Разрезая холмистую степь, дорога извилистой лентой тянулась к горизонту. Солнце играло яркими бликами на стеклах и капотах машин. В стороне высились небоскребами копры шахт, чернели терриконы.

- Видите, как много машин, - задумчиво произнес мой попутчик, инженер-машиностроитель, оказавшийся, как и я, здесь в командировке. Правда, в отличие от меня, он уже не раз бывал в этих местах, поэтому, привычно глядя на поток машин, продолжил: - Скоро годовщина «Молодой гвардии». Люди едут в музей Краснодона, к мемориалам, к Вечному огню, в другие памятные места.

От попутчика я услышал о том, что осень – это пора, когда на ворошиловградской земле широко отмечается годовщина, связанная с памятью о героическом Краснодонском подполье. И чем дальше уходит время, тем больше интерес к его организатору – коммунисту Ф.П. Лютикову и его товарищам и, конечно, к юным патриотам, которые в сентябре 1942 года объединились в подпольную комсомольскую организацию «Молодая гвардия», по указанию коммунистов оборудовали типографию, печатали листовки, вели вооруженную борьбу с фашистскими оккупантами и их пособниками.

По роману А.Фадеева, а также по кинофильму С. Герасимова мы знаем самое главное о подвиге молодогвардейцев. Естественно, не все вошло в книгу и фильм. Например, остались в стороне биографические подробности героев, их детство, отрочество, то есть те факты, которые помогут еще лучше понять становление характеров патриотов, истоки их мужества и нравственной стойкости. Вот почему многих людей продолжают волновать не только знакомые, но и малоизвестные факты из жизни героев, а также обстоятельства их трагической гибели, в том числе и весьма существенные вопросы: кто же выдал отважных подпольщиков и понес ли этот предатель ответственность перед судом по всей строгости советского закона?

Поездка, с которой я начал этот очерк, проходила из Ворошиловграда в Антрацит, до войны называвшийся Боково-Антацитом. В пути я узнал, что с эти шахтерским городом связано имя комиссара «Молодой гвардии» Олега Кошевого и услышал историю, которая показалась мне легендой. Я решил пройти по ее следам и, забегая вперед, скажу, что путь этот занял не день, не неделю, а годы. Впрочем, все по порядку.



РАПОРТ ПАМЯТИ

Каждое утро перед началом уроков в классе звучит рапорт:

- Ученик нашей школы Герой Советского Союза Олег Кошевой отдал свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины в годы Великой Отечественной войны…

В этом классе средней школы N1 города Антрацита – портреты молодогвардейцев. Двое из них – Олег Кошевой и Валерия Борц – учились здесь.

Сохранилась фотография: Олег Кошевой на уроке, который ведет учительница М.Д. Корчагина в школе Боково-Антрацита. Олег Кошевой жил в домике на Садовой в 1936-1937 годах. Бывал он там и позднее. А в январе 1943 года, когда «Молодая гвардия» была предана и шли повальные аресты, Кошевой, комиссар подпольной организации, не сумев перейти линию фронта, скрытно пробрался в Краснодон и, прощаясь с матерью Еленой Николаевной, сказал, что постарается связаться с партизанами, а если это не удастся, то пойдет в Антрацит.

Об этом же свидетельствует член «Молодой гвардии» Валерия Борц: «Последний раз я видела нашего комиссара в середине января. Олег, Сережа Тюленин, Оля и Нина Иванцовы и я вместе направлялись к линии фронта. Но нас постигла неудача. Пришлось возвратиться, и мы разошлись в разные стороны. Больше Олега я не видела. Уже потом, после его гибели, узнала: Кошевой был схвачен, пробираясь из Краснодона в Боково-Антацит…»

Несколько лет назад в Донецке вышел сборник документов о молодогвардейцах. В нем имеются показания бывших полицейских, оторыее сообщили о том, что Олег Кошевой был арестован в нескольких километрах от Ровенек, то есть примерно в 25 километрах от Антрацита. В других источниках, например, в книге «Неотвратимое возмездие», выпущенной в 1984 года в Москве Военным издательством, говорится: «Олега, как установлено судом, выдал полицейским бывший кулак Крупеник…»

Приехав в Антрацит, я разыскал старожил и убедился в том, насколько неисчерпаема любовь к героям, память о них. И как одновременно жива ненависть к тем, кто их предал.

