разветвленной организацией. Мы работали с Олегом дружно, постоянно советовались, и я часто удивлялся его ясному, живому уму, организаторским способностям и неугасимому боевому духу..."
   Вот так все обстоит на самом деле. Думаю, для непредвзятого читателя очевидна полная несостоятельность, а точнее надуманность "ключевого вопроса". Тем более, что ни в Краснодонском музее "Молодая гвардия", ни в архивах Киева и Москвы, ни в следственных делах органов государственной безопасности я не встречал документов о том, что комиссаром "Молодой гвардии" 6ыл Виктор Третьякевич. Если у луганских апостолов такие документы имеются, то пусть, вместо переливания из пустого в порожнее, опубликуют их.
   Ученые мужи всячески стараются опорочить Кошевого, буквально из кожи лезут, пытаясь доказать, что ни по своему возрасту, ни по жизненному опыту и авторитету он не мог быть комиссаром. Забывая при этом, что молодо не всегда зелено. И свидетельств тому в нашей истории предостаточно. Напомню хотя бы хрестоматийный факт: в шестнадцать лет Аркадий Гайдар командовал полком, в котором служили красноармейцы, годившиеся ему в отцы. А вот Олег, начитанный, волевой, физически крепкий парень, к тому же кумир многих сверстников, в свои шестнадцать нё мог быть комиссаром сотни таких же, как он мальчишек. А вообще... вообще воинствующие дилетанты, думаю, не тем занялись. Предположим на минуту - Олег Кошевой на самом деле не был комиссаром. Разве это станет означать, что не было подвига "Молодой гвардии"? Конечно, нет. Зачем же тогда ломать копья? Не лучше ли вначале разобраться с документами, свидетельствами участников и очевидцев подполья, проанализировать все это. И только тогда делать соответствующие исторической правде выводы. Ну, а потом можно предавать гласности действительно новые страницы истории "Молодой гвардии"- если таковые окажутся. А не гадать на кофейней гуще, разжигая обывательские страсти, как это делают луганские ученые.
   "Об Олеге Кошевом, заявляют авторы, - написаны сотни страниц. Суть их сводится к тому, что Олег Кошевой был центральной фигурой в организации и руководстве "Молодой гвардией", что все ее акции проводились под его непосредственным руководством и самом активном личном участии, что даже деятельность партийного подполья Краснодона осуществлялась под его непосредственным влиянием..."
   Ну, знаете!.. Вы, уважаемые паны, такое загнули, чего до вас никто не делал, хотя хулителей молодогвардейского комиссара было немало. Я занимаюсь "Молодой гвардией" с момента освобождения Краснодона от немецко-фашистских захватчиков. Встречался и беседовал со всеми оставшимися в живых молодогвардейцами, в том числе с Иваном Туркеничем. Кажется, перечитал все книги и журнально-газетные публикации о юных подпольщиках. Однако нигде не встречал того, о чем так уверенно пишут доморощенные исследователи.. Хотел было наверстать упущенное, но увы: В.Семистяга и Ю.Козовский не называют тех материалов и их авторов. Выходит, "глубокомысленные" выводы панов ученых самая настоящая ложь, следствие их политической культуры.
   Читая измышления луганских апостолов об Олеге Кошевом, я невольно вспомнил Ровеньковскую больницу. Вернее, ее подвал - бывшую тюрьму гестапо, ставшую теперь музеем. Кровь стынет в жилах при виде мрачных, сырых, увешанных орудиями пыток, канализационными и водопроводными трубами цементных стен. Окна-щели. Настоящий "каменный мешок". Ни табуреток, ни скамеек, ни нар в камере не было. Полуживые заключенные стояли на постоянно холодном и мокром от грунтовых вод цементном полу. Людей набивали в камеру столько, что даже присесть одному-другому было невозможно.
   Стены камеры смертников испещрены надписями. Вот одна из них: "Мама! Я тебя сейчас вспомнила. Твоя Любаша". Да, ее оставила Люба Шевцова. Как видно, поняв, что вслед за страшными пытками последует казнь, моя школьная подруга чуть ниже торопливо добавила: "Взяли навеки. Шевцова".
   Рядом с этой камерой, в конце коридора, конура. В ней томился шестнадцатилетний Олег Кошевой. Его держали отдельно, ибо палачи знали: Кошевой - комиссар "Молодой гвардии". Перенесший инквизиторские пытки, Олег лежал на цементном полу клетушки. Он ничего не ведал о судьбе своих товарищей по подполью. А они тоже лежали. Но уже мертвыми. На дне ствола шахты "пять". Среди них находился и тот, которого В.Семистяга и Ю.Козовский, некоторые другие суетливые, охочие до сенсаций. потомки без устали будут сравнивать с Олегом и судить-рядить, кто из них был комиссаром. Словно именно это самое главное, самое важное в истории "Молодой гвардии".
   "Высказав целый ряд бездоказательных негативных предположений и домыслов об Олеге Кошевом, "доказав" его незрелость, ученые мужи выливают ушат помоев на его мать. Выискивая в книге Е.Н.Кошевой "Повесть о сыне" неточности и противоречия, воинствующие дилетанты выдают их за умышленное улучшение Еленой Николаевной биографии Олега.
   Вполне допускаю, что, рассказывая о сыне, Кошевая где-то могла приукрасить Олега: его характер, склонности, возможности, увлечения, обаяние, поведение... Понять ее можно: ведь каждой матери ее сын, к тому же единственный , да еще воспитывающийся без отца, кажется самым умным, самым добрым, самым красивым, самым смелым. Словом, самым-самым. И ни в коем случае нельзя порицать, тем более бичевать мать за подобное суждение - оно так естественно. Жаль, что отцы семейств В.Семистяга и Ю.Козовский не понимают этого. Матерей, жен своих расспросили бы... раз уж сами бесчувственные. Может быть, тогда уразумели эмоции Кошевой.
   Несмотря на то, что Олег - единственный ребенок Елены Николаевны, отношение матери к сыну никогда не было чрезмерно восторженным. Да, Кошевая любила его, была привязана к нему. Да, Елена Николаевна надеялась, что жизнь Олега будет более устроенной и удачливой, чем ее. Да, мать воспитывала в сыне стремление к счастью. Однако делала все это очень и очень осторожно, дабы не сложилось у сына ложное чувство легкости и победности его жизненного пути. Кошевая незаметно и неназойливо, но постоянно внушала сыну: его будущее в его руках. И чтобы завтрашний день был светлым, надо постоянно учиться и трудиться. Только труд может стать источником жизни, достойной человека. В той жизни /об этом Елена Николаевна не забывала напоминать Олегу/ конечно же будет приоритет нравственного над житейским. Такое впечатление произвела на меня книга Н.Н.Кошевой "Повесть о сыне".
   Авторы опуса "Его называли "Кашук"? нередко, говоря грубо, ловят блох, делают из мухи слона, а то и ломятся в открытую дверь. Вот тому пример.
   "Я думаю сейчас: когда настал последний час моего сына около шурфа". Уцепившись за эту фразу из "Повести о сыне", В.Семистяга и Ю.Козовский приступают к "развенчиванию" автора: "Эта цитата приведена из книги, изданной через двадцать лет после гибели Олега, в 1963 году, издательством "Детская литература". Обратите внимание, - просят нас, читателей, уважаемые паны,- Олег перед казнью стоял у шурфа. В конце книги Елена Николаевна рассказывает, как она в Ровсньках обнаружила труп Олега. Хорошо известно, что там, в Ровеньках, никакого шурфа нет. Он был в Краснодоне. Так где же погиб Олег Кошевой - в Краснодоне или в Ровеньках?" - заканчивая "научное исследование", патетически, словно поймали мошенника за. руку, спрашивают луганские апостолы, явно намекая на то, что "Олег, возможно, жив... что он не был расстрелян в Ровеньках", как о том утверждают всевозможные слухи.
   Отвечаю сомневающимся панам ученым: комиссар "Молодой гвардии" Олег Кошевой погиб в Гремучем лесу -это восточная окраина Ровеньков. Факт давно установлен и хорошо известен. Понимаете, факт! А не так нравящиеся вам "всевозможные слухи". К слову труп Олега опознала не только Елена Николаевна, но и мои сестры Нина и Оля.
   Об этом я писал еще двадцать два года тому назад в книге "О друзьях-товарищах". Впоследствии подробно рассказал о гибели Олега Кошевого в новой книге "Краснодонские мальчишки". Совсем недавно, отвечая одной из хулительниц "Молодой гвардии" Маргарите Волиной, поведал о расстреле комиссара молодогвардейцев более, обстоятельно, чем в предыдущих публикациях. Если и это не убедило луганских апостолов, приведу новые, малоизвестные широкому кругу читателей свидетельства.
   Фашистский каратель Шульц Якоб показал на допросе, что Олега Кошевого в январе 1943 года расстрелял в Ровеньковском лесу эсэсовец Древитц. Жандарм Древитц Отто, как следует из протоколов его допроса, не только подтвердил свидетельство Щульца, но и поведал подробности того злодеяния. "В конце января 1943 года я получил приказ от заместителя командира подразделения жандармов Фромме приготовиться к казни арестованных советских граждан. Во дворе я увидел полицейских, которые охраняли девятерых арестованных, среди которых был также и опознанный мной Олег Кошевой. Когда к ним подошел Щульц и еще несколько жандармов, мы повели по приказу Фромме приговоренных к смерти к месту казни в городской парк в Ровеньках. Мы поставили заключенных на краю вырытой заранее ямы и расстреляли всех по приказу Фромме. Тогда я заметил, что Кошевой еще оставался жив и был только ранен. Я подошел к нему ближе и выстрелил ему прямо в голову. Когда я застрелил Кошевого, я возвратился с другими жандармами, которые участвовали в казни, обратно в казарму. К месту казни послали нескольких полицейских с тем, чтобы они зарыли трупы".
   Бывший завхоз Ровеньковской больницы В.А.Поляков, присутствовавший при эксгумации трупов в Гремучем лесу и похоронах патриотов рассказывал: "Я сам видел Кошевую у гроба. В гробу лежал юноша, которого я помню, когда его с группой арестованных вели на расстрел. Мне он запомнился почему-то резче, чем другие, может быть потому, что он был самым молодым..." Вот как все обстояло на самом деле, господа хорошие. Хоть теперь вы прекратите опираться на "всевозможные слухи" и распространять клевету об "оживлении" Олега Кошевого, танцевать на его могиле? Или для вас вообще нет ничего святого, вы ничего не читаете, а если и просматриваете, то не осмысливаете, ибо считаете истиной только свои голословные утверждения? В таком случае бессмысленно вам о чем-то рассказывать, что-то доказывать, да и вообще вести дискуссию.
   Относительно так полюбившегося В.Семистяге и Ю.Козовскому ровеньковского шурфа, могу пояснить: та издательская оплошность исправлена. Вместо ошибочного "шурфа" давным-давно стоит авторское "рва". /См. "Повесть о сыне" издательств "Детская литература" 1976; "Донбас" 1985;"Юнацтва" 1986 и др./ Так что, паны исследователи, прежде чем бухать в колокола, надо бы посмотреть в святцы.
   Очень жаль, что будущие ученые, авторы публикации в "Пульсе" не стали авторами книг. Если бы они написали и издали хотя бы одну книгу, то имели бы понятия о редактировании рукописи, вычитке верстки и сигнального экземпляра. И знали бы, что в работе над книгой, к сожалению, случаются упущения и недосмотры, что нередко замеченную ошибку в силу ряда причин невозможно исправить. Им было бы известно о бесправии автора и всесилии редактора, который нередко диктует автору что и как писать, а то и самовольно вносит в книгу изменения и дополнения. /А у "Повести о сыне" к тому же был еще и литобработчик/. Помнили бы о царствовавшем тогда принципе социалистического реализма. И, берясь за свою "разоблачительную" статью, не забывали бы об элементарном - ознакомлении с оригиналом рукописи, представленном Еленой Николаевной в издательство "Детская литература". Вот тогда бы обвиняли Кошевую в неточностях, искажениях, подтасовке фактов - если бы такие обнаружились. Пишу обо всем этом как человек, издавший шесть /а с учетом дополненных переизданий девять/ книг литературно-исторического жанра.
   Мне могут возразить: читателю нет никакого дела до редакторов, цензоров, процесса производства книги. Они знают только автора. Согласен, если речь идет о рядовом читателе. В нашем же случае мы имеем дело с учеными, да еще историками, к тому же исследователями. А это в корне меняет дело.
   И вот еще о чем хотелось бы напомнить досужим критикам. Ни на одном издании "Повести о сыне" не указано, что это документальное произведение. К тому же слово "повесть" можно понимать не только как повествование, связной рассказ о каких-нибудь событиях, но и как один из видов художественной прозы. Откуда В. Семистяге и Ю.Козовскому известно, какой смысл в слово "повесть" вкладывала Елена Николаевна?
   Раз уж зашел разговор об упоминавшихся в опусе книгах, скажу несколько слов и о "Молодой гвардии" А. Фадеева. Школьники знают, что это роман -то есть художественное произведение. А наши историки- исследователи почему-то считают фадеевскую "Молодую гвардию" документальной книгой. Негоже так, уважаемые ученые. Как не подобает, рассказывая об одном из бывших директоров краснодонского музея "Молодая гвардия" А.М.Литвине, подчеркивать, да еще с особым усердием, даже с умилением, что он "детальнейшим образом обосновывает несостоятельность мифа о "Молодой гвардии", сотворенного Е.Кошевой и А.Фадсевым". Эти лишенные логики выводы заставляют меня вновь повторить: одна и другая книги произведения отнюдь не документальные, хотя и построены на документальной основе. Потому реальность и вымысел здесь, особенно в романе, не только нерасторжимы, но и правомерны. Поймите же, наконец, паны ученые, эти азы. Уразумейте, что авторский вымысел и исторический документ это далеко не синонимы, они -два полюса. Научитесь же в конце концов отличать одно от другого.
   Что же касается директора музея А.М.Литвина, то ему, думается, вместо анализа художественных произведений следовало бы, в первую очередь, заниматься своими прямыми делами: изучением и обобщением /а не только хранением/ собранного документального материала о "Молодой гвардии", дабы постичь Правду. А, познав ее, служить той Истине беззаветно. Понимаю, сделать это было трудно, подчас даже чрезвычайно трудно: надо всем висела партия - истина в последней инстанции. Но ведь честный, совестливый историк-исследователь никогда никому не прислуживал. Для него существует один Бог -Правда, какой бы подчас ужасающей она не была. Давайте поподробнее посмотрим, как служил той Правде А. М.Литвин, бывший директор краснодонского музея "Молодая гвардия".
   Будучи в 60-х годах одним из составителей сборника документов и воспоминаний под названием "Молодая гвардия" /Киевское издательство "Молодь"/, он включил в книгу подправленный отчет Ивана Туркенича. В одном месте, например, после слов "В эти дни кровавого фашистского разгула гестаповцев и зародилась наша "Молодая гвардия", А.М.Литвин выбросил /никто другой это не мог сделать -оригинал отчета хранится в краснодонском музее "Молодая гвардия"/, притом без отточий, весьма существенное речение из настоящего доклада командира молодогвардейцев: "Инициатором был Олег Кошевой. Он находит себе друзей по школе - Ваню Земнухова, Виктора Третьякевича, Васю Левашова..." В том же отчете Иван Туркенич рассказывает об одной из своих первых встреч с юными подпольщиками. Вот, как это преподнесено в сборнике: "Та встреча состоялась в присутствии Олега Кошевого, Вани Земнухова, Виктора Третьякевича, Василия Левашова, Георгия Арутюнянца и Сергея Тюленина... Было решено создать штаб организации. Наметили кандидатуры, в число которых вошли Третьякевич, Кошевой, я, Левашов, Земнухов, Тюленин. По предложению Сергея Тюленина решили назвать свою организацию "Молодая гвардия". Меня, как человека военного, товарищи избрали впоследствии командиром подпольной организации".
   А вот что обо всем этом написано в оригинале отчета командира молодогвардейцев: "...Мы создали штаб руководства своей организации, в состав которого вошли Олег Кошевой, Ваня Земнухов, Сергей Тюленин, Виктор Третьякевич, Василий Левашов и я... Олега избрали комиссаром, меня командиром, Тюленина Сергея начальником штаба, Ваню Земнухова - шпионом- разведчиком. Здесь же было решено свою организацию именовать "Молодая гвардия" по предложению Сергея Тюленина..."
   Я мог бы продолжить рассказ о "научных" открытиях А.М.Литвина - подтасовках им фактов биографии "Молодой гвардии". Но, думается, и приведенных примеров достаточно, чтобы читатель сам сделал выводы о нравственности одного из директоров краснодонского государственного музея "Молодая гвардия", на изыскания которого ссылаются авторы.
   Понимаю, - о мертвых либо молчат, либо говорят хорошее. Я же говорю о мертвых, как о живых: правду и только правду.
   До выхода романа "Молодая гвардия" я думал, что конспиративное прозвище Олега Кошевого "Кашук"- это производная от его фамилии. Может быть, от такой же фамилии дедушки Феодосия Осиповича, которого Олег страшно любил. He исключал и того, что выбирая вторую фамилию, необходимую для подпольной работы, молодогвардейский комиссар вспомнил кошевых атаманов Запорожской Сечи - о них Олег слышал еще в раннем детстве, повзрослев, сам не раз читал о тех руководителях казачьей "республики". А когда вышла книга Александра Фадеева, в которой он пишет, что "Олег взял себе как кличку его /отчима.- К.И./ фамилию", допустил правомерность и такого толкования прозвища "Кашук". Тем более, что речь шла о художественном произведении. И что с неродным отцом у Олега "были связаны первые героические представления о партизанской борьбе и все то мужественное воспитание - с работой на поле, охотой, лошадьми, челнами на Днепре,- которые дал ему отчим".
   Во всяком случае, с кличкой "Кашук" все казалось естественным, простым, понятным. Кашук так Кашук! Какая, собственно, разница, если бы подпольщик Кошевой вдруг стал называть себя не Кашуком, а какой-то другой фамилией? Словом, повторяю, я никогда не придавал особого значения подпольной кличке комиссара "Молодой гвардии", она не вызывала у меня никаких вопросов. Потому не расспрашивал о ней ни Елену Николаевну, ни свою сестру Нину, ни других молодогвардейцев.
   Однако луганские исследователи В.Семистяга и Ю.Козовский задумали сыграть и на конспиративном прозвище Олега - марать комиссара, так марать! Потому поднимают целую бурю в стакане воды. Пустившись в рассуждения, досужие дилетанты пишут: "во всех отношениях, положительный будущий комиссар - разве он мог быть сыном простого бухгалтера /?/.
   - А почем собственно не мог?- спрашиваю я. - Велика ли /и какова, есть ли вообще?/ разница между общественным положением "простого бухгалтера" и заведующим горфинотделом небольшого провинциального поселения, каковым был отчим Олега? Главное ведь не в должности, а в человечности. Однако авторы рассматриваемой публикации продолжают философствовать: "Почему подпольной кличкой Олега Кошевого стал "Кашук"? Мы далеки от того, чтобы обвинять /оказывается и такое возможно!- К.И./ в том, как и во многом другом, Олега Кошевого. Не присваивал он себе это имя /?/ и, вполне естественно, не мог ли ему это имя присвоить друзья, ничего не знающие, о Кашуке. Придумала его сама Елена Николаевна с молчаливого согласия тех, кому нужен был миф."
   А кому он был нужен, да еще в дни подполья? Этого уважаемые авторы не поясняют. Однако забыв об этом своем открытии, В.Семистяга и Ю.Козовский далее пишут: "Первооснова" целой серии фальшивых и страшных мифов", о "Молодой гвардии" стала создаваться после работы комиссии А.В.Торицына. То есть после освобождения Краснодона. А сами мифы возникли вслед за романом А.Фадеева "Молодая гвардия" и книгой Е. Кошевой "Повесть о сыне"- того позже. Вот уж действительно, правая рука не знает, что делает левая. Неужели авторы настолько слепы, что не видят, как не сходятся у них концы с концами?
   Когда читаешь высказывания панов Семистяги и Козовского о матери Олега Кошевого, то невольно содрогаешься, приходишь в состояние замешательства и даже оторопи. Да о ней ли, милой, доброжелательной, приветливой идет речь?
   В чем только бедную, не имеющую возможности оправдаться, Елену Николаевну не обвиняют, какими только черными красками не рисуют! Интересно, господа хорошие, вы с Кошевой хоть когда-нибудь встречались, беседовали? Уверен, нет. Потому что любой непредвзятый собеседник, поговорив с Еленой Николаевной хоть один раз, никогда бы не позволил себе сказать о ней дурное слово - она не заслуживала этого. А вот апостолы из Луганска не только говорят о Кошевой бранные слова, но и приписывают ей, истинно интеллигентному человеку, недобрые черты характера и поведения, которыми Елена Николаевна никогда не обладала. Думаю, настоящие мужчины устыдились бы такого поступка. Но, как видно, подручный "великого кормчего" приснопамятный А.Жданов умер не без приемников. Помните, читатель, как тот главный идеолог партии, позабыв о своем мужском знании и достоинстве, о том, что говорит о женщине, бесцеремонно оскорблял, втаптывал в грязь великого русского поэта Анну Ахматову. Неужели история повторяется, только на этот раз в областном масштабе?
   Я знал Кошевую еще с довоенной поры. Запомнил ее обаятельной, красивой, статной, обходительной женщиной, культурным, образованным, большой души человеком. Даже ко мне, старому знакомому, ровеснику ее сына, она неизменно обращалась только на "вы". У Елены Николаевны была завидная домашняя библиотека. Она много читала, постоянно следила за новинками художественной литературы, неплохо знала украинскую и русскую классику, обожествляла поэзию Александра Пушкина и Леси Украинки, сама писала стихи.
   - В произведениях Леси, - не раз говорила мне Елена Николаевна,- необыкновенное жизнелюбие, ясное жизнепонимание. Именно они помогли и помогают мне жить. Подумать только, тяжелобольная с детства, месяцами прикованная к постели, лишенная обычных радостей здорового человека, Леся не падала духом.
   Как-то я спросил Кошевую о Тарасе Шевченко.
   - Многие его стихи мне нравятся. Однако...стараюсь разгадать его до конца и не могу. Другие понимают, им все ясно. А вот я... Знаю, Шевченко много хлебнул горя. И в детстве, и в зрелом возрасте. Но ведь не русский народ виноват в том! Почему же в стихах Тараса столько презрения и злобы ко всему русскому народу, к москалям - иначе он русских не называет? И еще. Он много пил. Очень много. А у меня к пьяницам полное непочтение... даже если они гениальны. Пьянство недостойно человека вообще, и просто порядочного и тем более талантливого. Именно пьяные оргии Тараса Шевченко породили у меня недоверие к его поэзии. Хотя иной раз можно слышать -поэты в пьяном состоянии порой создают шедевры... Водка убивает в человеке человеческое: честность, нравственное величие. В конце концов водка, а не болезни, отобрала у Шевченко самое дорогое - жизнь. Москали... Как можно... Ведь именно они, русские, выкупили его из неволи, дали образование, вызволили из ссылки. А подишь ты... такая неблагодарность.
   - Но ведь Леся тоже... - заметил я.
   - Не согласна,- решительно возразила Елена Николаевна, разгадав ход моих мыслей. - Читайте ее внимательно. Леся ненавидела русского царя, самодержавие, но не русский народ...
   Кошевая не только родила сына-героя, но и в тяжкую годину оккупации Краснодона стала с ним рядом. И прошла тот неизмеримо тяжелый и опасный путь подпольной борьбы до конца. По свидетельству командира "Молодой гвардии" Ивана Туркенича, только Е.Н. Кошевая да родители Жоры Арутюнянца знали о подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия"!
   После гибели Олега Плена Николаевна всю свою жизнь посвятила распространению и разъяснению совершенного молодогвардейцами. Именно молодогвардейцами, а не только Олегом, ибо никогда не отделяла сына от товарищей по борьбе. Преклоняясь перед всеми матерями юных подпольщиков, тем не менее должен сказать: никто из них не сделал столько для увековечивания памяти молодогвардейцев, сколько сделала Кошевая. И о такой женщине вы, ученые мужи, говорите с пренебрежением и злопыхательством. За совестливую и праведную жизнь Кошевой, за материнский и гражданский подвиг вы плюете ей в лицо. Да побойтесь хоть Всевышнего!
   Молодогвардейские матери, потерявшие сыновей и дочерей, по-разному чтили их память - каждая на свой лад. Одни, надев черные одежды, замкнулись в себе. Они никого не хотели видеть, слышать и знать. Так, в глубокой скорби, многие из них и ушли из жизни. Другие ежедневно приходили на братскую могилу. И на людях часами, громко и надрывно, оплакивали погибших. Третьи, после нескольких недель, а то и месяцев транса, стали организовывать в своих квартирах уголки памяти сына или дочери. У кого позволяла жилплощадь - комнаты памяти, своеобразные домашние музеи. Здесь собиралось все, что так или иначе было связано с жизнью и подвигом героя: кровать, на которой он спал; стол, за которым готовил уроки; любимые книги, одежда, фотографии, различные поделки /чаще всего, мальчиков - из дерева и вышивки - девочек/, сделанные его /ее/ руками; газетно-журнальные публикации о подвиге молодогвардейцев. И, конечно же, Указ Президиума Верховного Совета СССР и Приказ начальника Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования о награждении сына или дочери орденом и медалью.
   Елена Николаевна, как и положено по христианскому обычаю, носила траур сорок дней. Она не думала бесконечно предаваться слезам. И, как сама однажды рассказывала мне, не раз шептала слова любимой Леси Украинки, так созвучные ее тогдашнему состоянию и настроению:
   ... я буду кризь сльозы смиятысь
   сэрэд лыха спиваты писни.
   Без надии такы сподиватысь,
   Буду житы!- Гэть, думы сумни.
   Вскоре Кошевая внесла в траурную одежду некоторые не черные, но и не яркие предметы. И присоединилась к группе горожан, задумавших создать музей "Молодая гвардия". Мать Олега, не колеблясь, отдала для этой цели первоначально одну комнату своей квартиры, а затем и все жилище. Одновременно с организацией музея Елена Николаевна, первой из молодогвардейских матерей, стала пропагандировать подвиг юных подпольщиков. В те дни эту сухую и тонкую /кости да кожа/ женщину можно было видеть в школах и нарядных шахт, воинских частях и госпиталях. Вскоре ее стали приглашать рабочие заводов и фабрик, труженики полей, студенты, школьники разных городов и сел Союза.
   Выступления Е. Кошевой, знающей цену страданиям и потерям, отличались темпераментом, конкретностью, умением обобщать и разбираться в происходящих событиях. Они были наполнены горем матери, потерявшей единственного сына. И тогда, в 43-м, и в последующие годы, мне не раз доводилось слушать выступления Елены Николаевны, присутствовать на ее беседах о "Молодой гвардии" и молодогвардейцах.. Но никогда я не замечал, чтобы она обособляла Олега, тем более противопоставляла его другим. Она даже слово "комиссар" почти не употребляла. Скажем, в книге "Повесть о сыне" слово это встречается всего один раз. Заметив это, я как-то спросил Елену Николаевну::
   -Почему вы во время встреч или бесед не говорите, почти не говорите, что Олег был комиссаром "Молодой гвардии"?
   -Та якый вин комиссар,- услышал в ответ.- Мальчишка, как и другие подпольщики. А то, что молодогвардейцы ввели в своей организации такую должность, так это, думаю, от желания походить на взрослых. Да и романтикой здесь, как мне кажется, попахивает. С таким же успехом они могли кого-то из своих руководителей назвать атаманом, если б в это слово у нас не вкладывалось одно лишь понятие о предводителях белогвардейского казачества. Должность Олега хоть красивым словом окрестили. А вот Ивану Земнухову отвели пост "шпиона-разведчика". Когда впервые услышала об этом от Олега - подумала шутка. Потом все как-то забылось, не до того было. Однажды, знакомясь с отчетом Туркенича, убедилась: пост Земнухова так именно и назывался "шпион-разведчик". Погромче и пострашнее подбирали слова. Ну что это, как не мальчишество! Вообще не о распределении должностей в "Молодой гвардии" надо говорить, когда мы вспоминаем наших детей-подпольщиков. А о том, как повели они себя, оказавшись в оккупации, что сделали или хотя бы намеревались совершить для приближения победы...
   Слушая Елену Николаевну, я припомнил рассказ сестры Нины о партизанском отряде "Молот" - то воспоминание, к слову, было опубликовано в 1943 году. Нина с волнением перебирала в памяти день, когда ее вызвал Кошевой, назначенный комиссаром "Молота", и сообщил о создании партизанского отряда. "Повернувшись к Сергею Тюленину, Олег сказал:
   -Товарищ начальник штаба, огласите наш приказ..."
   Тон Кошевого, как и интонация голоса Тюленина были подчеркнуто серьезными, официальными, сухими. Оба стали неестественно сосредоточенными и нарочито неразговорчивыми. Я тогда удивилась и сказала: "Мальчишки, вы чего дурака валяете?" Но им, как видно, на взрослых хотелось походить. Потому и вели себя ненатурально, наигранно как- то..."
   Да, то было ребячество, театр для себя. И осуждать молодогвардейцев за такое поведение нельзя - дети они и есть дети.
   - В армии,- сказал я во время того разговора с Кошевой,- взводных и ротных агитаторов солдаты нередко называли комиссарами. Звание это настолько крепко приставало к агитатору, что иначе его никто уже не величал. Но ведь на самом деле те агитаторы не занимали комиссарских должностей. На все сто процентов допускаю, что Олега, секретаря подпольной комсомольской организации, товарищи называли комиссаром. Потом звание это могло закрепиться и стать должностью. Памятуя, что в школьные годы Виктор Третьякевич был секретарем школьной комсомольской организации, могли и его величать комиссаром. Вполне могли. Но ведь главное было все-таки не в этом. Главное, что и Олег, и Виктор - настоящие герои.
   -Вот видите, как все просто могло быть,- услышал я в ответ. - А, может, и вправду так было. Потому, говоря о должности комиссара "Молодой гвардии", нельзя понимать ее буквально, полностью соответствующей истинному значению этого слова. А вообще... вообще все это комиссарство не столь существенно...
   Такой запомнилась мне мать Олега Кошевого. И вот инсинуации В. Смистяги и Ю.Козовского...
   Пусть бросит в меня камень тот, кого Елена Николаевна хоть когда-нибудь обидела, о ком сказала худое слово, не пустила к Фадееву, когда писатель квартировал у нее - как о том пишут авторы публикации в "Пульсе". И невдомек панам ученым: для того, чтобы встретиться с А.Фадеевым вовсе необязательно следовало идти на квартиру Кошeвoй. "Писатель ведь часто и много ходил по краснодонским улицам и переулках, побывал во многих молодогвардейских /и не только/ семьях. Потому любой желающий поговорить с Александром Александровичем мог это легко сделать минуя квартиру Елены Николасвны. Так, сестра молодогвардейца Владимира Осьмухина Людмила Андреевна свидетельствует: когда Фадеев пришел в наш дом и беседовал с мамой, к нам заглянули многие соседи. Александр Александрович нисколько не противился этому. Наоборот, был рад, обращался с вопросами и к ним.
   Пусть бросит в меня камень тот, кто засвидетельствует невероятное: "брань, угрозы, запугивание тех, кто пытался сказать свое слово, хоть в чем-то несогласующееся с ее /Кошевой.- К.И./ точкой зрения - все это было с 1943 года и до конца жизни Елены Николаевны постоянной чертой ее поведения по отношению к "врагам Олега".- Именно так говорят о матери молодогвардейского комиссара воинствующие дилетанты. Словно она была всевластной сумасбродкой. Вдвойне обидно, что произносят этот бред не какие-то необразованные обыватели, а ученые. И не просто ученые, а воспитатели будущих учителей, слова которых - особенно наивными, доверчивыми студентами - принимаются за чистую монету, то есть за Истину. И потом они понесут ее, ту "истину", в школьные, ученические коллективы.
   Пусть бросит в меня камень тот, кто документально подтвердит слова досужих критиков о том, что Елена Николаевна пропагандировала "явно преувеличенное толкование роли Олега в создании "Молодой гвардии", его руководящей роли в ней".
   Может быть, это прозвучит кощунственно, однако, читая опус оборотней Семистяги и Козовского, я подумал: "Хорошо, что Елена Николаевна не дожила до наших дней. Ушла из жизни, не узнав, что ее сына перевертыши будут казнить второй раз. А о ней самой те лжедемократы такого и столько насочиняют - в страшном сне не привидится.
   Преподаватели Луганского пединститута сетуют, что в. "Повести о сыне" Е.Кошевая скупо повествует о своей личной жизни. А им так хочется подглядеть сквозь замочную скважину, как все было с первым и вторым мужем. Хочется разглядывать и жмуриться, как кот от удовольствия. И невдомек панам, что все, о чем они мечтают, настолько интимно... Да и не имеют они такого права. А если б кто-то вдруг стал интересоваться их интимной жизнью? Неужели ученым мужам было бы приятно? Ах, Елена Николаевна мертва, она не спросит, не удивится, не возмутится. В таком случае напомню луганским апостолам: существуют тайны личной жизни людей, которые по неписаным законам никогда не должны быть открыты. К тому же все эти намерения никак не вяжутся с законами этики и нравственности.
   Неужели В.Семистяга и Ю.Козовский впрямь думают, что читатели скажут им спасибо за этот трезвон? Нет и нет! Хотя... какой-нибудь обыватель может поблагодарить - как же, авторы усладили его испорченный вкус. Горе, если о порядочных людях, к тому же сделавших немало хорошего для нашего края, будут слышаться тленные речи. Потомки никогда не простят вам, уважаемые паны, что вы обесславили Мать, достойную всяческого уважения и благодарности, и, конечно же, стоящего памятника.
   Продолжая рыться в чужом грязном белье, луганские исследователи с огорчением повторяют выдумку "Огонька", выдавая ее за свое открытие, что имя отца Олега В.Ф.Кошевого, "никогда и нигде при жизни... не упоминалось, как будто его не было". Я уже говорил об этом. Потому не буду повторяться. Добавлю только: прежде чем рассуждать о ком-то /или о чем-то/, надо побороть в себе лень и прочитать о нем все, что написано до тебя.
   И вновь возвращаюсь к Виктору Третьякевичу. Я учился с ним в одной школе. Мы вместе работали в ученическом комитете. В пионерском лагере Виктор - мой вожатый, хотя был старше меня всего на два года. Начитанный, эрудированный, обладающий недюжинными организаторскими способностями; товарищ, на которого всегда можно было положиться; хорошист, постоянно помогавший многим отстающим в учебе сверстникам - таким я запомнил Третьякевича. Немало знаю о нем как о секретаре школьной комсомольской организации, руководителе струнного кружка, юнкоре районной газеты "Социалистическая Родина".
   Память о школьном товарище мне дорога. Потому никогда я не отделял Виктора от других своих друзей и приятелей, будущих молодогвардейцев: Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любы Шевцовой, Али Дадашева... Как литератор, писал о всех с большой любовью, уважением и признательностью за их подвиг. Писал, памятуя об Истине, стараясь не покривить, душой, не приписать им того, чего они не совершали или тех качеств, которыми не обладали. Говорю об этом потому, что при всем моем уважении к В.Третьякевичу не могу не согласиться с авторами публикации в "Пульсе" когда они утверждают: "...отряд "Молот" создавался втайне от руководителя организации Виктора Третьякевича" Где доказательства, что Третъякевич был руководителем "Молодой гвардии" В. Семистяга и Ю. Козовский их не приводят. Почему я, читатель, должен верить им на слово? К тому же эти паны уже столько раз меня обманывали!
   "Олег Кошевой... не мог быть организатором и комиссаром комсомольского подполья в Краснодоне,- утверждают авторы. В доказательство приводят такие доводы: - Олегу было немногим больше шестнадцати лет, в комсомол его приняли в марте 1942 года - для комиссара подпольной организации этот стаж явно недостаточен". И невдомек уважаемым панам, что в войну мы взрослели очень рано и что комсомольский стаж для комиссара подпольной организации никто никогда не устанавливал. Читаешь все эти несуразности и невольно приходит на ум крылатое пушкинское: "Суди, дружок, не свыше сапога!" Ну, а кто же по мнению ученых мужей мог быть комиссаром "Молодой гвардии"? Называются фамилии нескольких подпольщиков, прошедших "специальную подготовку для нелегальной работы в тылу врага". И первым среди них, глазам своим не верю, - Виктора Третьякевича. Но ведь он никогда никакой спедподготовки не проходил. Именно это обстоятельство явилось одной из причин, по которой его старший брат, комиссар Ворошиловградского партизанского отряда М.И.Третьякевич, не принял Виктора в отряд. Михаил Иосифович сам неоднократно рассказывал мне об этом. И не только мне. По моей просьбе М.И.Третьякевич трижды выступал в нашем электроремонтном цехе Луганского тепловозостроительнсго завода с воспоминаниями о днях подполья. Рассказывал он и о том, почему был против вступления своего младшего брата в партизанский отряд.
   Или вот еще: "Именно Александр Макарович /Литвин-К.И./, вдумчивый исследователь, в итоге многолетнего поиска пришел к выводу о том, что комиссаром "Молодой гвардии" был не Олег Кошевой, а Виктор Третьякевич. "И снова бездоказательно: нет ни одного факта, на основании которого Литвин пришел к умозаключению о комиссарстве Третьякевича. Неужто в науке вот так, голословно, принято провозглашать реальным событием любую досужую выдумку?
   Рассказывая в своих книгах, журнально-газетных публикациях о друзьях-товарищах детства, я писал и о Викторе Третьякевиче. Но как тяжело было проталкивать материалы о нем! Партократы из Луганского обкома КПСС предпринимали все возможное, чтобы о Викторе в печати ничего не говорилось. В ход шли и несправедливые отрицательные рецензии, и телефонные звонки в редакции и издательства, и полунамеки при беседах с работниками средств массовой информации. Причем все это делалось довольно искусно, иногда словно мимоходом. Партократы ведь хорошо понимали: даже их дружеские советы в редакциях поймут правильно и сделают не менее правильные /в их понимании/ выводы. В результате вряд ли кто захочет давать жизнь книге или журнальной публикации, способной вызвать недовольство власть предержащих. Наличествовала самая настоящая парадоксальность: ведь решением обкома КПСС от 10 февраля 1959 года было восстановлено доброе имя молодогвардейца Виктора Третьякевича.
   В числе послушных партаппаратчикам сотрудников краснодонского музея "Молодая гвардия" был и "вдумчивый исследователь" A.M.Литвин. Его подпись /тогда Литвин работал заведующим массовым сектором/ в числе четырех руководителей музея стоит под неправедной рецензией на рукопись моей книги "О друзьях - товарищах". Рецензенты, сосредоточив основное внимание на Викторе Третьякевиче, в частности, писали: "У Иванцова... Третьякевич и учитель-воспитатель /ничего подобного в рукописи не было. Эта отсебятина прибавлена авторами рецензии, как видно, для большей убедительности.- К.И./, и председатель учкома, и корреспондент газеты "Социалистическая Родина", и секретарь комитета комсомола, и пионервожатый и т.д. Третьякевич стал всем"! f Не отрицая самих фактов - они бесспорны - авторы рецензии были явно недовольны и даже раздражены. По какому такому праву 'Третьякевич стал всем"! Тот самый Третьякевич, о непопуляризации которого обком партии постоянно напоминал. Но я ведь ничего не выдумал: Рассказал о школьном товарище то, что было в жизни. Виктор в самом деле был душой коллектива школы. Можно предположить, что рецензенты беспокоились о сюжетной линии будущей книги. Но ведь то дело не музея, а редактора издательства. А он ничего такого не говорил.
   "Из вышеизложенного,- глубокомысленно заключали музееведы,- можно сделать следующие выводы: 1. В рукописи сильно выпячена роль Виктора Третьякевича... "По мнению рецензентов, это был главный недостаток, потому он и поставлен под номером "1".
   Хорошо, что в республиканском издательстве "Веселка" работали тогда настоящие писатели-редакторы. Получив мое тревожное письмо /а я был уверен, что редактор если не "зарежет" рукопись, то непременно выбросит главы о Третьякевиче/, заведующий редакцией писатель Михаил Ратушный ответил: "Ким Михайлович, не тревожьтесь. Все будет хорошо. Книга состоится. Мы понимаем, откуда что исходит..."
   В 1970 году рукопись "О друзьях-товарищах" стала книгой. Начиналась она главами о Викторе Третьякевиче. Я был благодарен редактору - он ничего не переставил, ничего не перекроил. Вскоре книга получила признание читателей, критики, литературной общественности. Доброе слово о ней сказал в докладе о детской литературе на шестом съезде писателей Украины известный украинский писатель Юрий Збанацкий. Тридцатитысячный тираж разошелся буквально в считанные дни. Однако в библиотеки Луганщины книга почему-то не попала. Не составила исключения и областная библиотека имени М. Горького.
   Не появилась книга и на стенде "Литература о молодогвардейцах" Краснодонского музея "Молодая гвардия". Впоследствии не удостоились чести быть выставленными на музейном стенде и другие мои книги о юных подпольщиках, в том числе выдержавшие три массовых издания "Краснодонские мальчишки". Ну, это так, к слову.
   А.Литвин, как и директор музея В.Боровикова, зам. директора по науке И.Григоренко, научный сотрудник Г.Чапанская запомнились мне надолго, хотя я никогда не был злопамятным человеком. Как оказалось, врезались в память неспроста; впоследствии все они /как и некоторые другие сотрудники музея/ еще не раз и не два недоброжелательными рецензиями на рукописи моих книг и журнальных публикаций всячески препятствовали выходу их в свет.
   Так что, уважаемые В.Семистяга и Ю.Козовский, не наводите тень на ясный день. Прежде чем расхваливать А.Литвина, вспомнили бы лучше добрый совет небезызвестного Козьмы Пруткова: "Зри в корень!"
   О ком бы из неугодных им лиц не писали авторы рассматриваемой корреспонденции, они всячески стараются если не бросить на него тень, то хоть чем-то уколоть. О дяде Олега Кошевого Н. Н. Коростылеве, например, приводят высказывание некоего "фадееведа": "Коростылев не только не принимал никакого участия в подпольной работе, но и еще вполне добросовестно трудился на немцев". Вполне добросовестно трудился на немцев... Это значит активно сотрудничал с оккупантами. А ведь за подобные деяния наши законы того времени строго наказывали. Почему же в таком случае Н.Коростылева не судили? Тем более, что он не скрывался, жил в Краснодоне и, более того, выступал свидетелем на открытых судебных процессах дёлу некоторых изменников Родины.
   На одном из таких процессов, по делу полицейского Ивана Мельникова, мне довелось присутствовать. Неужели1 слушая страстное обличительное свидетельство Коростылева о том, как подсудимый арестовывал его, его жену и сестру Елену Николаевну Кошевую, производил в квартире обыск и грабил при этом ценные вещи, как издевался над заключенными в камерах полиции, Мельников/а он хорошо знал Николая Николаевича/ промолчал бы о сотрудничестве Коростылева с оккупантами, если бы такое было на самом деле?
   Неужели предатель смолчал бы и тогда, когда дядя Олега заявил: "Из окна своей камеры я видел, как отправляли на казнь молодогвардейцев. В числе полицейских, которые скручивали этим детям руки, вталкивали их в машины находился подсудимый Мельников". Думаю, что нет, не смолчал бы. Утопающий ведь хватается за соломинку. А Мельников чувствовал: приговор ему может быть только один - расстрел.
   Не надо, господа хорошие, выдумывать нелепости. Если вы хотели поведать правду о делах Н.Н.Коростылева во время оккупации Краснодона, так надо было сказать: дядя Олега Кошевого предоставил в распоряжение юных подпольщиков свою квартиру и радиоприемник, подвергнув тем самым себя и свою семью смертельной опасности; Коростылева несколько раз арестовывали, он сидел в полицейских застенках Краснодона и Ровеньков откуда бежал.
   Доморощенные исследователи не обошли вниманием и артиста кино Владимира Иванова. Приклеив ему ярлык "опытного разоблачителя", они не остановились на этом. Авторы публикации в "Пульсе" делают еще один выпад: с явной издевкой подчеркивают, что Владимир Иванов единожды прославился исполнением роли Олега Кошевого в кинофильме "Молодая гвардия".
   Да, прославился. Потому и был, вполне заслуженно, удостоен Государственной премии СССР. Что в этом предосудительного?
   Да, как киноартист Владимир Иванов прославился единожды. Именно исполнением роли Олега Кошевого. И в этом тоже нет ничего достойного порицания. На зря ведь в народе говорят: лучше меньше, да лучше. Ибо, как утверждал советский режиссер, драматург и теоретик кино, народный артист СССР, доктор искусствоведения, действительный член академии педагогических наук СССР С.Герасимов /а он в киноискусстве понимал побольше луганских апостолов/, В.Иванов "вошел в искусство с юношеским и тем не менее зрелым опытом солдата Великой Отечественной". Простите, паны ученые, следуя лексике некоторых ваших собратьев по "исследованиям", мне в данном случае наверное следовало бы сказать не "Великой Отечественной", а "Советско-германской на территории Украины".
   Александр Фадеев, словно дополняя Сергея Герасимова, написал на своей фотографии, подаренной В.Иванову: "Дорогой Володя, твоего изумительного Олега с горящими глазами кинозритель принял как подлинного юношу, каким я стремился его описать. Спасибо! И я, мой молодой друг, буду благодарен тебе до конца дней своих".
   Судя по всему, В.Семистяга и Ю.Козовский не имеют даже самого элементарного понятия об актере и его роли. Потому не в силах уяснить себе, что ушедший на фронт добровольцем Володя Иванов, исполняя роль Олега Кошевого, заново пережил войну, отдал роли, фильму все свои силы, весь жизненный опыт, без остатка раскрыл душу, можно даже сказать, вывернулся наизнанку. Однажды во время съемок фильма к В.Иванову подошел великий композитор двадцатого века Дмитрий Дмитриевич Шостакович,- он написал музыку к фильму,- и спросил:
   - Молодой человек, это вы играете Олега К-кошевого?
   - Я,- ответил Иванов.
   - Рад познакомиться. Композитор Шостакович,- сказал он, протягивая руку.
   - Иванов... Иванов Володя.
   - Вы прекрасно играете роль Олега, Володя. Вы п-получите искреннее признание широкой публики. П-по-верьтс мне. Вы заставили меня плакать. И я до сих пор не могу успокоиться.
   Успех В.Иванова был достигнут не только благодаря данными Богом выдающимся способностям, но и колоссальным напряжением духовных и физических сил. Работал артист на самосожжении, по системе Станиславского: переживи-сыграй. Вот один лишь тому пример. За неделю до съемки сцены "допроса", чтобы лучше сыграть роль, Иванов объявил голодовку. Вскоре у него открылись старые фронтовые раны, распухли и стали кровоточить десны, зашатались зубы. Он так ослаб, что еле держался на ногах. После окончания съемки, В.Иванов упал в голодный обморок. Очнулся он в больнице.
   "После выхода фильма,- вспоминала впоследствии народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда, профессор Тамара Федоровна Макарова,- многие из актеров долго не могли сниматься в других ролях. Кого бы ни пытался сыграть Володя Иванов, везде выступали черты Олега Кошевого, эксплуатировать которые Володя не смел".
   То же самое свидетельствует и другая народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда Нонна Викторовна Мордюкова: "...мы так "попали в яблочко" своими ролями в "Молодой гвардии", что нас потом никуда не брали. Говорили: "Будет в фильме еще одна Громова".
   Существует незыблемое правило: артисту нельзя повторяться, каждый раз ему необходимо создавать образ заново. Однако Владимир Иванов после окончания съемок фильма "Молодая гвардия" по-прежнему жил жизнью Олега Кошевого. Отдав перевоплощению всего себя, он никак не мог выйти из прекрасно сыгранной роли.
   Так начиналась драма артиста, едва не закончившаяся трагедией. Она причинила В.Иванову тяжкие душевные страдания. Несколько лет мой товарищ упорно боролся с собой. В той войне случались подъемы и падения, отчаяния и проблески надежды. И когда в конце концов В.Иванов преодолел себя, стал способным на перевоплощение, то оказался невостребованным. У артистов ведь как: год-другой не снимался и все о тебе забыли.
   Немалая вина в горестной судьбе лауреата Государственной премии СССР Владимира Николаевича Иванова режиссеров и драматургов: никто из них не поддержал талантливого артиста, не написал для него роль, не пригласил исполнить ее. В какую бы киностудию или творческое объединение артист не обращался, нигде не находил выхода своему таланту. Везде встречал кустовщину, кумовство, конъюнктуру. Ощущал свою ненужность, не только профессиональную, но и человеческую.
   Такова трагическая сторона успеха Владимира Иванова в кинофильме "Молодая гвардия", недавнего кумира кинозрителей. Судьба, к слову будет сказано, не только его одного, но и многих других одаренных артистов. Сколько их, подобно В.Иванову, не отыскав точки опоры, в расцвете творческих сил сошли с театральных подмостков, покинули кинопавильоны. А некоторые даже отдали богу душу. Самое страшное - никто никогда по этому поводу не ударил в колокола.
   Вот о чем панам Семистяге и Козовскому не мешало бы знать, прежде чем с сарказмом писать, что Владимир Иванов "единожды прославился исполнением роли Олега Кошевого." Знать и писать только о том, в чем хоть сколько-нибудь смыслишь.
   Заканчивая рассказ о В.Иванове, не могу не упомянуть: Владимир Николаевич прославился не только исполнением роли Олега Кошевого, но еще и тем, что в годы борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, будучи разведчиком истребительного противотанкового полка /представляете, уважаемые авторы опуса, что это за должность и часть?/ трижды пролил кровь в боях за Родину.
   Володя Иванов мой старый товарищ. Добрыми отношениями с ним я очень дорожу. И все-таки не могу не признать: его обращение к партократам Луганского обкома КПСС относительно предварительной проверки компетентными органами материалов о "Молодой Гвардии" перёд их публикацией, неправомерно. Как видно, трудно было ему сладить с обидой, вызванной настырностью всевозможных "исследователей" подвига молодогвардейцев, которые уже тогда, сенсации ради, отыскивали в биографии подпольной организации "жареные" факты, чтобы с их помощью принизить подвиг мальчишек и девчонок Краснодона, а то и опорочить его.
   Что же касается замечания В.Иванова о тогдашних работниках Краснодонского музея 'Молодая гвардия", то оно, хотя и несколько грубоватое, однако, по моему мнению, полностью соответствует действительности. Знаю это как по собственному опыту, так и из писем А.А.Могилевича, К.П.Донцова, Г.Е.Кирсанова и других.
   Высказывая несогласие с рядом выводов Государственной комиссии по выявлению боевой деятельности и гибели "Молодой гвардии", авторы подчеркивают, что она "работала поспешно и, на наш взгляд, некомпетентно". Да, поспешно, в смысле быстро, без раскачки. А как же иначе: ведь шла война. В то же время выводы делала основательные, обдуманные. Скоропалительностью нигде и ни в чем даже не попахивало. Что же касается некомпетентности, то А.В.Торицын подбирал помощников под стать себе: знающих, рассудительных, совестливых.
   Говоря о председателе Государственной комиссии, авторы, как бы между прочим, замечают: это будущий генерал КГБ. Подводя тем самым читателя к мысли: раз будущий кагебешник, да еще генерал, значит, с нечистой совестью. И забывают при этом, что не все так наивны, как им кажется. Мы ведь помним: в разные годы в КГБ служило немало честных людей. Народ наш не забыл и никогда не забудет выдающиеся подвиги чекистов В.Березина, Н.Глущенко, Е.Евдокимова, Р.Зорге, М.Кедрова, И.Ксенофонтова, И.Кудри, Н.Кузнецова, Я.Петерса, Ш.Радо, К.Филби... Этих и многих других советских разведчиков можно без преувеличения назвать совестью России.
   Не могу не упомянуть хотя бы двух-трех малоизвестных /а то и вовсе неизвестных/ широкому кругу читателей стратегических агентурных разведчиков, таких как сын А.Н.Толстого, значащийся в документах НКВД под фамилией "Быстролетов". В 30-е годы он выкрал все шифры органов государственной безопасности Англии, Германии, Италии, благодаря чему мы длительное время получали важную информацию ничего не подозревавших разведок тех государств. А Зоя Воскресенская! Да, та самая, популярная в свое время писательница. Она - полковник НКВД. Работала в Финляндии и Швеции. Благодаря ей союзница Германии Финляндия вышла из войны. 3. Воскресенская сохранила жизни многих и многих наших воинов. Советский разведчик Александр Феклисов, нарушив приказ Берия, пошел на контакт с информатором в Америке. Позже спас человечество от третьей мировой войны. Об этом подвиге Александра Семеновича Феклисова любопытный читатель может узнать из документального фильма "Москва... Разведцентр сообщает" известного русского кинорежиссера Андрея Стапрана.
   А сотни других, оставшихся безымянными!
   Немало кагебешников полегло на невидимых и видимых полях сражений, еще больше в годы сталинщины - в тюрьмах и лагерях. И не их вина, что по злой воле вождя мирового пролетариата и его камарильи в КГБ /ВЧК-ГПУ-НКВД/ совершались тяжкие преступления против советского народа. Ни у кого нет и не может быть оснований упрекать в чем-либо ни Рихарда Зорге, ни Зою Воскресенскую, ни их товарищей по невидимому фронту.
   Мы гордились и будем гордиться подвигами как разведчиков прошлого, так и самоотверженной работой тех, кто сегодня служит в Главном управлении разведки Службы безопасности Украины и ежедневно кладет на стол президента нашей державы важную информацию, необходимую для строительства государственной политики.
   Они отдали и отдают Родине все. И ничего не требуют взамен. Обо всем этом стоило бы знать доморощенным историкам.
   Если В.Семистяге и Ю.Козовскому так уж хотелось сказать хоть несколько слов об А.Торицыне, то, по-моему, следовало бы упомянуть не о том, кем он стал после войны /хотя и это, возможно, интересно/, а кем был в ту пору, каким жизненным опытом обладал, знал ли хоть что-нибудь о подпольной работе в тылу врага, имел ли моральное право возглавлять столь высокую комиссию.
   Так вот, Анатолий Васильевич Торицын, помимо должности заместителя заведующего спецотделом ЦК ВЛКСМ, выполнял одновременно обязанности помощника начальника Центрального штаба партизанского движения по работе среди молодежи в тылу врага. Его шестнадцать раз перебрасывали через линию фронта с ответственными заданиями. Торицын побывал у народных мстителей Белоруссии и Украины, Северного Кавказа и Крыма, Калмыкии, Орловщины, Брянщины, республик Прибалтики, Ленинградской и Смоленской областей. Встречался с Ковпаком, Федоровым, Сабуровым, Медведевым, Комовым, Орловским и другими прославленными партизанскими командирами. Анатолий Торицын провел во вражеском тылу в общей сложности более восьми месяцев. Он неплохо разбирался в людях, немало знал об особенностях партизанской борьбы и подпольной работы в тылу немецко-фашистских войск. Таким был руководитель Государственной комиссии, на которого паны Семистяга и Козовский пытаются бросить тень.
   Допускаю, в чем-то комиссия могла сделать промах - от ошибок застрахованы разве что святые, да те, кто ничего не делает. Однако возможные оплошности на общий положительный результат работы Государственной комиссии повлиять не могли.
   "Можно со всей уверенностью сказать,- пишут авторы статьи "Его называли '1Кашук"?- что составленные комиссией документы - первооснова превращения славных и честных ребят в мифологизированных героев-идолов, ставших на многие десятилетия эталоном сталинской системы воспитания молодежи".
   Не собираюсь утверждать, что в системе воспитания советской молодежи все было безукоризненно. Однако с какой бы стороны ту систему не рассматривать, положительного в ней куда больше, чем отрицательного. Вот лишь некоторые тому доказательства. Возьмем для примера только один период истории СССР, самый трудный и самый страшный, когда жизнь и смерть шли рядом и когда былые слова о патриотизме надо было подкреплять практическими делами. Да, я говорю о Великой Отечественной войне. Вот как вела себя тогда советская молодежь.
   Только за два первых месяца войны ушли на фронт добровольцами около 900 тысяч юношей и девушек. За подвиги в боях с немецко-фашистскими захватчиками тысячи молодых воинов Советской Армии и Военно-Морского флота удостоились звания Героя Советского Союза, сотни тысяч были награждены орденами и медалями. Молодежь тыла внесла в фонд обороны страны 1 млрд. рублей. Свыше 460 млн. из них заработано на комсомольско-молодежных воскресниках. 90% всех доноров составили молодые женщины и девушки. Вот какой была "сталинская" молодежь! Думаю, излишне доказывать, что ее нравственность актуальна и сегодня.
   Если вильна нэзалэжна, самостийна и соборна Украина воспитает такую молодежь, всегда буду гордиться нашей державой. А_пока что факты говорят о другом. Сегодня в нашем государстве, например, под всякими предлогами уклоняется от службы в Вооруженных Силах куда больше молодежи, чем идет на призывные пункты. И это в мирное время. А если, не дай Бог, возникнет угроза безопасности Украины? Поведет ли себя молодежь нашей державы так, как вели себя их далекие сверстники " годы Великой Отечественной войны?
   Порой мне кажется, что все эти московские, киевские и наши доморощенные "исследователи" подвига "Молодой гвардии"-люди с недоразвитой совестью. Они преследуют цель не только "остепениться " /а это означает удобно устроиться в новой жизни/, но и опорочить Олега Кошевого, его мать, родственников. Заодно бросить тень на других участников краснодонского подполья. И тех, кто так или иначе причастен к краснодонской эпопее. В конечном счете эти господа силятся если не стереть границу, то хотя бы уменьшить расстояние между героем и трусом, подвигом и предательством, человеком с чистой совестью и неразборчивым в средствах. Они стараются возвысить тех, кто в тяжкую годину палец о палец не ударили, чтобы постоять за Отечество, а теперь претендуют на лавры героев. Прямо скажем, тщетные потуги!
   

