Анатолий Никитенко
На "Ты" с историей нельзя

    Газета "Молодогвардеец" (обратите внимание на название) 10 апреля 2002 года опубликовала статью В.И. Подова "От кого нужно защищать музей "Молодая гвардия"?". Я бы, честное слово, не стал дискутировать с ее автором по двум простым причинам: во-первых, каждый из нас имеет право высказать свою точку зрения на какую-либо проблему и, согласен ты с ней или нет, ее надо уважать; во вторых (и это главное), доказывать свою правоту дилетанту - ниже моего профессионального достоинства. Тем более, что я уже несколько раз терпеливо и вполне дружелюбно пытался это сделать. Но возмутило другое: разнузданный хамский тон этой публикации. Понимаю, это от бессилия. Но понимать-то понимаю, а вот смолчать не могу. Иначе читатель, не знакомый с сутью этого вопроса, предаст анафеме директора музея, который на протяжении тридцати лет только и занимался тем, что упорно скрывал правду о Викторе Третьякевиче как об одной из ключевых фигур в истории "Молодой гвардии". В письмах к Владимиру Ивановичу я спрашивал его: а зачем мне это надо? с какой целью? Он упорно отмалчивался, пока, наконец, в вышеупомянутой статье, ослеплённый собственной злобой на ортодоксального директора музея, видимо, сгоряча выплеснул, что Никитенко является сторонником "бериевско-анархических методов воспитания и управления". Чушь, лишенная элементарной логики. Ведь если я даже и выполнял чью-то волю, боясь лишиться должности, то зачем мне это делать последние пятнадцать-двадцать лет, когда говорить и писать что угодно не воспещено никому?
    А теперь, дабы непосвященному читателю было понятно, о чем идет речь, вкратце сообщу, где же я "перешел дорогу" В.И. Подову.
    Недавно вышла его книжка с безаппеляционным и потому весьма неудачным названием "Виктор Третьякевич - комиссар "Молодой гвардии" (звучит, как В.И. Ленин - вождь мирового пролетариата). По просьбе товарищей из областной государственной администрации я написал рецензию на эту книжку, в которой не рекомендовал ее к переизданию по причинам, о которых будет сказано ниже. И пошло-поехало. Любой уважающий себя исследователь при освещении изучаемой им проблемы должен хотя бы чуть-чуть сомневаться. Но не таков Подов. Он настолько уверовал в свою правоту и непогрешимость, что буквально закипает от гнева, когда какой-то там Никитенко начинает возражать ему - Самому директору Луганского регионального научно-исследовательского центра по проблемам истории Донбасса.
    Далее я просто процитирую свое последнее письмо к В.И. Подову. Без комментариев. Достаточно сопоставить его со статьей моего оппонента, чтобы без труда убедиться, с каким неприкрытым цинизмом В.И. Подов передергивает факты:
    "Уважаемый Владимир Иванович!
    Я не знаком с текстом Вашего первого письма и потому не знал, что единственным вопросом, который Вы в нем поднимаете, была просьба о присвоении звания Героя Украины Виктору Третьякевичу. Поэтому тон моего письма к Вам будет вполне доброжелательным. Впрочем, не только по этой причине, а, во-первых, потому (и это уже касается второго письма, где я у Вас выступаю в роли могильщика правды о В. Третьякевиче, фальсификатора и пр.), что, видимо, Вы не до конца изучили имеющийся о нем документальный материал, во- вторых, потому, что не в моих правилах отвечать хамством на хамство, и, наконец, в-третьих, потому, что я привык доказывать свою правоту не эмоциями, а документами.
    А теперь все по порядку. Первое. Вынужден Вас огорчить. Инициатива о присвоении Виктору Третьякевичу звания Героя Украины действительно принадлежит музею и некоторым исследователям подвига молодогвардейцев, с которыми на протяжении долгих лет мы ведем переписку, но не Вам и не Вашей книге. С этой инициативой музей выступал ещё в 1983 году, когда предлагал вместе с В.Третьякевичем отметить еще шестерых ранее не награжденных участников краснодонского подполья. В наградном листе, подписанном тогда первым секретарем Краснодонского ГК КПУ Г.К. Таразановым и председателем исполкома В.Е.Мельниковым (его копия хранится в фондах музея) однозначно сказано: "Представляется к награждению орденом Ленина и медалью Золотая Звезда. Однако, видимо, в те годы этот вопрос так и остался открытым. Надеемся, что к 60-летнему юбилею "Молодой Гвардии" он будет все-таки решен.
    Второе. На пост директора музея я был утвержден действительно при В.В. Шевченко, человеке, которого я глубоко уважал. До этого я почти год исполнял обязанности директора. Но утвержден, как Вы пишете, совсем не для того, чтобы скрывать от народу правду о В. Третьякевиче. Если бы собственными глазами не видел Вашего второго письма, никогда бы не поверил, что такое мог написать серьезный исследователь, коим я Вас считал. Вам конечно же известно, что в те годы вопрос о Викторе, как о комиссаре "Молодой гвардии", находился под строжайшим партийным табу. Поэтому его не скрывали, о нем просто не говорили вслух. За исключением 1959-1960 годов, когда о В. Третьякевиче, как о первом комиссаре "Молодой гвардии" писал в "Комсомольской правде", а затем в своей книге "Это было в Краснодоне" талантливый журналист Ким Костенко. Тогда книга была изъята и уничтожена, а ее автор незаслуженно наказан. После того, до начала восьмидесятых годов, этот вопрос оставался под официальным запретом. Неужели же двадцатитрехлетний юноша, каким я тогда был, мог работать на эту могучую идеологическую машину или, более того, противостоять ей? Смешно и наивно.