«Олег Кошевой, - рассказала мне бывшая пионервожатая школы N1 Надежда Баранова, - в тридцатых годах жил в Боково-Антраците на Садовой улице в доме своего отца Василия Федосеевича Кошевого, бухгалтера Центральных механических мастерских. Олег часто бывал у него и после переезда в Краснодон. В нашем городе у Олега были товарищи. С ними он приходил в парк, где они играли в волейбол, шахматы, занимались с малышами. В летнее время в парке был городской пионерлагерь.

Когда Олег приезжал в Антрацит, ребята ходили за ним, как привязанные. Он был очень внимательным, ласковым, выдержанным, веселым, мастер на выдумки и игры, и мы, вожатые, были рады, что у нас есть замечательный помощник.

Однажды произошел случай, который я не забуду никогда. Это было в сорок первом, в начале войны. Мышли нашли в траве револьвер и принесли его в пионерскую комнату. Олег взял у них оружие и сказал, что утром отнесет его в милицию. А вскоре прибежал человек в форме милиционера. Он был пьян и стал требовать, чтобы ему отдали оружие. «Как вам не стыдно, - ответил ему Олег Кошевой. – Идет война, а вы потеряли оружие. Завтра получите револьвер у начальника милиции. Уходите!»

С пьяного хмель как рукой сняло. Он ушел и вернулся, когда Олега уже не было. «Отдайте револьвер, - умолял он. – Или меня строго накажут». Мне стало жалко этого милиционера, и я вернула ему оружие. А утром, когда об этом узнал Олег, он не сказал ни единого слова, только очень серьезно посмотрел на меня, повернулся и ушел. Больше я не видела и не слышала о нем. Только вот в 43-м мне рассказали, что Олега Кошевого будто бы видели на Садовой. Сильно обмороженный, исхудавший, он стучался к своим. Это было после нового года, в январе сорок третьего».

…Январь сорок третьего года. Месяц, когда в Краснодоне уже шли повальные аресты молодогвардейцев. Январь – месяц гибели большинства из них.

«Да, я тоже слышала, что Олег Кошевой в период оккупации был в нашем городе, - рассказала мне учительница Л.С. Сурженко. Он приходил на Садовую к близким, но никого не застал. Отец был на фронте, а его жена Мария Ивановна Чуб, преподававшая в нашей школе, уехала на Полтавщину к матери».

О том, что было дальше, передает народная молва. А в музее Антрацита я видел фотографию дома на Ростовской улице. С этой улицы идет дорога в ближайшие поселки и на Ровеньки. В доме на Ростовской, как гласит легенда, Олег Кошевой был предан и арестован. Предатель не ушел от возмездия.



БЫЛЬ ИЛИ ВЕРСИЯ

Вот какую необычную историю, связанную с появлением Олега Кошевого в Антанците в январе сорок третьего года, передают в городе из уст в уста. А вот что рассказала мне бывшая учительница К.Г. Кукса:

- В период оккупации я жила в Антаците. Однажды услышала, что в доме старика, которого звали Крупенником (его помнят как печника), кого-то арестовали ночью. Говорили, что видели, как он выходил из дома и приводил немцев и полицаев. Слышала обрывки фраз, которые произнесли немцы: «Ну, какой это партизан, это мальчик». Немцы не арестовали задержанного. Его увезли полицейские. Об арестованном пареньке говорила потом внучка Крупенника. Рассказала, что паренек пришел обмороженный и сильно усталый. Дед, видимо, знал его, потому что обогрел, напоил кипятком. Паренек едва стоял на ногах. Он присел к столу и вскоре уснул. Тогда дед оделся и привел вначале немцев, а потом полицаев. Они увели паренька, кажется, в Нижний Наголичик, где был их пост. Спустя некоторое время я увидела на улице плачущую старуху. Она сказала, что старик поехал за продуктами на поезде и не вернулся. Но вскоре стало известно, что старуха не сказала правду – она тайком ходила хоронить старика. Он был будто бы сброшен с поезда. Деньги и вещи были целы. Это говорили родственники. Нашлись и люди, которые видели его в поезде. Они рассказывали, что старик вышел в тамбур покурить и не вернулся. И в войну и потом говорили, что старику отомстили за предательство партизаны. Судя по приметам и по времени, задержанным был комиссар «Молодой гвардии» Олег Кошевой. Его хорошо знали в городе, ведь он часто бывал у отца, у друзей, например, в семье директора школы Д.Г. Борц и других учителей – Моховых, Лукашуков…

- Но почему, оказавшись в Антраците, Олег Кошевой пошел к Крупенику, а не к знакомым? – спросил я К.Г. Куксу.