Ноябрь 1992 г.

   О прибавлении семейства "новых" исследований, касающихся истории "Молодой гвардии", точнее, о публикации наших знакомых панов Семистяги и Козовского "Что же было в Краснодоне?" я узнал лишь в ноябре. Потому откликаюсь на неоопус преподавателей Луганского педагогического института спустя два месяца. Честно скажу, раньше, при чтении подобных материалов, у меня невольно появлялось ощущение, что по биографии "Молодой гвардии" кто-то очередной намеревается защитить кандидатскую или докторскую диссертацию. Теперь к тому чувству прибавилось новое: либо луганские ученые заправские дилетанты, либо они, преследуя далекие от науки цели, сознательно ставят все с ног на голову.
   Впрочем, атаки на "Молодую гвардию" начались не вчера. Небылицы, подобные россказням досужих критиков В.Семистяги и Ю.Козовского я слышал и двадцать и тридцать лет тому назад. И цель у предшественников луганских апостолов была та же самая: если не опорочить организацию юных подпольщиков, то хотя бы бросить на нее тень.
   Разумеется, в истории "Молодой гвардии", как, пожалуй, и в биографии большинства, если не всех, подпольных организаций, есть белые пятна. Работать над их ликвидацией - благородная и нужная задача Только делать это надо с добрым сердцем и чистой совестью, непременно памятуя о совершенном мальчишками и девчонками Краснодона. И, разумеется, ради одной цели: возвеличивания и увековечивания подвига
   В редакционной вставке выступление преподавателя Луганского пединститута В.Семистяги и доцента того же вуза Ю.Козовского объявляется уникальным - словно до них не было подобных несуразностей. К тому же опубликовавшая материал газета "Молодь Украины" уверяет своих читателей: "Вы прочтете правду". И надеется, что на основе этой козовско-семистяговской "правды" будут исправлены школьные учебники. Думаю, с выправлением книг для учебных заведений торопиться не стоит. Надо прежде во всем хорошенько разобраться. И, упаси Бог, чтобы в обсуждении "Что же было в Краснодоне?" газета не превратилась в дорогу с односторонним движением. Тогда ни о какой правде, даже самой куцей, как и об исправлении учебников, не может быть речи.
   А теперь, воспользуясь надеждой "Молоди Украины', что публикация панов Семистяги и Козовского станет началом честного разговора об истории "Молодой гвардии", расскажу о том, что знаю наверняка, чему сам был свидетель, в чем сам участвовал.
   