    Третье. Вы забываете, что наш музей называется музеем "Молодая гвардия", а не музеем Виктора Третьякевича. Мы обязаны говорить и писать обо всех, а не только о нем. Что мы и делаем. По Вашему же выходит, что музей не выполняет своей роли научно-исследовательского центра только лишь потому, что не проводит работу "с целью популяризации комиссара "Молодой гвардии" В. Третьякевича". Простите за резкость, но не Вам судить о роли музея и сетовать, как нам работать.
    Четвертое. О какой негативной реакции музея на выводы высоких комиссий на обращение участников слетов и конференций Вы пишите? Нам известны только две авторитетные комиссии - Торицина и Петрова. Третья, созданная по инициативе Союза молодежи Луганщины несколько лет назад, так и не завершила свою работу. Выступления её отдельных членов в печати - это не выводы комиссии, а личная точка зрения авторов. Обращения же участников слётов "Молодогвардейцы наших дней" - это всего лишь обращения людей весьма далёких от исследовательской работы. Мало того, наш музей имеет свое мнение по некоторым проблемным моментам в истории "Молодой гвардии", основанное на документах, и не собирается следовать чьим-либо советам. Хороши бы мы были, если бы после каждого обращения меняли бы свою позицию и перестраивали экспозицию. И, наконец, хватит уже, уважаемый Владимир Иванович, огульно охаивать комиссию А.В. Торицина. То, что ее выводы были поспешными и потому во многом не объективны, нам известно давно. И потому только на выводы этой комиссии мы никогда не ссылались. Но Вам, видимо, неизвестно, что именно эта комиссия, которую Вы обвиняете во всех смертных греха в деле забвения В. Третьякевича, тем не менее, первой в списке на награждение включила и Виктора Третьякевича. Почему и кем он впоследствии был исключен из этих списков - нам неизвестно.
    Пятое. О противостоянии Третьякевич-Кошевой по вопросу комиссарства. В нем до настоящего времени все далеко не так просто и ясно, как бы Вам хотелось. Уж очень противоречивы документы, хранящиеся в архивах музея, в бывшем центральном архиве ВЛКСМ, в ЦГАЛИ, в архиве ОБУ по Луганской области и в некоторых других. Тщательно изучив эти документы, мы пришли в выводу: в "Молодой гвардии" было два комиссара. Первый, несомненно, Виктор Третьякевич, второй - Олег Кошевой. Впрочем, к этому выводу ещё в 1959 году пришел и Ким Костенко. Не исключено, что должность комиссара Кошевой взял на себя самовольно после того, как в организацию проник слух о бегстве (и не только об этом) Виктора из Ворошиловградского партизанского отряда Об этом и о том, что некоторое время перед провалом организации ее комиссаром был Олег Кошевой, писали все молодогвардейцы, оставшиеся в живых: Нина Иванцова (04.07.1943 г. Центральный архив ВЛКСМ д.10 л.л. 164-175: выписка из протокола судебного заседания военного трибунала войск НКВД Ворошиловградской области о 15.08.1943 г. и ряд других). Василий Левашов (письмо работнику ЦК ВЛКСМ Рите Морской, где В.Левашов спрашивает ее о своем временном комсомольском удостоверении, выданном Олегом Кошевым; газета "Ленинское знамя" от 26.10.1948 г. "Бдительным и предусмотрительным не по летам был наш комиссар Олег Кошевой..." и др.). Валерия Борц (газета "Комсомольская правда" от 16.09.1943 г. и др.). Радий (но не Родион) Юркин (газета "Известия" от 29.10.1943 г. и др.). Ольга Иванцова (15.08.1943 г. архивно-следственные материалы, ЦА ВЛКСМ и др.). Анатолий Лопухов (30.10.1943 г. ИИП при ЦК КПУ, ф.7, оп.10, е.х. 180, л.л. 45- 53). Георгий Арутюнянц (Стенограмма беседы от 21.03.1944 г., стр. 11), Иван Туркенич (журнал "Смена", N21, октябрь 1943 г.; отчёт "Дни подполья", апрель 1943 г.). В частности, Г. Арутюнянц во время беседы говорит следующее: "Кошевой был комиссаром. Но сначала он отвечал за безопасность... Третьякевич был комиссаром, его сняли, и Кошевой стал комиссаром. Это было перед 7 ноября...". Другие цитировать не буду, ибо это займет очень много времени и места. О том, что некоторое время О. Кошевой был комиссаром говорится в ряде других документов, в частности, в докладной Шелепина Пономаренко от 14.08.1943 г. (ЦА ВЛКСМ, ф 1с, оп 2с, д.326, л.72), в воспоминаниях Надежды Тюлениной от 05.07.1943 г. (ЦА ВЛКСМ, ф.1с, оп. 2с, дело 331, л.103); в воспоминаниях Ильи Савенкова (дата отсутствует, ЦА ВЛКСМ, ф. 1с, оп. 2с., дело 332. л.л. 27-32). О том, что якобы Виктор бежал из Ворошиловградского партизанского отряда и что некоторое время комиссаром был Олег Кошевой, говорится в показаниях на допросе Г.Почепцова (протоколы от 19 февраля 1943 г., от 2 июня 1943 г., от 5 июня 1943 г, в показаниях И.Чернышева (протокол от 10 июля 1943 г.); в показаниях О.Лядской (протокол от 3 апреля 1943 г.). Этого, Владимир Иванович, Вам достаточно? Если нет, могу продолжить.