- Как мне помнится, Нади Моховой и Жени Лукашука в те дни в городе не было, а Борц переехали в Краснодон еще до войны. О старике прежде никто толком ничего не знал. Его дом стоял рядом с балкой, где любили играть ребята, и по дороге они заходили напиться воды, послушать разные истории. Старик часто рассказывал о первой мировой войне, в которой участвовал. С приходом немцев он очень переменился. Я жила по соседству и помню, как он выгонял из дома племянницу, кричал на нее: «Это мое подворье».

…Я разговаривал с племянницей старика. Она вспоминала прошлое с неохотой, с испугом.

- Дядя уехал из города не в сорок третьем, а позднее, - сказала мне эта женщина, но сообщить о нем какие-либо подробности отказалась.

- Выгонял ли он вас из дому? – спросил я.

- Да… Он любил говорить «мое»…

Из этого дома я уходил под лай злой собаки. Я и сегодня хорошо помню этот лай, как и дом, куда меня привела легенда, кстати сказать, именующая предателя иногда просто стариком, иногда «дедом Крупеником».

- Но Крупеником он стал по легенде, - убежденно сказала мне К.Г. Кукса. – В прошлом это был кулак, у которого где-то на Украине было большое подворье, но, когда его отобрали, он приехал в Боково-Антацит. В войну он стал тайным осведомителем полиции… А после предательства его покарали.

…Слушая рассказ учительницы, я подумал о том, кто же они – оставшиеся неизвестными мстители? Ведь они смогли бы сказать свое веское слово. Еще я подумал о том, что, может быть, о каре, которая настигла предателя, могут рассказать участники сопротивления?

Как известно, в районе города действовал сильный партизанский отряд. В Боково-Платово был взорван мост, на дорогах взлетали на воздух автомобили, завязывались бои, минировались шахты, и за весь период оккупации врагу не удалось вывести из Антрацита ни одной тонный угля, лучшего угля страны.

- Нашей основной базой, - рассказал мне бывший в войну начальником штаба партизанского отряда Петр Федотович Плохоченко, - была Ореховая балка. Отсюда мы выходили на задания. Как правило, почти все они зафиксированы в документах. Но о старике в них ничего нет. В Антарците совершались нападения на вражеских солдат, офицеров, их пособников. Но в городе не было подпольной организации, поэтому акты возмездия – это, по всей видимости, проявление неорганизованного протеста.

Я слушал рассказ бывшего партизана и думал о том, что может быть, среди патриотов, которых имеет в виду П.Ф. Плохотчеко, были комсомольцы, сверстники Олега Кошевого. Этот вопрос я задала Филиппу Петровичу Петренко, который стал директором школы N1 после Д.Г. Борца.

- Сверстники Олега Кошевого? – Старый учитель закурил папиросу. – Вы знаете, их немного в городе. Большинство разъехались. Сегодня они – инженеры, конструкторы, учителя, дипломаты, рабочие, врачи, военнослужащие. Некоторые из них были в оккупированном городе. Из знакомых Олега Кошевого здесь были Надежда Баранова, Надежда Мохова, Евгений Лукашук. О Лукашуке рассказывают, что его водили по городу связанным веревками. Но что он совершил, я не знаю.

- Давно ли вы видели Лукашука?

- После войны. Кажется, в сорок шестом. Он приезжал вместе с Надей Моховой. Оба в военной форме. Муж и жена.



ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО

«Лукашук» - эта фамилия в моем блокнот подчеркнута несколько раз. Мне очень хотелось связаться с ним, сверстником Олега Кошевого, который наверняка мог сообщить то, что мало кому известно.

Я узнал адрес Евгения Мартыновича Лукашука. Он - офицер Советской Армии, служит далеко от Москвы. Письмо ушло с пометкой «полевая почта», и спустя время поступил ответ.