   
   
    Истина первая
   Партия и комсомольское подполье
   
   В предисловии к своей работе В.Семистяга и Ю.Козовский безапелляционно заявляют: "Сегодня можно с уверенностью" сказать, что прежняя история "Молодой гвардии"- это серия "советских мифов". Еще ни о чем не поведав читателям, ничего документально не опровергнув вот так категорически и громко?! Ну, знаете, господа хорошие... Не всякий решится на такое. Даже ученый с именем. Прежде ведь стоит оспорить биографию "Молодой гвардии", убедить читателей, что существуют эти самые "советские мифы", а потом уже делать выводы.
   И все это происходит сегодня, когда еще живы организаторы, участники и свидетели краснодонских событии. А что же будет, когда мы уйдем из жизни? Что тогда станут строчить борзописцы о "Молодой гвардии"? Наверное, станут уверять: такой подпольной организации, да еще комсомольской, вообще не было, как и фашистского нашествия на нашу страну, что все это выдумки, фантазия.
   Луганские ученые сообщают, что они "встречались или разговаривали по телефону... с людьми, которые имели непосредственное отношение к деятельности краснодонского подполья" Обратите внимание краснодонского подполья вообще, а не только "Молодой гвардии". За это надо бы поблагодарить уважаемых панов. Однако, свежо предание, да верится с трудом.
   Не секрет, к тому же подтверждается местных архивов, а также архива Институт истории при экс-ЦК Компартии Украины, Центрального архива Министерства обороны СССР, свидетельствами организаторов и участников краснодонского подполья, что в 1941-1942 годах созданием коммунистического подполья в Краснодоне занималось 8-е отделение политотдела 18- й армии совместно с Краснодонским райкомом и Ворошиловградским обкомом партии.
   Исследовательской группе, в составе которой работали В.Семистяга и Ю.Козовский, хорошо известно, что живы бывший начальник 8-го отделения поарма-18 А.А. Могилевич /в целях конспирации он носил тогда фамилию Борцов, под которой известен многим жителям Украины в частности, донбассовцам. Замечу кстати, память о краснодонских событиях у Александра Александровича, несмотря на преклонный возраст, отличная и по интеллекту, и по культуре, и по развитию/ и один из сотрудников отделения К.П.Донцов /он, к слову, обучал Ф.П.Лютикова стрельбе из различных видов советского и немецкого стрелкового оружия/.
   После войны К.П.Донцов приезжал в Краснодон, заходил в райком партии и музей "Молодая гвардия". Однако там его воспоминания о подготовке подполья никого не заинтересовали. Однажды в Полтаве Константин Порфирьевич встретился с женой Лютикова, Евдокией Федотьевной, которая приезжала в их город в составе одной из краснодонских делегаций. Она со слезами радости, огорчения и боли обняла старого знакомого.
   Казалось бы, какой настоящий ученый, да еще историк-исследователь может пройти мимо таких фактов, таких людей! А вот луганские деятели науки претёндующие к тому же на роль первооткрывателей и оракулов истории "Молодой гвардии", прошли. Причем, сделали это сознательно. Впрочем, они не пожелали встретиться, поговорить также с автором этих строк, который был бойцом Краснодонского партизанского отряда и кое-что знает о первом и втором подполье Краснодона.
   Почему авторы публикации "Что же было в Краснодоне?" так поступили? Думаю, причина здесь одна: наши воспоминания, документы, которыми располагаем, идут вразрез с заранее намеченной В.Семистягой и Ю.Козовским линией дегероизации "Молодой гвардии", надругательства над памятью погибших мальчишек и девчонок Краснодона, отрицания какого-либо участия партии коммунистов в подготовке и деятельности краснодонского подполья. Так что не лукавьте, не обманывайте читателей, неуважаемые перевертыши-оборотни.
   Поносить бывшую КПСС, скомпрометировавшую себя, как видно, надолго, сейчас стало чуть ли не повальным увлечением. Ее ругают за дело и без дела, к месту и не к месту, нередко просто моды ради. При этом хулители нашей истории зачастую не делают разницы между рядовыми коммунистами, служившими Отечеству не за страх, а за совесть, и партбилетчиками, партийной элитой, ставившей свои личные интересы выше интересов народа.
   "Забыли" авторы публикации и о том, что совсем недавно сами состояли в КПСС. И не просто состояли, а активно работали - пропагандировали ее идеи и учение. Больше того, впадая в историческое беспамятство, авторы-отступники нередко сознательно фальсифицируют прошлое, в частности, Краснодона, забывают о том, что и в советском периоде нашей истории было немало такого, что достойно уважительного слова, глубокого почитания, доброй памяти. Ну, кто из порядочных, советских сограждан станет, скажем, отрицать, что именно КПСС была организатором и руководителем партизанского движения в тылу немецко-фашистских захватчиков, как это делают авторы публикации в "Молоди Украины'?
   Да, в начальный период войны группы подпольщиков и партизанские отряды нередко возникали стихийно. Наблюдалось подобное и позже. Однако в подавляющем большинстве случаев именно коммунисты поднимали людей на подпольную борьбу с оккупантами. И не только организовывали их в отряды и группы, но и составляли основное ядро тех формирований, шли в первых рядах народных мстителей - были наиболее светлыми личностями. Примеров тому - множество.
   Напомню читателям, что уже через неделю после начала Великой Отечественной СНК СССР и ЦК ВКП(б) издали директиву по развертыванию партизанского движения в тылу врага. В дополнение к тому документу 18 июля 1941 года ЦК ВКП/б/ принял специальное постановление "Об организации борьбы в тылу германских войск". Вскоре Главное политическое управление РККА разослало директиву "О работе среди населения оккупированных областей и партийно-политическом руководстве партизанским движением."
   Согласно последнему документу при политуправлениях фронтов образовывались "восьмые отделы", а при политотделах армий - "восьмые отделения". В числе задач новых подразделений армейских политорганов была главнейшая: формирование в тесном контакте с местными организациями ВКП/б/ партизанских отрядов, подпольных, разведывательных групп и переброска их через линию фронта.
   Обо всем этом В.Семисгяга и Ю.Козовский почему- то не упоминают.
   Первое подполье Краснодона - это создание партизанского отряда. В архивах Украины и СССР (теперь России), хранится немало документов о той работе восьмого отдела политуправления Южного фронта /в зону действия которого входил Краснодон/, как и о работе 8-го отделения поарма-18, оно непосредственно готовило коммунистическое подполье города.
   Расскажу об одном из них. Появился он после того, как была проведена передислокация частей 18-й армии и значительная часть Ворошиловградской области, в том числе Краснодон, временно попала в полосу действий 12-й армии.
   Начальник 8-го отделения поарма-12 поручил тогда своим сотрудникам установить, какие партизанские отряды созданы на Ворошиловградщине. Вскоре они доносили: "Выполняя Ваше указание... об установлении связи с ранее организованными отрядами по г. Ворошиловграду и в районах области... нами установлено: всего в направлении действия нашей армии насчитывается девятнадцать партизанских отрядов... в которых состоит 443 человека, из них 226 членов и кандидатов в члены ВКП/б/. Все отряды хорошо вооружены винтовками, гранатами, взрывматериалами и др. видами оружия... Продовольствием отряды обеспечены от двух до трех месяцев. Значительная часть оружия и продовольствия рассредоточена в тайниках в нескольких местах, место тайника знает только командир отряда и один из партизан.
   Каждый отряд имеет явочную квартиру, специально выделенных людей для связи, установлен пароль и отзыв, район действия. Все партизаны приняли присягу, прошли пятидневные курсы по подрывному делу... по сведениям, полученым от 4-го отдела управления НКВД по Ворошиловградской области, мы имеем:
   По Краснодонскому району - один партизанский отряд. Командир отряда Кожанков Иван Емельянович, комиссар Берестенко Алексей Григорьевич. В отряде насчитывается 27 человек, из них членов ВКП/6/-27 человек.
   Вооружение отряда: ручных пулеметов-2, винтовок-46, патронов-56 тыс., наганов-7 и к ним 175 патронов, гранат-26. Район действия отряда - Краснодон, поселок Изварино, село Новоалександровка.
   Явочные квартиры:
   - поселок Изварино, ул.Клубная, дом 7, кв.4. Кирюшина Елизавета Васильевна - "Добрая".
   -2-я явочная квартира: Ворошиловградская область, Краснодонский район. хутор Новодуванка. Ивакина Вера Андреевна - "Васина".
   -3-я явочная квартира: Ворошиловградская область, Краснодонский район, хутор Шевыревка. Беспалова Анна Терентьевна - "Шевыревская".
   -4-й явочная квартира: Ворошиловградская область, Краснодонский, район, шахта N 5, дом 2, кв.23. Зимина Агафья Степановна - "Сорокина".
   Пароль: "Я ищу земляков". Отзыв: "Кто ваш земляк?" Ответ:"Сергеев Иван..."
   Для связи между отдельными партизанами и частями отряда были подобраны специальные люди. А еще - подготовлены разведывательные и диверсионные группы. Разведчики и диверсанты в списки отряда не включались, о них знали только командир и комиссар отряда.
   Работу по созданию коммунистического подполья в Краснодоне 8-е отделение поарма-18 проводило в тесном общении с райкомом партии. Первый секретарь райкома В.К.Нудьга непосредственно участвовал в отборе кандидатов, присутствовал при принятии бойцами отряда клятвы партизана - каждый присягал индивидуально и скреплял торжественное обещание личной подписью. Знаю обо всем этом по собственному опыту.
   В ноябре 1941 года в жестоких боях частям Красной Армии удалось задержать фашистов на реке Миус. Фронт в Донбассе стабилизировался. Однако вражеские войска по-прежнему имели перевес в живой силе и технике, а потрепанные в непрерывных боях полки и дивизии нашей армии очень нуждались в помощи. Это побудило командование бросить на фронт партизанские отряды, сформированные на неоккупированной территории Донбасса.
   Принятию такого решения способствовало и то, что Ставка Верховного главнокомандования /читай: Сталин/ ожидала удар гитлеровцев летом 1942 года не на Юге, как это случилось на самом деле, а в направлении Москвы. Так зимой 1941 года попал на фронт Краснодонский партизанский отряд, бойцом которого мне, пятнадцатилетнему пареньку, посчастливилось стать.
   Правда, Борцов-Могилевич просил Военный Совет армии не трогать будущих партизан и подпольщиков, оставить их на возможный непредвиденный случай. Однако начальник политотдела армии полковой комиссар Б.С.Мельников, с подачи которого Военный Совет принял решение об отправке на фронт партизанских отрядов, настоял на немедленном выполнении постановления.
   Реализуя приказ, Борцов-Могилевич одновременно разыскивал секретаря ЦК КП/б/У Д.С.Коротчснко - в то время он занимался организацией коммунистического подполья на Украине. Поскольку отменить приказ было уже невозможно, Демьян Сергеевич разрешил отозвать из отрядов и оставить в местах постоянного проживания, как будущих организаторов партизанской борьбы, некоторых партизан и подпольщиков, по одному-два из отряда, все на тот же непредвиденный случай. Из нашего Краснодонского партизанского отряда, например, Борцов-Могилёвич запретил отправить на фронт и оставил в городе Филиппа Петровича Лютикова.
   Непредвиденное, о возможности которого никогда не забывал Борцов-Могилевич, к сожалению, стряслось. Летом 1942 года фронт на Юге был неожиданно прорван. Вскоре фашисты оккупировали новые советские города, в их числе Краснодон. Когда над городом внезапно нависла реальная угроза оккупации, Александр Александрович не кричал: "Я ведь предупреждал!.." Не обращал он внимание и на угрозы Мельникова, который совсем недавно поздравлял его с высокой правительственной наградой /за хорошую организацию подполья и партизанского движения в зоне действия армии Борцов- Могилевич удостоился ордена Красного Знамени/, а теперь именно его решил сделать "козлом отпущения", старался переложить на Могилевича свои промахи - всю ответственность за отсутствие в Краснодоне заранее организованного подполья.
   Оставлять в городе наш рассекреченный партизанский отряд не было никакого смысла. Потому, собрав все свое мужество и самообладание, не думая о собственной судьбе, начальник восьмого отделения срочно создавал второе подполье Краснодона. Из красноармейцев и командиров расположенных в городе курсов младших лейтенантов он сформировал боевую группу, которую назвал Вторым краснодонским партизанским отрядом. Для работы в тылу врага /одновременно и не так же экстренно/ готовилось несколько горожан- коммунистов, старшим среди них Борцов-Могилсвич назначил Ф.П.Лютикова.
   Стремительное продвижение немецко-фашистских войск не позволило осуществить все задуманное, многое решалось в спешке. Последний раз Александр Александрович инструктировал Филиппа Петровича в день оккупации Краснодона и едва не угодил в плен: покинул город, когда фашистские войска заняли не только окраину, но и некоторые центральные улицы. Тогда же Борцов-Могилевич назвал Лютикову необходимые для связи с ним, Вторым краснодонским партизанским отрядом и оставленными в городе агентами 8-го отделения, пароли, явки, адреса, указал, где именно находятся склады оружия и боеприпасов.
   Возможно, именно спешка привела к тому, что вскоре после прихода немцев по невыясненным причинам взорвался склад боеприпасов с находившейся в нем довольно большой группой подпольщиков; что многих командиров и красноармейцев, отобранных для партизанской борьбы из курсов младших лейтенантов, фашисты арестовали уже в первые дни оккупации. Они погибли частично в здании полиции, частично в шурфе шахты пять, в который полицейские и гитлеровцы сбросили Лютикова, многих молодогвардейцев.
   В связи с созданием Центрального, штаба партизанского движения. и одновременно Украинского ШПД лётом 1942 года ликвидировали восьмые отделы и отделения. Прямо скажем, время было выбрано не совсем удачное, во всяком случае для Южного фронта: армии фронта отступали. К тому же для передачи дел установили весьма ограниченное время. Это могло привести /и на самом деле привело/ к срыву работы, провалам многих разведчиков и диверсантов, неблагоприятно сказалось на боевых делах подчиненных восьмым отделам партизанских отрядов. Не составил в том исключения и оккупированный Краснодон, точнее агентура, оставленная в городе 8-м отделением поарма-18. Но кто считал наши потери? Кто и когда жалел советского солдата, в том числе невидимого фронта? Зная о законе Александра Васильевича Суворова "воюют не числом, а умением", мы, тем не менее, продолжали пренебрегать этим правилом великого русского полководца.
   Познакомившись с огромным количеством всевозможной литературы о Великой Отечественной войне, документами многих центральных и республиканских архивов, встречаясь с известными военачальниками и политработниками, я ни разу не читал и не слышал, чтобы Верховный Главнокомандующий интересовался потерями наших Вооруженных Сил: количеством убитых2 раненых, без вести пропавших. Следуя примеру Сталина, не интересовались нашими потерями и многие генералы. Как видно, прав был Бисмарк, утверждая: "Величие полководца прямо пропорционально числу загубленных им солдат". В этом одна из причин того, что соотношение вражеских потерь и наших за годы войны составило один к пяти.
   В те горестные летние дни 1942 года Борцов-Могилевич послал докладную записку Д.Коротченко, в которой просил, в интересах общего дела, отсрочить ликвидацию восьмого отделения поарма-18 до стабилизации фронта. Обращение осталось без должных последствий: секретарь ЦК. не вникнув в суть дела, переслал его Б.Мельникову. А тот /теперь бригадный комиссар, отчего стал еще более кичливым и надменным/ расценил докладную записку как желание Борцова- Могилевича продлить свое пребывание в спокойной и безопасной /так считал бригадный комиссар/ должности.
   После ликвидации восьмого отделения поярма-18 оборвалась связь с "Большой землей" оставленного в Краснодоне подполья. Мне неизвестно, как Б.Мельников распорядился документами о партизанах и подпольщиках, переданных ему Борцовым-Могилевичем. Но доподлинно знаю: УШПД тех бумаг не получал, связи с оставленной в Краснодоне агентурой не имел. А агентура без связи - ноль бeз палочки. .
   О конкретных делах. Ф.П.Лютикова, других подпольщиков, оставленных в Краснодоне 8-м отделением, судить не берусь: у меня слишком мало свидетельств для достоверных выводов.
   В свое время, несмотря на мои многочисленные и настойчивые просьбы и требования, наличие партбилета и выданной УКГБ "формы два", партократы Ворошиловградского обкома КПСС так и не допустили меня к архивным документам Краснодонского райкома и Ворошиловградского обкома партии, как и к материалам многочисленных комиссий, расследовавших работу и гибель подполья Краснодона. Зная о моей немалой осведомленности и, как видно, учитывая мой независимый, несговорчивый, а то и строптивый характер, партаппаратчики опасались, что, попав в мои руки, составленные ими и послушными им исследователями "документы", могут получить несколько иное звучание.
   А в тех бумагах было над чем поразмыслить. Ну, хотя бы над отрицанием организации коммунистического подполья в 1941-м году. По указанию областных партократов в краснодонском музее "Молодая гвардия" была даже вывешена фальшивка в виде свидетельства одного из довоенных секретарей Краснодонского райкома партии Е. Геруса. Та бумажка утверждала: коммунистическое подлолье в Краснодоне начало создаваться в 1941.году. Одновременно утверждение бывшего секретаря Краснодонского райкома КП/б/ Украины было включено в сборник документов и воспоминаний "Бессмертие юных". Нет, не мог Е.Герус засвидетельствовать такое, хотя бы уже потому, что знал - это подлог. К тому же до того, в одной из статей, опубликованных в "Славе Краснодона", совершенно справедливо писал: "Осенью 1941 года по указанию вышестоящих партийных органов был создан Краснодонский партизанский отряд..."
   Как бы там ни было, а я не сомневаюсь: в той невероятно сложной и трудной обстановке агентура 8-го отделения, оставленная в оккупированном Краснодоне, сделала все, что могла. И достойно встретила смерть. Неспроста ведь так издевались над Филиппом Петровичем Лютиковым полицейские и немцы. В акте, составленном жителями города после изгнания фашистов, сказано: "Заведующий технической частью треста "Краснодонуголь" тов. Лютиков был засечен до полусмерти, ему выкололи глаза, после чего расстреляли и бросили в шурф".
   Не скрою, мне очень хотелось получить доказательство того, что Филипп Петрович Лютиков /так много сделавший для меня и моего друга Сергея Тюленина/ имел связь с молодогвардейцами. Однако командир комсомольцев-подпольщиков Иван Туркенич, моя сестра Нина Иванцова, некоторые другие оставшиеся в живых молодогвардейцы с которыми я беседовал, как и Елена Николаевна Кошевая, заявляли: с Лютиковым и другими коммунистами - подпольщиками никто из них не встречался. Разумеется, все это не означает, что коммунистического подполья в Краснодоне не было. Оно, несомненно, наличествовало. Однако связи с "Молодой гвардией", как видно, не имело.
   Вот написал эти лова и крепко задумался: а как же быть в таком случае с воспоминаниями Радика Юркина, хранящимися в Краснодонском музее "Молодая гвардия": "...В конце сентября 1942 года в город пришел молодой офицер Советской Армии, молодой коммунист Евгений Мошков. Он бежал из немецкого плена. Мошков знал Филипа Петровича Лютикова еще по довоенному времени. Он... обратился к нему за советом: что делать и как быть?
   Ф.П.Лютиков знал о существовании подпольных комсомольских групп. Он поручил Е. Мошкову связаться с руководством этих групп и предложить им объединиться в единую подпольную организацию".
   Вот такое собственноручно написанное свидетельство Р.Юркина, человека, который вступил в краснодонское подполье раньше И.Туркенича, моих сестер и многих других молодогвардейцёв. И уже потому знавшего историю "Молодой гвардии" лучше, чем кто-либо. "Как с ним быть?"- вновь и вновь спрашиваю я себя. Не находя ответа на поставленный вопрос, осмелюсь все же утверждать: о коммунистическом подполье Краснодона сказано еще не все.
   А тем временем досужие историки-исследователи В.Ссмистяга и Ю.Козовский пишут в рассматриваемой публикации:"Что касается коммуниста Ф.П.Лютикова, то он лишь имел намерение создать партизанскую группу". Ошибаетесь, уважаемые. Лютикову незачем было создавать партизанскую группу - она /читай: Второй Краснодонский партизанский отряд/была организована еще до оккупации Краснодона. Филипп Пстрович, как я уже отмечал, имел пароли, явки, адреса для связи с ней. К слову, об этом А.Могилевич рассказывал мне и писал в Луганский обком КПСС неоднократно.
   Несколько слов о свидетельствах мастера Краснодонских ЦЭММ Михайличенко, которые приводят В.Семистяга и Ю.Козовский. Прежде всего, относительно эвакуации Ф.П. Лютикова. Я встречался с ним дня за два до оккупации Краснодона. Тогда уже все, кто хотел /и мог/ эвакуироваться, покинули город. В Краснодоне не было ни военных /исключая наш истребительный батальон/, ни райкома партии, ни НКВД. Никакой власти. Город притих, ожидая прихода фашистов. Даже собаки почему-то перестали лаять.
   Во время той, последней, встречи с Лютиковым между нами состоялся такой разговор. Разумеется, спустя десятилетия, я не могу гарантировать подлинность слов. Однако за точность размышлений ручаюсь.
   -Ты уходишь?- озабоченно спросил Филипп Петрович и тут же сам ответил: -Конечно, уходишь. Оставаться нельзя. Все знают о твоем партизанстве и пребывании в истребительном батальоне...
   -Ухожу,- подтвердил я.- Только еще не знаю с кем. Старший батальонный комиссар Борцов сказал, что я по-прежнему числюсь в его резерве и отступать буду с ним. Но вот уже три дня я захожу на его квартиру. И хозяйка Мухина говорит: "Борцова дома нет..." Наверное, с истребительным придется... А вы? '
   Филипп Петрович на миг задумался и как- то неопределенно пожал плечами.- Приболел малость,- сказал, наконец, негромко.- Не решаюсь в таком состоянии в дальний путь...Да и Борцов не советует...
   "Борцов не советует..."- мысленно повторил я слова Лютикова. И только тогда понял, почему зимой Филипп Петрович не ушел с нами на фронт и сейчас не эвакуируется.
   Что же касается Борцова-Могилевича, то он, как я уже говорил, последний раз встречался с Лютиковым в день оккупации Краснодона, то есть позже меня. Из рассказа Александра Александровича знаю также, что при разработке легенды Лютикова его эвакуация не предусматривалась.
   -Обязательной эвакуации подлежала семья,- вспоминал Борцов-Могилевич. - Проследить за ее отъездом я поручил старшему политруку Коробову - вы должны его помнить. В назначенный день он доложил, что жена и дочь Филиппа Петровича выехали из Краснодона.
   Сопоставляя все это с тем, что, по словам авторов, свидетельствует Михайличенко, прихожу к выводу: что-то здесь не вяжется. Не вяжется и другое, с "лагерем для, перемещенных лиц", в котором, якобы, содержался Лютиков. Таких лагерей немцы на оккупированной советской территории, насколько мне известно, не создавали. Может быть, просто потому, что не было самих перемещенных лиц. /Для несведущего читателя поясню: в период второй мировой войны перемещенными лицами называли мирных граждан оккупированных гитлеровцами стран, насильственно угнанных для принудитёльных работ в фашистскую Германию. По логике вещей следует: такие лагеря были только на территории самого фашистского логова/На временно оккупированной советской территории гитлеровцы организовывали концентрационные лагеря женские, штрафные, для военнопленных. Но для перемещенных лиц... Это что-то вроде деревянной железки.
   Сомневаюсь в показаниях Михайличенко /если таковые вообще существуют/ еще и потому, что в период летнего наступления 1942 года немцы не брали в плен не то что гражданских лиц, но даже красноармейцев - не до того им было. Пленили только командиров/комиссаров и политработников в плен тоже не брали, их просто расстреливали на месте/. Фашисты не могли отвлекаться на пленение и связанное с этим конвоирование, создание концлагерей - не могли позволить себе распылять силы, так нужные для выполнения главной задачи: наступления на Сталинград и Кавказ. Правда, группы красноармейцев они все же задерживали. Но только для то го, чтобы выявить командиров, "комиссаров, политработников, цыган, евреев. И распороть ножами пилотки наших воинов - знак того, что они встречались с оккупантами,- да сказать: "Иди, Иван, убирать хлеб".
   Когда подходили немецкие тыловые части, они первое время тоже не обращали внимание ни на эвакуированных, ни на одиночных красноармейцев. Задерживали лишь группы и направляли их в концентрационные лагеря. Один из таких лагерей, ближайший к Краснодону, и, пожалуй, самый крупный в нашей местности, был в районе Миллерово.
   Вскоре после пленения, как утверждают авторы /или Михайличенко, из текста неясно/, Лютикова освободили и погнали к месту работы в Краснодон. Погнали, значит конвоировали. Но, повторяю, немцы не позволяли себе такого в ту пору. Потому свидетельства Михайличенно вызывают недоверие. Пишу обо всем этом, как человек, который в рядах Красной Армии прошел весь горький путь ее отступления от Краснодона до Махачкалы. И побывал не в одном водовороте событий тех дней.
   