    Предвижу Ваши возражения о том, что эти документы появлялись вследствие давления официальных органов на этих людей. Возможно, не исключено. Но только те, которые появились в природе после приезда в Краснодон комиссии Торицина. Однако, есть же и другие, датированные даже 19 февраля 1943 г. (Краснодон был освобожден 14 февраля 1943 г.), т.е. документы, появившиеся тогда, когда о "Молодой гвардии" еще практически никто ничего не знал, а значит, и не мог "выбивать" их из людей с целью подтасовки фактов. Эти документы появились по горячим следам. И потому их объективность однозначна.
    Знали ли Вы о них? Если да, то в таком случае, не я, а Вы сознательно вводили в заблуждение А.С.Ефремова и Е.Я. Свиридова. Если же нет, то тогда почему же Вы издаете книгу, претендующую на документальность, не до конца изучив все материалы? Не хотел Вас ставить в неловкое положение перед руководителями области, но Вы сами вынудили меня это сделать.
    И в заключение о том, почему я предлагаю Вам в более сдержанных тонах говорить о роли В.Третьякевича в "Молодой гвардии", какой бы выдающейся она не была. Ведь на место свергнутого идола, которого сегодня обвиняют чуть ли не в предательстве, Вы воздвигаете другого. За превосходными степенями, коими Вы награждаете его, весьма расплывчато начинает просматриваться лицо Виктора, талантливого руководителя, отважного парня, героя и просто человека. Чем внимательнее вчитываешься в страницы Вашей книги, тем с большим удивлением начинаешь понимать, что без Третьякевича, которого Вы создали, "Молодой гвардии" в Краснодоне не было бы вообще. И в этом, уважаемый Владимир Иванович, Ваша главная ошибка. Каждый должен хорошо заниматься своим делом.
    Что же касается исторических неточностей, то их предостаточно. Назову лишь некоторые, ибо рецензировать книгу после ее выхода в свет, это все равно, что махать кулаками после драки.
    - Виктор никогда не был членом Ворошиловградского подпольного обкома комсомола. Подпольного горкома - да, есть документ. Уже одна эта ошибка перечеркивает не только красиво выстроенную Вами версию о его направлении в Краснодон Надеждой Фесенко, но и половину книгу.
    - Согласно воспоминаниям матери Анны Иосифовны, Виктор (далее цитирую) "В первых числах августа 1942 г. после того как вернулся из Ворошиловградского партизанского отряда, пошел в Краснодон посмотреть старую квартиру... Вскоре мы переехали числа 20-25 из Ворошиловграда в Краснодон... В начале сентября он сообщил мне, что его избрали командиром партизанского отряда..." Согласно карточки убытия, выданной Ворошиловградской полицией, Виктор переехал в Краснодон 6 октября 1942 г. Вы же в своей книге, цитируя А.И. Третьякевич, вспоминаете первую половину сентября 1942 г., т.е. ту дату, которая появилась в результате правки ее воспоминаний Михаилом Третьякевичем. У нас есть ее воспоминания, написанные 5 января 1956 года. В них рукой Михаила внесены десятки правок. Но ведь он в это время, о котором пишет Анна Иосифовна, находился в Ворошиловградском партизанском отряде. Я имею в виду Михаила. Как же он мог все это помнить? Хотите еще? Пожалуйста. Оригинал: "Первым к Вите пришел Вася Левашов, потом появился сосед Сергей Тюленин, Володя Осьмухин, Кошевой Олег..." В нем Михаил правит: "Первым к Вите пришел Вася Левашов, Сергей Тюленин, Володя Осьмухин, потом Олег Кошевой..." Оригинал: "Заходу в хату. Ребята сидят вокруг стола в большой комнате. Мошков Женя сильно за что-то ругал Туркенича. Олега и Виктора, потом стал говорить о дирекционе. Тут в дверь постучали..." После правки Михаилом: "Захожу в хату. Ребята сидят вокруг стола в комнате. Муж мне сказал, что Мошков Женя сильно за что-то ругал Туркенича и Олега Кошевого, потом Витя стал говорить о дирекционе, чтобы его под новый год взорвать. Тут в дверь постучали..." Многое из ее воспоминаний Михаилом просто вычеркнуто. Вы же, Владимир Иванович, понимаете, что если дата его прихода в Краснодон здесь Вами (возможно, невольно) указана неправильно, то и целые страницы книги должны быть написаны по-иному. И это далеко не все. Что за Василий написал книгу "Краснодонское направление"? Ее автор Владимир Петрович Васильев. Почему Майю Пегливанову Вы называете Пекливановой. Впрочем, это уже мелочи.
    - А как выглядит Виктор, самолично подрывающий понтонный мост? Ведь Вы же участник войны и Вам, более чем мне, должно быть известно, что такое под силу группе опытных подрывников, но никак не восемнадцатилетнему юноше в единственном лице.
    И, наконец, если у Вас появится желание написать мне, то измените, пожалуйста, тон".
   