«Получил ваше письмо», - сообщил Евгений Мартынович, - приятно удивлен, кто и как узнал о моем существовании, кто и почему подсказал вам обратиться ко мне!

Обсуждали письмо с Надей Моховой. В таком плане: отвечать или нет.

Не писать – потому, что не можем быть вам полезны.

Писать – потому, что нельзя не ответить, корреспонденту, который обращается за помощью в своей полезной и нужной людям работе.

Итак, пишу по существу вопросов.

Я не могу причислить себя к числу друзей и даже близких знакомых Олега. Его я видел в последний раз летом 1940 года в Антраците, куда он приехал навестить отца.

Олег был в хороших дружеских отношениях с Надей Моховой. Мы жили в одном доме и хорошо знали семью Борц: Валю, Люсю, мать Вали, отца – бывшего тогда директором нашей средней школы. В этой школе работали и мои отец и мать, мать Нади Моховой.

В годы войны нам с Олегом встретиться не пришлось. В июле 1942 года нас, группу молодежи – комсомольцев, только что окончивших школу, направили в военную школу (в г. Дубовка). Позже нам стало ясно, что это было сделано экстренно, чтобы быстрее убрать с прифронтовой полосы. Но было уже поздно. Немцы прорвали фронт.

Мы шли пешком и оказались в водовороте событий. Попытки пробиться, вырваться самостоятельно ни к чему не привели. Мы прошли километров 200 и оказались на оккупированной территории.

Это тяжелое время. Не все было ясно, как теперь. Это, видимо, было ясно тогда для тех, кто смог найти связь с подпольем (или их нашло подполье). Счастлив тот, кто нашел это организованное начало!

Много дорог исхожено. Рядом – Дон. За Доном где-то свои. Попытки пройти туда кончались плачевно. Арестовали, били. Бежал. Пришел в Атрацит. А в Атраците собирают молодежь для отправки в Германию. Бежал на Дон. Где-то под Миллерово с товарищами нашли оружие, стреляли в полицаев и по самолету. Арестовали. Били. Не давали есть и пить. Инсценировали перед населением в с. Волошино расстрел. Вытерпели. Сбежали.

Добрались до меня и в Антраците. Забрали, заставляли работать на разборке каких-то зданий (вместе с другими товарищами по школе). Зло взяло, сбежал. Долго, как зайца, гоняли, но куда убежишь? Поймали. Били, а потом заперли в какой-то грязной конуре. Вытерпел. Зимой стало хуже. Снова бежал. Последние недели прошли на чердаке, в подвале, в снежной яме.

В ночь на 22.2 стали слышны выстрелы. С рассветом вышли и встретили своих разведчиков. Ну, а 23.2.43 я уже стал солдатом – истребителем танков. Так солдатом – истребителем таков и до финиша дошёл, до «проклятой Германии» - так мы ее называли. Рубцы и синяки долго носил на спине, но думаю, что немцы на меня не в обиде, - все, что смог, я вернул им. Хотел бы больше, да не смог, а надо было бы: и за мать, и за брата (нет их больше), и за друзей-товарищей, за все!

Надя Мохова, которую вы упоминаете в письме, тоже солдатскую службу прошла до конца войны.

О гибели молодогвардейцев Надя узнала в последних числа февраля 1943 года, когда после освобождения Антрацита Советской Армией она уже была солдатом одной из воинских частей и в ее составе несколько дней размещалась в Краснодоне. Ей пришлось (волею судьбы или по приказу командиров) несколько дней жить в доме одного из молодогвардейцев (наиболее вероятно – в доме Земнуховых).

Я все узнал из газет, радио, а позже по книге «Молодая гвардия».

Насколько нам известно (это, видимо, знаете и вы), Олег был арестован в Нижнем Нагольчике (обстоятельств не знаем), несколько дней его держали в полиции в Б.Антраците (гестапо в городе не было), а позже отправлен в Ровеньки».

Вот такое письмо прислал мне Евгенйи Мартынович Лукашук. Для него воспоминание об Антраците – живая история. И обратите внимание в письме на то место, где Евгений Мартынович говорит об аресте Олега Кошевого в Нижнем Нагольчике, сегодня пригороде Антрацита, находящемся неподалеку от бывшей Ростовской, ныне улице Пушкина. И хотя Лукашук не называет обстоятельств ареста Олега Кошевого, ясно одно, что не сегодня, не год, не десять лет назад, а уже вскоре после войны люди говорили то, что сегодня воспринимается как легенда.