   
    Истина вторая
   О юном патриоте
   
   Когда мы говорим о подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" надо непременно помнить о времени в котором она родилась и действовала. Тот период Великой Отечественной войны был чрезвычайно сложным и необыкновенно тяжелым. Фашистские захватчики оккупировали Прибалтику, Белоруссию, Украину, Молдавию, значительную часть России. Они по-прежнему угрожали Москве, сжимали в блокадном кольце Ленинград, вышли к Волге и Кавказу.
   Многим тогда казалось: дни Советского Союза сочтены. Такое мнение овладело умами не только значительной части гражданского населения /главным образом прифронтовых городов и сел/, но и проникло в солдатские души. В нашей армии появились сотни, тысячи дезертиров добровольно сдававшихся в плен. Немалую часть их составляли те, чьи семьи или родственники проживали за линией фронта. Забыв о присяге, командиры и красноармейцы бросали оружие, поднимали руки перед врагом или разбегались по домам. А бесприютные и те, чьи города и села не были оккупированы, укрывались в отдаленных селениях, переодевались в гражданское платье, старались смешаться с беженцами, раствориться в их массе, спешно становились молодоженами.
   По официальным, надо думать, заниженным данным, с которыми я в свое время познакомился в Центральном архиве Министерства обороны СССР, войска только одного, Южного, фронта с 22 июня 1942 года по 1 ноября того же года, то есть фактически за четыре месяца боев, потеряли пленными /они именовались без вести пропавшими/ 118.234 человека. Разумеется, далеко не все из этих ста с лишним тысяч добровольно перешли на сторону немцев. И все же тех, кто попал в плен по своей охоте среди них было немало.
   Тогда, в сорок втором, изменили присяге и по собственному желанию перешли к фашистам некоторые высокопоставленные военные. Скажем, заместитель командующего Волховским фронтом, исполняющий обязанности командующего 2-й ударной армией генерал-лейтенант А.А.Власов; начальник штаба 19-й армии генерал-майор В.Ф.Малышкин; заместитель начальника штаба 6-й армии полковник М. А. Меандров; командир 59-й стрелковой бригады полковник С.К.Буняченко и другие.
   Никто из этих генералов и полковников не был дилетантом от военной науки: одни окончили поенные академии, другие выиграли довольно крупные сражения, за что удостоились очередных воинских званий и высоких правительственных наград. Те генералы и полковники выстояли в 1941-м. А вот в сорок втором сдались. Почему? Вот что говорил впоследствии по этому поводу бывший генерал-майор Красной Армии уже упоминавшийся В.Ф.Малышкин: "Как получилось, что я, состоявший более 20 лет в партии и более 22 лет служивший в Красной Армии, очутился в таком положении? В чем же дело?- спрашивал он себя на судебном процессе по его делу. И сам отвечал:- Я честно говорю, что до перехода на сторону немцев я не совершил ни одного преступления, но в тяжкой обстановке у меня не нашлось внутри стержня. Переломным годом был 1942 год - год немецких успехов и это не могло не оказать на меня влияние. Я, свихнувшись, не имея внутри стержня, оказался тряпкой, кислым интеллигентом, мной двигал животный страх..." Примерно то же самое говорили о причинах своего падения и другие названные мной предатели-генералы и полковники.
   Они, взрослые, образованные, умудренные жизненным опытом профессиональные военные, занимавшие высокие посты и уже потому имевшие дополнительную информацию о нашей возможности противостоять врагу, свихнулись. А вот мальчишки и девчонки Краснодона в ту же самую пору не сбились с правильного жизненного пути, хотя находились в самом eго начале. Потому что имели твердую внутреннюю опору - любовь к Родине. А она, вместе со страстью самопожертвования за благополучие Отечества ворочает горы.
   И вновь возвращаюсь к обстановке лета 1942 года. Делаю это все с той же целью - показать, как любили свою землю, свой народ, как верили в "нашу победу юные подпольщики Краснодона. Душевную сумятицу усиливала тогда немецкая пропагандистская машина. Работала она безостановочно и днем и ночью. К тому же, надо признать, со знанием дела: умело использовала в своих целях наши промахи и неудачи. Тысячи листовок, брошюр, газет; сотни и тысячи перешедших на сторону врага обиженных советской властью или просто испугавшихся, растерявшихся сограждан, десятки громкоговорителей, установленных на автомашинах и имевших возможность появляться то в одном, то в другом месте и оттого казавшихся сотнями, в один голос трубили: война не сегодня так завтра окончится полной победой гитлеровцев. Устоять, не сбиться на неверный шаг в том грохоте пропаганды было ох как трудно.
   В то же самое время, истекая кровью, верные Родине и присяге воины, подчас не имея никакой информации о действительном положении дел на фронтах и в тылу, цеплялись за каждую мало-мальски удобную для обороны высотку или речушку. Чувство долга и собственного достоинства, а не приказ Сталина N 227 - известный в народе больше под названием "Ни шагу назад"- заставляли нас стоять насмерть. Мы верили, что остановим и разгромим врага, что отзвуки тех боев непременно докатятся до оккупированных фашистами районов, напомнят соотечественникам: еще не все потеряно, борьба продолжается. И не дадут им окончательно разувериться, пасть духом. Kaкова же была вера мальчишек и девчонок Краснодона в торжество нашего правого дела, чтобы при явных, потому
   не требующих доказательств, крупных поражениях Красной Армии, в том хаосе и свистопляске дезинформации и леденящих кровь правдивых сообщениях, думать не о собственном спасении, а о борьбе с насильниками. Не взрослые, не воины, а только-только вступившие /а то и вступающие/ в жизнь юноши и девушки Краснодона поднялись на борьбу "новым порядком", опиравшимся на отлично вооруженную, экипированную, организованную, обученную армию, обладавшую к тому же богатым боевым опытом, прошедшую победным маршем по многим странам Европы, имевшую составе специальные противопартизанские части. Пренебрегая собственной безопасностью /а ведь вся жизнь их была впереди/, они бросили вызов фашизму. В этом, пожалуй, самоё главное, самое решающее значение совершенного молодогвардейцами.
   С великим уважением народ наш /во всяком случае, подавляющая часть его/ относится ко всем партизанам и подпольщикам. Но к тем, кто вступил в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками в мальчишеском возрасте, да еще в дни страшных неудач Красной Армии, многие, в том числе и автор этих строк, испытывают особое почтение. И это закономерно. Решиться на такое ратоборство могли только необыкновенно храбрые, беспредельно любящие свой народ люди.
   Сегодня некоторые "исследователи" биографии "Молодой гвардии" утверждают: мальчишки и девчонки Краснодона сделали для победы всего ничего. Неправда! Они совершили невероятно много. Одно только вывешивание красных советских флагов чего стоило. Измучившиеся, а то и изверившиеся в нашей победе люди почувствовали - борьба не окончена, о них помнят, победа непременно будет за нами.
   А поджог биржи труда! Благодаря той операции подпольщиков около двух тысяч молодых краснодонцев были спасены от угона в фашистское рабство. А сотни листовок, рассказывавших правду о войне, вселявших в души краснодонцев уверенность в скором освобождении! Уже за одно, это "Молодая гвардия" достойна нашей вечной памяти и благодарности.
   Были и другие, не менее славные дела юных подпольщиков, другие подвиги.
   Читая очередной опус свежеиспеченных искателей "нового" в истории "Молодой гвардии", я /не скрываю этого/ сильно разволновался. Чтобы как-то успокоиться, встал из-за стола, принялся ходить по комнате. Потом включил радио. Шла передача местного луганского вещания. И надо же было случиться такому! Гостья радиостудии /то, что это не профессиональный диктор распознавалось по строю речи и произношению/, словно угадывая мои мысли и вызванные ими переживания, рассказывала, как седьмого ноября сорок второго года собственными глазами видела красные флаги, вывешенные в оккупированном Краснодоне. А спустя месяц - горящую биржу труда.
   В те дни она читала также молодогвардейские листовки. И вот, спустя пятьдесят лет, гостья радиостудии с необыкновенным волнением /это чувствовалось по голосу/ рассказывала, как восприняла тогда те события сама, а также ее соседи и знакомые. Поведала, какой надеждой наполнились их сердца.
   -Сейчас,- с болью и тревогой говорила краснодонка, -кое-кто пытается поставить под сомнение подвиг молодогвардейцев. Но ведь он был! И я, простая женщина, тому свидетельница. Да только ли я! В нашем городе еще немало тех, кто может подтвердить все, о чем я говорю. Сделанное молодогвардейцами считала и считаю настолько важным, что сочла своим долгом обо всем поведать внучке. Не раз и не два говорила с ней о делах юных подпольщиков. Рада, что она все правильно восприняла и запомнила. Внучка рядом, сама может все подтвердить...
   Я не слышал начала передачи, потому не знал имени землячки. Позвонил на луганское радио. Журналист Светлана Бондарева, готовившая ту передачу, сказала: делилась своими воспоминаниями Забродина Лидия Алексеевна. И тут же назвала ее домашний адрес, номер телефона.
   И все это паны Семистяга и Козовский называют "серией фальшивок", "страшными советскими мифами"
   И от такого наследства советуют нам отказаться.
   Если наши юноши и девушки совершали героические подвиги во имя свободы и независимости Родины, то, выходит, не все в нашей советской системе воспитания было так плохо, как в этом стараются уверить читателей "Молоди_Украины" авторы публикации "Что же было в Краснодоне?" Подтверждение тому - борьба, поведение на допросах, сама смерть молодогвардейцев. Они достойны восхищения, преклонения, доброй памяти. А ведь в полицейских застенках с заключенными не церемонились, там невероятно тяжело было сохранить человеческое лицо. Об этом говорят сами палачи. Вот свидетельство одного из них, Отто Шенна: "Являясь начальником жандармского поста в городе Краснодоне, я совместно со своими подчиненными-жандармами и полицейскими - чинил расправу над советскими гражданами... Во время допросов все без исключения молодогвардейцы подвергались всяческим пыткам. Еще в первые дни своего пребывания в Краснодоне Соликовский получил от меня приказание, чтобы каждый сотрудник полиции имел при себе резиновую палку или плеть со свинцовым наконечником для расправы с арестованными... Молодогвардейцев избивали до потери сознания, мы ломали им ноги, руки, затем обливали холодной водой и бросали в карцер, инсценировав там казнь через повешение, а также применяли и другие пытки. Тела арестованных были сплошь в кровоподтеках и ссадинах. Мучения молодогвардейцев усиливались еще и тем, что мы морили их голодом. На всех арестованных я не затратил ни одного килограмма хлеба, не говоря уже о других продуктах питания, хотя они у нас содержались по 10-12 суток. Им не давали вволю воды".
   Это не коммунистическая пропаганда, паны дилетанты. Это признание врага. Это документ истории. И вы его объявляете "советским мифом"!
   В свое время мне довелось присутствовать на судебном процессе по делу Ивана Мельникова. Вот показания свидетеля Черникова. Я записал их, как, впрочем, и весь судебный процесс, тогда же: "Рядом с моей камерой в краснодонской полиции находилась камера Виктора Третьякевича. Кто-то до нас сделал в дощатой перегородке отверстие. И я два дня видел Виктора, разговаривал с ним. На Третьякевича страшно было смотреть: его превратили в живое мясо, спина представляла сплошную рану. Я спросил: кто тебя так мучил? Виктор назвал фамилии нескольких полицейских, среди них Мельникова".
   Хочу спросить В.Семистягу и Ю.Козовского: истязания Виктора Третьякевича тоже "советский миф", а сам Виктор не герой- подпольщик, заслуживающий всяческого уважения за его подвиг, а, как вы утверждаете, идол, истукан, предмет слепого подражания?
   К слову, достойно вели себя, не теряли человеческого достоинства в фашистских застенках многие краснодонцы, не состоявшие в подпольных группах и организациях. На упомянутом судебном процессе выступал в качестве свидетеля дядя Олега Кошевого Н.Н.Коростылев: "В одной камере со мной сидел Павлик Колотович, семнадцатилетний паренек. Он не был молодогвардейцем... просто обыкновенный советский человек, комсомолец, не примирившийся с "новым порядком". Вдвоем мы совершили побег. Однако Колотовича, затем и меня, вскоре поймали. Мы вновь встретились в полицейском застенке. Павлик рассказывал мне, как зверски избивал его Мельников, как заставлял целовать ствол своего карабина. А когда комсомолец отказался выполнить приказ иуды, тот дулом выбил ему зубы", "Подсудимый,- спросил судья,- вы согласны с показаниями свидетеля?" "Колотовича я бил, верно,- сознается Мельников.- Но зубы ему не вышибал. Это другой полицейский сотворил, Новиков". "Ну, а после этого комсомолец поцеловал карабин?" Мельников сник, низко опустил голову. На этот раз язык предателя не повернулся соврать. "Нет"- выдавил он, невольно свидетельствуя о силе духа юноши. И я вновь спрашиваю панов ученых: поведение Павлика Колотовича - это тоже советский миф?
   Многие юноши и девушки страны не только восхищались подвигом молодогвардейцев, но и старались походить на них, следовать их примеру. Однажды я повстречался с подпольщиками белорусской столицы. Это были чудом уцелевшие представители третьего подполья Минска - два предыдущих фашисты уничтожили полностью. Один из них Марат Кириллович Гурло. Он вступил в коммунистическое подполье одиннадцатилетним мальчишкой. В фашистских застенках Марат прошел все круги ада, подвергался нечеловеческим истязаниям, пыткам. И выстоял. "Мне помог пример молодогвардейцев"- утверждал в беседе со мной Марат Кириллович.
   С какой любовью говорил он о товарищах по подпольной борьбе из соседней республики! "Тысяча километров отделяла нас от Краснодона. Но мыслями и делам, мы были вместе с патриотами этого шахтерского городка. Как же иначе: враг ведь покусился на нашу свободу, на наше детство, на наше будущее... Мы гордились молодогвардейцами, брали с них пример".
   Неужто вы, паны Семистяга и Козовский, думаете, что и чудом выживший в фашистских застенках мальчик-подпольщик клюнул на "большевистскую приманку" и принял "советский миф" за реальную действительность? -" Авторы публикации "Что же было в Краснодоне?" немало места отводят Олегу Кошевому. Притом делают это с одной единственной целью: принизить, опорочить, дискредитировать, умалить авторитет и заслуги комиссара "Молодой гвардии". Преподаватели пединститута просто из кожи лезут, чтобы доказать неопытность Кошевого, рисуют его этаким неоперившимся маменькиным сынком, бледной, маловыразительной личностью. Луганские апостолы, в частности, пишут: "...О.Кошевой в силу юношеского максимализма и малоопытности попал на крючок оперативно-поисковой операции краснодонской полиции и жандармерии и тем самым облегчил им работу по ликвидации антифашистской организации". Авторы почему-то уверены, что всю эту клевету читатели примут на веру. Потому и в этом случае не приводят никаких доказательств. За кого же они , принимают юношей и девушек, подписчиков и читателей "Молоди Украины"? "Максималист", "малоопытен", "попался на крючок... полиции и жандармерии"... Все это не так просто, как кажется панам исследователям. Особенно последнее утверждение - оно ведь граничит с пособничеством врагу, пусть даже и невольным. Это страшное обвинение. Допустимо ли походя, голословно утверждать такое о Герое Советского Союза? Или дилетанты от науки уже лишили Олега этого высокого звания? Неужели в ученых трактатах так принято говорить о людях, которых Родина удостоила высшей степени отличия за личные заслуги перед государством и обществом?
   Всячески унижая Олега Кошевого, шельмуя его, а то и втаптывая в грязь, наши доморощенные исследователи "нового" в биографии "Молодой гвардии" в то же время всячески возвышают Виктора Третьякевича. Нередко приписывают ему поступки и качества, которых он не совершал и которыми не обладал. "...Среди подпольщиков,- сообщают ученые мужи,- было много опытных, авторитетных юношей и девушек... Они прошли спецшколу и подготовку , для нелегальной работы в тылу врага... которые выполняли специальные задания Центрального штаба партизанского движения". Первым среди этих молодогвардейцев авторы опуса - глазам своим не верю - называют Третьякевича. Но Боже ж правый, неужели кто-нибудь еще на полном серьезе думает, что все так и было. Общеизвестно ведь В.И. Третьяксвич был всего на два года старше О.В. Кошевого, никогда никакой спецшколы не кончал, никакой специальной подготовки для работы во вражеском тылу не проходил, Центральный штаб партизанского движения не только не поручал ему никаких спецзаданий, но и вообще не знал о его существовании.
   Из-за неподготовленности Виктора Третьякевича к работе в подполье его старший брат Михаил, будущий комиссар Ворошиловградского партизанского отряда, не принял его в отряд - об этом он мне лично рассказывал неоднократно. И только вмешательство командира отряда И.М.Яковенко, к которому Третьякевич-младший обратился, решило исход просьбы Виктора в его пользу. Обо всем этом я уже писал в "Апостолах из Луганска". Однако паны Семистяга и Козовский, судя по всему, тугие на ухо. Потому мне приходится повторяться.
   Зачем же ученым мужам понадобилось фальсифицировать, приукрашивать биографию В.Третьякевича? Как видно, все с той же целью: подтвердить свою версию о том, что Третьякевич подходил на роль комиссара "Молодой гвардии" больше Кошевого. А раз подходил, значит, им и был. В конце концов авторы так и пишут, ссылаясь на бывшего директора музея "Молодая гвардия" A.M.Литвина: "Александр Макарович в результате многолетних поисков пришел к выводу, что комиссаром "Молодой гвардии" был не Олег Кошевой, а Виктор Третьякевич". И снова /в который уж раз!/ никаких доказательств, никаких фактов. На кого рассчитана эта стряпня? На простаков? Но и они вряд ли примут на веру измышление панов ученых.
   И все же предположим на минуту - кто-то поверил "открытию" В.Семистяги и Ю.Козовского. Но как тогда быть с утверждениями оставшихся в живых молодогвардейцев, что комиссаром их организации был Олег Кошевой? Как быть с временными комсомольскими удостоверениями, к счастью, сохранившимися, на которых стоит подпись комиссара Кашука? Как быть, наконец, с отчетом Ивана Туркенича, в котором черным по белому написано: "...Олег Кошевой, душа и организатор всего дела, был назначен комиссаром?" Неужто И.Туркенич не знал, кто был комиссаром организации, которой он командовал? Представить подобное невозможно - несуразица получается.
   Наконец, как быть с показаниями предателей и изменников, для которых и В.Третьякевич, и О.Кошевой - одинаковые враги?
   Вот некоторые из тех свидетельств. Осужденный в 1947 году бывший начальник Ровеньковской районной полиции И.А.Орлов свидетельствовал: "Первый допрос Кошевого производил я. Добился от него показаний, что он является одним из руководителей Краснодонской комсомольской организации "Молодая гвардия", как он говорил - комиссаром и членом штаба этой организации."
   Орлов лично знал Кошевого. Однако комиссар юных подпольщиков ни при снятии показаний Орловым, ни при допросах в гестапо не назвал никого из своих товарищей по борьбе, как ни слова не проронил об организационном строении "Молодой гвардии".'
   Предатель Г.П. Почепцов "показал на допросе: "Кошевой - комиссар всей организации "Молодая гвардия".
   Ему вторил бывший старший следователь Краснодонской районной полиции Т.В.Усачев: "В Ровеньках был также расстрелян руководитель краснодонских комсомольцев Кошевой Олег".
   И.Ф.Кузнецов, бывший следователь Краснодонской полиции, на допросах рассказал, что участвовал в расследовании дела "Молодой гвардии"; ему известно - ее руководителем был Олег Кошевой.
   И.А.Черенков, тоже бывший следователь полиции, на допросе рассказал: "...начальником штаба именовал себя Третьякевич, его заместителем был Олег Кошевой, который, по существу, руководил всей организацией".
   И вновь я спрашиваю луганских апостолов: "Как быть с показаниями изменников и предателей?"
   А вообще спор о комиссарстве в Молодой гвардии" не стоит выеденного яйца. Не это главное. "Олег Кошевой, Виктор Третьякевич были наиболее авторитетными среди своих друзей. По инициативе Олега начало создаваться ядро организации. Третьякевич к тому времени уже побывал в Ворошиловградском партизанском отряде, который в августе был сильно потрепан немцами. В то время Третьякевич казался партизаном, понюхавшим пороха - так писал председатель Государственной комиссии А.В.Торицын. И никто не доказал ошибочность его выводов. Может быть, именно потому автор книги "Это было в Краснодоне" Ким Костенко, тоже немало накуролесивший в вопросе о комиссаре "Молодой гвардии", в конце концов вынужден был признать: "...и Виктор Третьякевич, и Олег Кошевой - два прекрасных, честных парня сделали в лихую годину все, что могли для Родины, отдали свои молодые жизни, когда она этого потребовала."
   В.Семистяга и Ю.Козовский пишут: "Результатом /выводов Литвина.-К.И/ была война, объявленная Литвину В.Ивановым, Е.Н.Кошевой, ее братом Н.Н.Коростылевым и матерью Кошевой Верой Васильевной".
   Чистейший вздор! Никто из них никогда Литвину войны не объявлял - все они люди достаточно воспитанные и потому понимали: методом базарных торговок такие вопросы не решаются.
   Узнав о "выводах" Литвина, Елена Николаевна встретилась с ним и попросила обосновать те заключения, к которым он пришел. Однако ничего вразумительного, как мне рассказывала мать Олега, директор музея сообщить не мог. Он отделался общими рассуждениями и предположениями - точь-в-точь напоминающими козовско- семистяговские. Разумеется, такой ответ Кошевую не удовлетворил. Она обратилась в обком партии, попросила внести ясность: кто же был комиссаром "Молодой гвардии"? Долго, очень долго ждала Елена Николаевна ответ. Все это время ни с кем не встречалась, находилась в своей квартире. Мы с сестрой Ниной время от времени навещали се. Ни о какой войне мать Олега даже не помышляла. В силу своего характера и воспитания она не могла пойти ни на какие скандалы. И не пошла. Благородству и выдержке ее можно только позавидовать. Точно также поступили Вера Васильевна и Николай Николаевич.
   Испытывая вину перед матерью молодогвардейского комиссара, перед собственной совестью, я говорю:
   -Простите нас, Елена Николаевна, что не сберегли чистоту Вашего имени, что в думах о хлебе насущном стали терпеливо, а подчас безразлично относиться к клеветникам, "развенчивающим" героев "Молодой гвардии" и их родителей, бесцеремонно обращающихся с нашей славной историей.
   Что же касается В.Иванова, то он, после беседы с Литвином, как и Елена Николаевна, обратился с письмом в обком партии. Впоследствии написал также в редакцию журнала "Юность". Ответ обкома партии известен: комиссаром "Молодой гвардии" был Олег Кошевой. Что касается уважаемого молодежного журнала, то он откликнулся на просьбу Владимира Иванова статьей известного литературоведа и критика С.Н.Преображенского "Еще раз о "Молодой гвардии". В той статье Сергей Николаевич, опираясь на архивные документы и свидетельства очевидцев, вдребезги разбил все "доводы" Литвина.
   
   
   
    Истина третья
   Роман и история
   
   Авторы публикации "Что же было в Краснодоне?" время от времени обращаются к роману Александра Фадеева "Молодая гвардия". Выискивая противоречия между книгой и историей, они немедля торжествующе восклицают: в жизни было так, а вот "классик литературы социалистического реализма" /так они величают писателя, чтобы унизить его/ пишет этак! И невдомек ученым панам, что даже школьники знают: "Молодая гвардия" А. Фадеева - роман, то есть художественное произведение. Потому писатель имел право на типизацию героев, художественное обобщение и, в интересах занимательности, определенной мысли, идеи или каких-то других целей, на вымысел. Иначе ведь роман не получится. Повторяю, обо всем этом известно школьникам. А вот преподаватели педагогического института, воспитатели будущих учителей, об этом не ведают - потому и путают божий дар с яичницей. Иначе бы они не писали: "Сколько раз в романе Фадеева мы читали теплые и вдохновенные строчки о матери, учили их в школе на память. Сегодня можно с уверенностью сказать, что образ матери Кошевого в известном романе и тот же образ в жизни, мягко говоря, не совпадают".
   Мягко говоря, уважаемые паны, вы ошибаетесь. Совпадают. Еще как совпадают! И если бы вы знали Елену Николаевну и относились к ней беспристрастно, то ничего подобного никогда бы не написали. Предположим даже, что не совпадают. Ну и что? Разве это дает вам право упрекать писателя? Александр Фадеев наделил каждого героя своего романа типическими чертами, которые читатели романа могли находить в себе, своих родственниках, близких. Однако автор "Молодой гвардии" понимал: далеко не все живущие люди знают об этом сложном процессе литературного творчества. Потому, словно специально для семистяг и козовских, писал: "Если некоторые люди, не знающие законов художественного творчества, не понимают, что художественное произведение - это не копия жизни и не фотография, а это художественный вымысел, обобщение, сгущение всего наблюденного в интересах определенной мысли, идеи - им это надо объяснить." Что я и делаю.
   Скажу больше, отец Александра Фадеева, как и отец Олега Кошевого, "...был суровый человек... Редко баловал детей скупой лаской... грубоват и резок был по отношению к матери". Зато отчим Александра стал фактическим воспитателем... как и отчим Олега. Мать и отчим Александра, как мать и отчим Олега, были счастливы. Они любили друг друга. Думаю, когда Александр Фадеев писал в романе "Молодая гвардия" "вдохновенные строки о любимой матери", он вспомнил "счастливые дни своего раннего детства": "...Мама, мама! Я помню руки твои с того самого мгновения, как я стал сознавать себя на свете..."
   Александр Фадеев говорил о своей матери с великим уважением и упоительной любовью. Точно также отзывался о своей матери Олег Кошевой - я не раз был тому свидетелем.
   Вот так, уважаемые ученые мужи, обстоит дело с материнскими руками.
   Несколько слов о социалистическом реализме - творческом методе литературы. Как известно, нынче он отвергнут не только писателями, но и другими деятелями искусства. Называя Александра Фадеева "классиком литературы социалистического реализма", паны Семистяга и Козовский дают понять, что произведения его для нас чужеродны. Потому никакого интереса, тем более ценности представлять не могут. Не зная о действительном отношении к соцреализму А.Фадеева луганские последователи вновь попали пальцем в небо.
   Не собираюсь начинать новую дискуссию о методе соцреализма - она, набившая оскомину, длилась у нас с 1932 года до самого распада СССР. Замечу только: для Александра Фадеева литература всегда была прежде всего "искусством создания характеров и типов", он искренне верил, что литературное творчество в сущности своем одинаково во всех странах, у всех народов". Об этом мне не раз говорил один из ближайших друзей А.Фадеева, известный критик и писатель С.Н.Преображенский.
   На тот случай, если свидетельство русского литератора для авторов рассматриваемого опуса неавторитетно, приведу воспоминания Олеся Гончара. Выдающийся украинский писатель опубликовал их в прессе нашей вильной и незалежной державы совсем недавно: "Как-то во время украинской Декады в Москве Фадеев пригласил Юрия Яновского и меня к себе домой. Мы ужинали втроем. И хотя считалось, что Фадеев - ревнивый адепт, едва ли не теоретик соцреализма, за целый вечер о соцреализме не было сказано ни слова. Наоборот, речь шла о ПОЭТИЧЕСКОМ РЕАЛИЗМЕ /выделено О.Гончаром - К.И./, который, по мнению Фадеева, еще со времен Гоголя составляет специфику украинской литературы, она же кос в чем /он весело это подчеркивал/ может быть поучительной и для других, в том числе и для него самого".
   Так все обстояло с фадеевским соцреализмом.
   А вот еще пример все того же "научного" поиска луганских ученых. "Фадеев писал о событиях 1942-43 гг,- рассуждают авторы,- рисуя образы двух подруг - предательниц /речь идет об Ольге Лядской и Зинаиде Выриковой.- К.И./ И лишь через 48 лет, 28 августа 1990 года /Какая точность! , Это так важно для истории!-: К.И./ Ольга Александровна и Зинаида Алексеевна впервые встретились на квартире у одного из авторов этих строк /тоже по мнению ученых мужей немалый исторический факт.- К.И./ Они раньше никогда не видели одна другую.
   -Ну и что?- спрашиваю я незадачливых исследователей В.Семистягу И Ю.Козовского.- Что из того, что в самом деле прежде не виделись и встретились только через 48 лет? В романе есть и другие события, сознательно смещенные А.Фадеевым "во времени и пространстве". Это его авторское право.
   В ряде своих писем к родителям молодогвардейцев Александр Александрович, предугадывая появление подобных "научных исследований", пояснял: полная точность обязательна для историка, ученого-исследователя /в нашем случае для панов Семистяги и Козовского/, а он, как романист, имеет право писать свободно, руководствуясь рассудком и воображением.
   Замечу кстати, реабилитация 3.Выриковой и О.Лядской вдохновила одного из авторов опуса, а именно пана Семистягу, на "подвиг"- добиваться оправдания истинного предателя "Молодой гвардии" Г.Почепцова, его отчима - тайного осведомителя полиции И.Громова, следователя полиции М.Кулешова. Владимиру Федоровичу ох как захотелось стать "первооткрывателем новых "героев".
   К тому времени Луганская областная прокуратура по своей инициативе, совместно со службой безопасности, проверила дело Почепцова, Громова и Кулешова.
   Изучив его, прокуроры пришли к выводу: все трое осуждены обоснованно. И направили материал в Луганский областной суд для принятия решения. Суд согласился с постановлением трибунала, счел его обоснованным, а Почепцова, Громова, Кулешова - не подлежащих реабилитаций.
   Зная обо всем этом, В.Семистяга тем не менее ходатайствует перед областной прокуратурой о новом пересмотре вышеназванного дела. Ему напоминают: совсем недавно прокуратура и суд занимались тем вопросом довольно скрупулезно. Однако пан исследователь непреклонен в своем требовании. И ему пошли навстречу. Прокуратура и суд еще раз засели за изучение дела предателей молодогвардейцев. И вновь пришли к прежнему выводу: Почепцов, Громов, Кулешов оправданию не подлежат.
   Я уже писал о том, что реабилитация предателей становится модой. В газетах и журналах появляются статьи, а по радии и телевидению передачи, призывающие реабилитировать Власова, Пеньковского, головорезов дивизии "СС" "Галичина"... Откуда все это? И во имя чего? Ответ может быть только один: чтобы оправдать современных отступников - депутатов, предавших своих избирателей, партийных боссов во главе с Горбачевым, предавших товарищей по партии, разваливших великую мировую державу Союз Советских Социалистических Республик; трубадуров марксизма-ленинизма, в одночасье ставших демократами, а то и панами, рьяными поклонниками капитализма.
   Разумеется, в истории "Молодой гвардии", как и в биографии многих подпольных организаций /в силу особых условий их работы, а подчас, и преднамеренного скрытия, умышленного искажения наиболее горестных и потрясающих страниц подполья/ есть "белые пятна"- неясные, несогласующиеся моменты ее жизни и борьбы. И они ждут своих исследователей. Надо, просто необходимо все и всех поставить на свои места: кесарю отдать кесарево, а слесарю слесарево. Работа эта ювелирная, если можно так выразиться. Исследователи, чтобы не порождать новых "белых пятен", должны быть предельно честными и чистыми. И , само собой разумеется, профессионалами в своем деле. Всем, берущимся за тему "Молодой гвардии", следует/во всяком случае, я так думаю/ работать прежде всего не ради кандидатской или докторской диссертации, не ради сенсаций, а во имя Истины. Хотя лично я положительно отношусь и к диссертациями к сенсациям. Правда, только тогда, когда они реалистичны и не оскорбляют тех, о ком идет речь в тех научных работах.
   К великому сожалению, в данном случае мы имеем дело с "исследованием", в котором новоявленные сказочники всю биографию "Молодой гвардии" бездоказательно объявляют "серией советских мифов", а героев-подпольщиков -"мифическими идолами"
   Для "чего это делается? Думаю, дегероизация подвига молодогвардейцев, а, следовательно, перетирание нашего прошлого, предпринимается с одной единственной целью: оставить Украину без ее героической истории, лишить молодое поколение примера для подражания. Ведь в героях "Молодой гвардии" столько красоты, смелости, великодушия, чистоты, самоотверженности, мужества в борьбе с немецкими оккупантами, столько верности дружбе и товариществу, что не следовать в жизни их поведению просто невозможно.
   Все это прекрасно понимают те, кто стремится воспитать молодое поколение новой демократической Украины бездуховным, кто идеологический вакуум, образовавшийся после распада СССР, стремится заполнить сексом, порнографией, грабежами и разбойными нападениями.
   А народ, наш словно оцепенел, словно забыл, что подрастающее поколение - будущее молодой державы - надо воспитывать на том добром, что имеется в нашей и мировой истории; что нравственность юношей и девушек следует формировать не на разбое, открытой спекуляции, тайном бизнесе и проституции, не на фальсификации истории и восхвалении предательства, а на самоотверженном труде во имя народа нашего, во имя процветания Отчизны - даже если она имеет теперь другое наименование. В конечном счете во имя сегодняшней жизни, достойной нормального человека.
   Многие наши соотечественники частенько посматривают на запад. Стараются, в частности, понять отношение европейских стран, к истории собственных народов. Зная кое-что об этом, я все же не могу себе представить, чтобы в печати, скажем, Италии, Германии или Франции могли появиться "новые открытия" о национальных героях этих государств, оскорбляющие их честь и достоинство - подобные тем, что пишут о молодогвардейцах паны Семистяга и Козовский. И если бы все-таки появились, то народы западных стран, уверен, не стали бы спокойно и безответно читать те беспардонные измышления, как это делаем мы.
   Наши же замордованные люди, забыв о национальной гордости, молчат, все сносят, все терпят, даже самые грубые и грязные оскорбления. И от кого? От тех, кто совсем недавно, как это делали "убежденные коммунисты" В.Семистяга и Ю.Козовский в том же Луганском педагогическом институте читали, лекции по истории КПСС и марксистско-ленинской философии, обожествляя без разбора коммунистов и комсомольцев. Эти перевертыши еще вчера пропагандировали красное, сегодня - жовто-блакытнэ. Вчера служили одним, сегодня - другим. А завтра, если что-то вновь изменится в нашей жизни - станут прислуживать третьим. Им, как видно, и в голову не приходят понятия о твердых убеждениях. О том, что при любой погоде ученый обязан работать на пользу одному богу - правде.
   Воистину, чудны дела твои, Господи!
   Разумеется, под воздействием новых фактов о нашей истории взгляды человека на некоторые вещи и явления могут меняться. Однако, за короткое время изменить воззрение на высокие идеалы... Вряд ли подобное возможно. Допустим, такое все же произошло. Если так, то следует рассказать обо всем этом. И непременно признать свою ошибку, заблуждения и возможную вину. Наши же историки, судя по всему, ни о каком покаянии не задумываются. А ведь они, напоминаю, были не рядовыми гражданами, а идеологами коммунизма. И вдруг в мгновение ока стали противниками прежнего общественного строя и ярыми поборниками капитализма, который еще вчера предавали анафеме. Убежден - и тогда, и теперь ни в какие идеалы паны Семистяга и Козовский не верили. И тогда они ловчили, и сейчас ловчат. И тогда держали нос по ветру, и сейчас держат его в том же направлении. Однако, у народа демократической Украины растет понимание того, что пора встать с колен. Пора вспомнить: добросердечие и ангельское терпение хотя и являются национальными чертами нашего характера, они не могут быть бесконечными, не должны затуманивать нашу историческую память.

Январь 1993 г.

   Фальсификация Луганским обкомом и Краснодонским горкомом КПСС истории Краснодонского подполья вообще и "Молодой гвардии" в частности известна давно, если не широкому кругу наших соотечественников, то многим жителям Краснодона и тем, кто так или иначе причастен к краснодонским событиям. Потому публикация пана Семистяги "Как возникают мифы?" в журнале "Донбасс" ничего нового не сообщает. К тому же опус в большинстве своем - беспорядочная смесь противоречивых сведений и "фактов",которые незадачливый автор уже публиковал в газетах "Пульс" и "Молодь Украины". Неужели уважаемый журнал стал таким неразборчивым, что вместо оригинальных, соответствующих исторической правде материалов довольствуется теперь наполненными ложью перепевами, а то и просто "объедками"?
   Если автор статьи "Как возникают мифы?" в самом деле историк, то ему следовало бы хорошенько разобраться в выдумках партократов, всесторонне изучить биографию Краснодона, а потом уже писать как все было в городе комсомольской славы в те роковые-сороковые. Забвение этого, как и следовало ожидать, привело к тому, что В.Семистяга сам стал мифотворцем. Впрочем, этому способствовало также то, что для новоявленного исследователя главное - писать прытко и порочаще, покруче завернуть, порезче выразиться, выставить в неприглядном виде то, что еще вчера было святым и незыблемым - сужу обо всем этом не только по рассматриваемой публикации, но и по предыдущим работам луганского ученого. Именно в этом видит автор "исследования" "Как возникают мифы?" успех своих трактатов. Что же касается Истины, то ее ученый муж, как правило, обходит стороной.
   Удивляет и другое. Почему "принципиальный историк-коммунист" В.Семистяга не выступал против мифотворчества партократов, когда те были у власти, когда он сам читал лекции по истории КПСС и готовил кандидатскую диссертацию на тему "Комсомол - боевой помощник и резерв Коммунистической партии?" Почему заговорил только сейчас? Ответ, думаю, ясен: теперь не требуется никакого гражданского мужества, теперь можно безбоязненно, без всяких для себя и своей карьеры последствий высказывать все, что бог /читай: черт/ на душу положит. Говорю обо всем этом как человек, имеющий на то моральное право: на протяжении многих лет, вплоть до распада СССР, я спорил с партаппаратчиками, добивался исправления целого ряда фальсифицированных страниц истории Краснодона. Рад, что в той неравной и нелегкой борьбе хоть что-то удалось сделать.
   Недешево все это обошлось: зарезанные рукописи, так и не ставшие книгами, отказ в допуске в облпартархив, звонки редакторам газет с напоминанием, чтобы мое имя как можно реже, а лучше вообще не появлялось на страницах их изданий, ни единого за 48 лет приглашения на какое бы то ни было мероприятие, посвященное "Молодой гвардии", запрет выставлять мои книги на стендах библиотек и музеев, даже заводских; неожиданное, ничем не обоснованное исключение из очереди на квартиру, постоянные отказы в предоставлении путевки на курортное лечение, хотя, как ветеран войны, я имел право на первоочередное получение такой путевки. К слову, последнюю перед уходом на пенсию курпутевку я клянчил семь лет. И получил ее только после вмешательства облсовпрофа. А ведь участок, которым я руководил, одним из первых завоевал почетные звания "Коллектив коммунистического труда", "Коллектив высокой культуры и эстетики производства", "Коллектив высокого качества продукции"- каждый наш рабочий имел личное клеймо. И вот такое отношение...
   Перечень ущемлений, оскорблений и обид можно продолжить и привести примеры похлеще. Но, думаю, читатель и так поймет, в какой обстановке я жил, работал, добивался правды, писал книги и журнально-газетные публикации. Сколько раз друзья советовали: брось биться лбом о стену. Неужели не понимаешь, что плетью обуха не перешибешь. Любое несогласие с партократами будет иметь для тебя неприятные последствия. Ведь законом у нас является то, что коммунистическая номенклатура объявляет законом. Оставь документалистику, засядь за чисто художественную книгу... А я все свое... Хотя понимал - добром не кончится, упрячут меня в психушку: ведь партноменклатура всерьез считала, что если кто-то с ней не согласен, значит он душевнобольной. К счастью, дело до этого не дошло, хотя сильные мира такое не исключали. Впрочем, это уже тема для другого разговора. Потому возвращаюсь к публикации В.Ссмистяги "Как возникают мифы?"
   Много раз задумывался я над действиями луганских и краснодонских партийных боссов, послушных им историков, работников музеев, журналистов, напрочь вычеркивавших из биографии Краснодона очень важные события конца сорок первого и первой половины сорок второго годов. Ну как можно было решиться на такое безрассудство! Ведь именно в жизни Краснодона того периода - разгадка многого, что произошло в городе во время его оккупации немецко- фашистскими поисками.
   Печально, что В.Семистяга тоже не счел нужным не то, чтобы изучить, или там вникнуть, хотя бы познакомиться с жизнью предоккупационного города, встретиться с организаторами коммунистического подполья 1941-1942 гг. В результате сам перешел на мифы - уподобился партчиновникам, которых так старательно и безжалостно развенчивает в своих публикациях, напрочь забыв, что еще вчера сам служил им верой и правдой, участвовал в создании тех легенд.
   