    Это письмо было написано мной 11 ноября 2001 года. Более пяти месяцев понадобилось Подову, чтобы осмыслить го. Видимо, это письмо так бы и осталось без ответа, если бы не наша публикация в газете "Ижица" от 13 февраля 2002 года, где речь вновь шла о Викторе Третьякевиче. Именно она и разгневала моего оппонента. Ведь с текстом письма был знаком весьма ограниченный круг людей. А газета доступна всем. И надо же, она печатает материал, который в корне не совпадает с опубликованной точкой зрения В.И. Подова. А раз так, то ату его, этого неуступчивого Никитенко!
    Так от кого же надо защищать и музей, и "Молодую гвардию"?
   
   

АНАТОЛИЙ НИКИТЕНКО,
    директор музея "Молодая гвардия"

   
   
    В ближайшее время выйдет в свет сборник стихов автора этой публикации Анатолия Никитенко под названием "Спасите Ваши Души". Одно из стихотворений, которые войдут в сборник, вполне соответствует теме, затронутой им в публикации "На "ты" с историей нельзя".
   
    Лицо земли, как оспой,
    Окопами побито.
    Вот потому так остро
    И жжет меня обида
    За то, что эти раны
    Еще нещадно ноют,
    А с голубых экранов
    Вопят, давясь слюною,
    В предчувствии оваций,
    Потея с непривычки,
    Искатели сенсаций,
    Историки в кавычках.
    О чем же эти бредни
    С экранов и аифов?
    О том, что мы не вправе
    Писать и помнить свято
    О мужестве и славе
    Советского солдата.
    И что на самом деле,
    Ведь надо же, в итоге
    Мы говорить не смели
    О мужестве и долге.
    Словесная отрава
    Засыпает илом.
    Кто дал нам это право
    Топтаться по могилам?
    Кто вас уполномочил,
    Безвластием рожденных,
    Бесстыдно глядя в очи,
    Плевать в непобеждённых?
    Кто право дал, лютуя,
    За то, что мы не с вами,
    Историю святую
    Расстреливать словами?
    Моя не с краю хата,
    Сухим держу я порох,
    Ведь я же сын солдата,
    Он был из тех, которых
    В безумной круговерти
    Не много и не мало.
    Война рукою смерти
    Три года обнимала.
    Он был не так, как ныне,
    Тогда державе нужен.
    И лишь в самом Берлине
    Отец мой был контужен,
    Но выжил в лихолетье
    И долго жил устало.
    А через полстолетья
    Война его достала.
    Но знаю, видит Боже,
    Он потому в могиле,
    Что более, чем все же
    Они его добили
    Те, кто боится драться
    В открытых честных стычках.
    Искатели сенсаций
    Историки в кавычках.