Двадцать лет назад, 13 сентября 1943 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР организаторам и руководителям подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" было присвоено звание Героя Советского Союза. Прошли годы - и теперь люди всей земли знают о подвиге краснодонцев. Роман Александра Фадеева "Молодая гвардия"- эту книгу о бессмертных делах советских юношей и девушек, героически сражавшихся с фашизмом,- читают сегодня школьники Москвы и комсомольцы Хельсинки, кубинские патриоты и африканцы.
   Скоро выйдет в свет новая книга о молодогвардейцах - "Повесть об Иване Туркениче". Два десятилетия не только не удалили нас от напряженных событий тех дней, а, наоборот, словно приблизили к ним. Найдены новые документы. Восстановлено честное имя Виктора Третьякевича. Один из авторов этой книги - молодогвардеец Георгий Минаевич Арутюнянц, тот самый Жора Арутюнянц, которого особенно любят самые юные читатели романа А. Фадеева. Сейчас Георгий Минаевич преподает в Военно-политической академии.
   Мы публикуем отрывок из "Повести об Иване Туркениче" и желаем доброго пути книге активного участника славных подвигов молодогвардейцев


   Ваня и не подозревал, что уже на третий день после того, как он вернулся в Креснодон, за каждым его шагом стали следить юные подпольщики. Он ходил по базару в коротеньком и узком отцовском пальто, всматриваясь в лица толпившихся вокруг людей, и пытался найти хоть кого-нибудь из знакомых, с кем можно было бы поговорить. Он встретил, старого шахтера Александра Васильевича Помялова, с которым когда-то работал его отец. Видел он и еще нескольких знакомых, но это были все же не те, кого хотелось бы увидеть.
   Вечером он пошел в городской парк и сел на скамейку в центральной аллее, ведущей к фонтану. В парке прогуливалась молодежь. Он сидел, глубоко задумавшись, и не заметил, как кто-то осторожно присел рядом с ним. Тяжелая рука вдруг легла на его плечо. Ваня вздрогнул от неожиданности и резко повернулся. Рядом с ним сидел коренастый, широкоплечий парень с легким загаром на лице и улыбался.
   - Это ты? - словно очнувшись, радостно произнес Ваня. Он узнал своего бывшего соседа Анатолия Ковалева.
   - Я, я! - радостно пожал ему руку Анатолий.
   - Смотри, как ты возмужал!
   - А ты что думал? Мы тут тоже не зря сидели, а росли потихоньку,- отшутился Анатолий и добавил: - Ваня, а ты как сюда попал?
   - Да так случилось,- уклончиво ответил Ваня,- пришлось, брат... Я и не думал, что в свой город вернусь.
   Анатолий не стал расспрашивать, понимая, что Туркеничу тяжело об этом вспоминать, и переменил тему разговора:
   - Да, время невеселое настало... Я вот хотел эвакуироваться, да не удалось.
   - А что?
   - Как что? Видишь, сколько ребят в городе осталось? А многие думали уйти от оккупации. Не вышло: на переправах все застряли.
   - А что теперь здесь делаете?
   Ваня обращался к нему, как к школьнику, как к младшему, подразумевая всех тех, кто сейчас гулял по парку.
   Анатолий сразу понял, что речь идет о его сверстниках. Как-никак ведь Туркенич был старше лет на пять.
   - А вот так и живем. Гуляем, танцуем, а кое-кто работает.
   - Где работают?
   - А кто где. Кто на немцев, а кто и против них.
   - Как против них? - придвинулся к нему Туркенич. Глаза его радостно блеснули.- Да говори, чего ты скрываешь! Знаешь что-нибудь?
   Ваня не верил, что Анатолий может быть связан с партизанами. Но кто его знает: вон ведь как возмужал, не скажешь, что подросток.
   - Откуда мне знать? Да ты сам, наверное, слыхал: недавно в городе листовки появились, а за день до этого около Хамовки машину с фашистами взорвали.
   - Ну?!
   - Вот те и ну.
   - Так кто же все это делает?
   - Кто его знает... Люди, конечно. Их, наверное, много...
   - Ну, что молчишь? Ты о них знаешь что-нибудь? - И Ваня посмотрел в глаза Ковалева.