   
    Молодежь и борьба с оккупантами в их тылу
   
   С первых страниц статьи "Как возникают мифы?" ее автор старается убедить читателей, что никакой работы по организации молодежи на борьбу с иноземными захватчиками Коммунистическая партия не вела. Досужий преподаватель луганского пединститута крайне негативно отзывается не только о КПСС, но и о комсомоле, о всей советской системе воспитания подрастающего поколения. В ней все было плохо - утверждает он. "Не является исключением из правил и партийная "забота" об организации молодежи Краснодона на борьбу с оккупантами в глубоком вражеском тылу"- с пафосом восклицает доморощенный историк и преднамеренно заключает в кавычки слово "забота", дабы подчеркнуть его иронический смысл. Так ли все было на самом деле?
   Не собираюсь восхвалять порядок формирования мировоззрения и характера молодого поколения бывшего СССР. Вместе с тем не могу, да и не хочу его охаивать, хотя в той системе было немало пробелов, довольно существенных пороков. Назову лишь некоторые: чрезмерное вмешательство партии в работу детских и юношеских организаций, подавление инициативы, поощрение доносительства, огульное обожествление коммунистов, однобокое освещение нашей истории, когда все советское считалось достойным восхваления, а царское, тем более белогвардейское, капиталистическое непременно рисовалось только черными красками.
   Вместе с тем в обучении и воспитании подрастающего поколения бывшего Союза имелось много доброго, достойного подражания: привитие любви к Родине, армии, народу; уважение к людям труда, старшим по возрасту, гражданам разных национальностей; воспитывалась готовность к защите Отечества; непременное участие в строительстве государства, укреплении его могущества. Какие это дало результаты говорит наша победа в Великой Отечественной войне. Пример и подвиг молодогвардейцев - одни из многих составляющих успехов в той битве с поработителями.
   Оказавшись в оккупированном фашистами городе, мальчишки и девчонки разных национальностей самостоятельно, без подсказки, нашли свое единственно правильное место в общей борьбе с захватчиками. Выходит, в наших детских садиках, школах, пионерских отрядах и комсомольских организациях не все было так уж плохо, как утверждает пан Семистяга. Интересно в этом отношении письмо А.А.Могилевича главному редактору литературно-художественного журнала "Радуга", украинскому писателю Юрию Ярмышу. То письмо - читательский отклик на мой очерк "В самый трудный час". Привожу его с сокращениями:"Ко мне каждый день приходили жители Краснодона: шахтеры, рабочие неугольных предприятий и очень много молодежи. Мужчины и женщины. Коммунисты, комсомольцы, беспартийные. Этот огромный поток требовал одного - принять его в партизаны.
   Однажды ко мне залетели два подростка. Как я узнал позже, то были неразлучные друзья... Сергей Тюленин и Ким Иванцов... "Просим послать нас на фронт, лучше в партизаны!" - потребовали они.
   Мне было радостно сознавать, что наша молодежь воспитана в духе любви к Родине, своему народу. Но что я мог ответить этим детям? Только одно: "Дорогие мои хлопчики, спасибо за патриотизм. Вашу просьбу мы обязательно учтем. Как только появится необходимость, мы вас позовем".
   Полагал, что после этого они уйдут. Но не тут-то было. Друзья продолжали упрашивать, настаивать... Заинтересовавшись, я продолжил разговор с мальчишками. "В какой, говорите, школе учились?" "Имени Ворошилова"- живо ответил Иванцов. "Председателя родительского комитета помните?" Друзья удивленно переглянулись. "Филиппа Петровича Лютикова?- Сережка озорно сверкнул глазами. - Еще бы!" "Вот и хорошо. Когда у вас появятся затруднения, обратитесь к нему - обязательно поможет".
   Отправляя мальчишек к Лютикову, я, разумеется, не сказал, что политотделом 18-й армии, по согласованию с Краснодонским РК КП/б/У, Филипп Петрович утвержден руководителем коммунистического подполья города. Да и упомянул имя Лютикова на всякий случай: мало ли что могло произойти в то неспокойное время. А на таких подростков, по всему было видно, вполне можно положиться. Через день Кима Иванцова мы пригласили для повторной беседы. Вскоре он был зачислен в Краснодонский партизанский отряд. Зимой 1941 года К.Иванцов вместе с отрядом ушел на фронт..."
   Спустя несколько лет, о своей встрече и беседе с Сергеем Тюлениным Александр Александрович рассказал создателям полнометражной документальной киноленты "По следам фильма "Молодая гвардия". Так была запечатлена для потомков одна из славных страниц биографии будущего молодогвардейца, Героя Советского Союза.
   В марте 1942 года, буквально на второй день после возвращения с фронта нашего отряда, сестра Нина попросила рассказать о моем первом бое, ощущении, которое испытываешь, когда идешь в атаку, разведку, блокируешь вражескую огневую точку, встречаешься с фашистом с глазу на глаз.
   -И о немцах тоже,- добавила сестра.- В бою они упорные? Оборону фашистов трудно переходить? В прифронтовой полосе, наверное, установлены какие-то правила передвижения населения?
   На все эти вопросы, основываясь на небогатом, но собственном опыте, я дал если не исчерпывающие, то довольно обстоятельные ответы. Во всяком случае, сестру они удовлетворили.
   Интересовалась Нина и боевыми делами партизан нашего отряда, в частности, коммуниста Ивана Васильевича Шевцова - однорукого инвалида труда.
   Я рассказал, что дрался он с фашистами умело, храбро, бесстрашно - мне не раз доводилось ходить в разведку с Иваном Васильевичем.
   -Настоящий коммунист!- с гордостью сказала сестра, выслушав мое повествование о фронтовом товарище.- Какой пример для молодежи!
   Не могли мы тогда знать, что пройдет несколько месяцев и гитлеровцы, оккупировав Краснодон, живым зароют Ивана Васильевича в городском парке. Вместе с тремя десятками других патриотов, большинство которых тоже было коммунистами.
   Именно в ответ на то злодеяние оккупантов разрозненные группы сопротивления краснодонской молодежи объединились в единую подпольную комсомольскую организацию "Молодая гвардия".
   -В те дни,- заметила как-то Нина,- мы не раз вспоминали Ивана Васильевича. Мужественным поведением на допросах в полиции и самой смертью он еще раз напомнил нам: настоящие коммунисты не только призывали молодежь бороться с врагом не жалея жизни, но и личным примером показывали, как это следует делать. Страшное было время... Очень страшное. А жизнь у каждого одна. Но ведь речь шла тогда о существовании нашего государства. И победить врага можно было только так - выступив против него всем миром.
   Незадолго до оккупации Краснодона я встретился и битый час разговаривал с возвратившимся со строительства оборонительных сооружений под Ворошиловградом Сергеем Тюлениным. Когда поведал другу о партизане - инвалиде, отце пятерых детей И.В.Шевцове, он долго молчал. Потом заговорил возбужденно:
   -Совсем недавно о героях войны мы узнавали из передач радио, газет. Теперь они рядом... Помоги встретиться с Иваном Васильевичем...
   -Охотно,- ответил я.
   -Слыхал, за участие в уничтожении немецкого дзота и спасение раненого партизана тебе благодарность объявили.
   - Было такое.
   -Партизан тот наш, краснодонец?
   -Да... шахтер Константин Полянин, одно время работал секретарем райкома комсомола.
   -И с ним бы поговорить.
   -Можно и с ним... лечится он в нашей больнице.
   -Иван Максимович тоже с вами был?
   Я согласно кивнул и принялся рассказывать Сергею о военруке нашей школы, начальнике штаба отряда Рожнове - с ним я не раз был рядом в бою.
   -Правильный человек,- с явным удовлетворением заметил Сергей.- Чему нас учил, то и сам делал.
   Отвечая пану Семистяге на его разглагольствования о коммунистах и молодежи, не могу не вспомнить разведчицу нашего отряда Катю Сулейманову. Некоторое время мы считали, что она погибла. Однако спустя два месяца после расформирования отряда, удачно выполнив второе задание в тылу немецких поиск, Катя возвратилась в Краснодон. В родном городе партизанка включилась в активную общественную работу. Вскоре ее привлекли к подготовке нового, второго подполья. Об этом помним нс только мы с Александром Александровичем, но и некоторые горожане. Среди них А.Д.Колотович, автор книги "Дорогие мои краснодонцы".
   Анна Дмитриевна, в частности, пишет, что Сулеймановп часто встречалась со своей племянницей Евгенией Кийковой - будущим членом "Молодой гвардии". Конечно же, Екатерина Сергеевна рассказывала Жене о Краснодонском партизанском отряде, своей разведывательной работе во вражеском тылу. И, несомненно, повлияла на выбор племянницей жизненного пути. Во всяком случае, жизнь и дела коммунистки двадцатых годов, дочери политкаторжанина Сулеймановой были для ее племянницы добрым примером честного служения народу.
   И.Е.Радченко, учитель русского языка и литературы школы, в которой училась Кийкова, не раз вспоминал об одном выступлении Жени на диспуте старшеклассников: "Да, я горячо люблю тетю и горжусь ею. Таких прекрасных людей, как она, я никогда не встречала. Если бы вы только знали, какая она чуткая и отзывчивая на чужое горе... Теперь я знаю, что значит быть коммунисткой".
   Рассказывая о рядовых коммунистах, моих старших товарищах по партизанскому отряду, я не смешиваю их со сталинистами, с партийной элитой, предавшими наш народ, и ничего не приукрашиваю.
   Возможно, именно пример Ивана Васильевича Шевцова, Екатерины Сергеевны Сулеймановой, Константина Афанасьевича Полянина, Ивана Максимовича Рожнова, других коммунистов - партизан Краснодонского отряда, по состоянию здоровья и возрасту не подлежавших мобилизации в армию, однако не оставшихся в стороне от битвы за родину, еще тогда, до оккупации Краснодона, заронил в сердца будущих молодогвардейцев семена партизанской борьбы. Те зерна позже проросли и дали буйные всходы.
   Думаю, читатели сами решат, имела ли партия коммунистов /читай: настоящие коммунисты/ отношение к воспитанию будущих молодогвардейцев, определению их жизненного пути в тяжкий для Отечества час - вступление в ряды народных мстителей.
   
   
   
    И еще о мифах пана Семистяги
   
   На этот раз речь пойдет о коротеньких, подчас даже лаконичных россказнях и досужих выдумках. В рассматриваемой статье /как, впрочем, и в других публикациях преподавателя Луганского пединститута, которые мне довелось читать/ подпольная комсомольская организация "Молодая гвардия" называется "Краснодонское антифашистское комсомольско-молодежное подполье. Нередко из названия организации выбрасывается слово "комсомольская". Справедливо упрекая партократов в попытке переименовать организацию в "партийно-комсомольское подполье "Молодая гвардия" /замечу в скобках: раньше нашего критикана это сделали другие/, автор статьи "Как возникают мифы?" сам дает организации подпольщиков иное, им придуманное, название. При этом не обращает внимание на редакционную вставку в которой "Молодая гвардия"" названа ее полным законным именем. К чему такое "новаторское" оригинальничанье?
   В разговоре о "Молодой гвардии"- это ясно каждому, кроме разве что дилетантов от науки - следует придерживаться первозданного наименования, данного ей самими молодогвардейцами и официально закрепленного в Указах Президиума Верховного Совета СССР.
   Пан Семистяга пишет, что начальник Краснодонского РО НКВД в 1945 году Бессмертный, перед оккупацией Краснодона "организовывал и комплектовал партийные партизанские отряды и подпольные группы на территории Краснодонского района". Что-то такого организатора и комплектовщика я не встречал, хотя, выполняя в то время отдельные поручения Борцова-Могилевича и комиссара нашего отряда А.Берестенко, частенько наведывался в райотдел НКВД. Вместе с его сотрудниками нередко участвовал в подвозе продовольствия и вооружения для баз будущих народных мстителей и в создании этих складов. К тому же, насколько мне помнится и подтверждается архивными документами, в 1941-1942 гт начальником Краснодонского райотдела НКВД работал младший лейтенант государственной безопасности Козодеров. Но и он почти не занимался подготовкой будущих народных мстителей. Говорю "почти" потому, что Козодеров все же для своих, ведомственных целей обучал нескольких секретных агентов. В случае оккупации Краснодона они должны были перейти на нелегальное положение. Однако, повторяю, вся основная работа по организации краснодонского подполья была сосредоточена в специально для этого созданном 8-м отделении поарма-18. Особенно много сделали для устройства коммунистической конспирации как сам Борцов-Могилсвич, так и его сотрудники Донцов, Коробов, Попов. Разумеется, все они работали в контакте с НКВД. Но не более.
   Что касается "партийных партизанских отрядов", то множественное число здесь вообще неуместно. В городе и районе, как и предусматривалось, Борцовым-Могилевичем был сформирован только один такой отряд. Потому и напоминаю пану Семистяге старую пословицу: "Не зная броду, не суйся в воду".
   "Чем объясняется стремление навязать общественному мнению тезис о всеобъемлющем партийном руководстве краснодонской антифашистской комсомольско-молодежной подпольной организацией "Молодая гвардия"?- спрашивает незадачливый автор статьи "Как возникают мифы?" И сам же отвечает: "Это объясняется тем, что после публикации романа А.А.Фадеева "Молодая гвардия" И.В.Сталин, ознакомившись с его содержанием, обнаружил, что автор не раскрыл сюжетную линию руководящей и направляющей роли коммунистической партии".
   И снова В.Семистяга попал пальцем в небо. Но зато сотворил очередной миф. Дело в том, что Сталин роман "Молодая гвардия" вообще не читал. Его возмущение некоторыми явлениями и событиями краснодонского подполья возникло во время просмотра кинофильма С.Герасимова "Молодая гвардия". "Сталин не прочитал "Молодой гвардии",- свидетельствовал Илья Эренбург.- Фильм его возмутил: в картине показывались подростки, оставшиеся на произвол судьбы в городе, захваченном гитлеровцами. Где же организация комсомола? Где партийное руководство? Сталину объяснили, что режиссер следовал тексту романа. В газетах появились суровые статьи о "Молодой гвардии". За ними последовало письмо Фадеева, напечатанное в "Правде": он признавал справедливость критики и обещал переделать роман. Когда мы встретились, Александр Александрович сказал, что пишет новые главы. Время трудное, а Сталин знает все больше нас с вами..."
   Вот так обстояло дело.
   В заключение, о единственной новинке, которую мне удалось обнаружить в исследовании луганского ученого. Впервые пан Семистяга признает, что "Молодая гвардия" А.Фадеева - роман. До этого во всех своих статьях считал фадеевское произведение о юных подпольщиках Краснодона документальной книгой. И обвинял Александра Александровича в сочинении мифов. Сейчас же не только причисляет создание большого русского писателя к произведениям художественной литературы, но и милостиво признает за ним право на вымысел и обобщение. Однако тут же забывает о только что сказанном и придает Фадеева анафеме за то, что тот сотворил роман не таким, каким ему, Семистяге, хотелось бы видеть.
   Не знаю, читал ли автор рассматриваемой публикации "Молодую гвардию". Ощутил ли, почувствовал ли, что в романе есть все: чистота, вера, подвиг, любовь, борьба, мужество, мечта, надежда. Ну, а в том, что наш исследователь совершенно незнаком с оценкой романа А.Фадеева я уверен. Потому напомню высказывания об этом произведении хотя бы некоторых выдающихся Мастеров русской литературы.
   М.Шолохов: "Пожалуй, как никто из нас - прозаиков - Фадеев обладает чудесной особенностью глубоко и взволнованно писать о молодежи, и в "Молодой гвардии" в полную меру раскрылась эта черта его большого таланта".
   С.Сергеев-Ценский, высказывая свои суждения о писателе, как о мыслящем человеке, самом умном и требовательном читателе своей рукописи, опирался на творчество М.Шолохова и А.Фадеева. Старый Мастер ставил рядом их книги "Тихий Дон" и "Молодая гвардия". И непременно подчеркивал: "Нужна высота творческого духа, нужны широкие горизонты", чтобы создать такие произведения.
   Высокую художественность фадеевской "Молодой гвардии" отмечал также А.Твардовский. Называя роман прекрасной поэмой, он обращал внимание на то, что совершенство романа, его эстетичность и своеобразие прежде всего надо искать именно в художественности произведения или, как он говорил, в "поэтических достоинствах".
   А вот высказывание о фадеевском произведении К.Федина: "Я не помню в истории литературы, чтобы романист в такой близости шел вслед за действительными событиями художественно воплощая их в романе, как это сделано в "Молодой гвардии".
   Завидную оценку получил роман также в средствах массовой информации. И не только социалистических стран. Парижская газета "Леттр Франсез", например, писала: "Если история одной цивилизации и один из ее величайших моментов должны быть выражены одним только литературным произведением, то в СССР таким произведением вполне может служить "Молодая гвардия" Александра Фадеева.
   Анализируя переписку А.Фадеева с директором издательства "Молодая гвардия" С.Потемкиным, пан Семистяга демонстрирует полное невежество в понимании литературного процесса, прав автора и взаимоотношений его с издательством. И напрочь забывает, что этот разговор к избранной им теме - "партийное руководство антифашистским молодежным движением" - никакого отношения не имеет. К слову, если уж говорить о многогранной деятельности автора "Молодой гвардии", то прежде всего следует подчеркнуть /или хотя бы упомянуть/, что Александр Фадеев очень много сделал для развития нашей многонациональной /в том числе и украинской/ литературы, улучшения быта писателей, многих из них защитил от необоснованных наветов и даже репрессий. Все это, естественно, в ущерб своей личной литературной работе. Многие ли литераторы способны на подобные, жертвы?
   Заканчивая эти заметки, говорю пану Семистяге: предавать анафеме известного русского советского писателя и общественного деятеля Александра Александровича Фадеева безнравственно! Как и клеветать на тех, кто смертью смерть поправ, был и навсегда останется нашей гордостью и славой.

Февраль 1993 г.

   Отклик на статью преподавателей Луганского пединститута Ю.Козовского и В.Семистяги "Историю надо хотеть знать", опубликованную в "Луганской правде", я написал в день выхода газеты. Однако, поразмыслив, решил не отправлять его в редакцию - понял бессмысленность продолжения "заочной" дискуссии с теми, кто упорно не хочет знать подлинную историю краснодонского подполья. Думалось, уважаемые искатели жареных фактов в биографии "Молодой гвардии", будущие доктор и кандидат наук паны Козовский и Семистяга в конце концов уразумеют: главное в истории краснодонского подполья - подвиг. И то, что с ним связано. Все (остальное, включая так нравящийся воспитателям. будущих учителей всевозможные побасенки и досужие сплетни - обывательская суета. Она не делает чести истинному историку- исследователю /каковыми, по-видимому, считают себя паны преподаватели/, как и любому мало-мальски культурному человеку.
   Да, я не собираюсь продолжать дискуссию по переписке. Все, что я думал об извращениях истории "Молодой гвардии" в публикациях Ю.Козовского и В.Семистяги, я сказал. Читателю достаточно познакомиться со статьями вышеназванных ученых, прочесть мои отклики на их "открытия", чтобы понять: ни на один из заданных мной вопросов уважаемые исследователи не ответили, ни один свой вывод не подкрепили фактами. Только домыслы, предположения, пересуды. О чем в таком случае спорить?
   Впрочем, остается в силе мое предложение относительно круглого стола Выступая по каналам независимых телекомпаний "Эфир- 1" и "Луга-ТВ", я предлагал Ю.Козовскому и В.Семистяге сойтись за "круглым столом". Тогда они отказались от встречи. И вот я снова заявляю: давайте, уважаемые, поговорим перед телезрителями о ваших "открытиях" в биографии краснодонского подполья. И пусть они решат, кто из нас упорно не хочет знать историю.
   Таким был второй вариант ответа на публикацию наших старых знакомых "Историю надо хотеть знать". Впрочем, читателей может заинтересовать также первый. Потому предаю гласности и его.
   "Историю надо хотеть знать" посвящена моим откликам на публикации В.Семистяги и Ю.Козовского о "Молодой гвардии". Статье предпослано небольшое вступление, начинающееся словами: "У К.Иванцова творческий подъем". Истинно так, уважаемые! Вы как в воду смотрели. В то время, когда в "Пульсе" и "Молоди Украины" появились результаты ваших трехлетних научных поисков, у меня в самом деле был творческий подъем.
   Я работал над документальной повестью о фронтовом побратиме, командире пулеметного извода лейтенанте Лыге, который, к слову, осенью 1942 гола, во время тяжелейших боев под Туапсе, помог мне, раненному дивизионному разведчику, выбраться к своим.
   Пришлось отложить в сторону рукопись повести и засесть за отзывы на ваши научные исследования. Речь ведь шла о моем Краснодоне. Для вас этот город и происходившие в нем события всего лишь диссертационный материал. Для меня Краснодон - родина, часть биографии сестер Нины и Оли, разведчиц - связных штаба "Молодой гвардии". Краснодонская эпопея - это слава и трагедия моих друзей- товарищей, одноклассников и однокашников, знакомых мальчишек и девчонок, старших товарищей - коммунистов и беспартийных. Именно потому, прочитав ваши пространные измышления, я не мог не ответить на них.
   Что же касается количества статей, то оно не превышает ваших. И диктовалось необходимостью откликнуться хотя бы на "перлы" инсинуаций. Я был бы рад уложить все в одно выступление и возвратиться к прерванной литературной работе. Однако ваша фантазия и воображение работают настолько продуктивно, что даже в том десятке статей, о которых вы говорите, я не ответил на все ваши измышления - не хватило места и времени.
   Я благодарен редакциям газет и отдельным товарищам, которые дали жизнь моим статьям и очеркам. Искренне признателен телекомпаниям "Эфир-1" и "Луга-ТВ", предоставившим мне возможность рассказать о подготовке первого и второго подполья Краснодона и заодно откликнуться на некоторые ваши "сенсации".
   Что же касается статьи "Историю надо хотеть знать", то я не стану разбирать ее полностью и подробно. Остановлюсь лишь на некоторых моментах.
   Авторы старательно перечисляют тех, кто имел хотя бы косвенное отношение к краснодонскому подполью и с кем они беседовали. Однако "забывают" ответить на мой вопрос: почему не пожелали встретиться и поговорить с А.А.Борцовым-Могилевичем и К.П.Донцовым, которые, непосредственно готовили первое и второе подполье Краснодона? А ведь то, что знают они, не знает даже добрая сотня Литвиновых. Много раз задавал я этот вопрос панам Козовскому и Семистяге. И всякий раз досужие критики обходили его гробовым молчанием.
   "Мы являемся членами межрегиональной комиссии, созданной еще при содействии ЦК ВЛКСМ и ЦК ЛКСМУ"- явно важничая и гордясь, подчеркивают ученые мужи. Давно уже нет ни ВЛКСМ, ни ЛКСМУ, а рожденное с помощью этих организаций товарищество /если верить Ю.Козовскому и В.Семистяге/ все еще здравствует. Кстати, тогда этот коллектив не был межрегиональным. И назывался не комиссией, а рабочей группой. Вообще, почему межрегиональные? Неужели потому, что преподаватели пединститута включили в свою группку одного жителя Кировограда и двух граждан страны ближнего зарубежья, которым тоже хочется "остепениться" по молодогвардейской теме? Нет, уважаемые, никакая вы не комиссия, тем более межрегиональная. Вы просто группка частных лиц, никого, кроме себя, не представляющая и преследующая сугубо личные цели.
   Вырвав из моей статьи в "Луганской правде" слова: "Однако, господа ученые, зачем же впадать в историческое беспамятство, умышленно фальсифицировать биографию Краснодона, забывать то доброе, что сделали коммунисты для страны и города нашего", авторы перекручивают их. И всю деятельность коммунистов сводят к бегству из Краснодона и Ворошиловграда партократов, намеченных для работы в тылу противника. Обо всем этом я знаю больше, чем вычитали паны Козовский и Семистяга в архивах. У меня сохранились дневники тех лет, там немало фамилий партбилетчиков, подобных тем, которые добежали, как утверждают ученые мужи, до Баку и Саратова. О них я писал и говорил еще до того, как наши оборотни проникли в архивы и кое-что там почерпнули.
   Говоря о коммунистах Краснодона, я имел в виду наш Краснодонский партизанский отряд, состоявший из 27 бойцов и командиров, и все они были членами ВКП/б/. Я имел в виду бойцов нашего отряда Ф.П.Лютикова - руководителя коммунистического подполья города, зверски замученного фашистами; И.В.Шевцова, который на допросах в полиции, несмотря на невообразимые истязания, не выдал Филиппа Петровича, других коммунистов, и был закопан живым в числе тридцати шахтеров-героев.
   Говоря о коммунистах страны, я имел в виду тех, кто в годы войны первыми поднимались в атаку, жертвовали собой, чтобы спасти других - как мой однополчанин Козик, который взорвал себя гранатой вместе с окружившими его немцами, чтобы дать возможность нам оторваться от фашистов /в свое время я рассказывал о его подвиге в "Известиях" и "Красной Звезде"/-
   Расписывая фальсификацию обкомом КПСС истории Краснодона и "Молодой гвардии", луганские ученые советуют мне почитать и проанализировать те документы, и убедить читателей и их, панов преподавателей, в обратном.
   Вновь, уважаемые, вы путаете праведное с грешным. О тех документах и той фальсификации я знал раньше вас. Знал и, не в пример вам, не молчал, а боролся. За что получил не один десяток синяков и шишек. Дело в конце концов дошло до того, что партократы, раздосадованные моими настойчивыми требованиями принести биографию "Молодой гвардии" к исторической правде, решили: раз я не так думаю, как они и даже смею противоречить, значит у меня голова не в порядке. Потому следует поместить меня в психушку. Спасибо врачу, разгадавшему намерение партийных боссов и сделавшему все, чтобы тот умысел потерпел фиаско.
   А вы, уважаемые перевертыши, в то самое время читали в пединституте лекции об истории КПСС, ее руководящей и направляющей роли, о марксистско-ленинской философии. К тому же один из вас, будучи заместителем секретаря партийной организации института по идеологии, пристально следил, чтобы преподаватели общественных наук свои лекции начинали и заканчивали рассказами о последнем пленуме ЦК КПСС. Ретивость будущего оборотня была замечена: в награду за верную службу партийной элите он получил орден, вне очереди квартиру и автомашину. Так что, уважаемые авторы, не валите все с ног на голову.
   Вызывает сожаление и тот факт, что, посвятив моим откликам статью под стоящим названием, Ю.Козовский и В.Семистяга не следуют ими же высказанной весьма похвальной мысли. Одно из доказательств тому - прежнее копание в чужом грязном белье, выискивание в личной жизни матери Олега Кошевого сенсационных фактов. Скажем приводя отрывок из полного сплетен так называемого письма. А.В.Тюлениной к Л.И.Брежневу, авторы с нескрываемой гордостью подчеркивают: письмо публикуется впервые. И невдомек горе-исследователям, что лучше бы оно вообще никогда не печаталось, ибо общеизвестно: мать Сергея Тюленина в своей довольно продолжительной жизни не нацарапала ни одной писульки - она ведь была совершенно неграмотна. Даже расписаться не могла, потому, что не знала ни одной буквы алфавита. О каком ее письме к Л.И.Брежневу в таком случае может идти речь? Как видим, наши доморощенные исследователи вновь сели в лужу.
   В рассматриваемой статье немало места отводится взаимоотношениям юных подпольщиков и их родителей: буквально смакуется, кто, кого, когда и как именно оскорбил, оклеветал. К сожалению, такое было на самом деле. И я знаю об этом побольше уважаемых доцентов. Однако опускаться до их уровня не собираюсь - то материал для деревенских кумушек. Читая все это, невольно задумываешься: неужели наука оставляет так много лишнего времени?
   Заканчивается статья словами: "Беда нашего оппонента заключается не в том, что он плохо, на уровне дилетанта знает подлинную историю "Молодой гвардии", а в том, что ослепленный ненавистью и злобой, не хочет ее знать"!
   Кто из нас дилетант, кто Плохо, кто хорошо знает историю "Молодой гвардии"- судить читателю. Что же касается ненависти и злобы... Кого, собственно, ненавидеть, на кого злиться? На Ю.Козовского и В.Семистягу? Но ведь они слабее меня, из-за чего и отказываются от встречи за "круглым столом". К тому же не в натуре русского человека бить лежачего. А прикрывающиеся квасным патриотизмом, псевдопатриоты - лежачие. Понимая это, они страшно хотят подняться - защитить диссертации, один кандидатскую, другой докторскую. Защитить любой ценой. Вполне допускаю, что им это удастся: в наши дни такие паны выходят в люди.
   Меня бьют всю жизнь. Раньше били партократы Луганского обкома КПСС, руководящие партбилетчики Жовтневого райкома партии г.Луганска и партийного комитета тепловозостроительного завода, на котором я работал. Теперь партократов заменили демократы, а точнее ренегаты. И снова бьют. За то же самое: личные суждения о нашей жизни и истории, обостренное чувство собственного достоинства; за то, что никогда никому не позволял унижать и оскорблять себя. Как видно, Маркс был прав: жизнь в самом деле борьба. Но даже он не мог предусмотреть, что совесть тоже станет товаром. А это пострашнее тех синяков и шишек, которыми награждали меня /и награждают сейчас/ красные, белые, зеленые, серые...
   Всю историю "Молодой гвардии" преподаватели педагогического института сводят к сплетням, рассказам о недобрых отношениях между некоторыми родителями молодогвардейцев и самими подпольщиками. Долго и путанно рассказывают о партноменклатурщиках, бежавших из Краснодона, хотя они не имели никакого отношения к "Молодой гвардии". Смакуют неудавшуюся личную жизнь Е.Н.Кошевой. И, совершенно не зная А.В.Тюленину, всячески приукрашивают ее далеко не ангельский характер, подчас, даже возвеличивают ее нравственность. Словом, говорят наши учёныё обо всем. Только не о подвиге молодогвардейцев, вроде бы его вовсе и не было. Их также не интересуют этические нормы участников краснодонского подполья: почему юноши и девушки поднялись на борьбу? Почему предпочли смерть предательству? Как они шли к подвигу? Как воспитывали в себе те добрые качества, которые помогли им выстоять в невероятно трудной и неравной борьбе с фашистами? Только сплетни, только догадки, только домыслы, только смакование низменного. И это научная работа?
   Еще вчера наши перевертыши были страстными пропагандистами марксизма-ленинизма, старательно вдалбливали его идеи в головы студентов. Причем марксистско-ленинское учение истолковывали не по первоисточникам, а по сталинскому Краткому курсу истории ВКП/б/ и его же "Вопросам ленинизма" И если иной раз преподаватели-начетчики все же обращались к работам Маркса и Ленина, то использовали их избирательно и дозировано. А сегодня уважаемые исследователи, встав под знамя РУХа, выслуживаются перед новым руководством, клянут своих вчерашних товарищей по Компартии, выискивая в их действиях негативное.
   Уважаемые паны! Я непременно приду на защиту ваших диссертаций и задам те же вопросы, что ставил в откликах на ваши публикации. Если вновь не получу ответа, обращусь в ВАК Украины. Поступлю так не потому, что я злобный человек, каким вы пытаетесь представить меня в своем последнем опусе. Оказываю вам сопротивление только потому, что считаю: в науку надо идти с чистым сердцем и добрыми намерениями, и работать следует прежде всего ради Истины.
   Итак, уважаемые, до встречи за "круглым столом". Или вы и на этот раз не примете мое приглашение?
   