По роману «Молодая гвардия», а также по упомянутой выше книге Донецкого издательства известно, что Олег Кошевой был задержан у Ровенек. У него нашли комсомольский билет, бланки документов. Правда, в показаниях полицейских и записях допросов, которые приводятся в указанном сборнике документов о подвиге и героической гибели молодогвардейцев, говорится, что при аресте у Олега Кошевого был обнаружен пистолет. В романе не упоминается об этом, но ведь это немаловажная деталь. Вряд ли, имея оружие, Олег Кошевой мог легко оказаться в руках преследовавших его врагов? История, которую из уст в уста передают в Антраците, кажется более достоверной, хотя она, безусловно, еще требует подтверждений. На протяжении долгих лет эти подтверждения искали преподаватель из Ростова-на-Дону П.З. Дудников и партийный работник А.А. Лукаш.

- По крупицам собираются новые материалы, - рассказал мне А.А. Лукаш. – Но, очевидно, беда наша в том, что мы ведем поиск в своих краях, в пределах Донбасса. А ведь многие сверстники Олега Кошевого и другие, кто знал его по Антрациту, разъехались по белу свету. Среди них – немало людей, которые были в городе и в годы войны. Может быть, у них ключ к отгадке?



ВОЗМЕЗДИЕ

Итак, по легенде Олег Кошевой был выдан бывшим кулаком. А затем, 31 января 1943 года, казнен в Гремучем лесу в Ровеньках.

Предатель, выдавший комиссара «Молодой гвардии», получил по заслугам. А понесли ли ответственность перед законом другие преступники, выдавшие патриотов Краснодонского подполья?

Продолжая интересоваться историей «Молодой гвардии», я побывал в Краснодоне. Еще был жив Радий Петрович Юркин - самый юный из молодогвардейцев. Каждое утро этот, тогда уже немолодой человек, приходил к Вечному огню у Мемориала. Затем его путь пролегал мимо памятника молодогвардейцев в парк.

- Знаете, этот парк был посажен в конце двадцатых – начале тридцатых годов, - рассказал мне Радий Петрович. – Тогда вожаком краснодонских комсомольцев был Александр Иванович Струев, будущий министр торговли Союза. Под его руководством организовывались молодежные и пионерские субботники. Ребята сажали деревья и не знали, что именно здесь, в этом парке пройдет война.

Радий Петрович вспомнил первые дни фашисткой оккупации, зверскую казнь, которую учинили фашисты над не успевшими эвакуироваться большевиками-шахтерами и советскими работниками.

Такое забыть невозможно. Об этом узнал весь город, в том числе и молодежь, организовавшая под руководством коммунистов-подпольщиков «Молодую гвардию».

Радий Петрович Юркин знал организаторов и многих участников комсомольского подполья, с любовью и болью вспоминал их. Он же с гневом поведал о предателях. «Молодую гвардию» помог раскрыть некий Г. Почепцов. Случайно оказавшись в одной из групп юных подпольщиков, он сообщил об этом своему отчиму Громову, который был тайным осведомителем полиции.

Г. Почепцов, его отчим В. Громов, а вместе с ними старший следователь полиции М. Кулешов были арестованы в феврале 1943 года, вскоре после освобождения Краснодона советскими войсками. В своих показаниях от 20 февраля того же года, а затем и в суде Кулешов подтвердил, что аресты «Молодой гвардии» начались именно по доносу Почепцова.

…Уже после встречи с Р.П. Юркиным я знакомился со следственными материалами по делу предателей «Молодой гвардии».

«Какие дела вы расследовали в полиции?» - такой вопрос был задан на суде Кулешову. «Я и подчиненные мне следователи, - сказал тот, - расследовали дело участников «Молодой гвардии». Почепцов назвал мне всех известных ему подпольщиков, сообщил о наличии оружия у остальных из них и в организации в целом. Рассказал о задачах организации и о то, что ею руководит городской штаб в составе Третьякевича, Лукашова, Земнухова. Кошевого и Сафонова».

Г. Почепцова, его отчима В. Громова и старшего следователя полиции М. Кулешова фронтовой военный трибунал приговорил к смертной казни в августе 1943 года.