   Тот выдержал этот пристальный взгляд и спокойно продолжал:
   - А ты что, ищешь их, что ли?
   Ваня помолчал секунду в нерешительности, а затем тихо сказал:
   - Интересно было бы хоть одного увидеть...
   - Ну-ну, посмотри,- так же уклончиво ответил Ковалев.
   Туркенич понял, что Анатолий если и не связан с партизанами, то кое-что о них знает.
   Однако в этот вечер ему не удалось больше ничего узнать. Они долго прогуливались, по темным аллеям парка. Каждый старался больше слушать, чем рассказывать, но в конце концов оба, насколько считали возможным, рассказали о том, как провели эти годы.
   - Ваня, а ты кого-нибудь видел уже? - спросил Анатолий, когда они выходили из парка.
   - Нет. У меня сейчас нет знакомых в городе. Я тебя первого встретил.
   - Так хочешь, приходи, повеселимся! Завтра собираемся у одной девушки.
   - Ну что ты, неудобно! Там, наверное, будут одни школьники.
   - А ты сам давно со школьной скамьи слез? Приходи, не стесняйся, да заодно и пластинок патефонных принеси, у тебя, кажется, их было немало. Приходи завтра утром часов в десять к клубу, там я тебя с ребятами нашими познакомлю.
   В назначенный час Ваня с завернутыми в старую газету пластинками шел по парку. Еще издали между стволами деревьев он рассмотрел нескольких молодых парней. "Они",- подумал Ваня. Он шел, не прибавляя шага, стараясь не выдать своего волнения и любопытства. Среди других он узнал коренастую фигуру Ковалева. "Кого же привел Анатолий? Пожалуй, связных от партизан",- думал Туркенич. Но когда подошел совсем близко, почувствовал на себе взгляд трех пар глаз и увидел приветливую улыбку Анатолия.
   - Ну вот, говорил я вам, что придет ровно в десять, и пришел, прямо по-военному,- произнес, улыбаясь, Анатолий.
   Ваня встретился взглядом с как будто знакомым пареньком в очках.
   "Да это же младший брат Саши Земнухова!.."- подумал Туркенич и немного успокоился.
   Анатолий наконец решил познакомить ребят с Туркеничем.
   Первым подошел и протянул Ване руку парень в очках.
   - Ты, наверное, меня не помнишь, тезка? Что ж, это не удивительно: старшеклассники всегда смотрят на ребят из младших классов, как взрослые на детей. А я тебя хорошо помню по школе.
   - Нет, почему же, я тебя тоже помню,- перебил его Туркенич.- Ты брат Александра Земнухова, верно?
   - Верно. А это Виктор и Олег. Их ты не знаешь.
   - Да,- вдруг вспомнил Туркенич и протянул Земнухову сверток с пластинками.- Нате, веселитесь.
   - Что это?
   - Пластинки.
   Земнухов, не понимая, о чем идет речь, повернулся к Анатолию.
   - Это я попросил Ваню принести патефонные пластинки,- вмешался Ковалев и взял сверток.
   - Теперь, пожалуй, они и не нужны,- добавил он.
   "Значит, не на танцы меня приглашали",- с удовольствием отметил Туркенич.
   - Чего же мы стоим? Давайте сядем рядком да поговорим ладком,- улыбаясь, произнес Виктор Третьякевич.
   Сели.
   - Вот что, Ваня,- сказал Земнухов,- мы сразу же после твоего возвращения в Краснодон... заинтересовались тобой...
   Туркенич сидел спокойно, прикусив белыми, ровными зубами темно-красный лист клена.
   - Ты не обижайся, Ваня, если нам придется
   все-таки кое-что у тебя спросить,- продолжал Земнухов.
   - Да ты не бойся,- неожиданно вмешался Ковалев,- тут ребята свои.
   Туркенич не думал разыгрывать из себя обиженного. Он приготовился к ответу, почти наверняка зная, какой последует вопрос. Но он ошибся.
   Земнухов его спросил:
   - Ваня, ты коммунист?
   - Нет,- ответил Туркенич и сразу же добавил; - Еще не успел вступить.
   - Комсомолец?