Май-нюнь 1993 г

   Рассказы журналистов о пресс- конференции преподавателей Луганского педагогического института В.Семистяги и Ю.Козовского, именующих себя "Межрегиональной комиссией по изучению истории краснодонской комсомольской организации "Молодая гвардия", свидетельствуют: ничего нового сообщено не было. Как видно, у наших доморощенных исследователей истощилось воображение, иссякла выдумка, испарилась фантазия.
   Все, о чем говорилось на так называемой пресс- конференции, давно известно из выступлений в печати ее устроителей. Те же предположения, те же бездоказательные утверждения, те же небылицы, побасенки, неприкрытая ложь. Потому совершенно непонятно, зачем надо было собирать журналистов, зачем было толочь воду в ступе, если нечего сказать? Напомнить, что жив курилка? Или воинствующим дилетантам захотелось еще раз потревожить покой молодогвардейцев, перевернуть их гробы, с усладой потанцевать на деревянном тулупе Олега Кошевого?
   Как следует из отчета, скажем, корреспондента "Субботнего калейдоскопа", устроители пресс-конференции в очередной раз утверждали: комиссаром "Молодой гвардии" был не Олег Кошевой, а Виктор Третьякевич. Утверждали... и, как всегда в подобных случаях, не приводили никаких подтверждений своим высказываниям.
   Если бы меня пригласили на то собрание, я бы задал панам вопросы, которые ставил перед ними неоднократно. И на которые /ни на один!/ они не ответили. Я бы спросил: "Как в таком случае быть с отчетом Ивана Туркенича, составленном в апреле 1943 года, вскоре после освобождения Краснодона, в котором черным по белому написано: "Мы создали штаб руководства своей организации... Олега избрали комиссаром, меня командиром...?"
   Я бы напомнил панам ученым о статье командира молодогвардейцев, опубликованной в том же сорок третьем: "Надо было видеть, как Олег Кошевой, который был моложе меня почти на шесть лет, руководил нашей выросшей разветвленной организацией. Мы работали с Олегом дружно, постоянно советовались, и я часто удивлялся его ясному живому уму, организаторским способностям и неугасимому боевому духу..."
   Привел бы свидетельства молодогвардейцев, наконец, врагов наших, немцев и полицейских, о том, что комиссаром "Молодой гвардии" был именно Олег Кошевой. И спросил бы: "Как со всем этим быть?" Этак, чего доброго, наши уважаемые историки в один прекрасный день могут заявить: "Отчет И. Туркенича - советская фальшивка. И вообще Туркенич никогда не был командиром юных подпольщиков Краснодона. Впрочем, тех подпольщиков тоже не было... все это придумали коммунисты".
   Да, можем, вполне можем дожить и до такого. Хотя руководство Иваном Туркеничем "Молодой гвардией" никогда и никем не бралось под сомнение, нашим исследователям ничего не стоит сделать и такой выпад. Просто ради того, чтобы и здесь быть "первооткрывателями".
   Отчеты подавляющего большинства газет о пресс-конференции сдержанны, немногословны. Однако в них нет-нет, да и промелькнет недоумение по поводу того или иного вывода так называемой комиссии или взыграет досада на отсутствие сенсаций и зря потраченного времени. Возьмем для примера информацию одной из самых (благожелательных к устроителям пресс- конференции "Молодежной газеты". Поскольку материал небольшой /явное доказательство того, что слушать, собственно, было нечего/, приведу его почти полностью. И кратко прокомментирую.
   "На днях в здании бывшего дома политпросвещения состоялась пресс-конференция. Устроители и организаторы - межрегиональная комиссия по изучению истории краснодонской комсомольской организации "Молодая гвардия". В результате проведенной работы комиссией были сделаны выводы, с которыми познакомили собравшихся журналистов. Одна из основных причин создания комиссия - наличие массы спорных моментов и существовании и размерах деятельности краснодонского подполья.
   Из выступлений членов комиссии:
   "До сих пор в истории "Молодой гвардии" существуют "белые пятна". Одно ясно безоговорочно: то, что мы знали до сих пор - есть страшный миф коммунистической идеологии, который прошелся по судьбам, оставляя кровавый след".
   Миф - значит выдумка, недостоверный факт. Выходит, не было ни сожженной молодогвардейцами биржи труда, ни антинемецких листовок, ни вывешенных на праздник Октября флагов, ни иного сопротивления "новому порядку", ни даже, самой героической смерти юных подпольщиков"?
   Читаем далее: "Также напрочь отрицается версия о том, что "вся организационная работа и боевая деятельность "Молодой гвардии" проходила под непосредственным руководством большевистской подпольной организации Краснодона".
   Но ведь это давным-давно установлено. И, отнюдь, не семистягами, козовскими...
   Из выступления членов комиссии:
   "В конце июля - начале августа 1942 года в оккупированном гитлеровцами Краснодоне и окрестных поселках стихийно, независимо друг от друга, возникли подпольные группы патриотически настроенной молодежи. Юноши и девушки, в большинстве своем подростки, писали и распространяли листовки антифашистского содержания, собирали оружие и боеприпасы для будущей борьбы". Выходит, подпольщики все-таки были. И действовали. Как же теперь быть с '"коммунистическим мифом", о котором кричали устроители пресс-конференции в самом ее начале, а теперь пишут падкие до сенсаций журналисты ряда газет? Воистину, правая рука не знает, что делает левая.
   Неправомочны претензии панов Семистяги и Козовского на открытие того факта, что мальчишки и девчонки Краснодона стихийно создавали подпольные группы. Задолго до них об этом говорили и писали многие, в их числе автор этих строк. Вот только один из примеров. Одиннадцать лет тому назад по требованию издательства /читай: Луганского обкома КПСС/ я представил на рецензию в краснодонский музей "Молодая гвардия" рукопись книги "Краснодонские мальчишки". Научно-методический совет "на беседе в музее, а затем и в письменной рецензии высказал автору ряд критических замечаний, касающихся ошибок в освещении истории краснодонского партийно-комсомольского подполья "Молодая гвардия"... - стр.1. Дословно К.Иванцов пишет: "...комсомольцы по своей инициативе /подчеркнуто авторами рецензии. К.И./ создали подпольную организацию. Назвали ее, как предложил один из юных мстителей Сергей Тюленин, красивым и гордым именем "Молодая гвардия"... Так писать нельзя /Подчеркнуто мной.- К.И./ Известно, что "Молодая гвардия" была сформирована при участии подпольного райкома партии, во главе которого стоял Ф.П.Лютиков". Комментировать здесь нечего - все яснее ясного. Потому продолжим чтение информации "Молодежной газеты".
   "Все эти группы в августе-октябре 1942 года были объединены В.И.Трстьякевичсм в единую организацию, получившую название "Молодая гвардия". В сотый раз вынужден повторить: это всего лишь слова! К тому же мы слышали их от так называемой комиссии не один раз. А где доказательства? Приведите же их в конце концов: Сколько можно морочить людям головы!
   "Комиссия располагает данными, что В.И. Третьякевич, по существу, был организатором, руководителем и комиссаром комсомольско-молодежного подполья "Молодая гвардия"- пишет далее газета. Располагает? Почему же в таком случае не обнародует те данные, а постоянно занимается одним лишь словоблудием?
   "Но самое сенсационное,- продолжает автор информации,- это то, что ни Громова, ни Шевцова, ни Тюленин никогда не являлись членами штаба организации "Молодая гвардия". А герой одноименного произведения А.Фадеева О.Кошевой не был и не мог быть организатором и комиссаром краснодонского подполья".
   После таких выводов комиссии даже автор репортажа /а он, судя по всему, поклонник "научного поиска" В.Семистяги и Ю.Козовского/ не удержался от восклицания: "Вот так: ни больше и ни меньше!"
   Далее автор продолжает: "По заверению членов комиссии, они располагают убедительными, на их взгляд, аргументами для обоснования приведенных фактов". Я уже устал повторять: если располагают пусть не краснобайствуют, а публикуют те аргументы!
   "И последнее. На встрече был задан вопрос о несмолкающих до сих пор слухах, связанных с личностью Олега Кошевого, который, если верить молве, до сих пор жив. Как оказалось, и в этом вопросе расставить нее точки нельзя в городе, и не только, есть люди, твердо уверенные в такой возможности. Одним из них является родной брат Виктора Третьякевича.
   Злословия, всевозможные суды да пересуды относительно того, что Олег Кошевой жив, распространяются людьми без совести и чести. И с одной единственной целью: бросить тень на добрую память о комиссаре молодогвардейцев. Если родной брат Виктора Третьякевича верит в это - бог ему судья. Пусть себе верит. Только зачем, во имя чего В.Семистяга и Ю.Козовский тиражируют сплетни?
   "В заключение члены комиссии сказали следующее: "Чтобы скрыть истинные причины гибели молодежного подполья и обелить себя, Луганский обком совместно с ЦК КП/б/ Украины и в тесном единстве с органами НКВД-МГБ "в лучших традициях ЗО-х годов" разработали обширную версию гибели организации, замыкавшуюся на многочисленных предателях".
   Забота о предателях - патологическое влечение В.Семистяги и Ю.Козовского. И хотя в информации нет прямого указания, что вышеприведенное утверждение принадлежит именно им, и без того яснее ясного, кто его авторы. Что же касается самой "обширной версии гибели организации", то она, как легко заметит читатель, всего лишь упомянута и предана проклятию. Однако ни одна из ее составляющих не названа. Потому мы, как уже случалось не один раз, снова имеем дело с набившим оскомину козовско-семистяговским фразерством. Примерно то же самое можно сказать и о "лучших традициях ЗО-х годов"- оно очередное проявление любви наших авторов к громким, но пустым словам.
   И еще председатель комиссии В. Семистяга заявил: "Следует, наконец, по достоинству оценить подвиг руководителя и организатора "Молодой гвардии" В.И.Третьякевича и представить его к высшей награде суверенной Украины. Во всяком случае, мы приложим к этому максимум усилий".
   Думается, прежде следует доказать, что Виктор Третьякевич был именно тем, кем считает его пан Семистяга. А потом уже говорить о высшей награде суверенной Украины. Хотя... будь моя воля, я бы всех замученных оккупантами молодогвардейцев удостоил высшей награды Родины. Только что им от того?
   А вот информация о рассматриваемой пресс-конференции, опубликованная в "Луганской правде". "...комиссия,- пишет журналист газеты,- пришла к выводу, что по своему количеству "Молодая гвардия" была по крайней мере в два раза больше ее канонизированного /выражение, прямо скажем, оскорбительное. - К.И/ состава"
   Сейчас их около ста человек. Выходит, на самом деле было не менее двухсот? Вполне допускаю: по каким-то причинам или соображениям три, пять, даже десять истинных подпольщиков партчиновники не включили в списки подпольной комсомольской организации. Но чтобы сотню, а то и другую? Такое не воспринимается. К тому же мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то заявлял: "Я боролся против фашистов вместе с Кошевым и Туркеничем, а вот к молодогвардейцам меня не причисляют".
   Впрочем, одно такое заявление все же было. От родственницы известного героя. Она не только доказывала /и продолжает доказывать/, "что работала в "Молодой гвардии", но и была еще связной Филиппа Петровича Лютикова. Писала жалобы во многие организации. А во время приезда в Краснодон А.А.Борцова-Могилевича прямо потребовала от него:
   -Подтвердите, что вы оставляли меня в городе для подпольной работы вместе с Лютикопым.
   Александр Александрович спросил ее фамилию, смущенно задумался. Наконец, вымолвил:
   -Не помню. Вообще в сорок втором в Краснодоне никого из женщин для подпольной работы, я, кажется, не оставлял.- И тут же повернулся ко мне:- А вы не припоминаете?
   -Нет, не припоминаю,- ответил я.- Хотя не раз слышал от НН подобное.
   Возвратимся, однако, к пресс-конференции. В связи с предполагаемым увеличением численности "Молодой гвардии" напрашивается и такая мысль: а не хотят ли Ю.Козовский и В.Семистяга, искусственно увеличив ряды молодогвардейцев, размыть саму "Молодую гвардию"? Ведь в резко возросшем числе юных мстителей неизменно растворятся, станут незаметными подлинные подпольщики.
   Во всяком случае, чтобы округлить количество молодогвардейцев, как задумали устроители пресс-конференции, надо иметь весьма и весьма убедительные основания. На каждого повторяю. на каждого предполагаемого подпольщика в отдельности. А то ведь у нас как нередко получается: чем дальше отдаляется Великая Отечественная, тем больше становится ее участников, притом активных. И основания находятся: война была всенародной. Вот и ставим знак равенства между солдатом на передовой и рабочим в тылу. Да, последнему тоже было нелегко. Немало их умирало прямо у станков от переутомления и голода. Однако никто из них, подобно солдату первого эшелона, ежесекундно не смотрел смерти в глаза. А то рассматривание безносой в упор несравнимо ни с чем. Не зря статистика утверждает: солдат может выдержать всего две атаки с применением колющего оружия. В третьем штыковом бою неизбежно погибнет, если не от пули или удара врага, то от разрыва сердца. Вспомним, что писала обо всем этом Ю.Друнина: Я только раз видала рукопашный, раз наяву и сотню раз во сне.
   Однако продолжим цитировать "Луганскую правду": "...в ходе пресс-конференции,- сообщала газета,- выяснилось, что не все члены комиссии едины во взглядах и мнениях. "Отвечая на вопросы, каждый подчеркивал, что это лично его точка зрения. Да этого можно было и не подчеркивать - часто-густо члены комиссии вступали в спор между собой..."
   Выходит, ни о каких выводах комиссии не может быть речи. Говорить можно лишь о мнении отдельных частных лиц, так или иначе интересующихся историей "Молодой гвардии". Точно также нельзя отождествлять выводы комиссии/если они будут/ с выступлениями в печати В.Семистяги и Ю.Козовского, которые, к тому же, совершаются в отступление от собственных решений меж-региональщиков. В связи с этим напомню читателям: еще три года тому назад директор Краснодонского музея '"Молодая гвардия" А.Никитенко писал в "Славе Краснодона": 'На первом заседании комиссии было принято решение до ее выводов прекратить публикацию по изучаемым вопросам в печати, дабы потом не обвинять друг друга в умышленном давлении на комиссию и на общественное мнение в лице советских читателей". Как мы смогли убедиться, выполнять собственное решение межрегиональщики не собирались. Оно оказалось очерёдной болтовней праздных людей.
   "Журналисты, надеявшиеся услышать ответы на волнующие многих вопросы, вместо них услышали множество новых. И даже прочитали: та же краткая справка комиссии; отвергающая партийное руководство "Молодой гвардией", в качестве одной из причин ее провала называет: "Низкий, без учета реальной жизни, уровень подготовки Луганским обкомом КП/б/У партийно- комсомольского подполья..." Почему так - непонятно". Мне тоже.
   Далее автор отчета пишет: "В свое время ожидалась встреча молодогвардейцев с Л.М.Кагановичем. В ее преддверии они, волнуясь, пришли в райком партии за советом: что и как говорить одному из вождей? Рекомендация партийного органа была четкой: чтобы не запутаться, дружно говорите по "Молодой гвардии".
   Спрашивается, почему устроители пресс-конференции и пишущий о ней журналист, считают молодогвардейцев "этакими несмышленышами или "хомо совстикусами"? Почему говорят о них, как о людях, начисто лишенных совести, чувства собственного достоинства? Ну зачем им было спрашивать у райкомовцев, что говорить Л.Кагановичу? Неужто вчерашние подпольщики успели забыть свою биографию? Другое дело, молодогвардейцев могли пригласить в партийный комитет и посоветовать говорить так, а не этак. Но это уже другой коленкор.
   О пресс-конференции панов Семистяги и Козовского мне довелось не только читать, но и беседовать с некоторыми ее участниками. Вот, например, что рассказал редактор независимой телекомпании "Эфир-1" А.Привальцсв -запись той беседы сделана мной сразу по ее окончании, 3 мая 1993 года.
   -Так называемую комиссию по "Молодой гвардии' представляли на пресс-конференции пять человек:
   Образцов - председатель Союза молодежи Луганщины.
   Полякова Долоресс - москвичка, кажется, бывшая сотрудница ЦК ВЛКСМ "Тема "Молодой гвардии",- заявила она,- это тема моей диссертационной работы".
   Ну и известные вам Семистяга, Козовский, Никитенко. Вот и вся комиссия. Был еще шестой человек, не член комиссии - старший помощник прокурора области Набивач. Он, в частности, сказал: "Прокуратурой изучалось судебное дело Почепцова-Громова-Кулешова. Поскольку нет оснований для пересмотра - решение военного трибунала оставили в силе. К Набивачу не было у журналистов вопросов, потому он после заявления сразу ушел.
   После ухода помощника прокурора Семистяга стал "утверждать, что Кошевой не был комиссаром "Молодой гвардии". Однако никаких доказательств не приводил. Не был и все. Его поддержала Полякова: "Кошевой был шпионом и контрразведчиком". Однако чьим шпионом и контрразведчиком - не уточнила. Как и Козовский, она утверждала: Кошевой не мог быть комиссаром в силу своей молодости.
   На мой вопрос: как в таком случае быть с отчетом Туркенича о работе "Молодой гвардии"?, Андрей ответил:
   -Такой вопрос устроителям пресс-конференции задавали. Но он как-то утонул" в других вопросах и, ответа на него не последовало.
   -А о подписях на комсомольских билетах шла речь?
   -Да, в частности, Набивач говорил, что видел заключение эксперта. Оно не является официальным. То частное заключение на запрос частных лиц. Отправляя на экспертизу временные комсомольские удостоверения Семистяга не приложил образец почерка Кошевого, хотя таковые у Никитенко есть. Последними заявил, что у него никто не просил те образцы. Семистяга и Козовский утверждали, что судебное дело Почепцова-Громова-Кулешова сфабриковано. И, как доказательство, приводили такой факт: оно велось на добротной бумаге, тогда как в стране тогда бумаги не хватало. И писали зачастую на чем угодно, даже на оберточной бумаге. Набивач на это ответил: "Дело вел СМЕРШ танкового корпуса и та бумага могла быть трофеем".
   -Вообще,- продолжал Андрей,- пресс-конференцию я считаю провалившейся: Семистяге и Козовскому не удалось убедить журналистов в своих выводах. Семистяга затеял все это, думается, с целью защиты будущей диссертации. Козовский, как видно, старается реабилитировать себя перед руховцами за прежнюю работу в компартии. Хотя он не занимал платную компартийную должность, однако был заместителем секретаря партийного комитета института по идеологии. И это отмывать ему придется долго. ...Семистяга ругал Михайличенко из "Луганской правды" за то, что газета печатает Кима Иванцова. Вообще досталось двум Кимам: Костенко и Иванцову...
   Слушая Андрея Привальцсва, я думал: всякий уважающий себя ученый, прежде чем браться за ниспровержение устоявшихся понятий, особенно касающихся нравственных ценностей народа,- а "Молодая гвардия" именно такой национальной святыней и является,- не раз и не два задумается над солидностью доводов, которыми располагает. Приходится только сожалеть, что наши доморощенные историки, никогда не слышали об этих правилах гражданской нравственности. А мы настолько очерствели /если не сказать одичали/, что, наблюдая бесцеремонность в обращении с героями нашей истории, по-прежнему сохраняем сверхтерпимость. Доколе?
   Вот какие мысли вызвала пустая, ничего не дающая ни уму, ни сердцу пресс-конференция луганских апостолов. Рассказал о ней специально, чтобы читатель убедился: новоявленные демократы все высасывают из пальца и выдают домыслы за истину, притом в последней инстанции.
   Через несколько дней после беседы с А.Привальцевым по каналу "Эфир-1" были переданы интервью, которые Андрей взял у некоторых участников пресс-конференции, в той или иной степени причастных к истории "Молодой гвардии".
   Привожу некоторые высказывания:
   Полякова Д.И.: -Изучением истории "Молодой гвардии" я занимаюсь давно... сестры Иванцовы не предатели.
   Набивач В.М.: -В выступлении на конференций Поляковой сказано, что никакого партийного руководства "Молодой гвардией" не было. Однако в записке организаторов пресс-конференции указано, что коммунисты руководили "Молодой гвардией" недостаточно. Непонятно, как отсутствии руководства вообще, можно руководить недостаточно.
   Кодесдик Ю.А. /кандидат наук, доцент Луганского пединститута/: Семистяга и Козовский ничего нового в историю "Молодой гвардии" не внесли, а только запутывают ее. В прошлом они прославились восхвалением партии и комсомола. Теперь пошли в другую сторону. Семистяга писал диссертацию: "Комсомол - боевой помощник и резерв партии". Не утвердили. Теперь о том же пишет совершенно иное.
   Когда, казалось, я поставил последнюю точку в рассказе о козовско-семистяговской затее, пришло письмо от одного доброжелателя /так он сам назвал себя/, почему-то решившего остаться неизвестным. Вот оно: "Глубокоуважаемый Ким Михайлович"
   Ряды хулителей "Молодой гвардии" пополнились. "Высветились" очередные козовские и семистяги.
   Восхищен Вашим мужеством и нелегкой борьбой с хулителями истории, творцами которой являются многие еще и ныне здравствующие.
   Посылаю вам вырезку из "Донецких новостей" с той целью, что в случае, если вы будете давать отповедь так называемым ученым Козовскому и Семистяге на их пасквиль "Историю надо хотеть знать", чтобы не обошли вниманием новоиспеченных "знатоков" истории краснодонского подполья, неких дам Рыкову и Черную. Желаю Вам творческих и житейских удач. 26.05.1993 г.
   Ваш адрес узнал из телефонного справочника". Так я познакомился с газетой "Донецкие новости", учредитель - первичная организация Союза журналистов Украины, главный редактор Артем Байков.
   К сожалению /возможно, и к счастью/ доброжелатель выслал мне только начало репортажа Рыковой и Черной о козовско-семистяговской пресс-конференции. Все мои попытки достать продолжение ни к чему не привели: в газетных киосках о "Донецких новостях" ничего не знали. Не помогло обращение в областную библиотеку имени М.Горького - такую газету она не получала. На мое письмо к главному редактору "Донецких новостей" ответа не последовало.
   И все-таки не могу не прокомментировать то, что удалось прочитать.
   Отчет о пресс-конференции озаглавлен претенциозно: "Обжиг". И снабжен подзаголовком: "И у вечного огня можно получить ожог - настоящей правдой о "Молодой гвардии". "Обжиг" и "ожог", как мне кажется, плохо согласуются друг с другом, хотя по замыслу авторов должны означать одно и то же действие. Однако "обжиг" больше увязывается с кирпичом или, на худой конец, палкой. В то время как авторы ведут речь об ожоге от истинной истории "Молодой гвардии". Ну, это так, к слову.
   Открывается репортаж рассказом о создании в 1992 году комиссии ученых по изучению истории "Молодой гвардии". Те ученые, как пишут авторы публикации, "оказались не заказными декораторами, а скрупулезными следопытами, доками". Так с ляпсуса начали свой материал Рыкова и Черная - вышеназванная комиссия была ведь создана двумя годами раньше, в октябре 1990-го. И называлась она в ту пору "рабочей группой обкома комсомола". Но вот в январе 1992 года обком ЛКСМУ приказал долго жить. Вместе с ним ушли в небытие и все его структурные подразделения. На той, последней, 27-й Луганской областной комсомольской конференции, ее делегаты за пятьдесят минут поставили на своей организации крест. Вслед за тем последовало предложение почтить память комсомола Луганщины вставанием. Но ни один человек из собравшихся /большинство - освобожденные комсомольские работники, годами кормившиеся и поившиеся от ВЛКСМ/ не откликнулись на тот призыв. А новую организацию - Союз молодежи Луганщины - создали. Жить-то вчерашним лидерам надо. Да и с имуществом областной организации определиться. В первых рядах нового Союза - вчерашние комсомольские функционеры, опыт работы и аппаратной дипломатии у них есть, так что новая организация в надежных руках", -так писала о последней областной комсомольской конференции "Луганская правда".
   За год с небольшим, что рабочая группа была под опекой комсомола, В.Семистяга и Ю.Козовский кое-чему научились. Потому в день ликвидации Луганской областной комсомольской организации они мигом прибились к только-что родившемуся Союзу молодежи. И не только пристроились, но и перестроились - по собственному почину повысили свой статус. Вместо бесцветного "рабочая группа" назвали себя более многозначительным словом - "комиссия". Стали таким образом не просто группкой над чем-то работающих частных лиц, а людьми, обладающими специальными полномочиями /во всяком случае им так казалось/. А это уже что-то значило. Хотя бы в глазах создателей комиссии.
   Новоявленный Союз молодежи Луганщины с этим согласился. Оба они, и Союз и комиссия, нуждались друг в друге - для придания престижа один другому. Забегая наперед, скажу: В.Семистяге и Ю.Козовскому этого показалось недостаточно. Им хотелось добавить в название комиссии еще что-то такое, что не только усилило бы ее вес, но и наводило обывателей на многозначащие размышления. Поскольку к тому времени СССР распался, а Украина провозгласила независимость и самостоятельность, ученые-доки решили к слову "комиссия" прибавить "межрегиональная". Звучит, правда? Теперь козовско- семистяговское детище стало не просто комиссией Союза молодежи Луганщины, а межрегиональной, чуть ли не международной. Чтобы никто ни в чем не упрекнул "скрупулезных следопытов", они, как потом стало известно, включили в свой состав двух жителей соседнего государства - москвича и москвичку. Все получилось прямо- таки по-Маяковскому. Помните? "Он был монтером Ваней, А духом парижан, Себе присвоил звание электротехник Жан".
   Так группка частных лиц, преследуя сугубо личные цели, стала межрегиональной комиссией Союза молодежи Луганщины по изучению истории подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия". Впрочем, название свое они довольно часто варьируют. Однако слова "комиссия" и "межрегиональная" присутствуют в любом варианте.
   Перечитывая список членов "межрегиональной комиссии", я думал: для своих диссертаций они худо-бедно наскребут материал. Не хватит - придумают. Однако ликвидировать белые пятна в биографии "Молодой гвардии" вряд ли смогут, да и нет у них такого желания. Главное ведь - диссертации. Для установления Истины историей краснодонского подполья надо заниматься серьезно, профессионально. К той работе следует привлечь сотрудников службы безопасности, юристов, организаторов и участников подполья /пока они живы/, историков-исследователей... Почему бы, скажем, не включить в состав комиссии ученых того же Луганского пединститута Виктора Ивановича Пилипенко и Юрия Александровича Колесника. Оба - кандидаты наук, знатоки истории родного края, в частности, молодежного движения, особенно "Молодой гвардии". К тому же и В.Пилипенко и Ю.Колесник, насколько мне известно, Истину ставят превыше всего.
   Я пишу о "Молодой гвардии", преследуя лишь одну цель: рассказать то, что знаю /чего не знают и не могут знать другие/ о друзьях- товарищах детства и юности, о своих сестрах Нине и Оле; то, что знаю о юных подпольщиках из бесед с И.Туркеничем, другими молодогвардейцами, что обнаружил в архивах и услышал на судебных процессах по делу бывших краснодонских полицейских. Что же касается панов Семистяги и Козовского, то они занимаются "Молодой гвардией" только из-за диссертаций и чтобы доказать свою преданность Руху. Как только ученые мужи достигнут поставленной цели, тут же похоронят все краснодонское подполье. Я же буду работать над краснодонской эпопеей до конца дней своих - еще так много не рассказано!
   В рассматриваемом материале Рыковой и Черной, в частности, говорится: "История деятельности и гибели "Молодой гвардии"- фальсификация огромного масштаба". Последние три слова подчеркнуты, дабы читатель обратил на них особое внимание. И далее поясняется: "Уже хотя бы потому, что никогда и никем не представлялось прямых, первичных документов, подтверждающих существование "Молодой гвардии". Документы о ней появились после войны",- последние два слова набраны крупным шрифтом.
   Утверждение это настолько по-детски наивно, что вместо ответа хочется сказать: "Милые дамочки /или девочки/, все это я уже слышал от панов Семистяги и Козовского. А вы, повторяя их слова, имеете хоть элементарное понятие о работе в подполье? И что вкладываете в словосочетание "первичные документы"? Приказы по штабу "Молодой гвардии?" Так их, написанных на бумаге, я думаю, было раз-два и обчелся. Если таковые вообще имелись. Ну какой же дурак, скажите на милость, станет создавать подпольную организацию под протокол? Даже дети разумеют - этого делать нельзя!
   Да и само понятие "штаб" для молодогвардейцев, насколько я понимаю,- чисто условное. Говоря точнее, театр для себя, подражание взрослым. Что касается письменных свидетельств о существовании и боевой деятельности "Молодой гвардии", то моя сестра Нина Иванцова в свое время предлагала штабу сохранить для истории некоторые из них. Чтобы те документы не испортились и не попали к врагу, предполагалось закупоривать их в бутылки и хранить в тайнике.
   Иван Земнухов категорически выступил против предложения сестры и настоял на том, чтобы все деловые бумаги непременно уничтожались. Сестра никогда не бралась судить, кто же из них прав. Лично мое мнение: прав был Земнухов. Вот написал эти слова и задумался. В данном случае я поступил так, как нередко поступают паны Семистяга и Козовский: стал судить о "вчера" с позиций "сегодня". Потому и кажутся мне несостоятельными утверждения Нины, в то время как она считала их тогда чуть ли не верхом ума и предвидения. Выходит, правильно сказал один писатель: "Глядя в прошлые времена, невозможно понять их, применяя к ним жизненные принципы сегодняшнего дня. Давая те или иные оценки, безусловно, следует все время держать в уме особенности эпохи".
   И все-таки кое-что из "прямых первичных документов" сохранилось. Скажем, временные комсомольские удостоверения, подписанные комиссаром "Молодой гвардии" Олегом Кошевым; молодогвардейские листовки /как рукописные, так и отпечатанные в подпольной типографии/ шифр организации; клятва молодогвардейцев; написанный моей сестрой Ниной Иванцовой под диктовку Олега Кошевого приказ N1 по партизанскому отряду "Молот", записки, переданные подпольщиками из полиции... Надо бы Рыковой и Черной побывать в краснодонском музее, познакомиться с его экспонатами, а потом уже делать "глубокомысленные выводы". А они поют с чужого, к тому же фальшивого, голоса.
   Все названные мной документы были известны еще в годы войны. Как и многие другие, родившиеся после освобождения Краснодона. Так что говорить: "Документы о "Молодой гвардии" появились после войны могут лишь стопроцентные дилетанты или профессиональные клеветники. Вы уж извините меня, уважаемые авторы репортажа, за эти, не ласкающие ухо высказывания.
   "Сегодня неопровержимо доказано: попытки организовать партийное подполье в Краснодоне /дважды - в 1941 и в 1942 гт/ оказались безрезультатными"- утверждают незадачливые журналистки. Нет, милые. Коммунистическое подполье в Краснодоне было организовано и в 41-м и в 42-м годах. И "первичные документы" сохранились. О том подполье я писал еще тогда, когда устроители пресс-конференции, в частности В.Семистяга, а возможно, и вы, в начальную школу ходили. Читать надо!
   "Когда в город пришли фашисты,- утверждают Рыкова и Черная,- руководить сопротивлением было попросту некому. Те, кто не успел эвакуироваться, попали в окружение. Поодиночке, группами возвращались домой. Так случилось и с коммунистами Ф.П.Лютиковым и Н.П.Бараковым. Лютикову немцы предложили выбор: или концлагерь, или - заведовать мехцехом. Лютиков выбрал второе, надеясь сплотить ядро из надежных людей и принести хоть какую-то пользу скрытым сопротивлением. Даже двумя старыми винтовками с Бараковым обзавелись".
   О том, что Филипп Петрович никуда не эвакуировался и был специально оставлен в Краснодоне для руководства коммунистическим подпольем, я уже писал. К тому же не раз и притом довольно подробно. Что же касается двух старых винтовок, которыми, по утверждению журналисток, обзавелись Лютиков с Бараковым, скажу следующее. Их, винтовок, было не две, а четыре. И никакие они не старые. Те винтовки - новенькие польские карабины немецкого производства, доставшиеся нам от компании 1939 года. Отвез их Лютикову я, пятнадцатилетний Ким Иванцов в то время боец Краснодонского истребительного батальона. Кстати "первичная документация" об этом имеется - запись в моем дневнике. Вот она: "22 декабря 1941 года: приказанию дежурного по роте ходил в райком партии в распоряжение комиссара нашего батальона А.Берестенхо. Комиссар приказал отвезти в центральный мехцех четыре винтовки... "Правда, в дневнике нет указания, что я вручил их именно Лютикову. Однако случай тот хорошо помню -Филипп Петрович был моим старым и добрым знакомым.
   Милые дамочки! Не тела замученных сбрасывали фашисты в шурф шахты пять, как утверждаете вы, а живых молодогвардейцев. Жаль, что даже эту, всем известную истину, вы не знаете. Ну, а кто были те юноши и девушки, почему приняли такие муки и смерть, тоже было известно. Вначале краснодонцам, затем и всей стране. Известно - из молодогвардейских листовок, вывешенных в дни Октября флагов, террористических актов, донесений тайных агентов полиции... Зачем же наводите тень на ясный день? Не знаете чего-то - не пишите о том. Зачем подчеркиваете козовско-семистяговские недомолвки, что Торицын впоследствии станет генералом КГБ? На что намекаете? Я ведь уже писал об этом, а вы вес свое...
   А оно, ваше, не лезет ведь ни в какие ворота.
   "Измученному борьбой народу нужны были все новые и новые примеры героев, умиравших не с тихим стоном к маме, а зычным кличем "Да здравствует Сталин!"
   Расхожие, хлесткие и, как прежде, опрометчивые высказывания. Да, примеры героизма были нужны. А как же иначе можно было победить фашистов. Солдат должен на кого-то равняться. Вот мы и принимали за образцы действия героев, дравшихся с оккупантами не жалея себя. Однако с зычным кличем "Да здравствует Сталин!" никто из молодогвардейцев не умирал. Как не умирало подавляющее большинство солдат на фронте. Исключая, может быть, некоторых комиссаров, политруков, да выполнявших партийное поручение молодых коммунистов. В бою не до Сталина было. Стараясь преодолеть земное притяжение и подняться в атаку, мы вспоминали мать да бога, а не "вождя всех времен и народов".
   Упрекая солдат Великой Отечественной в поклонении Сталину, Рыкова и Черная порываются без драки попасть в большие забияки. Как это пыталась делать героиня известной басни. Однако оригинальности, тем более смелости в этом не вижу: нет ведь никаких препятствий, тем более страха, что придется отвечать за сказанное /у той хоть живой слон был/. Вот и говорят что бог на душу положит.
   "Туркенич не был командиром организации, а был командиром боевой группы". Договорились! Случилось-таки то, что я предполагал. Хотя в душе надеялся: до такого измышления хулители "Молодой гвардии" все-таки не дойдут.
   Ошибся, выходит.
   "Олег Кошевой не был комиссаром организации, а, возможно, был комиссаром отряда "Молот".
   Я вновь и вновь спрашиваю: "Где доказательства, что Кошевой не был комиссаром молодогвардейцев? И почему бы журналистским дамочкам не спросить о комиссаре самих молодогвардейцев? Уж они-то наверняка это помнят. Правда, никого из ныне здравствующих членов "Молодой гвардии" на пресс-конференцию не пригласили. Однако связаться с ними авторы публикации могли.
   И почему "возможно" Олег Кошевой был комиссаром партизанского отряда "Молот"? Ведь под сохранившимся приказом по штабу этого формирования четко написано "Комиссар партизанского отряда "Молот" Кашук".
   Милые журналисточки! Я понимаю ваше желание сказать при случае, подобно приснопамятной мухе, восседавшей на роге запряженного в плуг вола: "Мы тоже пахали!" Но ведь не знаете вы молодогвардейской темы даже в пределах учеников начальных классов. Зачем же в таком случае беретесь за перо? Надо уважать хотя бы себя - о читателях уже не говорю.
   В репортаже немало иной отсебятины, большей частью заимствованной у других авторов - даже собственной фантазии для воображения и доосмысливания не хватило. Рад, что мне выпало познакомиться только с началом репортажа Рыковой и Черной. Впрочем, вряд ли стоит обращать внимание на весь этот вздор. Пишу о нем только потому, что невообразимо обидно за наше беспамятство, кощунство, скоропалительные выводы, опрометчивую хулу, за нашу бессовестность.
   Почему мы так одичали? Что же мы за народ такой?
   

Июнь 1993 г.

   Так уж получилось, что о новой статье наших старых знакомых В. Семистяги и Ю Козовского "Жизнь, смерть и бессмертие Виктора Третьякевича" я узнал спустя несколько месяцев. Потому отклик на нее может показаться запоздалым. Однако впереди у нас 50-летие освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков. И читателям "Жизни Луганска", думаю, небезынтересно будет узнать, как мы на самом деле шли к этому большому празднику.
   Надо отдать должное неутомимым инсинуаторам "Молодой гвардии" Семистяге и Козовскому, кое в чем они все же преуспели. В частности, В. Семистяга. Из рядового преподавателя пединститута пан Владимир стал доцентом. К тому же лауреатом областной премии имени "Молодой гвардии". Непонятно только, как можно получить премию давно уже не существующего обкома экс-ЛКСМУ? И до какого цинизма и нравственного падения надо дойти, чтобы носить нагрудный знак с названием подпольной организации, которую ты так старательно втаптываешь в грязь? Воистину, кое для кого ничего нет святого. Впрочем, о какой святости можно говорить? В данном случае невозможно заикаться даже об элементарной порядочности.
   Уверовав в свою значимость и непогрешимость, пан Владимир пошел еще дальше. Как "борец за народное дело" /выражение В. Семистяги/ выдвинул себя кандидатом в депутаты Верховного Совета Украины на выборах 1994 года.
   Ну как тут не воскликнуть: дивны дела твои, Господи! Однако избиратели довольно хорошо разобрались, что за деятель рвется в верховный законодательной орган. Потому результаты голосования оказались убийственными для несостоявшегося парламентария, саморекламного "патриота своего государства и народа"/тоже фраза Владимира Федоровича/: более 98% избирателей проголосовало "против". /Замечу, кстати, на тех выборах в Верховный Совет Украины свою кандидатуру выставила также дочь небезызвестной О.А.Лядской Е.Ф.Лядская-Бондаренко, носящая теперь фамилию Кувшинчикова - ревностная националистка, руководитель отдела политического анализа Народного Руха Украины, проживающая в Киеве. Как и В.Семистяга, она потерпела сокрушительное поражение: "за" проголосовало немногим более 3% избирателей - луганчан.
   В новой публикации о юных подпольщиках Краснодона В.Семистяга и Ю.Козовский, наряду с очередной идеализацией члена штаба "Молодой гвардии" В.Третьякевича и предания анафеме замечательного русского писателя Александра Фадеева, вновь клевещут на многих молодогвардейцев, в том числе на моих сестер Нину и Олю Иванцовых.
   Авторы исследования, ссылаясь "на крупного украинского историка", бывшего профессора бывшего Института истории партии при бывшем ЦК КПУ М. Мултыху /а тот, в свою очередь, на якобы встречи и беседы с Ниной и Олей в 19б5 году/, приводят такое словоизлияние пана "профессора": Летом 1942 года двоюродные сестры Иванцовы проходили спецподготовку при одной из воинских частей. Под натиском немецко-фашистских захватчиков они совместно с отступающими частями Красной Армии отошли в район Ростова. А затем были переброшены для выполнения специального задания на оккупированной части Луганской и Донецкой областей". /Панам ученым, да еще историкам, следовало бы знать, как назывались наши области в то время. -К. И. / Группа состояла из трех человек: сестер Иванцовых и третьей девушки-радистки, установочные данные которой/Ну и выражение! Всем канцеляритам канцелярит! Неужто научно-профессорское? - К. И./ я не помню".
   Прочитав эти "открытия", я тут же усомнился в их достоверности. Однако, не полагаясь на память /хотя она у меня не дырявая, как у пана Мултыхи/, обратился к своему архиву. Вот запись в моем дневнике от 13 июля сорок второго года: "Сестра Нина ушла п. с. з. в. г. в. Мы остались вдвоем с матерью. Таинственные буквы расшифровывались так: "по специальному заданию в город Ворошиловград". К слову, эту запись я привел в книге "Старшая сестра". Жаль, что уважаемые историки, работающие над "Молодой гвардией", не читают книг молодогвардейской тематики. Читали бы - наверняка избежали б многих ляпсусов в своих работах.
   Напомню читателям, что Краснодон был оккупирован гитлеровцами 20-го июля. Стало быть, Нина ушла из города за неделю до прихода фашистов. И не с отступающими частями Красной Армии, и не в район Ростова, как утверждает экс-профессор и согласные с ним доценты, а в Ворошиловград, навстречу наступающим немцам.
   В домашнем архиве хранятся также заметки о моих беседах с Ниной. Одна из них - на пожелтевшем от времени, с обтрепанными краями листе бумаги, сделана шестого июня 1969 года. В тот день я показал сестре упоминавшуюся запись в своем дневнике и попросил Нину прокомментировать ее. Вот что она рассказала: "...в Краснодоне размещался Сталинский областной отдел НКВД. Мы с Олей узнали, где он находится и обратились к его сотрудникам с просьбой дать нам какое-нибудь задание. Нас охотно выслушали, навели необходимые справки, взяли ни то заявления, ни то подписки, проинструктировали и направили в город Орджоникидзе - теперь Енакиево - для сбора информации о немецких войсках.
   Мы вышли из города втроем: я, Оля, Мария, фамилию которой уже не помню. Знаю, что Мария была в партизанском отряде, ранена, находилась на излечении в Краснодоне. Но она упросила направить ее на работу во вражеский тыл. Марии было задание ни то в Горловку, ни то в Сталине
   Некоторое время мы шли вместе. Марии было трудно идти - ноги все изранены. В это время началось немецкое наступление и навстречу нам двигались полчища фашистских войск. Как сейчас вспомню-страшно... Две девчонки на дороге, а вокруг грохочут танки, орудия, ревут самолеты, движутся нескончаемым потоком оккупанты. Нас могли убить или просто растоптать на дороге. И кто бы знал, что с нами сталось..."
   Порывшись в своем архиве, нашел еще один документ, также имеющий прямое отношение к публикации панов доцентов. Это копия воспоминаний Нины,.- собственноручно написанных ею четвертого июля 1943 года, когда все было так свежо в памяти. Те записи хранятся в Центральном архиве ВЛКСМ - теперь Центр хранения документов молодежных организаций.
   Словно догадываясь, что со временем кто-то может заинтересоваться ее биографией, сестра оставила потомкам свои воспоминания о том страшном и незабываемом времени. Жаль только, что не предпослала им обращение к пану Мултыхе. Скажем, такое: "Профессор, снимите очки-велосипед! Я сама расскажу о времени и о себе".
   "Был июль 1942 года,- писала Нина. -Нашему городу грозила опасность. Я задумалась над своей судьбой и решила оформиться в одну из воинских частей. Было нас трое: Ольга, подруга по курсам морзисток Мария Гаврилюк. Мы обратились в одну из воинских частей пос. Краснодон, где нам отказали...
   Тогда через М.Гаврилюк мы связались со Сталинским областным отделом НКВД, который располагался у нас в городе. Оформились, подучили задания и отправились и путь. Оформление было такое: мы дали расписки, отобрал,: у нас все документы, кроме паспортов, дали нам псевдонимы /у меня был "Донская"/.
   Задание наше заключалось в разведывании размещения баз, аэродромов, войск немецкой армии, настроения их солдат в городах Ворошиловграде и Орджоникидзе - для нас с Ольгой. А Гаврилюк имела такое же задание в г. Сталино.
   14 июля мы приехали в г. Ворошиловград, где ожидали, пока немцы займут город, чтобы затем продвигаться дальше. 17 июля Ворошиловград был занят. Мы начали выполнять задание: следили за продвижением немецких войск. их направлением. В городе они не останавливались, все ехали и ехали... В Ворошиловграде мы пробыли до 29 июля, а затем вышли в г. Орджоникидзе - мы с Ольгой, а третья пошла в г. Сталино".
   Вот такая запись. Из нее любой нормальный человек может сделать только один вывод: "научные" открытия панов Семистяги, Козовского и примкнувшего к ним Мултыхи к биографии моей сестры Нины Иванцовой не имеют никакого отношения.
   Однако продолжим чтение "воспоминаний крупного украинского историка", посмотрим, как они выглядят в изложении панов доцентов: "Со слов Иванцовых нам стало ясно, что во время выполнения поставленного задания в районе Енакиево или Горловки (в настоящее время точно не помню) их группу задержали гестаповцы. После допросов в помещении гестапо и выяснения их личностей девушка-радистка была повешена на заводской трубе, а Нина и Ольга Иванцовы освобождены из-под ареста. По их словам это произошло якобы потому, что они выглядели грязными и оборванными, нищенками. Далее из их слов явствовало, что после ареста и "чудесного" освобождения они якобы неизвестно от кого/никак в беспамятстве были? - К.И./ получили задание вернуться в Краснодон и связаться с местным подпольем".
   Прочитав эти строки, я воли чувствам не дал и обратился к уже упоминавшейся записи моей беседы с сестрой: "Работники НКВД дали нам явки, куда мы должны были передать сведения о противнике. В крайнем случае мы должны были возвратиться с теми материалами в Краснодон... В Орджоникидзе передать их оказалось некому - явки были провалены. На нас стали обращать внимание и мы решили возвратиться в Краснодон, как и советовали работники НКВД".
    То же самое писала Нина в своих воспоминаниях, хранящихся в Центральном архиве ВЛКСМ: "Придя в Орджоникидзе, мы обратили на себя большое внимание, так как молодежи в городе не было вовсе, люди все были как тени, а мы свежие, молодые (Подчеркнуто мной. -К. И. ) Без прописки жить запрещалось, но мы все же устроились на квартире одной старушки.
   При появлении в городе мы вызывали подозрение, так как таких, как мы, в городе не было, каждый встречный расспрашивал нас - откуда мы, куда идем... Мы, конечно, в разговорах были очень осторожны и вообще перестраивались на лад разговаривавших с нами. Но как мы не скромничали, как не были аккуратными в своем поведении, наш внешний вид вызывал преследование со стороны полиции и мы вынуждены были уйти из города.
   Возвращались мы через Ворошиловград, где думали остаться для работы. Но мы остались, как говорится, с одной душой. Не было у нас средств для существования, сил для нахождения связи, и с кем тоже не было. И мы вернулись в Краснодон, где решили найти связи для продолжения начатого".
   Беспристрастному читателю, думаю, все ясно как божий день. Потому что-то растолковывать, пояснять вряд ли стоит. А вот панам историкам, которые не в состоянии, отрешиться от тенденциозности к тому или другому молодогвардейцу кое-что разжую.
   Из приведенных документов видно: никакие гестаповцы моих сестер не задерживали и не арестовывали. Следовательно не было ни допросов, ни так: понравившегося авто- рам разбираемой публикации "чудесного освобождения" это инсинуации панов Мултыхи, Семистяги, Козловского. Что касается возвращения Нины и Оли в Краснодон, то оно предусматривалось заданием. Связь же с подпольем сестры искали и установили по собственной инициативе и с одной единственной целью - для продолжения борьбы с оккупантами. А не потому, что якобы "получили задание неизвестно от кого".
   Попутно отмечу: Мария Гаврилюк была отнюдь не радисткой, как утверждают ученые мужика такой же, как мои сестры, разведчицей. Нина и Оля расстались с Марией 29 июля, когда покинули Ворошиловград и направились в Орджоникидзе. Слышите, паны исследователи, мои сестры расстались с Марией Гаврилюк, когда покинули Ворошиловград. Больше о своей подруге они ничего не слышали.
   До 20 июля никто Марию вместе с моими сестрами не арестовывал. И тем более не вешал на заводской трубе. Все это ваши клеветнические измышления.
   - Неужели, господа хорошие, - спрашиваю я Г. Мултыху, В. Семистягу и Ю.Козовского,- вы в самом деле решили, что никто ничего не помнит и в архивах не сохранились документы о моей сестре? Потому вашу клевету на Нину некому будет опровергнуть? Неужели беспардонные измышления являются нормальными составляющими ваших "научных" поисков? Неужто, когда вы писали эти страшные строки, у вас не дрогнула рука, не захолонуло сердце, не напомнила о себе совесть или, на худой конец, не дернулся мускул на лице - зеркале человека? Ведь возводите ложь на женщину, отдавшую Родине все свои силы и здоровье и умершую в страшных двадцатилетних муках от опухоли головного мозга - результат контузии, полученной в боях под Кенингсбергом. Неужели, паны доценты, вам неизвестно, что ни в одной цивилизованной стране не воюют с мертвыми, что цивилизация, цивилизованность подразумевают также священное отношение к памяти покойных? Или вас устраивает, что оттуда еще никто не возвратился? Потому не может возвратиться и моя сестра, чтобы... He опасайтесь, даже если б свершилось чудо и невозможное стало возможным, она не сделала бы того, о чем вы подумали - Нина не так воспитана. Сестра всего лишь посмотрела б в ваши глаза и спросила: "Вы в самом деле люди, наследники нашей славы? Или те нелюди, о которых упоминаете в самом начале своего пасквиля?"
   "По возвращении в Краснодон,- пишут В.Семистяга и Ю.Козовский все с той же ссылкой на "крупного украинского историка",- спустя непродолжительное время, они, со слов О. И. Иванцовой, были вовлечены в подпольную организацию членом ее штаба О. Кошевым. В связи с тем, что О. И. Иванцова была давно и близко знакома с О.Кошевым, они /Иванцовы/ рассказали ему о своей специальной подготовке и стали его связными".
   А вот что говорит обо всем этом сама Нина/здесь и далее цитирую воспоминания сестры, хранящиеся в Центральном архиве ВЛКСМ/: "По выздоровлении после болезни я начала ходить по городу/это было в конце сентября/, присматриваться к оставшемуся населению, прислушиваться к разговорам, особенно молодежи и комсомольцев, чтобы нащупать следы подпольной организации. Но в это время проходила мобилизация в Германию, поэтому я ушла из города в с. Петровка в 18 км от города, где скрывалась. Здесь я встретилась с Николаем Чернявским /старым знакомым/, который, как я узнала после от него, был связан с группой Митякинских партизан. Однажды он предложил мне организовать группу в Краснодоне, чтобы вести работу по оказанию помощи своей родной армии. Я сказала об этом Ольге и мы с большой энергией и нетерпением принялись за проведение в жизнь этого предложения.
   И вот в один из дней я узнала от Ольги, что есть возможность познакомиться с одним из членов Ростовского штаба партизанских отрядов. Но уйти самим - этого мало, мы все же хотели найти местную группу, о существовании которой говорили некоторые факты, как появление листовок в городе, потом - вывешивание флагов на октябрьские праздники.
   Но вскоре улыбнулось нам и это счастье. Однажды,. я встретилась на базаре с Иваном Земнуховым - старым знакомым по школе, комсомольской работе. Он начал открытый разговор, надеясь на мою прежнюю честность. Он был уверен во мне, как и раньше. Он не ошибся, но все же надо ,было начинать не так. Он спросил, не оставил ли Ким /мой брат, 1926 года рождения, который отступил с истребительным батальоном/ оружие или каких боеприпасов? Давно ли я была на Донце, какие войска там расположены, как производится переправа через Донец?
   Из этих вопросов я поняла, что встретила того, кого искала. При повторной встрече, которая состоялась у меня на квартире, мы с ним говорили откровенно. Он мне сказал, что у них есть комсомольская группа, куда входит ряд проверенных комсомольцев, производится приемов в члены ВЛКСМ, сбор членских взносов. Затем он предложил мне стать членом этой группы, а нет, то, в крайнем случае, "помоги нам установить связь, если знаешь, с каким-либо отрядом, чтобы мы имели руководство... а еще лучше влиться в один из действующих отрядов."
   Я ему тогда сообщила, что мне говорила Ольга о ростовчанах"
   Из рассказа Нины видно, что Олег Кошевой первоначально не имел никакого отношения к ее вступлению в Молодую гвардию. Нина встречалась и все вопросы решала с Иваном Земнуховым. И ему, а не Олегу, рассказала впервые о спецподготовке. И не так вдруг, как это кажется панам ученым, стала связной штаба "Молодой гвардии".
   Далее в изысканиях луганских апостолов говорится: "Вскоре на танцевальном вечере в одном из Дворцов культуры Краснодона с ними /Иванцовыми/ познакомился молодой красивый парень, в которого они вдвоем влюбились/ как видно, по совету пана Мултыхи. Если бы вчерашний профессор потрудился прочесть роман "Молодая гвардия", то знал бы: Нина в то время любила другого человека, о чем Александр Фадеев поведал вполне достоверно, хотя книга та художественная. -К.И./. В процессе личного знакомства он им рассказал, что является "связным" некоего "Деда" и предложил обеим принять участие в борьбе с оккупантами. Нина и Ольга Иванцопы открылись ему, что они уже являются членами молодежного подполья и связаны с О. Кошевым".
   Ну прямо как в дешевых старых фильмах о пограничниках: на сопредельной стороне только разрабатывается переход шпионом нашей границы, а советские лейтенанты-пограничники уже отмечают на карте точку, в которой они задержат того лазутчика.
   До войны в Краснодоне не было ни одного Дворца культуры. Уже потому встреча Нины с тем молодым и красивым парнем - липа. К тому же Нина никогда не встречалась ни с одним связным ростовчан. Следовательно, не могла им "открыться", что является членом молодежного подполья и связана с Кошевым. Даже если б встречалась, то вряд ли первому встречному рассказала о подполье- сестра не была простофилей, как думают о ней ученые мужи. Да и спецподготовка в органах НКВД и опыт подпольной работы кое о чем говорят.
   Поклеп о встрече Нины с ростовским связным, признание, что она является членом молодежного подполья тяжким грузом ложатся на совесть и научную добропорядочность В. Семистяги, Ю. Козовского и примкнувшего к ним Г. Мултыхи. Хотя вряд ли ученые мужи испытывают от всего этого чувство стыда и неловкости - оно им просто незнакомо. Понимали бы, что поступают недостойно, неблаговидно - никогда бы не клеветали на тех, кто мужественно боролся с фашистами и потому достоин нашей вечной памяти и благодарности.
   Впрочем, послушаем воспоминания сестры:
   "Руководство группы, возлагавшееся на Земнухова, Третьякевича, Кошевого, беспокоилось за судьбу группы, они эту ответственность возложили на Олега Кошевого и Земнухова Ивана. Они имели через нас связь с Ростовским ШПО /штабом партизанских отрядов. -К.ИГ/. Непосредственную связь с РШПО, как через связных, так и минуя их, имела Ольга. От нее через меня сведения поступали Кошевому и к Земнухову... Ольга была связной между ростовчанами и. мной, я - связной комиссара отряда Кошевого.
   Из приведенных воспоминании сестры Нины, а они, напомню, написаны по горячим следам, видно, что она никогда непосредственно с ростовчанами не встречалась. Повторяю это для дилетантов от науки еще И еще раз!
   "На следующий день, - говорится в научном трактате, - этот "связной" передал через Иванцовых О.Кошевому о том, что "Деда" зовут "Данило", он командует партизанами Ростовской и Луганской областей /хорош командующий, который даже не знал правильного названия одной из областей, партизанами которой руководил. И Г.Мултыхи не было рядом, чтобы подсказать. Впрочем, "крупный украинский историк", судя по его воспоминаниям, нередко сам путает божий дар, с яичницей. -К.И./ и он предупреждает подполье об изменнике и предателе в их организации по фамилии Третьякевич, которого необходимо немедленно изолировать от остального подполья"
   А теперь послушаем Нину: "Ростовчане в шифрованном письме предложили произвести отбор лучших боевых единиц, чтобы не подвести отряд, куда мы будем влиты... Третьякевич сюда не вошел, так как по имеющимся сведениям он состоял членом Ворошиловградского отряда, откуда сбежал после невыполнения задания. Ростовчане нам заявили, что пока это не будет проверено, в число членов отряда, отобранных для ухода. Третьякевича не включать"
   Как видим, ни ростовчане, ни молодогвардейцы не считали Виктора Третьяксвича предателем и изменником. Таковым он стал /во всяком случае в рассматриваемом? пасквиле /с легкой руки наших горе- исследователей Г.Мултыхи, В.Семистяги, Ю.Козовского. Никто также не говорил, даже не заикался, об изоляции Виктора "от остального подполья". Нина, повторяю, пишет лишь о предложении ростовчан проверить слухи. И не более. Судя по всему, противопоставлять одних молодогвардейцев другим, сталкивать их лбами, придумывать "жареные" факты и выдавать их за действительные - в крови луганских апостолов и примкнувшего к ним "крупного украинского историка".
   "Втайне от руководителя краснодонского молодежного подполья Виктора Третьякевича, продолжает разглагольствовать Г.Мултыха,- О.Кошевой совместно с И.Туркеничсм, сестрами Иванцовыми, И.Земнуховым и другими создали партизанский отряд под названием "Молот". Командиром его стал И.Туркенич, комиссаром О.Кошевой". Даже в написании имен молодогвардейцев профессор вкладывает свои симпатии и антипатии: имя того, к кому благосклонен, называет полностью. Имена же тех, к кому не расположен, обозначает лишь начальной буквой, а то обходится одной фамилией.
   В вышеприведенном отрывке В. Третьякевич называется "руководителем краснодонского молодежного подполья". Это что, еще одна патриотическая молодежная организация в оккупированном Краснодоне? Или все же речь идет о "Молодой гвардии"? Если так, то нелишне напомнить: ничего подобного нет ни в отчете командира молодогвардейцев Ивана Туркенича, ни в воспоминаниях других чудом уцелевших подпольщиков, ни, тем более, в официальных и пока никем не опровергнутых документах. Чтобы утверждать подобное, панам ученым прежде следовало обнародовать заслуживающие абсолютного доверия документы. И пока их не будет, "открытия" В.Семистяги, Ю.Козовского, Г.Мултыхи - вилами на воде писаны.
   "Через сестер Иванцовых, -пишут авторы опуса, простите, пасквиля, ссылаясь все на того же Г. Мултыху,-"связной" передал приказ "Деда Данило" Олегу Кошевому -передать ему список организации якобы для специальной проверки. Данный приказ "Деда Данило" О. Кошевой выполнил и передал через Иванцовых ему приготовленный список ядра молодежного подполья".
   Это, пожалуй, самое тяжкое и самое нелепое обвинение и Олега Кошевого, и моих сестер. И самая мерзкая клевета, ибо утверждения Г.Мултыхи ничем не подкрепляются. В воспоминаниях Нины нет никакого упоминания о требовании ростовчан передать им список организации. Никогда не говорила мне об этом ни Нина, ни Оля, ни другие подпольщики, включая И.Туркенича - с ним я встречался и беседовал после освобождения Краснодона. Как видно, о приказе "Деда Данило" и его требовании знали и знают только три человека: Г.Мултыха, В.Семистяга, Ю.Козовский.
   Не думаю, что молодогвардейцы, если бы такое требование/или хотя бы намек на него/ на самом деле имело место, не поняли бы, что это означает. Нельзя, господа хорошие, - говорю я нашим историкам-исследователям, -всех подпольщиков, в том числе боевых офицеров Е.Мошкова и И.Туркенича, бывших фронтовиков В. Гукова и Н. Жукова, окончивших разведывательную школу НКВД В. Загоруйко, В. Левашова, С. Левашова, Л. Шевцову и других, считать дураками, притом круглыми.
   Однако среди олухов царя небесного, каковыми считают молодогвардейцев паны ученые, вес же нашелся /по воле все тех же исследователей/ один единственный человек, который разгадал злые намерения ростовчан. Конечно же, им оказался В. Третьякевич. Узнав о случившемся, "Виктор поставил вопрос об ответственности О.Кошевого вплоть до расстрела. Со слезами на глазах и на коленях Олег Кошевой просил товарищей простить его".
   Вы что, ученые мужи, при том присутствовали? Или об этом свидетельствуют /или свидетельствовали/ оставшиеся в живых молодогвардейцы? Или у вас есть официальные документы, подтверждающие ваше заключение? Нет, уверен, у вас ничего. Вы просто решили в очередной раз унизить и оклеветать комиссара "Молодой гвардии", Героя Советского Союза Олега Кошевого. Вам мало инсинуаций, которые вы выплеснули на его голову за два с лишним года существования вильной, незалежной, соборной и самостийной Украины. Решили к тем помоям добавить еще ведро. Сейчас в нашем государстве, к сожалению, все дозволено. Даже переворачивать гробы героев, танцевать на их могилах. Неужто права Ирина Одоевцева, утверждавшая: "Русский народ, единственный из всех народов не любящий и даже не помнящий своего прошлого. Прошедший день, едва он только прожит, исчезает для русского человека навсегда".
   Но как бы вы, паны Мултыха, Семистяга и Козовский, не кощунствовали вам никогда, повторяю, никогда не удастся отнять у Олега Кошевого бессмертие.
   Заканчивая рассказ о моих сестрах, Мултыха делает следующие выводы: "Во-первых, либо Нина и Ольга Иванцовы были завербованы гестапо еще во время их ареста летом 1942 года в Сталинской /Донецкой/ области и выполняли их указание. Во-вторых, либо сестры Иванцовы и Олег Кошевой непроизвольно, в силу своей неопытности и неосторожности, выдали врагу молодежное подполье".
   -Не будем , комментировать воспоминания Г.М.Мултыхи,- пишут В.Семистяга и Ю.Козовский.- Отметим лишь, что в архивах достаточно документов, подтверждающих его свидетельства..."
   Нет, уважаемые перевертыши, будем комментировать. Хотя бы уже потому, что раньше авторами вышеприведенных выводов вы считали себя теперь Г. Мултыху. Где же истина? И если в архивах, как вы утверждаете, есть документы, подтверждающие страшное умозаключение Г.Мултыхи/или все же ваше?/, так назовите те архиву обнародуйте те бумаги. А пока вот что обо всем этом думаю я. Во-пёрвых, либо Г.Мултыха, В. Семистяга и Ю.Козовский завербованы ЦРУ США и выполняют его задание по дегероизации "Молодой гвардии", /во всяком случае, все это предпринимается с одной единственной целью: оставить Украину без ее героической истории, лишить молодое поколение примера для подражания - ведь управлять бездуховными людьми куда легче /Во-вторых, либо паны-оборотни Г.Мултыха, В.Семистяга, Ю.Козовский фальсифицируют историю подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" и клевещут на ее участников непроизвольно, в силу своей ограниченности и царящей в стране вседозволенности. Третьего, как говорится, не дано. Ибо и без того яснее ясного: поскольку мою сестру Нину ни гестапо, ни другие немецкие органы никогда не задерживали и, тем более, не арестовывали, все, что связывают с этим дилетанты от науки Г.Мултыха В.Семистяга и Ю.Козовский самая настоящая клевета, они первостатейные клеветники - будем вещи называть своими именами, как бы это не резало слух. Если бы профессор и луганские доценты имели хотя бы элементарное понятие о работе связного, они бы не обвиняли Нину в том, в чем обвиняют. Сестра ведь не была ни членом штаба организации, ни командиром "пятерки"-вообще не занимала никакой командной должности. Она была связной. Честно и добросовестно выполняла приказы штаба. Однако никогда никому не передавала списки членов "Молодой гвардии" хотя бы уже потому, что такого задания не получала.
   Читатель вправе недоуменно проронить:"Судя по заголовку, исследование панов доцентов посвящено Виктору Третьякевичу. Однако, читая ваши комментарии, невольно приходишь к выводу: речь в публикации В.Семистяги, Ю.Козовского идет о сестрах Иванцовых". Истинно так: Как справедливо и то, о чем еще в прошлом веке предупреждал нас небезызвестный Козьма Прутков: "Если на клетке слона прочтешь надпись "буйвол", не верь глазам своим". Задумав статью о Третьякевиче, ученые мужи решили использовать ее для очередной клеветы на моих сестер Нину и Олю.
   И все же в трактате есть кое-что и о человеке, имя которого вынесено в заголовок. В самом начале исследования В.Семистяга и Ю.Козовский утверждают: "Молодую гвардию" создавал и ею "руководил, будучи ее командиром :: комиссаром" В.Третьякевич. О бездоказательстве комиссарства Виктора мы знаем. А вот о том, что он был еще. создателем и командиром подпольной комсомольской организации, слышим впервые. Думаю, никто не будет удивлен, если в следующей публикации паны преподаватели станут утверждать: Виктор Третьякевич был также начальником штаба и шпионом-разведчиком "Молодой гвардии" - эти должности, как известно, занимали последовательно Сергей Тюленин и Иван Земнухов. Думаю, на том В.Семистяга и Ю.Козовский все же остановятся: других должностей в штабе "Молодой гвардии" не существовало. Хотя за этих панов ручаться трудно.
   Я соглашусь с любыми открытиями в биографии "Молодой гвардии", но только при одном условии: авторы представят доказательства. Поскольку в подтверждение новых должностей В. Третъякевича наши историки не приводят никаких свидетельств, мы с полным основанием можем считать - что очередная небылица.
   В ряде предыдущих публикаций о молодогвардейцах В.Семистяга и Ю.Козовский намеренно шлифовали биографию Виктора Третьякевича, при любом удобном случае старались подчеркнуть: он - башковитее, сообразительнее, предусмотрительнее своих товарищей. Как всегда, делали это голословно. Луганские апостолы остаются верными себе и в рассматриваемом опусе. Вот лишь один тому пример.
   В.Третьякевич, - пишут они,- "публиковал статьи и заметки в районной и областной печати". В основе своей соответствуя действительности и будучи давно всем известным, факт этот преподносится как-то трескуче, высокопарно. Надо бы чуточку скромнее. Иначе ведь заговорит безотчетное чувство идеализации героя повествования, желание представить его, несмотря на восемнадцатилетний возраст и общее среднее образование, человеком с более широким кругозором и жизненным опытом. Так оно и вышло.
   Да, Виктор время от времени писал в газеты. Но только не статьи. Как газетный жанр, статья была не под силу школьнику Третьякевичу. В статье ведь требуется факты не только назвать, но и обстоятельно рассмотреть, обобщить, в конечном счете поставить общественно значимые вопросы. Виктор понимал, что не дорос еще до этого. Потому довольствовался заметками. Они полностью соответствовали его возможностям. К тому же поводом для заметки мог служить отдельный факт или отдельное событие, схваченные буквально на лету, без предварительного многодневного сбора материала. Последнее обстоятельство имеет немаловажное значение для юнкора: утоляется желание поскорее рассказать об увиденном или задуманном, юный корреспондент избавляется от утомительного сбора материала. Говорю обо всем этом, как школьный товарищ Виктора и собрат по юнкоровскому увлечению - свою первую заметку в печатной газете я опубликовал будучи учеником пятого класса.
   Что касается "районной и областной печати", то она состояла всего навсего из двух газет: районной и областной. Почти все известные заметки В. Третьякевича в печатных газетах /насколько мне помнится, пять из шести/ были опубликованы в краснодонской районной "Социалистической Родине". И лишь одна, написанная/как, впрочем, и некоторые публикации в "Соцродине"/ в соавторстве с другими учениками, помещена в областной "Ворошиловградской правде". Все заметки - небольшие по объему.
   В моих дневниках того времени /они сохранились и любой желающий может с ними познакомиться/ немало записей о юнкоровских делах Виктора. Рассказал я о них и в целом ряде журнально-газетных публикаций, а также в книге "О друзьях-товарищах" - она вышла в республиканском издательстве "Веселка" двадцать пять лет тому назад.
   Как бы там ни было, а юнкоровский факт в биографии В. Третьякевича выигрышный и похвальный. Жаль только, что преподнесен он нашими учеными мужами слишком напыщенно. Да и по сути является неудачным повторением давным-давно сказанного другими, притом более обстоятельно и занимательно.
   Авторы пасквиля сообщают: "В июле 1942 года решением Луганского /надо бы Ворошиловградского.- К.И./ ОК КП/б/У и ОК ЛКСМУ... Виктор направляется для прохождения партизанских курсов в спецшколе Украинского штаба партизанского движения в Луганске /читай: в Ворошиловграде. Наши историки-исследователи неисправимы: они по-прежнему не в ладах с географическими наименованиями.- К.И./. Жаль, что паны Семистяга и Козовский не указывают число - в нашем случае это весьма существенно. Хотя и без того нетрудно восстановить, могло ли быть такое.
   О каких курсах, о какой школе УШПД в Ворошиловграде в июле 1942 года может идти речь! Тогда ведь только-только начиналось формирование самого Украинского штаба партизанского движения. Однако из-за отсутствия профессионалов, знакомых с особенностями и тактикой партизанской борьбы и подпольной работы вообще, а в условиях Донбасса в частности, задача укомплектования штаба специалистами была архи сложной. С величайшим трудом организаторы УШПД буквально наскребли два десятка человек. И 20-го июня 1942 года в таком количестве был утвержден первый состав штаба. Не успели штабисты распределить обязанности, как 29 июня ГКО СССР преобразовал УШПД из фронтового в республиканский. И опять двадцать пять - перестановка кадров.
   К тому же 7 июля начался поспешный отход войск Южного фронта. Одновременно продолжалась начатая еще в июне скоропалительная вторая эвакуация населения, скота, материальных ценностей Ворошиловградской области. О какой партизанской школе УШПД в той кутерьме можно говорить?
   Правда, недалеко от Ворошиловграда существовала подлежащая передаче Украинскому штабу партизанского движения спецшкола НКВД. Однако в связи с немецким наступлением и поспешным отходом наших войск она, сделав в первых числах июля последний, досрочный, выпуск курсантов, экстренно эвакуировалась.
   По утверждению панов доцентов с 13. июля Виктор Третьякевич находился в партизанском отряде. А 17 июля Ворошиловград был захвачен фашистами.
   Поразмыслив над сказанным, можно сделать единственно возможный вывод: в сложившейся обстановке ни о каком прохождении партизанских курсов Виктором Третьякевичем не может быть речи. Это очередное измышление доморощенных исследователей.
   Далее в публикации В.Семистяги и Ю.Козовского еще большая ложь.
   "Совместно с С.С.Рыбалко - вторым секретарем Луганского /читай: Ворошиловградского- К.И./ ГК КП/б/У Виктор Третьякевич подбирал молодежь для подпольной работы в Луганске /читай: в Ворошиловграде- К.И./, комплектовал молодежную группу областного партизанского отряда, принимал участие в ее экипировке, подготовке тайников, баз снаряжения, явочных квартир - утверждают паны исследователи, принимая нас, читателей, ни то за простаков, ни то за несмышленышей, а, может быть, просто за дураков. Да, в вышеприведенном высказывании ученые мужи такого нагородили, что не сразу разберешься. Однако надо, очень даже необходимо поставить все на свои места. Установить, где правда /и есть ли она в данном случае вообще?/, а где очередной вымысел.
   Даже непосвященному в подготовку подполья человеку яснее ясного: не мог секретарь городского комитета партии взять себе в помощники для подготовки подполья школьника. Утверждать подобное способен лишь законченный дилетант, круглый невежда в подпольной и партизанской борьбе. Не всякого партийного работника, даже секретаря крупной партийной организации привлекали к подбору людей в партизанские отряды, подготовку тайников, явочных квартир. А тут вдруг мальчишке поручили такое архиважное, к тому же чрезвычайно тайное дело. К подобной секретной работе привлекались самые проверенные, самые надежные, самые компетентные люди. Причем число их в каждом случае сводилось к минимуму. И занимались они каким-то одним делом - чтобы могли знать как можно меньше, не больше чем положено. К примеру, согласно существовавшему тогда положению о подпольном складе, даже продовольственном, ведали только командир отряда и один из партизан. А тут в руках мальчишки сосредоточили такие сведения... Да попадись он немцам и не выдержи пыток.... какой беды бы натворил!
   В Ворошиловграде коммунистическое подполье готовили восьмой отдел политуправления Южного фронта и подчиненные ему восьмые отделения политотделов 12 и 18 армий. Разумеется, всю работу они проводили в тесном взаимодействии с органами НКВД, партийными и советскими учреждениями. Участие, притом активное, в этой крайне важной работе вчерашнего десятиклассника Третьякевича никому не могло прийти в голову. К тому же, как пишут авторы опуса, Виктор был утвержден членом подпольного горкома ЛКСМУ в июле, 1942 года. И уже с 13 июля находился в партизанском отряде - к тому времени вся работа по созданию Ворошиловградского подполья была завершена. Не надо, уважаемые искатели "нового" в биографии "Молодой гвардии" и молодогвардейцев, приписывать В. Третьякевичу то, чего он не делал. Да и не мог делать в силу своего возраста, места и роли в общественной жизни.
   Чтобы читатель имел полное представление об абсолютной секретности подготовки коммунистического подполья, приведу такой пример. Ф. П. Лютикова для работы в тылу врага готовило 8-е отделение поарма-18. Оно доверяло Филиппу Петровичу полностью. Однако о расположении тайников, явочных квартир, о паролях для связи с другими подпольщиками сообщило в самый последний момент - в день оккупации Краснодона. Причем фамилии оставленных в городском подполье других агентов не были названы: Лютикову, как я уже сказал, дали только пароли для связи с ними. Вот так все готовилось. Вот так соблюдалась тайна. Таким было одно из незыблемых правил конспирации.
   Будучи в партизанском отряде, Виктор Третьякевич, -как о том пишут В.Семистяга и Ю.Козовский,- "участвовал во всех его боевых операциях, выполнял задания командования /преимущественно разведывательного характера/, а также секретарей территориального подпольного обкома и горкома партии, обкома и горкома комсомола". Прочитав все это, я невольно задумался: а не многовато ли для одного парня, к тому же никогда не служившего в армии, не нюхавшего пороха, в школьные годы не увлекавшегося военным делом, физкультурой и спортом, не прошедшего никакой специальной подготовки, для работы во вражеском тылу? Страшно много. Больше того, подобное вообще не под силу даже опытному, сильному телом и духом разведчику или партизану.
   Многие из приведенных выше дел, которыми якобы занимался Виктор, созданы фантазией мифотворцев из Луганского педагогического института панами Семистягой и Козовским. Дело в том, что Ворошиловградский партизанский отряд И.Яковенко, как и многие отряды, в подавляющем большинстве случаев действовал не всем составом, а мелкими группами. К тому же в разных районах. Как же Виктор умудрялся во всех тех операциях участвовать? Так своей полной неосведомленностью о тактике народных мстителей луганские исследователи В.Семистяга и Ю.Козовский бросили тень на доброе имя В. Третьякевича.
   Я уже писал, что в свое время неоднократно встречался и беседовал со старшим братом Виктора, комиссаром Ворошиловградского партизанского отряда Михаилом Иосифовичем. Он рассказывал мне об участии своего младшего брата вместе с Н.Фесенко и Г.Сериковой в разведывательных операциях, а также в двух боевых: взрыве немецкого склада боеприпасов и понтонного моста через речку Айдар. -В основном же,- подчеркивал Михаил Иосифович, - Виктор, как и остальные комсомольцы отряда, размножал и распространял листовки. Ведь главную свою работу мы видели не только в диверсионных актах, но и в систематическом проведении агитации среди населения города и его окрестностей, в саботаже мероприятий гитлеровцев.
   Не верить Михаилу Иосифовичу у меня не было никаких оснований.
   Перед оккупацией Ворошиловграда, в силу ряда причин, в подполье ушли только два территориальных секретаря обкома партии: И.М.Яковенко и С.Е.Стеценко. Первый одновременно стал во главе Ворошиловградского подпольного обкома партии и партизанского отряда. Второй находился в своем, Новоайдарском, районе. Поскольку В.Третьякевич, как утверждают паны доценты, "участвовал во всех боевых операциях Ворошиловградского партизанского отряда", он не мог быть связным ни И.Яковенко, ни С.Стеценко: это противоречило и здравому смыслу и действующим правилам.
   Что же касается выполнения заданий секретарей подпольных обкома и горкома комсомола, то правильнее было бы говорить так, как рассказывал мне об этом М.И.Третьякевич: вместе с секретарями подпольного обкома и подпольного горкома комсомола Н.Фесенко и Г.Сериковой Виктор участвовал в разведывательных операциях.
   Подробным разбором побасенок луганских апостолов я, отнюдь, не хочу умалить достоинство В. Третьякевича. Просто надо все поставить на свои места. Даже если б Виктор, будучи бойцом партизанского отряда, участвовал всего-навсего в одной разведывательной или боевой операции - уже в силу этого он достоин нашего уважения. По собственному опыту знаю, чего стоят лишь одна разведка или один бой. К тому же те, кто беседовал с нами перед вступлением в партизанский отряд и принятием клятвы партизана, не скрывали: немцы народных мстителей в плен не берут, их даже не расстреливают. Фашисты партизан вешают. Зная все это, далеко не каждый мог пойти в партизанский отряд. В партизаны шли только самые отчаянные, самые преданные Родине и народу люди. Одним из них был мой школьный товарищ Виктор Третьяксвич.
   "После разгрома областного партизанского отряда и трагической гибели И.М.Яковенко,- читаем в рассматриваемом исследовании,- ареста и гибели в застенках гестапо секретарей подпольного обкома и горкома ЛКСМ Украины Н.Т.Фесенко и Г.Г.Сериковой, Виктор продолжал координацию комсомольского подполья на территории области и города, выполняя обязанности секретаря подпольного обкома и Луганского горкома комсомола". Как всегда, никаких доказательств В.Семистяга и Ю.Козовский не приводят. "Координировал", "выполнял обязанности..."и точка. Вместо всей этой трескотни лучше бы привели хотя бы один документ, хотя бы один факт, хотя бы одно свидетельство очевидца, подтверждающие то, в чем так стараются убедить читателей луганские мифотворцы.
   На мой вопрос о подпольных обкоме и горкоме комсомола М.И.Третьякевич в свое время ответил так:
   -После гибели Нади Фесенко и Галины Сериковой, после разгрома нашего отряда, эти подпольные комсомольские комитеты восстановить не удалось. Сказанное, разумеется, не означает, что о молодежи мы забыли. Вовсе нет.
   И одно из доказательств тому - направление Виктора в Краснодон. До сих пор жалею, что не уточнил у Михаила Иосифовича, кто именно и с какой целью послал тогда Виктора в Краснодон.
   Продолжая шлифовать биографию В.Третьякевича, паны исследователи пишут далее: "Мы располагаем материалами, свидетельствующими о том, что В.И.Третьякевича в Краснодон послал И.М.Яковенко для установления связи с первым секретарем подпольного Луганского /читай: Ворошиловградского. -К.И. / обкома КЛ/б/У и обкома ЛКСМУ М. Т. Паничкиным и А. П.Гайдученко, которые там должны были находиться. Возможно, также для связи с секретарем территориального подпольного обкома КП/б/У С.Е.Стеценко, которого Виктор знал лично. Лично он знал и его связных, а также пароли, явочные квартиры. Однако в оккупированном Краснодоне их не было".
   В который уж раз говорю ученым мужам: располагаете данными, так обнародуйте их, а не занимайтесь словоблудием. Мне же из рассказов М.И.Третьякевича известно другое:
   -Мы, коммунисты Ворошиловградского партизанского отряда Яковенко, знали, что первый секретарь подпольного обкома партии М.Т.Паничкин и территориальный секретарь А.Д.Головля почему-то не ушли в подполье. Потому, посоветовавшись, решили обязанности первого секретаря подпольного обкома партии возложить на Яковенко.
   Исходя из этих воспоминаний Михаила Иосифовича, Виктора незачем было посылать для розыска Паничкина ни в Краснодон, ни в другие места. Что же касается связи с С.Е.Стецснко, то и И.М.Яковенко и тот же М.И.Третьякевич знали: он находится в Новоайдарском районе. Точно также Степан Емельянович знал о местонахождении Ворошиловградского партизанского отряда и его делах - связные Стеценко, как известно, работали отлично. Выходит, и в этом случае не было нужды посылать Виктора Третьякевича в Краснодон для розыска С. Е. Стеценко.
   Ну, а относительно краснодонских паролей и явок, которые якобы знал Виктор Третьякевич, могу привести слова ныне здравствующего бывшего начальника 8-го отделения поарма-18 А. А. Борцова-Могилевича /отделение, которым он руководил, непосредственно готовило коммунистическое подполье Краснодона. Однако ни В.Семистяга, ни Ю.Козовский встретиться и поговорить с ним не пожелали/: "Краснодонские пароли и явочные квартиры Ворошиловградскому подпольному обкому я не сообщал".
   Раздумывая над всем этим, прихожу к выводу: байка панов доцентов о причине появления в Краснодоне В.Третьякевича так и остается байкой. Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. О настоящих мотивах возвращения Виктора в город, из которого год тому назад он уехал, судить не берусь. В свое время этот вопрос меня как-то не заинтересовал. А сейчас восстановить упущенное вряд ли возможно: ушли из жизни те, кто мог бы рассказать, как все было на самом деле.
   Трудно сказать, на что рассчитывали авторы, когда писали этот грубый пасквиль. Ведь нет у них ни одного даже захудалого документа, подтверждающего "открытия". Потому выводы не мотивированы, строятся на песке. Дилетантов от науки, как видно, обуревает страсть к исследованию. А что у тех исследований не сходятся концы с концами, что подобные действия безнравственны В.Семистягу, Ю.Козовского и Г.Мултыху мало беспокоит.
   Выступая по каналам телекомпаний "Эфир-1" и "Луга-ТВ' , а также в статье "Ради истины" я предлагал панам Семистяге и Козовскому встретиться за "круглым столом" и поговорить перед телезрителями об их "открытиях" в биографии "Молодой гвардии". На все три приглашения последовали отказы. Вот здесь комментарии на самом деле излишни.
   В истории "Молодой гвардии", несомненно, есть малоисследованные, а то и вовсе незнаемые страницы. Их непременно надо раскрывать. Только делать это следует с добрыми намерениями и чистым сердцем.
   Клевета, возведенная на мою сестру, разведчицу-связную штаба "Молодой гвардии" Нину Иванцову преподавателями Луганского педагогического института, /тоге самого, который сестра в свое время окончила/, как и приукрашивание биографии члена штаба "Молодой гвардии" Виктора Третьякевича, еще раз показали истинное лицо этих воспитателей будущих учителей. В погоне за учеными степенями и сенсациями они готовы на все.
   Не завидую студентам ЛПИ, будущим учителям, у которых такие наставники. Вместе с тем немало тревожусь: с какими знаниями придут они в школы, какую правду истории станут вкладывать в детские души?
   