   - Да.
   - Ваня, ты хочешь вступить в организацию? Туркенич ждал чего угодно, но не этих прямых вопросов. Он растерянно обвел взглядом всех ребят и, растягивая слова, тихо сказал:
   - В какую организацию?
   - В подпольную, конечно.
   Туркенич еще раз взглянул на ребят и решительно спросил:
   - А что для этого нужно?
   Ему не верилось, что длительные и мучительные поиски партизан вдруг так неожиданно и легко окончились.
   - Твое желание,- ответил Третьякевич.
   - И даже вступительные взносы не возьмем,- пошутил Олег. Он слегка заикался, и это придало его шутке теплоту и доверие.
   - Ну, как? - И Земнухов протянул ему тонкую, но крепкую руку.
   Туркенич пожал ее, и Земнухов без слов понял, что Ваня с радостью принял их предложение. Так же крепко и дружески пожал Туркенич руки остальным.
   - Слушайте, братцы, а почему же вы все-таки не спросили у меня, как я в Краснодон попал и что думаю делать? Разве вас это не интересует? - спросил Туркенич.
   - А мы надеемся, что ты нам сам об этом как-нибудь на досуге расскажешь, - ответил за всех Виктор Третьякевич.
   - Хочешь, я расскажу тебе предположения Земнухова? Так сказать, его научную гипотезу,- лукаво поглядывая на Земнухова, добавил он.- Так вот, попал ты в окружение, бежал, у кого-то скрывался, а когда фронт отодвинулся к востоку, пришел домой. Так ведь, угадал?
   - Почти что так,- ответил Туркенич и рассказал ребятам о том, что с ним произошло после того, как он попал в окружение.
   Новые друзья пробыли в парке долго. Но разговор об организации, в которую предложили вступить Туркеничу, не возобновлялся. Туркенич считал, что ему неудобно вновь возвращаться к этой теме. "Значит, им нельзя всего раскрывать, наберусь терпения и подожду, пока они сами заговорят".
   А ребята упорно обходили этот вопрос. И только перед самым расставанием Земнухов спросил Туркенича:
   - Ваня, ты завтра днем свободен? Приходи к Виктору домой часов в десять, там обо всем поговорим. Мы надеемся, что о нашем сегодняшнем разговоре никто не узнает?
   - Конечно,- поспешил заверить Туркенич.
   - Итак, увидимся завтра у Виктора,- произнес Олег.
   - Что-то я еще хотел спросить,- сказал Туркенич, поворачиваясь к Земнухову.
   - Да, Ваня, я хотел у тебя узнать про Сашу, где он? Если, конечно, не секрет...
   - Саша на фронте. До оккупации получали письма, а теперь...- Земнухов замолчал, заметив, что Туркенич недоволен ответом.
   - А ты, наверное, думал, что он здесь, в Краснодоне, и поручил нам вовлечь тебя в организацию?
   - Нет, я просто поинтересовался, где он.
   И Туркенич удивился трезвой логике этого, по всей вероятности, умного и решительного юноши.
   Когда выходили из парка, Земнухов, взяв под руку Туркенича, немного отстал от остальных.
   - Ребята, идите, я вас догоню. А когда остались вдвоем, сказал:
   - Вот что, Ваня, ты не думай, что раз молодежь, то и дела по-детски решает. Война многому научила нас, теперь люди взрослеют не по дням, а по часам.
   - Да нет, что ты,- ответил Туркенич,- я просто не мог подумать, что вчерашние школьники сегодня могут стать бойцами. Ваня, а я ведь и Виктора Третьякевича знаю, не его самого, а брата его Михаила, и о семье многое слыхал, он, видать, боевой паренек. А вот как фамилия молоденького - Олега?
   - Кошевой.
   - Вот Кошевого я что-то не помню. Кто его родные, где он учился?
   - А ты его не можешь знать: он в Краснодон приехал перед войной, учился в нашей школе, здесь вступил в комсомол. Я ему рекомендацию давал. Ты не смотри, что ему шестнадцать лет. Он сразу же показал себя хорошо. Да ты в этом скоро убедишься сам...
   
   опубликовано в журнале "Смена" номер №872, Сентябрь 1963