   

Февраль-март 1994 г.

   "Правде вопреки".
    Книга "Дорогие мои краснодонцы" вышла в Луганске в 1961 году. Тогда же я прочел ее и послал А.Д. Колотович довольно подробные замечания. Анна Дмитриевна не ответила. После этого отправил копию письма к А.Д. Колотович в Краснодонский музей "Молодая гвардия". Он тоже не ответил. Тогда я написал отклик "Правде вопреки", который последовательно предлагал местным и некоторым центральным газетам. Однако ни одна из них "Правде вопреки" не опубликовала.
   "Комсомольская правда" (единственная газета, которая отозвалась на мое обращение) смысл своего ответа свела к тому, что прошло уже немало времени со дня краснодонских событий и я, по-видимому, многое запамятовал. Отсюда и несогласие с воспоминаниями А.Д. Колотович. К тому же, заключала "Комсомолка", "в вашем материале нет ничего нового о молодогвардейцах".
   Меня удивил примитивизм мышления сотрудника уважаемой газеты. Я ведь писал не о новом в истории "Молодой гвардии", а о извращениях в биографии одного из ее героев. Писал в надежде, что это может привлечь внимание читателей - правда, она ведь всегда интересна и поучительна. Однако все вышло не так, как я предполагал. Хотя причина отказа (не только "Комсомолки"), как мне думалось, была в другом: кого-то из власть предержащих устраивал вымысел автора книги. Ибо те, кто определял тогда нашу идеологию, считали: писать о героях надо именно так !
   В 1968 году Западно-Сибирское книжное издательство переиздало книгу "Дорогие мои краснодонцы" под тем же названием. Однако теперь А.Д. Колотович, к моему немалому удивлению, выступила в соавторстве с неким Н.Осининым. Но совместная работа над новым изданием нисколько не улучшила книгу, разве что она несколько выиграла в литературном отношении. Я вновь обратился с письмом к А.Д. Колотович, в котором просил прекратить распространение отсебятины. Копия того письма сохранилась.
   На этот раз Анна Дмитриевна отозвалась. Однако из множества замечаний признала лишь одно: "С Любой Шевцовой действительно дрался не ты, а Ваня Евланов, который по сегодняшний день живет в Краснодоне". Признать - признала, а вот извиниться за оскорбление меня и Любки, а, главное, нашей дружбы, не сочла нужным.
   Выдумка А.Колотович о моей драке с Любой Шевцовой настолько понравилась руководителям Краснодонского государственного музея "Молодая гвардия", что они, составляя сборники документов и воспоминаний "Молодая гвардия" и "Бессмертие юных", непременно включали ее в те книги. Читая их, я невольно задумывался: как же работники музея изучали биографии молодогвардейцев, в частности, их детские и юношеские годы ? Неужели никто из одноклассников и однокашников будущих подпольщиков не рассказывал им о неписаных законах нашей мальчишеской чести? А они гласили: драться с девочкой не полагалось. И не только потому, что мальчик, получивший от девчонки пощечину, терял всякое уважение сверстников. Немаловажным было также то, что в случае победы мальчика, он выигрывал немного: отколотить слабого, заранее зная, что не получишь сдачи - геройством не считалось. Как не признавалось подвигом гвоздить лежачего, слабого, малыша или бить кого бы то ни было ногами. Наша компания, в которой были Сергей и Любка, эти законы выполняла свято.
   Возможно, работники музея вообще не встречались и не беседовали с теми ребятами? Судя по мне, все так и было. За пятьдесят лет существования Краснодонского музея "Молодая гвардия" никто из его работников ни разу не обратился ко мне с просьбой рассказать об одноклассниках и однокашниках - будущих молодогвардейцах. Больше того, не было ни одной читательской конференции по моим книгам о юных подпольщиках Краснодона, ни одной встречи с нынешними учениками нашей школы. Трудно в это поверить, но это так!
   Западно-Сибирское издательство, которому я послал копию письма к Колотович, отозвалось письмом своего главного редактора А.Китайника. В нем, в частности, говорилось: "Ваше письмо, действительно, представило для нас интерес и немалый, хотя, честно признаться, не столь приятный, как хотелось бы. К сожалению, самые добрые побуждения, которыми руководствовалось издательство, предпринимая выпуск книги "Дорогие мои краснодонцы", не оправдались... Когда вышла книга,- не все в ней оказалось таким, как предполагалось. И Ваше письмо - еще одно тому подтверждение...
   Разделяя Ваши чувства, мы признательны Вам за то, что поставили нас в известность о действительных фактах.
   
   "Возродить Фадеевские чтения".
   Статья написана в ноябре 1986 года. Тогда же предложил ее "Советской культуре". Однако редакция центральной газеты сочла вопрос малозначащим, имеющим, может быть, всего лишь местное значение.
   В январе 1987 года я внес в статью совсем небольшое дополнение. Оно касалось, в основном, 45-й годовщины "Молодой гвардии". И предложил материал "Луганской правде", где он был напечатан в номере за б февраля 1987 года.
   Ни одна из упомянутых в статье организаций не сочла нужным откликнуться.
   
   "С маститых спрос вдвойне".
   Все мои попытки опубликовать эти заметки в "Учительской газете" и "Советской культуре" ни к чему не привели. То ли редакции не сочли возможным огорчать именитых авторов, то ли отказали по какой-то другой причине...
   Однажды, будучи в Москве, позвонил в "Советскую культуру". Трубку взял товарищ, который занимался моим материалом.
   - Ответственный секретарь Костенко, - сказал он, - довольно хорошо знаком с темой "Молодой гвардии". Потому, одобрив и подготовив к печати ваш материал, я, на всякий случай, решил посоветоваться с ним. Против ожидания, Костенко сказал: "Для нас не интересно..."
   Попытался было разубедить его, но из этого ничего не вышло. Впрочем, можете позвонить ему сами... только, пожалуйста, не упоминайте о нашем разговоре.
   Поблагодарив незнакомого журналиста за его порядочность и добрые слова о моих заметках, я набрал номер телефона тезки.
   -Вас знаю по вашим книгам,- выслушав меня, сказал Ким Прокофьсвич.- Что касается материала... впервые слышу о нем. Но мы поищем... хотя прошло уже два месяца...
   Уловив притворность и неискренность в словах К.Костенко, я извинился за беспокойство и положил телефонную трубку.
   
    "Шумим, братец, шумим!"
   Напечатана с небольшими купюрами в "Луганской правде" 6 апреля 1990 года под заголовком "О любви к родине". Для настоящего издания доработана и дополнена.
   
   "Дешевые сенсации "Огонька".
   Заметки написаны в ноябре 1990 года, сразу после выхода № 44 "Огонька", в котором были опубликованы "сенсации" Н.Ажгихиной. Предложил их уважаемому журналу. Однако редакция не ответила на мое письмо. Не помогло и двукратное обращение к главному редактору Виталию Коротичу. Видно главный трубадур перестройки, как и его собратья по журналу, честь мундира ставят выше истины. Так в моих глазах любимый журнал, подписчиком которого я был долгие годы, стал не только дорогой с односторонним движением, но и бульварным изданием.
   Предлагал материал также "Литературной России". Ту газету он не заинтересовал. В конце концов сокращенный вариант 1 декабря удалось опубликовать в "Луганской правде". Тираж ее не сравним с. огоньковским. Потому моя борьба с ложью Н.Ажгихиной была далеко неравной.
   
   "Беспамятство".
   С некоторыми купюрами статья пол рубрикой "Возвращаясь к напечатанному" и заголовком "Возродить Фадеевские чтения", была опубликована в "Луганской правде".
   Буквально три дня спустя, я получил письмо на официальном бланке Краснодонского горкома Компартии Украины, подписанное первым секретарем С.Шевченко: "Уважаемый Ким Михайлович! Ваша статья "Возродить Фадеевские чтения" в газете "Луганская правда" от 28.05.91 является правильной и своевременной.
   В настоящее время горком Компартии Украины и музей "Молодая гвардия" совместно с ректором Луганского педагогического института т. Климовым А.А. решает этот вопрос. Надеемся, Вы примете активное участие в подготовке и проведении Фадеевскнх чтений.
   О дате и месте проведения Вы будете проинформированы дополнительно."
   Прочитав то письмо, я воскликнул:
   -Господи, неужели ты в самом деле есть! Неужели это ты /а кто же еще!/ наставил на путь истины Краснодонский горком и его секретаря ?
   Насколько помнится, партийные органы всех ступеней только и делали, что либо замалчивали мои выступления в печати /включая выход книг/, либо чинили всяческие препоны, чтобы те книги и газетно-журнальные публикации не появлялись на свет божий. А тут вдруг услышали. И даже одобрили. Притом сверхоперативно. Ну прямо манна небесная свалилась на меня.
   Однако радость оказалась преждевременной. Вскоре последовали события, которые привели не только к ликвидации власти КПСС, но и ее запрещению. А также к распаду СССР, образованию самостийной Украины - нового государства, которому ни русский писатель А.Фадеев, ни его 9роман "Молодая гвардия", ни сам подвиг краснодонцев оказались ненужными.
   Не зная о письме Краснодонского горкома КПСС, кандидат филологических наук Л.Образовская отмечала в статье, посвященной 90- летию со дня рождения А.А. Фадеева: "Одинокий голос Кима Иванцова, прозвучавший на страницах "Луганской правды" в мае этого года о необходимости возродить Фадеевские чтения, не получил резонанса". - В той статье Л. Образовская, между прочим, замечала: "В школьных программах Фадеев теперь упоминается в обзорах, наряду с малоизвестными писателями; в институтских лекциях говорится только о "Разгроме", а "Молодая гвардия" переносится на самостоятельное изучение /хочешь - читай, не хочешь - не читай/".
   
   "Не святотатствуйте, Маргарита Волина!"
   Очерк написан в январе 1992 года. Был предложен "Курантам". Однако газета на мое предложение не ответила. Не помогло и неоднократное обращение к главному редактору. В апреле того же года под заголовком "Память о молодогвардейцах жива!" сокращенный вариант появился на страницах "Луганской правды".
   
   "Апостолы из Луганска".
   Написано в ноябре 1992 года. В марте и апреле 1993-го с большими купюрами опубликовано в N 3 и 4 межрегиональной ежемесячной газеты "Культура Донбасса".
   
   "Вот что было в Краснодоне".
    Публикуя материал панов Семистяги и Козовского "Что же было в Краснодоне?", полунационалистическая "Молодь Украины" высказывала надежду, что он станет началом честного разговора об истории "Молодой гвардии". Поверив газете, я предложил ей "Вот что было в Краснодоне". Шло время, однако "Молодь Украины" мой материал не печатала. Как видно, ждала другие, удобные ей отклики. Несколько раз обращался к главному редактору В.Боденчуку. На мои письма он не ответил. Но я не отчаивался. И на протяжении длительного времени следил за публикациями "Молоди Украины". Однако никаких отзывов на выступление В.Семистяги и Ю.Козовского не последовало. Дискуссии не получилось. Честный разговор об истории "Молодой гвардии", к которому призывала газета, не состоялся по ее же вине: как видно, "Молодь Украины" испугалась поступивших откликов.
   В марте-апреле 1995 года, очерк был опубликован в шести номерах газеты "Голос Донбасса". Разумеется, не полностью, а лишь фрагменты.
   
   "Семистяговские перепевы".
   Посылая этот отклик главному редактору журнала "Донбасс" Виктору Логачеву, я указывал в сопроводительном письме: "...честно скажу, надежды на публикацию отзыва у меня нет. Однако промолчать не мог: задето святое".
   В.Логачев не ответил.
   Спустя пять месяцев, я послал ему второе письмо. Но и оно осталось без ответа. Как давний автор "Донбасса" скажу: ничего подобного в моей практике многолетнего сотрудничества со старейшим донбасским литературно-художественным журналом никогда не было. Потому, пряча в архив раздумья о еще одной публикации луганского оборотня, не мог не воскликнуть: "О времена, о нравы!"
   "Ответ на ответ". Статья Ю.Козовского и В.Семистяги "Историю надо хотеть знать" опубликована в "Луганской правде" 25 мая 1993 года. "Ответ на ответ" /редакционный заголовок "Ради истины"/- в той же газете 5 ноября 1993 года. Что касается круглого стола, то мое предложение к нему и на этот раз не было принято.
   
   
   "Переворачивают гробы ? Истинно так!"
    Материал написан по горячим следам пресс-конференции. В суматохе тех дней так и остался лежать на письменном столе вместе с другими бумагами. Публикуется впервые.
   
   "Новые инсинуации панов доцентов".
   Под заголовком "С чистым сердцем и добрыми намерениями" /и с большими купюрами/ 6 мая 1994 года опубликовано в газете "Жизнь Луганска".